В погоне за мечтой. Часть 2.

— А говорила, не умеешь колдовать! — такая знакомая незнакомка сделала несколько шагов мне навстречу. Придворные расступились, позволяя нам сойтись поближе, и смыкались позади, в конце концов образовав что-то вроде круглой цирковой арены — или в данном случае ринга для безжалостного и беспощадного женского рестлинга. Весовая категория у нас одинаковая — уверена, до грамма.

— Не помню, чтобы хоть словом с тобой перемолвилась!

— Что, ни разу в жизни не разговаривала сама с собой?

После того, как я окончательно отбросила идею случайного магического раздвоения, меня не так-то просто было сбить с толку. Не отвлекаясь на разговоры, я сделала пробный выпад и постаралась ухватить свою визави за волосы — не удалось, но та, явно не привыкнув воспринимать высокие каблуки моих парадных туфель как естественное продолжение ноги, качнулась и едва не упала. Еще несколько обманных финтов, пусть все с тем же нулевым результатом, заставили соперницу окончательно выйти из себя: пронзительно взвизгнув, она подпрыгнула, и неожиданно... зависла в воздухе в полуметре над полом. Не чувствуя замерзших на каменных плитах пяток, я только позавидовала такому способу передвижения. А затем самозванка расправила за спиной огромные, по форме напоминающие стрекозиные (и тоже в количестве двух пар) крылья!

— Что за черт?!

— Не знаю, — приглушенно-растерянно отозвалась из-за сплоченных спин придворных Орлетта. — Первый раз в жизни такое встречаю!

— Я тоже, — с высоты своего журавлиного роста отозвался Иан.

— Кого я вижу! — женщина-стрекоза медленно поднялась выше: — Ведьма, ты привела хозяина!

— У меня нет никакого хозяина! — свободолюбиво воскликнула я, пытаясь ухватить самозванку за подол, но та ловко увернулась.

— Зато у меня есть... Вернее, был!

Вскинув руку, колдунья выкрикнула какую-то неудобоповторяемую фразу, и юный эльф взмыл вверх, будто выхваченный из толпы за шиворот двумя пальцами:

— Вот и свиделись! — незнакомка небрежно вращала в воздухе запястьем, и бедняга Иан кружился вокруг своей оси, точно подвешенная на нитке елочная игрушка. — Зачем ты меня вызвал, хозяин? Скажи, чего хочешь — только не забудь, что за все придется заплатить свою цену!

— Я просто хотел, чтобы мне разрешили вернуться в деревню, — пискнул мальчишка.

— Очень хорошее желание! — похвалила его "стрекоза". — Но и плата будет соответствующей!

— А... у меня точно есть душа?

Насекомовидная демонесса запрокинула голову и звонко рассмеялась в потолок:

— Я готова довольствоваться меньшим! Скажем, жизнью... Сейчас изображу какое-нибудь страшное чудовище, которое какое-то время будет терроризировать округу, пока соплеменники совсем не отчаются. Тогда придешь ты, покончишь со зверем, пожертвовав собой, и тут же станешь почетным жителем родной деревни... Посмертно.

— Почему посмертно? — не выдержала я.

— У меня времени не долго с вами возиться. Ну, что — по рукам?

— Я передумал! — размахивая в воздухе руками и ногами, точно схваченная поперек туловища лягушка — лапами, Иан попытался схватить неведомую тварь за волосы — но они истаяли у него в пальцах, оказавшись сплошной видимостью. Вытянутой формы голова на самом деле была покрыта блестящим ворсом, сродни тому, что топорщатся на брюшке бабочки — с учетом пропорций, разумеется. На макушке кокетливыми рожками торчали усики-антенны.

Вместе с волосами "полиняло" и лицо: сильно вытянутое, очень бледное, с пронзительно-зелеными глазами, "подтянутыми" к вискам, и тонким, длинным, вздернутым носиком, напоминающим скорее комариный хоботок, она окончательно утратила внешнее сходство не только со мной, но вообще с представителями рода людского.

— Да что ты за тварь такая?! — пользуясь тем, что фея ненадолго отвлеклась, я все-таки попыталась ухватить мерзавку за платье и вернуть с небес на землю, но добыла только непрочно пришитую кружевную оборку: — Таракан крылатый?

Нахалка захихикала в ответ самым неприятным образом, и, взмыв к потолку, заложила крутой вираж. Вернее, попыталась заложить... Широкая персиковая юбка (не зря, видно, я всегда любила это миленькое платьице!) сама собой внезапно вздулась и, вывернувшись наизнанку, накрыла самозванку с головой. Страшенные же сквозняки в этом дворце! Стрекозиные крылья запутались в ткани, и колдунья кулем свалилась на пол. Одновременно с глухим стуком, точно на камни брякнулся мешок костей, приземлился и Иан. Отшвырнув в сторону последнего придворного, неосмотрительно вставшего у нее на пути, на "ристалище" вырвалась Орлетта.

Плечом к плечу, точно три мушкетера, мы шагнули вперед, полные решимости любой ценой изничтожить членистоногую тварь.

— Дихлофос! — издала я боевой клич. Однако прежде, чем мы всем миром навалились на мерзавку и скрутили остатками платья, раздался треск разрываемой материи, и из кремово-розового кокона вылупилась донельзя рассерженная бабочка-красавица... Впрочем, считаться красавицей она могла бы лишь по меркам моего мира, где таких без лишних разговоров тут же берут в топ-модели. Здесь же вряд ли какой сладострастник одарит заинтересованным взглядом красотку саженного роста с фигурой карандаша и непропорционально длинными ногами... Будь она хоть трижды голой!

Однако в зале все-таки находился один человек, на которого нагота преступницы произвела большое впечатление: сдавленно охнув, Орлетта закатила глаза и принялась медленно оседать в обморок. Да, все-таки страшно далеко это рыцарство от народа, с его мытьем в общей бане, коллективными плесканиями в речке и праздником Ивана Купалы.

— Ну, вше, жутки кончилиз-з-з-зь! — от волнения или гнева полунасекомое принялось жужжаще шепелявить. А затем... шутки действительно закончились. В глазах потемнело, голова невыносимо закружилась, и я пришла в себя, сидя на земле в густом лесу, на первый взгляд совершенно незнакомом. Хотя и могла узнать отдельные деревья: вот трепетная осина, куст шиповника, три ели, сосны-сосны-сосны, лиственница с мягкими иголочками... А вот и Орлетта, сидя на земле, трясет головой.

— Ты как, в порядке?

— Где мы? — вопросом на вопрос ответила она.

— В лесу!

— А как мы сюда попали? — вопрос был риторическим — да девушка-рыцарь и не ждала от меня откровенного ответа, напротив, тут же прижала к губам указательный палец: — Тихо! Кто-то идет!

На четвереньках, стараясь не производить слишком много шума, мы быстро заползли в шалашик из низко нависающих еловых лап, и затаились. Буквально через минуту, озадаченно озираясь по сторонам, из-за сосенки вышли три человека... Нет, три эльфа с полупустыми корзинками! Точнее, эьфийки... или эльфихи? Одна озаряла лес прической обжигающе-оранжевого цвета, у остальных волосы были голубые: небесные и оттенка морской волны, почти зеленые. Лица — точь-в-точь как у персонажей японских комиксов. И рты до ушей, как у Иана, их вовсе не портили: кто посмеет кинуть камень в огород Джулии Робертс или даже самой Анжелины Джоли?

Внезапно красотки замерли на месте, насторожив свои длинные остренькие ушки. Прислушались и мы в своем убежище — но гораздо раньше, чем услышали хруст веток, почувствовали ладонями дрожь земли. Сюда явно приближался кто-то очень большой...

Когда с неба, ломая ветки и с корнями выворачивая стволы, обрушилось нечто размерами втрое, а то и впятеро превышающее зоопаркового слона, заорали от ужаса не только беспечно прогуливающиеся в самой чаще эльфийки, но и отважная девушка-рыцарь, и бывалая придворная королевская чародейка. Чудовищно огромный монстр, напоминающий противоестественный гибрид тираннозавра с пиявкой, внес свою лепту в многоголосый хор, распахнув сразу три челюсти с несколькими рядами тонких, острых зубов. Сраженные смрадным дыханием, с деревьев пушистыми комочками попадали бесчувственные белочки.

— Вот он, твой шанс свершить геройский подвиг! — стараясь как можно глубже вжаться в богатый перегноем лесной грунт, я ткнула локтем в бок леди-рыцаря.

— С голыми руками идти на ЭТО?! — вздрогнула та.

Правда, что за варварский обычай — отбирать у визитеров оружие перед входом в королевский зал приемов!

— Живи ярко — умри молодым, — пробормотала я, привставая. Вдруг эта тварь все-таки испугается ведьмы? В крайнем случае, дам фору эльфийкм, чтобы успели убежать...

Но мне так и не удалось реализовать самопожертвовательский порыв. Внезапно из кустов прямо напротив нашей елки, точно подброшенный тугой пружиной чертик из табакерки, выскочила долговязая фигура и, нелепо размахивая руками и ногами, бросилась навстречу зверю.

— Иан! — изумленно вырвалось у Орлетты.

— Сынок! — всхлипнула зеленоволосая девушка.

— Ам! — громче всех сказало чудище, делая глотательное движение.

Сынок?! Я почувствовала, как глаза сами собой полезли на лоб, сделавшись с блюдце каждое. На вид ей лет пятнадцать максимум! Надо будет как-нибудь вызнать у Иана секрет вечной юности эльфийских женщин... Хотя у него теперь уже никто ничего никогда не узнает.

Меж тем зверюге тоже явно нездоровилось: с размаху усевшись на землю (я едва устояла на ногах), длинным хвостом она едва не расплющила в лепешку живописную хипово раскрашенную компашку. Эльфы разразились новой порцией криков, и бросились бежать в разные стороны, не разнимая рук. Чудовище захрипело и коротенькими передними лапками как будто попыталось дотянуться до морды, но потерпело в прямом смысле слова сокрушительное поражение: такое потрясение белочки забудут еще не скоро.

Подхватив под руки свою упирающуюся подругу (сестру, тетю, внучку?), "мальвина" с "апельсинкой" припустили прочь, выбрав наконец единственно верное направление.

— Ах ты, гадина! — выскочив из укрытия, Орлетта подскочила к жуткой морде и с размаху врезала сапогом по черным кожистым ноздрям: — Эх, будь здесь мой меч! Можно было бы вскрыть горло — вдруг Иан еще жив?!

Внезапно "дохлая" тварь подмигнула — и это не была предсмертная конвульсия, в глазу промелькнул знакомый подлый блеск.

— Морда! — не удержавшись, я приложилась кулаком, целя в бесстыжие зенки, но коварный мутант тут же опустил черное, плотное веко. Что-то хрустнуло — неужели сломанный палец?!

— А-у-э-у-а-у-а! — мгновенно перестав притворяться мертвой, рожа крокодилья принялась кататься по земле, царапая когтистыми лапами расползающуюся на части морду. Ничего себе, "волшебное прикосновение"!

С каждым прыжком кашляющего и чешущегося демона новая полянка посреди некогда густого леса, устланная растоптанными в лепешку деревьями, становилась все больше. Напоследок выплюнув отвратительный слизистый сгусток, тварь начала постепенно съеживаться, пока не вернулась к прежним размерам и внешности женщины-стрекозы. Разве что выглядела она теперь так, точно ей плеснули в лицо серной кислотой:

— Соль! Ах ты, ведьма! — простонала она, прижимая ладонь к сочащейся желто-зеленой кровью левой щеке.

— Что? — я недоуменно растопырила пальцы. Откуда тут взялась соль?

Простой перстень без камня, оказавшийся у меня на руке после того, как я очнулась под деревом в заповедной роще, оказался колечком с секретом — в полости под маленькой крышечкой скрывалась щепотка соли... Жалко, что не килограмм!

— Сдавайся, демон! — замахиваясь подобранной вместо меча здоровенной дубиной, Орлетта отважно шагнула вперед.

— А то что? — издевательски переспросила стрекоза: — Запугаете меня до смерти? Насмешить у вас гораздо больше шансов!

— Мы тебя вовсе не тронем, если сама уберешься обратно в Ад, — почти уверенно пообещала я.

— Ой, троньте меня, троньте! — расхохоталась демонесса. — Только не щекочите, мне и без того уже смешно!

При этих словах она, не отнимая левой ладони от лица, неуловимым движением свободной рукой выхватила из воздуха короткий полупрозрачный клинок и, быстро вскочив на ноги (крылья здорово опалило солью), одним махом обрубила импровизированное оружие отважного рыцаря почти у самых пальцев.

Потеряв оружие Орлетта, кажется, совершенно не растерялась, а даже как будто обрадовалась:

— Хэх! — отбросив в сторону зажатый в ладони обрубок ветки, она прыгнула вперед, и вполне профессионально заломила крылатой агрессорше правую руку, заставив разжать пальцы и выронить клинок. Взвизгнув от боли, та не удержала кинжал, и и он с мягким стуком упал на хвою. Обхватив рукоять, девушка-рыцарь замахнулась... Но "жертва" только рассмеялась ей в лицо:

— Неужели ты думала, что сможешь убить меня — ох, я не могу! — моим же оружием? Нет, милая, этот клинок предназначен только для смертных!

— Изыди! — рявкнула я, вытягивая указующий перст. И почти не удивилась, когда с кончика пальца сорвалась белая молния, и с шипением устремилась... к тому месту, где только что стояла демонесса. Проворная, дрянь!

С ужасом посмотрев на прожженную в земле у самых ее ног дыру, Орлетта подняла на меня укоризненный взгляд.

— Видела такое в "Экзорцисте", — я смущенно развела руками: — Вот только там спецэффекты были... победнее.

— Эффект так эффект, — дрожащим голосом подтвердила девушка. — Жалко, что в нее не попало!

— И не попадет, — стоя в сторонке и, кажется, вовсе не торопясь удирать, пообещала стрекоза. — Еще чего! Думаете, я буду стоять на одном и том же месте, пока вы пристреливаетесь?!

— Я подержу! — Орлетта с готовностью закатала рукава.

— Погибнешь вместе со мной! — зловеще пообещала демонесса. Почему-то этим ее словам особенно верилось. — А связать меня даже не думайте — мне было обещано, что ни одна веревка в мире не сможет меня удержать. Цепи вы с собой как будто не захватили?

Будь у меня с собой хоть какая-нибудь веревка, или даже клубок шерстяных ниток — и я рискнула бы проверить. Несмотря на браваду, лже-ведьма не торопилась демонстрировать убойную силу, да и уйти далеко не могла: улететь не позволяли искалеченные крылья, а босые ноги ранили острые сучки и прочий лесной мусор. Мне приходилось не легче: хоть я и привыкла с малолетства ходить по грешной земле, а не летать — но в обуви!

Оставайся при мне хоть клочок безотказной нижней юбки, можно было бы разорвать ее на полоски и скрутить в жгут, а затем скрутить эту тварь — но увы! С верхней же юбкой из паучьей ткани такой номер не пройдет — руками ее не разорвать, а стрекоза вряд ли станет дожидаться, пока я распущу подол по ниточке и сплету из них канат. Разве что Орлетта разрежет ткань адским ножом...

По-видимому, наши размышления шли параллельными путями — подняв к глазам добытый с боем клинок, рыцарша встретилась глазами со своим искаженным отражением, а затем, оттянув волосы, резко полоснула у самой головы.

Короткие каштановые кудряшки свалились на уши, не скрывая даже мочки. Я ахнула — красота-то какая, жалко! Женщина-стрекоза тоненько завизжала, когда длинная тугая коса обвилась вокруг ее плеч и заставила резко прижаться спиной к шершавому стволу дерева. Длинны волос хватило на то, чтобы обернуть стройную но, как выяснилось, прочную сосенку дважды, и даже завязать концы импровизированной веревки надежным узлом.

Встав напротив демона, я подняла руки и приготовилась повторить давешний подвиг по изгнанию беса словом божьим, по способу, подсказанному мировым кинематографом.