В погоне за мечтой. Часть 3

— Почему? — в один голос воскликнули девушки.

— Проще. Честнее, — она неопределенно пожала плечами.

— Ты только что потеряла даму сердца, — заметила я, обратив внимание на трепыхание рыжих ресниц, приятно контрастирующих с белоснежной шевелюрой.

— Одни настоящий друг стоит десяти дам с их фальшивой сердечностью, — ловко ввернула будущий афоризм Орлетта.

Перекатившись на бок, принцесса засмеялась... нет, погодите... заплакала?! Неужели напоминание о пребывании в теле парнокопытного наконец пробудило в ней человеческие чувства?

— Ну, раз уже все в порядке... Мы, пожалуй, пойдем?

Рыцарша обеими руками была за — да и Машенька, наверное, уже заждалась меня с примеркой... Но у Радославы еще было, что сказать — вернее, спросить:

— Где она?

— Что? — не поняла я.

— Где она? Где девочка? — принцесса повернула к нам заплаканное лицо.

— Найдена, что ли?

Утвердительный кивок.

— А вам это зачем?..

— Я ведь тоже привязалась к этому ребенку! Просто, соскучилась.

— Она у Машеньки, — я пожала плечами, и для тех, кто не был досконально знаком с обстоятельствами моей личной жизни, пояснила: — Это моя бывшая горничная. У нее свой ребенок примерно того же возраста.

— А она хорошая кормилица?

— Она отличная мать!

— Я хочу ее видеть.

— Машеньку?! Ах, да... Ну, ладно, пойдемте.

Видно, принцесса и впрямь прикипела душой к этому маленькому существу, своими прозрачными оливковыми глазками пленившему нас всех без исключения. Собралась и переоделась Радослава в рекордный для всякой женщины срок — минут за пять...

Моя бы воля — ходила вовсе без охраны. Но любимый волновался, да и положение теперь обязывало — так что кроме Левушки ко мне приставили еще четверых плечистых гвардейцев, и они сопровождали меня повсюду, куда бы я ни собралась. Возглавляла процессию Орлетта, своим суровым видом и блестящим мечом наводя оторопь на любого потенциального злоумышленника.

...Поединок с Лаврентием все-таки состоялся — на том самом месте, у конюшен. Сославшись на интересное положение, я не пошла, посоветовав каждому из честных поединщиков не показываться мне на глаза в случае внезапной смерти — некромантией не занимаюсь, и воскрешать никого не буду! Репортаж с места событий я получила из первых рук непосредственного зрителя — Володи.

Хотя интерес к предстоящей драке изначально был большой, наплыв зрителей оказался относительным — дуэли в Старгороде не поощрялись, а присутствие лично не заинтересованных в исходе зрителей считалось чем-то неприличным, разновидностью вуайеризма. Вот официальный рыцарский турнир — это дело другое! Коронованный лицемер присутствовал инкогнито (с непокрытой головой), и, разумеется, из вежливости остался никем не узнан.

Орлетта слегка опоздала — надо ведь как-то подчеркнуть, что она не только рыцарь, но еще и женщина! — и поразила присутствующих бледным, как смерть, лицом... что я никоим образом не связываю с исчезновением с моего туалетного столика плоской баночки рисовой пудры! Граф Старожилов явился вовремя, одетый во все черное и торжественный, как жених или похоронный агент.

Первые десять минут дуэлянты, как положено, размахивали мечами, делали выпады, уворачивались и атаковали (пересказывая, любимый так и сыпал специальными терминами, да я не запомнила). А потом Лаврентий все-таки не выдержал:

— Кто ж так бьет?! — страшным голосом вскричал он. — Разве так надо руку держать?!

И тут же показал, как надо. После чего, разумеется. Драка превратилась в очередную скучную тренировку, к концу которой зрители уже вовсю зевали и клевали носами, а дуэлянты окончательно помирились, и даже договорились о совместном крестовом походе на поиски Святого Грааля... В последнем я до сих пор подозреваю направляющую руку короля, хоть он и отнекивается.

Отъезд "на дело" по моей просьбе отложили до послезавтра. Вот стану королевой, и благословлю их на дорожку как следует... В приватной же беседе посоветовала найденную чашку (а кто бы сомневался!) не тащить в столицу, а перепрятать получше. Во-первых, человечество еще не готово, а во-вторых... должны же будут чем-то остальные рыцаря заниматься! Не все друг другу на турнирах ребра гнуть.

Буквально вчера же от кузнеца доставили заказ — новенькие, блестящие, по особой мерке доспехи. Судя по времени, которого потребовала работа, и по цене — настоящее произведение искусства. Сама-то я в оружии не разбираюсь, но надеюсь, коваль не даром славился в своем ряду как непревзойденный мастер, работающий по старинным канонам. Не гном! Как известно, лучшие оружейники — непременно гномы, но в этом мире о них никто и не слышал.

Машенька встретила нашу разношерстную компанию весьма радушно — пока не увидела принцессу. Та в свою очередь, едва шагнув через порог, тут же принялась оглядываться по сторонам, точно строгий член комиссии по усыновлению. Чистенький, аккуратный домик должен был понравиться самому строгому привереде, но Радослава недовольно поджала губки. А уж когда увидела самораскачивающиеся кроватки...

— Ой! А что это он такой страшный? И желтый? Больной?!! — выхватив Найденку из колыбели, принцесса одним козьим прыжком отскочила в противоположный конец комнаты.

"Сама ты больная!" — без труда можно было прочесть на побелевшем лице бывшей горничной. Орлетта молча сжала кулаки — и спрятала руки за спину. Если прежде Машенька и леди-рыцарь испытывали по отношению друг к другу известную настороженность представителей разных классов, то перед лицом "общего врага" готовы были немедленно объединиться и выступить единым фронтом.

— Совершенно здоровенький, — я осторожно подняла проснувшегося Пузанчика на руки. Какой уже большой у нас мальчик вымахал! Агу-агушеньки... — Он наполовину синаец. Весь в папу!

Недоверчиво покосившись, принцесса мелкими шажками подошла поближе. Ребенка она держала хоть и в первый раз, но вполне профессионально: Найденка только весело гугукала и пускала пузыри, явно нисколько не напуганная. И то сказать, этого ребенка нянчили ведьма, эльф, рыцарь, коза и даже волк! Теперь ее не просто поразить какой-то там принцессой.

— А я замуж выхожу, — укачивая Наденку, неожиданно заметила Радослава.

— Э-э-э... поздравляю. За кого? — растерялась я.

— Он принц, — буднично заметила та. Ну, для нее это дело естественное: — Папа уже все устроил. Мирослав такой хороший! И очень меня любит.

— А ты его?

— Свадьба уже через полгода, — она будто и не услышала моего вопроса.

— Удачи вам. Совет, как говорится, да любовь!

— Спасибо...

Ну вот, опять она расплакалась! Хочется надеяться, что от счастья... Прощается с Найденкой, как в последний раз. А перед прощальным отъездом к отцу в прошлый раз даже не зашла повидаться. Вообще не интересовалась, что стало с малышкой. А теперь — будто ее кто подменил! Или заколдовал.

Я растопырила ладони и покрутила перед глазами — как будто на них должны были остаться следы магии. Да нет, не может быть! Мне, конечно, хотелось, чтобы принцесса стала немного демократичнее и человечнее, но не до такой же степени!

— Вы ее крестили? — Радослава обратила внимание на серебряный крестик.

Тут ничего зазорного нет:

— Сразу же по возвращению.

— И... Как назвали?..

— Надежда.

— Красивое имя...

Поиграв с девочкой, принцесса засобиралась восвояси. Орлетта по-рыцарски вызвалась ее проводить, и получила высочайшее соизволение — похоже, вопреки опасениям, Радослава не обиделась на козу... Перед уходом девушка-рыцарь заставила пообещать, что я никуда не уйду, не дождавшись ее возвращения. Да сколько угодно!

— А они очень похожи, — невпопад заметила Машенька, когда за высокопоставленной гостьей и ее свитой захлопнулась дверь.

— Орлетта с Радославой? — удивилась я. По-моему, менее схожих между собой как внешностью так и характером девушек нужно было еще поискать.

— Принцесса и Найдена.

— Ну... Да, что-то есть, — я еще полюбовалась агукающим ангелочком, и сделала "козу": — Разве что наша Найдена куда симпатичнее!

— А вдруг она захочет ее забрать?..

— С чего бы?

Боюсь, я уделяла разговору прискорбно мало внимания, полностью сосредоточившись на примерке. Талантливая швея, как всегда, прочитала мои мысли: длинное платье цвета королевского пурпура выгодно подчеркивало грудь, не акцентируя внимание на прочих выпуклостях. В отличие от придворной портнихи, которая старалась замаскировать выступающий животик пышными складками на спине и боках, бывшая горничная и счастливая мать знала, как соблюсти меру и не переступить границу пошлости. Даже неровно остриженные волосы не так бросались в глаза... И все же прическа оставалась моей головной болью: под корону нельзя было нацепить чепец, а соорудить что-то более-менее приличное практически из одной челки представлялось проблематичным. Самым гениальным из приходящих мне на ум решений было густо обсыпать чахлые заросли блестками, чтобы недостача не бросалась в глаза — но где их взять в этом просвещенном средневековье?

Порывшись в бездонных карманах "карнавального костюма одуванчика", я достала маленькое зеркальце. Большие, в полный человеческий рост, представляли собой отполированные до блеска листы металла, и отражали довольно мутно, в общих чертах — макияж не поправишь. И хотя в последнее время я почти не прибегала к искусственным улучшителям внешности (королеве эпатаж не к лицу), как перед выходом на люди ресницы чуток не насурьмить... глаза подвести едва-едва... помада натурального оттенка... пудра — чтобы нос не блестел... Словом, было чему размазаться.

— Ты, Машуня, швея от бога! — я не скупилась на заслуженную похвалу: — Наверное, так и родилась с ножницами в одной руке и с иглой в другой!

— И с полным ртом булавок, — хихикнула та. — Вы, госпожа, изволите шутить! У моей матери семь дочерей, и из них только я все время норовила схватиться за иголку не с того конца. Оттого и пошла в горничные, что в своем деле не преуспела.

— Теперь уже шутишь ты, — я разгладила ладонями широкую юбку — кажется, без единого шва, — если это называется держать иголку не с того конца, то твои сестры, наверное, из воздуха кружева плетут!

— Вы не помните, — Машенька застенчиво спрятала ладони за спину: — В тот день, когда мы встретились на улице... Я рассказывала о своей жизни, и вы, госпожа, сказали: "Ты должна быть хорошей портнихой!" Ну и... вот... У меня сразу аж пальцы зачесались, так захотелось что-нибудь сшить! С тех пор не могу остановиться.

Вот она, волшебная сила слова! Я вновь с ужасом покосилась на собственные руки. Порой такое невольно наколдовывается — сама потом вздрагиваю.

— Кстати, давно хотела спросить — это ты Иану с Зарой концертные костюмы сшила?

Бывшая горничная глянула из-под бровей застенчиво, будто нашкодившая кошка:

— Ага...

— Здорово получилось!

Зарина с ее неуемной кипучей энергией к овладению премудростями гостиничного дела и ученичеству у придворной королевской чародейки (заключающемуся, по большей части, в терпеливом перемешивании уваривающейся в большом котле мыльной смеси) добавила еще и увлечение театром. На следующий после нашего с Володей возвращения из отпуска день они с Ианом уже устроили первое публичное представление — да какое! Жонглировали бутылками, рюмками и ножами, изгибались немыслимым образом, будто вовсе без костей, демонстрировали акробатические трюки невероятной красоты — Де Солей удавится от зависти! Костюмы циркачей представляли собой обтягивающее домино и одинаковые камзольчики с расширяющимися на манер коротких пышных юбочек полами. "Не поймешь, которо девка, которо парень", — метко высказался по этому поводу Левушка.

К коронации они тоже готовили какую-то новую, неслыханную программу, и использовали для репетиций каждую минуту свободного времени.

— А ведь завтра минет ровно год, как я попала в Старгород, — накануне как раз пересчитала отмеченные в "календаре" дни — ровно 365. Если, конечно, год не високосный — и если я нигде не просчиталась. — Вот не думала, что буду праздновать эту дату с таким размахом!

— Да... Завтра вы станете королевой! — восторженно выдохнула Машенька.

— А ведь знаешь... Совсем не хочется!

— Почему? — изумилась она. — Это же здорово: делай, что хочешь, никто тебе не указ!

— Не знаю... Страшно, — я задумчиво почесала переносицу: — Ответственность, опять же: плохое настроение, недомогание, просто неохота — все равно, надеваешь корону и топаешь на работу, потому что нужно мыслить глобально, о нуждах государства. Вот тебе и свобода! А она, между прочим, тяжеленная...

— Свобода? — вконец опешила швея.

— Корона! Килограмма полтора. Ну, по крайней мере, полкило. Никакая шея не выдержит! Вот на какие жертвы приходится идти ради любви...

Мы синхронно призадумались, воскрешая в памяти моменты семейной жизни. Как же много у нас с Володей было хорошего! Судя по просиявшему довольному лицу бывшей горничной, Пу Чжан в качестве законного мужа тоже не ударил в грязь своим солнечно-желтым лицом...

Внезапно раздавшийся негромкий стук в дверь заставил нас обеих подскочить на месте от неожиданности.

— Муж? — я попыталась унять бешеное сердцебиение.

— Вроде рано, — Машенька по пояс высунулась в окно, пытаясь рассмотреть стоящего на крыльце нежданного гостя. А затем со всех ног бросилась к двери, но не затем, чтобы распахнуть — наоборот, еще и спиной подперла: — Король!

— Он черен ликом, размахивает вышитым платком и кричит "Молилась ли ты на ночь"?

— Нет... — растерялась незнакомая с классической мировой литературой девушка.

— Так в чем же дело? Открывай!

— Примета плохая — нельзя накануне видеть платье!

— Это же коронация, а не свадьба! — я легкомысленно махнула рукой. Многие приметы и суеверия этого мира совпадали с теми, что бытуют в моем: так же неудачей грозила встреча с женщиной, несущей пустое ведро (хотя в двадцать первом веке вероятность такого столкновения значительно снизилась, а сильно удачливей народ как будто не стал), перебегающий дорогу черный кот, рассыпанная в четверг соль... Связанные же с коронацией приметы на ум что-то не шли — если когда-то и бытовали, то постепенно за давностью лет и редкостью события утратили актуальность и забылись.

— Не знаю, что и делать с головой...

— Ты прекрасна! — у любимого слово с делом не расходилось: эх, моему родному миру хоть бы одного такого политика!

— Покатаемся? — выйдя из крутого пике затяжного поцелуя, соблазнительно предложил он.

— Только не верхом! Ты же знаешь...

— Экипаж подан и ждет!

Правда, королевская карета стояла у самого крыльца — только ногу протяни. Я неуверенно оглянулась, но возвращаться в дом, чтобы переодеться в канареечную распашонку, не стала: будем считать это генеральным испытанием платья в деле.

— А куда мы едем? — низко спущенные плотные шторы не позволяли как следует полюбоваться окружающим пейзажем.

— Сюрприз!

Ох, и почему у меня от этих слов прямо мороз по коже?

Тряска в экипаже с усовершенствованными рессорами совсем не ощущалась — а вот по стуку копыт выходило, что мы едем по брусчатке... Затем на время дробный топот стал гулким, с эхом, будто экипаж проехал внутри лежащей на боку бочки, после чего сменился грунтовым шлепаньем — похоже, мы покинули город. Но проехали совсем недолго, прежде чем карета остановилась.