"Ковчег 5.0. Дело семьи"

— В первую очередь надо узнать про маневренные группы и их вооружение — поддержал меня Наемник — Если нам и доведется в ближайшее время с этими новыми кочевниками столкнуться — то как раз с такой группой.

— Мне очень интересны границы зоны их поисков — Голд думал о чем-то своем — Как далеко они ходят в пределах равнины и как глубоко заходят в лес. До Сватбурга они явно не добирались пока, мы бы об этом так и или иначе узнали. Люди пропали бы или наши на них напоролись в поиске.

— Просто не успели — предположил я — Они, скорее всего, увеличивают зону поиска постепенно, не удаляясь пока от основного лагеря далеко. Да и живой товар — штука такая... Их надо кормить, поить, так что издалека особо не поведешь. Опять же — восточные люди, независимо от этноса, это такой народ, который очень хорошо умеет ждать и делает это профессионально. Может, и дошли они до нас на самом деле, просто мы их не увидели. Может, пока нет у них возможности или желания переть в лоб на большую группу людей. Потому они и пошли другим путем — решили нас пропасти. Фиксируют маршруты патрулей, наблюдают за внутренней жизнью. Систематизируют информацию, проще говоря. Не факт, что это именно так, но вероятность такая есть?

— Есть — не стал спорить Голд — Как версия — вполне такое возможно.

— Вот вам и ответ на вопрос — 'Чья это была поилка'? — Настя плюхнулась на травку рядом с нами и вытянула ноги — Уверена, что их. Все мы правильно угадали — там перевалочный пункт или что-то вроде этого.

— Возможно и такое, возможно и наблюдают — из этой фразы я понял, что в очередной раз я Голду Америки не открыл — Хорошо было бы нам прихватить кого-то из этих славных ребят и поговорить с ним по душам. А если не захочет — так и с пристрастием.

— Вот в чем некоторое несовершенство этого мира — Настя занималась тем же, чем и всегда в свободное время — упражнялась с ножом, стремилась к совершенству — Нет здесь возможности выжать информацию против воли допрашиваемого. Нет боли — нет допроса с пристрастием. И что ты в этом случае будешь делать, любезный Голд?

Не было еще случая, чтобы она не воспользовалась возможностью поддеть Голда, что, на мой взгляд, было небезопасно. Тому, впрочем, до этого дела не было никакого.

— А я тебя озадачу — отозвался консильери — Ты у нас по природным дарам — вот и давай, шустри. Найди мне такую травку или ягодку, которая кому хочешь язык развяжет, уверен, среди местного изобилия не может обойтись без психотропов.

— Щас — совершенно уж невоспитанно заявила Настя — Нашел себе Карла Линнея местного значения. И как я тебе ее найду? Сама все перепробую?

— Исхитрись — тоном, исключающим шутки, сказал ей Голд — Есть такое слово — надо.

— Насть, и вправду надо — уже совершенно серьезно поддержал его и я — Чую, без периодического насильственного выжимания данных из жителей этого мира нам не обойтись, и не только в данном конкретном случае. Ты подумай на эту тему. Да и вообще — мое упущение, надо было этим делом куда раньше озаботиться.

— Мне тогда подопытные нужны — крутанула нож Настя, тот блеснул лезвием на солнце, пробивавшемся сквозь листву — Не на наших же опыты ставить?

— На наших не надо — согласился с ней я — Зачем на наших? Это не дело. Ладно, ты коллекционируй пока образцы, будут тебе подопытные.

Не скажу, что подобный подход к вопросу мне очень-то нравился, но реалии диктуют свои законы. Будем поглядеть.

— Очухалась вроде наша великомученица — оживился Голд, вытягивая шею — Пошли-пошли, не дай бог, она вообще окочурится, и не узнаем мы ничего.

Бедолага и впрямь пришла в себя, она жадно грызла кусок копченого мяса, то и дело прикладываясь к фляжке с водой.

— Эк оголодала — с сочувствием сказал Одессит — Не приведи господь так же.

Голд отстранил его в сторону, присел на корточки перед жующей женщиной и уставился на нее.

Та вздрогнула и замерла, как кролик перед удавом. Жевать, правда, не перестала.

— Ешьте-ешьте — лицо Голда больше напоминало бронзовую посмертную маску, я такие в музеях видел — Но попутно вы будете отвечать на мои вопросы, хорошо?

— Хорошо — Полина отложила в сторону еду и вытерла рот — Я потом доем. Спрашивайте.

— Вот достойное поведение, берите с дамы пример — сообщил всем Голд — Итак, первый вопрос.

Увы, но мы узнали от нее не так много, как хотели бы. Женщиной она оказалась достаточно инфантильной и, признаться, недалекой. Даже пройдя через то, что ей выпало, Полина до сих пор не осознала, почему она оказалась не в 'Нормалити' и искренне верила, что где-то в этом мире он все-таки есть, а сюда она попала по ошибке. При этом кто-то из людей, с которыми она была в Каганате, даже объяснял, что к чему, но женщина так ничего и не поняла.

Хотя сказать, что мы совсем уж остались без информации, было тоже нельзя. Теперь мы знали, что Каганат этот находится где-то посередине Дикого Поля (кочевники, следует заметить, назвали его Предвечной степью), что численность его впечатляюща — около двухсот человек, что он постоянно пополняется и что этнический состав его неоднороден.

Полина видела не только людей монголоидного типа и пакистанцев. Там были турки, кавказцы, арабы, русские, европейцы и даже китайцы. Каганат принимал в свои ряды почти любого, кто соглашался жить по его правилам, которых было два — абсолютное подчинение Великому Кагану и безжалостность к его врагам.

— Водку пьешь? В бога веруешь? — хмыкнул Одессит, услышав это — Это не Каганат, это Запорожская Сечь какая-то.

— Там не так все просто — поморщилась Полина — Сказать мало, надо доказать, что ты достоин, стать одним из них. Я видела, как это происходит. Желающих делят на две группы, и они дерутся друг с другом по очереди. Тот, кто выживет и получает право стать одним из кочевников.

— Выживет? — Милена вздрогнула.

— Ну да — Полина тоже поежилась — Вот такая дикость. Тот, кто никого не убил на их глазах — не может занять место у костра.

— И тебя еще в фашизме обвиняют? — девушка посмотрела на меня — Ты по сравнению с ними — ангел с крылышками.

— У них там фашизм и есть — добавила Полина — У них очень сурово с... Скажем так — с национальным вопросом дело поставлено. Тут ведь много всяких разных встречается, вроде вон той девочки с ножом. У кого ушки острые, кто гном, еще я одного мужчину знала, он зеленого цвета был, и зубы у него изо рта торчали в разные стороны. Так вот таких они как зверей держат, в клетках и унижают всячески, а тех, кто особо уродлив или бесполезен как товар — убивают, причем с особой жестокостью. А чтобы такой кочевником стал — так это вообще невозможно.

— Под это дело еще и идею подвели — поморщился Голд — Скверно.

— Вот не знала, что ты защитник угнетенных рас? — немного показушно удивилась Настя — Не похоже на тебя.

— Да это тут причем? — в голосе Голда прозвучало раздражение — Когда собирается мощная группировка, заранее настроенная против всех — уже плохо. Но когда она еще и с идеологической подоплекой — это совсем паршиво. Нового здесь ничего нет, все эти 'Земля для людей' избиты и тривиальны. Но это всегда работает, а особенно здесь, где все начинается с нуля. Ладно, мы отвлеклись. Что вы знаете еще? Что у них с оружием?

В оружии Полина вовсе не разбиралась. Она видела копья, луки и какие-то длинные ружья. Когда я показал ей автомат, она замотала головой и сказала, что не такие, а длинные и без этих штук (речь шла о магазинах). И даже руками показала, насколько ружья были длинные. По всему выходило, что это или что-то из древнего прошлого, вроде карамультуков , или наоборот — что-то такое, чего мы на том свете и не видели даже.

Но сам факт наличия луков радовал — от хорошей жизни и при наличии огнестрельного оружия за них не берутся, разве только что с диверсионными целями, да и то... Впрочем, оружие в этом мире есть, его можно добыть, было бы желание. А тут с желаниями и устремлениями, похоже, все в порядке.

Тем временем Полина перешла к своей истории, ее об этом попросил Голд. Он понял, что выжимать разрозненную информацию дело трудоемкое и времязатратное, так что проще выйдет послушать связный рассказ, задавая по его ходу уточняющие вопросы.

Судя по всему, она уже успела пару, а то и тройку раз умереть, поскольку ее воспоминания не простирались дальше последних десяти — пятнадцати дней. Но за эти две недели она успела пережить побольше, чем за всю предыдущую жизнь на том свете.

Кочевники прихватили ее у кустов с ягодами, которые она жадно поедала, промотавшись перед этим два дня по лесу, ничего не понимающую и ничего не ожидающую. На все ее вопли, вроде 'Я платила за нормальную жизнь, что происходит?' и требования позвать администратора, они внимания не обращали, знай только смеялись, да отвешивали ей тумаки.

После ее присоединили к полутора десяткам таких же бедолаг, и их погнали следом за отрядом кочевников. Ну, она тогда еще не знала, что они кочевники, подумала, что это такая ролевая игра, для того, чтобы ей было не скучно, фирма-организатор обещала сюрпризы... Даже колодки, которые ей надели на шею, она восприняла как элемент этой игры.

— Колодки? — непонимающе наморщила носик Милена.

— Такие штуки — Полина повертела пальцами — Две палки, между ними, поперек, еще две, квадрат получается, а в нем голова. Они все еще ругались, что мол, на скорую руку их мастер делал, несерьезно получилось.

— Иээххх — тяжело засопел Азиз, сплюнул и ругнулся на родном языке. Как видно, что-то такое ему вспомнилось.

— Это понятно — прервал Голд обсуждение этого неприятного момента — Сколько человек было в отряде, который вас конвоировал?

Вот так, потихоньку, помаленьку он и вытаскивал из женщины крупицы полезной информации.

А кочевники развернулись широко. Они хватали всех, кто подворачивался им под руку и тащили в свой лагерь, где после проводили что-то вроде селекции, отделения агнцев от козлищ. Крепким мужчинам поступало предложение пройти испытание и примкнуть к ним, особое предпочтение отдавалось тем, в чьих жилах текла благородная кровь Востока, причем любой его части уже умершего мира, от Бали до Кашгара. С женщинами же вообще не церемонились, любой кочевник мог сделать с понравившейся ему рабыней что угодно, это было его право сильного, право хозяина. Разве только что убивать их было нельзя, товар, однако. Хотя, если очень хотелось — то можно было и убить.

Надо заметить, что Голд был прав — каган, который стоял во главе всего этого, избрал классическую, но зато беспроигрышную схему построения общества — 'будь сильным и ты будешь иметь все'. Нового — ничего, но работает же!

Так вот. Каких-то женщин оставляли в Каганате, особенно тех, что покрасивее, или с полезными навыками, остальных продавали. 'Продавали' — слово условное, нет тут пока денег. Меняли на что-то, на что именно — Полина не знала, до торгов она не добралась. И кто выступал покупателем, она тоже не знала.

Тот самый зеленый мужик, которого она упоминала, был еще и здоров невероятно, как-то ночью он сломал клетку, свернул шею надсмотрщику, а после освободил десятка три рабов и рабынь, среди которых была и Полина.

Им повезло — это обнаружили не сразу, через несколько часов, а потому они успели отмахать по степи десятка два-три километров, прежде чем на их след встала погоня.

Женщина сама не понимала, как ей и нескольким другим беглецам все-таки удалось добраться до леса. Они бежали, бежали долго, их догоняли, кто-то отставал и погибал, все это было очень страшно. Ее снова захлестнули эмоции пережитого, то и дело она срывалась на плач, из-за чего понять что-либо из ее слов становилось трудновато, но, судя по всему, смерть беглецов, видимо, была не очень простой и крайне неприятной.

Тем не менее с десяток людей добрались до лесного массива и укрылись в нем. Лес кочевники не любили, это Полина сказала определенно, они глубоко в него не заходили, именно это и спасло тех беглецов, тех, кто до него добрался.

Но, как это ни печально, лес же и стал причиной гибели всех или почти всех ее спутников. За следующие несколько дней кто-то погиб от когтей диких зверей, двоих буквально разорвало на клочки какое-то жуткое существо, пожаловавшее к ним ночью и как будто сделанное из мрака, зато с длинными кривыми когтями, несколько человек бесследно отбилось от их группы, здоровенный же зеленый мужик, последний ее спутник, позавчера утонул в болоте. Да она и сама думала, что не выберется из леса, но вот — вышла на его край, и, если честно, невероятно опустошена морально, до такой степени, что, наверное, смирится даже с рабством, так ей все надоело.

По этой же причине она не могла нам не то что указать место, где этот Каганат находится, но даже и приблизительно назвать направление. 'Посреди степи' — и все. Блуждание по лесу окончательно сбило все ориентиры и без того запутавшейся женщины. Единственное, что было понятно — от границы леса его отделяет минимум пятьдесят-шестьдесят километров, судя по затраченному группой беглецов времени пути от Каганата до спасительной опушки. Хотя это настолько приблизительно, что даже говорить не стоит.

— Зеленого мужика жалко — прагматично заметила Настя — Видать — орк был. Или тролль.

— Жалко — согласился с ней я — Н-да, невеселая история. А народу они хомутают, стало быть, много?

— Очень — подтвердила Полина — И тут, и в степи.

— Непонятно — Наемник почесал лоб — Как так быстро они организовались и где покупателей нашли?

— С покупателями и в самом деле неясно — отозвался Голд — Больно быстро они появились. А вот с остальным... Порог адаптабельности восточных рас куда выше европейских. Инстинкт выживания и непритязательность к условиям у них в крови, они изменения реалий быта принимают умом гораздо быстрее, понимаешь? Есть транспорт и наладонники — хорошо. Нет — ну и ладно, были бы лошадь и звезды. Нет и их — хрен с ним, на своих двоих куда надо дойдет, не проблема. И это в то время, когда среднестатистический европеец или американец будет сидеть и ждать спасателей, причем до той поры, пока от голода не окочурится. Им для того, чтобы перестроить мышление, надо не год, не месяц, им и суток хватит. Вон, на Джебе нашего посмотрите, наглядный пример.

— Да это не только у них так дело обстоит — я показал на Азиза — Вон еще один образец подтверждения этой теории. А наш брат... Вспомните флористку, которая отказалась растения под практический смысл подводить, орала, что они существуют только для красоты.

— А, это которую мы тогда в крепость не пустили — Настя поняла, о ком я говорю — Было такое.

— Там ведь дело там было не в том, что она лютики-цветочки жалела — продолжил я — Она не хотела переламывать себя, она за прошлое цеплялась. Согласиться делать то, что мы просили, для нее означало бы только одно — признать ту свою жизнь законченной. И еще признать то, что здесь все будет не так, как она хотела бы, а это для нее было совсем недопустимо. А вот для тех, кто в Каганате — это даже не проблема. Они просто сразу сказали себе: 'Этот мир такой. Значит, будем жить так, как требует этот мир'. И все. И живут.