"Ковчег 5.0. Дело семьи"

Проект Руслана 'Дема' Михайлова

'Ковчег 5.0'

'Группа 'Свата'

Книга вторая

'Дело семьи'

Часть первая

Глава первая

— Молодой человек, и долго мне за тобой бежать?

Если честно, в прежней своей реальности, которую теперь здесь все называют 'тот свет', меня безумно раздражал звон будильника. Я терпеть не мог, когда в самый сладкий момент, в приятный и спокойный предутренний сон врывалось противное пищание этого мерзкого изобретения человека.

Так вот будильник по сравнению с Оружейником — это ничто. Куда тому бездушному предмету до нашего Льва Антоновича, который в силу своего возраста и неуемной энергии встает раньше всех (а может и просто не ложится), и начинает собирать, преумножать и распределять. Первое он делает раз в пять активнее, чем второе, а второе раз в десять охотнее чем первое. Третьего же действия он старается избегать, как ненужной роскоши.

— Я говорю вам, молодой человек — таки отдайте мне то, что вам не нужно — ну вот, он перешел на 'вы'. Сейчас кому-то не повезет — Вам оно ни к чему, а мне надо.

— Мне сказали, что надо взять с собой флягу — уже немного неуверенно ответил молодой голос. Понятно, на этот раз он вцепился в кого-то из волчат. Жалко парня, пропал он — Мне Наемник велел.

— Так пусть тот Наемник вам ее и дает, боже ж мой! — судя по всему, Оружейник всплеснул руками — Что мне его 'надо' перед моим 'оприходовано'? Ему надо, — а отвечать кто потом будет? Лев Антонович? Таки пришлет ко мне Сват своего арапа сверить баланс — и все. И мое сердце сделает 'шлеп' только при одном его виде. А что вы хотели — он в точности такой, каким мне мама в детстве описывала нечистого. Или того хуже — отправят меня вон в ту желтую кубышку, что за воротами стоит и занимает пространство. В мои годы быть овощем это дело обычное, не спорю, но я же не хочу, чтобы так случилось?

— Антоныч, и сколько уже можно нудить? — ага, это уже Одессит к разговору подключился — Что вы докопались до этого мальчика, который только и знает, что хлопать глазами перед вашей экспрессией? Дружище, отдай ты ему ту баклажку, чтоб его стошнило, честное слово. Я тебе свою отдам, самодельную. Поверь мне, она не хуже, чем та, что у тебя в руках, и мне для тебя ее не жалко, у меня большое сердце.

— Жора, так и живите вы с тем своим сердцем еще сто лет — пожелал ему Оружейник — Если вам не жалко своего добра — так это замечательно, это характеризует вас как высокоморальную и социально оптимистическую личность, с такими людьми как вы, стоит жить под одним небом. Больше скажу — даже под одним потолком. Но мне верните ту фляжку, которая стоит у меня на балансе.

— Нате — оборвал речь Оружейника волчонок, и обрадованный кладовщик, судя по топоту, побежал в свои закрома. Как водится, получив желаемое, он уже добрые слова вхолостую не тратил — это нерентабельно.

— Что за человек? — Одессит зевнул — Сам не спит и другим не дает.

— И не говори — поддержал его томный женский голос. Ну да, наш живчик спать ложится на одном конце города, а просыпается на другом.

— Солнце встало — и мы встаем! — о, а это уже Дарья, та самая крепкобедрая и полногрудая женщина, которая нам с Наемником еду приносила, когда мы рейдеров в засаде ждали.

Она за последнее время забрала в свои крепкие руки почти все внутрихозяйственные дела, да так серьезно, что мне на нее даже жаловаться приходили. Правда, эти жалобы не возымели успеха, поскольку стенания пяти девочек из хороших семей, которые на том свете ничего тяжелее вилки и коммуникатора в руках не держали и чистосердечно полагали, что еда сразу растет на деревьях в том виде, в котором ее подают на стол, тронуть мое сердце не смогли. Напротив — они меня порадовали. Они означали одно — молодец Дарья, правильную линию гнет. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, на том свете она была директором детского дома, причем явно неплохим.

Собственно, с момента боя с рейдерами прошло уже дней пятнадцать, и сейчас я был даже рад, что тогда так все вышло. Нет, невероятно жалко погибших — и глазастого Стрима, и громкоголосую Мадам, тем более, что они так и не вернулись к нам, как мы на это не надеялись. Но зато это первое столкновение с организованным внешним врагом четко расставило все по местам, показав наши наиболее слабые места и болевые точки.

Ну, что значит 'расставило'? Я и еще несколько человек про большинство из них и сами знали, чего греха таить. Или догадывались. Но мы про них знали, — а остальные нет. Остальные про это все просто не задумывались, и вся эта суета со стрельбой и освобождением заложников заставила их всерьез задуматься о том, как жить дальше.

Еще одной услугой, которую нам, сами того не желая, оказали налетчики, оказалась селекция. Слово это, применительно к данной ситуации, употребил Проф, и оно оказалось более чем верным. Наш лагерь на следующий же после боя день покинуло десятка два людей, сославшись на то, что путь насилия — это не их путь. Я так понимаю, что их шокировал тот факт, как Настюшка последнего из рейдеров в расход пустила.

Она, оказывается, его даже за пределы крепости не стала отводить, а просто поставила к стенке ближайшего дома, всадила ему в лоб пулю прямо на глазах честной публики, после чего устало зевнула и сообщила окружающим —

— Устала я что-то сегодня. Спать пойду.

Все это вызвало очень неоднородную реакцию масс. Большинство сказало: 'Ну и правильно', но нашлись и те, кто заявил, что здесь у остающихся впереди только деспотия и полицейская диктатура, а то и чего похуже. Они за пару минут собрали свои вещи, благо имуществом народ еще не оброс, и, стихийно выбрав себе лидера, некоего Рика, сообщили мне о своем желании покинуть крепость.

И вы знаете — никто не стал их удерживать. А зачем? Если кто-то не хочет признавать того, что состояние постоянной готовности к любым, даже самым нестандартным ситуациям должно стать для него нормальным, привычным состоянием на ближайшее время, то в таком человеке не слишком много прока. И если эти граждане хотят уйти, то скатертью им дорога. Люди нужны, это бесспорно, но когда они в определенном роде превращаются в балласт... В общем — ушли и ушли. Надеюсь, большинство из них найдет то, чего ищет. Ну, или хоть кто-то найдет, кроме смерти. Трое из ушедших, кстати, уже через несколько дней вышли на свет ночного костра, как водится, ничего не помнящие и не знающие, какую смерть приняли в своем предыдущем воплощении. Очень расстроились и удивились, когда мы им отказали в приеме.

Ну да, отказали. Мы не воспитательное учреждение и не НИИ по промывке мозгов. Да, эти люди не помнят того, что когда-то нас уже покинули и это смягчающий фактор. Но главное здесь то, что они сами не изменились, их жизненные принципы и внутренняя сущность остались теми же, какими и были. Стало быть — через какое-то время мы все равно придем к тому, что было. Так чего это самое время на них тратить? Да, собственно, время — это еще ладно, но вот ресурсы, вроде еды, на них расходовать точно не стоит.

Причем эти трое потом еще долго бродили неподалеку от крепостных стен и орали всякие глупости. Они обвиняли нас в том, что мы самодуры и мерзавцы, не слышавшие о правах человека и о том, что его жизнь — это величайшая ценность. Надоели страшно. Угомонились же они только тогда, когда Одессит, который любит орать сам, но не любит слушать, как орут другие, прирезал одного из них.

Нового ничего в их словах не было. Обо всем таком подобном мы за последнее время слышали столько раз, что эти слова нам уже оскомину набили, только вот это ничего не меняет, демократии у нас не было, нет и не будет. Как, впрочем, и деспотии, что бы не говорили покинувшие нас люди, в прошлом, слову, все как один политики, омбудсмены и телеведущие. Не нужна она нам, демократия эта самая, вот какая штука. Нам надо чтобы каждый знал, что он делает, зачем и почему. И еще — где его место в тот момент, когда приходит время брать в руки оружие.

За почти каждым из мужчин теперь закреплено личное оружие. За теми, кто помоложе и посноровистее — автоматы. За людьми постарше и некоторыми из женщин — пистолеты. Но это до поры до времени, пока Ювелир с третьим караваном еще автоматов не привезет, тогда их всем хватит. Нет, со вторым караваном тоже пришло немного оружия, но основной его груз был другой. Поразмыслив немного, я пришел к выводу, что второй караван должен доставить в замок максимальное количество боеприпасов, что и было реализовано в полной мере.

Второй караван отбыл из крепости на следующий же день после боя — мне не давала покоя мысль о том, что где-то далеко от нас лежит наше же добро, и что его может прихватить кто-то другой. Повел его Ювелир. Не скажу, что это решение далось мне легко, не то, чтобы я ему не доверял, нет, дело не в этом. Просто я не был уверен в том, что он не сломался после всего, что было, что он сможет в случае чего принять верное командное решение, а не бросится вперед с шашкой наголо. Но все-таки отправил старшим его. Правда, на всякий случай включил в состав группы Голда, обосновав это тем, что он там был, и выступает исключительно в качестве проводника и эксперта по сборке плотов — мы решили на этот раз сделать на месте еще один, чтобы вывезти добра побольше.

Голд это мое решение одобрил, сказав мне —

— Схожу еще разок, во избежание. Народ отправляется уже более-менее обстрелянный, но этого мало. Надо посматривать по сторонам, чтобы не прозевать тот момент, когда кто-то любопытный заинтересуется, куда это мы водой идем и зачем.

Я понял, что он говорит о том бородатом бандите и его малолетней спутнице. Я и сам о них думал, как раз в этом ключе. А ну как проследят землей наш маршрут, дождутся, пока плоты и лодки отчалят, а потом устроят маленький набег на бункер? Оружия у них нет, но это не повод расслабляться. Сковырнут люк, накидают внутрь веток и сухой травы, запалят их и выкурят нашу охрану. Или еще чего придумают, мало ли хороших вариантов на этот счет изобрести можно?

— Ты, главное, головой своей понапрасну не рискуй — попросил я его — Ты идешь консультантом, бойцов там и без тебя хватит.

И это тоже было так. Со вторым караваном ушло несколько человек побывавших в первом рейде, Павлик, Наемник, кое-кто из тех, кто осел в крепости во время нашего отсутствия, плюс двое мужчин из группы Жеки, которая влилась в наши ряды в полном составе. И, заметим, все прошло отлично. Караван благополучно, без каких-либо проблем дошел и туда, и оттуда, весь товар был в целости. Еще они сменили постовых, которые там за это время порядком понервничали и одичали. Ну, и через день после возвращения по известному уже маршруту стартовал третий по счету конвой. Конвой, конвой — две лодки, два плота, причем второй, тот, который срубили на этот раз, ох и здоровым оказался! Голд — он же аналитик. Поплавал, подумал и улучшил конструкцию. Что примечательно — вязал тальником, он оказывается его там нарезал еще в первом походе нарезал и по дороге с ним экспериментировал — на разрыв испытывал, на прочность, на намокание.

Искренне надеюсь на то, что этот, третий рейд — предпоследний. Мы ведь уже сколько вывезли, да еще сейчас сколько оттранспортируем. Хотя... Может и не управимся в две ходки. Там же еще генератор, провода... Рэнди, к тому же, что-то и про двери говорил — мол, сталь, нельзя так оставлять, это бесхозяйственность. Вот только как эти двери оттуда переть? Генератор — еще ладно, это ясно, такое не забрать — дураком быть надо. А двери... Да их даже Азиз не поднимет!

Азиз, к слову, в вылазках к складу не участвовал, ни в той, ни в этой, я его оставил при себе, как и Настю, в которой, похоже, проснулась авантюрная жилка.

Настя вообще очень изменилась за это время. От робкой девочки, которая меньше месяца назад искренне переживала из-за того что три мужика увидят ее голой, не осталось вообще ничего. Не знаю, что именно послужило отправной точкой ее перерождения — тот первый неудачный поход в лес, когда погибли две девушки, первое убийство, ночной бой или еще что-то, но факт остается фактом — она стала совсем другой. Ее теперь не очень сильно интересовали плодовые кустарники и деревья, а также грибы и травы, зато она отстреляла под присмотром Азиза с полсотни патронов из своей снайперки и столько же из пистолета, замучила Жеку, узнав о том, что он мастер ножевого боя до такой степени, что он ее в очередном учебном поединке чуть всерьез не прирезал, и крепко поругалась с Одесситом, когда тот отказался брать ее в свою поисковую группу.

Я, если честно, был тоже против того, чтобы она пошла с ними — слишком еще много в ней самоуверенности и лишнего адреналина. Этого достаточно, для того чтобы погибнуть, но маловато, для того чтобы выжить. Пусть пока под приглядом будет. Нет ничего страшного в том, что она так переродилась, это нормально. Если человек по духу боец — то это обязательно даст о себе знать, как только подвернется подходящий случай. Раньше, на том свете у нее такой возможности не было. Теперь — появилась, и ее старая оболочка просто слезла с нее, как кожа со змеи за каких-то полмесяца, сгинула в никуда застенчивая девочка-биолог. Зато родилась вот такая Настя — в шортах, которые ей сшила Милена, в камуфлированной майке, в армейском кепи и с двумя пистолетами — один под мышкой, другой на бедре. И готовая пустить их в ход в любой момент.

Да она была не одна такая. Потихоньку, помаленьку, начала появляться из ничего, из ниоткуда будущая ударная сила нашей группы, некий костяк профессиональных бойцов, основным делом которых будет именно силовое обеспечение ее безопасности. И не только это — понятие 'экспансия' пока никто не отменял.

Жека взялся за дело умело и добросовестно, впрочем, как и всегда. Он просеивал людей через мелкое сито, отбирая по одному тех, кто хотел учиться воевать, воевать по-настоящему. Тех людей, которых более или менее подходили для будущей боевой группы, он показывал мне. Ну, и Голду, который потом непременно с ними проводил беседу, задавая немудрящие вопросы и что-то помечая в своем Своде. Что он там писал — не знаю, но пару кандидатур он все-таки отклонил, мотивируя это тем, что, мол —

— Пусть пока в крепости поживут — а там посмотрим.

Я не знаю, какие критерии его не устраивали, но не спорил с ним, не видел в этом смысла. Если он так решил — значит, так тому и быть. В конце концов его учили видеть то, что не видят другие.

Но, так или иначе почти два с половиной десятка бойцов в группе уже было, каждый из них четко понимал, чем придется заниматься и не испытывал по этому поводу никаких иллюзий. Нет, Жека конечно говорил им, что их основная цель — это защищать население, обеспечивать безопасность крепости, но на самом деле куда точнее их будущие задачи сформулировал Голд.

— Ваше будущее дело — война, поймите это сразу, на дальних подступах — сказал он им как-то вечером, после занятий по рукопашному бою, которые вел Азиз. Парни, которых все в крепости уже называли 'волчатами', были освобождены от всех работ, но это не значит, что они сидели без дела. Рукопашка, физическая подготовка и все остальные способы зарабатывания очков характеристик, которые распределялись под строгим присмотром Жеки, занимали у них все время — Защита, оборона — это все прекрасно. Но с этим могут справиться и остальные, особенно если с ними немного позаниматься и обучить основам выживания. Ваша задача — она другая. Ваша задача — силовые решения первостепенных задач нашего сообщества.

— А защита — она разве не первостепенная задача? — удивился Тор. Этот крепкий датчанин вышел на наш костер несколько дней назад и уже наутро был Жекой откомандирован в боевую группу.

— Защита — задача постоянная — объяснил ему я — Но, чтобы что-то защищать — надо что-то иметь. А чтобы что-то иметь — это сначала надо найти.

— И отобрать! — понимающе завершил мою мысль Крепыш, наш с Голдом соотечественник. Он был уроженцем славного города Ростов-на-Дону и на этой почве близко сошелся с Одесситом. Они, познакомившись, сразу проорали друг другу 'Ростов-папа! Одесса — мама!', пообнимались, и с тех пор были не разлей вода.

— Нет — помахал пальцем я — Не надо ни у кого ничего отнимать, господь с тобой. Просто может выйти так, что возникнет конфликт интересов — кому-то может прийтись по душе то, что нужно и нам. Оно пока ничье и станет в результате собственностью того, кто сможет доказать свое на это право. Юристов тут нет, судов тоже — а значит, у кого прав больше?

— У кого оружия больше — того и право — Фира блеснула своими зелеными глазами — Так оно и раньше так было, еще там, на той Земле.

— У того, кто им лучше умеет пользоваться — не согласился с ней я — И у того, кто сможет это доказать на деле.

— И еще у того, кто умеет думать, перед тем, как стрелять — добавил Голд — На спусковой крючок автомата может нажать любой дебил. Надо точно знать — когда и зачем ты это делаешь. Учитесь не только стрелять и резать, учитесь думать. В первую очередь — думать.

— И еще — война — это дело не одиночное, война — дело коллективное — снова перехватил инициативу я — А потому прямо с завтрашнего дня начинаем учиться работать в группах. Учить вас будем по очереди — я, Жека и Наемник, когда вместе, когда по отдельности, кто свободен будет. Наемника вот сейчас вовсе нет, он с конвоем ушел. Это — насущная необходимость. Сработавшаяся группа впятером может положить очень большое количество народа, поверьте.

— Составы групп я назову завтра — Голд махнул рукой и показал всем появившийся в ней Свод, как бы говоря о том, что у него все в нем записаны.

Работать группами бойцам очень даже понравилось и уже через пару-тройку дней 'волчата' начали шастать по окрестностям, правда не так, как раньше, по принципу — 'Пойдем туда, куда глаза глядят', а целенаправленно. Жека, который сообщил всем, что контроль местности тоже входит в зону его влияния, разрабатывал для каждой из групп маршруты и давал им те или иные задания — разведать то, проверить это.

Радиус походов был пока невелик — десять-пятнадцать километров от лагеря, дальше было принято решение пока не ходить — это дело не слишком подходит для молодняка, больно они еще неопытны, и даже присутствие кого-то из ветеранов не давало гарантии, что они не наломают дров. К тому же случись им столкнуться с кем-то вроде приснопамятных рейдеров, людей бывалых и опытных — неизвестно, на чьей стороне будет удача.

Но результаты были — благодаря этим вылазкам наши умники — Проф и Герман — составили достаточно подробную карту близлежащей местности, со всеми оврагами, рощицами и родниками. Они вообще вопрос картографии поставили в особый приоритет. Всякий новый человек непременно ими опрашивался, на предмет того, где он осознал себя на этой Земле, и что видел по дороге. А бедняге Ювелиру они просто весь мозг изнасиловали, требуя, чтобы тот зарисовывал берега по дороге туда и обратно.

Я это их начинание очень одобрял — карты, подробные и качественные, были нужны нам как воздух. Без них жить куда сложнее, чем с ними, а потому оба ученых находили у меня и понимание, и поддержку.

Ну, а в качестве награды, наиболее отличившейся группе Жека выдавал лицензию на охоту. Дичь была знатная — Окунь.

Звероподобный бандос пришел на встречу к нашим стенам, как я ему и сказал, но конструктивного диалога у нас так и не получилось. Увы и ах, он не захотел выполнять функцию свободного поисковика людей, на которую я пытался его определить, пообещав в случае его согласия поддержку нашей группы, и попытался меня убить, чтобы завладеть оружием. Инстинкты у него все-таки взяли верх над разумом.

Теперь он был учебным материалом для наших бойцов. Его выслеживали и убивали раз за разом, освобождая тех, кого он успевал найти и отрабатывая на нем полученные умения, увы, пока очень немногочисленные. Оно и понятно — много ли вколотишь в голову и в рефлексы за полмесяца, пусть даже и очень усердным ученикам? Нас не по году учили, и то...

— Жизнь всему научит — успокаивал меня Наемник, в тот день, когда мы провожали третий конвой. Сам он с ним не пошел, у него были иные задачи на ближайшее время — Опять же — практика нужна, она полезней любых тренингов.

— Будет им практика — заверил его я — Куда без нее...

У меня была мыслишка отправить их под присмотром тех же Азиза и Наемника в лесок, где так, наверное, и бродят остатки гавриков, которые тогда нашего зимбабвийца не прибили, а еще лучше — к болоту, где водятся древообразные страхолюды — но это требовало времени, а его-то у меня и не было. Большинство из этих ребят мне будут нужны уже очень скоро, не говоря уж об Азизе, а подобная вылазка может затянуться на неделю-другую.

Хотя к страхолюдам все равно их сводить надо будет — там столько опыта отсыпают в обе руки, что глупо подобным не воспользоваться. Может, когда вернемся из намеченного рейда — прогуляемся. Заодно и склад еще раз навестим, может, чего забрать из остатков надо будет. Понятное дело, что к тому времени туда четвертый, а то и пятый конвой уже сходит — но свой глазок — смотрок, непременно что-то да останется.

Хотя — не стоит планировать такие вещи заранее, кто знает, что в грядущем рейде еще случится. Загад не бывает богат, так моя бабушка говорила и по ходу права была. Это тебе не по безопасной реке плавать, а по незнакомому лесу идти.

Да и безопасность реки теперь являлась понятием весьма условным — мы видели уже несколько пустых плотов, которые проплыли вниз по течению, и это означало два очевидных факта. Первый — на них кто-то куда-то плыл. Второй — этим людям не повезло, они попались кому-то в руки и, надо полагать, с концами, если их на этих плотах не видать. Стало быть, есть в верховьях реки некто, кто людей не жалует. Причем этот некто еще и зажиточен настолько, что даже себе плоты не оставляет, а при этом один из них был чудо как хорош — большой, устойчивый, с рулевым веслом. Прямо душа у всех болела, когда он из вида скрылся. И ведь не выловишь его никак — больно далеко от берега плыл. Нет, безбашенный Крепыш было собрался в реку сигануть, но его остановили — не доплыть до плота было вот так, запросто. На лодке можно было бы попробовать — но они ушли с конвоем.

Но даже при всем этом лес все равно был опаснее вдвойне, если не втройне. На реке все видно — а в лесу нет. Речной маршрут уже изведан, — а вот дорога ко второму складу есть только на карте давно застрелившегося генерала, и неизвестно насколько она верна. Об этом и многом другом мы говорили еще три дня назад, прямо здесь, в моем домике. 'Мы' — это все те, кто сейчас по сути и руководил уже не таким уж маленьким сообществом людей, которое осело в крепости.

Сама по себе мысль отправиться ко второму складу, тому, что ближе третьего, но дальше первого даже не оспаривалась никем, хотя полагаю, что в глубине души каждый из нас догадывался, что его скорее всего уже разграбили. Ну, не разграбили, конечно, а вынесли, на вполне справедливых правах того, кто его первым нашел. Но мы так хотели заполучить еще один такой приз, что заранее не любили тех, кто его нашел вперед нас.

Увы и ах, но факты говорили о том, что наши предположения небезосновательны. Пистолет, изъятый у рейдера, тот самый, который он забрал с тела одного из убитых им на опушке леса мужчин, был точной копией тех, что мы взяли на своем складе. Правда, они были из разных партий, мы это определили по номерам, выбитым на пистолетах.

— Это только косвенные факты — упрямо твердил Голд — Ничего они не доказывают, поверь мне.

— Я это прекрасно понимаю — соглашался я с ним — Просто надо быть готовым к тому, что там, на месте этого склада сейчас может вполне себе существовать поселение. Если бы мы набрели не на наши живописные развалины, а на склад, мы бы точно сделали его нашим основным зданием и селились вокруг него. Но это все нам должно быть без разницы. Главное и самое печальное, что в этом случае нам ничего не достается.

— Ну, это еще не факт — тонко улыбнулся Голд, и Настя тут же хихикнула, понимающе подмигнув моему консильери . Да и Азиз, привычно расположившийся у порога, загукал, соглашаясь с его словами.

— Да что вы сразу! — заметил Жека, нахмурившись — Может там живут нормальные люди? Может мы там союзниками обзаведемся?

— Или наоборот — хихикнула Настя — Увидят они нашу сбрую со стволами, да и подумают: 'Ах, какое неплохое имущество к нам само пришло'.

И пошли эти двое копья ломать. Надо заметить, что у Жеки и Насти, как это не печально, практически сразу спонтанно возникла жуткая нелюбовь друг к другу. Отчего, почему — я не знаю, но факт оставался фактом.

Если честно — правы были оба, ситуация могла отыграть в любую из сторон или стать совсем уж крайней. То есть мы могли найти просто пустой склад, без содержимого и признаков жизни вокруг. Или случилось бы совсем уж чудо — мы бы нашли невскрытые двери, но этот вариант мне казался утопическим.

Но вывод все равно был один — идти надо. По ряду причин.

Во-первых, не изменилась основная задача — надо отработать все возможности усиления нашей огневой мощи. Если есть хоть сотая шанса заполучить еще стволы или боеприпасы, или... Да все нам сгодится, что уж тут. В общем — если она есть, ее надо отработать.

Во-вторых, надо поднатаскать молодняк. Я собирался взять с собой нескольких ветеранов и полтора десятка наших молодых бойцов. Если вернемся — то они хоть сколько-то заматереют. Если нет... То нет.

Просто сейчас это просто куча молодых ребят, которые думают, что круты как вареные яйца, а по сути — они еще совсем щенки. И пока они не побывают в хоть сколько-то серьезном деле ничего не изменится. Я это точно знаю. Я сам таким был.

Ну и потом — и мне надо хоть немного отойти от рутины. Я за полмесяца за пределы замка пяти раз не вышел, все в нем да в нем. Не спорю, я, наверное, не прав, наверное, я хреновый руководитель, если опять хочу смыться черт знает куда и оставить людей с Жекой, но и меня поймите правильно. Кругом ведь жизнь — страшненькая, но интересная! А мне с утра до вечера пилит мозг куча народа, и каждый со своей проблемой. Дай дополнительное помещение, дай людей, дай, дай, дай... Реально ведь люди не понимают, что в какой-то момент у меня в мозгу сосудик какой-нибудь лопнет, я достану ствол и выдам каждому по пуле. И все.

И ведь понимаю я — надо. Все надо. Да, мои приоритеты сейчас — усиление мощи нашего поселения. И потому что это гарантия того, что нас всех просто так, за понюшку табаку не перережут всех в одночасье, да и потому, что эта тема мне ближе чем, например, виноградарство.

Представьте себе — виноградарство. Сам глаза выпучил, когда ко мне подошли двое недавно прибившихся к нам приятелей — Луиджи и Фернан. Один на том свете жил в Италии, под Неаполем, второй — во Франции, в тех местах, где сливается Гаронна и Дордонь. И оба промышляли тем, что в родных местах выращивали виноград, причем у обоих это был семейный бизнес, то есть они в этом понимали.

И, представьте себе, они затеяли этим же заниматься здесь! Обнаружили в лесу у Дальнего Утеса виноградные плети, 'дичка', конечно, но их это не смутило совершенно. Более того — оба были уверены, что за пару-тройку лет они добьются очень неплохих урожаев очень неплохого винограда. Не элитного, разумеется, но такого, который и есть можно будет, и сушить, и даже превращать в вино.

Меня порадовала их оптимистичность. 'Пара-тройка лет'. И ведь верят, что так и будет, что примечательно, и не только они одни такие. Верят люди в то, что жизнь — она непременно хорошая будет. Мне бы так...

Но я это дело благословил, дал Дарье команду выделить им в помощь людей, почему нет?

Да они не одни такие. Например, Пасечник, тот дядька, что пришел с Жекой, он и вправду занялся привычным делом — пчеловодством. Выбрав местечко не слишком рядом с крепостью, но и недалеко от нее, огородил его, после сколотил ульи и, к нашему всеобщему удивлению, таки заманил в пару из них пчел, как он это назвал — 'Поймал рой'. Серьезный дядька оказался. Обещает, что вскоре медком будем баловаться.

Так что дел хватает. Кроме того, о чем я уже сказал у нас появилось поле с просом — единственной зерновой культурой, которую удалось обнаружить. Причем, к великому удивлению Насти, к которой приволокли 'странные колосья', оно, просо, в смысле, оказалось не диким, а вполне себе пригодным для посева.

Не буду рассказывать о том, как Рэнди, Владек и еще пара человек кое-как знакомых с земледелием, изготавливали в кузне плуг, споря о том, как он вообще должен выглядеть — это было еще то зрелище. Промолчу и про то, как куча народа потом таскала этот плуг по небольшой пашенке, поскольку с упряжью так ничего и не придумалось. Скажу только, что потом все было перекопано лопатами. Нам с Голдом просто надоело слушать многоголосую дискуссию, и мы сами за них взялись.

Но факт остается фактом — землю кое-как распахали и засеяли. Теперь все ждали — взойдет это просо, не взойдет? Я, например, в этом не уверен. Не знаю, что тут с сезонами, но если оно уже выросло в этом году — с чего ему это делать еще раз? Но — сельское хозяйство от меня максимально далеко, потому я судить не берусь. Я, как и все подожду. Хотя — хорошо бы, если что-то вырастет. Психологически хорошо — люди в себя верить начнут. Да и в целом для климата в коллективе это будет благоприятно.

Все это было очень занимательно и нужно, все это пожирало львиную часть моего времени, но я от всех этих дел ошалевал, поскольку всегда был от подобного далек. Да и потом — не слишком мне все это интересно, не мое это.

Мне вообще все чаще приходила в голову мысль, что, скорее всего, я вообще не в свои сани сел. Даже не скорее всего, — а просто наверняка. И как только я увижу того, кому с чистой совестью можно будет сдать дела — я это сделаю, честное слово. А сам буду жить припеваючи, весело и с риском. Вон, вверх по реке схожу, гляну, что там за душегубы проживают.

Хотя, как раз в данном случае душа за то, на кого остается замок, у меня не болела. Да и с чего бы? На страже стен оставался Жека и вторая половина волчат, на хозяйство плотно присел триумвират нашего тылового обеспечения в лице Дарьи, Оружейника и Генриетты. Эти не то что своего не отдадут, они еще и чужое прихватят.

Да и вообще — хозяйственная жизнь вошла в то, что называют 'нормальная колея'. Дарья и Лев Антонович были теми самыми людьми, которых мне не хватало. Они все посчитали, они распределили между собой полномочия и обязанности, и даже составили график, когда кто напрягает Рэнди. По первости я следил за ними всеми, ну, мало ли... Но уже на третий день понял — нет в этом смысла, причем никакого. Они реально лучше меня знают, что и как им делать. Склады пополняются запасами? Люди сыты и хоть как-то одеты? Все при деле? Так чего я им мешать буду? А коли воровать начнут — так я все равно об этому узнаю, расскажут, у нас тут шила в мешке не утаишь.

Плохо, кстати, будет, если такое случится. Я же их тогда непременно расстреляю и где мне потом новых таких искать?

Вот и сейчас Оружейник гомонил не просто так. Он хоть и зануда, а дело свое знает и лишнего никому не выдаст. И не лишнего тоже.

А группа, стало быть уже собралась и экипировалась, бурлит кровь у моих молодых волков, предвкушают дальний рейд. Это нормально, так и должно быть.

Изначально мы пойдем достаточно большой сводной группой, а вот потом разделимся. Первый пункт на пути — бункер, тот самый, в котором некогда я нашел карту и свой 'кольт'. Рэнди наконец достал меня до печени, и я согласился на то, чтобы его обшарили сверху донизу, и изъяли оттуда все, что только можно. До него поисковики пойдут под нашим прикрытием, ну, а обратно с группой сопровождения из пяти человек, навьюченные как мулы, Рэнди им заданий надавал столько, что 'ой-ой-ой'. Я лично слышал слово 'гермозатвор' и им не завидую. Ну, а мы после этого заберем левее, наша дорога лежит в сторону Дикого Поля.

Впрочем, хотя и волнительно немного выдвигаться в такой рейд, но чувствовал я себя куда уверенней, чем несколько недель назад, когда мы с дубьем поперлись в леса. Да и не удивительно это ни капли. Тогда мы были разрозненной кучкой людей, которая толком даже не знала куда идет. Сейчас — мы неплохо вооруженный отряд, причем состоящий исключительно из бойцов, пусть даже в большинстве своем еще и не слишком опытных.

Ох, как орал Жека, когда узнал, что я забираю с собой Наемника и Азиза!

— А я с кем останусь! — шумел он — Совесть у тебя есть? Ну, взял бы ты эту свою малахольную девку. Ну — одного из этих двоих. Но всех-то нафига брать? С кем я останусь?

— Нет у меня совести — даже удивился я — А то ты этого не знал?

— Гад ты, Стасик — тихо и печально сказал мой друг, плюнул и пошел проверять посты.

Боюсь даже представить, что с ним станется, когда он узнает, что Голд тоже уходит со мной. Нет, если бы его тут не было, я бы, конечно, народу с собой взял меньше. Но он — здесь, а значит, ничего плохого случиться не может. А бесится он только по одной причине — сам в этот рейд идти хочет. Хочет — и не может. Обидно ему, вот в чем дело.

А я рад, что его с нами не будет. Там дело может повернуться по-всякому и его идеализм, помноженный на рефлексы честного полицейского, мне будет без надобности.

Ох, а еще я боюсь представить, что будет с Ювелиром, когда он вернется и ему скажут, что мы отбыли. Он так хотел пойти с нами... Я ведь ему это даже обещал!

Хотя он как раз ничего и не скажет. Он все еще за тот раз вину за собой чует. Да и потом — он очень нужное дело сейчас делает и сам это прекрасно понимает. Но к третьей базе он пойдет с нами обязательно, это вопрос такой, политический.

Когда я, уже одетый и с автоматом на плече вышел из дома, отряд был готов к отбытию. Лица у волчат были довольные, улыбающиеся, предвкушают, стало быть, приключения и дальние дороги. Ну-ну, дай-то бог, чтобы все обратно вернулись. Ветераны были более сдержаны в эмоциях — Наемник о чем-то беседовал с Жекой, Настя дремала, привалившись к стене, Фира беседовала с Рэнди. Азиз... Азиз, как обычно, натирал ветошью свою 'детку'. Все, как всегда.

— Ну что, все собрались? — я обвел глазами людей — Никто ничего не забыл? В туалет все сходили, чтобы по дороге не проситься?

Жека ухмыльнулся — так всегда говорил наш с ним командир, прим-майор Грин, перед загрузкой в транспорт, который нас доставлял к месту высадки.

Остальные тоже заулыбались. Да и жители крепости, которые вывалили на площадь нас проводить, как-то пообмякли. Некоторое напряжение у них было, это чувствовалось. Волновались они за нас.

Что немаловажно — никакого недовольства у остальных два десятка парней и пять девушек, которые совершенно не участвовали в общественных работах у людей не вызывали, а я этого изначально немного опасался. Все помнили, что могло произойти в том случае, если бы мы из первого захода в склад вернулись на денек попозже. Те же, кто этого не застал, и присоединился к нам после этих событий, непременно узнавали эту историю из уст очевидцев. Правда, они все время увеличивали количество негодяев-рейдеров, и сейчас уже выходило так, что мы вдесятером сражались с не менее чем полусотней злодеев. Так что тревога за уходящие из крепости группы была вполне искренняя. И опасения за себя — тоже, хотя и в меньшей степени. Впрочем, монументальная фигура Жеки развеивала их в тот же момент, когда на него падал взор. Причем даже у меня.

— Стас, не спеши и не подставляйся — сказал мне друг на прощание — Есть у тебя дурацкая черта — нетерпеливый ты. Сначала выстрели, потом выжди, потом смени позицию и только потом...

— Зануда ты — хмыкнул я — Ювелира сразу в следующий рейс не отпускай. Пусть пару дней посидит тут. Людям надо отдохнуть, да и примелькался он поди на реке. Опять же — дополнительные резервы у тебя будут. Ты понял меня?

— Не учи ученого — хлопнул меня по козырьку кепи Жека — Да, Стас...

Он упорно не хотел звать меня 'Сват'. В какой-то момент мне это надоело, и я сдался.

— Ты это — Жека замялся — Если людей встретите, будете же с ними разговаривать?

— Если они первые не начнут стрелять — непременно — подтвердил я — А как же. Жека, я все понял. Я буду расспрашивать о ней всех встречных и поперечных. Марика и мне не чужая.

Жека очень волновался за Марику, я это знал. Он бы вовсе бросил все, и ушел ее искать, но долг, которым я его бессовестно привязал к крепости, не позволял ему этого сделать. Совестливый он у нас, что не может ни радовать с одной стороны, и... Впрочем, это уже детали.

— Да я знаю — Жека махнул своей лапищей — Ладно, все, валите. Вон, солнце уже высоко.

Я не без радости выполнил его пожелание, перелез через пролом в стене, после чего крикнул остальным —

— Двинулись помаленьку. Легко уходить и радостно возвращаться — такова доля солдата. Пошли, пошли!

Глава вторая

— Тор, Перстень, Фрейя — дозорная группа — скомандовал Наемник, как только мы поднялись на холм, который был за стенами замка — Отрыв от основной группы — не менее километра, в случае обнаружения потенциальной опасности по возможности себя не обнаруживать, в огневой контакт не вступать. Фан, Крепыш, Тюлень, Рыкун — замыкающие. На остальных — сопровождение и защита гражданских лиц.

Когда Наемник узнал, что именно ему предстоит командовать группой сопровождения в рейде, он сначала просто удивился, а после, подумав — очень-очень удивился.

— А как же...? — он не закончил фразу, многозначительно глянув на меня.

— А что я? — мне оставалось только пожать плечами — В настоящий момент лидер группы ты, я же, скажем, офицер, и не более того. Ну, если только не случится чего-то эдакого... Но, надеюсь, не случится.

— Это как-то неправильно — Наемник пощелкал пальцами — Субординация...

— Если ты заставишь меня отжиматься — это, конечно, будет перебор — ответил ему я — И на одной ноге стоять, на предмет улучшения равновесия, я тоже не соглашусь, хоть дело, в принципе, полезное. Ты пойми — 'волчата' еще учатся, этот рейд для них — как экзамен в начальной школе. Как писать научились, как считать. И готовили их в первую очередь ты и Жека, так что вам его и принимать. Ну, в данном случае — только тебе. А я на это все посмотрю со стороны. Да и потом — я с них ведь как с бойцов начну спрашивать, просто по привычке, а они пока ни разу не бойцы, так что неправильно это.... А вот с вас, между прочим, спрошу по полной, если после первой серьезной стычки 'двухсотых' будет много. За ветеранов не спрошу — за Настю, Арама, Павлика, с ними все ясно, они живут по другим правилам, они у вас не учились. За Одессита даже приплачу тому красавцу, который ему голову прострелит. А вот за волчат отвечать придется.

Насчет другого спроса с тех, кто пришел когда-то в эту крепость первыми, я загнул, но в принципе рациональное зерно здесь было. Я сознательно не стал отправлять никого из ветеранов (уже ветеранов!) на обучение, хотя кое-кто из них просил меня об этом. Я не хотел, чтобы между 'волчатами' были какие-то отличия, чтобы про кого-то в учебной группе говорили 'он из тех, из первых'. Будущие бойцы семьи все должны быть равны, по крайней мере — на стартовой черте. Понятное дело, что потом все равно будет дележка на тех, кто лучше стреляет и лучше думает, на стратегов и исполнителей. Но это потом. А сейчас — они одно целое, они — стая равных.

И, надо заметить, это давало свои плоды. Сейчас ребята действительно смотрелись как нечто целое. А самое главное — у них появились зачатки кастовости, когда я это заметил, то с удовольствием потер руки, мысленно, разумеется.

Кстати, в тот же день, как я это углядел, у меня как раз на эту тему случился один очень интересный разговор с Дарьей. Она, как баба умная и прямая, тоже заметила то, что волчата уже и едят отдельно, да и вообще особо не стремятся к общению с другими соплеменниками. Это ее встревожило, да и не ее одну. Но пришла ко мне именно она, наверное, потому что относилась к той породе людей, для которой важно все происходящее вокруг, независимо от того, где именно и с кем что-то случилось. И еще, потому что не любила откладывать волнующие ее темы на потом.

Придя ко мне вечером, она сразу же, от порога начала пенять на все вышеперечисленное. Я очень внимательно ее выслушал, а после сообщил, что не вижу в этом ничего плохого. То, что армия и народ едины, выдумали политики в двадцатых-двадцать втором веках, и популяризировали этот лозунг всякий раз, когда сокращали численность армейского аппарата, пока не угробили его вовсе.

На самом деле — армия, особенно если она профессиональная, а не народная — это отдельная статья. И в государстве, и в обществе, и даже в судопроизводстве. Это — общность людей, которые будут умирать ради того, чтобы жили другие. А, стало быть, с них и спрос другой, и образ жизни у них от остальных отличен. И это я про образ мысли молчу. Проще говоря — это именно каста, со своими законами и правилами.

Дарья, выслушав это все, помолчала, а после опасливо сказала —

— Да это-то все понятно. Мы все понимаем — войско растишь, защиту нам и все такое. В большинстве своем народ рад, что скоро можно будет спать спокойно. Только некоторым вот страшно немного становится. Сейчас-то они защита. А потом?

— Даш, ты это бросай — я понял, что она имела в виду — Точнее — вы это бросайте.

— Чего бросайте? — поджала губы женщина.

— Голову себе ерундой забивать. И парламентеров слать — я добавил в голос стали — Всполошились, понимаете ли, они. Переговорщики хреновы.

— Всполошились — не стала увиливать Дарья — Это ты их ''волчатами' с любовью называешь, а люди — они бояться начинают, и слово это потихоньку со страхом начинают произносить. А ну, как эти волчата ... Они же убивать учатся! Да с каким прилежанием, я же видела!

— Так! — я стукнул кулаком по столу — Дарья, не пори чушь. Да, ребят тренируют на совесть. Да, их будущее — не пахать землю, не ковать железо и не выращивать виноград. Я это и не скрываю. Да, их учат убивать. Но ты сама подумай — а как без них? Даже не конкретно без них, а без тех, кто будет уметь защищать все то, что сделают другие? Как в прошлый раз — народное ополчение собирать и надеяться, что тех, кто придет за нашими головами будет меньше и вооружены они будут хуже?

— Да это тоже все понятно — Дарья явно маялась — Но... Повернуться ведь по-всякому может?

— Так давай тем людям, которым страшно, объясним, что никто их в крепостные переводить не собирается — устало попросил женщину я — И клеймить не станет. Я тебе больше скажу — есть у меня серьезное подозрение, что большинство этих ребят через какое-то время в крепость будет являться лишь время от времени — передохнуть от рейдов и отчеты с трофеями сдать. И еще, вернусь к другой теме — это что такое? Почему они ко мне уже начали выборных присылать? Почему просто не поговорить об этом за ужином, я же ем с вами вместе?

Дарья потупилась и покраснела, это было довольно странно видеть. Я, по крайней мере, впервые созерцал нашу хозяйственницу смущенной.

— Так что скажи тем, кто тебя послал, чтобы они заканчивали дурака валять — я пальцами поднял ее подбородок вверх и глянул ей в глаза — Причем по всем пунктам сразу. Мы все — одно целое, у нас тут симбиоз, и никакого сословного расслоения не предвидится. Да, есть начальники и подчиненные, ты вот тоже руководитель. Но что это меняет? Ничего. Даш, нам жить надо, хотя, какой там... Выживать еще пока, не жить даже. А вы такой хренью маетесь! И еще — если узнаю, что где-то какие-то шушуканья и разговоры идут, то найду того, кто это все начал и из крепости вышвырну. Не взирая на лица. Или попросту расстреляю, образцово-показательно. Ты меня знаешь, я могу.

Надо думать, разговор был доведен до наиболее пугливой части общества и ненужные разговоры прекратились полностью. Я так думаю, что этих опасливых граждан и было-то всего ничего. Я, по крайней мере, совершенно не заметил, чтобы волчат кто-то боялся. А особенно — слабая половина человечества, из тех, кто помоложе. Они наоборот, ими усиленно интресовались.

Отряд бодро шагал по равнине, крепость давно скрылась из вида. Погода, по уже устоявшейся традиции радовала — небо было синее, солнце было яркое, а воздух еще не растерял утренней свежести.

Что примечательно — за все это время так и не было ни одного дождя. Пару раз на небе появлялись облачка, легкие и прозрачные, но этим дело и заканчивалось. Это очень удивляло наших умников и печалило тех, кто занимался сельским хозяйством. Они предрекали большие неприятности в том случае, если подобная погода является здесь нормой, совершенно не желая принимать во внимание тот факт, что эта реальность не совсем настоящая.

— Ветер есть? Есть! — экспрессивно отгибал пальцы итальянец-виноградарь в одной беседе со мной — Солнце жарит как сборщик налогов! Вода — ее много, но она далеко, а поливочных систем у нас нет! Cazzo! Такими темпами скоро солнце высушит траву, а ветер выдует землю! Finita!

Как по мне, наш эмоциональный друг немного сгустил краски, но Проф, почесав затылок, сказал мне чуть позже —

— Меня не столько пугает то, что дождя нет, как то, что может случиться, если он начнется. А если здесь погода сезонна? Как в джунглях? Сначала солнце, потом дождь, или, что того хуже — снег, и все это на пару-тройку месяцев? Представь себе — снег, который безостановочно валит пару месяцев. Это же ужас! Как ты помнишь, Сват, тут все смешалось, и погода этому миру могла достаться, например, от постапокалиптической реальности, с определенными нюансами, само собой. Как вариант — без ядерной зимы и радиоактивных осадков, но зато перевернутая шиворот-навыворот.

Не знаю, прав Проф или нет — но мы уже почти месяц тут живем, а дождя ни разу не видели. Впрочем, на том свете такое летом тоже случалось. Я помню один год, так там осадков не было с июля по ноябрь. Вообще никаких. А потом, в ноябре, как влупил снег и шел три дня подряд, засыпав пол-России и пол-Европы, причем даже в тех странах, где до этого он являлся экзотикой. Правда, нашу покойную Землю так колбасило, что это не слишком кого-то удивило.

— Суслик — Милена ткнула пальцем в представителя местной фауны, который застыл столбиком шагах в десяти от нас, забавно шевеля усами и сверкая черными пуговками глаз — Какой смешной!

— Жирненький балпак — причмокнул Джебе, один из волчат.

Он был уроженцем казахских степей и, надо полагать, знал в сусликах толк.

— А что? — засмеялась Фира — Хорошее может выйти блюдо — суслик, запеченный столбиком!

— И фаршированный зерном — немедленно уточнил Одессит — Так сытнее будет.

Джебе задумчиво смотрел на грызуна и похлопывал себя по бедрам, в его взгляде явно читалась мысль о том, что суслик — это еда.

— Не надо — возмутилась Милена, для которой последующие действия волчонка явно не составляли секрета — Не трожь его!

Наша магесса-модельер была все так же мягкосердечна к созданиям живой природы. Но при этом людей, судя по всему, она в нее больше не включала и виной тому был все тот же вооруженный конфликт.

Уже на следующий день после него она изъявила желание максимально усилиться как маг и окончательно добила меня требованием в случае военных действий или чего-то такого непременно включать ее состав боевых групп.

Я мысленно стер со лба трудовой пот. Если по чести говорить, я очень переживал за то, что все три обладательницы магических талантов как-то не слишком стремились их развивать. Это было обидно, это были незадействованные ресурсы. И если юная француженка как боевой маг, в принципе, была не слишком полезна, то Милена очень бы нам пригодилась. Да и пригодится еще, я в этом уверен.

— Оставь ты его, пусть живет — Одессит показал на Милену, которая, нахмурив брови, грозно смотрела на Джебе — Что с него приварка? Я тебя умоляю. Дойдем до леса — зайца добудем, или кого посерьезней.

Да, в лесу и степи появилась живность. Все происходило так, как когда-то предвещали два наших умника. Сначала в реке заплескалась рыба, потом начали жужжать насекомые и порхать птицы, причем сначала всякая мелочь, вроде малиновок и скворцов, а после и серьезные представители пернатых. Я видел сокола и аиста, Настя же говорила, что видела даже орла.

За птицами пожаловали и животные, причем по тому же принципу. Первыми мы увидели грызунов. Самое первое явление животного мира, попискивая, сразу же направилось на кухню, видимо движимое вечным инстинктом. Оно плюнуло на то, что на дворе был день и кухня у нас расположена под открытым небом. И даже на то, что там нет ни круп, ни сыра.

Я в жизни бы не подумал, что Генриетта умеет так кричать. Это был даже не крик, это был рев парохода в тумане, это был трубный звук, который мог бы сбить с панталыка слоновье стадо, заставив его заподозрить то, что их вожака вызывает на бой более молодой и сильный соперник.

Нашу фрау главного повара испугала мышь. И не просто испугала — она загнала ее на лавку.

Хотя, ради правды, мышь была знатная. Серая, здоровая. И наглая, как танк!

Впрочем, радоваться ей долго не пришлось. Нет, тогда она убежала, надо полагать, думая, что она теперь здесь царь и бог. Как бы не так!

Эволюция погнала животный мир на этой планете таким галопом, что мы только диву давались. Путь от крупного до великого, от мыши до медведя, был пройден дней за десять или около того. Медведя, правда, мы не видели, но Аллочка, у которой в заднице было шило, которое и гнало ее постоянно хоть куда, лишь бы подальше от крепости, утверждала, что слышала, как он ревет.

В один из этих дней у нас и появилось мышиное горе. Да и не только их, поскольку если раньше я мышь считал наглой, то это я ошибался. Куда ей было до 'Бандолеро', сокращенно 'Банди'.

Этого камышового кота в крепость приперла все та же Аллочка, которая с женщинами наведывалась в лес у Дальнего мыса, она придумала имя, которое шло ему до невозможности . Она утверждала, что это не чистокровный камышовый кот, что он метис, 'хауси', но глядя на желтоглазую усатую и мелкоуголовную рожу Бандолеро становилось ясно — нет в нем домашней крови. И он точно гуляет сам по себе.

Но, как ни странно, он никому лицо не расцарапал, в первую же ночь передушил кучу мышей, надо думать, чтобы доказать свою полезность, поскольку жрать он их не стал, а выложил рядком неподалеку от кухни, и в конце концов, покинул Аллочку, предпочтя ей в качестве хозяйки Генриетту. С того момента только она могла его гладить и только ее он хоть как-то слушал.

Я врать не буду — стороной его обходил. У него же под шерстью не мышцы — стальные канаты. А когти какие... Да и не люблю я кошек и котов. И никогда не любил.

Апофеозом же прогресса животного мира у нас пока считался лось. Ох, и здоровая была зверюга! С чего он вылез из леса — неизвестно, по идее, его голоса наших женщин должны были спугнуть, а не приманить. Но он — вылез. Себе на беду, поскольку Перстень, один из волчат, поджарый парень родом из Прибалтики, не оправдал распространённого в народе мнения от некоторой заторможенности жителей трех Вольных Республик и всадил в него очередь из автомата.

Нести эту зверюгу в лагерь было нелегко, но каким же этот лось оказался вкусным!!!

И что примечательно — все звери были аналогами земных. За все это время мы не увидели ни одного мутанта. Да что мутанта — даже просто неведомых зверушек не встречали.

А ведь они есть. Даже если забыть про ту нечисть болотную, то можно просто открыть Свод, и почитать о том, какая фауна кроме привычных нам видов тут обитает. 'Синебрюх усатый', 'Шишкунчик ильюшестый', 'Сумчатник'. Ну, и памятный мне 'Шушпанцик' из рецепта. Если они в Своде есть, то и в мире быть должны. Вопрос только — где они ошиваются? Нам пока все это звериное изобилие не встречалось. Может — и к лучшему. Не знаю, насколько опасен 'Шишкунчик ильюшестый', хотя, даже по названию судя, существо это на редкость пакостное и зловредное, но вот от 'Синебрюха усатого' ничего хорошего точно ждать не приходится.

Правда, наша профессура была склонна считать, что те ходячие пеньки на болоте тоже были частью фауны, но я в этом не было уверен. Не тянули они на животных, никак не тянули. Впрочем — со временем мы их проведаем и тогда точно выясним, кто они на самом деле. Индикатор проверки — он ведь прост по своей сути. Если тело исчезает — значит, не животный мир.

Но в целом появление животных обрадовало нас до невозможности. С ними жить веселее. И сытнее. Мясо — это мясо, это тебе не сушеная рыба, тут стратегические запасы можно начинать заготавливать. Собственно — уже начали.

— Вон в той рощице есть родник! — оторвал меня от воспоминаний звонкий голос Милены — Насть, помнишь это место?

— Мы тут Профа подобрали — отозвалась Настя, улыбнувшись.

Да, это была та самая рощица, где мы в свое время устраивали привал, когда шли из леса к предполагаемой реке. Вроде, ведь как вчера было. Хотя — что такое в масштабах вселенной месяц? Миг. А ведь сколько всего произошло за это время.

— Привал полчаса — скомандовал Наемник и по привычке поднес руку к уху — искал микрофон, чтобы сообщить об этом группе наблюдения.

Привычки вообще пока еще нас не покинули. Я, например, просыпаясь, всякий раз хочу стукнуть по кнопке будильника, Настя, когда над чем-то думает, инстинктивно ищет наладонник, шаря рукой у пояса, а одна женщина, которую совершенно не мучат головные боли, потому что их тут нет, периодически трет виски и жалуется на мигрень. Рефлексы.

— Вот черт — Наемник, обернувшись, глянул на меня — Не продумал я этот момент.

— Нормально — успокоил его я — Мы только нарабатываем опыт. Я бы тоже только-только об этом сообразил. Да оно так и есть, на самом деле. Ничего, пошли кого-нибудь за ними. И охранение выстави, от греха.

Не скажу, чтобы я очень боялся нападения. Точнее — я все время был настороже, видимо, со временем это должно было стать моим привычным состоянием, но здесь и сейчас... Степь — она ровная как стол, видно далеко. И потом — без лишней скромности — мы достаточно крупный отряд, вооруженный если не до зубов, то очень неплохо, по крайней мере, по меркам этого мира. Не думаю, что вот так, без подготовки кто-то на нас рискнет навалиться. Но бдительность терять нельзя.

Поисковики в разное время видели несколько групп, которые они идентифицировали как 'потенциально опасные'. С их слов, они сразу понимали, что это не кучка растерявшихся и неприкаянных людей, которые ищут еду и пристанище, а именно организованные группы, идущие куда-то с конкретными целями. Из снаряжения у них было преимущественно дрекольё, то есть то, что было в свободном доступе. Но не у всех. Один из наших поисковых отрядов, охотясь на Окуня, видел людей, вооруженных и огнестрелом, причем группа была не маленькой, человек в десять, и стволов у них было немало. Видели они их издалека, опознать стволы было проблематично, а приказа 'схватить и отобрать' у них не было. Напротив, был прямой запрет на огневой контакт, ну, при условии, что это не будет носить защитный, оборонительный характер. Вооруженные люди какое-то время шли по кромке леса, а после углубились в чащу.

После того, как я это услышал, то сразу же отдал распоряжение еще больше усилить группы сопровождения людей, которые ходят в лес у Дальнего Утеса. На всякий случай, от греха. Был еще соблазн встать 'на след' той группы и их всех перебить, стволы — это стволы, но потом я передумал. И времени прошло немало, поди их догони, да и народ еще у меня не настолько натаскан на подобное. И технически, и морально. Вот обучим как следует, выбьем ненужные принципы и либеральные земные замашки до конца, и тогда...

А в рощице ничего не изменилось. Деревья шуршат листвой, негромко что-то лепечет родник и все так же приятно-прохладно в теньке.

— Не спать! — зычно гаркнул Наемник — Полчаса — и идем дальше. Наша цель — до темноты дойти к лесу.

— Дойдем — заверил я его — Как раз к темноте и дойдем.

Как мне помнилось, мы тогда, вчетвером, еще с покойным (для нас) Трифоном, покинули лес сильно за полдень, и дошлепали до этой рощицы часа за полтора до заката. Стало быть — и в обратную сторону тоже на тоже и выйдет. А то и быстрее.

Заночуем еще все вместе, ну, а после все будет просто. волчата обшарят лес в радиусе пары-тройки километров, чтобы убедиться, что там нет никого, кто может повредить нашим изыскателям, после мы с ними попрощаемся и пойдем своей дорогой. Ну, а они останутся еще на день-два, в зависимости от результатов.

К этой вылазке готовились давно. Не все, конечно, а отдельные граждане нашего поселения. И как же некоторые из них сквернословили, когда узнали, что никуда не идут. Некоторые — это Рэнди и Проф.

Я все понимал. Именно они носились с этой идеей больше других, именно они планировали поход, и именно им я запретил в него отправляться. Слишком много рисков. Слишком далеко. И еще — они слишком нужны семье, слишком много для нее значат. Я бы и Голда не брал, но его фиг остановишь.

Как же они, (Проф и Рэнди) на меня злобно смотрели после того, как я им сообщил о своем решении! Испанец прошипел мне в спину какое-то ругательство на родном языке, и вроде даже как плюнул мне вслед. Понимаю его чувства и не обижаюсь. Пусть ругаются, пусть обидку давят. Зато они живы останутся, если что.

Хотя 'если что' я постарался свести к минимуму, поскольку и тех, кто пошел, мне терять совершенно не хотелось. Даже не то, что не хотелось, слова-то какие неправильные. Недопустимо было их терять.

От ученых с нами отправился Герман, Рэнди же делегировал свои полномочия Фире, с которой он нашел общий язык. Он, кстати, был категорически против того, что ее определили к 'волчатам'. Нет, потом я объяснил ему причины этого решения, и он с моими доводами даже согласился, хотя все равно расстроился. Эмоциональная нация, что поделаешь. А Лена, которую он уже называл 'mi esposa' , напротив, искренне этому порадовалась. Оно и понятно — рыжая, зеленоглазая и очень симпатичная Фира была серьезной проверкой на крепость молодой интернациональной семьи. А если учесть взрывной характер испанца, помноженный на врожденную страстность...

Ладно, это все лирика. Эти двое по факту были главными в группе изыскателей. Еще в группу входили Арам, Прибалт и изрядно заматеревший за это время Кин, который по сути, и был командиром над ними всеми. Плюс им было придано трое волчат, которые формально подчинялись Кину, но при этом получили от меня лично определенные инструкции, которые они были обязаны выполнить в случае серьезной опасности. Кину я, правда, про это говорить не стали. Чего человеку голову забивать всякой ненужной информацией?

Ну, и еще там было трое мужчин с функциями, к которым подходило слово 'разнорабочий'.

По моим прикидкам шесть хорошо вооруженных бойцов (и это если не считать Фиру) должны были защитить изыскателей, главное, чтобы они не забывали караулы выставлять и не дрыхли в них. Ну, и не слишком афишировали свое местонахождение криками, воплями и стрельбой.

Признаться, я всерьез подумывал о том, чтобы провести целый день с ними, дав им вволю пошариться в бункере и в окопах, после переночевать под нашей охраной и с утра пораньше отправиться в обратный путь. Мы же помашем им ладошками вслед, и со спокойным сердцем пойдем своей дорогой. В степи не так опасно, как в лесу, там риск куда более умерен, особенно с неплохой огневой мощью, там за них можно почти не волноваться.

Полчаса миновали быстро, даже слишком и уже скоро мы снова двинулись в путь. В какой-то момент, часа через два хода, я заметил, что Джебе, шагавший рядом со мной, время от времени оглядывается назад, поднося ладонь ко лбу.

— Чего высматриваешь? — поинтересовался я у него, и тоже глянул в том направлении, которое его заинтересовало, правда, ничего и никого там не увидел.

— А вон — Джебе показал мне на небо, где далеко, буквально на линии горизонта виднелись небольшие облачка — Я такое дома видел.

— Тоже мне, удивил — Настя, которая привычно шагала рядом со мной, фыркнула — Кто такого не видел? Облака и облака.

— Такое бывает перед тем, как приходит — и тут Джебе сказал какое-то слово на родном языке — Как бы это так перевести... Перед песчаной бурей.

Остановившись, я более пристально вгляделся в горизонт, то же самое сделал и Герман, который слышал наш разговор.

— А парень прав — внезапно поддержал ученый волчонка — Таких облаков я до этого не видел. Смотри, они не хаотичные, они идут фронтом. Нет, песчаной буре здесь взяться неоткуда, а вот просто гроза... Почему нет?

— Песчаная буря — это очень страшно — Джебе был крайне серьезен — И это очень на нее похоже. Смотрите, как быстро они движутся.

И правда — поговорили-то мы всего-ничего, а между тем облачность как будто спрессовалась и была видна куда лучше. И еще — невесть откуда налетел ветерок, довольно прохладный.

— Очень похоже — покрутил головой Джебе — Очень.

— Наемник — окликнул я американца — Давай-ка шагу прибавим. Не дело, если нас эта мокрота тут прихватит. В лесу, понятное дело, это тоже не сильно в радость — но там бункер, в нем хоть и темно, но, по крайней мере, сухо. Опять же — костерок запалить можно.

Уже через час стало понятно, что волчонок все предсказал верно. Облака по мере приближения к нам сначала превратились в серо-белую густую массу, а после налились нехорошим темно-синим цветом, в котором были видны белые спиралеобразные сполохи.

— Ох, не нравится мне это дело — бормотал Герман, тяжело дыша — мы двигались уже не размеренным шагом, а почти бегом, спеша до начала грозы (а может и бури, об этом говорили шквалистые порывы ветра, такие сильные, что они чуть ли не сбивали нас с ног), добраться до леса.

Мне это тоже не нравилось, я даже пару раз ругнулся в душе на себя самого. Вот, подумал о том, что дождя нет — получи результат. Даже с процентами. Сглазил, так твою растак.

Когда мы вбежали в лес, все вокруг уже стало мрачно-темным. Огромных размеров туча закрыла синеву неба и поглотила солнце, над нами раздавался мрачный мерный рокот, и мне эти звуки напоминали дальнюю канонаду. волчата, те, которые были отправлены в головной дозор и пришли в лес раньше нас, чуть ли не с открытыми ртами смотрели на эту природную вакханалию. Оно и понятно — они не выступали участниками картины 'Дети, бегущие от грозы', чего не посмотреть?

— Можете поднять меня на смех, можете говорить что угодно, но нам надо срочно искать убежище — громко, чтобы заглушить скрип качающихся деревьев, прокричал Герман — Я не знаю почему, но оставаться просто под открытым небом не стоит. Интуиция, понимаете?

— Да это все понимают — ответил ему Наемник — Сват, где бункер?

Чего спрашивать? Я и так вертел головой, пытаясь вспомнить, в какой он стороне. Понятное дело, что мы вошли в лес не там, где когда-то из него выходили, а ориентиров особых тут не было. Деревья да кусты... Кусты. Точно-точно.

— Насть — окликнул я девушку — Это не тут мы ягоды собирали?

— Здесь — откликнулась девушка, которая с непривычным для нее испугом смотрела на мрачную картину грядущего ненастья — Сват, там лицо.

И она вытянула руку вперед, показывая на равнину, с которой мы только что пришли.

— Какое лицо? — не понял я и глянул в том направлении, куда она указывала.

Забавно. Тучи, наслаиваясь друг на друга и впрямь создали нечто похожее на гигантских размеров человеческое лицо, с очень недовольной гримасой на нем.

— Девочка моя, тучи еще и не такое могут сделать — я потрепал Настю по плечу, отметив, что она дрожит, должно быть от холода — Атмосферное явление, смешение фронтов.

— Хорошо, коли так — негромко сказал Герман, очень пристально глядящий на это дело. Он это сказал негромко, даже тихо, но я его услышал.

— Бегом, бегом — только мистики мне и не хватало. Этой дряни только дай появиться — она как ржавчина всю группу разъест, промутирует в страшную байку и потом будет по крепости ползать. Тучи это. Тучи. И все.

Ветер гнул деревья с такой мощью, что иногда я боялся, что они вот-вот сломаются и завалятся на нас, потому, когда, наконец, появился приметный холм, в котором был бункер, у меня возникло ощущение, что я попал домой.

— Вот он — толкнул я в плечо Наемника, кричать уже почти не имело смысла — треск, свист и постоянный грохот грома оглушали нас.

Тот понятливо кивнул раз, и потом еще раз, когда я жестом показал ему, что надо огибать холм, что вход с той стороны и делать это как можно быстрее.

Здесь явно так никто и не побывал, все осталось так же, как и было. Яма, вода, черный провал входа.

— Дрова — почти в ухо крикнул я Наемнику, и прихватил крепкую лесину, которую, по-моему, сам когда-то сюда и принес.

И снова он меня понял, подхватив трухлявое бревно. волчата, глядя на него, тоже кинулись к ближайшим деревьям.

— Вниз, вниз — заорал я и столкнул Германа в яму, следом за ним скатились Настя и Милена.

Оглушительные раскаты грома громыхали прямо над нами, как огромные барабаны, возникало ощущение, что они отбивают некий варварский ритм.

— Shit! — на грани слуха до меня донесся вопль Наемника — он смотрел в сторону равнины, которая была видна сквозь деревья. До нее было не так уж и близко, метров пятьсот, но лес был редкий, а потому и видимость неплохая, даже несмотря на сгустившиеся сумерки.

Я подбежал к нему и чуть не открыл рот.

Лицо в небесах никуда не делось. Оно все также кривило рот в недоброй усмешке, но теперь к ней добавилось еще кое-что.

Из огромных клочьев туч, которые были похожи на глаза, срывались вниз и вертикально падали на землю огромные белые молнии. Они буквально втыкались в землю, буровя ее, одна за одной.

И там, где это случалось, куда била очередная молния, вздымались вверх огромные клубы пыли, земли, камней.

— Вниз! — пихнул я в плечо Наемника — Вниз!

Я не знаю, что это, скорее всего — просто атмосферное явление. Но проверять я это не стану, ни к чему это. Есть убежище — вот в нем эту хрень и пересидим. А там — видно будет.

Мы были последними, кто нырнул в сырой провал входа.

И как только мы это сделали, за нами что-то гулко громыхнуло.

— Вовремя мы — неожиданно спокойно сказал Герман — Через пару минут тут будет эпицентр этого... Этого явления.

— Пусть его — хмыкнул я — Тут, как я и говорил — тепло и сухо. Народ, у кого есть фонари — пожужжите-ка, дайте света. И вот еще что — давайте сразу устроим перекличку, пока от входа далеко не ушли. А то неровен час, кто потерялся, а мы и не заметили?

Глава третья

Хвала небесам — все оказались в наличии, никто по дороге не отбился. К слову — случись такое — пришлось бы сначала идти искать потерявшегося человека, а потом, скорее всего, еще и тех, кто отправился на его поиски. Судя по звукам, за пределами бункера творилось что-то несусветное — треск ломающихся деревьев, грохот раскатов грома и рев разбушевавшейся стихии заставляли вздрагивать не только эмоциональных Милену и Фиру, но и некоторых волчат.

— Сущее безумие — Герман, ведомый двумя обычными для всех ученых (тех, кто является настоящими учеными, а не карьеристами от науки) чувствами — любопытством и бесстрашием, которое, надо полагать, являлось производным от любопытства, направился к выходу и вскоре зашлепал там по воде — Ох ты ж, мать моя!

В этот момент что-то особенно громко стукнуло прямо над головой, и Герман буквально отлетел от входа, крепко приложившись спиной об пол.

— Живой? — поинтересовался у него я, заметив, что ученый шевелится. Если честно — в самый первый миг испугался за него, но тут ведь как — если ты убит, то падать не надо. Ты просто сразу станешь ничем. Раз шебуршится — стало быть, жив.

— Не вполне — ответил тот, и со стоном сел на полу — Однако!

— Чего это было-то? — опасливо поинтересовался Арам.

— Молния — Герман потряс головой — Над нами сейчас, похоже, самый эпицентр этого безобразия. Но это ненадолго, тучи по небу движутся просто с сумасшедшей скоростью, скоро атмосферный фронт уйдет дальше.

— Н-да — я почесал затылок — Боюсь, наделала эта красота бед в крепости. За дома-то я не беспокоюсь, там такая кладка, что ее и артиллерией не сразу раскурочишь. И за людей я не слишком беспокоюсь — народ у нас умный, пуганый, под молнии доброй волей не полезет. А вот подсобные хозяйства — пасека там, виноградники — это пострадать могло. Я уж молчу о сушилках на берегу. А ведь предупреждал, ведь говорил...

— Может и обойдется — Голд вздохнул — Не забывай — этот виноград как-то в лесу рос и выживал? Или ты думаешь, что здесь до этого такого не было?

— Возможно, что и не было — вместо меня ответил Герман, окончательно оклемавшийся после полета — Не забывайте, что гипотетически до нас тут вообще ничего не было, и всё появилось только тогда, когда появились мы. И то — не все сразу. Хотя, если предположить, что это не так... Но тогда такой дремучий лес логических выкладок начинается, что в него лучше и не лезть.

Бедняга Луиджи, он так переживал, что осадков нет. Теперь они есть — но много ли ему с них радости?

А что до предположений... Их много. И у меня тоже есть свои собственные мысли на этот счет.

Тем временем грохот над головой подстих, зато появился какой-то мерный гул.

— Господи Иисусе, это еще что такое? — страдальчески сказала Милена. Она сидела на полу, обняв колени, и смотрела на меня испуганными глазами.

— Сейчас глянем — Герман, которого жизнь, похоже, ничему не учила, снова поднялся на ноги и рванул к выходу.

— Вот же неугомонный — покачал головой Голд — Как ребенок, честное слово.

— Это дождь начался — сообщил нам Герман через мгновение — Точнее — ливень. А еще точнее — я не знаю, как такое называется.

Это было интересно, и я тоже решил глянуть на то, чему даже наш всезнайка не нашел названия.

Лучше всего тому, что я увидел подходило словосочетание 'стена воды'. Мириады капель вертикально падали на землю, создавая некое подобие непроницаемой пелены. Сквозь эти струи, летящие с неба, не было видно даже того, что творилось шагах в десяти от нас.

— По крайней мере, это нормальное атмосферное явление — очень тихо сказал мне Герман — Без примесей какой-либо мистики — и это уже хорошо.

— Такие ливни длинными не бывают — со знанием дела сказал Наемник, который тоже подошел к нам — Я такое видел, в Камбодже. Вопрос только в том, что будет после — солнце вылезет на небо или этот дождь сменится другим — долгим и нудным.

— А нас тут не затопит? — Фира, как порядочная жительница Израиля, с подобными вещами сталкивалась нечасто, там за последние лет сто дожди вообще стали редкостью, и страна стала очень здорово напоминать пустыню.

— Да нет — успокоил я ее — Нет, если вот такое продолжится несколько дней, ноги мы подмочим — но не более того. Но это вариант, который очень маловероятен. Хотя прямо вот здесь, в этом помещении, мы располагаться на ночлег точно не будем, уйдем чуть вглубь бункера.

Собственно, это мы и сделали, запалив костерок в следующей за предбанником комнате.

— А тут даже уютно — заметила Настя, с интересом озираясь. Она тут уже была, но тогда мы пробежали это место спешно, подсвечивая себе путь горящими ветками. Сейчас же время у нас было.

— Не сказала бы — Милене явно было не по себе, она вообще не любила замкнутых пространств. А тут еще и кости по углам валяются, останки тех, кто некогда в этом бункере последний бой принял — Разные у нас с тобой, Настька, понятия о комфорте и уюте.

— Да кабы только о них — Настя ответила на автомате, не слишком вдумываясь в слова — А мы тут не угорим? Дым и все такое...

— Не угорим — заверил ее Джебе, который костром и занимался — Его вытянет в дверной проём, не волнуйся.

Наемник оказался прав — вскоре ливень сменился дождем, достаточно сильным, но совершенно привычным, таким, какой мы все не раз видели и на том свете.

— Надеюсь, что не окажусь пророком, и этот дождь не окажется сезонным явлением — Герман вернулся от входа, где он провел последние минут двадцать — Меньше всего мне хочется тащиться ни с чем обратно, да еще и в мокром виде.

— Почему ни с чем? — удивился я — Ну да, в этом случае в земле ты не покопаешься, это есть. Но обшарить этот бункер тебе кто помешает? Наверняка что-то здесь найдем.

Я не раз думал про это место, и всякий раз приходил к тому мнению, что мы тогда тут явно много чего просто не обнаружили. Например — посуда, та, что армейского образца. Тут сидели офицеры, а они любят есть три раза в день, или даже чаще. Опять же — оружейка. Не могло ее тут не быть. Вероятность того, что уцелели стволы — минимальная, а вот патроны... Они же в цинках, это вещь достаточно надежная, герметичная.

— Так чего ждать? — Герман оживился и достал из кармана 'жучок' — фонарик, который приводился в действие методом нажима на специальные клавиши, расположенные на его корпусе. Два десятка таких фонарей мы нашли на складе и вывезли еще в самую первую поездку, и половину от этого запаса взяли с собой в этот рейд — Пошли прямо сейчас. Ну, по желанию, конечно, кто спать не хочет.

— Не пойду — замахала руками Милена — Мне и здесь-то жутко. И еще — оставьте здесь со мной кого-нибудь, а?

— А я пойду — тут же заявила Настя — Только я тоже фонарик хочу.

— На — Наемник протянул ей искомый предмет — Я сам здесь останусь, если, конечно, других команд не последует. Не по душе мне в пыли копаться, не мое это. Опять же — смотреть надо, чтобы народ на посту не уснул, они это любят.

Он посмотрел на меня.

— Мероприятие только для тех, кто хочет — кивнул я — Собственно, наше участие в нем изначально не планировалось, это был приоритет поисковиков. Но я лично — схожу. Почему нет?

В результате вглубь старого бункера отправилось десять человек, что немаловажно — каждому досталось по фонарю.

— Временем пахнет — прошептала Фира, которая шла прямиком за мной — Знаешь, его как будто в консервную банку закрыли.

— Это пыль — ответил ей Тор, прагматичный и точный в формулировках, как все северяне.

— Да нет, приятель — Одессит потоптался в углу помещения, которое мы осматривали, и толкнул ногой скелет, на котором сохранились клочки материи. Тот развалился на составные части, череп несколько раз подпрыгнул на полу и остановился, обратившись пустыми глазницами прямиком к нам. В центре лба у него была аккуратная дырочка с ровными краями — Это не пыль, это таки прах и тлен. И давнишняя смертушка. Этого, похоже, добивали.

Герман обшаривал каждый угол, чуть ли не каждый метр помещений, но ничего нового, ничего такого, что бы мы не видели в прошлый раз, не находил. Все те же кости, пуговицы и пряжки на полу, какие-то стеклянные обломки, ошметки металла и пластмассы, объеденные временем, обрывки проводов и цилиндрики гильз.

— Гильзы надо будет собрать — рачительно заметила Фира — Это металл, он всяко пригодится. Опять же — может, еще порох изобретем, пули лить научимся. Рэнди мужик рукастый.

— Все вывезем — сердито посмотрел на нее ученый — Кроме костей. Да, и еще — хорошо бы и их собрать.

— Не пугай меня, яйцеголовый — Настя повертела пальцем у виска — Они-то тебе накой?

— Похоронить? — уточнил я у него — Верная мысль, поддерживаю. Они были солдатами и погибли честно. Наверное. В любом случае — дело это недолгое и несложное, но по жизни правильное.

— Оп-па — мелодично, немного по мультипликационному, прозвучал голос Фиры — Сват, что-то мне подсказывает, что вот в эту дверь вы не входили в свой прошлый визит.

— Глазастая — Голд похлопал еврейку по плечу — Эсфирь, вы не женщина, вы клад. Вот только вашему будущему мужу я не завидую — с таким глазом-алмазом вы его насквозь будете видеть.

— Значит, буду искать такого, которого это не смутит — Фира засмеялась, в свете фонарей блеснули ее белоснежные зубы — Сват, но я же молодец?

— Да еще какой — я подошел к двустворчатой двери, которую в прошлый раз мы точно прозевали, да это было и немудрено — от входа в бункер она располагалась далековато, и эти комнаты мы осматривали уже в спешке — кончались ветви, выполнявшие роль факелов, да и жутковато было, чего греха таить.

Хотя само это помещение мне помнилось — еще тогда я предположил, что здесь было что-то вроде командного пункта — расстрелянные подвесные экраны и компьютеры, десяток скелетов, причем принадлежащих офицерам, это было понятно по истлевшим остаткам фуражек и погон. Судя по всему, они дрались до конца и их просто забросали гранатами.

К тому же дверь, которую мы тогда проглядели, была надежно завалена всяким хламом, вроде упавших шкафов и сверзившихся с потолка жестяных основ для ламп дневного света.

Двое волчат, Крепыш и Драго, без всяких просьб и приказов начали разбирать мусорный завал, преграждавший проход. Прогнившие доски рассыпались в труху, жесть скрежетала по полу.

— Странно — Голд расстегнул кобуру, причем явно инстинктивно. Заметил я за ним эту привычку — когда возникал вопрос или проблема, которые были ему непонятны или которые он не мог контролировать, он сразу же расстегивал кобуру. Ну, у каждого свои тараканы в голове — Тут они всех перебили, а туда даже не сунулись? Почему?

— Не факт — возразил ему я — Мусор мог нападать и после. Шкафы стояли у стены и упали, когда подгнили, а хрень эта с потолка вообще везде валяется.

— Чего спорить? — Настя, глядя на Голда, между тем тоже напряглась — Пошли, посмотрим, да и все.

Волчата тем временем разгребли завал, синхронно достали пистолеты, и направив перед собой лучи фонарей, распахнули двери. Точнее — попробовали это сделать. Дверь не захотела распахнуться.

— Закрыто, что ли? — удивилась Фира.

— На обед — не удержалась Настя от колкости — С той стороны она чем-то подперта. Вон, створки маленько сдвинулись.

— Толкнем — я подошел к двери и налег на нее плечом, створки потихоньку пошли вперед — Но вообще странно — какой смысл заваливать дверь, если она открывается внутрь? А ну — нажаааали!

Слева в створки уперся Крепыш, справа Тор и потихоньку, помаленьку зазор между ними стал увеличиваться, их металл холодил мне кожу.

— Пошла-пошла! — радостно комментировала это Фира — Давай-давай!

Судя по всему, жизнерадостная еврейка окончательно рассталась с опасениями и сейчас от чистого сердца наслаждалась приключением. Она такая.

В этот момент та створка, на которую напирал я, скрежетнула, хрустнула и вместе с ней моя тушка обрушилась внутрь того помещения, проход в которое она закрывала.

Мои ноздри моментально забила пыль. Она была со странным запахом, какая-то резкая, даже пряная.

— Могильник, твою мать! — охнул Одессит — Мама моя, это что же здесь было? Сват, ты бы встал, не дело среди мертвых лежать.

Я повернул голову направо и вздрогнул — мои взгляд уперся в слепые глазницы скалящегося в вечной улыбке черепа. И еще одного. И еще...

— Держи — Голд протянул мне руку, схватившись за которую, я поднялся на ноги — Снова непонятно. Если они все лежали здесь, у двери, и внутри, то кто их штабельком у нее сложил?

— Они сами там сложились, я так думаю — задумчиво сказал Герман.

Он осматривал коридор, заваленный костяками, которые разлетелись на составные части после моего падения. Их было реально много — здесь лежало человек тридцать, не меньше. Судя по всему, они пытались открыть эту дверь, но не смогли, после чего так тут и остались.

— Не стану утверждать — задумчиво сказал Герман, потирая подбородок — Но рискну предположить, что их газом траванули, или чем-то подобным. Дверь эту открыли, баллон с газом или гранату специальную кинули, а потом с той стороны ее снова закрыли. Ну, а шкафы так обрушили, до кучи, практического смысла в этом нет никакого — она же внутрь открывается. А они все здесь и остались. Видно, дверь открыть пытались, да не смогли. Или не успели.

— Похоже на то — согласился Голд, поднимая один за другим несколько черепов — У всех дырки в головах есть, а у этих нет.

— Даже не проверили потом — перемер народ или нет? — засомневался я — Хотя... Может — спешили. Или еще чего.

— Это служебные помещения, надо полагать — Голд направил луч фонаря вперед, осветив неширокий коридор, который шагах в тридцати от нас заканчивался поворотом — И я так думаю — здесь есть чем поживиться. Насчет оружия не знаю, но вот всякие полезные штуки мы найдем наверняка. Имущество персонала, инвентарь, да мало ли.

— Далеко ходить не надо — Кин пошуровал ботинком в костной пыли и, нагнувшись, поднял продолговатый предмет. Сталь чиркнула о сталь — это был армейский нож в ножнах — Если тут пошуровать — много чего найти можно.

— Например — вот — Одессит с не слишком большим почтением к останкам, оттолкнул один из костяков, и мы увидели под ним запыленный донельзя автомат — Как вам?

Я нагнулся и поднял оружие. Да, уж и не знаю, будет ли оно стрелять даже после того, как его почистят. Но, судя по всему — должно. Этот автомат напомнил мне ветерана российской армии, автомат системы Калашникова, а он, судя по рассказам, стрелял даже тогда, когда это было в принципе невозможно.

— Потом все здесь обшарим — скрепя сердце, сказал я. Инстинкт требовал все сначала обшарить здесь, унести найденное в надежное и сухое место и только потом обыскивать остальные помещения. Разум говорил, что если это до сих пор не уперли, то уже и не успеют. Мы-то здесь? — Сначала помещения.

— Так чего стоим? — возмутился Герман, и осторожно ступая между костей, стараясь не наступать на черепа, поспешно двинулся по коридору.

— И то — согласился с ним я — Двинулись.

Голд, как всегда, оказался прав. Он вообще ошибался крайне редко, да и то я так думал, основываясь на том, что все люди ошибаются. Но на моей памяти еще не было ни разу, чтобы его прогноз или расчет не оправдался или не подтвердился.

За поворотом нас ждал еще один коридор, с дверьми, часть которых была открыта, часть закрыта.

— Мама моя! — ахнул Одессит, который невесть как умудрился обогнать Германа и заглянул в первую же дверь, которая была на нашем пути — Все народ, двойная порцайка на любом обеде или ужине нам гарантирована! И никуда теперь Фрау не денется, даст мне себя за попу подержать!

Темпераментный уроженец города у самого Черного моря проникся чувствами к нашему самому главному повару сразу же после второго своего пришествия в крепость. Монументальные формы нашей кормилицы поразили его в самое сердце, и он всячески давал об этом знать не только предмету своей страсти, но и всем окружающим, будучи не в состоянии держать в себе чувства просто органически. Увы, но взаимности он пока не добился — педантичная и рациональная, как и все немцы, Фрау не могла адекватно воспринимать порядком расхлябанного, и частенько безрассудного Одессита. К тому же она не слишком ровно дышала к Владеку, который в свою очередь питал некие чувства к прекрасной Эльжбете, которая носила позывной 'Пани' ... Вся эта чехарда вызывала безумный интерес у общества, которому не хватало телевидения с его сериалами и шоу. Люди следили за развитием событий, тихонько обсуждали новости и прогнозировали, кто с кем останется. Точнее — кто останется с Фрау, а кто — с носом.

Ради правды, я всерьез подозревал, что Одессит специально разыгрывает это реалити именно для того, чтобы людям было чуть поинтереснее жить. Такой он человек — любит быть на виду, обожает, чтобы всем было хорошо, и еще чтобы людям было поинтереснее жить. Это не такое уж часто встречающееся качество среди людей из того мира, мы ведь все по сути были индивидуалисты, с четким пониманием понятия 'личное пространство'. А Одессит — он не такой, по этой причине я его до сих пор еще и не убил. Недостатков у него, правда, тоже хватало, особенно меня раздражает то, что он сначала бежит, а потом думает, зачем он это сделал.

Но тут он был прав — благодарность Генриетты нам была гарантирована. Причем всем. Это была кухня, ну, или то, что ее заменяло. По полу и столам были разбросаны пыльные тарелки, вроде как алюминиевые, вилки, ложки, столовые ножи. В дальнем углу мы обнаружили пирамидки металлических же кружек. Еще тут были кастрюли нескольких размеров, судки для переноски пищи и десяток чайников.

— Надо будет из этого добра маленько себе заначить — шепнул Крепыш Тору — А то как раскосые палочками едим.

Ну, сама мысль волчонка о том, чтобы что-то себе отщипнуть мне не слишком пришлась по душе, но сам тот факт, что теперь наконец-то можно будет есть нормальными приборами порадовал меня до невозможности. Деревянные ложки, выструганные Палычем, уроженцем Смоленщины, который к нам прибился неделю назад, и которыми некогда ели наши пращуры, а также палочки, столь любимые жителями Японии — это прекрасно, но вот мясо, которое наконец-то появилось в нашем рационе, ими есть было очень неудобно. А с ножа или руками — не слишком приятно. В армейских же рационах приборов не оказалось, что немного удивило тех, кто с ними был знаком еще на том свете.

— Это что за разговоры такие! — грозно сдвинув брови, глянул я на волчонка — 'Заначить'. Я тебе заначу!

— Чисто гипотетически — расплылся в улыбке Крепыш и обменялся взглядом с Одесситом — И в мыслях не было ничего такого.

— Плитка — Голд загремел чем-то в дальнем углу, подняв облако пыли — И еще одна. Автономная. Надо полагать — на всякий случай. Забавно.

Плитка на кухне — это не нонсенс, тут вон и стационарные плиты стоят, как и положено в таких местах. А плитки... Ну, конечно же!

— Значит, где-то тут дизелек должен быть — озвучил то, до чего я только что додумался, Кин — Как в том, в складском бункере.

— Ну, может не такой как там, конечно, но наверняка где-то стоит, а может и не один — Голд чихнул — Да и как без него — резервное питание тут должно быть в любом случае.

Резервное электропитание — это прекрасно. Но и с простым, не электрическим, у нас теперь тоже будет повеселее — кухня подарила нам, помимо посуды, много такого, о чем мы и не мечтали. Несколько мешков сахара, спрессовавшегося, но явно пригодного к употреблению, герметично закупоренные банки с сухим молочным и яичным порошком (тут правда спорно — можно ли его употреблять в пищу, но, как верно заметил Крепыш 'Фрау разберется') и, самое главное — специи. Перец нескольких видов, куркума, еще что-то, что я не смог распознать. Они были сушеные изначально, и время им ничего сделать не смогло. Да и потом — они тоже были упакованы. Господи, как я соскучился по острой пище!

Мы обшаривали комнату за комнатой, не пропуская ни одной двери. Здесь были комнаты отдыха с трёхъярусными кроватями, медицинский кабинет, в котором осталась Фира, маленько понимающая в этом вопросе, что-то вроде конференц-зала, поскольку другого предназначения для помещения, в котором был только большой полусгнивший круглый стол и стулья, мы придумать не смогли.

И в каждой комнате было что-то, что оказывалось нам нужным или требовало тщательного осмотра. В одной мы обнаружили кучу печатных машинок и несколько скелетов в неплохо сохранившейся форме, глядя на которые Одессит печально заметил —

— Гражданки были, вон какие ремешки узкие. В талию, так их растак...

— Машинистки — согласился Голд — Или что-то в этом роде. Ремни собери.

В спальных помещениях мы видели тумбочки, и я сразу поставил себе в памяти зарубку — обшарить их. Там ведь и мыло может быть, и бритвы, и вообще что угодно, вплоть до порножурналов. Солдаты же. Я сам в Академии чего только в них не хранил, за что иногда и получал наряды. Как правило, после команды 'Тумбочки к осмотру'.

И в финале, когда мы дошли почти до самого конца коридора, Голд удовлетворенно выдохнул и сообщил всем —

— Вот и он, больной зуб.

Он посветил фонариком на дверь и потер рукавом табличку на ней, с которой, после этого, на нас радостно уставился скалящийся череп, пронзенный кривой молнией.

— Надо полагать, тут некогда жило электричество — предположил Одессит — Можно я потом себе эту табличку заберу, а? Есть у меня одна замечательно гаденькая мысль...

— Угадал — Голд толкнул дверь, открывающуюся внутрь. Ничего не последовало — она была заперта.

— Железо — Тор постучал по ней пальцем — Хорошая работа.

— Будем вскрывать — Голд почесал затылок — Крепыш, метнись к нашим, и тащи сюда Азиза. Без него — никак.

Зимбабвиец с нами не пошел. То есть он, вздохнув, тоже встал с пола, когда я поднялся, но было видно, что радости это ему не доставляет. Темных нехороших мест он не любил. Он был очень мнителен в вопросах мистики, на Черном Континенте к этому вообще относятся серьезно.

— Тащи? — Крепыш тревожно заулыбался — Азиза? Смеетесь?

— Скажи, что я хочу, чтобы он сюда подошел — я приблизился к последней неоткрытой двери — Давай-давай, он тут и впрямь нужен.

Эта дверь оказалась открытой. Дверь — да, а решетка за ней — нет.

— Захлопнулась, как видно — Голд запустил руки в темные от времени проемы решетки и подергал ее — Но наш здоровяк ее сможет выдрать из стены, как мне думается.

— Даже если он это не сделает, я эту стену по кирпичику разберу — уведомил я Голда, освещая лучом фонарика содержимое небольшой каморки.

Цинки с патронами, несколько ящиков с чем-то еще, стоящие около одной стены, стойка с автоматами у другой — я был готов пуститься в пляс. На фоне склада — всего ничего, но нам любое добро было в радость.

— А всего-то навсего нам надо было повнимательнее тогда смотреть по сторонам — заметила Настя — И не пришлось бы с одним пистолетом по степи мотаться.

— Может и так — я не переставал рыскать лучом фонаря по оружейке — А может — и к лучшему, что так вышло. Нас на авантюры бедность толкала, когда с голым задом на муравейнике сидишь, то идешь на все, что предложит судьба.

— Ну, не знаю, не знаю — Голд ощупывал стену в том месте, где с ней смыкалась стена — И ты не из тех, кто ровно на пятой точке сидишь, и остальные у нас тебе под стать подобрались. Надо же — не отсырела, не отрухлявела. Может, в соседней комнате молоток какой найдем?

— Мы с тобой два идиота — я перевел луч фонаря на него — Какой молоток? Надо полагать, тут был дежурный офицер, при оружейке. А может и просто боец, но тоже дежурный. А у него был...

— Ключ — кивнул Голд.

— Я копаться в костях не буду — поняла, к чему мы гнем Настя — Я брезгую. Можете меня осудить и даже заклеймить — но не буду. Пусть вон Фирка там роется, у нее ни брезгливости нет, ни принципов.

— Друг мой — я приобнял Одессита на месте — Ты столько раз твердил про свой этот... Как его...

— Фарт — любезно подсказала мне Настя.

— Вот-вот — благодарно посмотрел на нее я -Теперь у тебя есть шанс доказать нам всем, что он у тебя и впрямь есть. В путь, приятель. И помни — мы тебя ждем с ключом.

— Второй там тоже поищи, от вот этой двери — Голд показал на энергоблок — И тогда я тебе лично обещаю — табличка твоя.

— Та табличка и так мне бы досталась — хмуро сказал ему Одессит, но послушно пошел к выходу. Крепыш поспешил за ним, видимо, ведомый долгом дружбы.

Вернулись они быстро, причем в компании с Азизом, мрачным и постоянно озирающимся.

— Плохое место — пробасил он — Много людей умерло тут, плохо умерло.

— Не согласен — я снова осветил нашу маленькую пещерку Алладина — Что людей много умерло — это да, но место это не плохое. Оно — богатое.

— Оружие — это хорошо — Азиз не переставал оглядываться — Давайте его забирать и уходить.

— Одессит, порадуй меня — глянул на балагура, который светился не хуже фонарика.

— Можете звать меня не Одессит, а Буратина — невероятно гордо заявил тот и подбоченился.

— Мы все знаем, что ты деревянный человечек — Голд щелкнул пальцами — Ключ где?

— Таки даже пять — и Одессит разжал ладонь, на которой мы увидели несколько ключей — Какой-то из них должен подойти.

Ну да, дверей-то много и у каждой замок.

К оружейке подошел третий по счету ключ. Он со скрежетом провернулся в замке и решетка, скрипнув, открылась.

— Есть — мне стало очень хорошо и внутри как-то потеплело даже, как после второй рюмки текилы.

Первым делом я откинул крышку верхнего ящика и тихонько взвыл от радости — в нем аккуратненько, каждая в своем деревянном гнездышке, лежали гранаты. Кругленькие, как яички, приятного зеленого цвета. Отдельно от них, в специальном гнезде лежали запалы.

— Слушай, они не сдетонируют? — забивая радость, пробилась ко мне в голову мысль, которой я немедленно поделился с Голдом.

— Да нет — подумав, покачал тот головой — Кабы со вставленными запалами хранились, тогда да, был бы риск. А так — вряд ли.

— И все-таки пока не будем их трогать — решил я — Вот как проводим наших обратно — тогда и испытаем парочку. Но до той поры шуметь не хочу. Если бахнет — далеко слышно будет, мало ли кто на звук притащится.

— Придется перетасовывать составы групп — заметил Голд, беря со стойки один из автоматов — Смазка как залубенела, как есть — камень. Но ржи не видно, а значит будут работать.

— Плохо, что магазин вставлен — заметил Азиз, беря другой автомат — С пружина может нехорошо быть. Давно лежит, пружина может совсем умереть.

— УУУУУ! — раздался вой Германа, довольно жутко прозвучавший в тишине подземелья.

— Елки — перепугался я за нашего умника и рванул из оружейки.

Меня обогнали волчата и Настя. Вой, как выяснилось, раздавался из соседней комнаты, дверь которой была уже открыта — Герману была неинтересна оружейка, он забрал остальные ключи и подобрал нужный.

И я разделил его радость. Более того — я был готов повторить жуткий вопль, который он издал.

Чего там только не было! Какие-то стойки с приборами, два небольших дизелька, здоровенный агрегат, назначение которого мне было неизвестно, но предположительно — стационарный генератор, запитывающий бункер электричеством. И еще пара бочек с топливом под брезентом — их контуры ни с чем не спутаешь.

— Елки-моталки, да как же мы все это отсюда вывозить будем? — озадаченно спросил я у Голда — А?

Одно дело прикидывать, как вывозить второй склад, который находится от нас за сто с лишним километров, особенно если быть полностью уверенным в том, что его уже вынесли до нас. И совсем другое — вполне себе реальное добро, которое вот, стоит и лежит перед тобой, причем в немалых количествах. Мысль же о том, что оно будет здесь лежать и дальше, вот так, бесхозное и безнадзорное, изначально не допустима. Даже если и не безнадзорное — нельзя такое делать, мне в рейде покоя не будет, изведусь весь. И не я один.

Но и сворачивать поход мне не хотелось. Есть план, есть цель, и менять ее я не хотел. Стало быть — прав Голд, все-таки придется менять составы групп. А умникам — ждать следующего раза для раскопок. Как только кончится дождь — усилю отряд, нагружу всех оружием — и в путь. Черт, ну как же не хватает связи, а? Сейчас бы маякнуть Жеке, вызвать усиление в виде всех доступных ресурсов, и...

Стоп.

— Надо слать гонца в крепость — озабоченно посмотрел я на Голда — Без вариантов. Надо выносить отсюда сразу все. Ну, может оставить что-то такое, что сходу не вытащить, например горючку и вот эту громадину. Но оружие, дизеля, утварь...

— Однозначно — согласно кивнул он — Гроза ушла, а дождь не слишком страшен. Герман, ты под него лазил — это просто дождь? Он не кислотный?

— Вода — ученый рылся в приборах — Обычная вода.

— Ну, если это только водичка — так оно даже приятственно, заодно помоюсь — бодро заявил Одессит — Ну что, Жора как всегда готов. Так я побег?

— Тор — обратился я волчонку, который немедленно повернул ко мне свой чеканный профиль с волевым квадратным подбородком — Ты его страхуешь.

— Есть — коротко ответил тот.

— Мы вас будем ждать здесь — продолжил я — Пока не придете — никуда не тронемся. Ну, и может, еще чего подсоберем. Жеке скажешь, чтобы гнал сюда всех, кто может нести тяжести. Но сам пусть сидит в крепости, и при себе оставит достаточное количество людей, необходимых для обороны. И Рэнди с Профом тоже пусть не пускает, что бы они не говорили и не обещали. Ясно?

— Ясно. Так табличку... — заикнулся было Одессит, не в правилах которого было что-то оставлять на потом. Имеется в виду — что-то материальное.

— Ты еще здесь? — возмутился я, и парочка гонцов покинула помещение.

— Красота — Герман погладил новенький дизель, это было заметно даже с учетом того, что он порядком подзапылился — Рэнди с ума сойдет от радости. А тут еще и инструменты есть!

— Ааааа! — снова прорезал тишину подземелья крик. На этот раз орала Фира.

— Наркотики нашла — ехидно заметила Настя — Я давно подозревала...

— Ну, ни хрена себе! — а это был голос Одессита и пара коротких очередей окончательно прикончила тишину, которая царила тут десятилетиями.

Глава четвертая

— Я же говорил — плохое место! — пробасил Азиз, даже в темноте было видно, что лицо его немного посерело — такое случалось с чернокожими в минуты большого стресса, я подобное видел, когда ездил на полугодовую стажировку в Париж. Там черного населения было раза в три больше белого, французы во Франции стали диковинкой и редкостью, и я без пистолета под подушкой там спать не ложился. А как я его провозил туда — это вообще отдельная история.

Вся эта ерунда вертелась в моей голове, когда я выскакивал из помещения, уже понимая, что происходит что-то не то — Фира не тот человек, чтобы орать понапрасну, тем более с таким ужасом в голосе, да и автоматные очереди не оставляли места сомнениям.

— Однако! — даже в голосе невозмутимого обычно Голда появились нотки, которых я до этого не слышал. Не страх, нет, — но немалое удивление.

Да и было от чего такому появиться — в свете фонарей мы увидели картину, которая была бы уместной для какого-нибудь второсортного древнего фильма ужасов.

По коридору в нашу сторону отступали Одессит с Тором, за их спинами находилась Фира, которая держалась за щеку. Они — один автоматными очередями, другой из пистолета (вторая рука у него была занята фонарем) пытались отсечь от себя очень жутко выглядящую толпу скелетов, тех самых, которые, несомненно, чуть раньше валялись у входа, и которых мы хотели похоронить.

— Твою-то мать! — Крепыш вскинул автомат — Жесть!

— Бьем в голову — скомандовал я, припомнив все, что я видел и читал о подобных тварях — В черепа!

— Да попади в них еще — пожаловался Одессит, давая еще одну очередь, которая раздробила ребра неупокоенного — Да и не у всех они есть даже!

Очереди в узком коридоре оглушали, но все равно я расслышал эхо автоматной стрельбы, которое донеслось сюда из дальних от нас помещений бункера. Стало быть — не только здесь началось. Вот же блин, как это все некстати!

Одессит был прав — черепа были не у всех, я различил минимум три шатающихся костяка без той части тела, которая отвечает за осмысление происходящего.

— Тогда ноги — я стеганул очередью по нижним конечностям ближнего ко мне мертвеца, пули перерубили ему кости в районе голеней, и он рухнул на пол. Впрочем, движение он все равно продолжил, но уже ползком, медленно и неуклюже — Герман, Кин, не надо стрелять, дайте нам больше света! И палите осторожней, стены вокруг, не приведи господь, кого рикошетом заденет!

Рикошет в таких местах как коридоры или тоннели — вещь обычная. Странно, что до сих пор никто из наших не пострадал.

Хлопнула дверь того помещения, где мы нашли кучу пишущих машинок, и из него буквально вывалились в коридор три скелета в остатках формы, причем один из них сразу же вцепился своей клешней в плечо многострадальной Фиры.

Та вновь издала вопль, правда, громче чем в прошлый раз, буквально резанувший нам уши. Впрочем, то, что она орала, не означало, что у девушки начался панический криз. Не прекращая атаки на наш слух, Фира ткнула пистолет, который был у нее в руке, в рот скелета, которым он тянулся к ее шее и два раза нажала на курок. Череп охотницы на свежую девчатину разлетелся по коридору желтыми блестками, следом за ним отправились останки второй машинистки — Одессит приласкал ее прикладом в позвоночник, от чего скелет буквально разлетелся на составные части.

— Интересно, а почему они ожили? — задумчиво сказал Герман у меня за спиной — Вот вы тут были в первый раз — и ничего не произошло. Мы тут сколько мотались — и тоже ничего. Почему именно сейчас?

— Герман, встречный вопрос — я повторил трюк Одессита, встретив одного из мертвецов, скалящего зубы и обладателя погона на левом плече, ударом приклада — Тебе прямо сейчас моё мнение по этому поводу необходимо знать? Давай, свети фонарем, мы должны видеть врага!

Противник, которого мы никак не ожидали увидеть, на поверку оказался не таким уж и страшным. Точнее — выглядел он жутко, особенно в полумраке бункера, но при этом оказался неповоротливым и совсем уж бездумным. Когда спала нервная оторопь первой минуты, дело пошло на лад. Ребра трещали под ударами прикладов, разлетались костяки и черепа, хрустели под подошвами ботинок костлявые руки, которые продолжали шевелиться даже после того, как сам скелет переставал существовать как единое целое, и ползали по полу, как некие мерзкие сороконожки.

— Их бы подпалить — заметил Голд — Наверняка они горят как свечки.

— Не здесь же — двумя выстрелами из пистолета я раздробил коленки одного из последних противников — Пыль десятилетий, куча трухлявого дерева — мы сами тут либо сгорим, либо задохнемся. Я уж молчу, сколько добра можем попортить. Тор, Крепыш — за мной, надо посмотреть, что там с нашими. Голд, заканчивай здесь, проверь все комнаты и все эти клешни неугомонные передави, от греха. Потом начинай зачистку оставшихся помещений, я проверю, что там у остальных и вернусь к вам. Вот что еще — за Фирой присмотрите, ей и так досталось уже. Да — боезапас экономить надо, все равно половина пуль мимо идет, сквозь ребра.

— Ага — Голд заменил магазин в автомате — Разумно.

— И я с тобой пойди — Азиз прятал от меня глаза.

Наш гигант, который, по моему убеждению, не боялся ничего, жутко перепугался при встрече с этими тварями. Конечно же, он не забился в угол, но в ближний бой не лез. Судя по всему, именно мистика оказалась его ахиллесовой пятой. Хотя... Черный континент всегда был местом таинственным, и если вся остальная планета не ставила сверхъестественное ни в грош, то жители Африки до сих пор оставались верны поверьям предков.

— Азизу нужна 'детка' — зимбабвиец в кои-то веки расстался со своим пулеметом и по этой причине явно очень печалился — С 'детка' ему не так страшно!

За двустворчатыми дверями, точнее, теперь уже одной дверью, по помещению шаталось еще несколько оживших мертвецов. Заслышав наши шаги, они, если можно так сказать, оживились, защелкали челюстями и заковыляли к нам, выставив вперед костяшки пальцев.

— Вот же погань — Крепыш выстрелом снес одному из них полчерепа и ударом ноги разнес его костяк вдребезги.

Оставшихся добили мы с Тором, Азиз же предпочел с ними не связываться.

— Стрельбы нет — забеспокоился я — Живее, парни, живее!

Гипотетически там осталось полно народа, а скелетов по дороге мы видели не так уж много, не могли их всех на лоскуты порвать. Может, они просто покинули бункер, выбравшись наружу? Или, что наиболее вероятно, просто всех мертвяков уже перебили?

Моя последняя догадка оказалась верной — наши отбились от восставших из небытия вояк. Нашествие скелетов застало их врасплох — они не ждали нападения из темноты бункера, но, слава богу, все обошлось.

Ну, или почти обошлось — первой под раздачу попала Милена. Она почти задремала, когда ее за плечо схватила костлявая рука первого добредшего до костра мертвеца. Она спросонья не поняла в чем дело, но Джебе, который услышал ее сонное —

— Что за дела, нечего меня хватать! — среагировал моментально, как только увидел, кто именно посягает на нашу магессу.

Первым же выстрелом из пистолета он разнес вдребезги череп твари, которая уже тянулась зубами к шее Милены, рывком перебросил ее к себе за спину, буквально вырвав ее из костлявых рук, а дальше началась маленькая война, эхо которой я и слышал в хозяйственных помещениях бункера.

Надо отметить, что сюда на огонек заглянуло нежити куда меньше, чем к нам, да и освещение здесь было получше, а потому ребята под командой Наемника отработали по целям слаженно и деловито, как в тире, после же, на стадии добивания, в ход пошли приклады и ноги.

Да и нас они чуть не встретили стрельбой, услышав шаги, хорошо, что я крикнул —

— Свои, не стрелять — и помахал фонарем.

— Сват, она все плачет — Джебе показал на Милену, которая захлебывалась в стонах — Уже и заварушка кончилось — а она плачет.

— Да не плач это — я присел на корточки напротив девушки — Истерика обычная.

Милена выдала особо протяжную руладу, в которой можно было расслышать 'Гооосподи, когда все этооо кооончится!'. Зрачки глаз закатились под лоб, носик покраснел, тело бедолаги сотрясала дрожь.

— Никогда — вздохнув, ответил я ей и погладил ее по щеке.

Милена дернулась от моего прикосновения, а я снова ее погладил, легко, почти невесомо. А вот на третий раз я ударил ее по той же самой щеке, сильно, ладонью, наотмашь.

Голова девушки мотнулась в сторону и налилась багрянцем, но зато стих и непрерывный стон-жалоба.

— Фига себе — Крепыш шмыгнул носом — Сват, не перебор?

— Спасибо — пробормотала Милена, прижав ладонь к щеке.

— Не перебор — ответил я ростовчанину — Истерика у женщин — дело затяжное, так что тут есть три варианта решения проблемы — или поступить так, как я сейчас, или ведро холодной воды ей на голову вылить, или... Скажем так — отвлечь ее физиологически. Но последнее чревато сменой вектора — там истерика на агрессию может перескочить, и ногти в ход пойдут, рожу так расцарапают, что не приведи господь. А потом еще и в изнасиловании обвинят.

— Фу — Милена вытерла лицо рукавом — Какие ты гадости говоришь иногда!

— А что ты хотела, солнышко? Мы все меняемся под влиянием обстоятельств — я взял ее руку — Именно по этой причине из меня потихоньку выветривается клерк, со всеми его познаниями в этикете и охмуреже барышень, зато возвращается кое-кто другой.

— Знаешь, чего мне больше всего не хватает сейчас? — девушка улыбнулась трясущимися губами.

Крепыш хмыкнул, и глянул на меня, как бы говоря: 'Гадость — не гадость, а угадал командир'.

— Пироженки и бокала мартини? — предположил я.

— Этого мне не хватает все время — Милена свела бровки к переносице, ее личико стало совсем печальным — А мне не хватает носового платка. Никак я пальцами себя сморкаться не заставлю, а переводить материю на платки мне совесть не позволяет.

— Эх, мать твою — сплюнул Крепыш. Ему явно было жалко девушку, что вполне объяснимо.

— Тор, Джебе, Арам — очень аккуратно идете к выходу и так же аккуратно, страхуя друг друга, смотрите, что там на опушке леса — приказал я — Если что — сразу спускаетесь сюда, вниз. Проход узкий, держать оборону здесь будет удобно.

Сентиментальность прекрасное чувство, но рассопливливаться не время. И платков нет, и место не то. Опять же — меня еще там, в коридоре посетила жуткая мысль, что из мертвых восстали не только обитатели бункера, но и все те, кто полег в лесу. А народу там было, полагаю, немало.

— Даю тебе слово, маленькая моя, что, если мы найдем залежи материи — будут тебе и платки, и парео — пообещал я Милене — Будешь в нем по берегу Реки рассекать всем на зависть.

— Парео — уже совершенно ненатужно улыбнулась девушка и ткнула мне пальцем в лоб — Откуда в этих местах легкие ткани, толстокожий ты мужлан? Парео... У нас на нижнее белье материи не хватает, а он о парео говорит.

Отлегло, стало быть. Ну и славно. И жалко ее, больше других жалко. Тепличная ведь совсем девочка, сама красивая, и жизнь у нее на том свете наверняка была красивая, и занималась она там тем же самым — красоту создавала. А тут — что она получила? Бегала голой по степи, потом ее звероподобный Окунь огулял по полной, причем два раза, да и после него — стрельба, выживание, война, соленые шутки, отсутствие всего, включая исподнее и, как финал, — объятья мертвеца. Плюс— полная неизвестность впереди. Для Насти, которая попала из не своей жизни в свою — самое то. Для этого декоративного цветка... Но она молодец — столько времени держалась, столько в себя это загоняла, тут не всякий мужик сдюжит. И хорошо, что наконец прорвало ее, такие вещи, они как нарыв гнойный — прорвался он, вытекла дрянь всякая, и пошло заживление ранки, главное, чтобы грязь в нее не попала.

А беречь мне ее надо обязательно. Она — магесса. Да и просто — хороший человек.

— Я тебя когда-нибудь обманывал? — нарочито сурово сдвинул я брови — А?

— Пока нет — будь я проклят, если в ее голосе не появились смутно знакомые мне интонации — Надеюсь, что и дальше ты этого делать не будешь.

— Да уж будь уверена — я подмигнул ей — Так что будет тебе парео.

— Да, Сват — подошел ко мне Наемник — С этих тварей опыт капал, у меня двое уровни получили. Совсем немного — но он был.

— Эва как — я почесал затылок — Если честно — то ли я ни одного полностью сам так и не завалил, то ли просто внимания на это не обратил. Но ты меня и удивил, и порадовал одновременно. Проследи, чтобы баллы распределили по уму.

— Само собой — Наемник у меня и в крепости этот вопрос контролировал, на пару с Жекой.

— Вроде тихо наверху? — я прислушался. В глубине бункера то и дело глухо бухали одиночные выстрелы — там добивали по второму разу его защитников. А наверху — да, было тихо, только дождь монотонно шумел.

Разведчики вернулись минут через пять, мокрые до нитки и грязные до невозможности.

— Ух, там и развезло все — сообщил нам Арам — Мама-джян, какая слякоть! Да еще и яма эта, в ней воды уже по самые эти, не при Милене будет сказано.

— Это ясно — оборвал я его — Что там с нежелательным элементом? Все тихо, или кто откопаться решил?

— Мы дошли до опушки — перехватил инициативу Джебе — Все тихо. Никого, ничего.

— Вот и славно — я потер руки — Вот и ладушки. Наемник, двоих в караул к входу, еще парочку, на всякий случай, на внутренний периметр — мало ли, может мы кого не добили? И нас не перестреляйте, когда мы обратно пойдем. Остальным — отдыхать. Завтра будет трудный день, завтра будем разное-всякое носить. Тор, Крепыш — вам идти в лагерь. Одессита теперь не дождаться, он там резвится, а время терять не следует. Что сказать и кому — вы в курсе. И вот еще что — про эту ожившую погань там ни слова пока. Не стоит создавать нездоровые сенсации. Задача ясна?

— Так точно — в унисон ответили волчата и рванули к выходу.

— Азиз, останься здесь — попросил я зимбабвийца и поймал его благодарный взгляд. Ему очень не хотелось идти обратно в глубины бункера — Бди.

Мое последнее слово гигант явно не понял, но белозубо улыбнулся и погладил ствол своего пулемета, как бы говоря: 'Не сомневайся, хозяин'.

— Один не ходи — попросил Наемник — Это не очень хорошая идея.

— Вот еще — в одиночку там бродить — даже удивился я — Джебе, ты со мной идешь.

Мне нравился этот парень. Немногословный, очень четко понимающий свою задачу, всегда сконцентрированный на ней — он привлек моё внимание с первого же дня, и я возлагал на него большие надежды.

Собственно — вопроса 'Где наши' особо и не возникало. Мы просто двигались на шум и стрельбу.

— Слушай, а этот был шустрее — азартно твердил Одессит Фире, когда мы догнали их почти в самом конце бункера, они замыкали отряд — Он даже двигался по-другому, не как те, из предыдущей комнаты.

— Он не двигался быстрее, он от тебя сбежать пытался — расстроила его Фира — Еще немного — и я сама доброй волей отдамся в их костлявые руки, так мне надоела твоя болтовня.

— А потом она удивляется, чего мы евреев не любим? — Одессит закхекал — Так ото ж!

— Можно подумать, что ты русский? — всплеснула руками Фира — Жора Циклер!

— Я одессит — гордо заявил тот — Это и половая ориентация, и национальность, и даже диагноз, чтоб ты знала!

— Один другого краше — поделился я своими мыслями с Джебе, и тот подтвердил согласие со мной кивком.

— Ой! — Одессит застыл на месте — Так мне же ж бежать надо. В Сватбург!

— Спохватился — щелкнул его по носу я — Будем мы тебя ждать. Всё уже, кто надо — тот в пути. А ты остался тут. Фира, ты как?

— Нормально — девушка отмахнулась — Настя подлечила. Я даже удивилась — чтобы она, и сделала что-то доброе для меня?

— Что же вам в мире-то не живется? — посетовал я — У нас толком нет даже ничего, что вы все делите?

— И не говори, Сват — Одессит решил меня поддержать — Это бабье...

Я понял, что с этими разговорами я вообще все на свете пропущу и поспешил вперед.

Тем временем Голд, Настя и остальные добрались до гермодверей, ведущих в самое последнее помещение бункера. И за этими дверями слышался шум, мало того — время от времени там раздавались гулкие удары. Его обитатель явно хотел выйти наружу.

— Это чего же там такое? — удивился Кин — Точнее — кто?

— Генерал там — ответив ему, я переглянулся с Настей.

— Генерал? — еще сильнее изумился Кин — Какой генерал?

— Самый настоящий — удары были неслабые, дверь подрагивала — Боевой и мертвый, с пулей в голове. Это он в свое время мне презентовал портки и ствол, а Насте канцтовары.

— И ножик Павлику — уточнила девушка — Только тогда он себя спокойнее вел.

— Кстати — призадумался я — А как мы его убивать будем?

— А в чем проблема? — Голд глянул на дверь — Все по процедуре, не он первый. Но, надеюсь последний.

— Да он не такой как те — я мотнул подбородком в сторону темного бункера — Он, видишь ли, не облез до костяка. Он — мумифицировался. Сам посуди — он там в двери долбится, как птица в клетке, и ему хоть бы хны. Кабы у нас сабли какие были или мачете — мы бы его хоть разрубить смогли на куски, а так... Я боюсь, что его даже пули не возьмут — их плоть блокировать будет, это как в подушку стрелять.

— И жечь нельзя — понял мои опасения Голд.

— Так может и пес с ним? — предложил Одессит — Тьфу на него, пусть он себе хоть лоб об дверь расшибет.

— Там рация — объяснил я ему — Если мы ее отсюда не заберем, то будем иметь дело с Рэнди, а что хуже — мертвый генерал тут или живой Рэнди там, я не знаю. Но что-то мне подсказывает, что второй вариант реально хуже.

— И не забудьте обо мне — подала голос Фира — Я за рацию этого генерала сама загрызу, если надо. Зубами.

— Соглашусь со Сватом — Рэнди суров и страшен, когда речь заходит о ресурсах — поддержала меня Настя — Что до того — как убивать... Давайте его выпустим сначала, а там увидим.

— Люблю дилетантов — Голд отвесил девушке что-то вроде полупоклона — Ввязаться в битву, а там... Это не вариант, Настя, запомни это раз и навсегда. Сначала подумай, а потом уже делай.

— Голд, давай все-таки попробуем ему ноги пулями перебить — зевнув, предложил я — Думаю, это реально. Ну, а как на пол свалится — прикладами его забьём. Других вариантов — не вижу.

— Жалко, что твой арап свой мечище не взял — Голд не шутил, он говорил совершенно серьезно — Это был бы его звездный час.

Так оно и вышло. Когда мы отодвинули гермодверь, то из нее немедленно вылез генерал — здоровый, страшный, с черной рожей и красными угольками глаз. Выглядел он жутко, даже меня пробрало, но против огнестрельного оружия все-таки оказался слабоват. Товарищ, было, шустро скакнул к Джебе, который стоял совсем рядом с дверьми, но не тут-то было — две очереди перебили ему нижние конечности, и генерал с грохотом упал на пол, а дальше все было делом техники. Мы минут пять месили его прикладами, уворачиваясь от цепких рук неугомонного самоубийцы. Здоров он был — мы эти руки к полу прижимали, даже ножи в них вбивали — а он их раз за разом освобождал.

В какой-то момент мне даже показалось, что мы его никогда не усмирим, но — конечности дернулись в последний раз и бесформенную массу, в которую превратился бывший военачальник, все-таки покинула некая сверхъестественная жизнь, которая в ней было поселилась.

— Ой, какая прелесть — завизжала Фира, как только завидела громоздкую рацию, даже сквозь пыль, поблескивающую тумблерами и выключателями — Армейская, древняя! Винтаж!

— Винтаж — согласился я, усаживаясь в кресло генерала, которое прекрасно сохранилось и даже не скрипнуло под моим весом — Тут все сильно не новое, если ты заметила.

— С антенной только варварски распорядились — укоризненно произнесла Фира.

— К Павлику претензии — Настя примостилась на подлокотнике кресла — Это он тогда ее выдрал. Помню, все сопел и кряхтел, не хотела она выкручиваться ни в какую. Слушай, Сват, а ты в этом кресле монументально смотришься. Давай мы его тоже в крепость переправим?

Ради правды, оно мне тоже понравилось, а потому возражать я не стал. Я бы и стол забрал. Хороший стол, дубовый, добротный. Жалко — тяжелый очень.

— Ладно — я хлопнул в ладоши — Помещения мы исследовали и зачистили, новых сюрпризов, надеюсь, уже не будет. Значит так — всем отдыхать, а завтра утром я хочу услышать от каждого точку зрения по двум вопросам. Вопрос номер 'раз' — что именно из найденных предметов следует переправить в крепость в первую очередь. Вопрос номер 'два' — как именно мы это будем делать, в смысле — технологически. Выслушаю всех, поскольку в споре рождается истина. Время у нас есть, думаю — около суток. И за это время нам надо сгруппировать первый блок грузов, чтобы те, кто придет сюда, передохнули и сразу же после отправились в обратный путь. Но сначала — всем спать, выносливость — она конечна.

Не знаю, как остальные, но я отключился почти сразу, как только мы вернулись к костру — больно хлопотный выдался денек. Все-таки есть в командирстве определенные плюсы — на посту стоять не надо. Проверил их наличие, убедился, что бойцы не спят — и можешь спокойно придавить ухом часов пять.

Собственно, я бы, может, проспал и подольше, но меня разбудил Герман, который как всегда везде поспевал первый.

— Сват — потряс он меня за плечо — Свааат!

— Что тебе? — поинтересовался я у него. Проснулся я сразу, но надеялся, что он от меня отстанет. Наверняка, опять у него какая-то идея появилась или мысли о том, как нам обустроить этот прекрасный новый мир. Если бы что серьезное произошло, то часовые бы об этом дали знать, а так... Все его идеи могут подождать до утра. Хотя — наверное, уже утро.

— Иди, посмотри сам — глаза ученого блестели, он был здорово возбужден.

— Надеюсь, ты хочешь показать мне голую женщину с большой, красивой и мягкой грудью и длинными ногами? — вздохнув, я поднялся на ноги — Если нет — то я расстроюсь.

— Все бы тебе шутить — Герман даже подпрыгивал на месте — Пошли, пошли.

Он припустил в сторону выхода. Я застегнул ремни, прихватил автомат, напялил кепи и последовал за ним. Надо же глянуть, что он такое нашел. Нет, вот не спится человеку, а? Ни свет, ни заря — уже в поле, он уже весь в делах.

А утро выдалось славное. Дождь кончился, тучи ушли, и на небе сияло умытое солнце. Воздух был напоен влагой и сумасшедшим ароматом разнотравья, на листьях деревьев дрожали капельки, в каждой из которых светилось много-много маленьких солнышек.

— Ты видишь? — гомонил тем временем Герман, уже вскарабкавшийся на холм, под которым был бункер — Да о чем я, что оттуда увидишь? Лезь сюда, смотри!

А деревьев-то стало меньше, крепко буря над ними поработала. Вон поваленные стволы лежат, и вон.

— Лезь сюда, Сват — махал рукой ученый — Ну же!

На мокрый и грязноватый холм лезть мне не хотелось, — но Герман был слишком уж возбужден, в такие моменты с умниками лучше не спорить, а потому я забросил автомат за спину и стал взбираться вверх.

— Смотри — схватил меня за рукав ученый, как только я встал рядом с ним — Высота не слишком большая, но даже отсюда все отлично можно разобрать. С земли — нет, а вот отсюда — более-менее видно.

Я понял, о чем он говорит, не сразу, мне пришлось вглядываться в поваленный лес пару минут, но, когда все-таки сообразил — чертыхнулся в голос.

Деревья в лесу были не просто поломаны, они были как будто раздавлены огромными ножищами, возникало ощущение, что какой-то великан прошелся здесь, не слишком разбирая дорогу, и между делом ломая толстенные стволы деревьев.

— Блин — я почесал затылок, сдвинув кепи на лоб — Это что ж такое было?

— Или кто — Герман говорил тихо, почти себе под нос — Кто пригнал тучу? Чье лицо в ней было? Кто сделал вот это?

Он вертанулся на месте, вытянув руку и как будто очерчивая вокруг себя круг. Я проследил за его указующим перстом и присвистнул.

Деревья вокруг бункера тоже были повалены не хаотично. Возникало ощущение, что их разложили в определённом порядке, рисуя вокруг нашего убежища что-то вроде солнышка с лучиками. Или просто сверху хлопнули немаленькой ладонью.

— Вопросов пока больше чем ответов — Герман был очень возбужден — Почему воскресли все эти мертвецы? Лежали бог весть сколько, никак на вас тогда не среагировали, когда вы тут бродили в первый раз, а потом вдруг как будто включились, будто кто-то пальцами щелкнул.

— У тебя есть ответы или предположения? — мне все это не нравилось. Очень не нравилось.

Я не Азиз, я мистики не боюсь, но одно дело воевать с себе подобными, то есть с людьми, с дикими зверями, даже с теми тварями из болота и скелетами, это зло осязаемое и самое главное — его можно убить пулей, ножом, палкой. Оно — смертно. А вот нечто, чему нет имени, но что оставляет такие следы и показывает свой лик из тучи — это перебор. Небожители нам ни к чему, я в бога на том свете не верил, да и на этом... Кстати — небеса.

— Слушай, Герман — я пощелкал пальцами — А может с этим делом связаны те двое?

— Хлюп и Лют — торжествующе сказал ученый и ткнул меня в пузо кулаком — Я тоже к этому пришел! Не сразу — но пришел.

— Твою мать — я не разделял его радости. Мало мне своих проблем, земных, еще и небесные добавились — Только этого еще и не хватало.

Значит так. В любом случае не следует предавать все это широкой огласке. Слухи, сплетни, домыслы — это ни к чему. Люди мнительны и склонны к драматизации. Я уж молчу, что они еще сами любят создавать себе кумиров и богов, а после им поклоняться. Больше того — покойные рейдеры таких уже встречали. Мне в крепости этого добра даром не надо, это такая зараза, что любое общество разъест, как соляная кислота. Так что Герману не стоит это афишировать. Герману лучше промолчать про это, а еще лучше — забыть, по крайней мере на время. Для него самого — лучше. Безопаснее.

А кроме него на холм никто не полезет — я так людей работой загружу, что им не до того будет. Да и не тот тут народ. Кабы Аллочка была — тогда да, ей до всего дело есть. А тем, кто спит внизу, лезть на холм и что-то выглядывать в лесу ни к чему.

— Герман — по возможности мягко сказал я умнику, глазеющему на свою находку — Мы спускаемся вниз, и ты больше никому про это не говоришь. По крайней мере — пока.

— А как же... — он показал рукой на бурелом.

— Была буря, Герман — я положил ему руку на плечо и очень негромко сказал — Буря. Погодное явление. Когда она безумствует — деревья ломаются, понимаешь? Услышь меня, пожалуйста.

— Я понимаю — ученый, видимо, увидел в моих глазах что-то, что заставило его прекратить дискуссию — Но я же могу про это рассказать своему коллеге? Только ему!

— Только тихо и ему одному. Мне ведь тоже интересно, до чего вы додумаетесь? — разрешил я — Но если это станет достоянием общественности, то я этого не пойму. И очень расстроюсь. Очень. Смертельно расстроюсь.

— Не станет — и Герман, оскальзываясь на мокрой траве, поспешил спуститься вниз — Я же понимаю... Люди мнительны... Напридумывают всякого...

— Вот-вот — кивнул я, шагая за ним следом — Но, что ты мне это показал — молодец, мы еще это обсудим. Вот вернемся из рейда — и обсудим. Узким кругом. А пока — ты подумал о том, что я вчера говорил? Ну, по вывозу отсюда грузов?

— Ну, по комплектности я не слишком размышлял — бойко затараторил Герман, явно радуясь, что я перевел тему разговора в другую плоскость — Это вы и без меня решите. А вот по транспортировке — есть пара идей. Я, конечно, не прикладник, я теоретик, но как мне думается...

— Хорошо, что подумал — перебил я его — Но давай это все обсудим с коллективом, хорошо?

— Ага — Герман кинул еще один взгляд в сторону леса и зашагал к входу в бункер.

Глава пятая

— Что, дождь кончился? — встретила нас в бункере вопросом Фира, потирая заспанные глаза — Снова солнышко на небе?

— Оно — я невольно улыбнулся, глядя на ее растрепанные волосы — Ты бы причесалась, а то выглядишь жутковато.

— Было бы чем — причесалась бы — Фира расстроенно сморщила веснушчатый носик — Мне Пасечник обещал деревянный гребешок изготовить, да так и не сделал, чтоб его пчелы покусали.

— На — Одессит как-то застенчиво протянул ей пластмассовую расческу — Хотел себе оставить, но тебе нужнее.

— Амэхайе! — взвизгнула Фира, вскочила, обняла его за шею, сочно чмокнула в щеку и цапнула подарок — Считай, что в моем сердце ты занял свое золотое место навсегда. Настя, умри от зависти!

— Пфе! — сообщила ей Настя независимо, но по глазам было видно, что это чувство нашло-таки лазейку в ее душе — Я вообще скоро налысо побреюсь. И голова дышит, и мороки никакой с волосами.

— Боже сохрани — перепугался я. Не то, чтобы я был человек со стереотипами, но лысые девушки не относились к тем вещам, которые радуют мой взор — Одессит, ты где это дело взял?

— В тумбочке одной нашел — отвел глаза в сторону боец — Я в нее заглянул, ну, на предмет проверки — нет ли там чего такого, опасного для жизни. Таки — нет. Мыльно-рыльное есть, газетка истлевшая, полотенчико временем еденное. Ну, и вот — расческа. Мне оно не надо, а девочкам — самое то.

— Вот — Настя ткнула в его сторону пальцем — Так что Фирка, это нам на обоих. И даже на троих, Милену чуть не забыла.

— Я не ты, так что поделюсь, особенно с Миленой — еврейка с треском расчёсывала волосы, они, по-моему, даже искрили — Я — добрая. А ты смешно будешь лысенькой смотреться, у тебя голова круглая, а ушки остренькие. Забавное будет зрелище!

Настя запыхтела, накручивая себя, народ с интересом ожидал развития событий — кто сидя, кто еще лежа.

— Еще одно слово — и я лично обрею обеих — достав нож, я крутанул его в пальцах — Причем даже не используя мыло, прямо так. Доступно объяснил?

— Настенька, держи гребешок — в глазах Фиры отплясывали чертенята, но голос был такой, каким дочка-старшеклассница со свежими засосами на шее рассказывает матери как она с подружкой к экзаменам готовилась весь вечер и полночи — Мне ж для тебя ничего не жалко!

Настя промолчала, но расческу взяла. Не устояла.

Заметим — Милена в этой перепалке вовсе не участвовала, она только с усмешкой смотрела на спорщиц.

— Ну, вот и ладно — что там у них в головах мне было неясно, но в любом случае — словесная дуэль закончилась, и то уже хорошо — Тем более, что у нас есть более интересная тема для споров. Времени на нее немного, но оно есть.

— О чем спорить будем? — полюбопытствовал Голд.

Он явно был не слишком доволен, и я догадывался в чем причина. Ему не слишком понравилось то, что мы куда-то ходили вдвоем с Германом, не позвав его с собой. Да и подавленное состояние умника от него не укрылось.

Если честно — мне Голд нравился, но это его желание знать вообще все обо всем, пусть и умело замаскированное... Подавляющее большинство людей на это даже внимания не обращало, остальные же относились к подобному с пониманием — должность у человека такая. Что до меня — иногда он в этом своем стремлении меня немного раздражал, хотя и было ясно, что он это делает не для забавы, а исключительно для дела.

— На повестке дня есть один вопрос — я даже похлопал в ладоши, привлекая общее внимание — Важный и нужный. Можно даже сказать — творческий.

— Не тяни кота за хвост, Сват — попросил Одессит — Излагай, пожалуйста.

— Не проблема. Как вы знаете, вчера внутри бункера мы нашли много всякого разного. Не то, чтобы прямо много-много, но — немало. Сами знаете — как только появляется добро, на него тут же находятся охотники, потому все это имущество надо переправить в Сватбург, причем безотлагательно — я впервые назвал крепость именем, которое у остальных уже вошло в обычное дело при общении. Все-таки как-то это не слишком правильно. Но вот — сорвалось с языка — Люди оттуда, надеюсь, уже в пути. Ну, или уже готовятся выступать в нашу сторону, а значит скоро они будут здесь. К этому времени мы должны сгруппировать груз для первого рейда и четко понимать, как именно он будет оттранспортирован в наш дом. Я готов выслушать все предложения по последнему вопросу, но очень прошу — никаких криков, никаких склок и друг друга не перебивать. Да, вот еще что — будьте реалистами, учитывайте силы и возможности.

— Тут подумать надо — почесал затылок Арам.

— Так и думай, полчаса у вас есть — согласился с ним я — Завтракайте и думайте. Голд, Герман, Наемник, Настя, Кин — вы подойдите ко мне, обсудим, что войдет в первую партию груза. Остальных прошу не обижаться, тем более, что у вас другая задача.

— А я? — возмутилась Фира — Я же...

— Приятного аппетита — оборвал я ее, игнорируя улыбку Насти — Рацию мы здесь однозначно не оставим, а все остальное вроде как не в твоей компетенции.

— А медикаменты? — еще сильнее взвилась Фира — А инструменты хирургические?

— Сиди — дернул ее за пятнистую майку Дергач, вятский уроженец, который вошел в стаю волчат одним из последних. Но при этом он влился в нее так уверенно и спокойно, что я даже не сомневался, включая его в группу для дальнего рейда — Постоянно тебе надо больше других. Сама подумай — кто их тут оставит, что они весят? Нам поставили задачу — будем ее выполнять.

И он сунул ей сушеную рыбину.

Особых споров по комплектации у нас не было. В приоритете естественно были оружие и патроны, кое-какое армейское снаряжение, найденное нами, вроде нескольких полевых телефонов, кухонные принадлежности и обнаруженные припасы, вся мелочевка из тумбочек, дизель-генераторы, рация из кабинета генерала и инструменты — шанцевые и прочие. В бункере обнаружилось два пожарных щита, аналогичных тем, что мы нашли на складе, плюс в помещении, которое, видимо, было чем-то вроде каптерки, откуда нам тоже кое-что перепало.

Небольшая дискуссия возникла только по горючему в бочках и по оборудованию с кухни. Если по плитам мы достигли соглашения оставить их на потом, то по солярке разгорелся спор.

Я выступал за то, чтобы горючку оставить до следующего раза, ко мне примкнули Настя и Герман. Голд же с Наемником считали, что бочки с ним надо катить прямо сейчас.

— Мне жалко тратить на них человеческие ресурсы — аргументировал я свою точку зрения — На каждую бочку надо ставить минимум три человека. Как не крути — бочка двухсотлитровая, то есть ее вес где-то плюс-минус сто семьдесят килограмм. Теперь прикиньте еще то, что катить ее придется не по асфальту и не по бетону, а по пересеченной местности. А людей у нас много не будет, сколько бы их не пришло. Все остальное тоже не сильно легкое.

— Это — горючка — возражал мне Голд — Это — ценность, аналогов которой у нас пока нет.

— Так ее пока и использовать никак не представляется возможным — Настя как обычно устроилась справа от меня — Если только в тех же генераторах.

— Сейчас — да, а потом? — Голд досадливо повертел головой — Перспектива, девочка, перспектива.

В результате мы его все-таки убедили в том, что не стоит бежать впереди паровоза, точнее — позади бочки. Основным аргументом было то, что бочка попросту может помяться, а это недопустимо, так как она большая ценность сама по себе, даже без горючки. Ну, и потом — а если, не приведи господь, какой-то шальной камень в ней дырку проделает?

Так что было решено обе бочки оставить тут, но озадачить наших рационализаторов вопросам их вывоза. Проще говоря — пускай колесо изобретают.

А вот по стационарному генератору особых споров не было. Эту громадину при любых раскладах вывезти отсюда не представлялось возможным — слишком он был большим, слишком тяжелым. Верное решение подсказал Герман.

— Демонтировать с него все что можно — потрепал он небольшую кудрявую бородку. Он обзавелся ей, мотивируя это тем, что и на том свете не стремился к частому бритью — Там же много всякого, чего можно снять? Ну вот и надо свинтить все, что свинчивается, а значит, представляет какую-то ценность и может быть использовано в будущем. Ну, а если вдруг случится чудо и у нас появится какой-то транспорт, кроме гужевого — перевезем его в Сватбург, и там обратно все привинтим.

— Причем это можно делать даже не сегодня — заметил Голд — Пост мы тут оставим, на всякий случай, пару человек. Вот пусть они и формируют следующую партию груза.

— А я бы не стал этого делать — чуть ли не в первый раз за все это время не согласился с ним я — Два человека — это или два ствола из нашей группы, или две пары рук из крепости. Не разумно так использовать человеческий ресурс. Как по мне — надо все, что не унесем, отволочь в кабинет генерала и там заблокировать — двери закрыть и завалить их нафиг. Заодно будет ясно, сколько надо будет людей для второго каравана.

— А потом кто-то приходит и все это забирает — Кин потянулся — И радуется — все в одном месте, это так удобно.

— Если приходят два-три человека — они много не забирают — парировал я — И далеко не уносят. А если приходят человек десять — пятнадцать — то мы еще и теряем двоих членов нашей семьи. И их оружие. Даже если пришлые люди будут с дрекольем, а не со стволами. Мы не будем оставлять волчат — они все при деле, а значит мы в дозор поставим кого-то из гражданских. Много ли от них пользы при осаде?

— Соглашусь со Сватом — помолчав, согласился Голд — Тем более, что ничего особо ценного тут и не останется, основное мы унесем. А печатные машинки, мелкие детали, полки, кабель на стенах — не такая уж большая ценность.

— А давайте останусь я? — предложил вдруг Герман — Страшновато, конечно, но я бы рискнул. Порылся бы тут, может еще чего нашел. Ну, а если кто-то придет — тут есть где спрятаться и за ними проследить. Ну, и еще пистолет мне дадите, на всякий пожарный.

Мне эта мысль не слишком понравилась. Герман — башковитый, он немалая ценность интеллектуального характера. И еще он очень упрям в некоторых моментах, особенно если они связаны с вопросами познания неведомого.

— Мысль интересная — расплывчато сказал я. Не стоит давать ему ответ сразу, тем более что он отрицательный — Но с грузом первого каравана, я так думаю, мы определились.

— Еще кресло и стол — заявила Настя — Те, что генерала были. Для тебя.

— Насть, это приятно и трогательно, но это не те вещи, которые в приоритете — засмеялся я.

— Правильно — поддержал ее Голд — Что они там весят? Стол, наверное, вовсе можно разобрать.

Я спорить не стал. В конце концов — не я это потребовал сделать, они сами предложили.

Тем временем народ вовсю обсуждал способы доставки добра в родные пенаты, что меня порадовало. Им было не все равно, и дело было даже не в том, что кому-то из них это было тащить, а кому-то нет. Они все-таки становились одним целым, и это был спор своих со своими.

— Арбу сделать реально — утверждал Арам, махая полуобгрызенной рыбиной — Дед деда моего деда сам такие делал, клянусь! Я фотографию видел.

— И сколько она весит? — поинтересовался у него Дергач — Сама по себе, без груза? Если бы в нее пару лошадей впрячь и самим сзади толкать — тогда да, принимается. А так — какой смысл?

— И не забудь про колеса — заметил Герман, подходя к ним — Простите за банальность, но придумать колесо и сделать его — это разные вещи. Совсем разные.

— Я видел то, что предлагает Арам. Не своими глазами, в сети — степенно сказал Джебе — У нас тоже делали нечто подобное и колеса там были квадратные.

— Все равно — не вариант — я тоже присоединился к людям и присел рядом с Миленой — Это надо точно знать, как делать, а не на основании отрывочных воспоминаний. А если экспериментировать — в день не уложимся, это с гарантией.

— Да что там в день — в неделю — поддержал меня Голд — Там нюансов полно, например — чем на оси крепить колесо? Там такая специальная штука была, окованная сталью или железом, не помню ее названия.

Надо заметить, что предложений было не так уж и много, куда меньше, чем споров. Да и предлагали все не слишком реализуемое — те же тачки, плюнув на наши высказывания о колесе или вообще — чуть не волоком тащить. Последним слово взял Азиз.

— У меня на родина все проще — пробасил он — У меня на родина все носи груза на женщина, если грузовик нет. А если и женщина нет, то мы руби две бамбук, крепкий, хороший, старый, на него вяжи груз, и их неси два человека на плечах. А если сыпучее — то прямо в бамбук сыпь и затыкай его.

— О! Мо-ло-дец! — я щелкнул пальцами и показал в сторону Азиза — Моя думай о том же. Самое простое и самое эффективное средство.

— В смысле — нести на женщинах? — уточнила Фира, без особой любви глядя на чернокожего Голиафа.

— Это — хорошо бы — не стал спорить я — Но вас мало, не утащите вы столько. Бамбука, правда, у нас тут тоже нет — ни для переноски, ни для курения, а вот березы — в наличии, и их сколько хочешь.

— В принципе — да, это может и лучший вариант из возможных — Голд глянул на меня — Тот же генератор два человека унесут без проблем. Оружие тоже, если распределить равномерно и привязать. С мелочью, правда, могут быть проблемы — ее так запросто не привяжешь.

— Я в каптерке видел брезент — откликнулся Одессит — И еще две бобины проволоки, толстенькие, как раз на обвязку сгодятся.

— Жалко проволоку — прижимисто цокнула языком Фира — Перекусить ее дело плевое, а вот потом обратно в одно целое превратить...

— Фир, что тебе в этой проволоке? — я даже вздохнул — У тебя вон, по стенам кабелей сколько, в обмотке уже. Или ты думаешь, что мы их снимать не будем? Слушай, Одессит, а что ты еще такое видел, о чем все остальные не знают? Не припоминаю, чтобы ты кому-то из нас про это дело говорил или что я ее видел. Голд?

— Что сразу Голд? — выставил перед собой ладони Одессит — И что сразу я? Я нашел и подумал — какая славная вещь. А ну как мы про нее забудем? И я ту проволоку убрал на самое видное место — в уголок, чтоб никто не уволок. О, мама всегда говорила мне, что у меня есть стихотворный талант. И шо, вы заметили, как лихо я рифмую слова!

— На видное место — посмотрел я на Голда — В уголок. Вот что с ним делать?

— Наградить — немедленно заявил Одессит — Я не только обнаружил, я еще и рациональное использование для той проволоки нашел, для всех трех бобин!

— Уже трех — закатил глаза под лоб Голд — Если еще пару минут поговорим — их будет четыре.

— Не будет — опечалился Одессит — Это все. Ну так что — начинаем носить?

Стихийности мы не допустили, равномерно разделив народ. Кто-то носил, кто-то сортировал, распределяя вес предполагаемого груза равномерно, а кто-то был отправлен в лес за стволами березы. Их же надо было не только срубить, но и кору с них стесать, сделав пригодными для использования. К этой группе присоединился и я, памятуя о следах, которые в лесу оставила то ли стихия, то ли некое неведомое существо высшего порядка. В любом случае, я собирался пресечь досужие разговоры, если они возникнут в следствие чей-то наблюдательности.

Но — обошлось. Махание топорами не слишком располагает к праздности, а то, что каждый из нас не слишком разбирался в том, насколько хороша та или иная лесина, делала верчение головой вне основной цели совершенно уже невозможным.

Впрочем — дело нашлось всем. Когда мы вернулись в бункер, то увидели неподалеку от входа ласкающие глаз кучи добра, которое отныне стало нашей собственностью, и было предназначено для того, чтобы крепить оборону Сватбурга. Ну, или служить товаром для обмена. Я был уверен — уже совсем скоро возникнет не одна и не две общины подобных нам, а значит будет и товарообмен, никуда он не денется.

Мужчина из группы Жеки, который тогда при слове 'торговля', блаженно щурился и мечтательно вздыхал, и впрямь оказался коммерсантом, причем в бог весть каком поколении. И если его далекий пра-пра-прапрадед владел всего лишь лавкой в славном городе Амстердаме, то он уже возглавлял подразделение транснациональной торговой корпорации в Нидерландах, и прекрасно разбирался в том, что сколько стоит, и на что есть спрос. Так что — его хоть завтра запускай челночить по берегам Большой Реки.

Все оно было так, кабы не моя уверенность в том, что будут и те, кто захочет на свободной торговле погреть руки, причем не слишком чистоплюйскими методами.

Впрочем, кто нам запретит немного заработать на тех, кто собирается погреть руки?

Вот такая вот логическая цепочка из того, что я планирую сделать в будущем, поскольку мое видение мира не только не поменялось, но и окрепло. Кто первый займет ниши в разных областях — тот молодец, того будет труднее из них выдавить. Ну, а кто опоздает — тот будет вынужден доказывать, что он право имеет, а это дело тяжелое и неблагодарное. И почти наверняка скорость занятия ниш и выдавливания из них, будет определяться тем, сколько у тебя стволов и насколько хорошо твои люди умеют ими пользоваться.

Пока суд да дело — потихоньку начало смеркаться. День-то вроде и длинный был, а прошел быстро. И — заметим — мы как тот воз, что и ныне там, а должны были бы уже километров под тридцать с гаком отмахать по лесу.

— Гранаты так и не испробовали — Голд побарабанил пальцами по ящику с зеленой крышкой.

— 'Бабах' очень громкий будет — сморщился я — Не забыл я о них, демаскировать нас не хочу. Возьмем с собой десяток, когда расходиться в стороны будем, да и бахнем часа через три, в лесу где-нибудь. А нашим скажем, чтобы сгрузили их в Сватбурге отдельно и не трогали. Хотя — Голд, это не консервы, а гранаты. Чего с ними будет?

— Главное, чтобы они в руках не рвались — тихонько сказал мне он — Ты сам ее не бросай, не надо. И вообще — предоставь все эти испытания мне.

— Как скажешь — согласился я.

Пусть его. Да и правда — кто его знает, как это дело обернется. Снова оказаться в лесу с голым задом мне не улыбалось.

— Левее заноси — раздался голос Арама — Левее. Ара, ты меня не слышишь, что ли?

Люди начали формировать тюки и прикручивать их к шестам. Крупные вещи, вроде генераторов или автоматов, монтировали прямо так, мелочь же заворачивали в брезент, под присмотром Милены, которая, как и в прошлый раз без одобрения отнеслась к такому расходу пусть и неказистого — но материала.

— Да не спешите вы — посоветовал я им — Время у нас есть. Я так думаю, что раньше послезавтра наших не ждать. Телепортов тут нет, ну, или мы их пока не нашли, а по-другому в два конца быстрее не успеть.

— Я им это уже сказал — Наемник, который как раз закончил распределять ночные смены дежурств, подошел ко мне — Не слушают, спешат куда-то.

— А если раньше придут? — заметил кто-то из мужчин — Время терять неохота.

— Да не придут они раньше — заверил я его — Пока соберутся, пока выйдут. Да и Жека наверняка отдаст им приказ с наступлением темноты остановиться на привал, по ночам не идти. Это с гарантией, мне ли его не знать. Да я бы и сам так действовал. Так что — заканчивайте суету и пошли ужинать. Время у нас есть.

Как показало утро, которое вечера мудренее, я оказался прав. Наши соплеменники появились в поле видимости только через сутки, ближе к полудню, и на глазок их было человек тридцать.

— Всех погнал, кого только можно — заметила Настя, стоящая рядом со мной на опушке леса — Правильное решение. А молодцы мы — количество грузов почти правильно рассчитали. Даже чутка побольше можно было сделать.

— Это да — согласился с ней я — Другое плохо — наша рейд-группа уменьшится. Такому отряду, да с такими ценностями охрана нужна соответствующая. Не забывай — у людей будут заняты руки, а потому моментально к бою они не перейдут. Пока сбросят жерди, пока передернут затворы — а это степь, все на виду, особо не спрячешься. Так что нас станет меньше.

— Джебе пусть идет с нами — посоветовала Настя — И Тор. Правильные мальчишки, мне они по душе.

— Разберемся — я помахал рукой людям — Эгей, мы здесь.

Если честно — у меня на душе стало поспокойней. Очень я опасался, что эта гроза, которая нам потрепала только нервы, с городом была не так сентиментальна. За дома я не слишком беспокоился, но могло случиться кое-что похуже. Например — пополз берег, вместе с крепостью. Пополз, пополз, да и сверзился в воду. Или как у нас — хрень какая-нибудь из-под земли начала вылезать. Да мало ли.

А еще я очень переживал за караван, ушедший к складу. Надеюсь, эта гроза их обошла стороной, или хотя бы застала не на воде.

Но раз люди идут и в большом количестве — стало быть, обошлось. Ну, если только это не остатки нашей общины, сирые и убогие, лишенные крова.

— Все, Сват — устало сказал Крепыш, подходя ко мне — Довели мы народ. Если честно — устали, выносливость почти на нуле.

Тор, стоящий рядом, как всегда немного меланхоличный и крайне немногословный, просто кивнул.

— Я был уверен, что вы останетесь в крепости — немного озадаченно сказал Крепышу я — Это ж вы какие петли намотали? Куда Жека смотрел?

— Ну, он было и хотел нас оставить — без тени смущения ответил Крепыш — Но мы же не дураки такое путешествие пропускать? Сват, мы же идем с тобой?

Я глянул на Настю, та развела руками, как бы говоря: 'Имеют право', и в этом было зерно истины.

— Ладно — я погрозил волчатам пальцем — Идите отдыхать. Часа три у вас есть. Хотя... Постойте.

Волчата, было направившиеся к бункеру, остановились.

— Что в городе? — негромко поинтересовался у них я — Гроза эта дел наделала?

— Если говорить о разрушениях и всем таком — то нет — Крепыш замялся — Ну, часть рыбы на берегу накрылась медным тазом, причем вместе с сушилками, их волнами унесло. Монитор, слава богу, уцелел, а то Рэнди бы с ума сошел. Котел у Фрау кувыркнулся так, что чуть Оружейника не прибил — он до последнего наблюдал за тем, чтобы имущество все в дома убрали. Там ветер так свистанул, что эту дуру чугунную, котел, конечно, а не Фрау, кувыркнул и прямо на него, на Оружейника. Но он дядька ушлый, и, когда надо, очень даже ловкий, так что увернулся. Мне когда про это рассказывали, то я чуть не описался от смеха. Но это такой смех, задним числом. Сейчас-то забавно звучит, а вот ударь эта дура чуть левее — и нет Оружейника.

— Это если о разрушениях — я еще сильнее понизил голос — А если о чем другом?

— Народ говорил, что лицо видел в тучах — Крепыш понял, что к чему, и чуть ли не шептал — Вроде, как и мы. Еще говорили, что вой ветра был не совсем обычный, вроде как он голос напоминал, громкий и что-то кричащий, что-то вроде 'Умрите или живите, вам выбирать'. И молнии были не как обычные молнии, а будто сгустки огня, которые кто-то сверху бросал.

— Людям было страшно — неожиданно вступил в беседу Тор — То есть страх пришел независимо от того, что грохочет гроза. Некоторые женщины даже в истерику впадали, как Милена.

Вот так. Значит, это было не просто природное явление все-таки. Это был механизм воздействия на нас.

— Спасибо, парни — поблагодарил я волчат — Все, дуйте отдыхать. И поешьте чего-нибудь.

Ребята устало заковыляли к бункеру. Забавно, подумалось мне — спать вне убежища днем было, наверное, приятнее — воздух свежий и все такое. Но люди упорно шли под защиту стен. Видимо — инстинкты.

Я же пошел к людям, которые радовались встрече друг с другом, что снова потешило мое самолюбие. Все-таки мы выпестовали, вырастили коллектив. Понятное дело, что через полгода, а то и раньше он непременно расслоится на группы и содружества, которые будут между собой ладить и наоборот, такова природа человека. Но пока все нестабильно, шатко — люди едины. И это мне на руку.

— Так, всем отдыхать — громко сказал я — Мы все подготовили, так что переведите дух, водички попейте, вздремните, нужды суетиться нет. Ну, а часа через три — в обратный путь.

Старшим группы и ее охранения я поставил Кина. Начиная с того, первого рейда, он почувствовал вкус к образу жизни человека с оружием, что совершенно меня не печалило, а напротив — радовало. Как рейдер он был так себе, но вот как охранник или группа прикрытия — уже вполне себе.

— Не забывай о привалах — наставлял я его — На все эти 'Да нормально нам' внимания не обращай. Еще — следи, чтобы они не растягивались. Затылок в затылок идти должны, понятно?

— Да ясно все — Кин подмигнул мне — Доведу, не сомневайся. Потом передохнем денек — и на второй заход пойдем.

— Ну, где остатки добра — ты знаешь — кивнул я — Вот еще — прежде, чем всех в бункер запускать, сначала спустись в него сам, с волчатами и походи, погляди — не появилось ли в нем новых жильцов? Или наоборот — старых. Ты понял меня?

— Предельно — козырнул Кин — Что еще?

— Никаких ночных переходов — попросил его я — Все понимаю, хочется побыстрей, но! Начало темнеть — вы в ближайшую рощицу идите сразу. Не испытывайте судьбу.

— И не забывай выставлять посты — добавил Наемник — Минимум три человека, чтобы во все стороны глядели.

Как мне думается, Кин перекрестился, когда наконец колонна людей, весьма впечатляющая своими размерами, с шестами на плечах, довольно шустро двинулась в сторону замка, так мы его достали своими советами.

В самом конце колонны, налегке, шагал недовольный Герман. Я все-таки запретил ему оставаться здесь одному. Слишком это рискованно. А он для нас слишком ценен.

Он на меня немного обиделся, я это почувствовал при прощании, и кстати — напрасно. Я же не запретил ему прийти сюда со второй группой, которая заберет остатки добра, которое мы заперли в кабинете генерала. И с третьей, которая все-таки покопается в земле около бункера и простучит стены в самом бункере. Есть у меня подозрение, что не все мы нашли, что тут есть. Не знаю, почему — но есть.

— Как дома — по-моему всхлипнул Азиз — Только белые все.

Наш гигант, несмотря на свои бойцовские качества, был сентиментален, и иногда, в час заката, мурлыкал под нос какие-то песни навек утраченной родины.

— Главное — чтобы дошли — не в тон ему сказал Голд.

— Восемь человек сопровождения! — Наемник сплюнул — Все с автоматами. Не может быть такого, чтобы они не справились. Первый натиск отразят, а там еще почти дюжина стволов в дело вступит. Да ну, брось.

— А где Фира? — вгляделась в уходящих Настя — Где эта рыжая стерва?

— Сама ты! — раздалось у нее за спиной — Зараза ушастая! Блин! Остроухая, то есть!

— Не понял — повернулся на до боли знакомый голос я — Ты чего не там, а здесь?

— Из инстинкта самосохранения — бодро отрапортовала Фира, выкатывая одновременно и глаза из орбит, и грудь вперед — Когда Рэнди узнает, что мы большой генератор только расковыряли, а не вынесли целиком, он выйдет из себя, а когда увидит, что у рации с антенной, то кого-нибудь убьет. Лену не станет уничтожать, он с ней спит, а вот меня — запросто. Меня ему не жалко.

— А так — не убьет? — уточнил я — Потом, когда вернемся?

— Не убьет — Фира хмыкнула — Он до этого Павлика убьет, его же ушами задушит. Павлика мне не жалко. А вот себя — очень.

— Да пусть идет с нами — неожиданно предложила Настя — Она хоть с оружием умеет обращаться. Что нас осталось-то?

И то. Осталось нас всего ничего — я, Голд, Настя, Наемник, Милена, Азиз, пятеро волчат, Одессит, как некое вечное проклятие и теперь еще вот, Фира. Всего, стало быть, тринадцать человек. Ну, не самое плохое число, некогда мы в таком же соотношении склад с оружием таки нашли.

Авось, и в этот раз повезет.

Люди уходили все дальше, постепенно становясь маленькими фигурками на горизонте.

— Кабинет генерала завалили? — спросил я у Голда, и, когда тот утвердительно кивнул, поинтересовался у остальных — Все собрались? Никто ничего не забыл?

Бойцы утвердительно кивнули, Одессит же, похлопав себя по карманам, заявил —

— И свое взяли, и трохи чужого прихватили.

— Тогда — пошли — пропустил его слова я мимо ушей — Наемник, командуй. Кто впереди, кто замыкающий.

И, пока тот распределял людей, я снова глянул в степь. Там никого уже толком не было видно, лишь немного улавливалось движение.

— Дойдут — шепнула мне на ухо Настя — Не переживай.

— Дойдут — согласился с ней я — Надеюсь.

Глава шестая

Проводив караван, который направился в сторону замка, мы тоже задерживаться у бункера не стали. Что могли — уже сделали, а все остальное пусть будет на совести тех, кто его окончательно драконить придет. Главное, чтобы Жека Рэнди сюда не отпустил, он ведь не покинет это место до тех пор, пока тут хоть что-то будет оставаться, пока по винтикам все не разберет. А у него и других дел много.

У нас же — своя дорога, и пока она пролегает по кромке леса, знакомой мне и Насте. Насте, правда, меньше, мы ее подобрали почти рядом с бункером. А вот я неплохо помню эти места, тем более что с того момента, когда я тут бродил нагишом, прошло и времени-то всего-ничего, меньше месяца.

Интересно, а куда занесло Трифона? В зоне нашего внимания он больше не возникал, как, кстати, и многие другие персонажи, из тех, кого мы в крепость не брали. Да и из рейдеров так никто и не объявился, что тоже было странно и непонятно.

Отряд шел не слишком быстро, но, тем не менее, вполне себе ходко. Шли по-умному, с внешним дозором, в котором была пара волчат, которые каждые два часа менялись местами.

— Нет, все-таки сильно мы зависим от благ цивилизации — задумчиво произнес я, жуя травинку. Теплый день, легкий ветерок и ощущение некоего внешнего комфорта сделали свое дело. Меня потянуло на размышления.

— Ты сейчас о чем? — откликнулся Голд — Если о синтетическом кофе — то мне его и даром не надо. Это вы завывали тогда, когда мы пайки нашли — 'Кофе', 'Кофе'!

— А кто людей Жеки им поил, да еще его и нахваливал? — возмутилась Настя.

— Это — политика — наставительно сказал ей Голд — И потом — то, что я их поил, не говорит о том, что я сам это пил.

— Двойные стандарты — заметила Милена, идущая за мной — Фу-фу-фу.

— Да я вообще о другом — ну что у меня за спутники? Даже не дослушают никогда — Речь о том, что когда я тут очухался, то ходил босиком, от этого было мне зыбко и неуверенно. А сейчас топчу траву-мураву подошвой добротного ботинка — и мне славно. Всего-то вроде делов — пара ботинок. А какая смена душевного вектора, а?

— Это условно-подсознательное — Голд глянул в сторону равнины — Что босиком, что в ботинках — все едино. Но мозг противится беготне в босом виде, он знает, что есть вещь, которая предназначена для того, чтобы ее на ноги надели. Отсюда и все остальное. Появилась вещь, ты ее обул, цепочка замкнулась, ты довольный и улыбка до ушей. А я вот знаю, что где-то есть нормальный кофе...

— Застрелиться что ли? — задумчиво пробормотала Настя — Голд! Задрал ты с этим кофе!

Да, у несгибаемого консильери появилось слабое место. Он хотел ароматного напитка, причем настоящего. И что с этим делать — я не знал. Тем более что я кофе не люблю. Но появился у него такой пунктик, и он им всех уже порядком достал.

Впрочем, кто знает этого хитрюгу? Он таким своим поведением запросто может нас отвлекать от чего-то более важного, чего нам видеть не надо. Но я пока не волнуюсь. Я точно знаю, что пока я ему нужен, а значит опасаться нечего.

Вот так, за разговорами и спорами, мы потихоньку дошли до того холма, где некогда я встретил Павлика. Причем наш головной дозор ждал нас в аккурат на том самом месте, где я в свое время спас Трифона. Прямо — по волнам моей памяти, по-другому не скажешь. Собственно, они сделали так, как я им и сказал. Холм был ориентиром, заметив который, они должны были дождаться основного отряда. Впрочем, он от нас далеко и не отрывался — связи нет, так что парни держались недалеко от нас.

— Там родник — я ткнул пальцем в холм — Вода в нем вкусная и холодная.

— Это дело — обрадовался Наемник — И напьемся, и фляги наполним.

— Да можно и на ночевку тут встать — Голд приложил руку ко лбу и глянул на небо, которое начало приобретать насыщенный темно-синий оттенок, верный признак наступления сумерек — Чего от добра добра искать? Ну, отмахаем мы еще километра три, что это изменит?

— Верное решение — согласился с ним я — Парни, пока не стемнело, дров запасите. За холмом начинается настоящее Дикое Поле, не то, что наша степь. А ну, как тут волки есть или еще кто?

Несколько человек, из тех, в кого ткнул пальцем Наемник, зашуршали ветками, углубляясь в лес, остальные двинулись за мной.

Родник был на месте, он весело булькал там же, где мы его оставили. Вот только внешний вид этого места изменился.

— Вот тебе и раз! — удивленно глянул на Голда я — Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

— Я так понимаю, раньше тут все было немного проще? — уточнил консильери.

— Раньше тут были только трава и родник — подтвердил я — А вот этой красоты не было.

Неизвестно кто основательно поработал над тем, чтобы ему было удобно запасаться водой, и сделал что-то вроде поилки или даже примитивного колодца, совсем невысокого, в котором плескалась вода, с мелодичным плеском переливаясь через добротно сделанный лоток.

Родник теперь был зажат в то, что я бы, наверное, назвал 'сруб', изготовленный из приличной толщины кусков дерева, искусно соединённых друг с другом. Гвоздей у неведомого мастера, судя по всему, не было, так он заморочился тем, что сделал в них пазы для соединения деревяшек.

— Знающий человек руку приложил — Голд присел на корточки, оценивая работу — Нам бы такого мастера заполучить.

— Понять бы, для кого он такое изготовил? — я перекинул автомат на грудь — Для одного человека такую работу не проворачивают. По крайней мере, если не хотят жить там, где это сделано.

— Не думаю, что ночлег прямо здесь — это хорошая идея — вставил свои пять копеек в разговор Наемник — В лесу будет спокойнее.

— Люди создавали, а не разрушали, вряд ли они агрессивны — Милена зачерпнула воды в горсть и выпила ее — Холодная какая. Но правда очень вкусная.

— Можно подумать, что Чингисхан или Атилла только крушили — Настя тоже явно насторожилась — Наемник прав — мы не знаем, что за люди здесь отметились. Но если вложили в это дело свой труд — значит, они здесь бывают постоянно.

— Мастер и впрямь отменный — я присел на корточки около поилки — Прав ты, Голд, нам бы такой не помешал. Ты глянь — он топором почти все делал, насколько я могу понять. Ай, молодец какой.

— Кабы не дела, можно было бы тут денек посидеть, подождать — Голд глянул в сторону Дикого Поля, которое красиво озаряло уходящее до завтра солнце — Авось, и наведались бы те, кто это сотворил. Милен, а ты что рукой черпаешь? Тут и чашечка есть.

И консильери показал нам ковшик, очень искусно сплетенный из бересты. Он лежал за дальней стенкой сруба, на специально подложенной под него деревяшке. Чтобы не сгнил, значит. О как. Обо всем неведомый мастер позаботился.

Мы не стали задерживаться у облагороженного источника. Мы набрали воды и вернулись в лес, в нем действительно нам было спокойнее. Более того — мы нашли небольшую ложбинку, в которой разведенный нами костер был почти незаметен для пытливого глаза, если такой найдется. Отблески его уловить было можно, но со стороны степи он был почти незаметен.

— В Диком Поле есть жизнь — глядя на огонь, произнес Голд, пошебуршил в костре палкой и пояснил — Я не про биологическую жизнь, вроде сусликов говорю, я про другое.

— Это не новость — удивилась Настя — Еще когда Проф предположил, что она там будет и очень скоро. Кочевники там объединятся — так он тогда предрекал.

— Кочевники в большинстве своем не умеют так орудовать топорами — Голд коротко глянул на девушку — Это не азиатский инструмент. Нет, японцы или малайцы — возможно, но... Плотничество — не из их сказки, таковы законы ментальности. Да и ковшик этот тоже не монтируется с ними. Джебе.

— Я — отозвался казах, сидящий рядом с Наемником.

— Скажи мне — попросил Голд — Ты, или твой отец, или твой дед такую штуку, которая у родника, сделали бы?

— Если попрактиковаться — возможно — невозмутимо сообщил Джебе — Но в целом — работа с деревом это не наше. У нас деревьев и во времена моего прапрадеда особо не было, а теперь совсем не стало. Мы бы заказали такое, если бы оно нам понадобилось.

— Про что и речь — Голд насмешливо взглянул на Настю — Ну, мисс Скепсис, что скажете?

— Значит, это сделали не азиаты — невозмутимо заявила та — Значит, это сделали русские. Только они умеют блох подковывать и из топора кашу варить. И из бересты ковшики плести.

— Чушь — вступил я в разговор — Нет, ирония мне понятна, но если абстрагироваться от нее, то не обязательно это были русские. Это мог быть мастер из любой ветви славянских народов. Но не европеец.

— Почему? — Голд посерьезнел — Европа за последние лет двести, конечно, порядком почернела и большей частью приняла ислам, но кое-где, на местах, ещё осталось коренное население. Может, это был какой-то моравец или шотландец?

— Да нет — я щелкнул пальцами — Я такую кладку видел, давно, правда, но видел, в музее. Она называлась то ли 'в лапу', то ли в 'чашу', не помню уже точно. Избы так рубили наши пращуры, понимаешь? Шотландец или моравец — это другая культура, они бы по-другому сделали. И береста — не их материал, сроду тевтоны и британцы в лаптях не ходили.

— Аргумент — согласился Голд — Да и сделано чистенько, аккуратненько. То есть — с эстетической подачей, а для западной культуры в приоритете всегда не красота, а практичность. То есть — главным тут был бы результат, а не оформление.

— Скажите — поинтересовалась у нас до того молчавшая Милена — А мы с какой целью все это обсуждаем? Ну, какова она в своей конечной стадии? Просто 'Эка невидаль, глянь-ка!' или последующие поиски безымянного мастера-золотые руки?

Ее вопрос загнал меня в тупик. Я и сам этого не знал.

— Резонно — с уважением посмотрел на девушку Голд — Сват, собственно она права. Мы получили исходную информацию — где-то тут есть кто-то, кто обживает эти места. Будем искать их или двинемся туда, куда и шли?

— На самом деле этот сруб у ручья совершенно не показатель того, что тут кто-то рядом живет — начал я превращать в слова мысль, которая вертелась в моей голове весь последний час — Скорее, это свидетельство того, что здесь у кого-то перевалочный пункт, Голд прав. Глупо предполагать, что люди сюда за пять верст за водой ходят. В этом случае они здесь бы поселились.

— Поддерживаю — подал голос Наемник — Это явно место привала или просто путевой колодец. Не исключено, что место ночевки. Кострища мы не нашли, но деревья в лесу кто-то недавно рубил. Может, как раз на этот сруб, а может и для чего другого.

Как только мы расположились на ночлег, я тихонько попросил Наемника отправить пару волчат посмотреть, что вокруг холма творится, поискать следы присутствия других людей. Вот они и нашли.

— А в чем тут ужас или трагедия? — снова вступила в беседу Милена — По-моему это было очевидно, что люди будут кучковаться, сбиваться в группы. Собственно — мы тому явный пример. Что всех это так напрягло?

— Милен, никого это не напрягло — мягко сказал девушке Голд — Просто мы теперь наверняка знаем, что есть некая группа лиц, которая настолько серьезно подходит к вопросу выживания и заселения, что даже делает для себя комфортабельные места привалов, многоразового использования, назовем это так. Какая именно это группа лиц, какова их политика, склонны ли они к экспансии — это вопросы, на которые мы получим ответы потом. А сейчас мы просто узнали, что они есть.

— Милк, только не говори это свое обычное 'А может они хорошие?' — попросила модельера Настя — Все знают, что ты пацифистка, но правда — не время и не место. Я, например, уверена, что мира ждать не приходится. У всех со всеми будет или война, или вооруженный нейтралитет, это в лучшем случае

— Агрессивная ты — грустно сказала Милена, с жалостью глядя на Настю.

— Она реалистка — вздохнул я — Так и будет, я давно про это вам говорю. Ресурсов мало, у кого они есть — тот на коне. У кого их нет — тому беда. Пока этот баланс не придет в норму, будет происходить то, о чем говорит Настюшка. Сильные будут одновременно и гнуть под себя слабых, и время от времени жрать друг друга, как пауки в банке. Раньше или позже останется несколько самых мощных групп, они и разделят зоны влияния, после чего возникнет шаткий мир на какое-то время.

— До той поры, пока кто-то не решит, что целое — оно лучше, чем часть — продолжил за меня Голд — И тогда этот кто-то попробует создать первую в этом мире империю. Вопрос — выйдет ли...

— Лет через сто увидим — ободрил я его — Нам тут жить долго, не сказать — вечность.

— Может быть и по-другому — неожиданно для нас сказал Тор — Может появиться сильный лидер, вроде того же Чингисхана. Человек, за которым пойдут все, веря в его могущество и его идею. Мы такое проходили в колледже.

— А вот это был бы самый паршивый для нас расклад, особенно случись такое в ближайшее время — ответил я ему — Харизматичный вождь, который идет по миру с огнем и мечом, нам сейчас и нафиг не нужен. Нам надо этот мир сначала исследовать, насколько это возможно. Все ресурсы близлежащие выбрать под ноль. Усилиться людьми — и воинами, и мастерами. В конце концов тот берег Большой Реки разведать. А вот потом можно и о чем другом подумать. А если начнется большая война — хана этим планам.

— И мы вернулись в конечную точку — хихикнула Милена — Этого-то мастера, что ручей декорировал, искать будем?

— Нет — твердо сказал я — У нас есть цель, мы идем к ней. Да и кто такого доброй волей отдаст? Случись такое, что у нас, например, попытался бы кто-то Рэнди со двора свести, так я бы ему горы золотые пообещал, лишь бы он не сбежал.

— Нууу... — Одессит погладил цевье автомата — Это все дело техники...

— А вот и нет — жестко сказал ему я — Как раз настоящих спецов-то силой я принуждать работать не буду. Хороший мастер должен работать не из-под палки и дело тут не в гуманизме. Одно дело, когда он что-то делает, для как для себя, и совсем другое, когда для того, кто лишил его свободы. Я не демократ и не филантроп, мне вообще плевать на подобные вещи. Я — прагматик и точно знаю, что люди хорошо, по-настоящему, работают только тогда, когда верят в полезность того, чем занимаются. И любой разумный лидер это тоже прекрасно понимает.

— Как все непросто — пожаловался кому-то Крепыш и заворочался, укладываясь поудобнее.

— И то — глянул я на него — Утро вечера мудренее.

— Тихо — сказал Голд и поднял вверх указательный палец.

Все замолчали, насторожившись, и в наступившей тишине мы услышали далекий вой.

— Волки что ли? — пробормотала Настя, кладя руку на кобуру.

— Может — волки — ответил ей Голд — Может — кто другой. Я в тонкостях воя не разбираюсь. Сват, накаркал ты.

Существа, которые издавали столь протяжные и пугающие звуки были далеко от нас, этот вой был где-то на грани слуха, но было ясно, что издает его не одна и не две особи, а много, много большее их количество.

— Если волки — еще ничего — Крепыш привстал, опираясь на локти — А вот если какие-нибудь варги, как в книжках... После скелетов ходячих я в них верю, Да что в них — даже в хоббитов готов поверить.

— Они охотятся — уверенно сказал Джебе, автомат лежал у него на коленях — Дичь загоняют.

— Почем знаешь? — немедленно поинтересовался Одессит.

— Чую — пожал плечами Джебе — Не могу объяснить.

В чутье я верил, это дело такое. И еще я точно знал, что вряд ли захочу встретиться со стаей волков, когда они на охоте, даже при наличии огнестрельного оружия. Отбиться-то мы отобьемся, но вот ничего хорошего от подобного столкновения ждать не приходиться.

— Наемник, пусть парни повнимательнее за равниной наблюдают — приказал я бойцу, который тоже насторожился — Кто знает, куда эту стаю занесет?

Впрочем, я мог бы этого и не говорить, он сам знал, что делать.

Несмотря на все треволнения, народ уснул быстро, скоро и меня сморил сон. Как бы то ни было, спать было нужно, ресурсы организма — они не бесконечны, особенно здесь, где это четко лимитировано.

А вот проснулся я первым, как только солнечный шар встал над равниной, все такой же пустынной.

Все еще сопели носами, досматривая последние сны, кроме постовых, разумеется. Последнюю вахту этого ночлега несли Тор и Дергач.

— Все тихо? — негромко спросил я у последнего, подойдя к нему. Он расположился на верхней части ложбинки, где мы заночевали, и внимательно мониторил окрестности, которые с этой точки просматривались как на ладони.

— Тихо — подтвердил Дергач — Никого, ничего. Олень только пробежал вон там час назад. Хороший олень, крупный. Но я так подумал — чего его убивать? Пока разделаем, пока закоптим — полдня пройдет.

— Верно рассудил — одобрил я — Буди всех, пора собираться.

Дергач кивнул и скатился на заду в ложбину, я же остался наверху.

А ведь отсюда до точки моего появления в этом мире несколько часов ходьбы. И еще меньше до той полянки, где я припрятал тючок с отменной афганской наркотой. Прямо скажем — соблазн забрать ее немал, вопрос в рациональности этого поступка. С одной стороны — будет это дело у меня под рукой, с другой... Очень уж много народу об этом зелье будет знать. Да и неизвестно еще, чем поход закончится, может выйти так, что мы из него и не вернемся. Хотя в этом случае моя наркота мне все равно не достанется, я про нее попросту забуду, так что этот аргумент сомнителен.

Ну, и основной фактор — время. Нет, у нас оно не лимитировано, мы не на встречу спешим, но все-таки — полдня на туда-обратно убьем точно.

В результате, я все-таки рассудил, что пусть героин пока лежит там, где и лежит. Пусть он все-таки будет моим НЗ на тот случай, если случится что-то совсем экстраординарное. В этом мире я пока наркотиков не видел, а значит, что у меня в руках будет супер-эксклюзив. И, возможно, неплохой аргумент для спора или торга.

Хотя я не удивлюсь, что в какой-то момент кому-то в руки попадет рецепт, который позволит изготовлять такую сказочную дурь, по сравнению с которой героин покажется детской сладостью, вроде сладкой ваты.

— Волки убежали? — вскарабкалась ко мне Фира и опасливо осмотрела горизонт — Не видать их?

— Утро — я показал ей на вставшее солнце — Они спать пошли.

— Зря я с вами увязалась — пожаловалась мне еврейка — Я смелая по сути, но вчера мне реально жутко стало. Я людей — не боюсь, но все эти волки, скелеты... Не мое это.

— Тебя никто насильно с нами не тащил — назидательно произнес я.

— Я про это и говорю — в голосе Фиры я услышал раздраженные нотки — Сама виновата. И обратно не уйдешь теперь, вас одних не бросишь.

— Это не развлекательный поход — добавил в голос стали я, уловив в ее словах некую вопросительную интонацию — Что это вообще за закидоны? Захотела — пошла, захотела — обратно вернулась. У нас тут, конечно, не армия, но и не бейт-сефер . Так что, Эсфирь, чтобы я таких разговоров больше не слышал.

— Как скажете, господин начальник — обиделась на что-то в моих словах девушка, и отправилась вниз, где Наемник заливал водой угли и без того почти погасшего уже костра.

Надо заметить, что пейзаж был на редкость однообразен. Лес и Дикое Поле — вот и все, что мы видели по дороге. Причем и то, и другое — абсолютно однотипное. Дикое Поле — пустынное от края до края, только трава под ветром гнется, лес же как будто под копирку посажен — ни буреломов, ни прогнившей техники, ни хотя бы древесного разнообразия.

Причем этот удивляло не только меня. Часа через три Фира не выдержала, надоело ей молчаливое сопение идущих затылок в затылок людей.

— А где все? — довольно громко спросила она — Ну что, голые люди перевелись? Второй день идем — и ни одного не видели.

— Возможно и перевелись — заявил Голд — Не забывай — прошел месяц с гаком, как мы оказались здесь. Думаю, что все уже куда-то да пристроились, ну, по крайней мере подавляющая часть. Есть, наверное, те, кто все еще бродит в одиночку, есть. Но даже они уже выбрали оптимальную для себя форму существования, правда при этом, возможно, немного одичав.

— Еще может быть какой-то процент погибших — Настя вытерла вспотевший лоб — Но за ними могут отправлять поисковые группы, как это у нас запланировано, и все такое.

— В конце концов, здесь может быть просто такое место, где никто не появлялся — добавил от себя я — Мы не знаем механизм переноса оттуда сюда. В какие-то места может кучно разбрасывали народ, в какие-то — одиночно.

— Ну ты посмотри — Настя сделала несколько шагов в сторону — Опять неизвестный вид. Сколько же их тут?

Она имела в виду грибы. Под большой березой притулилась целая семейка пузатых зеленошляпочных красавцев.

— Внешне — болетовые — девушка, нагнувшись сорвала один из них — Но почему такие зеленые? Как трава, честное слово.

— Жареные грибочки — это объедение — погладил живот Одессит.

— Никто тебя за язык не тянул — Настя злорадно улыбнулась — На тебе, балаболе, их и испытаем вечером. Надо же знать — съедобные они или нет?

Одессит фыркнул, и подошел к девушке, открывая рот для ответа, и в этот момент я уловил в лесу движение. Да и не я один.

Какая-то фигура метнулась за деревьями, тут же меня прикрыл собой Тор, Настю Одессит, не особо церемонясь забросил за свою спину.

— Взять — скомандовал Наемник, и Дергач с Джебе немедленно метнулись по следу того, кто убегал, треща ветками кустов. Они и впрямь напоминали волков: они бежали чуть пригнувшись, в их движении была неотвратимость и какая-то жестокая радость.

— Что за... — я погрозил пальцем Тору и поискал подходящее слово.

С одной стороны — приятно, что обо мне заботятся. С другой — весь обзор перекрыл, дылда датская.

— Выполнял приказ — невозмутимо сообщил мне наследник викингов.

— Приказ — проворчал я — Ничего такого я не приказывал.

— Я приказывал — отозвался Наемник — Сват, это не обсуждается.

Хотел я сказать, что тут обсуждается, а что нет, но не стал. Не до того было уже — волчата возвращались, таща за собой замурзанную голую женщину со спутанными волосами и осунувшимся лицом.

— Ну вот — сказал я Фире — А ты говоришь — никого. По лесам они прячутся, вылезать не хотят.

— Говорил же — одичали — пожал плечами Голд — Вы на нее гляньте.

— Я бесполезная — заплакала женщина в голос — Нет от меня толка, отпустите меня.

Я удивился — разное говорили люди, когда выходили на ночной костер или попадались на дорогах маневренных групп, но вопросы полезности, вот так, сходу, никогда не обсуждались. В основном найденные люди требовали вызвать полицию, представителей администрации или попросту просили еды.

— Мадам — по возможности галантно сказал я женщине, которая все так же бессвязно бормотала и плакала — Если не секрет — вы бесполезны для чего?

— Для всего — выдавила сквозь рыдания она — Для того, чтобы греть постель стара уже, а как рабочий скот... Я слабая, я не выдержу.

Голд присвистнул и пожевал губами, это было явным признаком того, что он до чего-то уже додумался, и это ему не слишком по душе.

Да и я заподозрил неладное. 'Греть постель', 'Рабочий скот'. Слова не из женского лексикона.

— Мы не рассматриваем вас ни в той, ни в другой ипостаси — по возможности мягко сообщил я женщине, присаживаясь на корточки рядом с ней — Но было бы любопытно знать, кто именно разделяет людей по такому признаку? Явно же вы не с потолка это взяли?

— Что за ерунда? — раздался рык Наемника, от которого женщина вздрогнула и сжалась в комочек — Как вы проглядели ее? Вы дозор, вы все должны видеть, на сто метров в любую сторону!

Это он распекал Крепыша и Флая, волчат, которые шли впереди отряда. За дело конечно, но так орать все же не стоило. Мне эту бедолагу нужно разговорить.

— Наемник, не шуми — цыкнул я на него — Человека перепугал совсем!

— Вы... не ... охотники? — удивленно, по слову, выдавила из себя замарашка.

— Мы не охотники — вступила в разговор Милена и, присев, положила руку на невероятно грязное плечо женщины — Мы из Сватбурга, что стоит на Большой реке.

Надо будет с ней поговорить, чтобы она все-таки так не откровенничала со всеми, кого на пути встречает. Может, сказку ей рассказать, что было с девочкой, которая с волком в лесу поговорила и чем все это для нее кончилось. Надо же понимать, что к чему.

— А что за охотники? — Милена поглаживала плечо женщины, которая перестала наконец плакать — Кто это? За кого вы нас приняли?

— За охотников — как бы удивляясь нелепости вопроса, женщина наконец впервые подняла голову, и мы увидели, что она и вправду и немолода, и не слишком красива — Тех, кто ловит людей.

Она посмотрела на Милену, на меня, на Голда. После ей на глаза попался Джебе, с сочувствием смотрящий на Флая, потиравшего затылок после затрещины Наемника. Джебе перевел взгляд на женщину и улыбнулся, отчего его глаза превратились в две щелочки.

Лицо её исказила судорога то ли страха, то ли отвращения. Она коротко вскрикнула и свернулась в клубочек.

— Ну, вот сразу все и встало на свои места — Голд потянулся — Эх, сейчас бы...

— Чашечку кофе — закончил я его фразу — Стало быть, Дикое Поле и впрямь обитаемо.

— Да еще как — консильери нехорошо усмехнулся — В нем не только живут, в нем уже даже бизнес делают и какой славный. А прав был Проф, азиатов сюда как магнитом тянет.

— Я ничего не понимаю — пожаловалась Насте Фира — А ты? Хотя... Кого я спрашиваю!

— Ладно, надо убедиться в том, что мы правы — Голд отстранил Милену, что-то шепчущую на ухо снова рыдающей женщине, рывком поднял ту на ноги и несколько раз крепко тряханул.

— Ты чего? — возмутилась Милена, да и Одессит буркнул что-то вроде 'Ну это ж дама'.

— Вы в состоянии меня слушать? — не обращая внимания ни на кого, спросил у замершей в его руках женщины Голд.

— Д-да — ответила та.

— Отлично — Голд тряханул ее еще раз — Верно ли я понял, что вы были объектом охоты неких людей?

— Они меня поймали — пробормотала женщина — Но я сбежала. Они хотели меня продать кому-то, кого называли 'Люди из-за Гряды'. Я так поняла, что туда продают тех, кто ни на что другое не годен, и что в тех местах меня ждала смерть.

Судя по всему, эта бедолага еще не в курсе, что смерть здесь далеко не самое страшное.

— Кто такие те, кто вас поймал? — требовательно спрашивал у женщины Голд — Сколько их? Где они живут?

— Они такие же, как вон тот — женщина мотнула головой в сторону Джебе — Там, правда, и другие есть. Были еще пакистанцы, я их язык знаю, я работала в Исламабаде. Но в основном они все монголоиды. Их много, очень много.

— О как! — удивился Джебе — Сват, я тут не при чем.

— Ничего глупее ты сказать не мог — хмыкнул я и обратился к женщине — Как вас зовут?

— Полина — помолчав, сказала та — Мокрищева.

— Полина, вы мне не ответили — Голд не отпускал женщину, которая висела у него на руках как груда грязного белья — Где они? Вы можете сказать, где их лагерь?

— Там — Полина вяло махнула рукой в сторону степи — Только у них там не лагерь.

— А что? — немедленно спросил у нее я — Что там у них?

— Они называют это место 'Каганат' — пробормотала еле слышно женщина и окончательно сомлела.

Глава седьмая

— Не знал, что тут можно в обморок упасть — заметил Крепыш, глядя на Полину — Вот же женщины, даже здесь свои штучки выкидывают.

— Кретин, она от голода и жажды отключилась — укоризненно посмотрела на него Милена — Да даже если бы и не из-за этого. Сколько она всего перенесла, ты подумал?

— Так-так — Голд явно прогонял через себя полученную информацию, но это не помешало ему протянуть Милене фляжку — Напои ее, дай что-нибудь съесть... Приведи в себя, одним словом. Мы с ней то что не договорили, а даже еще и не начали этого делать.

— Наемник — я шагнул к бойцу, который после услышанного порядком насторожился — Раз такое дело — значит, закручивай гайки. Это и так была не просто прогулка, а теперь — полная боевая готовность. Если эти кочевники вон, голых и босых ловят, то мы, как потенциальный товар для них вообще суперпризом будем, со своими-то стволами и снаряжением. Не факт, конечно, что у них запросто выйдет нас заполучить, но и испытывать судьбу не стоит.

— Не дурак, сам это уже понял — Наемник досадливо погонял желваки на скулах — Плохо то, что нас мало, и еще то, что недостаточно еще ребята подготовлены. Автоматы, разгрузки, махание пальцами — двое туда, трое сюда — это все здорово, но для них это все еще игры. В бою они толком не были, Окунь, как ты сам понимаешь, не в счет.

— Ты думаешь, я этого не знаю? — понизил я голос — Мне тоже не по душе тот естественный отбор, который неминуемо произойдет. Но и вариантов у нас нет. Если только вернуться назад и запереться в крепости, вот только это очень хреновое решение, это тупик. Да и потом — мы сюда не прогуляться ради разнообразия шли, о чем мы сейчас вообще говорим?

Самое интересное — то, что нас напрягло, волчат, напротив — взбудоражило. Они почуяли запах возможных боестолкновений, и это им добавило адреналина в кровь. Сама же мысль о том, что расклад может оказаться не в нашу пользу, в голову им попросту не приходила и это было плохо. Нет ничего хуже самонадеянности и слепой веры в свои умения, навыки и в то, что, если у тебя в руках у тебя автомат, то тебе море по колено.

Впрочем, я был таким же, пока не получил свою первую пулю в бедро. Это меня мигом отучило от ненужной бравады.

— Информация — Голд, подошедший к нам, был хмур — Нам нужна вся информация, которую эта дама знает.

— Само собой — я пощелкал пальцами — Местоположение, вооружение, структура управления, численные составы групп, охотящихся за людьми...

— Спасибо, что подсказал — Голд иронично посмотрел на меня — А я бы не догадался, что надо спрашивать.

— В первую очередь надо узнать про маневренные группы и их вооружение — поддержал меня Наемник — Если нам и доведется в ближайшее время с этими новыми кочевниками столкнуться — то как раз с такой группой.

— Мне очень интересны границы зоны их поисков — Голд думал о чем-то своем — Как далеко они ходят в пределах равнины и как глубоко заходят в лес. До Сватбурга они явно не добирались пока, мы бы об этом так и или иначе узнали. Люди пропали бы или наши на них напоролись в поиске.

— Просто не успели — предположил я — Они, скорее всего, увеличивают зону поиска постепенно, не удаляясь пока от основного лагеря далеко. Да и живой товар — штука такая... Их надо кормить, поить, так что издалека особо не поведешь. Опять же — восточные люди, независимо от этноса, это такой народ, который очень хорошо умеет ждать и делает это профессионально. Может, и дошли они до нас на самом деле, просто мы их не увидели. Может, пока нет у них возможности или желания переть в лоб на большую группу людей. Потому они и пошли другим путем — решили нас пропасти. Фиксируют маршруты патрулей, наблюдают за внутренней жизнью. Систематизируют информацию, проще говоря. Не факт, что это именно так, но вероятность такая есть?

— Есть — не стал спорить Голд — Как версия — вполне такое возможно.

— Вот вам и ответ на вопрос — 'Чья это была поилка'? — Настя плюхнулась на травку рядом с нами и вытянула ноги — Уверена, что их. Все мы правильно угадали — там перевалочный пункт или что-то вроде этого.

— Возможно и такое, возможно и наблюдают — из этой фразы я понял, что в очередной раз я Голду Америки не открыл — Хорошо было бы нам прихватить кого-то из этих славных ребят и поговорить с ним по душам. А если не захочет — так и с пристрастием.

— Вот в чем некоторое несовершенство этого мира — Настя занималась тем же, чем и всегда в свободное время — упражнялась с ножом, стремилась к совершенству — Нет здесь возможности выжать информацию против воли допрашиваемого. Нет боли — нет допроса с пристрастием. И что ты в этом случае будешь делать, любезный Голд?

Не было еще случая, чтобы она не воспользовалась возможностью поддеть Голда, что, на мой взгляд, было небезопасно. Тому, впрочем, до этого дела не было никакого.

— А я тебя озадачу — отозвался консильери — Ты у нас по природным дарам — вот и давай, шустри. Найди мне такую травку или ягодку, которая кому хочешь язык развяжет, уверен, среди местного изобилия не может обойтись без психотропов.

— Щас — совершенно уж невоспитанно заявила Настя — Нашел себе Карла Линнея местного значения. И как я тебе ее найду? Сама все перепробую?

— Исхитрись — тоном, исключающим шутки, сказал ей Голд — Есть такое слово — надо.

— Насть, и вправду надо — уже совершенно серьезно поддержал его и я — Чую, без периодического насильственного выжимания данных из жителей этого мира нам не обойтись, и не только в данном конкретном случае. Ты подумай на эту тему. Да и вообще — мое упущение, надо было этим делом куда раньше озаботиться.

— Мне тогда подопытные нужны — крутанула нож Настя, тот блеснул лезвием на солнце, пробивавшемся сквозь листву — Не на наших же опыты ставить?

— На наших не надо — согласился с ней я — Зачем на наших? Это не дело. Ладно, ты коллекционируй пока образцы, будут тебе подопытные.

Не скажу, что подобный подход к вопросу мне очень-то нравился, но реалии диктуют свои законы. Будем поглядеть.

— Очухалась вроде наша великомученица — оживился Голд, вытягивая шею — Пошли-пошли, не дай бог, она вообще окочурится, и не узнаем мы ничего.

Бедолага и впрямь пришла в себя, она жадно грызла кусок копченого мяса, то и дело прикладываясь к фляжке с водой.

— Эк оголодала — с сочувствием сказал Одессит — Не приведи господь так же.

Голд отстранил его в сторону, присел на корточки перед жующей женщиной и уставился на нее.

Та вздрогнула и замерла, как кролик перед удавом. Жевать, правда, не перестала.

— Ешьте-ешьте — лицо Голда больше напоминало бронзовую посмертную маску, я такие в музеях видел — Но попутно вы будете отвечать на мои вопросы, хорошо?

— Хорошо — Полина отложила в сторону еду и вытерла рот — Я потом доем. Спрашивайте.

— Вот достойное поведение, берите с дамы пример — сообщил всем Голд — Итак, первый вопрос.

Увы, но мы узнали от нее не так много, как хотели бы. Женщиной она оказалась достаточно инфантильной и, признаться, недалекой. Даже пройдя через то, что ей выпало, Полина до сих пор не осознала, почему она оказалась не в 'Нормалити' и искренне верила, что где-то в этом мире он все-таки есть, а сюда она попала по ошибке. При этом кто-то из людей, с которыми она была в Каганате, даже объяснял, что к чему, но женщина так ничего и не поняла.

Хотя сказать, что мы совсем уж остались без информации, было тоже нельзя. Теперь мы знали, что Каганат этот находится где-то посередине Дикого Поля (кочевники, следует заметить, назвали его Предвечной степью), что численность его впечатляюща — около двухсот человек, что он постоянно пополняется и что этнический состав его неоднороден.

Полина видела не только людей монголоидного типа и пакистанцев. Там были турки, кавказцы, арабы, русские, европейцы и даже китайцы. Каганат принимал в свои ряды почти любого, кто соглашался жить по его правилам, которых было два — абсолютное подчинение Великому Кагану и безжалостность к его врагам.

— Водку пьешь? В бога веруешь? — хмыкнул Одессит, услышав это — Это не Каганат, это Запорожская Сечь какая-то.

— Там не так все просто — поморщилась Полина — Сказать мало, надо доказать, что ты достоин, стать одним из них. Я видела, как это происходит. Желающих делят на две группы, и они дерутся друг с другом по очереди. Тот, кто выживет и получает право стать одним из кочевников.

— Выживет? — Милена вздрогнула.

— Ну да — Полина тоже поежилась — Вот такая дикость. Тот, кто никого не убил на их глазах — не может занять место у костра.

— И тебя еще в фашизме обвиняют? — девушка посмотрела на меня — Ты по сравнению с ними — ангел с крылышками.

— У них там фашизм и есть — добавила Полина — У них очень сурово с... Скажем так — с национальным вопросом дело поставлено. Тут ведь много всяких разных встречается, вроде вон той девочки с ножом. У кого ушки острые, кто гном, еще я одного мужчину знала, он зеленого цвета был, и зубы у него изо рта торчали в разные стороны. Так вот таких они как зверей держат, в клетках и унижают всячески, а тех, кто особо уродлив или бесполезен как товар — убивают, причем с особой жестокостью. А чтобы такой кочевником стал — так это вообще невозможно.

— Под это дело еще и идею подвели — поморщился Голд — Скверно.

— Вот не знала, что ты защитник угнетенных рас? — немного показушно удивилась Настя — Не похоже на тебя.

— Да это тут причем? — в голосе Голда прозвучало раздражение — Когда собирается мощная группировка, заранее настроенная против всех — уже плохо. Но когда она еще и с идеологической подоплекой — это совсем паршиво. Нового здесь ничего нет, все эти 'Земля для людей' избиты и тривиальны. Но это всегда работает, а особенно здесь, где все начинается с нуля. Ладно, мы отвлеклись. Что вы знаете еще? Что у них с оружием?

В оружии Полина вовсе не разбиралась. Она видела копья, луки и какие-то длинные ружья. Когда я показал ей автомат, она замотала головой и сказала, что не такие, а длинные и без этих штук (речь шла о магазинах). И даже руками показала, насколько ружья были длинные. По всему выходило, что это или что-то из древнего прошлого, вроде карамультуков , или наоборот — что-то такое, чего мы на том свете и не видели даже.

Но сам факт наличия луков радовал — от хорошей жизни и при наличии огнестрельного оружия за них не берутся, разве только что с диверсионными целями, да и то... Впрочем, оружие в этом мире есть, его можно добыть, было бы желание. А тут с желаниями и устремлениями, похоже, все в порядке.

Тем временем Полина перешла к своей истории, ее об этом попросил Голд. Он понял, что выжимать разрозненную информацию дело трудоемкое и времязатратное, так что проще выйдет послушать связный рассказ, задавая по его ходу уточняющие вопросы.

Судя по всему, она уже успела пару, а то и тройку раз умереть, поскольку ее воспоминания не простирались дальше последних десяти — пятнадцати дней. Но за эти две недели она успела пережить побольше, чем за всю предыдущую жизнь на том свете.

Кочевники прихватили ее у кустов с ягодами, которые она жадно поедала, промотавшись перед этим два дня по лесу, ничего не понимающую и ничего не ожидающую. На все ее вопли, вроде 'Я платила за нормальную жизнь, что происходит?' и требования позвать администратора, они внимания не обращали, знай только смеялись, да отвешивали ей тумаки.

После ее присоединили к полутора десяткам таких же бедолаг, и их погнали следом за отрядом кочевников. Ну, она тогда еще не знала, что они кочевники, подумала, что это такая ролевая игра, для того, чтобы ей было не скучно, фирма-организатор обещала сюрпризы... Даже колодки, которые ей надели на шею, она восприняла как элемент этой игры.

— Колодки? — непонимающе наморщила носик Милена.

— Такие штуки — Полина повертела пальцами — Две палки, между ними, поперек, еще две, квадрат получается, а в нем голова. Они все еще ругались, что мол, на скорую руку их мастер делал, несерьезно получилось.

— Иээххх — тяжело засопел Азиз, сплюнул и ругнулся на родном языке. Как видно, что-то такое ему вспомнилось.

— Это понятно — прервал Голд обсуждение этого неприятного момента — Сколько человек было в отряде, который вас конвоировал?

Вот так, потихоньку, помаленьку он и вытаскивал из женщины крупицы полезной информации.

А кочевники развернулись широко. Они хватали всех, кто подворачивался им под руку и тащили в свой лагерь, где после проводили что-то вроде селекции, отделения агнцев от козлищ. Крепким мужчинам поступало предложение пройти испытание и примкнуть к ним, особое предпочтение отдавалось тем, в чьих жилах текла благородная кровь Востока, причем любой его части уже умершего мира, от Бали до Кашгара. С женщинами же вообще не церемонились, любой кочевник мог сделать с понравившейся ему рабыней что угодно, это было его право сильного, право хозяина. Разве только что убивать их было нельзя, товар, однако. Хотя, если очень хотелось — то можно было и убить.

Надо заметить, что Голд был прав — каган, который стоял во главе всего этого, избрал классическую, но зато беспроигрышную схему построения общества — 'будь сильным и ты будешь иметь все'. Нового — ничего, но работает же!

Так вот. Каких-то женщин оставляли в Каганате, особенно тех, что покрасивее, или с полезными навыками, остальных продавали. 'Продавали' — слово условное, нет тут пока денег. Меняли на что-то, на что именно — Полина не знала, до торгов она не добралась. И кто выступал покупателем, она тоже не знала.

Тот самый зеленый мужик, которого она упоминала, был еще и здоров невероятно, как-то ночью он сломал клетку, свернул шею надсмотрщику, а после освободил десятка три рабов и рабынь, среди которых была и Полина.

Им повезло — это обнаружили не сразу, через несколько часов, а потому они успели отмахать по степи десятка два-три километров, прежде чем на их след встала погоня.

Женщина сама не понимала, как ей и нескольким другим беглецам все-таки удалось добраться до леса. Они бежали, бежали долго, их догоняли, кто-то отставал и погибал, все это было очень страшно. Ее снова захлестнули эмоции пережитого, то и дело она срывалась на плач, из-за чего понять что-либо из ее слов становилось трудновато, но, судя по всему, смерть беглецов, видимо, была не очень простой и крайне неприятной.

Тем не менее с десяток людей добрались до лесного массива и укрылись в нем. Лес кочевники не любили, это Полина сказала определенно, они глубоко в него не заходили, именно это и спасло тех беглецов, тех, кто до него добрался.

Но, как это ни печально, лес же и стал причиной гибели всех или почти всех ее спутников. За следующие несколько дней кто-то погиб от когтей диких зверей, двоих буквально разорвало на клочки какое-то жуткое существо, пожаловавшее к ним ночью и как будто сделанное из мрака, зато с длинными кривыми когтями, несколько человек бесследно отбилось от их группы, здоровенный же зеленый мужик, последний ее спутник, позавчера утонул в болоте. Да она и сама думала, что не выберется из леса, но вот — вышла на его край, и, если честно, невероятно опустошена морально, до такой степени, что, наверное, смирится даже с рабством, так ей все надоело.

По этой же причине она не могла нам не то что указать место, где этот Каганат находится, но даже и приблизительно назвать направление. 'Посреди степи' — и все. Блуждание по лесу окончательно сбило все ориентиры и без того запутавшейся женщины. Единственное, что было понятно — от границы леса его отделяет минимум пятьдесят-шестьдесят километров, судя по затраченному группой беглецов времени пути от Каганата до спасительной опушки. Хотя это настолько приблизительно, что даже говорить не стоит.

— Зеленого мужика жалко — прагматично заметила Настя — Видать — орк был. Или тролль.

— Жалко — согласился с ней я — Н-да, невеселая история. А народу они хомутают, стало быть, много?

— Очень — подтвердила Полина — И тут, и в степи.

— Непонятно — Наемник почесал лоб — Как так быстро они организовались и где покупателей нашли?

— С покупателями и в самом деле неясно — отозвался Голд — Больно быстро они появились. А вот с остальным... Порог адаптабельности восточных рас куда выше европейских. Инстинкт выживания и непритязательность к условиям у них в крови, они изменения реалий быта принимают умом гораздо быстрее, понимаешь? Есть транспорт и наладонники — хорошо. Нет — ну и ладно, были бы лошадь и звезды. Нет и их — хрен с ним, на своих двоих куда надо дойдет, не проблема. И это в то время, когда среднестатистический европеец или американец будет сидеть и ждать спасателей, причем до той поры, пока от голода не окочурится. Им для того, чтобы перестроить мышление, надо не год, не месяц, им и суток хватит. Вон, на Джебе нашего посмотрите, наглядный пример.

— Да это не только у них так дело обстоит — я показал на Азиза — Вон еще один образец подтверждения этой теории. А наш брат... Вспомните флористку, которая отказалась растения под практический смысл подводить, орала, что они существуют только для красоты.

— А, это которую мы тогда в крепость не пустили — Настя поняла, о ком я говорю — Было такое.

— Там ведь дело там было не в том, что она лютики-цветочки жалела — продолжил я — Она не хотела переламывать себя, она за прошлое цеплялась. Согласиться делать то, что мы просили, для нее означало бы только одно — признать ту свою жизнь законченной. И еще признать то, что здесь все будет не так, как она хотела бы, а это для нее было совсем недопустимо. А вот для тех, кто в Каганате — это даже не проблема. Они просто сразу сказали себе: 'Этот мир такой. Значит, будем жить так, как требует этот мир'. И все. И живут.

— Но это же страшно — пробормотала Милена — Вы только вслушайтесь в то, что рассказала нам Полина. Там же — рабство, насилие... Там... Нацизм.

— Ну да — пожал плечами Голд — А ты как хотела? Чтобы все новые сообщества виноград выращивали и просо сеяли, а также жили собирательством? Так сказать — утопический мир? Не будет этого. Или ты всерьез полагаешь, что мы стволы добываем только для обороны от агрессора?

Несколько волчат дружно засмеялись, Милена поежилась.

— Не забудь еще о том, что кто-то у них этих рабов покупает — напомнил я ей — То есть — кто-то еще уже воспринимает работорговлю нормой вещей.

— Я слышала о том, что за рабами приходят откуда-то с Севера — неожиданно сказала Полина — Надсмотрщики называли этих покупателей 'Люди из-за Огненного кольца'. Что за люди, что за кольцо — не знаю. И еще был кто-то, кто покупал рабов, но про них я вовсе ничего не слышала. Знаю только, что их интересовал специфический товар, это назвали так. Но в чем специфика — без понятия.

— Такой гнойник — и почти под боком — Наемник тяжело вздохнул — Плохо.

— Сто раз говорено уже — по-другому не будет — жестко ответил ему Голд — Нет тут друзей, одни враги кругом будут. Может, за Большой Рекой еще похлеще народ обосновался, мы просто не в курсе.

— Но это вообще за гранью! — Милена даже встала, сжав в кулак одну ручку и ткнула указательным пальцем другой в степь — Это же — чистое зло.

— С чего ты взяла? — удивился я — Никакое они не зло. Потенциальные враги — да. Но вот в плане 'хороший-плохой' ... Милен, нет тут таких, тут все выживают, как могут и как умеют. Мы тоже, знаешь... Вот случись такое, что тогда, в том первом рейде, у люка мы с другими людьми, возможно, тоже очень хорошими, столкнулись бы лоб в лоб? И все — тот, кто возьмет верх, тот и забирает приз. Поверь, там замес такой бы пошел — что ты! Палками, ножами, зубами — до того момента, пока кто-то бы не победил. И раненых победители добили бы, поверь мне, просто потому что вопрос стоит незамысловато — или мы, или нас. Эти кочевники выбрали такой путь — значит, он их устраивает. И, кстати — если ты не заметила, то он вполне эффективен.

— То есть ты, Сват, одобряешь их поступки? — Милена уперла руки в бока и уставилась на меня, глаза ее странно блестели — Рабовладельчество, издевательства, геноцид?

— Ничего такого я не говорил — медленно покачал головой я — Было сказано, что подобный путь развития имеет право на существование, но это не означает, что я его одобряю. Особенно деление по национальному признаку, это перебор. Это и впрямь где-то рядом с фашизмом. Но как политический шаг — вполне разумный ход, хотя и не слишком практичный.

— Есть общий враг — покивал Голд — Классика.

— Кошмар — Милена плюхнулась на траву рядом с Полиной, которая тихонько снова начала грызть кусок мяса — Вы страшные люди.

— Не без этого — признал Голд — Но мы хотим выжить, а значит надо адекватно оценивать ситуацию, без излишней рефлексии. Она все портит, поверь мне, девочка.

— Ну а если мы их встретим? — Настя уставилась на меня — Надеюсь, поступим прагматично?

— Так пиф-паф будет — весело ответил ей Крепыш — Воевать будем.

— Если будет возможность не воевать — то не будем — холодно возразил ему я — Если получится поговорить, то надо будет это сделать непременно, так что первыми огонь ни в коем случае не открывать. Только в ответ. А так — 'Стоять, не с места, руки в гору'. И самим не подставляться.

— Боже ты мой! — Милена даже побелела — О чем с ними говорить?

— Обо всем — за меня ответил ей Голд — О ценах на товар, о том, что они берут как плату, кого видели, чего знают. Кровь им пустить мы успеем всегда, сначала надо узнать о них как можно больше.

— А если вам раба предложат купить? — невероятно саркастично спросила Милена — Купите?

— Обязательно — заверил ее я — Хотя многое зависит от цены, от того, кого продают...

— Ты шутишь? — у девушки сегодня явно был день открытий.

— Ни капли — я усмехнулся — Все зависит от предложения. Мил, и это тоже нормальный и трезвый расчет. Они нам правду не расскажут, а вот их бывший раб — запросто. И очень может быть, что он окажется куда наблюдательней Полины.

— Плюс это может быть мастеровой — заметил Голд — Или хороший специалист в какой-то области.

— Они берегут мастеров и ими не торгуют — Полина тем временем доела мясо — В первую очередь тех, кто работает по металлу и по дереву. Первое, что они делают — сразу опрашивают всех пойманных, кем они были в той жизни. Меня назвали 'мусором'.

— Вы в полиции работали, что ли? — удивился Одессит.

— 'Мусор' — в смысле бесполезная — пояснила Полина — Я была архитектором.

— Ну, не знаю — теперь удивился я — Человек, который знает, как построить дом...

— Не знает — вздохнула Полина — Я обрабатывала чужие проекты, я создавала пространственные модели, оформляла их для презентаций.

— И без соответствующей техники ничего не умеете — закончил за нее Голд.

— Да — развела руками женщина — Так что я — мусор. Хотя, там таких как я большинство.

— Вот что, Полина — я переглянулся с Голдом — Мы не благотворители, но не вижу причин, по которым бы вы не могли присоединиться к нам. Если сами этого хотите, разумеется.

Да, как полезная человеко-единица она была практически бессмысленна, особенно в данной ситуации, в полевых условиях. Но как источник информации — себя пока не исчерпала, уверен, что мой консильери по дороге вытащит из нее еще много всякого разного про Каганат, причем такого, о чем она и сама не подозревает. Он это умеет. А там — видно будет, что с ней делать. Руки есть, ноги есть — разберемся.

— Милен, надо ее хоть как-то одеть — обратился я к дизайнеру — И потом ко мне подойди, поговорить надо. Остальным — полная готовность, через десять минут выступаем дальше.

Запаса одежды с собой мы не брали, но у девушки обнаружилась резервная майка, плюс какой-то кусок ткани, который она поместила на бедра совсем уже очумевшей от свалившихся на ее голову изменений в судьбе Полины, так что она хотя и смотрелась неким инородным телом в нашей камуфлировано-милитаризированной компании, но, по крайней мере, голым задом не сверкала.

— Приглядывать за ней? — подошел ко мне Наемник — Гражданская все-таки, мало ли что случится, если стрелять придется.

— Но без фанатизма — негромко ответил ему я — Без все этих романтических штук, без прикрываний ее своими телами и всего такого. Ни к чему это.

— Само собой — Наемник явно этих слов от меня и ждал — Она не Милена.

У него тоже плавно смещались социальные ориентиры и менялась шкала ценностей, сообразно обстановке. Жизнь бойца в нашей ситуации стоит дороже жизни гражданского, как бы это цинично не звучало. Вот Милена, при всех ее тараканах в голове — она маг, ее надо беречь. А Полина — она просто Полина. Будет она с нами, не будет — ничего не изменится, а вот если мы лишимся одного из бойцов — это значительно повлияет на нашу боеспособность. И так нас меньше, чем планировалось.

— Чего? — увидев, что Наемник отошел в сторону, ко мне приблизилась Милена — Ты хотел поговорить?

— Слушай, ты точно была дизайнером? — я засмеялся и, сдвинув брови произнес — 'Вы хотели об этом поговорить?'

— Никогда не посещала психологов — улыбнулась и девушка — Серьезно. Только в кино их видела.

— Везет тебе — я вздохнул — А у нас постоянные аттестации с ними были. Картинки, тесты, разговоры по душам... Надоели — хуже горькой редьки. Ладно, это все дела былые, а я хотел с тобой о нашем настоящем и будущем поговорить.

— Нашем? — брови девушки изобразили что-то вроде домика — Нет, Сват, ты славный, и ты лидер, но я пока не готова...

— Эй-эй-эй — выставил я ладони перед собой, поняв, что именно имеет в виду магесса — Я не об этом! Бог с тобой!

— Да? — как-то даже расстроилась девушка — А о чем тогда?

— Милен, тебе надо браться за ум — приблизился я к девушке — Тебе надо понять, что есть мы и есть они.

— Кто 'они'? — сразу же ощетинилась девушка — Все остальные люди?

— Да, все остальные люди — спокойно ответил ей я — Я тебя понимаю — толерантность, взаимное уважение и все такое. Но здесь этого нет и не будет, я тебе это говорю в сто первый и последний раз. Не потому что я этого не хочу, а потому что таковы местные реалии. Есть наша группа, наша семья — и только о ней лично я буду заботиться, только ее я буду защищать до упора, до последнего. И делать буду ради этого даже то, что лежит по ту сторону понятия 'человечность'. На остальных жителей этой планеты это не распространяется, их выживание — их забота.

— Но ты же взял под защиту Полину? — уточнила девушка — Как это соотносится с твоими словами?

Я усмехнулся и посмотрел на найденную нами женщину, около которой стоял Голд и что-то ей говорил. Милена проследила за моим взглядом и в ее глазах мелькнуло понимание.

— Сват, но также нельзя — со страданием в голосе сказала она — Мы же — люди!

— Люди — подтвердил я — Но с чего ты взяла, что вот прямо все остальные остались ими же? Ты же все сама слышала? Да, среди тех миллионов, которые сейчас оказались тут, на Ковчеге, очень много хороших и добрых людей, но они будут делать то же самое, что и я. Радеть за тех, кто рядом и ставить их интересы выше, чем интересы других сообществ. Или — умирать раз за разом, пока не поумнеют. Милена, тебе надо это понять или...

Забавно. Я произнес 'Ковчег' как имя собственное. То есть — как название планеты. Как на том свете говорил — 'Земля'

— Или что? — голос девушки был какой-то хрустко-звонкий.

— Или я запру тебя в крепости, причем для твоей же безопасности — устало объяснил ей я — Милен, повторю — это наш последний разговор на эту тему. Подумай, хорошенько подумай о том, что я тебе сказал. Я очень хочу, чтобы ты жила, чтобы ты осталась одной из нас, но для этого ты и сама что-то должна сделать.

— А если нет — выгонишь?

— Этого я не сделаю никогда — мне стало даже смешно — Просто в противном случае ты можешь запросто погибнуть, и не факт, что мы тебя найдем. У нас есть координаты всех людей из семьи, но поисковая группа может тебя не отыскать на месте возрождения — ты же не будешь о нас помнить и просто куда-то убредешь. Например — в степь, где тебя подберут кочевники. Угадай, что они с тобой будут делать? Уж точно не разговоры про гуманизм вести.

Милена замолчала, как видно переваривая услышанное.

— Думай, маленькая моя, думай — погладил я ее по щеке — Время еще есть.

Отходя от Милены, которая так и пребывала в задумчивости я наткнулся на колючий взгляд Насти, вертящей в руках нож. Заметив, что я смотрю на нее, она отвела глаза. Фира, которая, в свою очередь, с интересом следила за Настей, громко фыркнула.

Блин, что за хрень творится? Не хватало мне еще...

— Отряд, выступаем — Наемник тоже заметил, что я закончил разговор с Миленой и отдал команду волчатам, с которыми перед этим что-то обсуждал — Джебе, Флай — головной дозор. Дергач — замыкающий. Что делать, если чего, я вам объяснил.

Люблю военно-специфический язык. 'Что делать, если чего'. У нас на третьем курсе сержант на таком говорил. И думал, по-моему, тоже так же.

Однако, мы и половины пути не прошли до места назначения, а столько всего интересного узнали.

И все-таки — что же это за 'Огненное кольцо' такое? Помнится, один из рейдеров рассказывал о каких-то людях с пирсингом, которые не советовали никому соваться на 'Огненную гряду'. Не одно ли это и то же?

Нет, я бы не прочь пообщаться на эту тему с кочевниками, на паритетных условиях, конечно. Впрочем, если доведется пострелять — будет 'язык', это тоже неплохо. Авось, мы как-нибудь его да разговорим. А нет — так хоть посмотрим, что они за люди и как умирают, из этого тоже много полезной информации извлечь можно.

А еще хорошо, что тут нет Жеки. Мне одной Милены за глаза хватает, а если бы тут еще был этот Супермен-переросток, так вовсе хоть в петлю лезь. Идеалисты, блин.

Я покачал головой и пристроился за Голдом, который не отпускал от себя Полину ни на шаг, и что-то мягко у нее спрашивал, нечто вроде 'А в какую щеку солнышко светило, когда вы из лагеря убегали? А когда туда шли?'. Послушаю по дороге, о чем речь идет, это полезно. Да и повеселее шагать будет.

Глава восьмая

Голд так и эдак крутил Полину еще несколько часов, выпытывая из нее все новые и новые подробности жизни Каганата, и некоторые из них настраивали меня на все более и более невеселый лад.

Пока большинство народонаселения крепости ловило рыбу и разводило виноград, другие обитатели Ковчега занимались куда более полезными вещами. Скажем так — полезными для того, чтобы без особых хлопот присвоить себе выловленную рыбу и выращенный виноград, принадлежащие более миролюбивым особям.

Каган явно сделал ставку на физическую сторону развития переселенцев с Земли. Все баллы характеристик его бойцов вкладывались в силу и ловкость, при этом получение этих баллов было обязательной их повинностью. Там, в Каганате даже забабахали что-то вроде полосы препятствий, на которой очень неплохо можно было поднять первичные характеристики. Хорошая идея, надо взять на вооружение.

Магов в лагере кочевников Полина не видела, но зато одна из ее подруг по несчастью рассказала, что была свидетельницей того, как какого-то юношу торжественно сожгли на костре, обвиняя его в том, что он навел на них порчу, ослабив их силу и разум.

Надо полагать, парень был маг. Интересно, что именно он сделал, какую способность получил? Теперь уже не узнаешь, сожгли его. Как видно, не слишком им магия нужна, не верят они в нее.

Но вообще этот Каган, как видно, был мужик башковитый, даже несмотря на то, что проигнорировал сверхспособности. И ставку на луки вместо огнестрела он явно сделал не просто так. Нет, без момента безысходности здесь явно не обошлось, видно не слишком ему с оружием свезло на старте. Но с другой стороны — боезапас не бесконечен, не сейчас, так через десять лет он закончится. Да какие десять? Год-два. Технологии тут есть, но сделать патрон самостоятельно... Не знаю, не знаю. В книжках и фильмах такие штуки проделывают даже те, кто не знает, как выглядит селитра, а вот в жизни, да чтобы поставить это дело на потоковое производство — вряд ли такое возможно.

Так что все наши автоматы и пистолеты — это прекрасно, но недолговечно. А вот луки — они навсегда. А если натаскать сотню-другую хороших лучников, то можно будет на многое претендовать, особенно неглупому и харизматичному лидеру, который точно знает, что хочет от жизни.

— Настя — окликнул я девушку, которая что-то втолковывала задумчивой Милене — Подойди ко мне.

— Чего? — подбежала ко мне она.

— Скажи мне, прелестное дитя — я приобнял Настю за плечи и понизил голос — Ты в стрельбе из 'снайперки' тренируешься?

— Конечно — заверила меня она — С Азизом. Да, ты знаешь, как он сам из нее шмаляет? Я прямо обалдела.

Азиз, похоже, вообще шмалял из чего угодно будь здоров как. Учили его на совесть, это было видно.

— Азиз — это прекрасно — мягко заметил я — А твои успехи в этом деле как?

— Более-менее — самокритично сказала Настя — На расстоянии в полкилометра в цель попадаю три раза из пяти.

— А цель у нас что? — уточнил я.

— Камушек — Настя сжала кулачки, соединив их вместе — Вот такой.

Нормальный результат для начинающего. Хотя в степи полкилометра — это мало, она же ровная как стол. Оборудовать 'точку' для выстрела — это не проблема, а вот что потом делать, после него? Впрочем, если хорошо продумать пути отхода и стрелять ночью...

Нет, здесь, надо думать. И разведку проводить, серьезную, вдумчивую. И еще — не худо было бы с этими новыми кочевниками для начала как-нибудь законтачить, пообщаться, поторговать. Понятное дело, что и у них, и у нас фиги в карманах будут, но пока нужен мир. Или, как минимум, — вооруженный нейтралитет. Они посмотрят на нас, но и мы — на них. А повоевать — всегда успеем.

— А что такое? — с любопытством спросила Настя, хитро блеснув глазами — Мысли по этому поводу есть?

— Мыслей — как грязи — прижал я ее к себе посильнее — Счастья нету.

— Да ну тебя — фыркнула девушка, освобождаясь — Вечно ты темнишь! Что ты за человек?

— Обычный — добродушно ответил ей я — Не эльф же!

На самом деле, вполне может случиться такое, что со временем этого Кагана придется валить. Понятное дело, со счетов его это не спишет, он не дурнее нас, наверняка сразу же после этого несколько доверенных лиц со всех ног припустят туда, где он появился на этот свет, но! Во-первых, память у него сотрется, и пока ему объяснят, что к чему, пока он снова сформулирует свои планы — много времени пройдет. Да и потом, опять же, пока его найдут, пока обратно доставят... И это при условии, что вообще найдут, что он не убредет невесть куда. Возможен, впрочем, вариант, что он на точке возрождения уже постоянный сторожевой пункт оборудовал на этот случай, но это маловероятно. Это уж слишком.

Ну, и во-вторых — не факт, что его вообще поедут искать. Власть — такая штука, желанная, притягательная. Так что за его спиной запросто может подрастать новый претендент на престол, у них, на Востоке, это обычное дело. И следит он за ним, незаметно, но неустанно. Увидев смерть лидера, этот 'некто' запросто может перебить ближников покойного Кагана и взять власть в свои руки.

Так что — контакт с ними нужен, нужен. Хороший, доверительный, чтобы как минимум Кагана этого в лицо знать, а в идеале — устройство его лагеря. И еще необходима информация, позарез, нужен кто-то побашковитей и понаблюдательней этой Полины. Сидеть и смотреть на то, как под боком пухнет вот такое осиное гнездо, при этом ничего не делая — это верх глупости. Глупее этого может быть только стремление сразу устроить с ними пострелушки, и испортить отношения.

— Насть, Наемника позови ко мне — попросил я девушку — Если не сложно.

— Все-то меня сиротинку гоняют — пожаловалась невесть кому девушка, но припустила вперед, к вышагивающему в начале отряда Наемнику.

Настя догнала бойца, что-то ему сказала, и тот остановился, чтобы дождаться меня.

— Предупреди ребят, чтобы внимательно мониторили степь — сказал я ему, когда мы поравнялись.

— Так они и без того это делают — удивился Наемник, зашагав рядом со мной — Боевая готовность номер один.

— Это хорошо — я цыкнул на любопытную Настю, которая норовила протиснуться между нами — Но ты еще раз предупреди всех — чтобы без стрельбы. Сначала говорить будем.

— Так это как пойдет — Наемник поправил кепи — А если они первые начнут?

— Нет, ну если первые... — согласился я — Тогда конечно. И вот что — если такое случится — одного, а лучше двух кочевников живыми мне возьмите.

— Я понимаю, что ты высоко ставишь наши с Жекой педагогические способности, но не настолько же — усмехнулся Наемник — Они еще щенки, куда им.

— Но ты-то нет — хлопнул его по плечу я — Вот и обеспечь.

— Задачи ты ставишь, командир, непростые — Наемник покачал головой.

— Такое у тебя дело — посочувствовал ему я — Солдатское.

Увы и ах — горизонт был пустынен, как пустынна была и степь. Нет, мир вокруг нас был живой — в небе парила какая-то здоровенная птица, вроде орла, в кустах галдели пернатые калибром поменьше, мелкая живность чуть ли не под ногами вертелась, а уже ближе к темноте Милену перепугала немаленьких размеров змеюка, которая пестрой лентой скользнула в сторону от отряда. Это все — было. А вот людей мы до конца дня больше так и не встретили.

— Змеи — ворчала девушка, опасливо озираясь — Ненавижу змей!

— Ядовитая, поди — предположила Фира, перепугавшаяся не меньше.

— С гарантией — заверил их Голд — С такой-то расцветкой? Но я ничего другого и не ожидал.

— В смысле? — уточнила Настя.

— Если появились полезные животные, те, которые дают нам мясо, шкуры и все остальное, то непременно появятся и те представители фауны, которые не слишком-то и дружелюбны к человеку — пояснил Голд — Змеи, хищники, вроде пантер или ягуаров, ну и так далее. И это я еще молчу о тех формах жизни, которые, может, даже и не формы жизни вовсе.

— Переведи — попросил Одессит.

— Скелеты — они не очень живые были — выполнил его просьбу Голд — Или вон Полина говорила о каком-то страхолюде, который ее спутников на перерождение отправил. 'Весь как из мрака сплетен, только глаза как угли и когти, как набор ножей'. Полина, все так процитировал, ничего не перепутал?

— Так-так — подтвердила женщина — И высокий он был, метра под два ростом.

— О как — Голд поднял палец вверх — Такое в том нашем мире точно не водилось. По крайней мере — массово. Это уже местное чудо-юдо.

— Надо на ночевку устраиваться — перебил я его — Темнеет.

— И то — Голд глянул на багровое солнце, которое уже потихоньку начало скрываться за горизонтом — Дело к ночи. А ведь по идее, мы сегодня должны были бы на месте уже ночевать.

— Если бы, да кабы — вздохнула Настя.

— Может, оно и к лучшему — тихо ответил я консильери — Что там, в том лесу — мы не знаем. Если кто-то ту захоронку уже вскрыл, то он там и остаться мог, для проживания. И лучше будет, если мы это выясним днем, а не ночью. С нашими кадрами, ночью, без ноктовизора или хотя бы ПНВ , без знания местности... Хреновый вариант, согласись?

Собственно, мы не дошли до предполагаемого места поворота в лес всего-ничего, километров семь-восемь. Почему 'предполагаемого места'? Потому что именно эту точку на карте нам отметили после бурных споров наши два умника.

Они долго что-то на ней вымеряли, сетовали на отсутствие каких-либо приборов, вспоминали какой-то 'хотя бы циркуль', уж не знаю, что это такое, а потом Проф сказал —

— Тут свернете. По идее, если потом идти прямо, погрешность будет километр-два, но это уже ерунда.

Ну, на бумаге и в моем домике — это была 'ерунда', а вот на местности... Увы, но наше путешествие по опушке подходило к концу, дальше дорога лежала вглубь леса.

Если честно — вообще не хотелось в него углубляться. Тут — хорошо, обзор, ветерок и идти удобно, а там... Хорошо еще, если лес будет вроде того, в котором я в этом мире очнулся. А если — бурелом или болото?

— Три четверти пути отмахали — Голд, охнув, опустился на землю, привалился спиной к березе и вытянул ноги — Фигня осталась. Найти нужное место, всех там перебить и захватить искомое.

— Ты милитарист — сообщила ему Настя, расположившаяся у той же березы, но с другой стороны — И агрессивно настроенный тип.

— Я — реалист, девочка — Голд покрутил головой — И потому предполагаю худшее. Хотя... Хуже, чем сейчас, мне быть уже не может.

— Потому что нет возможности выпить чашечку кофе — немедленно сообщила всем Фира — Беда, беда, огорчение.

— Слушай, Голд — Настя оторвала спину от березы, поднялась, отошла от нее на несколько шагов, сорвала с какого-то невысокого растения листок, помяла его в пальцах, понюхала, даже куснула зубом, а после продолжила — А тебе сигара кофе не заменит?

— Чего? — клянусь, впервые за это время видел удивленного Голда — Какая сигара?

— Самопальная, блин — Настя повертела перед повернувшимся к ней консильери листком — Это табак, прикинь?

— Да ладно! — Одессит подскочил к девушке — Настоящий?

— Ну, не искусственный же — Настя, похоже сама была удивлена — Никакой ошибки. Я его только один раз видела, в ботаническом саду, но у меня память фотографическая. И потом — нам тогда тоже на зубок дали его лист попробовать. Табак это, без вариантов.

— О как — я подошел к растению, которое было мне по колено и присел около него на корточки — Табак — это хорошо.

В умершем мире табачное зелье не было под запретом, но при этом курильщиков загнали в невыносимые условия существования. Курить было нельзя нигде, кроме собственного дома, цены на сигареты были запредельные, кое-где даже существовали ограничения на посещение теми, кто этим занимается, общественных мест. Разумеется, при условии, что факт курения будет доказан документально. Впрочем, некоторых это не останавливало, как они курили, так и продолжали это делать.

Но это — там. А тут — кури, сколько влезет, если есть чего. У нас теперь — есть. И, надеюсь, что только у нас, потому что тогда мы сможем устанавливать на это дело цены.

— Маловато кустиков-то — опечалился я, оглядывая десяток стеблей с остроконечными листьями — Насть, они как размножаются? Сможем мы их культивировать?

Девушка почесала затылок.

— Там коробочки такие должны быть — сказала она наконец — В них семена.

— А если выкопать? — предложила Милена — Ну, аккуратно очень...

— Милк, табак — однолетнее растение — махнула рукой Настя — Да и не донесем мы его до крепости, его поливать надо постоянно. А ну-ка...

Она деловито начала раздвигать листья и через пару минут радостно сообщила —

— Эти еще цветут, а вот эти уже того, так сказать — осеменились — она, хихикнув, поманила меня рукой — Сват, смотри.

Я подошел и посмотрел туда, куда она указывала и хмыкнул. Ну, и не какие это не коробочки. Я-то думал — что-то квадратное будет, а тут пять продолговатых... Даже не знаю, как это назвать-то... Останков засохших цветков.

— Вот я их сейчас — Настя достала из тубуса тряпицу и очень аккуратно стала надламывать псевдо-коробочки — Елки-палки, что же нам не рассказывали, как его растить, а? Все, что помню, так это то, что его надо постоянно поливать и что он мороза боится.

— Пасечник что-то может знать — заметил Джебе — Я слышал, как он про самосад какой-то Профу рассказывал. Я так понял, что самосад — это тоже табак.

— Может, и Француз что-то знает — добавил Голд.

— Сигарка — Одессит попытался скрутить лист — Супер.

— Идиот — Фира постучала его кулаком по лбу — Его сначала высушить надо. Табак сырым не курят.

Удачно. Вот правда — удачно. Даже если сходим впустую, то мы все равно уже в плюсе.

Настя же, продолжив поиски, нашла еще несколько коробочек, сорвала их, а после, очень тщательно завернув в тряпочку, убрала в свой заветный тубус.

— А это — оборвем? — Крепыш и Одессит алчно смотрели на листья кустов.

— Нет — ответил им я — По-хорошему — надо бы, мало ли кого сюда еще занесет, но мы этого делать не будем. Во-первых — нечего добро переводить, эти листья уже сами по себе хороший улов и не дело их по лесу таскать, мы их только загубим. Во-вторых — вон тот, судя по всему, тоже отцветает, может мы с него на обратной дороге еще семян возьмем. Запас в данном вопросе карман не тянет, сами понимаете. Тогда же и листья оборвем.

Врать не стану — здорово нас эта находка приободрила. Полезную вещь нашли, это все понимали. Среди нас никто в жизни не курил, ну, кроме, Одессита, который запросто и приврать мог, да может еще Голда, который явно со знанием дела мял и нюхал замызганный лист.

— Стратегическая штучка — подтвердил он мои предположения — Не думаю, что табак растет только тут, но при этом вот таких умниц Настенек, которые знают, как он выглядит, явно не очень много. Думаю, что девяносто девять процентов людей благополучно пройдут мимо этого зеленого насаждения мимо, даже не поняв, что это такое. Сват, это серьезная заявка на эксклюзив, при условии, что мы сможем его выращивать. Даже если потом другие подтянутся к этому движению, то мы все равно будем среди тех, кто начинал, а это уже хорошо.

— Что до 'выращивать' — так у нас есть те, кто этим занимается — даже не стал рассуждать на эту тему я — Семена в зубы — и вперед. Чего там этому табаку надо? Полив? Река под боком. Уход? Обеспечим. Другое дело, что пока у нас туго с самым главным.

— Это с чем? — спросил Наемник, с интересом разглядывающий зеленые кустики табака.

— С рынком сбыта — объяснил ему я — Товар, эксклюзив — это прекрасно. Но это все ничто без того, кто это купит. Нет, вернемся обратно и сразу займемся разведкой реки — и вверх по течению, и вниз.

Остаток вечера мы слушали разглагольствования Одессита, который сначала сетовал на отсутствие бумаги для самокруток, а потом утверждал, что Пасечник ему непременно вырежет из дерева трубку.

И я так думаю — вырежет, лишь бы отвязаться от этого болтуна.

Утром мы прикрыли кустики табака еловыми ветками, так, чтобы их особо видно не было, но при этом и так, чтобы это выглядело естественно, привычно уничтожили следы стоянки и углубились в лес. Не знаю, где там много ходит поисковых групп кочевников, мы так ни одной и не встретили, хотя прошли немалое расстояние вдоль границы степи. Ну — не сложилось, и не сложилось. Опять же — кто его знает, чем бы это могло закончиться? У меня не так много людей с собой, а впереди лес. Никуда они не денутся.

Лес поначалу был не слишком густой, но это быстро закончилось. Березы сменились ельником, тот, в свою очередь, чуть позже превратился в некое месиво из разных пород деревьев. Вдобавок, под ногами то и дело начинала хлюпать некая жижа, и мы всякий раз опасались, что вот-вот начнется болото. Но — нет. Мокрота заканчивалась, мы снова топали по травяному ковру. И так — раз за разом.

— О как — даже присвистнул Голд, когда мы выбрались из низинки, в которой воды было чуть ли не по голень — Ничего я не понимаю в логике тех, кто это создавал. Так все смешать!

Разлапистые елки и гнутые березы низины сменились высокими мачтами сосен. Причем возникало такое ощущение, что некто провел карандашом прямую линию и сказал —

— Вот досюда — такой лес, а вот отсюда — такой. Желаю, чтобы было так!

И стало так.

— Тайга — произнес Флай — Мне дед про нее рассказывал и даже снимки ее показывал. Сам-то он ее тоже не застал, но она выглядела именно так.

Подул ветер, сосны качнулись и зашумели где-то наверху, высоко.

— Слушайте — Фира внезапно забеспокоилась — А мы тут не заблудимся? Я вот читала, что в ней, в тайге этой, люди заблуждались только так... То есть — заблуживались... Ну, вы поняли.

— Голову подними — попросил ее Голд и Фира послушно задрала нос вверх — Солнышко видишь? Ну и все. Направление мы знаем, так что не заблудимся.

— А ночью? — было видно, что Фиру лес пугает, впрочем, она не слишком это и скрывала. Она выросла в пустыне Израиля, там была ее привычная среда обитания, так что удивляться было нечему.

— А ночью мы будем спать — обрадовал ее Голд.

— Ладно — закончил обсуждение я — Двинулись дальше, тем же порядком.

Земли под ногами в этом подобии тайги видно не было, она была плотно засыпана иголками, настолько, что казалось, что мы вышагиваем по толстому ковру. Воздух здесь был тоже особый — очень свежий, немного пряный, с какими-то незнакомыми нам ароматами, впрочем, очень приятными, что не преминула отметить Милена.

— Так пахнет смола — пояснила ей Настя, на ходу что-то помечающая в Своде. Я еще в Сватбурге назначил ее главным картографом с молчаливого благословения умников. Она же, как добросовестный человек, очень серьезно отнеслась к этому поручению и тщательно отмечала в Своде все ориентиры, которые только можно было.

— Смола? — удивилась Милена — Забавно. А что это?

— Сосновый сок, наверное, так можно это назвать — пояснила ей Настя — Да вот она, смотри.

Настя ткнула пальцем на желтовато-белые потеки на стволе ближайшей к ней сосны.

— Сколько же всего мы не знаем о совсем простых вещах— задумчиво произнесла Милена — Мы-то думали, что победили природу, что мы ее цари и господа, что мы вооружены знаниями обо всем и потому непобедимы. Но вот, попали сюда — и оказалось, что почти все мы учились не тому, не так... Еще хорошо, что у нас на самом деле есть Настя, которая что-то знает о настоящем мире, а не том, электрическом

Забавно. Для Милены этот мир — настоящий, а тот, умерший — нет. Что примечательно — не от нее первой я такое слышу.

— Обрывки у меня, а не знания — поморщилась Настя — Кабы я знала, так налегала бы на практические занятия и ботанику, а не на теорию экосистем.

— Знала бы, где упадешь, подложила бы соломку — согласился с ней Крепыш.

— Знал бы прикуп — поддержал его Одессит — Жил бы...

— Эгеееей! — донесся до нас крик откуда-то справа, не очень издалека, но и не слишком близко — Эгеееей!

Одновременно щелкнули несколько предохранителей.

— Кричат — заметил Джебе.

— Кричат — согласился с ним я — И пусть себе кричат.

— То есть мы не пойдем искать того, кто это делает? — уточнил Тор.

Что мне понравилось — это не был упрек, вроде 'Так это же человек! Надо его найти, надо его спасти'. Это было именно уточнение, без эмоций и рефлексии.

— Нет — я обменялся взглядом с Голдом — Мало ли — кто кричит, зачем? И потом — голос-то звонкий, бодренький. Если это заблудившийся переселенец — то с чего он не осип до сих пор? А если зовут именно нас... То это совсем уж паршиво.

— Почему? — вымученно выдохнула Полина.

— Потому что никто не знает, что мы здесь — немного раздраженно объяснила ей Фира — Приди наконец в себя.

— Эгееееей! Эй! — снова послышался крик, только слева. И снова на том же расстоянии, ни ближе, ни дальше.

— Интересно, а тот, кто горланит, он другие слова знает? — совершенно спокойно заметил Голд, делая засечку на ближайшей к нему сосне. Он их начал оставлять с того момента, как мы вошли на территорию этой псевдотайги.

— Флай, Тор — головной дозор — скомандовал Наемник — Держитесь шагах в тридцати от нас, не более. Джебе, Крепыш — вы замыкающие.

— Наши действия, если мы кого-то заметим? — снова уточнил Тор.

— По ситуации — ответил вместо Наемника я — Но, если это будет прямая и явная угроза — открывать огонь на поражение.

Мне откровенно не нравилось происходящее. Отряд прибавил ход, нервы у людей явно были в напряжении, которые все более и более сильно подхлестывали крики 'Эгееей!' раздающиеся слева, справа, и даже пару раз позади нас. Причем голоса звучали то мужские, то женские, а то и детские.

— Это ловушка — уверенно сказал Голд — Не знаю кто нас в нее заманивает, но это точно так. Что бы не было, никто не должен отходить от...

— Вон он! — раздался голос Флая.

Волчонок, чья спина виднелась за соснами шагах в тридцати пяти-сорока от нас, вскинул автомат.

— Стоять! Стоять, не с места — крикнул он — Стоять!

Не знаю, кого он увидел, но дальше парень нарушил все, что только можно. Вместо того чтобы стоять на месте, он зачем-то дал очередь в небольшой прогал, в котором никого не было, а после побежал к нему сам.

— Стоять! — заорал и Наемник — Флай!

— Черт! — Голд скрипнул зубами — Дурак!

Через несколько мгновений, невероятно быстро, Флай пересек прогалину и совершенно скрылся из вида, слышны были только его крики —

— Стой! Стой, я тебе говорю!

— И? — Голд повернулся ко мне.

— Разделяться нельзя — хмуро ответил ему я — И этого дурака не бросишь, пропадет же. Пошли за ним, авось он сам далеко не убежит, остановится и вернется.

— Вряд ли — очень тихо сказал мне Голд.

Крики Флая стихли минут через пять. Вот только что он выдал очередной 'Стой!', звучавший уже совсем глухо — и тишина. Как отрезало.

— Сват, может, вернемся назад? — тихонько спросил у меня Голд — Ты же понимаешь...

— Он один из нас — хмуро пояснил ему я — Мы должны знать, что с ним стало, по-другому нельзя.

Если рассматривать этот мой поступок со стороны логики и полезности действий в однозначно недружественной обстановке, то он абсолютно неверен. Но, елки-палки — это мой боец. Да и потом — я точно знал, что если хоть один из волчат вернется в Сватбург, то он расскажет остальным, что Сват своих не бросает, несмотря ни на что. А это уже не принципы, это политика. Им мою спину прикрывать в будущем. Ну, если это будущее у нас состоится, разумеется, потому что с такими неслухами далеко я не уйду.

Впрочем, ответ о судьбе Флая мы получили уже совсем скоро. Пробежать он успел изрядное расстояние, просто на удивление, и, надеюсь, так и не понял, что его убило. В отличие от нас.

Одежду и автомат Флая заметил Тор, бежавший первым. Он не успел остановить напарника, и это явно его расстроило. Его обычно бесстрастное лицо то и дело перекашивали спазмы, он кривил рот как при зубной боли.

Вещи Флая лежали посередине песчаного спуска в очень глубокую ложбину, не сказать — расселину, если это слово применимо к данному месту, которая рассекала лесной массив на две части. Причем на той стороне никаких сосен не было, там стояли уже привычные нам елки и березы. На дне ее клубился туман, густой, словно молоко.

— Если мне кто-то скажет, что Флай выскользнул из одежды на бегу, то я этому человеку не поверю — мрачно пробормотала Фира.

Одежда и впрямь лежала так, как будто волчонка из нее выдернули прямо в движении. Как такое может быть — я не знаю. Точнее — знаю. Что-то или кто-то прикончило его прямо на бегу, моментально.

— Молодой был, глупый еще — глухо сказал Наемник.

— Ему что-то показали, его подманили — Голд явно был обеспокоен, он вертел головой так, будто она у него была на шарнирах — Ментально, надо полагать. Сват, мы все увидели, уходим отсюда.

— А ствол? А одежда? А фляжка? — возмутился Одессит и сиганул с обрыва, на котором мы стояли. Такое ощущение, что он то ли нас не слышал, то ли в самом деле не думал совершенно — Щас, заберу все и пойдем.

— Идиот! — застонал Голд, передернув затвор автомата — Азиз, пулемет наизготовку.

Одессит, не слушая наши матюки, шустро добрался до того места, где нашел свой конец Флай, закинул ремень его автомата на плечо, подхватил форму и начал карабкаться наверх.

Облегченно вздохнуть мы не успели — из тумана на дне как молнии вылетели несколько зеленых щупалец и вцепились в Одессита.

— Огонь — заорал Голд, стеганув очередью то щупальце, которое впилось в плечо бойца, и которое вот-вот сковырнуло бы его на дно, в туманное месиво — Азиз, бей по этой дряни, бей!

Пулемет негра гулко зарокотал, обрушив свинцовый град на зеленые, похожие на переплетенные корни отростки, терзающие тело Одессита, который орал не переставая. И перерубил их еще до того, как стук наших автоматов вплелся в эту канонаду.

— Живее, придурок — заорал я Одесситу — Живее!

Боец выпрыгнул из расселины как кенгуру, практически вертикальным прыжком. Он был весь белый от страха, но, что примечательно — ни автомата Флая, ни его формы он из рук не выпустил.

Мне жутко хотелось дать ему в рожу прикладом, но я удержался. Не потому что подчиненных бить нельзя, это все чушь, меня в свое время за нечто подобное МакДак, начальник группы 'Зета', к которой нас приписали на одну операцию в Кашгаре, отделал так, что я потом еще полмесяца кровью в туалет ходил и два зуба вставил. Просто времени не было.

— Уходим отсюда — скомандовал я и очень вовремя.

Не знаю, что там в этой расселине жило, но мы его здорово рассердили. Задержись мы на пару секунд, и дело бы пришлось иметь с доброй дюжиной щупалец-плетей, причем куда более длинных и крепких чем те, которые цеплялись за Одессита. Они взмыли над расселиной как зеленые столбы, и тут же с хлопаньем обрушились на обрыв, где мы стояли еще минуту назад, обшаривая каждый его метр.

Мы видели это все уже из-под сени сосен. Мы не могли не остановиться — любопытство, оно сильнее страха. Да и потом — когда еще такое увидишь? Впрочем, надеюсь, что никогда.

— Это что? — ошарашенно спросила Милена, прижавшись ко мне.

— То, что убило Флая — ответил я ей — Вот же дрянь какая тут водится.

— А оно за нами не пойдет? — Милену била дрожь.

— Кабы могло — уже пошло бы — заверил ее Голд — Нервы разве только что помотает. Сдается мне, эта тварь — местный повелитель, все эти сосны — ее владения. Она всех нас прощупала, самым слабым оказался Флай, она ему что-то показала, спровоцировала и заманила сюда. Вы видели, как он шустро бежал?

— Нашумели мы — покачал головой Наемник, без особого страха смотрящий на щупальца, елозящие шагах в двадцати от нас. Ему важно было, чтобы враг был овеществленный, тот, в которого можно выстрелить, остальное было не столь принципиально — Плохо. Если тут кто есть, кроме этой твари — теперь он про нас знает.

— Думаю, что никого тут кроме нее нет — ответил ему я — Да, вот еще что. Раз уж нашумели — то хуже не будет. Тор, у тебя в рюкзаке гранаты лежат — достань мне одну.

Повода их испытать до этого не подвернулось, то одно, то другое. А тут — вот такой случай.

Я, плюнув на наставления Голда, собственноручно ввинтил до упора запал в яйцеобразную гранату с какими-то цифрами, намалеванными белой краской на зеленоватых боках, выдернул чеку, и с силой метнул ее в расщелину, привычно крикнув —

— Граната!

Голд инстинктивно присел, хотя этого и не требовалось — расстояние было не такое уж большое, чтобы я промахнулся или недобросил ее. Осколки же до нас долететь не могли — там было глубоко, даже в той части, которую мы видели. А сколько было до дна — даже покойный Флай не знал.

В расселине бумкнуло, зеленые отростки взмыли вверх, дергаясь и конвульсивно сокращаясь и эта тварь, до сих пор жутко молчавшая наконец подала голос. К моему удивлению, это был не жуткий рев, это был громкий, тонкий и звонкий стон, как будто писк комара усилили раз в сто.

— Ну, я же говорил — совершенно спокойно заявил я Голду — Нормальные гранатки. Работают.

— А давай еще парочку шандарахнем? — предложил мне вдруг он — Может, завалим эту дрянь?

— Нерационально — показал я ему на щупальца, которые перестали дергаться и теперь зловеще парили в воздухе — Опыта, может, дадут и много — но кому-то одному. И не до конца понятно, сколько гранат придется использовать, а у нас их не так и много. Кинем две — и не убьем эту пакость. Чего тогда? Дальше боекомплект тратить?

— За Флая отомстим — пробурчал Одессит, выглядящий потрепанно, но ни капли не смущенный — А чего?

— Месть хороша для того, кто поймет, за что он умирает — ответил ему я — А эта тварь мыслит желудком, а не головой. Что до тебя...

— Бить будешь? — предположил Одессит покорно.

— Не буду — помотал головой я — Не стоишь ты того. Но на участие в рейдах больше не рассчитывай. Твое место отныне — Сватбург, группа охраны внутреннего периметра. Пожизненно. Нет тебе больше моего доверия, ни на грамм. Шут с ним, что ты постоянно своей башкой рискуешь, но раньше или позже ты наши под удар подставишь, а мне это не нужно совершенно. Хотя за имущество — спасибо.

Сдается мне, что удар по самолюбию и репутации для него будет самой страшной карой. А если еще и в четырех стенах его запереть...

— Свааааат! — взвыл Одессит не хуже мерзости в расщелине, но я его уже не слушал.

— Тор, Джебе — головной дозор — скомандовал привычно Наемник — Крепыш, Дергач — замыкающие.

Отряд возвращался на основной маршрут.