Лагерь волшебников. Химия vs Биология

А меня будто прорвало. Бесконечный поток соленых слез предательски тек из глаз. Не в силах остановиться, я спрятала лицо в ладонях, беззвучно всхлипывая.

Прав был Генрих. Неладное творится в лагере. И следователь здесь не зря обитает.

"Соберись, Света, — успокаивала я саму себя, — вот когда умрешь, тогда и жалеть себя будешь. А сейчас соберись и придумай, что делать. Генрих поможет. Друзья помогут. И комендант... Раз уж сам вызвался. Соберись! Хватит слезы лить"

— Возьмите, — рядом прозвучал мягкий голос мистера Амори. В щелке между пальцами увидела протянутый платочек и без колебаний приняла нужную в данный момент вещицу. Мелочь, а приятно.

— С-спас-сибо, — судорожный вздох, мысленная мантра "спокойствие, ничего кроме спокойствия" и вроде стало легче.

Да, определенно легче.

— Когда Вы успели повесить на меня защиту? — вопрос важный и надо как-то отвлечь себя.

Комендант неопределенно махнул рукой, бросил взгляд на часы и, застегнув рубашку на все пуговицы, извинился:

— Не хочу показаться бестактным, но мне пора идти, — я без лишних слов встала, поблагодарила за платочек и, утерев слезы, покинула гостеприимные покои.

Слезами горю не поможешь — истина, реально приводящая в чувство. Чего это я слезы по лицу размазываю? Жива — уже хорошо, покалечат — тоже не плохо, а вот если убьют, тогда расстраиваться смысла не будет. В любом случае горевать не стоит. Не помешает разобраться в ситуации, прежде чем впадать в панику, депрессию и во все угнетающие состояния в связи с удручающей реальностью.

— О, а я тебя везде обыскался! — Генрих развалился на кровати Кисы, обложившись бумагами разного размера. — Ты где была?

Хороший вопрос, хотела бы я знать, где был ты, когда я проснулась.

— На занятиях, — я плюхнулась в кресло, мечтая о чае с кремовым пирожным. Заесть плохое настроение. — А ты меня где искал?

— Э-э... — красноречиво ответил Генрих, сгребая листки в одну стопку. — Да там я... Ну... Ты лучше расскажи, по какому поводу реки слез? — подскочил он ко мне, ловко меняя тему. С ним даже при всем желании не загрустишь.

— Долгожданное прозрение, — я вяло улыбнулась, вызывая у Генриха самодовольную беличью ухмылку в четыре зуба.

— Что, наконец, поверила, что тебя хотят прикончить? А я говори-и-ил. Слушать Генриха надо. Он плохого не посоветует.

— С самолюбием у тебя проблем нет.

— Нет, и не будет,— он допрыгал до зеркала на шкафу, покрутился перед ним, пригладил несуществующие вихры на макушке и добавил, — я себя уважаю. И тебе советую.

— Себя уважать?

— Меня уважать.

— А, это все меняет.

— Не ерничай, — одернул меня Генрих, возвращаясь на кресло. — Пора переходить к решительным действиям.

Слышать предложение от белки о решительных действиях как минимум странно. Если учесть, что я знаю, на что способна фантазия этой белки, еще и страшно. И в то же время любопытно...

— Что делать будем? — деловито поинтересовалась я, готовая внимать своему "гуру".

Генрих коварно улыбнулся и выдал с предвкушением:

— Следить.

Я только позже поняла, на что согласилась. Генрих не образно выражался, когда говорил "будем следить". Он именно это и имел в виду. Причем в его понимании слежка — это непрерывное наблюдение за подозреваемым объектом, еще не осужденным, но уже виновным. Это Генрих так выразился.

Опрометчиво было с моей стороны сразу не уточнить сей важный момент. Грызун в прямом и переносном смысле организовал "подпольный" штаб под названием "Торжество правосудия". Согнал в этот штаб моих друзей и вручил каждому расписание дежурств. Мне дали самую почетную обязанность — быть наживкой. Я протестовала, но мои якобы друзья полностью поддержали идею белки и меня выставили за дверь. Наглые, бессовестные, бездушные людишки.

Получается, следить будут они, а я должна ходить и всячески притягивать к себе внимание. Да я скорее снова в больничное крыло попаду, нежели мы кого-то поймаем. И я даже пойму предполагаемых мнимых убийц. Легкая добыча. Ходит по лагерю туда-сюда без сопровождения. Беззащитная, слабая девушка. Насчет последнего я бы поспорила, но, к примеру, против взрослого мужчины я — ничто.

— Эй, Света! — Донесся оклик со спины.

По желтому песку за мной бежал Ярослав. Тот самый, компания которого меня не очень устраивала. Сейчас же, за неимением лучшей, за собеседника сойдет и он.

— Привет, — улыбнулась я.

Оголенный торс Ярослава буквально блестел под солнечными лучами. Любопытство, до этого мирно спящее в темном углу моего сознания, заворочалось и вылезло наружу. Желание пощупать рельефные кубики пресса, доступного — только руку протяни, пришлось душить. Увы, оно оказалось живучим и принялось безжалостно меня поглощать.

— Как дела? Не видел тебя с первого дня. Ты куда-то пропала, — он лучезарно улыбнулся, медленно шагая рядом со мной.

— Да я вроде никуда не пропадала, — если не считать больничной койки. — Просто ты меня не замечаешь, наверно.

— Тебя трудно не заметить, — по-доброму усмехнулся он. — Так ты, выходит, с химиком крутишь?

— Нет, — я замотала головой. — Это слухи. Не знаю, кто их распускает, но у него точно ложная информация.

Мне теперь и самой интересно, кто придумал столь глупую "новость" и распространяет по лагерю со скоростью единорога. Может, Генрих постарался? Куда-то ведь он пропадает регулярно. Ходит, небось, на каждом углу рассказывает байки "О Светозаре и химике".

— В таком случае, — Ярослав закинул руку мне на плечо, — не хочешь ли ты сегодня со мной пойти на танцы?

Первым чувством, мгновенно поселившимся внутри, стало отвращение. К его руке на моем плече, к его дыханию, слишком близком к моему лицу, к его приторно-сладкому голосу и перечислять я могу долго. Вторым чувством стало чувство досады, неизвестно откуда появившееся. Досады от того, что это Ярослав сейчас пытается меня обнять и приглашает на танцы.

— Я вообще не собиралась, — хотя мысли были, но теперь безоговорочное "нет". — Как-нибудь в другой раз, — я попыталась убрать его руку.

Он вцепился в мое плечо, как в спасательный круг и отпускать шанс на спасение не хотел. Повтор попытки результатов так же не принес и внутренне я начала закипать. Сначала Генрих с бредовым планом, потом друзья его поддержавшие, теперь этот качек обделенный серым веществом. Неужели нельзя сообразить, что я не хочу с ним никуда идти? Зачем надо доводить до разжевывания намеков?

— Ты меня не понял, — мягко начала я, — я не хочу идти на танцы.

— Почему?

— Я буду книгу читать, — ложь во спасение — дело благое.

Не знаю, на каком уровне у него находится IQ, но он не понял ничего. Более того, нагло начал перемещение руки с плеча на талию, раздражая меня еще больше. Я не хотела прибегать к природному дару, но, видимо, без этого не обойтись.

— Ярослав, — голос мой перестал сочиться добродушием, — убери руку, — в конце концов скажу, что просьба с моей стороны поступала.

Собрав в руках свою силу, выпустила ее наружу, с мыслью о "многоруком" растении, с возможностью подвесить этого "самца" над землей. Вышло очень даже не плохо. Картину портили вопли несостоявшегося ухажера, висевшего сейчас вниз головой в паре метрах над песком.

Коричневый с темно-зеленым оттенком ствол странно смотрелся на песчаном берегу, но мне выбирать не приходилось. Какое чудо на ум пришло, то и воплотила. Главное — результат.

— Эй, ты чего? — дергаясь, словно контуженный червяк, кричал Ярослав. — Спусти меня... Ну ты... чокнутая... Какого черта...

План Генриха сработал отлично. Ко мне приковано внимание всех отдыхающих на пляже. Это триумф. Пусть и не запланированный.

— Камински, верните парня на землю, — ровный голос с отсутствием эмоций прервал словесный понос Ярослава. У меня радости, правда, тоже не вызвал.

Комендант двигался к нам уверенным шагом. Легкие хлопковые белые брюки раздувались на ветру на пару с белой рубашкой. В руках он держал темно-синее полотенце, попутно закинув его на плечо. И откуда вы, спрашивается, взялись? В брюках и рубашке пошли искупаться? Не поверю. Тогда для чего полотенце?

— Э-э... Здравствуйте, — я натянуто улыбнулась, отдав команду растению отпустить наглеца. А в том, что он свалился на землю "мешком" — моей вины нет. — И до свидания.

Уставившись себе под ноги, обогнула мистера Амори и, не останавливаясь, пошла в башню. Парня я ведь вернула, значит, могу со спокойной совестью вернуться в комнату. Я кстати и план Генриха выполнила. Так что пусть теперь сами выкручиваются. Я больше играть роль "меда" для "мух" не стану.

— Камински, — снова раздалось за спиной, — уделите мне пару минут.

Хватило одного взгляда назад, чтобы захотеть тут же провалиться сквозь землю и не показываться на поверхности ближайший месяц. За нами наблюдал весь пляж. За комендантом, уверенной поступью идущим ко мне и за мной, стремительно краснеющей. Убью сплетника-лжеца, когда узнаю его имя. Или ее.

— Что у вас произошло? — задал мне вопрос мистер Амори, остановившись напротив меня.

— Небольшие разногласия, — уклончиво ответила я, переминаясь с ноги на ногу.

Спиной ощутила с десяток глаз, устремленных к нам, отчего желание провалиться буквально затмило все остальные.

Комендант в привычной ему манере заложил руки за спину, не отразив никаких эмоций на лице.

— За это вы его подвесили на дерево?

— Не только, но... Мистер Амори, я не считаю нужным обсуждать это с вами, — Мужчина заломил бровь в немом удивлении, а я тихо ойкнула. — Я... э-э... готова понести наказание за содеянное, — покладисто согласилась я.

Не хватало еще со следователем раздуть конфликт. Вот и еще один выполненный пункт в плане Генриха. Внимание коменданта привлечено и теперь я не знаю, как от этого внимания избавиться. Пункта спасения в плане случайно предусмотрено не было?

— В этом нет необходимости, — безразлично ответил химик, проводив взглядом прихрамывающего Ярослава. — Пройдемте в комнату, мне надо с вами поговорить без свидетелей, — он обвел взглядом застывших в разных позах посетителей пляжа.

— З-зачем в комнату? — я отступила от него на пару шагов, вызвав у коменданта недовольный взгляд.

— Не заставляйте нести вас на руках, — угрожающе произнес он, а я... отступила еще на шаг. Не знаю, почему. Ноги сами шагнули, повиновавшись внутреннему приказу. Тело словно начало свою жизнь, в то время как мозг истошно вопил и приказывал идти самостоятельно без посторонней помощи.

— Я предупреждал.

Не успела я опомниться, как оказалась прижата к горячему мужскому телу и это тело несло меня к третьей башне. Любопытные взгляды направились на нас со всех сторон.

— Мистер Амори, что вы себе позволяете? — зашипела я, спрятав лицо у него не груди, чтобы не видеть лиц наблюдателей.

— Что вас не устраивает, Камински? — беспечно поинтересовался он. — Все думают, что у нас отношения. Теперь будут думать, что у нас семейные разборки.

Он издевается? Он снова надо мной издевается! И... И я почему-то не чувствую к нему отвращения, хотя его руки сейчас прижимают меня к его телу. Наоборот, мне... комфортно. И совсем не страшно.

— Отпустите меня, — потребовала я с уверенностью, на которую только способна в его присутствии. Мистер Амори вообще на меня действует странно. Иногда я его боюсь, иногда хочется к нему прикоснуться, а иногда, как сейчас, хочется на него накричать.

— Хотите лишить сплетников возможности придумать очередную байку? — с иронией спросил комендант, продолжая идти размеренным шагом.

— Я хочу, чтобы мне перестали приписывать роман с вами, а вы всячески способствуете порождению слухов и домыслов, — поставила его в известность крайне недовольным тоном.

Моя речь химика нисколько не тронула.

— Бросьте, Светозара. Относитесь к этому, как к рассвету и закату.

— То есть?

— Рассвет приходит без вашей помощи, закат наступает без ваших усилий, — философски заметил он, поднимаясь по каменным ступенькам к входу в башню. — Все сплетни подобны закатам и рассветам, — меня наконец-то поставили на ноги

Сначала захотелось обратно — на руки, но я быстро отогнала поистине невероятное желание и зашла внутрь в любезно открытую передо мной дверь.

Холодный холл башни в этот раз показался мне неприветливым. Казалось, в башне холоднее, чем обычно, неуютно и вообще как-то странно... Воздух будто сгустился, словно его можно пощупать руками, осел в легких тяжелым грузом и тянет вниз.

Смену атмосферы заметила не я одна. Мистер Амори беглым цепким взглядом обежал коридор, выхватывая каждую мелочь. Я тоже смотрела во все стороны, но ничего необычного мной замечено не было. Решив, что мне просто показалось, я спокойным шагом двинулась в сторону коридора. Мистер Амори же поговорить хотел, придется говорить. Выбор у меня невелик.

— Стой! — грозный громкий окрик врезался в уши, заставив замереть от испуга.

Не того я испугалась. Бояться стоило другого...

По стене слишком быстро сползала змея, незаметно и вместе с тем опасно она опутала мою окаменевшую ногу. Я не могла пошевелить ни одной клеточкой тела. Более того, я не ощущала змею. Я ее видела, но не чувствовала скользящих движений... А вместе с тем на заднем фоне сыпались отборные ругательства из уст коменданта. Голос его начал стремительно таять, оставляя после себя слабые отголоски... Коридор из темного камня сменился радужной полоской... Мысли успокоились и перестали сметать все на своем пути... Покой и умиротворенность...

Разве были какие-то проблемы?.. Все не важно... Все сущая ерунда... Мусор жизни... Блаженная нега спокойствия и ничего кроме... вот истинное счастье...

Я умерла?.. Возможно... Наверно, поэтому мне так хорошо... Я лечу... Парю над бренной землей... Подо мной пушистые облака... Мягкие, как перышко, и едва осязаемые... Такие волшебные... Это же рай, да?.. Теперь понятно, почему все стремятся сюда попасть... Здесь прекрасно... Даже ветер можно погладить рукой... Он шепчет мне спокойное:

— Возвращайся... — а я не хочу возвращаться... Зачем?.. Там страх, там боль и горечь... — Тебе еще рано... — упорствует ветер, желая поскорее от меня избавиться?.. Неужели ты не видишь, что мне здесь хорошо?.. Я наконец-то живу... — Ты вернешься сюда, когда придет время... — нашептывает ветер свистящим голосом...

И когда оно придет?.. Я хочу знать... Хочу, чтобы у меня был выбор... Ветер?..

Исчез... И вместе с ним исчезло все. От легкости, спокойствия и умиротворения не осталось и следа. Вместо них тело пронзила жгучая боль, обосновавшаяся в правом боку, под ребрами. Уши заложил собственный крик, а сознание начало уплывать окончательно и бесповоротно...

Меня хотят убить.

Раньше я прикрывала правду своей верой в совпадение и шутку. Сейчас моя вера разбилась вдребезги о суровые грани реальности.

Зачем меня убивать? Какая с этого выгода? Я простая девушка, ничем не примечательная. Кому нужна моя смерть?

Открывать глаза я побоялась, шевелиться тоже. Вдруг рядом змея ползает? Узнает, что я жива и добьет окончательно, а ветер нашептывал, что мне еще рано...