Лагерь волшебников. Химия vs Биология

Лагерь волшебников. Химия vs Биология

Автор: Лика Верх

Любовный роман, фэнтези

Глава 1

Так-так-так... Зубную щетку положила, полотенце положила, тапочки взяла... Пижаму... Пижаму забыла!

Разворошив накиданную на кровать груду одежды, выудила любимую пижаму с морозным узором, сложила аккуратной стопочкой и положила в чемодан рядом с нижним бельем.

Сборы в лагерь — дело не простое. В этом году я еду последний раз... Последний восьмой раз... Пустив непрошенную слезу, вернулась к сборам.

Так-так-так... Шампунь. Гель для душа. Крем для тела. Эпилятор!

— Ма-а-а-ам! — без родительницы, любимой, родной, дорогой мне ну никак не обойтись.

Меньше чем через час открывается портал в зал приема, а у меня еще чемодан не собран. Говорила мне мама, собирайся заранее. Нет же! Тянула до последнего. Успею собраться, успею, в итоге ничего не успеваю. Ничего!

— Что, мой Светик? — мама впорхнула в заваленную вещами комнату, словно бабочка. Легко, грациозно и так изящно... Мне, с грацией бегемота, о таком только мечтать можно.

— Мамулик... — протянула я, жалобно складывая руки в умоляющем жесте.

Мама сложила руки на груди, строго на меня взирая. Улыбку правда она спрятать не смогла.

— Список, — тоненькая рука с нежной-нежной кожей в протянутом положении ожидала мой список...

Где же, где же, где же... Я раскидала все лежащие на кровати вещи, откопала на самом дне смятый листок с отгрызенным уголком. Да, я нервничаю.

— Шампунь, — мама повела в воздухе указательным пальцем, и в дверь залетел шампунь, — гель для душа, — гель вплыл в комнату, плавно опустившись в чемодан рядом с шампунем, — крем для тела, эпилятор, носки...

Валяющаяся на полу груда вещей начала подпрыгивать на месте. Сверху лежала кожаная куртка, имеющая немалый вес, не давая носкам прорваться наружу. Мама укоризненно на меня посмотрела. Улыбка с лица не сходит, значит, все хорошо. Кучка перестала подпрыгивать. По полу из кучи выползали по одному четыре пары носков, скручивались в воздухе и падали в чемодан.

— Футболка с котиком... — мама несколько раз перечитала строку в списке, недоумевая. — Светик, этой футболке уже шесть лет.

Я насупилась. Ну и что, что ей шесть лет? А мне восемнадцать лет, мы почти ровесники! Я не могу ее выкинуть.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... — затараторила я, делая глаза, как у котика на футболке: умоляющие, жалобные и невинные.

Футболка выползла из какой-то груды вещей (их в комнате сейчас великое множество, так что я своими силами футболку искала бы до утренних петухов), складываясь на лету и приземляясь в чемодан.

— Вернешься из лагеря — выкинешь, — строго наказала мама.

Я согласно покивала, зная, куда столь дорогую сердцу вещь можно смело запрятать втайне от родительницы.

— Свитер вязаный, шорты короткие, шорты длинные, шорты красные, шорты зеленые, шорты... — мама запнулась. — У тебя что здесь, одни шорты? — она пробежала глазами дальше по списку. — Вижу, юбка в пол, многослойная юбка, короткая юбка, красная юбка, черная юбка...

С каждым маминым словом и взмахиванием указательного пальца, из какой-нибудь груды выползала нужная вещь и укомплектовывалась в чемодан. Минут через десять таких сборов я прыгала на чемодане, тщетно пытаясь его закрыть. Да... Многовато вещей. А выложить нечего, все нужны. Здесь без маминой легкой руки тоже не обошлось, иначе я бы еще долго танцевала ритуальный танец перед злорадствующим чемоданом.

Эх... Последний год... Жаль, что больше мне не светит поехать в это прекрасное место...

Лагерь юных волшебников был основан сотни лет назад. За это время он претерпел массу изменений, но суть не поменялась. Все волшебники Лисории* от десяти до восемнадцати лет обязаны на летних каникулах отправляться в лагерь. Отдых, отдых и еще раз отдых... Ну, вообще-то не только отдых. Основным занятием является знакомство с разными предметами, не входящими в курс школ. Я — природник. В школе изучаю только то, что так или иначе связано с природой, а в лагере, например, могу пойти на техника или математика, химика... Впрочем, я еще не определилась. В прошлом году я брала уроки музыки, изобразительного искусства и танца. Наверно, сейчас их уже нельзя будет выбрать, но я не против химии. Опыты всякие... Это же здорово! Можно делать разные штуки, создавать что-то необычное. Главное не разнести лагерь, а остальное неважно.

— Светозара, — в комнату вошел отец под руку с матерью, — пора.

Высокий, со смуглой кожей, темными, слегка раскосыми глазами на фоне мамы выглядел так, словно он из другого мира. Мама со светлыми волосами, белой кожей, голубыми глазами казалась ангелом, спустившимся с небес на землю.

Мне всегда твердят, что я — копия мамы. Да, у меня голубые глаза, белая кожа, светлые волосы... Я тоже стройная... Собственно, на этом наше сходство заканчивается. У мамы мягкий характер, у меня же характер оторви и выбрось. Мама очень добрая, я же и напакостить могу, и нервы потрепать. Но в основном не специально. Оно само получается, чисто случайно.

Чисто случайно я на итоговой контрольной вызвала неуправляемый корень и закинула на макушку стометровой сосны преподавателя по фотосинтезу. Правда, я не виновата. Надо мной девочки подшутить решили и переставили местами пару фраз в шпаргалке. Корень сам вырвался!

Чисто случайно я разрушила бассейн взбушевавшимися водорослями на уроке водорослеведения. В этот раз вина полностью на мне. Но я не виновата! В голове само все перемешалось и получилось то... что получилось.

И таких случайностей много. К сожалению. Но я изо всех сил стараюсь их не допускать. Правда, не всегда получается...

— Веди себя хорошо, — наставительно сказал отец, подводя меня к гобелену телепортации.

— Как всегда, папочка, — я поцеловала его в щечку, обняла маму...

— Не надо как всегда, Светозара, — отец покачал головой, — надо "хорошо".

Я покивала, широко улыбаясь. Судя по обреченному вздоху папочки, он мне не поверил. Так я же вообще ничего... ничего не делаю! Оно само. Честное слово! Ну, разве виновата я, что под окнами змеюки подколодной, учительницы по травоведению, ужасно злобной особы, вырос колючий кустарник, в простонародье названный "ловитель воров"? Нет, конечно не виновата. Подумаешь, любовникам теперь из окна ее спальни не выпрыгнуть, и что? Я здесь вообще не причем. И о любовниках не знала. Вот совсем. Просто в голову сейчас пришло. Фантазия то ух! Неуемная.

— Иди уже, опоздаешь, — мама мягко подтолкнула меня к гобелену.

Я еще раз взглянула на родителей, мысленно предвкушая три месяца относительной свободы, и шагнула в портал, утягивая за собой неподъемный чемодан.

Несколько минут пространство вокруг меня сжималось, воздух становился тягучим и окутывающим, а голова несколько побаливала. Терпеть не могу телепортацию. Выходишь оттуда, как будто годами расческу не видел, а в зале, между прочим, народу всегда много.

Слегка пошатываясь, отбежала за большую колонну, выудив из сумочки на плече расческу и зеркальце. Конечно, волосы дыбом стоят. По-другому и быть не могло.

Причесав растрепавшиеся локоны, короткими перебежками вернулась к брошенному у входа в зал чемодану, чтобы услышать свое имя.

— Светозара Камински, пройдите к стойке регистрации, — произнес монотонный женский голос, лишенный всяких эмоций. — Повторяю, Светозара Камински, пройдите к стойке регистрации.

Да иду я уже, иду. Зачем нам вообще регистрироваться? Как будто за год я успею сменить пол, фамилию, имя и завести пятерых детей.

Зал перехода, встречающий всех гостей в административном корпусе лагеря, отличался... ничем особо не отличался. Стены из серого камня, два высоких каплевидных окна, четыре квадратные колонны из такого же камня, каменный пол... все каменное.

Подбежав в нетерпении к небольшой стойке, услышала:

— Фамилия, — женщина со съехавшими на переносицу очками, даже не посмотрела на меня.

— Камински.

— Имя, — без всяких эмоций вопрошала она.

— Светозара, — регистратор с крючковатым носом подняла на меня глаза, расплываясь в широченной клыкастой улыбке.

— Светик... Наконец-то! Ты первая в этом году, Лизочки еще нет.

Значит, буду селиться без нее. Не велика беда. Тетя Жанна, та самая регистратор, все равно ее ко мне подселит.

Меня отправили искать свою комнату, не выспрашивая дотошно: где родилась, сколько лет и прочие данные. Тетя Жанна нас очень хорошо знает. Особенно благодаря тому, что я каждый год, прибывая в лагерь, реанимирую ее цветы, о которых она благополучно забывает. Поэтому, наверно, ко мне хорошо относится.

Третья башня, пятая комната. На первом этаже, значит... Не мечта, конечно, но жить можно. На первый этаж обычно селиться никто не хочет. Вампиры по ночам лазают и любвеобильные инкубы. Ну, ничего, я окошечко корнями опутаю, ни один инкуб не сунется. Вампиры ладно, с ними у нас всегда были хорошие отношения, а вот инкубы... Я ничего против них не имею. Нет. Просто они наглые. Крайней степени наглости. В переходе зажать могут, в подсобку затащить или еще куда. Прошлым летом я так одного чуть "корня" драгоценного не лишила, так он вместо того, чтобы отстать, начал меня вылавливать исключительно в помещениях без растений. Я все понимаю, восемнадцать лет, некоторые в этом возрасте детей рожают, но я-то не хочу. Тем более с кем попало по подсобкам ходить... Не про меня эта песня. Хотя имеются у нас тут на всё готовые, лишь бы кто замуж взял, но там совсем пропащие варианты.

Вдохнув свежий воздух чистейших полей пошла по тропинке прямиком к своей башне на ближайшие три месяца. Красота... Вдалеке единороги пасутся, нимфы в цветущем саду на мостике из корней над озером с арфами сидят, песенки поют... Прям душу греют. Возле моря уже какие-то симпатичные представители мужского пола с голым торсом в пляжный волейбол играют, серфингисты волны оседлывают... Рай! Просто рай. Рядом с небольшим лесочком шатер устанавливают, чуть подальше сцену возводят. Ради этого целый год и поучиться можно было. Жаль, что последний. Школа, к сожалению, еще будет, а вот лагерь для меня закроется... Вселенская несправедливость.

Это лето надо провести незабываемо! Так, чтобы потом было, что вспомнить и о чем рассказать. И замуж можно. Прямо здесь. Священник тут имеется, храм превеликих Богов тоже. Правда, замуж не собираюсь и не планирую. Ну да ладно.

— Света! — Окликнул меня смутно знакомый мужской голос.

Я обернулась на месте, выискивая глазами знакомого. Ох, пресвятые ежики... Это же... Как он... Мама дорогая...

— Ты тот щуплый блондин, на котором одежда мешком висела, очки были вечно сломаны и взгляд испуганный, как у брошенного на произвол судьбы щенка?

— Умеешь ты комплементы делать, — слегка обиженно протянул этот... красавец, мягко говоря.

Короткие волосы притягательно торчат в разные стороны, под футболкой вырисовывается сексуальный рельеф, никаких очков на носу, уверенный взгляд и чуть насмешливая улыбка. Надо мной, что ли?

— Ты чего это так улыбаешься? — я прищурилась.

— Забавная реакция, — ответил... ответил... имя бы еще вспомнить...

— Э-э-э... — только и смогла протянуть, не желая показаться невежливой... Хотя, по-моему, хуже точно не будет.

— Ярослав, — подсказал мне парень, засовывая большие ладони в карманы удлиненных шорт.

— Да, точно, Ярослав, — я мило улыбнулась. — Запамятовала.

Он забрал у меня чемодан, выказывая намерение сопроводить до комнаты. Я только "за". Чемодан слишком тяжелый. Я и сама могла бы его дотащить, но... раз предлагают помощь, зачем отказываться?

— Ты хотя бы вспомнила меня, остальные вообще не узнали, — с некоторой грустью в голосе сказал сплошной сгусток тестостерона.

— Сложно сравнить тебя и того... э-э... мальчика, — решила смягчить, чтоб совсем не втаптывать в грязь его воспоминания о прошлом.

— Знаю, — Ярослав улыбнулся, не оставляя и тени обиды на лице. — Дар воина проснулась слишком поздно.

В жизни бы не догадалась, что он способен стать воином. Занудным техником — да, архитектором — тоже возможно, но воин... Нет, сейчас он полностью соответствует моим представлениям о рыцарях верхом на конях (один раз довелось видеть коня верхом на рыцаре, незабываемое зрелище).

— А ты ничего такая, — он прошелся оценивающим взглядом по всем выдающимся местам, мгновенно портя впечатление о себе.

Во-первых, оценивающие взгляды не перевариваю категорически, во-вторых, комплимент сомнительный. "Ничего такая" больше смахивает на "полный писец, но с имбирным элем потянет".

— У тебя с комплиментами тоже беда, — вернула ему его же замечание, пытаясь выдавить улыбку. Надеюсь, на оскал не слишком похоже.

Благо, услуги портье мне больше не требуются. Я поднялась по ступеням к двери своей башни, мысленно радуясь, что вряд ли его еще увижу. И надо было ему взять и безжалостно разрушить мои надежды всего одним словом:

— Увидимся!

И ведь сказано было с намерением в скором времени действительно увидеться. Я вообще не хочу показаться грубой, но если Ярослав не поймет с первого раза мое не желание с ним продолжать какое-либо общение — придется отшивать грубо и некрасиво.

Затащив чемодан в просторный холл третьей башни, я выдохнула. Ничем от других башен она не отличалась. Слева у входа дверь коменданта, у него же ключи и постельное. Справа лестница на верхние этажи, но мне она без надобности. Прямо уходит витой коридор, где, скорее всего, находится моя комната. За комнатой коменданта должна быть общая гостиная с камином, мягкими диванами и креслами, панорамными окна и несколько небольших столов в наличии. Все башни идентичны.

— Я на заселение, — постучала в дверь коменданта, мечтая поскорее разобрать чемодан, сходить в душ и прогуляться по территории лагеря.

Открывать никто не спешил. Странно, очень странно. В первый день обычно коменданты всегда на месте. В дальнейшем выловить их гораздо сложнее, потому как совершеннолетние отдыхающие не прочь выпить, а в личных комнатах распивать алкогольные напитки нельзя. Поэтому зовут комендантов, чтобы не было проблем и лишних вопросов. Они обычно соглашаются.

— Я на заселение! — громче сказала я и настойчивее постучала.

Тишина. Похоже, прогулку придется отложить.

Положив чемодан на пол, уселась на него, подперев голову руками. Разрешение на заселение подписанное регистратором у меня есть. Но его должен подписать комендант башни, приложить магический слепок ключа, и только потом я могу спокойно разгуливать по территории. А раз нет коменданта — нет подписи, нет подписи — нет ключа, нет ключа — нет комнаты, нет комнаты — сижу в коридоре... А все так хорошо начиналось...

Примерно через полчаса, когда я уже со скуки начала клевать носом, в башню, позвякивая ключами, вошел мужчина в серых брюках и белой рубашке, с щетиной на лице, темными, почти черными волосами до плеч. Сквозь пряди волос проблескивал белый искрящийся камень на мочке уха. Привлекательная внешность, ничего не скажешь, но если комендант именно он, красота ему не поможет.

Обратив взор изумрудных глаз на сидящую на чемодане меня, он прошел к двери коменданта, отпер ее одним из болтающихся в связке ключом и закрыл дверь с той стороны.

Не медля подошла к двери и постучав сказала то, о чем в принципе он мог и сам догадаться:

— Я на заселение!

Дверь распахнулась. На пороге стоял горе-комендант со стаканом чая и печеньем.

— Разрешение, — безразлично сказал он, поставив на стол стакан и беззастенчиво откусывая печенье.

Я протянула ему пересмотренный на сто раз листок, желая поскорее добраться до душа.

— Светозара Камински? — вопросительный взгляд был направлен на меня в ожидании подтверждения или опровержения.

— Нет, я сорок минут сижу здесь с чужим разрешением, — нервно ответила я.

Мужчина сарказма не понял. Или сделал вид, продолжая смотреть на меня ожидая ответ.

— Да, я Светозара Камински.

Комендант кивнул, поставил свою подпись на листке, приложил слепок ключа к разрешению и протянул мне со словами:

— За постельным придете через двадцать минут, — и закрыл дверь.

Спасибо, что вообще подписал. А то пришлось бы сидеть до самого вечера, когда все уже поужинают и пойдут обсуждать открытие сезона. Кстати, про открытие... Надо придумать собственный номер. Станцевать, например... В окружении вьющихся вокруг цветков, выписывающих "па" вьюнов... Ох, как красиво получится... А можно найти партнера и станцевать вдвоем. Смотреться будет гораздо эффектней.

С этими мыслями я зашла в свою комнату. Полупрозрачные голубые шторы бросились в глаза прямо с порога. Они развевались под напором легкого ветра, влетающего сквозь открытое окно. Две кровати — одна подвесная, на магических тросах в нежно-голубых тонах. Другая стоит справа в окружении комода и тумбочки. Пожалуй, я займу подвесную... Ночью она укачивает, словно колыбель. Правда один раз, два года назад, к нам в окно на третий этаж забрался воздушник, а мы с ним как-то с первого взгляда друг друга невзлюбили. Ну... как с первого... Я случайно попала в него крошечным шариком искр и он полмесяца отмыться не мог. В общем, упала я тогда с "колыбели" знатно, шишкой на лбу тоже полмесяца светила.

Выудив из чемодана полотенце и гель для душа, юркнула в душевую. Небольшая комнатка с душевой кабиной, раковиной и туалетом. Повезло. На верхних этажах сей нужный агрегат в конце коридора расположен, поделенный на мужской и женский.

Контрастный душ стал проводником к блаженству. Напряжение испарилось, а хорошее настроение наоборот — вернулось. Воодушевление напало на меня, вцепившись мертвой хваткой. Решив не откладывать в долгий ящик разбор чемодана, начала заполнять полки шкафа, предусмотрительно оставив пустой левую половину. Тщательный осмотр всех разложенных по местам вещей через полчаса меня порадовал, так что за постельным бельем к коменданту я спускалась с выражением неописуемого счастья на лице. Счастье мое там и осталось. У двери коменданта. Комендант на месте не обнаружился.

— Он что, издевается? — спросила вслух в негодовании.

Сам ведь сказал: через двадцать минут. Пришла через тридцать, разница не большая. Я ведь не одна только что заселилась. Придут другие и также будут ждать его по часу. Некомпетентный в этом году нам достался комендант. Безответственный.

— Эй, привет, — со стороны лестницы ко мне шел высокий светловолосый парень, — ты Светозара, да?

Вроде не знакомы, по крайней мере лицо не узнаю... Может, виделись пару раз? Или я просто его забыла.

— Да, я, — кивнула, ожидая продолжения.

— Тебе комендант просил передать, — он протянул мне небольшой сложенный пополам листочек.

С сомнением покосившись на сие "письмо", все же решила взять.

"Пунктуальность и только пунктуальность позволит вам не спать на голом матрасе. За бельем придете в 15:29. Комендант".

Это что, шутка? Да он издевается надо мной! Опоздала на десять минут. На десять! По важной причине — я разбирала вещи. Для меня это важно. Он комендант — для него должно быть важно обеспечить гостей лагеря комнатой и всем необходимым. В данном случае — бельем.

Я бросила посыльному скупое "благодарю" и зашагала по извилистому коридору в свою комнату.

Надо сходить к тете Жанне и попросить переселить меня в другую башню. Или нет! Пусть коменданта меняют. А хотя... Зачем предоставлять ему такую радость? Будем играть в игры по воспитанию вдвоем. Да, так оно интереснее получится. Гораздо интереснее.

Разумеется, до назначенного времени сидеть безвылазно в комнате — глупо. Я переоделась в легкий летний комбинезон и отправилась бродить по любимым просторам лагеря.

Первым делом заглянула к единорогам. У меня всегда с ними были теплые отношения. Эти разумные животные умеют общаться телепатически, передавая понравившимся им людям небольшие сообщения. Вожак по имени Оавер, знакомый мне с самого первого моего дня в этом лагере, поприветствовал меня комплиментом. Сказал, что я с каждым годом только хорошею. От радости сделала им живую изгородь, чтобы они могли в теньке постоять или пощипать ее.

Следующим пунктом остановки стал пляж. Признаться, море меня интересовало куда меньше... Зато мальчики, играющие в пляжный волейбол, привлекали больше внимания. Я даже увидела пару-тройку знакомых лиц. Один из них точно Зак. Он представитель вида "обертка красивая — начинка не очень". Другого зовут Беорн, от Зака ушел недалеко. Оно и не мудрено. Закадычные друзья, с детства вместе, привычки одни на двоих. А третий не из их компании и ведет себя не в пример лучше. С Андреасом мы знакомы давно, держимся в статусе хороших знакомых. Поздороваться я тоже шла к нему. Увы, меня поняли неправильно.

— Зачетные ножки, малышка, — протянул Зак мерзким голосом. Я, не посмотрев в его сторону, проигнорировала реплику, проходя дальше по пляжу. Зачем вступать в полемику с заведомо глупым человеком? Вот и я считаю, что это пустая трата времени и нервов. Нервы жалко больше.

— Это же Све-е-е-етик, не узнали? — не менее мерзко хохотнул Беорн.

"Игнорируй, Светозара, — мысленно уговаривала я себя. — Игнорируй. Не ведись на провокации. Они хотят вывести тебя на эмоции". Релакс, полный релакс. Отключение мозга, полное расслабление... Ничего не вижу, ничего не слышу... Только шум моря и приятные трели соловьев... Ноги утопают в песке, ветер ласкает кожу... Из-под полуоткрытых ресниц виднеется морская лазурь, сливающаяся с песком... И все было прекрасно, пока я вся такая расслабленная не споткнулась о неизвестно откуда взявшийся на моем пути камень. Лежать мне на песке, если бы не чья-то крепкая рука с умеренной растительностью. И лучше бы я на песке полежала, честное слово.

Рука принадлежала тому самому наглому коменданту. Сейчас он в одной руке держал кружку с истончающим ароматом свежесваренного кофе, другой рукой он крепко держал мою талию, благодаря чему я сейчас стояла на подогнутых ногах, а не лежала, распластавшись на песке.

Я даже поблагодарить его собралась, только рот открыла, а он... меня опередил.

— Под ноги надо смотреть, — ровным тоном проговорил он, — иначе рискуете провести месяц в лазарете.

— Не слышала, чтобы люди, упавшие на песчаный берег, ломали кости, — прокомментировала я, твердо встав на ноги.

Комендант хмыкнул, не отразив на лице никаких эмоций. Сдвинулся на пару шагов вбок, дав мне возможность узреть "остров" из груды морских камней разного размера. Если смотреть на мое возможное падение под этим углом, то не только ноги и руки переломать можно... череп — запросто. Пожалуй, под ноги действительно лучше почаще смотреть.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я своего спасителя. Он отрывисто кивнул и зашагал дальше по берегу, неспешно потягивая кофе.

Вот и прогулялась, называется.

* * *

В первый день обычно ничего интересного не происходит. Волшебники прибывают, расселяются, кто первый раз — осматривается, кто не раз здесь бывал — выискивают знакомые лица. Я сидела в столовой и занималась как раз последним. Знакомых лиц, увы, совсем немного. Те, что есть, являются просто знакомыми на уровне "привет". Даже имен не помню.

Уныло поковырявшись вилкой в тарелке с морскими обитателями, вновь вернулась к созерцанию столовой.

Треугольное здание, снаружи напоминающее пирамиду, внутри походило на галерею. Хотя мне столовая больше напоминала склад ненужного хлама. На стенах в качестве экспозиций висели результаты творчества молодого поколения. Корень, испускающий мыльные пузыри, колба, из которой вылетают сердечки из красного дыма, одноглазая кукла, бесперебойно болтающая, совершенно холодное поющее пламя... Куча разных ненужных вещей. Когда-то здесь было и мое творение. Результат неуемной детской фантазии. Небольшой круглый фонтанчик вместо воды сыпал лепестки цветов, из которых в полете вылетали разноцветные искорки. Запас магической энергии вложенной в творение иссяк и фонтанчик перестал функционировать.

Солнце распалилось сильнее прежнего, так что находиться под открытым небом практически невыносимо. Удивляюсь, как некоторые девушки, надев купальники, лежат неподвижно по нескольку часов, чтобы потом закричать на всю округу: "А-а-а-а! Я сгорела!". Естественно, ты сгорела. И об этом надо было думать как минимум на час раньше.

Преодолев с максимальной скоростью расстояние от столовой до своей башни, нырнула в освежающую спасительную прохладу каменных коридоров. Возле комендантской толпился прибывший народ с чемоданами. Я им не завидую. Могут и до вечера простоять, зная нашего коменданта... не удивлюсь ничему. А потом еще белье полдня пытаться получить. Все равно, что гадать на ромашке "получу — не получу". Как хорошо в прошлом году было. Мы жили в шестой башне, комендант у нас был дядя Никанор. Славный мужчина в предпенсионном возрасте. И пошутить мог, и помочь когда что требуется, и выпить, коли предлагают... Душой компании был! А этот... педант.

В комнате еще было пусто. Лиза вроде и прибыть уже должна, обычно вперед меня заселяется, а тут... Полдня уже минуло, а ее все нет. Так хоть было бы кому пожаловаться на коменданта.

Раздался тихий неуверенный стук в дверь и тоненький голосок спросил:

— Можно войти?

Я разрешила, удивляясь визиту незнакомки. На пороге стояла высокая блондинка с уложенными волнами волосами, коротенькая юбочка с трудом доходила до середины бедра, а обтягивающий топ подчеркивал выдающиеся достоинства. Личико миленькое-миленькое, как у ангелочка с картинки. Глаза непропорционально большие, голубым сиянием светятся... И по какому поводу такая красота ко мне пожаловала? Ответ, увы, не требовался. Позади нее стоял большой чемодан. Раза в два больше моего.

— Меня зовут Эли, я буду жить с тобой, — она широко улыбнулась, являя мне идеально ровные белые зубы.

— Да? — я попыталась улыбнуться также, но что-то не вышло. — Очень рада, — протянула я, стараясь не выдать совсем противоположенные эмоции. — Ты пока... располагайся, а я сейчас... вернусь.

Я вылетела за дверь, едва ли не бегом направившись в зал приема. Тетя Жанна не могла определить Лизу в другую комнату. И почему именно ко мне заселили эту куклу? Я не планировала делить комнату с фарфоровым созданием. Нет, она не фарфоровая, но выглядит именно так.

Сезон сразу не задался. Сначала комендант, потом... комендант. А теперь вот! Кукла в соседках на три месяца.

Пролетев по коридорам центральной башни, вбежала в зал приема, устремляясь к регистрационному окну. Тетя Жанна скрупулезно перебирала какие-то бумаги, не обращая ни на кого внимания.

— Тетя Жанна! — крикнула я, привлекая ее внимание. Большие желтые глаза уставились на меня сквозь очки.

— А, Светозара, — она улыбнулась, — что-то случилось?

— Случилось! — я честно старалась сдерживать эмоции, но не смогла. — Где Лиза? Почему ее поселили не со мной?

Тетя Жанна помрачнела, и я уже начала придумывать самое худшее.

— Лизочка не смогла прибыть по семейным обстоятельствам.

— К-ка-ак не с-смогла?

Всё, это конец. Последнее лето в лагере пройдет отвратно... С кем я буду шутить над феями? С кем по ночам буду обмазывать вампиров в томатном соке, который они терпеть не могут? С кем я... да вообще всё, что только можно было придумать, воплощалось в жизнь с Лизой! Мы ведь с ней с десяти лет здесь вместе были... а теперь что? Теперь... кукла по имени Эли.

— Мне тоже очень жаль, — тетя Жанна склонила набок голову.

Я растеряно покивала и побрела обратно... Знакомиться с новой соседкой.

Грустно, конечно, но с другой стороны — я ведь Эли пока не знаю, соответственно выводы делать относительно нее рано. Может, не все так плохо, как я себе представляю.

Эли к моменту моего возвращения уже раскладывала свои вещи в шкафу, и я мысленно порадовалась, что успела занять половину шкафа до ее заселения, ибо вещей у нее оказалось на порядок больше, чем у меня. Преимущественно из ее чемодана вынимались юбки и коротенькие платья, которые даже на манекен надеть было бы стыдно. Барби, я закрепила за ней это прозвище, сие вещи никоим образом не смущали.

— Я здесь впервые, — защебетала Эли, неустанно заполняя шкаф, — столько красивых мужчин вокруг... Наш комендант чего стоит, — томно вздохнув, протянула она.

Не завидую я нашему коменданту. Барби вышла на охоту. Согласна, комендант красив, безусловно. Но лично у меня впечатление о нем складывается пока не в лучшую сторону, несмотря на его красоту.

— Ты так и не сказала, как тебя зовут, — Эли натягивала на вешалку очередное платье, изредка на меня посматривая.

И правда, не представилась. Не до того было. Я все еще нахожусь под впечатлением от новой соседки.

— Светозара, можно просто Света, — проследив взглядом за зеленой миниатюрной тряпочкой, назвать юбкой этот лоскуток у меня язык не повернулся, я спрыгнула с кровати. — Ты откуда родом?

— Из Соединенного королевства, — Барби затолкала пустой чемодан на нижнюю полку, захлопнув дверцу забитого до отказа шкафа. — Не хочешь прогуляться?

— Нет, — я вспомнила про коменданта и постельное, — в другой раз. — Я мило улыбнулась и выпорхнула за дверь.

Соединенное королевство отличается от остальных жителями. Преимущественно там живут представители разных рас: инкубы, суккубы, вампиры, друиды и остальные. Они не обладают никаким волшебным даром и имеют лишь обобщенные магические способности. Издавна общество поделилось на два фронта: одни утверждают, что лучше иметь магию обобщенную, другие — что дар дает гораздо больше возможностей. Я лично не вижу разительной разницы между ними. Любая магия хороша. У меня природный дар, но это не значит, что мне не подвластна бытовая магия или, например, боевая. Я могу освоить все, но только в ограниченном объеме дозволенном природникам.

У комендантской было пусто. Первой посетившей меня мыслью стала дилемма — ушел комендант или же нет. Время уже давно перевалило за назначенное. Сомнения, — спать мне на голом матрасе или нет — постепенно укоренялись.

С замиранием сердца положила руку на ручку двери, собралась с духом и дернула... Заперто.

— Прекрасно! — выкрикнула я, не в силах сдержать эмоции.

Он точно надо мной издевается! Или у него юмор такой? Так я готова заверить, что это чувство у него отсутствует. Здесь еще десять минут назад было полно народа, почему нельзя уйти на несколько минут позже? Не исключаю, что он увидел, как я выхожу из комнаты и быстренько сбежал. Почему бы просто не выдать мне требуемое и не играть в попытку воспитать во мне пунктуального человека? Тем более учитель из него, мягко говоря, не очень.

Пока я мысленно обругивала коменданта, в коридор выплыла Барби и уточнила, точно ли я не хочу прогуляться. Я вежливо еще раз отказалась, пытаясь прожечь в двери дыру взглядом. Увы, дара огня у меня нет и максимум, что я могу сделать, это оплести дверь корнями какого-нибудь крайне прочного растения. Но даже это мне неподвластно, потому что растений таких в здании нет, а пробивать их сквозь прочный каменный пол не стану, ибо восстанавливать башню придется за счет моих родителей, а они данной перспективе вряд ли обрадуются.

Я была бы не я, если бы не моя удивительная способность находить горшки с цветами там, где им быть не положено. Из общей гостиной я притащила пальму в горшке, поставила перед дверью и с помощью несложных пасов призвала ее к быстрому росту, добавила пару лишних веточек не свойственных пальмам. Зато дверь из-за нее теперь вообще не видно, а сдвинуть сие растение... Ну, я бы не смогла точно.

Удовлетворенно хмыкнув, я развернулась, чтобы покинуть место невинного преступления. Похоже, меня застали с поличным. Два изумрудных глаза насмешливо за мной наблюдали, что не сочеталось с непроницаемой эмоциями маской на лице. Ожидая от меня каких-нибудь объяснений, он свободную руку засунул в карман брюк, второй держал кружку с кофе. Мне вдруг стало интересно, сколько за день таких кружок он выпивает, но спрашивать об этом в сложившейся ситуации глупо.

— Я стучала, вас не было, — сказала, будто позади меня сейчас не пальма стоит, а дверь.

Комендант бровь изогнул и иронично так:

— Да неужели?

И правда, неловко получилось. Кто ж знал, что вы так не вовремя придете?

— А что не так? — я решила включить дурочку, сделала вид, будто совершенно не понимаю причину его иронии. С полным удивления лицом я обернулась и чтобы не сбиваться с роли, воскликнула:

— Уау! Вот знаете, минуту назад стучала — ничего не было, — для правдоподобности покивала своим словам, восторженно полюбовалась своим творением и... Решила, что беседу пора заканчивать и у меня появились срочные дела. — Ну, я пойду, а то вам еще куча работы предстоит...

Я обогнула застывшую на месте фигуру, выдохнув от накатившего напряжения. Дверь, спасительная дверь наружу... Еще пара шагов и я в относительной безопасности... Всего пара шагов... Холодная ручка двери и громкое:

— Стоять!

Право слово, как можно стоять, когда неожиданно на тебя обрушивается приказ таким тоном? И я думаю — стоять нельзя. Толкнув дверь, вылетела из башни. Слетев с крыльца побежала за башню, чтобы окольными путями добраться... Не имеет значения куда, главное — подальше и желательно надолго, чтобы хотя бы сегодня с комендантом не пересекаться. Завтра — можно, успеет остыть, понять, как был неправ, выдать мне постельное... Или не выдать. Да черт с ним, с постельным. Возьму в другой башне. У дяди Никанора позаимствую, а то что-то мне подсказывает, что с этим комендантом застеленная кровать мне не светит.

Не знала я, что третья башня стоит вплотную к лесу, а лес без видимых тропинок, значит, убежать через лес окольными путями не получится. Убедившись, что погони в виде одного симпатичного коменданта за мной нет, пошла по краю леса, петляя между деревьями, не уходя вглубь. Вероятность заблудиться в лесу у меня равна ста процентам. Уж я себя знаю.

Запахи хвои, лиственных деревьев, прелой листвы окутывали и дарили мне настоящее наслаждение... Смешанный лес, что может быть лучше для природника? Проведя рукой по ребристой коре наполовину облезлой ели, засмотрелась на единственный цветочек среди деревьев. Алые лепестки очерченные белой бахромой по краю излучали тепло и свет. Нежные, как сама природа, они словно подсвечивались неведомой силой изнутри. Тонкий, едва уловимый аромат проникал внутрь, наполняя безграничной радостью. Вот оно счастье, стоит только посмотреть под ноги.

— Это Коломея, — раздалось неподалеку.

От неожиданности я ойкнула и подскочила на месте, едва не сев на землю. В нескольких метрах от меня стоял, прислонившись спиной к березе, комендант третьей башни.

— Редкий цветок, — беспечно продолжил он не обращая внимания на мое удивление. — По легенде он является созвездием, посланным нам, отсюда и название.

Я продолжала сидеть на корточках возле цветка, взирая на коменданта. Откуда он здесь взялся? Следил за мной? И все из-за какой-то пальмы? Пока я раздумывала — задавать вопросы или не стоит, он присел с другой стороны, бережно провел пальцем по лепестку Коломеи отчего она будто задрожала и, словно маленький котенок, потерлась другим лепестком о его палец, вызвав у меня умиленную улыбку.

— Вы, Светозара, сейчас пойдете в башню и вернете пальме прежний вид, — не отрывая взгляд от цветка проговорил он, продолжая поглаживать лепесток. Я заворожено следила за его движениями и даже не обратила внимания на данное мне распоряжение. — Светозара?

Комендант вопросительно посмотрел на меня, ожидая моей реакции.

— А? — я словно из омута вынырнула.

Изумрудные глаза светились мягким зеленым светом, а на губах застыла едва заметная улыбка. Этого хватило, чтобы мгновенно "протрезветь", вскочить на ноги и, попятившись, выбежать из леса, заметив напоследок ухмылку на лице коменданта.

Первый и логичный вопрос возникший у меня — что это было? Будь он природником, с пальмой разобраться ему бы труда не составило. Тогда возникает вопрос — кто он такой, если цветы к нему, как к родному тянутся? И другой вопрос — как он узнал, куда я пошла, интересует меня не меньше. И глаза его... светящиеся. Они явно гипнотически воздействуют. Хотя до этого момента не замечала... В общем, странный тип.

В башню я все-таки вернулась, пальму чуть-чуть подправила, так что теперь она просто большая, без дополнительных корявых листьев. Прежний вид я вернула. Почти. Размер оставила новый, но это сущий пустяк.

Пока комендант снова не объявился, я решила быстренько сходить в комнату за купальником, дабы совершить заплыв в море, но ступив в извилистый коридор, услышала звонкий девичий смех и хорошо знакомый мужской голос. Любопытство взяло верх и я медленно, но уверенно, вышла в просторный холл, чтобы увидеть, как Барби неприкрыто флиртует с комендантом. Он, собственно, отвечает ей улыбкой и, кажется, наслаждается ее обществом.

Не скажу, что он мне нравится, но видеть размалеванную куклу рядом с этим... мужчиной, как-то неприятно. С другой стороны — какое мое дело, с кем он общается и проводит время? Не мое, но все равно неприятно.

Первой застывшую посреди коридора меня заметила Эли. Она помахала мне рукой и выдала:

— Мы на пляж собираемся, пойдешь с нами?

Комендант посмотрел, кого она приглашает вместе с ними пойти. Завидев меня улыбка его заметно угасла, взгляд метнулся к преображенной пальме, а я внезапно для красоты решила добавить ей парочку извилистых корней, взмывших из горшка вверх. Проследив взглядом за устремляющимся к потолку корнями, комендант вновь посмотрел на меня. Я лишь плечами пожала, мол, не я и пальма не моя, и гордо зашагала по коридору в сторону комнаты.

Видимо, поход на пляж придется отложить. Припомнит мне еще про корни, потом убирать идти... В другой раз искупаюсь, а пока и душ сгодится.

* * *

После третьего похода в душ я таки решила, что хватит на сегодня водных процедур. К тому же пришло время ужина и пропустить его не хотелось. Я надеялась, к вечеру все мои друзья соберутся. Надежды оправдались. В столовой я встретила Алина, давнего хорошего знакомого огневика, Бэль, единственную девушку суккуба, с которой я смогла подружиться несколько лет назад, Мирти, Фэна и Кису. Прозвище она получила в связи со сходством с кошкой. Тоже мурчит и гуляет сама по себе. Ни один парень не задерживался с ней дольше недели. Ее принадлежность к дару или к расам доподлинно никому неизвестна, ибо в показаниях она путается из года в год. Попытки вызнать правду мы оставили давно. Все равно бесполезно.

— А где наша малышка Лиза? — Алин присоседился справа от меня, пододвигая свой поднос поближе.

— Ее не будет. Какие-то семейные проблемы, — я все еще не могла смириться с отсутствием подруги. Не могу поверить, что Лизы в этот год с нами не будет. В последний год.

— С кем тебя поселили? — Бэль отломила кусочек от общего пирога.

Мне взгрустнулось еще больше.

— С куклой Барби. И ей как раз не достает Кена.

— Чего? — Фэн поспешил урвать кусочек и для себя.

— Какой Барби? — Мирти, заметив жалкие остатки пирога на тарелке, спешно забрал все себе.

Прямо-таки поделили. По братски.

— Эли ее зовут, — буркнула я, наблюдая, как трое самых наглых поглощают общий пирог, — похожа на куклу.

Киса лениво обводила взглядом столовую и до сего момента молчала.

— Не та ли? — мурлыкнула она, кивнув в сторону усердно машущей блондинки.

Я натянуто улыбнулась, мимолетно махнув рукой.

— Она, — я отвернулась с видом увлеченной разговором, чтобы не приведи Высшие силы Барби не надумала ко мне подойти.

— Ничего такая, — оценивающе протянул Алин, вызвав у меня нервный смешок.

— Я бы сказала: ничего такого, что могло бы зацепить, — Бэль покивала, соглашаясь со мной.

— Ты завидуешь, — Мирти усмехнулся, дожевывая последний кусочек пирога. — Признай.

— Чему? — я откинулась на спинку стула. — Красивой обертке? За блестящим фантиком обычно скрывается невкусная конфета, знаешь об этом?

Мирти пожал плечами, мол, утверждать не возьмусь. И правильно. Я пока сама не знаю, что у нее внутри, но симпатий она у меня не вызывает. Бывает ведь, увидел человека и понял — хороший человек. Смотря на Эли я ничего не могу сказать. Наверняка не определить, а затевать плотное общение желания нет.

После ужина все мы дружно отправились на первое собрание в общей гостиной третьей башни. По счастливой случайности (или не случайности), мы оказались поселены в одном месте с разницей в несколько этажей. Но разве это главное? Важно, что рядом, а остальное ерунда.

Мимо комендантской я пробиралась тихо и перебежками, чтобы некоторые личности, конкретно комендант, меня не заметил. Заняв удобные места все ожидали явления куратора. Я села на подоконник, поглядывая то на собравшихся, то в окно. Погода определенно радовала, выманивая из помещений в объятия солнечных лучей, постепенно скрывающихся за горизонтом.

Из коридора донесся стук каблучков и в гостиную вошла высокая стройная брюнетка. Красные туфли на высокой шпильке, черные, обтягивающие длинные стройные ноги брюки, белая блузка с глубоким декольте, в одной руке красный пиджак, в другой — планшет для записи с кучей бумаг. Бросив пиджак на единственный свободный стул, она обвела взглядом шоколадных глаз всех нас и хорошо поставленным голосом, произнесла:

— На ближайшие три месяца я — ваш куратор. Зовут меня Алина Ками, со всеми вопросами обращаться в первую комнату до семи часов, — ровный тон не сбился нигде, чему я даже позавидовала. Мне до такой речи расти и расти. — Начнем с выбранных вами дисциплин, заодно познакомимся. Называйте имя, фамилию и три выбранных предмета.

Все по очереди начали представляться, а я продолжала рассматривать эталон женской красоты. Собранные в хвост волосы свисали с затылка до плеч, спереди несколько прядей искусно лежали с правой стороны. Аккуратный нос, пухлые очерченные губы, острые скулы, идеальный разрез глаз... А я еще себя красивой считала... Куда там! Такой я точно не стану, ибо родилась другой...

— Силиция Верски, — представилась Киса, — экспериментальная физика, химия, возрождение.

— Светозара Камински, — настала моя очередь, — химия, искусство превращений, иллюзии.

Дальше представляться предстояло Алину. Он не мог не выделиться.

— Алин Доак, — он обольстительно улыбнулся. — А какой предмет ведете вы?

Алина подняла на него безупречный взгляд.

— Сублимирование. Записывать? — она хитро улыбнулась уголком губ, вызвав тихие смешки с разных сторон.

— Ну же, мальчики, — томно произнесла Киса, — не стесняйтесь.

Алин не реагировал на окружающих, не прерывая зрительного контакта с Алиной, насмешливо улыбающейся.

— Занятия индивидуальные? — с ответной улыбкой поинтересовался он.

— Только для тебя, — она что-то записала у себя на листке.

— Тогда записывайте, — согласился Алин, следя за движениями ее руки.

Учитывая, что такого предмета нет в принципе, Алина либо запишет его в какой-нибудь кружок для девочек, либо... Либо начнет преподавать сублимирование.

Очередь постепенно двигалась дальше, подходя к концу. Когда последний представившийся высказал свои пожелания на счет предметов, я заметила одну странную закономерность. Все девушки выбрали химию. Все. Поголовно. Неужто проснулся исследовательский интерес к экспериментам? Да у всех сразу? Или причина в чем-то другом? Или в ком-то?

— Расписание получите завтра утром, — наставительно сказала куратор. — После обеда будет первая репетиция открытия сезона, предложения концертных номеров рассмотрим в порядке очереди. Надеюсь, мне не придется за вас краснеть. Иначе краснеть станете вы на специально организованной мной полосе препятствий, — она улыбнулась. — Дополнительный стимул сделать всё идеально.

Соратники по башне протяжно повздыхали, Алина же в заключении добавила:

— Увидимся завтра, — и вышла из гостиной стуча каблуками.

— Да-а-а... — протянула Киса привычным для нее томным голосом. — Алин, тебе сублимирование не помешает. Более того — пойдет на пользу.

— А что, местная кошечка подходящего кота еще не нашла? — усмехнулся Алин.

— В поиске, — мурлыкнула Киса и тоже вышла из гостиной.

За ней отправились и все остальные, в итоге в опустевшей комнате осталась я одна. У всех на уме сублимация, кошечки, химия... А у меня пока одна проблема — постельное. Нет, ну где справедливость? Почему я должна идти в другую башню и выпрашивать белье? Потому что комендант моей башни... хм... мне ведь и предъявить нечего. Чрезмерно пунктуален? Это воде как плюсом считается. Зато я ему пальму под дверью нарастила. Кстати, пальма стоит в гостиной, на том самом месте, откуда я ее утащила. И размером ровно тем же. Получается, я больше не виновата, ибо нет тела, как говорится, нет дела. В моем случае нет пальмы. Так это в корне меняет дело!

Сейчас пойду и потребую положенное мне постельное белье. Где это видано, оставлять гостя лагеря в лагере на голом матрасе?

Взглянув последний раз в окно и заприметив идущих к морю моих друзей, я решительно собралась найти коменданта. Правда, на выходе из гостиной он сам меня нашел столь же неожиданно, как появился сегодня в лесу.

Отступив от возвышающегося мужчины на пару шагов назад, я судорожно начала сочинять речь-требование по снабжению меня всем необходимым для комфортного проживания в лагере. Мысли упорно не желали согласовываться между собой из-за чего связное предложение составить не получилось.

— Вы обязаны снабдить меня, — гордо выдала я.

Проследив за взлетевшей бровью коменданта до меня дошло сказанное и я поспешила исправиться.

— Я хотела сказать, что вы должны снабдить меня бельем, — прозвучало менее уверенно и еще более двусмысленно. — То есть вы должны мне белье... дать...

Поняв, что несу полнейшую чушь я начала стремительно краснеть, а вторая бровь коменданта тем временем присоединилась к первой. Да... до ораторского мастерства Алины мне далеко... А если быть более честной с самой собой, то никогда мне не достичь такого искусства.

Комендант, видя мое замешательство, мог бы помочь изъясниться, но он лишь вполне серьезно сказал:

— Бельем я снабжаю только своих любовниц.

— А они есть? — выпалила быстрее, чем сообразила о смысле вопроса.

Хорошо, что я не вижу себя со стороны... Вареный рак и тот смотрелся бы лучше.

— А вы как думаете? — задал встречный вопрос комендант, не собираясь сворачивать неловкий для меня разговор.

— Я никак не думаю, это вообще не мое дело и я совсем не то имела в виду говоря про белье и... Я просто хочу получить постельное, а вы, наверное, подумали совсем другое... — прекратив поток несвязных слов, я решилась посмотреть на коменданта. — Неловко получилось...

В изумрудных глазах плясали смешинки, а уголки губ мужчины подрагивали, норовя растянуться в улыбке. Да что ж такое... Получу я свое постельное сегодня или нет? А может все-таки лучше к дяде Никанору заглянуть? По старой памяти.

— Я лучше пойду, — "К дяде Никанору", — мысленно прибавила я, желая обогнуть коменданта и скрыться с его глаз. Еще раз убедилась, что желания не всегда сбываются. Путь мне наглым образом загородили, и как не старалась я прошмыгнуть в разные стороны, он все равно оказывался на моем пути.

— Пойдете... без белья? — с двусмысленной интонацией спросил комендант, оттесняя меня назад в гостиную.

А из гостиной отступать будет некуда. Два дивана, пара кресел, несколько стульев и закрытые окна, не открывающиеся даже в случае пожара.

— Э-э... не знаю вашего имени, товарищ комендант, но похоже вы неверно истолковали мою просьбу... — Он продолжал наступать, я же наоборот — отступать. — Речь шла о постельном белье. Вы ведь мне его не выдали, а скоро ночь и спать на голом матрасе крайне неприятно, а вы же...

— Что я? — заинтересованно спросил он.

— Вы же будете спать на заправленной кровати, в комфорте, а мне...

— Тонкий намек, чтобы я поделился с вами своей кроватью? — мужчина усмехнулся уголком губ, а я, пребывая в немом возмущении, уперлась ногами в диван и от неожиданности с заиканием выдала:

— З-зач-чем вы меня п-пугает-те? — комендант замер задумчиво вглядываясь в мое лицо.

— Я вас не пугал.

— К-как же, не пугали? Вот прямо сейчас и пугаете.

И правда: чего бояться? Ну, загоняет тебя в угол здоровый дяденька, снабжающий любовниц бельем. Божий одуванчик! Совсем не обидит. Ни капельки.

Комендант отпрянул, руки за спиной сложил и безразлично сказал:

— Пройдемте за мной, — он зашагал по коридору в холл. — Получите постельное.

Я, решив, что такой расклад меня более чем устраивает, зашагала следом за ним. У комендантской надолго не задержалась. Получив желаемое, забежала в комнату, отметив отсутствие соседки оставила добытое тяжким трудом постельное и поскакала догонять друзей, ушедших на пляж без меня.

* * *

Солнце практически спряталось за горизонтом, окрасив морскую гладь желтым цветом с примесью красного. Небо озарилось бордовым оттенком, облака приобрели розоватую роспись и высоко над нами начали загораться первые звезды.

— Романтика... — Бэль лежала на песке, глядя вдаль.

— О, да... Сюда бы девочек, выпивку и был бы ра-а-а-ай... — рядом с ней примостился Мирти, не упустив шанса схохмить.

— Иди ты, — шутливо отмахнулась она от него. — Ничего ты не понимаешь.

Киса села у кромки моря, подставив ступни ног набегающим волнам.

— А что здесь понимать? — она наконец заговорила нормальным тоном, без томности и тягучести. — Романтика, любовь, "долго и счастливо", все это из раздела сказок для детей. Похоть, привязанность и секс реалии современного мира.

— Считаешь, истинную любовь найти невозможно? — я зарылась руками в песок, ощущая сохранившийся жар, накопленный за целый день.

— Одна история на миллион, — цинично отозвалась Киса. — И там не обойдется без прикрас.

Мы настолько обеднели душой, что не можем чувствовать сердцем, но ведь не все... Должны еще остаться те, кто верит в светлое чувство, так красиво расписанное в книгах и столь редко встречающееся. Наверно я слишком наивна, только хочется эту жизнь прожить с любимым, а не с якобы любимым.

Друзья затеяли горячий спор на тему любви, романтики и секса. Мое же внимание привлек яркий блеск на небе. Маленькая звездочка засветилась в сотни раз ярче обычного и, постепенно тускнея, начала падать. Большая редкость увидеть падающую звезду. Можно прожить сотню лет и ни разу не стать свидетелем этого чудесного события. И желание должно сбыться...

"Хочу найти настоящую любовь", — мысленно проговорила я, наблюдая за стремительным падением звезды на уровне моря. По крайней мере, у меня теперь больше шансов на "долго и счастливо", чем у других.

— У тебя на уме только одно, — прискорбно констатировала Бэль, пытаясь доказать Мирти, что взаимопонимание в отношениях играет ключевую роль.

— Лучшее взаимопонимание — в постели, — настаивал он, небрежно запуская камни в море.

Алин предавался мечтам, с загадочной улыбкой провожая скачущие по воде камни. Киса лежала на спине, беззастенчиво сняв майку, оставалась в бюстгальтере. Фэн изображал безразличие, а сам то и дело косился на грудь Кисы, ощупывая взглядом тонкую талию и плоский животик.

— Хватит спорить, — вяло перебила Киса пошедших по второму кругу спорщиков, — Бэль найдет принца, Мирти — приложение к постели. И будет вам счастье.

Сказки, принцы... Несбыточные мечты. Наболевшие фантазии. В реальности же найдется какой-нибудь Мирти, которому кроме постельных утех ничего не нужно. И можно забыть про "долго и счастливо". Хотя нет... Он будет счастлив, ведь изначально хотел только этого. А ты будешь тихо плакать в подушку и расписывать в своих мечтах поход в белом подвенечном платье к Алтарю, где ждет тебя тот единственный... А в реальности тот якобы единственный будет храпеть на соседней половине кровати, создавая помехи в сказочном фильме. И пусть ты смиришься с реальностью, но всей душой будешь верить, что когда-нибудь наступит момент твоей сказки. Печальная перспектива.

— Свет, рассуди нас, — попросила Бэль нервным голосом, — что важнее: секс или любовь?

Мирти беззвучно сказал "секс", Бэль красноречивым взглядом "голосовала" за любовь.

— Мне кажется, одного без другого не бывает, — увернулась от прямого ответа, чтобы не вызвать ни у кого обиды.

— Наивняк, — констатировала Киса, переворачиваясь на живот.

— И ты наивно полагаешь, — усмехнулась я, — что сможешь загореть после захода солнца?

— Я даю Фэну возможность полюбоваться идеальным женским телом, — не взглянув на него, Киса подложила руки под голову и закрыла глаза.

Тот фыркнул, демонстративно отвернулся и то ли от злости, то ли от негодования пнул лежащий рядом камень.

Оставшееся время мы обсуждали завтрашнюю репетицию. Киса внесла предложение станцевать стриптиз. Мы с Бэль его не поддержали, зато парни оживились и начали подначивать: соглашайтесь, станцуйте, будет весело. Конец этому положила я, сказав, что могут станцевать его сами и тогда нам будет очень весело. Они отказались.

Я предложила Алину станцевать танго, танец любви и страсти, чтобы все обзавидовались. Он охотно согласился, тем самым решив проблему с выбором номера. Киса предложила Фэну сыграть роль безответно влюбленного юношу, он снова распсиховался, а когда Киса сказала, что он может играть безответно в нее влюбленного юношу, он громко выругался и ушел. Зато Киса лежала после этого с довольной улыбкой на лице, словно кошка, наевшаяся сметаны.

Мирти рискнул еще раз предложить Бэль станцевать стриптиз исключительно для него, за что получил полный уничижения взгляд. Больше с такими предложениями он к ней не лез, ибо шутить шутки с обозленным суккубом себе дороже. Что они придумали показывать завтра я не знаю. Ушла в башню.

В комнату возвращаться желания не было, но и идти больше некуда. Одно воспоминание о Барби вызывало отвращение и чувство обреченности: три месяца с ней в одной комнате.

Обрадовало меня одно — в комнате ее не было. Она, конечно, вернется, но надеюсь к тому моменту я уже буду крепко спать.

Приняв душ я завалилась на кровать с книжкой в руках. Любовный роман под названием "Бессонные ночи, черные очи" прихватила по ошибке. За неимением чего-то другого пришлось читать про лобызания двух страстно друг в друга влюбленных. Ради интереса прочитала последнюю страницу и поняла — счастливого конца не будет.

Услышав приближающиеся к двери шаги выключила свет, нырнула под одеяло и замерла, притворяясь спящей. Дверь открылась через несколько секунд, впуская в темную комнату свет из коридора. Тонкий смеющийся голос Барби узнать было не сложно, а вот разобрать принадлежность мужского смеха я не смогла.

— Ты прекрасна, — не особо старался шептать мужской голос под аккомпанемент смеха Эли, — я хочу тебя.

— Что?! — возмутилась я под одеялом практически бесшумно.

— И я, — послышалось в ответ, — подожди, я сама...

Дальше пошли характерные звуки поцелуев и сверху мне на одеяло прилетела чья-то футболка. Да они совсем обнаглели!

— Кхм, кхм! — громко покашляла я, зажигая свет.

Барби лежала на кровати без футболки под весом крупногабаритного парня. Я его не знаю и, признаться, желания знакомиться с ним нет. Он посмотрел на меня с наглой похабной улыбкой и спросил:

— О, малышка, третьей будешь?

— Что?! — взвилась я, пребывая в шоке от такой наглости. — Комендант! — закричала, зная, что коменданты обязаны появляться, если их зовут в патовой ситуации посреди ночи. — Комендант! — еще громче позвала я, надеясь, что в этот момент он будет на месте, а не бродит по территории с чашкой кофе.

— Тише, тише, — заговорил парень, — чего кричишь? Не надо коменданта, — он поднялся, подбирая с пола свою футболку.

— Комендант, мать вашу! — заорала я, надеясь все-таки до него докричаться.

— Больная, — выплюнул визитер натягивая футболку и подходя к двери. — Не видишь, я уже ухожу.

Он распахнул дверь и уперся взглядом в недовольное лицо коменданта. Обежав глазами комнату, он задержался взглядом на моей взлохмаченной макушке, ажурном пеньюаре и слетевшем на пол одеяле во время моих криков. Эли невозмутимо хлопала глазками, состроив совсем невинное личико. Вот же ж... досталась соседка.

— Что здесь происходит? — вкрадчиво поинтересовался мужчина, сложив руки за спиной и не выпуская наглого визитера.

— Товарищ комендант, — взяла я слово. — Выпроводите, пожалуйста, этого кавалера, — я кивком указала на парня, по лицу которого было понятно, что он уже пожалел сто раз о своем предложении. А нечего предлагать мне всякие непристойности!

Комендант снова на меня посмотрел и спокойно поинтересовался:

— Учиняете разврат?

Я задохнулась от возмущения, молча открывая и закрывая рот. Как он... да как он мог такое подумать?

— Я? Разврат?! — я спустилась с кровати, складывая руки на груди.

Да, в таком виде не убедительно звучит... Бордовый пеньюар с кружевом на груди заканчивается на середине бедра. До шкафа метра два, а халат там...

— Хм... — я попыталась оттянуть его вниз, тогда сверху обнажится грудь... Оставив все, как есть, снова сложила руки на груди, готовая отстаивать свою честь. — Я вообще здесь не причем. Они ввалились в комнату, а я не хочу быть свидетелем... э-э...

— Быть свидетелем чего? — комендант продолжал буравить меня взглядом. Он издевается!

— Быть свидетелем межгендорных отношений! — сказала, смотря прямо в глаза коменданту, уголки губ которого сейчас подрагивали в намерении растянуться в улыбке.

Весело ему! А мне совсем не весело.

— Я прошу решить вопрос о свободном входе посторонних в нашу комнату, — сказала с нажимом, скосив взгляд на нахмурившуюся Барби.

Мужчина посерьезнел, не удостоив Эли взглядом.

— Я учту вашу просьбу, — переведя взгляд на стушевавшегося парня, холодно приказал:

— На выход.

Когда парень скрылся с нашего поля зрения, комендант сказав:

— Доброй ночи, — удалился, закрыв за собой дверь.

Не успела я свободно вздохнуть, как Барби зашипела четко выделяя каждое слово:

— Не могла спокойно посидеть под одеялом? — она сминала в руках футболку, а налившиеся кровью голубые глаза прожигали во мне дыру.

Суккуб?! Это что, шутка такая? Нет... Только не суккуб... Я же не смогу с ней ладить. Не смогу! Бэль — единственная представительница этой расы, с которой я смогла подружиться. Ко всему прочему во власть инстинкта она не вступила. Проще говоря — девственница. Да и я не живу с ней в одной комнате, так что ее личная жизнь меня не беспокоит. А жизнь моей соседки, только потому что она моя соседка, беспокоит!

— Спокойно посидеть под одеялом? — переспросила я. — Ты серьезно?

Я снова сложила руки на груди, показывая, что я не овечка, блеять не буду. Свое личное пространство защитить смогу. Барби зажмурилась, головой потрясла и взглянула на меня уже чистыми голубыми глазами с наивным выражением лица.

— А можешь просто где-нибудь погулять, — констатировала она, улыбнувшись белозубой улыбкой.

— А может тебе лучше съехать и попросить номер с твоими личными апартаментами? — не желала сдаваться и подстраиваться под ее график прихода "гостей".

Запрыгнув на кровать, натянула одеяло под самый подбородок.

— Я здесь тоже живу, и ты, по крайней мере, могла меня предупредить.

Барби подошла к моей кровати, так что лицо ее как раз находилось на уровне моего.

— Извини, Светик, — протянула она, — тебя не было и я подумала что ты ночевать не придешь.

Во второй раз за ночь я задохнулась от возмущения. Нет, они за кого меня принимают? Сначала комендант, потом эта... Барби. Я что, похожа на распутную девушку?

— Извини, Эличка, что разочаровала, но я планирую и дальше ночевать в своей комнате, в своей кровати, — язвительно сказала я, отворачиваясь к стенке.

Шикарно сезон начался... Столько сюрпризов в первый день.

За спиной послышалось тихое шипение со словами: "Ну, ладно, посмотрим". Свет погас и комната погрузилась во мрак. Вот так соседка... Вот так повезло...

Глава 2

Утро началось с громогласного "подъем" от нашего куратора. По распорядку сначала зарядка, затем завтрак и дальше кто куда: занятия, репетиции, ежедневное подведение итогов в общей гостиной, вечером дискотека, свободное время. Строгого отбоя у нас нет, что дает некоторую вольность. И именно ей пользуются такие, как моя соседка.

Для старшекурсников отменяются запреты типа: посещение комнаты девочек мальчиками, посещение мальчиков девочками. Это актуально до семнадцати лет. С одной стороны позволяет уже сложившимся парам беспрепятственно проводить время вместе, с другой стороны — таким как я приходится не сладко.

— С добрым утром, — сказала Эли, словно вчера ничего не было, и с полотенцем и халатом прошла в душ.

Я не злопамятная, но считаю ее поведение некорректным по отношению ко мне. С такой легкостью ответить вежливостью у меня не получилось, но скупого: "Доброго утра", — она от меня дождалась.

На зарядку я немного опоздала. Барби сидела в душе слишком долго, подозреваю специально. Хотя сказала, что просто по привычке.

Возле каждой башни уже были оборудованы небольшие стадиончики, где выстроились в ряд девочки, во второй — мальчики. Киса заняла место мне и Бэль прямо посередине. Все внимание парней со второго ряда было приковано к ней. Обтягивающие округлые подтянутые бедра шорты, обтягивающий грудь топ. Надеть лифчик она не потрудилась, в этом вся Киса. Собрав волосы в небрежную шишку она выглядела сексуально. Я в спортивных шортах и Бэль в лосинах выглядели не хуже, но такой энергии от нас не исходило. Мы этому даже порадовались. Киса любит внимание, уделенное исключительно ей.

— Девчонки, привет, — Алин, встал позади рядом с Фэном и Мирти.

Фэн принципиально не обращал внимания на Кису, а Мирти постоянно норовил задеть Бэль либо словом, либо рукой.

— Доброе утро, — с томными нотками отозвалась Киса.

— Не до конца в этом уверена, — пробормотала я, вспоминая ночной инцидент.

Тренером к нам поставили Верон Батлор, в прошлом году она вела зарядку у пятой башни. Женщина с идеальной во всех смыслах фигурой и стремится сделать такими всех. Поэтому на занятиях пощады ждать не стоит.

— С добрым утром, девочки и мальчики! — с предвкушающей улыбкой начала она знакомство со всеми. — Сразу отвечу на возможные вопросы: никого не жалею, на зарядку являться обязательно, опоздания караются пятью кругами, освобождение только в случае пребывания на больничной койке. Все ясно?

С задних рядов послышался не дружный стон, а тренер довольно хлопнув в ладоши, воскликнула:

— Вот и славно!

Славно не было. В качестве разминки пять кругов вокруг башни. В принципе не так много, но дальше было по тридцать приседаний, по пятнадцать отжиманий, пресс по два подхода, наклоны, прыжки и прочее. В сумме это дало насквозь мокрую футболку, потому что солнце уже палило, красное лицо и неимоверное желание посетить душ. Хотела доползти до комнаты первая, чтобы поскорее зайти под воду, но ноги отказывались идти в быстром темпе. Зато Киса была бодрой, словно только что встала с кровати. Я даже позавидовала. Нет, я в хорошей физической форме, но такая зарядка... для моего непривыкшего организма...

— Завтрак через пятнадцать минут, — Киса, вильнув бедрами, повернула к лестнице, а я поплелась дальше по коридору.

Завтра я с кровати спрыгнуть не смогу, не то что куда-то идти и еще раз выполнять спортивный марафон.

На завтрак я шла впереди всей нашей честной компании, ибо жутко проголодалась. Выбор блюд надолго не затянулся: каша, горячий чай и печенье с йогуртом. Начало дня не такое уж плохое.

Барби я случайно заметила через несколько столов от нас в компании другого незнакомца. Если она и его сегодня приведет в нашу комнату, я буду просить ее переселить. Сама переезжать не хочу, мне комната нравится. Я к ней уже привыкла.

— Смотрите все, — услышала я голос Мирти, — это называется: если бы взглядом можно было убивать.

Смех со стороны друзей отвлек меня от созерцания воркующих "голубков". Все они почему-то смотрели на меня и весело улыбались.

— Что? — я осмотрела футболку на предмет упавшей с ложки каши, но ничего не обнаружила. — Чего вы смеетесь?

— Кого ты взглядом убить пытаешься? — Алин доедал свой бутерброд, теперь оглядывая столовую на предмет возможной жертвы.

Я фыркнула и уткнулась в тарелку, увлекаясь поглощением завтрака. Пусть Барби спит с кем угодно, но за пределами нашей комнаты. Или хотя бы в мое отсутствие!

— Колись, — Мирти легонько толкнул меня в бок локтем, — кто этот счастливчик?

Откинувшись на спинку стула я с нервной улыбкой пересказала все, что произошло сегодня ночью. Бэль сразу отреагировала словами: "Какая низость", остальные с изречениями не спешили. Киса проявила больший интерес, когда в повествовании появился комендант. Я закончила свою пламенную речь и Киса высказалась:

— Вообще-то, дорогая, в таких случаях следует звать куратора, а не коменданта, — со свойственными ей томными нотками проговорила она.

— Да-да, — поддакнул ей Алин, — если нет разрушения, повреждения казенной мебели, смертоубийства — зовут куратора, — он дожевал бутерброд. — Или куратора с комендантом, в зависимости от обстоятельств.

И правда... А я даже не подумала про куратора. И ведь комендант ни словом не обмолвился.

— Так почему ты позвала коменданта? — с неприкрытым намеком спросил Мирти, получив от меня толчок в ребра. Он засмеялся, а я нахмурилась.

— Просто я подумала, что такие вопросы должны решать коменданты, — хмуро пояснила. — Я просто забыла про куратора!

Скептически настроенные друзья верить в то, что все "так просто" — отказались. И пусть не верят, я же знаю почему поступила именно так. Хотя теперь понимаю, что вышло все довольно глупо. В следующий раз (надеюсь, его не будет), буду звать куратора и решать вопрос о переселении. Стоило об этом подумать, как за спиной раздался раздражающий меня голос:

— Светик, — обратилась ко мне Барби, — ты сегодня планируешь задержаться?

Я натянуто улыбнулась, попыталась ответить вежливо:

— А что, что-то должно случиться? — прикинулась я дурочкой, не понимающей намеков.

Барби истинные эмоции не показала, но в голосе отчетливо слышались нервные нотки.

— Ты собиралась задержаться, — с нажимом сказала она, продолжая мило улыбаться.

Друзья за столом с интересом наблюдали за нами, даже жевать перестали.

Поразмыслив, что сегодня я действительно вернусь в комнату поздним вечером, все-таки подтвердила свою задержку с огромной неохотой. Я не ханжа, но такими темпами Барби к концу сезона совратит весь лагерь, включая педагогов.

— Какая настырная барышня... — провожая ее загадочным взглядом, протянула Киса.

— Наглая, — поправила я ее, берясь за последнюю печеньку.

Может именно поэтому я избегаю общения с суккубами.

* * *

После завтрака женская половина нашей компании дружно пошла на химию. Киса упоминала о каком-то сексуальном преподавателе, из-за которого на химию и записалась, а Бэль жаждала смешивать взрывоопасные вещества. Лично мне стало интересно, что же там за преподаватель такой, ради которого Киса пожертвовала танцами. Но и смешивать взрывоопасные вещества мне интересно не меньше. Даже чуточку больше.

Кабинет химии располагался по соседству с лабораторией в отдельном корпусе на изолированной территории. Если нерадивые ученики вдруг чего-то намешают, никто в округе не пострадает. Сама лаборатория защищена сотнями заклинаний и сплетений, но даже они не спасут от летального исхода находящихся внутри. Надеюсь, никто не рискнет играть со смертью в игру "у меня реактив круче", ибо я еще жить хочу.

Полукруглое здание по периметру обтекает защитная пленка с пропускной способностью. При переходе ее совсем не замечаешь, словно ее не существует. Внутри все белое, как в больничном крыле. Никаких растений и живых организмов. Голые стены и три двери: кабинет, лаборатория и уборная. Ничего лишнего.

С нами в химкорпус зашли еще с десяток девушек и, что примечательно, ни одного парня. Неужто и впрямь шикарный мужчина, ради которого все повально записались на химию? А самое интересное, откуда они о нем узнали? Мне ничего не помешало спросить об этом у Кисы.

— Слухи и сплетни неотъемлемые друзья одиноких девушек, — с томным придыханием ответила она. По одному виду стало понятно, что из своих когтистых лапок химика она просто так не выпустит. Да и какой мужчина добровольно откажется от такой дамы?

— Мне кажется, слухи несколько преувеличены, — Бэль привалилась спиной к стене.

Киса элегантно повела плечом, не высказав предположений по этому поводу.

Девушки, сбившись в стаи охотившихся гарпий, с пылом и жаром обсуждали скорое знакомство с химиком. Отовсюду доносились обрывки разговоров "Ты его видела? ... Он воплощение красоты ... От него вовсю разит сексом ...". Я заметила еще одну деталь: практически все девушки — суккубы. Отсюда и разговоры только об одном и сводятся — к одному. Так и стояли: я и Бэль не в теме обсуждений, Киса с хитрющей улыбкой и еще несколько девушек, обсуждающие сегодняшнюю репетицию.

Дверь в кабинет отворилась самостоятельно за пять минут до начала занятия. Парты друг от друга стояли на расстоянии в несколько метров во все стороны, преподавательский стол был идеально чист, на доске напротив значились имя и фамилия химика: Амори Лес. Любящий лес, значит... Оттого еще более любопытно.

Девушки в одно мгновение заняли первые ряды, начали причесываться, подправлять макияж... Впервые вижу такой ажиотаж. Столько парней вокруг и даже красивые имеются. Решили всей кучей на одного химика накинуться.

— Страшно подумать, что когда-нибудь и я такой стану... — огорченно произнесла Бэль, падая за последнюю парту.

— Не думаю, — села я рядом. — Ты на них не похожа.

Киса за соседним столом хмыкнула.

— Станет, — заверила она. — Готова спорить.

Я с ней спорить не стала. Кто знает, как все повернется?

Бэль сникла окончательно, когда увидела, как у этих алчущих заполучить мужчину в свои лапы девиц полыхнули алым глаза. И послужил этому химик. Вернее, я не уверена, что он химик. Хотя теперь я точно не знаю, кто он.

— С добрым утром, девушки, — легкой уверенной походкой в кабинет вошел комендант. Или все-таки химик?

Он обвел взглядом присутствующих, задержался на пару секунд на моем... ошеломленном лице, и представился:

— Зовут меня Амори Лес, я буду вести у вас химию.

— Химию? — вслух удивилась я, привлекая к себе нежелательное внимание суккубов.

Комендант... или уже не комендант? Посмотрел на меня со свойственным ему без эмоциональным лицом и поинтересовался:

— Что вас удивляет, Светозара?

Теперь ко мне были не просто обращены взоры девушек, ко мне были обращены не сулящие ничего хорошего взоры. Ну да, первое занятие, а ко мне уже по имени обращаются. И кто! Воплощение эталона суккубов.

Решив, что для меня же лучше не привлекать более внимание гарпий, поспешно ответила:

— Ничего, извините, — и принялась с интересом разглядывать свои пальцы, макушкой ощущая один пронзительный взгляд.

— Если ни у кого больше вопросов нет — продолжим.

Химик внес предложение познакомиться получше, для чего каждая выходила к доске по его списку, представлялась и говорила, почему выбрала химию.

Ответы были самые разнообразные: "Всегда ощущала тягу к химическим элементам", "обожаю соединять одно с другим", "не представляю свою жизнь без реакций", и прочий двусмысленный бред озабоченных и, видимо, голодных суккубов. Когда очередь дошла до меня, я постаралась не выказать дрожь в коленях. А попробуй идти нормально под убийственными взглядами десятков глаз!

— Светозара Кам-мински, — с запинкой проговорила я.

— Итак, Светозара, — химик записал что-то на своем листке, — почему химия?

Почему, почему...

— Всегда хотела познакомиться с этим предметом, — не стала я лгать. — Химия это, должно быть, интересно.

Мужчина обратил на меня заинтересованный взгляд, не распознав в моей речи никаких скрытых подтекстов.

— Похвально! — выдал он, снова что-то записав. — Присаживайтесь.

Я переволновалась, словно экзамен сдавала. Ладони вспотели, щеки налились краской, а глаза, буравившие меня, теперь просто сжигали заживо!

— А можно мне выйти? — спросила на удивление твердым голосом. Никакой дрожи. Зато внутри все трясется, словно землетрясение.

— Занятие только началось, — химик неподдельно удивился. — Недержание? — невозмутимо поинтересовался он, откидываясь на спинку стула.

Вот же... Комендант! Ничего не ответив, я с гордо поднятой головой вернулась на свое место, забыв про враждебные взгляды и дрожь в коленях.

Мужчина иронично хмыкнул, вышел из-за стола и перешел непосредственно к занятию. Собирался перейти, но его прервал стук в дверь и робкое:

— Извините, я опоздала... — из-за двери появилась голова Барби. — Можно войти?

Она смотрела на него невинно-наивным взглядом из-под полуопущенных ресниц. Тоже мне ромашка. А главное как умело из себя пай-девочку изображает, любая позавидует.

— Какая актерская игра... — иронично пробормотала я, глядя на это воплощение целомудрия.

— Угу, — кивнула Бэль. — Приз за лучшую женскую роль ей обеспечен.

Химик тем временем предложил Эли, как опоздавшей, представиться и занять свободное место. Она и представилась:

— Элионора Вайсе Сориньо, можно просто Эли, — улыбнувшись широкой улыбкой, Барби прошествовала к последнему свободному месту рядом с Кисой.

Кому сочувствовать — пока непонятно, а особенно мне непонятно, чего это комендант... то есть химик, буквально приклеился взглядом к юбке этой... Барби? Неужели и он на эту удочку поймался? Надеюсь, он не ввалится в ее объятиях к нам в комнату сегодня ночью. А то ведь и куратор не поможет, придется гулять.

— Три месяца не достаточно, чтобы изучить химию в полном объеме, но вполне хватит, чтобы у вас зародилось представление о химии в целом, — мужчина присел на край преподавательского стола. — Химия — интересная наука. Я не буду забивать ваши головы сотнями реакций и формул, тем более вам это ни к чему. Наши занятия будут строиться на практике и это гораздо интересней, чем слушать сухую теорию.

Ради опытов и экспериментов я сюда и пришла. Правда не думала, что комендант предмет вести будет.

— Тебе не кажется странным? — шепотом спросила я у Бэль.

— Что именно?

Я придвинулась к ней поближе, чтобы лишние уши не услышали.

— Комендант преподаватель химии, — пояснила я. — Это странно.

Бэль пожала плечами.

— Может, замещает? — высказала она предположение.

Возможно. Но все равно странно. Почему тогда нас не предупредили, что комендант временный? Об этом всегда говорят заранее.

— Куратор не предупреждала, — шепнула я. — Он...

— Светозара, — громко позвал меня объект обсуждений, — поделитесь с нами темой разговора. — Он с замаскированной усмешкой смотрел на меня, а я медленно сползала под стол.

Гарпии меня теперь в покое не оставят. Стопроцентно.

— Мы... химию обсуждали, — попыталась выкрутиться я. — Опыты.

— Опыты? — изогнул бровь химик, не сводя с меня глаз. Да что ж вы, нарочно, что ли?

— Опыты, — подтвердила я, прекратив сползание. — Вы не отвлекайтесь, — сказала я, — продолжайте.

Химик вторую бровь изогнул и с сарказмом:

— Разрешаете, да? — я кивнула, запоздало сообразив о сути вопроса. — Тогда с вашего позволения, продолжу.

Уронив голову на сцепленные руки, мысленно себя обругала. Первый день занятий, а я уже отличилась. Хамство у меня всегда лучшего всего получалось, жаль предмета такого нет.

— Теперь несколько правил, которые вы должны соблюдать неукоснительно. Первое, — он поднял указательный палец вверх, — всегда следовать моим указаниям. Второе, — средний палец присоединился к указательному, — никогда не экспериментировать, если не уверены в исходе. Третье: меня надо слушать и постараться запоминать всё, что я говорю, — химик посмотрел на меня со смешинками в глазах. — Да, Светозара?

Нет, он точно издевается. Натравливает на меня этот отряд гарпий, а одна из них, между прочим, со мной в комнате живет. И как прикажете от них отбиваться? Всех поголовно на улице на деревья подвесить?

— Да, мистер Амори, — отозвалась я со всей серьезностью, и задор в глазах химика пропал.

Я сюда учиться пришла, а не отбиваться от стайки злобных суккубов. Не хочу давать им повода закопать меня под березой.

— Открываем тетради, — без эмоций сказал он, подходя к доске. — Записываем.

Собственно на этом все закончилось. Вернее началось и закончилось. Потому что оставшееся время мы писали о реакциях, соединениях и важных элементах, которые друг с другом смешивать категорически нельзя. При каждом удобном случае, якобы желая проверить наши знания, он спрашивал именно меня, из чего я сделала вывод, что мне придется отвечать за всю группу. А это несправедливо! Целый кабинет был занят желающими непременно ему ответить, но эта роль отведена мне. И лично я не очень обрадовалась. И совсем не обрадовалась, когда на выходе из корпуса пять гарпий оттащили меня в сторону и со злобным шипением предупредили:

— Амори — наш, поняла?!

Я на него и не претендовала, если говорить честно и откровенно. Он цепляется ко мне только из-за нашего неудачного знакомства. Я же не знала, что именно он преподаватель по химии. Если бы знала, точно на химию бы не пошла.

— Забирайте полностью, — заверила я гарпий. — Он меня не интересует.

Они со скепсисом восприняли мое заявление, но больше ничего говорить не стали. Смерили уничижительным взглядом и ушли.

— Что они хотели? — хмуро поинтересовалась Киса, провожая взглядом стаю гарпий.

— Амори они хотят. Всего и полностью, — я поправила выбившуюся из хвостика прядь волос.

— Мне его жалко, — сочувственно произнесла Бэль, выходя из корпуса. — Может, предупредить?

Я фыркнула, не собираясь его ни о чем предупреждать.

— Он взрослый мужчина, — я пошла вперед, — сам разберется.

Киса со мной согласилась, сказав, что мужчины в его возрасте обычно знают, что делать с кучкой девушек жаждущих внимания. Бэль на это просто закатила глаза, не став комментировать. А я вдруг вспомнила о его заявлении про любовниц. Видимо, на белье ему придется разориться. Гарем содержать ох как не просто.

Следующим в моем расписании стоял предмет "иллюзии", Киса пошла на возрождение, а Бэль на психологию. Что ж, надеюсь, с гарпиями я не пересекусь, либо пересекусь частично. Я их не боюсь, драки запрещены в лагере, но не хочется проснуться лысой в пруду с крокодилами. Или вообще не проснуться. Фантазия у большинства богатая. Зубная паста на лице — детский лепет по сравнению с тем, что действительно может навредить.

Суккубы существа злопамятные. Особенно когда голодные. Да и просто неприятные личности. В общем, не люблю я их. Не люблю.

Иллюзии проводила милая и приятная женщина средних лет. Обрадовало то, что уроки будут проходить на открытом воздухе. Поляна уже заставлена столами без стульев, некоторые заняли приглянувшиеся места, преподаватель тоже на месте.

Встав за крайний справа стол, осмотрела присутствующих. В отличие от химии, парни здесь имеются. Знаю я из них всего несколько человек только по внешнему виду, даже имен не помню. Девушки довольно приятные, суккубов мало, а из гарпий — никого, и меня этот факт порадовал.

— Все в сборе? — Преподаватель поправила съехавшие на нос очки, пробегаясь взглядом на предмет пустых столов. — Тогда начнем.

Рыжеватые волосы, кажущиеся большими из-за линз зеленые глаза, длинное платье-мантия коричневого цвета с зелеными вставками. Приятный голос и доброе выражение лица располагает к себе с первого взгляда.

— Меня зовут Верина Браун, я преподаватель иллюзий. Прошу вас быть предельно внимательными и сосредоточенными, иллюзии не терпят сумбурности, они требуют концентрации.

Все были готовы внимать и запоминать, желая поскорее создать свою иллюзию. Это же безграничный полет фантазии. Можно сотворить что душе угодно, не навредив при этом никому. Я вообще люблю связанное с творчеством. Способствует мозговой активности.

— Сегодня я покажу вам, как создаются иллюзии. Мы рассмотрим примеры, изучим потоки и в конце вы сами сотворите простенькую иллюзию, — она обвела взглядом поверх очков учеников. — Или хотя бы попытаетесь.

То есть она наверняка не уверена, что кто-то из нас на это способен. Неужели за предыдущие года лишь единицам удалось в первый же день поразить учителя? Все возможно... Но я постараюсь войти в число тех единиц.

— Итак, — мадам Верина начала водить пальцами над поверхностью стола, словно сплетая невидимой нитью паутину, — сейчас вы увидите довольно простую по сплетению и в то же время сложную по исполнению иллюзию.

Столешницу будто оплели сотни цветочков, переплетаясь между собой, распускаясь и обвивая ножки стола. Бутоны появлялись, раскрывались и исчезали, на месте них образовывались другие. Лепестки врастали в деревянное основание, а цветки, осыпаясь, возрождались.

— Как видите, — иллюзионистка продолжала "плести" иллюзию, — все не так сложно.

Она перестала водить пальцами и иллюзия в одно мгновение растаяла.

— Это простой вид иллюзии, — пояснила она, а я задумалась. Если это — просто, то что тогда сложно? — За основу взят материальный предмет, который гораздо легче вплести в иллюзию, нежели пытаться воспроизвести с нуля.

На этом моменте все, как завороженные, начали водить пальцами над столом, пытаясь создать хоть что-нибудь. Я даже не пыталась. И правильно сделала. Через несколько минут безрезультатных попыток над полянкой пронесся разочарованный стон.

— Милые мои, мало — бездумно перебирать пальцами, — без насмешек пожурила мадам Верина, — надо знать тонкости такой хрупкой материи, как иллюзия.

Разочарованный стон раздался еще раз, и каждый захотел поскорее познать тонкости этой хрупкой материи, но иллюзионистка не спешила нас в них посвящать.

— Еще одна простая иллюзия, но требующая большой концентрации.

На этот раз в качестве объекта она задействовала себя. Сплетая перед собой незримую нить иллюзии, иллюзионистка из неказистой женщины превратилась в длинноногую пышногрудую брюнетку, с хищным выражением лица, чуть раскосыми глазами, в обтягивающей юбке до колена и блузкой с глубоким декольте.

— Использовать человека в качестве основы не так просто, — заговорила брюнетка, обводя всех загадочным взглядом карих глаз. — У такой работы есть несколько нюансов, которые обязательно следует учитывать, если вы хотите кого-то обвести вокруг пальца. Во-первых, — брюнетка медленным элегантным движением руки подняла вверх наманикюренный указательный палец, — опытный маг легко отличит иллюзию от реальности. Во-вторых, неопытный иллюзионист не сможет воспроизвести движения. Иллюзорный человек получится бревном. И в-третьих, передвигаться под этой личиной вы не сможете. — Брюнетка растворилась в воздухе, возвращая нам рыженькую Верину Браун.

Высший пилотаж! Я видела всякие иллюзии, но в основном на императорском балу, или на дворцовой площади по случаю великих праздников. И то там всё было по-другому... Иллюзия необычных шаров, фонариков в небе, разноцветных искр. С детства это приелось и теперь не вызывает былого восторга. А брюнетка на месте иллюзионистки — вызывает! Просто невероятно... Тоже так хочу. Прикрыться иллюзией и... и... хм. Подслушать какой-нибудь разговор, например...

— И, наконец, иллюзия без материальной опоры, — мадам Верина встала боком, вытянула руки, плетя "паутину". — Без теории не повторите, — не знаю, заметила она или это преподавательский опыт. Некоторые особо уверенные в себе пытались повторять за учителем, но после комментария оставили попытки.

Перед нами начала мерцать полупрозрачная картина, постепенно приобретая четкость. Парящий над землей островок со сказочным замком. Пики остроконечных вершин, ворота из крепкого дуба, каменная кладка, — всё, как в романах и в мечтах. Здание не выглядело иллюзорным, оно было словно живое. Словно оно существует, в нем кто-то живет-рождается-умирает. Мельчайшие детали в виде витиеватых решеток на окнах настолько четкие и... реальные.

— Я не надеюсь, что за три месяца вы освоите безопорную иллюзию, — произнесла мадам Верина, "распуская" иллюзорную сеть, — но если это случится, буду безмерно рада.

Она еще раз обвела всех взглядом поверх очков и отдала команду:

— Садимся, — стулья появились из неоткуда, — записываем!

Дальше, как и на химии — теория. Тишина стояла гробовая, никто не шумел, вникая и запоминая каждое слово, сказанное мадам Вериной. Она рассказывала о потоках энергии, с помощью которых и плетутся "паутинки" иллюзий. Чтобы создать цветы, надо задействовать энергию любви. Чтобы сплести иллюзию здания, нужна энергия земли, присутствующая в каждом. Мне повезло, у дара природника земная превалирует, так что со зданиями проблем возникнуть не должно. В общем: теория, теория и еще раз теория. Заданием нам было выучить все и попытаться создать любую иллюзию, на какую хватит фантазии, потренироваться и завтра на уроке продемонстрировать.

В конце урока не на оценку, а в качестве пробной иллюзии, каждый пытался сделать что-нибудь со своим столом. У меня единственное, что получилось — замерцал воздух призрачной дымкой, а задумывала цветочный горшок с геранью. Первый блин, как известно, комом, поэтому я не расстроилась и наоборот приободрилась. Не все так плохо! У некоторых даже воздух не замерцал, а у меня вот... Хоть что-то получилось.

Сегодня больше занятий нет. Завтра будет "искусство превращений" и иллюзии, послезавтра — химия и "искусство превращений". И потом опять химия... Что-то пожалела я уже о своем выборе. Надо было сначала узнать, кто преподаватель.

В столовой на обеде я быстро нашла нашу честную компанию в центре зала. Мирти громко смеялся, Бэль со скривившимся лицом на него смотрела, Киса невозмутимо осматривала окружающих, Алин подозрительно довольно улыбался, а Фэн хмуро следил взглядом за Кисой.

— Скучаете? — я села с подносом на единственное свободное место.

— Хоть ты ему скажи, — сразу набросилась на меня Бэль, — что он дурак.

Бэль не уточнила — кому именно надо открыть сию тайну, но я и так поняла.

— По какому поводу на этот раз? — я с удовольствием облизнулась, поедая взглядом запеченную курицу с овощами.

— Он похотливый дурак, — внесла ясность Бэль, уповая на мою сообразительность.

— И?

— И всё.

Я хмыкнула, не став комментировать. Между едой и болтовней я выберу еду. Определенно.

Бэль мое молчание не устроило и она пристала к Кисе под шуточки Мирти.

— Ки-и-ис... Угомони его, а? — попросила Бэль, жалобно глядя в глаза Кисе.

Та вздохнула, как бы говоря "Ну, что не сделаешь ради подруги?" и в свойственной ей манере томно проговорила:

— Мирти, дорогой, — Киса подалась вперед, — у тебя гормоны бушуют, да? Никак напряжение снять не можешь? Так ты себе мишень попроще выбери, и стреляй в нее днем и ночью.

Мирти смеяться перестал, тарелку от себя оттолкнул и сидит обиженный бедолага. Бэль зато расцвела победной ухмылкой. Понятно же, что не ровно Мирти к ней дышит. Совсем не ровно. А Бэль не понимает, или делает вид. Только неверную траекторию он выбрал на пути к ее сердцу. Может с другой девушкой это бы прокатило...

— Почему сразу гормоны? — заговорил Фэн, косясь на Кису. Она бровь изогнула, мол, продолжай. — Он пытается к ней подкатить, а ты все опошляешь.

Я от удивления жевать перестала. Разговор крайне веселый намечается. Киса вон как изогнулась, словно пантера перед прыжком.

— С каких пор глупые пошлые шуточки стали считаться подкатом? — с вызовом, но по-прежнему томным голосом спросила она, сузив глаза.

— Если он по-другому не умеет, — Фэн повернулся к ней всем корпусом. — Хочет добиться ее расположения, но не знает, как.

Бэль скривилась еще больше, а Мирти просто открывал и закрывал рот, желая что-то сказать, но звуки не выходили.

— Кхм, — нарочито громко кашлянул Алин, привлекая к себе внимание, — вы точно говорите про Бэль и Мирти?

Киса и Фэн глянули на него красноречивым взглядом, Алин поднял руки вверх, мол, молчу-молчу, разбирайтесь дальше. И правда, лучше не вмешиваться.

— В таком случае, — продолжила Киса, будто никто их не прерывал, — он может прямо сказать о своей симпатии, а не строить из себя клоуна.

Да, это точно про Мирти. Клоуна из себя только он у нас строит.

— А может он не хочет говорить прямо в лоб? — Фэн отступать не желал. — Стесняется?

Киса засмеялась, привлекая к себе внимание половины присутствующих в столовой.

— Стеснительным быть — девственником на всю жизнь остаться, — парировала она не слишком дружелюбно, оттолкнула от себя поднос с практически нетронутым обедом и удалилась из столовой громко стуча каблуками.

За столом все молча смотрели то на Фэна, нахмурившегося пуще прежнего, то на Мирти, до которого наконец дошел смысл сказанного и он тоже нахмурился, то на Бэль, которая невинно возмутилась:

— И почему у вас все разговоры сводятся к сексу?

— Этого нам не понять, — я встала, потянула ее к выходу из столовой. Надо успеть до репетиции в душ сходить и переодеться во что-то более удобное. Спортивный костюм подойдет идеально.

Бэль продолжала недоумевать, засыпая меня риторическими вопросами и иногда завывая "Я не хочу такой бы-ы-ыть". Утешать я, если честно, никогда не умела, поэтому просто пожелала ей поменьше думать на эту тему и ушла в комнату.

Если бы я знала за две минуты раньше, что в комнату мне лучше не заходить — я бы не зашла. Но я зашла! Потому что не ожидала увидеть там... там... это... то... э-э... то самое! Увидев голую спину Барби, периодически подпрыгивающую, я молниеносно захлопнула дверь. О, Боги... И это только второй день! Мне остается либо терпеть разврат, либо переселяться самой, либо переселять Барби. Похоже, пора переселяться самой.

Решительно настроенная на переезд в другую комнату, я вернулась в холл и постучала в закрытую дверь коменданта. Честно признаться, я и не рассчитывала застать его на месте, но теплилась небольшая надежда... и теплиться перестала. Мистера Амори на месте не оказалось.

Пока я безуспешно дергала ручку двери в надежде на чудо, в башню залетели, переругиваясь на всю округу, Фэн с Кисой, следом за ними плелся Алин и хмурый Мирти с отпечатком мозговой активности на лице.

Первые, продолжая ругаться, стремительно скрылись на лестнице, Мирти медленно двигался в том же направлении, а Алин, заметив меня, задержался.

— Коменданта ищешь? — Уточнил он очевидное, а я оставила несчастную дверь в покое.

— Ищу... — привалившись спиной к холодной стене, подтвердила я. — Хочу комнату сменить.

Алин потрепал свою макушку, глядя на коридор с моей комнатой.

— Барби?

— Угу, — кивнула я, не вдаваясь в подробности.

— Пойдем, — он положил руку мне на плечо, вынуждая идти следом за ним. — Найдем коменданта.

Алин слукавил. Он вел меня в одном направлении, точно зная, где искать коменданта. Мы шли к установленной сцене. Там уже кто-то репетировал открытие, сновали дизайнеры, ребята уносили и выносили костюмы на одобрение, сверяли списки заявленных номеров... Суета сует.

Наша куратор невозмутимо что-то обсуждала с незнакомым мне человеком, поодаль стояли еще несколько человек, среди которых я узнала коменданта-химика. Он был не в рубашке и брюках, как на занятии, а в пляжных брюках и обтягивающей рельеф футболке. На сцену вышли три гарпии, из тех, что бросили мне сегодня предупреждение. В одинаковых коротких юбках и топах, с микрофонами и... заголосили. Поют отвратно, но их, похоже, это не заботит. Они с химика глаз не сводят, того и гляди дыру прожгут.

— Кто их на сцену выпустил? — тихо возмутился Алин, чтобы только я услышала.

Мои мысли были заняты формулированием объективной причины, по которой меня должны переселить. Слова отказывались вязаться в единое согласованное предложение, а Алин уже подвел меня к коменданту и попросил его уделить нам немного своего драгоценного внимания.

— Светозара хочет вас кое о чем попросить, — сказал он, продолжая обнимать меня за плечи.

Мистер Амори бросил на его руку цепкий взгляд, после чего вниманием удостоил и меня.

— Внимательно слушаю, — бесцветным голосом сказал комендант, заложив руки за спину.

Те единственные обрывки фраз, теплившиеся в моей голове — испарились. Когда он смотрит на меня с видом... злого зомби, желание говорить резко пропадает.

— Э-э... — красноречиво начала я. — Я хочу переселиться... в другую комнату.

Химик молча пронизывал меня взглядом, затем этой участи удостоился Алин, потом снова я и снова он... Придя к каким-то своим в корне неверным умозаключениям, мистер Амори холодно уведомил:

— Для совместного проживания предоставьте свидетельство о браке завтра с двух до трех, — и уже развернувшись, бросил:

— Один день сможете... потерпеть.

Мне показалось или последнее слово он процедил сквозь зубы? Почему он вообще так с нами разговаривает? Да и...

— Он что подумал, будто мы с тобой...? — я показала пальцем на себя и Алина.

— Судя по скрежету его зубов — да, — Алин смотрел в спину удаляющегося коменданта, а я, высвободившись из его дружеских объятий, помчалась развивать надуманные комендантом мифы.

Химик возвращаться к прежней компании собеседников явно не собирался, потому как он стремительно прошел мимо и широкими шагами двигался за сцену. Мне, пусть и не на высоких каблуках, по мягкой траве бежать за ним было, мягко говоря, неудобно. Каблуки цеплялись за траву, проваливались в землю и эпически зацепились за корень. Я, не заметив этого, дернулась и подвернула ногу, ощутив острую боль.

— Черт, — выругалась я, погладив лодыжку. — Либо нога, либо комната... Мистер Амори! — мой выбор был очевиден. — Мистер Амори!

Он нехотя остановился, посмотрел на меня через плечо... На хромающую меня. Нога болела, но я упорно шла к своей цели. Мне нужна другая комната!

— Что еще, Камински?

— Еще... то есть вместо того... Короче! Мистер Амори, вы все неверно истолковали, — всплеснула я руками.

Химик руки за спину заложил, я посчитала это знаком "продолжайте".

— Мы с Алином не муж и жена. Мне нужна отдельная комната. Только мне, — я переступила с ноги на ногу, забыв, что несколько минут назад ее же подвернула. — Ай! — я потерла ногу, вынув ее из туфли.

— Что с вашей ногой? — холодно поинтересовался комендант, на что я лишь махнула рукой, и напомнила о причине разговора:

— Так вы дадите мне комнату?

Химик проигнорировал мой вопрос, настойчиво повторив свой:

— Что с вашей ногой, Камински?

Я нахмурилась. Вот же попугай. Заладил: что с ногой, что с ногой. Ничего! Нога, как нога.

— Дадите мне комнату? — тоже решила проявить я настойчивость.

— Вы не ответили на мой вопрос, — без всяких эмоций продолжил упрямиться он.

— Вы же на мои не отвечаете, — продолжила хмуриться я.

Комендант позу не менял, а мне согнутой пополам задирать голову неудобно. Аккуратно опустив ногу на траву, не переводя на нее вес, распрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Он, увы, в лице не изменился.

— Прекратите ребячество, Светозара, — химик смотрел на меня укоризненно. — Либо вы рассказываете, что приключилось с вашей ногой, либо я, с вашего позволения, пойду. У меня много дел.

Ребячество? Я его задерживаю, получается?

— А я не виновата, что вас нет на рабочем месте и мне приходится бегать за вами по территории лагеря, — сказала в свою защиту и хотела уйти... Но комнату мне надо! — Просто дайте мне комнату и я вас больше не задержу, — уже спокойно попросила, сминая пальцами ткань юбки.

Мистер Амори прикрыл глаза, мотнул головой и беспристрастно сказал:

— В третьей комнате вампир, четвертая свободна.

Тоже на первом, с тем же расположением. Это прекрасно! Вампир... соседство с вампиром — не лучшее соседство, а одной жить скучно...

— Третья, — выбрала я. В крайнем случае снова перееду. В четвертую.

Комендант кивнул, сказал, чтобы я зашла вечером, сдала ключи и взяла другие. И разрешение еще подписать должен. Потом и переезжать можно. В любом случае спать я сегодня буду на новом месте и без Барби. Двух дней соседства с ней мне вполне достаточно.

Глава 3

Репетиция прошла удачно. Алин два раза чуть не отдавил мне ногу, я пару раз случайно стукнула ему локтем по лицу... В общем — остались живы и это уже — удача. Мирти с Бэль отказались участвовать по причине разногласий в видении номера, а Киса с Фэном упорно друг друга игнорировали. Барби исполнила что-то вроде танца живота, и у нее даже неплохо получилось, но лично я досматривать до конца не стала, ибо противно на нее смотреть. Я не суккуб и мне такую политику понять сложно. Но ведь можно найти одного единственного, а не... спать со всеми подряд. Впрочем, это не мое дело.

После общего собрания и последующего за ним ужина я забежала к коменданту сдать ключи и подписать разрешение. На этот раз он оказался на месте и я уже через пять минут собирала вещи, а еще через тридцать — открыла дверь новых апартаментов.

Комната не отличалась ничем, кроме цвета — красный. Красные прозрачные шторы, красный пол, красные кровати... Подвесная оказалась не занята, что меня порадовало. Очень уж мне нравится на них спать. Соседка отсутствовала, так что я смогла спокойно разложить свои вещи в шкафу, занять одну полочку в ванной, принять душ... А еще мне стало крайне лениво и идти на дискотеку я не захотела, оставшись лежать на кровати с книгой в руках.

"Камила поставила на стол пустой бокал из-под вина и страстно прошептала ему...", — на этом моменте я заснула. Согласна, момент не подходящий, но глаза закрылись сами собой. Неспокойная прошлая ночь, насыщенный день дали о себе знать.

Мне снилось море, желтый песок, чьи-то следы, исчезающие под набегающими волнами... Вокруг никого, а следы кто-то оставлял. Эта странность меня пугала и будоражила одновременно. Хотелось разгадать загадку, увидеть невидимого человека. Внезапно хлопнувшая дверь вырвала меня из сладкой неги, вернув в красную комнату, погруженную в полумрак.

Закрыв раскрытую книгу протерла глаза, выхватив взглядом приближающийся женский силуэт. Поначалу разобрать внешность было трудно, а когда смогла увиденное меня поразило.

— Киса? — удивление и шок. Больше ничего.

Она оказалась удивлена не меньше меня, потому как зависла в той позе, в какой была: собиралась снять футболку.

— Света? — Киса одернула края футболки, налила в стакан воды из стоящего на тумбочке графина, и задала вопрос:

— Что ты здесь делаешь?

— А я теперь здесь живу, — я свесила ноги с кровати. — С вампиром.

Ухмылка по моим губам расползалась стремительно. Неужто великая тайна Кисы раскрыта? Сюрприз за сюрпризом следует неустанно.

Киса хмыкнула, осушила стакан и с наигранным безразличием, продолжая держать маску невозмутимости на лице, молвила:

— Все тайное рано или поздно становится явным, — она все-таки стянула с себя футболку. — Другим об этом знать не обязательно.

Взяв халат, Киса скрылась за дверью ванной комнаты, оставляя меня наедине с ворохом мыслей.

Вот это... ничего себе. Киса — вампир. Кто бы мог подумать! Ничего общего с этими заносчивыми, зазнавшимися представителями бледнолицых зубастиков. Да я бы никогда не догадалась... И никто из нас не догадывался. Потому что кто угодно, но не вампир. А получается — вампир.

Болтать о своем открытии я не собиралась, а вот выпытать у Кисы ответы на свои вопросы прямо-таки необходимо! Первым из роящегося вороха вопросов выплыл немного глупый. Как ей удается прятать клыки. Она постоянно улыбается. Такое большое и острое... дополнение невозможно не заметить. Еще мне интересно, каким образом она сохраняет слегка загорелый цвет кожи. Насколько я знаю, кожа вампиров не склонна к загару. Бледность у них врожденная. И цвет глаз всегда насыщенный карий, никогда не красный и не бордовый.

А вообще, соседство с Кисой куда лучше, чем с Барби. С ней мы знакомы дольше, есть о чем поговорить, что обсудить, да и друзья общие, опять же.

— Светик, — из ванны выплыла Киса, вытирая полотенцем мокрые волосы, — а что у тебя с химиком?

— У меня? — я неподдельно удивилась. — Глупый вопрос.

Спрыгнув с кровати, села в плетеное кресло рядом с открытым окном. Киса с хитрой улыбкой заняла соседнее, закинула ногу на ногу, отчего короткий шелковый халатик стал еще более коротким.

— Значит, ничего? — с ироничными нотками поинтересовалась она у непонимающей причину допроса меня.

— Конечно, ничего, — моя улыбка вышла слегка нервной.

В чем она меня подозревает? У меня нет и ничего быть не может с мистером Амори. Или она причисляет меня ко всем, сходящим по нему с ума? Лично я не вижу в нем ничего особенного. Обычный мужчина, каких сотни и тысячи.

— У нас башня заселена на пятьдесят процентов, — продолжила наседать Киса, — почему именно первый этаж? Третья комната?

— Я сама выбирала между третьей и четвертой, — по-прежнему не понимая, к чему она клонит, ответила я. — На что ты намекаешь?

— Я не намекаю, я прямо говорю — мистер Амори живет во второй, — в ее глазах блеснул алый огонек.

Даже не подозревала об этом. Я думала, его комната — комендантская.

— Да и пусть живет во второй, мне-то какое дело? — безразличие играть не пришлось, оно само на моем лице отразилось. — Хочешь его заполучить — дерзай. Я не претендую.

Киса прищурилась, поразмыслила над услышанным и пришла к заключению, что воевать со мной необходимости нет и моим словам можно поверить.

Не понимаю, почему каждый пытается приписать мне роман с химиком. Я не давала никакого повода так думать.

* * *

Утром я не встала... Меня банально скинула с кровати бодренькая Киса. Тот факт, что спать мы легли в три часа ночи, ее не смутил.

Я учила теорию иллюзий, Киса занималась маникюром. Что еще делать среди ночи?

— Как это у тебя получается? — пробормотала я, уткнувшись носом в пол.

— Что именно? — до тошноты бодрый голос вызывал зависть.

— Ложиться поздно и хвастаться отсутствием мешков под глазами.

Перевернувшись на спину я решила — останусь лежать здесь, на полу. Ну ее, зарядку эту... Пусть без меня заряжаются. А я полежу... отдохну... посплю...

— Врожденные способности, — усмехнулась Киса. — Хочешь удостоиться аудиенции с Батлор? — в лицо мне прилетела спортивная футболка.

— У-у-у... — простонала я, отказываясь подниматься. — Скажи, что я умерла...

— И доставить удовольствие фан-клубу Амори? — фыркнула соседка. — Вставай.

Дверь хлопнула, оповещая меня об уходе Кисы. Вставать надо... Определенно надо... Но так не хочется... А спать... Спать очень охота... Прям так сильно, как никогда еще не хотелось... Веки тяжелые, опускаются на глаза, будто металлические ставни... И поднять их нет сил... Совсем...

Я уснула... Или просто лежала в полудреме, но мне казалось, что я сплю. Да, я сплю. Вокруг бабочки, единороги... А потом летний пейзаж сменяется жуткой картиной. Земля горит, вместо прозрачных ручейков — алые струи крови. Паника захлестнула с головой и... о, боги... голова. Чья-то отрубленная голова в нескольких метрах от меня. Смотрит неживыми глазами и шипит "Ты с-с-следующ-ш-шая".

— Мать моя... женщина.

Сорвавшись с места я побежала прямо. Картина не менялась: кровь, огонь, изрубленные тела... Земля под ногами начала раскаляться, словно угли в костре, а багровое небо опускало черные клубы дыма желая задушить меня. Подгоняемая страхом я огляделась в поисках хоть какого-нибудь укрытия, но вокруг пустота. Безжизненное, проклятое богами место.

Черные воронки появились из неоткуда, надвигаясь на меня с трех сторон. Кислорода стало не хватать, дыхание сбилось, а легкие, разрываясь, из последних сил добывали спасительный воздух...

В какой-то момент, и я не успела понять в какой именно, ощущение сна сменилось реальностью, а нехватка кислорода стала полностью осязаема. Я по-прежнему лежала на полу с закрытыми глазами, не в силах разомкнуть веки. Пальцы на руках судорожно сжимались, ногти впивались в ладони, но эта боль была на грани чувствительности. Последний вдох вышел с хрипом, унося меня в черную мглу бессознания.

— У девочки редкая форма восприятия искривленного пространства, — слух уловил отдаленный женский голос, — простая шутка едва не обернулась для нее катастрофой. Не надо сейчас ее тревожить. Ей нужен покой! — непререкаемым тоном твердил женский голос.

Сочувствую этой девочке с формой восприятия. Там еще какая-то катастрофа упоминалась... Бедняжке действительно не повезло. Хотя мне с последним ночным... вернее утренним кошмаром, тоже не особо подфартило. Кровь, огонь, удушье... Кошмар, одним словом.

— Я должна удостовериться, что с ней все в порядке, — голос куратора я узнала мгновенно. Сложно, услышав раз, не распознать столь уверенную речь.

— С ней все будет в порядке, если вы, семеро, не будете ее беспокоить хотя бы ближайшие сутки! — с недовольством возмущался женский голос, упорно не желая пропускать рвавшихся навестить попавшую в беду девочку.

Стоп. А я, собственно, где?

С трудом разлепив глаза, обнаружила себя лежащей на мягкой кровати в незнакомой комнате бежевых тонов. Собственно, кровать здесь одна. И прикроватная тумбочка одна. Больше ничего нет, за исключением двери с мутным стеклом, за которым виднеется силуэт полноватой женщины, упирающей руки в бока.

Так это что, я та самая девушка с редкой формой чего-то? Это со мной чуть катастрофа не случилась? Это ко мне порываются семь человек?

— Нет, не может быть... — тихо заверила я себя совсем неуверенным голосом.

В комнате горел единственный приглушенный светильник. За окном сгущалась темнота, представляя моему взору горящие огни ближайших башен.

Сев на кровати, обратила внимание на надетую на меня бесформенную белую сорочку. Под кроватью нашлись тапочки, а на спинке — халат. Накинув его, я нетвердым шагом подошла к двери, из-за которой доносился гул голосов.

Меня, стоящую на пороге за массивным туловищем недовольной женщины, заметили не сразу. Продолжая спорить и что-то доказывать, каждый из присутствующих бросил на меня мимолетный взгляд, поздно сообразив, кто стоит в дверях.

— Света... — выдохнула Бэль, опуская занятые моей одеждой руки.

— Тебе лучше вернуться в кровать, — ко мне повернулась лекарь, мило улыбнувшись, — а вас я попрошу покинуть помещение!

Последнее обращение было к застывшим, словно изваяния, посетителям: куратор в великолепном коричневом костюме, Киса, Бэль, Алин, Фэн, Мирти... и комендант. Вот уж кого здесь точно не должно быть.

— А что... происходит? — решилась я задать вопрос, укоренившийся в моей голове.

Должна же я знать, что со мной произошло, почему и из-за чего. Имею на это полное право.

— Ты что-нибудь помнишь? — женщина продолжала мне мило улыбаться, словно я псих-невротик.

Я по очереди посмотрела на всех моих посетителей, избегая взглядом коменданта. На лицах было написано беспокойство и радость, что со мной все в порядке.

— Я помню кошмарный сон, — посмотрев в узкие раскосые глаза лекаря, я потуже запахнула халат, обняв себя руками.

Женщина покачала головой, вновь обернулась к присутствующим и настоятельно попросила их покинуть больничное крыло. Куратор, пожелав мне скорейшей поправки, удалилась, пообещав завтра заглянуть. Друзья тоже пообещали зайти завтра, оставили все, что принесли и ушли. Комендант посоветовал быть впредь осмотрительней и удалился, а лекарь осталась.

— Это был не сон, — заявила она. — Обычная детская шалость с кратковременной частичной подменой реальности вызвала у тебя полноценное восприятие искривленной реальности со всеми вытекающими последствиями, — женщина поставила на тумбочку стакан с водой, высыпала в него желтый порошок, протянула мне. — Сучаи бывают разные. Тебе повезло с удушьем. Некоторым проламывают голову или вонзают в сердце нож, — жуткое безразличие проскальзывало в ее голосе. — Там, как ты понимаешь, без вариантов.

Я приняла стакан из ее рук, с сомнением поглядывая на желтую жидкость.

Кто, а главное зачем, хотел надо мной подшутить? Конечно, он или она не знали о последствиях. Да что там, я сама никогда не подозревала о странной склонности моего сознания... Но сам факт...

— А когда меня выпишут? — я сделала глоток горьковатой на вкус жидкости.

— Через несколько дней, — отозвалась она. — Понаблюдаю за твоим состоянием. Надо убедиться, что рецидива не будет.

Я кивнула, решительно опустошая стакан от противной жидкости. Лекарь, забрала пустой стакан из-под лекарства и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Рецидива не надо... Я не хочу еще раз все это испытать, но очень хочу узнать, что за шутник у нас завелся.

Из-за окна доносились отголоски громкой музыки, все веселились... Я помню только события утра и ничего после, а ведь уже вечер или даже ночь. Значит, я пролежала без сознания как минимум пять часов. Самих часов, к моему сожалению, здесь не имелось.

Неужели отряд гарпий решил устранить таким образом не претендующую ни на что меня? Бред какой. Я же ясно дала понять, что меня мистер Амори никоим образом не интересует. Зачем так себя подставлять? Когда узнают, кто это сделал, последует наказание. Хорошо, что все не закончилось трагедией. Иначе лежала бы сейчас не на больничной койке, а в черном мешке.

За размышлениями о шутнике, я заснула. Варианты были самыми разными: от Барби до Кисы, причем в невиновности последней я была уверена. И вообще я не думаю, что мои друзья могли так пошутить... Хотя, если бы не моя проблема, то все обернулось бы шуткой.

Посреди ночи меня разбудил хлопок двери и шипящее "Пс-с-с" над ухом. Разлепив тяжелые ото сна веки, со страху уставилась в светящиеся в темноте оранжевые глаза.

— Привет, — белозубая улыбка из двух передних зубов и двух нижних привела меня в оцепенение.

— Зд-дравс-ствуйте, — тихим шепотом поздоровалась я с неизвестно кем.

В темноте не были заметны даже очертания.

— Да ты не бойся, — бодро протараторило неизвестное создание, — я тебя не трону.

Сомнения заверения от неизвестного вызвали мгновенно, поэтому верить на слово я не собиралась. Нащупав единственный на тумбочке светильник, зажгла свет и взвизгнула от... от... неожиданности. Вместе со мной взвизгнул и ночной гость, едва не выронив из лап яблоко.

— Фу ты... — смахнула несуществующий пот со лба... белка. — Я уж подумал, орех мне в рот, что кто-то сюда лезет.

Большая коричневая белка сидела на подоконнике. Вернее полулежала грызя яблоко, позаимствованное из моей фруктовой вазочки. Огромный пушистый почти черный хвост свисал с подоконника, поддергиваясь в ритм качающейся ноге. Или лапе. Не знаю, как у белок принято их называть.

— Ты в следующий раз предупреждай, — пожурил меня коричневый пушистый визитер, — а то я могу же... могу... — он подскочил, бегая по комнате глазами. — Могу яблоком, во! — замахнулся отважный грызун. — В лоб!

Я засмеялась от вида устрашающе машущего яблоком визитера. Он принял все на свой счет и, обиженно выставив два передних зуба, воскликнул:

— Не веришь? Да я точно в цель со ста метров попадаю! — белка спрыгнула с подоконника. — Хочешь, проверим?

И замахнулся... на меня.

— Не надо! — выставила я руки вперед. — Я верю.

Белка хмыкнула, догрызая остатки фрукта.

— То-то же, — с набитым ртом сказал он, запрыгивая ко мне на кровать. — Ну что, чем займемся?

Это галлюцинация? Мираж? Говорящая белка за гранью фантастики. Да еще такая боевая. Это все последствия моего сегодняшнего кошмара. Наверняка именно он побудил к воображению грызуна.

— Я поняла! — я указательным пальцем показала на визитера. — Ты — плод моего воображения.

Грызун глаза в кучу собрал, сфокусировав их на кончике моего пальца, и возмутился:

— Я — плод?! — он подскочил на кровати, выпятив грудь колесом и приложив лапу к груди, гордо сказал:

— Я — Генрих Орехович младший.

— Генрих Орехович? — переспросила я, перебирая в голове варианты пробуждения.

Вроде, надо себя ущипнуть... Осталось решить — за что себя щипать, ибо свою шкурку жалко. Поразмыслив, что руку не особо жалко, ущипнула себя и... не проснулась.

— Ты чего? — Генрих посмотрел на мое искривленное лицо, на мою руку и хмыкнул:

— Думаешь, я глюк? — я кивнула. — Ну пощупай меня, пощупай, — он с довольным видом протянул мне лапу, подпрыгивая на опасно близкое расстояние.

Мягкий... теплый и пушистый. И туловище... И хвост...

— Эй! — взвился Генрих. — Хвост не трогать! — он сгреб манящий пушистый хвост в лапы. — Сугубо интимная часть тела, — пояснил грызун свою реакцию, вызвав у меня смущение.

— А вы вообще откуда? — поинтересовалась, чтобы сгладить неловкую ситуацию.

Обычной белке я бы не удивилась, но это же не обычная белка. Это же Генрих Орехович младший. Говорящий, ко всему прочему. И, судя по всему, очень даже разумный.

— Я не местный, — отмахнулся Генрих, стянув с тарелки гроздь винограда. — Будешь?

От своего же винограда я отказываться не стала, отщипнула пару виноградинок.

Так и сидели, жевали, думая о своем... Лично я пыталась понять, что Генрих забыл у меня в палате в больничном крыле. И что он, собственно, в лагере волшебников забыл? О чем и спросила визитера.

— Да я тут бегал неподалеку, — беспечно ответил он, не вдаваясь в подробности. — И... Пс-с-с... — Генрих придвинулся ко мне, воровато оглядываясь по сторонам. — Я знаю, кто тебя сюда определил. — Заговорщицки сказал он, добавив:

— Только тс-с-с, я тебе ничего не говорил.

— Ты мне ничего и не сказал. Пока.

Генрих вернулся в прежнее положение, закидывая в рот одну виноградинку за другой.

Откуда он знает? И что конкретно он знает? Следил за мной? В комнате был? Не мог быть. Там кроме нас никого не было. Иначе Киса бы заметила. У вампиров нюх отличный, а вот у белки...

— А ты хорошо запахи различаешь? — поинтересовалась я, взявшись чистить апельсин.

Визитер замер с виноградинкой, не успев ее подбросить.

— Не жалуюсь, а что?

— Да вот пытаюсь понять, как далеко ты свой нос засунул, — я посмотрела на грызуна, мысленно рассчитывая на последующий поток признаний во всем, что видел и делал. Увы. Орешек мне попался крепкий, хитрый и изворотливый.

Заверив меня в кристальной прозрачности своих намерений он клятвенно признался, что забрел сюда случайно. Отбился от стаи диких лебедей. Он на них домой добирался. Короче, домой не попал, зато попал в лагерь. Меня увидел сегодня днем, когда мое бессознательное тело переносили в эту самую палату. Почему именно я удостоилась личной встречи с белкой? Потому что надо мной было легче всего пошутить. Но потом он шутить передумал, ибо белки подслушиванием не гнушаются. Этот любопытный хорек выведал все и заявился ко мне посреди ночи, надеясь на мою бескорыстную помощь по возвращению блудной белки домой. От моих вопросов про установление личности шутника, определившего меня в палату, он уворачивался и постоянно перескакивал на другую тему, из чего я сделала вывод: либо он не знает кто этот мистер икс, либо не желает говорить.

— Ну, засиделся я с тобой, — Генрих спрыгнул с насиженного места.

— Ты куда?

— Я тут дупло неподалеку облюбовал, пойду обживать, — он махнул мне хвостом и упрыгал за дверь, чтобы через пару секунд заглянуть снова. — Завтра увидимся! — и, махнув лапой, ушел окончательно.

Да... Дела...

* * *

Этой ночью мне повезло больше — обошлось без отрубленных голов и кровавых рек. Пустота и ничего более. Мысли о том, кто от меня неосознанно (или осознанно?) хочет избавиться — не покидали. Да, я всерьез озабоченна этим вопросом. Не хочется не разобравшись вешать на кого-то клеймо несостоявшегося убийцы и загружать свой мозг сомнительными подозрениями желания нет... А еще Генрих появился. И в его появлении плюсов намного больше. Он веселый и он белка. А от белки максимум, что может прилететь в лоб, так это орех или яблоко. И то, и другое не так страшно, как нож или очередная "шутка".

— Так, дорогуша, — в комнату без стука вошла лекарь, — пора пить лекарства.

Ну вот, теперь гадость всякую пить... Опять желтая жидкая субстанция с отвратным вкусом, несколько дней подряд. Заставить бы шутников пить эту жижу вместо меня. Вполне хорошая месть.

— Голова не кружится? В глазах не мутнеет? — деловито осведомилась женщина, водружая на тумбочку поднос с несколькими стаканами, наполненными разного цвета лекарствами.

— Нет, — я помотала головой, — все в порядке.

— Там к тебе толпа страждущих справиться о твоем самочувствии рвется, — пробурчала она, подходя к двери. — Пропустить?

Это наверно Киса и все остальные пришли. Проведать хотят.

— Если можно, — ответила я, накидывая на сорочку халат и забираясь с ногами на кровать.

Лекарь хмыкнула, сказала немедленно выпить лекарства и пригрозила зайти проверить через полчаса.

Жижу оставила на потом. Выпью, конечно, но позже... Зачем с самого утра портить себе настроение? Так думала я, пока в палату не вошел посетитель...

— Вы? — только и смогла воскликнуть, выпучив глаза.

Мистер Амори прикрыл дверь, встал на пороге, с прищуром глядя на стаканы с лекарствами.

— Доброго утра, Камински, — нейтрально соблюсти банальные правила вежливости у него получилось идеально. — Как ваше самочувствие?

Его интерес энтузиазма не прибавлял, а вот желание поскорее избавиться от "посетителя" росло в геометрической прогрессии.

— Благодарю за участие, всё хорошо, — ответила я, стараясь скрыть нарастающее в голосе раздражение вкупе с волнением.

— Я вынужден узнать у вас, помните ли вы, что с вами произошло, видели что-то необычное вчера? За день до происшествия? — бесцветно поинтересовался он, встав у изножья кровати.

— Необычное? — скривилась я. — Да, была стайка злобных девочек, желающих заполучить вас в качестве трофея, — я посмотрела в его изумрудные глаза и добавила, — более ничего.

Комендант изогнул левую бровь, перемещая все внимание с окружающей обстановки на меня. Неподдельное удивление, приз за лучшую мужскую роль ему обеспечен. Может, это из-за него я здесь лежу, а он будто бы не знает о том, что его возвели в лик "секс-символа".

— Стайка злобных девочек? — уточнил он.

— Так точно.

Мистер Амори отрывисто кивнул.

— Вы их запомнили? — продолжил свой допрос химик, не спеша покидать мои покои. А надо бы. Не дай богам в окно кто-нибудь из гарпий заглянет. Всё! Ни один лекарь не спасет.

Подавив тяжкий вздох я откинулась на спинку кровати и тоже, в свою очередь, поинтересовалась:

— Мистер Амори, что вы от меня хотите? — химик снова изогнул бровь, я решила внести ясность. — На вас открыли охоту жаждущие выйти замуж и вы, как мужчина прозорливый, не можете этого не замечать.

— А вы? — задал он встречный вопрос.

— Что я?

— Вы жаждите выйти замуж?

— Причем здесь я? — потеряв нить связывающую логику с происходящим, я потрясла головой. — Речь идет скорее о сохранении моего здоровья, и я бы предпочла не пересекаться с вами вне учебных занятий, и если вопросы никак не связаны с проживанием в третьей башне...

— Вы снова не ответили на мой вопрос, — мягко прервал мою речь комендант, не дав договорить мне просьбу покинуть мою палату, во избежание пересудов и ненужных сплетен, которые по лагерю разлетятся в один миг.

Практически черные волосы химика сегодня были стянуты в небрежно собранный хвост. Губы в обрамлении легкой щетины не выражали улыбки или изумления. Ничего не выражали. Как и лицо без каких-либо проявлений эмоций застыло в одном выражении.

— Я не... Я... Почему я должна отвечать на этот вопрос? — я впала в негодование. — Какое отношение он имеет к произошедшему?

Теперь уголок его губ дрогнул в едва заметной улыбке.

— Не вижу поводов для радости, мистер Амори, — нахмурилась я, наблюдая за смягчившимся лицом коменданта.

— Но легко можете найти их для грусти, — не оставил без комментариев мой выпад. — Еще раз: что произошло с вами до того, как все случилось?

Он действительно пытается узнать обстоятельства? Инцидент произошел на территории подконтрольной ему, значит, он прямым образом имеет отношение ко всему, что там творится... Но я бы предпочла восстанавливать хронологию событий с куратором, а не с комендантом, задающим провокационные вопросы.

— А можно мне обсудить это с куратором? — надеюсь, натура его не мягкая и на меня не обидится.

На лицо мистера Амори вернулась прежняя маска без эмоционального отчуждения и он, не меняя позы и не собираясь отступать, сказал:

— У меня нет времени на пререкания, Камински.

— То есть без вариантов, да? — расстроенная я взяла первый попавшийся с подноса стакан и собиралась решительно его опустошить, как этот мистер следователь меня остановил.

— Постойте, — обогнув кровать, он забрал стакан из моих рук, — сначала я проверю его на наличие опасных для вас веществ и сплетений магии...

Неметь от накатившего шока пока рано, поэтому я, отбросив одеяло, соскочила с кровати, вставая в воинственно-настроенную позу.

— Что вы из меня больную делаете? Держитесь от меня подальше и никаких покушений больше не будет.

Хмуриться я не люблю, но иногда это просто необходимо. Вернее, миновать проявление эмоций не получается.

Комендант не счел нужным обратить на меня внимание, продолжая всматриваться сначала в один стакан, затем в другой, третий... Что-то нашептывал себе под нос, пронизывал светящимися изумрудными глазами жидкость, даже не пытаясь пояснить мне свои действия. По-моему, отравить меня хочет именно он. А как еще объяснить... его поведение?

— Что вы делаете?

Будет лучше попросить у лекаря другое лекарство, чтобы не остаться лежать на этой кровати окаменевшим трупом. Кто знает, что он сейчас нашептывает? Очередную шутку, проклятие или чего-нибудь похуже?

— У вас есть одна отрицательная черта, — не прерывая зрительный контакт со стаканом, проговорил он, заинтриговав меня.

— Это какая же? — фыркнула я, нервно постукивая ногой по полу.

— Вы не знаете чувства благодарности, — вернув последний стакан на поднос, он посмотрел на меня, никак не оценив мой недовольный вид.

Мне прекрасно знакомо это чувство и я не скуплюсь на благодарность, если она заслужена. А за что мне благодарить мистера Амори? До этого момента поводов не было. Разве что он великодушно нейтрализовал какое-нибудь проклятие, наложенное на лекарства. Или уничтожил на корню вселенский заговор против меня, но в сводках новостей такая информация не мелькала.

— Мистер Амори, мне кажется, вы переоцениваете себя и свои... — договорить мне не дала лекарь, без стука вошедшая в палату с возгласом:

— Пей лекарства! — и указала длинным пальцем на полный стаканов поднос.

Именно это лекарство пить я бы поостереглась. Ну, кто знает, что там шептал этот комендант?

— Я как раз хотела попросить вас заменить стаканы, — на уверенность в моем голосе не было даже намека.

Женщина похоже уже устала от меня и своей работы в частности, потому как без всякого интереса и энтузиазма спросила:

— По какой причине?

А комендант, молча стоявший в сторонке, подал голос:

— Да, Камински, объясните нам. Я не вижу видимых на то причин.

Зато я вижу. И нутром чую что-то неладное, но под тяжелым взглядом лекаря все-таки опустошила стаканы, с подозрением следя за реакцией мистера Амори. Реакции не было в сущности никакой. Та же непроницаемая нейтральная маска, то же выражение во взгляде... Ничего непонятно.

— Сразу надо пить, милочка, — ворча, женщина забрала поднос и позвякивая пустыми стаканами вышла за дверь.

Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, ничего особенного не почувствовала. Может и правда просто лекарства, а я себя зря накручиваю?

— Вы готовы ответить на мои вопросы или мне позже зайти? — учтиво поинтересовался химик, заложив руки за спину.

Хотелось ответить, чтобы он и вовсе не заходил больше ко мне, но я сдержалась, учитывая его статус педагога в лагере, и попросила зайти позже, а еще лучше — завтра. Внемлет ли он моей просьбе — не знаю, но надежда, как говорится, умирает последней.

Периодически возвращаясь к сравниванию своих ощущений до выпитых лекарств и после, я встретила своих друзей. В палату всем скопом ввалились Киса и Фэн тактично переругиваясь, Бэль, надувшаяся словно шар и слишком веселый Мирти, Алин отличался мечтательной полуулыбкой, а я... я просто обрадовалась их визиту.

— Оставь свои жалкие претензии и не беспокой глупыми репликами пострадавшую, — с томным выражением обратилась Киса к Фэну, запрыгивая на подоконник с грацией львицы.

И это — только начало сезона.

— Как ты? — Алин приземлился на край кровати.

— Жить можно, — улыбнулась я, подползая поближе к спинке кровати, чтобы всем хватило места разместиться. — Что нового за бортом врачевальни?

— Тебе страж порядка разве не рассказал? — Мирти веселился от души. Улыбка не сходила с лица, а руки норовили дотронуться до Бэль, которую это бесило и нервировало, а Мирти — забавляло.

— Кто? — не поняла я о ком речь идет.

— Мистер Амори, — протянула Киса томным голосом.

— Причем здесь химик? — снова не поняла я.

— Директор лагеря вчера вечером представлял всех работников, — пояснил Алин, не внося ясности, а нагоняя тумана.

— И что?

— И мистера Амори представили как коменданта, преподавателя химии и действующего главного следователя королевского Штаба, — пояснил Фэн, перестав наконец-то обращать на Кису внимание. И правильно. С ней по-другому никак.

— Э-э... — нечленораздельное мычание было моим красноречивым ответом. Ибо нечего мне больше сказать!

Киса поставила к себе на колени вазочку с остатками фруктов, которые мы с Генрихом ночью не доели.

— Барби в его кабинет первой отправилась, — урвав пару виноградинок поведал Мирти.

— Но я... э-э... так дело ведь не особо крупное... — я по очереди заглянула в лица друзей. — Зачем устраивать из лагеря следственный комитет?

Нет, с одной стороны, конечно, приятно, что шутники безнаказанными не останутся, с другой стороны — весь лагерь будет знать, что произошло. Больше поводов для сплетен и пересудов, только вот они мне не нужны.

— Не знаю, — пожала плечами Бэль наравне с остальными, — он, вроде, под свой личный контроль взял вашу комнату.

— Что?! — возмущение само собой вырвалось. — Комнату?!

Киса с довольной улыбкой поглощала виноград, разве что не мурча от радости.

— Как ты это допустила? — свободолюбивая Киса и под контролем... Что-то нереальное.

— А что я? — мурлыкнула она. — Он контролирует, я пользуюсь моментом. Меня все устраивает.

И правда. Она ведь тоже на него виды имеет. Ну, вместе с остальными гарпиями. В смысле, Киса не гарпия, но виды тоже имеет.

Я украдкой посмотрела на Фэна, заметив, как он в напряжении сжал кулаки. Не лагерь, а черт знает что.

— Зачем вообще в лагере главный следователь? — недоумение в скором времени такими темпами станет неотъемлемой частью меня.

— Он химик, — пожала плечами Бэль.

— А химиков нынче днем с огнем не сыщешь, — сыронизировала я, успев урвать последние две виноградинки из тарелки.

Раньше ведь кто-то преподавал химию, в прошлых годах. Мистера Амори до этого сезона никто не знал, значит пригласили его именно в этом году. Помимо того, что он химик, он еще и комендант. А коменданты, позвольте узнать, куда все подевались? В каждой башне коменданты добродушные старички, а у нас мужчина в самом расцвете лет... Кстати, не знаю его возраст, но это сейчас не важно. Так вот в третьей башне комендантом назначен преподаватель по химии. Да еще и следователь!

— Откуда он вообще взялся? — Озвучил мой мысленный вопрос Мирти.

Видимо никто из ребят ответить на этот загадочный вопрос не может, потому как все молча переглянулись и пожали плечами. Я еще раз прислушалась к внутренним ощущениям, не обнаружив никаких видимых изменений.

Наверно, я просто себя накручиваю. Ничего сверхъестественного не произошло. Ну, решил кто-то пошутить, шутка совершенно случайно обернулась для меня не очень хорошо, мистер Амори, как представитель закона, пытается найти виновных. Ничего особенного, но что-то во всей ситуации мне все равно не нравится. Не могу понять что конкретно, но... что-то не нравится.

В следующее мгновение дверь тихонько отворилась и задом, подергивая хвостом и напевая из темы "рок-жив!", в комнату вошел Генрих.

— БЕЛКИ! Ту-ду-ту-ту-ту, БЕЛКИ! Ту-ду-ту-ту-ду-ду, пу! Ой...

Развернувшись с закрытым крышкой подносом в руках, он замер, смотря на нашу большую компанию своими круглыми оранжевыми глазками.

Изобразив подобие улыбки из четырех зубов, он развернулся и мелкими шажками посеменил обратно к двери. Первым опомнился Мирти, воскликнув:

— Говорящая белка, вот это улет!

Генрих понял, что теперь уйти так просто не удастся, остановился, развернулся и хмыкнул.

— Что ты имеешь против белок? — он оставил поднос на полу, в один прыжок очутившись на груди Мирти, упираясь лапами в его левое и правое плечо, схватил за ворот рубахи и грозно прокричал:

— Ты состоишь в обществе против говорящих белок?! А?! А ну признавайся, прямоходящий человечишка!

— Нет... — ошарашено ответил Мирти, округлившимися глазами смотря на Генриха.

— Тогда ладно, — Генрих пригладил вздыбившийся воротник Мирти, разгладил образовавшиеся складки и вернулся к подносу. — Кому мороженого? — широко улыбнулся он. — С орешками.

* * *

— Вот умора! — продолжал хохотать Генрих без остановки.

Мороженое мы уже съели и теперь Мирти с Алином травили разные байки, рассказывая, как изводили в школе учителей и что делали вне школы. Генрих в компанию влился быстро, если не сказать моментально. Бэль, как и я в первый раз потянулась пощупать его хвост, на что Генрих и ей сообщил о местах особо интимных. Киса теребила его ушки с кисточками, а парни при знакомстве по-мужски пожали его лапу и на этом "ощупывания" прекратились.

Пару раз приходила медсестра с просьбой вести себя потише, ибо в больничном крыле должна быть тишина и покой. Примерно пять минут никаких громких звуков от нас не доносилось, но потом все дружно об этом забывали и Генрих снова начинал хохотать в голос. Когда кто-то посторонний заглядывал в палату, Генрих мгновенно замолкал, прикидываясь обычной среднестатистической белкой. Правда один раз его конспирация дала трещину. На его усатой мордочке осталось мороженое. Медсестра либо не заметила, либо сделала вид, но ничего не сказала.

— Так, — в комнату зашла лекарь, — судя по гомону на весь приемный покой, ты полностью здорова. Поэтому собирай вещи и пулей к себе в башню! Один день постельный режим, — и ворчливо добавила: — Послезавтра зайдешь за справкой.

Пискнув от радости я похватала все, что друзья мне успели принести, Генриха тоже прихватила, чисто машинально, и поскакала в башню. Грызун начал возмущаться сразу, потому что "Никому не позволено таскать белок! Я не мягкая игрушка! Верни меня на родную землю!". На улице он высказывать свое возмущение не стал, поэтому я схватила его поудобнее и прямым ходом пересекла разделявшую третью башню и больничный корпус поляну.

Друзья шли рядом и тихо подшучивали над Генрихом, начинающим сопеть с каждым словом все громче и громче. Я даже подумала, что он сейчас не выдержит и выскажет мне в его красноречивой манере, но нет. Сдержался. Зато когда мы всей толпой ввалились в комнату, он возмутился:

— Какая низость! — Генрих картинно заломил лапы. — Меня! Генриха Ореховича младшего, нес человек на глазах у людей! Ты... — он уставился на меня оранжевыми глазками. — Ты опозорила меня перед всем беличьим народом!

Я повесила халат в шкаф, разложила по местам разные необходимые мелочи и забралась на свою кровать, усевшись рядом с Бэль. Кресла заняли Алин и Фэн, Мирти устроился на кровати Кисы вместе с Кисой, а Генрих продолжал стенать на импровизированной сцене — на полу.

— Ну прости меня, — протянула я, — я не думала, что для твоего беличьего самолюбия это так важно.

Генрих фыркнул, лапы на груди сложил и деловито так:

— Я добрый, прощу, — и на меня покосился, — за гору орехов, мороженное и яблоко.

— Вымогатель! — наиграно возмутилась я, начиная смеяться. — Шантажист!

Усы Генриха задергались и вскоре он сам улыбался, но стойко пытался это скрыть. Ребята тоже начали смеяться, ибо умиленный вид Генриха может вызвать только радость, и после этого наш доблестный грызун захохотал в голос.

На этом обиды закончились, уступив место несмолкаемому смеху. Пока в дверь не постучали и в комнату вошла куратор.

— Дамы и господа, а занятия для вас отменили? — вкрадчиво поинтересовалась она. — Светозара остается в комнате, остальные бегом навстречу знаниям.

Алин с загадочной полуулыбкой не сводил глаз с куратора, медленно продвигаясь за остальными к выходу. Куратор же, казалось, не обращала на него внимания.

Я бы тоже лучше на занятия пошла, чем сидела одна в четырех стенах... Хотя почему одна? У меня теперь есть Генрих. Веселый грызун с отсутствием комплексов и тонной противоречий.

— Ну-у-у, чем займемся? — воодушевился Генрих, когда дверь за друзьями закрылась.

Разочарованно вздохнув, я упала на кровать.

— Чем тут займешься? Постельный режим...

Генрих запрыгнул на свободный край кровати с хитринкой в глазах.

— Режим — понятие относительное и легко преобразуемое в нашу пользу, — просветил меня грызун и по совместительству нарушитель спокойствия.

— И что ты предлагаешь? — поднявшись на локтях, посмотрела на задорную белку.

— У вас здесь творится что-то неладное... Предлагаю сунуть нос во все дела лагеря, — улыбнулся он четырьмя зубами, явно рассчитывая на мою поддержку.

Поддержки не последовало.

— Нет, мы не будем никуда влезать и совать нос.

— У-у-у-у... — затянул Генрих, медленно сползая с кровати.

— Не будем, — повторила я.

— Ы-ы-ы... — он с опущенными лапами уныло брел по ковру. — Ты зануда...

— Я? — получить прозвище зануды не самое приятное, что может с тобой произойти. — Я не зануда, просто в лагере есть люди, специально приглашенные для того, чтобы везде совать свой нос.

Генрих еще раз протянул "У-у-у-у...".

— Нам же никто не запрещает чуточку помочь этим людям... — продолжил свою "песню" грызун. — Разве помешают им два чутких носа?

Может и не помешают. Или помешают. Нет, нам определенно не стоит так подставляться. С другой стороны, интересно узнать, зачем в лагере следователь... И почему этот самый следователь именно нашу комнату взял под свой личный контроль, а не комнату предполагаемых шутников.

— Разве что одним глазком и не вдаваясь в подробности, — сдалась я, прекрасно понимая всю степень ответственности.

Генрих от радости запищал, запрыгал и бесперебойно заговорил:

— Мы сейчас пойдем в главный корпус... Нет, сначала в столовую... Нет, надо обыскать комнату коменданта... Нет-нет-нет... Надо...

— Стоп! — решила прервать его я, пока он не придумал чего похуже. — Обыскать комнату следователя? Ты серьезно думаешь, что нам это сойдет с рук?

Генрих задумался, постучал лапой по крошечному подбородку и задумчиво протянул:

— Да-а-а... Ты права... — хвала богам, здравый смысл взял верх над белкой. — Надо надеть перчатки.

Нет, здравый смысл предпочитает обходить стороной его светлый мозг.

— Генрих...

— Да-да-да, нам нужны перчатки, плащ с капюшоном для конспирации и маска на глаза.

— Мы не будем этого делать, — но Генрих меня не слушал. Он мысленно уже примерял образ шпиона-детектива и лез в соседнюю комнату.

Обезумевший! В следователи не идут бездарности. Эти люди обладают магией в самом совершенном виде!

— Если на комнате установлена защита, от нас и пепла не останется! — решила я воззвать к его разуму, но... попытка провалилась.

— У тебя есть перчатки? — только и спросил он, посмотрев на меня горящими от предвкушения глазами.

Его инстинкты самосохранения безнадежно атрофированы. Распахнув дверцы шкафа, он полностью скрылся в глубинах полок, без разрешения копаясь в наших с Кисой вещах.

У меня перчаток не было никаких, зато у Кисы нашлись. Атласные женские перчатки на изящную миниатюрную руку. Генрих без зазрения совести ножницами укоротил их под свой размер. Мне в лицо прилетела пара кроваво красных перчаток. Еще одна попытка достучаться до разума белки ни к чему не привела, поэтому я просто натянула перчатки и побрела за бодро скачущим Генрихом в коридор.

* * *

По-моему, вместо мозгов у Генриха — яблоко. Зеленое и червивое. Иначе как объяснить, что он сейчас нагло ковыряет замок в двери коменданта шпилькой для волос?

— Ты с ума сошел! — шипела я на него, испуганно озираясь по сторонам. — Прекрати сейчас же!

— Не бубнякай... — буркнул Генрих, продолжая свое постыдное действо. — Я знаю, что делаю. И не такие замки вскры... хм... — замолчал он, не договорив.

— Ты вскрывал замки?! — зашипела я пуще прежнего. — Ты вор?!

— Белки не воруют! — огрызнулся он. — Белки иногда что-нибудь заимствуют, — последовала короткая пауза, нарушил которую звонкий щелчок. — Готово! — Генрих довольно улыбнулся, вместе с дверью откатываясь к стене. — Ну, чего стоишь? — внезапно на плечо мне прилетела белка, постучав по голове, словно проверяя орех на пригодность.

— Я не пойду туда.

Комната встретила нас... неприветливо. Она ничем не отличалась от других, только кровати подвесной не было. На ее месте висела полка с книгами, а под ней стоял небольшой письменный стол. Идеально чистый стол. Шторы колыхались от порывов ветра, два кресла неестественно подвинуты в разные стороны, будто еще секунду назад с них кто-то вскочил. На маленьком столике у окна недопитая бутылка вина и два бокала, на одном из которых, я увидела даже от двери, был четкий отпечаток губной помады.

— Предпочтешь быть застуканной в коридоре у открытой двери коменданта? — безразлично спросил Генрих, а я, мысленно костеря его самыми благозвучными словами, зашла в комнату, прикрыв за собой дверь.

— То-то же, — спрыгнул он с моего плеча, — а то "Не пойду, не пойду"...

Генрих по-свойски начал везде заглядывать, трогать все, что плохо лежит, он даже заглянул под кровать, дабы убедиться, что там не спрятан труп. Лично я бы не стала прятать труп под кроватью. Во-первых, не гигиенично. Во-вторых, отвратный запах. В-третьих, я бы просто не смогла спать, если бы под моей кроватью лежал чей-то труп.

Я еще раз обвела комнату глазами, задумчиво двигаясь к столику у окна. В одном бокале еще плещется вино, помада свежая...

— Генрих, а тебе не кажется, что здесь совсем недавно кто-то был? — я покрутила бокал в руках, вглядываясь в отпечаток помады.

Ответа от грызуна не последовало. Видимо, в шкафу копается или пытается на полке чего-нибудь найти, или...

— Кажется, — ответил мне вместо Генриха мужской голос, — и вы, Камински, сейчас объясните мне, что вы забыли в моей комнате?

Аккуратно вернув бокал на место, я медленно развернулась, натягивая на лицо улыбку.

— Э-э... Добрый день! — глазами я начала выискивать коричневую белку, но в комнате не было и намека на присутствие грызуна. — А я, похоже, дверью ошиблась...

Стараясь не выдать дрожь в коленях, я прямым ходом направилась к двери. На пути моем стояла всего одна проблема. Комендант. Он же химик и следователь.

Руки его заложены за спину, глаза прищурены, поза уверенная и внушающая страх. Я не виновата! Это белка меня сбила с пути истинного.

— Не торопитесь, Камински, — разгадав мое намерение быстро ретироваться, мистер Амори закрыл дверь. Пути к отступлению окончательно оборвались, когда щелкнул замок и в комнате, похоже, остались мы одни.

Куда делся неуемный Генрих — загадка, но его здесь нет. Позорно сбежал, оставив меня одну на растерзание коменданту.

— Да я... э-э... не тороплюсь, просто знаете... — чего бы такого сказать... — У меня постельный режим, а режим нарушать нельзя. Поэтому давайте я... пойду...

Комендант, не выказывая никаких эмоций, кивком на кровать указал и бесстрастно сказал:

— Постель есть. Соблюдайте режим, — и ведь по лицу его совсем не понятно: шутит он или говорит серьезно.

Просто если шутит, я посмеюсь. А если он это серьезно говорит, то... то... бежать надо. Быстро и желательно далеко.

— Н-н-не надо, — отчего-то начала я заикаться, — у меня своя есть.

— Как же? — изумился он. — Режим есть режим. Ложитесь, — ложиться я не собиралась. Стояла и с нескрываемым шоковым состоянием смотрела на коменданта. — Чего ждете? — решив вогнать меня в обморок, продолжил он. — Или Вам помощь нужна?

Я интенсивно замотала головой, придя к выводу — лучше лечь, иначе и правда поможет.

Медленно присела на край холодной кровати, примостив дрожащие руки по краям. Мистер Амори не шелохнувшись за мной наблюдал.

— Можно я посижу? — сиплым от страха голосом спросила, поднимая на него глаза.

Отрывисто кивнув после некоторой паузы, он развернул стул возле стола, сел, скрестив ноги, и пытливо поинтересовался:

— Как вы оказались в моей комнате?

— Я... повернула ручку, толкнула дверь и вошла... — проговорила, растягивая слова. — Я просто перепутала. После произошедшего голова слегка кружится...

Для убедительности приложила руку ко лбу, украдкой поглядывая на следователя. Не верит, похоже.

— Вы назвали имя "Генрих". Кто это? — тем же тоном продолжил допытываться он, а я... я пыталась понять, куда делась эта прыткая белка.

— Вам, наверно, показалось. Я сказала гендер... гендерное различие. На бокале губная помада, на другом ничего нет...

Мистер Амори бровь заломил, на меня пристально посмотрел, от чего мне совсем неловко стало. Выкручиваться без предварительной подготовки непростое занятие.

— Значит, ошиблись комнатой?

— Ошиблась.

— А как вы объясните тот факт, что дверь была заперта?

Белка шпилькой открыла.

— Дверь была открыта, — солгала я.

— Я не страдаю склерозом, Камински,з— Заверил меня он, отказываясь верить в выстроенную мной картину происходящего.

— Возможно, вы просто отвлеклись на свои мысли и забыли запереть дверь, но думали, что закрыли, — ввернула я теорию, надеясь, что он в нее поверит.

Комендант взглядом заскользил по моей замершей фигуре, не задерживаясь на одном месте дольше двух секунд.

— Почему вы в перчатках?

В перчатках? Ах, да... Генрих. Это все его проделки.

— Пальцы мерзнут, — не моргнув глазом сказала первое, что пришло на ум.

— Летом? — с иронией спросил комендант, глядя на меня.

— Когда пальцам не хватает тепла, они мерзнут в любое время года, — спокойно, и даже чуть небрежно ответила, поздно сообразив о двусмысленности фразы. — То есть я хотела сказать, когда кровообращение нарушено, руки мерзнут и ноги... тоже...

Уголок губ мистера Амори слегка дрогнул, а я... а я хочу под землю провалиться... Этот разговор не приносит ничего хорошего. Одни неприятности. В будущем.

— Вы надо мной смеетесь? — как-то совсем по-детски спросила, выпятив нижнюю губу. Непроизвольно вышло.

— Нет, вовсе нет, — заверил он. — Пытаюсь понять, зачем вы взломали замок и влезли в мою комнату, — легко и в то же время уверенно проговорил комендант, лишая меня возможности лгать дальше. — Что Вы хотели найти? — после короткой паузы спросил мистер Амори. Я сама не знаю ответа на этот вопрос, а он надеется у меня все выведать.

Генриха надо за хвост ловить и его пытать.

— Я ничего не искала, — правду говорю. — Честное слово.

Комендант вернул стул на место, встал у двери и прежде чем открыть ее, сказал:

— Ваша ложь остается на вашей совести. И только вам решать: жить с ней или избавиться от нее.

Приглашающим жестом он указал на выход, куда я немедленно решила последовать.

Мерзкое, отвратительное и гадкое ощущение поселилось в душе. Сделал из меня преступника, знающего правду века, но продолжающего молчать, а я ведь действительно не знаю, зачем мы залезли в его комнату.

Открывая дверь своей комнаты, я представляла, как медленно и верно убиваю маленькую любопытную белку. Когда зашла, желание мое укрепилось гораздо сильнее, ибо эта самая белка беспечно грызла яблоко на кресле.

Первым делом стянув перчатки, я заняла свободное кресло и постаралась спокойно сказать:

— Ты сбежал! — спокойно не получилось. — Оставил меня там одну, трус.

Генрих глаза округлил, возмущенно на меня смотрит.

— Я — трус? Да я за помощью побежал! Тебя спасать.

— Ага, я смотрю помощь ты в яблоке нашел, — иронично ответила, складывая руки на груди и нервно покачивая ногой.

— А... — Генрих посмотрел на яблоко. — Это чисто машинально вышло.

Чисто машинально сидел тут и грыз яблоко, пока я там выкручивалась из последних сил моей бедной фантазии.

— Это была твоя идея, а попалась я.

— Каждый сам за себя, — беспечно ответил он. — Кому-то надо было спастись.

Свалился геморрой на мою голову. Вернее белка. На мою беду говорящая. Взяв с вазочки гроздь винограда, поинтересовалась:

— Нашел что-нибудь?

Генрих прямо-таки просиял. Точно что-то нашел. Надеюсь, находка не навлечет на нас праведный гнев коменданта и нас не посадят за решетку до конца наших дней.

Грызун запрыгнул на мою кровать, откинул подушку, залез под простынь и вынырнул с изрядно помятым листком бумаги.

— Я, в отличие от тебя, делу пользу принес, — важно прокомментировал он явление листка народу.

Возмущение? Да, присутствует.

Генрих развернул листок, разгладил, на столик положил и...

— И что это? — другой вопрос на ум пока не пришел.

На листке были выведены какие-то каракули, стрелочки, таблички, схемы, что-то совершенно непонятное моему мозгу. Генрих своим беличьим сообразительным умом начал мне скрупулезно объяснять:

— Это — лагерь, — он указал лапой в точку в центре, — это — башни, — он показал в шесть точек по периметру "лагеря", — это центральный корпус, это столовая, эту пруд с противно завывающими страшными дамами... — он поочередно тыкал в разные места листа.

— А стрелочки?

— Это я пока не знаю, — досадно признался Генрих, подперев подбородок лапой и берясь за другое яблоко.

От центральной башни стрелка шла ко всем башням, к третьей — самая жирная. От третьей стрелка шла к пятой, а от пятой — к центральной, где подписано было "больничное крыло", а оттуда снова к третьей башне. Всемирная паутина какая-то. И это я еще умолчала про десяток других стрелок, переплетающихся друг с другом.

— Да тут голову сломать можно быстрее, чем разобраться в этой ерунде.

— Это не ерунда, — Генрих сложил листок. — Это — ключ к разгадке тайны, — он запрыгнул на кровать, закопал листок, вернул подушку на место, покрывалом заправил и обратно на кресло приземлился.

— Какой тайны? — я хмыкнула. — Ты придумал себе детектив, строишь из себя сыщика...

— Хм! — Генрих лапы на груди сложил, голову от меня отвернул... Обиделся, что ли?

— Генрих, — я его за ушко потрогала, — не обижайся, — ответом мне было громкое сопение. — Просто мне кажется, ты все немного... преувеличиваешь.

Он фыркнул, отмахнувшись от моей руки, нахмурился, сидит с видом оскорбленной до глубины души белки.

Душевно ранимый грызун, однако.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — не факт, что я его поддержу, но обиду надо как-то устранить.

— Ты же не воспринимаешь меня всерьез, — проговорил он, посмотрев на меня косым взглядом.

Как его задело, оказывается...

— Я такого не говорила, — я протянула ему примирительную виноградинку. — Ты ведь уже что-то придумал, верно?

Генрих пофырчал, похмыкал, но виноградинку забрал.

— Придумал, — с важным видом ответил он. — Будем ловить на живца.

— Кого? — не поняла я.

— Коменданта, — невозмутимо просветил меня Генрих, жуя виноградинку. А мне вот теперь в горло ничего не лезет.

— А живцом кто будет? — осторожно поинтересовалась я, жалея, что вообще согласилась на затею со взломом комнаты мистера Амори.

— Ты, — все так же невозмутимо ответил грызун, спрыгивая с кресла. — Надо план продумать. Тщательно.

В присутствии Генриха шоковое состояние входит в привычку. Честно, мне уже страшно, куда способна завести его неуемная фантазия.

— Как ты себе это представляешь? — надо знать, к чему морально следует готовиться и вразумить, если грызуна не туда занесет.

— Красочно во всех деталях, — Генрих нырнул в шкаф, выкидывая оттуда разные элементы гардероба и бормоча:

— Не то... Плохо тянется... Легко порвется... Слишком скромное... Чрезмерно откровенное... Ух ты! Кружевное белье...

Я временами начинаю сомневаться, что эта белка — белка. Просто ведет он себя... не по беличьи, что ли. Орехи не грызет, дупло не утепляет, запасов на зиму не готовит. И говорит. Плюс это или минус в конкретно данном случае — не понятно.

Может он... оборотень? Такой, неправильный... Оборотни обычно страшные, большие и волосатые, а этот миленький маленький и с пушистым хвостом.

— Рассказываю один раз, — Генрих вынырнул из шкафа с банданой в лапах, — повторять не буду.

Я кивнула, наблюдая за ним. Он накинул на голову бандану, завязал кончики спереди под подбородком, натянул на себя огромный для его размеров пеньюар... Кисин. У меня таких... хм... откровенных нет.

— Я, то есть ты, иду, — он попытался сделать пару шагов, но из-за того же пеньюара не смог, — иду...

— Куда?

— Никуда, просто иду, — Генрих собрал в лапы пеньюар, как женщины подол юбки, и пошел кругами по ковру, — комендант видит тебя всю такую сексуальную, импозантную девушку в расцвете лет, утаскивает в комнату и...

— И в чем план? — логики я в его миниатюре не нашла. Совсем. Более того, мне не нравится, что комендант, видя меня всю такую сексуальную, импозантную девушку в расцвете лет, куда-то утаскивает!

— В том, — Генрих стянул с себя бандану, — что ты легально попадешь в его комнату.

Мне кажется или кто-то здесь не расследование ведет, а пытается меня в могилу загнать? Гарпии живьем съедят, если я начну щеголять по коридорам в откровенном пеньюаре вампирши. Все равно, что подписать себе смертный приговор.

— Мистер Амори не маньяк затаскивать первую попавшуюся девушку в свою комнату, — решила я хоть как-то прокомментировать его идею.

Генрих махнул на меня лапой, запрыгнул на кресло и развалился аки барин на пиру.

— Не маньяк, но тебя затащит.

От меня последовал логичный вопрос:

— С чего ты взял?

— Он держал тебя в комнате двадцать минут, а должен был отправить в центральный корпус и допрашивать там, — пояснил он тоном "все надо объяснять самому".

— Ты что, специально меня там одну бросил, чтобы какую-то свою дурацкую теорию проверить? — возмутилась я не шуточно. Нет, каков, а!

С виду обыкновенная безобидная белка, а шпионские игры затеял, словно он великий следователь-расследователь.

— Теория совершенно не дурацкая, как видишь, — не без самодовольства возразил Генрих. — Теперь мы знаем, что комендант предпочтет личную беседу с тобой, нежели допрос при директоре лагеря. Из чего можем сделать вывод, что у мистера Амори к твоей персоне особое отношение.

Белка с мозгами аналитика. Невероятно, но факт. Похоже, у Генриха действительно есть какой-то план. А я думала, он просто надо мной издевается. Хотя одно другому не мешает.

— Не знаю, что ты придумал, но я не хочу знать, что ты придумал, потому что то, что ты придумал, мне точно не понравится! — вот так! Хватит с меня одной неудачной попытки глупого расследования.

Подозревать коменданта-химика-следователя поистине глупо. Если он в чем-то и виноват, так только в том, что стал комендантом третьей башни. В остальном винить его не буду.

— О, mon amie, — произнес Генрих с тягостным вздохом, — ты слепо смотришь вперед и ничего не видишь... — грызун — философ. — Ты хочешь узнать, кто тебя чуть не убил? — он вскочил на меня, как на Мирти в палате. — Хочешь?! — безумно вопрошал он, глядя на меня в упор своими большими круглыми оранжевыми глазами. К такому поведению еще стоит привыкнуть... Но, думаю, это бесполезная трата сил. Генрих совершенно непредсказуем.

— Х-хочу, — ответила, слегка обескураженная его выпадом.

— Вот, сразу бы так, — он разгладил складки на вороте моей рубашки, упал на кресло и закидывая в рот одну виноградинку за другой, напевал себе под нос: — ... и справедливость восстановим, врага в могилу мы сведем...

Может, просто сходить к мистеру Амори и в лоб спросить все, что хочет Генрих узнать? Просто с таким решительным кровожадным настроем мы больше бед натворим, чем пользы принесем. И пусть Генрих уверен в обратном, мне кажется именно так все и будет.

Глава 4

Киса вернулась в комнату уже за полночь. За это время мне два раза приносили еду, один раз по личному заказу Генриха. На кухне он уже давно подсуетился, так что одна кухарка знала его вкусы отменно и о длинном языке тоже была осведомлена.

Мне Генрих ни на минуту не давал скучать. Куда там! Он снова и снова обрисовывал всевозможные планы, от которых я снова и снова отказывалась. Заявиться в комнату к коменданту в нижнем кружевном белье, кое грызун в отделе у Кисы нашел, он предлагает всякий раз после моего очередного отказа. Мотивируя тем, что тогда мы узнаем абсолютно все и сразу. Я категорически против руками, ногами и остальными частями тела. В общем этот маленький шпион решил: завтра я иду за справкой, затем по расписанию на химию и там, как он выразился, будет стратегическое место назначения. О сути плана Генрих решил умолчать, потому что: "Ты опять все испортишь отказом", а его идея (по его же словам), настолько гениальна, что просто не может быть отвергнута столь несведущей в детективном деле. То есть мной.

К моменту возвращения Кисы мы сидели по разным углам комнаты и друг с другом не разговаривали, что не осталось незамеченным.

— По какому поводу бойкот? — оценив обстановку спросила подруга, сбрасывая с плеч тонкую летнюю кофточку.

— Она...

— ...Он...

Мы переглянулись хмурыми взглядами с Генрихом.

— Он...

— ...Она...

Еще пара косых взглядов и единогласное:

— Мы не разговариваем!

Киса хмыкнула, с задором глядя на обиженных нас. Хорошо, хоть комментировать не стала, а ведь могла. Она обычно без комментариев не обходится.

— Твоя бывшая соседка весь вечер вилась возле химика, — томно начала Киса, встав ко мне спиной и стянув футболку, — мерзко хихикала и рот не закрывала.

От Барби не стоило ожидать другого. Она его в первый день в оборот взяла. Клещами вцепилась так, что не вырвешься и не выдернешь. Да и какое мне вообще до нее дело? Пусть делает с ним, что хочет.

— И пусть вьется, — более резко, чем рассчитывала ответила я, подогнув под себя ноги.

Киса хмыкнула гораздо отчетливее и скептически ухмыльнулась.

— Мне все равно, — поспешила заверить ее, пока она не успела себе ничего надумать. Не хочется проснуться от ощущения чьих-то клыков на своей шее.

— Mon amour... — Генрих медленно брел в сторону Кисы, с благоговением взирая на ее... хм... диапазон, освобожденный от оков бюстгальтера. — Вы... божественное создание, твое сияние освещает мне путь ярким светом, — начал распаляться он, продолжая движение, — ничто не способно затмить твоей красоты, о, прекрасная Богиня...

Белка, а все туда же. Что с мужиков взять? Увидят пару грудей и всё: слюни пустили, серенады запели, готовы горы свернуть.

Богине хватило ума надеть пеньюар, пусть и не скромный, но хотя бы прикрывающий все выпуклости. Подхватив Генриха на руки усадила его на плечо.

— Был бы ты мужчиной, замуж бы пошла, — со вздохом сказала она, расправляя постель. — Если хочешь, можешь спать со мной. Только, чур, не приставать.

Генрих разве что не описался от радости. С довольной и счастливой мордашкой улегся у стенки и... нет, не заснул. Его оранжевые глаза еще долго светились во тьме. Когда сон меня окончательно сморил, Генрих не спал, смотря в темную пустоту, размышляя о чем-то своем, о беличьем.

Сильные большие руки с умеренной растительностью тянулись к поясу моего легкого шелкового халатика. Изумрудные глаза коменданта горели алчным желанием чего-то, моему уму неизвестного и это будоражило воображение, заставляя сердце трепетно биться, а мурашки разгонять по телу со скоростью света.

Я оказалась в плену между окном и комендантом и это мне нравилось. Я не собиралась препятствовать его шаловливым пальцам, скользящим от шеи к вороту халатика, медленно сдвигая его с плеч. Запах кофе и корицы шел от этого соблазнительного мужчины, приближающегося ко мне медленно, но верно и настойчиво. Судорожный вздох предвкушения неожиданно сорвался с моих губ, вызвав на губах химика сладостную самодовольную ухмылку.

— Такой ты мне нравишься больше, — проговорил он, заправив за ушко упавший на глаза локон из растрепавшейся прически.

Сознание отказалось понимать, как в таком виде можно кому-то нравиться, но меня это не волновало.

Будоражила одна только мысль о том, что он стоит слишком близко, я дышу слишком часто, а он упивается наслаждением, наблюдая за моими прикрытыми глазами, приоткрытыми губами...

— Света-а... — раздался томный голос над ухом. — Расскажешь, что тебе снилось? Ты стонала во сне.

Испуганно подскочила на кровати, ощупывая себя. Халата на мне нет, я в своей постели, я спала... и стонала во сне.

— Извини, — я отвела смущенный взгляд в сторону, чтобы Киса, водрузившая руки на край моей кровати, не заметила проступивший румянец на моих щеках, — мне снилась какая-то ерунда, ужасно стыдно, правда... — я спрыгнула с кровати, стараясь не пересекаться глазами с соседкой.

— Ерунда? — с томными нотками переспросила она. — Нет, Светик, от ерунды стонать не станут.

— Я... Я... Это просто сон. Дурацкий сон и только, — я спряталась за дверью ванной, продолжая убеждать себя, что сон не стоит моего внимания...

Черт возьми, он стоит моего внимания! Я чувствовала запах мистера Амори, я ощущала его прикосновения на своей коже, я... Это сон! Просто сон. Глупый сон, не достойный и толики моего драгоценного внимания. Да.

С твердым намерением никогда больше не вспоминать об этой ночи, встала под струи холодной воды, остужая горящие от стыда щеки.

С этим же намерением я вышла из душа и... Какое оно все-таки непрочное, намерение это. Одного взгляда на коменданта хватило, чтобы перед глазами всплыл сон, а щеки снова запылали алым пламенем.

— Доброе утро, Камински, — мистер Амори сидел на кресле с кружкой кофе в руках. Приятный аромат разнесся по всей комнате. Пустой комнате. В смысле, Кисы уже не было.

— Что вы здесь делаете? — я потуже запахнула махровый халат, стоя в дверях ванной комнаты.

Хотя я и сама могу ответить на этот вопрос. Кофе пьет. Только почему он пьет его в моей комнате, когда у него своя имеется? Даже две. И вообще это моветон врываться с утра без приглашения к девушкам. И пусть я сейчас одна, и... Почему я одна? Киса точно не стала бы упускать возможность побыть с комендантом наедине, тем более он сам пришел.

Завязав пояс на халате на три узла для собственного успокоения, я, переминаясь с ноги на ногу, разглядывала утреннего гостя.

Щетина украшает его, как гирлянда новогоднюю елку. В смысле, ему очень идет. Она, наверно, колючая на ощупь. И потрогать хочется... чтоб убедиться.

Изумрудные глаза пронизывали насквозь, не оставляя потаенных уголков души и тела. Кажется, что он видит все мысли, знает обо мне все, а сейчас просто выжидает момента, чтобы сказать: "Я знаю, зачем вы залезли в мою комнату". Успокаивает то, что я сама не до конца ознакомлена с причиной.

— Нам надо поговорить, — без эмоций, достаточно твердо сказал он, пробуждая во мне желание запереться в ванной и не выходить, пока мистер Амори не уйдет.

— О... о чем? — пальцы в волнении сминали и без того короткий край халата, делая его на порядок короче и привлекая ненужное внимание коменданта к ногам.

Находиться в одной комнате с ним просто невозможно. Он одним своим взглядом вгоняет меня в краску, так что можно смело проводить сравнение между мной и свеклой.

— О вас, — мистер Амори наконец поднял взгляд, посмотрев на этот раз мне в глаза.

— А что со мной не так? — искреннее недоумение отразилось в голосе.

Уголок губ коменданта дернулся, но волю улыбке он не дал.

— У вас все более чем так, — взгляд прошелся по моей фигуре. — Речь пойдет о ваших недоброжелателях и возможных последствиях.

— Последствиях чего?

Комендант сделал большой глоток, словно в кружке не кофе, а что-то покрепче.

— Сядьте, Камински. Хватит мяться в дверях, — потребовал он жестким голосом и уже мягче добавил, — я не кусаюсь.

Знаю я, как вы не кусаетесь... Вы соблазняете и сводите с ума. По крайней мере во сне все было именно так. В здравом уме я ни за что не допустила бы подобного.

— Я склонен предполагать, "шутка" не была случайностью. Подобное наверняка повторится, — он замолчал, ожидая моей реакции, а я никак не смогла отреагировать. — Вам следует быть более осмотрительной. Не вступать в конфликты, не принимать ничего из чужих рук, будь то вода, сладости или еда.

— Подождите, вы хотите сказать, что меня могут убить? Это же бред. Я не сделала никому ничего плохого.

— Давайте обойдемся без истерик, — И как у него получается говорить без эмоций? Талант, не иначе. — Все намного серьезней, чем вы можете себе представить.

— Намного серьезней? — скептицизм вкупе с удивлением сделали свое дело. Комендант нахмурился и вознамерился доказать мне, как я не права, что ставлю его слова под сомнения.

— Не надо иронизировать, Камински. Я не собираюсь объяснять вашим родителям, почему они получили из лагеря гроб, а не живое чадо, — стальные ноты в голосе заставили вздрогнуть и испуганно посмотреть на его холодное, отстраненное лицо.

— Мне кажется, вы преувеличиваете.

— Мне казалось, передо мной достаточно взрослый человек. Достаточно взрослый для того, чтобы понять — я не шучу, Светозара, — он подался вперед, положив руки на подлокотники.

По его выражению лица, никогда не скажешь — шутит он или нет. Оно всегда одно: непроницаемая маска без эмоций. Остается только догадываться, о чем он действительно думает, и что чувствует. Может, он просто меня решил запугать? Чтобы я дрожала от страха по любому поводу и боялась каждого шороха. Но... зачем ему это?

— Мистер Амори, вы можете мне объяснить, что происходит? — мои глаза наверняка сейчас похожи на глаза совенка. Большие и испуганные. — Я решительно ничего не понимаю.

— Вы ведь не глупая девочка, Камински, — как-то по-доброму сказал он. — Неужели думаете, что это была чья-то шутка?

— А разве нет?

— Нет, — резко ответил он. — И я устал это повторять.

Не нравится мне все это. Совсем не нравится. Я приехала отдыхать, в который раз. Это просто лагерь, а из него сделали поле для убийств и место для поимки предполагаемого вымышленного убийцы.

— Мистер Амори, — более звонко начала я, — я не понимаю, почему на меня кто-то должен покушаться. Я не сделала ничего, за что меня могут убить. Извините, но если это все, о чем вы хотели поговорить, я попрошу вас покинуть комнату. Мне надо идти на занятия, — потому что зарядку я уже пропустила и завтра получу за это пятнадцать штрафных кругов.

Комендант сверкнул глазами, забрал со столика пустую кружку из-под кофе и, не сказав ни слова, вышел из комнаты.

— Да-а... — тихо протянула я. — Дела.

* * *

Забежав в больничное крыло за справкой, я помчалась на искусство превращений.

На третьем этаже центрального корпуса разместили огромную открытую террасу, так что пребывать здесь — одно удовольствие. Вид на весь лагерь открывается изумительный. Единороги в два раза уменьшили изгородь, изредка прячась за ней от палящего солнца. Нимфы на мостике через озеро поют песни, но до нас доносиятся лишь отдаленные звуки арфы. Пляж забит народом, яблоку негде упасть. Куратор легкими плавными движениями бегает по периметру лагеря, у нее своя зарядка. Из столовой выходят сытые и довольные люди... и нелюди. Желудок, сообразив, что пропустил завтрак, недовольно заворчал.

Комендант стоит у пятой башни и мило беседует с какой-то рыжей дамой. Длинноногая, в короткой юбке, с огненно рыжими волосами, она приковывала к себе взгляды. Один раз взглянул и уже не оторваться. А комендант улыбается, что-то рассказывает... А мне никогда не улыбнется, слова лишнего не скажет... Обидно даже немного. Хотя с чего бы?

— Дорогие ребята, здравствуйте, здравствуйте, — пропыхтел круглый во всех смыслах мужчина, в вразвалочку выходя на террасу.

Мы уже заняли свои места за расставленными полукругом столами, ожидая преподавателя, и вот... пришел.

Низкорослый мужчина, напоминающий шар, перекатываясь с одной ноги на другую, приближался к нам. Маленькие, я бы даже сказала крохотные очки, плотно сидели на его лице, делая глаза огромными. Короткие усы дергались всякий раз, когда он шумно выдыхал и не менее шумно вдыхал. Строгий черный костюм делал его похожим на бильярдный шар, а бабочка на шее норовила отскочить кому-нибудь в глаз.

— Сегодня мы с вами познакомимся, -фух-, с простыми превращениями, — учитель встал перед нами, вытирая платочком пот со лба. — Зовут меня Шарин Катилов. Я буду вести у вас "Искусство превращений".

Несмотря на свой вид, точнее форму, Шарин Катилов оказался очень приятным педагогом. Он подробно рассказал нам о зарождении превращений. Когда впервые была открыта эта техника, кем открыта и как давно она прочно вошла в наш мир и в нашу жизнь.

Превращения не сразу стали называть искусством. Изначально они считались невероятно опасными. Вернее, люди так считали просто потому, что все новое и неизвестное страшит и пугает. Первым испробовал на себе превращения Кориус Берн 223 года назад. Превращение было неудачным и Кориус навсегда застрял в обличие волка. После этого тема превращений стала запретной и о ней не вспоминали 52 года. Тогда ученый Варнес Борд решил доказать всем, что превращения не опасны, если знать технику и правильно применять ее на практике. Он совершил превращение в тигра и благополучно вернулся в свой человеческий облик. Общественность восприняла это явление с ликованием и восторгом, и вскоре была разработана система под руководством Варнеса, получившая название "Искусство Борда", после чего появился такой предмет, как "Искусство превращений".

В школах его запретили преподавать в младших классах, сделав специальным для старшекурсников. Вскоре преподавать его стали желающим, убрав из обязательной школьной программы за ненадобностью. Правительство решило, что превращения не приносят никакой пользы и в дальнейшем ученикам не пригодятся. Шарин Катилов на этом месте оскорблено принялся доказывать нам, как важны превращения в нашей жизни или хотя бы умение распознать человека в теле животного. Мы все с ним согласились, поддержали его идейное представление о том, что "Искусство превращений" самый важный предмет в жизни каждого и жаждали поскорее перейти к практике.

— Не спешите, не спешите, — разводил руками мистер Катилов, призывая к тишине и порядку разгоряченных парней, — для начала запишите определение, — недовольный возглас унес порыв ветра, а мистер Катилов продолжал, словно ничего не слышал, — искусство превращений — это искусство, основанное на превращении человека в одушевленный предмет... записали?.. без вреда для человеческого обличия. Разумеется, если вы все будете делать правильно, иначе исход превращения может быть плачевным.

Опасное, все-таки, искусство превращений. Я ведь и напутать чего-нибудь могу. Застряну навсегда в обличие какого-нибудь кролика или удава. Последнее, кстати, лучше. Проживу дольше. В безопасности.

— Внимательно записывайте все, что я говорю, — пропыхтел учитель, — первое правило Борда: тело должно быть расслаблено. Второе правило Борда: голова должна быть свободна. Перед превращением выкиньте все мысли из головы, очистите ее от ненужного хлама и мусора, иначе превращение будет тяжелым и болезненным...

Мистер Катилов в очередной раз промокнул лоб платочком, который, похоже, уже мокрый насквозь.

— Третье правило Борда: не терять бдительности. Знаю я вас, студентов. Получилось, и вы уже визжите от восторга, забыв обо всем на свете. Нельзя терять голову! Никогда! — он замахал короткими пухлыми руками, что сделало его похожим на невротика. — А теперь я покажу вам истинное искусство превращений, — благоговейно произнес он.

На лице его расплылось выражение "я в раю", руки расслабленно повисли вдоль туловища, глаза закрылись, а я замерла в предвкушении чуда. Чудо действительно произошло. Через пару мгновений перед нами стоял не тучный дяденька, а отъевшийся писец. Беленький такой, пушистенький, с глазками бусинками и мордочкой миленькой. Он вальяжно прошел перед партами, надменно взирая на нас снизу-вверх. Хвост его мерно покачивался из стороны в сторону, а выражение морды то и дело становилось высокомерным.

Такая оболочка ему больше идет. Это так, чисто мое мнение.

Вернувшись в исходную точку, писец вернулся обратно в тучного дяденьку по имени Шарин Катилов. Он поправил съехавшие на нос очки и пропыхтел:

— И снова записываем: правила поведения в другой оболочке, — по террасе пронесся очередной вздох разочарования, вызвав у мистера Катилова раздражительный возглас, — записываем! Записываем.

И мы стали записывать. Правило первое: вести себя подобающе человеку. Правило второе: суметь подавить животные инстинкты. Особенно если ты превратился в тигра, льва или медведя и не хочешь потом сидеть за решеткой. Правило третье: не пытаться употреблять пищу животных, потому как психологически человек не настроен разорвать зебру или выловить лань. Да, и вряд ли кому-нибудь будет приятно вспоминать об этом будучи человеком. По крайней мере мне бы было противно.

— Еще один важный момент — выбор оболочки, — мистер Катилов поднял вверх указательный палец. — Никогда не следует выбирать оболочку, из которой вам будет сложно вернуться. Рассчитывайте свои силы сразу! Потом будет поздно.

— А из каких оболочек сложно вернуться? — задал вопрос белокурый парень.

— В первую очередь — птицы, — ответил мистер Катилов, — и хищные звери. С остальными обычно проблем не бывает.

До конца занятия мы продолжали записывать, мистер Катилов без устали продолжал диктовать, изредка отвлекаясь на посторонние темы, типа предстоящего праздника в честь открытия сезона. О нем после занятий мы и решили поговорить все вместе, сидя в столовой.

Нам с Алином остается только отрепетировать танец, а у ребят дела обстоят похуже. Они банально не могут друг с другом договориться и прийти к решению, которое устроит всех.

— Нет, — с психом ответила Бэль Мирти, — я не буду для тебя танцевать стриптиз на сцене! Ты вообще можешь думать о чем-нибудь другом, озабоченный ты ограниченный?! — она швырнула ложку в сторону, так что она пролетела через весь стол и угодила в лоб Мирти.

— Истеричка, — хохотнул он, потирая ушибленное место.

И вот эта "бойня" продолжается уже двадцать минут. Мирти выводит Бэль, она психует, Мирти с еще большим весельем продолжает ее доставать, она в итоге чем-нибудь швыряется. Другое дело Киса и Фэн. Здесь все наоборот. Киса своим томным голосом и едкими замечаниями выводит Фэна, он стоически переносит ее сарказм и в итоге либо уходит, либо взрывается. Сейчас как раз второй случай.

— Послушай меня хоть раз, ты, женщина, — тихим рычащим голосом сказал он, наклоняясь к Кисе и заглядывая в глаза. За столом повисла гробовая тишина. Затаив дыхание все наблюдали картину превращения из всегда спокойного Фэна, в мужчину, которого довела женщина. — Ты выйдешь на сцену со мной, Киса, и станцуешь этот чертов танец! Иначе я, — Фэн понизил голос практически до шепота, — перекину тебя через колено на глазах у всего лагеря, и устрою показательное воспитание по твоей упругой заднице. Ты поняла?

Замерли не только мы, но и половина столовой. Просто такого накала страстей за нашим столом еще не было. Всякое бывало, но такого не было. А расположение стола в центре столовой дало присутствующим идеальный обзор. Некоторые вскочили с мест, чтобы лучше видеть.

— Не считаешь ли ты, — томно начала Киса, но в ее голосе тоже прослеживались рычащие нотки, — что нам лучше обсудить этот вопрос без свидетелей? — в конце она все-таки зарычала. Недовольно, опасно. Я прям увидела, как она вцепляется клыками в шею Фэна, и лишает наглеца жизни. Разумеется, она считает его наглецом. С Кисой никто не решался разговаривать в подобном тоне, и уж тем более приказывать ей. Это чревато непоправимыми последствиями. Но и Фэна понять можно. Довела, сорвался. С одной стороны сама виновата, с другой — жалко Фэна. Пусть сами разбираются. В затянувшийся конфликт этой парочки лучше не вмешиваться.

— А... — открыл рот Мирти, чтобы высказать очередную шуточку, но Бэль его перебила.

— Скажешь хоть слово — убью, — самое странное — Мирти замолчал. Даже не попытался возразить. И правильно сделал. Такой недобрый огонек блеснул в глазах Бэль, когда она говорила, что лучше действительно не провоцировать.

— Дети, — безмятежно бросил Алин, расслабленно откинувшись на спинку стула, — что с них взять.

Я покивала, не сдержав смешок.

Ну, правда же. Ведут себя как дети. Ссорятся, пытаются доказать кто круче, а надо всего лишь смириться. Бэль — с тем, что ей нравится Мирти, пусть она и называет его козлом. Мирти — с тем, что ему нравится Бэль, хоть он и считает ее недостойной его внимания. Кисе — с тем, что Фэн ее цепляет во всех смыслах этого слова, хоть она и пытается упрямо доказать обратное. Фэну надо смириться с характером Кисы, а от остального он не отнекивается.

А вот Алину...

— А ты? — просто спросила я, допивая остывший чай.

— Что я?

— А ты кто? — я загадочно улыбнулась. — С чем тебе надо смириться?

Алин усмехнулся, покачав головой.

— Тебе же тоже кое-кто нравится, или я ошибаюсь? — но я не ошибаюсь. По крайней мере я так думаю.

— Ответишь, что у тебя с комендантом, и я скажу, кто нравится мне, — заговорщицки проговорил Алин, подавшись вперед.

— У меня с ним ничего нет, — улыбка сошла с моего лица мгновенно, — с чего ты вообще взял...

— Брось, Свет, — Алин повертел в руках пустой стакан. — Все видят, как он с тобой носится.

Я вяло улыбнулась.

— Ты что-то путаешь, — мягко попыталась я направить его в нужное русло. — Он носится не со мной, а со всем лагерем. И вообще не я виновата, что гарпии сделали из меня главного противника номер один.

Алин ехидно усмехнулся, Бэль попыталась скрыть улыбку за кружкой с чаем, а Мирти не пытался ничего скрывать и открыто вынес опровержение:

— Детка, все заметили ваше "у нас нет отношений".

Сейчас и я в него чем-нибудь запущу.

— Ладно-ладно, — поднял он руки в примирительном жесте, заметив мой недобрый прищур. — Молчу.

— Я чего-то не знаю? — вкрадчиво поинтересовалась я. — Пока лежала на больничной койке, что-то произошло и мне об этом не успели донести?

Друзья переглянулись между собой, и, не сговариваясь, в унисон спросили:

— Ты не в курсе?

— В курсе чего я должна быть? — предчувствие у меня какое-то... нехорошее. Совсем.

— Ты... э-э... правда не знаешь? — Бэль неуверенно задавала наводящие вопросы, которые меня совсем ни к чему не подводили, разве что к панике.

— Да что я должна знать? — разнервничавшись, я смяла, разгладила, снова смяла и разорвала салфетку. Затем еще одну...

— Комендант... — осторожно начала Бэль и замолчала.

— Что комендант? — они смерти моей хотят, что ли? Я это слово слышать больше не могу, тошнит меня от него!

— Он... хм... — Бэль выдохнула и выпалила на одном дыхании, — он разорвал помолвку со своей невестой, сказав, что нашел, наконец, одну единственную.

Я тоже выдохнула. И даже засмеялась. Они вот это боялись мне сказать? Разорвал, ну и что? Меня никак не волнует ни комендант, ни его невеста, ни его разорванная помолвка.

— Так я рада за него, — улыбнулась я совершенно искренне. — Молодец, что нашел! А то мучился бы до конца своих дней с нелюбимой.

Друзья снова переглянулись и Бэль выдала совсем неожиданное и фантастическое.

— А... разве это не ты?

— Причем здесь я? — совсем я не понимаю их логику.

С какого потолка они собрали эти чудовищно нелепые предположения? Я не давала повода думать, что комендант влюблен в меня, а я в него и что у нас с ним что-то есть. Ни единого повода. Разве что кто-то распустил слухи и безжалостно топчет мое самолюбие, мою честь и достоинство.

— Ну... — так же неуверенно продолжила Бэль. — Он защиту на вашу комнату поставил, на тебя повесил, глаз с тебя не спус...

— Что?! — ошеломленно воскликнула я, до конца осознав весь смысл сказанных ею слов. — Он на меня повесил защиту? И на комнату?!

Оставшиеся в столовой люди повернули свои головы в мою сторону. Да, мы сегодня определенно в центре внимания.

— Мы думали, ты знаешь, — спокойно сказал Алин, а Бэль тоже начала сминать салфетки.

Я знаю? Скорее, узнаю последней. И когда он успел? Зачем?! Да что, мать вашу, здесь происходит?!

Преисполненная желанием выяснить все сейчас же и не откладывать разбор полетов на потом, я быстрым шагом вылетела из столовой и пошла в сторону третьей башни. Пусть сам все рассказывает. И плевать, что он такой большой и грозный, а еще пугает меня. Все расскажет! Как миленький.

Да как ему в голову пришло, не спросив меня, на меня же повесить какую-то защиту? Кто он вообще такой, чтобы решать за меня...

Залетела я в башню словно ураган, в его комнату стучала яростно и без остановки, пока мистер Амори не соизволил открыть дверь и преспокойно поинтересоваться:

— Что-то случилось? Неважно выглядите, — он отпил из кружки кофе, опираясь плечом о косяк.

Как всегда уверенный в себе. У него на лице написано "я во всем прав". Глаза проницательно поблескивают, кофе аромат истончает, корицей пахнет, а еще рубашка у него на груди наполовину расстегнута и волосы, обычно собранные, по плечам раскиданы. Есть в нем что-то домашнее... Подсознательно притягательное... Но я же не комплименты пришла ему делать, а ответы на вопросы получить. Надо известить о сути визита. Желательно уверенно и без дрожи в голосе.

— Мне надо с вами поговорить, — запал "устроить ему хорошую трепку" пропал, оставив после себя жалкое воспоминание. — Можно я... пройду?

Черт! Черт-черт! Почему я... боюсь его? Не так чтоб прям совсем и до дрожи в коленях, но... Нет, скорее, боюсь сказать что-то не так. Разозлить или... обидеть. И еще больше злюсь на себя за это!

— Только давайте по существу, у меня не так много времени, — он пропустил меня в комнату, а я начала сомневаться: стоит ли заходить или лучше поговорить здесь? Решив, что коридор — не самое подходящее место для выяснения вопросов касаемо защиты и прочего, решительно перешагнула порог.

— Я не займу у вас много времени, если вы мне сразу ответите на все мои вопросы, — я придала голосу уверенности. Вышло не так эффектно, но и не блеянье, что тоже радует.

Комендант указал рукой на кресло, сам сел на соседнее и с неприкрытым интересом спросил:

— Какие у вас ко мне вопросы?

С чего начать...

— Вы... Вы установили защиту на мою комнату?

Мистер Амори в лице не изменился и даже не шелохнулся. Как будто я спросила: "Чудесная сегодня погодка, не правда ли?".

— Да.

— Зачем?

— Из соображений безопасности, — он сделал глоток, не отводя взгляд. Значит, он считает, что поступил исключительно верно, не потрудившись хотя бы оповестить об этом нас с Кисой.

— А из каких соображений вы повесили защиту на меня? — Его глаза блеснули, пристально вглядываясь в мое лицо.

Не ожидал, что я узнаю об этом так скоро. А я не ожидала узнать, что на мне висит какая-то защита. Это не лагерь. Это особо охраняемый объект государственной важности.

— Я всего лишь студентка, мистер Амори, — не дожидаясь его ответа, начала я выплескивать накипевшее. — а вы из меня реликвию сделали, навешав защиту везде, где можно и нельзя. Занимайтесь своими расследованиями, но не впутывайте меня в ваши дела, — высказав все, что хотела, я направилась к выходу. Дойти не успела.

— Вернитесь на место, — спокойно и в то же время властно приказал он, — разговор не окончен.

Помедлив, я все-таки вернулась обратно на кресло. Смотреть в его изумрудные глаза с цепким взглядом не хотелось, поэтому я начала перебирать край футболки, мысленно надеясь на помощь извне. Может хоть кто-нибудь вырвет меня из его когтистых лап.

— Вы осознаете, что находитесь в опасности? — опять он эту пластинку завел. Да в какой я опасности я нахожусь? Я отдыхаю в лагере, а не участвую в бандитской разборке!

— Мистер Амори...

— Хотите вы этого или нет, верите или не верите — это ничего не меняет, — строго сказал комендант. — От вашей веры или ее отсутствия мир существовать не перестанет и опасность никуда не исчезнет. Чем раньше вы это осознаете, тем лучше для вас.

— То есть вы не придумали... опасность? — с дрожью в голосе спросила, поднимая глаза. — Меня хотят... убить?

Комендант ничего не ответил. Я без ответа все поняла. Все поняла и... всхлипнула. Я не... почему я? Я жить хочу, я молода, у меня еще вся жизнь впереди...

— Давайте обойдемся без слез, Камински, — слишком жалобно для его всегда уверенного голоса попросил он, дотронувшись до моего плеча.

А меня будто прорвало. Бесконечный поток соленых слез предательски тек из глаз. Не в силах остановиться, я спрятала лицо в ладонях, беззвучно всхлипывая.

Прав был Генрих. Неладное творится в лагере. И следователь здесь не зря обитает.

"Соберись, Света, — успокаивала я саму себя, — вот когда умрешь, тогда и жалеть себя будешь. А сейчас соберись и придумай, что делать. Генрих поможет. Друзья помогут. И комендант... Раз уж сам вызвался. Соберись! Хватит слезы лить"

— Возьмите, — рядом прозвучал мягкий голос мистера Амори. В щелке между пальцами увидела протянутый платочек и без колебаний приняла нужную в данный момент вещицу. Мелочь, а приятно.

— С-спас-сибо, — судорожный вздох, мысленная мантра "спокойствие, ничего кроме спокойствия" и вроде стало легче.

Да, определенно легче.

— Когда Вы успели повесить на меня защиту? — вопрос важный и надо как-то отвлечь себя.

Комендант неопределенно махнул рукой, бросил взгляд на часы и, застегнув рубашку на все пуговицы, извинился:

— Не хочу показаться бестактным, но мне пора идти, — я без лишних слов встала, поблагодарила за платочек и, утерев слезы, покинула гостеприимные покои.

Слезами горю не поможешь — истина, реально приводящая в чувство. Чего это я слезы по лицу размазываю? Жива — уже хорошо, покалечат — тоже не плохо, а вот если убьют, тогда расстраиваться смысла не будет. В любом случае горевать не стоит. Не помешает разобраться в ситуации, прежде чем впадать в панику, депрессию и во все угнетающие состояния в связи с удручающей реальностью.

— О, а я тебя везде обыскался! — Генрих развалился на кровати Кисы, обложившись бумагами разного размера. — Ты где была?

Хороший вопрос, хотела бы я знать, где был ты, когда я проснулась.

— На занятиях, — я плюхнулась в кресло, мечтая о чае с кремовым пирожным. Заесть плохое настроение. — А ты меня где искал?

— Э-э... — красноречиво ответил Генрих, сгребая листки в одну стопку. — Да там я... Ну... Ты лучше расскажи, по какому поводу реки слез? — подскочил он ко мне, ловко меняя тему. С ним даже при всем желании не загрустишь.

— Долгожданное прозрение, — я вяло улыбнулась, вызывая у Генриха самодовольную беличью ухмылку в четыре зуба.

— Что, наконец, поверила, что тебя хотят прикончить? А я говори-и-ил. Слушать Генриха надо. Он плохого не посоветует.

— С самолюбием у тебя проблем нет.

— Нет, и не будет,— он допрыгал до зеркала на шкафу, покрутился перед ним, пригладил несуществующие вихры на макушке и добавил, — я себя уважаю. И тебе советую.

— Себя уважать?

— Меня уважать.

— А, это все меняет.

— Не ерничай, — одернул меня Генрих, возвращаясь на кресло. — Пора переходить к решительным действиям.

Слышать предложение от белки о решительных действиях как минимум странно. Если учесть, что я знаю, на что способна фантазия этой белки, еще и страшно. И в то же время любопытно...

— Что делать будем? — деловито поинтересовалась я, готовая внимать своему "гуру".

Генрих коварно улыбнулся и выдал с предвкушением:

— Следить.

* * *

Я только позже поняла, на что согласилась. Генрих не образно выражался, когда говорил "будем следить". Он именно это и имел в виду. Причем в его понимании слежка — это непрерывное наблюдение за подозреваемым объектом, еще не осужденным, но уже виновным. Это Генрих так выразился.

Опрометчиво было с моей стороны сразу не уточнить сей важный момент. Грызун в прямом и переносном смысле организовал "подпольный" штаб под названием "Торжество правосудия". Согнал в этот штаб моих друзей и вручил каждому расписание дежурств. Мне дали самую почетную обязанность — быть наживкой. Я протестовала, но мои якобы друзья полностью поддержали идею белки и меня выставили за дверь. Наглые, бессовестные, бездушные людишки.

Получается, следить будут они, а я должна ходить и всячески притягивать к себе внимание. Да я скорее снова в больничное крыло попаду, нежели мы кого-то поймаем. И я даже пойму предполагаемых мнимых убийц. Легкая добыча. Ходит по лагерю туда-сюда без сопровождения. Беззащитная, слабая девушка. Насчет последнего я бы поспорила, но, к примеру, против взрослого мужчины я — ничто.

— Эй, Света! — Донесся оклик со спины.

По желтому песку за мной бежал Ярослав. Тот самый, компания которого меня не очень устраивала. Сейчас же, за неимением лучшей, за собеседника сойдет и он.

— Привет, — улыбнулась я.

Оголенный торс Ярослава буквально блестел под солнечными лучами. Любопытство, до этого мирно спящее в темном углу моего сознания, заворочалось и вылезло наружу. Желание пощупать рельефные кубики пресса, доступного — только руку протяни, пришлось душить. Увы, оно оказалось живучим и принялось безжалостно меня поглощать.

— Как дела? Не видел тебя с первого дня. Ты куда-то пропала, — он лучезарно улыбнулся, медленно шагая рядом со мной.

— Да я вроде никуда не пропадала, — если не считать больничной койки. — Просто ты меня не замечаешь, наверно.

— Тебя трудно не заметить, — по-доброму усмехнулся он. — Так ты, выходит, с химиком крутишь?

— Нет, — я замотала головой. — Это слухи. Не знаю, кто их распускает, но у него точно ложная информация.

Мне теперь и самой интересно, кто придумал столь глупую "новость" и распространяет по лагерю со скоростью единорога. Может, Генрих постарался? Куда-то ведь он пропадает регулярно. Ходит, небось, на каждом углу рассказывает байки "О Светозаре и химике".

— В таком случае, — Ярослав закинул руку мне на плечо, — не хочешь ли ты сегодня со мной пойти на танцы?

Первым чувством, мгновенно поселившимся внутри, стало отвращение. К его руке на моем плече, к его дыханию, слишком близком к моему лицу, к его приторно-сладкому голосу и перечислять я могу долго. Вторым чувством стало чувство досады, неизвестно откуда появившееся. Досады от того, что это Ярослав сейчас пытается меня обнять и приглашает на танцы.

— Я вообще не собиралась, — хотя мысли были, но теперь безоговорочное "нет". — Как-нибудь в другой раз, — я попыталась убрать его руку.

Он вцепился в мое плечо, как в спасательный круг и отпускать шанс на спасение не хотел. Повтор попытки результатов так же не принес и внутренне я начала закипать. Сначала Генрих с бредовым планом, потом друзья его поддержавшие, теперь этот качек обделенный серым веществом. Неужели нельзя сообразить, что я не хочу с ним никуда идти? Зачем надо доводить до разжевывания намеков?

— Ты меня не понял, — мягко начала я, — я не хочу идти на танцы.

— Почему?

— Я буду книгу читать, — ложь во спасение — дело благое.

Не знаю, на каком уровне у него находится IQ, но он не понял ничего. Более того, нагло начал перемещение руки с плеча на талию, раздражая меня еще больше. Я не хотела прибегать к природному дару, но, видимо, без этого не обойтись.

— Ярослав, — голос мой перестал сочиться добродушием, — убери руку, — в конце концов скажу, что просьба с моей стороны поступала.

Собрав в руках свою силу, выпустила ее наружу, с мыслью о "многоруком" растении, с возможностью подвесить этого "самца" над землей. Вышло очень даже не плохо. Картину портили вопли несостоявшегося ухажера, висевшего сейчас вниз головой в паре метрах над песком.

Коричневый с темно-зеленым оттенком ствол странно смотрелся на песчаном берегу, но мне выбирать не приходилось. Какое чудо на ум пришло, то и воплотила. Главное — результат.

— Эй, ты чего? — дергаясь, словно контуженный червяк, кричал Ярослав. — Спусти меня... Ну ты... чокнутая... Какого черта...

План Генриха сработал отлично. Ко мне приковано внимание всех отдыхающих на пляже. Это триумф. Пусть и не запланированный.

— Камински, верните парня на землю, — ровный голос с отсутствием эмоций прервал словесный понос Ярослава. У меня радости, правда, тоже не вызвал.

Комендант двигался к нам уверенным шагом. Легкие хлопковые белые брюки раздувались на ветру на пару с белой рубашкой. В руках он держал темно-синее полотенце, попутно закинув его на плечо. И откуда вы, спрашивается, взялись? В брюках и рубашке пошли искупаться? Не поверю. Тогда для чего полотенце?

— Э-э... Здравствуйте, — я натянуто улыбнулась, отдав команду растению отпустить наглеца. А в том, что он свалился на землю "мешком" — моей вины нет. — И до свидания.

Уставившись себе под ноги, обогнула мистера Амори и, не останавливаясь, пошла в башню. Парня я ведь вернула, значит, могу со спокойной совестью вернуться в комнату. Я кстати и план Генриха выполнила. Так что пусть теперь сами выкручиваются. Я больше играть роль "меда" для "мух" не стану.

— Камински, — снова раздалось за спиной, — уделите мне пару минут.

Хватило одного взгляда назад, чтобы захотеть тут же провалиться сквозь землю и не показываться на поверхности ближайший месяц. За нами наблюдал весь пляж. За комендантом, уверенной поступью идущим ко мне и за мной, стремительно краснеющей. Убью сплетника-лжеца, когда узнаю его имя. Или ее.

— Что у вас произошло? — задал мне вопрос мистер Амори, остановившись напротив меня.

— Небольшие разногласия, — уклончиво ответила я, переминаясь с ноги на ногу.

Спиной ощутила с десяток глаз, устремленных к нам, отчего желание провалиться буквально затмило все остальные.

Комендант в привычной ему манере заложил руки за спину, не отразив никаких эмоций на лице.

— За это вы его подвесили на дерево?

— Не только, но... Мистер Амори, я не считаю нужным обсуждать это с вами, — Мужчина заломил бровь в немом удивлении, а я тихо ойкнула. — Я... э-э... готова понести наказание за содеянное, — покладисто согласилась я.

Не хватало еще со следователем раздуть конфликт. Вот и еще один выполненный пункт в плане Генриха. Внимание коменданта привлечено и теперь я не знаю, как от этого внимания избавиться. Пункта спасения в плане случайно предусмотрено не было?

— В этом нет необходимости, — безразлично ответил химик, проводив взглядом прихрамывающего Ярослава. — Пройдемте в комнату, мне надо с вами поговорить без свидетелей, — он обвел взглядом застывших в разных позах посетителей пляжа.

— З-зачем в комнату? — я отступила от него на пару шагов, вызвав у коменданта недовольный взгляд.

— Не заставляйте нести вас на руках, — угрожающе произнес он, а я... отступила еще на шаг. Не знаю, почему. Ноги сами шагнули, повиновавшись внутреннему приказу. Тело словно начало свою жизнь, в то время как мозг истошно вопил и приказывал идти самостоятельно без посторонней помощи.

— Я предупреждал.

Не успела я опомниться, как оказалась прижата к горячему мужскому телу и это тело несло меня к третьей башне. Любопытные взгляды направились на нас со всех сторон.

— Мистер Амори, что вы себе позволяете? — зашипела я, спрятав лицо у него не груди, чтобы не видеть лиц наблюдателей.

— Что вас не устраивает, Камински? — беспечно поинтересовался он. — Все думают, что у нас отношения. Теперь будут думать, что у нас семейные разборки.

Он издевается? Он снова надо мной издевается! И... И я почему-то не чувствую к нему отвращения, хотя его руки сейчас прижимают меня к его телу. Наоборот, мне... комфортно. И совсем не страшно.

— Отпустите меня, — потребовала я с уверенностью, на которую только способна в его присутствии. Мистер Амори вообще на меня действует странно. Иногда я его боюсь, иногда хочется к нему прикоснуться, а иногда, как сейчас, хочется на него накричать.

— Хотите лишить сплетников возможности придумать очередную байку? — с иронией спросил комендант, продолжая идти размеренным шагом.

— Я хочу, чтобы мне перестали приписывать роман с вами, а вы всячески способствуете порождению слухов и домыслов, — поставила его в известность крайне недовольным тоном.

Моя речь химика нисколько не тронула.

— Бросьте, Светозара. Относитесь к этому, как к рассвету и закату.

— То есть?

— Рассвет приходит без вашей помощи, закат наступает без ваших усилий, — философски заметил он, поднимаясь по каменным ступенькам к входу в башню. — Все сплетни подобны закатам и рассветам, — меня наконец-то поставили на ноги

Сначала захотелось обратно — на руки, но я быстро отогнала поистине невероятное желание и зашла внутрь в любезно открытую передо мной дверь.

Холодный холл башни в этот раз показался мне неприветливым. Казалось, в башне холоднее, чем обычно, неуютно и вообще как-то странно... Воздух будто сгустился, словно его можно пощупать руками, осел в легких тяжелым грузом и тянет вниз.

Смену атмосферы заметила не я одна. Мистер Амори беглым цепким взглядом обежал коридор, выхватывая каждую мелочь. Я тоже смотрела во все стороны, но ничего необычного мной замечено не было. Решив, что мне просто показалось, я спокойным шагом двинулась в сторону коридора. Мистер Амори же поговорить хотел, придется говорить. Выбор у меня невелик.

— Стой! — грозный громкий окрик врезался в уши, заставив замереть от испуга.

Не того я испугалась. Бояться стоило другого...

По стене слишком быстро сползала змея, незаметно и вместе с тем опасно она опутала мою окаменевшую ногу. Я не могла пошевелить ни одной клеточкой тела. Более того, я не ощущала змею. Я ее видела, но не чувствовала скользящих движений... А вместе с тем на заднем фоне сыпались отборные ругательства из уст коменданта. Голос его начал стремительно таять, оставляя после себя слабые отголоски... Коридор из темного камня сменился радужной полоской... Мысли успокоились и перестали сметать все на своем пути... Покой и умиротворенность...

Разве были какие-то проблемы?.. Все не важно... Все сущая ерунда... Мусор жизни... Блаженная нега спокойствия и ничего кроме... вот истинное счастье...

Я умерла?.. Возможно... Наверно, поэтому мне так хорошо... Я лечу... Парю над бренной землей... Подо мной пушистые облака... Мягкие, как перышко, и едва осязаемые... Такие волшебные... Это же рай, да?.. Теперь понятно, почему все стремятся сюда попасть... Здесь прекрасно... Даже ветер можно погладить рукой... Он шепчет мне спокойное:

— Возвращайся... — а я не хочу возвращаться... Зачем?.. Там страх, там боль и горечь... — Тебе еще рано... — упорствует ветер, желая поскорее от меня избавиться?.. Неужели ты не видишь, что мне здесь хорошо?.. Я наконец-то живу... — Ты вернешься сюда, когда придет время... — нашептывает ветер свистящим голосом...

И когда оно придет?.. Я хочу знать... Хочу, чтобы у меня был выбор... Ветер?..

Исчез... И вместе с ним исчезло все. От легкости, спокойствия и умиротворения не осталось и следа. Вместо них тело пронзила жгучая боль, обосновавшаяся в правом боку, под ребрами. Уши заложил собственный крик, а сознание начало уплывать окончательно и бесповоротно...

* * *

Меня хотят убить.

Раньше я прикрывала правду своей верой в совпадение и шутку. Сейчас моя вера разбилась вдребезги о суровые грани реальности.

Зачем меня убивать? Какая с этого выгода? Я простая девушка, ничем не примечательная. Кому нужна моя смерть?

Открывать глаза я побоялась, шевелиться тоже. Вдруг рядом змея ползает? Узнает, что я жива и добьет окончательно, а ветер нашептывал, что мне еще рано...

Пошевелив пальцами правой руки убедилась — я жива. Да, точно жива.

— Наконец-то! — воскликнул рядом знакомый беличий голос. — Фух... очнулась. Усы даю на отсечение, тебя хотели убить.

Генрих... Милый грызун. Такой забавный...

— И я тебя рада видеть, — глаза все-таки пришлось открыть. Генрих, если бы где-то рядом была змея, был бы от этого места за три километра.

Шпион сидел на подушке за головой, заглядывая мне в глаза и упираясь лапами на мой лоб.

— Ну, ты как? — поинтересовался он обеспокоенно.

— Пока не поняла, — ответ честный. Масштаб повреждений я еще не узнала.

— Тут такое было, пока ты в отключке валялась... — Генрих переместился, усевшись рядом с правой рукой и перебирая мои пальцы. — Когда ты второй раз очнулась и истошно завопила, на тебя комендант сонные чары наслал. Ты так орала, мы все чуть не оглохли.

— Я помню только первый, — с досадой протянула я, приподнимаясь на локтях.

Голова взорвалась дикой режущей болью, в ушах зазвенело, словно по металлу начали стучать ложками и вообще всем, что попадается под руку.

С обреченным стоном вернулась в прежнее положение, только вот легче от этого не стало.

— Была змея, — скорее спросила, чем утвердительно сказала.

Не исключено, что мне померещилось.

Генрих кивнул, с сочувствием глядя на меня.

— Я тебе мороженого принес, — грызун не сводил с меня взгляд. — Оно, наверно, уже растаяло... — заскочив на тумбочку поднял крышку с подноса, являя моему взору две чашечки с подтаявшими шоколадными шариками мороженого.

Рот мгновенно заполнился слюной и проснулось желание срочно употребить десерт и заесть боль и горечь от произошедшего. И происходящего...

Наплевав на бушующую в голове боль села, откинувшись на спинку кровати с чашечкой желанного десерта в руках.

— Откуда в башне взялась змея? — спросила, уплетая одну ложечку за другой.

— Это превращенный... или превращенная, мы пока не знаем точно, — Генрих тоже взялся за мороженое. — Поймать не успели. Комендант принес тебя в больничное крыло, а сам ушел порталом. Больше не возвращался.

— Куда ушел? — почему-то стало обидно. В лагере творится бардак, а следователь не считает нужным решать проблемы. Да и вообще... Он должен мне рассказать, за что на меня покушаются. Я уверена, ему причина известна.

— Он мне не докладывал, — саркастично заметил Генрих, собирая с краев чашечки остатки мороженого.

Я бы удивилась, если бы доложил. Такой мужчина никогда не станет отчитываться и тем более оправдываться. Характер не тот.

— Давно я здесь? — я отставила пустую чашечку на поднос, обводя взглядом уже знакомую комнату.

Может переехать сюда? Чтоб далеко не ходить. Вещи всегда под боком будут. Лекари...

— Часа три, — безмятежно ответил Генрих, заваливаясь рядом со мной. — По лагерю уже вовсю ходят разные истории. Одна другой краше.

Предчувствуя плохое, уточнила:

— Какие истории?

— Ну, самая невероятная, мне больше всех нравится: мистер Амори решил тебя убить, чтобы вернуться к своей невесте и не портить свою репутацию нежелательной любовницей.

— ЧТО?! — вскрикнула я и мгновенно умолкла от вновь резанувшей боли в голове.

— Остальные неинтересные, — отмахнулся Генрих. — Гарпии под твоими дверями часа два сидят. Ждут, когда ты выйдешь, чтобы вершить расправу над "позарившейся на химика мышью", — грызун хохотнул.

Да... Похоже, убийцы до меня добраться не успеют. Их опередят безжалостные влюбленные суккубы.

А я всего лишь хотела спокойно отдохнуть.

В следующую минуту дверь приоткрылась и в нее спиной начал протискиваться высокий брюнет, отбиваясь на ходу:

— Девушки, дамы, вопрос о расчленении Светозары Камински решайте лично с ее секретарем — комендантом третьей башни. Разрешение на выдирание волос и нанесение прочих увечий получайте у него же! — дверь захлопнулась, отрезая нас от царящего в коридоре гомона.

— Я смотрю, тебя здесь любят, — усмехнулся Мирти, расслабленно падая на свободное место в ногах кровати.

— Угу, — буркнула я, — до смерти обожают.

Мирти посмеялся, выуживая из кармана джинсов три пакетика с мармеладками.

— Нам тут с вами еще три часа сидеть, — я не успела поймать пакетик, прилетевший мне в лоб, — предлагаю поведать друг другу сокровенные тайны, — двусмысленность сочилась ото всюду, — и начнем с тебя, — он многозначительно на меня посмотрел, Генрих тоже, — расскажешь, что у вас с комендантом?

— Ы-ы-ы-ы... — простонала я от досады. — Ничего у меня с ним нет. Нет и никогда не было.

Генрих фыркнул, Мирти издевательски покачал головой, мол, да-да, конечно не было.

— Клянусь вам, ни-че-го!

— Не начни ты оправдываться и яро нас разубеждать, я бы, скорее всего, поверил, — забавлялся Мирти, — а теперь даже и не знаю...

Я кинула в него пакетик со сладостями, но он перехватил его у своего носа. Пожалела только о том, что под рукой нет никакого тяжелого предмета. Пришелся бы кстати.

Убеждать, разубеждать... Я правду сказала! Чистую и совершенно прозрачную. Да как им вообще могло в голову придти, что я с комендантом-химиком-следователем завела роман? Это же абсурд! Он слишком стар для меня и... и... суров. И еще холоден... Нет, тело у него очень даже теплое, а сам он словно льдина. Большая и непробиваемая.

— У меня с ним ничего нет, — утвердила еще раз и перевела тему, пока мои слова снова не подверглись сомнениям. — А почему ты сказал: "Нам тут с вами еще три часа сидеть"?

Мирти открыл пачку мармеладок, закидывая одну в рот.

— Комендант настоятельно просил не выпускать тебя до его возвращения.

Очередное возмущение застряло в горле, распирая меня изнутри. Что значит "настоятельно просил"? Он меня тут запереть решил? Это уже ни в какие рамки не вписывается.

— Знаете, — хотела высказать все, что думаю... В последний момент передумала. — М-м... Вам известно, за что меня хотят отправить к Создателю?

Генрих задумчиво посмотрел в потолок, жуя мармелад, и додумавшись до "светлых" мыслей, выдал:

— Два варианта. Первый — ты что-то знаешь, второй — кому-то мешаешь.

— Я много чего знаю... — задумчиво протянула я. — Тупостью не страдаю.

— Что-то такое, чего ты не должна знать, — Мирти бесцеремонно подвинул мои ноги и развалился на кровати. — Может, свидетелем нежелательным стала. Вариантов много.

Генрих покивал в знак согласия.

Бред. Полнейший бред. Не знаю я ничего такого, за что могут убить.

— А если это все комендант? — выдвинула я предположение, удостоившись пары удивленных взглядов. — Ну, сам змею-человека наслал, сам спас. Вроде как виноват и в то же время не при чем.

Мирти высыпал в рот остатки мармеладок, а Генрих почесал затылок.

— А что... Очень даже может быть... — он спрыгнул с насиженного места, с озадаченным видом продвигаясь к двери.

— Ты куда? — только и успела спросить, перед тем как он открыл дверь.

— Надо кое-что проверить, — бросил грызун, исчезая за дверью.

И Генрих ушел... А я... А мне здесь сидеть придется... А я вообще не хочу больше находиться в больничном крыле. Я в комнату хочу. На репетицию хочу. В столовую хочу с друзьями ходить, а не в палате в одиночестве трапезничать. А какая-то змея лишила меня всего этого. И за что? За то, чего я вообще не знаю? Не справедливо. Хотя пора уже привыкнуть. Нет справедливости. Ни в чем. Она потерялась при зарождении и становлении мира, и до сих пор не являлась на свет. Безнадежно утеряна.

— Эй, ты чего раскисла? — поинтересовался Мирти, открывая второй пакетик с мармеладками.

— Высказала бы я коменданту все, что о нем думаю, — уткнувшись лбом в подтянутые колени, пробормотала я.

Друг молчал, а я продолжала обнимать ноги руками. Я, между прочим, первая имею право знать, за что подверглась атаке неизвестных, а меня не считают нужным просвещать!

— У вас будет такая возможность, Камински, — знакомый голос без эмоций известил меня, заставив поднять голову.

Комендант стоял у двери, в привычной манере заложив руки за спину. Лицо — непроницаемая маска, собранные волосы, застегнутая на все пуговицы рубашка, идеально выглаженные брюки и начищенные до блеска ботинки. Успел переодеться с нашей последней встречи.

Пока я придумывала ответ, Мирти из палаты ретировался под предлогом "у меня еще куча дел", оставив меня один на один с химиком. И, возможно, несостоявшимся убийцей.

— А я... — замолчала, так и не придумав достойный ответ.

— Хотели мне высказать все, что обо мне думаете, — милостиво напомнил мистер Амори, не меняя ни выражения лица, ни позы. — Я готов вас выслушать.

Неожиданно... А я теперь говорить не готова... Мысли, они сами куда-то ускользают. А еще вы такой суровый и грозный, все слова разом испаряются, стоит на вас взглянуть.

— Я хотела сказать, что вы поступили подло, — решительно сказала я, сильнее сдавливая колени.

Комендант в немом вопросе изогнул бровь, слегка изменившись в лице.

— Закинули меня в палату, не объяснив ровным счетом ничего, — просветила я о причине моего негодования.

— По-вашему, мне следовало оставить вас в холле башни? — небрежно спросил он, усаживаясь на стул.

— Нет, но...

— Послушайте, Светозара, — мягко перебил меня комендант, — охранять вас в мои обязанности не входит.

— Но...

— Но я этим занимаюсь, — с некоторым укором снова перебил меня. — Поэтому давайте договоримся: вы с меня ничего не требуете, я с вас ничего не спрашиваю. Идет? — я с запозданием кивнула, наблюдая за серьезным сосредоточенным лицом мистера Амори.

— Вы о чем-то хотели со мной поговорить... Тогда... До нападения... — напомнила я, желая хоть как-то заполнить давящую тишину.

Комендант кивнул, передвинул стул поближе к кровати.

— Когда вы последний раз виделись с Элизой Вестхольт? — он уперся руками в колени, подавшись корпусом вперед, словно коршун.

Когда, когда...

— Да не так давно, месяца четыре назад.

Удивление от столь неожиданного во всех смыслах вопроса начало нарастать. Причем здесь Лиза и покушения на меня? Ее вообще в лагере нет, так что вряд ли она может быть как-то связана с происходящим...

— Почему вас это интересует? — ноги затекли сидеть в одном положении, но позу сменить не решилась. Под таким сверлящим взглядом шевелиться не хочется.

— Ее похитили два месяца назад, — спокойно ответил химик, словно говорил о рядовом случае.

— К-как похит-тели? — я не настолько черствая, чтобы реагировать на такие известия с каменным спокойствием.

Я Лизу с детства знаю! Она мне как сестра, а он тут какие-то вещи невероятные говорит.

— Вы шутите, — нервно улыбнувшись, сказала я. — Разыгрываете меня.

Комендант и бровью не повел, сидя с все тем же непроницаемым выражением лица.

— Только, Камински, не надо истерик, — равнодушие сквозило в его голосе. — Никаких шуток. Элизу Вестхольт похитили два месяца назад. На прошлой неделе ее труп нашли в Бекэнском лесу в пяти километрах от Лостра. И это, согласитесь, не похоже на шутку.

Изумрудные глаза сверлящим взглядом прошлись по моему лицу, вид — абсолютно серьезный и нет даже намека на возможную злую шутку. Я пыталась найти хоть какое-то подтверждение неудачному розыгрышу, отказываясь верить в услышанное.

— Это неправда, — голос начал дрожать, унося уверенность в сказанное прочь. — Вы специально все придумали, чтобы меня напугать... Вы... Лиза жива, у нее просто проблемы в семье, поэтому она не приехала... А вы... Вы все придумали...

— Светозара, — мистер Амори повысил голос, — прекратите истерику и просто поверьте. Мне незачем вас обманывать, — ни капли сочувствия в его голосе не прозвучало, да он... он...

— Вы бездушный человек, — прошептала я, пряча лицо в ладонях.

Как... Почему... Лизу не могли убить... Кому она помешала? Она же... всегда была такой доброй, открытой и веселой... А ее...

Слезы неконтролируемым потоком хлынули наружу. Ладони мгновенно заполнились соленой водой, а в голове прозвучало "Что ж, Светозара, похоже, ты следующая". От сострадания к самой себе рыдания только усилились. И почему мне не дали умереть? Зачем спасли? Все равно убьют...

— Выпейте, Камински, — прозвучало рядом. Я подняла красные от слез глаза, узрев перед собой протянутый комендантом стакан воды. — Выпейте-выпейте, — подбадривающе сказал он, — полегчает.

Трясущейся рукой взяла стакан, большими глотками вмиг его осушила. В воде чувствовался привкус чего-то сладковатого...

— Что в-вы туда д-добавили?

— Хорошее успокоительное, — мистер Амори вернулся обратно на стул, расслабленно расстегнув верхние пуговицы рубашки. — Лучше?

Я кивнула. Рыдать больше не тянуло, тяжесть, поселившаяся в душе, растворилась, а в голове заметно прояснилось. Да, пожалуй, так действительно лучше.

— Вы бесчувственный человек, — тихо произнесл я, отворачиваясь от него.

Я услышала тягостный вздох и уставшее:

— Если эмоции не написаны на моем лице, это не значит, что я ничего не чувствую.

Может и так, но равнодушие к смерти человека... бесчеловечно.

— Я сталкиваюсь со смертью едва ли не каждый день. У меня к этому стойкий иммунитет, — он хмыкнул. — Издержки профессии.

Я вяло улыбнулась, вытянув наконец-то ноги.

— Меня тоже убьют, да? — в моем голосе уже и страха нет. Усталость и смирение. А что? Там, как я теперь знаю, очень неплохо.

Комендант откинулся на спинку стула, барабаня пальцами по ноге и пристально глядя на меня. Неужели правду сказать боится? Зря, я ее не боюсь услышать, тем более — сама догадываюсь. Да и успокоительное делает свое дело.

— Все мы когда-то там будем, — философски заметил мистер Амори, — а пока рано.

Он беспардонно отбросил мое одеяло, коим я прикрывалась, в сторону. Возмущения не было, всему виной успокоительное, но вопрос я все-таки задала:

— Что вы себе позволяете? — прозвучало так, словно я спросила о погоде.

Коменданта ничуть не смутили мои оголенные ноги и неприлично задравшийся халат, который я спешно одернула. Меня, к слову, тоже ничего не смущало и я даже подумала, что мистер Амори нарочно подсунул мне сильнодействующее успокоительное.

— Ваши ноги я уже видел, — безразлично ответил комендант, скомандовал лечь ровно и не шевелиться.

Ощущения странные. Во-первых, что он собирается делать мне неведомо, во-вторых, если сейчас в палату кто-нибудь зайдет пары сотен новых сплетен не миновать.

— Что вы делаете? — без видимых эмоций поинтересовалась я, наблюдая за его руками над моей головой.

Мистер Амори посмотрел на меня взглядом "Помолчите, Камински", но все равно ответил:

— Пытаюсь установить на вас защиту... А вы мне мешаете...

Я не мешаю, а проявляю любопытство. Это все-таки мое тело.

Из рук коменданта начала опускаться тонкая, подсвеченная голубым светом полупрозрачная сетка, похожая на вуаль. Медленно отделяясь от его ладоней она падала мне на лицо. Я дернулась, чтобы к ней прикоснуться и услышала грозное:

— Не шевелись.

Пришлось унять свой исследовательский интерес и просто наблюдать, как сеточка проходит сквозь меня. Руки коменданта постепенно перемещались вдоль моего тела и в тех местах, где он "проходил", сотканное полотно продолжалось и медленно падало, чтобы исчезнуть в моем теле. Я не чувствовала ничего. Совсем. Словно ничего и не происходит. Ровно до того момента, пока мистер Амори не закончил и не сказал взволновавшее меня:

— Сейчас будет больно, — и он не обманул.

Изнутри будто стало распарывать на две половины, врезаясь и проходя сквозь все органы, через кости до кожи. Крик сам собой вырвался наружу, а ноги затряслись в судорогах.

Комендант, чтобы меня как-то подбодрить, положил свою теплую ладонь мне на лоб, приговаривая:

— Тише-тише... сейчас пройдет... потерпи еще немного...

Боль отступала медленно и нехотя, оставляя после себя отголоски тупой боли везде, где только могла. Первым вопросом, когда я смогла говорить, стало:

— Что это было?

— Фундаментальная защита, — спокойно ответил мистер Амори. — Или ты хочешь отправиться вслед за подругой?

Я помотала головой, накидывая на себя одеяло. Пробил озноб, а глаза стали упрямо закрываться, и это не из-за успокоительного... Находясь на грани между сном и явью, услышала предельно тихое:

— Спи, вечером зайду, — после чего меня унесло в сказочную страну снов.

* * *

— Камински, подъем! — отдаленно прозвучал бодрый женский голос. — Вставай, вечер на дворе. Ужинать пора.

Я разлепила глаза, встретившись взглядом с лекарем. Знакомая мне женщина стояла напротив кровати с тележкой, на ней поднос с едой и поднос со стаканами с жидкостью неизвестного происхождения.

— Уже вечер? — я протерла глаза, садясь на кровати.

— Поздний вечер, дорогуша, — пробурчала она. — Давай-ка ужинай и лекарства пей. Приду, проверю!

Лекарь вышла из палаты, оставив передо мной тележку.

Опять лекарства... Зачем они мне нужны? Меня же не отравили, а укусили... Хотя кто знает змеюку эту...

Овощное рагу выглядело более чем аппетитно, поэтому ужин откладывать я не стала. Уплетая вполне недурно приготовленную еду, я вот о чем подумала... Фундаментальная защита, если я не ошибаюсь (а я могу), ставится после первичной защиты. У меня никогда не было ни той, ни другой, поэтому чем они отличаются я не знаю, но зато знаю, что первичную защиту комендант не ставил. По крайней мере я свое согласие не давала и вообще о ней не знала. Вариант, что он поставил сразу две — отметаем. Опять же, если мне не изменяет память, то между установкой первой и фундаментальной должно пройти какое-то время. Вторая, вроде как, не будет работать в полную силу без первой... Хотя... мне неизвестно, какую защиту он на меня установил еще до покушения...

Не сильна я в защитах просто потому что биологам преподают второстепенные предметы "на бегу". Пара основ, а остальное неважно. Это, конечно, плохо, но и забивать голову ненужной на первый взгляд информацией не хочется. Другое дело биология. Все, что связано с живой и не живой природой, мне интересно. Да, я без проблем могу очистить небольшое озеро от бактерий и паразитарных растений. Или, например, взрастить на лужайке газонную траву. Для меня это просто, для отца, например, непосильная задача. Он может засыпать семена и ждать, пока трава вырастет сама. Иногда именно за процессом роста наиболее интересно наблюдать. Это же чудо, когда из маленького семечка вырастает большой цветок, или дерево.

Стук в дверь раздался как раз вовремя. Я отставила пустую тарелку с рагу, принимаясь за десерт — сметанный пирог с ягодами... Вкуснотища, что тут еще скажешь.

— Входите! — разрешила, усаживаясь поудобнее с блюдцем в руке.

Ожидание, что пришли друзья, принесло разочарование. В палату вошел мистер Амори в пляжных брюках и хлопковой рубахе.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелал он, закрывая дверь. — Ваши друзья пришли, я попросил их немного подождать.

Лицо само собой скривилось. Они же от меня теперь точно не отстанут с вопросом "Что у тебя с комендантом", когда у меня с ним ничего нет!

— Прекрасно... — пробормотала я, тыкая пирог ложкой.

— Что-то не так? — поинтересовался он, присаживаясь на стул.

— Нет, все так, — отозвалась я без энтузиазма. — Вы что-то хотели?

— Узнать, как ваше самочувствие, — комендант по очереди брал в руки стаканы, проверяя их на наличие чего-нибудь особо опасного.

— Все было хорошо, пока вы не пришли... — сказала, запоздало сообразив о смысле сказанного. — То есть я хотела сказать... — попыталась оправдаться, но мне не дали.

— Вы хотели сказать то, что сказали, — без упреков проговорил мистер Амори. — Вас что-то не устраивает? — Он вопросительно изогнул бровь, пронизывая меня взглядом изумрудных глаз.

Я сглотнула комок в горле, вернула тарелку с целым кусочком пирога на поднос.

— Зачем вы провоцируете порождение новых слухов? — тихо, но уверенно спросила, намереваясь получить ответ на свой вопрос.

Комендант едва заметно усмехнулся.

— Какие конкретно слухи вы имеете в виду? — в голосе его слышалось скрываемое веселье.

— Что у нас с вами якобы отношения, что я якобы ваша любовница, что вы якобы из-за меня бросили свою невесту и прочие глупости.

— Глупости? — уже не скрывая веселья спросил он, стараясь, впрочем, сохранять серьезное лицо. Я же, напротив, начала хмуриться.

— Да, глупости, — подтвердила я. — У нас с вами нет отношений, я не ваша любовница, и я вообще ничего не знаю о разорванной вами помолвке.

— Хотите узнать?

Я еще сильней нахмурилась.

— Мне незачем вдаваться в подробности вашей личной жизни.

— А что, если вы, — он навис надо мной, снизив голос практически до шепота, — часть моей личной жизни?

Изумрудные глаза, в которых сейчас плясали незнакомые ранее искорки то ли смеха, то ли чего-то еще, вынуждали не отводить от них взгляд.

— Я никогда не была частью вашей личной жизни, — ответила, отползая к краю кровати.

— Хотите ей стать? — тем же тоном продолжил он задавать вопросы, вгоняющие в ступор.

— Кем стать? — я окончательно запуталась. Натянув одеяло под подбородок, словно оно мне чем-то поможет, я мысленно попросила, чтобы сейчас кто-нибудь зашел в палату и вынудил коменданта уйти. Но стоило подумать, что он уйдет и стало как-то тоскливо...

— Частью моей личной жизни, — казалось, его забавляет эта ситуация. Словно он испытывает меня.

— У вас невеста есть, — или была... но надеюсь, что есть.

— Нет. И не было.

— Э-э... Как не было? А о каком разрыве вы тогда заявляли?

— Я ни о чем не заявлял, Камински, — мистер Амори вернулся на стул, а я расслабленно выдохнула. Лучше, когда он держит хоть какую-то дистанцию. — Это все те же слухи.

Мне же друзья сказали, что комендант публично заявил о расторжении помолвки, о расставании с невестой... Выходит, сами они этого не слышали и не видели?

— И что, хотите сказать, что не знаете, кто распускает эти неправдоподобные слухи? — со скепсисом в голосе поинтересовалась я, не сводя настороженного взгляда с коменданта.

Он неопределенно пожал плечами, не торопясь озвучивать ответ.

Почему никто из друзей не может заглянуть в палату? Сидят там уже добрых двадцать минут и ни один носа не сунул. Что-то мне подсказывает, сам комендант отсюда не уйдет. Или уйдет, но не скоро. А я уже запарилась под одеялом сидеть...

— Мистер Амори, вы там башню без коменданта оставили... — я невинно улыбнулась. — Натворят чего-нибудь... виноваты останетесь...

Комендант бровь заломил с легкой усмешкой на устах. Ну, а что? Больше мне в голову ничего не пришло... Ничего стоящего...

— Ладно, Камински, — он, продолжая усмехаться, поднялся со стула, — отдыхайте, — и остановившись у двери, бросил:

— Всего доброго.

— До... До свидания, — вежливо, хоть и с запинкой, ответила, облегченно отбросив одеяло в сторону.

Как прикажете его понимать? То защита, то личная жизнь, а дальше что будет? Я лично ничего не хочу, только одного — покоя и спокойствия, но вряд ли мистер Амори любезно мне его предоставит... Вдобавок слухи эти... Вот кто их распускает? Язык явно кому-то не нужен...

Да и нападения радости не приносят, а весть о смерти Лизы вообще шокирует... И ведь я правда не знаю, за что ее убили и за что на меня охотятся.

— И ты будешь утверждать, что у тебя с комендантом ничего нет? — весело спросил Мирти, залетая в комнату первым.

За ним шла Бэль, закатив глаза и демонстрируя всем своим видом желание заткнуть инкуба. Следом шла Киса походкой от бедра, за ней Фэн. Алин замыкал шествие с Генрихом на плече.

— О, крошка, — грызун забрался Алину на голову, — ты вся красная.

— Вы чем тут занимались? — хохотнул Мирти.

— Ничем! — рявкнула я. — А красная, потому что под одеялом сидеть жарко.

Киса с прищуром меня "просканировала" взглядом, запрыгнула на подоконник. Бэль отвесила Мирти подзатыльник, получив в ответ возмущенный возглас. Алин с загадочной улыбкой уселся на кровать, задав вполне нормальный вопрос:

— О чем говорили?

Вот! Хоть один адекватный человек на всю компанию.

Генрих развалился рядом со мной на подушке, выжидающе потыкав лапой в мое плечо.

— Он сегодня... э-э... поставил на меня фундаментальную защиту.

По палате разнесся гул голосов "О-о...", "Ого...", "И после этого ты будешь утверждать, что между вами ничего нет?", — это все Мирти никак успокоиться не мог. Киса прервала поток несвязной массовой речи своим громким:

— Погодите минутку, — томность, к слову, из ее голоса не исчезла. — Фундаментальную защиту. Ты уверена?

Я кивнула.

— Да... это слишком... я не хотела, но он настоял... — ему вообще сложно что-либо возразить.

— И то, что она действует в обе стороны, знаешь? — продолжила Киса. — И про то, что снять ее только он может, тебе известно?

— Э-э... Вообще-то нет... — в замешательстве пробормотала я, смотря по очереди на всех. — А что значит — в обе стороны?

За Кису ответил Генрих:

— То и значит. Если с тобой что-то произойдет, комендант то же почувствует. Хорошее или плохое — значения не имеет, — говорил он это как само собой разумеющееся. Словно ожидал чего-то подобного, и для него известие о защите не стало новостью...

Мысль, конечно, безумная... Но... что, если он заодно с комендантом? Втерся в нашу компанию, а сам докладывает все химику? Потому и в курсе его действий...

— Генрих... — начала я, но меня перебил Фэн.

— Обычно такой защитой пользуются семейные пары, — мы все дружно на него посмотрели. — Чтобы лучше друг друга чувствовать, — он улыбнулся и подмигнул мне.

Нет, они что, сговорились?!

— Да никого я не собираюсь чувствовать! И вообще, нет ничего между нами. НЕТ и всё!

Со всех сторон начало доноситься:

— ...угу...

— ...ага...

— ...конечно, мы верим...

— ...ничего нет...

— ...мы так и думали...

Я убью коменданта... Вот точно — убью! Наверняка специально провоцирует слухи, чтобы все думали, будто мы с ним любовники. Эти поступки не достойны настоящего мужчины... Лучше бы помог ликвидировать сплетни, а не раздувать их сильнее прежнего...

Глава 5

С друзьями под боком вечер пролетел незаметно.

Они так и не поверили, что слухи — всего лишь слухи, не более. Как мне сказал Мирти: "Дыма без огня не бывает". В общем, разубеждать их смысла никакого нет, это бесполезная трата нервов.

Киса, на мое счастье, не стала меня убивать. Она просто недовольно фыркала и косилась на Фэна. Тот тоже на нее косился, но молча.

Генрих особенно отличился, сказав, что узнал, куда отлучался комендант из лагеря. Сказать-то сказал, но вот рассказать все в красках отказался. Мол, не до конца уверен в достоверности информации, потому будет молчать аки рыба. Я же рассказать друзьям шокирующее известие о смерти Лизы не решилась. Не могу я свыкнуться с мыслью, что ее нет. Пусть комендант сам все рассказывает. У него это хладнокровно получается, а я ведь разрыдаюсь... Точно разрыдаюсь. Из-за всхлипов, потоков слез и нечленораздельного мычания они вряд ли что-либо поймут, так что лучше не затевать этот разговор. Так я решила. Да и зачем им знать, что я, возможно, скоро к ней присоединюсь...

— Ну, детка, надеюсь, в этот раз я тебя не увижу хотя бы неделю, — с иронией напутственно сказала лекарь, выпроваживая меня из палаты.

— Я тоже... надеюсь, — вздохнула я, покидая больничное крыло с нездоровым спокойствием.

Какой мне теперь покой? Надо в оба глаза смотреть, враг не дремлет... Знать бы еще, что за враг и с чем его едят... Было бы намного проще. Подготовила бы подходящий соус.

— Эй-эй-эй, а ну стоп, — беличий голос по интонации скакал то вверх, то вниз. — Ты куда одна собралась? — со стороны пруда ко мне вприпрыжку летел Генрих. — Отныне без сопровождения ты никуда не ходишь, — он нагло вскарабкался на мое плечо, ухватился лапой за ухо, в него же громко уточнил:

— Я понятно объясняю?

— Не надо кричать мне в ухо, — отмахнулась от него. — Я тебя и без того прекрасно слышу.

Беличий конвой в действии. Он действительно думает, что сможет меня защитить? Скорее мне его придется защищать, вот что больше похоже на правду.

— Рассказываю план действий, — деловито начал Генрих, — слушай и запоминай, повторять не буду.

Не будет, как же... Потребуется — повторит, никуда не денется. Хотя... кто его знает...

— Значит так: сейчас идем в столовую, там уже все наши, потом ты с Кисой и Бэль идешь на химию, оттуда тебя проводит Бэль на "Искусство превращений". Не переживай, одну тебя не оставим. Я уже присмотрел себе пару комфортных цветочных горшков, — безмятежно махнул он лапой. — Из второго корпуса до столовой доведу тебя я, а после обеда будем перемещаться преимущественно компанией, — Генрих свесился с плеча, держась за мое ухо. — Уяснила?

Я кивнула, забыв, впрочем, половину услышанного.

Точно под конвой определили. Ни шагу без надзора. Может оно и к лучшему... Нападать поостерегутся. С другой стороны, свидетелем последнего нападения был комендант и его присутствия змея не испугалась. По крайней мере, я испуга с ее стороны не заметила.

— Заходим тихо, не привлекая внимания, — наставительно сказал Генрих.

— У меня на плече сидит белка. Никакого лишнего внимания, — я усмехнулась, распахивая дверь столовой.

Пристального внимания удалось избежать частично. До нашего стола — половина столовой, и некоторые особо глазастые бесстыдно разглядывали Генриха, с безразличным видом продолжающего держаться за мое ухо. Правда, что тут удивительного? Подумаешь, белка... Может это мой домашний питомец. Да, слегка необычный, но у всех свои причуды.

На меня смотрели... косо. И причина не в Генрихе, а в свободно разгуливающих слухах, увеличивающихся в геометрической прогрессии. Неужели в лагере больше нет ничего, что можно обсуждать днем и ночью, приправляя результатом своей фантазии.

— Никто по пути не напал? — хохотнул Мирти вместо приветствия.

— И тебе доброго утра, — я села на свободное место, пододвигая к себе единственный нетронутый поднос.

Генрих без колебаний стянул с блюдца мою печеньку и с видом: "Все идет по плану" принялся хрустеть у меня над ухом.

— Не обращай на него внимания, — Бэль потягивала молочный коктейль. — С дурака спроса нет.

— Я и не обращаю, — я поковыряла вилкой сырник, но так ничего и не съела.

Мысль о том, что кто-то за мной следит отказалась меня покидать. Казалось, будто в столовой сидит тот самый человек виновный в смерти Лизы и в нападении на меня.

Обведя взглядом сидящих в столовой, я, как и думала, никого не заприметила. Вроде все те же люди, которых я вижу каждый год. Заняты те же места. Даже разговоры те же, но что-то все равно не так. Чувствую, что упускаю какую-то важную деталь, какой-то важный момент...

— О чем задумалась? — Алин смотрел на меня с места напротив.

Я в ответ улыбнулась, слегка передернув плечом.

— Да так... неважно.

А если вместо Лизы убить должны были меня? Что, если в ее гибели виновата я? Они схватили ее, держали, а когда поняли, что взяли не ту, просто ее убрали. Как ненужного свидетеля. А я хожу... живая мишень. И они целятся, но случаются осечки. А я вроде и не сопротивляюсь... даже не убегаю. Не прячусь. В этом банально нет смысла. Мы на закрытой территории, откуда уйти могут только педагоги и представители администрации. Враги в любом случае настигнут цель, вопрос в том, сколько до этого момента я испытаю мучений.

— Ну, всё, хватит мечтать, — Киса похлопала меня по плечу, — пойдем, а то опоздаем.

Генрих перебазировался на плечо Мирти, освободив меня от "тяжести" своей тушки. Все-таки что-то здесь не так...

— Кис, — привлекла я внимание подруги, выходя на улицу, — а тебе не кажется странным все, что происходит?

— Что ты имеешь в виду? — Бэль зашла с другой стороны.

— Комендант-следователь, нападения, необычная обстановка в лагере, смерть Лизы... ой... — я прикрыла рот ладошкой, с выпученными глазами наблюдая за побелевшей подругой. Кисе белеть было некуда и она просто переспросила:

— Смерть Лизы?

Я нервно кивнула, смяв край футболки.

Мы застыли напротив дверей столовой. Парни и девушки начали вереницей покидать помещение, бросая на меня по пути косые взгляды.

— А чего они так смотрят, словно я проститутка местного разлива? — негодование сквозило в голосе и отразилось на лице гримасой.

— Судя по слухам, так и есть, — все еще бледная, как снежное полотно, отозвалась Бэль. — Лиза мертва?

Я еще раз подтвердила эту ужасную новость. Да, в такое непросто поверить... Сама через это прошла.

— Ладно, девочки, — Киса бросила на меня обеспокоенный взгляд, — мы опаздываем.

Бежать бегом никто из нас не пожелал. Мы шли размеренным шагом, углубившись в свои мысли. Да и подумать есть над чем.

Я, похоже, звезда этого летнего сезона. Любовница, проститутка, а кто дальше?

Хотела бы я заглянуть в глаза того человека с богатой фантазией, который все это продолжает придумывать. И ведь нечем ему заняться. Или ей...

Когда мы переступили порог кабинета, занятие уже началось. Нас, как опоздавших, оставили стоять на пороге до выяснения причины опоздания.

— Где задержались, милые леди? — химик сидел за столом, постукивая карандашом по столешнице.

— В столовой, — томно ответить у Кисы не получилось. Наоборот, вышло резко и совсем недружелюбно.

— Полчаса на завтрак вам не хватило? — продолжал химик, придав голосу ироничный оттенок.

— Мы опоздали на пару минут, — выглянула я из-за спины Бэль. Вместо ожидаемого: "Присаживайтесь", я услышала крайне удивленное:

— Камински, и вы здесь? Как ваше самочувствие?

Гарпии разом принялись испепелять меня взглядом, а я судорожно сглотнула. Вот же... комендант. Зачем он порождает очередную волну, прямым образом угрожающую моему душевному равновесию и физической целостности?

— Все хорошо, — равнодушно ответила, стараясь прикрыться Кисой. Ей они точно ничего не сделают. Духу не хватит.

— Присаживайтесь, — махнул рукой химик, провожая нас пристальным взглядом.

Гарпии разве что не шипели со злости, казалось, вот-вот взорвутся от прорвавшего желчного пузыря. А что я, собственно, переживаю? На мне защита стоит... Узнать бы о ней побольше... Так что вряд ли они мне что-то сделают. Да и не станут они ничего делать. Во-первых, из лагеря выгонят, во-вторых, напишут докладную в их учебное заведение. В общем, вряд ли им это надо. И вообще, я не виновата, что комендант уделяет мне больше внимания. Я, между прочим, этого не хотела. Но... все равно приятно...

— Сегодня мы с вами будем выращивать искусственные кристаллы, — химик воодушевленно хлопнул в ладоши. — Правила, надеюсь, все помнят?

По кабинету разнесся разрозненный хор, химик, удовлетворившись ответом, попросил проследовать за ним в смежный кабинет.

В толпе мне пару раз "случайно" наступили на ногу, раза три якобы случайно толкнули, о злобном шипении можно и не говорить. В итоге я не выдержала и громко, чтобы все слышали, сказала:

— Дорогие дамы! — я забралась на стул. — Для внесения ясности объявляю лично, — химик показался из-за двери с заинтересованным лицом, — я не имею никаких отношений с мистером Амори, — на лицах гарпий нарисовались скептические ухмылки. — Если у вас имеются какие-то сомнения на сей счет, вы можете напрямую обратиться к мистеру Амори и он подтвердит, — я сделала акцент на последнее слово, — что слухи и сплетни, не более чем слухи и сплетни.

Комендант обвел взглядом уставившиеся на него требовательные лица, оценил масштаб трагедии и с мрачным видом кивнул. Я же завершила свою речь:

— Благодарю за внимание! — и слезла с "трибуны".

Киса и Бэль смотрели на меня с довольными полуулыбками, а я... я собой тоже довольна. Ну, право слово, сколько можно терпеть этот серпентарий?

В соседнем кабинете все не совсем обычно. Столы стоят вертикальным рядами вплотную друг к другу без стульев. На каждом одинаковый набор предметов: стеклянные колбочки, порошочки, неизвестная жидкость и другие более непонятные предметы.

— Занимаем места, — бесстрастно произнес химик в свойственной ему манере безразличия. — Перед вами необходимый набор для выращивания кристаллов. Просьба не смешивать все подряд во избежание различной степени опасности взрывов.

Мистер Амори занял место у доски внимательно следя за нами.

— Цвет, форма и размер зависит только от вашего пожелания, все остальное — дело давно существующей формулы.

Занятие оказалось очень занимательным. Я старалась все делать по схеме расписанной химиком и у меня даже получалось. Интересным явлением было смешения желтого порошочка с мутной зеленой жидкостью. Жидкость следовало подогреть при помощи бытовой магии, сыпнуть щепотку порошка и наблюдать за процессом, а наблюдать было за чем. Первую минуту ничего не происходило. Крупинки медленно оседали на дно, жидкость никак не реагировала. Потом же кверху пошли мелкие пузырьки, вылетая из жидкости и лопаясь в воздухе. В момент, когда пузырьки вылетать перестали, на дне сосуда началось бурление сопровождающееся свистящим звуком. Бурление со дна постепенно перемещалось наверх и, достигнув края, выплюнуло крошечный, размером с горошину, голубенький камушек.

С переполняющей меня радостью я поймала его, разглядывая со всех сторон.

Идеально круглый камушек искаженно отражал мое счастливое лицо, подсвечиваясь изнутри. Медленно свечение стало угасать и через считанные мгновения у меня на ладони лежал самый обычный круглый кристаллик.

Дальше предстояло взрастить его до нужных размеров и придать желаемую форму, чем я и занялась.

Со скрупулезной тщательностью я выводила магические формулы соединяя их с кристалликом. Доводила до нужного размера, шлифовала форму и отсекала лишние углы, выросшие из-за неправильного построения формул.

В итоге к концу урока у меня на столе лежало средних размеров голубое сердечко с красивыми ровными гранями. А химия не так плоха... Весьма недурна...

— Красиво, — Бэль покрутила в руках мое творение. — А у меня вот... — она протянула мне такой хрупкий и необычный цветочек желто-зеленого цвета. — Хотела сделать его розовым, но где-то ошиблась.

— Он и так получился великолепным, — подбодрила я ее, хотя она не особо расстроилась.

Киса сотворила капельку крови. Вообще она сказала, что ей просто нравится форма, но кроваво-красный цвет выдал с потрохами. Я-то знаю ее маленький клыкастый секрет.

— Молодцы, сегодня неплохо поработали, — мистер Амори обвел нас блуждающим взглядом. — Все свободны!

Каждый в обнимку со своим детищем двинулся к выходу, а я решила задержаться. Все-таки стоит прояснить некоторые моменты, пока у меня есть на то желание.

— Идите, я вас догоню, — сказала девочкам, для успокоения сжав в руке свое творение.

Комендант заметил мое решительно настроенное выражение и остановился на половине пути к двери.

— Что-то хотели, Камински? — он закрыл дверь за последней девушкой, повернулся ко мне и с заинтересованным видом посмотрел в глаза.

— Да... Я хотела с вами поговорить, — решимость начала стремительно меня покидать, но я заставила ее вернуться. Не время для позорной капитуляции.

— Я внимательно слушаю, — мистер Амори сцепил руки за спиной, буравя меня взглядом изумрудных глаз.

— Зачем вы поставили на меня фундаментальную защиту? Мне кажется, обойтись можно и без нее.

Единственное, что мне в ней не нравится — ощущение эмоций. Я пока не научилась различать свои и его, но он наверняка знает, как это делать. В общем, не хочу я никого чувствовать, кроме себя. По крайней мере в данный период времени.

— Я сниму защиту в тот же день, когда будет пойман преступник, — холодно ответил химик. — Что-то еще?

— Да, — я сглотнула образовавшийся в горле ком. — Вы мне ничего про нее не рассказали. Я хочу знать, какими свойствами она обладает.

Мистер Амори вздохнул.

— Не стоит так волноваться, — мягко заверил он, — вы напрасно переживаете.

Я волнуюсь? Да... наверное, я волнуюсь... Теперь буду волноваться еще больше, потому что знаю — он все чувствует!

— Мистер Амори, пожалуйста, снимите с меня...

— Светозара, — резко оборвал он, — вы сейчас не о том думаете. Я не смогу всегда быть рядом, я не могу все время держать вас в поле зрения. Поймите наконец, это не моя личная прихоть. Это меры безопасности ради вашего блага.

— Я...

— Вы не до конца осознаете, что происходящее не сон и не шутки, — Жестким голосом перебил он меня во второй раз. — И знаете, — голос его вновь стал мягким, — я бы даже переселил вас в свою комнату, — и серьезно добавил: — Для Вашей же безопасности.

Я открыла рот, не в силах ответить. Да он... какая наглость! Для моей безопасности... Для безопасности я уже живу с вампиром в одной комнате. Безопаснее быть не может.

— Мистер Амори...

— Я вынесу этот вопрос на обсуждение с администрацией, — без каких-либо эмоций отрезал он, наблюдая за моим стремительно краснеющим лицом.

— Я не буду жить с вами в одной комнате, — возразила, продолжая краснеть.

— А вы вообще о чем подумали, Камински? — с усмешкой спросил он, а я и так красная аки помидор.

— Я... э-э... я ни о чем не думала... м-м... меня там ждут, я, пожалуй, пойду... — уперев взгляд в пол обогнула стоящего на пути коменданта и вылетела за дверь.

Жить с ним! Да как ему в голову такое могло придти? Меня же гарпии съедят живьем и слухи поползут хуже прежних. И вообще, не имеют право меня супротив воли к нему переселить... Я не его жена, в конце концов.

Снаружи меня поджидали не только Киса и Бэль, но и с десяток озлобленных девиц. Вот уж кого мне сейчас хочется видеть меньше всего. Чего вообще все ко мне прицепились?! Комендант со своей защитой чувствительной, гарпии с надеждами на светлое будущее, убийцы-маньяки непонятно откуда взявшиеся. Надоели! Все! Я что им, марионетка какая, чтобы дергать за веревочки и управлять мной как им вздумается?!

— Чего ты к нему прицепилась? — зашипела на меня рыжая девушка со сложенными на груди руками.

— А теперь еще раз послушайте меня! — повысила я голос. — Вы — безмозглые курицы, если считаете, будто Амори примет вас с распростертыми объятиями! Лучше станьте жертвой маньяка, тогда его внимание вам гарантировано! — не без иронии сказала, вылетая из корпуса.

Довели. Смогли ведь! Я же спокойная, миролюбивая... Пока меня не начинают давить со всех сторон!

Страх? Да, когда-то был. Совсем недавно. Испарился! Ретировался, без возможности возвращения!

— Светик, — пропела над ухом Киса, — моя школа! — она с самодовольством похлопала меня по плечу, уводя дальше по тропинке, Бэль шагала рядом и тоже улыбалась.

— У меня хороший учитель, — усмехнулась, чувствуя, как меня потихоньку отпускает.

Хватит. Хватит быть доброй и мягкой. Окружающие этого не понимают. Они привыкли к резкости и злости. Последнее я им вряд ли подарю, а вот с резкостью проблем не возникнет. По крайней мере, когда на меня нападут в следующий раз — я молчать не стану. Выскажу все, что накипело. Если успею сказать хоть слово.

— Мы сейчас куда идем? — поинтересовалась, потерявшись в своих мыслях.

— На репетицию, — Бэль сморщилась, явно не желая репетировать с Мирти.

Два барана, честное слово. Упираются, упираются... Который год уже. Вот помню прошлое лето. Мирти подкалывал Бэль всеми изощренными способами, на которые только был способен его мозг. Бэль всячески пыталась ему понравиться, не понимая, что он и так на крючке. В середине сезона оба, наконец, додумалась, что между ними симпатия есть. И мы уже обрадовались! Но они умудрились разругаться в пух и прах, не сумев решить, кто первым будет говорить. В итоге не разговаривали друг с другом до конца сезона.

Другое дело Фэн и Киса. Здесь чистейшая страсть. Это они для всех такие непримиримые, а потом в комнате часа на три закрываются и чем занимаются остается только догадываться.

— Еще раз! — командовала куратор возле сцены. — Движения четче. Не надо нам демонстрировать свои возвращения домой с перепоя.

На сцене стояла команда из пяти человек: три парня на заднем фланге, две девушки впереди. Зазвучала музыка и они синхронно вступили, повторяя свой танец.

— Крошки, а почему не в сексуальных нарядах? — Мирти подкрался сзади, притягивая меня и Бэль к себе за талию.

— Надеть не для кого, — фыркнула подруга, скидывая его руку.

— И не будет. С твоим-то характером, — Мирти продолжал смеяться и шутить, приводя Бэль в ярость.

— А ты, я смотрю, прямо-таки сахар! — она сложила руки на груди, буравя его взглядом.

— Ну, хочешь, попробуй... — он облизнул губы и громко засмеялся, когда Бэль, толкнув его, понеслась в другой конец сада и скрылась за живой изгородью.

— Когда ты перестанешь строить из себя озабоченного клоуна — она станет твоей, — наставительно сказал Алин, но Мирти, как и всегда, отмахнулся.

— Брось, я ей нравлюсь таким.

— Такой ты ее только бесишь, — протянула Киса, усевшись на траву. — Бэль не из тез дурочек, которых ты привык в постели видеть, — она закрыла глаза, подставляя лицо лучам солнца.

Мирти хмыкнул.

— Она именно поэтому мне и нравится, — он тоже сел на траву.

— И надоест после двух-трех дней, — Киса не могли видеть лица Мирти с закрытыми глазами, зато мы узрели.

— Киса, — мягко позвал он ее.

— М-м?

— Заткнись, — вышло не так, чтобы прям грубо... но достаточно жестко. От Мирти подобный тон вообще сложно услышать. Я за все время нашего знакомства слышала только... да вот сейчас!

— О-о-о, мальчика задела правда, — продолжила давить Киса, заметив перемену настроения. — Так почему бы этому мальчику не доказать нам обратное?

Мы с Алином и Фэном пребывали в тихом заинтересованном шоке, а Киса продолжала наседать на Мирти. Мне почему-то кажется — она знает, что делает. Если это немного вправит мозги нашему весельчаку, то я только "за".

— Не надо брать меня на "слабо", — раскусил он ее замысел.

— Я вовсе не считаю тебя слабым, — обычным томным голосом проговорила Киса, — равно как и не думаю, что ты подходишь Бэль. Ты герой не ее романа, — она вновь закрыла глаза с блуждающей на губах полуулыбкой.

— А это — покажет время.

Мирти поднялся и вальяжной расслабленной походкой двинулся к той самой изгороди, за которой скрылась Бэль.

— Покажет-покажет, — Киса проводила его взглядом с ехидной ухмылкой.

— Это была запланированная акция "поможем вправить мозги" или чистая импровизация? — я присела рядом с Кисой.

— Запланированная импровизация, — подруг легла на траву, наблюдая за плывущими облаками. — Кто-то должен был придать ему ускорения.

Как видно, удачно. Их давно пора было подтолкнуть друг к другу, чтоб летели дальше, чем видели, а то бесконечное дерганье поднадоело.

— Силиция Верски, Фэнион Кроск — вперед, на сцену, — куратор выжидающе посмотрела на Кису с Фэном.

Подруга поднималась медленно, показывая всем своим видом нежелание даже стоять с Фэном на одной сцене. У него вид практически такой же, за исключением свойственного Кисе выражения томления и желания. Причем чего она желает больше мне непонятно.

Поднявшись на сцену, они прожгли друг друга ненавистным взглядом, а когда заиграла музыка резко вцепились друг в друга, кружа по сцене, отталкиваясь и снова сцепляясь. Если бы они могли вызвать пожар — огромная куча пепла давно бы возвышалась над садом. Киса разве что молнии глазами не метали.

Я бы ограничила возраст, допустимый для просмотра этого танца. Четырнадцать это минимум, а лучше и все шестнадцать. Особенно финальный аккорд в виде неистового поцелуя, ко всему прочему похоже незапланированный...

— Достаточно! — прервала их куратор, приглашая на сцену меня и Алина. После такого нам будет сложно вызвать аплодисменты.

— Не волнуйся, — Алин подбадривающе улыбнулся, прижимая меня к себе за талию.

Музыка разлилась по всей площади сада, проникая в каждую клеточку меня, заставляя почувствовать партнера, уговаривая расслабиться и полностью отдаться в его власть. Власть танцора.

Постоянные движения бедрами, глаза в глаза, горячая ладонь на моей талии и учащенное сердцебиение... Внезапно проснувшееся желание начало заполнять меня, продвигаясь от низа живота все выше и выше. Неужели эти чувства из-за Алина? Я к нему отношусь как к брату, это все из-за танца... Да, такой чувственный танец не мог не вызвать никаких эмоций и пройти бесследно.

— А ты горячая штучка, — со смешком прошептал Алин, когда мы остановились. Я усмехнулась в ответ и наконец "отлипла" от партнера.

Кисы и Фэна на горизонте не наблюдалось, Алин тоже куда-то неспешно ушел, а Бэль и Мирти даже не объявились. Я собралась пойти в комнату и принять контрастный душ, как меня попросила на пару минут куратор.

Алина отвела в сторонку, подальше от чужих ушей, и, протянув свернутый пополам листок, сказала:

— Ты сегодня переезжаешь в комнату коменданта. Это разрешение подписано твоими родителями, — она всучила мне листок, продолжая непререкаемым тоном, — как только ситуация с нападениями разрешится, ты сможешь вернуться к себе, — и загадочно добавила: — Если захочешь.

Я развернула листок, бегло пробежала глазами по тексту.

Светозара Камински... ла-ла-ла... в связи с нестабильной ситуацией... ла-ла-ла... и угрозой для жизни... ла-ла-ла... принято решение о временном переселении Светозары Камински под охрану главного следователя Королевского штаба Амори Леса, исполняющего обязанности коменданта третьей башни... ла-ла-ла... Подписи сторон...

— Это что, шутка? — Скоро этот вопрос прочно обоснуется в моей жизни.

— Идите собирайте вещи, Светозара, — безжалостно разрушила надежды на ошибку и очередной глупый розыгрыш, куратор вернулась к сцене и продолжила руководить репетиционным процессом.

Сказать, что до башни я брела уныло — ничего не сказать. Мне было дико обидно, что родители вот так просто дали согласие на мое проживание с незнакомым мужчиной! Папа никогда в жизни бы на такое пошел... я так думала.

Даже вскочивший внезапно на мое плечо Генрих настроения не улучшил. Он все больше распалялся насчет безответственных провожатых, разбежавшихся и подписавших тем самым себе приговор на долгую воспитательную беседу. Когда же он все-таки обратил внимание на мою кислую физиономию и получил красочное ругательство в адрес одного не в меру эгоистичного коменданта, не слишком цензурные выражения полетели во все стороны. Правда, это недолго длилось.

— А может он и прав... — почесав подбородок, протянул Генрих. — К нему в комнату вряд ли кто сунется...

— Угу... за исключением одной бесстрашной белки.

— Я просто славный малый, — отмахнулся грызун. — Со мной точно ничего не будет.

В этом я даже не сомневалась. У кого поднимется рука прибить эту прекрасную говорящую белку? Разве что у меня, когда совсем достанет... но это вряд ли когда-нибудь случится.

— С точки зрения здравого смысла, переезд — для меня большой плюс. Но с точки зрения меня — это огромный и жирный минус, — всплеснула я руками. — Сам подумай: гарпии с ножами встречать будут, лагерь слухами заполнится по самые края, а ко всему прочему я буду ночевать в комнате с неженатым мужчиной. Хотя, было бы хуже, будь он женат...

— Отключи мозг, — мы с Генрихом устроились на газоне рядом с прудом. — Посмотри на меня... Вот! Ты думаешь! Оставь холодный расчет и свою выгоду. Она очевидна, — безмятежно произнес он и развалился на моем животе, которого и нет совсем.

Отключить мозг... Легко сказать. Он не желает быть отключенным.

Холодный расчет и моя выгода. Хорошо, попробую представить.

— В комнате на меня точно не нападут, это факт, — начала рассуждать я, — но на меня и в моей комнате никто не пытался напасть и это тоже факт, — Генрих глянул на меня испепеляющим взглядом. — Ладно, холодный расчет. Никто не... не... хм... а плюсов больше нет!

Генрих фыркнул.

— Полно! Загибай пальцы: защита в комнате, душевное спокойствие за свою задницу, никто домогаться не рискнет, завтрак в постель и бессонные ночи! А! — самодовольно воскликнул он. — Сколько я тебе плюсов нашел, а ты "плюсов больше нет", — перекривлял меня этот мелкий засранец.

— Про завтрак в постель и бессонные ночи ты зря сказал. Я теперь к нему точно в комнату не сунусь.

— Не сунешься, а переедешь, — уверенности Генриху занимать не надо, через край плещет. — Я могу помочь. Вещи собрать, ванну освободить. Ты заняла все полки, мне шампунь воткнуть негде!

Я крякнула. Совсем обнаглел четырехзубый. Полки я заняла... заняла, да. Потому что живу в этой комнате.

— Между прочим, там и Кисиных вещей достаточно.

— Не переводи стрелки, — Генрих решительно начал тащить меня за палец, в намерении поднять на ноги. — Вставай, до ужина успеть надо. Я из-за тебя не хочу голодным ходить.

Знаю я, почему он меня из комнаты спровадить хочет. Потому что Киса, как он выразился, его любовь, богиня и куча остальных комплиментов. Мне бы хоть один комплимент сказал...

Вопреки нежеланию, встать все же пришлось. Главным образом из-за намерения сходить к коменданту и узнать у него лично: пошутить он вздумал или серьезно считает, что я затащу свой необъятный чемодан в его комнату. Сдается мне, услышу я второй вариант, но... чем природа не шутит?

Генрих по пути до башни что-то весело рассказывал, я его совсем не слушала. Какое тут веселье! Надо разобраться в мотивах коменданта. Чего бы ему к себе Кису не забрать? Она обрадуется. Правда, Фэн разозлится... Ну, хорошо, пусть Барби забирает! Она просто счастлива будет. Или любую из гарпий, вот уж кто точно не против. Но по закону подлости сея великая честь выпала мне.

— Ну, я пойду пока твой чемодан достану, — заботливо произнес Генрих и ускакал прямо по коридору.

Я осталась стоять возле комендантской, постучала в дверь...

— По какому вопросу? — комендант стоял с кружкой кофе и бумагами в руках, не глядя на меня он читал что-то, по-видимому, занимательное.

— Мистер Амори...

— А, Камински, — он бросил короткий взгляд, поставил кружку на стол, взял лежащие рядом ключи и протянул мне со словами, — буду поздно.

На этом дверь закрылась и... меня даже не выслушали!

Постучав на этот раз более настойчиво, я заговорила, едва дверь начала открываться:

— Мистер Амори, послушайте, — я хотела вручить ему ключи обратно, но обе руки у него оказались заняты, — мне спокойно живется в своей комнате, зачем эти никому ненужные сложности?

— Прошение было составлено вашими родителями, я милостиво пошел им навстречу, — он продолжал что-то читать. — Еще вопросы?

— А...

— А раз вопросов нет — удачного вечера, — и снова захлопнул дверь.

Это что же получается, инициатором переезда выступал не он? Родители?! Полнейшая ерунда! Он сам сегодня заикнулся о моем проживании в его комнате, а потом родители подписали это чертово разрешение. Не вяжется у меня одно с другим...

— Ну, где ты ходишь? — с порога "встретил" меня Генрих. — Давай помогай, я почти все сложил.

"Сложил" в его исполнении — покидал в одну кучу, вдруг сойдет? После такой помощи надобно все заново складывать.

* * *

Во время сборов я продолжала негодовать и возмущаться.

Нет, если бы комендант не ставил меня перед фактом, а нормально со мной все обсудил, я, может быть, даже согласилась на переезд добровольно... Хотя... кого я обманываю? Конечно, я бы не согласилась. И Генрих мне об этом же твердил, уверяя, что я бы не стала слушать мистера Амори и никакие разумные доводы на мое решение неспособны были повлиять. Да, так бы и было.

— Решила сбежать и не попрощаться? — усмехнулась Киса, обводя взглядом кучу вещей на полу.

— Если бы...

Мне надоело перекладывать вещи с места на место. Пусть все лежит на своих местах, возьму только самое необходимое. Вряд ли комендант выделил мне место в своем шкафу и полку в ванной. Буду сюда в душ ходить, благо далеко идти не надо — в соседнюю дверь. И переодеваться тоже здесь можно. Да, решено, возьму только пижаму. О пеньюарах теперь придется забыть. Только мягкая плюшевая пижама с морозным узором. Я под нее еще тапочки брала... плюшевые... Точно, вот они. Мягкие, в виде бирюзовых сфер.

— Ее переселяют в комнату коменданта, — поведал Генрих новость подруге, — помогаю собраться.

Киса проводила взглядом исчезающую в сумке пижаму и не без иронии сказала:

— Я бы на твоем месте выбрала наряд посексуальней.

— Хочешь быть на моем месте? Пожалуйста, могу уступить, — огрызнулась я хватая сумку и вылетая за дверь.

Я не соблазнения ради к нему переезжаю, так что если кто-то его хочет — пусть забирают. С руками, ногами и другими частями тела. Отдам за "пожалуйста".

Отперев дверь выданным комендантом ключом, тяжко вздохнула. В комнате с моего последнего пребывания ничего не изменилось.

Та же полка с книгами, та же кровать... в количестве одной штуки.

— Да он издевается... — пробормотала в пустоту, закрывая за собой дверь.

Прикажет мне на полу спать? Я — против. Вернусь в свою комнату и лягу спать на своей кровати.

Вообще мне здесь неуютно. Все такое... прямо как комендант: холодное и отстраненное. Красные тона не кажутся горячими, а наоборот, нагоняют жуть и желание сбежать.

Бросив полупустую сумку на кровать, я еще раз осмотрелась.

Единственная полка уставлена книгами, преимущественно научными. На столе аккуратно сложены какие-то бумаги и один маленький клочок, вырванный из книги, где мелко записано от руки "30.06.4127".

Кресла аккуратно стоят по обе стороны от маленького круглого столика, приглашая присесть. Что я и сделала. Правда, посидеть спокойно мне не дали.

— Красотка, на ужин пойдешь? — в комнату без стука заглянула ухмыляющаяся Киса. — Или тебе сюда доставят?

Я фыркнула, оставив подколку без комментариев. Им только дай повод зацепиться. Будут при любом удобном случае смеяться.

В холле нас ждали все: Фэн, Мирти, Алин, Бэль и Генрих. Последний сидел на плече Мирти и заливаясь смехом травил какую-то байку. Завидев меня он, не просмеявшись, спросил:

— Освоилась на новом месте?

— Освоилась, — недовольно буркнула я, — хочу в свою комнату.

Бэль посмотрела на меня сочувствующим взглядом, пропуская мимо ушей пошлые шуточки Мирти.

— Мы на ужин идем или здесь стоять будем? — меня все-таки на ужин позвали, а не выслушать "инструкцию по применению" одного коменданта.

Нашу шумную компанию было слышно, как мне кажется, даже в лесу. Просто слишком уж громко все смеялись над историями Генриха. Он ни на минуту не замолкал. И откуда у этой белки, спрашивается, такой богатый склад различных историй?

— Сегодня в пятой башне вечеринку устраивают, — Алин пнул ногой кругленький камешек. — Предлагаю посетить.

— Кто устраивает? — Киса откинула назад волосы.

— Фред... не помню фамилию. В волейбол с ним играем.

Я лично вспомнить Фреда не смогла, зато Мирти с Фэном понятливо загудели и большинством голосов приняли решение вечеринку не пропускать. Если честно — я только "за". Во-первых, в комнату коменданта возвращаться не хочется, во-вторых, все веселье я обычно пропускаю в больничной палате. Плюсом будет возможность пообщаться с народом и объяснить им, наконец, что никаких отношений с комендантом у меня нет. Хотя теперь, когда меня вынужденно к нему переселили, сделать это будет гораздо сложнее.

Столовая оказалась наполовину пустая. Оно и понятно. Раз сегодня вечеринка — нечего забивать животы ненужной едой, ибо "заливать" будет некуда. Я человек мало употребляющий и исключительно по знаменательным событиям, поэтому живот набила от души. И для души. У меня депрессия! Имею право.

Встретиться условились в холле башни через час и разбрелись по комнатам, готовиться к "выходу в свет".

— Уже предупредила Амори? — Киса начала перебирать платья одно за другим.

— Почему я должна его о чем-то предупреждать? — я тоже сунулась в свой отдел. — Не жена, не раба, чтобы перед ним отчитываться.

Киса скептически хмыкнула, не восприняв мои слова всерьез.

— Он сам сказал, что будет поздно.

— Значит, он тебя в известность поставил, а ты молча вернешься под утро, — смешок вылетел из ее уст, растворившись в пространстве комнаты.

Я так и знала. Будут подкалывать. Все!

— Я не напрашивалась в его апартаменты, более того — отнекивалась.

— Тогда лови момент, — в привычной манере сказала Киса. — Вечеринка — хороший способ найти себе жениха и переехать к нему по доброй воле.

— А вариант: без замужества вернуться в свою комнату вообще кто-нибудь рассматривает, кроме меня? — я приложила к себе легкое белое платье с синими цветочком по краю юбки.

Широкая юбка до колен, утягивающий верх с неглубоким декольте... Спокойное платье для спокойной девушки.

— Этот вариант возможен, если ты не в состоянии завлечь такого мужчину, как комендант, — Киса выудила из закромов короткие джинсовые шорты, белую футболку-летягу с широким воротом, оголяющим одно плечо.

— Может и в состоянии, только не собираюсь этого делать, — я натянула платье, расправляя подол.

— Тогда диагноз следующий: ты дура, — Киса оперативно переоделась, довольно оскалившись своему отражению.

Следуя этой логике, получается, раз я не пытаюсь всячески привязать к себе мужика — я дура. А если начать активно его в себя влюблять, тоже буду дурой, ибо насильно мил не будешь. Все-таки у каждого свои ценности, и у меня они не ограничиваются затаскиванием мужчины, пусть и симпатичного, в постель.

Из комнаты выходили молча — каждый при своем мнении, зато в холе было шумно. Источником шума, — совсем не удивительно, — были Мирти и Генрих. Он, судя по прилизанной на голове шерсти, собирался идти с нами.

— Генрих, ты раскроешь себя со своими бесконечными историями, — запротестовала я.

Нам только клиники для опытов не хватает, из которой его вытаскивать придется.

— Расслабься, малышка, — совсем как Мирти протянул грызун, — все будет в ажуре.

— Он на тебя плохо влияет, — я кивнула на ухмыляющегося и самодовольного Мирти.

— Это единственное, что у него прекрасно получается, — съязвила Бэль и направилась к выходу.

Мирти собирался ей ответить, но Алин не дал:

— Стоп, ребята. Мы идем отдыхать, а не ругаться.

Спорить с ним никто не стал. Мы ведь и правда идем отдыхать. И, надеюсь, веселье ничто не сможет омрачить.

* * *

На вечеринке оказалось весело. Правда, только после второго стакана сока, но это не столь важно. Я вообще-то думала, что друзья мне по доброте душевной сок принесли. Свою ошибку осознала, когда ноги начали жить своей жизнью. Мой организм с алкоголем исключительно на "вы", мне двух стаканов хватило вполне, чтобы понять, как жизнь прекрасна.

Никакие сплетни и слухи больше не волновали и перешли на самый задний план, какой только может быть. Остальные присутствующие тоже не вспоминали о лживых историях, непонятно кем придуманных.

Вечер проходил идеально. Именно проходил. Пока некоторые товарищи, под названием "друзья", — а конкретно Алин, Бэль и Мирти с Генрихом, — не засобирались по комнатам. Фэн с Кисой в самом разгаре веселья нас покинули и больше не возвращались, оно и понятно — какое им дело до нас, смертных. Фэн, кстати, тоже вампир, но об этом я знала.

Кстати сказать, я не напилась до зеленых драконов перед глазами, однако легкий дурман и несвойственная мне расслабленность крепко мной завладели.

— Вот и твоя комната... — ласково сказала мне Бэль, словно я маленький ребенок. Стало даже обидно, я ведь прекрасно соображаю.

— Я в состоянии это понять, — спокойно ответила, хватаясь за ручку двери. — До завтра! — друзья помахали мне и вернулись обратно в холл. Я же, слегка пошатываясь, зашла в комнату.

Комендант сидел в расстегнутой рубашке и пижамных брюках на кресле, держа в одной руке кружку с кофе, в другой — какие-то бумаги. У меня вылетело первое, что пришло на ум:

— Вы говорили, что будете поздно.

Взгляд упал на появившуюся подвесную кровать, такую же, на которой я у себя в комнате спала. Только эта висела над кроватью коменданта.

— Позднее вас придти не удалось, увы, — с едва заметной иронией ответил он, не поднимая на меня взгляд.

Я максимально уверенно преодолела расстояние до свободного кресла, села и вздохнула. Тяжко и громко, чтоб меня точно услышали.

— Что-то не так? — безразлично поинтересовался мистер Амори, не отрывая взгляд от бумаг.

На трезвую голову я бы вряд ли продолжила этот разговор и просто пошла спать... Один нюанс — я чуть-чуть пьяная. Самую малость.

— Вы же... Вы посмотрите на себя... Вы холодный и черствый... — он наконец-таки поднял на меня удивленное лицо. — Хоть и симпатичный...

Мистер Амори при помощи магии отправил стопочку бумаг на стол, сам же заинтригованно посмотрел на меня, в ожидании: "Чего еще скажет нетрезвая Камински". А я скажу... сейчас только виноградинку съем...

— Ходите с таким лицом, словно вам все надоели, а жалкие человечки путаются под ногами... — я принялась ощипывать чужую гроздь винограда в вазе на столике.

— Вы привыкли видеть эмоции на лице, я не привык их показывать. В этом вся разница, — пояснил он настолько спокойно, будто я сама могла догадаться.

— Эмоции помогают узнать человека, — пожала я плечами.

— А вы хотите меня узнать? — он повернулся ко мне всем корпусом, а я переставила вазочку себе на колени.

— Нам придется жить вместе, — еще раз пожала плечами, — должна же я хоть что-то знать.

Какой-то очень вкусный виноград мне достался. Сладкий, сочный...

Я поднесла ко рту красную виноградинку и в последний момент случайно ее сдавила. Капли сока потекли по губам, некоторые попали на шею. Раздосадовано выругавшись облизала губы, зажевав следом раздавленную виноградинку.

— Могу я тебя попросить об одном одолжении? — комендант не сменил позы.

Придя к выводу, что ничего сверхъестественного он наверняка не попросит, кивнула.

— Не делай так больше, — взгляд его был направлен на мои губы, а мне вдруг срочно захотелось их снова облизать. Да и моему разуму в легком опьянении стало любопытно: что будет, если я все-таки повторю содеянное?

Пока мозг думал — язык действовал. Совершенно неосознанно (или все-таки специально?) облизнула нижнюю губу, закусив ее в неуверенности.

Плечи мистера Амори почему-то напряглись, а кулаки сжались. Голос же его, напротив, абсолютно спокоен:

— Издеваешься?

Я помотала головой, отправляя в рот следующую виноградинку.

— Даже не думала.

— Я вижу, — нервно усмехнулся он, а я вдруг обратила внимание на оголенный, мускулистый торс коменданта.

Пьяненькое любопытство вновь проснулось и заголосило, что ему, любопытству, интересно на ощупь узнать, какое оно — тело мистера Амори. Ведь и правда... интересно.

Такое накаченное, кубики вон всякие... упругие... кожа гладкая...

На лицо я теперь не смотрела. Все мое внимание было приковано к манящему оголенному телу. Пока мозг пытался прийти к одному единственному правильному решению, рука сама потянулась к мерно вздымающейся груди коменданта. Разочарованный полу-вздох полу-стон тоже вырвался совершенно самостоятельно, когда мою руку перехватили у самой цели.

Внутри всколыхнулась пьяненькая обида, но вместо того, чтобы раствориться, она ухватила меня своими большими руками и напомнила слова Кисы о том, что я не в состоянии завлечь мужчину. И пусть сказано было не совсем так, это же обида. Она всегда все переворачивает.

— Я тебе совсем не нравлюсь, да? — спросила, с волнением покусывая нижнюю губу.

— Светозара, — комендант с тяжким вздохом провел рукой по волосам и выдал: — Ты пьяна.

— Да и слава Создателю! — воскликнула я, — трезвая я бы на такое не решилась.

Воспользовавшись потерей бдительности коменданта, я свободной рукой дотронулась до его полуоткрытого плеча.

Такой... горячий... и кожа гладкая, приятная, только сам комендант какой-то напряженный, всю исследовательскую работу портит...

Провела рукой по шее... крепкая такая, будто стальная... и тоже напряжена.

Только я собралась отправить руку исследовать дальше, как и она оказалась в плену цепких пальцев Амори.

— Я же говорила — ты черствый, — надув губки, обиженно протянула я.

— Я трезвый, — спокойно сказал он очевидное, — а тебе лучше лечь спать, пока я... — он замолчал, а я использовала заминку.

— Пока ты что?

— Пока я способен держать себя в руках, — комендант отпустил мои руки, в голове тут же заголосила пьяненькая уверенность и пьяненькая глупость. Они голосить одновременно начали.

Поднявшись с кресла, зашла со стороны спины, положила руки ему на плечи. Не знаю, зачем я это сделала, но пьяненькая глупость твердила, что я все делаю правильно.

Плечи Амори напряглись сильнее. У меня даже возникло ощущение, что камень глажу, стараясь придать ему прежнюю податливость. Но это же камень! Он просто так не поддастся.

Недолго длился мой праздник "мни его сильней", потому что одна ледяная глыба по имени Амори снова захватила мои руки.

— Чего ты добиваешься? — а голос — само спокойствие... Так ведь неинтересно...

— Я не знаю... — тихо прошептала ему на ушко, свесившись вперед со спины.

Комендант посмотрел на меня потемневшими изумрудными глазами, я не нашла ничего лучше, чем невинно произнести:

— Ой, а у тебя цвет глаз потемнел... — пьяненькая рука под управлением пьяненькой уверенности очертила кончиками пальцев его левый глаз, а комендант испортил такой необычайно сладостный момент своим словами:

— Ложись спать, Светозара, — и вот теперь в его голосе почувствовалось какое-то напряжение, чему моя пьяненькая глупость несказанно обрадовалась.

— Какой ты нудный... — протянула пьяненькая уверенность, направляя меня шатающейся походкой к своей сумке с пижамой.

Спину мне прожигал напряженный и в тоже время заинтересованный взгляд. Вытянув плюшевую пижаму, я "продефилировала" в ванную комнату. Да, это не тот пеньюар, который имел честь созерцать комендант в самый первый день. Хотя можно было бы взять... но сейчас уже поздно. До Кисы не пойду, иначе там и останусь, а здесь как-то повеселее, что ли.

Нырнув в любимую и долгожданно-желанную одежду, я в плюшевых тапочках выползла из ванны. Выползла — потому что выходила крайне медленно и менее уверенно, нежели в платье.

Комендант в этот момент стоял спиной ко мне и расправлял обе кровати. Пьяненькая глупость решила, что ей это не нравится и она высказалась... вернее, высказалась я, но по ее велению.

— Зачем еще одна кровать? — голос невинный-невинный, а недоумение такое искреннее...

Амори стоя ко мне спиной протяжно вдохнул, выдохнул, я как раз уже до него добралась, узоры на рубашке пальчиком вывожу...

— Хочешь спать со мной? — устало поинтересовался он, перехватывая мои руки и не позволяя к нему прикоснуться.

— Да, — пьяненькая уверенность сообразила быстрее мозга, вызвав у Амори очередной тяжкий вздох и последующие за ним слова:

— Скажи мне это трезвой, — он подхватил меня за талию, усаживая на верхнюю кровать, — а сейчас — спать.

— Но...

— Спать, — отрезал он беспрекословным тоном.

Я, недовольно сопя, залезла под одеяло.

— Ты черствый...

— Да, я черствый, — покладисто согласился он и резко добавил, — спать!

Холодная ледяная глыба... непробиваемая скала... черствый человек... Завтра же вернусь в свою комнату, и пусть спит здесь... один!

Завтра... завтра... а сейчас что-то спать хочется...

* * *

Я летела на качеле все выше и выше, подставляя счастливое лицо навстречу свежему ветру. Солнце ярко пригревало заточенное в пижаму тело, а волосы раздувало в разные стороны при каждом новом движении...

Проснулась я именно от свежего ветра и с трудом осознала, что я сейчас не в своей комнате. Кровать мерно покачивалась вдоль стены, как те качели из моего сна. Думаю, лучше не шевелиться. Вообще. Во-первых, что-то мне подсказывает о головной боли, а во-вторых... я, к сожалению, помню вчерашний вечер... то есть ночь.

Помню, как друзья проводили до комнаты, помню виноград, помню, как в ванной переодевалась... Остается надеяться, что я ничего не упустила.

— Через полчаса обед, — известил меня голос, принадлежащий коменданту. — Если не хочешь остаться голодной — вставай.

Вставать... я бы рада, но что-то на то нет никакого желания...

— Мы разве на "ты"? — прохрипела я, приподнимаясь на локтях и созерцая пустую стену напротив.

— Ночью ты мне очень уверенно "тыкала", — не без иронии произнес мистер Амори откуда-то снизу.

Я свесила ноги с кровати, окинув мутным взглядом комнату. Платье мое почему-то возле двери в ванную валяется, мои тапки по разным углам раскиданы... а комендант сидит на кресле с кружкой кофе в руках. Рядом на столике еще одна кружка истончает приятный сердцу аромат... Неужели для меня? Хотя, если честно, буду только рада...

— Извини... те, — я сбегала в левый угол за правым тапком, к выходу на балкон — за левым... Мистер Амори следил за моими движениями насмешливым взглядом. — Я не хотела доставлять вам столько хлопот... — правда, сочувствие при этих словах во мне не проснулось.

— Мы вчера перешли на "ты", — холодно напомнил мне он. — Перестань мне "выкать".

Нет, все-таки я не все помню...

— А что вчера... то есть ночью, было? — я села на соседнее кресло, пытливо заглядывая в глаза коменданту.

— Ты беззастенчиво меня соблазняла, — без эмоций ответил он, делая глоток кофе.

Я? Соблазняла? Сам смысл этих слов противоречит всем моим принципам, но даже если допустить, что под влиянием алкоголя я на такое пошла, почему комендант так спокойно об этом говорит?

— Судя по твоей реакции, соблазнение успехом не увенчалось, — досада сама собой в голосе нарисовалась, я вообще не хотела говорить в таком ключе... но уже сказала. Да и слова Кисы, опять же, в памяти всплыли...

Я осушила кружку, вернула ее на столик. Что ж, пойду хоть в душ схожу, что ли... в соседнюю комнату. Все равно все вещи там и переодеться мне во что-то надо...

Мне не дали сделать и пары шагов. Вернее, пару шагов я сделала, после чего меня резко развернули и мужские руки зажали в тески. Опомниться тоже не дали, потому как обладатель этих самых рук наклонился к моему уху и начал с плохо скрываемыми эмоциями шепотом высказывать. Другого определения этой тираде я найти не смогла.

— Не увенчалось, говоришь? — он то ли случайно, то ли намеренно слегка прикусил мочку уха, и продолжил: — Не спать всю ночь от осознания, что эта маленькая обольстительница спокойно спит в твоей комнате и на утро вряд ли вспомнит хоть что-то — сущий пустяк, по сравнению с поглощающим желанием.

Он точно сейчас про меня говорит?

— Я... м-м... не хотела...

Наверно...

Комендант отлип от моего уха, заглянув мне в глаза. Лично его глаза сейчас напомнили темный лес, нежели яркий изумруд.

— Не хотела? — иронично спросил он, а я от досады закусила губу. Честно, я не знаю чего я хотела. И я ли вообще хотела...

Смутные воспоминания ворвались в сознание, подкидывая нарисованные пьяным воображением картинки: комендант меня страстно целует прижимая к себе, комендант меня прижимает к стене и продолжает целовать, комендант меня раздевает... Нет! Это для меня трезвой — слишком. Но и пьяная я вряд ли бы до этого дошла...

Мистер Амори... Амори, так я его называла ночью, начал медленно склоняться надо мной, пристально следя за выражением моих глаз, а мои глаза, напротив, оказались не готовы к такому зрительному контакту и вообще... Вопреки непонятно откуда возникшему острому желанию обвить его шею руками и не отпускать, я мягко, но настойчиво, попросила:

— Мистер Амори, отпустите меня, пожалуйста.

Комендант продолжал пытливо смотреть в глаза. Недолго... неохотно разжав руки он отступил на пару шагов и в свойственной ему без эмоциональной манере, сказал:

— Не смею больше задерживать, — затем вернулся на прежнее место, взял кружку с недопитым кофе и холодно напомнил:

— Обед.

Прежде чем вылететь за дверь, я подняла с пола платье и уже вместе с ним покинула гостеприимные апартаменты.

Кисы в комнате не было, поэтому пылающие то ли от стыда, то ли от чего-то еще щеки прятать необходимости не возникло. Нырнув в ванну, попутно прихватив халат и полотенце, я выдохнула.

Вот же друзья... удружили. И ведь знают, что пить мне категорически противопоказано по причине "разлада" с алкоголем на всех фронтах. Нет ведь, подлили в сок... И не стыдно им за это ни капельки. А мне теперь стыдно за то, что я ночью коменданта соблазняла... но то, что его проняло, меня почему-то радует...

Глупая улыбка само собой нарисовалась на губах, а внутри что-то радостно запело. Наверно, я не до конца протрезвела.

Ладно, это еще можно списать на не выветрившийся алкоголь, а те ощущения и эмоции, которые пару минут назад возникли, пока комендант меня к себе прижимал? На что их списать? На проявления фундаментальной защиты?

— Точно... — осенило меня. — Защита...

Это что же, получается, он меня хотел, а я это почувствовала? А ночью? Почему я ночью ничего не чувствовала, кроме собственной глупости?

В памяти всплыло, как я, выйдя из ванны в пижаме, бросила платье у двери, целенаправленно двигаясь к коменданту. Узоры на рубашке вывожу, а он стоит напряженный, мышцы перекатываются...

— Да-а-а... — тихо протянула я. — Точно дура.

Натянув синие шорты и белую футболку, выскользнула в коридор. Башня словно вымерла. Никаких голосов из-за дверей, в холле никто не смеется... Все с похмелья болеют, не иначе...

На выходе из башни мне "посчастливилось" столкнуться с длинноногой брюнеткой из отряда гарпий. Она окинула меня презрительным взглядом и с нескрываемым отвращением спросила:

— И что он в тебе нашел? — брезгливость проскочила в ее взгляде. — Разве можешь ты его удовлетворить лучше меня? — а теперь презрение пополам с брезгливостью...

Я сейчас не поняла... Она думает, что я с ним сплю?

— Да как же вы мне надоели, чертовы суккубы, — не сдержалась я. — Можешь пойти и удовлетворить его прямо сейчас, он со вчерашнего дня "некормленый"!

— Не удивительно! — гарпия униматься не собиралась. — Ты разве что для девственника сгодишься.

Сразу видно — человек бесстрашный. К тому же глупый. Мы стоим на зеленой траве, которая сейчас обратится каким-нибудь гибридным растением и закинет эту выдру в болото!

— Я бы на твоем месте бежала, — спокойно сказала я, призывая свою магию.

— Что?

— Не "что", а "куда"! Далеко и быстро! — фантазию и свой дар я больше не сдерживала.

Меленькая газонная трава преобразилась значительно. Толстые извивающиеся стебли опутали верещащую гарпию, поднимая на уровень острого пика башни. Оттуда ее крики были не так слышны и я просто любовалась своей работой.

А нечего меня доводить! Разозлила! А я не люблю быть злой. Я всегда добрая и пушистая, но не со всеми.

Я отряхнула руки, словно успела их чем-то замарать и собиралась уйти... Да, собиралась.

Вокруг меня и дела рук моих начал скапливаться народ. Ко всему прочему из башни вышел комендант, мгновенно сообразив, кто стал причиной всеобщего внимания.

— Э-э... — только и смогла вымолвить я.

Вопреки моим ожиданиям, комендант не собирался читать мне морали и высказываться на тему моего нехорошего поступка. Он лишь сказал так, чтобы только я услышала:

— Успокойся и иди в комнату.

— Я шла в столовую, — возразила, но под строгим и чуть разгневанным взглядом кивнула и пошла в комнату.

Заходя в башню, краем уха услышала:

— Не беспокойтесь, никто не пострадает, — конечно, у него иначе быть не может...

Нет, я не собиралась ее калечить, но преподать урок, — чтобы знала в следующий раз, что и кому можно говорить, а когда лучше промолчать, — благое дело!

В комнату я заходила разве что не с оркестром. По всему коридору разлетелся звук захлопнувшийся двери, а мое гневное сопение наверняка можно было расслышать через стенку.

Удовлетворить я, видите ли, не могу! Может и могу, только не пыталась и пытаться в ближайшее время не собираюсь! "Лучше меня", — да я в принципе лучше тебя! Не хожу и не пытаюсь без мыла в одно место влезть. А вообще чего я так завелась? Какое мне дело, кто там его удовлетворяет? Главное, чтобы не на моей кровати и не в моем присутствии. И желательно не в этой комнате, пока я здесь живу. И лучше, чтобы я об этом не знала. Иначе оставят они свою шевелюру в корнях!

Стоп. Я что... я что, ревную его? Коменданта ревную? Нет... Точно нет. Это я просто разозлилась из-за того, что она меня оскорбила. Да, точно!

Химик в комнату зашел с безразличным лицом, разговор откладывать не стал сразу переходя к вопросу:

— И к чему этот спектакль? — он встал напротив меня, так что мне, сидя на кресле, пришлось задрать голову.

— Спектакль? — я всплеснула руками. — У меня уже поперек горла сидят твои озабоченные фанатки! И, к слову сказать, меня нисколько не волнует, кто из них удовлетворяет тебя лучше!

Химик изогнул бровь, а уголок губ дернулся в усмешке. Еще и смеется надо мной!

— Ревнуешь?

— Я? Я тебя... да я... Конечно, нет! — я вскочила с кресла, оказавшись слишком близко к коменданту. — Просто твои курицы не в состоянии понять, что ты меня не интересуешь.

— Не интересую? — его губы продолжали дергаться, в желании растянуться, насколько возможно.

Я наградила его недовольным прищуром. Не в том я сейчас состоянии, чтобы в игры играть.

— Абсолютно, — хотела ответить так же, как он — без эмоций. Не получилось.

Комендант молчал, наблюдая за моей реакцией, а реакция была... Злость начала утихать, а на смену ей пришел здравый смысл. И именно он мне начал твердить, что я зря сейчас пытаюсь убедить химика в моем безразличии. Он воспримет все наоборот. А разве этого я добиваюсь?

— Так я пойду? — указала рукой на дверь. — В столовую.

— Иди, — милостиво соблаговолил разрешить комендант, всколыхнув во мне остатки злости.

Сыскался командир. В комнату иди, в столовую иди, лучше бы меня в мою комнату послал. Пойду с превеликим удовольствием. И пусть он со своими гарпиями занимается чем хочет. Вот, опять я о них думаю... Больно надо о них думать. Слишком много чести.

Возле башни уже никого не было. Мое растение тоже отсутствовало, а за углом, как я ожидала, с ножом меня никто не ждал. Кто знает этих гарпий? Нападут всем скопом, "разукрасят" личико, потом даже комендант на такую не позарится. Хотя почему "даже"? Он, я смотрю, в этих делах разборчив.

— Ты слишком хорошо выглядишь для бурной ночи, — поприветствовал Мирти пошлым намеком. — Или комендант сплоховал?

Захотелось дать ему подзатыльник, но это сделала Бэль, за что я ее и поблагодарила.

— Не было никакой бурной ночи, — я зажевала лист салата.

— Не смог взять штурмом неприступную крепость? — продолжал веселиться Мирти. — Или солдат на бой не встал?

— Мирти, я тебя убью, если ты не заткнешься, — я взялась за следующий лист, ничего более сытного в горло не лезло. — Все было наоборот. Я к нему приставала, а он отправил меня спать.

Друзья своего удивления скрыть не смогли. Более того — не пытались.

— Ты хотела, а он не дал? — Мирти закинул в рот крошечную помидорку. — Странный мужик.

— Нормальный мужик, — подала голос Киса. — Не воспользовался пьяным положением, как поступили бы некоторые, — она посмотрела на Мирти, дав понять, на кого намекает.

— Нормальный мужик не стал бы разочаровать жаждущую девушку.

— Да не жаждала я ничего, — вяло возразила я, жуя салат. — Нервы ему потрепала, а наутро половину забыла.

Киса довольно усмехнулась.

— Правильно сделала. Он тебе за это воздержание сполна заплатит.

— Что ж вы все озабоченные такие, а? — я подперла подбородок рукой, обводя взглядом друзей. Лицо Бэль выражало возмущение. — К тебе не относится, — успокоила ее, только она все равно такой же станет. Против своей природы не пойдешь.

— Секс — это еще не конец света, — Киса постучала длинными ноготками по поверхности стола.

— Это всего лишь маленькая смерть во время оргазма, — тоном великого философа сказал Фэн, усмехнувшись.

— А другие темы для разговора есть? — все так же вяло спросила, заметив, что один неизменный член команды отсутствует. — Где Генрих?

— Генрих с утра ускакал шпионить, — Киса почесала скульптурный носик, добавив голосу важности.

— За кем?

— За всем подготовительным процессом, — пояснила Бэль. — Ты не знала? Открытие сезона перенесли на сегодня.

Рот мой в удивлении просто открылся и просто отказался закрываться. Как на сегодня? Почему? А главное, зачем так скоро?

— Пить не буду, — с мрачной уверенностью заверила друзей, не собираясь еще одну ночь добиваться от коменданта того, о чем потом буду жалеть.

— А какой смысл? — Мирти состроил разочарованную рожицу. — Мужик больно правильный достался.

И в этом мне повезло, ибо пересели меня к кому-нибудь похожему на Мирти, и с девичьей честью можно попрощаться.

Как же не вовремя прошла вечеринка и нарисовалось открытие сезона... Я же к нему вообще не готова! Платья нет, образ не продуман, танец... С танцем как раз все в порядке.

— Девочки... — с паническими нотками протянула я.

— Дошло, наконец, — Киса вообще не переживала, судя по ее уверенному лицу.

— О, ну все, сейчас начнется... — заныл Мирти. — Платья, прически, помады, туфли... Пошлите, парни, а то засорят наш мозг ненужной информацией об эпиляции. Бэль, — он наклонился над ее ухом, — а ты какое белье наденешь?

— Иди, а? — культурно послала она его, проводив, тем не менее, взглядом крайне довольным.

До нормальных отношений им еще далеко. Да и нужны ли они? Так у них друг к другу никогда интерес не пропадет, а если все будет, как у всех, какой в этом смысл? Главное не заиграться и вовремя остановится. Думаю, они с этой задачей справятся великолепно.

— Итак, на повестке дня вопрос: где брать наряды? — Киса озвучила вопрос, волнующий всех.

Обычно кураторы предупреждали о времени проведения как минимум за неделю. Тем, кто заранее не позаботился, выдавали разрешение на выход за территорию лагеря все с тем же куратором в соседний городок. Он небольшой, но магазинов там достаточно, поэтому с собой праздничные наряды никто не брал. Покупали здесь. Плюс ко всему через неделю после открытия сезона устраивается традиционный поход на пять дней в тот же соседний город. Культурная программа во всех ее проявлениях: театры, выставки, музеи, концерты и в заключение — городской фестиваль, где собираются яркие представители всех профессий и развлекают народ. Ради фестиваля культурную программу мы готовы терпеть сколько угодно. Обычно это самое запоминающееся событие сезона.

Раз открытие перенесли на сегодня, то и в город с нами вряд ли отпустят куратора. Они заняты подготовкой и контролированием процесса. Одних нас выпустить не могут согласно правилам лагеря. Получается засада.

— Сшить, — внесла Бэль необычное предложение.

— Мы не успеем до вечера сшить три платья, — я откинулась на спинку стула. — И где ты ткань возьмешь? Носишь с собой пару рулонов?

Бэль помотала головой, не обращая внимания на иронию.

— Перешьем свои. Видоизменим. В наших шкафах полно не очень-то нужных вещей.

— Не так уж много, но парочка найдется... — я начала в уме перебирать привезенный гардероб. Да, два-три ненужных платья точно найдутся.

— Предлагаю не усложнять и без того непростую задачу, — Киса позвала нас на выход, продолжив свою мысль. — Наши номера это сплошная страсть, влечение, любовь. Давайте соответствовать.

— Что ты имеешь в виду? — озвучила вместо меня вопрос Бэль.

— Узнаете, — загадочно улыбнулась Киса, ведя нас в третью башню.

* * *

Предложение Кисы можно выразить в трех словах: узнали, возмутились, восхитились.

Узнали — когда Киса выудила из шкафа характерные эротические наряды. Возмутились — им же. Восхитились — тоже ими, ибо до этого момента я у Кисы подобного не замечала.

Нашему вниманию было предложено три "платья" с корсетом и два пеньюара в пол с вырезом до бедра, совсем не похожие на пеньюары. Мы выбрали "платья" с корсетом.

Мне понравился черный с красными вставками из шелка. Юбка пришита к корсету, сам корсет надевается на прозрачную черную блузку, держащуюся на предплечьях. Коротенькая многослойная юбка с чередованием красных и черных полос меня несколько смутила. Точнее, смутила длина, а в остальном все отлично. Правда, после нескольких минут проблема длины растворилась и более меня не волновала, потому что выглядела я сногсшибательно. Остался только макияж, прическа и хоть сейчас на сцену.

У Бэль корсет фиолетовый, выгодно приподнимающий грудь. Создается впечатление, словно у нее там не второй размер, а как минимум четвертый. Юбка такая же, как и у меня — слоистая и короткая, только однотонная. А у Кисы наряд чисто черный. Грудь, ноги, талия — все при ней и... Фэну придется ее зубами выдирать из озабоченных лап. Мимо нее невозможно пройти не взглянув на грудь, не оценив длину ног, и это притом, что я девушка и меня она не интересует.

— Мы произведем фурор, — я полчаса крутилась у зеркала, не в силах оторвать взгляд от своего отражения.

— Смотри, как бы потом от этого "фурора" отбиваться не пришлось, — хихикнула Киса, нанося на губы ярко-красную помаду.

— А я здесь переночую, — кивнула на свою бывшую кровать.

— Ну уж нет, — причмокнула вампирша губами, — у меня на эту комнату свои планы.

— Бэль? — с надеждой в голосе позвала я ее.

— Извини, но у нас с Мирти запланирован романтический вечер, — она покраснела, как рак в кипятке. Так вот почему этот озабоченный индивид интересовался ее бельем.

— Буду спасаться своими силами... — я поправила локоны и конфисковала у Кисы помаду. Мне под цвет платья подходит.

Ровно через двадцать минут мы, красотки, стояли в холле в ожидании кавалеров. Да, все должно быть наоборот, но им не хватило тех полутора часов, чтобы подготовиться. Уж не знаю, чем они занимались, но к нам спустились в обычных классических костюмах. Видимо, бабочки завязывать учились.

— Вау-у-у... — не успел Мирти сойти с лестницы, а его возглас уже пронесся по коридорам. — Вот это... обалдеть. Крошка, — он грациозно подплыл к Бэль, — ты превзошла саму себя.

— То есть без этого наряда я тебе нравлюсь меньше? — не смогла она скрыть иронии в голосе.

— Уверен, без него ты мне понравишься еще больше, — Мирти наклонился за поцелуем, а уткнулся в подставленную ладошку. — Ну, нет, так нет, — не особо расстроился он. — Идем?

В этот раз я снова не заметила того, кто точно не пропустит такое веселье.

— Где Генрих?

Парни переглянулись, ответив по очереди:

— Он на поляне...

— ... возле сцены...

— ... наблюдает.

Ох, не нравится мне все это...

— Куда вы дели мою белку? — решила я пойти в наступление. Пусть признаются!

Друзья снова переглянулись.

— Он...

— ... э-э...

— Ай, черт с ним, — махнул рукой Мирти, — пошли, покажу, — он потянул меня вверх по лестнице. На каблуках я за ним с трудом поспевала, промахнувшись несколько раз мимо ступеньки.

Пройдя по коридору третьего этажа до последней двери, Мирти открыл ее своим ключом, жестом приглашая войти. Я и вошла...

Генрих лежал на подушке пузом вниз, хвост его торчал трубой и изредка подергивался. Из открытого рта доносился характерный храп, а подойдя ближе, я учуяла характерный запах похмелья.

— Ну, и чего вы мне сразу не сказали, что белка превратилась в свинью?

Мирти потрепал свои волосы с выражением сомнения на лице.

— Он просил не говорить.

Мне не говорить, значит... Ладно... Попросив у Мирти листочек с ручкой, быстренько написала записочку, положив на кровать рядом с ним, чтобы точно увидел.

"Я знаю твой секрет. Не пытайся что-то от меня скрывать. Светозара"

— Вот теперь можем идти.

Друг подозрительно покосился на листок, но говорить ничего не стал. Я же со спокойной душой покинула апартаменты, предвкушая насыщенный вечер.

Вся территория лагеря оказалась забита народом. Если сверху кинуть яблоко, вряд ли оно достигнет земли, кто-нибудь в полете обязательно перехватит.

Девушки в платьях всех цветов радуги, парни в костюмах, кто-то в джинсах и футболке, таких, как мы, — в откровенных платьях, — не было никого, поэтому нам внимания досталось за всех.

Алин, истинный джентльмен, старался держаться ко мне поближе, чтобы никто не украл. Сомневаюсь, что кому-то понадобится моя скромная персона, но такая забота, без преувеличения, приятна.

Вокруг сцены возвели три соединенных вместе шатра мигающие разными огнями. Над шатрами и по всей площади перед сценой протянули гирлянды из магических шариков, создавая ощущение волшебства и предновогоднего предвкушения чуда. Длинные узенькие столы заняли большее пространство шатров, так что сесть там возможности не было, не смотря на наличие удобных скамеек с мягкими подушками. Подушечки, кстати, мне очень понравились. На них были написаны шутливые стишки, типа такого:

"Если сядешь на меня,

Укушу тебя не зря.

Попу только посади,

Покусаю на счет "три""

Мы с Алином бродили между шумными компаниями, рассматривали наведенную красоту, мысленно готовились к танцу... И чем скорее приближался момент, тем сильнее я начала переживать. Нет, движения я помню отлично, дело в другом... Это платье и сам танец... слишком откровенно...

— Переживаешь? — вот за что я Алина люблю, так это за проницательность. Он видит гораздо больше, чем мы показываем.

— Да, немного, — я умыкнула с вазочки гроздь винограда.

— Расслабься, — беззаботно сказал друг, запрыгивая на возведенное ограждение с декоративной функцией, — все пройдет отлично.

— Хочется верить... — я закинула в рот сразу три виноградинки, пробежав взглядом по стоящим рядом людям.

Алин оценил мой обеспокоенный вид и бросив многозначительное:

— Я сейчас, — растворился в толпе.

Фэн с Кисой где-то потерялись, Бэль с Мирти тоже пропали, Амори... Мистера Амори нигде не видно... Хотя зачем я его взглядом выискиваю? Пусть веселится. Его наверняка уже какая-нибудь длинноногая гарпия окрутила.

Недовольно фыркнув своим же мыслям, я доела виноград и... заскучала. Люди веселятся, а я стою с кислым лицом. Себе настроение порчу и окружающим. Надо было вообще не идти на этот праздник... Ну вот, упаднический настрой пожаловал...

— Выпей, глубоко вдохни, выдохни... — вынырнул из-за стоящего рядом парня Алин с бутылкой в руках.

— Что это? — помня вчерашнюю вечеринку, где меня нагло споили алкоголем под видом сока, принимать жидкость из рук друзей весьма опрометчиво. Алин это заметил.

— Обыкновенная вода, у Алины взял.

— У куратора? — я изогнула бровь. Вторая подлетела сама, после утвердительного кивка. — А вы с ней...?

— Водичку пей, — усмехнулся он, снова запрыгивая на ограждение.

Прозрачная, вроде чистая... Правда, всего половина бутылки... Куратор точно не стала бы пить сейчас, работник она ответственный...

— Если ты меня обманул, я к тебе ночевать пойду, — предупредила я Алина и отпила воды. На вкус — ничего особенного. И правда обыкновенная вода.

По ощущениям никаких изменений нет, значит, пить можно.

— Ко мне нельзя, — сказал Алин, когда я уже осушила бутылку, — у меня планы на вечер.

— У всех планы... — буркнула я под нос, не придав никакого значения его словам. — У меня одной их нет...

— А комендант?

— А что комендант? — я бросила пустую бутылку в мусорную корзину. — Я к его планам отношения не имею.

Алин покивал, соглашаясь со мной, но я по глазам увидела, что он мне не поверил. И ладно. И пусть не верит. Я правду сказала.

По территории разнеслась громкая музыка, привлекая внимание к сцене. На нее вышла стройная блондинка в миленьком оранжевом платьице и начала усиленным магией голосом всех приветствовать, говорить о великолепном вечере и вещать, как прекрасен этот сезон. Так говорят каждый год и каждый год сезон по-своему прекрасен.

Мы с Алином протиснулись поближе к сцене, чтобы не задерживать концерт, когда придет наша очередь выступать. Первыми из нашей дружной команды танцевали Фэн с Кисой. Желание закрыть всем детям младше шестнадцати глаза не утихало весь номер. Я не знаю, какие все-таки между ними отношения, но это... м-м... за гранью моего понимания. Может, найдется когда-нибудь человек, с которым у меня возникнет подобная страсть... Сомнения одолевают, правда.

Друзья, проходя мимо нас, сказали, что встречаемся через час во втором шатре и убежали в сторону леса. Бэль и Мирти появились перед самым выходом на сцену. Бэль гневно сопела, а Мирти улыбался во все тридцать два зуба. У них выступление вышло яркое, но больше походило на борьбу. Заметили ли остальные, но от меня не укрылось, как Бэль при любом удобном случае наступала на ноги партнеру, несколько раз адресовала ему подзатыльник, замаскировав под поглаживания. Я слишком хорошо ее знаю, чтобы этого не заметить. А вообще Мирти сам виноват. Нечего выводить суккуба из равновесия.

Очередь нашего с Алином выступления подошла очень быстро. Мандраж начался, стоило ступить на первую ступеньку. Сильные руки Алина и его завидное спокойствие подействовало лучше, чем любое успокоительное.

Мы встали в позицию: Алин — спиной к зрителям, я правее от него смотрю прямо перед собой, замечая взгляды со всех сторон. На лицо коменданта "наткнулась" чисто случайно, поймав его заинтересованный взгляд. Меня же волновал не столько он, сколько рыжая мадам, кою я уже имела честь видеть рядом с ним.

От созерцания это прекрасной парочки отвлекла зазвучавшая музыка, приглашая начать танец. Алин ни на кого не отвлекался, заострив внимание исключительно на мне. Я тоже постаралась отдаться танцу полностью, начиная ощущать расслабленность в ногах, легкость во всем теле и уплывающие прочь мысли.

— Ты что-то добавил в воду, — прошептала я Алину на ушко с соблазнительной улыбкой. Исключительно для поддержания образа.

— Ты была слишком напряжена, — с такой же улыбкой ответил он мне, а я почувствовала легкий укол смеси недовольства, злости и... желания.

Отбросив ненужные переживания в сторону, я полностью погрузилась в атмосферу танца, из-за чего желание возникло лично мое, а поднявшееся настроение под влиянием алкоголя раскрепостило... не на шутку.

— Малышка, — жарко выдохнул мне в ушко Алин, когда мы застыли в позе: моя нога на его бедре, — не считай я тебя своей сестрой, я бы запал.

Проснувшаяся пьяненькая сексуальность хихикнула и уходить явно не собиралась. Более того, именно пьяненькая сексуальность и пьяненькая уверенность направили меня выискивать эту самую рыжую, что прижималась к Амори. Утром я, возможно, буду об этом жалеть, а сейчас... а сейчас пьяненькая глупость решительно требует выяснить отношения.

Каблуки начали мешать мне еще на стадии спуска со сцены. Алин помог твердо встать на ноги и сказал, что отойдет на пару минут. Я решила, что мне этих минут хватит, чтобы найти коменданта и высказать ему все с позволения пьяненькой глупости.

Протискиваться через толпу на ватных ногах оказалось делом сложным, но выполнимым. Помешать попытался только Ярослав, неизвестно откуда взявшийся на моем пути.

— Уделишь пару минут? — с пошлой улыбкой спросил он, протягивая руки к моей талии.

— Не трогай меня, — увернулась я от него, продолжив свой путь с другой стороны.

Настырный парень. Один урок его ничему не научил, видимо желает снова оказаться подвешенным на дереве вниз головой.

— Что ты убегаешь? Ты же меня совсем не знаешь, — Ярослав перехватил меня, когда осталось обойти всего пять человек и я бы встретилась с Амори.

— Ты меня не интересуешь, — я продолжила свой путь, не обращая внимания на его настойчивое жужжание.

— Зачем так категорично? — он схватил меня за руку выше локтя, дернув на себя.

— Послушай... — начала, но меня перебил знакомый голос лишенный эмоций.

— Девушка ясно дала понять, что вы ее не интересуете, — боковым зрением увидела бесстрастное лицо коменданта. — Отпустите руку.

— Мы сами можем разобраться, — возразил Ярослав, усиливая захват.

Меня пронзил очередной укол недовольства, а в глазах Амори мелькнула молния.

— Девушку отпусти, — тихим, предельно серьезным тоном сказал комендант, положив руку на плечо Ярослава. Тот разжал пальцы, выпуская мою руку. — Молодец, теперь свободен, — Амори похлопал его по плечу, словно дал дружеский совет.

Парень напоследок бросил на меня предупреждающий взгляд и ушел, расталкивая всех на своем пути.

Утихшие до сего момента пьяненькая глупость и пьяненькая уверенность заголосили, заглушая здравые мысли. Я выглянула за плечо коменданта, выискивая глазами ту рыжую, но, к сожалению (или к счастью), ее в толпе уже не было.

— Почему ты одна? — спокойно спросил Амори, оглядываясь по сторонам. — Где друзья?

— А ты почему один? — я по максимуму придала голосу безразличие. — Где та рыжая?

Едва заметная усмешка проступила на его губах и он, наклонившись, тихо спросил:

— Не ревнуешь, говоришь?

— И в мыслях не было, — я уверенно помотала головой. — Любопытство, всего-навсего.

— Обманывать нехорошо, — улыбнулся он.

Да кто обманывает? Я? Даже не думала!

Пьяненькая глупость вызвалась дать опровержение.

— Мистер Амори, зачем мне вас обманывать? — я сложила руки на груди, невольно акцентируя на ней внимание.

Комендант, однако, продолжал выражать исключительное спокойствие.

— Это у тебя надо спросить, зачем? — его всегда яркие изумрудные глаза потемнели на несколько тонов, а я... а моя пьяненькая уверенность решительно заявила:

— Вам показалось, — вздернув подбородок развернулась на каблуках, нацелив свой взор на второй шатер, где у меня назначена встреча с друзьями.

Уверенность твердила, что меня остановят и уйти вот так просто не дадут. Пьяненькое разочарование убедило в обратном. Останавливать меня Амори не собирался и пьяненькая обида начала нарастать внутри. На смену ей пришла пьяненькая тоска и весь боевой настрой пропал, оставив после себя лишь воспоминания.

— Ты где была? — накинулся Алин, едва я зашла в шатер. — Оставил на две минуты, вернулся — тебя уже нет.

Я подошла к столу, осматривая обилие еды и питья.

— Мне бы чего покрепче... — пробормотала себе под нос, но Киса услышала и подала стакан с соком.

— Для тебя уже все готово, — усмехнулась она, а я подумала... Чего это я расстраиваюсь? Да из-за кого? Из-за коменданта? Кто он мне, чтобы тратить на него свои нервы? — Да ну его! — воскликнула и с широкой улыбкой повернулась к друзьям. — Гуляем!

И мы... гуляли...

Вокруг нас со скоростью света менялся народ, одни приходили с играми, другие с конкурсами, третьи постоянно кричали "наливай!" и испарялись так же быстро, как и появлялись.

В конкурсе желаний мне несколько раз выпало поцеловать то одного парня, то другого, и каждый норовил продолжить знакомство в уединенном месте. Я же, видимо, в пьяном состоянии была готова соблазнять только коменданта, потому что остальные меня не интересовали. Я честно пыталась продолжить общение с одним симпатичным парнем и он вообще не настаивал на чем-то большем, но... не зацепил. Совсем.

Около полуночи от нашего состава отцепились Мирти с Бэль, напомнив про свой романтический вечер. Потерю бойцов мы пережили стойко, ибо компания постоянно пополнялась всеми, кто просто проходил мимо.

Следующими нас покинули Киса и Фэн, не в состоянии больше целомудренно друг на друга посматривать. И вот эта потеря была куда острее всех предыдущих. Алин, единственный оставшийся со мной друг, настоял проводить до комнаты, чтобы никто ко мне не присосался. Да, он именно так и выразился. Я же отнекивалась и возвращаться в комнату отказалась.

Он меня послушал, отвел к себе и уложил спать... Да как же! Все совсем не так. Он просто взял меня на руки и понес в башню. Мне ничего не оставалось, кроме как позволить себя донести. Я даже придумала план побега. Алин оставит меня возле комнаты, а я тихонько вернусь обратно на праздник. План осуществить не удалось. Друг сам постучал в дверь, дождался, пока комендант откроет и сказал следующее:

— Смотрите, чтобы не сбежала, — и отсалютовав мне скрылся в темноте холла.

К огромному моему сожалению кроме пижамных брюк на коменданте больше ничего не было. Даже расстегнутой рубашки... Руки мгновенно вспомнили его горячую гладкую кожу, каменные мышцы, и сами собой потянулись к манящим кубикам на животе.

Амори разгадал мои намерения и, перехватив мою руку, втянул в комнату. Новая волна разочарования прокатилась по телу, от коменданта это не укрылось.

— Светозара...

— Это все из-за защиты, да? — перебила я без угрызения совести.

Он изогнул бровь в ожидании конкретики.

— Это из-за нее меня к тебе тянет? — высвободив руку я приземлилась на кресло, стянула вазочку со столика к себе на колени. Усыпанная гроздьями винограда она меня прямо-таки манила.

— Не замечал за тобой этого в трезвом состоянии, — Амори сел рядом.

— Может, ты просто не туда смотришь? — я в конец осмелела. — На рыжую, например.

Комендант тихо рассмеялся, а я, поджав нижнюю губу, припомнила вчерашний вопрос.

— Я тебе не нравлюсь?

— Ты сидишь передо мной в невероятно возбуждающем наряде, какой ответ ты хочешь услышать? — он улыбался так открыто, так... мило... Пробудив во мне желание поцеловать его, почувствовать тепло его губ, а он просто смотрит и ничего не понимает... Ну, и где справедливость?

— Честный,— просто ответила я, не в силах отвести взгляд от его губ.

— Светозара.

— М-м?

— Прекрати так смотреть, — напряжение отчетливо слышалось в голосе Амори. — Не надо меня испытывать на прочность, я не железный.

— Ты сам себя испытываешь, — я закинула в рот виноградинку, пожав плечами. — Чем ты думал, когда пошел открывать дверь в таком виде?

— А чем ты думала, когда выходила на сцену в таком наряде? — напряжение никуда не ушло. — Моим первым желанием было убрать тебя со сцены.

Любопытство наконец-то проснулось, вылезая из темных закоулков моего сознания.

— А вторым?

— Вторым было и остается раздеть тебя, — он с абсолютной серьезностью смотрел мне в глаза. — Поэтому, прошу, не испытывай меня.

Зря он сказал это пьяненькой мне. Очень даже зря. Потому что именно желание испытать его на прочность проснулось во мне следующим. Это желание поддержала пьяненькая уверенность и пьяненькая глупость, а пьяненький разум, твердящий о безумии, мы благополучно заткнули.

— Знаешь, как давит этот корсет? — захныкала я, вызвав у коменданта тяжкий вздох. Видимо, он свою ошибку осознал... но уже поздно. Сказанного назад не вернешь.

Амори натянул на лицо бесстрастную маску и, поднявшись с кресла, сказал:

— Ложись спать. Я пойду, подышу свежим воздухом.

Ни одному из моих пьяненьких чувств эта идея не понравилась. Да что там скрывать, мне она тоже категорически не понравилась. Сам заварил кашу с защитой, сам меня сюда переселил, а теперь бежит? И даже не удовлетворит мое желание поцелуем? Нет, так дело не пойдет...

— Зачем тебе куда-то идти? — я подкралась со спины, проведя холодными руками по горячей коже. Он напрягся, словно натянутая струна... Осталось понять, как на ней играть...

— Светозара, — какая-то жесткость присутствовала в его голосе.

— Что? — я всхлипнула. — Если я тебе не нравлюсь, ты просто ска...

Горячие губы накрыли мои, прерывая речь на полуслове. Амори словно только и ждал этого момента, но почему-то все время откладывал, мучая и себя, и меня. Я потерялась в порыве незнакомых и неизвестных чувств, просто растворилась... Одной рукой он крепко держал за талию, чтобы я и не смела думать о побеге, а я и не собиралась! А вторая рука зарылась в волосах, не давая возможности отклонить голову. Я же первые несколько секунд пребывала в шоковом наслаждении, и лишь убедившись, что на этот раз мои руки никто не перехватит, позволила себе обнять его за шею.

— Еще раз скажешь подобную глупость, — тяжело дыша начал он, выдыхая мне в губы, — я тебя накажу.

— Если наказание будет такое, то я согласна.

Амори больше не улыбался. Лицо его вновь стало серьезным, но по-своему мягким. Он контролировал себя и пытался контролировать меня... но пьяненькая уверенность предпочла не поддаваться его контролю.

— Почему ты меня не остановил тогда, на площади? — я оторвалась от него, пытаясь выровнять сбивчивое дыхание.

— В тебе говорила детская упрямость, — он потянулся к моим губам, но пьяненькой глупости захотелось поговорить.

— Ты считаешь меня ребенком? — пьяненькая уверенность потребовала вывернуться из объятий коменданта, что я и попыталась сделать...

— Это уместный вопрос в данный момент? — он лишь сильнее прижал меня к его разгоряченному напряженному телу.

Я закусила губу, не найдя ответ. Просто пьяненькая уверенность заткнулась и ответ подсказать стало некому.

Амори сопроводил мое покусывание губы жадным взглядом, накинувшись с еще большим напором. Мои эмоции, эмоции коменданта, — все смешалось и я не смогла различить, где заканчивается мое желание и начинается его. Корсет начал мешать и раздражать, главным образом из-за невозможности почувствовать руки Амори на своей коже, которая на любое его прикосновение теперь отзывалась истомой внизу живота и тысячами иголочек удовольствия, пронзающими тело. Амори почувствовал тоже самое. Я поняла это по характерному треску корсета.

— Это Кисино... — пискнула я, поймав взгляд темно-зеленых глаз.

— Куплю новое, — Амори снова приник к моим опухшим от поцелуев губам.

Тело наконец-то ощутило свободу и я смогла вдохнуть полной грудью. Из одежды на мне осталось черное кружевное белье и прозрачная черная блузка, еще больше будоражащая воображение.

Сладостный стон вырвался под управлением пьяненькой сексуальности, когда Амори прижал меня к себе уже без корсета, позволив ощутить тепло его тела. Я плавилась в его руках, пока он прокладывал дорожку поцелуев от моего ушка до плеча и обратно, а когда я в ответ нежно поцеловала его в шею, он с тихим рыком повалил меня на кровать, нависнув сверху.

Хотела страсть — получи и распишись. Стало ужасно жарко даже притом, что я лежала в одном белье и в блузке, больше мешающей, чем греющей. Амори хотел порвать ее, но я не дала и просто позволила стянуть с себя через голову. Стало еще жарче, ибо комендант начал покрывать поцелуями мое и без того дрожащее от возбуждения тело. Каждый новый поцелуй отзывался во мне стонами, которые я больше не в силах сдерживать.

Новый поцелуй вышел еще более эмоциональным главным образом из-за того, что наши тела касались друг друга, а руки блуждали в хаотичном направлении. Поддавшись какому-то сильнейшему напору, я слегка прикусила нижнюю губу Амори, за что удостоилась рыка. Комендант не прерывая поцелуй ударил кулаком по стене с такой силой, что задрожали стены, пол и потолок. За стеной раздался оглушительный хлопок и последующий за ним яростный вопль Кисы:

— Вашу мать! — видимо, он вложил в этот удар не только физическую силу. Судя по звуку, подозреваю, что кровать слетела с цепей...

К моему огорчению и полнейшему разочарованию, Амори вскочил и стремительным шагом направился к двери.

— Ам, подожди, ты куда? — крикнула ему в след, но он не оборачиваясь вылетел за дверь. — Я же тоже тебя хочу... — простонала я, падая обратно на кровать.

Или все-таки не я его хочу? Я же чувствую его эмоции, они порождают мои эмоции и получается... Получается то, что получается. Я не понимаю что происходит, но отчетливо осознаю, что мне сейчас будет плохо. Плохо из-за неудовлетворенности, когда тело жаждет продолжения...

Я с тихим стоном, только уже не от желания, а от огорчения, уткнулась носом в подушку Амори, почувствовала аромат кофе и корицы. Какое-то безумие... Мне точно нельзя пить... Совсем. Трезвая я бы никогда... Просто трезвая я отношусь к нему как к чужому мужчине, а в выпившем состоянии считаю его... своим. Вот и вся разница.

* * *

Ровно половину ночи я смотрела в дно верхней кровати, жевала виноград и ждала возвращения Амори. Я надеялась, что он вернется хотя бы через час, но после прошедших трех часов глаза мои начали закрываться и я провалилась в сон.

Пробуждение вышло мгновенным, стоило сознанию подкинуть порцию воспоминаний прошедшей ночи. А вспомнила я всё... От начала открытия и до того момента, как уснула на кровати Амори в одном белье.

Я резко откинула одеяло в сторону, так что оно слетело вниз, и убедилась: мне таки это не приснилось. Свесив ноги с кровати, мутный взгляд зацепился за бывшую некогда платьем ткань и... И встретилась глазами с комендантом, спокойно потягивающем кофе, сидя на кресле.

— Ой... — только и смогла вымолвить я, медленно переводя взгляд на себя.

Сижу на кровати практически голая, на меня смотрит комендант... Который и так все это видел.

— О-о-ой... — еще более раздосадовано протянула и легла обратно, прикрывшись подушкой. Одеяло валялось внизу, а спускаться за ним... я не стану.

Мне точно пить нельзя. Хотя бы потому что утром становится стыдно...

Единственное мое желание на данный момент — чтобы Амори вышел из комнаты и мы с ним не сталкивались пару десятков дней... Но нет! Это желание исполнению не подлежит...

Комендант встал рядом с кроватью, закинув к себе на плечо мой халат. То есть вот так, да... Игра "попробуй забери", называется...

— Э-э... Доброе... утро... — я выдавила из себя улыбку, стараясь не пересекаться глазами с этим мужчиной.

— Не уверен, — отозвался он, упершись руками в край кровати.

Я снова выдавила улыбку, но уже виноватую. Не проняло.

— Через пятнадцать минут завтрак. Будешь лежать или встанешь? — с хитрой полуулыбкой спросил Амори, смотря исключительно мне в глаза.

— Вариант "буду ждать твоего ухода" возможен? — я смяла уголки подушки, наблюдая за отрицательным покачиванием головы крайне соблазнительного мужчины. Похоже, я еще не протрезвела. — А откуда у тебя мой халат? — решила хоть как-то отвлечь его внимание.

— Твоя подруга любезно попросила забрать все твои вещи.

— Что?! — я села, забыв о том, что прикрывалась подушкой. И точно: у шкафа стоял мой пустой чемодан. То, что он пустой, я поняла по наполовину расстегнутой молнии. — Зачем ты... Почему она... Да как так... — я слезла с кровати, чтобы воочию убедиться, что меня окончательно сюда переселили, наплевав на внешний вид.

Это что же, Киса тонко намекнула, что мне нечего делать в ее ванной? Подруга, называется...

Я раскрыла дверки шкафа, скривившись от горькой правды. Мои вещи лежали точно так же, как и в моем шкафу в соседней комнате. За одним отличием: в соседнем отделе находились вещи коменданта.

— В душ собираешься или на завтрак так пойдешь? — прервал созерцание шкафа Амори.

Вспомнив, в чем я перед ним стою, спряталась за дверцей, не находя на полке полотенце.

— А... — я высунула голову и тут же заметила рядом с халатом мое полотенце. Лоб сам собой нахмурился. — Подай, пожалуйста, халат с полотенцем.

Амори не шелохнулся.

— Подойди, возьми, — он кивнул на свое плечо, намекая, откуда я должна забрать свои вещи.

Хмыкнув, я протянула руку к первым попавшимся на глаза шортам, и... Наткнулась на незримую преграду. Повторив попытку с остальными полками, я снова посмотрела на коменданта, на сей раз недовольно.

— Подойди и возьми, — Амори стоял с серьезным выражением лица, какое у него чаще всего можно встретить.

— Издеваешься, да?

— До тебя мне еще далеко, — усмехнулся он, демонстрируя всем своим видом, что сдаваться не намерен.

И что делать? Поддаться или пытаться переупрямить? Боюсь, тогда я буду стоять здесь до вечера, и даже в этом случае продуктивным упрямство не окажется. А если поддаться, будет считать, что я слабохарактерная... Это нечестно. Он не оставил мне выбора!

Закусив от досады нижнюю губу я вышла из укрытия. Почему-то вчера меня мой вид не смущал. И не смущал даже тогда, когда я засыпала в одном белье на его кровати. А сейчас под его пристальным, чуть насмешливым взглядом, становится неловко и... стыдно.

Амори перевел взгляд на мою губу, закусанную от волнения, и стоило мне подойти, как меня мгновенно заключили в объятия и жадно впились в губы поцелуем.

Дремавшее с ночи неудовлетворение проснулось против моей воли и супротив нее же заставило прижаться к его телу. Хриплый стон, вырвавшийся у меня, отрезвил затуманенный разум. Испугавшись реакции собственного тела, я оттолкнула не ожидавшего такого поворота коменданта, стянула с его плеча свои вещи и, бегом преодолев расстоянии до двери в ванную, закрылась с другой стороны.

— Черт... — шепотом выругалась я.

Жить в одной комнате нам точно нельзя. Категорически нельзя. Я же... я же практически не контролирую свое тело, реакцию, и все потом обернется против меня.

Идиотские, неизвестно кем придуманные слухи начинают воплощаться в жизнь... Скоро в лагере станут говорить чистую правду: Светозара Камински спит с комендантом. Я ведь об этом мечтала — стать причиной сплетен и слухов. Надо срочно переезжать обратно. Надеюсь, Киса пустит меня в комнату... В крайнем случае перееду в четвертую, она свободна. Буду спокойно там жить, с комендантом видеться только на химии... А я не хочу только на химии... это же всего несколько раз в неделю...

— Черт! — снова выругалась я. — Неужели влюбилась? — задала вопрос в пустоту, ища ответ внутри.

Даже если и влюбилась, все равно надо съезжать. У него фанаток половина лагеря, наверняка куча любовниц. Я не хочу быть из их числа. Я вообще не хочу себя с ним связывать. Наверно...

Как себя теперь с ним вести? Кто мне ответит хотя бы на этот вопрос? Я в принципе не знаю, что делать со всей этой чертовой ситуацией! Вариант "напиться" сразу отметаем, ибо пить мне категорически нельзя, пока я живу в этой комнате.

Запахнув халат потуже я трясущейся рукой открыла дверь. Облегчено выдохнула, спокойно прошла до шкафа, не обнаружив в комнате коменданта.

Нет, ну как Киса могла так со мной поступить? Чем ей мои вещи-то помешали? С этими вопросами я комнату и покинула, отправившись сразу в столовую. Завтрак через десять минут заканчивается, а после у нас свободный день. Вернее, целая неделя. Занятия возобновятся после возвращения с похода в город, а пока наше время полностью принадлежит нам.

Из комнаты я выходила крадучись аки вор, дабы не столкнуться с комендантом. На улице народу практически не было, за исключением пляжа. Там и ступить негде, все усыпано телами.

В столовой неизменно полон только наш столик, остальные три голодные калеки к себе внимания не привлекали. Меня встретили взгляды с пошлым намеком, так что я сразу решила внести ясность:

— У нас ничего не было, — я заняла свободное место, удостоившись комментария от Кисы.

— Так не было, что у нас в комнате а) упала кровать и б) не утихали стоны за стеной.

Мои щеки мгновенно покраснели, уши загорелись... И как им теперь докажешь, что у нас действительно ничего не было?

— Пара поцелуев, ничего более, — пробормотала я и поспешила занять рот едой.

Кого я обманываю? "Пара поцелуев" едва не закончилась сожалениями наутро. Хотя бы за выдержку, коменданту следует сказать спасибо. Не каждый так сможет.

— Хватит отпираться, — вклинился Мирти, — здесь все всё понимают.

— Да, кстати, как прошел ваш романтический вечер? — я по очереди посмотрела на Мирти и Бэль.

— Лучше не бывает, — он широко улыбнулся, а Бэль скривилась. Видимо, не так хорошо, как кажется Мирти.

За столом повисла гробовая тишина, нарушаемая лишь звяканьем ложек о тарелки. Лично мне кажется, что каждый, кто находится в столовой, знает о ночных стонах, о сорвавшейся кровати... и ждут момента, чтобы дружно указать на меня пальцем и засмеяться или наоборот, осудить.

— Чем сегодня займемся? — прервал молчание Алин, отставив в сторону пустой стакан из-под сока.

Я пожала плечами, равнодушная к любым идеям. Меня меньше всего сейчас волнует времяпровождение...

— Я слышала, в этом году для старшекурсников открыли свободный переход в город на эту неделю, — воодушевленно заговорила Бэль. — Можно сходить в ресторан или просто погулять.

В город? Хорошая идея. Развеюсь, может даже познакомлюсь с кем-нибудь, отвлекусь, забуду про коменданта.

— Я поддерживаю, — подняла вверх ложку.

— А тебя комендант отпустит? — весело спросил Мирти, получив уничижительный взгляд от меня. — Ладно, не злись. Я тоже "за".

— Я всегда "за", — томно проговорила Киса.

— Я с вами, — Фэн откинулся на спинку стула.

— А я присмотрю за Светой, — усмехнулся Алин. — Пока Генрих занят, — поспешно добавил он, поймав мой гневный взгляд.

— Чем это он занят? — насторожилась я. Они испортили шикарную белку. Был заводной и не упускал любой возможность классно провести время, а теперь чем-то занят.

— Сам расскажет, — Алин поднялся со стула. — Во сколько встречаемся?

Мирти покачал головой.

— Нет, брат, вопрос надо так ставить: полчаса на сборы вам хватит? — вопрос адресовался мне, Кисе и Бэль. Мы синхронно кивнули, на этом и остановились.

За полчаса собраться вполне реально. Даже время посидеть останется.

По пути до башни я задала вопрос Кисе, который меня все утро волновал.

— Зачем ты отдала ему мои вещи? — уточнения не требовалось, она прекрасно поняла, кого я имела в виду.

— Дорогая, мой тебе совет: перестань мужика мариновать. Он не помидоры с огурцами. Я же тебя подталкиваю к правильным выводам.

Я застыла на полушаге с открытым ртом.

— Кис...

— Можешь не благодарить, — тем же невозмутимым тоном произнесла она, исчезая за дверью башни.

— Вообще-то не собиралась, — пробормотала я и тоже зашла в башню.

Без энтузиазма толкнула дверь в комнату коменданта, куда меня нагло определили, не спросив моего мнения.

Второй раз мне не могло повезти на отсутствие Амори. И мне не повезло. Он, склонившись над столом, быстро что-то записывал. Оторвав на секунду взгляд, он пробежался по мне глазами и вернулся к своему занятию.

Прекрасно! Сейчас быстренько переоденусь, приведу себя в порядок и ускользну. Вернусь попозже, чтобы Амори точно спал, а утром дождусь, пока уйдет и убегу на завтрак. Да, план идеальный. Сведем пересечения до минимума, я найду себе объект для отвлечения внимания...

— Куда-то собираешься? — порушил одним вопросом мне всю систему.

И чего тебе молча не писалось?

— Да... Мы с друзьями идем в город, — я выудила из шкафа черное платье-футляр и белые туфли, нырнув в ванну.

— У меня к тебе одна просьба, — начал он, когда я вернулась в комнату.

Просьбы в мои планы не входили...

— Какая? — осторожно поинтересовалась я.

— Не пей, — ответил он, повернувшись к раскрасневшейся мне. — Иначе утром будет стыдно, — я покраснела еще больше, отрывисто кивнув.

— Я, конечно, не буду, но друзья незаметно могут подмешать... — я взяла сумочку со всем необходимым. — И тебе лучше лечь спать до моего прихода, тогда подобное больше не повторится.

Амори присел на край стола, сверля меня взглядом изумрудных глаз.

— Кто тебе сказал, что я не хочу, чтобы подобное повторилось?

— Э-э... я... ты... — черт! Это тот самый взгляд, каким он смотрел на меня ночью и утром. Разве можно о чем-то думать кроме поцелуев, когда на тебя ТАК смотрят? Для полного счастья осталось только сморозить какую-нибудь глупость, что я и сделала... — А... разве хочешь?

Комендант хищной походкой начал на меня наступать, а мне отступать оказалось некуда. Позади шкаф. Что-то внутри меня твердило оставаться на месте и наконец-то вновь оказаться в его объятиях. Другая часть твердила убежать и вообще не возвращаться. Пока я решала, чему последовать — Амори уже притянул меня к себе за талию, вызвав толпу мурашек по телу.

— Хочу, — серьезно заявил он. — Сильно хочу. Но чтобы ты при этом была трезвая и отдавала отчет в своих действиях.

Покраснеть еще больше, казалось, уже нельзя... Но я смогла.

— Э-э... — стыдно-то как...

— Ты такая милая, когда смущаешься, — улыбнулся Амори и наклонился за поцелуем.

Я вопреки ожиданиям не увернулась, не оттолкнула, а наоборот, оказалось, очень его ждала. Эти горячие губы... его губы... Куда я собиралась? В город? Уже и не хочется совсем... Руки, бережно меня обнимающие, и поцелуи... Нет, не те, что были ночью, пропитанные страстью "от" и "до", а нежные и ласковые...

— Пойдем с нами? — неожиданно даже для самой себя сказала, отстранившись.

Амори изогнул бровь и с легкой улыбкой ответил:

— Мне нравится твой настрой, — он чмокнул меня в кончик носа, — но сегодня не получится, — я с понимающим видом кивнула. — Сходим завтра, если ты не против.

Счастливая улыбка совершенно самостоятельно расползлась по лицу. Что-то не понимаю я своей резкой смены настроения и отношения к этому... соблазнителю. Здесь явно что-то не так, но что?

— Меня ждут, — я поцеловала Амори в щечку и вывернулась из объятий.

Определенно что-то не так. Интуитивно чувствую, а понять не могу... Когда я была выпившая все объяснялось довольно просто. Наверно стоит выпить, чтобы разобраться в себе. Не лучший вариант, но должно же быть какое-то логическое объяснение моей внезапной перемене в смене отношения.

Комендант пожелал нам хорошо провести время, а я задумалась. Чего это он так легко отпускает меня за территорию лагеря? А вдруг нападут? Или он уже поймал убийц? Тогда почему ничего мне не сказал?

Рой вопросов зажужжал в голове, не давая, впрочем, сосредоточить внимание ни на одном из них. Решив, что лучше потом спросить лично у него, отбросила тревоги в сторону и в третий раз за последние три дня пошла отдыхать.

Глава 6

Узенькие улочки, широкие площади, уютные кафе и ресторанчики, маленькие магазинчики, все это — отличительная черта Бренгунда. Жизнь в городе протекает тихо и размеренно, можно сказать — культурно. В сумерках город загорается сотнями огоньков, придавая загадочность и желание побродить здесь еще чуть-чуть.

Ресторан "Бренгундская площадь" обосновался в центре Бренгунда прямо напротив городской ратуши. В этот обычный, ничем не примечательный вечер, здесь заняты практически все столики.

— Я объелась... — прокряхтела, развалившись в кресле рядом с окном. — Бифштекс явно был лишним...

По площади медленно прогуливались парочки держась за руки, спешили домой работники после трудового дня...

— Жадность до добра не доводит, — Мирти поглаживал свое набитое пузо.

— Я не жадничала, просто здесь все так вкусно... — с сожалением посмотрела на нетронутый вишневый пудинг. Нет... ты, дружок, в меня уже точно не влезешь...

— У тебя впереди еще жаркая ночь, — Мирти опять взялся за старое, — а ты с кресла подняться не можешь.

— Отвали, Мирти, — я поморщилась, испытав тяжесть в животе при попытке сесть поудобнее. — Лучше за себя переживай.

— А за что мне переживать?

— За отсутствие мозгов, — я все-таки села по-другому, наблюдая теперь не только за окном, но и за посетителями ресторана.

— От этого они не появятся, — констатировала Бэль, мило улыбнувшись Мирти.

— И то верно, — я согласно кивнула.

Киса единственная из всех нас не страдала сейчас от переедания. Она съела один бифштекс с кровью и больше ни к чему не притронулась. А меня манил пудинг...

— Куда дальше отправимся? — Алин еще не пытался подняться. Думаю, дальше ему никуда не захочется идти. Я бы сейчас с радостью забралась на кровать и не вставала хотя бы полчаса.

— Здесь за углом есть бар, "Два друида" называется, — Фэн допил свой апельсиновый смузи. — Говорят, там неплохой эль.

— Я против. Вы опять мне чего-нибудь подмешаете, а я, как доверчивая дурочка, поверю в вашу невиновность, — высказала свое мнение, вызвав на лицах друзей гаденькие ухмылочки. Ну, точно ведь подмешают.

— А я не против, — глядя на меня хитрющими глазами проговорила Киса.

Остальные тоже высказались "за" посещение бара и я осталась в меньшинстве. Вариант "Давайте я лучше вернусь в лагерь?" никто рассматривать не стал.

— Так нечестно, — я не пожелала вставать с кресла.

— А лишать нас удовольствия посетить бар — честно? — наиграно возмутился Мирти.

Вообще-то оба варианта не самые лучшие. Сейчас снова напоют меня, а мне утром краснеть... В этот раз я точно переночую у Кисы. Предъявлю ей претензии. Сама напоила, теперь терпи. Точно, так и сделаю.

Едва мы собрались уходить, в наш закуток завернул высокий блондин с характерными черными глазами.

— Старичок, вот так встреча, — раскинул он руки, мужественно похлопав Алина по спине.

— Моложе некоторых, — усмехнулся друг, — ты какими судьбами?

Блондин организовал себе кресло, устроившись за столом.

— Градоправитель, чертов маразматик, выслал прошение в Королевский штаб, чтобы ему прислали лучших стражей. Я выделил ему пару ребят, но отправлять лучших в эту зад... — он осекся, обводя взглядом остальных сидящих за столом. — К чертям работу, ты то что здесь забыл?

— Отдохнуть выбрались, — Алин улыбнулся.

— От чего ты устал? На солнышке греться? — с иронией спросил незнакомец, по-доброму улыбаясь. — Может, познакомишь меня со своими друзьями?

— Это Лос Скайн, — представил его Алин, — давний друг семьи и по совместительству глава Королевского штаба.

Мирти присвистнул, ничуть не постеснявшись.

— Бэль, Мирти, Светозара, Фэн, Киса, меня ты знаешь, — Алин поочередно показал на всех нас, но внимание блондина почему-то привлекла я одна.

— Кто ж на тебя такую красоту навесил, прелесть моя? — с долей иронии спросил он, безотрывно глядя на меня.

Какую красоту? Я оглядела себя не найдя причину его внимания. Лос милостиво пояснил:

— Не снаружи, — усмешка исказила его губы, — внутри.

— Что внутри? — от его пояснений понятней не стало.

— Вот и я хочу понять, что... — он водрузил локти на стол, подавшись вперед и всматриваясь в меня, словно микросхему рассматривает. — Искусная работа... — блондин продолжал усмехаться. — Даже боюсь представить, чем ты так провинилась... — он усмехается, а у меня паника нарастает. — Мужу изменяла? — вынес он предположение, мгновенно перебив к себе все симпатии.

— Я не замужем, — хмуро заявила, показав ему правую руку без кольца.

Лос потер подбородок.

— Тогда над тобой кто-то жестоко пошутил, — вынес вердикт блондин, ослепительно улыбнувшись.

Я в ответ улыбаться не собиралась.

— Поясните или дальше будем ребусы разгадывать?

— Грозная девочка, — цокнул он языком, — мне такие нравятся,— пропустила мимо ушей, не меняя выражения лица. — Ты пестришь разнообразными сплетениями защит... и не только, — он продолжал усмехаться и периодически проходился по мне взглядом.

— А разве на мне не фундаментальная защита? — удивилась я, перестав хмурить лоб.

— От фундаментальной здесь только основа, — Лос стер с лица усмешку, вглядываясь теперь уже более пристально. — Я бы на твоем месте убил этого деятеля. Никакой личной жизни... датчики, маячки, усиления, какая-то хрень... — непривычно слышать такое выражение от главы Королевского штаба. Что уж там, я вообще с ним впервые имею честь беседовать.

— Какие датчики? — голос почему-то начал скатываться вниз.

— Только обмороков не надо, — хмыкнул блондин, оценив мое стремительно белеющее лицо, — дайте ей воды, а то этот художник, — он пальцем в воздухе обвел мой контур, — сейчас сюда явится.

Воды мне хотелось меньше всего, а вот ради получения подробностей я готова не отпускать Лоса хоть до утра!

— Вы мне расскажете, что на мне "надето"? — я вцепилась пальцами в подлокотник, требовательно заглядывая в черные глаза блондина.

— Раз девушка просит, могу даже расписать, — он снова лучезарно улыбнулся, а я... я поймала на слове.

— Распишите! — побарабанила пальцами по столу. — Со всеми мелочами.

Лос снова усмехнулся, обратив внимание на остальных.

— Ну что, детки, куда собираетесь?

— В "Два друида", за углом, — Алин с серьезным лицом смотрел на Лоса. — Свете поможешь?

Блондин кивнул, глянул на меня еще раз, подмигнул и улыбнулся.

— Идем в "Два друида", — он бодро поднялся с кресла. — Славное местечко.

Мне лично теперь разницы куда идти — нет. Главное не выпускать из виду Лоса, пока он мне все не расскажет про мое "украшение". Если этот химик мне чего приворотного туда напихал, я его точно убью. Я-то думаю — чего меня к нему тянет, а к другим — нет. А он, значит, каких-то любовных штучек в защиту насовал! Ну, это еще не точно, но если все именно так... я в комнату точно не вернусь. Пойду требовать переселения и не успокоюсь, пока мне не дадут ключи от другой комнаты.

Лос мне чем-то напомнил Генриха. Он тоже всю дорогу рассказывал истории, всех веселил и сам веселился. Не вяжется у меня образ весельчака-блондина со строгим главой Королевского штаба, а по рассказам отца он именно строгий. Правда, папа его еще самодуром называл, но в целом отзывался о нем как об очень умном и мудром начальнике.

— Гуляйте, я угощаю, — проявил щедрость Лос, когда мы вошли в бар. — Мы с вашим Светиком уединимся, — он мне снова подмигнул, а я даже возмущаться не подумала. И так понятно, что он не совращать меня собрался, а наоборот, помочь разобраться с... с изобретением химика.

По просьбе Лоса, кою здесь мгновенно поспешили выполнить, нам выделили столик в соседней с общим залом комнате. Она ничем не отличалась от общей атмосферы заведения: деревянный стол, средней жесткости стулья, вялые цветочки на подоконнике. Им я вернула прежний вид, как только увидела.

— Садись, не стесняйся, — Лос расположился за столом, положив перед собой лист бумаги и карандаш.

Я села напротив, почувствовав неловкость. Все-таки передо мной не абы кто, а глава Королевского штаба.

— Извините, что я так нагло попросила вас... — Лос жестом прервал мою речь.

— Я устал от формальностей, — он постучал карандашом по столу, — и я сам вызвался помочь. Тем более разобраться в этом плетении самому интересно.

— У вас... у тебя, дар третьего глаза, да?

— Третьего глаза, всевидящего ока, прозрения, называй как угодно, — Лос слишком невесело усмехнулся и склонился над листом. — Так... с чего начать...

Следующие минут пятнадцать блондин срисовывал с меня контур защиты, а я... я просто разглядывала Скайна. Волосы веером ложатся на спину и плечи, прямой, идеально ровный нос, большие губы... Не типичная внешность, но такая... привлекательная. Длинные пальцы умело владеют карандашом, выводя различные узоры, прорисовывая детали.

Мне не доводилось раньше общаться с людьми с даром третьего глаза. Это очень редкое явление. Они могут видеть прошлое, будущее, видеть то, что скрыто внутри: будь то предмет или магия. Неудивительно, что его назначили главой штаба. Таких людей держат поближе к себе.

— Смотри сюда, — Лос указал на сплетение, составляющее основу, — это и есть основа фундаментальной защиты. Она вживается в тело подобно каркасу. Вокруг нее оплетаются дополнения, уточнения, детали. У тебя здесь весь спектр, — он хмыкнул. — Здесь стоит первый датчик, — блондин обвел карандашом точку, похожую на звезду на правом локте, — здесь второй, — он указал на локоть левой руки.

— И... что они делают?

— Сканируют всех, кто к тебе прикасается. Подбери челюсть, милая, самое интересное впереди, — Лос улыбнулся и продолжил дальше рассказывать и показывать все прелести моей "защиты". — Три стандартных маячка, — блондин обвел три точки: на плечах и на затылке, — фиксируют твои передвижения. О твоем здоровье тоже позаботились, стоит один сканер общего состояния, — Лос указал на живот. — Контроль эмоций, возможность внушения, еще какая-то особо интересная любовная ерунда, — он указывал на разные участки тела. — Плюс защитная оболочка от разных видов оружия...

Защиту он установил! Да он из меня объект наблюдения сделал, свои эмоции внушал, влюбил в себя!

— В целом это все попросту ненужно, — блондин подтолкнул мне листок. — Амори тебе хотя бы объяснил, за каким чертом на тебя навесил весь этот хлам?

Шоу "удиви Светозару" продолжается довольно успешно.

— Вы знакомы?

— Эх, красавица... Он работает под моим руководством. Конечно, мы знакомы.

И правда... глупый вопрос. Амори ведь следователь Королевского штаба... чтоб тебе икалось, чертов обманщик.

— Лос... а вы... ты... можешь с меня это снять?

Блондин постучал пальцами по столу, еще раз пробежался глазами по навешанной на меня экипировке и с хитрой улыбкой сказал:

— Могу, — я хотела возрадоваться... и хорошо, что не успела. — Только объясни мне сначала, почему я должен это сделать?

Однозначно следует сказать правду, но вряд ли она заставит его пойти мне навстречу.

— Мне сказали, что поставят фундаментальную защиту, а остальное не уточнялось, — Лос ожидал продолжения, постукивая пальцами по столу. — Вы же сильный мужчина, маг, — я мило улыбнулась. — Вы же не откажете девушке в такой маленькой просьбе?

Блондин несколько секунд смотрел на меня все тем же заинтересованным взглядом, после чего засмеялся.

— А ты мне определенно нравишься! — Лос усмехнулся. — Зачем Амори защиту повесил? — уже с серьезным лицом спросил он.

— На меня напали... два раза.

Теперь передо мной сидел не веселый балагур Лос, а глава Королевского штаба Лос Скайн. Вид у него такой, что хочется под столом спрятаться, честное слово... Не хотела бы я попасть к нему на допрос. Вот прям совсем...

— Так... — недобро протянул он. — На территории лагеря? — я кивнула. — Элиза Вестхольт твоя подруга, да? Я помню это дело... — еще раз кивнула. — Почему ты до сих пор в лагере?

— А где мне быть?

— Где есть защита.

Коротко и ясно. А я, между прочим, отдыхать приехала. Один защиты вешает, другой из лагеря выпроводить хочет, третьи нападают... Когда меня в покое оставят, в конце концов?

— Подождите... подожди... я не хочу уезжать из лагеря. Впереди целое лето!

— Успеешь вернуться.

— А может мне просто объяснят, почему меня хотят убить?

В комнате повисла звенящая тишина.

Комендант тоже не удосужился прояснить ситуацию, ни разу с момента нападения, а их уже два было! Он просто навесил кучу датчиков слежения, любовных приворотов и ходит довольный.

— Давай поступим следующим образом, — Лос постучал длинным пальцем по подбородку, — ты временно переселишься во дворец, Король сейчас в отпуске, кроме меня и моих ребят там никого нет, а ты будешь круглосуточно под охраной. В Королевской резиденции всяко лучше, чем в лагере.

— З-зачем? Н-не надо...

— Не заикайся. Тебе не идет, — блондин просверлил меня взглядом. — Прежде чем отказываться от предложения главы Королевского штаба, которое даже важные свидетели не получали, советую хорошенько подумать, — он серьезно это говорит или тоже решил надо мной пошутить? — Разрешаю взять с собой твою компанию. Они будут рады.

Спрятав руки под столом ущипнула себя, чтобы убедиться: сон или все-таки реальность. Оказалось -реальность. И теперь думаю, что лучше бы это был сон...

— Лос... я не хочу никого напрягать, никого переселять...

— Секундочку, — он поднялся, прервав мою речь. Открыв дверь в зал, блондин громко позвал:

— Алин, бери друзей и зайди на пару минут! — затем закрыл дверь и вернулся на свое место.

На мое немое удивление он лишь ответил:

— Посоветуйся с ними, узнай их мнение.

Не нравится мне все это... О чем советоваться, если я не собираюсь никуда из лагеря? Да, Лос не последний человек в нашем королевстве, можно сказать — один из первых, но того факта, что я совершенно не знаю этого человек его статус не отменяет.

Друзья вереницей зашли к нам, закрыв за собой дверь. Лица у них были весело-озабоченные, глаза чуть-чуть раскосые. Видимо, успели оценить местный эль.

— Светозара, ты хотела их о чем-то спросить? — Лос оперся руками в спинку своего стула, пристально глядя на меня.

Я не хотела, а вот ты настаиваешь...

— Э-э... Мистер Скайн озабочен моей безопасностью... — я проигнорировала его скривившееся выражение лица. — Он предлагает нам временно переселиться в королевскую резиденцию, но я уверяю его, что такое беспокойство излишне.

Киса в молчаливом недоумении изогнула бровь, Мирти в свойственной ему манере присвистнул, Бэль, казалось, пребывает в прострации, Фэн молча вникал в суть и единственным, от кого последовала поддержка, оказался Алин.

— Да брось, старичок, — весело воскликнул он, — мы о нашей малышке позаботимся.

Лос со скептицизмом в голосе решил возразить.

— Было два нападения.

— Было, — подтвердил Алин, — но нас тогда рядом не было. А теперь мы ее одну не оставляем, — друг придвинул стул к моему и закинул руку мне на плечо. — Королевская резиденция — слишком даже для тебя.

Блондин подарил Алину ухмылку, постепенно сдавая позиции.

— Под твой личный контроль, Доак, — с долей суровости произнес он. — Буду почаще заглядывать к вам в гости, — уже с улыбкой добавил он, а я смогла спокойно выдохнуть.

Алин ободряющее сжал мое плечо, продолжая играть "в гляделки" с главой штаба. Странный блондин, странные у них отношения, странная ситуация... И как тут, позвольте узнать, остаться нормальной? При таком влиянии...

— Предлагаю это дело отметить! — Алин потянул меня за собой в зал, шепнув по пути до барной стойки:

— Держись ближе ко мне.

Я кивнула, прижав к себе листок с расписанной защитой. Что-что, а поближе к Алину — без проблем. Он дурного точно не посоветует. По крайней мере мне. За остальных отвечать не могу.

* * *

— А я тебе говорю, надо плоские камушки бросать, — вторил мне Алин, стоя на берегу на территории лагеря.

— А я говорю — любой сойдет, — спорила я с ним, но моя теория не работала.

Круглые камушки отказывались прыгать по воде.

— Не спорь с братом, — хохотнул Алин, пошатнувшись.

Я хихикнула в ответ и плюхнулась на песок. Да-а-а... сегодня вечер вышел отменный. Мы пили в баре, потом вернулись в лагерь, забрели на мостик к нимфам... Правда, они уже спали и послали нас не очень культурно — отборным нимфичным матом на трех языках. Мирти рвался к единорогам, я не пустила. Нечего мою репутацию портить, я у них на хорошем счету. Следующим нам на пути попался леший, и он очень сильно пожалел, что решил выбраться из леса. Вообще пьяненькая компания из шести человек — не та компания, с которой стоит заводить беседы. Леший имел неосторожность с нами заговорить и ушел, униженный и оскорбленный... Нет, мы его не унижали и не оскорбляли, мы вообще всякую такую нечисть уважаем. Просто шуточки Мирти в трезвом состоянии не отличаются особой любовью и деликатностью, а уж в пьяном он вообще за ними не следит. Они сами вылетают. Вот и дошутился. Завтра извиняться пойдет. Я настою.

Завершением нашего триумфального похода стало море. Алин пытался научить меня бросать камушки, чтобы они прыгали, а не тонули, но моя пьяненькая упрямость не желала учиться... вот прям совсем.

— Светик, камень размером с валун точно не станет прыгать, как ты его не кидай... — Алин пытался вразумить меня, но... но вот коменданту ни разу это не удалось, пока я пьяненькая. А если ему не удалось, вряд ли у кого-то это получится.

— А я попробую... — я держала в руках камень среднего размера, точно уверенная — он меня шатает. Вот точно. Стоит его положить и меня не шатает, стоит его взять — он начинает меня шатать.

— Попробуй, — сдался Алин, — ногу себе не отдави.

— Все под контролем, — заверила моя пьяненькая уверенность в унисон с глупостью и закинула камень в море.

Далеко летел... целых несколько сантиметров...

— Похоже, ты был прав... — совсем расстроившись я обняла Алина, исключительно для поддержания равновесия. — Не поскакал...

— Скакуны, пошлите уже... спать, — Киса встала на ноги, отряхнула юбку. — Светик, ты со мной.

— Я с тобой, — я подобрала заветный листок с защитой и, шатаясь, побежала вслед за Кисой.

Мы с ней пришли к выводу, что к коменданту мне возвращаться нельзя. Вернее, в комнату к коменданту нельзя. Киса согласилась вернуть мне место в комнате, потому что ей одной скучно.

Единственная проблема, которая передо мной встала — отсутствие одежды, но и здесь не обошлось без помощи подруги, одолжившей мне свой жгуче красный пеньюар. Киса, переодевшись, мгновенно заснула, а я лежала и смотрела в потолок.

Нет, все-таки, как мог комендант так подло поступить? Зачем понадобилось вешать на меня какие-то любовные штуки, кучу маячков и датчиков... Для чего? Я, в конце концов, не жена ему! А будь женой вообще бы не позволила устраивать за мной слежку. Где это видано? Даже заключенные в тюрьмах под меньшим надзором...

— Сейчас я с тобой разберусь... — пробормотала себе под нос, выудила из-под подушки листок и спрыгнула с кровати.

Прокравшись до двери на цыпочках, аккуратно притворила за собой дверь, чтобы Кису не потревожить. В соседнюю я постучала настойчиво и очень уверенно. Сейчас ты мне обо всем расскажешь, чертов химик... И зачем маячки, и зачем любовь, и зачем переезд...

Дверь открылась не так быстро... По крайней мере не оперативно.

— Прелестный вид, — оценил комендант Кисин пеньюар, — и откуда ты такая красивая?

Да, я красивая... а еще я воинственно настроенная.

— Вот! — я протянула ему развернутый листок, заходя в комнату и захлопнув дверь.

Амори пробежался по рисунку глазами.

— Где ты успела пообщаться со Скайном? Его работа, — он источал совершенное спокойствие, чего нельзя сказать обо мне.

— Это неважно.

— Я надеюсь, ты не в таком виде с ним беседовала? — Амори прошелся по мне жадным взглядом, а я...

— Конечно, нет! — возмутилась я, в общем. — Я вообще пришла тебе сказать, — обойдя коменданта, села на его кровать, — что ты врун, лжец и обманщик. И плевать, что это одно и то же.

Амори поставил стул напротив меня, сел и... и с вздернутой бровью продолжения ждет.

— Ты говорил о фундаментальной защите, а сам на меня любовной ерунды навесил. Это подло! — Яя хотела всплеснуть руками, но не вышло.

— Поэтому ты напилась? — и вот опять: никаких эмоций! Словно со мной стена разговаривает. А как можно выяснять отношения, когда реакции никакой нет?

— Ты — сухарь, — констатировала я, повалившись на кровать. — Решил, что сам не можешь девушку завоевать, так магия поможет? Не поможет. Я теперь все знаю. А ты... — глаза начали упорно закрываться. — А от тебя я переезжаю обратно в комнату и живи один в этой серой пещере безразличия... — я перевернулась на живот, обняла подушку... В нос ударил приятный аромат кофе и корицы... — Подушку я себе заберу... на память...

В сон провалилась мгновенно и даже подумала, что виноват в этом комендант... но, похоже, виноват в этом алкоголь, потому что пробуждение вышло... не самое сказочное.

— О-о-ой... — простонала я, переворачиваясь на спину. — Явный перебор...

Вид из положения лежа у меня потрясающий. Пеньюар задрался до груди, руки почему-то болят и не дают быстро одернуть "одежду", на голове, судя по ощущениям, гнездо... И я снова лежу на верхней кровати в комнате коменданта.

— Проснулась? — в меня прилетел мой махровый халат. — Садись завтракать.

Приподнявшись на локтях, узрела сидящего на кресле коменданта с кружкой кофе, а на письменном столе тарелочки с салатиками и творожный пудинг.

— Почему завтрак в комнате? — да и вообще это не завтрак нашей столовой...

— Потому что ты сейчас будешь отвечать на мои вопросы.

— Все должно быть наоборот... — простонала я от гудящей боли в голове. — Это ты должен отвечать на мои вопросы и раскаиваться в содеянном...

Я свесила ноги с кровати, натягивая на себя халат.

— Нет, дорога, — меня без моей просьбы спустили вниз. — Сначала мои вопросы, и поверь, они куда важнее.

— Все равно ты обманщик, — я оттолкнула его подальше от себя и закрылась в ванной. — И сухарь... — добавила, скорее для успокоения себя любимой.

На вопросы его я, видите ли, отвечать должна... Важнее они... Для кого важнее? Для меня сейчас важно узнать, чем ты, чертов химик, руководствовался, когда вплетал в защиту любовную составляющую. Вот это — важно!

Как я вообще могла уснуть в его комнате? Пришла разборки учинять, а сама... уснула. Еще и подушку грозилась на память забрать... Зачем она мне нужна, спрашивается? Трезвой не нужна, а пьяной прямо-таки была необходима...

Душ немного унял головную боль, освежил и слегка прояснил мысли. Комендант моего выхода ожидал сидя на прежнем месте, но уже без кофе.

При виде еды желудок недовольно заворчал, требуя наполнить его съестным, а не элем... Решив для себя, что отказываться от еды глупо, а употребление оной от щедрой руки Амори ни к чему меня не обязывает, уселась за стол и с довольным видом принялась поглощать салат. Где-то я его уже ела... Не далее, как вчера...

— Откуда еда? — я подняла взгляд на безмятежно взирающего на меня химика.

— "Бренгундская площадь", — ответил он, непонятно откуда взяв еще одну кружку с кофе. — Шеф-повар мой давний знакомый.

И он доложил, что заказывал наш стол... Нечестно. Я даже поесть без наблюдения не могу! Я в тюрьме... Нет, это хуже, чем в тюрьме!

— Долго ты собираешься за мной следить? — стараясь придать голосу спокойствие спросила, яростно тыкая вилкой салат.

— Не истери, — спокойствие у коменданта одолжить можно, оно у него в завидном объеме имеется. — Все, что тебе нарисовал Скайн, я могу объяснить.

— Да уж постарайся!

— Но сначала ты ответишь мне на несколько вопросов, — Амори попросту игнорировал мою нервозность и делал вид, словно ничего, совершенно ничего не происходит.

— Задавай, — я отставила от себя недоеденный салат по причине сбежавшего аппетита, — я, может быть, отвечу.

Амори взъерошил волосы, словно решал, с какого вопроса лучше начать. Думал не долго.

— Что ты за это, — он показал мне изученный на сотню раз рисунок, — пообещала Скайну?

— Ничего, — честно ответила, пожав плечами

— Что он потребовал взамен? — некоторое напряжение прорезалось в его голосе.

— Ничего не требовал, — я удостоилась пронзительного взгляда.

— Ни на минуту нельзя оставить... — Амори расстегнул верхние пуговицы на рубашке. — Он что-нибудь тебе предлагал?

Вспомнить бы еще... а это не так просто сделать... У меня ведь вчера весь вечер мысли были заняты расчленением лжеца-коменданта, а все остальное беспощадно выбрасывалось прочь из головы.

— Я точно не помню... он вроде предлагал мне с друзьями временно перебраться в Королевскую резиденцию...

Рука Амори дернулась в желании сжать кулак, но он оставил ее неподвижно лежать на столе.

— И ты...?

— Что я? Я отказалась, — это же очевидно. Я бы точно не стала переезжать во дворец под опеку еще более незнакомого мужчины, чем комендант.

С Амори мы... хм... просто общаемся. А Лоса знает только Алин...

— Еще он сказал, что возьмет дело о нападениях под личный контроль, — припомнила я слова Лоса.

— Поразительная способность наживать себе проблемы, — вздохнул Амори, не сводя с меня взгляд. — Что ты хотела узнать? — он подтолкнул листок в мою сторону.

Ничего я себе не наживаю. Наоборот хорошо, что глава Штаба будет контролировать расследование. Может, быстрее вопрос решится и больше не будет необходимости жить в одной комнате с комендантом. Надоела мне эта ситуация. Соблазняет своими расстегнутыми пуговицами... а все из-за его любовных плетений, чертов химик.

— Вот это, это и это, — я указала на те самые любовные вплетения, — зачем ты на меня повесил? Природное обаяние уже не работает? — с иронией произнесла я, заметив, как дернулся уголок его губ.

— Вот это, это и это, — он указал на те же места, — необходимые точки опоры, без которых вот это, это и это, — он указал на другие точки, — держаться не будет. Если ты возьмешься досконально изучать фундаментальную защиту, то увидишь, что в большинстве своем она держится на чувствах и эмоциях никак на них не влияя.

— Подожди-подожди, то есть как не влияя? Ты же... эти все эмоции... не влияет? — связного предложения составить не получилось.

— Нет, — твердо заверил Амори, буравя меня взглядом.

— Ты хочешь сказать, что ты мне ничего не внушал и эти чувства... эмоции... мои?

— Твои. И ты только что подтвердила их существование, — в его глазах появилась какая-то хитринка.

— Ты порушил мне всю систему, — я принялась теребить кончики пояса халата.

Мне нравилось верить в то, что химик лгун и обманщик... Влюбил в себя наивную девушку супротив ее воли, воспользовался нечестными приемами... а он, оказывается, правильный, белый и пушистый... Испортил мне такую теорию.

— И я все равно от тебя съеду, — я открыла дверцы шкафа, с намерением собрать свои вещи. — С Кисой я уже договорилась.

Пусть на расстоянии охраняет. И вообще, зачем мне охрана? Этой кольчуги, что на мне висит, достаточно для защиты. Сам пусть лучше преступников ловит, а то он только меня соблазнять умеет да за мной следить... Конечно, это же проще, чем поймать тех, кого трудно выследить...

— Съедешь? — раздалось тихое над ухом. — Вот так просто? — мужские ладони легли талию, прижимая к мускулистому телу.

— Съеду, — уверенность предательски дезертировала, но я крепкий орешек...

— Ты так этого хочешь? — змей-искуситель нежно коснулся губами изгиба шеи, заставив тело невольно вздрогнуть.

— Это запрещенный прием, — с придыханием ответила я, стараясь не поддаваться на его ласки.

— Запреты иногда полезно нарушать, — он проложил дорожку из поцелуев до моего ушка. — Ты не ответила на вопрос, — его руки переместились на живот, вызвав толпу мурашек.

— Какой... вопрос? — чертов химик, чертов соблазнитель... Как с ним можно бороться, когда он... действует так нагло? — Это мои... эмоции, или ты снова меня обманываешь?

— Я тебя не обманывал, — Амори поцеловал мою щечку, постепенно подбираясь к губам, — и это твои эмоции.

Нет, ну ведь невозможно!

С обреченным вздохом я повернула голову, подаваясь навстречу его губам... Чертов искуситель... Создатель, за какой природой ты послал мне этого... коменданта?

Нежный поцелуй постепенно начал перерастать в большую, гораздо большую страсть. Такую, что была в прошлый раз, когда от платья Кисы осталась бесформенная тряпочка... а если в этот раз он не остановится? Перейдет ту незримую черту между "просто страсть" и... нет... слишком рано... слишком быстро... я вообще не готова к таким отношениям и... надо прекращать эту сладостную пытку.

— Ам... — я прервала поцелуй и только сейчас почувствовала, что его руки не как обычно на одежде, а поглаживают бедра и спину... — Подожди... — я попыталась одернуть халат, но из этого ничего не вышло. — Ты... Ты обещал, что мы сегодня пойдем в город...

Не самая лучшая идея, но надо было как-то остановить и себя, и его...

Амори смотрел на меня слегка помутневшим взглядом темно-зеленых глаз, не желая убирать руки с моей... хм... пятой точки, смущая меня еще сильнее. Одно дело — во время поцелуя. Я просто ничего не замечаю. Другое же дело, когда я смотрю ему в глаза и пытаюсь перевести тему, а его руки меня совершенно сбивают с мысли.

— В город? — переспросил он, нежно проведя рукой по... по... по седалищному полушарию...

Я с запозданием кивнула, отвлеченная на его ласки.

— Если ты хочешь...

— Очень хочу! — вообще-то не очень, я бы предпочла остаться здесь, с тобой, если бы не боялась этого уединения так же сильно, как хотела.

— Сходим, — улыбнулся Амори уголком губ, — раз ты сильно хочешь.

Скопировав его улыбку, я все-таки вывернулась из его объятий.

— Я... схожу к Кисе... — еще раз улыбнулась и ретировалась за дверь, пока он не успел опомниться. Мне определенно надо выдохнуть, вдохнуть, подумать о чем-нибудь другом... или о ком-нибудь кроме коменданта. Он нагло меня соблазняет.

— Он нагло меня соблазняет! — сказала то, о чем подумала, войдя в комнату подруги.

Киса лежала на кровати лицом вниз, и судя по помятому виду еще не вставала с постели.

— Во-первых, не кричи, ты не у себя дома, — тихим, крайне недовольным тоном начала подруга. — Во-вторых, пора уже хоть кому-то тебя соблазнить. И в-третьих, кто "он"? Я хочу его пожалеть.

— За что?

— Он решил соблазнить тебя. Заведомо провальный план, — Киса перевернулась на спину, разлепив глаза.

Запустила бы в нее чем-нибудь, да нечем. Забравшись на кресло с ногами, почувствовала себя глубоко оскорбленной.

— Просто я не хочу размениваться на кратковременные связи, — я подперла подбородок коленом.

— А ты уверена, что ему нужна от тебя кратковременная связь? — Киса скрылась за дверцей шкафа. — Или сама придумала?

— Я ничего не придумывала... — буркнула я. — Просто не знаю, чего он хочет...

— Так иди и спроси, — подруга размахивала полотенцем. — Или мне это за тебя сделать? — она лукаво улыбнулась.

— Не надо, — совсем печально произнесла я, — без тебя справлюсь...

Спросить... И как она себе это представляет? "Амори, а тебе нужен случайный секс или ты хочешь серьезных отношений?" И даже если ему нужен случайный секс, он скажет, что хочет серьезных отношений, потому что иначе он точно меня не получит. А я вообще никак не хочу... ну, хочу... Особенно когда он начинает меня целовать... но это все равно ничего не меняет. Я девушка воспитанная и вообще может только после свадьбы соглашусь... Какая свадьба? О чем я? Комендант птица не моего полета. Летний сезон закончится, я вернусь домой, на учебу, а он на свою работу. Хотя он и так на работе... В общем, к своему привычному образу жизни. И вряд ли мы потом когда-нибудь пересечемся. Именно поэтому надо держать себя в руках и не позволять Амори выходить за рамки дозволенного.

— И о чем додумалась твоя светлая голова? — Киса вышла из ванны с полотенцем на голове.

— Просто надо все держать под контролем. И Амори тоже.

— Я тебя разочарую, но страсть контролю не поддается.

— Но если ее не допускать, то и переживать не придется.

Киса состроило наигранно-задумчивое лицо.

— А в ту ночь, когда стоны не утихали, был контроль или страсть? — ехидные нотки она даже не попыталась скрыть.

— Это был алкоголь.

Если бы меня некоторые друзья не напоили, то и стонов бы не было. Хотя было очень и очень хорошо... Я помню... но повториться не должно. Я для себя четко решила — никаких отношений. Требует, чтобы я жила в его комнате — хорошо, но отныне никаких поцелуев, объятий и любых компрометирующих действий. Тогда точно никому не будет стыдно и совестно. Особенно мне...

— Ты забиваешь свою голову ерундой. У тебя там тараканы плодятся быстрее, чем кролики. Пора их уже потравить иначе так и будешь до старости сидеть и думать "подпустить али пусть еще помучается".

— Слушай, я не виновата, что не могу вот так запросто раздвинуть ноги, — я соскочила с кресла. — И мои тараканы меня полностью устраивают. Мусор за собой выносят и громко не разговаривают, — я вышла из комнаты, завернув в комнату коменданта.

Самого коменданта в комнате не оказалось. Сей факт меня и порадовал, и огорчил. С одной стороны, в таком запале было бы легче расставить все точки и поставить в известность о своем решении. С другой стороны по причине этого же запала та памятная ночь могла повториться, только уже утром...

Как у Кисы все поразительно просто. Переспала, встала, отряхнулась аки утка после купания и пошла перья начистив дальше кого-нибудь искать. А я так не хочу... Я, может, принца жду... Пусть и без коня, на своих двоих, но принца. Да и вообще выучиться сначала надо, а потом о принцах думать... но когда это будет...

Я мысленно застонала, рухнув на кровать. И не виновата я, что кровать коменданта внизу, а на свою еще залезть надо...

А я, ко всему прочему, в город с Амори собралась... Зачем? Ну зачем я напомнила ему об этом? Вот какой леший меня за язык дернул? Сейчас ведь придет, скажет собираться...

Кстати, а где это он ходит? Я к подруге пошла остыть немного, а он куда ушел? И прошлый раз я его ночью три часа ждала, пока не уснула. Экологию в лесу проверял? Или к рыжей ходил? К той самой, что жалась к нему на открытии и испарилась, стоило мне подойти.

Вроде все равно, а одна только мысль о том, что он сейчас с кем-то... портит и без того ужасное настроение.

"А чего ты хотела? — заворчал внутренний голос. — Он взрослый, здоровый мужчина со своими потребностями. Рассекаешь перед ним в одном халате, а он что же, евнухом притворяться должен?". Мне теперь в сотни одежек укутаться, чтобы не травмировать его мужскую психику? И винить Амори не в чем, если логически подумать. Он мне ничего не обещал, он мне ничего не должен, равно как и я ему. А все равно неприятно осознавать, что я здесь, живу в его комнате, а он где-то там... непонятно, чем занимается.

Я, получается, отказалась от него, решив, что незачем забивать голову отношениями и Амори в частности, а теперь лежу и думаю, какой же он все-таки козел. Он, может, и козел, а я дура... Даже разобраться и решить для себя не могу — нужен он мне или нет. А если нужен, почему просто ему об этом не сказать?

— Потому что это вообще не просто... — вслух простонала я, закрывая лицо подушкой.

Этот аромат... кофе и корица... вкупе с таким приятным запахом того самого мужчины... Я окончательно запуталась. Но! Если узнаю, что он сейчас с этой рыжей... хм... чай пьет, кастрирую. Без наркоза!

Чего это я, право слово, разозлилась? Да счастья им в... во все места. Пусть живут долго и счастливо, счастливый конец и все прилагающееся.

— Остынь, Светозара, — сказала самой себе, выходя на балкон больше похожий на террасу.

Вдалеке виднелось море, накатывающие на берег волны, полупустой пляж... Дыхание ветра приятно ласкало кожу и шептало, что все наверняка будет хорошо. Конечно, будет... Даже лучше, чем просто хорошо. Всегда надо надеяться и рассчитывать на лучшее, тогда она обязательно явится посмотреть, кто такой смелый решился сделать свою жизнь лучше. И в этот момент главное удержать его, не дать ускользнуть от тебя, оставив с тем, что уже имеешь. Не упустить удачу из своих рук.

— Так, так, так... — донеслось из-за угла приторно-сладкое. — Не ты ли во весь голос кричала, что с химиком у тебя ничего нет? — на мое обозрение вышла светленькая, подозрительно знакомая девушка. Та самая, что стояла во главе гарпий, попытавшихся зажать меня в углу.

— А ты все успокоиться не можешь? — настроение требовало вступить в жаркую полемику, а внутреннее эмоциональное истощение противилось порыву.

Положив руки на широкие бортики балкона, я заглянула в карие глаза с красноватым оттенком.

— Тебя мама не учила, что заглядываться на чужих мужчин равно наживать себе проблемы? — Недоблондинка сощурилась, с вызовом глядя на меня.

— А тебе мама не говорила, что если на балконе этого мужчины стоит девушка в халате, значит, он уже занят? — мне даже не пришлось выдавливать из себя спокойствие, оно само пришло.

— Бесстрашная? — процедила она сквозь зубы.

— Нет, — я пожала плечами, — просто не вижу смысла бояться ту, которая ничего не может, кроме как пастись под окнами в ожидании чуда.

Продолжать бессмысленный диалог, значит поддаться эмоциям, испортить себе уже давно испорченное настроение, потешить самолюбие этой красотки... а в мои планы это не входит.

Призвав свой природный дар, в несколько мгновений взрастила вокруг балкона стену из извилистых веток деревьев, добавив импровизированную крышу из листьев над головой. Гарпия наблюдала за моими действиями с открытым ртом, я же, насладившись ее реакцией, вернулась в комнату, оставив последнее слово за собой.

Из-за живой изгороди в комнате настал полумрак. Слишком плотными вышли сплетения для пропуска солнечного света в полном объеме... Зато теперь если кто-то подумает заглянуть в окно точно ничего не увидит.

Химик вернулся в комнату как раз в тот момент, когда я разыскивала в шкафу подходящие вещи. Хватит уже в халате ходить, переодеться пора.

Удивление его было не то, чтобы сильным... И я не поняла сразу, чему он удивился больше: полумраку или обильной растительности за окном.

— Защита от воров? — усмехнулся он, норовя меня обнять. Я, разгадав его намерения, отпрыгнула в сторону.

— Скорее от овец.

— Каких овец? — не понял он, застыв на месте с вытянутой рукой, попытавшейся меня поймать.

— Здесь недалеко пасутся, — я планомерно продвигалась назад, всячески стараясь не подпустить к себе Амори.

— Ревнуешь? — с маской безразличия и равнодушия на лице спросил он, сложив руки за спиной.

— Меня переселили в эту комнату с вещами, получается, это и моя комната тоже. А мне не нравится, когда ко мне в окна заглядывают с желанием меня убить и с вожделением твоего тела.

Непроницаемая маска коменданта дала трещину. Правый уголок его губ дернулся, выдав настрой Амори. Он предпринял очередную попытку заключить меня в кольцо своих рук, но я оградилась от него креслом, уверенно начав запланированную речь.

— И еще... Я подумала и решила, что отношения просто коменданта и просто студентки нам подходят идеально. Поэтому никаких поцелуев и объятий быть не должно, — безразличие снова вернулась на его лицо. — И да... Я не собираюсь препятствовать никаким твоим отношениям и тем более лезть в твою личную жизнь. Только одна просьба — никого не приводить сюда, — взлетевшая бровь коменданта вынудила добавить: — Разумеется, пока я здесь живу.

Я знала, что Амори излишне спокоен и его равнодушию можно только позавидовать, но... Но одно дело знать, и совсем другое — видеть.

— Когда ты это решила? — ледяное спокойствие. Прямо-таки веет стужей.

— Два часа назад.

Лицо коменданта осталось непроницаемым... Стало задумчивым... И он, как мне показалось охотно, ответил:

— А знаешь, я с тобой согласен, — Амори сел на стул, закинул ногу на ногу. — Пусть все будет, как раньше. Ты — простая студентка, приехавшая отдыхать, я — самый обычный следователь.

Я готовилась к разговору половину утра, представляла разные варианты событий, его отказ... Но услышать такое легкое согласие... Я рассчитывала на него... Только оказывается не подготовила себя морально...

— Э-э... Прекрасно! — с наигранной радостью я взмахнула футболкой с шортами, зажатыми в руке. — Рада, что мы так быстро пришли к единому мнению... — и скрылась за дверью в ванную.

Да, я хотела, чтобы разговор прошел в мирной и спокойной обстановке... Чтобы он спокойно согласился... Чтобы я со спокойной совестью ушла... куда-нибудь. А получилось... весьма неприятно. Раз он так легко согласился остаться никем, то и до этого я для него совершенно ничего не значила. А что я, собственно, хотела? Подумаешь, поцеловались несколько раз... Для взрослого мужчины это ерунда. Возомнила себе, будто ему нравлюсь... Пора прекращать верить в сказки. В реальности все равно выходит иначе и никакого прекрасного чувства не появляется. Остается обида и разочарование, хотя сама этого же и хотела...

Комендант сидел за столом и что-то писал, не обратив никакого внимания на вышедшую из ванной комнаты меня. Сомнения в правильности поступка одолели сразу, без прелюдий и я непонятно зачем спросила:

— Мы пойдем в город или твои планы изменились?

Амори, не отвлекаясь от своего занятия, без всяких эмоций поинтересовался в ответ:

— В качестве коменданта и студентки, следователя и свидетеля, просто знакомых или случайных знакомых?

Это такая завуалированная ирония или он серьезно спрашивает? Хоть бы интонацией дал понять... Сухарь.

— Коменданта и студентки... Подожди... а почему "свидетеля"? — я подошла к столу. — Разве я не потерпевшая?

— Камински, такие вопросы обсуждаются в рабочее время, — все тем же холодным тоном уведомил меня. — Запишитесь на прием к следователю Амори Лесу по вторникам и четвергам с двух до пяти. Придете в назначенное время и мы обсудим все интересующие вас вопросы, касаемо расследования.

— Мы на "вы"? — опешила я от резкой перемены "ветра".

— Я тебе ответил как комендант и следователь, — он таки оторвал взгляд от своих бумаг. — По поводу похода в город. У меня есть пригласительный на закрытый аукцион с последующим празднеством. Устраивает?

Безразличие и морозная стужа... больше ничего. Совершенно. Передо мной тот самый комендант, коего я встретила в первый день в холле башни. Тот самый вид равнодушного мужчины. Единственная беда в том, что перед внутренним взором все равно стоит горящий желанием взгляд изумрудных глаз. Прямо наваждение какое-то...

— Вполне.

Комендант удовлетворился ответом и вернулся к заполнению бумаг.

Аукцион не такая плохая перспектива провести время. Антиквариаты, редкие реликвии, экспонаты частных коллекций... Должно быть очень интересно. С празднества можно уйти. Не думаю, что Амори мое отсутствие как-то расстроит.

* * *

Подготовка к выходу заняла около часа. Примерно полчаса я ждала коменданта, хотя по логике ждать должен был он. Я стояла посреди зала в административном корпусе, не зная куда себя деть. Сводчатый потолок создавал впечатление бесконечности, а практически черный камень обдавал прохладой.

Амори настоятельно просил ждать его здесь, чем я и занималась...

Исходя из последних событий у нас с ним не свидание, но банальное чувство такта и уважения должно быть!

Я, нарядная в платье цвета свежей травы, с собранными в высокий пучок волосами, легким макияжем, на невысоких каблучках... жду опаздывающего мужчину. И ведь кто-то мне говорил о пунктуальности, когда я пыталась получить постельное... Теперь этот "кто-то" сам непонятно где ходит и заставляет девушку ждать.

Собравшись покинуть зал и вернуться в комнату вопреки желанию посетить аукцион, я двинулась к выходу. Пусть один идет, я больше не намерена стоять как истукан посреди пустого огромного зала. Совсем не джентльменом оказался Амори, хотя так умело притворялся.

— Куда-то спешишь? — навстречу мне вышел комендант, поправляя на ходу воротник и застегивая запонки.

— Устала ждать.

Иссиня черный костюм, повязанная на шее бабочка, распущенные и зачесанные назад волосы... Казалось бы — идеальный мужчина... не моего романа.

— Ожидание тренирует выдержку, — с присущим ему безразличием произнес Амори, не сбавляя темпа.

— А я не на тренировку пришла, — за комендантом приходилось едва ли не бежать, он даже не думал притормозить и идти помедленнее.

— Стоит записаться, — он повернул в зал, откуда я ушла пять минут назад. — С выдержкой у тебя проблемы.

Челюсть от удивления сама отпала. Ей, видимо, тоже выдержки не хватает.

— Вместо комплиментов ты мне говоришь о выдержке! Просто прекрасно. Нет слов!

Амори остановился у портала, удостоив меня равнодушного взгляда.

— Комендант не должен позволять себе вольностей в отношении своих подопечных, — он еще раз поправил ворот рубашки. — Или ты забыла, в качестве кого мы идем?

— Я помню, — буркнула в ответ и не дожидаясь приглашения шагнула в портал.

Ненавижу это чувство сжимающегося пространства и давящего со всех сторон воздуха.

Комендант... Что-то не мешало это ему рвать на мне корсет, а комплимент сделать — непозволительно. Может так даже лучше. Я ведь сама не хотела никаких проявлений симпатий... желания исполняются, негоже жаловаться.

Возле ресторана "Бессмертник", который служил сегодня площадкой для аукциона, собралось немало народу. Мужчины средних лет в начищенных до блеска ботинках, дамы с дорогими шкурками на плечах... и я в простеньком платье и с... безразличным кавалером, коего, к моему огромному сожалению, здесь все знают.

— Мистер Лес, — приветственно улыбнулся пожилой мужчина с золотыми перстнями на пальцах, — рад вас видеть.

— Мистер Дерсфальд, как поживаете? — Амори пожал протянутую собеседником руку.

— Вы знаете, великолепно! А это, — мужчина улыбнулся, покосившись на скромно стоящую позади коменданта меня, — ваша спутница? Очаровательна!

Я мило улыбнулась в ответ, стоило Амори открыть рот, как улыбка с моего лица слетела.

— Студентка. Попросилась провести ее на светское мероприятие.

— Похвально, мистер Лес. Молодежь надо просвещать, — комендант сдержанно улыбнулся, жестом попросив меня следовать за ним.

— Попросилась провести на светское мероприятие?! — зашипела я.

— Разве нет? — деланно удивился он, остановившись около входа.

— Я не напрашивалась! — желание развернуться и уйти продолжало расти. — Знаете, мистер Лес, удачного вам вечера!

Развернувшись на каблуках помчалась в обратную сторону, закипая от злости и негодования. Я! Напросилась! Да у меня в мыслях не было напрашиваться! Я всего лишь спросила, пойдем ли мы в город, а он расценил это... совсем иначе.

Если бы наш разговор днем не состоялся, я бы промолчала о своем решении и услышать потом, что я попросилась, было бы в сто крат обиднее... Это плохая идея куда-то с ним ходить. Что ж, впредь буду знать и "напрашиваться" не стану. Зря я гарпию послала восвояси, она бы составила достойную партию коменданту не напросившись, а присосавшись.

Погруженная в свои мысли и переживания летела не разбирая дороги, смотря исключительно под ноги. Лишь врезавшись в чье-то тело подняла глаза, чтобы еще раз убедиться в своем природном "везении".

— Куда бежит этот расстроенный ангел? — с усмешкой, с высоты своего двухметрового роста на меня смотрел Лос Скайн.

"Великолепная" встреча в такой "великолепный" вечер.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась в надежде, что он спешит и не станет сейчас заводить беседу.

— Я не настолько старый, — продолжал усмехаться Лос, — ты само очарование, — он галантно приложился губами к моей руке, согнувшись ради этого пополам.

Такое внимание не смогло пройти бесследно. Я смущенно улыбнулась, поблагодарила за комплимент. Скайн с добродушной улыбкой поинтересовался:

— Ты одна здесь или спешишь на встречу?

Говорить правду хотелось меньше всего, но... но почему я должна обманывать?

— Пришла не одна, но кавалер проявил неучтивость и я ушла, — притихшая обида снова взбунтовалась.

— В таком случае, позволь скрасить твой вечер, — Лос предложил мне локоть, а я... а что я, не могу согласиться? Я хочу на аукцион попасть, а со следователем или с главой Королевского штаба — не так и важно. Да и по статусу глава штаба солиднее, рядом с ним мне точно ничего не грозит.

Приняв предложение, положила руку на локоть Скайна, последовав за ним. И он, в отличие от некоторых комендантов, не бежал вперед, а шел рядом, понимая, что с его ростом мне за ним все равно не угнаться, но, самое главное — леди на каблуках!

Со Скайном здоровался каждый проходящий мимо человек, бросая на меня заинтересованные взгляды. Смущение и дискомфорт растворились, стоило мне увидеть, каким многообещающим прищуром нас встретил Амори.

— Сегодня прекрасный вечер, — весело сказал Лос, едва мы поравнялись с комендантом, — а ты, я смотрю, один? — проскочившую иронию не поняли окружающие, а я уловила мгновенно. — Отдыхай, не будем мешать, — Скайн, не дожидаясь ответа от Амори, повел меня внутрь ресторана.

Спину мне сверлил недобрый взгляд, но я решила его игнорировать. Пускай сначала научится себя с девушками вести. Джентльмен.

Никаких излишеств в интерьере я не заметила, разве что пышущая роскошью атмосфера. Исписанные вручную вазы, безумно дорогие на вид, стояли в прямоугольных нишах в стене. Полотна в золотых рамах, идеально подходящие сплошь усыпанным камнями дамам, смотрели на нас с презрением. Окружающее: люди, мебель, — все кричало о деньгах. Мне даже показалось на миг, что я вижу перед собой не людей, а мешок с деньгами в разной оболочке. В черном платье или в черном смокинге — неважно. Суть одна — деньги.

Люди приходят сюда не ради наслаждения реликвиями, памятью прошлого, а чтобы показать свой статус, показать себя. У меня вот колец больше чем у тебя, зато у тебя дом на один этаж выше. Настолько противно и мелочно, что сбежать захотелось уже не из-за коменданта, а из-за неприязни ко всем этим людям.

— Ты слишком напряжена, — Лос обратил на меня свое внимание, в очередной раз обменявшись с кем-то любезностями, — выпей, расслабься, — он протянул мне бокал с игристым вином.

С опаской на него покосившись, приняла чисто из нежелания обидеть отказом. В конце концов, пить меня никто не заставляет, а подержать бокал в руках ни к чему не обязывает.

— Дамы и господа, минуточку внимания! — на низенькую сцену вышел молодой мужчина в клетчатом костюме и с широкой улыбкой на лице. — Аукцион начнется через пару минут, прошу занять свободные места!

Люди начали рассаживаться за столики, составленные полукругом возле сцены. На каждом лежала табличка с номером для поднятия цены. Лично мне здесь покупать нечего и не на что. Я простой зритель, желающий поглазеть на редкие дорогие вещицы. По виду Лоса же можно с уверенностью сказать — он с пустыми руками не уйдет.

Глава Штаба прошел к столику в первом ряду напротив сцены, галантно подвинул мне стул. Краем глаза поймала еще более недовольный взгляд коменданта за столиком в последнем ряду. Он сидел один и с напряженным лицом вел наблюдение за мной и за своим начальником. Будет в следующий раз думать, прежде чем говорить...

— Не нравится вино? — Лос кивнул на полный бокал, который я в задумчивости крутила за высокую ножку. — Ты не стесняйся, принесут другое, — блондин белозубо улыбнулся.

— Нет-нет, — заверила я, — не беспокойтесь... не беспокойся.

— В прошлый раз ты была веселая, улыбалась... — Скайн склонил на бок голову, вглядываясь в мое лицо. — Что-то случилось?

— Да... — выпалила я и осеклась, — впрочем, нет, ничего не случилось, — взявшееся из ниоткуда волнение сделало свое дело: пальцы заметно затряслись и чтобы его скрыть я осушила бокал ровно наполовину. Надеюсь, алкоголь не слишком быстро ударит в голову...

Лицитатор вернулся на сцену, объявив первый лот. Ракушка размером с большой кукольный домик, насчитывающая больше трехсот лет из частной коллекции некоего господина Борнста, ныне покойного. Ничего прекрасного я в ней разглядеть не смогла, зато любопытство, — кто же решит потратить на эту ерунду больше, — стало сильнее тяги к сему шедевру природы.

Баснословную сумму на ракушку потратил седобородый старичок, пребывающий, по всей видимости, в маразме...

Следующим лотом стала картина знаменитого современного художника Орласо Фернандо "Девушка у моря". Девушку я на картине не увидела, море — тоже, но одна леди с лисицей на шее видимо что-то разглядела, раз потратила на нее сумму, равную среднему по величине дому.

Бокал с вином стремительно пустел, аукцион медленно продолжался... Так медленно, что через час мне стало скучно и пьяненькая уверенность после второго бокала потребовала уйти, а пьяненькая глупость посоветовала найти приключений, дабы скрасить неудавшийся вечер. Мой подернутый дымкой мозг полностью согласился с пьяненькой мной и я, под предлогом посещения дамской комнаты, ускользнула из ресторана.

— И куда идти? — спросила у себя, оглядываясь по сторонам.

Слева переулок ведет к ратуше, справа переход на цветочную аллею, прямо возвращение в лагерь... И мне, похоже, стоит идти прямо. В лагере я вряд ли смогу натворить что-то из ряда вон выходящее и криминальное, а здесь найти совсем не веселых приключений шансов гораздо больше. Вот только мне это совсем не нужно. Или стоит рискнуть? Один раз живем! Загляну в бар "Два друида", там было весело... тогда...

Решено! Иду в бар... Повернув налево практически перед самым переходом в лагерь, уверенно пошла к площади... Пока чьи-то руки не перехватили, вынуждая остановиться.

— Ты шла в правильном направлении, — раздался над ухом спокойный ровный тон коменданта. Опять он! Преследует меня.

— А тебе не все равно, куда я иду? — попытка вывернуться из захвата ни к чему не привела, разве что держать стали крепче.

— Нет, — отрезал химик, подталкивая к переходу в лагерь. — Или ты еще не наигралась в игру под названием "не знаю, что делаю"?

— Я знаю, что делаю, — уязвленная гордость потребовала немедленно освободиться от цепких пальцев коменданта и следовать своей дорогой.

— То, что ты делаешь, похоже на поведение глупой маленькой девочки, — резко ответил он на мой выпад. — От состояния "злой" до "очень злой" меня сейчас отделяет один шаг. Не заставляй его сделать.

Через портал Амори провел не отпуская и отпускать, судя по захвату, не собирался. Моя же гордость, пару минут назад уязвленная, такому повороту событий воспротивилась.

— Твое состояние меня не волнует. И отпусти, наконец, мою руку!

Химик внезапно развернулся и прижал меня к стене.

— Светозара, — он прожег меня взглядом, — не испытывай судьбу.

— Судьбу или тебя? — пьяненькая глупость с уверенностью ничуть не испугались и молчать не собирались.

Ответом мне стал злой взгляд потемневших изумрудных глаз и рывок вперед, уводя за собой.

Да что я ему собачка, что ли? Дергает, к стене прижимает, ведет куда-то не спросив моего на то желания, а у меня, может, планы свои имеются.

— Мистер Амори! — я застыла на месте, не собираясь больше и шага делать. — Прекратите вести себя, словно я ваша вещь!

Химик обернулся, сделал пару глубоких вдохов.

— Вещь? — вкрадчиво переспросил он. — Нет, милая, ты не вещь. Ты упрямое создание, выводящее меня из себя, — после этих слов меня беспардонно перекинули через плечо и, придерживая норовящий задраться край юбки, понесли в направлении третьей башни.

— Ты же само воплощение спокойствия! Всегда был.

— Я тебя предупреждал, я — не железный, — рыкнул он и шлепнул меня по пятой точке.

Нахал! Да как он смеет так со мной обращаться... Пусть только вернет на землю, пощечина ему гарантирована! Позорит на весь лагерь... Завтра же все, кому не лень, будут говорить, как меня поздним вечером на плече в комнату нес комендант. Это последняя инстанция для моей репутации...

— Ненавижу тебя... — прохныкала я, представив, как в столовой придется ловить косые взгляды... А ведь слухи только-только начали утихать!

— Временами это взаимно, — невозмутимо ответил химик, открывая дверь башни. Ладони прямо-таки зачесались в предвкушении хорошей пощечины.

Взаимно! Лучше бы ты промолчал, честное слово.

Подогретая его откровенным хамством злость выплеснулась наружу, стоило коменданту поставить меня на ноги уже в комнате.

Звонкий удар оставил красный след на щеке Амори, породив, ко всему прочему, в его глазах какой-то бешеный огонек...

— Амори... — осторожно позвала я, отступая назад. На него это подействовало совсем не так, как я ожидала.

Рывком прижав меня к себе смял губы диким, просто невероятным напором, наказывая за пощечину. Гордость, жалобно пискнув, убежала в недра моего подсознания, а вот желание наоборот оперативно прискакало.

Ответив на поцелуй с не меньшей злостью услышала тихое рычание. Словно какой-то зверь, до этого момента мирно дремавший за слоем брони коменданта, проснулся и на сей раз засыпать не собирался.

Треск ткани раздался намного раньше, чем в прошлый раз, вызвав мой возмущенный писк.

— Это мое платье!

— Куплю новое, — заученно ответил он, не дав мне больше ни секунды дышать свободно.

Ткань заструилась по телу, упав на пол тряпкой, некогда бывшей платьем. Несправедливость в виде все еще одетого коменданта я решила начать устранять немедленно. Испытывать возможности своей силы на пиджаке не стала, просто скинула грубую ткань с его плеч. Показавшиеся бесчисленными пуговицы на рубашке помог расстегнуть Амори. Сладостный вздох от прикосновения к его коже я сдержать не смогла... и даже не старалась.

Чувство дежавю мелькнуло, стоило Аму повалить меня на кровать, подмяв под себя. Побоявшись, что он сейчас снова уйдет, обняла его ногами давая понять, что теперь не он не собирается меня отпускать, а я его не отпущу.

Руки химика были повсюду, распаляя и без того разгоряченную меня. Каждое его прикосновение отзывалось в теле приятной дрожью и Амори это нравилось. Я поняла по безумно довольному лицу моего змея-искусителя. Он попытался убрать мои ноги, сцепленные за его спиной, но я не поддалась.

— Отпусти, — чувственно попросил он, едва касаясь моих губ.

Я замотала головой.

— Ты снова уйдешь.

Ураган пронесшихся незнакомых ощущений выбил весь воздух из легких, когда химик прижался к трусикам своим достоинством, создавшим бугор за брючной тканью, видный невооруженным глазом.

— Ты уверена? — выдохнул он в губы, а я все-таки расцепила "замок" твердо уверенная — он не уйдет.

Следующий поцелуй, лишенный прежнего буйства страсти, стал нежным, наполненным совсем другими эмоциями.

Амори переместился с поцелуями на шею, поглаживая руками бедра. Проложил дорожку из поцелуев по доступной из-под бюстгальтера, который теперь, казалось, жутко мешает, груди... Уделил особое внимание плоскому животику, исцеловав его вдоль и поперек настолько медленно, будто хочет помучить меня как можно дольше...

— Это месть? — спросила, выпустив на волю очередной стон.

— Сладкая месть... — не стал отрицать он, опускаясь с поцелуями все ниже.

Мне кажется, ему доставляет удовольствие сам факт, что я в этой ситуации не могу уйти и, самое главное, не могу возразить или возмутиться. Потому что невозможно говорить, когда тебя переполняет вся гамма чувств, какие только можно испытать.

В момент, когда его пальцы потянули за резинку моего кружевного белья, в дверь постучали. Не обращая никакого внимания на стук, химик начал по сантиметру сдвигать трусики, целуя освобождаемую кожу.

Стук повторился, на сей раз в сопровождении слов.

— Амори, потом продолжите, — голос куратора я узнала не сразу, но все же узнала, — тебя срочно требует глава Штаба.

Комендант положил лоб мне на живот, вернув не успевшее далеко уползти белье в прежнее положение и переместился к моим губам.

— Я его убью, — нет, злости в его голосе не было... и ярости не было... гнева тоже не наблюдалось...

— А я помогу, — в моем голосе, к сожалению, прорезались все перечисленные выше эмоции.

Амори отрывисто поцеловал и слез с кровати. Надеюсь, Лос поймет, как не вовремя он явился с требованиями... Конечно, поймет! Боевую готовность Ама не увидит разве что слепой...

Тело просто-таки горело. Не став натягивать на себя никакую одежду, вышла на балкон в поисках прохладного утешения.

Вселенский заговор! За каким чертом Скайн явился сюда среди ночи? Ему заняться нечем, а у нас было очень и очень важное занятие. Важное и занимательное... А чертов блондин все испортил!

Ветер снаружи не гулял совсем, так что утешение я пошла искать под холодным душем. Легче стало, но не на много. Вернее, совсем на чуть-чуть...

Надежда, что Амори вернется быстро испарилась после двух часов томительного ожидания. Так и не дождавшись своего химика, уснула на его кровати в полупрозрачном черном пеньюаре, под который надела только красные трусики. Я не виновата, что грудь не захотела после душа снова оказаться запертой в бюстгальтере.

Проснувшись, я не сразу открыла глаза. Захотелось подольше полежать, может даже еще раз заснуть... Под теплым одеялом... На кровати химика... После этой мысли подскочила сразу, села на кровати и с ужасом обнаружила, что я действительно спала на кровати Амори. И ладно спала. Я на ней проснулась! В прозрачном пеньюаре, просвечивающим грудь и... и я не знаю как мы уместились, но рядом лежала еще одна подушка, примятая, словно на ней совсем недавно кто-то лежал...

— Только не говори, что ничего не помнишь, — напротив кровати встал комендант, упираясь руками в колени.

— Я... э-э... — я подтянула одеяло, прикрывая себя. — А мы... хм... это разве не сон? Был...

— А ты хотела, чтобы это был сон? — какая-то уставшая и совсем вялая усмешка проскользнула по его губам.

Если хорошо вспомнить, то я хотела только одного. Одного мужчину. И тело мне сейчас об этом напомнило...

— Вообще я... э-э... — я встала на ноги, придерживая одеяло. — Не знаю... ты... — маленькими шажками и преимущественно боком я начала пробираться к двери. — Мне... да, приснилось. Точно приснилось!

Амори наблюдал за моим побегом, не предприняв ни единой попытки меня остановить. И правильно! Потому что я не хочу, чтобы меня останавливали.

Укутавшись перед дверью в одеяло полностью, выскочила в коридор, как ошпаренная. Влетев в соседнюю дверь я остановилась только возле кресла, в которое тут же и упала.

Киса мое "явление народу" встретила открытым недовольным левым глазом.

— И что побудило тебя ввалиться в мою комнату в одеяле в такую рань? — с легкой хрипотцой спросила подруга, открыв и второй глаз.

— Это аут! — я не смогла усидеть на месте и заходила по комнате вперед-назад. — Вчера... то есть сегодня ночью, мы чуть не...! — Киса и без уточнения все поняла. — Я выпила всего два бокала вина. Мне нельзя пить!

— Не пей, — просто ответила она. — Не мельтеши.

— Ты не понимаешь! — воскликнула, но не остановилась, теперь нарезая круги по комнате. — Я не могу больше оставаться там, — я пальцем указала на стену, за которой сейчас находился Амори. — Да, мне нравится этот мужчина, глупо отрицать, но я не готова с ним... В выпившем состоянии готова, а в трезвом...

— Варианта два: либо ты сейчас идешь и напиваешься, либо ты держишь себя в руках и не соблазняешь мужика.

— Я соблазняю? — рот от удивления открылся. — Ну, спасибо, подруга.

— Пожалуйста, — Киса довольно оскалилась. — А вообще ты ко мне переезжать собиралась. За каким чертом ты обратно к нему пошла?

— Разбираться пошла... — пробормотала с тяжким вздохом.

— Разобралась? — я кивнула. — Тогда вещи собирай и возвращайся. Мне тут одной скучно.

* * *

Последние несколько часов я собирала и разбирала свои чемоданы.

Когда я проскользнула обратно в комнату коменданта, его в комнате не было. Без зазрения совести утрамбовала в чемодан свои вещи... старалась управиться до возвращения Амори и таки успела. И что, что без предупреждения... Я не обязана отчитываться.

Киса принесла в комнату завтрак, удобно устроившись на кровати. Я же сидела на полу перед шкафом и решала, что куда определить. Подруга заняла большую половину моих полок и наотрез отказалась их освобождать. Мол, места мало — вещей много.

— Платье мое где? — спросила она, прожевав печеньку.

Где-где... В мусорном бачке покоится с миром...

— Я отдам... когда куплю новое, — я спрятала раскрасневшееся лицо за дверцей шкафа. Вот же... химик. Хотя сама виновата, не надо было пить.

Киса посмеялась, не став комментировать мой ответ. А чего тут комментировать? Платье от этого все равно не появится, зато добавится пара красных пятен на моем лице.

Затолкав пустой чемодан в шкаф, я забралась на свою кровать. Все-таки я считаю, что поступила правильно. Жить в опасной близости с таким мужчиной, как Амори... Нервировать и его, и себя. А я вообще приехала отдыхать, а не заводить сомнительные отношения. Да и следует разобраться, кто жаждет моей смерти. Вот о чем думать надо, а не о химике без рубашки.

— Где Генрих пропадает? — я прислонилась спиной к стене, подогнув под себя ноги. — Я его давно не видела.

— Я знаю не больше, чем ты, — Киса перед зеркалом крутила волосы, подбирая подходящую прическу. — Он у мальчиков зависает.

А ко мне ни разу не удосужился заглянуть. Друг называется. Совсем меня забросил, стоило к коменданту переехать. Сам какие-то расследования проводит, а меня вообще не посвящает в курс дела.

— Хватит киснуть, — Киса запустила в меня соломенной шляпой. — Пошли, вытащим нашу крошку Бэль из пошлых ручонок инкуба и сходим на пляж. Лето скоро кончится, а мое тело еще не бывало в морских объятиях.

И то правда. Берег топтали, камушки кидали, а плавать так и не довелось. Я воду люблю... Помню, как первый раз в далеком детстве заходила в море. Папа с мамой за руки держали, я радовалась волнам, смеялась на всю округу и ни капельки не боялась. Потому что родители никогда бы меня не отпустили. Правда, плавать я научилась здесь, в лагере... Увидела, что Лиза далеко заплыла и начала тонуть. Вместо того чтобы кого-то позвать, прыгнула в воду и поплыла за ней. Подгоняемая страхом даже не заметила что плыву. Осознала только когда выплыла на берег вместе с подругой. Незабываемый опыт первого заплытия.

Бэль нашему появлению очень обрадовалась. Злая аки мегера она вылетела в коридор, громко хлопнула напоследок дверью едва не зарядив по лбу Мирти. Он отпускал очередные шуточки, с удовольствием выводя Бэль из себя. Это не так сложно сделать. Достаточно пары фраз из его уст и она готова его убить, а когда она не реагирует, Мирти делает все возможное, чтобы все равно вывести ее из равновесия. В конечном итоге у него это получается. Талант. Определенно.

— Так как все-таки прошел вам романтический вечер? — я зашла в воду по колено, рядом встали Бэль и Киса. — Тогда, после открытия?

— Никак, — нервно ответила она. — Сначала все было хорошо. Потом этот... гаденыш, отказал мне! Сказал, только после свадьбы, а я готова изнасиловать первого встречного мужика.

— Ты?

Поверить, что Бэль сейчас говорит об изнасиловании... совсем не просто. Она так долго боролась со своей природой... но с ней бесполезно бороться. Все равно возьмет свое.

— Суккуб во мне давно проснулся, — нехотя призналась Бэль, — а Мирти до оргазма нравится меня выводить, — прорычала подруга, нырнув в воду, чтобы тут же вынырнуть.

— Разве он сделал предложение? — Киса последовала примеру Бэль.

— Ненужная формальность. Родители решили все за нас, когда мне было два года, — она поплыла на спине по кругу. — Взаимовыгодный брак. Моего мнения никто не спрашивал.

Это же... неправильно. Решать, кого любить и с кем жить. Семья ведь не измеряется выгодой. Она строится на любви, взаимопонимании, доверии... Бэль с Мирти, сколько помню, всегда были в одной компании. Росли вместе. Видимо, специально, чтобы привыкли друг к другу и, возможно, влюбились. Но все равно неправильно женить детей без них.

— Его пробьет только вероятность упустить тебя из своих загребущих лапок, — Киса разве что не мурчала, плавая в чистом море. — Он уверен, что ты никуда не денешься. Разбей эту уверенность. Дай свободу засидевшемуся в девственной темнице суккубу.

На лице Бэль отразился активный мыслительный процесс. Прежде чем она придет к какому-нибудь решению я решила высказать свое мнение.

— Каким бы идиотом и балбесом не был Мирти, он не простит.

Бэль словно очнулась и вынырнула из раздумий.

— Я не собираюсь ни с кем спать, а вывести его на эмоции... — на ее лице промелькнула хищная улыбка. — Да-а-а...

Ну, эмоции — это хорошо. Хотя у них и без того эмоции через край плещут.

— "Эмоций" у него — хоть отбавляй, — Киса откинула мокрые волосы за плечи.

— Думаешь, я не знаю про всех его баб? — с ироничной улыбкой спросила Бэль. — Каждая из них норовит при любом удобном случае сказать, какой он в постели "Бог".

Совсем я ей не завидую... зато Мирти убить хочется, и теперь мне не кажется такой плохой идея, чтобы Бэль с кем-нибудь... А чего она страдать должна? Он пол-лагеря уже "развлек", а она терпит насмешки со стороны его однодневных подстилок. И то, что он инкуб, вообще не оправдание.

— Тогда тебе остается сделать так, чтобы у него не осталось никаких шансов отказать своей малышке, — мурлыкнула Киса и поплыла вперед.

Кто-кто, а Киса точно знает с десяток подобных способов. Фэна же она как-то соблазнила. Хотя он долго сопротивлялся, безразличие демонстрировал. Не выдержал. Кисе вообще сложно в чем-либо отказать, особенно когда она настроена только на согласие.

— Есть дельный совет? — мы с Бэль догнали уплывшую вампиршу.

— Для тебя найдется, — усмехнулась она.

Полоска берега виднелась отчетливо несмотря на наше довольно далекое положение. Теплая соленая вода, казалось, стала со мной единым целым. Словно я могу жить в воде, под водой... и не нужен никакой кислород.

Киса начала рассказывать про очередной романтический вечер, посоветовала встретить Мирти в каком-нибудь сногсшибательном нижнем белье. Подумав, она добавила, что лучше вообще без него, но на первый раз можно и в нем. Дальнейшую инструкцию от "профи-мастера" я не слушала. Мое внимание привлекла необычная водная активность не далеко от нас. Вода вздымалась кверху, как если бы ее со дна кто-то выталкивал. Она поднималась и так же быстро опускалась "прогибаясь" вниз.

— Девочки, мне это совсем не нравится... — тревожно проговорила я, не сводя глаз с морской глади. — Давайте вернемся на берег...

Подруги пожали плечами, не заметив ничего необычного. Вода и вправду успокоилась и больше не вздымалась. Показалось, наверное. Со всеми переживаниями, эмоциями, не удивлюсь, если начали мерещиться всякие опасности. На меня давно уже не нападали... Может, все-таки решили оставить в покое или убийц поймали. Да и что может произойти в море? Максимум, какое-нибудь явление природы в виде гигантской волны, для шторма не подходящая погода.

— А что там было? — поинтересовалась Бэль, когда до берега оставалось несколько сотен метров.

— Не бери в голову, — я мысленно порадовалась, что скоро буду твердо стоять на ногах, — показалось.

— Нет, тебе не показалось, — Киса смотрела в обратную сторону. Мы с Бэль обернуться не успели, услышав вопль, — ныряем!

Особо не разбираясь в причинах ухода под воду, мы почти одновременно скрылись под толщей воды, чтобы спиной ощутить холод и последующий удар. Нас понесло ударной волной и впереди был не песчаный берег, что логично, а острые подступы к скале. От раскола черепа на две части меня и Бэль спасла Киса, резко дернув в сторону. Вампиры, хоть и девушки, отличаются большей силой. Хвала богам, что сделали их именно такими.

Вода забилась в нос, попала в рот и единственное, что я могла сделать, когда Киса подняла нас наверх, — закашляться в раздирающем горле кашле.

— Что за черт?! — выругалась Бэль, прокашлявшись раньше меня. Киса же все это время огладывалась по сторонам, в ожидании продолжения.

Спиной я оперлась о ровную скалу. Холодок пробежал по телу, и... не знаю, как именно дышит в спину смерть, но ощущения сейчас такие, словно именно она держит мой затылок своей холодной рукой леденящей душу.

— Нет, подруга, черти плавать не умеют, — Киса всматривалась вдаль, пытаясь выловить взглядом хоть что-то.

— Почему нас отнесло на скалы? — я наконец-то смогла прохрипеть свой вопрос, на который у меня ответа нет.

— Потому что водой кто-то управляет, — вампирша поманила нас за собой вдоль скалы, — и этот кто-то явно жаждет увидеть кровавый рассвет.

Внутри все похолодело. А если это меня хотят убить, а убьют троих? Девочки ведь вообще ни в чем не виноваты. И я тоже не виновата, но почему-то должна покоиться под землей.

Обогнув скалу мы, как раз увидели пляж, на который, по всем законам логики, нас должно было выбросить. Проблема состояла лишь в том, чтобы до него доплыть. Учитывая последнюю неудавшуюся попытку плыть довольно опасно, но и другого выбора у нас нет.

— Кто-нибудь умеет управлять водой? — с надеждой спросила, смотря на подруг. Ответ не требовался. — Могу только водоросли организовать, но от них против волны толку будет мало.

— А можешь с берега до нас ветки дотянуть? — Бэль тоже переполняли надежды.

— Слишком далеко, — покачала я головой, — максимум пару метров от берега захвачу.

Море никакой опасности не представляло. Мелкие волны, прозрачная вода, ничего особенного. Только походит больше на затишье перед бурей.

Киса осмотрела зорким глазом поверхность воды и сказала, что можно плыть. Мы нырнули под воду плывя под толщей воды на сколько хватало дыхания. Из-за накалившихся до предела нервов сосредоточиться я не смогла, то и дело выныривая чаще остальных. Не ожидая подвоха... Нет, все-таки ожидая подвоха, я, вынырнув в очередной раз, обернулась... Даже и не знаю, что лучше: увидеть и смириться, или не знать и пытаться спастись? Вот честно: дилемма не хуже вечной "быть или не быть". Мозг вопил — быть, душа убежала в пятки и, трясясь от страха, бормотала "все равно, все равно". Девочкам повезло больше: они практически добрались до берега, не заметив отставшую на половине пути меня.

Наверно, так будет справедливо. Если погибну одна, хотя бы буду "спать" спокойно, а не тревожиться об утащенных за собой двух душах.

Вечно этот мой пессимистический настрой. Мне пора гроб с собой носить, чтобы только опасность, а я оп! И уже лежу под крышкой, готовая ко всему.

В нескольких метрах от меня стремительно в небо взвивалась волна. В высоту потребуется с десяток меня, чтобы ее измерить, и даже не хватит. Краем глаза заметила выбравшихся на берег девочек, переключив все свое внимание на волну-убийцу. Мне интересно, тот, кто вот это все сейчас творит, думает, что меня настолько сложно убить? Волну можно и поменьше сделать, для меня и половины этого "гиганта" будет достаточно, не останется и следа. Ну, след, может, останется, но только в виде кровавого пятна на воде, которое быстро растворится в необъятном море... Вот. Опять негатив. Да возрадуйся же, Светозара. Стоишь, парализованная страхом и ужасом в предвкушении смерти. Ты же уже была там, наверху. Ничего плохого в смерти нет. Легкость и умиротворенность. Жалко только оставлять этот мир, своих друзей, родных... но и они когда-нибудь, через сотни лет ко мне присоединятся. Разве плохо? Ничуть.

— Ну, чего ты ждешь? — тихо спросила у волны, понимая, впрочем, что она мне точно не ответит. — Давай же, делай хоть что-нибудь...

Вариант — плыть к берегу я почему-то даже не рассмотрела. Наверное, просто поняла, что бесполезно. Не успею доплыть, а встретить смерть вот так, смотря ей, можно сказать, в глаза, благородное дело. По крайней мере, могу последние минуты себя этим потешить.

"Простите меня все, кому я причинила боль, кого разочаровала... — мысленно начала прощаться с этим миром. — Родители, что не успела оправдать надежд, друзья, что не успела стать самым дорогим и близким вам человеком... — волна, словно в насмешку, начала медленно загибаться, метя "острием" воды прямо на меня. — Боги, если вы существуете, простите, что не верила в вас и пусть мое покаяние мне зачтется".

Зажмурившись и окончательно смирившись со своей участью приготовилась испытать боль и отправиться в мир иной.

— На берег! Бегом! — услышала вместо того, чтобы хоть что-нибудь почувствовать.

Разлепив глаза увидела, что вода, которая должна была давно со мной расправиться, бьется в... воздух.

— Что, опять не умерла? — пробормотала, разворачиваясь в сторону берега.

Там, к моему удивлению, со злостным прищуром за волной наблюдал комендант, поглядывая при этом и на меня. Злой такой... и чего злится? Как будто это я нахимичила себе проблемы...

Придав себе ускорения мысленным пинком, поплыла к берегу. Бэль стояла, покусывая пальцы, а Кисин невозмутимый вид перестал быть невозмутимым, но мое внимание больше приковывал Амори. Собранный... что неудивительно. Серьезный... тоже мало необычного. Взглядом готов убить, вот это уже что-то новенькое. Губы в гневе искривились... Подплывая к берегу, заметила выступившие на руках вены... Страшный какой, этот следователь Королевского штаба. Красивый, но в гневе страшный.

На берег я выползала, а не выходила. Без моей просьбы мне помогли Киса и Бэль, едва не вырвав руки. Они одновременно схватились и дернули, так что пришлось постараться сдерживая крик.

— Я так переволновалась... — забормотала Бэль голосом на грани истерики.

— Адреналин, — отмахнулась я, стараясь разрядить атмосферу. — Когда стоишь на грани, ощущая последние минуты... Приводит в тонус.

Мой черный юмор не оценил никто. В том числе и химик, покосившийся на меня совсем недобро, я же выхватила взглядом черную фигуру на вершине той скалы, об которую нас чуть не...

— Это он! — вскрикнула я, указывая пальцем на скалу. — Или она...

С берега фигура казалась бесформенной, так что возможности разглядеть детали — никакой. Амори моему "открытию" не удивился. Видимо он, в отличие от меня, давно заметил "кукловода" морской стихии. Выходит, этот убийца всегда держал нас в поле зрения. Всегда. Мы же в воде были как на ладони. Все видно! Никуда не скрыться. И даже плывя под водой, мы не проплыли незамеченными...

Комендант продолжал бороться с водой, медленно, но верно, направляя волну в сторону скалы в явном намерении сбить "кукловода". Хлынув свободным потоком на вершину, вода не столкнулась ни с кем. "Кукловод" спрыгнул с другой стороны скалы, не дав осуществить маневр. Море содрогнулось, направив волну на берег и успокоилось, снова став мирным и безобидным.

— Не скоро теперь я решусь зайти в море... — проговорила, отползая подальше.

— Не ты одна... — поддержала Бэль.

— В кои-то веки я с вами соглашусь... — Киса все еще смотрела на скалу.

Единственный сохраняющим молчание на пляже остался комендант. Сначала он смотрел на скалу, потом на море, затем на меня. И вот на меня он смотрел с каким-то недовольством, кое и выразил через пару минут.

— Ты перенесла вещи.

Я аж рот открыла от негодования.

— Меня чуть не убили, а ты о каких-то вещах говоришь?

— Не о каких-то, — возразил он, — а о твоих.

— Э-э... — все равно сейчас не самое подходящее время для обсуждения моего скоропалительного переезда. — Да, перенесла, — отнекиваться смысла нет, факты на лицо. — Так будет лучше, — заверила я, поднимаясь на ноги. — Может, расскажешь о сбежавшем "кукловоде"? — почему-то я уверена, что он уже знает об этом человеке, иначе я разочаруюсь в нем как в следователе.

Амори кивнул, но так просто сдаваться... видимо, не в его стиле.

— После того, как мы с тобой обсудим интересующий меня вопрос.

— Хм... — я посмотрела на девочек, надеясь найти у них хоть какую-то поддержку... но увидела только две спины на полпути к башне. Предательницы. Позорно оставили меня одну. — Чудная погодка сегодня, — я натянуто улыбнулась. Погода чудная, но мокрой стоять в купальнике прохладно.

От химика не укрылся момент, когда моя кожа покрылась мурашками и он... Нагло подхватил меня на руки, прижимая к себе.

— Я в состоянии дойти сама, — возразила, пытаясь отстраниться. Только вот на его же руках сделать это довольно проблематично...

— Так теплее, — просто ответил Амори, не спеша шагая... Нет, не к башне. И я даже не знаю куда. — И факт, что ты точно никуда не сбежишь, меня радует.

Попалась птичка в клетку, называется.

— Я не сбегала... Просто переехала.

— И просто забыла мне об этом сказать? — без упреков, совершенно обыденно спросил. Я так же и ответила:

— Тебя не было, — поспешно добавила: — Но я собиралась сказать... Потом...

— У тебя есть прекрасная возможность, — усмехнулся химик, — сказать мне об этом сейчас.

Это в мои планы не входило... Просто я ведь знала, что либо я съеду тихо, либо я не съеду вообще, потому что о чем-то подобном говорить с Амори бессмысленно. Он приведет кучу доводов и аргументов, закончит поцелуем... Знаю я его. Не дал бы он мне просто так съехать. Зачем я вообще ему нужна? Спасать вон примчался... Кстати, про спасать...

— Как ты узнал, что на нас напали? — я не собиралась уходить от ответа, но... но лучше уйти. Тем более меня куда-то несут и не говорят куда. Я тоже имею право промолчать.

— Я не знал, — со всей серьезностью ответил Амори. — Вернулся, тебя в комнате нет, вещей нет, — тонкий намек, что мы все равно вернемся к этой теме, — просканировал твое местоположение и пришел на пляж. Вовремя пришел.

— Вовремя... — бездумно повторила я.

Вроде и хорошо, что защита стоит, может найти меня, с другой же стороны... Он найдет меня где угодно. А если я не захочу, чтобы меня нашли? А я ведь когда-нибудь этого не захочу, но он же найдет, потому что сам захочет меня найти. Замкнутый круг, завязанный только на его желании. Вселенская несправедливость.

— И что ты... всегда за мной следишь?

— В особенных случаях, — он снова усмехнулся, — как сейчас: исчезла, не попрощавшись.

Я фыркнула.

— Мы же все равно увидимся, зачем прощаться? И вообще, я тебе не жена, чтобы за мной следить, — пока он ничего не успел ответить, сказала: — Хоть я и благодарна за помощь.

— Один момент: я не следил, а собирался выяснить причину твоего побега. Это все-таки разные вещи.

Вот! Я же говорила — выкрутится! При любой ситуации. Он — благородный молодец, а я неблагодарная, сбежавшая из комнаты, в которую меня поселили, не спросив моего мнения.

— Ты плохо на меня влияешь, — пробормотала на грани слышимости, с интересом разглядывая свои ногти. Красивая форма, длинные пальцы... Никогда не поздно обратить на них свое внимание, особенно когда не хочется смотреть в глаза тому, кто тебя сейчас несет в неизвестном направлении. И вот причина, что тебя куда-то несут и могут унести так, что никто больше не найдет, заставляет подбирать выражения и вообще... резко лучше не выражаться.

— Как же? — не без любопытства поинтересовался химик, а я почувствовала на себе его пристальный взгляд. Конечно, куда ему еще смотреть, если не на мое декольте в купальнике...

— Совращаешь и соблазняешь скромную меня... — нет, все-таки ногти — самое интересное, что можно когда-либо рассматривать. Вот точечка беленькая на ногте указательного пальца...

Химик засмеялся, прервав мое занимательное занятие.

— Что смешного? — я, нахмурившись, смотрела на этого... этого... коменданта.

— Я тебя соблазняю? — с не сошедшей с лица улыбкой спросил он.

— А больше некому, — ответила с непрошенной долей обиды, нахмурившись сильнее прежнего и вернувшись к созерцанию ногтей.

— Судя по слухам, ты мне изменяешь буквально каждый день, — произнес Амори как само собой разумеющееся.

— Я? — интерес к ногтям мгновенно пропал. — Изменяю? Да ни с кем я... Да мы с тобой... Да у нас с тобой ничего нет, чтобы тебе изменять... Сплетники... Ни ума, ни фантазии...

— Значит, ничего нет? — химик занес меня в административный корпус.

Десятки любопытных глаз мгновенно оценили всю двусмысленность ситуации... Наверняка сегодня вечером будут говорить, что комендант нес меня и на мне кроме белья ничего не было, а то, что это купальник, разумеется, никого не волнует, ибо белье интереснее звучит...

— Нет, — максимально тихо ответила, проклиная Амори всеми известными проклятиями. Неужели нельзя было меня сначала в башню занести переодеться? — Три ночных недоразумения не считаются...

— Недоразумения? — спокойно, даже слегка безразлично переспросил, заходя в зал перехода и неся меня прямо к порталу.

— Э-э... а куда мы...?

— Ко мне в кабинет, — снисходительно пояснил он, задержавшись у перехода.

— Надеюсь, не в Штаб? — ответом стал дернувшийся уголок губ и все, что мне осталось, мысленно просить богов вразумить чертового химика.

В купальнике в Штаб! Да это же позор... Природа, пожалуйста, не дай мне случайно столкнуться в таком... положении, с отцом... С кем угодно, только не с ним.

Обрадовавшись, что меня раз в жизни услышали боги или кто там есть, и никого не послали на моем пути до кабинета Амори, я не сразу вспомнила о законе подлости. Со мной работает безотказно. Стоя у самой двери в ожидании, когда чертов следователь откроет свой кабинет, я совсем не думала, что услышу этот голос за своей спиной.

— Этим видом можно любоваться вечно...

Я развернулась только чтобы убедиться в слуховых галлюцинациях. Не убедилась. На повороте из-за угла, прислонившись плечом к стене, стоял глава сего Штаба. С жадным интересом в глазах он прошелся взглядом по моему телу, вызвав во мне желание за кого-нибудь спрятаться. Так как кроме Амори рядом никого не было спряталась я за него, и уже выглянув из-за его спины, сказала сдавленное:

— Здравствуйте.

Лос улыбнулся во все свои белые тридцать два зуба.

— Привет, Светик. Необычный наряд для такого места.

"Полностью с вами согласна!", — хотела сказать, но не стала. Химику вряд ли понравится, а мне за кого-то надо прятаться. Он-то уже все видел... Да и... я хоть и не в белье, но в штабе, да в купальнике... Крайне некомфортно.

Амори, продолжая прикрывать меня своей широкой спиной распахнул дверь.

— В шкафу есть рубашка, — и добавил, когда я скользнула в кабинет: — Я сейчас.

Сейчас, не сейчас... Главное, что не останусь в таком виде, а уж сколько вы там беседовать будете мне безразлично.

Шкаф нашелся сразу — у стены рядом с дверью. Выудив оттуда светло-серую рубашку надела как мини-платье. Неловкость несколько ушла, прикрытое тело как-то придает больше уверенности.

Кабинет у Амори небольшой... но и не маленький. Кожаный диван напротив окна, внушительный стол из красного дерева. Стильно и лаконично... Я вообще всегда представляла кабинеты служащих так: заваленные папками и бумаги столы, шкафы, забитые такими же папками и бумагами, в целом царящий хаос и неразбериха... а здесь в шкафу рубашки, на столе идеальный порядок и никаких бумаг не наблюдается.

Обогнув стол провела рукой по спинке массивного кресла. Мне кажется в нем можно утонуть. Такое большое... и почему бы не сесть? Когда еще представится такая возможность. Да и чистое любопытство: мягкое кресло или нет, удобное или не очень...

Удобное... в меру мягкое. Водрузив руки на широкие подлокотники, откинулась на спинку. Как-то по-другому ощущаешь себя сидя за огромным внушительным столом, но стол тут не причем. Сам факт, что это — кабинет следователя королевского Штаба, его кресло и его стол... Чувствуешь себя если не царем, то кем-то вроде него.

Дверь распахнулась внезапно, являя моему взору Амори. Он же, увидев меня, сидящую в его кресле и за его столом, удивился, изогнул бровь. Зависнув буквально на несколько секунд, он закрыл дверь, а я поспешила вылезти из-за стола.

— Э-э... я... просто интересно стало, мягкое кресло или нет...

Химик улыбнулся, оперативно поймав в свои объятия.

— Понравилось? — мягко поинтересовался он, явно намереваясь меня поцеловать.

— Да, — не стала лукавить, заворожено глядя на его губы.

Он меня гипнотизирует. Ну, точно! Я ведь сама не хотела никаких поцелуев, а теперь вот почему-то хочу... Или не хочу... Я запуталась...

— Зачем мы сюда пришли? — вывернувшись, я присела на край дивана. — Могли в лагере поговорить.

Амори проследил за моими действиями слегка безразличным взглядом, сел за стол и холодным тоном, уже непривычным слуху, сказал:

— Надо записать твои показания, решить некоторые вопросы... — повисло молчание. — Подписать скопившиеся документы.

— Показания ты мог записать в лагере, а для всего остального мое присутствие не обязательно, — я с ногами забралась на диван, с непониманием в глазах смотря на преобразившегося мужчину.

Он словно стал мощнее, еще серьезнее. В воздухе стала ощущаться какая-то опасность, но я точно и на сто процентов уверена мне совершенно ничего не угрожает. Наоборот, я почувствовала себя за... за каменной стеной, как бы банально не звучало.

— Это магия? — я указала на стол, кресло и на самого коменданта.

— Что ты имеешь в виду? — безразлично спросил он, оставляя подписи на появившихся на столе бумагах.

— Ты сел в кресло и... изменился, — Амори оторвал взгляд от очередного листа, посмотрел на этот раз заинтересованно. — Нет, внешность осталась прежней, — поспешила пояснить я, — а восприятие тебя... изменилось, — я подперла рукой подбородок, устало разглядывая следователя.

Полюбившаяся мне щетина на лице, глаза цвета яркого изумруда... Волосы... в них так приятно зарываться рукой... Белый камушек, поблескивающий на мочке уха... Природную красоту сложно спрятать.

— Я сижу в этом кресле уже... — Амори задумался. — Тридцать лет, — он провел рукой по волосам. — Ух ты, как быстро летит время... — он снова задумался, глядя в окно. — И можешь поверить, никаких чар на нем нет.

Следователь вернулся к своим бумагам, а я... а чем мне заняться? Сидеть вот так и ждать, когда он закончит?

— Так зачем ты меня сюда привел? — я бы сейчас не отказалась от мягкой кровати и крепкого сна, вместо просиживания в кабинете следователя на другом краю Королевства.

— Тебя опасно оставлять одну, — Амори перекладывал бумаги из одной стопки в другую. — Либо сбежишь, либо умрешь, либо попытаешься сбежать или умереть.

— Неправда, — фыркнула я, разлегшись на диване. — Я не сбегала. Я просто вернулась в свою комнату, в этом нет ничего криминального.

— Мне казалось, ночью тебя все устраивало, — напоминание о прошедшей ночи вынудило щеки заалеть, но тон... безразличный тон, коим это напоминание сделано, неприятно уколол.

Устраивало, да, но лишь потому что была... нетрезвой я была, вот почему.

— Случайная ошибка, — я постаралась скопировать его тон, но получилась жалкая пародия. — Именно во избежание повторения я переехала.

— Даже глупое желание леди — закон, — безразличие, холодность, бесстрастность... Чертов следователь.

"Глупое"... Не глупое, разумное! Я не хочу жалеть о том, что сделано на эмоциях, а рядом с ним сложно контролировать любые эмоции. Грань словно стирается, не оставляя даже следа. Ни намека на то, где она была до этого.

Отвернувшись лицом к спинке дивана, я продолжила недовольно сопеть. Ну, хоть леди назвал, и на том спасибо. Значит о приличиях еще помнит. И правильно! Все равно обидно... Обидно, что он может говорить о прошлой ночи с таким холодным безразличием...

* * *

В сон я провалилась незаметно. Думала, какой все-таки Амори... сухарь. Под эти мысли благополучно заснула, проснувшись на том же самом диване.

Следователь сидел за столом, продолжая возиться с бумагами.

— Скучная у тебя работа, — сонно пробормотала я, переворачиваясь на другой бок. — Геморрой себе насидишь.

Пребывая в полудреме гораздо легче не следить за словами, чем следить.

— Я предпочел бы креслу место на диване рядом с тобой, но ты будешь против и работы меньше не станет.

Да, я против. Я вообще только "за" то, чтобы вернуться в лагерь. Спать на этом диване не очень удобно.

— Прогуляться у вас тут хотя бы можно? — я потянулась, рубашка задралась... — У меня спина затекла от твоего дивана, — Амори проводил взглядом задравшуюся рубашку, проследил, как она опускается... и вынес вердикт:

— Нет.

— Я не буду поднимать руки, — заверила, сложив их за спиной.

Амори побарабанил пальцами по столу, поразмыслил...

— Нет.

— Почему? — я по-детски надула губки и даже ножкой по полу пошаркала.

— Потому что сотрудники всех отделов перестанут работать, когда увидят одиноко гуляющую девушку по коридорам Штаба в таком виде, — с ехидством пояснил он.

— Ой, да что они там не видели! — воскликнула, поправляя прическу и забыв, что рубашка не безразмерная...

Химик уперся взглядом в мой зеленый купальник и выдал беспрекословное:

— Нет.

— Ты нудный сухарь... — я упала обратно на диван, не потрудившись одернуть рубашку. Я в купальнике, в конце концов, а не в белье. И вообще, не он здесь главный. — Где кабинет Лоса? — я решительно подошла к двери. — Спрошу разрешение погулять по коридорам у него.

Комендант прищурился, отразив на лице недовольство. Его сиятельство недовольно тем, что я упомянула Лоса или тем, что собираюсь спросить разрешение главы Штаба?

— Ладно, — нехотя сдался он, — иди. Выше седьмого этажа не ходи, ниже третьего не спускайся.

Я кивнула, радостно улыбнувшись.

Ничего сложного — выше не ходить, ниже не спускаться... все просто! Главное — я могу спокойно посмотреть на Штаб изнутри. Это же... это же святая святых нашего Королевства. Сюда даже доверителей Короля редко пускают... Папа рассказывал. Он здесь служит в отделе по правам волшебных существ. Отец редко распространяется о работе, им, вроде как, запрещено. Мне одно время было интересно, а потом я потеряла интерес и переключилась на биологию.

Узкий коридор резко вильнув уходил вправо. Серые стены без каких-либо лишних украшений, серая плитка на полу, лишь потолок белый. На дверях ни одной таблички, никаких опознавательных знаков.

Чем дальше я шла, тем четче понимала — заблужусь. После десятка одинаковых дверей с обеих сторон забыла, в какую сторону шла. Все слилось воедино и я приняла решение двинуться вверх по лестнице.

"Выше седьмого этажа"... Так, а где здесь седьмой? И на каком этаже была я? Здесь же даже цифры не удосужились написать. Дальше Штаба все равно не уйду, правильно? Правильно. Да и что такого может быть на седьмом этаже? Пыточные если и есть, то наверняка в подвалах. Не средневековье, все-таки, о пыточных пора забыть. Секретные разработки — вряд ли. Это Штаб, а не лаборатория. Наверняка Амори специально сказал, чтобы я просто далеко не уходила. Я вообще не собиралась, но пока буду блуждать в поисках обратного пути, наверняка забреду на какую-нибудь секретную территорию. Получу потом по самые уши от следователя, и от главы Штаба, наверное, тоже... но зато будет, что вспомнить.

Поднявшись выше на один этаж, пошла прямо по коридору в другую сторону. Единственное, чем он отличался от нижнего — цвет. Бледно-желтые стены и такой же пол. Двери без табличек, на стенах никаких указателей... никакого развлечения...

Свернув влево на лестницу поднялась на еще один пролет. Здесь бледно-голубой коридор, в остальном без изменений. Следующий этаж оказался бледно-коричневым, а за ним — бледно-зеленый. Порадовавшись любимому глазу цвету медленно побрела вперед.

Вот интересно, Амори здесь все знают? Просто если меня спросят: "Откуда ты, девочка, здесь взялась?", а я отвечу, что меня привел дяденька Амори Лес, поверят ли или скажут: "У нас таких сотрудников никогда не было"?

— Хорошо, Брут, я завтра отправлю тебе на заверение, — донеслось из-за ближайшей двери, распахнувшейся через мгновение. — Не затягивай с подписью, мы должны открыть дело в кратчайшие сроки.

Мужчина закрыл дверь, мимолетно глянул на остолбеневшую меня и пошел вперед. Буквально через пару шагов замер и обернулся с лицом, на котором... ну... шок.

— Света? — воскликнул... папа. Я нервно улыбнулась, без энтузиазма помахав ему рукой.

Черт! Что за... мне везет. Иначе и не назовешь.

— Что ты здесь делаешь? — он оглядел меня с ног до головы, подходя на минимальное расстояние. — Почему ты в мужской рубашке? — сыпал вопросами пораженный до глубины души отец. — Как ты сюда попала?

— Привет, пап... я... понимаешь, я со следователем сюда прибыла, но он занят и мне разрешили побродить по коридорам... — папа то бледнел, то зеленел... — Со мной все в порядке, правда! — я обняла отца, пытаясь унять дрожь в коленях. — Просто мне надо рассказать кое-что следователю, поэтому я здесь...

— Допустим, — вернул дар речи папа, — почему ты в мужской рубашке? Где твоя одежда?

— В лагере, — смущенно улыбнулась я. — Мы поплавать решили и... ну, там длинная история... Я потом обязательно расскажу...

Наверно...

— Света, не пугай меня. Что слу... — он осекся посреди слова. — Мистер Амори, добрый день! — отец приветливо улыбнулся, глядя мне за спину.

— Здравствуйте, Арнольд, — этот тон невозможно спутать ни с каким другим.

Боги, пожалуйста, сжальтесь надо мной... только не очередной конфуз...

— Удивительное дело, — начал папа, — я наткнулся в коридоре на свою дочь.

— Да? — почему-то Амори не особо удивился. — Мне тоже интересно, что она делает на восьмом этаже.

— Восьмом? — переспросила я, получив в ответ утвердительный кивок и недовольный взгляд.

— Она с вами прибыла, мистер Амори? — нервозные нотки прорезались в голосе отца.

— Да, Арнольд. Со мной, — химик едва заметно улыбнулся. — Не беспокойтесь, верну в лагерь в целости и сохранности.

— Раз она с вами, — с нескрываемым волнением в голосе произнес отец, — тогда я спокоен, — папа еще раз нервно улыбнулся, поцеловал меня на прощание в щеку и, распрощавшись, ушел.

А я вот не спокойна... Сейчас ведь наслушаюсь от него...

— Я же говорил тебе не ходить выше седьмого этажа, — Амори быстрым шагом начал спускаться вниз по лестнице, ведя меня за собой за руку. — Я бы не обрадовался, увидев свою дочь в мужской рубашке в королевском Штабе.

— Просто кто-то не дал мне возможности одеться нормально, — сказала в свою защиту, понимая весь... диапазон ситуации. Только бы маме не рассказал... она же... в лагерь примчится точно. — И вообще, они сами подписали чертово разрешение на переселение к тебе, пусть знают, чем все это закончилось.

Химик резко остановился, впечатав меня в стену.

— Разве чем-то закончилось? — он навис надо мной, не позволяя отвести взгляд. — Ты собрала вещи и ушла. Не думаю, что это тот конец, о котором стоит волноваться.

— Я ушла для того, чтобы не получился тот конец, о котором СТОИТ волноваться, — удивительно, у меня сегодня находится ответ практически на все его реплики.

Амори еще несколько секунд вглядывался в мои глаза, после отстранился и продолжил движение. Нет, не понимаю, чего он злится? Я ведь потом его обвинять стану, если "что-то" все-таки случится. Так ему же лучше, если совершенно ничего между нами не будет. Я спасаю его от своих же обвинений! А он недоволен.

Казалось бы — что может быть хуже внезапной встречи с отцом, очередным выяснением несуществующих отношений и в целом моем пребывании в этом Штабе? Может. И это "может" холено улыбалось.

— Ты неучтиво обращаешься с дамой, — Лос шел нам навстречу, явно обрадовавшийся еще одной нашей встрече. — Посмотри, она за тобой не успевает.

Самую малость. Не знаю почему, но желание прижаться к спине Амори плотно поселилось в душе. Отогнав навязчивую идею прочь, мило улыбнулась... Настолько мило, насколько способна в данный момент времени.

— Еще раз здравствуйте.

— Мы уже давно перешли на "ты", — ослепительно улыбнулся блондин, а я прямо на расстоянии почувствовала напряжение Амори. — Бросай этого "джентльмена", я сам тебя провожу в лагерь.

Удручающая перспектива, однако. Поддавшись внутреннему порыву, положила руки на плечи химика, благо, он стоял ниже меня на пару ступенек.

— Не стоит беспокоиться, — ответила, ощущая под руками стальные мышцы Амори. — Меня есть, кому проводить.

Лос безразлично хмыкнул.

— Мое дело предложить, — улыбнулся он и скрылся этажом ниже.

Я расслабленно выдохнула, зачем-то поглаживая плечи коменданта. Поспешно одернув руки, извинилась:

— Случайно вышло.

Амори взял меня за руку, как нашкодившего непослушного ребенка, и повел по серому коридору.

— Ничего не имею против, — с опозданием ответил он, а я задумалась.

Почему в случае какой-то неприятной мне ситуации, я тут же хочу спрятаться за Амори? Не за кого-то еще, не за стену, не за... ну, в общем, неважно. А именно за химика? Это странно. И очень похоже на приворотную ерунду... Хотя я в этом не мастер и могу ошибаться. Вообще вопреки метаниям из стороны в сторону, я не хочу разочароваться в Амори. Он ведь и правда стал для меня большим, чем просто химик или комендант... Черт возьми, как сложно самой себе в этом признаваться!

Из кабинета я больше решила не выходить, по крайней мере без Амори. Сам меня сюда в купальнике привел, сам пускай и прикрывает своей спиной... Ну, или мускулистым торсом...

Следователь устроился за столом, освободил его от бумаг, выдвинул ящик стола, достав оттуда прозрачный стеклянный шарик. Следом на стол встала небольшая подставка как раз для этого шарика.

— Ты когда-нибудь любил? — неожиданно даже для самой себя и совершенно не в тему спросила, полагаю, с глупым выражением на лице.

Амори в удивлении изогнул бровь, но ответил.

— Довелось однажды, — он достал из ящика какую-то металлическую пластинку и положил чуть ниже шарика на подставку. — Почему ты спрашиваешь?

Я неопределенно пожала плечами.

— Интересно, способен ли такой серьезный мужчина, как ты, поддаться сентиментальному чувству, — вторая бровь коменданта присоединилась к первой.

— А ты считаешь, что не способен? — Амори продолжил выстраивать неизвестную мне конструкцию на столе.

— Я не знаю, — покачала я головой, — поэтому и спросила.

Химик выстроил небольшую пирамидку из металлических пластинок и стеклянным шариком на конце. На меня он посмотрел только когда закончил, и сразу задал вопрос:

— Продолжим разговор или перейдем к показаниям?

— К показаниям, — хочется поскорее вернуться в лагерь и переодеться... и покушать... и поспать... и... и... и чего-нибудь еще я обязательно захочу. Я себя знаю.

Амори дал указание лечь на спину, вытянуть руки и ноги и по возможности расслабиться. Мол, так легче перенести... Что конкретно я должна перенести он не сказал. Видимо, побоялся, что я испугаюсь.

Собранная пирамидка магическим образом зафиксировалась над моим лбом. Все, что я смогла увидеть, это дно последней пластины. Исписанная иероглифами, знаками и символами она, после просьбы коменданта вспомнить последнюю встречу с Лизой, начала медленно приобретать желтый оттенок... Дальше я ничего не видела. Зажмурилась от боли в голове, словно в нее запустили металлический стержень. Перед глазами мелькали события давно минувшие. Наш последний поход в театр, затем лагерь и первое нападение, второе нападение, последнее... И всякий раз, когда события сменялись, меня охватывал то жар, то холод, а чувство страха, которое я испытывала в момент нападений, окутало с тройной силой.

Когда все закончилось, единственной моей мыслью было:

— Я больше никогда не буду давать показания... — голос вышел хриплым и не похожим на меня.

— Как ты себя чувствуешь? — без особого, впрочем, волнения поинтересовался Амори. Что он делает я могла только догадываться, не желая открывать глаза.

— Как будто меня выпотрошили и засунули обратно, — призналась я, поглаживая лоб рукой.

— Пройдет, — заверил следователь, — минут через пять.

Эти пять минут надо как-то пережить, для начала. Наверно удобно иметь под рукой достоверные воспоминания в первозданном виде, но способ получения... то еще радостное событие...

— Теперь можно в лагерь? — прохрипела, по-прежнему не открывая глаз. Слишком много "приключений" на один день. Сначала нападение, теперь в память залезли. На сегодня определенно достаточно. Мне бы только до кровати добраться...

— Да, — голос его — сама задумчивость, — сама пойдешь или тебя отнести? — а вот это уже с задором сказано.

— Сама, — я села, поймав взглядом пирамидку со светящимся шариком, в котором теперь закованы мои воспоминания. — Ноги пока на месте.

Амори не мигая смотрел на шарик, где показывался момент, когда я заметила на скале убийцу. Необычный способ просмотра воспоминаний, однако... а вообще можно самые яркие моменты жизни так хранить, не только неприятные события. Напала на тебя депрессия, достал шарик с каким-нибудь счастливым моментом и радуйся...

— Ты мне про него... или про нее, ничего не рассказал, — напомнила я о его безмолвном обещании на пляже.

— Тайна следствия, — без тени улыбки ответил химик и спрятал пирамидку с моими воспоминаниями в шкаф.

— Ты обещал рассказать, — вяло возмутилась, не собираясь с ним спорить. Завтра может быть, но не сегодня.

— Расскажу, когда посчитаю нужным, — серьезный вид так и остался при нем. Значит, ничего не расскажет. Вот что он за мужчина такой: про себя ничего не говорит, про охотника на меня же ничего не рассказывает, сплошные тайны и туман.

— Скажи тогда что-нибудь про себя, — энтузиазма в моем голосе не наблюдалось совсем.

— Что ты хочешь узнать? — Амори запер кабинет и повел меня обратно к переходу, закинув руку на плечо. Возмутиться против этого я даже не подумала.

— Ну, например, почему ты тридцать лет сидишь в должности следователя? Мог бы и до главы дослужиться.

Химик уронил короткий смешок, мгновенно вернув на лицо холодное отстраненное выражение. Видимо, именно таким его здесь привыкли видеть.

— Я с нее добровольно ушел, — беспечность проскользнула в его голосе. — Вернусь только в случае полного развала и невозможности справиться без моего вмешательства.

Я присвистнула, прямо как Мирти.

— Да ты, оказывается, важный дяденька.

— Как ты меня назвала? — Амори остановился... и мне пришлось. Его рука меня и задержала. Он смотрел со своим обычным выражением на лице, но вот глаза все выдали. Все удивление крайней степени.

Неловко получилось... Я же вообще без задней мысли... Без намеков...

— Это... хм... я не хотела обидеть, — извинения так себе правдоподобные, — но я правду сказала. Разве нет? Важный — не то слово, дяденька — тоже верно, лет то тебе... — я задумалась, пока Амори беззвучно вглядывался в мои глаза. — Сколько, кстати?

— Шестьдесят семь.

— О! — воскликнула я. — Так я и с дяденькой не промахнулась, — излишне весело сказала, запоздало сообразив, что цифра совсем не маленькая... Видимо на меня так все сегодняшние происшествия действуют. За речью не слежу, все чувства атрофированы. — Шестьдесят семь? — переспросила на случай, если слуховые галлюцинации появились.

— Да.

— Это же ты меня насколько старше... — мозг медленно принялся вычислять.

— Не будем считать, — оборвал он меня, — и давай договоримся — ты больше не будешь называть меня дяденькой.

— Сорок девять, — выдала я. — Ты меня старше на сорок девять лет, — я нервно рассмеялась. — Ты и есть дяд...

— Светозара, — Амори наградил меня укоризненным взглядом.

— Всё, прости, — смешок сам собой вырвался, — больше не буду.

Со мной сегодня определенно что-то не так. Ну, вот вчера, допустим, я бы ни за что не назвала Амори дяденькой. Мысленно да, но сказать ему...

Нападения во всем виноваты. Вогнали меня в какой-то безэмоциональный вакуум, оставив голые нервы.

Надо выспаться... Хорошенько выспаться и привести себя в порядок. Должно помочь.

Мы перешли в зал административного корпуса, откуда уходили в город разодетые сверстники. Мое появление в мужской рубашке в компании химика не осталось без внимания, но мне в моем состоянии настолько плевать, что я даже не взглянула ни на кого из присутствующих.

— Завтра поползут новые слухи, — безразлично произнесла, когда мы вышли в вечерний сумрак.

— Нет, — Амори снова закинул руку мне на плечо.

— С чего ты так уверен?

— Они поползут сегодня, — легкость в его голосе, с которой он это произнес, заставила улыбнуться.

С ним как-то... уютно, что ли. Вот идет он рядом и на душе спокойно... или мне спокойно потому что я уже ничего не боюсь? Я вообще попрощалась с этой жизнью, так что могу хоть сейчас лечь и... уснуть. Помирать пока не согласна.

Ноги стали ватными, а до башни осталось больше половины пути. Глаза упорно начали закрываться и я, мысленно приговаривая подбадривания, усиленно их раскрывала... Мысли бесповоротно уплыли в направлении дальней дали, я устало привалилась к плечу Амори и... уснула... Незаметно и во время движения, чего со мной с малых лет не бывало.

И снилась мне булочка с корицей, а рядом ароматный кофе... Смесь этих двух ароматов во сне мне показалась жизненно необходимой и я, уткнувшись носом в булочку, вдыхала этот милый сердцу аромат, приговаривая с наслаждением:

— Я так люблю этот запах...

А булочка мне почему-то отвечала голосом Амори:

— Я вижу, только не кусай...

Странное дело, ведь булочка для того и создана, чтобы ее кусать, но я не стала. Она ведь попросила. А потом булочка прильнула к моим губам и я, расплывшись в счастливой улыбке, окончательно уплыла в страну снов.

* * *

Из сна меня вырвал аромат кофе. Желудок напомнил не успевшей проснуться мне о своей зияющей пустоте со вчерашнего дня.

— Кисунь, сделай и мне кофе... — пробормотала я, перевернувшись на живот и отказываясь открывать глаза.

— Твое кофе давно готово, — сказала... нет, не сказала.

— Амори? — я распахнула глаза. — Почему я... черт... — я спала в комнате Амори и на его кровати. — Почему ты не отнес меня в мою комнату? — я протерла глаза, садясь на кровати.

Уже и уснуть нельзя, тут же к себе несет... Вот же хомяк. Всё в дом.

— Для начала тебя надо было оторвать от моей шеи, чтобы не разбудить, — начал он, потягивая кофе, — и потом, я не мог лишить себя удовольствия полюбоваться тобой спящей.

— Так меня не булочка целовала?

— Булочка? — не понял Амори, а я взялась за кружку с кофе, не забыв за нее поблагодарить.

— Мне снилась булочка с корицей, — смущенно пояснила я, намереваясь покинуть комнату коменданта. — Я не думала, что... — я я во сне в булочку носом уткнулась и про любимый запах говорила... — Черт... не понимаю, как я уснула... — хорошо, хоть раздевать не стал, в рубашке и спала. Кстати... — А где ты спал? — верхняя кровать застелена и, похоже, не расстилалась.

— Там же, где и вчера, — Амори прямо воплощение спокойствия. Один момент: вчера он спал со мной. Просто после всего, что тогда почти произошло, он точно не стал бы меня перекладывать наверх. Но сегодня мог!

— Ты же сам мог лечь сверху... — я застегнула расстегнувшуюся на груди пуговицу.

Химик тихо засмеялся, пряча улыбку за кружкой.

— Чего ты смеешься? — нахмурилась я, перехватывая кружку двумя руками.

— Сверху спала ты, — ответил Амори уже с серьезным лицом. — Сползать с меня ты отказалась, а я был не против.

— Черт... — только и смогла простонать я, покраснев хуже вареного рака. — Рубашку потом верну, — бросила на ходу, вылетая за дверь.

Нет, ну что это за невезение такое... Сплошные компрометирующие ситуации. И ведь химик... хомяк он, а не химик... Ни тебе букетов, ни свиданий, давай сразу в кровать. Замечательно! А я может принца жду, на белом коне... Только конь, похоже, сдох и принц идет пешком.

— Просыпайся, — крикнула я спящей Кисе. Каждый день возвращаюсь и она всегда спит. Я вот тоже спать хочу, в своей кровати.

— Ночевала у коменданта? — не тратя время на приветствия, спросила подруга.

У коменданта... И угораздило же меня заснуть буквально у него на руках. Нет, мне приятно, конечно, его внимание, что он мной любовался, но... Но!

— Почему у всех людей свидания, романтика, а я просто уснула у него на руках?

— Смирись, — Киса — советчик от природы, — это ваша романтика. А вообще людьми движет секс.

Это не отменяет того, что я хочу, чтобы все было как в книжках. Букеты, конфеты и все прилагающееся. А не "ты отказалась с меня сползать". Я спала и этого не помню, соответственно не могу быть уверенной, что все было именно так. Могу предположить, что так оно и было... Если даже булочка во сне разговаривала его голосом... Но я не хочу вот так, сразу кровать...

Хотя с чего я вообще взяла, что нужна Амори со своими романтическими заскоками? Надо оно ему, возиться с восемнадцатилетней девчонкой, растолковывать на пальцах что такое отношения и что такое любовь.

— Крошка моя, я по тебе скучаю... — тихо напевая, в комнату задом вошел Генрих с подносом. — Крошка моя... — он обернулся, расплываясь в улыбке в четыре зуба. — О, леди мои, я снова рад видеть вас и не мог явиться с пустыми руками, — тоном закоренелого Дон Жуана проговорил грызун, поднимая крышку подноса. — Пусть этот скромный десерт скрасит ваше утро, — Генрих с самодовольный улыбкой наблюдал за нами по очереди.

Мои тайные желания сбылись... Я не знаю, как он догадался, но на подносе лежал небольшой тортик и три булочки с корицей. Моя ночная фантазия и моя слабость... Ну, с сегодняшнего дня...

— Генрих, — пискнула я, подскакивая с кресла, — ты прелесть! — ухватив булочку с корицей, я таки откусила от нее кусочек. Боги, какой божественный вкус... И вроде ничего необычного — булочка как булочка, но это не простая булочка... Это желанная сдоба... Тортик с виду тоже привлекательный, но его потом.

— Радует, что кто-то еще помнит — девушкам надо приносить завтрак в постель, — с привычными слуху нотками томности проговорила подруга. — В том числе и десерт.

— Я счастлив, что сумел поднять вам настроение, — все тем же тоном Дон Жуана проговорил Генрих, стреляя оранжевыми глазками.

Генрих не перестает меня удивлять. То он где-то пропадает, то является с подкупным подносом... Ему явно что-то надо. Иначе он бы принес мороженое.

— В чем подвох? — с набитым ртом спросила, смотря на хитрого грызуна. Он глазками из стороны в сторону забегал, выдав нечленораздельный звук.

— Ничего, — улыбнулся он, — просто хотел узнать, как вы относитесь к... — Генрих замялся, подбирая слова. — Незапланированному выходу в город с целью обезвреживания преступника? — и все это он произнес таким тоном, словно хочет пойти на танцы, а вовсе не влезть в очередную авантюру.

Я едва не поперхнулась, вовремя перестав жевать. Киса с самым заинтересованным видом подсела к вконец растерявшему чувство страха и самосохранения грызуну.

— Того, что вчера нас чуть к прародителям не отправил? — вкрадчиво поинтересовалась подруга, теребя кисточку на ушке Генриха.

— Его, — грызун прямо таял на глазах.

— Убью, — ласково пообещала Киса, а я наконец-то вставила свое веское слово:

— Категорически заявляю вам, что это безумие, — Киса посмотрела на меня взглядом, выражающим все, что она думает... но я все равно продолжила. — Нельзя вот так идти и ловить того, кто сильнее всех нас вместе взятых.

Друзья не проронили ни слова.

— Надо сообщить коменданту, он следователь, пусть сам его ловит.

Генрих фыркнул, демонстрируя свое отношение к моей идее.

— Что-то не припомню я, чтобы комендант рассказывал тебе, что Лос Скайн его младший брат, или, например, что он ходит каждый день к жгучей рыжей красотке. Или о своем происхождении... Рассказывал или нет? — резко спросил он, запрыгивая на меня.

— Нет, — честно призналась я, снова впадая в ступор.

— А я ему все рассказать должен, да? — упер он лапы в бока. — Да ничерта я ему не должен! — Генрих сложил лапы на груди, глядя на меня с прищуром.

— Лос его младший брат? — переспросила, не веря своим ушам. — Жгучая рыжая красотка?

— Да-да-да, — отмахнулся грызун, — всё "да". И поверь, это незначительная часть его многочисленных тайн.

Многочисленных тайн? Я догадывалась, что Амори многое о себе скрывает, но я почему-то наивно полагала, что он мне расскажет о себе хоть что-нибудь. Но, правда же, с какой радости ему делиться со мной своими тайнами? И ладно, я могу не обращать внимания на сокрытое родство и происхождение, только... Как реагировать на какую-то красотку?

— А ты уверен, что он к... девушке ходит? — я задала вопрос и сама же побоялась услышать положительный ответ.

Конечно он, Амори, ничего мне не обещал и вообще не должен отчитываться или оправдываться. Взрослый мужчина, волен делать, что считает нужным... Но неприятно узнать такое... Еще неделю назад я бы с равнодушием приняла эту информацию, нисколько не переживая. А сейчас...

— Хвост даю на отсечение! — ну, если Генрих готов хвостом пожертвовать... значит, истинную правду говорит.

Рыжая... не та ли случайно, кою я рядом с ним дважды видела? Да даже если и она, какое мне дело?

— Да и черт с ними, с братьями, рыжими... — махнула я рукой. — Так и что, когда идем вершить правосудие?

Генрих просиял, явно довольный моим настроем. А что я? Пусть комендант рыжей своей занимается, а мы пойдем ловить убийцу. И поймаем! Ну, или не поймаем...

— Сегодня, — заговорщицки ответил грызун. — Вечером. На место надо прибыть раньше, успеть осмотреться, наметить пути отступления на случай провала... Да нет, все пройдет гладко, — утешил Генрих, — я же с вами, — он белозубо улыбнулся, а я вот как раз засомневалась в успехе операции...

От меня в поимке пользы не больше, чем от Генриха. Единственное, чем я действительно могу помочь, так это попробовать изловить убийцу каким-нибудь растением или на худой конец корнем, но вряд ли он будет спокойно стоять и не станет сопротивляться, являя нам все свои магические способности.

Идея мне жуть как не нравится, но хочется хоть раз сделать что-то самой. И не чтобы меня ловили и пытались убить, а чтобы мы ловили, но не пытались убить. Все-таки на убийство лично я не подписывалась.

— Вот именно это меня и беспокоит... — протянула я. — Ты смоешься в самый важный момент.

Генрих изумленно вытаращил глаза, неподдельно возмутившись.

— Я?! Смоюсь?! Да когда такое было?

— Всегда, — скривилась я.

— Минуточку! — он поднял один коготь кверху. — Я уходил по важным делам, дабы спасти твою многострадальную... голову.

Теперь пришел мой черед возмущаться.

— Я из-за тебя попадала в нелепые ситуации.

— Белка всегда права... прав... В общем, я — прав! — выпалил Генрих, запрыгнув Кисе на плечо. — Моя богиня, — ласково прошелестел он, — меня оклеветали.

Киса так же ласково улыбнулась, утешив этого наглого хорька.

— Не переживай, пойдем без нее.

— Ну уж нет. Я с вами, — хмуро заявила я, косясь на грызуна-предателя.

Без меня они пойдут. Деятели! Я, может, тоже хочу получить свой венец славы за поимку особо опасного преступника. Вряд ли мне его кто-то вручит, венец этот, но суть не меняется. Я не желаю оставаться в стороне. Мне надо отвлечься... От химика, нападений и всех потрясений. А клин вышибают клином, так что буду новыми потрясениями вышибать старые.

— Ну вот... — Генрих закатил глаза. — Сначала в кусты, а теперь "я с вами".

— Сейчас договоришься, — пригрозила я, не представляя, впрочем, никакой угрозы. — Сдам тебя коменданту.

— О, mon amour, ты слышала? — обратился он к Кисе. — Она мне угрожает. Мне! Я ее не раз спасал...

— Ты грыз яблоки и орехи, — пробурчала я, — не приписывай себе несуществующие заслуги.

Спасал он меня... Как же! Разве что от скуки и одиночества, с этим не поспорю, но он ведь имеет в виду другое. Совершенно другое.

— Стоп, ребятки, — томно проговорила Киса. — Предлагаю обсудить ваш конфликт по возвращению. А сейчас, — она коварно усмехнулась, — надо разработать план действий.