— Ну ещё я просоциальный мизантроп, но это несущественно, — теперь я улыбался, ничуть не скрывая ехидства... видимо, получилось не только ехидство — смотрела Надя на меня ну очень настороженно.

— Просоциальный мизантроп... — задумчиво повторила она. — То есть, помочь — поможешь, но без лишних разговоров?

В ответ я развёл руки и изобразил лёгкий полупоклон.

— Ну офигеть теперь! — с коротким и резким кивком она поднялась, отставив нетронутую чашку с чаем, и стремительно вышла из комнаты — не попрощавшись... впрочем, она и не здоровалась.

16.

— И что это сейчас было? — спрашивал я, вроде бы, в пространство, но ответила мне почему-то Роза:

— Это Надежда, она занимается всем, что связано с ресурсами на хуторе, и едой, и тканями, и деревом, и металлом, и вообще всем... она... странная, — Роза быстро стрельнула в мою сторону взглядом, явно ожидая какой-то реакции, но мне было пофигу, честно говоря. С головой, вроде, дружит, строить не пытается — а свои тараканы у всех есть, по себе знаю. Главное — не давать им захватить власть. Не дождавшись от меня никакой реакции, она продолжила: — Я вчера... случайно слышала, как Надежда ругалась с Санни... из-за Минни... мол, очень много металла ушло...

— А откуда вообще здесь металл берётся? И как его обрабатывают? — я повертел в руках забытый Надеждой катар. Полуторасантиметровый прут, дугой огибающий "окно" для пальцев, сужающийся до сантиметра или даже чуть меньше на уходящих к локтю концах, плоская и довольно широкая рукоять, покрытая узором из мелких ромбиков, как раз, чтобы и рука не скользила, и держать было удобно, и треугольное лезвие ромбического сечения, сантиметров тридцать длиной, около восьми шириной возле основания, и немного тоньше прута, из изгиба которого словно бы вырастало. Очень функционально, очень минималистично и по-своему очень красиво.

— С металлом работают кузнецы. Добытчицы приносят руду, а кузнецы делают из неё металл... столовые приборы... инструменты... чинят сломанное... иногда и сами за металлом ходят, если срочной работы нет... — Роза пожала плечами, она явно ни разу не задумывалась о деталях, откуда берутся местные скобяные изделия, и даже то, что знала — вспоминала с заметным усилием.

А вот я — задумался. Смутно помню, как в деревенских масштабах из руды железо делать: печь нужна, помню картинку с прокопанной в склоне оврага фактически дырой, уголь, древесный, вроде бы, при правильной технологии позволяет сразу мимо чугуна нормальную сталь делать, но многое зависит от состава руды и особенностей техпроцесса. Домну в деревне не воткнёшь, да и в любом случае спроса на такое количество металла здесь не будет никогда, чтобы домну держать. Я бы предположил, что железо и вовсе покупное, мол, где-нибудь в середине интервала сходить в соседнюю деревню да прикупить несколько центнеров, и потом ковать по мере надобности, но Роза сказала про руду. Другой момент — это собственно изготовление. Это при нормальной промышленности те же ложки и вилки можно из листа штамповать тысячами и будет ширпотреб копеечный. А вот в деревенских условиях... Ну, то есть, можно, наверное, лить в форму и шлифовать — вон, как у катара все поверхности обработаны! — да только они тогда будут куда как толще... или в отходы как-то совсем много уйдёт.

Я ещё раз повертел в руках клинок, а потом взял чайную ложечку, которой только что чай мешал. Ложечка, чайная, одна штука, чашка овальная, не привычной мне яйцевидной формы, а симметричная, в районе сужения, где ручка — заметное утолщение, и чашки, и самой ручки, что правильно, ибо самое нагруженное место, далее ручка вполне привычно расширяется, утончается и потом закругляется. Все края — гладкие, не порежешься, но это может быть как с самого начала сделано, так и потом просто вытерлось... Хотя, конечно, "сделано" больше на правду похоже. В отличие от катара, и поверхность, и все края ложки были сплошными, без зашлифованной зернистости, которую на кинжале можно было высмотреть в некоторых местах и даже немножко нащупать на лезвии... рукоять его, к слову, была такой же чистой, как и ложка, если не считать специально сделанного крупного рельефа.

Меня не покидало подозрение, что оба предмета, точнее, способ их изготовления — это важный кусочек мозаики окружающих меня непоняток, но сейчас до него добраться не получается.

* * *

Остаток времени до обеда я провёл в поисках информации о местном бронно-оружейном деле и вполне уже ожидаемо не нашёл ничего свежего... и вообще почти ничего не нашёл. Тот самый свиток, в котором упоминались маленькие Т-образные тычковые ножи, две его копии, и ещё один, в котором описывались особенности кроя кожаных доспехов: из-за большой толщины и жёсткости исходного материала требовались дополнительные ухищрения на всех этапах. В подробности я вдаваться не стал — по рассказам жён получалось, что этот вопрос у них решён давно и успешно. Сам свиток, к слову, был не особо старым, но более ранней версии, с которой он был переписан, в нашей библиотеке не было, что огорчало и заставляло задуматься.

Примерно в этот момент и пришла Роза, слегка раскрасневшаяся и самую малость взвинченная.

— А... Обед готов... — как-то совсем нерешительно сообщила она, и только поднявшись и двинувшись к выходу, я сообразил, в чём дело.

— Погоди, — остановил я её, остановившись и сам. — Что-то не сходится!

Внимательно посмотрев на неё и прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что, в отличие от вчера, она секса не хочет... точнее, хочет, но, скорее, как маленькие дети ВСЕГДА хотят ещё одно мороженое, даже если уже некуда, а именно насущной потребности — не ощущает, и это вот непривычное для неё состояние её саму несколько выбивает из колеи... и дополнительно заводит, м-да, ох уж эта местная специфика. Однако, я и сам никакого особого влечения в сторону пусть и не красавицы, но вполне привлекательной и заранее согласной женщины не испытывал.

Подумал о жёнах — и картина радикально переменилась! Категорический одобрямс, как говорил сатирик: вот бы сейчас была бы здесь Бетти — и я бы её ух! Или, скажем, Лиззи, хоть и не её сегодня очередь на обед звать. Минни — однозначно, с нетерпением жду вечера! А вот Полли, с которой вот только утром был — уже, пожалуй, нет... с Розой — просто безусловно нет, и никаких вариантов.

Может, дело в том, как вчера энергия выплеснулась, типа, испугался? Нет, не в этом дело, сейчас чувствую себя отлично и вечера жду с нетерпением... Значит, остаётся ровно один вариант.

— Сегодня — нет. Много хорошо — тоже нехорошо, у тебя вчерашнее, похоже, ещё не полностью впиталось, обождать надо, — я протянул руку и погладил её по голове.

Тихонько вздохнув, даже с некоторым облегчением, как мне показалось, она безропотно двинулась вперёд.

После обеда я вновь углубился в поиски. Хотелось уже найти какую-нибудь тему и закопаться подробно, а не разбирать всё по кучкам... но — увы. Слишком много разных тем и, как я уже убедился, слишком сложно заранее угадать, какая из них по-настоящему важная, а какая такой только кажется.

Постепенно листы бумаги покрывались схемой из номеров и разноцветных стрелочек, в основном — какой свиток является копией какого, чтобы сразу читать в первоисточнике, но для нескольких просмотренных я добавил и стрелочки-ссылки на другие свитки, чтобы хотя бы приблизительно понять взаимосвязи.

Закопавшись в важную, но нудную и монотонную работу, я практически не заметил ни возвращения жён, ни ухода Розы, и очнулся только тогда, когда все четверо собрались под дверью, терпеливо ожидая меня на ужин. Быстро добравшись до ближайшей точки, я отложил записи, подошёл и обнял сразу всех, насколько рук хватило.

— Простите, мои хорошие, совсем закопался!

Я глубоко вдохнул едва уловимый запах — запах дома и семьи, практически напрочь перебиваемый запахом свежей (и вкусной!) готовки и едва заметно дополняющими его запахами леса, и ласково потянул всех в сторону столовой... прямо всей толпой — отпускать меня они тоже не захотели.

За ужином я вновь поднял вопрос о металле, так как ответ Розы меня вот совсем не удовлетворил... и узнал много-много интересного. В общем, не надо судить книгу по обложке. То, что здесь вот вокруг такая вот архаическая пастораль ну вот совсем, оказывается, не означает, что тут всё такое архаичное. Кузнецы, на самом деле, вот ни разу не кузнецы, а вовсе даже и операторы прямо-таки нанофабрикаторов каких-то, судя по описанию возможностей. То есть, оказывается, в некоторых древодомах (на данный момент в трёх, но можно и ещё вырастить в любой момент, если понадобятся) есть такие специальные помещения, в которые можно засыпать руду, и эта руда будет постепенно переработана в чистый металл в виде очень тонкого порошка, причём с разным составом — на всякие ложки-вилки-поварёшки идёт натуральная нержавейка, не особо крепкая, но износостойкая, на ножи — потвёрже, чтобы заточку держал, а на оружие и инструменты иной раз и вовсе практически чёрная сталь. Как я понял, легирующие присадки — это наиболее серьёзный ограничивающий фактор, и их стараются беречь. Даже ножи и инструменты, оказывается, дома не точат, а относят раз в неделю к кузнецу — и тот им режущую кромку наращивает, чтобы лишний раз металл не терять...

В общем, "вон оно чё, Семёныч" в полный рост...

Пресловутые "нанофабрикаторы" — на самом деле вот ни разу не "нано" и совсем не "фабрикаторы", а органы древодома, которые могут как весьма быстро создавать типовые предметы (или восстанавливать — как стандартные инструменты под заточку), так и сравнительно медленно выращивать принципиально новые под прямым контролем оператора. При этом набор типовых шаблонов у каждой кузницы свой, хотя и с общими, пусть и слегка различающимися пересечениями, и как именно добавлять туда новые образцы (и возможно ли это вообще) — никто не знает, да и не заморачивался, ибо незачем. Было. Раньше. Теперь вот заморочились, да. С моей подачи и с лёгкой руки Минни, которой было ну очень интересно попробовать катар, да и Надежда вот прям вся загорелась при виде кольчуги... которую даже опытный мастер будет выращивать примерно до посинения... если не найдёт подходящий шаблон, да. Ну или создаст. Как говорится — нужда научит...

В общем, "мы хотели как лучше, а получилось как всегда", мативо за ногу.

А с другой стороны — это вот ни разу не мои проблемы, и точка. У меня сейчас по расписанию ночь с Минни и я намерен провести её к полному взаимному удовольствию!

17.

Сразу после ужина, даже не дожидаясь, пока остальные начнут прибираться, я потащил Минни в спальню, и только уже закрывая дверь сообразил, что она двигается осторожнее обычного.

— Ты ранена? Что случилось? — представляя, пусть и довольно приблизительно, её силу, мне была крайне удивительна сама мысль, будто что-то могло ей навредить, да ещё и так... незаметно.

— Нет, всё в порядке, — не очень убедительно отмахнулась она, но под моим скептически-вопросительным взглядом всё-таки сдалась: — Ушиб небольшой и растяжение. Бетти сразу мазью помазала, сказала, что за пару дней пройдёт.

Она посмотрела на меня с лёгкой настороженностью, явно опасаясь, что я вот прям сейчас её прогоню лечиться, вместо секса. Насколько я понял реалии этого мира, всё совсем наоборот: секс, точнее, выброс моей энергии, ей гораздо вероятнее пойдёт на пользу (и сильно!), чем навредит.

— Показывай, где ушиб, а где растяжение! — потребовал я, скидывая одежду, и уселся на кровать, похлопав рядом с собой: — Будем тебя беречь и любить!

Явно успокоенная и обрадованная, она стянула платьишко через голову, уже не скрываясь охнув на середине процесса, оставшись в одном "бюстгальтере", и села рядом со мной.

Я, конечно, прекрасно знаю всю биологическую подоснову и сопутствующие минусы, но всё равно завидую женской гибкости! Будучи не просто гораздо больше меня, но и пропорционально крупнее, с более толстыми руками и ногами, она без малейшего усилия уселась по-турецки и небрежно завела левую руку за спину, указывая на правую лопатку, нижний и правый край.

— Вот здесь болит. А растяжение вот тут, — она указала выпуклую бодибилдерам на зависть правую дельту.

— Ты что, пыталась одной рукой дом перевернуть? — вздохнул я не то чтобы осуждая, но и не скрывая своего неодобрения.

— Кабана схватила... — она откровенно смутилась. — Хотела как всегда, стукнуть кулаком в лоб, но промахнулась, и просто ухватила за копыто и об дерево стукнула, чтобы не брыкался... Большой был кабан, хороший! — она улыбнулась, явно довольная добычей.

— Есть женщины в русских селеньях, их бабами нежно зовут... Слона на скаку остановят и хобот ему оторвут, — продекламировал я бессмертную переделку бессмертного же классика. — Минни, будь, пожалуйста, осторожнее, ладно? Мне бы очень не хотелось, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое.

В ответ она лишь молча закивала, а глаза её подозрительно заблестели.

— Так, ложись аккуратненько, и руку устраивай поудобнее... Да на живот ложись! — поправил я её, когда она попыталась лечь на спину. — И голову, наверное, лучше поверни вправо, чтобы больное плечо приподнять... вот так, молодец!

Помнится, в далёкие-далёкие времена сразу после падения "железного занавеса", в страну хлынул поток более не цензурируемой и даже не фильтруемой информации. Книги и фильмы, от порнухи и боевиков до мелодрам и триллеров, от редкостной гадости и до вполне себе достойных. И разумеется, как и во все сложные переходные времена, пышным цветом расцвели всякие мистические, оккультные, религиозные и прочие паранормальные веяния, от приснопамятных уфологов и до древних китайских мудрецов. Собственно, вспомнил я про это всё исключительно в контексте всяких мануальных терапевтов, которые лечили разные болячки наложением рук, и иногда пациентам даже действительно становилось лучше. В те года я это списывал на могучую силу самовнушения и пользу хорошего массажа. Здесь же и сейчас же... чем чёрт не шутит, пока Бог спит? Как минимум, хороший массаж я могу твёрдо гарантировать!

Осторожно накрыв пострадавшее место ладонью, я сосредоточился на том, какая моя Минни хорошая и как я хочу ей помочь, а потом стал медленно гладить, постепенно расширяя круги и очень-очень потихоньку увеличивая нажим. Мышцы у неё были большие, но не особо рельефные — не специально накачанные и подсушенные, как делают бодибилдеры для выступлений, а просто "сами собой" выросшие под обычными бытовыми нагрузками... и слегка натренированные дополнительно. А ещё они были совсем не такие жёсткие, как можно было бы подумать. Мне самому не раз жаловались девушки, пытавшиеся сделать массаж, что даже полностью расслабившись, я всё равно остаюсь крайне неподатливым. Вот Минни такой не была совершенно! Её большие и сильные мышцы под моей рукой проминались удивительно легко и послушно, и я продолжал её гладить, нащупывая тот самый ушиб и бережно его разглаживая, по мере сил помогая организму поскорее залечить травму.