Планы на осень

Опасная болезнь — доверие. Когда-нибудь я им заболею и, с эмоциями верного щенка, смогу рассказывать женщине в одной с собой постели, что и как буду делать: сколько законов нарушу, какую власть над ней получу, но использую только ради ее блага. Ну а та, пропуская мои волосы сквозь пальцы, будет просить новых и новых подробностей: о том, кто в городе может сделать настоящую куклу-подобие, и где этот человек живет. Редкий, очень редкий специалист. Потом мне доверительно сообщат, что между собственным благом и присягой выбирают второе. У подполковников к доверию иммунитет — пострадает с недельку и пройдет. А мне от такой болезни помереть легче легкого.

— Станция "Университет", — голосом из динамиков в вагонах. И еще два раза, на английском и китайском языках, пока основная масса народа выходит из вагона.

Двери закрылись, и поезд вместе со мной направился дальше на юг. Вторую пару придется пропустить.

Глава 9

Чем ближе был нужный дом, тем сильнее накатывало ощущение растерянности. Память — странная штука: в воспоминаниях люди не стареют, не занимаются своими делами, и словно бы застывают до новой встречи. И вот — едешь через полгорода без договоренности и звонка к человеку, которого видел год назад. Будет ли он рад визиту? Есть ли вообще радость в том, что напомнит о собственной трагедии, боли и беспомощности — пусть даже преодоленной с моей помощью? И как отнесутся к словам, что кому-то чужому тоже больно, страшно, и надо помочь? Рука в кармане сжалась на пакете с собранными компонентами будущей "куклы".

А ведь кроме слов — ничего и нет. Там, где обе стороны будут нарушать закон, очень неправильно угрожать или давить, напоминая о старом долге.

Я замер возле красочной витрины продуктового магазина в первом этаже жилого дома — год назад он тоже работал, и я то и дело таскал отсюда полные сумки продуктов, точно зная, что проклятая кем-то из сокурсниц девчонка живет впроголодь.

Повод для проклятья обычный — красота и личное счастье. Виновник не установлен — дело никто не расследовал, потому что и заявления никто не подавал. Девчонка просто ушла в академ — по причине рождения ребенка. В которого, в общем-то, проклятье и отскочило, не причинив матери никакого вреда.

Кто-то из завистниц смог набрать в себе достаточно злобы, чтобы сделать куклу ненавистной подруги и подселить в нее мелкого беса. Дело сложное и опасное, но ненависть частенько лишает людей разума. Бес через куклу попытался пробиться в оригинал — и подобие сработало, но с осечкой, захватив тело новорожденного.

Вытащить подселенного беса из человека можно — достаточно куклу найти и сжечь. Подобие сработает и в этом направлении. Без куклы тоже можно изгнать беса — только человек от этого портится и умирает. Теоретически, можно договориться с бесом "уйти добровольно", без громкого хлопка дверью — без инсульта, инфаркта, остановки сердца и гибели тела, ставшего бесу ненужным. Но если не проговаривать эти условия до вселения, вариант практически гиблый — бес непременно обманет, выпросив плату за "чистый" уход.

Обычно подселенца из Бездны просто запечатывают в теле — иногда хватает просто человеческой воли, чтобы удержать тварь и не дать ей захватить тело носителя. Как, в общем-то, в случае с шефом — на морально-волевых полтора года своего давит. Если воли не хватает, можно помочь ритуалами: моя кровь для шефа — вполне себе ритуал, быстрый и почти безболезненный. С младенцами же все гораздо сложнее — воли в них еще нет, как и разума.

Обратись Лена в полицию, малыша бы просто признали убитым иномировой сущностью. Пусть тело его и дышит, но матери его бы не оставили — равно как и не отдали бы тело малыша Бездне. В общем, перспективы у молодой мамы были такие, что легко рехнуться можно — либо одержимого воспитывать со вполне понятной перспективой, либо признать еще дышащего и живого — мертвым. Еще и папаша — хрен знает где, кто он и имя его до сих пор знать не знаю.

А у меня, знаете ли, к тому моменту накопилось полгода собственных исследований аналогичной проблемы — бес, запечатанный внутри Анны Викторовны, уже порезал жизнь тюремным сроком на до и после, а там наверняка аукнулся бы новыми проблемами. Вот такими, как сейчас, например... Словом, наработки были — начатые еще в СИЗО, под бормотание соседей по нарам, сливающееся с шепотом из Бездны; продолженные под собственные рассуждения вслух и грохот ударов по железной двери рук и ног сокамерников, отчего-то сходивших с ума. Хотя рехнуться от такого поворота в жизни полагалось именно мне.

В моих выкладках были логика и здравый смысл — им хотелось верить. Они, в итоге, и сработали.

Лена сделала еще одну куклу для ребенка — настолько идеальную, настолько правдоподобную и тщательно проработанную, насколько и может выполнить отчаявшаяся мать. А я пригласил в эту куклу демона — на очень короткое время.

Иерархия в Бездне — штука мощная. Настолько мощная, что бес, почуяв демоническую метку на кукле-подобии, свалил из тела ребенка быстрее собственного визга. Матери достался живой и здоровый ребенок, мне — чуть ли не готовый дипломный проект. Правда, способы и методы — что-то из разряда "Борьба с уличными воришками при помощи ковровых бомбардировок"... Но ведь работает же! И Анне Викторовне обязано помочь.

Осталось только убедить Лену сделать для меня еще одну куклу. Год назад, со счастливыми слезами на глазах, она обещала все что угодно. Но год назад было лето — синее небо и зеленые листья на деревьях, а сейчас — серый снег на обочине и серые панельные многоэтажки за падающим снегом. Многое могло измениться — проблемы, заботы и обязательства...

Впрочем, я-то остался прежним — шагнул в магазин, готовясь вновь заполнить пакеты продуктами. Денег мало, деньги взяты взаймы... Значит, поеду домой не в купе, а в плацкарте.

Уже стоя возле нужного подъезда, кольнула мысль, что Лены просто может не быть дома: гуляет, ушла в гости, переехала... Столько же мыслей может уместиться в пять секунд — до момента, как дверь, наконец, открыли, ответив теплым и радостным "Привет!".

— Не надо было, — неуверенно отговаривалась Лена, стоило поставить сумки с продуктами к ее ногам.

— Это группой собрали, — лихо соврал я.

Рядом с пакетом заинтересованно пыхтел годовалый пацан, заглядывая в содержимое — босой, в длинной не по возрасту рубашке, светловолосый крепыш.

— Валера! — С оттенком смущения, Лена попыталась увести его за плечо, но я, наоборот, шире открыл один из пакетов.

— Тут соки детские есть.

— Так, давайте оба на кухню. Там и сок согреем, — перехватила она цветастую упаковку из рук сына. — И что нужно сказать дяде?

— Спасибо, — грустно ответил ребенок, провожая взглядом маму, ушедшую на кухню.

А затем побежал за ней следом, хлопая босыми ногами по кафелю. Как бы не заболел...

— Раздевайся и проходи, — крикнула мне Лена, зашумев посудой на кухне. — Пакеты потом разберу, а сейчас обедать будем.

— Да я ненадолго.

И в самом деле, стоит ли задерживаться — обвел я взглядом прихожую. За год исчез скрипучий шкаф в прихожей — новый с многочисленными полочками, на которых сидели вязанные детские игрушки. Добавился ковер, сменилась люстра с пластиковой и тусклой на широкую матовую линзу дневного света — и уютнее, и как-то теплее. Одежда и обувь на вешалке у входа — добротные, достаток чувствуется. А я проблему принес, и продуктами пытаюсь расплатиться...

С другой стороны — это, выходит, мне было бы выгоднее, если б она была нищей? Такие мысли — как бы не хуже. Если и предлагать незаконное — то точно зная, что человек может отказаться. Что не нужда его давит...

Потому снял обувь, верхнюю одежду, подхватил тяжелые пакеты и прошел за спешно накрываемый на кухне стол.

— Давно тебя не было. — Легким укором в ее словах.

— Я ведь предупреждал.

Это обговаривалось сразу — после обряда экзорцизма мне стоило держаться подальше. Мало ли кто и что мог почувствовать — мы к тому моменту проходили способы защиты госграницы, и было понятно, что столицу обязаны прикрывать хотя бы от тяжеловесов Бездны. А тут демон — хоть и не в пределах кольцевой, но в границах города. Если уж это не отслеживать — то даже не знаю, от чего и защищать. С другой стороны, демон проявился в мире — и сразу же ушел...

В общем, решили не рисковать — договорились, что Лена создаст страничку в инстаграме, и если она его ведет — то все с ней хорошо, и никаких последствий у нашей авантюры нет.

Я поглядывал за ее учеткой где-то полгода, убедился, что все в порядке и забыл. А сейчас уже год прошел — достаточный срок, чтобы точно успокоиться и... повторить.

— И я по делу, — положил я пакетик с "реагентами" перед собой на скатерть стола.

Лена поджала губы, убрала пакет на табурет рядом со мной и протерла скатерть. Через пару секунд на этом месте оказалась тарелка с супом и ложка.

— Приятного аппетита. — Бодро пожелали мне.

На гарнитуре тренькнула микроволновка — сок для Валеры согрелся, и тот с важным видом забрался на стульчик напротив, ожидая, когда ему вручат стакан.

— Босиком — не заболеет? — Отметил я.

— Ой, сколько ругала — носочки стягивает, тапочки прячет, — охнула Лена. — Жарко ему, видите ли. Ковры вон, расстелила. Но, тьфу-тьфу, даже не сопливил ни разу.

— Главное, что здоров, — поддакнул я, сразу ощутив неловкость.

Вроде и не сказал ничего, и тем не менее...

— Говорят, даже полезно — и босиком, и сквозняки... Ты кушай.

— Спасибо, очень вкусно, — взялся я за ложку. — В деканате сегодня буду — узнать надо что?

— Я после "академа" возвращаться не буду, — села Лена на табуретку рядом с сыном. — Так что ничего не спрашивай. Сами отчислят.

— Отчислят — то отчислят. Отпустят ли? — Усомнился я.

— Я игрушки начала вязать. Продаю через интернет — людям нравится. Известная личность, между прочим! — Гордо подняла она нос. — Побоятся трогать.

— А игрушки... Простые?

— Самые простые, — пожала она плечами. — Все законно, даже ИП оформила.

— Ясно, — пожал я плечами и вернулся к еде.

Что может быть лучше завтрака? Только два завтрака.

— Дорогие куклы? Мне бы одну. — Не выдержал я все-таки.

— Выбирай любую — в прихожей образцы лежат, — беззаботно отмахнулась она. — Бесплатно бери.

— Мне бы на заказ...

— Миша, нет. — Построжел ее голос.

Валера дернулся, словно его ругали, слез со стула и убежал со стаканом в комнату.

— Извини. — Отложил я ложку. — Спасибо, я что-то наелся. Было вкусно, — поднялся я с места.

Под ее молчание вернулся в прихожую, надел обувь. Из кухни так никто и не выглянул — разве что вновь зазвенела посуда.

— Пакеты не забудь, там заморозка, — напомнил я.

— Хорошо. Передавай спасибо! — Зашумела вода.

— Обязательно. Закроешь? — Накинул я куртку.

— Просто захлопни дверь, сама закроется. — Не стали меня провожать.

Ладно... Не удалось тут — придумаем что-нибудь еще.

— Валера, пока! — Попрощался я, чувствуя некоторое опустошение внутри себя.

И уже чуть было не ушел, в самом деле. Отвернуться, открыть и закрыть дверь, забыть — секундное дело.

Но так и замер, отметив стоящего на стене Валерку с кружкой в руках. Где-то в метре над ковром стоящего — горизонтально, словно так и надо ходить: босиком, по прохладным и таким приятным обоям.

— Лен, — чуть повысил я голос. — Допустим, в детский сад ты его не отправишь, — спокойно прокомментировал я увиденное. — А со школой как быть?

Шум воды тут же прекратился. В прихожую девушка вышла с полотенцем в руках.

— Валера, я же просила! Немедленно слезь! — Звенел ее голос.

— Интересные постэффекты, — с интересом пронаблюдал я, как мелкий мигом сбегает к себе в комнату. — Уже решила, как маскировать?

— Что-нибудь придумаю, — ровным голосом произнесла побледневшая Лена, с ожесточением продолжавшая вытирать руки.

— Если проявятся новые побочки и понадобится помощь... — Выдохнул я, удержав порыв человеколюбия и взялся за дверную ручку. — Обратись в деканат.

— Миша. Стой. — Оказалась она рядом, не позволив открыть дверь

— Я никому ничего не скажу.

Некоторое время Лена стояла просто молча, чуть ссутулившись — не отходя и не давая уйти мне.

— Я ведь и раньше никому ничего не говорил. — Мягко добавил я.

— Нужна будет фотография человека. Материалов ты мало принес, нужно больше. — Подняла она взгляд. — И если это кому-то во вред... — Стал угрожающим ее тон.

— Только в помощь.

— Тогда письменное согласие человека.

— Его не будет. Придется просто мне поверить. Еще один раз.

— И ты присмотришь за Валерой, — дрогнул ее голос, озвучивая главное условие. — Он ведь... Он ведь человек, правда?

— Человечнее некуда. — Уверил я ее. — У нас вон с тобой шрамы, через которые Бездну слышно. Ходить по стенам — это вообще пф-ф... Постэффект, говорю же.

Демон — это, все же, вершина иерархии. А я им, выходит, додумался просто пугать всякую мелочь, не осознавая, что он пожелает изменить куклу под себя — возможно, даже не осознавая своего действия. А заодно — изменит и прототип куклы.

С другой стороны, Анне Викторовне может и понравиться ходить по стенам.

Сыроват мой дипломный проект, м-да...

— А почему... — Растерянно повернулась она в сторону комнаты, куда убежал сын.

— Понятия не имею, — пресек я. — Я даже не знаю, хорошо это или плохо. Выглядит, как бонус.

— Лучше бы... Лучше бы без бонусов и проблем. — Отвела Лена взгляд.

— Разберемся. И это... От учебы не отказывайся, если из деканата будут звонить. — А в ответ на рвавшееся из нее возмущение добавил. — С дипломом можно будет трудоустроиться в закрытые секции библиотеки. Может, там найдется что-то полезное для Валерки.

Или что-то полезное для меня в будущем. Тут совесть даже не шевельнулась — не после теплого приема в этом доме.

— Ладно...

— На куклу деньги понадобятся?

— Немного, — пожала она плечами. — Две тысячи оставь.

Я аж язык прикусил — вот уж "немного".

— Я в прошлый раз бабушкино серебряное шитье на нить распустила, — объяснила Лена. — Сейчас покупать придется.

Ладно, в Челябинск поеду автобусом — молча достал я купюры. После новой куртки, "домика" и похода в магазин осталось четыре тысячи с мелочью.

Отсчитав две тысячные, я заметил выглядывающего из-за угла пацана, и добавил третью.

— Валере на подарок.

Автостопом поеду, блин...

— Все, уехал. — заторопился я, глянув на часы над дверью.

— А фото?

— Вышлю через в инстаграм.

— Чем больше — тем лучше. — Наставительно добавила Лена.

— Помню. Только надо успеть за три, край — четыре дня.

— У меня же очередь заявок! — Ахнула она, растерянно обернувшись на вязанные игрушки на полках. — Я же не успею!

— Надо успеть — я полнолуние никак передвинуть не могу. Валера, пока! Слушай маму и не ходи по потолку! — Добавил я строго.

Ибо нечего смущать соседей.

С видом солидным и респектабельным зашел в лифт, дождался, когда закроются двери и пересчитал оставшиеся деньги еще раз.