— Я рассказывал Вам о том, что пережил лично — устало ответил Руди — могу поделиться рассказом о расследовании, проведенном ОВРА (политическая полиция Муссолини В.Т.) — начиная с конца 1942 года, итальянские солдаты и офицеры, воевавшие в России, многократно, причем не поодиночке, а, именно что в массе своей, видели то архангела Михаила с огненным мечом, ведущего за собой атакующую русскую пехоту, то святого Георгия, скачущего впереди русских танков; скажу Вам по секрету, опровергнуть это не удалось, так что по личному приказу дуче делу был присвоен высший гриф секретности.
— Как человек, изрядно повоевавший, замечу, что коллективные галлюцинации на войне встречаются не так уж и редко — заметил фон Штюльпнагель (это действительно так — не сказать, что это обыденность, но военной психиатрии подобное известно В.Т.).
— Вы прекрасно понимаете, что все остальное — никак не галлюцинация — пожал плечами Рудински — кроме того, если вспомнить 'Бритву Оккама', то все странности укладываются в единую, безупречную логически цепочку — против нас выступили Высшие силы.
— Повторюсь — я не теолог, я — сыщик; не возьмусь точно утверждать, вызвали ли мы гнев арийских богов, называя их истинных детей недочеловеками, или же, фюрер, со своей концепцией 'арийской расы', отвергающей утверждение Христа 'В Доме моем несть ни эллина, ни иудея', навлек на Германию гнев Господа нашего — но факты говорят сами за себя.
— Возможна, конечно, и другая версия — фюрер изначально заключил Договор с Князем Тьмы, это может объяснить и его неправдоподобный успех внутри Германии, когда он прошел путь от никому не известного агитатора до имперского канцлера и президента, и его успехи во внешней политике, и бесконечные военные победы, продолжавшиеся до тех пор, пока Германия не истощила терпение Господа.
— В рамках этой версии Всевышний избрал своим Бичом безбожников-большевиков, ну а Князь Тьмы оправдал свое второе имя — Отец Лжи.
— Простите, герр группенфюрер, но Вы продолжали служить этой власти.. — фон Штюльпнагель оборвал фразу.
— Бунт одного человека ничего бы не изменил — констатировал Рудински — отвечу Вам на незаданный вопрос — поворотной точкой для меня стали 'черные мессы'; я ведь баварец, католик, хотя меня нельзя назвать ревностным христианином, но погубить душу, потворствуя Врагу рода человечества, я не хочу.
Фон Штюльпнагель удивленно смотрел на Рудински — то, что говорил группенфюрер, производило впечатление неполной откровенности, но Руди, очень на то похоже, не лгал.
— Простите, герр Рудински, но я хотел бы у Вас спросить — это единственный мотив? — жестко спросил генерал-полковник.
— Я этого не говорил — слегка улыбнулся Руди — хотя я и старый холостяк, близкие люди, гибели которых я категорически не желаю, у меня есть — так что страстное желание Генриха спасти свою шкуру ценой применения химического оружия стало последней каплей, после чего я и пошел к Вам.
— Простите, нельзя ли подробнее? — вежливо попросил фон Штюльпнагель.
— Что же, давайте подробнее — согласился Руди — во-первых, англосаксам надоела конкуренция Германии во всех сферах, от экономики до войны, и они решили кардинально разрешить проблему нашей конкуренции; во-вторых, Генрих, которому особенно нечего терять, решил спасать свою шкуру ценой гибели миллионов немцев — он отлично понимает, что обладателей валленберговских паспортов будут тщательно проверять все, кому не лень — поскольку речь идет о нескольких десятках тысяч мужчин подходящего возраста, пройти проверку будет крайне проблематично; а вот в ситуации, когда Рейх нанесет удар химическим оружием по Лондону и наступающим войскам Красной Армии, ответа долго ждать не придется — тяжелые бомбардировщики англосаксов зальют отравой немецкие города, а русские 'катюши' сумеют сделать жизнь военнослужащих Вермахта весьма насыщенной; вот тогда из пределов Рейха побегут сотни тысяч, если не миллионы мужчин подходящего возраста, причем не с бросающимися в глаза валленберговскими паспортами, а с обычными документами Рейха — тщательно проверить такую толпу, до последнего человека, практически невозможно, так что шанс проскочить проверку абсолютно реален; в-третьих, как это ни парадоксально прозвучит, нашей единственной надеждой на выживание Германии является маршал Сталин, давно сказавший, что 'Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается' — насколько я понимаю, русские успели дать Вам некоторые обещания, касающиеся будущего Германии.
— Пока это позиция СССР на предварительных переговорах — и я не назову ее мягкой — решился генерал-полковник.
— Но Германия будет жить? — спросил Рудински.
— Да — твердо ответил фон Штюльпнагель.
— Хорошо — задумчиво сказал Руди — предлагаю следующий вариант — моим первым взносом в общее дело станет блокирование информации о заговоре, разумеется, с уничтожением донесших на Вас и Ваших товарищей агентов.
— Эти папки Вы не считаете? — серьезно спросил генерал-полковник.
— Эта информация является Вашей страховкой — если она утечет, то я труп — ответил Рудински — кстати, Вы сможете не допустить химического удара по Лондону?
— Пока меня не отстранили от командования германскими сухопутными войсками во Франции — такое в моих силах — устало улыбнулся фон Штюльпнагель — кстати, как насчет русских?
— Было бы неплохо, если бы Вы передали эти сведения по своему каналу — высказался Руди — у меня есть свои каналы, но тут лучше будет подстраховаться.
— А теперь у меня вопрос по существу, герр генерал-полковник — что Вы мне поручите?
— Вы готовы пойти ко мне в подчинение? — уточнил фон Штюльпнагель.
— Герр генерал-полковник, полагаю, что мы с Вами все уже обсудили — Германия на грани гибели, единственная надежда на ее спасение — это прорусский переворот, так что сейчас немного не то время, чтобы тешить самолюбие, играя в амбиции генерала спецслужб — устало констатировал Руди.
— Русский посланник упоминал британское и американское финансирование нацистов на ранних этапах создания НСДАП — сообщил фон Штюльпнагель.
— Надо полагать, что русских живо заинтересует и позднее финансирование Рейха англосаксами — кивнул Руди — впрочем, достаточно для начала — господа Ханфште́нгль и Шварц, прекрасно мне известны — первый был полномочным представителем известных кругов Великобритании и США при фюрере, а, сейчас является советником герра Рузвельта, по вопросам, хм, антинацистской пропаганды, по сути дела отвечая за теневую дипломатию США с нацистскими бонзами; второй — казначей НСДАП до начала войны с Россией.
— Да, герр Сталин, имея в своем распоряжении таких свидетелей, в особенности, если добавить к ним финансовые документы из партийного архива в Мюнхене, сможет выторговать у англосаксов серьезнейшие уступки.
— Я все понял, герр генерал-полковник — и, приступаю к работе.
— А пока — Руди прикоснулся к бутылке коньяка, глядя на фон Штюльпнагеля — и, дождавшись его кивка, наполнил бокалы — хочу предложить Вам тост — за Германию!
Собеседники встали — и молча выпили этот тост, скрепив заключенное соглашение.
После ухода фон Штюльпнагеля Руди раскурил сигару, решив таким образом вознаградить себя за успешно проведенные переговоры — фон Штюльпнагелю никоим образом не следовало демонстрировать нормальный для спецслужб уровень цинизма, наоборот, упор следовало делать на патриотизм — и это сработало.
Немецкие офицеры против Гитлера
25 февраля 1944 г., Марсель, штаб Роммеля.
Присутствуют: фельдмаршал Эрвин Роммель, генерал-полковник Карл фон Штюльпнагель, полковник Клаус фон Штауффенберг, полковник Мерц фон Квирнгейм.
— Здравствуйте, господа, очень рад Вас видеть, проходите, присаживайтесь — приветствовал гостей Роммель — прошу Вас, кофе, коньяк.
— Благодарим Вас, герр фельдмаршал — на правах старшего по званию ответил фон Штюльпнагель.
— Прошу Вас, господа, без чинов — попросил усталый Роммель.
— Герр Роммель, нет ли новостей с Одера? — спросил фон Штауффенберг.
— Есть, герр фон Штауффенберг — ответил Роммель — и как следовало ожидать, неприятные — русские методично выбивают наши танки, явно готовясь перейти в наступление с решительными целями.
— Простите, герр Роммель, — на правах старого сослуживца поинтересовался фон Штауффенберг — а как Вы оцениваете ситуацию?
— Как Вам сказать, герр фон Штауффенберг — задумался Роммель — на первый взгляд, все выглядело не так плохо — да, русским удалось захватить плацдармы на западном берегу Одера, да, их морская пехота блестяще использовала фактор внезапности, но, все что они имели в районе Кюстрина — это 1 Гв. ТА Катукова и 8 Гв. А Чуйкова.
— У Катукова после броска от Вислы осталось в строю около 600 танков и САУ — против 12 ТД, имевших, в общей сложности, около 2000 танков и САУ, в распоряжении фельдмаршала фон Манштейна. Казалось бы, один мощный удар германского танкового кулака — и Гудериан сможет, наконец, взять реванш за Мценск.
— В реальности все обстоит далеко не так хорошо — Катуков имеет однородные корпуса, укомплектованные Т-54-85, СУ-54-122, и, некоторым количеством новейших Т-54-100 и тяжелых КВ-54-122. Если верить донесениям Абвера, то герр Катуков имеет в своем распоряжении примерно 50 КВ-54-122, 100 СУ-54-122, 100 Т-54-100, 350 Т-54-85.
— Наши же танковые дивизии укомплектованы разнотипной техникой — тяжелые "Тигр-Б" и "Тигр", средние "Пантера", некоторое количество уцелевших Т-4, почти половина наличного состава бронетехники — САУ.
— Теперь давайте разберемся с вопросом, а что же у нас есть, и, насколько эта техника пригодна к использованию против русских. У нас есть примерно 200 "Тигр-Б", 100 "Тигр", 800 "Пантер", 200 Т-4, 150 "Ягдпантер", 200 "Штуг", 250 "Мардеров".
— Теперь, господа, попробуем формализовать эти цифры, переведя их в единые счетные единицы — продолжил Роммель — с Вашего разрешения, я приму за единицу русский Т-54-85. Исходя из нынешнего соотношения потерь, принимаем "Тигр-Б" за единицу, "Тигр" и "Ягдпантеру" — за 0,7, "Пантеру" — за 0,5, Т-4 и "Штуг" — за 0,125, "Мардер" — за 0,08. — Таким образом, господа, в распоряжении фельдмаршала фон Манштейна 200+70+400+25+105+25+20 счетных единиц — итого, 845 счетных единиц.
— Сложнее, господа, с оценкой сил, имеющихся в распоряжении генерал-оберста Катукова — исходя из информации, содержащейся в донесениях с фронта и докладах Абвера, я рискну оценить КВ-54-122 в 1,5 единицы, а Т-54-100 и СУ-54-122 — в 1,25 единицы. В целом, силы 1 Гв. ТА в счетных единицах — 75+125+125+350 — итого, 675 единиц.
— Можно констатировать, что при наличии формального трехкратного превосходства, необходимого для перехода в наступление, фельдмаршал фон Манштейн фактически имеет превосходство в танках, равное 1,25 раза, чего совершенно недостаточно. В этой ситуации прямой удар приведет к истреблению германских танковых войск — да, несомненно, 1 Гв. ТА понесет тяжелые потери, возможно, даже ее придется отводить на переформирование — но с Панцерваффе будет покончено. Дополнительно ситуация осложняется наличием на подходе 2, 3, 4 Гв. ТА, каждая из которых примерно равна по силам 1 Гв. ТА. В случае истребления Панцерваффе сдержать русский удар будет уже некому и нечем — с академическим спокойствием закончил анализ соотношения сил Роммель.
— В данном случае фон Манштейн сделал ставку на то, что единственно дает хотя бы мизерные шансы на успех — попытался, используя растянутость русских коммуникаций и изобретенную бароном фон Мантойфелем тактику "осиного роя", нарушить русское снабжение, имея целью вынудить герра Катукова отойти за Одер, очистив плацдармы, с тем, чтобы выиграть время для выстраивания надежной обороны по западному берегу Одера — закончил Роммель.
— Насколько я понимаю — прервал тягостное молчание фон Штюльпнагель — времени у нас практически нет — проигрыш битвы за Одер является просто вопросом времени; если ефрейтор все же применит химическое оружие в качестве "хлопка дверью", русские церемониться не будут.
— Кстати, герр фон Штюльпнагель — спросил доселе молчавший фон Квирнгейм — меня до сих пор мучает вопрос, сдержат ли русские данные ими обязательства.
— Я в этом вполне уверен — ответил фон Штюльпнагель — я вел переговоры с моим старым знакомым из русской военной разведки, которого я прекрасно знаю еще с 20-х годов, когда наши армии тесно сотрудничали. Его аргументы, господа, были предельно логичны — русские не верят англосаксам, считая их вечными врагами любой России — хоть царской, хоть большевистской.
— Русские уверены в том, что конец нынешней войны станет началом новой войны, войны между СССР, с одной стороны, и Великобританией и США, с другой стороны. Почему-то они уверены, что в этой войне танковые и воздушные армии будут только средством сдерживания — а главным оружием станет, как выразился мой знакомый, стратегическая триада — технологии, финансы, мировой рынок.
— В этой ситуации своими руками уничтожать один из сильнейших своих видов оружия, как выразился мой знакомый — научно-технический и промышленный потенциал Германии, это просто самоубийственное безумие.
— Также им понадобится военный потенциал Германии — в качестве европейской шпаги, по выражению полковника "Иванова".
— В общем, русские условия вполне логичны — полный контроль за экономикой, политикой и вооруженными силами Германии сроком на пятьдесят лет; в дальнейшем контроль будет постепенно смягчаться — за это время, как они вполне справедливо считают, они накрепко привяжут Германию к себе — закончил фон Штюльпнагель.
— Меня смущают размеры Фольксармее — заметил Роммель — всего 15-20 дивизий в армии мирного времени, хотя, надо заметить, русские намного щедрее англичан и французов — нам будут дозволены и Панцерваффе, и Люфтваффе, и полноценный флот.
— Я задал этот вопрос герру "Иванову" — ответил фон Штюльпнагель — он ответил мне, что, во-первых, по их оценке, после потерь, понесенных Германией, 20 дивизий в армии мирного времени, это предел, который может позволить себе Германия в течение ближайших 15-20 лет, во-вторых, после увеличения призывного контингента, размер Фольксармее будет увеличен, в-третьих, на складах, находящихся под совместным контролем СА и Фольксармее, будет храниться мобилизационный запас вооружения и военной техники, достаточный для развертывания еще 80 дивизий.
— Весьма щедро с их стороны — заметил Роммель — я бы согласился и на мобзапас, находящийся под исключительным контролем СА.
— Что же господа — сказал Роммель, допив кофе — давайте перейдем к текущим проблемам.
— Прошу Вас, герр фон Штюльпнагель, расскажите о наших нежданных союзниках.
— Итак, господа — начал фон Штюльпнагель — на меня вышел мой знакомый по Франции, группенфюрер СС Рудински. Должен заметить, что Рудински совершенно не похож на эсэсовских мясников — вообще, он человек необычный — этот человек одновременно и высококлассный оперативник, и превосходный следователь, своего рода Шерлок Холмс нашего времени.
— Должен напомнить Вам, господа, что у рейхсфюрера СС было три особо доверенных офицера — обергруппенфюрер СС Карл Вольф отвечает за теневую дипломатию, мой знакомый Рудольф Рудински отвечает за вербовку особо важных фигур на подконтрольных Германии территориях и, за расследование дел особой важности, покойный штурмбаннфюрер Отто Скорцени отвечал за проведение специальных операций.
