Бегущая по мирам

— Я высосу из тебя всю твою силу по капельке! — томно сказала девица и, хихикая, разлеглась на столе. — Того, что я вытянула из Б.Б, и заберу у тебя, хватит, чтобы переместиться в Париж!O, mon Paris! — мечтательно промурлыкала она. — Я поселюсь в Лувре или в каком-нибудь прелестном старом замке на берегу Луары, и буду развлекаться, пугая туристов... Среди них попадаются такие хорошенькие мальчики!..

— Боюсь, там уже все схвачено, — просипела я через силу, мне не хватало воздуха. — В тех краях ценятся более древние экземпляры, Мария Медичи, например...

Но через мгновение стало не до шуток. Самое плачевное, что я не могла ничего поделать. Силы покинули меня, я упала и осталась лежать, словно воздушный шарик, из которого медленно выходит воздух.

— Развлеку тебя, чтоб ты не скучала! — крикнула она, взмывая под потолок. — Покажу тебе полтергейст — недавно научилась...

Она хлопнула в ладоши, и вся мебель в комнате принялась топтаться и приплясывать, будто порядочной мебели больше нечем заняться.

— Хей! — завопила Девчонка в восторге — Вечеринка!..

Веселье только-только начало разгораться, как раздался троекратный стук. Он перекрыл кряхтенье и топанье взбесившихся вещей, заставив их как попало замереть на месте.

Из стены, плечом к плечу, в комнату ввалились два дюжих молодца с бритыми затылками — ни дать ни взять два переевших анаболиков качка. Только вот рыла у них были свиные, да на бритых головах недвусмысленно торчали рога, не оставляя сомнений в их национальной принадлежности. Они не обратили на меня никакого внимания, и четким строевым шагом, все также плечом к плечу, двинулись к девице. Привидение, или кто оно там, завизжало нечеловеческим голосом — у меня волосы на голове встали дыбом!

— Дяденьки, не надо! — зарыдала оно. — Не надо!

В одно мгновенье это создание превратилось в насмерть перепуганную девчонку, и мне стало так ее жалко, словно это и не она вовсе только что собиралась меня убить. И тогда я отмочила еще одну штуку — что с меня взять-то, с ненормальной! — сорвала с шеи крестик и сунула им под нос:

— Оставьте ребенка в покое!..

Они притормозили, взрывая копытами ковер.

— Мы при исполнении! — угрюмо буркнул один.

— Мне плевать... — заявила я, клацая со страху зубами.

Они переглянулись и дружно поскребли в затылках, — я прямо слышала, как у них там ворочаются шестеренки. Вдруг один из них оживленно задвигал пятачком:

— У-уу... Тут еще есть чем поживиться!

Но второй, видать, по натуре был буквоедом: он вытащил какие-то свитки и возразил:

— Тот у нас не значится!

— Какая разница! — отмахнулся первый. — Не видал я что-то праведников. Бери, не прогадаешь!

И они исчезли, а через секунду появились вновь, волоча подмышки визжащего и упирающегося Б.Б.

— Мы еще вернемся за тобой, крошка! — пообещал один напоследок, обращаясь к съежившейся от страха Девчонке, а мне молча показал кулак.

Я ответила ему интернациональным жестом. Наверное, надо было осенить их крестом, но на это у меня ума не хватило.

Троица с воплями ухнула вниз и исчезла, оставив глубокую черную дыру, которая постепенно затянулась.

— Что со мной будет? — всхлипнула Девчонка. — Я не хочу туда! Не хочу!..

Не мне бы читать проповеди, но я утешала ее, как могла, а она становилась все прозрачнее. Наверное, я не смогла найти нужных слов, потому что она вдруг выкрикнула:

— Да пошла ты! Ты такая же зануда, как все!... Ненавижу вас, лицемеры!.. — и легким облачком выскользнула в окно.

Оставаться здесь было небезопасно — мало ли кто еще явится?.. Я торопливо собрала со стола валявшиеся там дискеты и сунула их к записной книжке. В хрустальной пепельнице лежала большая дорогая зажигалка. Я задумчиво щелкнула крышкой — в руке заплясал оранжевый язычок пламени. Что уже раз сгорело... И я поднесла живой огонек к бархатным портьерам: огонь — лучшее средство от нечисти...

Пожар занялся так неестественно быстро и весело, что я едва успела спуститься и добежать до выхода, а пламя уже перекинулось на первый этаж.

Никто из собравшейся толпы зевак не мог понять, отчего вдруг загорелся воздух на пустыре? И никто не обратил внимания на стоявшую поодаль молодую женщину, опиравшуюся на костыли. Но еще более удивительно, что ни один человек не заметил, как подъехала к ней темно-вишневая карета, запряженная шестеркой черных лошадей. На пустырь, завывая, вползали пожарные машины, а женщина села в карету и умчалась в неведомое. И только бродячая собака долго беспокойно обнюхивала землю, где она стояла, а потом подняла морду и завыла...

* * *

Дверь квартиры была взломана: кто-то со знанием дела отключил сигнализацию. Исчезло все, что он привез из экспедиции. Пропали еще кое-какие вещи, но похоже, брали наобум, для отвода глаз.

Взбешенный, Джем набрал номер комиссариата:

— Нам сейчас некогда заниматься всякой ерундой! — грубовато ответил дежурный.

— Ерундой?! Да я вам на блюдечке поднесу воров, вам нужно только арестовать их! — и он продиктовал номер белого форда и адресок, где оставил на чердаке своего странного приятеля.

Теперь ему стало ясно: вся комедия была затеяна с тем, чтобы выманить его из дома. Видимо, знали, чем он занимается, следили с самого приезда, — и подловили... И как он мог попасться на эту удочку?

Люди из полиции прибыли часа через два — хмурые, с воспаленными усталыми глазами: всю ночь простояли в оцеплении, а теперь — извольте искать какое-то барахло!

— Это не барахло! — вспылил Джем, но вовремя опомнился и деланно спокойным тоном разъяснил невежам, чего лишилось государство в его лице.

— Ну, все равно... — буркнул один, а другой упрекнул:

— Зачем же было дома держать такие ценности!

Они сняли отпечатки пальцев, сделали снимки, составили протокол. Все это не очень-то их занимало, и Джем чувствовал бессильную злость, понимая, что дело, скорее всего, спустят на тормозах. Если вообще будут им заниматься. Но среди ночи его неожиданно подняли с постели:

— Полиция! — и без долгих объяснений отвезли в участок.

— Я что — арестован?..

— Нет пока. — вежливо уточнил комиссар. — Нам нужны сведения о человеке, что скрывался по указанному вами адресу.

Прошедшие двое суток, полные неприятностей, сказались на его реакции, поэтому он не сразу понял, о ком идет речь.

— Я посылаю людей на этот чертов чердак, — еле сдерживаясь, пояснил комиссар, — троих отличных молодых ребят — и потом их находят мертвыми! На какого дьявола они там напоролись?

Услышанное повергло его в отчаянье: " Этот псих опасен... Я так и знал! Я чувствовал!.."

— Его приметы? — растерянно переспросил он, пытаясь собраться и сосредоточиться. "Господи, если он и вправду слышит меня?.." Но полицейские не собирались отступаться: они хотели отплатить за смерть своих товарищей, смерть страшную и загадочную.

Они вытягивали из него сведения по крупинкам: рост... вес... особые приметы... походка, манера держаться... цвет глаз... Глаза! Он вдруг понял, что же было приметного в этом бледном подобии человека — его глаза! В них жила старая, неизбывная боль. Тоска... Тоска человека, утратившего самое дорогое в жизни, — и оттого эти глаза казались мертвыми... "Это все эмоции!", — перебил он сам себя. Но как об этом рассказать? Он попытался, но получилось нечто невнятное, и он беспомощно замолчал. Они переглянулись, и один нажал кнопку, вмонтированную в стол.

Его отвели в другую комнату. Усадили, надели на голову шлем, похожий на мотоциклетный, только шире, на глаза — огромные очки с толстыми многослойными линзами:

— Смотрите на экран и попытайтесь мысленно воспроизвести образ этого человека!..

Он честно старался, но у него не получалось. Потом он почувствовал, как в шею входит игла. Очнувшись, увидел на экране лицо, отдаленно напоминавшее его таинственного знакомого. Молодой полицейский, наблюдавший за процедурой, хмыкнул:

— Этого парня точно на конвейере делали!..

Под воздействием специальных препаратов он выложил им все, как было. Ему сделали экспресс-анализ, но не нашли в организме никаких посторонних примесей или инородных тел.

К утру его отпустили.

* * *

— Мы обнаружили отпечатки в квартире Александера. Те же, что и на чердаке, — и на стол комиссара легла стопка бумаг. — И вот, что интересно...

Прочитав предоставленный ему отчет, комиссар нахмурился:

— Только этого нам не хватало! Особенно сейчас...

— Вы полагаете, такое возможно? — с сомнением спросил тот, кто принес бумаги.

— Что вы задаете дурацкие вопросы?! — взорвался Комиссар. Пар, копившийся в нем с того момента, когда он получил известие о гибели своих людей, рвался наружу. — Сами не видите? Или читать разучились?

Побушевав немного, он успокоился, лицо его приняло обычное сосредоточенно суровое выражение.

— Проверьте, чем занимался этот Александер, особенно все его передвижения во времени, — и приставьте к нему наших людей... Нет, лучше займитесь этим лично.

— Но этим делом заинтересовалась Секретная служба!

— Пусть интересуются! А мы тем временем понаблюдаем.

* * *

На предутренних улицах было неуютно и неспокойно. Несколько раз Джем слышал отдаленные хлопки выстрелов. "Дернуть бы отсюда," — с тоской думал он, — " да денег нет..."

Деньги!.. Он лихорадочно соображал, где бы разжиться: продать машину? — за нее сейчас не дадут столько, сколько она стоит... Чертовы беспорядки!.. А платить все же придется, кто бы не пришел к власти в результате происходящих катаклизмов, иначе — тюрьма: государство не любит должников. Вот если бы ему удалось смыться, пока не кончился этот бардак...Можно даже попробовать сделать это нелегально и, если получиться — он сменит имя, прошлое... Он просто исчезнет и не станет никому ничего платить. Но чтобы это осуществить... Да и кому он будет нужен в чужой стране без денег? Угораздило же его так влипнуть! Проклятые грабители!

Он почти бежал, не замечая, что разговаривает вслух. Комендантский час еще не кончился и его остановил патруль. У него был пропуск, выданный в комиссариате, но он забыл про него и стал сопротивляться. Военных было пятеро и еще один в полицейской форме. Они начали бить его, и вдруг пятеро без звука повалились наземь, а тот, что был из полиции, нагнулся к нему. Он узнал эту плутоватую физиономию.

— Я отвезу тебя домой, — сказал Лейтенант, — а по дороге потолкуем...

— Чем обязан? — спросил Джем, вытирая в машине разбитое лицо и ощупывая языком кровоточащие десны.

Его спаситель не стал ходить кругами.

— Я навел тут кое-какие справки... Словом, я помогаю тебе, а ты отрезаешь мне жирный кус от дядюшкиного пирога.

— Почему я должен тебе верить? Ты уже раз надул меня!..

— Ты меня тоже. Сам денежки рисуешь?..

— Я не дурак...

— Я это знаю.

— ... и не собираюсь ни с кем делиться.

— Придется. Иначе я обставлю так, будто это ты спровадил родственничка на тот свет... А это тебе, чтобы ты убедился, что я могу пригодиться, — и полицейский протянул ему толстый конверт.

— И чего ты привязался ко мне? — Джем в сердцах сплюнул прямо на пол салона его машины.

— Я слишком долго ждал подходящего случая, надоело щипать по мелочам. Понимаешь, парню из низов нелегко устроиться в этой жизни. Ты же вполне мне подходишь... — доверительно и нахально сказал полицейский. — У тебя усы в сметане, а потому ты будешь сговорчивее, чем кто-либо другой на твоем месте. Не беспокойся: твой дядюшка переводил деньги в разные банки за границей в хорошей твердой валюте. С его деньгами ничего не случится, и тебе будет на что шиковать до конца своих дней, даже если ты получишь всего половину...

— Половину? Не много ли ты хочешь?!

— Информация того стоит, и у меня есть возможности ее добывать. И не забудь о наследнице, а то ведь можешь вообще остаться на бобах...

На Александера вдруг снизошло озарение:

— Так это ты продал меня этому типу? — Лейтенант замялся, но потом кивнул.

— Почему же я до сих пор на свободе, если легавым все обо мне известно?

— То, что знают все — ничего не стоит, а я интересуюсь тем, что еще имеет товарный вид. В полиции знают только о твоих неприятностях со Службой времени, — я же купил тебя у Итальянца. Надо сказать, ты мне дорого стоил.

— С каких это пор Итальянец взял привычку резать кур, несущих золотые яйца? Что-то это на него не похоже!..

— С тех самых, как я кое-что про него разнюхал. Думаешь, он просто так двинул за кордон? — Лейтенант самодовольно усмехнулся. — Как бы не так! Он слишком много болтал — и теперь он фактически покойник. Все, что посущественнее, я поведал своему начальству — погоны не за так цепляют! — а кильку вроде тебя оставил себе про запас.

— Ладно, хватит набивать себе цену! Итальяшка меня больше не интересует... Так ты хочешь сказать, что мой старик на самом деле мертв?

— Я этого не знаю. Все что я успел накопать — в этом конверте.

Высаживая его из машины, Лейтенант подмигнул на прощанье:

— А если твой старикашка и жив — так это недолго исправить!..

Дома он открыл конверт Лейтенанта.

Там было два листка. Один представлял собой копию решения некого Особого суда. Вверху стоял гриф "совершенно секретно". Скупые канцелярские фразы гласили, что двадцать шесть лет назад его дядя был приговорен к восьми годам тюремного заключения за действия, приведшие к гибели человека. В чем заключались эти действия, и кто погиб, — ни слова.

Второй был копией свидетельства о рождении, из которого следовало, что двадцать семь лет назад у одной особы родилась дочь Лора. Имя женщины было ему незнакомо, зато в графе "отец" стояла фамилия его дяди. Очевидно, признав свое отцовство, дядя не захотел жениться (или его пассия, зная характер возлюбленного, не решилась выйти за него замуж!) Могли быть и другие причины, помешавшие этому браку, — Джем даже тешил себя надеждой, что это — простое совпадение и человек, указанный здесь, — вовсе не его дядюшка, но как бы то ни было — проблема существовала.

* * *

К полудню Джем сумел привести себя в порядок — у него был большой опыт по части зализывания ран, приобретенный в самых разных точках земного шара, причем, по преимуществу, это были места, удаленные от цивилизации. Критически осмотрев себя, он решил, что вполне сойдет за добропорядочного обывателя, хотя патрульные утром постарались на совесть. Лейтенант сказал, что ему нечего беспокоиться насчет тех парней: очнувшись, они ничего не вспомнят, а если кто-то что-то и заподозрит — можно будет все списать на случайных головорезов, тем более, что они так и не успели проверить его документы. Но некоторые опасения у него все же были, и он долго размышлял, стоит ли ему вообще сегодня выходить из дома? Занятия в Университете были отменены ввиду чрезвычайной ситуации на неопределенное время. Правда, ему позвонил один студент-иностранец, посещавший его семинар, и напросился на встречу, но Джем рассудил, что тот может подождать, и назначил консультацию на послезавтра.

Машину он продал в этот же день. Продал, скрипя зубами от досады: за свою красавицу он получил едва ли половину того, что она стоила, а ведь тачка была новехонька! Но выбирать не приходилось: мародеры пригоняли машины из опаленных "локальными боевыми операциями" провинций по смехотворно низким ценам, особенно такие, где был поврежден бортовой компьютер, и надо было радоваться, что он вообще получил хоть что-то.