Блеск обмана (главы 1-13)

— Обманывать не буду. Твоя судьба, Тесла, нам небезразлична. Мы все, Следы то есть, гребём в одной лодке. Образно выражаясь. И если один из нас вдруг начинает грести в другую сторону, долг остальных — объяснить ему, что правильно, а что нет. К сожалению, модераторы как раз и хотят, чтобы ты грёб в другую сторону.

— Да кто они, вообще, такие? И зачем им всё это? Чтобы я... грёб в другую сторону?

Максимиллиан вздохнул.

— Ты задаёшь сложные вопросы, Тесла. Ты задаёшь вопросы, на которые нам никогда не найти ответа лишь потому, что мы никогда не сможем его осознать. Я не могу сказать тебе, кто такие модераторы, я всего лишь знаю об их существовании. Я не могу сказать, зачем они делают то, что делают. Потому что это находится за гранью нашего с тобой понимания. Всё, что я могу сказать — модераторы против нас. Они мешают Следам Нарады. Неужели ты станешь доверять кому-то, кто испокон веков заперся в своём маленьком мирке, отгородился от всех и вся, но при этом свято верит, будто он один понимает, как должны быть устроены сотни вселенных вокруг?

— С тем же самым успехом можно спросить, с чего я должен доверять человеку, которого вижу второй раз в жизни, да и то — только в своём воображении. К тому же, помнится, в нашу первую встречу ты сказал, что я сам всё пойму. А сейчас вдруг снизошёл до объяснений.

— Я всего-то хотел добавить капельку драматизма, — развёл руками Макс. — Но что поделать, время поджимает. Прежде чем ты задашь очередной сложный вопрос: да, нам известно многое. В том числе и то, что не известно тебе. Например, что некто в этом мире хочет высвободить нечто, что не должно быть высвобождено.

— Если ты хотел сыграть роль deus ex machina... — фыркнул я.

— Ничего подобного, — перебил он. — Мне нет совершенно никакого резона решать чужие проблемы. Да и не получилось бы, даже если б захотел. Дело тут в другом. Видишь ли, Виктор, у меня от рождения выдающееся чутьё к магии. И я чую, в твоей мультивселенной готовится что-то такое, что ударит и по моей. Я это остановить не могу. Но ты-то можешь.

— И что же мне нужно делать?

— Действовать, Виктор. Действовать! Не теряй времени, немедленно отправляйся в...

— Немедленно я отправлюсь за Клодом.

Макс удивлённо моргнул.

— Это кто?

— Вот видишь, — я демонстративно развернулся и пошёл прочь, хоть и не знал, куда можно, и можно ли вообще куда-то уйти в собственном сознании. — Ты тоже заперт в своём мирке. Ты тоже уверен, будто один понимаешь, как всё должно быть устроено. Хотя на самом деле просто глядишь со своей колокольни. Поэтому, будь добр, заткнись и предоставь мне самому решать, что и когда делать.

* * *

— Эй, ты живой?

Прилетевший сверху камешек больно ударил по правой лопатке.

— Живой, спрашиваю?

— Да спустись и палкой его потыкай.

— Тебе надо, сам и спускайся. Может, это упырь какой?

Я попытался встать, но из этого ничего не вышло, и просто перевернулся на спину. Двое мужиков заглядывали в овраг.

— Смотри, Ганс, живой!

— Всё равно не пойду. Эт тебе, Руди, надо больше всех, ты и тащи туда свой зад.

Небо над головой сверкало россыпью бледно голубых огоньков звёзд. Стоило подумать об этом, и память услужливо оживила картины разорванных тел, освещённых голубым светом падающих заклинаний. Кровь в этом свете была чёрной, как смола. Густой, как смола. Булькающей, как кипящая смола.

Спустившийся Руди поставил меня на ноги. Я увидел перед собой грязную рубаху с заплаткой на правом плече.

Красной.

Меня снова вырвало.

— Да он, верно, больной! — испуганно крикнул мужик, отталкивая меня. — Чумной! Проклятый! Ганс, глуши его каменюкой!

— Не надо, — просипел я.

Однако в автопереводчик попала вода или что похуже. Речевой анализатор ещё работал, худо-будно, но переводил болтовню местных. А вот блок синтезатора наглухо отключился, и не представлялось никакой возможности перезапустить его. С одной стороны, я благодарил технический отдел за то, что автопереводчик не был волшебным артефактом, иначе бы мою голову давным-давно разорвало. С другой, отсутствие магии сильно затрудняло обслуживание и ремонт прибора; оставалось только ждать, пока он обсохнет, и надеяться на лучшее.

Мужики не понимали, что нужно просто потерпеть часок-другой; заслышав незнакомую речь, они не на шутку перепугались.

— Проклянет! Ща проклянет! — закричал Руди, хватаясь за первую попавшуюся ветку.

— Вали упыряку! — взвизгнул Ганс.

Его товарищ уже опускал свою импровизированную дубину, когда я поднял глаза и глухо произнёс:

— Effrego.