Неудавшаяся история

— Ведьма? — продолжил допрашивать паренек.

— Д-да, — машинально кивнула я. — Нет! Я — чародейка.

Он надул губы, но махнул рукой. Дескать: "Пойдет и такое".

— Вы обязаны меня выслушать, — заявил паренек, взлохмачивая и без того топорщившуюся челку.

— Да ну? — В глазах появился озорной блеск.

— Именно. Я — поэт, слагающий славные сказы о бесовских отродьях. Меня пророчат в великие сказатели!

— Кто пророчит?

— Да все, — скоро ответил паренек. — Лучше послушайте...

Мальчишка предусмотрительно преградил нам с князем дорогу, едва не упав на колени. Пришлось сделать небезразличный вид.

— Выходит ведьма на поляну! — жутко вскричал "поэт", отчего я почти стукнулась лбом о Всемила. — Вершить свой грозный ритуал. Поглубже натянувши шляпу...

Такого издевательства над всеми ведьмами в целом и лично над собственными ушами я не выдержала, поэтому перебила разошедшегося сказателя.

— А с чего вы взяли, что...

— Что ведьмы такие? О, не вы первая спрашиваете. И, боюсь, не последняя. Поверьте, я их прекрасно чувствую!

Я, не вылезая из укрытия, покачала пальцем.

— С чего вы взяли, что вообще умеете писать?

— Мне матушка так сказала, — опешил парень, но тут же затараторил: — И все вокруг. И друзья, и враги. Даже здешняя кикимора признала мой дар! Я уже и письмо отправил. На турнир между сказателями. А что? Вы нашли неточность? Где?

— Отойди, мальчик.

Всемил грозно надвинулся на паренька.

— Хотите послушать моё новое, гениальное? — не сдавался тот.

— Новое?

— Только что родилось!

— И уже гениальное? Уйди. — Я нахмурилась.

— Ты б шел, дружище, — предостерегающе заметил князь. — Она и сжечь может.

— Ну и ладно! — паренек вздернул подбородок и замахал крохотными кулачонками. — Вы ещё услышите обо мне. И поверьте, пожалеете! Никакая вы не ведьма! Так, девка подзаборная!

Договорить он не успел, потому как я пронзительно свистнула и заголосила загробным голосом:

— Призываю мертвецов аки грешников, дабы изничтожить молодца юного, поэта непризнанного, ибо надоел он мне, ведьме бесовской, силушек нет терпеть более молодецкую удаль, разделенную глупостью бесчисленной. Посему прошу душеньку его упокоить, а тело — на страдания вечные обречь. Тебя как зовут?

Полный отрешения взгляд уставился на застывшего парнишку. У того вытянулось лицо. Поэт промямлил что-то, напоминающее: "Надо записать, обязательно записать", и убежал прочь. Напуганный Всемил недоуменно произнес:

— Ты хотела его зачаровать?

— Нужен он мне больно, — я спокойно продолжила идти. — Ворожба творится иначе. Обыкновенную ты видел: движения, рисунки, шепотки, но никак не завывания.

— А страшно выглядело, — признался князь, — правдоподобно. А в чем отличие обыкновенной от чернокнижья?

В кровавых ритуалах. Необходимо лишь желание, навыки да ведьма, которая передала нечистые возможности тебе, вложила их в твою плоть. Ах да, и кровь чарующего. Бывает — капелька. Чаще — больше. После особо мощных чар ведьма может попросту иссохнуть.

Иногда требуются жертвоприношения, обряды, жутковатая атрибутика, но обычно хватает малого. Не нужны и особые слова — достаточно думать о том, чего хочешь добиться.

Разумеется, я промолчала, только растянула губы в подобии ухмылки.

Около калитки нас ждала матушка. Она обняла меня, горячо поцеловала и шепнула:

— Знай, я тебя люблю, не смотря ни на что. Вышло нехорошо, но так надо...

— Мам, я не обижалась, — я попробовала вырваться из объятий, но потерпела крах.

Отпустили меня нескоро, полностью вымокшую от беспричинных маминых слез. Ничего толкового она не сказала — лишь рыдала да теребила мою рубашку.

На чердаке горячо спорили братишка с Лисом. Слышалось только: "Голову легче отрубать наискось" и "Ересь несешь, её рубят ровно, сам видел". Я предпочла не лезть в их беседу.

Узнав о маминых чудачествах, Истор предложил лично выпытать у неё причины. Он убежал вниз, громко топая на лестнице, и мы остались втроем. С утра я тщательно старалась избегать любого присутствия Лиса, поэтому сейчас мялась, жалась в углу и ковыряла дощатый пол.

Проблем добавил Всемил. Он откашлялся и хорошо поставленным голосом выдал:

— Радослава, разреши сделать тебе предложение? Не окажешь ли ты честь стать моей женой? — не дождавшись согласия, закончил Всемил.

Звук, вырвавшийся из меня, более всего напоминал последний писк раздавленной мыши. Рядом захрипел варрен. Всемил нахмурился:

— Ты ждала другого?

— Я кушать хотела... — трагично обмолвилась я, с двойным усердием ковыряя доску.

Теперь Лис откровенно хохотал, а щеки Всемила покрылись красными пятнами.

— С чего ты сподобился на признание?

— Ты такая неприступная и скрытная, — князь поднялся на ноги, нервно нарезая круги по крохотному помещению и едва не стукаясь макушкой о низкий потолок. — На знаки внимания не реагируешь, но, надеюсь, в статусе возлюбленной князя станешь милостивее.

О, я пропустила любовные знаки?

Лис, выслушав монолог, в последний раз икнул от смеха. Всемил обратился к нему:

— Что-то смешное?

— Ничего, — всплакнул варрен.

Я гневно уставилась на него, но Лис не собирался разглашать общих тайн. Разозленный же князь, совершенно забыв про предполагаемую невесту, накинулся на варрена, скрежеща зубами от ярости.

Спутники покатились по настилу. Слышалась дикая ругань. Иногда кто-то ударялся о стены. Чердак, казалось, начал шататься.

Откуда-то появился Кот, тут же подлетевшей к катающемуся человеческому кому и, привычно взвизгнув да расставив когтистые лапы, устремился в середину побоища. Мужчины взревели, а я бессильно прикрыла веки.

Разнимать троицу не стоит. Пусть уж перебьют друг друга — хоть полегчает.

Увы, драку прервал запыхавшийся Истор. Братишка непонимающе указал на дерущихся мужчин, но я пожала плечами.

— Это... — брат закусил губу. — Тут такое дело. Вам лучше уйти.

— Надоели? — В тоне появилось отрешение.

— Матушка, — он запнулся, — рассказала о вас стражам.

— Что?! — раздалось разом три изумления.

— Там парочка около села проезжала, она и сказала... О ведьме и беглом убийце с исполосованным шрамами телом. Те поскакали за подмогой. Обещали взять охотников.

— Беглый убийца? — глупо переспросила я.

— Ну, Лис... — Истор смутился и ссутулился. — Матушка не привыкла к чужеземцам, она их считает врагами. А у него... ну... рукава были измазаны в буром.

Спутники затихли. Лис шмыгал носом, останавливая текущую кровь; Всемил приобрел синяк под глазом и две длинные царапины котячьего происхождения.

Все замерли. Только кот степенно вылизывал хвост. Счастливый. Его в любом случае не повесят.

— Подожди, — я тряхнула косой, — мама выдала родного ребенка?

— Жуткую ведьму, — поправил братишка, — и её сообщников. Правда, нет. Сказала, что ваш светловолосый друг может оставаться. Она ему и невестушку подберет, и землю присмотрит.

— Что нам делать? — Я заметалась по чердаку. — Нужно забрать одежду, деньги. Боги! Где книга?!

— Успокойся, сестренка. Я всё собрал, — Истор прижал меня к себе; я выглядела маленькой и хрупкой, уткнувшись в его грудь. — Внизу стоит телега — там ваши вещи.

— Когда ты успел? — Меня трясло. — Прошло ж всего ничего после твоего ухода.

— Так и у вас пожитков было — три горстки, — уточнил брат.

И Истор, проглатывая окончания, поведал о плане действий. Телега, запряженная покорной лошадкой, нагло отвязанной и приманенной сахарком с чьего-то двора, ждала чуть поодаль изгиба реки. На вопрос, почему кража лошади оказалась незамеченной, брат так лукаво подмигнул, что я вспомнила, как самолично учила его навыкам воровства. До конокрадства дело, конечно, не доходило, но куриц мы с дружками стаскивали постоянно. И с удовольствием лакомились ими в близлежащем лесочке.

Схема вырисовывалась простая: нам с варреном предлагалось спрятаться под тканью и не высовываться. Всемилу отводилась роль ездока, благо подбитый глаз да расцарапанная морда были типичны для любого деревенского мужика.

— Сколько часов в запасе?

Лис в поисках чего-то (и я даже знала, чего) похлопал себя по карманам штанов.

Истор начал загибать пальцы.

— Пока они доедут до основных рядов, пока вернутся сюда, опросят жителей, поищут вас.

— Понятно, — нетерпеливо влезла я, — время есть. Уходим.

Стараясь не попадаться селянам и следуя одной лишь окольной тропке, мы вышли за пределы села. Братишка объяснил, где стоит телега, крепко обнял меня на прощание и жарко пообещал, что скоро вырастет, разбогатеет и заберет невезучую сестру жить в богатый дом. Я грустно улыбнулась, но согласилась с мечтателем.

Холщовая ткань словно пропиталась пылью. Я постоянно кашляла и чесалась. Лис держался, но выглядел плохо. Кровь из разбитого носа он умудрился размазать по рту и подбородку, поэтому рядом со мной лежало чудовище из сказок, а не миролюбивый варрен.

Я ожидала от жителей деревни чего угодно. Даже поджога сарая ночью. Но это чужие люди, трусливые и скорые на расправу! Предательство матери засело в сердце глубокой занозой. А говорят, будто нет ничего крепче деревенских семей. Обида проедала дыру. Не новая, а вернувшаяся со времен детства, усиленная обманом и помноженная на непрерывное чихание.

Когда тонюсенький полумесяц уселся на темном покрывале, мы с Лисом рискнули вылезти наружу. Молоденькая каурая кобылка весело переставляла копытами, ведя телегу и без указаний Всемила. Но я заметила утомленность в движениях князя, посему перелезла на место справа от него и жестом указала назад.

— Отдыхай, я поведу.

— Там? — возмутился мужчина. — Ни за что. С этим варреном я больше...

Окончание фразы потонуло в ругательстве — я насильно выпихнула некогда благородного князя к Лису. На колени забрался умный кот, догрызающий кусок положенного заботливым братишкой вяленого мяса. Спутники помалкивали.

Карта Рустии вспомнилась с трудом. Из столицы путь в Капитск лежал чуть восточнее, но он был выбран строптивой Хромоножкой, которая петляла самыми невообразимыми фигурами. Нынче мы управились бы в четверо суток. Немного не сходится с первоначальными расчетами, но пускай так.

К сожалению, планам не суждено было сбыться. После пары часов поездки покачивающаяся телега создала последнюю в своей долгой жизни проблему — колесо сорвалось со спиц. Лошадь испуганно заржала, я с трудом удержалась на сидении, мужчины столкнулись лбами.

Выбравшись из покосившегося воза, мы втроем — я, Всемил и Кот — разглядывали сломанную спицу.

— Ты её починишь? — князь ощупал образовавшийся деревянный скол.

— Если дашь мне новое колесо, — утвердительно откликнулась я.

Лис участия в беседе не принимал. Его избрали подставкой, подпирающей наклоненный угол, чтобы не сломалось соседнее колесо. Юноша пыхтел и просил ускориться, но оставался незамеченным.

— А с помощью волшбы? — Всемил подошел к топчущейся лошадке, поглаживая её по шее. — Волнуется.

— Ну так отцепи её, — взревела я. — И нет, не выйдет. Любые чары ненадежны и недолговечны.

— Или у кого-то не хватает навыков.

Гордый своим высказыванием князь отцепил обе оглобли от лошади. Та успокоилась, отвлекаясь на аппетитную травушку. Лис пискнул что-то про сломанные ребра, после чего я сгоряча выдернула его из-под накрененного бока. Раздался грохот. Телега окончательно сломалась.

— Рада, — заикнулся князь.

— Слав, — вторил ему Лис, — что ты наделала?

На душе стало совсем тошно.

— Вы, кроме как указывать, на что-то способны? — Я плюхнулась на скинутый с воза мешок. В отбитой пятой точке вновь отдалось болью. — Навыков мало? Идите и сделайте лучше!

— Слав, — Лис попробовал успокаивающе погладить меня по спине, но я отскочила, словно от чумного.

— Молчи! Сам не лучше! За какие грехи вы свалились на мою голову?! Один постоянно скрытничает да юлит, а второй проявляет чудеса тупоумия. А я, как оказывается, самая плохая и неопытная.

— Эй! — Единогласно. Всемил сжал губы, а Лис свел брови в линию.

Я долго кричала нечто невразумительное, на что обиженные товарищи отвечали руганью, затем оттащила облюбованный мешок подальше, улеглась на него и уснула.

— А если нас нагонят? — сквозь сон послышался вопрос Лиса.

— Мы неплохо оторвались, — с сомнением высказался князь. — Каков шанс, что дружина поедет по нашему пути?

Плохо же они изучили меня, если считали мизерной вероятность скорой поимки.

* * *

Итак, день начался возмутительно. Насекомые, жуки, листва, трава, песок, камешки — тело познало все горести ночевки у обочины. Ночью по мне упорно карабкался кот, и он тоже не добавлял настроению приподнятости.

Я проснулась от того, что Лис пинал меня под бок носком ботинка. Делал он это с удивительной нежностью, но удовольствия я не получала. Неудобно подвернутая нога затекла и не сгибалась.

Уже стоя на одном колене, потирая бедро, я с особой неприветливостью рассматривала семеро разномастных, но одинаково озлобленных стражников.

Их главарь, обладатель длинной козлиной бородки, противно всхрипел:

— Сдавайтесь силам нашей дружины, безбожники!

Началось. Я зевнула, не дав паузе осесть в прохладном утреннем воздухе. Стража напряглась, во взглядах появилось неприкрытое оскорбление. Лис с Всемилом, взлохмаченные и осоловевшие, осматривалась по сторонам в поисках путей отступления. На нас нацелились луки с натянутой тетивой да мечи.

— Может, не будем горячиться? — губы растянулись в устрашающем оскале.

— Заткнись, ведьма! И мы, так и быть, не отдадим тебя храму на сожжение. Обойдемся своими силами. Или охотничьими. Чьи больше по нраву? — главарь расхохотался под подобострастное хихиканье подчиненных.

Ведьма? Я закатила глаза от возмущения. На каком основании они сделали вывод? Животных не терзаю, порчи не навожу. Наоборот, детей обучаю! Да и знаю я эти "не отдадим". На месте прирежут, а в рапорте запишут: "Оказывала сопротивление при задержании". Или, действительно, охотникам сдадут. Те и церемониться не станут — искромсают ради удовольствия.

— Вообще-то — чародейка. — Облокотившись на Лиса, я встала.

— Ага, а твой дружок — правитель! — Раздался громкий смех главаря. Рукоять меча перелетела во вторую, ловко подставленную ладонь. Сам клинок искрился на солнечном свету, слепя глаза.

— Князь, — с горечью уточнил Всемил.

Дружинники не прониклись услышанным. Тетива натянулась до предела, острие меча главаря устремилось к моей груди.

До книги чар я бы не добежала. Ждать помощи от спутников бесполезно. Нет, Лис даже загородил меня собой, но толку от его благородства — чуть. На меч, как на шампур, налезет и два худых тела. Негромкие Всемилины уговоры выглядели детским лепетом.