Незабудка

— Придется в школу ехать на автобусе. — Она тоже прислушалась к свисту ветра за окном. — Я сейчас вспомнила. — Девушка засмеялась: — Мама, когда злится, кидает все, что попадает под руку. Однажды швырнула в папу подушкой, а попала в люстру. На ковер градом посыпались осколки. Мама села и начала рыдать. Папа стал утешать ее, а сам еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Мамуля называет его примороженным скандинавом. По-моему папе нравится, когда она мечет громы и молнии. Раньше я думала: зачем обижает его. Теперь понимаю: они дополняют друг друга. В другой раз мама запустила кувшином. Он спокойно уклонился в сторону и сказал: "Мазила". Снова боялся смеяться, чтобы не обидеть ее.

— Узнаю темперамент Настеньки. Меня тоже всегда смешило, когда бабушка ругалась. Метр пятьдесят с кепкой, а крику! А шуму! — Лицо деда осветилось такой любовью, что у Тани заболело сердце.

— То есть мой папа и ты, дед, не принимаете нас всерьез? — сглотнув мешающий ей комок в горле, возмутилась она.

— Принимаем. — Он сделал серьезное лицо. — Но не обольщайся. Равенства между мужчиной и женщиной никогда не будет. Слишком для разных целей сотворила нас природа. Женщина рождается (что бы там ни кричали феминистки) продолжить род — это ее главное предназначение. Все остальное: карьера, работа, увлечения — второстепенны. Она должна воспитать детей, своих или чужих, не важно. А мужчина обязан обеспечить процветание роду, быть добытчиком, воином, хранителем. Сейчас у нашего больного общества сбит прицел. Девушек не учат быть добрыми, хлебосольными хозяйками. Мальчикам не внушают с детства, что им предстоит вырасти опорой, стержнем семьи, умеющим брать на себя всю тяжесть забот. Не учим ответственности за свои слова и поступки. В результате сбоя природной программы в мире появились мужеподобные женщины и женоподобные мужчины. Природа не терпит искажений. Человечество расплачивается за свои ошибки: ростом разводов, количеством самоубийств, числом преступлений. То, что девушки подражая парням, на равных пьют, курят, гуляют — это не безобидно. В дальнейшем неудачные браки, больные дети. Разрушается генофонд — в результате больное поколение. — Дед увидел испуганное лицо Тани: — Долго молчал. Как депутат, речи толкаю. Останавливай, внучка, что-то заболтался.

— Кое в чем я согласна с тобой. Неприятно, что ты считаешь женщин способными только рожать и воспитывать детей. У тебя дед мужской шовинизм цветет пышным цветом, — высказала она недовольство.

— Таким как ты он не грозит. Ты у меня настоящая, без вывертов. Вот только с Дороховым определись. Не можешь ответить на его чувства, не трогай парня. А то еще захочешь отомстить за себя. Сейчас тебе кажется: обидел Саша. Но Юра-то не виноват перед тобой.

У девушки мурашки пробежали по коже. Дед озвучил ее мысли. От обиды она собиралась попробовать с ним. Злорадно представила, как напишет Жене о нем, а та обязательно поделится новостью в классе. Может тогда Лукьянову будет больно, как ей сейчас.

— Догадливый дедушка, — сердито произнесла она, вспыхнув, как маков цвет.

— Вот и доказательство, что люди не меняются. Первое, что всем приходит в голову в гневе и обиде — использовать другого человека. Не смей этого делать. Подло не только по отношению к парню, но и к тебе самой. Обида пройдет, — он горько вздохнул. — Все проходит, даже горе, уходя в глубину памяти.

Чтобы не расплакаться она стиснула зубы.

— Ты считаешь, я подлая.

— Нет. Ты глупая и несчастная девочка, которой сделали больно. Наверное, зря про Дорохова сказал. Ты вряд ли поступила бы так. — Он ласково посмотрел на внучку.

— Не знаю, дед, — повинилась девушка, — я не такая хорошая, как ты думаешь...

— Раз начала это понимать уже неплохо. — Иван Данилович обнял ее. — Для меня старика ты сокровище.

— Ты не старик, не называй себя так, — попросила Таня.

— Сердце у меня старое, — усмехнулся он.

Она поправила:

— Не старое, а мудрое.

ГЛАВА 16

Дед говорил: весной они обязательно сходят в лес за подснежниками, покажет места, где их больше всего. Она с нетерпением ждала тепла. Снежный январь с редкими солнечными днями показался очень длинным. По ее просьбе Иван Данилович научил делать чеканку. В свободное время девушка с удовольствием работала в мастерской. Обида на Сашку утихла, даже тоска мучила меньше. Таня обрела в лице деда настоящего друга, какого у нее никогда не было.

А вот середина февраля порадовала ярким солнцем и слабым морозцем. Дед выходил на крыльцо и подолгу сидел на солнышке. Внучка смеялась:

— Ты, как кот на солнышке, греешься.

— Станешь пенсионеркой — тоже будешь солнышко любить.

С улицы послышался голос почтальона:

— Пляши, девка! Хорошую весть принесла!

— Какую весть? Скорее давайте! — Таня, добежав до женщины за секунды, протянула руку.

— Пляши, говорю! — Почтальон подняла телеграмму выше.

Девушка, ловко подпрыгнув, выхватила из ее рук листочек бумаги.

— Ну, что там, читай же скорее, — торопил дед.

— У тебя внук родился! — обрадовалась она. — А у меня брат Ванечка.

— Вот и пришел в этот мир еще один Иван. Этот мне на смену. — Глаза заблестели от слез. От нахлынувшего счастья лицо мужчины просветлело. — Дождался! Как там Аня чувствует себя?

— С мамой все хорошо. Ребенок здоров. Вес — три пятьсот.

— Слава Богу, обошлось. Настенька теперь простит меня.

Ей показалось: дед стал выше, будто тяжкий груз упал с плеч.

На следующий день они отослали в поселок Луговой посылку с детскими вещами, приготовленными бабушкой. Иван Данилович сиял и всем рассказывал о рождении внука.

* * *

— Ты можешь не материться! Такое ощущение, что ты не знаешь нормальных слов, — выговаривала парню Таня.

Они ожидали школьный автобус. Славик вдруг решил оценивать внешность проходивших мимо школьниц матерными комментариями.

— Сколько можно тебя предупреждать, следи за своим языком, — подошедший Юра, услышав перепалку, сразу вмешался в разговор.

— Он не умеет следить. Болтает им как помелом, — в сердцах бросила девушка.

Олеся, молча, слушала ссору.

— Только приехала и уже устанавливаешь свои правила! Как бы не пожалела потом... — пригрозил Слава. Он с ненавистью посмотрел на новенькую.

— Не смей ее пугать! — Юра был в бешенстве. — Тебя попросили вести себя по-человечески. Будь добр, выбирай слова при девочках.

— Пошли они...твои девочки, — Слава грязно выругался и с торжеством посмотрел на собеседника.

Дальнейшее произошло молниеносно. Дорохов выбросил вперед руку. Через секунду хулиган лежал на земле.

— Может, это вправит тебе мозги, — спокойно произнес он.

Слава, молча, поднялся и ни на кого не глядя, отошел в сторону.

На следующий день он как обычно, общался со всеми. Никто не напоминал ему о произошедшем случае, но все заметили, что он перестал материться.

* * *

"Неужели я опоздала на автобус? — Таня посмотрела на часы. — Так и есть, засиделась в библиотеке и забыла о времени".

Как только выпал глубокий снег, ученики перестали ходить пешком через лес. Она тоже стала ездить на школьном транспорте. Сегодня задержалась и пропустила рейс. Девушка вышла на крыльцо.

"Приблизительно градусов пять тепла", — определила она.

С утра подмораживало, к полудню все таяло. Конец февраля, а ощущение будто весна. Жаль, что сегодня в школе не было Юры. Олеся со Славой, наверно, уже уехали домой.

"Пойду лесной дорогой. Она песчаная, грязи, как у нас на Кубани, нет. Идти будет легко".

Много раз ходила этой дорогой, но сегодня ей было почему-то неуютно. Неясное предчувствие томило ее.

"Трусиха", — обругала себя Татьяна.

Сзади послышались торопливые шаги. Из-за поворота показался Вячеслав.

— Быстро ходишь, еле догнал. Опоздала на автобус? Я тоже прохлопал ушами. Вдвоем веселей, правда? — Он улыбнулся довольной улыбкой. Осмотрел девушку выпуклыми бледно-голубыми глазами. Что-то необычное промелькнуло в этом взгляде.

— Наверно? — коротко ответила девушка.

Тревога снедала ее.

— Говорить со мной не хочешь? Ты у нас гордая! — вдруг агрессивно, со злобой в голосе заявил парень.

Ей все больше не нравился его тон.

— Я разговариваю с тобой, разве нет?

— Ты снисходишь до меня. Думаешь, ты королева и тебе все можно! — непонятно почему он начал заводиться, цепляясь к словам.

— Оставь меня в покое! Я не считаю себя королевой, и к тебе отношусь, когда ты не ругаешься, нормально, — Таня попыталась успокоить его, чувствуя исходящую от него угрозу. И тревожно пригляделась к нему.

"Он что пьян?"

— Считаешь себя выше всех. Меня вообще держишь за дерьмо! Думаешь, я слепой и ничего не вижу! — накручивал себя парень.

В два шага он догнал спутницу и схватил за рукав куртки.

— Я хочу показать тебе, что ты не лучше. Такая же шлюха, как все! — Слава бросил на дорогу сумку одноклассницы, вырвав из рук. Ее с силой толкнул в не дотаявший сугроб на обочину.

"Бред какой-то". Не веря в происходящее, она попыталась выбраться из сугроба.

— Пошутил и хватит.

Девушка стала отряхивать куртку от налипшего на нее мокрого снега.

Со странной улыбкой на лице, он стал приближаться к ней.

— Я еще не начал шутить. Все веселье впереди. Обещаю тебе понравиться.

Таня пятилась, боясь повернуться к нему спиной. Лицо парня кривилось в мерзкой гримасе. Он облизал языком полные красные губы. Сейчас Слава напоминал маньяка из ужастиков. Парень двигался быстрее. Оказавшись рядом, схватил ее за полы куртки и резко рванул в стороны. Хлипкая молния лопнула.

— Ты с ума сошел! Оставь меня в покое! — Она стала отталкивать его руки. От ее лица отхлынула кровь, оно стало белее алебастры.

До дома оставалось каких-то полтора километра. Но если кричать, вряд ли кто услышит.

— Я только поучу тебя хорошему поведению. — Слава, больно вывернув ей руку, разорвал школьную блузку. Ногтями оцарапал шею.

Изловчившись, Таня ударила его носком сапога по голени. Парень даже не почувствовал удара. Стало по-настоящему страшно. Свободной рукой она вцепилась ему в волосы, выдирая с корнем. Он выругался и, оторвав ее от себя, с силой толкнул на дорогу. Девушка ударилась головой и спиной о лед, дыхание сбилось. Стала хватать воздух ртом. Рукой нащупала кусок льда и крепко сжала пальцами. Вячеслав, бормоча, кинулся к ней.

— Не смей! Не смей к ней приближаться! — раздался хриплый голос Дорохова. Он тяжело со свистом дышал.

Раздосадованный Слава спокойно поправил на себе одежду, как будто это не он только что напал на девушку.

— Я не собирался ей ничего делать. Только хотел немного проучить.

Юра помог ей подняться. Отряхнул снег, попытался застегнуть на ней куртку. Не удалось. С тревогой заглянул ей в лицо.

— У тебя есть булавка?

Только теперь она заметила разорванную блузку и куртку, попыталась прикрыться. Юноша нашел булавку. Соединил края куртки.

— Что ты наделал, урод?! А главное зачем? Убить тебя мало! — зло крикнул он, повернувшись к Славе.

— Конечно, урод, по-другому со мной, вы и не говорите! Я же вижу, презираете! Одни вы хорошие! — завопил тот, брызгая слюной. Лицо его болезненно скривилось.

— Напасть на девушку — последнее дело! — Голос Юры стал жестким, в нем появились стальные нотки. — Я тебя убью, если ты еще хоть на шаг приблизишься к ней! Объясни, почему ты так поступил?

Таня поежилась от незнакомо звучащего голоса юноши.

Слава, глядевший на него во все глаза, понял: "Действительно, убьет — это не просто угроза".

— Говорю же, хотел ее на место поставить, — упрямо повторил он.

— У тебя что, с головой не в порядке?! — воскликнул Юрий, теряя терпение.

Таня собрала в сумку книги. Дорохов отряхнул ее от снега, поправил на ней одежду. Дотронувшись до плеча, тихо сказал:

— Идти можешь, а то замерзнешь. Не хочу, чтобы ты простудилась.

Вячеслав поплелся за ними следом.

— Думаете, раз родители алкаши, то у меня крыша едет? Хорошо вам, повезло с семьями. А мне каково, кто-нибудь поинтересовался? — Он обращался к однокласснику, наконец, сообразив, что натворил. Теперь пытался оправдаться.

— Только не надо давить на жалость. Тебе маленькому все сходило с рук. Посмотри на себя: здоровый парень, а изображаешь несчастного. Я предлагал работу в мебельном цеху, тогда бы ты не зависел от родителей. Их не исправишь, но твоя жизнь только в твоих руках. Но ты пошел по легкому пути. Ах, я несчастный! Меня неправильно воспитали, поэтому я стал плохим. Не сваливай на других свою дурость и лень! — говорил Юра хрипло с напряжением. Он изо всех сил сдерживал кипящую в нем ярость. — Я не хочу даже думать, что с тобой сделает Иван Данилович, — добавил он, обернувшись к Славе.

— Нет! — испуганно вскрикнула девушка. — Дедушка ничего не должен узнать. Обещайте мне, что никому не расскажете. — Она умоляюще посмотрела на ребят. — Ничего же не произошло. Только царапина на шее и куртка пострадала.

— Ты хочешь простить его? Да после этого он вообще почувствует безнаказанность! — Юноша остановился и в упор посмотрел на Вячеслава.

— Танечка, спасибо. Я жалею, что так обошелся с тобой. Да что бы я... еще когда... да никогда, — не очень убедительно стал бормотать обрадованный хулиган.

— Это не ради тебя. — Вздохнула она. — Я переживаю за деда. Ему нельзя волноваться.

— Как ты объяснишь, ему свой вид? Ладно, куртка. Можно сказать: упала, но блузка? — Юра задумался, принимая какое-то решение. — Ты, урод! — позвал он одноклассника. — Пойдешь к Ивану Даниловичу и скажешь: — Таня просила передать: задержится в школе и приедет на автобусе позже.

Слава попятился от них.

— Я не могу.

— Еще как можешь! — Лицо Юрия снова стало жестким. — А мы пойдем обходной дорогой к цеху, там почистим и зашьем куртку. Да, забыл. Зайдешь к Олесе, попросишь ее принести блузку. Мы ей все объясним. Что стоишь, иди! — приказал он.

Через двадцать минут они подошли к невысокому, длинному строению. Дорохов открыл калитку и пропустил девушку вперед.

— Не волнуйся, сейчас никого нет. Бригада на заказе собирает мебель в пансионате. Сторож дежурит у ворот, — его голос вновь зазвучал знакомо: ласково и нежно.

Таня посмотрела на него.

— Как ты оказался на дороге?

— Около двух часов все стало валиться у меня из рук. Почему-то сразу подумал о тебе. Сбегал к автобусу — все вышли, а тебя нет. Спросил Олесю. Она ответила, что ты задержалась в библиотеке. Зная, как ты любишь ходить через лес, рванул тебе навстречу. Вас увидел издалека.

— Я не понимаю, что на него нашло. В одну минуту из человека превратился в животное, — жалобно сказала девушка.

Юноша улыбнулся и ласково поправил ей растрепавшиеся волосы.

— Жаль, что нельзя Ивану Даниловичу сказать. Он у тебя геройский дед, прибил бы этого дурака или пристрелил.

Во дворе мебельного цеха под навесами лежали доски, бревна. Пахло опилками, клеем, обивочной тканью. Она впервые была здесь, поэтому с интересом осматривала все вокруг. Юра провел ее между штабелями досок к незаметной двери: