Круговорот

От сотрясения потемнело в глазах. Саня свалился к ногам своего обидчика и тихо лежал в пыли до тех пор, пока его грубо не подняли на ноги.

Наконец, свара закончилась. Пленников вновь согнали в колонну, и повели на кишащий людьми рынок. Там имелся специально отведенный уголок, где стояли десятки деревянных клетей.

Саня все еще не до конца пришел в себя от удара по голове. Поэтому плохо помнил, как оказался в такой клетке. А когда оклемался, то увидел рядом с собой пятерых товарищей по несчастью, средь которых находились Хорь со Стрикером.

Уже смеркалось, но на рынке народу не убавилось. Покупатели ходили вдоль клетей в сопровождении факельщиков и придирчиво выбирали живой товар.

Определившись с покупкой, они шли к сидевшему в опущенных на землю носилках 'красному плащу' и начинали бойко торговаться.

Вскоре у носилок скопилось с десяток покупателей. А из клетей стали выводить выбранных ими людей. Из Саниной клети первым увели Стрикера. Затем купили еще троих таутов покрупней. Остались лишь они с Хорем. На них в тот вечер покупателей так и не нашлось.

Через какое-то время торговля закончилась. Рынок стих и опустел.

В наступившей темноте, Саня нащупал циновку, на которой не преминул устроиться.

Неподалеку улегся Хорь. Бывший Санин напарник непрестанно вздыхал и крутился с боку на бок не в силах уснуть. Сане сон тоже не шел. Он лежал с открытыми глазами и смотрел на звездное небо, зарешеченное толстыми прутьями клети. В голову лезли всякие мысли о подземном городе Предшественников и о своем безрадостном положении. Но потом события прошедшего дня отошли на второй план: перед глазами встал образ девушки— барда.

Что же сталось с Дэей? — этот вопрос не давал покоя на протяжении всех последних дней. Хотелось думать, что лесная чародейка жива. И сейчас вот так же смотрит на сияние далеких светил. Но очевидцы говорили об обратном. — Дэя погибла на пожаре. Ее больше нет. Она обрела вечный покой в мире Цернуна.

Саня навсегда потерял милого сердцу человека, но никак не мог смириться с этой мыслью.

В голове у него творился полный сумбур. Все было так туманно, так неопределенно. И на извечный вопрос — 'Что делать?', не находилось никакого мало-мальски вразумительного ответа.

Глава 2.

Утром следующего дня, когда на рынке еще только собирались торговцы, к клетям пришел старик с деревянным ведром, наполненным колодезной водой. Он обошел клетки, напоив невольников из узкого ковша, который просовывал им меж прутьев клеток. Воды не жалел и ушел лишь, когда убедился, что напоил всех жаждущих.

Вернулся старик довольно скоро. С собой он принес короб с едой. И вновь пошел по кругу, выдавая заключенным паек, состоящий из черствой краюхи ржанова хлеба и куска солонины.

Что и говорить, завтрак был довольно скуден. Тем не мене, он помог Сане на время приглушить давно мучавшее чувство голода. 'Красный плащ' — отец-благодетель не давал своему живому товару загнуться раньше времени от недоедания. Не разорился бы на еде, прощелыга. Кто знает, когда еще выкупят его пленников?

В клетках сидело чуть больше десятка таутов. В основном это были ремесленники или крестьяне. Воинов, отличающихся статью и более здоровым видом, разобрали еще с вечера. Вот только что с ними сталось? Саня как-то с трудом мог себе представить гордеца Бреса или независимого Ноя с носилками в руках.

На рынке появились первые покупатели, в основном они обходили клети с невольниками стороной и сновали у примитивных лотков да крупных лавок многочисленных торговцев.

Базар был огромен. Здесь продавалось и покупалось все, что можно было купить или продать — еда, оружие, одежда, пучки трав, драгоценности, смола, необработанная древесина и другой первобытный ширпотреб

Саня озирал заполняющийся людьми рынок и не заметил, как к клетям подошли латники. Вслед за ними принесли толстяка в плаще. Его носилки поставили неподалеку. Работорговец не спешил вытаскивать из них свою тушу и внимательно наблюдал через входной проем носилок за всем происходящим вокруг.

К полудню народу на рынке прибавилось. Стало больше шума и сутолоки. Вдоль клетей начали сновать покупатели. С покупками не торопились. Видимо, ждали, когда работорговец снизит цену или приведет более качественный товар.

Но толстяк не спешил двигаться в цене. Зато после полудня на рынок доставили еще троих неудачников.

Один из них темноволосый, круглолицый здоровяк в изорванных кожаных доспехах был примерно одинакового с Саней возраста. Другой выглядел чуть постарше. Тоже крупный, и тоже в окропленной кровью коже. Правда, волосы у него были светлые, а борода курчавая. Третий невольник совсем не походил на своих товарищей. Это был мужчина средних лет монголоидной расы с черными, как смоль волосами, забранными в хвост. Его умное, раскосое лицо не знало растительности, отчего он казался моложе своих бородатых спутников

Всех троих освободили от пут, поместив в соседнюю клеть. 'Раскосый' сразу уселся в позу лотоса и, отключившись от окружающего его мира, ушел бродить по астралу. 'Курчавый' пристроился в углу и задремал. Лишь их круглолицый товарищ пребывал в каком-то возбуждении. Он крутил нечесаной головой, пытаясь что-то отыскать. И это ему удалось: его взгляд наткнулся на, сидевшего за соседней решеткой Саню.

Саня почувствовал этот пристальный взгляд, но виду не подал. 'Круглолицый' же еще какое-то время рассматривал Пряхина. Наконец, пробасил на настоящем русском языке:

— Барсук, а ты какого лешего здесь делаешь? Ты же в Озерный Край подался.

— Это вы мне? — Саня даже поперхнулся от неожиданности. Казалось, он целую вечность не слышал родной речи.

— Тебе, конечно... Кому же еще?

— Вы меня с кем-то спутали, молодой человек, — дружелюбно улыбнулся 'круглолицему' Пряхин. — Я не Барсук. И к великому своему огорчению никогда не был в Озерном Краю.

Сосед по клетке насупился. Он внимательно осмотрел Саню с ног до головы и уже более агрессивным тоном произнес:

— Ты кого обмануть хочешь, лешак? Или дурачком юродивым прикидываешься?

— Слушай, командир. Отстань ты от меня. Сказал же, не знаю я ни Барсука, ни Енота, ни Суслика. — Назойливость 'круглолицего' начала доставать Пряхина.

— И меня не знаешь?

— Тебя уже знаю. Ты знакомый Барсука.

— Да, Барсук мой приятель давнишний, — никак не мог заткнуться человек из соседней клетки, на которого, казалось, уже глазело пол рынка. — Я с ним вместе вырос... Ну-ка! Оголи левое плечо.

— Это еще зачем? — возмутился Саня.

— У тебя там родимое пятно должно быть, размером с куриное яйцо.

Пряхин на миг застыл. Этого парня он видел первый раз в жизни. Незнакомец просто не мог знать о родимом пятне на плече. Это было невозможно, непостижимо, нереально.

— Ты, Барсук, никак зазнался? — присоединился к 'круглолицему' его товарищ с курчавой бородой.— Своих соплеменников признавать не хочешь?.. А может это ты рассказал кротам о нашем схроне?

— Поверьте, парни — я понятия не имею, кто такие кроты, — взмолился Саня. — И о вашем схроне слышу в первый раз.

— Ты понял, Клешня? — злорадно улыбнулся бородач. — Этот, паскудник, понятия о кротах не имеет. Совсем нас за баранов держит.

— Погоди, Лиходей, — неожиданно осадил товарища, названный Клешней круглолицый парень. — Может, это действительно не Барсук.

— Да Барсук это. Кто же еще? — отмахнулся Лиходей. — Продал нас кротам. Думал, его за это на свободу отпустят. А сейчас делает вид, что с нами не знаком. Да еще слабоумного из себя корчит.

— И давно вас в полон взяли, ребятушки? — Сане надоело оправдываться, и он решил, наконец, расставить все точки над Ё.

— Да, почитай полмесяца прошло, — ответил Клешня.

— Полмесяца назад, я находился совсем в другом месте и при всем своем желании не мог на вас настучать.

— И где же ты находился? — ехидно спросил Лиходей.

— На западных островах — в городе таутов, — Саня кивнул в сторону развесившего уши Хоря. — Слышали о таких?

— Ну-ну. На островах, говоришь? — продолжал допрос Лиходей. — Как же ты туда попал?

— Понятия не имею... Головой я ударился и забыл все начисто.

Соседи замолчали. Вряд ли они поверили про амнезию. Тем не менее, прекратили задавать глупые вопросы, тем паче, что к их клетке направлялись солдаты.

Вояки принялись тыкать меж прутьев клетки своими алебардами, норовя задеть расшумевшихся парней. Они сопровождали свои действия выкриками приказного тона. Наверное, требовали тишины. Лихарь с Клешней вняли приказу и заткнулись, наконец. 'Раскосый' же вообще никак не прореагировал на тычки алебард. Он все так же сидел в позе лотоса и не проявлял никакого участия ко всему происходящему.

— Что это за люди? — тихо поинтересовался у Сани ни черта не понявший из русской речи Хорь.

— Да, так,— отмахнулся Саня. — Друзья, Барсука.

— А кто такой Барсук?

— Говорят, что я.

Хорь уже привык к непоняткам своего товарища, посему больше ничего спрашивать не стал. Саня же пребывал в неком замешательстве. Его мучил вопрос — откуда Клешня знает про родимое пятно на плече? И почему эти дикари так уверены, что уже давно знают Саню? Неужто и в правду где-то на Материке ходит-бродит себе Санин двойник — его далекий потомок? И на плече у него родимое пятно, величиной с куриное яйцо?

В общем-то, ничего из ряда вон выходящего, здесь не было. В природе еще и не такое встречается. Генетическая наследственность, понимаешь, и все такое. Достаточно вспомнить старое индийское кино. Там у всех родственников одинаковые родимые пятна.

Вот только, по всему выходило, что в прошлой жизни у Пряхина дети остались. А он и не знал.

Саня принялся вспоминать тех немногих подруг, с коими имел связь и никак не мог определить, кто из них мог родить от него ребенка. Да еще и не сообщить об этом.

Из тяжких размышлений Саню вывел подошедший к его клетке человек. Это был ни кто иной, как барыга Брандт.

— Привет, Алекс! — поздоровался купец. — Я вижу, ты крепко попал.

— Я попал еще год назад, — произнес Саня. — Никому не желаю такого попаданства.

— Я ж звал тебя с собой, помнишь?

— Звал... Помню, — кивнул Саня. — И с диггерами обещал свести.

— Но ты ж ведь не согласился.

— А кто тебе мешает свести меня с диггерами сейчас?

— Поздно, Алекс. Ты теперь собственность Толстого Фрица.

— Слушай, Брандт, — обратился к купцу Саня. — Выкупи меня у толстяка, и я сделаю тебя богатым человеком.

— Пустые слова, Алекс, — усмехнулся купец. — Я не имею привычки бездумно выбрасывать деньги на ветер.

— Твоя проблема в том, что ты не веришь людям.

— Не верю, — согласился Брандт.

— А ты поверь. Ведь ты ничего не теряешь кроме горсти монет. Зато получаешь возможность хорошо заработать. Под этим Холмом скрыты несметные сокровища. Я принесу тебе их.

— Не все так просто. — В глазах купца мелькнула некая алчная искра. — Лабиринт разделен между баронами. Все что находится под землей их собственность. Ко всему прочему Глубинные Ярусы вообще недоступны. Там обосновалась нечисть. И никак ее оттуда не выкурить.

— Я найду способ принести тебе артефакты. — Твердо сказал Саня. При этом заметил, как из соседней клетки на него недобро косятся друзья Барсука.

— Мне нужно подумать. — Зерно искушения уже было заронено в расчетливый разум купца. Он знал Саню, как удачливого охотника за артефактами и, наверное, даже считал человеком слова.

— Только быстрей думай. А то ведь не ровен час, рабское клеймо мне на лбу выжгут. Тогда ты точно упустишь свою выгоду, — продолжил уговоры Пряхин.

— Может, и меня выкупишь? — поинтересовался у купца присутствующий при разговоре Хорь.

— Нет, — однозначно мотнул головой Брандт. — Ты мне не нужен.

Купец ушел, оставив Сане призрачную надежду, а Хорю осознание безвыходной обреченности.

— Не переживай, дружище. — Пряхин приятельски хлопнул напарника по плечу. — Я тебя в беде не оставлю. Мне бы только из клетки выбраться.

Успокоив, как ему казалось, Хоря, Саня повернулся в стороны друзей Барсука и, перейдя на русский язык, произнес:

— Нечего на меня пялиться. Сказал же, не помню я вас. Амнезия у меня. Понятно?

Глава 3

Следующий день начался с того, что уже знакомый старик разнес заключенным завтрак.

Саня украдкой наблюдал, как невольники из соседней клети уминают свои пайки. Его так и подмывало расспросить этих говорящих на русском языке людей об их мире. Узнать, что они за народ такой и где живут? И давно ли пропал таинственный Барсук? И где находится — Озерный Край? Но, в то же время, Пряхин чувствовал, что у него не получится дружеского общения с земляками. Подозрение и вражда усилилась после вчерашнего Саниного разговора с Брандтом. Теперь дикари уж точно думают, что их бывший соплеменник Барсук сотрудничает с 'кротами'.

Под словом 'кроты' наверное, подразумевались живущие у Холма люди. Но 'крот' — это, же не национальность, а погоняло какое-то. Впрочем, скорее всего, определенной национальности 'кроты' и не имели. Здесь собралась этакая солянка из представителей различных племен.

История 'кротов' не была такая уж и древняя. Саня определил это по многим вещам и представил себе, как еще сотню лет назад на Холме рос первозданный лес, а по его склонам бродили дикие звери. Но вот однажды у Холма появились люди. Они вырубили лес, прогнали зверей. И начали осваивать Холм.

Нетрудно догадаться, что поначалу у поселенцев не было никакого политического устройства. Были только дикие ватаги копателей истово роющих землю. К ним присоединялись новые желающие добраться до артефактов и, в конце концов, начались междоусобицы и свары. Но 'кротам' удалось пережить это смутное время. Иначе и быть не могло. Здравый смысл восторжествовал и образовался некий анклав, которым управляют бароны. О них упомянул накануне Брандт.

Бароны поделили Холм на зоны влияния. Набрали на службу наемников. Обзавелись бесплатной рабочей силой. Все достаточно просто и предсказуемо. Саня не сомневался в своих выводах. Ему не хватало лишь одного связующего звена. Насколько он разбирался в людях, местные властолюбцы, все одно не смогли бы мирно уживаться под одной крышей. Между ними должна была быть еще одна сдерживающая сила, которая-то, скорее всего, и являлась самой могущественной силой этого анклава.

Будто в подтверждение Саниных выводов на рынке появилось с полдюжины мечников. Их экипировка отличалась от облачения латников и напоминала дорогие доспехи древнеримских легионеров. Воины сопровождали высокого, худощавого человека в монашеской рясе. Шли уверенной походкой, расталкивая не успевших уступить дорогу зевак.

Один из мечников кинул пристроившемуся с боку процессии Фрицу увесистый мешочек и указал на клетку, где томились приятели Барсука.

Толстяк заискивающе кивал и пытался что-то объяснить. Но его не хотели слушать и довольно грубо оттеснили.

Человек в рясе велел своей свите остановиться. Сам же подошел к клетке с невольниками и уставился немигающим взором на 'раскосого'. Тот уже не медитировал, а спокойно сидел со скрещенными ногами на грязном полу клети.