— Любопытно...
— Если по какой-то причине удается "снять второй этаж" (издать "Приказ N 1" или буквально перебить всех офицеров) — такая армия становится "революционной"... в полном смысле этого термина, — подключился селектор, — За всю историю Великобритании, "армию нового типа" (напоминающую упоминавшуюся "революционную") — удалось создать только Кромвелю. И всё...
— А если "отключить социальный лифт", вскинулась Ленка, — как это от большого ума учудил Наполеон или наши "бывшие унтеры", за первые годы Советской власти выбившиеся в командармы — "революционной армии" быстро настает задница. Неясно почему, кстати. Ведь талант — везде талант...
— "Окситоцинщики" не пригодны делать карьеру самостоятельно. Таких могут забросить во власть только внешние причины. Основная стихия — "интересное дело" и хороший коллектив, а не руководящая "должность" или высокое звание. Наверх — "горизонталов" приходится загонять пинками. И поддерживать, что бы не сожрали "вертикалы"... Оптимально, когда две структуры "не пересекаются". При Союзе — параллельно существовали официальная наука и битком набитые наивными гениями "закрытые города"... делавшие большую часть "наукоемкой работы" и не получавшие особенных "плюшек"...
— Если я вас правильно понял, — медленно начал Соколов, то послевоенный институт солдат и сержантов "сверхсрочников", почти до седых волос живущих с новобранцами в одной казарме и едящих с ними из одного котла...
— ...это — такая "параллельная структура" и одновременно "раскаленная сковородка", которую хитрый Сталин держал под задницами своих блудливых генералов, не давая им ни "забуреть", ни ощутить себя "новыми Бонопартами", — захрипел селектор, — Хрушев, судя по множеству признаков — описанной "сковородкой" тоже не пренебрегал. И периодически — применял. Никаких шансов на заговор у "генеральской оппозиции" — при описанном раскладе не было. Возможность в любой момент (!) отдать приказ, "через головы" офицеров — непосредственно младшим командирам — очень сильное и безотказное средство контроля армии. Гитлер — им пользовался вовсю... Де Голль — похожим способом подавил путч 1960 года.
— Запутали вы меня с этими "этажами"... — каудильо прав, много слов — мало толку.
— У вас, в силу малого опыта общения с буржуями, нет ощущения "разрыва культур", — поспешила нам на помощь филологиня, — В фольклоре и народных сказках какой угодно страны Западной Европы, "солдат" — существо страшное. Где-то в промежутке между лесным разбойником и злым отчимом.
— Сказочный мем "русский солдат" — реально уникальное явление! — Лев Абрамович тоже оживился, — Сразу — и добрый, и храбрый, и умный, и ни разу не начальник. Сделал дело и ушел.
— Галина? — опять, как что — так сразу Галина...
— Правильно отмечено. В период XVIII-XIX веков, когда формировалась современная русская устная традиция — армия комплектовалась рекрутами. Рекрутов — предоставляла крестьянская община. А община, в первую очередь, стремилась избавиться от "не таких, как все люди". От бобылей, от нелюдимых "умников", от всех плохо вписавшихся в местные "патриархальные порядки". Я же говорю — в прифронтовых условиях "опасного быта" — из "окситоцинщиков" получаются идеальные "люди войны". В постоянно воюющей армии — они представляют её "золотой фонд". И одновременно — страшную угрозу...
— Кому?
— Всем, кто считает окружающих и особенно подчиненных — "расходным материалом"...
— А они про эту угрозу знают? — иронизировать изволите, ваше будущее сиятельство?
— "Вертикалы" считают угрозой всякого, кто не подчиняется их влиянию и не встроен в "иерархическую пирамиду", но при этом — самостоятелен, умен и независим в суждениях. Ещё сто лет назад — автостабилизации "общества угнетения" очень помогал "культурный код", непроходимой стеной разделяющий "бар" и "мужиков" друг от друга. Они почти не понимали друг друга. Эпоха просвещения — всё опошлила...
Если Ленка юлой завертелась на месте, самое разумное дать ей высказаться. Благо — тема "культуры" для филологини родная. Интересно, что она нам сейчас выдаст? А я пока — усугублю:
— Есть железное правило — любая "иерархия" существует только в головах социальных животных. Поэтому "доминанты" вечно настороже, всюду ищут угрозу и готовы отстаивать свои "права". Только у людей иерархия пытается отрицать свою "вымышленность" и провозглашается "естественной и необходимой".
— Социальный инстинкт?
— Он самый. Причем, ранговый голод сильнее страха смерти, — ну, Ленка открыла рот.
— С глубокой древности — иерархию прославляли, как "священную и дарованную свыше", доказывая, что рабство — не человеческое изобретение. Хаммурапи ссылался на волю богов, Аристотель утверждал, что раб — обладает "рабской природой", а свободный человек — "свободной природой"...
— А потом — настал ХХ век, эпоха массового просвещения, войн и революций...
— И оказалось, что на самом деле иерархия выполняет только одну, хотя очень важную социальную функцию. В рамках общей иерархии, люди, при первой встрече, сразу понимают, как им друг с другом обращаться. Не надо тратить время и силы на личное знакомство. Бернард Шоу в "Пигмалионе" показал — Генри Хиггинсу не надо знакомиться с Элизой Дулитл, чтобы выяснить, как строить с нею отношения. Достаточно было услышать ее акцент. Всё понятно — барышня из низшего сословия... Можно поступать с ней, как вздумается. Например, поставить деньги, словно на карту в игре: он-де сумеет выдать цветочницу за герцогиню. "Социальные коды" — разнообразны. Мы мгновенно отмечаем, кто как одет, какого он возраста, как себя ведет, цвет кожи и прочее.
— В результате, человек игнорирующий "социальный код" — воспринимается, как враг?
— Первоначально — как "чужак"... Врагом он становится позже, если "социальный код" его не устраивает... и особенно — если он активно пытается как-то его изменить... или — оспорить...
— Так, — похоже, у каудильо родилась идея, — А бывают примеры мгновенного перехода от "взаимного обнюхивания" социальных животных к взаимной смертельной атаке? Понимаете, о чем я?
— Естественно... — филологиня изящно пожала плечами, — Любимая книжка полковника Смирнова — "Три мушкетера". Там это в каждой главе, местами — на каждой странице. "Культурный код" общий, а его трактовка у каждого — чуть-чуть отличается. В таких случаях — убивают за косой взгляд и неосторожную шутку. Средневековые аристократы — в "индивидуализм" не верили... Ценность человека определялась местом в "социальной иерархии" и репутацией среди людей. Быть высмеянным — это самое страшное унижение. Аристократы учили детей защищать свое доброе имя, хотя бы и ценой жизни...
— Не пойму, в чем проблема-то? Кто Смирова высмеивал? Кто его оскорблял?
— "Похождения бравого солдата Швейка" Гашека — читали?
— Естественно... Смешная и могучая по смыслу книжка.
— Можете представить его появление до Первой Мировой войны, например, в XIX веке?
Соколов глубоко задумался. Слава богу — стучать пальцами по столу и ломать мебель не стал. Просто ушел в себя...
— Я читала отзывы на "Швейка" середины 20-х годов, — смирно дожидаться ответа Ленка не стала, — Тогда, что показательно, во всем мире (!), роман воспринимался, как колоссальной мощности "идеологическая бомба" и "подрыв самых основ" таких общественных институтов, как армия и государство. Не "критика с улыбкой", как в "Пигмалионе", а громовой хохот над стадом идиотов!
— "Кто в армии служил — тот в цирке не смеется..." — прокомментировал селектор.
— Гашек взломал европейский "культурный код", — поддакнул завхоз, — Того уровня глумления над "святым и вечным", которого он добился в своем "Швейке" — ранее не достигал никто и никогда. Полагаю, что бледное подобие мог бы выдать "наше всё" (Александр Сергеевич Пушкин). Если сдать его "в солдаты" (годика этак на три-четыре)... И после — возвратить обратно "в свет"... Я бы почитал! Хотя трудно представить, что поэта тупо не забьют во время "солдатчины" шомполами... или не сгноят, за слишком острый язык... Биография Эзопа, знаете ли, в данном случае — верх оптимизма.
— В каком смысле "взломал код"? — словно очнулся каудильо...
— "Бравого солдата Швейка", — солнечно улыбнулась ему Ленка, — написал человек, который в нормальном обществе, — она значительно округлила глаза, — никогда не попал бы в армию. Просто по ознакомлению с материалами "личного дела", как политически неблагонадежный "подрывной элемент". Феномен "первый юморист Австро-Венгерской империи — служит рядовым на Восточном фронте" — никому бы и в голову не пришел! На что они рассчитывали? Знаменитого сатирика, убежденного атеиста и анархиста — поймали на улице и загнали погибать в окопы Первой Мировой. Ну-ну...
— А что тут такого? У нас — многие талантливые поэты-писатели в армии отслужили.
— Разменяв четвертый десяток, по интеллекту и культурному уровню — рядовой Гашек был на голову выше большинства старших офицеров в своей части. А с ним обращались, как с обычным полуграмотным новобранцем. Занудно требовали отдать жизнь ради лозунгов убогой "патриотической" пропаганды...
— Это настолько критично? — зря Соколов упирается...
— Традиционную "сословную" армию — такие люди разлагают мгновенно. И превращают её в "революционную". А вот обратный переход — уже технически невозможен. Этакая "система ниппель"...
— Рядовые "революционной армии" — не считают своих командиров высшими существами, — прохрипел селектор, — Стоит такое допустить — и всё! Поезд истории — обратно не возвращается. Но, начальникам и командирам, во все времена — ужасно хочется "поставить наглого умника на место"... В "революционную" Красную Армию, кстати, богемный тусовщик Гашек — вписался легко и непринужденно. Проявил себя как храбрый боец, талантливый организатор и дисциплинированный командир. Даже побывал комендантом Бугульмы...
— И когда же, по вашему, советская армия вдруг перестала быть "революционной"?
— Хотите, я вам стихи прочту? — понизив голос предложила филологиня, — Про это самое...
В сельском клубе начинались танцы.
Требовал у входа сторож дед
Корешки бухгалтерских квитанций,
С карандашной надписью "билет".
Не остыв от бешеной кадрили,
Танцевали, утирая пот,
Офицеры нашей эскадрильи
С девушками местными фокстрот.
В клубе поднимались клубы пыли,
Оседая на сырой стене.
Иногда солдаты приходили,
И стояли молча в стороне.
На плечах погоны цвета неба,
Но на приглашения солдат,
Отвечали девушки "Нэ трэба!"
"Бач, який охочий до дивчат..."
Был закон взаимных отношений
В клубе до предела прям и прост:
Относились девушки с презреньем,
К небесам, которые без звезд.
Ночь, пройдя по всем окрестным селам,
Припадала к потному окну.
Видевшая виды радиола —
Выла, как собака на луну.
После танцев лампочки гасились...
Девичьих ладоней, не пожав,
Рядовые молча торопились,
На поверку, словно на пожар.
Шли с несостоявшихся свиданий,
Зная, что воздастся им сполна.
Что применит к ним, за опозданье,
Уставные нормы старшина...
Над селом притихшим ночь стояла,
Ничего не зная про устав,
Целовали девушки устало
У плетней женатый комсостав.
— Это что? — слегка опешил каудильо...
— Это — "Стих о разборчивых девушках", — гордо подбоченилась Ленка, — будущего диссидента Войновича (в 1951-1955 годах служившего "срочную" в авиации). Впервые напечатан, в лохматом 1957 году, газетой "Московский комсомолец". Позднее — перепечатан (частично) самой главной военной газетой СССР, именуемой "Красная звезда". В качестве примера "идеологической диверсии"... Как выразился по данному поводу лично министр обороны СССР маршал Малиновский — "Эти стихи стреляют в спину советской армии... "
— Намекаете?
— Информирую! Если военная верхушка экспедиции, посреди зимы вдруг затевает речи о "походе за бабами" — не ради рядового состава она старается, а свой хитрый умысел имеет... Вам, как служившему солдатом, стыдно не понимать очевидного!
— У нас такого вообще не было, — думая о чем-то своем невпопад отозвался Соколов.
— Знаю! Солдаты — отдельно, офицеры — совсем отдельно. Потому, что "культурный код"...
— Тоже изучали вопрос? — подозрительно прищурился каудильо (теперь — он и с Ленкой на равных общается, господи, что творится-то)...
— Конечно! — словно Жанна д'Арк, выпятила вперед подбородок филологиня, — Дедуля меня не зря усиленно инструктировал. И не он один... "Армия мирного времени" и "боевое братство" — явления несовместимые... Маршал Малиновский — точно знал разницу, полковник Смирнов — её чует, а вот вы... крутите носом. Вопрос вонючий, но решать-то его — вам!
Дергать тигра за усы — вредное для здоровье занятие. А если медведя? Соколов — аж всхрапнул от негодования... Что особеннно жутко — на вдохе... Как неведомое науке пещерное чудище.
— Некоторые, — не моргнув глазом продолжила Ленка, — считают "культурологию" видом интеллигентской болтовни. На самом деле — это метод, как вести себя с людьми, которые за неверное слово — могут сразу убить. Кое-что — "под грифом". А в основном — надо просто много запоминать...
— Некогда! — вполголоса рявкнул Соколов.
— Пример с "Бравым солдатом Швейком" — вам понятен? — каудильо молча кивнул.
— А пример с Войновичем — требует комментария. Он себя возомнил "новым Гашеком", попытался сочинить отечественный вариант "Швейка". Ещё в 60-х годах — накропал "Приключения Ивана Чонкина". И жидко пернул в лужу. Поскольку не воевал и не владел материалом. Хотел роман-анекдот. Получился — гнилой пасквиль. Юрий Никулин, к например, при таланте юмориста на уровне Гашека — о войне развязных шуток избегал... Потому, что воевал сам. На Финской и на Отечественной. Пояснить?
Соколов с завхозом — переглянулись. Говорящий ящик — утвердительно хрюкнул.
— Известен "культурный феномен". Отечественную Войну 1812 года русское дворянство считало "своей". А вот русское население — относилось к ней достаточно равнодушно.
— Точно! — прокомментировал селектор, — Если бы тогда всех бар унесли черти... или перебили французы, мужики бы — только облегченно перекрестились. Причем — не снимая шапок...
— Первую Мировую войну — в России рядовые мобилизованные "своей" тоже не считали. Великую Отечественную войну, а до того Гражданскую — наоборот. Большинство населения СССР их обе — считали "своими". Зато господа и ответственные товарищи, кадровые офицеры и примкнувшие к ним начальники — в точности наоборот.
— Что-то такое слышал...
— Разрыв "культурного кода"! У советской номенклатуры, тема Отечественной войны — крайне не популярна... "Враги сожгли родную хату", в этой страте общества — сроду не пели. Отсюда все странности поведения более-менее высокопоставленных аборигенов "позднего совка". Особенно — у детей этих аборигенов. В том числе — наблюдаемые у Смирнова... Вы меня извините, но я сама оттуда.
— Бред!
— Разбираем по пунктам, — эта снисходительная улыбочка меня конкретно выбешивает, — Зачем после Революции массово побежали к "красным" всевозможные "рангово озабоченные селюки" — мы обсудили. Но, главная сверхзадача "красных" — построение нового мира и воспитание нового человека. Создание на основе русского народа, ни много ни мало — "нации аристократов". После победы над эксплуататорами, в голодной и разоренной стране — моментально началась "революция в культуре".
