Затем она оказалась в гораздо более знакомой каюте Августа, но эмоции, занимавшие ее мысли, были далеко не знакомыми. Даже когда молитва на Высоком Готике сорвалась с ее губ голосом Августа, глубины ненависти к себе и отчаяния остро грызли ее разум, а желание искупления затмило все остальное.
И тут лазган капитана оказался в ее руках. Одна-единственная мысль заполнила ее разум. Общение с ксеносами должно было прекратиться. Все, что нужно было сделать, это выйти за дверь и отправить каждого из них к трону Императора.
— Нет! — воскликнула Виктория, ужаснувшись картине хладнокровного убийства своей команды. Она встряхнула руками, растопырила пальцы, словно хотела швырнуть оружие через всю комнату, но, конечно, оно не собиралось отбрасываться.
Потом она оказалась перед дверью каюты. Голографический замок был красным. Одно касание. Это было все, что нужно, чтобы открыть его. Но что-то остановило ее. Это были ксеносы, но они также были и товарищами, если не друзьями. Они были такими же разумными, справедливыми и цивилизованными, как и люди; он знал это. И все же требования Имперского Кредо были ясны. Тот факт, что они могут быть немного более человечными, чем он первоначально думал, сам по себе не означает, что они также не корыстны в ущерб человечеству. В конце концов, в природе ксеносов было унижать человечество. Порядочный выпускник Схолы Прогениум попытался бы бороться с подобным развитием ситуации, насколько это было возможно. И все же нерешительность переполняла ее, обездвиживала. Это было больше, чем неуверенность или нежелание,
Август рассмеялся коротким горьким смехом. Затем видение исчезло, как и бурная какофония мыслей и эмоций в голове Виктории. Туман мыслей Августа рассеялся, и она глубоко и судорожно вздохнула, собирая разрозненные мысли, пытаясь облечь их в слова. Она перевела взгляд с Маэтерис на находящегося в коме Августа, зная, что должна что-то сказать или сделать, но не зная, что именно.
Маэтерис что-то прошептала. Это был единственный слог, едва слышный, но он привлекал внимание, щелкнув, как хлыст, в ушах Виктории. Каюта снова закачалась, и на этот раз они оказались в огромном сводчатом зале, полном золотых колонн, витражей и потоков золотого солнечного света. В конце этого зала стоял единственный большой трон, сделанный из чистого блестящего золота, поверхность которого была украшена фигурами и странными узорами. На этом внушительном троне восседал еще более внушительный человек. Он был одет в громоздкие золотые доспехи, а у трона стоял гигантский пылающий меч, размером в два роста Виктории. Черты его лица были почти античными, точеными, как у одной из древних статуй самых ранних земных цивилизаций, которую Виктория когда-то видела в музее. Его лицо обрамляли длинные черные волосы, а глаза несли морщины его лет. Они были сомкнуты, а его лицо неподвижно, как у статуи. Для человека, находившегося на аппарате жизнеобеспечения десять тысяч лет, император Августа выглядел удивительно здоровым. Потом к ней пришло озарение. Возможно, это было не то, как на самом деле выглядел император, а то, каким его воспринимал Август.
— Очень хорошо, — одобрительно пришли к ней мысли Маэтерис. — Август видел императора, которому он так преданно служил, только в скульптурах и барельефах.
Эльдар пошевелилась, и глаза Августа распахнулись. Он глубоко и судорожно вздохнул. Он огляделся вокруг, невидящие, его глаза были расфокусированы. И тут его взгляд остановился на фигуре на троне. Его глаза стали очень, очень большими, и вся краска сошла с его лица.
— Мой Император, — прохрипел он, пытаясь пошевелиться, чтобы пасть ниц перед золотой фигурой. И затем голосом отчаяния: — Я подвел тебя. Я позволил ереси поглотить меня.
— Подойди, — голос исходил от фигуры на троне, но его губы не шевелились, и на суровом лице не дрогнул ни единый мускул. Виктория моргнула, и тут Август опустился на колени перед троном.
— Эта ересь была сотворена твоими собственными руками, — сурово сказал Император. Но его тон был ровным, без гнева. — Моя Имперская Истина написана четко.
— Возненавидь ксеносов, — произнес Август убитым горем голосом.
— Воистину. Ибо ксеносы — это пиявка на теле галактики и помеха для Человечества. Чтобы человечество могло править, ксеносы должны быть изгнаны прочь. Этот, и все остальные принципы Имперской Истины должны стать основой, на которой Империя и будущее человечества должны быть построены. Без этого не будет вечного правления Человека.
Плечи Августа тряслись, когда рыдания сотрясали его тело, его голова была склонена, когда он открыто плакал.
— Что вы делаете? — Виктория прошипела в том направлении, где, как она думала, находилась Маэтерис.
— Вся ложь должна основываться на правде.
— Ложь?
Но император Августа снова заговорил.
— Я не сержусь на тебя, сын мой, хотя ты и сбился с пути. На самом деле, я очень доволен.
У Августа закружилась голова.
— Доволен? — спросил он с искоркой забытой надежды в голосе.
— Да. Ты молился мне о цели, о причине, по которой ты оказался в этой чужой галактике, так далеко от всего, что ты знаешь, так далеко от моего света. Думал ли ты, что я поместил тебя сюда без цели или причины?
— Повелитель, я... — Август запнулся.
— Эта галактика, созревшая для человечества, где ксеносы имеют обыкновение служить восхождению всего человечества. Ты преданно служил моей воле. Ты отдал все, кроме своей жизни, и даже сейчас, в конце, ты искал лишь искупления грехов. Давным-давно я обещал спасение моим самым верным служителям. Эта галактика — твое спасение, а также твое искупление. Галактика мира, где ксеносы ищут не развращения или уничтожения человека, а сотрудничества, где человечество может процветать и процветать, не проливая реки крови каждый день. Она идеально подходит для этой цели — как рай в моем представлении.
Август склонил голову. После долгой паузы он поднял взгляд.
— Галактика мира? Но, мой Повелитель и Император, что насчет Жнецов и пиратов?
— Ты ведь солдат, не так ли? Было бы это место раем, если бы ты слишком скучал? — момент легкомыслия прошел, и голос императора снова стал суровым.
— Но Повелитель, зачем нам ксеносы? — спросил Август, хотя в его голосе больше не было уверенности. — Мы не нуждались в них раньше. Разве мы не хозяева галактики, несмотря на наши войны с ними? Что они могут нам дать?
— Какой ценой, сын мой? Человечество выживает и даже доминирует, но оно не процветает и не правит. Каждая попытка развития встречает препятствия и неудачи. Мы выправили нашу судьбу, но моя воля состоит в том, чтобы мы ее формировали ... Для этого нам понадобится добровольное подчинение ксеносов.
Наступила еще одна многозначительная пауза.
— Если ты так говоришь, мой император — а значит так оно и есть, — то я также должен обеспечить благосклонность ксеносов к человечеству. А если это так, то были ли те люди, которых я убил, еретиками? По твоему слову, их казнь была справедливой.
— Ты будешь служить, Август Галларди. Возьми свой лазган и защити Человечество и тех, кто служит его делу, ксеносов и людей. Ты проведешь остаток своей жизни, уничтожая все, что им угрожает, чтобы Человечество могло править и процветать здесь.
Август склонил голову.
— Как прикажешь, мой Бог и Император.
— Знай, что я всегда слежу за тобой, сын мой. Ты никогда не будешь далеко от моего света.
А потом тронный зал исчез, как и император. Виктория пару раз моргнула, оглядываясь по сторонам. Август вернулся в свою койку, как будто совсем не шевелился. Его глаза были закрыты, грудь равномерно вздымалась и опускалась. Его щеки, как заметила Виктория, были мокры от свежих слез.
Маэтерис встала, коснувшись рукой лба Августа.
— Готово, — мягко заявила она.
— Вот и все?
Маэтерис кивнула.
— Ему найдется о чем подумать. Любые пробелы в логике он рационализирует для себя. Люди очень хороши в этом.
Виктория нахмурилась.
— Если это так просто, почему вы не сделали этого раньше? Вы могли бы избавить нас всех от многих проблем.
— Только в самый темный момент может прийти спасение. Мой народ не верит в это, но Август не эльдар. Я весьма впечатлена его решимостью. Большинство людей давно бы впали в отчаяние. Я думала, что, возможно, мне придется подтолкнуть его еще дальше.
Виктория моргнула.
— Подождите, вы хотели, чтобы это произошло? Почему вы просто не поговорили с ним об этом?
— Не все верования можно поколебать при помощи красноречия, — многозначительно ответила Маэтерис. У Виктории возникло странное ощущение, что эльдар говорит о ней. — Несмотря на все, что он видел, Август все еще является выпускником Схолы Прогениум. Он никогда не принял бы теологическую дискуссию об особенностях Имперского Кредо от ксеносов. Я также единственная на борту этого корабля, кто мог бы дать ему видения. Он довольно быстро заподозрил бы меня. Нет, ему нужно было не видение — ему нужно было святое откровение, — она немного помолчала, прежде чем вздохнуть.
— Почему вы вздыхаете?
— Это все воспоминания. Сожаления. Крестовый Поход Императора уничтожал всех на пути экспансии человечества. Его Императорская Истина санкционировала смерть всех пришельцев. Они были убиты до последнего, куда бы ни шли армии Императора, сражались они или нет — солдаты, гражданские, дети. Люди, которые жили как друзья пришельцев, также были жестоко убиты, потому что отказывались повернуться против своих инопланетных друзей. Не было места для различий. Конечно, если бы они не сделали этого, без этой экспансии, если бы люди не заполнили пустоту, оставленную моим народом, люди, возможно, сами вымерли бы. В конечном счете, я не осуждаю их Крестовые Походы. Мы бы сделали то же самое.
— Почему вы просто... не сотрудничали? — тихо спросила Виктория.
— Причин много. А может быть, их вообще не было, кроме того факта, что никогда не было такой возможности, для создания какого-либо прочного союза. Возможно, это эльдары напали первыми, возможно, виноваты люди. Возможно, это была война с какой-то другой забытой инопланетной силой, которая привела к санкциям Императора и породила в них мысль, что никогда не будет мира между людьми и теми, кто таковыми не является, или, возможно, это был страх, что дружба с одним инопланетным видом вызовет колебания при войне с другим более злонамеренным. Я подозреваю, что истина скрыта под всеми этими чрезмерно простыми оправданиями. В конечном счете, это не имеет значения. Было пролито слишком много крови, ее можно смыть только еще большим количеством.
Впервые плечи эльдар опустились, на ее молодо выглядящим лице отразились печаль и усталость гораздо более старой женщины.
Маэтерис глубоко вздохнула, выпрямляясь.
— Я говорю вам это, чтобы объяснить причину моей лжи Августу. Это единственный способ, которым он примет ксеносов — если это пойдет на пользу человечеству. Я вижу, что вы не считаете мою ложь о его глубочайшей вере этичной, но у вас есть возможность все исправить. Он скоро очнется и вы можете рассказать ему правду, и он будет считать меня богохульствующей против его бога. Это будет тем самым правильным поступком.
Маэтерис наклонила голову и грациозно вышла за дверь.
С койки донеслось глубокое, судорожное дыхание, и Виктория тут же встала на колени рядом с ней.
— Как дела, Август?
Глаза капитана метались, медленно сосредоточившись на ней.
— Я... — прохрипел он. Его рука потянулась к горлу.
— Выстрел прошел мимо. О чем ты думал, идиот?
— Только об одном, — слабо рассмеялся Август. Затем его глаза расширились. — Мне было дано видение. Мой Император на Своем троне. Я видел своего Императора, и Он был великолепен.
— Он что-нибудь сказал?
Август кивнул.
— И даже больше того. Он осчастливил меня даром.
— О? Что же это?
— Спасение, — Август повернулся и посмотрел на нее. Его глаза были широко распахнуты от изумления, которого она не видела раньше, и на его лице был ликующий румянец. — Мир.
* * *
Конечно, у всех были вопросы. Экипаж услышал выстрел, и вопросы посыпались один за другим. Виктория успокаивала и утихомиривала экипаж, как могла. Ей пришлось говорить очень быстро, но в конце концов они успокоились и вернулись на свои места. Затем Виктория сразу направилась к бару. Гаррус и Тали последовали за ней.
— Что-нибудь выпьешь? — спросил Гаррус, как только они вошли на левую обзорную палубу.
— Ага. Принеси мне ринкол. И возьми стакан побольше.
— Так плохо, да? — сочувственно спросил Гаррус.
— Даже хуже. Думаю, я понимаю, что почувствовала Джек. Не позволяй Маэтерис или Августу показывать тебе свои воспоминания. Никогда.
— А теперь ты меня заинтриговала.
— Не говори потом, что я тебя не предупреждала, — она застонала, сползая вниз по дивану. — Теперь понятно, почему он такой невозмутимый.
Гаррус прислонился к барной стойке, давая ей немного времени, чтобы прийти в себя.
— Что там произошло? — спросил турианец через некоторое время.
Виктория быстро рассказала, что с ними произошло. Тали и Гаррус молча слушали, а когда она закончила, оба глубоко выдохнули.
— Такое не каждый день услышишь, — заметила Тали. Она остановилась, рассеянно бормоча что-то себе под нос. — Надеюсь, Капитану этого достаточно.
— Ну, иногда цель — это все, что нужно, — сказал ей Гаррус.
Тали торжественно кивнула, прежде чем покачать головой.
— С другой стороны, я хотела бы понять их материаловедение. Транспортные средства и здания таких размеров, о которых ты говорила, скорее всего, должны рухнуть от собственного веса.
Гаррус усмехнулся.
— Почему-то я знал, что это будет первое, о чем ты подумаешь.
— Что? Нет, я имею в виду... — произнесла Тали, прежде чем смущенно пробормотать что-то.
Затем разговор перешел на более беззаботные темы. Виктория прекрасно понимала, что двое ее друзей намеренно пытаются отвлечь ее внимание от того, что произошло в комнате, но она не особо возражала.
Когда она достаточно успокоила свои нервы ринколом, чтобы встать, Виктория извинилась и спустилась в чрево 'Нормандии', направляясь в комнату, где располагалось ядро СУЗИ.
— Какую часть того, что сказала Маэтерис, ты слышала? — спросила она у ИИ.
— Все, Коммандер.
— И ты видела видения?
— Нет.
— Хорошо. Никто не должен иметь доступ к тому, что только что сказала Маэтерис. Сотри это и замени чем-нибудь безобидным, если понадобится.
— Поняла, Коммандер, — СУЗИ замолкла ненадолго. — Думаю, это правильный выбор, Коммандер.
— Я знаю. Я просто не могу не чувствовать себя немного виноватой.
— Ну, подумайте об этом так. Если Август узнает, он, вероятно, захочет убить Маэтерис, не так ли?
— Вероятно.
— И весьма вероятно, что он погибнет в том бою, с вероятностью в девяносто девять целых девятьсот восемьдесят три тысячных процента.
— О, мне крайне необходимо узнать как ты пришла к такой цифре.
— Несомненно. Но если отставить шутки в сторону, это была ложь во спасение, Коммандер. Вы несете ответственность за его жизнь.
