Над толпой поднялось более десятка рук.
— «Тулка» у меня, Никита Сергеич, двухстволка, 16-го калибра, — ответил Борис. — На охоту ходить люблю. Зарегистрирована, как положено, охотничий билет имеется.
— О! Охотник, значит? — оживился Никита Сергеевич. — Это дело я тоже уважаю! А на кого ходите, Борис?
— Да больше по мелочи, на утку, зимой — на зайца. Чисто чтобы стол дичью разнобразить. Ничего серьёзного. Притащишь жене пару-другую уток, глядишь, неделю мяса можно не покупать, всё полегче.
— А что до решения иметь или не иметь оружие — тут, наверное, посмотреть надо, — продолжал Борис. — Пока ещё времени не так много прошло.
— То есть, предлагаете статистику накопить? — спросил Хрущёв.
— Ну, вроде того. Если преступность в целом по стране на убыль пойдёт, и будет видно, сколько раз народ личное оружие для защиты применяет, тут и будет понятно.
— Да не, Никита Сергеич, не сумлевайтесь, дело правильное, — подсказали из толпы. — Народ у нас в основном серьёзный, фронтовики, с оружием обращаться умеют, опасность этого дела осознают. По пьяни никто ещё ни разу не шмалял. Экзамены в милиции обычно с первого захода сдают.
Обещание Никита Сергеевич сдержал, дав министру внутренних дел Дудорову указание наладить обратную связь с общественностью. В городах, на предприятиях, и просто на стенах домов, рядом с газетными стендами и досками объявлений, появились не только привычные стенды «Их разыскивает милиция», но и другие стенды, «Они получили по заслугам». Там вывешивались фотографии с личными данными правонарушителей, в основном — хулиганов, мелких бандитов, карманников и мошенников, задержанных дружинниками и осуждённых на небольшие сроки, от 15 суток до нескольких месяцев. (АИ)
Эффект оказался предсказуемым — карманников начали узнавать в лицо в транспорте, и для профилактики бить, а то и выкидывать из трамваев. Очень скоро количество карманных краж упало почти до нуля, снизилось число мошенничеств, улучшилась статистика по хулиганским правонарушениям. (АИ)
Опыт Одесской области 1946 года тоже использовали. Маршал Жуков рассказал, что тогда для борьбы с бандитизмом в сельской местности в совхозах и колхозах решено было вооружить партхозактив. Хрущёв было не поверил, послали запрос в Одессу. Информацию подтвердил лично участвовавший в борьбе с одесской преступностью работник уголовного розыска Василий Григорьевич Давиденко, бывший майор военной контрразведки, в 1946 г направленный в Одесскую область на должность зам. начальника Глушковского отдела милиции.
— Да, когда приехал, было по 50 вооружённых грабежей в сутки. Позвонил в областное УВД, попросил: «Дайте оружия, вооружить сельский актив». Из области ответили: «Присылай машину». Выделили 300 винтовок и несколько ящиков патронов. Раздали колхозникам, и бандиты сразу присмирели, как только прошёл слух, что люди в сёлах вооружёны и готовы стрелять. (Из д.ф. «Маршал Жуков против бандитов Одессы» )
В особо криминогенных районах дружинникам, получившим по новому закону разрешение на личное оружие, было разрешено его носить и применять, «по приказу сотрудника милиции или в обстоятельствах, не оставляющих другого выбора — самостоятельно», как было сказано в соответствующем приказе. (АИ)
В результате уличная преступность в городах в течение 1958 года была фактически сведена к нулю принятыми эффективными и жёсткими мерами. Сыграл свою положительную роль и принятый закон «О самообороне», развязавший руки простым гражданам. При записи в ДНД преимуществом пользовались граждане, имеющие разрешение и личное оружие. За участие в ДНД рабочим и служащим доплачивали и прибавляли дополнительные дни к отпуску в зависимости от числа часов, проведённых в патруле. (АИ). Дружинники имели право самостоятельно патрулировать улицы, задерживать правонарушителей, совершающих административные или уголовные преступления и доставлять их в отделение милиции. В то же время за необоснованное задержание дружинники несли строгую ответственность, как и сотрудник милиции, к которому они были прикреплены. В случае ранения или гибели дружинника он или его семья приравнивались по социальным льготам к сотрудникам МВД.
С 1958 года было начато решительное наступление на уголовную преступность в целом. Законодательной основой стал принятый в конце 1957 года закон «О соблюдении конституционных норм и правил социалистического общежития» (АИ) Его основой стала статья 12 главы 1 действующей Конституции СССР 1936 года.
«Статья 12. Труд в СССР является обязанностью и делом чести каждого способного к труду гражданина по принципу: «кто не работает, тот не ест».
В СССР осуществляется принцип социализма: «от каждого по его способности, каждому — по его труду»
Несмотря на внешне безобидное название, закон предусматривал для «злостных нарушителей правил социалистического общежития» крайне суровые наказания, «вплоть до высшей меры». Её предполагалось применять к «ворам в законе», отказывающимся выходить на работы в местах отбытия наказания и вообще сотрудничать, а также к рецидивистам, совершившим повторные преступления, т.е, неисправимым. (АИ)
План, разработанный министром внутренних дел Николаем Павловичем Дудоровым, был прост до гениальности. Для «воров в законе», которые категорически отказывались работать даже в местах заключения, была перестроена отдельная тюрьма, по американскому образцу — с одиночными камерами в несколько этажей, отделёнными от общего атриума решётками, чтобы заключённые могли видеть друг друга. Отказывающихся работать на общих работах сажали в одиночную камеру, давали какую-нибудь работу — чаще всего — швейную машинку, ткань и нитки — шить рукавицы, ватники, шапки и т. п. Нормы устанавливались далеко не запредельные. Ключевой момент плана заключался в том, что получить положенную пайку можно было только одним способом — сдав к обеду половину установленной нормы. Вторую половину надо было сдать к ужину. Тот, кто отказывался работать — еды не получал.
По уголовным понятиям, «вор в законе», замеченный за работой «на красных», терял весь свой авторитет и считался «ссученным», со всеми вытекающими из того последствиями. Некоторые «особо уважаемые» воры на словах предпочитали голодную смерть сотрудничеству с властями, но, посидев несколько дней без еды, быстро одумывались. «Особо идейных» расстреливали тут же, на нижнем этаже атриума, на глазах у всех остальных. (АИ)
Эта практика вызвала яростную ненависть всего уголовного мира. Дудорова угрожали убить, ему приходилось ездить с охраной. Но изобретённая им схема реально работала.
Конечно, постепенно преступный мир приспособился и к этой практике. Но к тому времени множество «воров в законе» либо лишились своего привилегированного положения в преступном сообществе, либо были расстреляны.
В народе закон был встречен неоднозначно. Большая часть населения, уставшая от криминального произвола, поддержала жёсткие меры правительства. В адрес ЦК КПСС, и лично Председателя Верховного Совета СССР Ворошилова поступали тысячи писем от граждан и обращений трудовых коллективов, с поддержкой нового закона.
В то же время среди криминальной части общества закон вызвал откровенную панику. И неспроста. Нарушилась отработанная веками схема: «Украл — выпил — в тюрьму». Теперь уже «на втором круге» она выглядела значительно более сурово: «Украл — выпил — к стенке».
Помимо патрулирования дружинников, в некоторых городах страны, особо «славившихся» криминальными традициями, были проведены облавы с участием частей внутренних войск. Воры — народ ночной, по утрам обычно спят. Рано утром подъезжали грузовики с солдатами, оцепляли квартал, где располагалось много воровских «малин», брали под наблюдение проходные дворы, крыши, канализационные люки.
Затем уполномоченные МВД в сопровождении автоматчиков методично прочёсывали квартиру за квартирой, дом за домом, вытряхивая всевозможных «асоциальных элементов» с их «лёжек». Проверяли документы, устанавливали источники доходов, всех подозрительных, без документов, нигде не работающих — задерживали для выяснения. В процессе проверок бывали попытки вооружённого сопротивления. В этих случаях оперативники не церемонились, по уголовникам открывали огонь на поражение.
Была также скорректирована практика «выселения на 101-й километр», приводившая к повышенной концентрации криминальной публики вокруг крупных городов. Теперь лицам, освобождающимся из мест заключения, назначалось «место социальной реабилитации», обычно — отдалённый совхоз где-нибудь на целине. Там им предоставлялось жильё и возможность доказать честным трудом, что они раскаялись и готовы вернуться в нормальное общество. А заодно они могли там и заработать денег на обустройство жизни после возвращения. Какой-либо конкретный срок «социальной реабилитации» отсутствовал. Решение принималось на совете трудового коллектива.(АИ)
Случалось по-разному. Бывали случаи, что человек срывался, совершал новое правонарушение и возвращался за решётку. В случае явного уголовного рецидива с ним уже не церемонились — по новому закону за рецидив полагалась высшая мера. Некоторых, наоборот, всем совхозом уговаривали остаться — случалось, что человек оказывался незаменимым специалистом, к примеру, хорошим механиком, или даже талантливым управленцем низшего звена — бригадиром, мастером. (АИ)
Практику «взятия на поруки трудовым коллективом», наоборот, прикрыли.
— Народ у нас излишне доверчивый и сердобольный, привык за прошедшие века напрасно сочувствовать каторжанам да осуждённым, — пояснил данное решение Хрущёв. — Вот так берут «на поруки» правонарушителей, фактически, оказывают им медвежью услугу — те начинают думать, что преступление может сойти с рук. А этого не должно быть. Перед законом все равны, и наказание должно быть неотвратимым.
Как и предполагал Хрущёв, в процессе следствия постепенно выявлялись связи кавказских дельцов с центральными органами власти. Причём выявлялись иногда довольно неожиданными способами.
В 1957 году на ленинградской торгово-оптовой базе проводилась ревизия. В процессе проверки было обнаружено, что директор базы, Георгий Петрович Зуйков необоснованно «списал» большое количество овощей и фруктов. Зуйков был очень большой фигурой в ленинградской торговле, один из крупнейших руководителей.
Но что интересно: как только под Зуйкова начали «копать», последовал начальственный окрик: «Зуйкова не трогать! Человек нужный». Окрик был «с самого верха», из Смольного, которым в 1957 году «рулил» Фрол Романович Козлов.
Зуйкова временно оставили в покое, но подняли архивы. Выяснилось, что в 1949 году Зуйков был пойман на спекуляции спиртом. Налево ушло не много не мало — 535 литров спирта, по тем временам — немалые деньги. Зуйков отделался тогда партийным выговором без занесения в личное дело. Прикрыл Зуйкова в 1949-м всё тот же Фрол Романович Козлов. (Факты по http://www.kommersant.ru/doc/2404904)
Серову об этом случае сообщил министр внутренних дел Дудоров. Фактически — попросил помощи в расследовании, так как нити вели наверх. Для Серова это был верный признак участия Козлова в торговой мафии.
Первым делом Серов дал задание «группе информации» :
— Поищите-ка, нет ли чего в присланных материалах по экономической преступности, и, в частности, по Зуйкову.
Через несколько минут затрещал телетайп. Зуйков оказался фигурой первой величины в организованной преступности, и даже удостоился отдельной статьи в электронной энциклопедии. (https://ru.wikipedia.org/wiki/Зуйков,_Георгий_Петрович) Там же было прямое указание на «протекцию» со стороны Козлова, примерное количество обнаруженных в 1962 году ценностей и даже было сказано, где их искать.
— Ищите! Ищите лучше! — распорядился Серов. — Может, ещё что-то накопаете.
Информации оказалось не так много. Нашёлся файлик, содержавший короткий список имён и перечисление — кто, когда и по какому обвинению был посажен или расстрелян. Видно было, что Александр Веденеев этой стороне истории особого внимания не уделял. Но для КГБ и МВД это уже было хорошим подспорьем. Люди, которых в «той истории» устанавливали годами, были преподнесены «на блюдечке».
Попутно также были обнаружены вопиющие факты бесхозяйственности в других регионах. В частности, на Урале в районе посёлка им. Малышева, добывалась бериллиевая руда для нужд атомной промышленности. После извлечения бериллия «пустая порода» использовалась для строительства насыпи близлежащей железнодорожной ветки.
Шедевральность ситуации заключалась в том, что в этом же месторождении попутно встречались изумруды высочайшего качества, более ценные, чем африканские. Уральские изумруды имели особый, травянисто-зелёный цвет, и очень ценились в Европе.
Добыча бериллиевой руды в конце 40-х велась взрывным способом. Сколько карат изумрудов было превращено в пыль этими взрывами, теперь уже не знает никто.
Более того, местное население начало раскапывать в поисках изумрудов железнодорожную насыпь, и, в течение 10 лет, она была срыта полностью. В посёлке им. Малышева постоянно толклись перекупщики, скупавшие у незаконных старателей изумруды и перепродававшие их ювелирам по всему Союзу.
Руководство страны узнало об этом бардаке только из присланных документов, где был упомянут убитый в 1952 г. врач-гомеопат Адам Крюге. В его квартире при обыске были найдены изумруды. Серов распорядился поднять материалы дела, и выяснить происхождение камушков. Вскоре источник изумрудов — Малышевский рудник — был установлен.
Посёлок взяли под плотное наблюдение, что позволило КГБ в течение нескольких лет внедрить своих людей в преступную среду и взять под контроль незаконный оборот изумрудов. (В реале эта история вскрылась полностью только через 30 лет, в начале 80-х, хотя ювелирная фабрика «Уральские самоцветы», перерабатывавшая изумруды с Малышевского рудника, была создана в начале 60-х. См. фильм «Советские мафии: Волшебники Изумрудного города» )
В декабре 1957 года Козлов был переведён в Москву, где был избран членом ЦК КПСС и Председателем Совета Министров РСФСР. Предполагалось, что он станет и членом Президиума ЦК, но Хрущёв тянул с решением. Из «документов 2012» он знал неприятные подробности о Козлове, в частности — его решение применить оружие по протестующим рабочим в Новочеркасске в 1962 году. А вскоре Серову принесли запись разговора Козлова, Кириченко, Игнатова и Суслова, где высокие партийные руководители обсуждали, как половчее убрать с политической сцены Хрущёва, и его самого.
— Оппаньки, — сказал Иван Александрович. — Эк захватывающе всё закрутилось-то!
