Она вызвалась сменить Уардис, клевавшую носом в надвратной башне. Не спать, так хоть с пользой. И остаток ночи медитировала, борясь за то, чтобы внутреннее 'солнышко' не гасло за грозовыми тучами страха.
Утром уже она начала клевать носом, но тут на открытое пространство перед замком начала высыпать Дружина Совета, и сон как рукой сняло. Пришлось наблюдать, как их ряды растут до пугающих размеров, как те деловито собирают штурмовые лестницы, строятся в боевые порядки, натягивают тетивы на луки, и от этого вынужденного ожидания Аину начало колотить. Толстая каменная стена уже не казалась такой высокой и надёжной: что-там — каких-то три человеческих роста, зубцы не такие уж высокие, крыши над боевым ходом нет, рва тоже. Да и как тут его выроешь — сплошной камень. Хорошо, что Аина в башне, но бойницы могли бы быть у́же, а тут почти целые окна. Только и радости, что железная решётка на воротах, которую не взломать. Однако нападающие, похоже, и не собираются — тарана-то нет. Явно делают ставку на стремянки. И если наверх полезут Смертники, защитникам несдобровать.
Дарго сновал по стене туда-сюда, раздавая указания. Нарты проверяли мечи, стрелы и кучи камней, собранных на стенах. Они облачились в свою костяную броню, и этот характерный стук до сих пор вызывал у Аины содрогание, напоминая о гибели Сарена. Со 'своей' стороны она слышала его лишь раз, при взятии Сагатдома.
Эльри была сто раз права, когда призывала Аину задуматься, действительно ли она хочет убивать людей. Нет! Теперь, после общения с Санатом, девушка поняла, что совсем не хотела этого! Она стремилась лишь к независимости, которую даёт в этом мире способность постоять за себя. Чтобы никто не мог вытворить с ней того, что сделали с её семьёй.
Но выбора не было. Ей придётся участвовать в этой бессмысленной бойне. Чтобы получить возможность остановить ту, кто всё это затеял. Или хотя бы её живое воплощение. А этот стук костей сейчас так явственно провозглашал, что обе стороны ведёт в атаку одна и та же сила — Смерть... Нет уж, лучше звон монет и бляшек на жилетке Мудрой!
А то, что придётся убивать... Ох, не зря Санат говорил об этом. Видимо понимал, что сделает с ней практика 'солнышка'. Когда осознаёшь, что можешь выбрать гармонию и благость, создать их внутри самостоятельно, становится так дико отвечать злом на зло! Ведь ненависть порождает лишь ненависть. Хотя теперь Аина лучше поняла слова Ху о том, что Ходячая Смерть должна быть беспристрастна, чтобы не перекосить Весы... И сейчас она, пожалуй, впервые будет просто орудием.
Волхв же сказал, что на поле боя невозможно оставаться нейтральным. Если не убьёшь ты — убьют тебя. Поэтому придётся принять одну из сторон. Что она и сделала. И не так уж важно, какую, по крайней мере, в этом конфликте, где все неправы — а бывает и так, что у каждого своя правда... 'Если понимаешь, что сражаться не за что, найди за кого'.
И Аина действительно готова была защищать Дарго. Как ни странно, учитывая то, что именно он лишил её семьи. Но не сам, а по указке Морены и наводке дяди Миграна. Если верить недавним словам временного 'барона ал да Пестердом' — а она верила — сам он никогда не стал бы заниматься подобным ради большей прибыли. Но хороший атаман не решает за Свору, а тем более за Орду, чьим голосом является вождь. Дарго просто слишком хорошо понимал своё место, не было в нём достаточно дерзости на бунт...
Да и враги по ту сторону были ничем не лучше. И не хуже — такие же люди. Одно утешало — новое знание, что души живут не единожды. Все, кто погибнет в этой войне, возродятся опять. И Кларед даже верил, что власть, которую Мара получала над душами в Арке, может быть преодолена.
Ох, только бы Клареда сегодня не послали в бой! И мальчишек его трогать не хочется... Аина знала, он сказал ей, что не должны, но внезапно эта мысль так овладела ею, что дыхание перехватило. Что, если всё-таки пошлют? Что ей делать? Конечно, она не поднимет на айланна руку, но увидеть, как это сделает кто-то другой... Не сорвётся ли она, ударив своих же в спину? Впрочем, ей ли переживать за статус предательницы? Ведь именно это в конечном итоге её цель...
К счастью, мандраж бил Аину только до того момента, когда Дружина Совета наконец-то пошла на штурм. Потом стало некогда: она и ещё несколько лучников стреляли по дружинникам, лезущим на лестницы сразу в нескольких местах. Воины Смерти, которых было в несколько раз меньше, держались в стороне, кроме лучников, целящих в башни, да ребят, оттаскивавших раненых из под стен. Но Смертники и защищены были лучше, и нередко уворачивались, так что на них было только стрелы переводить.
В Аину прилетело только один раз, и, к счастью, монетки спасли. После этого ею овладела странная эйфория и она умудрилась попасть точно в лицо тому, кто в неё стрелял. А может, кому-то рядом — неважно! Главное — страх уступил место задору. Захотелось даже с кем-то зарубиться вплотную, но Зарин, командовавший в центральной части стены, велел не высовываться. Мол, не хватало им ещё хедивега самой ахсары потерять.
Когда стену захлестнули в двух местах, уцелевшие стянулись в башни, заперли их изнутри и, пока двери ломали, быстро отступили в замок по лестницам, находившимся как раз в башнях. Входную дверь здания тоже заперли на окованный железом засов и завалили тяжёлой мебелью, а на верхний этаж отправили лучников — там заранее были заготовлены стрелы. Но времени они так выигрывали немного. Поэтому раненый в ногу Умар, подавая пример, остался там навсегда с кучкой храбрецов-добровольцев. Они прикрыли отход полусотни выживших во главе с атаманом через подземный тоннель. Аина была в их числе.
На той стороне их никто чужой не встречал.
Глава 38. Клед: Пестердом
Вернувшись в Селвидом после свидания с Алриной, Клед сразу после обеда попал на Раскина с его "проверкой мастерства", выражавшейся в самой простой и естественной форме — поединок на парных клинках.
Свежеиспечённый Кинжал после пережитого был слегка не в себе и никак не мог собраться, из-за чего чуть не лишился части причёски самым позорным образом. Почти презрительный взгляд мертвенно-невыразительных глаз свежеиспечённого Скимитара наконец заставил Ворона стряхнуть приятное марево последнего счастья и переключиться в нормальное боевое состояние. Десяток ударов сердца на разгон, и он подключил косу. Раскин оскалился в зверской улыбке: мол, другое дело!
Следующие полчаса превратились в непрерывное мелькание окаймлённых сталью учебных мечей и Хлыстов Смерти. Площадь поединка расширилась, в ход пошли подручные сооружения и предметы, собрались зеваки. Конечно, в жизненно-важные Кинжал Скимитара не достал, хотя пару раз был близок к тому, но и сам получил лишь поверхностные условные порезы!
В процессе Клед успел подметить у Раскина несколько интересных ходов и даже применить их в ответ, то есть чему-то научился. И впервые ощутил от тренировочного боя странное острое удовольствие, граничащее с возбуждением, более уместным в Красном доме.
Наконец Скимитар остановил поединок. Его стеклянные глаза блестели почти довольно.
— Недурно для Кинжала. Считай, убедил, — сказал он.
— Слабо сказано! — раздался голос Лепса из толпы. — Я такого вообще никогда не видел. Чтобы Кинжал бился почти на равных со Скимитаром? Далеко пойдёшь, Корсун! Если выживешь...
— Да, кстати, а кто научил тебя использовать одновременно и Хлыст Смерти? — спросил Малбет. — Вроде эта техника раньше была только для Ятаганов и старше.
— Колен, — ответил Клед. — Он и сам считал, что мне рано. Но показал, объяснил. А я освоил.
— Ну, Армат бы кого попало на такое задание не поставил, — сказал ещё один из Ятаганов, Горм.
Клед внезапно вспомнил, что видел его на тренировке Меча Смерти в Новине ещё перед своим первым Обручением. То-то лицо показалось ему знакомым! Видимо, Горм раньше служил в Сердце Смерти и знал Армата лучше других.
— Так, чего встали? — Раскин вновь принял грозный начальственный вид, хотя непонятно, как ему это удавалось при почти не меняющемся лице. — Дел что ли мало? А ну марш по местам!
И зевак как ветром сдуло. Кроме Ятаганов, конечно. Те спокойно собрались вместе и пошли за Скимитаром в замок — видимо, что-то дальше обсуждать. Может быть, даже самого Кледа.
Впору было загордиться похвалой начальства почти в полном составе. Или просто собственным ощущением, что мог противостоять старшему из них. Начать важничать. Но, во-первых, это было из разряда чувств, выжженных в Арке, а во-вторых, Кледу не давала покоя мысль, зароненная Лепсом: что это вовсе не его собственная заслуга, а прихоть Богини Смерти. И ещё неизвестно, чем придётся расплатиться за подобные дары.
Так или иначе, уважения к нему со стороны старших после этого боя прибавилось, и его чаще стали звать на военные советы. Даже спрашивали мнения. Хотя в обсуждаемых вопросах Клед мало что мог добавить к суждениям более опытных командиров. Зато у него была возможность протолкнуть те идеи, что они наметили с Алриной, и время убедить начальство не преследовать Дарго, если тот сбежит через подземный ход. В последнем Ворон был особо заинтересован, надеясь, что айланна будет вместе с атаманом, если не успеет уйти в Сагату до штурма. К счастью, ледяная пелена, мало-помалу вновь окутавшая сердце, выстуживала беспокойство её судьбе, иначе Клед вряд ли смог бы действенно решать свои собственные задачи.
На тех же советах он узнал, что разведчики, пытавшиеся подобраться поближе к Пестердому, не раз попадали в засады на деревьях. И порадовался прозорливости Веста, захватившего в Астене "когти". Правда, взяли всего две пары, полагая, что они могут пригодиться для проникновения за замковую стену. А в лесу, где сплошные деревья, и засады устраивались сразу на трёх-четырёх, нужно было одновременно использовать минимум столько же. Поэтому Клед выпросил разрешение заказать у кузнеца ещё пару — больше не дали, ибо тот и так был занят подготовкой к штурму по самое "не балуй", а в преимущественно степной Сагате подобные приспособления, скорее всего, уже не пригодятся.
Тем не менее, половину Кулака, проявившую наибольшую склонность к верхолазанью, Клед в оставшиеся до штурма осьмицы гонял по деревьям. Ограничиться четверыми было бы неразумно — вдруг кто-то Свадьбу сыграет? Поэтому тренировались в две смены, пока остальные, разбившись на команды, приспосабливались к бою в лесу. Архат стоял особняком, поскольку он и без "когтей" неплохо лазил, а с ними вообще порхал, что твой куболь.
Два Удара всё-таки перешёл в казармы под крепостной стеной, поскольку в подчинении деревенскому командиру ему делать было совершенно нечего, а каждое утро преодолевать путь от мельницы к замку оказалось совсем несподручно.
Стап через день гонял земляков из Траки в Найку на общие тренировки. Клед договорился с командирами вписаться в строевую подготовку рекрутов. Пока те пытались выполнить поставленные им задачи, Ворон муштровал свой Кулак продвигаться сквозь строй "черепахой", сомкнув вокруг него ростовые щиты. Правда, это не совсем отражало нужные условия — продавить защитников в узких коридорах замка, но для начала сошло.
А под конец Клед выпросил несколько тренировок в стенах Селвидома. Ятаганы даже выделяли лучших бойцов из Воинов Смерти на роль ахсары с окружением — каждый раз новых. Но это было скорее на руку, поскольку поведения Морены в подобной ситуации никто не мог предсказать, а так появлялась возможность приспособиться к разным тактикам. Ну и лично для Кледа — вдобавок расширить опыт поединков. Только кастерских рекрутов так и не пустили внутрь замка. Хотя вроде бы справились и без них. Разумеется, волшебный щит Ворон для тренировок не извлекал, пользовался обычным, деревянным.
Также Клед пытался применить то немногое, чему научил его дядя Белтар. Пусть это был всего один урок, и предполагалось, что Меч держать будет он, но ничто не мешало обратить этот принцип на противника. Чтобы оказаться готовым на случай, если вдруг у него выбьют чёрный скимитар, или паче того сломают — всё-таки вряд ли он ровня божественному клинку, мало ли что выдерживал столкновения на тренировках.
Приноравливался Ворон в узком кругу, среди своих, чтобы не пояснять посторонним, зачем ему такие странные приёмы. Для этого Скрипун, как оказалось, любивший столярничать в прошлой жизни, выстрогал деревянные пособия вроде тех, что когда-то сделал дядя, только намного изящней — почти как настоящие.
Начинал Клед с противников попроще, потому что на первых порах работать приходилось медленно. Заодно как следует изучил возможности своих подчинённых. Лучшим мечником в Кулаке оказался, как ни странно, Весельчак. Наверное, потому что, несмотря на низкий ранг, имел за плечами больше лет опыта, чем любой из Кинжалов, и не прекращал ежедневно тренироваться. Но когда понадобилось увеличить скорость, чтобы приблизить условия к поединку с Мореной, пришлось перейти на Ясеня, который тоже неплохо сражался, просто пока был не слишком искушён. Впрочем, если верить Алрине, Морена тоже. А Кестр ещё станет мастером. Если выживет...
По вечерам шла работа над внешностью. Красились в Траке, в домике кастерских рекрутов, где были для этого все условия, включая защиту от посторонних глаз. Ребятам хватало и дружеских насмешек товарищей за тряпки на голове, с которыми приходилось сидеть по паре часов. Дед быстро наловчился готовить из закупленных в Арбене порошков нужный состав. Хотя настоящим специалистом оказался Колтунок, что неудивительно, ведь изменение внешности являлось частью подготовки Стилета.
Красились, конечно не все — например, Ворон, Куболь, Пластунец и Весельчак сами по себе имели достаточно тёмные волосы, Гарза отказался наотрез, Суслик для ахсартага был слишком кучеряв, а кастерские парни и Два Удара совсем не вышли комплекцией. Да и вряд ли на всех добудут чернопёрых доспехов, особенно если Дарго с ближниками удастся удрать. Это не помешает им быть одним отрядом, ведь у кочевников тоже смешаны ахсартаги, нарты и куча представителей разных народов. Так что решили часть Кулака оставить, как есть. Кестр вздохнул с облегчением — видимо, пшеничные волосы играли какую-то роль в том, что сестра его в детстве называла Ясенем.
Пришлось немного повозиться с маскировкой Щита Хемдира, чтобы по крайней мере до боя не возникло вопросов. В итоге снаружи он выглядел, как обычный орденский щит, только чуть меньше и покрытый кожей с обеих сторон. За тонким сафьяном для изнанки пришлось посылать в Арбен Кнута, как наиболее смыслящего в кожевничестве. Только окантовка и умбон с донорского щита на самом деле держались на обтяжке, а не наоборот, поскольку приклепать их божественному металлу не представлялось возможным. Оставалось надеяться, что никто не станет присматриваться к креплениям. Стап обшил обрезками сафьяна даже локтевую скобу и рукоять, сделанные из совершенно непонятного материала: на вид — как камень; на ощупь — как дерево, но прочность, как у металла. Ну а с тем, что тип хвата отличался от стандартного орденского, предполагавшего только рукоять по центру, уже ничего не поделаешь.
