— Знаю... Постараюсь сделать всё для охраны и изоляции. — посерьёзневший Борис отключил усиление громкости. — Спасибо вам, Михаил.
— Вам спасибо за предложение помощи и понимание. — Михаил окончательно отключил связь.
Следующая двенадцатичасовая смена не принесла особо обнадёживающих результатов. Только после тридцать шестого знака на индикаторах изменились показания, что свидетельствовало о начале крайне медленного процесса возвращения из небытия. Юльева вчитывалась в распечатки показания приборов, пластик шуршал в её пальцах и его шорохи навевали грустные мысли.
Щукинская ветвь не хотела быстро отпускать командира... Она его отпускала, но очень медленно, крайне нехотя, подчиняясь умелому, многоуровневому напору, но раз за разом выставляла все новые и новые задачки. Три смены медиков по двадцать человек каждая приняли решение об одновременном дежурстве. Из Звёздного прибыли ещё шестьдесят медиков, они составили вторую волну. Юльева на коротком селекторном совещании сказала, что руководить обеими волнами будет только она. Это означало переход на режим суточного дежурства.
Михаил Львович прибыл в Монтевидео прямо с экстренного заседания Совета Десантного Корпуса Земли. На нём была принята программа планомерного штурма Ветви. Лучшие кадры Десантного Звена Астроконтингента планеты по личным добровольным рукописным заявлениям были включены в составы экипажей эскадры "Тайфун" — соединения постоянно совершенствовавшихся, новейших, уникальных по возможностям и вооружённости крейсеров, нечасто использовавшихся землянами. Эти крейсера появились у Земли на финальном этапе борьбы с Чужими, они вобрали в себя лучшие качества всех космических кораблей Земли, участвовали в заключительной Битве на Линии против Чужих и с тех пор использовались только в самых сложных космических операциях.
Михаила Лосева назначили наземным координатором штурма: чуть не потеряв Александра Иванова, зная о состоянии его жены, руководство Астроконтингента Евразии при полной поддержке руководства Астроконтингента Земли наотрез отказалось дать санкцию на полёт Лосева даже на сверхзащищенном тяжёлом крейсере "Луч" — наследнике стадвадцатиствольных "Лучей", остановивших Чужих на второй линии обороны. Михаил смирился, поняв, что на Земле он будет нужнее для Александра и Виктории и их детей и родных. Пока шла работа по довооружению кораблей, Лосев мог уделить внимание Владилене.
— Где Саша? — он увиделся со своей невестой в одном из кабинетов комплекса медицины катастроф Главного Астрогоспиталя планеты. — Увидеть его можно?
— Нет. Пока идет восстановление — прямое телевидение выключено. Саркофаг закрыт. Работают только датчики. Да и смотреть там ничего особо не надо — все данные и так ясны. — Владилена, не вставая с кресла, указала на диван, стоявший прямо за её рабочим столом — она любила работать в полулежачем положении — так легче думалось. — Проходи.
Михаил сел:
— Каковы предварительные результаты?
— Не очень утешительные. Тридцать шестой знак вместо восьмого... — с едва скрываемым раздражением ответила Юльева.
Михаил понял досаду подруги:
— Можешь что-либо показать?
— Только вот этот кодекс... Но чтение — неутешительное... — она протянула руку и достала из сейфа манускрипт размером с хороший системный блок.
— Ладно. Позволь всё же прочесть... — Лосев вскочил, одним движением схватил манускрипт и посмотрел на Владилену. Та, не выпуская пачку пластиковых листков из своей руки, серьёзно взглянула на него:
— Миша. Ты можешь это прочитать, выполнив одно условие: только здесь и при мне. И вся информация кодекса должна быть известна только для тебя одного. Никто кроме тебя не должен знать содержимого этого документа. Повторяю — ни одна живая и мёртвая душа человеческая.
— Знаю. — Михаил кивнул и тут же углубился в чтение.
— Владилена Львовна... Вы меня держите взаперти уже четыре месяца после того, как я открыл глаза и узнал вас... Но как же мне обойтись без моих родных?... Вы меня с ними не соединяете даже по клавиатурной связи... Викторию ко мне не пускают, родители довольствуются разговорами с вами, братья и сёстры... о них я вообще молчу — вы их отсекли от меня слишком надёжно. Я что, пациент психиатрической клиники из разряда чрезвычайно буйных? — Иванов в отутюженной — сам полчаса гладил в бытовке — больничной пижаме сел на краешек кресла перед столом Юльевой. Он пришёл в этот рабочий кабинет, чтобы уяснить для самого себя очень и очень многое. Разговор продолжался недолго и Юльева пока не выказывала нетерпения и желания вернуться к работе.
— Нет, Александр. Просто Виктория ещё не готова увидеть вас. Братья и сёстры всё знают о вас, родители — тоже. Я ничего от них не скрываю, кроме сугубо медицинской закрытой информации. Так что здесь моя совесть перед вами чиста. Но согласитесь, что четыре месяца после пробуждения — ещё слишком мало. Прошло всего десять месяцев восстановления и предстоит ещё как минимум четыре-шесть, а там только я смогу понемногу давать вам возможность общаться по связи с кем можно...
— Вот как?... С кем можно...
— Да, Александр. Я не имею права рисковать. Это — медицина, а не кавалерийская атака. Ваша жена знает всё... в допустимых пределах. Но ваша дочь ещё очень слаба. Эти десять месяцев жизни Авроры дались нам всем очень нелегко. Виктория должна быть при ней постоянно и, согласитесь, видеть вас и общаться с вами сейчас для неё — значит рисковать... Рисковать слишком многим...
— Но с Викторией — ладно, поддерживаю ваше решение... А с остальными?... Ведь я же живой человек...
— И я хочу, очень хочу, Александр, чтобы вы остались не только живы, но и здоровы. Я хочу, чтобы вы встретили свою жену и всех ваших родных в полном порядке, готовым к новым свершениям на Земле и в Космосе...
— И какой же срок вы мне приготовили..., гм..., заключения?
— Сами посудите. Прошло только десять месяцев. Четыре месяца назад вы только начали устойчиво приходить в себя, но ваш сегодняшний уровень едва достаточен для ограниченного суровыми рамками существования на Земле... Я же знаю, что вы должны не только существовать, но и жить, должны летать и летать далеко... Летать рядом с Викторией, летать, имея троих детей на Земле, детей самостоятельных и взрослых... Как минимум — вам предстоит выдержать ещё год-полтора изоляции...
— Но...
— Нет, Александр... Никаких информационных нагрузок сверх необходимых... Это надо для будущего...
— Подчиняюсь, Владилена. Но вы помните о вашем сроке — максимум полтора года... Потом наша встреча повторится...— в голосе Александра сквозила не угроза, а боль и озабоченность.. — Мне нельзя здесь мариноваться...
— Я знаю, Александр. Но можете мне поверить, как медику и вашему давнему другу...
— Другому врачу я бы не поверил ни на йоту...
— Рада. Возвращайтесь в палату, Александр. Не забудьте про процедуры.
— Хорошо.
Шагая по коридору Изоляторного комплекса, Александр решал про себя нелёгкую задачку. Итак, Владилена отрезала ему минимум один, максимум полтора года изоляции. Александр знал, что этот срок следует увеличить как минимум вдвое — выходило два-три года пребывания в госпитале в качестве пациента. Подобный "простой" оборачивался глобальным отставанием командира от актуальной информационной базы. Впереди замаячил Институт повышения квалификации Российской Звездной Академии. Нет, решиться сейчас на повышение квалификации означало признать свое поражение.
Ему вспомнился рейс с Викторией на дачу... Пять дней основного глубинного двадцатичетырёхчасового восстановления... Тогда он смог совершить невозможное... Сможет ли он совершить невозможное сейчас, после того, как его самого собрали по кусочкам и вернули и из небытия, и с того света одновременно? Этот вопрос сверлил сознание Александра.
Предстояло: или — решиться на форменную авантюру номер два и драться с синдромом Щукинской ветви в одиночку, или — с позором, открыто признать свое полное поражение и честно принести извинения Виктории и всем, кто связан с Карпатским Феноменом. Расписаться в собственном бессилии и в непрофессионализме... Уйти из Астрофлота и устроиться на плот в Тихом океане, где до конца своих дней выращивать хлореллу, опасаясь даже воспоминаний о службе в Астрофлоте, жизни рядом с Викторией... Отказаться от любых свиданий и любой связи с родными и с детьми... В былые времена такое бы назвали "заживо себя похоронить, вычеркнуть из мира живых". Стать тенью...
Сможет ли она в таком случае понять его и простить его предательство?... Именно предательство — другой квалификации такой версии своего поступка Александр не находил. Она, Виктория, подарила ему двух прекрасных сыновей, чуть не погибла при родах дочери.... Да, чуть не погибла... Хотя Владилена скрыла от него правду, Александр понял, что три минуты Виктория находилась в состоянии клинической смерти... Для неё это очень и очень много... Она потеряла сознание, но успела в нарушение всех договорённостей, инструкций и запретов за несколько секунд, буквально залпом отдать Авроре всю свою энергию, включая последнюю резервную ...
Только благодаря этой энергии девочка, его дочка, смогла как-то выжить, выйти в этот мир. Но одновременно Виктория лишила любых резервов себя... Если бы не самый полный комплекс реанимационных мероприятий... Ослабевшая Виктория тогда едва не оказалась на грани, где даже её собственных, поистине уникальных возможностей могло не хватить. Тогда, в те полчаса медики разделились на две бригады: одна спасала новорождённую, другая делала все, чтобы не дать погибнуть измождённой матери... Ураганное истощение надолго укрепилось в качестве составной части диагноза...
Но Виктория выстояла... Она смогла сохранить дочь и выжить сама... Что же ему, мужчине, профессиональному командиру-астронавту мешает совершить нечто близкое к этому... Совершить одному... Александр очнулся от размышлений. В мозгу вызрело тяжелое решение. Предстояло драться одному, в полной изоляции... Никакие земные средства не могли опрокинуть железный закон, но сил человеческих...
Дальнейшее изумило видавшую виды Юльеву. Александр с каждым днём словно бы проживал три дня, до предела набитых тренировками, процедурами, лечебными мероприятиями... Медики дивились стоицизму Александра, спокойно и без каких либо отрицательных эмоций выдерживавшего самые неприятные процедуры и манипуляции. В спортивном зале его сначала пытались удерживать, ограничивать, но, убедившись, что он действительно в состоянии это все делать, предоставили свободу.
Дни полетели со все убыстряющейся скоростью. Так прошёл год. Ровно в десять утра пятого апреля Александр уже не в больничной пижаме, а в собственноручно приведённом в полный порядок комбинезоне сотрудника Астрофлота вошёл в кабинет Юльевой.
— Садитесь, Александр. — Владилена отложила в сторону пухлый том пластиковых листков распечатки. — Что же вы такое делаете? За год вы прошли трёхлетний период сверхплотного восстановительного лечения... На вас все без исключения врачи и медсёстры Главного Астрогоспиталя планеты смотрят как на мессию... Ну ладно, я могу уразуметь, что ещё допустимо такое, когда приходится спасать другого человека.... Но когда вы сами спасаете таким образом себя...
— Я спасаю не себя... Я спасаю слишком многих людей, чтобы всех их тут перечислять. Вы сама отмерили мне год-полтора. Я выполнил трёхлетний период восстановления. И теперь желаю вернуться к нормальной жизни. Когда мне подавать официальное письменное заявление?
— Достаточно устного. Вы действительно готовы к встрече со всеми?
— В первую очередь — с моей женой и детьми, моими родителями и родителями Виктории. Потом — со всем экипажем. Потом — со всеми, благодаря кому я смог выкарабкаться... Не только медиками, я знаю...
— Ну, Александр... Встречу с вашей женой и детьми мы должны перенести на более поздний срок. С родителями вашими и вашей супруги — тоже. Разве что с экипажем... Но почти все выписались и их ещё предстоит собрать... А те, кто принимал участие в вашем "возвращении" и не принадлежит к Астроконтингенту... Давайте дадим и им возможность собраться...
— Иными словами...
— Иными словами кавалерийская атака снова отменяется. И, пожалуйста, не пытайтесь шутить с медициной... Вы ещё не готовы к столь большой эмоциональной нагрузке...
— Тогда... — рука Александра молнией скользнула к нагрудному кармашку. Резко вставшая с кресла Владилена тотчас прижала своей рукой ладонь Александра к клапану кармана куртки комбинезона. Её лицо оказалось вровень с лицом астронавта и она жёстким голосом тихо произнесла:
— Стоп, командир! Вы что же, дважды — в Космоцентре и в Экспрессе подняли из руин свою невесту и жену, потом — спасли от верной гибели большую часть экипажа "Экрана", а теперь — сами пытаетесь уйти, поскольку хотите выращивать в Тихом океане хлореллу?!... Не пойдёт!...
— Откуда вам... ведомо... про хлореллу?!...— Александр с трудом выпростал руку из-под крепкой и тяжёлой ладони генерала астромедслужбы.
— Не всё ли равно? — Юльева не снимала ладонь с кармашка, нависая над Александром. Звёзды на её генеральских лентах горели холодным неодобрительным светом.
— Извините за минутную слабость. — Александр потупился. — Больше не повторится.
— Я не обижаюсь на чисто человеческую реакцию. Все мы — люди. — Юльева убрала руку.
— Тогда...
— Минимум — полгода... Потом — комиссия Астроконтингента. Но там я бессильна. И мой отец — тоже.
— Я пройду её.
— Надеюсь. Идите к себе, успокойтесь и приготовьтесь к встрече с медицинским чистилищем...
— Ладно.
Владилена выполнила свое обещание. В ноябре они снова встретились в её основном рабочем кабинете в высотном здании Закрытого контура Госпиталя в Монтевидео. Теперь Юльева принимала его здесь.
— Вы действительно хотите встретиться со всеми?
— Горю желанием...
— Ладно... Мы тоже кое-что умеем... — она надавила клавишу и окна комнаты распахнулись во всю ширь — от потолка до пола внешние стены кабинета стали прозрачными. — Можете подойти и взглянуть — все собрались на площади перед зданием.
Александр в прыжке преодолел расстояние от кресла до стеклянной стены окон и, остановившись у "стекла" обмер — небольшая площадь была забита народом. Он сразу узнал Викторию, Аскольда, Валентина, своих братьев и сестёр, братьев и сестёр Виктории, своих родителей и родителей Виктории, членов своего экипажа и очень многих других людей, с которыми его сводила судьба лишь однажды, но которые тоже оказались причастны к его возвращению из небытия... С пятого этажа высотки ему было отлично видно, как подходили все новые и новые люди...
— Это всё — ваши спасители, Александр. Извините, у врачей и сестер сейчас горячая пора и не со всеми вы увидитесь. — Владилена набрала на клавиатуре код и стена ушла вниз, образуя балкон. Прохладный ветерок зашумел в просторе кабинета. — Они видят вас и слышат отлично, Александр.
— Спасибо... Спасибо Влада...— Александр повернулся к Владилене. В его глазах стояли слёзы...
