Лязгнул меч, и Гарри в изумлении увидел, что это не король одним движением извлек его из ножен, а Невилл Лонгботтом. Рука Невилла ничуть не дрожала, а на лице было написано — "не пощажу".
"Только потому что ты мой брат, я прощаю тебя", — прошептал Эдгар, и его обычно румяное лицо перекосилось. Он опустил руку Невилла и сухо добавил. — "За это в сражении с Дональдом ты пойдешь со своим отрядом впереди".
"И что с того?" — скривился Александр. — "Я лишь добуду себе славу, а ты, что ж, ты соберешь все лавры, верно... король?" — Последнее слово было сказано с заметным презрением. Александр отвернулся и пошел прочь, таща Дэвида за собой. Младший из потомков Канмора виновато плелся вслед за братом, изредка бросая на толпу собравшихся колдунов (настоящих колдунов!) полные надежд взгляды.
Ровена кусала губы.
"Не слушай, что говорит Александр", — не поворачиваясь к ней, смущенно произнес Эдгар. — "Он, ну, просто завидует, наверное. Не знает, вот и боится. Я все равно вернусь за тобой! Ты же мне веришь? Веришь, правда?"
"Да", — негромко сказала Ровена. — "Да, конечно", — Она обхватила себя руками, точно ей вдруг стало зябко. — "Я ничуть не обижена на твоего брата. Я понимаю его, в его глазах я — отвратительна, и, возможно, он по-своему прав".
Такая реакция Ровене совсем не была свойственна. Она вдруг вновь стала неуловимо похожа на Валери Эвергрин, не ту Валери, которая всегда так заразительно смеялась, сверкая ухмыляющимися ямочками, хитро подмигивала Гарри, когда видела, как он потихоньку таскает печенье из вазы на кухне прямо перед обедом или рассеянно оглядывала поверх очков кипу распечаток факса, а на Валери — другую. Ту, что, отчаянно шипя сквозь зубы, дабы ненароком не проболтаться, говорила Северусу Снейпу, что он ей отвратителен. Ту, что медленно и горько говорила Глориану Глендэйлу, что не любит его. "Он одумается", — пробормотал король Эдгар. — "Прости меня", — вдруг добавил он, казалось бы, безо всякой связи. Ровена Рэйвенкло задумчиво смотрела на него какое-то время, а потом негромко прошептала, так, что даже Гарри, стоящий прямо возле нее, еле расслышал ее слова: "За то, что ты не вернешься? Прощаю..." Она горделиво выпрямилась, медленно спустилась с лестницы и пошла к замковым воротам, высоко неся голову с короной из золотистых кос, перевитых синими лентами. Попадающиеся ей на пути норманнские солдаты и шотландские копейщики с боязливым уважением расступались перед леди Ровеной Рэйвенкло. "Зачем я сказал это?" — с тоской опустил голову маленький Эдгар Шотландский. Он обращался к Невиллу! Гарри и Рон обменялись недоумевающими взглядами. Гермиона же казалась совсем не удивленной. "Она простит", — Невилл запросто похлопал короля по плечу, и тот не выказал ни отвращения, ни возмущения. — "Когда-нибудь она простит. Потом". "Я еще увижу ее?" — с надеждой спросил Эдгар. Невилл покачал головой. Эта странная сцена удивила, наверное, всех, кроме Гермионы. Отвлекая внимание Гарри от непонятного обмена репликами между Невиллом и Эдгаром Шотландским, она постучала по его плечу. "Я видела из окна, как Дэвид посвятил тебя в рыцари. И что ты чувствуешь теперь, сэр Гарри Поттер?" — она ухмыльнулась. "Ничего", — индифферентно отмахнулся Гарри. — "Ему это было в забаву. Большим мальчиком хотел себя почувствовать. Тоже мне — король!" "Не скажи", — в глазах Гермионы проскользнула хитринка. — "Интересно, если бы ты рассказал, что стоял между тремя знаменитыми шотландскими королями из династии Данкельдов, и получил от самого великого из них посвящение в рыцари, кто бы тебе поверил?" "Три короля сразу?" — поразился Гарри. — "Вот эти? Так они все будут править Шотландией? Даже тот хлипкий мальчишка, Дэвид, тот, что играл со мной в рыцарей?". "Историю читать надо, сколько можно говорить", — вздохнула Гермиона, привычно заведя глаза. — "И не только историю Хогвартса. Так что, сэр Гарри, вы должны гордиться тем, что вас возвел в рыцарское звание такой великий король!" — хмыкнула она. Последние слова Эдгар смог услышать даже в шуме спускающихся по лестнице учеников. К гриффиндорцам подошли их друзья. "Вы знаменитая предсказательница? Да?" — король со все возрастающим интересом впивался взглядом Гермионе в глаза. — "Вы — пророчица? Можете видеть будущее? Прекрасная леди, а вы не можете поведать мне, как..." "Я?!" — возмущенно выпалила Гермиона. — "Я? Предсказательница? Хорошо, что вы король", — жестко отрезала она, нисколько не стесняясь своего несветского поведения. — "Будь вы обыкновенным человеком, я за такие слова тут же превратила бы вас в головастика! И не смей мне делать замечания, Невилл!" — предостерегающе зашипела она, помахивая своей палочкой прямо возле самого носа недовольно зашевелившегося Лонгботтома. — "Не то головастиков тут же станет вдвое больше!" — она растолкала недовольных Парвати и Лаванду и в абсолютно расстроенных чувствах удалилась прочь. Вокруг довольно хихикала малышня, а король так и остался стоять с открытым ртом, не понимая, чем же он так оскорбил леди Гермиону. Гарри и Рон догнали ее только у перестроенных Джимом ночью хижин работников Хогвартса. Гермиона возмущенно развернулась к ним, ее глаза сверкали от ярости. "Нет, вы слышали, что он сказал! Только подумайте, какую репутацию я заработаю здесь перед тем, как вернуться! А потом обо мне скажут, мол, жила-была в замке великая предсказательница! Я-то считала, что это про Парвати напишут..." — Гермиона фыркнула. "Это ты о пророчестве насчет гибели Слизерина?" — Рон поежился, вспоминая страшную картину тьмы и ужаса, витавшую над ними, когда гигантская черная фигура Слизерина заслонила собой солнце и чуть не обрушила Хогвартс в ад, и Гарри вспомнил тот день в больнице замка, когда черные косы Парвати мели по холодным камням пола, а ее истекающие пеной губы безостановочно что-то хрипло шептали, пока вокруг метались ее испуганные подруги. Надо же, Парвати смогла предвидеть падение Слизерина, но — предвидеть или увидеть? — "Теперь-то ты веришь в предсказания?" "Не знаю", — неохотно поджала губы Гермиона. — "Все это, конечно, можно было и..." "Прочитать?" — спросил Гарри. — "Где? В "Истории Хогвартса" об этом что-то было? Да и в записках Тео об Ордене Феникса я тоже не помню такого..." "Так надо обязательно написать отчет о том, что и кого мы здесь видели!" — оживилась Гермиона, и ее глаза заблестели от взыгравшего научного азарта. — "Представляете, какие потрясающие открытия в истории магии мы сможем сделать! Они же перевернут научный мир!" "Снейп же предупреждал — ничего, что бы мы могли здесь увидеть, записывать не стоит", — забеспокоился Гарри. — "Вдруг записи потеряются здесь, и тогда..." "Потеряются — у меня?" — сердито перебила его Гермиона. — "Ты что, плохо меня знаешь?" — Рон и Гарри скорчили одинаково противные физиономии. — "Да я же с самого первого дня все потихоньку записываю, как же можно оставить в неведении наших современников о том, что здесь было" — "К тому же я нашла способ протащить эти записи мимо Снейпа", — хитро прищурилась она. — "И профессор Джонс поступил бы точно так же, я уверена". "Он псих, твой профессор Джонс, это во-первых", — перебил ее Рон. — "А во-вторых, он — слизеринец". "Ну и что?" — хором воскликнули Гарри и Гермиона. Они переглянулись и рассмеялись. Рон скривился, но потом тоже не удержался и хмыкнул. "Ладно, делай что хочешь, только смотри, не попадись!" "С какой это стати ты будешь мне что-то разрешать или запрещать?" — нарочито небрежно буркнула Гермиона, старательно не глядя на Рона. Но когда он смущенно пожал плечами и отвернулся, девушка так пристально принялась изучать его реакцию, сверля Рона глазами, что Гарри подумал о том, что если бы он не видел, как тяжело поразило Гермиону предательство Рона несколько месяцев назад, то решил бы, что она вновь вспомнила то, что когда-то чувствовала к нему. Но эта мысль так и осталась недодуманной, потому что из одного из домиков прислуги послышался детский плач. Гермиона тут же взволнованно отреагировала с чисто женским сочувствием и любопытством: "Кто это может плакать?" — она торопливо подбежала к домику, приотворила бревенчатую дверь и заглянула внутрь. "О, я знаю!" — оживился Рон и тоже подбежал к ней. — "Черт, бедные пацаны, надеюсь, они ревут не из-за того, что их в сегодняшней горячке забыли покормить". "Ты с ума сошел, Рон, мистрисс Хельга никогда не забыла бы о двух бедных маленьких сиротках. Наверное, та женщина, что за ними смотрит, просто вышла помочь ей по хозяйству, а они проснулись и испугались оттого, что никого в доме больше нет", — рыкнула Гермиона, но ее голос в ту же минуту стал ласковым и, по мнению Гарри, отвратительно сюсюкающим. — "Мои маленькие, мои сладенькие, не плачьте, не плачьте, все хорошо, сейчас мамочка вас укачает!" — Она вылезла из дома и присела на пороге, обнимая двух малышей, сопливо гудевших ей в платье и оставляя на нем мокрые потоки слез. Гермиона вытерла платком их грязные физиономии, и Гарри тут же узнал внуков старого мастера Мастерса — Арбалета и Джека. Их деда раздавило камнем при штурме Хогвартса, и они остались теперь одни на всем свете. Гарри внезапно ощутил укол совести из-за того, что забыл об этих мальчишках, так теперь похожих на него судьбой. Они с Роном присели на две обструганные колоды, где, бывало, сиживал и сам старый мастер Мастерс, ваяя свои кривоватые занозистые метлы, и сочувственно смотрели, как Гермиона пытается утешить заходящихся в плаче малышей. Рон строил детям рожи, а его пальцы уже складывались в замысловатую козу, которой Джек весьма заинтересовался и пытался выяснить какова она на вкус, но старший из детей, Арбалет, все еще продолжал самозабвенно вопить. Гарри, не зная, чем утихомирить орущего мальчишку, автоматически порылся в карманах, надеясь, что там найдется хоть какая-то игрушка, но тут его пальцы наткнулись на его счастливый золотой снитч. Он вытащил мячик из кармана и протянул его Арбалету. Тот немедленно восхищенно затих и протянул жадные лапы к сверкающей игрушке. Делать нечего, пришлось отдать, зато это заставило настырного ребенка заткнуться. Арбалет основательно занялся снитчем, тщательно пробуя на зуб творение мастеров будущего: сперва он задумчиво пожевал крылышки, потом его маленькие пальцы исследующе прошлись по спайкам золотых швов шарика, и теперь Арбалет увлеченно выковыривал из гнезд крохотные золотые гвоздики, крепящие крылышки к основанию шарика. Снитч протестующе зудел крыльями и вырывался, и Гарри, опасаясь за сохранность шарика, осторожно вынул его из пальцев ребенка. Все окрестности тут же огласились таким неистовым ревом, что Рон выронил только что сотворенный им для Джека кубик и зажал руками уши. Снитчем придется пожертвовать, подумал Гарри, навсегда выпуская подарок Крума из рук и наблюдая за тем, как возмущенные вопли Арбалета постепенно стихают. Мальчишка серьезно насупился и стал внимательно ковыряться в недрах шарика, бьющегося в его руках, точно бабочка. "Пропал твой снитч", — почему-то ухмыльнулся Рон.
* * *
Джим триумфально продефилировал мимо рядов оживленно перетаптывающихся школьников, подмигнул Гарри, походя дернул какую-то второклассницу из Хуффльпуффа за косичку (девочка испуганно ойкнула) и гордо вернулся в начало строя. Он вновь пристально осмотрел дело рук своих и остался весьма доволен: камешек к камешку — стены Хогвартса вновь стояли твердо, ни единой дыры в кладке, на крышах вновь были ровными рядами уложены охапки соломы, переплетенные веревками, хижины работников вновь стояли на месте обгоревших деревянных остовов, а в стойлах новенькой деревянной конюшни радостно ржали кони. Впрочем, не все, большинство лошадей вывели на двор, и теперь отправляющиеся в обратный путь дети взнуздывали их для долгого пути. Рядом с Гарри Рон, набросивший дорожный плащ поверх застиранной рубашки, уныло подсаживал Джинни в седло и украдкой поглядывал на Гермиону. Он был бы, конечно, рад, если бы Гермиона согласилась ехать на одной лошади с ним, но она почему-то не согласилась, поэтому теперь Рон, изредка бросая язвительные взгляды на Невилла, которому тоже не улыбнулось ехать с Джинни, проверял подпругу и мрачно прислушивался к разговорам группки мальчишек, стоявших рядом.
"Жаль, ты не сможешь нам написать", — уныло протянул Терри Бут, пожимая широкую мозолистую ладонь Мартина Морвена. — "Здорово было с тобой познакомиться. Со всеми вами... Канута жалко, беднягу. Настоящий мужик был, как и ты".
"Да благословит вас Бог", — Мартин откинул капюшон серой мантии и широким жестом перекрестил Терри. — "Ничего", — слабо улыбнулся он. — "Я думаю, Кануту хорошо сейчас с его предками в Валхалле. Он был отважным воином, куда уж мне до него..."
"Странный ты священник, Мартин. Сожгут тебя магглы когда-нибудь за то, что ты так просто говоришь о..."
"Какая разница, сколько богов живет у тебя внутри?" — бледное лицо Мартина осветилось. — "Все они — твоя суть. Каков ты, таковы и твои боги".
"Поехали с нами, поехали с нами, Алистер, ну, пожалуйста, поехали к нам!" — рядом Гордон упрашивал своего тезку отправиться с ними, пока на Алистере висел, обнимаясь, его приятель Люк. — "Папа с мамой будут так рады!.." — отчаянно ныл он.
"Да я и так еду вас провожать, отпустите меня! Да и откуда ты знаешь, малыш, что именно я — твой предок?" — добродушно фыркал Макъюэн, трепля тем временем Люка по белокурой лохматой шевелюре. — "Может, я помру в следующую зиму от лихорадки, или огнезмей меня укусит до того, как я обзаведусь собственным семейством?"
"Ты так считаешь?" — ядовито поинтересовался стоящий рядом Росс. — "Я думаю, что если Элинор и дальше будет бросать на тебя такие взгляды, то без потомков ты не останешься!.." — Послышался возмущенный вопль Алистера, хохот стоящих вокруг парней, звук увесистого тычка, а потом Кэмпбелл взмолился. — "Пусти, медведь рыжий, больно же!.."
"Обещай, что заткнешься, подлая слизеринская рожа!"
"От тупого гриффиндорского задиры слышу!"
"Шуточки у тебя", — проворчал Алистер, обильно краснея. — "Пошел бы лучше Эльвиру утешил, поди, до сих пор плачет в своей комнате".
"Почему именно я должен это делать?" — нарочито небрежно осведомился Росс, поправляя килт.
"По той же причине, по которой тебя всю ночь вчера не было, а наутро я слышал, как Эльвира шептала девчонкам, что у нее на подоконнике букет цветов оказался. Мне просто интересно, ты воспользовался Заклятием Левитации только для ромашек или поднимался сам?" — Алистер ловко увернулся от кулака Росса под всеобщий смех.
"Вот, это для вас, мои дорогие", — мистрисс Хельга торопливо перекладывала узелки с едой из необъятных корзин, висящих подле дядюшки Лоуфа, в тянущиеся к ней детские руки. — Сейчас она ужасно напоминала Гарри миссис Уизли, раздающую бутерброды всему семейству перед поездкой на Хогвартс-экспрессе. — "Высокородные господа!" — несмело позвала она одного из шотландских лучников.
"Чего тебе, ведьма?" — боязливо окрысился тот, сделав рукой жест, отгоняющий нечисть. Гарри часто видел, как подобными жестами норманны и шотландские телохранители принцев сопровождали вынужденный короткий — сквозь зубы — и пренебрежительный разговор с обитателями "замка еретиков".
