Затем их выгнали куда-то на задний двор. Здесь уже выглядящие умно, более богато одетые их рассматривали и изучали профессиональные оценщики. Тут уже рабов разделяли по группам, кого на продажу кого в качестве налога на госслужбу, обрабатывать гектары государственных полей. Рэвула привыкающего к клейму раба на лбу, снова осмотрели, пощупали мышцы и почему-то пространство между ног. Чем-то непонятным он этого оценщика заинтересовал, тот улыбаясь, как-то странно посмотрел на Рэвула. Оценщик подозвал к себе одного из громил надсмотрщиков и дал какую-то команду на непонятном языке. Рэвула схватили за руки и вырвали из толпы новоиспеченных рабов. Его привели в какой-то подвал освещенный пламенем факелов и завели в узкую комнатку огороженную шторой. Он чувствовал себя скитающимся по дебрям ада. Его голова бездвижно повисла, не глядя по сторонам он уставший и измотанный не в силах сопротивляться, давал делать с собой все что угодно, лишь бы только не чувствовать снова жгущую боль плети. Ему было жутко даже думать над тем, какая новая пытка его ждет. Стиснув зубы, он ждал появления монстра, не мог дождаться, когда оборотень вырвется из него и уничтожит все вокруг, прекратит этот кошмар. Но чудовище когда оно было нужно, как назло молчало, и это было странно. Тем временем первоначальный шок проходил и боль от клейма, выжженного на лбу начала сводить с ума. Его ручными кандалами пристегнули к проволоке, что тянулось вдоль потолка. Рэвула, которого казалось уже сложно чем-то удивить, обдало будто кипятком, когда подняв голову, он увидел что перед ним. В центре комнатки на каменном ложе, будто распятая лежала обнаженная девушка. Ее разведенные по сторонам руки цепями, идущими от кандалов, были пристегнуты к полу. Чумазая и забитая, она тяжело дышала и не издавала ни звука. Лицо, скрытое под растрепанными волосами, она отвернула в сторону. Помещение было заполнено запахом грязного женского тела. Вдоль стен комнатки стояли несколько надсмотрщиков. С похотливыми взглядами они, смеясь, указывали Рэвулу на тело несчастной. Рэвул не сразу, но все-таки понял, чего от него хотят. В сравнении с людьми — с другими рабами, которых привели вместе с ним, внешне он выглядит крепким сильным и подтянутым, не худой и не толстый. Среди толпы худых и щуплых дикарей людоедов вместе с которыми его привели, он выглядит нормальным здоровым человеком, поэтому рабовладельцам нужно было его семя. Из-за соседней стенки раздались животные крики, стоны которыми сопровождался половой акт двух рабов, а также смех наблюдающих за этим надсмотрщиков. Рабов сводили как животных, их просто буквально силой заставляли размножаться, людей в этих существах здесь никто не видел. Несчастная девушка, оплодотворить которую должен был Рэвул непростительно молода, это фактически девочка, ее худое тело пестрит шрамами, ожогами, она молчит, не издает ни звука, уже привыкшая к этому кошмару она просто ждет, когда это все закончится. Сердце Рэвула сжалось от жалости, на нее глядя, но он ничего не мог поделать, в нынешней ситуации никак не мог ей помочь. От осознания происходящего кошмара и ощущения безысходности он вдруг взорвался безумным смехом, видимо его нервы окончательно сдали.
— Ой, нет ребята! — глядя на женское тело говорил Рэвул. — Я не могу. Я в этом плане не мужчина. Правда, — оправдывался перед надсмотрщиками Рэвул.
— Давай не стесняйся, — с чудовищным акцентом проговорил один из надсмотрщиков, раздвинув ноги пристегнутой девушки, продемонстрировав Рэвулу, что между ними.
— Да я не стесняюсь, я, правда, не могу. Я в своем племени мужчиной не считался. У меня из-за этого вечно проблемы были, — продолжал оправдываться Рэвул. Его ударили плетью, еще и еще. На его спине уже не осталось живого места. Стиснув зубы, он старался терпеть. Все вокруг — какой-то бред, не поддающийся описанию и оправданию идиотизм, 'Что вообще происходит?' — Рэвул от безвыходности вдруг снова взорвался приступом дикого смеха. На него обрушился шквал ударов. Смех Рэвула сменился безумным криком, нисколько боли сколько отчаяния. Палачи смеялись, для них происходящее было развлечением не дающим скучать на работе. Не за что досталось и девушке. 'Что же вы творите, что же вы как животные', — прежде чем отключиться, услышав крик девушки, бредил себе под нос Рэвул. Потеряв сознание, он повис на проволоке, к которой был прицеплен наручными кандалами.
Он пришел в себя в каком-то амбаре. Вокруг лежа на сене, разбросанном по полу, спали какие-то люди, судя по внешнему виду рабы. Пульс мучительно отдавался в клейме, выжженном на лбу. Руками, закованными в кандалы, он аккуратно коснулся рабской метки, к этому куску выжженной кожи в центре лба нужно было привыкнуть. 'Почему чудовища нет, когда оно так нужно?' — спрашивал он себя. Монстр даже не думая шевелиться внутри, будто затаился и чего-то ждал или пытался преподать Рэвулу какой-то урок. В любом случае такое долгое отсутствие монстра было странным. Ведь Рэвулу было больно, ему множество раз, причиняли невыносимую боль, но монстр не пошевелился, не пришел, чтобы его защитить. Значит, монстр не защищает его, он приходит, когда сам захочет. Сквозь щели амбара проступили лучи солнца. Через щель под потолком в помещение влетел огромный черный ворон, который сел рядом с Рэвулом. Ворон прилетел напомнить Рэвулу о цели его странствия по дикому югу, о предстоящем длинном пути, в конце которого его ждала девушка-ворона из видений, обещавшая спасение от боли следующего полнолуния. 'Я знаю дружище, — Рэвул обращался к смотрящему на него ворону. — Только вот видишь, — он демонстративно потряс кандалами. — Скоро монстр проснется и этому кошмару конец'.
— Так зачем ты ждешь пробуждение монстра? — вдруг раздался призрачный шепот в его голове. Окружающие краски стали мрачнеть, амбар стала заволакивать какая-то темнота. — Не жди пока он придет и спасет тебя, просто разозлись сам. Дай себе волю, хватит терпеть все эти издевательства, мириться с этим безумными миром, просто дай волю гневу, что накопился в душе. Слейся с ним, слейся воедино со злом, что поселилось в тебе.
После этих слов призрачным шепотом раздавшихся в голове, глаза Рэвула стали волчьими, что-то темное зашевелилось в его душе, будто ожидая разрешения. Рэвул с ужасом ощутил, как безумие монстра заклокотало внутри него. 'Нет!' — вдруг опомнившись, он резко закричал. Опираясь на лютый гнев и ненависть Рэвула ко всему окружающему, его искреннее желание того чтобы этот кошмар прекратился что-то темное внутри стало поглощать его, попыталось слиться с ним воедино. Ведь это он сам дал этому злу свободно развиться когда, обозлившись, желал пробуждения монстра и уничтожения, гибели всего что его окружает. В самый последний момент, когда зло уже начало затягивать его в свои объятия, он сумел одуматься. Он будто вырвался из объятий Тьмы, которая желала его полностью поглотить. Сумел остаться собой. Окружающих рабов, без задних ног, дрыхнущих на сене его крик: 'Нет!' не разбудил.
— Но ведь ты ненавидишь все это, — снова раздался призрачный шепот в его голове. Тьма не отступала, пыталась затянуть его в свои объятия полностью. — Ты возненавидел человечество. Ты ненавидишь все вокруг, мечтаешь, чтобы весь этот кошмар закончился, внутри ты наполнен гневом. Ты ненавидишь эту жизнь. Так просто дай свободу своему собственному злу. Загляни внутрь себя, сам осознай свое безумие, — размытый нечеткий силуэт темного призрака в волчьей маске возник перед Рэвулом. — Слейся с чудовищем, стань единым целым со своим злом. И тогда ты станешь силен, возвысишься над окружающим безумием и впредь не найдется в этом мире того что могло бы причинить тебе боль. Тьма лишь предлагает тебе спасение. Или ты останешься в рабстве навечно, ничто кроме единства со своим злом не спасет тебя из этого кошмара!
Закрывая уши Рэвул, все равно слышал призрачный шепот. В его глазах мелькали сцены окровавленных разорванных в клочья человеческих тел — фрагменты, оставленные в его памяти чудовищем. Теплая кровь ассоциировалась с успокоением, удовлетворением, одновременно пробуждала какую-то животную жажду. От призрачного шепота он чувствовал, как в душе оголяется бездна, в которую от безысходности так хочется спрыгнуть. Ведь он действительно пропитался лютой ненавистью к людям, готов был сделать все, лишь бы вырваться из окружающего кошмара. От вспенившегося в душе зла его сердце забилось как сумасшедшее, он будто зверел, был готов слиться с чудовищем воедино. 'Нет, успокойся!' — говорил он сам себе, пытаясь утихомирить пробудившееся внутри безумие, не слушать призрачный шепот. Но ведь он сам все это начал, сам дал злу в душе окрепнуть. Желал пробуждения чудовища, прекрасно понимая к чему это приведет, но желал, ожидал этого. Ждал когда монстр придет и уничтожит, разорвет на куски всех этих диких людей, зальет все кровью и Тьма воспользовалась этим. Сейчас он чувствовал, как внутри его заполняет холод, слабость, но стоит только шагнуть в темную бездну, открывшуюся в душе, как внутри все наполнится теплом, он почувствует силу. Он сольется с чудовищем воедино и сможет сам заставить всех этих жутких людей замолчать, прекратить окружающий кошмар, погрузить все вокруг в мертвую тишину. И ему так хотелось этого, его будто сошедшее с ума сердце, разбушевавшееся в груди, его к этому подталкивало. Внутренне он желал стать сильнее настолько, чтобы никто больше не смог причинить ему боль. Хотел прекратить этот кошмар. Он был готов погрузиться в исходящее из бездны тепло, слиться со злом, что шевелится внутри, но в шаге от пропасти чудом одумался. Поняв, что это не выход, будто испугавшись и отскочив в сторону, он твердо сам себе сказал 'нет' и Тьма, зашевелившаяся в его душе, ослабленная светом солнца наступавшего дня, затихла. Он понял, как опасно заигрывать со своим чудовищем, желать его пробуждения. Также стало понятным, почему чудовище не пробуждалось, почему оно именно сейчас затихло, оставив его одного в окружающем кошмаре мира диких людей. Тьме нужно было, чтобы он этот мир возненавидел, чтобы обозлился на дикое человечество, во всем разочаровался и дал свободу шевелящемуся внутри злу, полностью с ним слился и стал единым с тем чудовищем, что дремлет в нем. В последний момент он сумел одуматься, не дав Тьме поглотить свою душу. Во многом его спасло солнце, вставшее над этим миром, во мраке ночи зло так просто его бы не отпустило.
Рэвул пришел в себя, тяжело дыша. Его сердце постепенно успокаивалось. Внутри него развернулась самая настоящая борьба, он находился в шаге от темной бездны, но все это происходило в его голове. В действительности он просто просидел несколько минут, закрыв глаза и уши, под конец, прошептав 'нет'. Открыв глаза, сумев не поддаться Тьме, он снова увидел окружающий мир во всех красках. В своем личном поединке с Тьмой на этот раз он сумел устоять, удержав себя от бездны, не дав себе стать с чудовищем единым целым. Ворон, пронзающий его своим взглядом, улетел недовольно каркнув. В первых лучах солнца сумев остаться самим собой — несчастным рабом, закованным в кандалы, лишенный свободы он все равно вздохнул с облегчением. Главное он сумел остаться самим собой. И теперь, по всей видимости, ему предстоит быть рабом еще долго, и Тьма еще предпримет попытки поглотить его. Но пока он сумел устоять, не дав Тьме поглотить себя. Во всяком случае, впредь желать пробуждения чудовища он не будет, больше не будет заигрывать со злом, что поселилось внутри. Будет осторожнее, ведь гнев в его душе может его погубить и в следующий раз быть может, он не сумеет устоять и шагнет в бездну.
Спавший рядом бородатый, заросший, как и все рабы, мужик в каких-то лохмотьях, открыв глаза увидев, что Рэвул проснулся, быстро подскочил и куда-то убежал, по всей видимости, умчался предупредить кого-то. Спустя пару минут, в амбар вломились местные надсмотрщики. Приказами, не забывая про плети, они подняли спящих рабов и куда-то их погнали. Рэвул на все наплевав, остался лежать, не двинувшись с места. К нему подошел один из надсмотрщиков. Со старым клеймом раба на лбу, одетый приемлемо по местным меркам в руках он сжимает плеть.
— Говоришь по-артэонски? — спросил почти без акцента надсмотрщик.
— Вы тут, что все с ума посходили?! Что творите безумцы, — после радости от победы над Тьмой Рэвул вернулся в состояние шока. Вынужденный взаимодействовать с окружающим кошмаром, он вспомнил, где находится, снова погрузился в гнетущую атмосферу рабовладельческого мира. Он просто не мог понять происходящего, не мог поверить в тот ужас, который пережил. Выросший в изолированной Стране Волка дальше видевший только артэонов, он не мог уложить в голове кошмар, в котором оказался.
— Родился на севере среди артэонов? А на юге значит впервые?! Хм... Ты теперь раб. Давай вставай...
— Раб? Это?.. — Рэвул рассмешил собеседника.
— После законности и разумности мира под артэонами все происходящее кажется кошмаром. Но ты привыкнешь, как и я. Ты теперь собственность города государства Медгара. Будешь делать, что тебе скажут и когда скажут. Забудь про самого себя, ты больше себе не принадлежишь.
— А если я не хочу?
— Ты будешь делать, что тебе говорят, вопрос только в том, сколько тебе для этого понадобится боли и какого характера.
— Ты же ведь тоже не из этих мест. Из мира артэонов? — продолжая лежать на полу, спрашивал Рэвул.
— Я старший раб. У меня и у моих ребят задача проконтролировать выполнение работы вами — простыми рабами. Но я такой же раб и если вы что-то не выполните, то накажут меня. Я отвечаю перед хозяином. Поэтому, — он толкнул Рэвула ногой, — давай вставай, у нас много работы.
— Разве ты не хочешь сбежать? — не собирался вставать Рэвул.
— Я торговец из южной Эвалты. Оказался здесь по дурости. Проигрался в карты. Вернее сам себя поставил на кон. Отдал свою свободу фортуне. И как видишь, проиграл. Думаешь, мне нравится здесь? Неважно как ты здесь оказался, главное, что отсюда бессмысленно бежать. Забудь думать о побеге. Потому что идти некуда, нам с тобой до дома не добраться. От севера нас отделяют тысячи километров. Дикие леса, болота, мертвое Пограничье, ну и самое страшное это пограничники Арвлады. Погруженные в Малдурум безумцы просто убьют тебя. Беженцев они пропускают по выбору. Пересечение границы это как игра в рулетку. Да ты и пределов союза не покинешь. То, что ты раб у тебя на лбу написано. Буквально. Это общество жестоко к ослушавшимся рабам. В назидание другим тебя казнят самым страшным образом. Так что бежать бессмысленно. Здесь тебя будут кормить, при необходимости лечить, ночлег тоже будет. Ты теперь как скот, только тебя жрать не будут, на тебе будут пахать. А там где-нибудь, ты просто сдохнешь в каком-нибудь лесу. Или жизнь раба или смерть, бежать бессмысленно и глупо, да и некуда, смирись с этим.
Никакие аргументы не подействовали, только после удара плетью Рэвул поднялся с пола.
— Тебе еще повезло. Тебя забрало себе государство. Будешь работать в поле. Если будешь честно трудиться, то все будет нормально. Может, даже до старости дотянешь. Здесь никакой хозяин садист тебя мучить не будет, — по пути к полям рассказывал местный старший раб.
