— Это который же из них тебя достал? — Олея, не прерывая своей работы, бросила неприязненный взгляд на лежащих мужчин.
— Если тебе так интересно, то вон тот... Ну-ну, не кипятись! — усмехнулся Бел, поймав неприязненный взгляд Олеи, который та бросила на лежащего человека. — Все оказалось куда проще, чем я мог предполагать. Один из этих охранников дремал, пристроившись чуть ли не сразу же за дверью, а второй вообще обнаглел: похрапывал, сидя за столом и уложив голову на столешницу. Я ж говорю — час волка. А вот наш дорогой хозяин, увидев меня, с испуга едва ли не заблажил. Пришлось ему рот заткнуть.
— Это я поняла... — Олея, закатав рукав рубахи Бела, покачала головой — царапиной это никак не назовешь. Рана довольно глубокая, да и крови из нее течет немало. — Не дергайся, я тебя перевяжу. Скажи, а...
— Да живы эти двое, что на полу лежат, ничего с ними не случилось. Я их просто оглушил, а потом сразу же каждому в рот щедро плеснул все того же сонного зелья — зря, что-ли, мы за две небольшие бутылочки такие деньги отдали? Так что свое золото старик-аптекарь заслужил честно — минуты не прошло, а мужики уже в полной отключке.
— Все вылил?
— Почти.
— А они не отравятся?
— Вряд ли. Это же не крысиный яд... Ты еще долго будешь возиться с перевязкой?
— Все... — отступила на шаг Олея. — Надо бы перевязать получше...
— Это отложим на потом... — Бел остановился напротив мужчины, привязанного к стулу и одним движением руки выдернул у того кляп изо рта. — Теперь давайте поговорим с вами, уважаемый, только вот орать не советую. Я ведь и всего-то хотел поинтересоваться, нет ли у вас для продажи двух сизарей, голубя и голубки, у которых в хвосте есть несколько белых перьев? Ну, отчего я не слышу ответа?
— У меня нет, но я могу поспрашивать у знакомых... — неохотно ответил мужчина.
— К сожалению, я не могу так долго ждать... — продолжал Бел.
— Хватит валять дурака! — внезапно зло ощетинился мужчина.
— Я не услышал отзыв... — все так же спокойно отозвался Бел.
— Тогда, может, вы посмотрите тех сизарей, что есть у меня?.. И для чего нужно было ломать эту комедию? — мужчина готов был сорваться.
— То я валяю дурака, то ломаю комедию... Вы уж поточнее определитесь с тем, чем я занимаюсь в вашем доме. Пока же для начала прошу вас говорить тише, а не то я вынужден буду сделать нечто такое, после чего до конца своих дней вы будете только слабо сипеть. Давно явка провалена? Кого вы успели сдать?
— Как вы сюда попали?
— Через дверь! — отрезал Бел.
— Я не про то... У соседей такая собака, что ночью подает голос даже тогда, когда я выхожу из дома по малой нужде...
— Значит, я нравлюсь ей куда больше, чем вы. Итак, я жду ответ на свой вопрос. Советую говорить правду, потому как я и сам уже успел кое-что понять, и у меня нет ни малейшего желания проявлять никому не нужное человеколюбие.
Вздохнув, мужчина заговорил, и все оказалось предельно просто: тайная стража этой страны раскрыла его совершенно случайно, и он, в свою очередь, от растерянности наделал немало ошибок, из-за которых сейчас на родину дорога ему закрыта, да и здесь он не особо кому-то нужен...
У Олеи создалось такое впечатление, что этому человеку, как бы он не хорохорился, просто хочется снять со своей души какой-то груз, или же поведать о своей беде тому, кто может если не помочь, то понять. Что же касается Олеи, то очень многое из того, о чем говорил мужчина, было для нее тайной за семью печатями, но зато Бел слушал очень внимательно, и женщина замечала, как темнело его лицо.
Когда же мужчина умолк, Бел еще какое-то время молчал, уставившись в небольшое окно, за которым уже начинался серый рассвет. Олея тоже не произносила ни слова — понимала, что сейчас не стоит лезть со своими вопросами в разговор мужчин.
— Где именно в вашей голубятне находятся те почтовые голуби, при помощи которых вы раньше отправляли донесения в Руславию? — Бел, наконец, повернулся к хозяину дома.
— Вы что, собираетесь...
— Что я собираюсь делать, вас касается не должно.
— Выслушайте меня, только постарайтесь сделать это спокойно: я не знаю, в чем именно тут дело, но за последние несколько дней меня несколько раз предупреждали о том, что ко мне могут придти гости с очень ценным грузом. Более того, мне было сказано следующее: если я помогу задержать вас, или же уговорю отдать груз...
— Я повторяю свой вопрос насчет голубей.
— Вы меня не дослушали!
— Все, что вы мне можете сказать, я хорошо знаю, или, скажем так, имею представление о том, какие блага могут наобещать мне в том случае, если я пойду навстречу неким требованиям. Чтобы раз и навсегда покончить с этим вопросом, я вам сообщаю: все это для меня совершенно неприемлемо. Вряд ли я услышу хоть что-то новое, так что не будем понапрасну терять время.
— А я хочу договориться. Вы можете убить меня, и, возможно, для такого, как я, это будет наилучшим выходом: знаете, мне до тошноты надоело жить под вечным приглядом стражников, и притом постоянно ждать, что к тебе на связь выйдет кто-то из тайной стражи Руславии, которого надо сдать... Конечно, арестовывают далеко не всех, за многими просто следят дальше...
— Ага, вы еще сделайте вид, будто не понимаете, что таким образом можно засветить всю разведывательную сеть в стране! Возможно, именно из-за вас в Байсине она раскрыта уже полностью! Это понятно даже малому ребенку, так что хватит толочь воду в ступе! Отвечайте на мой вопрос.
— Поймите, что для меня это последний шанс обрести свободу, а для вас возможность получить немалое богатство...
— Мне надоело повторять вам одно и то же! — теперь уже и в голосе Бела слышно раздражение.
— Я не буду вам отвечать! — едва ли не выкрикнул мужчина. — Или мы договариваемся, или...
— У меня есть еще один вариант... — чуть нахмурился Бел. — Вы помогаете нам переслать на родину донесение, и уходите вместе с нами. Обещаю, что дома учтут вашу помощь...
— Еще чего! — зло огрызнулся пленник. — Можно подумать, что за вами не пустят никакой погони! Да меня первого хлопнут в два счета... Оно мне надо? А голуби... Выбирайте сами, какие вам нужны.
— Ну, как вам будет угодно... — и Бел одним движением вновь засунул кляп в рот пленника и повернулся к Олее. — Побудь с ними, я вскоре вернусь. Надеюсь, что за это время негостеприимный хозяин сравнит все за и против моего предложения. Если же наш несговорчивый друг будет брыкаться, то ты знаешь, что делать.
Вернулся Бел не так и быстро, как обещал, почти через полчаса, причем заявился не с пустыми руками. Он нес с собой большую закрытую корзину, в из которой доносился постоянный шорох а то и птичье воркование, которое нельзя было перепутать ни с чем. Поставив корзину перед сидящим мужчиной, он поинтересовался:
— Ну как, подумали? Я забрал тех голубей, которых счел почтовыми... Э, да судя по тому, что вы стараетесь ухмыльнуться, здесь что-то не так?
Пленник согласно закивал головой и Бел, чуть нахмурившись, вновь вытащил из его рта кляп. Хм, а мужик-то выглядит весьма довольным. Интересно, с чего это он так радуется?
— Я даже смотреть не буду на тех голубей, что вы отобрали... — хмыкнул мужик, отплевываясь от налипших на язык ворсинок. — Не хочу, и знаете почему? Пусть даже вы сумели взять из моей голубятни именно почтовых, но не все из них полетят в Руславию. Несколько этих пташек, если их выпустить на волю, помчаться прямиком на ту голубятню, что находится в здании тайной стражи Байсина. Видите ли, обстоятельства бывают разные, и иногда они складываются таким образом, что...
— Скотина! — Бел резко приподнял со стула связанного мужчину, но тут же швырнул его назад. — Значит, так ты отправлял донесения наших агентов? Продавал на корню все и всех? Надо же, не боишься говорить об этом прямо! А тебе самому не кажется, что такие действия не очень похожи на утверждение, будто ты был вынужден предать своих только под давлением жестоких обстоятельств!
— Думай, что хочешь, только вот если ты их выпустишь, то половина моих почтовых голубей полетит в Руславию, а вторая половина — в тайную стражу Байсина. Это для тебя один голубь неотличим от другого, а я знаю каждого, можно сказать, в лицо. Или в клюв... Так что выхода у тебя нет...
— Это у тебя нет выхода... — Бел сжал мужчине горло и влил тому чуть ли не прямо в горло остатки жидкости из бутылочки, а затем вновь засунул кляп в рот дергающемуся пленнику. — Время поджимает, так что больше у меня нет времени на то, чтоб точить с тобой лясы. Запомни: отныне путь на родину для тебя точно закрыт. Оставайся здесь, только вот вряд ли хоть кому-то здесь ты будешь нужен — отработанный материал, как правило, идет в отвал.
Через минуту, прихватив с собой корзину с голубями (заодно Бел надел на себя и куртку хозяина — иначе никак, запачканный кровью рукав бросится в глаза любому), беглецы покинули дом. Вновь перелезть через стену при первых лучах утреннего солнца оказалось минутным делом, и, по счастью, в этот ранний час улица была пуста. Немного дальше им уже встретилось несколько работяг, которые, ежась от утренней свежести и еще не окончательно проснувшись, направлялись на работу.
— Бел... — негромко спросила Олея. — Зачем мы тащим корзинку с голубями, если половина этих птиц...
— Зато вторая половина полетит туда, куда надо! — отрезал Бел. — За нами и так идет охота, так что, по большому счету, эти птицы ничего не изменят. Стража Байсина и так знает как о нас, так и о том, что мы несем.
— А этот мужчина... Он жив?
— Ты хочешь спросить, не отравил ли я его? — чуть усмехнулся Бел. — Не беспокойся: это было все то же сонное зелье, хотя в какой-то момент я пожалел, что у меня под руками нет чего более убойного. Хоть тех же ножей с ядом...
В отличие от городских улиц, возле гостиницы и на рынке народу уже хватало. На длинных торговых рядах начинали появляться овощи, зелень и фрукты, выстраивались штабеля из мешков с мукой, продавцы тянули тяжело груженые тележки...
Начинали шуметь и в гостинице. Беглецы проскользнули в свою комнатку, где Бел, пристроившись за колченогим столом, что-то стал писать на узких ленточках. Заглянув через плечо Бела, женщина увидела, что он выводит всего лишь несколько цифр, причем на каждой из этих невесомых полосок были одни и те же значки.
— Что это? — не выдержала Олея, когда Бел закончил работу.
— Как было приказано, сообщаю домой, что нас надо встретить.
— Но тут же одни цифры!
— Кому надо, поймут... — Бел убрал полоски в карман куртки. — Оставшуюся в кувшине воду во фляжки налила?
— Да. Кстати, забери футляр с артефактами.
— Надо же, едва не забыл забрать их у тебя. Так что, идем?
— Да.
— Тогда пошли.
Когда беглецы вновь вышли в коридор, Бел враз превратился в человека, с трудом приходящего в себя после вчерашней веселой попойки. Походка, трясущиеся руки, несколько бессмысленное выражение лица... Любой, кто посмотрит на этого человека, будет уверен в том, что этому мужику еще долго надо приходить в себя после вчерашних возлияний. Даже хозяйка гостиницы, с которой Бел рассчитывался перед уходом — и та лишь хмыкнула, и несколько соболезнующее посмотрев на Олею, стоявшую рядом с тяжелой корзиной в руках. Ну, сочувствие сочувствием, а содрать пару лишних серебряных монет с мало что соображающего мужика она не забыла.
Бел изображал все еще не протрезвевшего человека вплоть до того времени, пока они не миновали городские ворота. Надо сказать, что в этот раз стражи на выходе из города было куда больше, чем вчера, когда Бел и Олея только въезжали сюда. Сейчас стражники дотошно проверяли всех, кто хотел войти в город, и оттого перед воротами скопилась большая очередь из желающих как можно быстрее оказаться внутри городских стен. Впрочем, стража уделяла должное внимание и тем, кто хотел покинуть город. Неудивительно, что еще издали увидев отряд стражников у ворот, сердце у Олеи бешено застучало.
Неизвестно, как беглецам удалось бы выехать из города, но им повезло и на этот раз: неподалеку от гостиницы им встретилась семейная пара, где супруг, похоже, вчера тоже позволил себе принять на грудь лишнего, и сейчас супруга пилила его без остановки. Увидев Бела, который делал вид, что тоже едва сидит в седле, мужичок враз проникся к нему искренним расположением, и до самых ворот они ехали едва ли не в обнимку, объясняясь друг другу в любви и вечной дружбе, причем женушка того мужичка безостановочно ругала обоих пьяниц, которым лишь бы глаза залить, а до семьи им нет никакого дела. Стражники, проверяющие желающих покинуть город, лишь глянув на двух обозленных баб и двух все еще так и не протрезвевших мужиков, пропустили их без проверки из одного только чувства мужской солидарности — дескать, парням и так плохо, так зачем еще усугублять?.. Да, судя по всему, здешние стражи, хоть и получили приказ о поиске двух опасных преступников, но всерьез им не прониклись.
Со своими новыми приятелями беглецы расстались на первом же перекрестке: им нужно было разъезжаться в разные стороны, хотя, будь на то воля Олеи, от этого развеселого мужичка они бы умчались как можно раньше — уж слишком он оказался шумным и надоедливым. Зато потом Бел и Олея припустили лошадей, стремясь как можно дальше уйти от города. Правда, перед тем Бел налил воды в какую-то глубокую чашку, и чуть приоткрыв крышку на корзине с голубями, осторожно поставил туда эту чашку, а дальше ехал, стараясь как можно меньше встряхивать корзину — боялся разлить воду.
Они остановились лишь тогда, когда беглецам показалось, что их сейчас никто не видит. Олея оглянулась кругом — вокруг чистое поле, лишь где-то вдали виднелось несколько почти неразличимых силуэтов — это крестьяне со своим товаром ехали в столицу по одной из небольших дорог. Беглецы слезли с коней, поставили корзину на землю.
— Тебе придется мне помочь... — Бел присел возле корзины. — Надо держать каждую птицу, пока я буду привязывать письмо к лапке голубя. Только будь поосторожнее... Да, и по сторонам смотри на всякий случай.
Держа в ладонях теплое тельце птицы, Олея не смогла удержаться, чтоб не спросить:
— Бел, а ты уверен, что это почтовые голуби?
— Надеюсь на это... — неохотно отозвался муж.
— Нет, я другое имею в виду. У этого мужчины была одна голубятня, и птиц в ней, наверное, хватало, так почему ты решил, что именно эти голуби — почтовые? Они, вроде бы, ничем не отличаются от обычных сизарей. Кажется...
— Вот именно — кажется.
— И все же, скажи, отчего ты решил, что взял именно почтовых голубей?
— Ну, прежде всего, они находились отдельно...
— Но ведь не они одни сидели в особом закутке! Наверное, разные породы сидят по отдельным клетушкам... Или нет?
— Ты меня опять не дослушала... — Бел осторожно взял у Олеи птицу, к лапке которой он только что привязал невесомую ленточку с несколькими цифрами, приподнял голубя в ладонях, и через мгновение птица поднялась в небо, а Бел вновь полез в корзину за очередной голубкой. — Видишь ли, в отличие от прочих, у почтовых голубей более широкий клюв, частенько с наростами, веки всегда голые, хвост и лапы покороче, а крылья, наоборот, длинней и сильнее. Вот по этим приметам я и ориентировался, когда стал отыскивать нужных мне птиц. Голубятня у того мужика была разгорожена на несколько частей, и почтовые голуби находились в одной из таких клетушек.
