— Помогу. Даже если Морена меня востребует, — Аина подмигнула Дарго. — Если выживу, разумеется.
Почему-то после этих слов девушке стало легко, и, поняв по благодарному кивку атамана, что разговор окончен, она ускакала вперёд — обдумать всё услышанное, уложить это в своей голове.
* * *
Немного погодя, когда Дарго снова остался один, Аина подъехала и спросила:
— А что ты будешь говорить по поводу тех, кто ушёл? Вдруг меня тоже спросят.
— Разве есть необходимость юлить?
— Ну, у Морены может возникнуть вопрос, почему ты отправил их не в наш тыл, а во вражеский.
— Если возникнет, отвечу, что избавился от балласта, — жёстко ответил атаман. Потом лукаво прищурился и добавил: — Пусть их враг пока покормит. А когда захватим те земли, встретимся.
Аина даже растерялась от такой мастерской бравады. Но на всякий случай сказала:
— Знаешь... Мне нечем это доказать, но... Я подозреваю, что Морена может читать мысли или намерения... Не все, а только заряженные страхом или злостью. Так что лучше обойтись без яда.
— Не учи сарлука тянуть упряжку, — проворчал Дарго. — Время для споров прошло. Сейчас наша задача выжить. Так что я не собираюсь тянуть корса за усы. Скажу всё, что потребуется. А там — козлят по осени считают.
У девушки немного отлегло от сердца. Значит, Дарго вовсе не такой прямолинейный правдоруб, как ей показалось. Умеет блефовать, когда нужно. В общем-то, логично для главаря большой банды, которой по сути являлась Свора. Но мало ли.
Теперь главное самой не проколоться с чувствами. Чем ближе они подъезжали к Сагате, тем неуютнее становилось Аине. Похоже, ей придётся иметь дело с Альвейд. Получится ли пересилить себя, не выплеснуть на неё злость за то, что та когда-то убила подругу? И как сама бывшая дешнэ к ней отнесётся? Не станет ли травить, оттирать?
Впрочем, всё, что Ходячая Смерть могла сделать (помимо убийства, которого не будет без приказа) — сущие мелочи по сравнению со способностями ахсары. Что, если Аина не справится? Выдаст себя, своё знание об истинной сущности Морены? Тем самым страхом...
Впрочем, об этом предупреждал Санат, как о первейшей ошибке неумелых лжецов, которых выдаёт именно боязнь разоблачения. Так что надо раскочегарить "солнышко", укутать его "тучками" поплотнее и вспомнить всё хорошее, что способно поддержать её веру в себя. А это немало: уроки Волхва, любовь Клареда, товарищество с Дарго. В конце концов, Аина несколько лет скрывала от Морены возвращение памяти, а потом успешно задумала и осуществила побег.
О сомнениях в том, что ахсара всё знала, просто попускала ради забавы, лучше не думать. Тем более, что теперь у Аины есть защита, которой не было тогда. Главное, верить в то, что говоришь, как она собиралась посоветовать атаману, пока не поняла, что он и сам так умеет. Пожалуй, у него можно даже подучиться той дерзкой уверенности, с которой он произнёс первую фразу заготовленного оправдания. Был в его словах какой-то мрачный напор, который понуждал воспринимать их как правду.
Несколько раз за день встречались конные патрули. С балхоном каждого из них Дарго поговорил, скупо сообщил о поражении и потерях. Те сочувственно кивали, уважительно прикладывали кулак к груди и двигались дальше.
Гонец с докладом о бое, которого Дарго отправил к ахсаре сразу по прибытии в Стеру, наверняка, давно достиг цели. Но Морена никого навстречу не высылала, так что непонятно было, какой их ждёт приём.
Вечер застал обоз уже в виду Северного Хребта, но решено было переночевать в поле. Ибо день и так был слишком долгий, а нашествие на ближайшую деревню в попытке распихать три десятка людей на ночлег по двадцати обобранным и запуганным дворам казалось более хлопотным. Отправили лишь пяток человек за водой и дровами. Бояться же на просторах Сагаты кочевникам было пока нечего.
Аине досталось тёплое местечко на одной из телег, с которых поснимали вещи, чтобы устроить лежанки для остальных. И за это она была благодарна Дарго — поясницу ломило немилосердно. Видимо, отвыкла проводить столько времени в седле.
Она ещё раз проверила раненых, которых уложили рядом — оба шли на поправку. И даже более: девушке показалось, что у неё на глазах образуется пара, наметившаяся ещё в горах. Но в походном лагере миловаться было неприлично, а отойти за кусты не позволяло здоровье, так что пришлось им молча зажиматься под видом "погреться". Аина невольно поймала их токи и тоже разомлела, хоть и чувствовала себя из-за этого немного воровкой. Против воли вспомнилась последняя, умопомрачительная ночь с Кларедом, стало совсем жарко... Да так она и уснула в блаженстве.
То ли благодаря приятному погружению в сон, то ли — привычной с детства ночёвке в поле, наутро от вчерашних тревог не осталось и следа. Аина без труда засветила "солнышко", а пару часов пути, оставшихся до Сагаты, работала над "облачным слоем".
У подножия уступа, на котором стоял замок, вырос целый городок из деревянных времянок: казармы, склады, кузни, кухни, конюшни, разные мастерские. Эта слобода снаружи была обнесена деревянным частоколом с дозорными вышками, на каждой из которых сидело по лучнику, но широкие ворота, перегораживавшие дорогу к замку, были распахнуты по дневному времени.
Женщин кругом наблюдалось откровенно мало, кроме нарток, стороживших некоторые двери. Но не успела Аина подумать о том, что мужское напряжение тут должно зашкаливать, как из длинного барака с красными занавесками, спотыкаясь и чуть ли не теряя на ходу штаны, вылетел мужик. Вслед ему с весёлым криком махали ручкой несколько откровенно разодетых... или даже скорее откровенно раздетых дам:
— Работать пора, оболтус! А то не получишь перо, чтоб вернуться!
Мужик с усмешкой завязал штаны и нырнул в небольшое строение напротив. Через забранное тонким тюлем окно виднелся паренёк лет пятнадцати, лениво качающий поршень маслобойки. Казалось, он спал на ходу, потому что очнулся и заработал палкой активнее, только когда получил подзатыльник.
Значит, шлюхи. Судя по виду, местные. Как и работники. Похоже, Морена решает проблему в своём духе.
Ворота Сагатдома были заперты, однако, завидев процессию своих, стражники их тут же распахнули. Немного отлегло — примут всё-таки. Но насколько дружелюбно?
Ответ на этот вопрос не заставил себя ждать в виде Морены, вышедшей им навстречу в богатом платье с кринолином. Ахсара лучезарно улыбалась. За спиной её маячила Ходячая Смерть, а по бокам сопровождали четыре молодых человека в ахсартажской "перистой" броне, вооружённые до зубов. Прямо настоящая... даже не баронесса, а, как минимум, княгиня!
— Вернулась, блудная душа! — Морена пошла навстречу Аине с лучезарной улыбкой.
Даже руки в стороны развела, словно для объятия. Вот только кринолин затруднял сближение, а наклоняться ахсара не стала. Да и Аина не полезла прикасаться к ней в пыльной дорожной форме со скимитаром на перевязи и луком за плечом.
Сначала в душе девушки шевельнулся страх, настолько фальшивой была эта любезность. Но она тут же вспомнила, что так было всегда. А мгновение спустя снизошло озарение, от которого Аина совсем успокоилась и перестала бояться разоблачения.
Ведь на самом деле аватара Мары совершенно не понимает людей; по крайней мере, не всех и не всё в них. Она действует на ощупь, играет роль, дёргает за струны просчитанными действиями. С кем-то выходит, с кем-то не очень. И тогда продолжает подбирать ключики, иногда через крайности, пока Тёмная Мать не ощутит тех эмоций, с которыми может работать напрямую. Пока человеком не овладеет похоть, как Арто, ярость, как Бреном, или страх, как Ташей.
Но в их случаях целью было пожрать силы души целиком, через смерть. Аину же Мара хотела использовать, да не одну жизнь, если верить Санату. И поскольку девушка с детства подыгрывала Морене, не смела противиться её затеям, Тёмная Мать полагала, что всё идёт как надо: ей удалось привязать приёмыша к своей аватаре узами дружбы. Тем более, теперь Аина вернулась, словно подтверждая расчёт, проявившийся в обратной подмене оружия. Проверить-то подобные чувства Мара не могла, так как была к ним слепа. Поэтому теперь Морена просто считала необходимым их подкрепить, действительно радуясь тому, что расчёт сработал.
И бывший хедивег не стала разочаровывать ахсару. Расплылась в такой же приторной улыбке и, так же "радушно" разведя руки в стороны, сказала:
— Ты такая красавица, настоящая королева!
Похоже, это искренне польстило Морене. Она с довольной улыбкой сытой хищницы развернулась обратно к замку, жестом приглашая Аину за собой.
— Идём, я тебя устрою, — полуобернулась к "забытому" Дарго, и добавила: — А вы пока расположитесь в холле. Я с тобой скоро побеседую, и потом решу, что с вами делать.
Прозвучала последняя фраза угрожающе. Аина бросила на атамана беспокойный взгляд, но тот оставался показательно невозмутимым. И подождал, пока ахсара удалится, чтобы не наступать ей на пятки, прежде чем вести своих людей в замок. Лошадей и телеги у них к тому времени уже забрали.
Женщины в сопровождении охраны поднялись на второй этаж, в знакомые апартаменты ахсары. Правда, будуар, судя по всему, теперь служил жилищем Альвейд. Но Морена велела той перебираться в свою опочивальню, уступив место Аине. Снизошла до пояснения:
— С тех пор, как сюда прибыла вся Орда, пришлось потесниться, уж извини. В твоих прежних покоях теперь живут мои телохранители, — она кивнула за спину, на оставшихся за дверью молодцев, снабдив последнее слово игривой интонацией.
Положение, конечно, лучше, чем ожидалось — за первой линией охраны, но если вторая прямо в спальне ахсары, да ещё такая, как Ходячая Смерть... Попытка обезглавить одну из сторон конфликта, чтобы Дарго увёл остальных назад, выглядит бесперспективно.
Пока Альвейд молча собирала свои немногочисленные пожитки, Морена ковырнула монетку на жилетке Аины:
— С каких это пор ты стала Мудрой?
Девушка чуть не ляпнула, что Худинэ временно дала поносить, но вовремя спохватилась: тогда пришлось бы отвечать на вопросы о том, куда делась Мудрая Сванской Своры. Пусть это лучше сделает Дарго. А монисто, если повезёт, примут за то, которое она получила "в наследство" перед побегом. И ответила обтекаемо:
— Просто другой брони не нашлось.
— Ничего, сошьём тебе новую. Если докажешь свою преданность, конечно. Но об этом потом! Располагайся.
Метнув как бы невзначай тревожный намёк, что расслабляться рано, ахсара кивнула собравшейся Альвейд на дверь в свою спальню и удалилась вслед за ней, заперев за обоими дверь.
Вещей у Аины особых не было — так, котомка с бытовой мелочью, палантин, который она решила всё же оставить на память, и оружие. Девушка сгрузила их в уголок рядом с диваном — туда же, откуда брала вещи Альвейд. Шкаф, похоже, служил только предводительнице. Туда Аина, на всякий случай, не стала даже заглядывать. Подумав, сняла и монисто, пока кто-нибудь, чего доброго, не узнал его — каждая такая жилетка была неповторимой.
Но задуматься, как её будут проверять, Аина не успела: Морена и Альвейд снова вышли, уже без вещей. Ахсара переоделась в обтягивающий наряд из кожи золотого полоза (наловили-таки!), очень напоминающий Аинин, только куртка более вычурная: длиннополый "хвост" сзади, по бортам оборки, а на груди и плечах что-то вроде сплошной подвески, сплетённой из латунной проволоки, золотых монет и самоцветных бусин.
— Я иду беседовать с Дарго. А ты жди здесь, — бросила она блудному хедивегу и удалилась.
Двое парней из стражи ахсары остались стоять у дверей. Аина не слышала приказа её не выпускать — Морена им просто кивнула. Но подразумевал ли этот кивок только охрану покоев или также их "гостьи", она не хотела проверять. Хотя поесть не мешало бы: время близилось к обеду. Впрочем, это лишь мелкое неудобство.
Что же за проверку ей устроит ахсара? Эта мысль напрашивалась, как самое опасное, что пока случилось в Сагате. Аина попыталась ею обеспокоиться, но внезапно поняла, что ситуация как раз на это рассчитана: заронить неясную угрозу и оставить бывшего хедивега маяться с мыслями о ней в одиночестве. Морена хотела, чтобы Аина терзалась тревогой, которая подточит её силы. Но после всех бесед с Санатом попасться на такую уловку было бы глупо.
Нет смысла переживать, Аина выполнит всё, что потребуется, потому что так надо ради очень важной цели. А сейчас лучше помедитирует на "солнышко", ибо это её самая надёжная броня. "Думай о защите, а не об атаке, — так учил Санат. — Первое прибавляет уверенности, второе её отбирает".
К тому же, после дальней дороги целесообразнее потратить свободное время на отдых. Так что девушка сняла обувь, повесила носки проветриться на подлокотник и растянулась на диване. К счастью, стражи оказались деликатными и прикрыли дверь.
Впрочем, дремоту быстро развеяла мысль о близости Меча Кернуна: он всего за одной дверью, и никто её не видит. Конечно, замок заперт на ключ, но Морена прекрасно знает, что для Аины это не препятствие. Даже странно. Провокация? Или она хранит божественное оружие где-то в другом месте?
Несколько минут девушка взвешивала риски и выгоды от попытки найти Меч прямо сейчас. Когда ещё представится такая возможность? Беседа с Дарго наверняка займёт какое-то время. Хотя, если стражи решат проверить... Да и следы взлома может заметить Альвейд... Но нелогичное желание ещё хоть раз прикоснуться к волшебному предмету пересилило.
Аина натянула обратно носки, чтобы не наследить влажными ступнями, если вдруг вспотеют, а вот ботинки обувать не стала, чтобы тише ступать. Включила шестое чувство, чтобы заранее ощутить, если кто-нибудь надумает войти. Тихонько нашла в котомке отмычки, соскользнула с дивана и легко вскрыла дверь.
Покои ахсары кричали роскошью. Где она только набрала всей этой парчи, тюля и резной мебели? Впрочем, у неё в становище была отдельная юрта, заваленная трофеями, которые ей привозили с Охоты. Наверное, теперь расставила их все здесь.
На стене даже имелась целая выставка клинков: разных размеров, вычурной формы, с богатой отделкой, из необычных металлов — золотистых, синеватых, серебряных. Но искомого среди них, конечно же, не было.
Аина встала посреди комнаты и внимательно огляделась. Мест, куда можно было спрятать длинный меч, хватало: деревянные панели, комоды, портьеры, ширмы... Суетиться, обыскивая все углы, душа противилась. Да и стояние столбом, если застанут врасплох, легче объяснить. Но пока никакой суеты за дверью не ощущалось. Так что девушка продолжала обыскивать помещение взглядом, силясь ощутить реликвию, прикосновение к которой оставило незабываемое впечатление где-то в душе...
При вспоминании об этом чувстве, Аину посетило некое наитие, подсказавшее ей убрать "тучки", сосредоточиться на внутреннем "солнышке", и разжечь его поярче, продолжая оглядываться. И когда её взгляд упал на изголовье кровати, она чуть не засмеялась: на самом видном и в то же время самом сподручном месте! Конечно, неискушённый посетитель, если таковой здесь при всей охране каким-то образом окажется, мог бы даже не признать рукоять оружия, казавшуюся частью декоративного узора, но для девушки она выделялась, словно алмаз среди россыпи стекляшек.
