Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но доверенный не закончил доклад, у него было еще несколько новостей и Арсению пришлось вернуться в реальность из своих размышлений.
— Номер 44 утром ходила к номеру 6. Кофе пили. Ушла нагруженная косметическими средствами.
— Это хорошо. Номер 6 самая разумная дама в моей коллекции, общение с ней пойдет новенькой на пользу. Да и то, что она начала контактировать с остальными без проблем, тоже хорошо. Номер 44 удачное приобретение, не находишь?
Доверенному ничего другого не оставалось, как согласиться, тем более, что это была правда.
— Зато номер 45, к сожалению, продолжает создавать проблемы.
— Увы, но это пройдет. Говоришь, она была молчалива сегодня, не доставала всех истериками?
— Да, она молчит. Но я бы не стал доверять ее мнимому спокойствию, слишком уж взгляд у девушки нехороший. Скорее всего, она будет вынашивать планы мести и выжидать момент.
— А вот мы за ней и проследим. Как только проявит себя, так и получит то, чего заслуживает.
Доверенный вздохнул, какая жалость, что у него никогда не хватит денег, чтобы купить себе эту рыжую тигрицу, она ему так нравилась... Но, сделав непроницаемое лицо, мужчина преподнес самую неприятную новость:
— Номер 18 вчера ночью отправила послание и получила ответ.
Арсений напрягся и внутренне как будто завибрировал. Пошло дело, завертелось! Им овладело непонятное предчувствие удачи. Почему удачи, какой? Странно...
На мужчину нахлынуло сразу несколько разных чувств, одновременно и радуя его, и настораживая, и повергая в трепет. Пока читал копии их записок, чувствовал себя, словно охотничья собака, сделавшая стойку над дичью. Азарт тут же захлестнул его с головой, досада, оттого, что худшие предположения все-таки оправдываются, но и невероятное облегчение, что не придется больше проходить через это, вызывать ее к себе в кабинет.
Да, она сама с готовностью становилась на четвереньки, сама тянула дрожащие от нетерпения руки к его одежде, призывно облизывая губы, умирая от желания. И он тоже в эти моменты умирал от дикого, примитивного, пещерного желания подмять, раздавить своим телом, размазать ее по столу... Но потом ему было противно, а она... Про нее и говорить нечего, она презирала и ненавидела себя и его, и если бы могла — убила.
Номер 18 была для него... Барьер, приз, самоутверждение, этап, если хотите.
Арсений добивался ее в постели дольше всех, она никак не поддавалась, сопротивлялась и его страсти, и своей собственной. Но зато когда крепость пала... Под конец он был уже на грани, совсем как дикарь первобытный... Ему удалось, он смог своей необузданной страстью и дикой нежностью разжечь этот костер так, что холодная гордячка заполыхала, отдалась, наконец, на милость победителя.
Мужчина вспоминал те дни с улыбкой. Да... Анна оказалась в постели разъяренной дикой кошкой. Их страсть высоко горела... Несколько дней, несколько дней она не выпускала его из спальни. Арсений вздохнул. Все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот гон, и он поместил девушку к остальным. Удовлетворил ее страсть, насытил, удовлетворил свою страсть, насытился ею, а потом спрятал это 'острое блюдо' в 'хранилище'.
Разве виноват он в том, что она вместе со страстью отдала ему сердце? Разве ему нужно было ее сердце? Ему от любой из них нужно тело и покорность, а если сердце рабыни пошло бонусом, очень хорошо, но он-то здесь при чем?! Все было бы замечательно, но Анне почему-то втемяшилось, что она должна бороться за него. За его любовь! Не испытывал он к ней любви, не испытывал. Ни к кому не испытывал. Что вообще такое, эта любовь?
С того-то и началась между ними негласная война, закончившаяся его охлаждением. Сначала она пыталась стать единственной, потом единственной среди всех — любимой. Потом примирилась с тем, что она одна из многих, и теперь он просто с удовольствием трахал ее, иногда. Вот, в общем-то, и все. И известие, что он избавлен от необходимости вызывать ее днем, принесло странное ощущение свободы. Словно камень с души свалился.
Значит, он может спокойно посвятить время номеру 44. Арсений М... не замечал за собой ничего особенного, но сейчас, когда он думал о том времени, которое посвятит ей и о том, как он доберется до этой девицы, иначе как гурманом, мечтающем о заморском лакомстве его нельзя было назвать. А ведь странно, очень странно. Арсений Василич никогда так не мечтал ни о ком из них, девушки интересовали его до того, как он надевал на их шейки ошейник. Потом его рабыни становились просто наложницами со своим порядковым номером. Как карандаши в коробке. Но мужчина предпочел не тратить время на то, чего не мог понять, у него были желания, которые он мог и хотел удовлетворить. А когда он их удовлетворит, все непонятные симптомы странной 'душевной болезни' пройдут сами собой. Или не пройдут. Но он станет думать об этом позже, много позже.
Доверенный снова вторгся в его мысли:
— Арсений Васильевич, вот материалы на номер 46. Изволите ознакомиться?
Номер 46? Материалы?
Арсений М... смотрел на очередное пухлое дело и думал, что не хочет его даже открывать. Случилось непонятное. Это что же, переломный момент? Потому что хозяин понял, что ему достаточно. Достаточно. Он не хочет новых рабынь? Надо же... Не хочет... Не хочет.
— Нет. И прекратить все разработки.
— То есть?
Арсений медленно повторил:
— Прекратить все разработки на эту тему.
— На время?
— Навсегда.
Таинственный, незаметный и практически всемогущий человек молча поклонился и ушел.
Глава 20.
Остаток дня Саша провела со своей маленькой подружкой. Они опять болтали, строили 'мозолистыми ручками' потрясающий воображение дом, которых все разрастался и разрастался, как на дрожжах. Номер 32 смущалась, когда у нее появлялись новые идеи, но поскольку виртуал все стерпит, новые идеи тут же воплощались в жизнь. Потом они разучивали новый танец. На голове у Саши был стакан с водой, а попой она должна была крутить аккуратно, чтобы не облиться. Гурия все твердила ей:
— Тебе нужно двигаться... ну... сдержаннее, что ли. Слишком все получается... слишком... — и она выпучивала свои чудесные глазки и разводила руками.
А потом они обе покатывались со смеху.
Вечером, когда номер 32 уже ушла, вместе с номером 6 к Саше пришла и номер 18. Девушки были доброжелательны, посидели немного за компьютером, разглядывая замок. Обе были захвачены этим зрелищем, попросили повертеть модель со всех сторон, кое-что показать поближе. Иногда странно переглядывались. А потом Саша показала им домик номера 32, он был во многом готов, оставалась проработка деталей. До странности напоминал Тадж Махал. Гостьи по-доброму заулыбались, тут Саша добавила веселья:
— Это еще что?! Вы внутрь загляните.
И полезла камерами внутрь, великолепного дворцового комплекса малышки гурии. Тут уж веселье развернулось в полную силу, все трое оживленно хихикали, тыкали пальчиками в экран, отпускали комментарии на предмет того, что гурия рискует заблудиться в собственной спальне.
Смеялись, как настоящие свободные люди, как будто не на их шеях висят собачьи номерки, и не их 'зоопарк' охраняют так, чтобы птица не пролетела. Постепенно пришло осознание, а веселье сошло на нет.
Саша предложила номеру 18:
— Давай, я тебе построю, чего хочешь.
Та задумалась, притихнув, а номер 6 вдруг спросила:
— Послушай, а ты бы могла...
— Что?
— Нет... Ничего, — и потянула руку к клавиатуре, указывая взглядом Саше, чтобы та следила за ее пальцами.
Номер 18 настороженно поглядывала на обеих. Тонкие смуглые пальцы набрали на клавиатуре: 'камеры работают', а вслух азиатка сказала:
— Не могла бы построить мне... косметологическую клинику?
Саша включилась в эту игру мгновенно, ее охватило возбуждение, даже какой-то прилив творческих сил:
— Легко. Пластическую хирургию практиковать будем?
Восточная рассмеялась:
— Срезать жир с задниц и варить мыло? А ты бедовая! Пластическую... Вообще-то, я травами лечу, но можно ведь нанять целый штат разных специалистов. А давай и пластическую!
Номер 18 решила тоже не отстать:
— А мне бы хотелось офис. Такой не слишком большой, но стильный, такой, чтобы... Чтобы был главной изюминкой в городе.
— Итак, девушки, заказы принимаются. Сюда, пожалуйста, сейчас создадим для вас папочки...
— Дай я сама назову свой офис, сказала номер 18. Саша пододвинула к ней ноут и та набрала:
'Меня зовут Анна. А тебя?'
В первый момент Саша обомлела, а номер 18 хихикнула и проговорила:
— Нет, наверное, ты лучше сама придумай название.
Вот это, блин, шпионские игры! Адреналин, блин! Да у них тут такие тайны в этой песочнице! Саша тут же набрала:
'Саша, Александра'
Номер 18 рассеянно кивнула, а Саша, сделав примирительный жест, сказала:
— Да, ты права, слишком пафосно.
И вбила название:
'Номер 18. Офис. Изюм'
Обе рассмеялись. Номер 6 подала голос:
— А мне?
— О, прости, прости. Называй свою папку как хочешь.
Смуглые руки снова потянулись к ноутбуку и набрали на клавиатуре:
'Ван Ли'
Потом она все стерла и со словами:
— Ах нет, пусть будет... Вот!
Напечатала:
'Номер 6. Волшебное зеркало'
Громко смеялись все трое, сквозь слезы выдавливая:
— Свет мой зеркальце... скажи...!!!
— Но только чистую правду... Ха-ха-ха!
— Косметолога на мыло! Ха-ха-ха!
Потом уже, когда отсмеялись и успокоились, номер 18, Анна, предложила:
— Пойдем завтра в конюшню?
— Пойдем, только я на лошадях не умею.
— Ерунда, я научу! Номер 6, ты как?
Азиатка кивнула:
— Разумеется, пойду, а то совсем в своей лаборатории в ведьму превратилась.
— А что ты там делаешь? — Саше было любопытно.
— Варю зелья, колдую, что же еще, — пошутила восточная.
— Метлу, что ли, волшебную изобретаешь?
Восточная грустно улыбнулась:
— Нет, метла мне ни к чему. А вот вечная молодость весьма бы пригодилась.
Девушки ушли, а Саша долго еще не могла успокоиться. Все-таки все не так уж плохо! И они вовсе не какое-то там стадо жвачных животных, они... они... у них свое подполье! Ух ты...!!!
* * *
Арсения в первый момент кольнуло неприятное предчувствие, когда он увидел, как Анна входит к Саше, но с ними была Ван. Ей он верил. Девушки сидели за компьютером, смеялись. У всех отличное настроение. Но если номер 44 порадовала его тем, что не дуется и не истерит, то к номеру 18 он присматривался с особым пристрастием. Прирожденная актриса. Говорит одно, думает другое, делает третье, и все это с невозмутимо любезным выражением лица. Она всегда оставалась не до конца понятной. Гордячка, зацикленная на собственной значимости и благородстве. Подлостей себе не позволяла, да, но Арсений знал о ней слишком много, и был склонен думать, что она не столько из любви к своему хоббиту хочет с ним сбежать, сколько собирается как-то отомстить ему. Ему.
За все. За то, что заставил влюбиться в него, за то, что сам не любил. Точнее, за то, что ей не удалось заставить его влюбиться. За ущемленную гордость. Глупо. Но обиженные женщины крайне опасны. И их, своих обиженных бывших, следует держать подальше от тех, к кому испытываешь интерес. В общем, в глубине души он волновался за девочку номер 44. С другой стороны, она показала себя не робкого десятка, да и психика у нее очень устойчивая.
Он глаз с них не спустит. Не дай Боже, англичанка выкинет какой-нибудь фортель, он же ее собственноручно...
— Довольно, успокойся. Успокойся, — он не должен позволять разыгравшейся фантазии выбить его из колеи, — Ничего номер 18 твоей девочке не сделает, она никогда себе такого не позволит, не посмеет, да и ты не позволишь, если что. Успокойся.
Мужчина вздохнул глубоко, полной грудью, стараясь успокоить дыхание и изгнать опасные подозрения из головы. Посмотреть на нее, посмотреть и станет все хорошо. Просто посмотреть...
Номер 44 ушла в ванную. Там она вытащила из шкафчика один из тех кремов, которыми ее снабдила номер 6, повертела в руке баночку и стала раздеваться.
Да. Сделай это. Дай мне увидеть твое тело. Дай... Дай глоток чистого воздуха...
Что? Целлюлит? Оооо! Ну почему все бабы поголовно на нем зациклены?!
Ему стало смешно. Он отучит ее от подобных глупостей. Эта попка его, каждая ямочка на ней принадлежит ему, он сам будет решать, надо удалять этот жирок или пусть он радует его глаз!
Девушка на экране монитора приняла душ, а после старательно намазывала свои сдобные прелести мазью из баночки, изгибаясь и вертясь во все стороны. Наконец закончила, вздохнула с удовлетворением, и убрала крем. Вымыла руки. Потом вытащила флакон с лосьоном, который ей дала номер 6, повертела, а после налив немного в ладонь протерла лицо и шею. И зачем-то облизала пальчики, обсасывая их долго и тщательно.
У мужчины чуть не случился передоз. Он был поражен, в какое состояние его мгновенно привело это невинное зрелище. В ушах стучала кровь, сердце колотилось как бешеное, дыхание со свистом вырывалось сквозь сжатые зубы. Он был в полной боевой готовности, как чертов стальной столб. Еще несколько дней?
Он сможет выдержать еще несколько дней? Сможет?!
Завтра. Он продержится до завтрашнего вечера. На это у него сил хватит.
Глава 21.
До дня рождения маленькой Станиславы оставалось четыре дня, ребенку должно было исполниться 2 годика. Номер 39 знали многие девушки, почти все кроме номера 41, и двух последних — 44 и 45. И почти все потихоньку готовили подарки. Было в этом что-то трогательное, в том, что женщины, где бы они ни были, в какой бы ситуации не оказались, все-таки любят детей.
Короче говоря, все утро номер 37 провозилась, заказывая подарок для малышки и для ее мамаши, потом принимала от других девчонок гостинцы и передачки, утрясала собственный заказ, заказы девчонок и т.д. и т.п. Номер 45 сидела в шезлонге, отрешившись от всей суеты гаремного цветника, и впитывала августовское солнышко. И вид у нее был вполне безвредный, но только на первый взгляд. А потому Саша, уходя учиться ездить на лошадях, утащила с собой и маленькую гурию. Однако та в конюшню не пошла, по дороге им встретилась стайка девчонок, они шли в бассейн, и забрали номер 32 с собой.
Анна и Ван Ли уже были на месте. У Анны была собственная кобыла, когда Саша подошла, она кормила ее яблоком и что-то шептала лошадке, а та тихонько ржала. Ван Ли сидела на брикетах сена.
— Привет.
— Ну что, начнем?
Саша развела руки и пожала плечами:
— Ну, учите.
— Для начала, выберем тебе смирную лошадку, — номер 18 обратилась к охране, — Будьте любезны, пусть оседлают мою кобылу и еще двух, выберите самых смирных. И передайте, что в манеже сопровождение не потребуется, я сама займусь с номером 44.
Все было выполнено быстро и без слов. И через несколько минут англичанка уже вела под уздцы Сашину лошадь, а та сидела, вцепившись в луку седла, и делала огромные страдальческие глаза. Восточная не выдержала и расхохоталась:
— Сидишь, как курица на заборе. Не бойся, она тебя не сбросит, здесь и разбежаться то особо негде.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |