Куда я - туда и ты

И началось все еще утром, когда она молчаливо и нервно металась по кухне, пытаясь занять трясущиеся руки готовкой, а Игорь старался успокоить ее и заставить присесть хоть на минуту. Он с улыбкой говорил, что в него не влезет все, что сестра приготовила, и на полный желудок хуже думается. Но Ира никак не могла расслабиться.

В этот момент на кухню зашла тетя Марина. Она выглядела расстроенной. Никто из взрослых не мог пойти на экзамен с Игорем — все работали, а бабушке врач не советовал выходить по такой жаре.

Прислушавшись несколько минут к этому одностороннему "диалогу", тетя Марина поджала губы.

— Ничего, Игорек, не мешай Ире, — одернула она сына, и они оба обернулись на такой необычный тон. — Она тебе на всю жизнь обязана, в конце концов, пусть отрабатывает, — иронично скривила лицо мать Игоря.

Ира растерянно замерла посреди кухни, поняв, что вполне может уронить тарелку, которую держала. Ее взгляд метнулся к Игорю. Брат выглядел раздраженным и злым. Он отложил свою вилку в сторону и поднялся из-за стола.

— Не мели чепуху, мам, — достаточно резко ответил Игорь матери и, словно заметив, что Ира так и не может решить, что делать с тарелкой, полной блинов, аккуратно забрал ту из рук сестры. Поставил на тумбочку. — Никто мне ничем не обязан, — добавил он, раздраженно посмотрев на мать.

— Ничего себе?! — тетя Марина даже закашлялась кофе, который только приготовила. — Да, ты свою жизнь можешь угробить...

— Хватит! — Игорь отрывисто прервал возмущение матери. — Я даже слышать такого больше не хочу, — тихо, но настолько веско, словно он был здесь старшим, отрезал брат. — Пошли, мы опоздаем, — он повернулся к Ире и, взяв ее за руку, буквально вытащил с кухни, не дав матери шанса ничего добавить.

А Ира, все еще растерянно, с ощущением вины, оглянувшись назад, столкнулась с глазами тети Марины. И ей показалось, что внутри заледенело все от того, что она там увидела.

Впервые в жизни мама Игоря, ее родная тетя, смотрела на нее так — с каким-то негодованием и злобой.

Она действительно считала, что ее сын зря пожертвовал своим местом в университете ради сестры. И похоже, винила Иру в том, что Игорь вел себя настолько неразумно, более того, выступив сейчас против матери.

Он принял ее сторону. И Ирина поняла, что тетя Марина никогда этого не забудет.

Внутри все свернулось в тугой ком. Только теперь не только от страха за результаты экзамена. Впервые Игорь откровенно выступил против матери. Не пытаясь исподволь поменять их мнение, или ненавязчиво повлиять, как делал раньше. И Ира не могла не понимать, что такой поступок изменит их жизни. Вот только, каким образом?

Она думала об этом всю дорогу до университета, сидя у окна в троллейбусе.

Хоть с вымученной улыбкой и убеждала брата, что все нормально, и она волнуется только о предстоящем ему испытании.

Игорь не верил. Он слишком хорошо знал сестру, чтобы не понять — не только волнения о предстоящем занимают ее мысли. Но и не особо настаивал на разговоре. В конце концов брат и сам нервничал, пусть и делал вид, что все хорошо.

Потому они молча сидели в пустом салоне, спрятав между собой сплетенные пальцы, и смотрели как медленно просыпаются дома и районы, как неторопливо стекаются люди к остановкам. В шесть утра мало кто выбирался из дому, хоть и в четверг.

У них же выбора не было — экзамен начинался ровно в восемь. Но запускать в аудиторию начинали за полчаса до этого. А перед запуском — проводили инструктаж и сверяли присутствующих со списками абитуриентов. Таким образом, у Игоря в запасе оставалось не больше получаса.

В этот день Ира впервые поняла почему ожидание — одно из самых тяжелых испытаний. Когда ты можешь только сидеть или нервно мерить шагами небольшое пространство перед лавочкой, смотреть на других, таких же взволнованных, напряженных родственников абитуриентов — и ждать.

Это изматывало, давало чувство беспомощности и слабости. Рождало неуверенность в себе.

Ни ее знания, ни вся поддержка, которую Ире хотелось бы передать брату — не могли быть использованы здесь, за стенами зала, в котором он писал экзаменационные задания. И потому она просто молча смотрела в асфальт перед собой, уже забыв и об утре, и о ссоре с тетей, мысленно повторяя "пожалуйста", сама не зная, к кому обращает свою мольбу. Но ей отчаянно сильно хотелось, чтобы Игорь вступил. Он заслужил это место. А она... без него ей в университете все равно делать нечего.

Кузен вышел через четыре часа, которые показались Ире какой-то глухой и бесцельной вечностью. Увидев ее, сидящую на одной из самых дальних лавочек, Игорь улыбнулся и подошел.

А она даже встать не смогла. Ноги не держали после всех этих часов напряженных попыток сдержать нервозное дерганья.

— Пошли? — Игорь протянул ей руку, словно бы отходил куда-то на минутку, все с той же спокойной уверенностью глядя в глаза сестры, с которой и уходил на экзамен.

Ира ухватилась за его пальцы, чувствуя, как покалывают затекшие икроножные мышцы.

— Ну... как? — робко, почти шепотом, со страхом спросила она, опасаясь, что Игорь не захочет сейчас говорить о том, что только что было. Он вообще не любил обсуждать контрольные и экзамены после их сдачи. Весь разбор ошибок, если таковые и случались — откладывал на тот момент, когда уже точно знал результат. Говорил, что нечего зря мотать нервы ни себе, ни ей.

— Написал, — брат безразлично передернул плечами и протянул руку, вытащив из ее волос маленький листик акации, под ветками которой она сидела. — А там — узнаем послезавтра.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — в который раз за эти напряженные дни, почти с возмущением проворчала Ира, идя следом за Игорем.

Он рассмеялся, закинув рюкзак за спину.

— Ты все равно не то, что за двоих, за троих нервничаешь, какой смысл еще и мне волноваться? — шутливо пожурил он ее, притянув сестру к себе и прижал к своему боку. — Все, что мог — я сделал, теперь нам остается только ждать результатов. А пока, — Игорь лукаво посмотрел на нее сверху вниз и, стремительно наклонившись, неожиданно поцеловал Иру в губы. — Пошли, я накормлю тебя мороженным, все равно, по такой жаре ты от любого другого обеда откажешься, — ласково погладив ее по щеке, вздохнул брат.

Против воли Ира улыбнулась. Она действительно не могла заставить себя что-то есть до самого вечера, только на мороженное и соглашалась всю эту неделю, когда столбик термометра поднялся выше тридцати пяти градусов в тени. Но разве об этом сейчас стоило думать и говорить?

Впрочем, Игоря все равно переспорить было невозможно. А потому, смирившись с тем, что тема экзамена закрыта — она кивнула, соглашаясь на его предложение.

Домой они вернулись только к вечеру, успев прогуляться и по набережной, и по парку у дома. Все равно, в этот день сил готовиться к следующему экзамену у Игоря не было. Да и потом, они оба надеялись, что он наберет после первого достаточное количество баллов, чтобы пройти, учитывая медаль и результаты олимпиады. Потому и не торопились. А вот переступив порог квартиры — оба об этом пожалели.

Родители уже находились дома. И похоже тетя Марина не забыла, чем закончился утренний разговор. Во всяком случае, хмурый вид дяди Вовы и виноватые, грустные, наполненные стыдом глаза матери — ясно показали Ире, что уже досталось всем.

Бабушка сидела на кресле и недовольно смотрела на своих дочерей. Она оказалась единственной, кто улыбнулся Игорю и Ире, когда те застыли на пороге залы.

Игорь остановился прямо в дверях, не пустив сестру дальше. Она так и замерла, немного выглядывая из-за его плеча, пытаясь понять, что же именно творится сегодня со взрослыми.

— Как экзамен, Игореш? — несколько неуверенно и нервно поинтересовался дядя Вова, вытерев пальцами лоб. Видно он честно пытался разрядить атмосферу.

Игорь молча пожал плечами, все еще стоя в проходе.

— Написал, — скупо ответил он.

— А где вы шлялись?! — тут же взвилась тетя Марина, вскочив с дивана, на котором до этого нервно подпрыгивала. — Мы же с ума сходим, переживаем...

— Мы гуляли, — все тем же тоном ответил Игорь со спокойным выражением на лице.

— Гуляли?! — почти перейдя на крик переспросила тетя, отмахнувшись на попытку мужа ее окликнуть. — Мы тут волнуемся. Переживаем, а вы гуляете?! Да у вас совесть есть?! У тебя есть совесть?! — зло прищурив глаза, она ткнула пальцем в Иру, которую Игорь все еще не пускал в комнату. — Это опять ты придумала, да? Чтобы мы тут все волновались. А Игорь тебя развлекал?! Привыкла, что он для тебя что угодно делает? Опять козни строишь? — тетя кричала все громче, проигнорировав и окрик бабушки, и слабую попытку дяди Володи вмешаться в этот скандал.

Мама же Иры вообще, старалась сжаться. Видно, она разделяла мнение сестры и сейчас стыдилась дочери. Считала, что та и правда ведет себя отвратительно, сознательно портя жизнь всем вокруг.

Сама не заметив, Ира до боли вогнала ногти в ладони и отступила на шаг назад, качая головой, словно пыталась откреститься от всех несправедливых обвинений тети.

— Мам, что ты несешь?! — Игорь, наоборот, шагнул вперед, встав прямо напротив матери. — Это же полная чепуха...

— Замолчи! — почти завизжала тетя Марина, вызвав недоуменные и осторожные взгляды со стороны всех присутствующих. — Замолчи! Прекрати ее защищать! Хватит! Уже и так себе жизнь сломал из-за этой интриганки! Результаты олимпиады были единственным шансом для тебя поступить в университет! — на щеках у тети выступили неровные, почти лихорадочные, красные пятна. — Ведь у нас нет денег, чтобы заплатить или дать взятку. Но ты пожертвовал собой ради Ирки! Хотя у нее еще вся жизнь впереди! А тебя заберут в армию, и она даже не поморщится, будет жить припеваючи на наших шеях, как все это время жила, и займет твое место в университете, — трясущийся палец тети снова вперился в Иру.

— Неправда, — почти беззвучно возразила она, начав сильнее мотать головой. И отступила еще на шаг от залы. — Ложь! Это все неправда, — Ира даже в голос сказать этого не могла.

Внутри, перекрыв горло, комом стала детская и глупая уверенность в том, что она плохая. Что и отец потому "ушел", потому что не хотел быть с такой непослушной девочкой...

Ира пыталась призвать разум к здравости, напоминала себе, что ни капли не виновата в той аварии, которая забрала ее отца. Да только детский страх и комплексы, словно цепкий, колючий чертополох — никак не желал покидать ее душу, попав однажды на благодатную почву детской растерянности.

— Мама! — Игорь раздраженно повысил голос. — Прекрати говорить то, о чем сама пожалеешь, — Ира видела, как сжались кулаки ее брата. Он злился. Но изо всех сил старался держать себя и свой характер в руках.

Заметила это и тетя Марина.

— Эта девчонка важнее, чем мать?! — запричитала она, теперь ткнув пальцем в Игоря. — Ты готов ее защищать даже сейчас, когда она мешает тебе готовиться, чтобы хоть попытаться и пробиться в университет?! Тягает тебя гулять, вместо того, чтобы дать покой и не мешать учиться?! И так почти нет шансов пробиться, ведь там все куплено, в этом университете, а она еще и требует, чтобы ты ее развлекал, — тетя Марина схватилась за голову, оттолкнув мужа, который пытался ее обнять и утихомирить. — Сестра тебе совсем голову задурила?! Посмотри на нее, — закричала тетя Марина, перебив Игоря, который как раз хотел что-то возразить. — Посмотри на эту маленькую дрянь, забывшую, чем она обязана всем нам! — мать Игоря не обращала уже внимания ни на кого, расходясь все больше.

Казалось, что с каждым словом она накручивает себя все сильнее. И уже сама не помнит, с чего все началось.

— Из-за нее ты выступаешь против родной матери, Игорь! — тетя Марина заломила руки.

— Прекрати, — уже не скрывая гнева приказал Игорь, резко выдохнув. — Немедленно прекрати нести бред! И не смей так говорить об Ире. Она никому из вас ничего плохого в жизни не сделала! — возмущенно возразил он, нависнув над матерью, которую давно перерос.

— Вот именно, Марина, — сердито поддержала внука бабушка Люба. — Ты несешь ахинею, тебе самой стыдно будет перед девочкой, когда успокоишься и мозгами подумаешь, а не гормонами. Говорила я тебе, пей капли, климакс на всех влияет, — с осуждением покачала бабушка головой.

— Прекратите делать из меня истеричку! — снова завизжала тетя Марина. — Я прекрасно понимаю, о чем говорю! Эта девчонка портит жизнь моему сыну. И подзуживает его! Посмотрите, Игорь совсем потерял ко мне уважение! — обернувшись к матери и мужу запричитала тетя Марина. — Ни во что меня не ставит!

У Иры не было сил слушать это дальше. Ей было больно, обидно, страшно.

Она не понимала почему тетя Марина говорит такие несправедливые слова, отчего обвиняет ее во всем, зачем утверждает, будто бы она настолько плохая. Ира никогда бы не сделала ничего, чтобы навредить Игорю. Ни за что в жизни. Она бы умерла за него. Да только не хватало силы, чтобы хоть слово сказать в свое оправдание. Чтобы доказать хоть что-то кричащей тете и матери, стыдливо прячущей глаза.

Закусив кулак, чтобы не разреветься в полный голос, Ира резко развернулась, видя, как расплываются контуры мебели и стен из-за слез, застилающих глаза. И выбежала из квартиры, даже не обернувшись на перепуганный окрик дяди Володи и настойчивый голос Игоря. Она просто не могла здесь находиться и все.

Ира не знала, куда направляется, пешком сбежав по ступеням и с разбегу толкнув дверь подъезда. Ей просто надо было убраться куда-то далеко-далеко от всех этих слов и упреков. И она побежала в наступающие сумерки, не особо разбирая дорогу за текущими по щекам слезами.

Задумалась о направлении она гораздо позже. Ира даже точно не могла сказать, сколько именно потратила времени, прежде чем обратила внимание на то, где конкретно находится. Но когда наконец-то заметила, что давно покинула жилые районы и забрела достаточно глубоко в плавни — пугаться было поздно.

Да вот только стало очень страшно. Она вспомнила, как читал о состоянии аффекта по теме о человеческой психологии и долго мучила вопросами Игоря и учителя, никак не могла понять, как это можно не понимать кто ты и куда идешь? Теперь она на себе ощутила все тонкости.

Ирина совершенно не помнила, каким именно образом прошагала те четыре километра, что отделяли неосвещенную грунтовую дорогу, по которой Ира брела в эту минуту — от их дома. И пусть она неплохо знала район, достаточно часто выбираясь сюда с Игорем на рыбалку или просто — отдохнуть от жары города, сейчас, в темноте, рассеиваемой только лунным светом, в одиночку — знакомые вроде бы кусты, камыш и деревья казались пугающими, а звуки цикад и ночных птиц заставляли встревоженно вздрагивать.