Куда я - туда и ты

Куда я — туда и ты...

Пролог

Вороны громко и хрипло каркали, встревоженные нежданным, надрывном криком. Они кружили над ее головой, испуганно хлопая крыльями и перекликались, вспугивая голубей и горлиц. И все больше птиц взвивалось в серое, пасмурное и тяжелое небо этого заброшенного и запущенного уголка старого парка.

Ветер влажным, прохладным касанием бросал ей в лицо желтые и багровые листья, кружил опавшим золотом на еще зеленой траве.

Но ей не было дела до всего этого. Она кричала, потому что не имела больше сил терпеть, потому что то, что накопилось внутри — разрывало ее на части, толкало на глупые, абсурдные поступки, подталкивало к бредовым идеям.

Ее крик звенел в тишине этой поляны, сбегал по небольшому холму и отражался в темной, стоячей воде старого пруда. По укрытой опавшими листьями поверхности воды пробегала рябь от порывов ветра, носились встревоженные отражения метущихся в небе птиц. Но она не смотрела на это. Просто все ближе и ближе подходила к кромке, понимая, что надрывный крик поломался, как и она сама, превратившись в хрип.

Ее отражение не выделялось в темной глади. Черное пальто, темные волосы, черное платье, черные колготки, черные сапоги.

Она не носила траур. Нет. Разве что, по себе и своему сердцу, по своей душе.

Черное на черном терялось. Черное скрывало, прятало все, что никто не должен был увидеть. Только бледное, почти мертвенное в водном зеркале пятно лица разбавляло это темноту. Оно создавало иллюзию, будто разрешало заглянуть внутрь ее существа. И так удачно справлялось с обманом в течении стольких лет...

Отстраненным, словно не своим взглядом, она смотрела на тонкие бледные пальцы, протянутые над водой. Такие бесцветные. Холодные и дрожащие. Словно в них уже не было жизни...

Визг тормозов за спиной не оказался неожиданным. Хотя она и надеялась, что в этот раз он не приедет за ней. Или же, наоборот, боялась этого?

Хотела закончить то, к чему тянуло отчаяние? Или же рвануть назад, к нему, не слушая ни совесть, ни мораль, ни здравый смысл, ничего...

Звук тяжелых, твердых шагов эхом отдавался в голове, перекрыв и шелест ветра в листьях, и гомон птиц.

Он шел тихо. Просто она досконально знала этот звук. Слишком часто тот отмерял ее ночи и дни. Слишком давно...

— Как ты узнал, что я уехала? — хриплым, сорванным голосом спросила она, не оборачиваясь. Он стоял рядом, в двух шагах. Она могла с закрытыми глазами указать его положение.

— Отойди от воды, — он проигнорировал ее неуместное любопытство.

Даже не дал отреагировать на свой приказ. Просто протянул руку и тяжело положив ту на ее плечо потянул назад. Она подчинилась. Всегда подчинялась ему. И не могла, а может, не хотела поступать иначе.

Он прижал ее к себе. Обхватил плечи горячими ладонями, жар которых она ощущала, впитывала заледеневшим телом и сквозь кашемир пальто, опустил лицо, припав горячими губами к коже ее шеи, и обнял так крепко, что между ее спиной и его грудью не осталось пространства.

Они стали единым целым. Всегда им были.

— Отпусти меня, — прошептала она, и отрицая свои же слова, вскинула руки, обхватив дрожащими пальцами его ладони, скользила по плечам, по его волосам, по чертам, которых не видела, но так досконально знала. — Отпусти...

— Я вернулся в офис раньше, встреча быстрее закончилась, — он говорил жестко, отвечая на предыдущий вопрос. Тем самым показывая, что не желает слушать подобные бредовые мысли и просьбы. — Тебя не было на месте. Секретарь сказала, что ты не сообщила, куда вдруг уехала.

— Ненавижу тебя, — она зарыдала. Беззвучно, сотрясаясь всем телом, но не в силах даже всхлипнуть сорванным голосом. И подалась назад, еще плотнее прижавшись к нему.

Он резко, рванно выдохнул.

И отпустил одно ее плечо, с силой сжав свои пальцы на ее талии.

— Я сам себя ненавижу, — глухо прошептал он ей в волосы. — Не отпущу. Некуда тебе ехать.

— Некуда, — она положила ладонь поверх его пальцев на своем поясе и нежно погладила кожу, на которой знала каждую линию и мозоль. — Некуда идти, не к кому возвращаться. И терять нечего. У меня ничего нет. Я никогда ничего не имела...

— Неправда, — он отрывисто оборвал ее, с силой закрыв рукой рот. — У тебя есть я. Всегда был. И всегда буду.

Она закрыла глаза, жалея о том, что не может раствориться в этих руках, исчезнуть в его глазах, потеряться в этом голосе.

И внезапно, резко обернувшись, отчаянно ухватилась за его шею руками. Приподнялась на носочках и жадно поцеловала резкие, твердые губы. Отстранилась. И вновь прижалась к его лицу, целуя колючие щеки и подбородок, добралась до шеи...

У него зазвонил телефон. Офис. Они оба знали эту мелодию. И оба проигнорировали ее.

Его руки уже забрались под ее пальто, задрали, смяли вверх трикотажное платье, и алчно шарили по нежной коже живота, сжимались на спине и бедрах, подбирались к груди.

Он целовал ее в ответ. Нет, он просто целовал ее, доминируя и властвуя над всем, что составляло суть ее.

Телефон продолжал звонить. И мелодии вторил вызов ее собственного мобильного. Им стоило возвращаться. Слишком много всего оставалось неоконченным. Но не было сил разорвать одержимые объятия. Не хватало воли оторваться от губ и тел друг друга.

— Отпусти, — хрипло и тяжело прошептал он, развевая тонкие волоски за ее ухом своим горячим, надсадным дыханием. И попытался одной рукой вытянуть телефон из кармана брюк.

— Не отпущу, — прошептала она ему в точку пульса на шее, так же, как и он недавно, продолжив покрывать кожу поцелуями. — Никогда...

— Ненавижу тебя, — криво вздернув угол рта, ответил он ее словами, и сжал ей подбородок своими жесткими пальцами, вновь впиваясь поцелуем в податливые губы.

— Я сама себя ненавижу, — повторила она их такое странное и отчаянное признание в чувстве, которое существовало над любовью и ненавистью. Непреодолимое, парящее и тягостное, окрыляющее и распластывающее обоих по земле.

— Я сделаю это за нас двоих, — прошептал он, языком стирая, выпивая эти слова из ее рта.— А ты просто живи в удовольствии.

И с силой втянул в себя воздух, когда умолкшие телефоны вновь начали трезвонить.

— Иди, — приказал он, отклонившись от ее лица на несколько сантиметров. — У нас еще много дел. Поезжай, — он одернул ее платье, которое успел поднять почти до груди и тщательно застегнул каждую пуговицу на пальто. Не пряча следы, заботясь о ее тепле и здоровье. Она знала все, что руководило любым его поступком. — Встретимся потом. Позже.

Она молча кивнула, послушно ступив в сторону своего автомобиля. И не оборачиваясь, пошла вперед. Она знала, что он следует на расстоянии двух шагов.

Всегда рядом.

Он никогда ее не обманывал.

Глава 1

"Что может быть скучней и нудней семейного ужина?"

Ирина резко вывернула руль, явно превышая необходимую скорость да еще и на повороте, и с тяжким вздохом откинула за плечо прядь темных волос.

"Пожалуй, только семейный ужин, на котором соберутся все родственники, чтобы с радостью обсудить твою неудавшуюся и практически законченную жизнь".

Ибо если тебе почти тридцать, и ты женщина в разводе без детей — родные однозначно считают твою жизнь оконченной. И не имело значения, сколького ты достигла и что заработала для этой самой семьи. Мать и тетка все равно будут считать тебя последней неудачницей и приводить в пример дочерей подруг и знакомых, лишь бы ты ощутила, насколько жалкая и ничтожная. И тут же бросилась бы в объятия первого встречного, или, что еще лучше, пошла бить поклоны бывшему супругу, которого кинула сама по никому не ясной причине, и вернула свою "семью".

Такому испытанию она подвергалась от одного до трех раз в месяц, и в принципе, обычно просто не обращала внимания на нудные и агрессивные упреки. Но сегодня ей и так было нелегко.

Ира слишком устала, чересчур вымоталась на работе, чтобы еще терпеть толпу навязчиво-участливых людей, так отчаянно желающих ей счастья.

Хотелось поехать в свою квартиру, включить "Осень" Вивальди, или "Реквием" Моцарта, а может быть диск кого-то из новых певцов и с кружкой горячего глинтвейна постоять в темноте у окна, наблюдая за мерцанием огней города.

А потом, услышав в замке тихий поворот ключа, отставить свою кружку и отступить, попав в горячие и страстные, жадные объятия, забыв обо всем, что должно было бы остановить. Он пришел бы. Несмотря ни на что. Игнорируя упреки и претензии женщины, которая находилась рядом.

Ире достаточно было бы вызвать номер, даже не произнеся ни слова — и он бы приехал спустя двадцать минут, спасая ее от мира и отчаяния.

Но сегодня, определенно, на это не стоило и рассчитывать. Потому что мать неделю названивала ей, умоляя и угрожая, прося и требуя обязательно приехать. Аргументируя это тем, что вот-вот случится что-то ужасное и без нее им с тетей никак не справится.

Ира сомневалась, что действительно в состоянии оказать посильную помощь хоть в чем-то. Но и слушать остальную часть своей жизни о том, насколько она неблагодарная и безответственная — желания не имелось.

Потому сейчас и неслась по пустынной дороге благоустроенного загородного поселка. Наслаждалась музыкой, заполняющей пространство автомобиля, и упивалась красотой осени, неистовыми порывами ветра бросающей в ее лобовое стекло опадающие листья.

В мелодию, включенную в ее проигрывателе ворвался назойливый и противный звук автомобильного клаксона, привлекая внимание Ирины. Она посмотрела в зеркало заднего вида и усмехнулась, увидев, как массивный внедорожник "хонда CR-V" мигает ей дальним светом.

Игорь явно был против ее развлечений, и потому, поджимая сзади автомобиль сестры, неприкрыто намекал, что той стоит сбросить скорость.

Решив, что непременно сообщит братцу о его занудстве, Ира в детском порыве показала зеркалу язык, не сомневаясь, впрочем, что кузен догадывается о ее поведении, даже если не заметил этой шкоды. Но все-таки надавила на тормоз.

Ира действительно игралась с огнем. Тем более в поселке. Если бы ее догнал не Игорь, несомненно, направляющийся на тот же ужин семьи, а милиция — пришлось бы выложить кругленькую сумму.

Очевидно, довольный тем, что его намеку вняли, кузен, вечно кичащийся своим возрастным превосходством, обогнал ее собственную "хонду" той же модели, и притормозил спереди. Наверное, Игорь считал, что таким образом сумеет удержать ее от нарушения правил. А может напоминал, что в их семье шутки со скоростью никогда не заканчивались хорошо, и ей, как никому стоило соблюдать правила...

Ира усмехнулась — ее бы это не остановило. Да только разогнаться негде было — они уже почти добрались до ворот дома, который делили их родители.

Потому, спокойно притормозив, Ира пристроилась следом, и въехала во двор, припарковавшись в одном из слепых карманов дорожки. Когда-то они дрались за места, теперь же — переросли и давно определили свои любимые — и не пытались занять парковки друг друга.

Разве что, когда на своей машине приезжала Юля. Жена брата вечно пыталась сделать что-то Ире назло, как и всей семье, впрочем.

Но за руль собственного внедорожника Игорь супругу в жизни не пустил бы. Так что сегодня ее любимое место никто не оспаривал.

Заглушив двигатель, Ира вытянула ключи и, подхватив с соседнего сидения обитого кожей сумочку, вышла на плитку, поцокивая высокими шпильками черных сапог.

— Привет, гонщица, — Игорь, уже вышедший из своего автомобиля, как обычно пренебрегая курткой, несмотря на конец октября, махнул ей рукой, направлялся в сторону сестры. — Давно штрафы не платила? — он наклонился и поцеловал ее в щеку.

— Не занудствуй, Игорь, мне твоих нравоучений и так хватает, — рассмеявшись, она передернула плечами, шлепнув его по груди. И тут же расправила смявшийся за дорогу свитер кузена. — Привет, Юль, — Ира кивнула супруге брата самостоятельно выбравшейся с пассажирского сидения "хонды".

Та только скривилась в ответ и надменно хмыкнув, резко пошла в сторону парадных дверей. Там, на пороге уже стояли их матери, приветливо маша руками.

Ира вздернула бровь.

— Твоя жена вновь одержима идеей собственного превосходства над нами всеми или просто не в настроении? — ехидно поинтересовалась она.

Игорь насмешливо хмыкнул.

— А она хоть раз была в настроении за эти три года? — со скептицизмом ответил вопросом он, подтолкнув Иру в сторону входа.

Ира не могла не признать, что брат прав.

— Так зачем ты женился на ней? — не в первый раз иронично поинтересовалась она.

Игорь ответил насмешливым взглядом, и свысока покачав головой, отвернулся, уже мягко улыбнувшись своей матери и ее тете, стоящей на крыльце.

— Привет, мам, — ее кузен наклонился и нежно обнял мать, поцеловав ту в висок.

— Тетя Марина, — с такой же приветливой улыбкой поздоровалась сама Ира, бысто обняв тетю с другой стороны. И повернулась к собственной матери, стоящей за спиной у сестры. — Мама, — улыбнувшись еще шире, она крепко обняла мать, как бы там ни было, радуясь тому, что приехала.

— Хорошо, что выбралась, доченька, — мама довольно вздохнула, погладив Иру по голове. — Совсем вы заработались, забыли о нас, стариках.

Вообще-то, Ира приезжала не больше десяти дней назад, да и брат не так давно был, кажется, дня через два после нее наведывался к семье. Но напоминать матери об этом — дело бессмысленое.

— Ну что вы, тетя Мила, — Игорь вмешался в их разговор, в свою очередь целуя тетю в щеку. Его мать прошла дальше в комнату, о чем-то распрашивая невестку. Юля отвечала сквозь зубы. — Мы про вас всегда помним, ведь и работаем для вас, — мягко пожурил кузен ее мать.

Мать только хмыкнула, но ласково потрепала племянника по плечу.

— Лучше бы вы своими семьями занялись, детки, все время на работу тратите, и к чему это привело? — она немного осуждающе посмотрела на Игоря.

Ира удивленно глянула на кузена. У нее конечно имелось подозрение, что ее помощь требовалась в чем-то, что непосредственно касалось Игоря. И судя по вот этим замечаниям...

Вздернув бровь, Ирина пристально уставилась брату в глаза.

Игорь сделал вид, что никогда не замечал красоты белого потолка коридора холла родительского дома.

Ира хмыкнула и уже собралась поддеть старшего брата этим любованием, когда в прихожую спустился дядя Вова, с поварским фартуком, повязанным вокруг его объемной талии. От него, как и всегда, божественно пахло чем-то вкусным. Именно отец Игоря был царем и богом на кухне этого дома, допуская жену и невестку только к варке кофе, да подсобным работам.

— Привет, ребятки, — он поцеловал племянницу и похлопал сына по плечу. — Ужин почти готов, не стойте в дверях, давайте, руки быстро мыть, — дядя уже направился назад, кивнув по ходу Юле. — Через пять минут за стол.

— Давайте, проходите, — мама посторонилась, бросив короткий взгляд в сторону гостиной, где ее сестра все еще пыталась разговорить невестку. — А то и правда, я вас в дверях задержала.

Ира с Игорем переглянулись, оба зная, что предстоит, и с одинаковой веселой обреченностью в глазах положили телефоны на полку комода в прихожей.

— Ты Никиту не звала? — осторожно поинтересовалась мать, наблюдая, как дочь расстегивает пуговицы.

Ира скривилась, как и всегда при упоминании бывшего мужа. Игорь тихо хмыкнул за ее спиной, протянув руки, чтобы помочь сестре снять пальто.

— Я не совсем выжила из ума, мам, чтобы окончательно портить всем вечер его нытьем. И потом, я как-то не успела соскучиться за полгода развода, — усмехнулась она, позволив кузену забрать пальто. И наклонилась, чтобы снять сапоги.

— А может помиритесь еще? — с робкой надеждой прощупала почву мать.

Ира улыбнулась.

— А я с ним и не ссорилась, мамочка, — взяв свой телефон, Ира благодарно кивнула Игорю и пошла к ванной, намереваясь выполнить наказ дяди.

— Ирочка..., — мама посмотрела ей в спину и вздохнула, поняв, что дочь не собирается поддерживать тему "реанимации" ее распавшегося брака. Сама Ира только отмахнулась. — И как вы их различаете? — кивнула ее мать Игорю, наблюдая, как племянник забирает свой телефон. — Специально, что ли, все одинаковое берете?

Ира обернулась через плечо и поймала веселый, лукавый взгляд кузена.

— Так мы привыкли, тетя Мила, — Игорь обнял ее мать и подтолкнул ту к комнате. — С детства Ирка за мной все, что можно было, донашивала, вы же с мамой сами старались нам все одинаковое, по возможности покупать . А если мы телефоны и перепутаем — не страшно, там все равно — номера одни и те же, — рассмеялся ее брат.

Мать Ирины опять вздохнула.

— У нас просто денег не было, Игорек, вот и жили вскладчину, после того, как мой Паша..., — Ира то же вздохнула, заходя в ванную, но не обернулась. Разговор о смерти папы всегда был тяжелой темой и для мамы и для нее самой.

— Так мы же вас ни в чем и не упрекаем, тетя, — мягко проговорил Игорь, — наоборот, благодарны, что вы нас вырастили, несмотря на все сложности, — брат умел быстро переключать тетю на другие темы и об этом можно было не волноваться.

Включив воду, Ирина с удовольствием подставила руки под теплую струю, наблюдая за передвижением родственников в зеркале, через открытые двери сан-узла на первом этаже, а мысли, волей-неволей, метнулись слишком далеко назад.

Почти на двадцать шесть лет...

— Отдай! — маленькая Ира вздрогнула и испуганно прижала к груди небольшую пластмассовую машинку, которую только что возила по потертому линолеуму пола. Огромные глаза уставились на двоюродного брата, который грозно навис над младшей сестрой. — Это моя машинка, — семилетний мальчуган требовательно протянул руку, едва не толкая младшую на три года сестру.

— Я только поиграюсь, — тихо пролепетала Ира, вцепившись исцарапанными пальцами в пластик. — Чуть-чуть...

— Это моя машинка! — настойчиво крикнул Игорь, все-таки толкнув сестру в плечо. — Моя. Не твоя! Не смей трогать! Я — не разрешал! Вечно ты лезешь, все хватаешь! — мальчик опять толкнул Иру, случайно попав по повязке на предплечье.

Ира заплакала от боли, которая тут же обожгла ее руку.

— Мамочка! — тихо завыла она, пусть и знала, что ни мама, ни папа не придут. — Мама, папа, мама, мамочка, папа..., — снова и снова повторяла она, ухватившись здоровой рукой за поломанную, отбросив злосчастную машинку. — Мама..., — захлебывалась плачем Ира.

— Ирка, ты что? — Игорь испугался, плюхнувшись на пол рядом с сестрой. — Я не хотел, взаправду не хотел, честно-честно. Ну, хочешь, на, — он схватил игрушечный автомобиль и сунул ей под нос, наверное, надеясь этим успокоить сестренку, с которой его оставили сидеть, пока взрослые собрались в соседней комнате после странных и каких-то тяжелых, непонятных похорон.

Игорь знал, что хоронили его дядю, который часто брал их с папой на рыбалку, и сильно-сильно подкидывал всегда Игорька в воздух, если тот просил.

Он утром тайком пролез в коридор, пока Ирка рисовала что-то, не заметив его отлучки, и подсмотрел, как в зале толпились люди, собравшись вокруг ящика, в который положили дядю Пашу. А тот спал. Нет, Игорь уже был достаточно взрослым, чтобы понимать слово "умер", но выглядел дядя так, словно уснул. И совсем не ясно было ему о чем шепчутся собравшиеся большие, упоминая, что "покойника хорошо загримировали, почти не видно следов аварии..."

А еще, Игорь никак не мог понять, зачем дядю укрыли каким-то белым покрывалом почти до шеи. "Наверное, чтобы не замерз", решил он, и тихо прокрался назад, в свою комнату, где сестра с забинтованной рукой и огромным куском лейкопластыря на зеленом от зеленки лбу, продолжала рисовать какие-то черные и красные пятна в альбоме.

Ирка даже не подняла глаза, только вздрогнула, и сильнее втянула взлохмаченную голову в маленькие плечи.

Игорь скривился. Он не понимал, за что его оставили сидеть с этой малявкой. Он же мальчик, в конце-концов, и большой уже, не то, что сестра.

Нет, он конечно любил Ирку, с ней всегда что-то смешное случалось, и она вечно восторженно смотрела на старшего двоюродного брата, когда их семьи собирались. А еще ее можно было заставить сделать что-то, что самому не хотелось. Малявка с радостью кидалась помогать старшему брату. Но жить с ней в одной комнате четвертый день подряд — Игорю уже надоело. Она теперь все время ревела, брала без спросу его игрушки, кричала ночью, пугая его каким-то странным нытьем, и звала маму или папу.

Но ни дядя Паша, ни тетя Мила не приходили. Потому что отец Ирки погиб, а мама — как сказали Игорю — лежала в больнице, и никто не знал, выживет ли она после аварии, в которой разбилась вся их семья.

И вместо ее родителей, с Иркой теперь носились его собственные мама и папа. Они давали ей кучу всяких вкусностей и разрешали что угодно, а на самого Игоря почти не обращали внимания, и только ругали, если Ирка начинала ныть. Будто бы это он виноват в том, что эта малявка все время ноет.

В общем, Игорю надоело уже отвечать за сестру.

Но сейчас, он действительно испугался. Так она еще не кричала...

Ира оттолкнула машинку, даже не заметив ту. Ей так хотелось к маме, или к папе. Но тетя Марина сказала, что папа больше никогда не придет. Никогда-никогда.

А Ира не могла понять, чем его так рассердила, что он не хочет ее видеть, и ушел от них? Ведь она же почти всегда слушалась. И баловалась не сильно...

И мама не приходила к ней. Тетя Марина сказала, что мама в больнице. Но Ира не знала, вернется ли она.

А вдруг, мама выздоровеет, и как папа решит, что ей не нужна такая непослушная дочь, которая чем-то настолько расстроила папу и тот ушел? И тоже навсегда ее бросит?

Она еще сильнее зарыдала, и не могла остановиться, все звала и звала маму и папу, отмахиваясь от брата, который пытался вытереть ей лицо и нос помятым платком и уже разрешал играться чем угодно, только умолял, чтобы Ира умолкла.

— Не надо, — захлебываясь слезами, она одной рукой оттолкнула Игоря, и отползла от брата, забравшись под кровать. И свернулась там калачиком на пыльном полу, продолжая глотать слезы. — Не надо мне ничего. Я плохая, — Ира уткнулась разбитым лбом в колени. — Не заслуживаю игрушек. И мамы не заслуживаю, и папы... они все ушли, потому что я им не нужна такая, — продолжала она всхлипывать скорее самой себе, чем брату. — Это твоя машинка, и родители твои не уходили от тебя. А у меня ничего нет, я ничего не заслужила, я плохая. Потому папа и ушел... — Ира тихо закусила подол большой кофты. Не своей, брата, которую тетя Марина надела на нее утром, сказав, что им некогда ехать за ее платьями, и опять заплакала.

— Ирка, ну что ты, — брат забрался за ней под кровать и опять пытался успокоить сестру. — Твой папа не ушел. Он умер, — Игорь потрусил Ирку по плечу. — Вы же на машине разбились. Ты тут ни при чем, — авторитетно заявил Игорь, и снова принялся размазывать платком по ее лицу слезы и пыль, в безуспешной попытке унять эту непонятную для него истерику.

— Что значит — умер? — Ира повернулась к нему и потерла пекущие глаза кулачком здоровой руки, стараясь не опираться на перевязанную.

Игорь нахмурил лоб.

— Ну... он на небо пошел, — наконец, пояснил брат так, как ему самому бабушка объясняла.

— Вот видишь, — Ира опять захныкала. — Он ушел, и не важно куда, потому что я плохая, и папе со мной было плохо. И мама уйдет. У меня никого не останется, — Ира никак не могла перестать плакать.

Ей было так одиноко и больно из-за того, что она никому не нужна. И никак не получалось понять, что же именно всех разозлило, чем же Ира их так расстроила...

— Ира, — Игорь растерянно вздохнул, точь в точь, как его папа. Совсем как взрослый, которым он себя почему-то почувствовал. — Ну не плачь, ну, — он погладил ее растрепанные волосы, которыми некому было с утра заниматься. — Ну, хочешь, у тебя буду я? — в отчаянной попытке предложил он, пытаясь утихомирить сестру, пока родители не пришли его ругать в очередной раз.

Ира растерянно уставилась на него огромными слезящимися зелеными глазами, всхлипнула, моргнула несколько раз. А потом закусила губу.

— Ты тоже уйдешь, — опять заплакала она, — как папа и мама. Никто со мной не останется. И я всегда буду одна, без мамочки, — Ирка почти выла, но так тихо и надрывно, что у Игоря что-то в животе сводило, как от страха перед зубным врачом.

— Не уйду, — вдруг серьезно пообещал он, и прижал сестру к себе, то ли пытаясь заглушить ее рев, то ли действительно стараясь успокоить. — Я всегда буду с тобой, обещаю, честно-честно, — Игорь в который раз принялся безуспешно вытирать ее лицо.

А Ира вдруг замолчала.

— А если я и тебя рассержу, — робко и неуверенно спросила она, спрятавшись у брата в рубашке от его попыток вытереть ее опухший нос платком. — Если и ты подумаешь, что я непослушная и веду себя плохо? Как папа, — Ира тихо всхлипнула. Но все-таки затихла.

Игорь немного расслабился, понадеявшись, что родители сильно заняты и не услышали ее рева.

— Я и сам часто балуюсь, — серьезно задумавшись над вопросом сестры, наконец признал он. — Так что, это не важно. Я все равно всегда буду с тобой, чтобы ты не делала, — он вдруг улыбнулся и скривил сестре забавную рожицу. — Может это ты еще захочешь от меня уйти, — предположил Игорь, и в попытке развеселить Ирку пощекотал сестру под подбородком, зная, что она не может терпеть такую щекотку. Они часто так баловались раньше.

Ира и правда улыбнулась, несмотря на красный нос и грязные разводы пыли и слез на щеках.

— Никогда, — вдруг отчаянно замотала она головой, не заметив, что пластырь на лбу немного сполз и к нему прилипли ее волосы. — Никогда, никогда, никогда. Я никогда тебя не брошу. Правда-правда, — с решимостью пообещала сестренка и отчаянно вцепилась в брата руками. Даже поломанной в аварии. Будто боялась, что он сейчас передумает и заберет свое слово обратно.

— Ты землю руками вскапывала? — насмешливый голос брата за спиной заставил Иру вздрогнуть.

Она улыбнулась и с вопросом подняла на него глаза в зеркале.

— Уже минут пять их моешь, — с такой же улыбкой пояснил Игорь свой интерес, хоть она и заметила, что его глаза смотрят внимательно и серьезно. — А тут очередь, между прочим, — насмешливо вздернул кузен бровь. — И если я не успею, меня отец из-за стола с позором выгонит, — Игорь подмигнул. — И я умру с голода по твоей вине.

Ира рассмеялась, но внимательно посмотрела в зеркало за тем, как ходили по коридору их родные.

— Мог бы и на второй этаж сходить, тоже мне, — передернула она плечами и потянулась за полотенцем. — Уже и задуматься нельзя, — с шутливым обвинением покачала Ира головой и отступила на шаг, освободив место брату. А сама глубоко-глубоко вдохнула любимый запах одеколона, который так раздражал его жену. — Не бойся, — повесив полотенце на место, легко похлопала она брата по плечу, наблюдая, как он намыливает руки. — Если дядя Вова тебя выгонит, я припрячу что-нибудь из ужина и накормлю тебя позже. Впервой, что ли? — подмигнув ухмыльнувшемуся Игорю, Ира вышла из ванной и направилась в гостинную, где сегодня их родители накрыли стол.

Глава 2

В гостиной стояло неловкое молчание.

Похоже, тете Марине так и не удалось найти сегодня взаимопонимание с невесткой, и потому она то и дело кидала огорченные взгляды в сторону Юли, замерший у окна спиной к остальным. Дяди Вовы видно не было, наверное он все еще суетился с последними мелочами к ужину. А ее мать сидела на стуле, так же неуверенно, как и сама сестра, поглядывая в спину жены племянника.

И только бабушка Люба с веселой улыбкой наблюдала за всем этим.

Когда Ира зашла, бабушка приветливо махнула ей из своего кресла. И она с радостью подошла к ней.

— Привет, бабуль, — тихо прошептала Ира, словно боялась нарушить эту странную, натянутую, как надорванная нить, атмосферу. — Как ты себя чувствуешь? — ласково поинтересовалась она, понимая, что в восемьдесят семь лет самочувствие врядли может быть прекрасным. Но их бабушка всегда была бойцом.

— Потихоньку, моя хорошая, — с улыбкой ответила бабушка. — А как вас увидела — стало еще лучше, — она лукаво подмигнула внучке, от чего ее щеки избороздили глубокие морщины. Но не потеряла своей красоты. — Ты-то как, Иринка? — поинтересовалась баба Люба. И вдруг посмотрела ей за плечо. — Надеюсь, ты ее бережешь, а, Игорь? — еще тише спросила она внука, который подошел к ним сзади.

— Всегда, — так же тихо ответил ее кузен, в свою очередь целуя бабушку в щеку. — Только она не всегда слушается, — с усмешкой добавил он.

Ира сжала руки, но заставила себя все так же легко улыбнуться.

— Если бы я все время слушалась — тебе бы стало скучно, — поддела она брата, скривив вредную рожицу, и постаралась не показать, что ощутила нежное, и такое необходимое обоим касание его руки к своей спине. Рядом с бабушкой они всегда чувствовали себя немного свободней...

Игорь усмехнулся и сильнее сжал пальцы, чуть ближе придвинув ее к себе. Все так же тихо и незаметно.

— Никогда, глупая, — насмешливо покачал он головой, глядя ей прямо в глаза.

И она забыла, что следует ответить. Просто смотрела в такие знакомые и родные, напряженные синие глаза, думая о том, как же ей хочется наплевать на все, что должно было останавливать и...

Касание теплой и сухой морщинистой ладони бабушки заставило ее вздрогнуть. И Ира тут же плавно немного отодвинулась, вздохнув, а Игорь улыбнулся шире, словно бы только что кто-то из них произнес какую-то шутку.

И только она видела, как дергается жилка на его виске.

Это всегда было слишком сложно. Выматывающе и мучительно.

— Мам, — голос ее собственной матери, обращающейся к бабушке, заставил Иру перевести глаза. — Ну что ты детей оккупировала, — с добрым упреком покачала мама головой. — Идите все сюда, мы тоже соскучились. Да и Вова сейчас уже принесет свое фирменное блюдо, — добавила она, проводив взглядом тетю Марину, которая улыбнувшись всем, пошла на кухню, помогать мужу. — Юля, — добавила мама, — иди к столу.

— Я не голодна, — холодно ответила та, но все-таки обернулась, осмотрев всех присутствующих пренебрежительным и немного брезгливым взглядом, ясно показывающим, что она не ожидает попробовать здесь ничего достойного.

Ира, уже подошедшая к своему стулу, пока Игорь помогал подняться и дойти бабушке, криво усмехнулась. Ее невестка предпочитала рестораны любой, даже самой вкусной домашней стряпне. И всегда злилась, когда родные мужа начинали упрашивать ее что-то съесть, зачастую сбегая из-за стола.

Это был еще один повод для Юли покричать на всех, и на Игоря в особенности. Тот же в ответ категорически отказывался везти ее в ресторан, расположенный неподалеку, пожимал плечами и невозмутимо сообщал, что приехал общаться с семьей, а Юлю никто не держит, и она вольна отправляться куда ей угодно. И та часто именно так поступала — отчего всем становилось свободней и проще.

Честно, Ира так и не поняла, почему именно эту женщину выбрал Игорь. Никита хоть не устраивал из-за каждого слова скандал...

— Ты, как и всегда, просто поражаешь своим вкусом, — Ирина подняла глаза, не сомневаясь, что это замечание невестки, обращено именно к ней. — Нельзя же все время ходить в черном, на определенном этапе это портит настроение окружающим, знаешь ли, — даже с некоторым возмущением, передернула плечами Юля. — Да еще и трикотаж...

Ира промолчала, все еще улыбаясь одним уголком рта.

Она не собиралась спорить. Что-что, а чувство элегантности и стиля у Юли определенно имелось. Даже сейчас, на этом ужине, куда приехала явно без энтузиазма, она умудрилась выглядеть так, словно ожидала встречи как минимум с министром. Серо-голубая юбка-футляр, шелковая блуза оттенка топленого молока, нить жемчуга вокруг шеи, и высокая прическа — как и всегда, великолепно подчеркивали все достоинства фигуры.

Но Ира знала, что на самом деле, ни в чем не уступает невестке — ее собственное, действительно черное, и правда трикотажное, облегающее платье — прекрасно сидело на ней. И в то же время — не сковывало движений, хорошо вписывалось в обстановку любой деловой встречи или ужина. Да и просто — было удобным.

— Я бы посоветовала тебе одного мальчика, который смог бы скорректировать твой гардероб, — задумчиво продолжила Юля, не дождавшись ответа. — Да только — что толку? Отсутствие стиля и вкуса — у вас семейное, очевидно, — она вновь изящно передернула плечами. — Как и любовь к трикотажу. Никогда не понимала, почему Мазуренко все время напяливает на себя свитера. Его должности костюмы соответствовали бы больше. Хорошо, что хоть не черные покупает, — ехидно, даже без намека на действительное одобрение выбора мужа, добавила она.

Ира наклонила голову, пряча улыбку, но все-таки, тайком скосила глаза и поймала такой же веселый и скрытый взгляд явно забавляющегося кузена.

Ира могла бы просветить свою невестку, что Игорь не носит костюмы по одной простой причине — он их не любит. Ему в них не удобно. И как директор их фирмы — он мог позволить себе ходить в чем угодно.

А черный свитер она ему бы в жизни не купила — Игорю гораздо больше шли синие оттенки, в тон глаз. Вещи же зеленого цвета Ира покупала кузену потому, что знала, как Игорь любит этот цвет.

Однако похоже, сама Юля, даже прожив с ним три года — так и не разобралась в этом. Впрочем, как ни разу и не озаботилась гардеробом мужа.

Хотя тут Ира не бралась утверждать, возможно, что Игорь и не позволил супруге лезть в это.

Одежду ему всегда выбирала и покупала Ира.

Не только с тех пор, как они сами стали зарабатывать деньги, а даже раньше, когда ходила по магазинам с тетей Мариной и мамой. Самому Игорю этим заниматься было некогда, да и не любил он подобные мероприятия, становясь раздражительным и злым уже через полчаса. Именно потому, заметив, что Ира прекрасно знает вкус брата, и всегда выбирает то, что Игорю нравится — тетя Марина советовалась с ней по этому вопросу еще класса с пятого. А потом, и вовсе переложила сию обязанность на племянницу.

Когда же, в очередной раз принеся Игорю новые вещи, вскоре после его свадьбы, Ира сказала, что теперь не ее дело этим заниматься — кузен посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

"Я в жизни не надену ничего из рук той", резко ответил он, и как ни в чем не бывало, вернулся к чтению контракта, который перед этим изучал.

А Ира тогда несколько минут просто молча стояла, глядя на него, не в силах ни что-то сказать, ни положить пакет на стол. Слишком больно, и в тоже время — пронзительно сладко было внутри.

Хотя, разве не она сама начала это, решив ввести дополнительные неизвестные в их уравнение?

И стояла до тех пор, пока Игорь сам не поднялся, не обошел стол и не забрал у нее пакет из рук, крепко обняв саму Иру, и отложив тот — прошептал "спасибо", губами собрав бегущие по ее щекам слезы, которых она не заметила.

— У тебя сегодня на редкость молчаливое настроение, — раздраженно возмутилась Юля, наверное, обидевшись, что ее нападки не вызывают никакой реакции. — Ты меня игнорируешь?

— Просто устала, — пожала плечами Ира, не повернувшись к той. — Да и на что тут отвечать? — она улыбнулась матери, которая с неодобрением следила за этим разговором.

— Господи, какая же ты...

— Сименко, — голос Игоря прозвучал с предупреждением, заставив Юлю перевести глаза на мужа и скривиться. — Ты бы помолчала. А если что-то не нравится — можешь уйти. Тебя сюда сегодня не звали, — с намеком проговорил кузен и, убедившись, что бабушка Люба удобно устроилась, отодвинул стул для сестры. Она благодарно кивнула и аккуратно села.

Ира никогда не понимала этой привычки называть друг друга по фамилиям.

Тем более, разным.

Даже как-то спросила Игоря, почему Юля не захотела взять его фамилию?

На что брат скептично хмыкнул, и коротко бросил, что "он ей не позволил". Больше Ира не уточняла. О чем говорить, если и она свою не меняла в браке? Они оба знали, о чем молчал другой.

— А знаешь, что? — вдруг с вызовом обратилась к супругу Юля, прервав мысли Ирины. — Ты мне сегодня рот не заткнешь. Я приехала чтобы впервые высказать все, что думаю о твоих родственничках, чего уж теперь молчать? — она ехидно улыбнулась.

Эта сцена... она напомнила кое-что Ире. Очень похожий вечер около полугода назад. Вот только Никита не нарывался, а скорее давил на жалость.

— Так, прекратите, — одернул всех вошедший в комнату дядя Вова. — Что вы, как маленькие пререкаетесь, ребятки? Сейчас поедим, и все наладится.

Ира сомневалась в последнем утверждении. Некоторые вещи не зависели от полноты желудка. Впрочем, дядя свято верил в приоритетность пищи.

А вот саму Ирину сейчас занимала совсем другая тема.

Ее глаза метнулись к Игорю, но он как раз отвернулся, помогая родителям раздвигать посуду для принесенного блюда, полного риса и мяса.

Пульс подскочил, несмотря на одергивания мозга. И глядя на встревоженную этим разговором мать, Ира подумала, что не так уж и ошибается, учитывая все нюансы и оговорки семьи. Вот только вместо уместного в данной ситуации огорчения — испытала бессмысленную эйфорию. А потому быстро опустила глаза на скатерть.

Ужин напоминал какое-то изощренное издевательство.

Юля действительно пошла в отрыв. Она критиковала все, что только могла, от расстановки приборов, до вкуса узбекского плова, рецептом которого так гордился дядя Вова. Впрочем, внимание на нападки невестки обращали только тетя Марина, да ее собственная мать.

Ни Ира, ни Игорь, ни дядя Вова, ни, тем более, бабушка — не замечали этого досадного "недоразумения" и общались так, словно просто не слышали издевок.

И если честно, на некоторое время, Ира даже испытала злорадство, наблюдая за огорчением тетки и матери. Так и хотелось воскликнуть — "требовали — получите! Наслаждайтесь тем, чего так долго добивались...".

Но она прикусывала язык, и просто отворачивалась, зная, что в ней говорит слишком давняя обида и злость. Страх, который заставил совершить столько всего, раз за разом топча два сердца.

Матерям хотелось видеть детей в идеальных по их мнению семьях — вот пусть и расхлебывают то, к чему стремились, не желая замечать очевидного.

Ира просто отворачивалась, поднося бокал с красным сухим вином к губам, и видела такие же мысли в синих глазах Игоря, который сидел напротив нее.

Между матерью и бабушкой.

Если ситуация или люди не позволяли им быть вместе — они старались хотя бы смотреть друг на друга. Всегда. Довольствуясь хоть таким контактом.

Однако, сдержанно кивнув, когда двоюродный брат в очередной раз наполнил ее бокал, заметив, что в том заканчивается вино, Ира задумалась над другим — почему он ничего не говорил ей о причине этих "сборов"?

Но в этот момент, обведя глазами стол, против воли отреагировав на громкий и резкий крик Юли, что-то возмущенно высказывающей тете Марине — Ира заметила, как нервно и дергано провел пальцем под воротником дядя Вова.

Она резко поставила бокал на стол, не обратив внимания на капли вина, плеснувшие через край. И перевела глаза на тетю Марину. Та, похоже, так же заметила состояние мужа. Да и сама, определенно, сильно разнервничалась от всего происходящего. Щеки матери Игоря лихорадочно пылали, напоминая о частых гипертонических приступах.

— Ребеночка вам надо, — уверенно голосом пыталась убедить она невестку, и кивнула, словно старалась придать своим словам больше весу. — Ребенок вашу семью скрепит. Ведь и возраст уже...

Ира застыла, скованная внезапным ледяным холодом внутри.

Громкое ехидное хмыканье Игоря заставило его мать замолчать и сердито обернуться к сыну.

— Игорь? — с вызовом и требованием спросила тетя Марина, со стуком положив вилку. — Ты что-то хочешь сказать?

— Мама, оставь свои попытки, — не поднимая глаз от тарелки, веско отчеканил ее брат. — Дело уже решено и бумаги в суде. А дети, — он выпрямился, и поднес ко рту вилку, — от этой женщины я детей иметь не хочу, — спокойно произнес Игорь и замолчав, на миг пристально посмотрел на Иру.

После чего, как ни в чем ни бывало, продолжил есть.

Господи! Ей захотелось выплеснуть ему в лицо свое вино. А внутри все свернулось от дикой боли.

Но вместо этого, Ира заставила себя сглотнуть комок в горле и, как ни в чем не бывало поднесла ко рту свою вилку.

Он ни в чем не виноват. И никогда не начинал этого. Просто помнить было слишком больно. Обоим.

— Да какой ребенок?! — вдруг вскочила со своего места Юля. — Для этого, между прочим, надо заниматься сексом! — гневно взмахнув руками, заявила она. — А ваш сын, — она ткнула пальцем в Игоря, который, не оборачиваясь на нее, продолжал пережевывать свой рис. — Он или не в курсе о том, что это вообще такое, или..., или..., — Юля раздраженно топнула ногой. — Гомосексуалист! Вот!

Ира захохотала и разлила вино, не сумев ровно поставить бокал на стол трясущимися от хохота руками.

Нет, правда, она понимала, что от нее ждут другой реакции, но сдержаться не смогла. Даже "спасибо" захотелось сказать невестке, что так удачно отвлекла. Правда, к счастью, ее смех не особо выделился на фоне всеобщего ошеломления, которое вызвало подобное заявление Сименко.

Дядя Вова, кажется, даже забыл, что ему совсем недавно становилось плохо — шокотерапия сильный метод, однако.

И только Игорь поймал ее глаза, своим смеющимся взглядом и посмотрел с насмешливым укором, словно бы ее вина имелась в том, что ему приходится выслушивать подобное.

Ира попыталась потупиться, но не очень удачно. Смех, то и дело, прорывался сквозь стиснутые зубы. Но Игорь больше не настаивал, а с видимым раздражением повернулся к Юле.

— Прекращай концерт и выметайся отсюда, — резко приказал он, отбросив свою салфетку на стол. — Насколько я знаю, секса тебе в семейной жизни хватало, — он насмешливо поднял бровь. — Так что, не вижу причин для жалоб.

— Ты тоже мне изменял! — надменно вскинула голову Юля. — И не важно, что я не могу этого доказать. У тебя есть любовница, пусть я не знаю, кто она. Вот и я не сдерживалась! Глаз за глаз, — в ее поднятом подбородке явно читался вызов, словно бы она хотела разозлить своего мужа такими признаниями.

Но Игорь только пожал плечами и поднялся со своего стула.

— Что ж, мы квиты, — все так же невозмутимо констатировал он, отойдя к окну. — Тем более — тебе не для чего здесь задерживаться, — с намеком добавил Игорь. — Ведь тебя всегда бесила моя семья, разве не так?

— Именно, — оттолкнув стул, который заслонял ей путь, зло подтвердила Юля, разозленная тем, что не сумела его достать. — И я действительно уйду. Потому что ты даже злиться не можешь. Ты не человек, ледяная глыба. Мне такой муж не нужен, — подтвердив свои слова злым ударом ноги по полу, Юля стремительно вышла из гостинной, ни на кого не посмотрев.

А Ира застыла, глядя брату в спину, забыв, что следует отвести глаза.

Юля ошибалась.

Игорь был вулканом. Просто умел держать себя в руках.

Но когда этот вулкан взрывался, когда кто-то действительно вызывал его гнев и злость — виновника оставалось лишь пожалеть.

Ира только только два раза в жизни видела его в таком состоянии. И искренне завидовала Юле, что той не доводилось лицезреть подобного настроения своего, уже бывшего, судя по всему, мужа.

Она моргнула, отведя все же глаза, и осмотрела немую сцену за столом.

— Очень вкусный плов, дядя, — легко проговорила Ира, отпив еще вина из своего бокала, и поднесла вилку с новой порцией угощения к губам. — Он вам сегодня, как никогда удался.

Все как-то засуетились, тут же начав кивать, словно стремились наперегонки подтвердить ее слова. И усиленно делали вид, что никто не услышал, как хлопнула входная дверь, и как молча ушел в соседнюю комнату Игорь.

Впрочем, Ира прекрасно видела взгляд, который он бросил на нее перед своим уходом. И ей до боли в сведенных пальцах захотелось бросить все, и побежать к нему, обнять. Прошептать на ухо, что он не виноват. Ни в чем. И поцеловать так, чтобы Игорь наконец ей поверил.

Но сейчас нельзя было двигаться с места. И заставив себя глубоко вздохнуть, Ира с соглашающимся осуждением покачала головой в ответ на замечание матери об отвратительном поведении невестки.

Она не выдержала даже десять минут. Не хватило моральных сил. Слишком хорошо Ира знала, как паршиво сейчас Игорю. И как именно он обычно поступает в таком случае.

Резко отложив вилку, осознав, что не в состоянии больше притворяться, будто все замечательно, Ира поднялась и бросила салфетку на спинку своего стула.

— Я пойду, с Игорем поговорю, — скупо объяснила она свои действия родственникам, зная, что именно для разговора с братом ее сюда сегодня так настоятельно и звали.

Иногда ей казалось, что родные просто издеваются. Серьезно, как самые близкие им люди, могли не понимать?!

Но с другой стороны, разве она давным давно не поняла, что старшее поколение просто не желает замечать того, что не вписывается в их модель мироздания?

Тетя Марина согласно кивнула.

— Спасибо, Ирочка, — с искренней благодарностью кивнула она. — Вы всегда великолепно понимали друг друга. Может ты сможешь его убедить, что не стоит рубить с горяча...

Ира подняла пораженные глаза на тетю. Вот вроде и знала ту всю свою жизнь, а иногда — до сих пор удивлялась странным путям логики в разуме матери Игоря.

— Тетя Марина, — она пыталась удержать язык за зубами, но все-таки, не утерпела. — Этот брак был обречен еще до его начала. О чем вы, вообще, толкуете? — недоуменно покачав головой, она быстро пошла в сторону двери в библиотеку, уже не оборачиваясь к смутившейся и расстроенной тете.

И сделала вид, что не заметила осуждающий мамин взгляд.

В библиотеке, как гордо именовали их родители комнату, примыкающую к гостинной, Игоря не было. Впрочем, Ира почти не сомневалась, что он не собирался сидеть тут. Тихо пройдя по комнате, она на минуту замерла перед двумя рамками на стене. За стеклами, поблескивая в сумрачном свете, висели две золотых медали за отличное окончание школы. Датированные одним и тем же годом.

Ира зачем-то протянула руку и коснулась стекла сначала на одной рамке, а потом на другой.

Они вместе окончили школу. В один год, несмотря на разницу в возрасте в три года.

Они все делали вместе. Только два раза в жизни разлучившись больше, чем на сутки.

Впервые это случилось в сентябре того года, когда Ира пошла в первый класс, а пятый класс Игоря — уехал с учительницей в туристическую поездку, организованную городским отделом образования...

...Ира едва не подпрыгивала от нетерпения, то и дело подбегая к краю перона, чтобы лично проверить, не появился ли поезд, на котором должен был вернуться ее брат.

Тетя Марина сказала ее маме, что завуч обзвонила всех родителей и попросила приехать за детьми на вокзал, Ира лично слышала это, играясь в коридоре, пока они говорили. Но ни мама, ни папа Игоря поехать не могли — тете Марине надо было обязательно идти на работу, она не могла рисковать и отпрашиваться, учитывая, что дядю Вову не так давно уволили, и теперь только ее доход в семье был стабильным. А ее муж как раз дежурил охранником в соседнем магазине — ему дали испытательный срок. И мама Иры кивнула, сказав, что прекрасно понимает сестру, и сама встретит Игорька, когда будет после курсов в службе занятости возвращаться, как раз и Иру из школы заберет.

Об этом говорили взрослые вчера.

Ира поняла мало что, кроме самого главное — ее брат возвращается!

И она была безумно рада.

Правда-правда, ей даже казалось, что она сейчас полетит, если вдруг запрыгает от счастья. И не могла дождаться середины дня.

Три часа. Мама сказала, что поезд Игоря приедет ровно в три. А сейчас часы на вокзале показывали без семи минут три.

Ира вновь отошла от матери, следящей за табло расписания, и пошла проверять пути.

Ей так не хватало Игоря. Это невозможно было выразить словами.

Без него к ней вернулись почти забытые страхи и Ира вновь начал плакать по ночам. Но об этом она Игорю не скажет.

Как не призналась и тогда, когда он спрашивал ее, действительно ли сестра уверена, что ему стоит ехать, и справится ли без него?

Ира мало понимала пока, что такое деньги, но уже ясно знала, что у них — этих самых денег нет. И если Игорь не поедет из-за нее с классом — то может никогда не узнать, или не увидеть чего-то такого, невероятного, что обязательно-обязательно увидят и узнают в любом путешествии. То, как об этом шептались его родители — Ира так же подслушала, когда взрослые говорили при ней, пока малышка рисовала.

Она пообещала, что справится. И может ей это не удалось, но Ира жаловаться не собиралась.

Нет, она просто покажет, как красиво старалась писать в тетрадях, демонстрируя, что помнила обо всем, чему старший кузен ее учил. И похвастается дневником, в котором красовались одни пятерки за эти три недели, что Игоря не было. И он будет гордиться ею.

Она в нетерпеливом волнении потерла пальцами замерзший кончик носа, и опять проверила пути. Поезда пока видно не было. Только какие-то непривычные светофоры мигали разноцветными огнями вдалеке.

— Ира! Доченька, не подходи к краю, — мать подошла к ней и крепко взяла за руку с огорчением и грустью посмотрев на лицо дочери. — Не надо, моя хорошая, тут можно упасть. Сейчас уже приедет твой Игорь, сейчас, — улыбнулась она краем губ.

— Сейчас, се-й-час, се-йча-с, — начала восторженно петь Ира, прыгая вокруг матери. — Сейчас!

Мать засмеялась.

— Угомонись, непоседа, — ласково одернула она ее, и погладила Иру по голове, проведя руками по двум тонким косичкам.

И в этот момент, громко разорвав воздух гудком, на путях показался поезд.

Ира восторженно смотрела на то, как мимо нее невероятно быстро проносились вагоны, постепенно останавливаясь.

Вокруг них толпились родители других детей — одноклассников Игоря. Они толкались и мешали Ире что-то увидеть, закрывая обзор своими большими спинами и пальто, но она все равно старалась, приподнималась на носочки и выглядывала брата.

И первая увидела его! Первее матери, которую что-то отвлекло.

— Игорь! — подпрыгнув, закричала она и начала махать рукой вышедшему брату, который, судя по всему, не ждал, что его смогут встретить и даже не оглядывался.

Но услышав ее крик, тут же, с веселой улыбкой обернулся в их сторону, таща на плече сумку, еще при отъезде, казавшуюся Ире огромной.

Дернув маму за руку, Ира потянула ее к брату. Но потом решила, что сама быстрее доберется, и бросила руку, несмотря на окрик матери.

— Игорь! Игорь! Игорь! — радостным и довольным смехом заливалась Ира, быстро добежав до брата мимо его одноклассников, которые уступали дорогу младшей сестре друга. Игорь часто таскал ее за собой — и Ирку здесь знали хорошо. — Ты вернулся, вернулся! — она начала прыгать теперь вокруг него. — А у нас столько-о-о-о всего случилось! — в эйфории развела руками Ира, тут же задев рукавом болоньевой курточки грязный бок поезда. К счастью, та была серой и повидала на своем веку от предыдущего хозяина — самого Игоря, столько всего, что это пятно оказалось мелочью.

Игорь засмеялся.

— Вернулся, Ирка! — согласно кивнул он, и поймал сестру за плечо, чтобы та, наверное, не мельтешила у него перед глазами, пока сама малышка изучала грязь. — Я и правда вернулся, и очень скучал за всеми вами, — все с такой же широкой улыбкой признался мальчик, поправив лямку сумки на плече. — А ты выросла. Ой, я подарки привез, — вдруг спохватился он.

— Подарки?! — тут же навострила уши Ира, пока мать еще пробиралась к ним за ее спиной. — Какие?! Где?! — она подняла на него любопытные глазенки.

А Игорь вдруг перестал улыбаться и пораженно уставился на лицо сестры. И Ира увидела, как в синих глазах брата появляется злость.

Она растерялась, не сразу поняв, что произошло. И вдруг вспомнила, тут же испуганно опустив глаза и начала в уме корить себя за глупость и забывчивость.

Но Игорь уже не собирался позволить ей отвернуться. Оттолкнув сумку за спину, он крепко ухватил подбородок Иры рукой и заставил ее опять посмотреть на него.

— Тетя Мила, — требовательным тоном, совершенно неподходящим для десятилетнего мальчика в разговоре со взрослыми, обратился он к подошедшей матери сестры. — Кто ее ударил?!

— Ой, да не переживай, Игорек, — ее мама попыталась забрать у племянника сумку, но он только поджал губы и не позволил. — Подрались детки на перемене, толкнули Иру — вот она и ударилась, твой папа уже ходил, поговорил с учителем, все выяснил. Пойдемте, приготовим ужин и устроим всем праздник по случаю твоего возвращения, — с широкой улыбкой предложила она и потянула детей прочь с перона, взяв дочь за руку, а племянника обняв за плечи. — Ты совсем исхудал и начал вытягиваться, — пожурила мама Игоря.

Однако тот ничего не ответил, только буркнул под нос, что в жизни не поверит, будто Ирка влезла в драку. Но ее мать не услышала, а сама Ира... она же обещала не жаловаться?

Она и не жаловалась, и вроде бы все забылось. Хотя Игорь пару раз и уточнял, что случилось, но Ира говорила, что не помнит. Он не верил, но и сделать ничего не мог.

Однако, когда через три дня после возвращения Игоря, он пришел за ней в класс, чтобы отвести домой после уроков, и нашел сестру молча плачущей в пустом классе с растрепанными косичками и в порванной кофте — остановить его уже никто не смог.

Игорь заставил признаться Иру, что ее часто обижают и бьют одноклассники, обзывая " зубрилкой" и "нищенкой". Они злились, что она знает больше. И даже учительница советовала ей хуже отвечать на уроках, чтобы не подпитывать их злость.

Но Ира же не могла отвечать хуже, ведь Игорь занимался с ней столько лет, и она ни за что бы не принесла домой плохую отметку, подведя и расстроив брата.

Он как-то странно посмотрел на нее. Словно бы сам был виноват во всем. И достал платок, вытерев ей слезы. И даже косички переплел заново. В присмотре за сестрой Игорь был профи.

А потом Игорь пошел к учительнице, но та только снисходительно посмеялась с десятилетнего брата своей ученицы, заявив, что нечего высовываться — жизнь всех уравнивает.

Игорь знал, почему она так ответила.

Ни для кого не являлось секретом, что дети более обеспеченных родителей, редко хорошо занимались в их школе. И их родные нанимали учителей в "репетиторы", чтобы относительно легально давать деньги и "улучшать" успеваемость своих чад.

Их собственная семья не могла так поступать, потому он прилежно учился сам и заставлял учиться ее.

Но и такой ответ учительницы не остановил тогда Игоря.

Ира не знала, каким образом, но он убедил их родителей, что им следует пойти к директору и попросить разрешения для Иры сдать программу первых трех классов экстерном.

Это был нонсенс.

Не запрещено, но никто так не делал. Однако Ира знала, что Игорь просто не сумел решить по-другому. Он не мог бы находиться с ней на каждом уроке и перемене, не мог бы защищать, если бы она осталась в своем классе.

И именно это ее брат заявил директору, перебив дядю Вову, когда тот спросил у семьи, что заставляет их идти на такой непонятный и странный шаг?

Наверное, им еще повезло, что директор оказался пожилым, "прошлой" закалки педагогом.

Он только кивнул на подобное заявление своего ученика, а потом молча и долго смотрел на них с братом.

— А она осилит экзамены? — спросил в конце концов он, глядя на Иру.

— Осилит, — уверенно заявил Игорь. — Моя сестра знает все, что знаю я, — с нескрываемой гордостью сообщил он.

Директор кивнул.

— Хорошо, но ведь она будет младше всех, Игорь, понимаешь? Три года разницы в таком возрасте — это огромная пропасть в общении и понимании с одноклассниками. Ей будет одиноко и тяжело, — предупредил директор.

— Не будет, — уверенно заявил Игорь, наверное, ощутив что цель близка. — У нее буду я, — пообещал он.

Ира сдала экзамены через месяц, который потребовался директору, чтобы согласовать такой редкий случай с городским отделом образования. Она жутко нервничала накануне, но Игорь готов был целую ночь повторять, что все закончится хорошо. А брату Ира верила безоговорочно. И полностью оправдала эти надежды, сдав все требуемые дисциплины.

Ее действительно перевели в класс Игоря. И больше никто не бил ее за знания или еще по какой-то другой причине, потому что кузен, как и обещал, всегда был рядом.

До того, проклятого, второго раза...

Вздохнув, Ира устало потерла слезящиеся глаза, ощущая пустоту внутри.

Господи, почему, тогда, во второй раз, им не удалось все так же просто уладить? Почему?!

Зачем она поступила так?

Но ответа на этот вопрос не существовало. Или Ире не дано было его понять.

Резко отвернувшись от рамок с медалями, она тихо вышла через противоположную дверь и поднялась по угловой лестнице на второй этаж. Замерла на минуту, в раздумии оглядывая коридор. А потом, со вздохом, пошла выше, в "зимний сад", который они своими силами соорудили под крышей, заменив черепицу с одной стороны стеклом и современной отопительной системой.

Она тихо прикрыла за собой деревянную дверь и повернула замок, оставив ключ в скважине. Меньше всего Ира хотела бы, чтобы сейчас кто-то сюда пришел "помогать".

— Игорь, — она медленно подошла к скошенной стеклянной стене, у которой он стоял, разглядывая двор с высоты крыши.

Кузен не обернулся, но Ира заметила, как напряженно застыли его плечи.

Она приблизилась вплотную к нему и прижалась лбом к плечу, крепко обхватив за пояс одной рукой, а вторую протянула, положив свои пальцы поверх его. И мягко надавила, прося отдать ей полупустой бокал с коньяком.

Он нахмурился и сжал зубы. Но уступил, позволив Ире забрать пузатую посудину. Она отставила тот на низкий столик, не отстранясь от Игоря.

А он в этот момент вдруг сильно обнял ее, заставив перейти наперед, и прижал к себе так, чтобы опустить лицо в шею сестре.

— Прости, — прохрипел Игорь с таким чувством в голосе, что Ира зажмурилась и уткнулась в свитер на его груди. — Прости меня, маленькая.

Она знала, что Игорь не за этот ужин прощения просит. Их боль имела более старые корни.

— Господи, любимый! Ты ни в чем не виноват! Слышишь?! — наверное, в тысячный раз за последние три года отчаянно повторила она, глотая слезы. И приподнявшись на носочках, поцеловала его сжатые губы, пахнущие коньяком.

— Виноват, — отрезал он, впившись в ее рот. — Меня не оказалось с тобой, когда ты больше всего во мне нуждалась.

Глава 3

Он действительно в тот момент находился далеко. Только и вины Игоря в случившемся — не было. Ира давно уже прошла тот период, когда все вокруг оказались безусловно виновными в ее горе.

"Их", поправила она себя. Это горе было общим.

Только вот осмыслить, обдумать — Ира оказалась способна не сразу. А любимый находился слишком далеко, чтобы заставить трезво все оценить. И она поддалась глупым, нелепым страхам, которые так давно вкладывались в ее голову родней. Сдалась, опустила руки, и пошла на поводу того, что казалось правильным с той точки зрения. Что должно было облегчить их жизнь, а в результате — лишь усложнило, едва не доведя все до краха.

— Игорь, — она попыталась отстраниться, переубедить его. Заставить признать, что он снова выгораживает ее, принимая на себя ответственность за все. — Любимый, неправда...

Но он углубил поцелуй, пальцами надавив на щеку Иры, вернув ее лицо и губы на прежнее место, так, что не имелось расстояния между его кожей и ее. И поцеловал сильней. Отчаянней.

Руки Игоря так надежно держали Иру, отгородив от всего мира. И только звук их дыхания, стук сердца, давно ставшие общими для двоих, нарушал напряженную, сгущающуюся сумерками тишину зимнего сада. Растения в кадках отбрасывали причудливые тени, укрывали, прятали то, что так давно они вдвоем скрывали от всех, кто не желал их понять.

И в этом поцелуе было скрыто больше, чем страсть или вожделение, которым когда-то их пытались очернить. Они любили друг друга, вопреки всему, что им говорилось, наперекор невозможности и неприемлемости такой любви родными. Борясь со всем, даже со своими страхами и отчаянием, которое иногда выигрывало бой, заставляя их падать.

Ира обнимала Игоря за шею, гладила и целовала в ответ, зная, что пока он рядом — она сможет вынести и победиться все.

Почти все, верней.

Но не хотелось думать о прошом, которое и так стоило дорого. И она просто целовала любимого, понимая, что он нуждается в ее близости, не меньше, а может и больше, чем она в его.

Игорь простил ей все. А вот себе... Себе он так и не простил ни тот отъезд, ни злость на любимую за поступок, который она совершила без него.

Писк телефона заставил их замереть. А через секунду, к первому звуку присоединился второй.

Вздохнув, Ира немного отклонила лицо, с сожалением прервав поцелуй, и положила голову Игорю на плечо.

Сбившееся, нуждающееся дыхание обоих звучало слишком тяжело.

А телефоны продолжали пиликать, ожидая, пока хозяева выключат напоминания.

Игорь ни на йоту не обманул ее мать — их телефоны практически не отличались. Лишь фото-заставкой на втором рабочем столе, куда попасть можно было только после ввода пароля. Даты, которой не знал никто, кроме них.

На ее телефоне было его фото. У Игоря же — заставкой стояла фотография Иры. И там же, на этом фоне, находились расписания и напоминания.

Ей следовало принять таблетки. Именно об этом сообщали телефоны. Оба, на случай, если один окажется отключенным или в другой комнате.

— Надо спускаться, — грустно вздохнула Ирина, все еще не найдя в себе сил отстраниться от любимого. — Таблетки в сумке, в прихожей остались, — она нежно провела пальцами по его шее, поднимаясь от пульса, стучавшего чаще после их поцелуя, к подбородку. Наслаждаясь любой возможностью дотронуться до Игоря. Упиваясь тем, чего когда-то едва не лишила и его, и себя. И даже чуть колючее, царапающее касание пробившейся щетины на его коже — дарило ей ощущение парения и счастья.

И вдруг ощутила, как дернулся его кадык, когда Игорь тяжело сглотнул. А потом еще сильнее сжал Иру в своих объятиях. Так, что ей даже стало немного больно в плечах.

— Не надо, — вдруг хрипло произнес он, посмотрев ей прямо в глаза. — Прекрати их принимать, маленькая. Дай нам еще один шанс, — он не просил. Он приказывал ей.

И она поняла, отчего его руки так сильно держали.

Ира начала дрожать. Непроизвольно. Просто не могла совладать с собой, своим страхом и отчаянием каждый раз, когда разговор так или иначе касался этой темы.

— Игорь, — Ира слышала, что ее голос звучит жалко и молящем. Но не могла повлиять на это. — Игорь, не надо. Не заставляй меня. Ты обещал...

Он зажмурился.

А она спряталась у него на груди, не желая вспоминать, не имея никакой охоты видеть картинки, против воли вспыхивающие под ее закрытыми веками.

— Пожалуйста, Ира, — Игорь потянул ее к плетенному креслу, стоящему у столика и опустился на подушку, которую вышивала она сама, заставив ее сесть ему на колени.

Но Ирина только невнятно всхлипнула, так и не глядя на него.

— Я не выдержу такого опять, — едва слышно прошептала она. — Ты же обещал, что не будешь заставлять...

И вздрогнула, услышав, как хрустнули суставы его пальцев у нее за спиной. Игорь тяжело втянул в себя воздух.

— Я не заставляю, любимая, — прошептал он тем же отчаянным, виноватым тоном, которым совсем недавно просил прощения. — Не заставляю, маленькая. Я прошу тебя дать нам еще один шанс. Это была случайность. Такого не повторится вновь. И я буду возле тебя ежеминутно. Как и последние три года. Обещаю.

Она заплакала, придушивая вой, который пытался прорваться сквозь губы.

Ира верила ему. Понимала. И так отчаянно желала сказать "да". Опять ощутить, как ворочается его малыш под ее сердцем.

Только боялась, что не перенесет, не выдержит, если судьба опять посмеется над ней, наказав за то, что полюбила родного человека. До сих пор боялась, что тот случай, действительно, непредсказуемый, могущий случиться с каждой женщиной — был дан им в предостережение, хоть и не признавалась Игорю в этом.

Она могла махнуть рукой на себя, на свою жизнь. Могла перенести что угодно, лишь бы ощущать его руки на себе. Но вот это...

— Если ты так хочешь ребенка, почему не..., — Ира зажмурилась, не в силах договорить то, что начала. Не могла она толкнуть его в объятия другой еще раз. Знала, что закончит тогда то, от чего когда-то Игорь только чудом успел ее удержать.

Он понял о чем она умолчала. Слишком хорошо знал ее, чтобы не понять.

— Я хочу нашего ребенка, маленькая, — тихо прошептал Игорь ей на ухо, мягко поглаживая спину. Словно старался этой лаской снять ее напряжение и страх, который не мог не ощущать. — Ребенка, с твоими глазами, такого же вредного, какой ты была в детстве. Такого же хитрого, каким был я, — Ира знала, что он специально подначивает ее. Но улыбнулась, не смогла удержаться, вспомнив, что он и правда был страшно хитрым и всегда умел добиваться того, чего хотел.

Собственно, таким же Игорь остался и сейчас.

— Я хочу, чтобы ты опять стала улыбаться глазами, маленькая, — не прекращал шептать он, проводя рукой по ее волосам, которые перепутал во время недавнего поцелуя. — А не просто растягивала губы, притворяясь веселой. Хочу, чтобы носила синий цвет, который так любишь, а не с тоской в глазах водила пальцем по моим свитерам и рубашкам, когда думаешь, что я не вижу. И хочу, чтобы достала те смешные розовые шлепки из нашего шкафа, чтобы надела их, — он поцеловал ее висок, продолжая удерживать застывшую от этих слов сестру в тесном кольце своих рук. — Я хочу, чтобы ты опять жила, Ира. Чтобы мы жили. А для этого — ты должна переступить через этот страх. Понять, что мы не делаем ничего плохого. Имеем право на счастье, которое у нас так долго пытаются отнять, потому что не понимают.

Ира запрокинула лицо, в детской попытке, которая и раньше-то не работала, остановить текущие по щекам слезы. И попыталась отвернуться, вывернувшись из его рук.

Но Игорь протянул ладонь, своими пальцами вытирая ее щеки и положил себе на плечо ее голову, губами целуя дрожащие веки и мокрые ресницы.

— Пожалуйста, маленькая, не пей таблетки, прекрати их принимать, — снова попросил он, под не останавливающееся пиликанье их телефонов.

Иногда она его ненавидела.

И себя.

За то, что не могла отказать Игорю. А он знал, и всегда использовал это.

Ира все-таки отвернулась и дернулась, показав, что требует свободы передвижения. В этот раз кузен отпустил.

Она встала и медленно подошла к окну, за которым уже почти ничего не было видно в темноте раннего вечера осени и остановилась там, где совсем недавно стоял Игорь.

— Тогда, тебе придется удерживать меня, любимый, — едва слышно прошептала Ира, зная, что Игорь уже стоит за ее спиной. Она признала свою капитуляцию, но не была уверенна, что удержится в принятом им решении. — Постоянно удерживать..., потому что я все равно боюсь, что не выдержу.

— Мы справимся, — с каким-то, непередаваемым выражением любви и благодарности, хрипло пообещал он. — Вместе справимся со всем. Поверь мне.

Она очень хотела ему верить. Как раньше верила — всегда и во всем.

Но только промолчала в ответ.

Ира постучалась в дверь материнской комнаты и тут же вошла, услышав разрешение.

— Привет, мам, — она улыбнулась, увидев, что мать сидит в кресле с очередным детективом.

Поверх ночной сорочки на ней был надет халат, а на носу красовались очки, которые мама решалась одевать только когда ее никто не видел, стесняясь того, что начала терять остроту зрения.

— Привет, Ириша, — мама тут же подняла очки на макушку, забавно растрепав свои волосы, которые всегда красила в светло-русый цвет. — Что-то случилось?

— Хочу ванну принять, — Ира обхватила себя руками, не желая показывать матери, что пальцы дрожат, как и вся она, в общем-то. И хоть дело было не в холоде, это казалось самой разумной причиной для объяснения. — Замерзла. А шампунь дома оставила. Можно, я твой возьму? — она продолжала улыбаться, пусть щеки уже онемели от этой натянутой улыбки.

Когда они все-таки спустились вниз, она все время улыбалась, пусть на душе скребли кошки. Хотелось плюнуть на все и уехать. Но она пила вино, хоть немного, но все же. Да и Игорь выпил. Так что о побеге можно было думать не раньше утра.

Они догадывались, что родители рассчитывали на общество детей в течении всех выходных. Хотя, у самих кузенов подобного в планах не значилось.

— Конечно, — мать тут же кивнула. — Возьми в ванной, моя бутылочка красная, — мама отложила книгу. — Ира...

Она тут же насторожилась. Если мама начинала говорить таким тоном — стоило быстро убегать отсюда. Ирина тут же развернулась, сделав вид, что не услышала.

— Хорошо, спасибо, мам, — она уже потянулась к ручке двери, но мать, похоже, не собиралась сдаваться так просто.

— Ирочка, — уже громче окликнула она. — Подожди.

Поняв, что скрыться не удастся — Ира обернулась, подавив тяжелый вздох.

— Да, мам? — она вопросительно посмотрела на нее.

— Ира, — мама вздохнула и потерла руки. Словно бы не знала, как начать разговор. — Ир, только не надо сразу злиться, хорошо, дочка? — она просительно посмотрела на нее. — Но я все-таки думаю, что тебе стоит помириться с Никитой. Все-таки, столько лет так просто из памяти и сердца не вычеркнешь...

Ира удивленно посмотрела на маму и даже улыбнулась.

— Сколько лет, мам? Мы были женаты два с небольшим года, из которых я жила с Никитой пять месяцев... О чем ты говоришь?! — она удивленно покачала головой.

— Но вы ведь так давно знакомы, учились вместе в школе, с пятого класса. Наверняка, ваше чувство еще тогда появилось. И я не знаю, почему вы поссорились, но такое нельзя просто рвать, доченька. Поверь мне, знаешь, как я до сих пор скучаю без Паши? — мама грустно посмотрела на нее, а Ира просто покачала головой, искренне поражаясь тому, как мать пришла к подобному выводу.

Да, они учились с Никитой в одном классе. Только Ира даже не видела его тогда. Не замечала никого, кроме Игоря, который был для нее богом и царем. Впрочем, так оставалось и сейчас.

И вовсе не из-за живущей детской влюбленности она, поддавшись отчаянию, все-таки приняла предложение Ника.

— Мам, — Ира вложила в свой взгляд весь скепсис, вызванный подобным предположением. — Я никогда не была влюблена в Никиту. Ни единой минуты. Он помог мне однажды, не спорю, а я глупо поддалась его уговорам. Но это было ошибкой, огромной ошибкой с моей стороны. Я никогда не буду счастлива с ним. А он никогда не найдет счастья со мной. Здесь нет ничего общего с твоей любовью к папе.

Закончив, Ира отвернулась от матери, и непонимающего недоумения, написанного у той на лице, и все-таки открыла дверь.

— Спокойной ночи, мам, — резко проговорила она, прервав вот-вот грозящиеся сорваться у нее с языка возражения. — Я еще все-таки покупаюсь.

И быстро вышла из спальни, ощущая внутренне раздражение и опустошение, как и обычно после разговора с матерью.

Но в этот раз к ним примешивалась какая-то отстраненность. Она устала.

Устала от непонимания и нежелания родных признать очевидное. Утомилась подстраиваться под них и их понимание мира, беспокоясь о последствиях недавнего инфаркта дяди Володи или гипертонических кризов тети Марины. Ей надоело помнить, что мать перенесла три операции на щитовидной железе. Ире просто хотелось, чтобы все они наконец-то открыли глаза и перестали душить их с Игорем.

И подходя к ванной комнате, Ира вдруг поняла, что может скоро просто не выдержать — или выплеснет это все на них, послав подальше всю осторожность, или же просто уйдет, и его уведет, не заботясь о мнении тех, кто так долго не интересовался тем, чего же хотят они.

Только, несмотря на все возмущение, Ира не знала, достанет ли у нее на подобное сил.

Впрочем, воли Игоря хватит на двоих. Всегда хватало.

А его терпение уже давно кончилось.

Заставив себя встряхнуться, она зашла в ванную комнату, расположенную между спальнями ее матери и родителей Игоря, и взяла с сетчатой хромированной полочки красную пластиковую бутылочку. А потом пошла в комнату, которая номинально принадлежала ей, когда Ира приезжала гостить сюда.

Они не строили этот дом — купили, когда родители и бабушка сказали, что больше не хотят жить в городе. Да и Ира с Игорем не были против приобрести недвижимость в таком поселке. Помимо очевидных преимуществ свежего воздуха и двора, на котором было приятно провести время и зимой, и летом, дом здесь оказался не таким уж и плохим капиталовложением. Потому, выбрав жилье, которое бы всем нравилось — они лишь слегка его после переделали под свои нужды.

На первом этаже, помимо гостинной высотой в два этажа, где они сегодня ужинали, располагалась библиотека, холл, кухня и "гостевой" сан-узел.

На втором же, куда вела угловая лестница — находилось шесть комнат и две ванные комнаты.

Три раздельные спальни занимали родители Игоря, ее мать, и бабушка Люба — соответственно. Отличие этих комнат состояло только в величине площадей, и там уже каждый выбирал себе расположение и виды из окна по душе. На эти три комнаты приходила одна большая ванная комната, с ванной, туалетом и душем, размещенная в углу коридора.

А вот с другой стороны находилось еще три комнаты.

Изначально, предыдущими хозяевами, они, вероятно, планировались то ли как гостевое крыло, то ли как рабочее.

Только одна комната из трех была достаточно большой, чтобы принимать ее за спальню. Остальные две — больше напоминали небольшую гостинную и рабочий кабинет по габаритам.

Эти комнаты забрали себе Игорь и Ира в пользование, когда приезжали гостить, аргументировав это тем, что на те несколько дней, которые они тут бывают — пространство комнат им неважно, а кабинет, пусть и общий — необходим, там они сразу же установили всю технику для работы, поскольку принимать заказы и курировать их исполнения они продолжали и в отпуске, и на выходных.

Большую комнату, которая больше всего напоминала спальню, Игорь великодушно уступил сестре, а сам занял вторую, маленькую, в которую им едва удалось впихнуть кровать и шкаф, да и то, сделав по специальным размерам.

На эти три комнаты — имелась своя отдельная ванная комната. Гораздо меньше той, которую использовали родители. Но Ире она нравилась несравнимо больше. Правда, не интерьером или размером. А тем, что располагалась между ее и Игоря комнатами. И имела внутренние двери из обоих их спален. Разумеется, на дверях установили задвижки. Чтобы, не дай Бог, никто случайно к другому не зашел, застав в неудобном положении.

Вот только, Ира не знала, понимали ли это их родители, или предпочитали, как обычно, обманываться, игнорируя все — случайно они с Игорем никогда друг к другу не попадали. Да и не закрывали двери один для другого. Только внешние, чтобы никто не смог к ним зайти без их ведома.

Иногда это веселило Иру, иногда бесило. Она то смеялась вместе с Игорем над тем, что их поведение напоминает какой-то комедийный адюльтер, то раздражалась, из-за того, что ей не давали возможности свободно быть с человеком, которого она так долго любила.

Но сейчас Ирина не испытывала ни злости, ни веселья. Только усталость и страх от принятого ими решения. Боязнь ошибиться и пережить все еще раз.

Хоть и не бьет снаряд два раза в одно и то же место. И не сможет Ира опять заболеть — как ей объяснили после — у нее теперь имелся стойкий иммунитет. Как и у трех других женщин, оказавшийся в такой же ситуации и вместе с ней посещавшие реабилитацию у психолога.

Только тем эти встречи помогли, а Ире — нет, потому что никому, кроме Игоря она не смогла бы рассказать, что именно заставляет сердце сжиматься от вины и страха.

Но любимого тогда рядом не было, чтобы выговориться. Зато поблизости оказался Никита, как оказалось, работающий в этом роддоме анестезиологом.

Он делал ей наркоз перед операцией, и он же долго говорил с ней потом, утешая и поддерживая, уверенный, что беременность Иры являлась результатом романа с женатым человеком.

Никита сам сделал подобный вывод, когда она сказала, что отец ребенка не может приехать к ней, не уточняя, что Игорь сейчас находится в другой стране, один, как раз потому, что они решили, будто перелеты и климат Китая — могут повредить их малышу. В тот момент она проклинала такое решение.

А Ник сделал из ее молчания самый простой и наверное, наиболее частый в его практике вывод.

Наверное, именно из-за того, что он успокаивал и утешал ее — Ира поддалась слабости и страху, приняв его предложение выйти замуж за бывшего одноклассника, который действительно, и раньше не скрывал, что влюблен в сестру друга.

Включив воду, она поставила шампунь на край ванны, и через голову сняла платье. Игорь сейчас сидел с родителями внизу, вероятно, выслушивая очередные советы и мнения близких о том, как следует сохранять семью.

Сама Ира не так давно тоже прошла через это. Причем с ней, в отличии от более везучего кузена, говорили все, включая и его родителей. Ведь они, на самом деле, участвовали в ее воспитании не меньше родной матери, а дядя Вова давно заменил Ире отца. Только их слова ничего не могли поменять, а родные упорно не желали сдаваться.

Ира слабо усмехнулась уголками губ, и осторожно опустив ногу в воду, пробуя температуру, с довольным вздохом полностью погрузилась в ванну.

Она могла бы поспорить, что Игорю не промывают мозги угрозами, будто на нем теперь будет стоять едва ли не позорное клеймо. И не запугивают тем, как трудно окажется разыскать мужчину, который обратит внимание на такую, едва ли не "пожилую", пусть умную и красивую, но все же, женщину двадцати девяти лет, которая не сумела сохранить одну семью.

Нет, Игоря, наверняка пожурят, но потом дядя Вова усмехнется, пошутит, что "мужик — не спирт, крепость с разводом не теряет", и скривившейся тете Марине останется только обреченно вздохнуть, признав, что она теперь вновь вынуждена волноваться о непристроенности единственного сына.

Ира почти наяву видела эту сцену перед глазами, пусть по собственной воле отказалась там присутствовать.

Ее не поймут, если она начнет смеяться над их уговорами спасти его семью, которой, на самом деле, и не существовало никогда.

У Игоря и Иры всегда была одна, общая семья, даже когда они еще жили с родителями. Невидимая и непризнанная, как какое-то взбунтовавшееся государство, на границы которого закрывают глаза все остальные юридические образования и лица. Даже тогда, когда они сами не понимали, и не признавали этого.

Выключив воду, она откинула голову на полотенце, которое положила на край, и наконец-то расслабилась, пытаясь освободиться от всех мыслей, сомнений, страхов.

Но вместо этого, как и весь сегодняшний вечер, в голову настырно лезли воспоминания.

Раньше она редко могла насладиться подобным, безыскусным удовольствием — понежиться в горячей воде.

Когда в трехкомнатной квартире постоянно живут пятеро человек, да еще и бабушка гостит почти все время — разлеживание в ванной кажется грубым издевательством над родственниками. И Ира могла поваляться в горячей воде только тогда, когда никого не было дома, что случалось очень редко...

Глава 4

... Ирина со вздохом намылила шампунем длинные волосы и опустила голову в воду, смывая пену. Как же она хотела остричь эти пряди! У всех девчонок в классе давно уже красовались на головах модные стрижки, а некоторые даже красились. И только она одна ходила с какой-то дурацкой допотопной косой! Ну, или в лучшем случае, когда мама не успевала посмотреть на нее утром — Ире удавалось проскользнуть к выходу всего лишь с хвостом.

Выбравшись из ванной, она встала на коврик и грустно посмотрела в запотевшее зеркало. Вот так, когда отражение было нечетким — она могла даже показаться себе красавицей. Только от правды-то деваться некуда.

Как бы Ире не хотелось — ее внешность до понятия красоты явно не дотягивала.

Она была совсем не так высока, как другие девчонки в классе, ее грудь не выпадала из чашечек бюстгальтеров, как у некоторых. Губы Иры не отличались пухлостью и их никогда не покрывал розовый блеск, еще больше увеличивающий объем. А глаза... глаза были совершенно обычными, к тому же, зелеными, а не модного и красивого синего оттенка. Вот только с расстояния и это оказывалось сложно определить. И большинство считало, что они у нее серые. К тому же, поскольку ей и тушью категорически запрещалось пользоваться, даже самой Ире ее глаза виделись невыразительными.

Хорошо, хоть прыщей не было. И то, радость. Она видела, сколько усилий прилагали ее одноклассницы пару лет назад, пытаясь скрыть багровые гнойники на коже. Иру сия участь миновала.

Но облегчение не компенсировало разочарования в остальной внешности.

Да, Ира понимала, что все запреты и ограничения обусловлены ее возрастом, который на три года отличался от возраста одноклассниц. Но понимать что-то, и принять это умом или сердцем — разные вещи. Она выглядела гадким утенком на фоне подруг, и ощущала себя соотвественно.

Вздохнув еще раз, Ира провела ладонью по холодной стеклянной поверхности, вытирая пар. И еще раз убедившись, что за последний час чуда не случилось, сняла с вешалки свое полотенце. Ира обернула его вокруг себя, именно так, как видела в фильмах, и принялась разбирать пальцами запутавшиеся пряди.

Сейчас она находилась в квартире совершенно одна, что казалось почти немыслимым. Родители — мама, дядя Вова и тетя Марина — уехали в село на все выходные. Они планировали помочь бабушке собрать последние вещи, и завершить наконец продажу ее хлипкого дома. После чего бабушка Люба окончательно переберется к ним, и будет жить с мамой. А Ира...

Ира, которая последние три года делила с ней эту комнату — вновь переселялась к Игорю.

Не то, чтобы родители были довольны подобным решением. Но иного просто не существовало.

Как иначе можно было расселить шесть человек в трехкомнатной квартире, тем более, что тетя Марина и дядя Вова — семейная пара? Разумеется, можно было поселить к Игорю бабушку или саму маму Иры.

Да только проблема состояла в том, что в десятом классе им задавали очень много. Плюс подготовка к поступлению, которую Игорь решил начать заранее, за два года до самих экзаменов в институт, и сестру муштровал — в результате они часто засиживались над заданиями до полуночи, а то и позже. Баба Люба же привыкла ложиться едва ли не в семь вечера, поскольку просто не знала, чем можно заниматься в селе после того, как темнело.

Ну а мама..., Ириной маме тоже надо было рано укладываться спать, поскольку на работу она вставала в пять.

Вот так, крутя вопрос то одним боком, то вторым, семейный совет смирился и сошелся на подобном расселении.

А Ира не знала, довольна она или нет таким решением.

Когда их расселили, Ира устраивала скандал. И не один. Она плакала, кричала и возмущалась, не понимая, почему ей не позволяют больше жить с братом. Ведь раньше никакой проблемы не существовало?

Игорь тоже не понимал, впрочем, после какого-то разговора с дядей Володей, на который Иру не пустили, он только скупо сказал ей, что родителям виднее и это ничего не изменит.

С ней же самой разговаривала мама. Много раз. Объясняя, что теперь им уже не стоит жить вместе. Ведь Игорь растет, да и Ира превращается в девушку. И неправильно, если они будут находиться все время вдвоем.

Ира не поняла, что плохого в том, что раньше расценивалось как совершенно естественное.

И не объяснил ничего отрывочный, приглушенный разговор смущенной и краснеющей матери о каких-то близких отношениях, и неправильности подобных ситуаций между сестрой и братом. Ира тогда не поняла ни слова.

Сейчас..., сейчас она понимала больше. У них имелись уроки сексуального воспитания в школе, на которые она попадала вместе с классом. Да и "неясно как появляющиеся" на ее письменном столе книги по развитию девочки, которые мама подбрасывала, многое объясняли. Как и несколько статей из журналов, о том, насколько неправильными, грязными и противоестественными являются любые отношения между близкими родственниками.

Такие вырезки Ира видела не только у себя. Она знала, что и ее брата снабжали схожей информацией.

Только, по мнению самой Иры, родители зря тратили время.

Закусив губу, она отвернулась от своего отражения, выключила свет в ванной, и пошла в комнату.

Вещи уже перенесли. Но разложить их Ира успела не до конца, потому часть ее одежды насыпом лежала на диване, вперемешку с вещами Игоря, который освобождал сестре место на полках.

Нет, ее мама наверное правильно делала. Только поздно взялась за просвещение дочери.

Вероятно, если они так боялись, то не стоило изначально селить их вместе и полностью доверять Игорю заботу об Ирине. Потому что она теперь не могла себе представить рядом с собой никакого другого парня.

Брат был для нее не просто близким человеком. Нет, Ира готова была молиться на Игоря, и сделать что угодно, лишь бы тот похвалил ее, обратил внимание.

После всех этих статей и журналов, она осознала, что то странное чувство, которое, казалось, всегда жило в ней, пусть и безымянное. Которое заставляло радостно смеяться и ощущать безграничное счастье в присутствии кузена — было любовью.

Испугало ли ее это осознание? Нет, хоть Ира и не могла понять, почему так странно относится к данному факту.

Но гораздо больше того, что влюбилась в собственного двоюродного брата, Иру расстраивало другое.

Несмотря на его давнее обещание, на слова Игоря — все, совершенно все поменялось в их общении за последние три года.

Ире казалось, что брат вообще не видел ее. Забыл о существовании Иры. Она не ждала, что и он будет испытывать то же, что разрывало на части ее сущность, но так хотела хотя бы прошлой привязанности.

Он не смотрел на нее, когда разговаривал, или помогал разобрать тему. Не поворачивался, еще глубже утыкаясь в свои книги, если Ира о чем-то начинала с ним говорить. Хмурился и злился, тут же отворачиваясь, если она вдруг неожиданно попадалась ему на глаза.

Ира не понимала, что случилась, чем она обидела Игоря. А он не хотел с ней это обсуждать. Игорь вообще почти не говорил с Ириной последние три года. Только на тему уроков или бытовых мелочей в присутствии семьи. Да скупо хвалил, когда она выполняла все задания.

Она старалась изо всех сил, училась так, как никто, кроме, пожалуй, самого Игоря не учился. Они вдвоем все время выигрывали олимпиады, занимая первые места даже на городских этапах. Несколько раз участвовали в республиканских, и на последней уступили только первое место, разделив второе между собой. И это должно было помочь им при поступлении, если в выпускном классе они займут призовые места.

Ира делала все, чтобы выглядеть опрятно и красиво. Только как можно было в подобном преуспеть, если большая часть ее гардероба перешла в наследство от кузена? Первое платье мама купила ей только месяц назад, со скрипом смирившись с подобными затратам, довольно ощутимыми для совместного бюджета их семей.

Ей никогда не светило сравниться с его сверстницами. Те девушки были старше, смелей, красивей. И просто, не являлись его младшими двоюродными сестрами, в конце концов.

Тем более, они все не выглядели настолько убого, как смотрелась сама Ира в потертых джинсах, ношеном свитере, явно не женского кроя, и с этой дурацкой косой.

Именно там, на олимпиаде в столице, она в полной мере ощутила свою нищету и серость. И поняла, что ей никогда не вернуть внимание брата.

Однако, как ни странно, но именно там, он стал почти таким же, каким был когда-то, потратив целый день на то, чтобы провести ее по столице с картой, которую неясно где взял, заявив, что им не надо готовиться, и так знают все, что могли, а больше за день не выучат. Показал сестре зоопарк, отвел на Андреевский спуск и в национальный краеведческий музей, куда Ира так давно мечтала попасть, но боялась напомнить.

А Игорь помнил сам.

Он купил ей маленький деревянный кулончик в виде совы, и одел тот на шею Ире, как медальон на удачу. Просто Игорь знал о ее вечном страхе оказаться хуже всех, забыть или не вспомнить что-то из того, что они вдвоем учили. И сказал, что она очень умная. Умнее всех, кого Игорь знает, даже его самого, с лукавой улыбкой добавил брат, щелкнув Иру по носу, потому что выучила все, на три года раньше, чем учил он сам. И как бы Ира не пыталась спорить, что именно кузен научил ее всему — Игорь только улыбался и смотрел на нее.

А потом долго катал на качелях в парке, купив сладкую вату. Ей.

На вторую порцию его сэкономленных денег не хватило. Но Игорь уверенно заявил Ире, что совершенно не хочет. Ни капли. Так же, как не хотел вообще есть в течении дня по его словам, раз за разом покупая перекусить только сестре.

Но Ира ему не верила. Она знала, сколько ее брат обычно ел, и сколько их родители подшучивали над вечно-голодным Игорем. Да и понимала, что он просто экономит на себе, поражаясь, сколько Игорь вообще должен был откладывать ту мизерную сумму, которую им давали каждый день на траты, чтобы устроить ей такую экскурсию.

Она сама тоже их копила, чтобы купить Игорю подарок на день рождения. Но даже не представляла, что и он думает о ней. Ведь Игорь вел себя так холодно и отстраненно дома.

Потому, игнорируя его отказы, Ира каждый раз честно делила еду напополам. То есть, это она ему говорила, что честно. Но себе брала "меньшую половину". И сладкой ватой Ира сама кормила его, потому что Игорь отказывался, соглашаясь брать губами липкие комочки желтых, сладких нитей, только когда она пальцами подносила те к его рту.

А Ира чувствовала себя настолько счастливой, что Игорь опять такой, каким был когда-то, что все свое время уделяет ей. Не сердится, не кричит, не отворачивается — за такое счастье она могла бы вообще не есть, все отдав ему.

Вот только по возвращении домой все вернулось к прежнему. И он вновь не замечал ее, уходил, игнорировал.

Часто-часто заморгав, чтобы не заплакать, Ира взяла в руки свое новое платье и приложила к себе, рассматривая смутное отражение в лакированной поверхности дверцы шкафа.

Сегодня ей нельзя грустить и плакать. Сегодня у Иры важный день. Она собиралась на свое самое-самое первое свидание. И пусть человек, пригласивший Иру был вовсе не тем, с кем она хотела хоть куда-то пойти — это ничего не меняло. Сегодня Ира не будет плакать или расстраиваться из-за Игоря. Не станет думать над тем, куда именно он ушел два часа назад, ничего не сообщив о времени возвращения. И даже краем мыслей не свяжет его уход с тем разговором, который вчера подслушала между Игорем и Таней, их одноклассницей, пусть и обрывочно.

Ира зажмурилась, отбросив платье, и сжала кулачки. Она ревновала. Страшно ревновала Игоря к каждой девчонке, которая смотрела на него. К каждой, на которую смотрел он.

Зачем они ему, если рядом была Ира? Она не знала, что надо делать, но сделала бы что угодно, с радостью, если бы это принесло Игорю удовольствие и вернуло брата ей.

Но все эти девушки были интересней ее, взрослее, красивей. И это понимание жалило Иру, заставляло все внутри сжиматься в тугой узел от злости.

Точно так же она злилась вчера, когда Таня остановила их после уроков, взяв Игоря за руку. ЕЕ Игоря, Иры. А ей самой с улыбкой велела пойти погулять. И поскольку Игорь ничего не возразил на такое распоряжение одноклассницы, Ира послушно отошла, замерев в нескольких шагах от них, делая вид, что впервые видит собственные поношенные туфли.

Она до боли вдавила ногти в ладони, спрятанные в карманах куртки, и ничем не показывала, что слышит, как эта разукрашенная пигалица, приходящая в школу в юбке, которой едва хватало, чтобы что-то прикрывать, намекает ее брату, "что завтра будет совершенно свободна, а родители уедут на целый день". И было бы неплохо, если бы он пришел, помог ей с алгеброй, которая никак не желает Тане даваться.

Что тут неясного? Может Ира и являлась самой младшей в классе, но не дурой. И достаточно уже понимала и слышала вокруг, чтобы знать, о чем хихикают девчонки на переменах, упоминая, что "спят" с кем-то, или применяя другие термины, которые Ире было стыдно даже в уме повторять. Не так ее воспитывали, чтобы использовать ругательства или жаргон.

Правда, точно так же ей было известно, что большая часть этих разговоров — пустая болтовня, хвастовство перед подругами. И на самом деле ее одноклассницы придумывают, чтобы повысить свой авторитет у наперсниц.

Но вот насчет этой Тани сомнения у многих имелись. Она была из обеспеченной семьи и родителям просто не хватало времени на дочь за работой. Потому, что и когда она делает — не мог бы поручиться никто. А учителя не раз, и не два хватались за голову от поведения девушки. Однако не желали лишаться спонсорской помощи школе, а потому просто закрывали глаза на все.

Ира не слышала, что ответил Игорь на такое предложение одноклассницы, а обернуться и посмотреть на них боялась, брат понял бы, что она подслушивает.

Однако факт оставался фактом — Игорь ведь ушел куда-то сразу же, как его собственные родители и ее мама уехали? И ничего не сказал сестре о том, когда вернется, и вернется ли вообще.

Вероятно потому Ира и решилась на такой несвойственный ей поступок. Когда полтора часа назад позвонил Никита, еще один их одноклассник, и поболтав с ней из-за того, что не застал дома друга, вдруг позвал Иру погулять — она согласилась.

И теперь ей следовало быстрее собираться, если Ира не хотела опоздать на первое свидание в жизни.

Еще раз глубоко вздохнув, она подошла к шкафу, и открыла тот, протянув руку за своей единственной парой капроновых колготок, которую берегла как зеницу ока.

Но не смогла удержаться, вдруг свернула с пути и прикоснулась к футболке Игоря, ею самой сегодня утром аккуратно свернутую и размещенную на этой полке после ухода брата.

Ощущая себя едва ли не воровкой, Ира крепко сжала мягкий хлопок майки, которую она же помогала выбирать его матери, и прижала ту к лицу, вдохнув аромат дорогой туалетной воды, на которую ушли все ее сбережения и отложенные с собственного подарка на день рождения деньги. А под этим ароматом она ощутила другой, такой родной, и почти уже забытый ею запах кожи Игоря, его волос.

Он так давно не обнимал ее.

На глаза Ирине навернулись слезы, и прогнать их никак не выходило, они упорно капали на футболку брата, а она никак не могла ту отложить.

— Это моя футболка, ты перепутала, — голос Игоря, раздавшийся совершенно неожиданно для нее, заставил Иру едва ли не подскочить на месте. Она резко развернулась, все еще прижимая к груди злосчастную майку, и почувствовала как к щекам приливает румянец.

Игорь вдруг нахмурился и резко отвел взгляд. Ира начала нервничать, не понимая, чем вдруг настолько его рассердила, что он даже смотреть на нее не хочет.

— Все мои вещи были когда-то твоими, — хрипло от испуга, но тем не менее, гордо выпятив подбородок, попыталась найтись она с ответом. — Так что, не удивительно, что я спутала.

— Эту я тебе еще отдавать не собирался, — так и не переведя глаза на нее, ответил брат. Ира с удивлением услышала, что и его голос вдруг зазвучал гораздо ниже, сипло.— Она будет велика.

Игорь прокашлялся и метнул в ее сторону короткий взгляд.

— Оденься, Ирка, — и еще что-то невнятно добавил, чего Ира не смогла правильно разобрать. Потому что не верила, будто брат может произнести ругательство. — Быстро, — почти приказывая, отрезал он, и она увидела, как Игорь сжал пальцы в кулаки...

... Ира слабо улыбнулась уголками губ и медленно выпрямилась. Осторожно вышла из ванной, обмотавшись полотенцем по привычке. Взяв с полки второе полотенце, принялась вытирать локоны, достающие ей до середины лопаток.

В комнате Игоря что-то грюкнуло.

Удивленно обернувшись, Ира подошла к двери с его стороны и приоткрыла ту.

— Игорь? — позвала она.

И зашла, когда ей никто не ответил. В комнате оказалось совершенно пусто. Только две сумки — ее и брата стояли около кровати, заняв едва ли не все пространство для передвижения. На кровати небрежно отброшенными, валялись брюки и свитер Игоря. Его сумка оказалась расстегнутой, демонстрируя, что кузен уже переоделся в домашнюю одежду.

С улыбкой покачав головой, она присела у сумок, подумав, что он ни капли не поменялся за эти годы и привык оставлять подобные вещи на нее. Может Ира его разбаловала? Но ей нравилось заниматься вещами Игоря.

Расстегнув молнию на своей сумке — Ира достала темно-синий домашний халат. Во всяком случае, она считала его именно таким. Игорь только хмыкал, и утверждал, что чернее этого халата еще поискать что-то надо.

Отложив халат, так как не хотела надевать тот поверх уже влажного полотенца, Ира поднялась. Взяв в руки свитер Игоря, она аккуратно его встряхнула и повесила в шкаф вместе с брюками. А потом наклонилась, чтобы застегнуть сумку брата.

Из той торчал рукав синей хлопковой рубашки, наверное, выдернутой Игорем в спешке. Ира несмело протянула к ней пальцы и провела по ткани. Она помнила, где купила эту рубашку кузену. Как выбирала ее именно из-за этого оттенка, так похожего на тон глаз любимого.

Почему-то, наверное, из-за слов, которые лишь пару часов назад он ей сказал, она потянула рукав на себя и, вытащив сорочку полностью, прижала ту к щеке. Ткань пахла порошком и тонким ароматом одеколона Игоря.

Ира вытянула руки перед собой, наклонив голову к плечу, и принялась бездумно всматриваться в оттенок любимого цвета.

И вдруг поняла, что ей до боли сильно не хватает красок в жизни. Уже мало было видеть их только на нем.

— Это моя сорочка, — насмешливый голос Игоря мягко прозвучал за ее спиной, вместе со щелчком закрываемой задвижки на двери.

Ира повернулась, с лукавой улыбкой посмотрев на него.

— Все мои вещи когда-то были твоими, — вдруг весело протянула она, даже сама не поняв, отчего ощутила внутри такую эйфорию.

Игорь вздернул бровь, но от нее не укрылось, как засверкали его глаза. Радостью. И любовью.

— Но эту я тебе еще отдавать не собираюсь, — поддержав ее игру, он кивнул в сторону рубашки, все еще зажатой в пальцах Иры.

Они оба знали, о чем думал другой, и какие воспоминания всплывали в сознании картинками. Такое сложно забыть, даже через столько лет.

Ира вдруг широко улыбнулась и потянулась к краю полотенца, завернутого на груди.

— Хорошо, что я не планирую ждать, пока ты соберешься, — многообещающе посмотрев на него, она легко отпустила полотенце, позволив тому мягко упасть к ее ногам, а сама свободно накинула себе на плечи его рубашку. Не застегивая. И не волнуясь о том, что влажные волосы тут же намочили ткань.

Игорь сжал челюсть и с шумом втянул в себя воздух и тут же оттолкнулся от двери, шагнув в ее сторону.

— Ира, — хрипло выдохнул он, в два шага зажав ее между собой и стеной, — маленькая, — нависнув над сестрой, Игорь уперся одним кулаком в стену над головой Иры. — Тебе идет синий, любимая, — сипло усмехнулся он, тут же положив вторую ладонь ей на талию, распахнув полы сорочки сильней.

Ее кожа оказалось бархатной и горячей на ощупь.

Ира вновь пренебрегла его советами и своей гипотонией, сидя в слишком горячей ванне. Но ему не хотелось ее ругать. Не в этот момент. Он просто прошелся ладонью вверх, дразня кузину, и накрыл пальцами полную грудь, немного сжав такое любимое тело.

Она задышала чаще, а вдохи стали поверхностными. Ира задрожала и запрокинула голову, уперевшись затылком в стену.

Но все равно улыбалась. Призывно и спокойно, уверенно. Стоя перед ним в синей сорочке. И это делало Игоря счастливым.

Быть может, его любимая наконец-то сможет сделать шаг дальше? Перестанет себя в чем-то винить.

Он наклонился ниже, дразня ее губы легким прикосновением своих. И сильнее прижался к такой теплой коже Иры, жар которой ощущал даже через домашние брюки и футболку.

Не удержавшись, он вдавил свои бедра в ее. Она была такой мягкой, такой нежной. Его.

Всегда его.

В памяти против воли всплыло воспоминание о ситуации, слишком похожей на эту. И Игорь сам усмехнулся, подумав, что тогда его маленькая Ира ни за что не решилась бы скинуть перед ним полотенце. Как бы сильно обоим этого не хотелось...

.... — Оденься, Ирка, — Игорь попытался прочистить горло, но голос все равно хрипел, выдав его с головой. Оставалось надеяться, что сестра не поймет. — Быстро, — резко приказал он, опасаясь, что искушение окажется слишком сильным.

Такое простое искушение — только на минуту коснуться ее, почувстовать пальцами эту нежную, розовую после горячей ванны кожу.

Такое малое, и настолько непреоборимое желание, что ему пришлось сжать пальцы в кулаки и стиснуть зубы, чуть ли не до скрипа.

Она вздрогнула от его окрика и втянула голову в плечи, даже не решившись сказать что-то. Опустила глаза и юркнула к дивану, на котором валялись их вещи.

У Игоря все сжалось внутри. Но он знал, что не имеет права поступить иначе.

Не мог он поддаться порыву и шагнуть к ней, сжав своими дрожащими пальцами тонкие, чуть угловатые плечи Иры, не мог притянуть ее, прижав к себе, и прошептать в влажные пряди, что все хорошо, что он любит ее, так же, как и раньше.

Нет, больше, иначе...

Нельзя было так поступать. Вообще двигаться не стоило.

Он уже и так все испортил когда-то.

Из-за его собственной невнимательности и беспечности Игорь теперь не мог общаться с ней столько, сколько хотел, не мог смеяться и гулять с Ирой. Ничего не мог. Только делать вид, что почти не замечает сестру при родителях, да нагружать ее и себя занятими, чтобы имелся хоть какой-то повод быть постоянно с ней рядом.

Игорь слишком хорошо помнил свой разговор с отцом, пусть уже и прошло почти три года. И помнил, как тот сказал, что не следует ему, взрослеющему парню проводить столько времени с девочкой, которая приходится Игорю сестрой.

Он тогда смотрел на отца и не мог понять, о чем тот толкует?

Ведь они же сами радовались, что Ира и Игорь всегда вместе — нет проблем, всегда есть кому присмотреть за ней, кому проверить уроки у младшей, и позаботиться об ужине или сорочке для брата, когда взрослым было некогда, из-за работы в две смены.

Их сразу приучили все делать самостоятельно, и они послушно жили так, как понимали, и как считали правильно.

Игорь не мог понять, отчего им теперь нельзя жить в одной комнате, если раньше возражений не поступало даже когда Ирка приходила к нему в постель ночью, проснувшись от очередного кошмара. Сколько ночей они спали вместе — родители только улыбались. А теперь краснея и спотыкаясь что-то говорили о том, насколько неправильно им так тесно общаться.

Тогда Игорь задал один единственный вопрос — "почему?".

Ему почти исполнилось четырнадцать, но несмотря на то, что Игорь вроде бы не был глупым — он не понимал, что не так в том, что еще вчера считалось нормальным.

Отец смутился, глубоко вздохнул и, внимательно посмотрев на сына, медленно произнес.

— Понимаешь, нам с мамой кажется, что ты слишком сильно любишь ее, больше, чем обычно любят братья своих младших сестер. И чересчур балуешь Иру, — тяжело произнес его папа.

Игорь молча смотрел на него. И все равно не мог понять.

Да, он любил Иру. Больше или меньше — Игорь не знал, ему не с чем и не с кем было сравнивать.

Она была смыслом его жизни все последние семь лет. Он заботился о ней каждую минуту каждого дня, и разве не для этого они были даны друг другу? Разве не к этому подталкивали их родители, все время оставляя одних и напоминая, что они должны стоять горой друг за друга?

У него была она, у нее — Игорь. Все так, как он и обещал сестре, пусть сам уже смутно помнил день похорон дяди Паши.

Наверное, отец решил, что сын все понял, потому больше ничего не объясняя продолжил разговор.

— Мы одно время даже думали о том, что тетя Мила и Ира переедут куда-то, но им одним не протянуть, это слишком сложно, и нам без них уже совсем по-другому будет, привыкли мы все как-то вместе. Вот и порешили на этом.

Игорь молча кивнул. Из всего последнего предложения он понял только то, что если они с Ирой не согласятся жить в разных комнатах — их могут вообще отнять друг у друга.

Игорь такого допустить не мог. И если родителям казалось, что он слишком сильно ее любит, значит Игорь должен будет постараться разубедить взрослых в этом.

И он старался, правда старался, ощущая, как каждый раз заледеневает что-то внутри при виде ее обиженных, полных горя и непонимания глаз. Игорь сжимал руки в карманах и отворачивался от Иры, когда она спрашивала, чем его расстроила, и почему он больше не разговаривает с ней, не обсуждает то, что всегда обоим было интересно. Не желает выслушать ее, помочь, посоветовать.

У них никогда не было секретов. Игорь знал все тайны Иры и посвящал сестру во все свои мечты и интересы.

Так было раньше. Теперь у него существовал свой секрет: если Игорь хотел, чтобы Ира была рядом, он должен перестать замечать ее.

И с того времени он строго следил за собой и каждым своим словом, жестом, движением, чтобы родителям не к чему оказалось придраться.

Видеть, как она обижается на него — было больно. Он не знал ничего, что могло бы сравниться с тем мучительным ощущением, каждый раз возникающим в душе, когда Ира с восторгом вбегала к нему, о чем-то рассказывая, или принося что-то, чтобы поделиться новостью, а потом ее глаза гасли, наткнувшись на его холодный и безразличный взгляд. И он знал, какие мысли появлялись у Иры в сознании — что и он, Игорь, "уходит" от нее, как когда-то "ушел" Ирын отец. Не сомневался, что сестра именно себя считает во всем виноватой, потому что слышал, как она тихо плачет за стенкой соседней комнаты ночью, уходя из его спальни после выполнения домашних заданий. Но, закусывая кулак, чтобы напомнить себе, почему не может ей что-то объяснить, неподвижно лежал в своей собственной кровати и слушал этот тихий плач.

Сейчас, спустя три года, Игорь знал и понимал гораздо больше. Он всегда умел находить и анализировать информацию. И никогда не лгал себе в выводах.

Его родители не ошиблись — он любил Иру. И любил ее не так, как любой брат будет любить даже родную сестру. Он любил ее, как единственное, что вообще существовало в мире. Как любят тех, без кого не могут жить.

Может и слишком громкое заявление для его возраста, но так было и ничего не изменилось после этих трех лет. Только стало сильнее, поменяло плоскость.

Игорь много всего прочитал. Мнения, упреки, книги и статьи, в которых такие чувства чаще всего поливались грязью, и подвергались осуждению.

Он не знал, как ему поступить и что сделать. Не знал, что думает Ира, но никогда бы не подумал ее спросить, вмешивая сестру в собственные метания.

Проблема состояла в том, что Игорь не считал себя грязным или извращенным, оттого, что готов был сделать для нее что угодно, за одну только улыбку Иры, за ее радостный смех.

Он уже имел представление о том, что такое секс. В конце концов, Игорю недавно исполнилось семнадцать лет, и с его гормонами, определенно, все было совершенно нормально. Его возбуждали девушки, они вызывали его интерес и будили в нем желания, которые не давали покоя ни телу, ни разуму. Вот только, так, как хрупкая, изящная и нежная, его маленькая Ира — Игоря не возбуждал никто.

Делало ли его извращенцем желание к ней?

Игорь не знал ответа. А посоветоваться в таком вопросе как-то оказалось не с кем. И единственным верным решением, которое показалось Игорю самым разумным — было продолжать себя вести так же отстраненно, как последние годы. Не обнимая ее, почти не касаясь Иры, не показывая ни своих чувств, ни боли от того, что не может ей ничего объяснить.

Господи! Ей только исполнилось четырнадцать! Ему, однозначно, не следовало даже смотреть в ее сторону с такими мыслями. Он понимал это. Но и одернуть себя не мог.

Вот и сейчас, глядя на сестру, закутанную только в полотенце, на ее длинные волосы, влажными завитками укутывающие плечи и спину Иры — он испытывал вовсе не уместные тут не братские чувства. Он ее хотел, как девушку.

Закрыв глаза, Игорь начал считать в уме, призывая свое тело хоть немного слушаться разума. Счет не помог, и тогда он начал извлекать квадратные корни из четырехзначных чисел. Но перед глазами, вместо цифр, стояло видение ее тонкой фигуры, с плавной округлостью поднимающей полотенце на уровне груди.

Господи! Видно он все же, озабоченный извращенец.

Игорь резко выдохнул, пробормотав сквозь зубы ругательство, которое заставило сестру удивленно обернуться. Но она тут же опустила глаза, видно, испугавшись его злого вида, не понимая, что Игорь злится на себя.

Он уже открыл рот, чтобы хоть как-то успокоить Иру, когда заметил, что сестра взяла с дивана платье и колготки.

На кой черт они ей? Она всегда ходила дома в штанах и футболке, и Игорю нравилось это. По нескольким причинам.

Во-первых, такая одежда, доставшаяся сестре от него, все-таки в большей степени скрывала фигуру Иры, хоть немного спасая самого Игоря. А во-вторых, он испытывал какое-то странное чувство, когда видел ее в том, что принадлежало ему, что касалось его кожи.

Точно извращенец, другого объяснения Игорь не видел. Но отчего-то, совершенно не расстраивался подобными выводами.

— Зачем тебе платье дома? — хрипло и резко потребовал он ответа у сестры. — Его же для праздников купили, — Игорь мотнул головой, вспомнив, как она впервые одела то на его день рождения и краснея зашла в комнату утром, тайком поставив подарок на стол.

А он несколько минут просто молча пялился на нее, с трудом заставив себя произнести что-то мелкое и незначительное, когда хотелось показать, насколько она красива. Рассказать Ире, что не знает ни одной девчонки красивее ее.

— А у меня и есть праздник, — вдруг зло бросила сестра в его сторону, и гордо вздернула подбородок перед собой. Она дерзко прижала платье к себе, а его футболку бросила на диван. — Я иду на свидание с Никитой! — язвительно сообщила ему Ира и отвернулась, намереваясь взять свою расческу, и очевидно, выйти, чтобы переодеться в другой комнате.

Игорю показалось, что его ударили в живот, со всей силы. Так, что в глазах потемнело и воздух сперло в груди.

Ира не могла пойти на свидание ни с каким другим парнем. Не с Ником, тем более. Она принадлежала ему, Игорю. Она сама обещала, что будет всегда с ним...

Целесообразность и здравый смысл смело волной настолько черной ревности, какой Игорь даже не мог ожидать от себя. Но он не в силах оказался принять мысль, что его девочка, его Ира пойдет куда-то с его же собственным другом, о мыслях которого Игорю не надо было спрашивать. Он, как никто другой знал, что появляется на уме у любого семнадцатилетнего парня при виде его сестры. Да и сам Ник не скрывал при Игоре, что Ира ему... очень нравится.

Только раньше Игорь не обращал на замечания друга внимания, уверенный, что самой Ире нет до одноклассника дела.

Теперь же...

Он не знал, когда преодолел четыре шага, которые разделяли их. Просто не заметил этого, осознав, что уже сжимает плечи Иры своими руками, вынуждая сестру смотреть ему в глаза. И едва не встряхивает.

— Ты. Никуда. Не. Пойдешь! — непререкаемо заявил Игорь, едва не крича, глядя прямо в огромные, перепуганные зеленые глаза Иры. — Никуда! Я тебя не отпускаю. Я здесь старший!

Он никогда не ударил бы сестру. Даже мысли подобной не допускал, но кулаки так и чесались от желания с кем-то подраться. Желательно с Никитой. Потому что друг пытался забрать у Игоря то немногое, что ему вообще оставили.

Наверное оттого, пытаясь хоть как-то дать выход закручивающейся внутри ярости, он вдруг отпустил одну ее руку и с силой ударил по столу, так, что их тетради подпрыгнули.

Она задрожала сильней, но не поддалась собственному страху и его злости.

— Все равно, пойду! — Ира топнула ногой, и еще крепче прижала платье к себе.

Игорь не знал, не мог понять, что руководило им в этот момент. Он не мог классифицировать это чувство.

Разве что обозначить бешенством.

Сжав зубы, он вдруг собрал материю платья в кулак и с силой потянул, глядя прямо в глаза Ире.

Та закусила губу. Но когда ткань начала потрескивать, грозя вот-вот начать распускаться по швам, со слезами выпустила из пальцев и слепо ударила кузена по груди. Слабо. Ему даже больно не стало. А может, просто внутренняя боль от ее слов оказалась сильнее.

— Ненавижу тебя, Игорь! Ненавижу, — Ирка опять толкнула его, и край ее полотенца, которое все еще составляло единственную одежду, угрожающе заскользил вниз.

Он хотел бы проследить за его падением. Господи! Этого он желал бы больше всего на свете.

Но Игорь, даже сейчас, ощущая, как внутри все горит от обиды и злости, понимал, что это не лучшая идея.

Резко наклонившись, он перехватил ее руки одной ладонью, а второй схватил с дивана свою футболку, которую Ира недавно держала и жестко, резко, натянул на нее через голову, заставив просунуть руки в рукава.

Такой ее вид ему понравился, пусть футболка была велика размера на четыре, и больше напоминала на Ире растянутое платье. В этот момент полотенце окончательно упало на пол, и он увидел сквозь тонкую материю ее острые, маленькие, напряженные соски.

Игорь проклял все на свете, что еще не проклинал, и вперился глазами в стену за спиной Иры.

— На здоровье. Можешь меня ненавидеть, сколько угодно, — с показным безразличием, которое обидело сестру еще больше, Игорь пожал плечами. — Но делать это ты будешь дома.

— Нет! — вдруг закричала в ответ Ира, и дернулась, пытаясь вырваться из его рук. — Я пойду, и не смей мне указывать что делать! Ты же ходил к Таньке! — с претензией бросила она ему в лицо, и опять попыталась отступить, все время выворачиваясь. — Ты с ней... с ней..., — Ира вдруг прикусила губу и часто-часто заморгала. А потом, вызвав полную растерянность у Игоря, заплакала. — Спишь, — выдавила она из себя через силу, глотая слезы, и отвернулась от Игоря.

Он удивленно уставился на Иру, как-то враз остыв. И даже улыбнулся уголками губ. Только Ира смотрела ему на шею и не видела этой улыбки.

— Я сплю дома, Ира, что тебе должно быть прекрасно известно, — спокойно произнес он в ответ.

Она чуть не зашипела и дернулась, попытавшись выдернуть свои руки из его захвата. Но Игорь не отпустил. Наоборот, перехватил так, чтобы прижать ее к себе еще ближе, вопреки здравому смыслу, и завернул руки Ире за спину.

— Ты понял, о чем я говорю! — с обидой и такой... ревностью в голосе, едва не выплюнула она ему в лицо эти слова, что Игорь даже на минуту замер.

Слишком хорошо он знал то, что она сейчас ощущала. Досконально. Потому что ревновал Иру к каждому парню, который только попадал в поле зрение сестры. Только...

Игорь не знал, имеет ли право испытывать надежду. И уместно ли такое, благородное и светлое по своей природе чувство в его случае.

Но ему уже стало все равно.

Тепло ее тела так манило его. Впервые так близко за последние годы, если не считать того дня в Киеве.

Игорю вдруг безумно сильно захотелось наклониться и прижаться губами к тонкой коже на ее шее, где он так отчетливо видел пульсирующую жилку. Захотелось подняться к губам, впервые пробуя вкус Иры, и впиться в ее рот.

Не нежно, как стоило бы. А жадно, пожирающе, потому что за эти годы, когда он даже не мог смотреть на нее столько, сколько хотел — Игорь изголодался по любому ощущению Иры в своих руках.

Да, раньше он не испытывал такого.

Тогда ему хватало просто их общения и возможности делиться с ней всем.

Вот только теперь он вырос, и она уже не была ребенком. Не взрослой еще. Только-только стала подростком. Но он так нуждался в ней... И эта нужда так долго копилась в Игоре...

Как и понимание, что он не имеет права давить на нее или толкать к чему-то.

Призвав себя вспомнить хоть о чем-то, Игорь глубоко вдохнул.

И сошел с ума. Ее запах, такой манящий после ванной, взбесил его организм, словно бы Игорь являлся каким-то бешенным дикарем. Пах Игоря обожгло жаром эрекции, хоть он честно пытался подавить дурное, яростное желание. Однако, даже отодвинуться не смог. Наоборот, прижался к всхлипывающей Ире крепче и, так и не отпустив ее рук, оперся щекой о волосы сестры. Тихо потерся о пряди, глубоко втянув в себя воздух.

Она застыла, словно и дышать перестала.

Он понял, о чем она говорила, догадался, что себе навоображала Ирка.

Игорь зажмурился. Не то, чтобы Танька открыто не намекала, что не прочь просветить Игоря в прикладных вопросах секса. И да, он не стал бы скрывать, что подобное предложение вызвало в нем возбуждение. Он был здоровым парнем, в конце концов, и большинство одноклассников Игоря уже вовсю уделяли время радостям секса.

Только, вот вожделение, которое он испытал в тот момент — даже на десятую долю не соответствовало той буре чувств и желаний, которую он ощущал сейчас, держа в руках Иру. Быть может поэтому Игорь и отказался. А может, оттого, что такой поступок, согласись он на предложение Тани, показался ему предательством.

К счастью, никто не мог бы заявить ему, что подобные идеи глупы.

Потому он напомнил, что она просила его помочь с алгеброй, и этим Игорь с радостью займется. Он не в первый раз помогал Тане, как бы не претили ему такие занятия с человеком, который откровенно брезговал учебой. Но Татьяна всегда платила за это репетиторство. И несмотря на всю свою гордость — Игорь брал у нее деньги. Потому что не имел другой возможность заработать, чтобы что-то купить Ире.

— Я занимался с ней алгеброй, — хрипло, но твердо проговорил Игорь, немного отклонив голову, пусть все внутри и воспротивилось такому движению. — Только алгеброй, ничем больше, — он давил своими словами, заставив и Иру поднять заплаканное лицо и посмотреть ему в глаза.

Там вдруг появилась такая надежда, что у него все внутри замерло.

Ира попыталась высвободить одну руку. Игорь не мешал, медленно разжав свои пальцы.

А она подняла ладонь и обхватила пригоршней его щеку.

— Честно-честно? — словно в детстве, жалобно спросила Ира, что-то высматривая в глубине его глаз.

Игорь не знал, так ли успешна его маскировка, как обычна, скорее, подозревал, что той и след простыл. Но и отвернуться в этот момент — было выше его сил.

— Честно-честно, маленькая, — он с трудом заставил себя вытолкнуть эти слова из горла. И уперся лбом в ее макушку.

— Почему? — непонимающе спросила Ира шепотом, забыв, что только что кричала, как ненавидит его. — Она же такая красивая...

Игорь криво усмехнулся ей в волосы, почти наяву слыша, как рушатся с грохотом все стены между ними, которые он столько лет пытался возвести.

— И вполовину не такая красивая, как ты, — таким же шепотом признался он, зная, что должен был бы прикусить язык, а не позволять таким словам срываться с губ. — Никто из них не стоит и части тебя, маленькая, — с каким-то отчаянием вдруг признался он в том, о чем столько молчал. — И никто мне не нужен так, как ты, — сдавленно, словно прыгал с обрыва в ледяную воду, прошептал Игорь, и наклонился ниже, с силой прижавшись к губам Иры.

Он сказал себе, что отступит, если она хоть слово скажет, хоть немного его оттолкнет. Но вместо ожидаемого им испуга или отрицания, Ира подалась вперед, почти вцепившись в него. И с таким выражением счастья прошептала "Игорь" ему в рот, что он впервые до конца понял первобытное желание самцы во всеуслышание заявить "мое!", ударяя себя в грудь кулаком.

Какая-та бешенная какофония всех его чувств, любви, желания, понимания, что не стоит — ударила в голову, заглушая голос разума.

И уже не сдерживаясь, губы Игоря напали на ее рот, заставив Иру раздвинуть губы.

Глава 5

Он целовал ее отчаянно, наверное, даже не до конца понимая, что именно делает. Словно не его губы скользили по рту Иры, не он сжимал нежные щеки своими пальцами, ощущая, как ее ладони обжигают своим касанием его затылок.

Слишком большим испытанием для его воли оказалась такая близость, такой контакт. И Игорь не выдержал, припал к ее коже, к ее теплу, как к единственному источнику кислорода в вакууме.

Он не мог без нее дышать.

И не представлял, как теперь жить дальше, сохраняя ту дистанцию, которую нельзя было нарушать.

Игорь не имел сил удержать свои руки, и те, не слушая разума и правильности, скользили по щекам, по шее Иры.

Он сжал ее плечи, скользнул по спине и замер жадными ладонями на талии, прижав ее к себе так близко, будто бы они стали одним целым, не позволяя даже воздуху проникнуть между телами.

И целовал, а может поглощал. Игорь не знал, как называется такая нужда.

Он видел поцелуи в кино, читал в книгах — только в жизни оказалось все совсем иначе.

Может проблема была в нем, но Игорь не мог вести себя осторожно и легко. И наверное, этот поцелуй невозможно было бы назвать нежным.

Он давил, пил Иру, требовал и сам брал все, чего так долго жаждал от ее губ. Забирал каждый вздох, всхлипы Иры, каждое влажное касание к ее губам, языку, щекам. И не мог оторваться. Наоборот, казалось, его безумное желание и потребность становились еще сильнее, будто закручивались витками спирали все туже и туже.

А из-за того, что и она притягивала его к себе, из-за ее, такого искреннего, такого жадного ответа — не имелось никакого шанса остановить это движение, направление которого Игорь не мог определить. Падали ли они? Или взмывали вверх в своей общей потребности одного в другом?

Он понимал, что это ее первый поцелуй. Отдавал себе отчет, что должен вести себя иначе, быть может нежно, трепетно.

Да только проблема состояла в том, что и сам Игорь имел не больше Иры опыта в этом деле.

Он честно ждал ее. Пусть и не должен был даже рассчитывать на ответные чувства со стороны кузины. Умом понимал, совестью. Да только...

Сколько бы Игорь не убеждал себя, что обязан начать встречаться с какой-то другой девушкой, сколько бы не твердил себе, что это поможет преодолеть то, на что он не имел никакого морального права — что-то внутри него мешало, не пускало, черпая силу в зеленых и грустных глазах.

И оттого сейчас, эта жажда вырвалась из-под контроля, бушевала, владея его сознанием. А готовность Иры идти следом за ним без вопросов и оглядки — ничуть не облегчала Игорю задачу возвращения власти над самим собою.

А ему следовало одуматься. Стоило разжать свои руки, уже скользнувшие под ткань футболки, гладящие кожу ее бедер, и вспомнить, что Ире едва исполнилось четырнадцать. Игорь должен был думать за них обоих.

— Маленькая, — с отчаянием прошептал он в ее рот, вроде бы пытаясь напомнить себе о возрасте Иры, а на самом деле, просто испытывая невообразимую, щемящую сердце нежность и любовь к ней. — Ира, мы должны остановиться, немедленно, — он уперся рукой в стену над ее головой, и отстранился, дыша с таким трудом, словно только пробежал кросс. И вдруг подумал, что в эту минуту хорошая пробежка по стадиону их школы не оказалась бы лишней, чтобы остудить его тело и мозги.

— Зачем? — задыхаясь спросила Ира, посмотрев на него расплывшимся, потерянным взглядом. И презрев все попытки Игоря отодвинуться, с легким вздохом положила голову ему на грудь.

Он зажмурился, слишком явно ощущая каждый изгиб тела, которое не скрывала его футболка. Приказал своей ладони убраться с ее кожи, и... не выполнил этот приказ, просто не имея сил сейчас прервать их контакт.

Но за ум взяться стоило.

Игорь уже открыл рот, чтобы напомнить сестре обо всем, что должно их останавливать, о ее возрасте, об их родителях, просто о целесообразности поступков и действий, когда тишину квартиры грубо и резко нарушила трель дверного звонка.

Ира вздрогнула от неожиданности и вцепилась в его свитер пальцами.

— Это Никита, — виновато прошептала она, не решившись, наверное, поднять голову. И оттого ее голос звучал глухо.

Игорь и сам догадался, кто пришел.

Однако сейчас он не готов был открывать двери кому бы-то ни было, и разговаривать ни с кем не хотел, даже с другом. Тем более что все еще испытывалось ярость по отношению к Никите.

А еще, слишком выбило его из привычной колеи то, что произошло.

Крах всех доводов и причин, которые так долго помогали Игорю держать себя в руках и притворяться — не минул бесследно, и он просто не мог моментально выработать новую тактику поведения.

Это надо было сделать быстро, он понимал. И не только для себя, для них обоих, если Игорь хотел и дальше быть с Ирой вместе.

Однако в этот момент...

Он конечно не мог поспорить, но Игорю казалось, что любой, кто сейчас посмотрит на него или на Иру — поймет, что произошло. Лично он вообще не видел ничего вокруг, кроме ее румянца и лихорадочного блеска глаз, в которых светилось желание чего-то, о чем сама Ира, Игорь на сто процентов был уверен в таком выводе, не имела ни малейшего представления.

И эти ее короткие хриплые вдохи, от каждого из которых грудь сестры терлась о его тело...

Проклятье! Игорь однозначно не выпустил бы ее хоть кому-то на обозрение.

Но и не имел уверенности в себе , что сможет сейчас адекватно поговорить с одноклассником.

Потому в первую очередь следовало подумать как защитить ее, Иру от всего, что можно было выдать одним неосторожным жестом или словом. От догадок, подозрений и сплетен. Для этого перед разговором стоило успокоиться. Ему в голову пришел только один вариант.

Неплохо было бы еще перестать сжимать на ней свои руки. Но с этим в данный момент Игорь справиться не мог.

— Тихо, — прошептал он ей в ответ, нежно погрузив пальцы во влажные волосы сестры, и мягко погладил. — Мы не будем ему сейчас открывать. Сделаем вид, будто дома никого нет.

— Но..., — она все-таки неуверенно посмотрела на него, закусив нижнюю губу, чуть припухшую от грубоватого поцелуя Игоря.

От этого жеста его тело вновь начало бунтовать, но Игорь приказал себе собраться.

— Мы ему не откроем, — повторил он, сделав ударение на отрицании. — И тем более, ты никуда не пойдешь, — веско, хоть и не повысив тона, отрезал Игорь, и тут же поцеловал Иру в висок, смягчая свой запрет. — Я потом поговорю с Ником. Наверняка он перезвонит, — звонок прозвучал вновь, прервав его.

Ира не спорила. Просто кивнула, как и всегда послушно принимая его точку зрения.

— Настойчивый, — хмыкнув, Игорь опустил лицо во впадинку между ее шеей и плечом. — Со мной Ник так не рвется встретиться, — глубоко втянув в себя запах Ирыной кожи, сердито прошептал он. — Как ты додумалась согласиться пойти гулять с ним?! — недовольно проворчал он, пытаясь ослабить захват, которым против воли прижал сестру к себе еще крепче. Разумеется, безуспешно.

Впрочем, она не сопротивлялась их близости.

Наоборот, Ира стояла в его объятиях так, словно бы это было единственное место, где она вообще хотела находиться.

— Ты не обращал на меня внимания, — жалобно протянула она, в свою очередь уткнувшись холодным носом в шею Игоря. — Вообще не видел. Ушел к Тане... и я подумала, что безразлична тебе, и не могу ждать того, чего нет..., — она опять грустно вздохнула.

Игорь улыбнулся уголками губ и тихо оттолкнувшись от их опоры, потянул сестру за собой на свой диван, стоящий у противоположной стены.

Она замерзла. У Иры всегда становился холодным кончик носа, когда сестра мерзла, с детства. И он был виноват в том, что сейчас она продрогла. Держит ее почти раздетую, уперев в холодную стену, да еще босой. А на улице — поздняя осень, да и в доме топят не очень хорошо.

— Тебя бы забрали у меня, — все еще шепотом, не уверенный, что Никита не ждет под дверью, вслушиваясь в то, что тут может происходить, объяснил Игорь, заставив Иру с ногами взобраться на диван. — Отец еще тогда, когда они нас расселили, сказал, что вы с тетей Милой можете переехать, потому что им казалось, будто я слишком сильно тебя любил. Я не мог позволить им поступить так. Потому делал вид, будто не замечаю тебя, — пытался он объяснить ей свое поведение, одновременно укутывая Иру одеялом, которое вытащил из-под горы неразобранной одежды. И очень старался не видеть того, что не скрывала его, не настолько уж длинная футболка. Да только все старания оказались безуспешными, а он не мог на нее не смотреть.

— А это правда? — все еще закусывая губу, осторожно спросила она, робко поймав пальцы Игоря и, видя, что он не забирает, жадно прижала его ладонь к своей щеке.

— Что правда, маленькая? — Игорь сел рядом, просто не в состоянии теперь находить от нее вдалеке. И опять обнял сестру, убеждая себя, что просто хочет быстрее согреть ее.

— Что ты любил меня сильно? — тихо уточнила она, спрятавшись в его ладони.

Все внутри него сжалось и начало гореть от ощущения касания ее губ к его коже.

— И сейчас люблю, — с каким-то веселым смирением усмехнулся Игорь. Он протянул свободную руку, обхватив затылок Иры, и прижался лбом к ее макушке. — Даже еще больше, чем тогда любил. Только дела-то это не меняет — родители..., — он скривил губы в горькой усмешке. — Они нас не поймут, Ира. Разлучат.

Она забралась к нему на колени. Так, как была, закутанная в одеяло, и крепко обхватила руками его шею. Он ощутил, как она напряжена, понял, что сестра боится.

— Я не хочу этого, Игорь, — тихо и отчаянно прошептала Ира, хотя, наверное, уже не имелось нужды в шепоте. Наверняка Никита ушел. — Не хочу быть без тебя. Я так люблю тебя, Игорь. Всегда любила, — ее трусило, и Игорь мог поклясться, что это не от того, что Ира переохладилась.

Можно ли испытывать эйфорию от того, что все вокруг назвали бы извращением и грехом? Игорь не знал, правильно ли, но он ощутил себя настолько счастливым, каким не был ни разу за эти годы, пока учился жить без нее. К тому же, он так и не смог это осягнуть — Ира являлась для него смыслом жизни. И в семь, и в четырнадцать, и сейчас, в семнадцать лет.

Он еще крепче обнял ее.

— Мы что-нибудь придумаем, маленькая. Обязательно придумаем, — поклялся он ей, пока не имея представления, как именно сможет преодолеть непонимание и волю родителей, не зная, как будет ломать осуждение людей, как защитит сестру от этого.

Но Игорь знал, что сделает все, не зависимо от того, насколько то окажется сложным. Он обещал, что всегда будет с ней. А после ее признания... Игорь мог весь мир перевернуть для нее, со всеми его предрассудками и осуждением.

Иногда нам так мало надо, чтобы ощутить эйфорию.

Улыбка любимого и счастье в его глазах только от того, что вместо привычного черного, ты набросила себе на плечи одежду синего цвета.

Ире казалось, что она парила сейчас.

Груз всего, что когда-то случилось, той боли, ее решения, которое должно было освободить его, а вместо этого принесло столько муки обоим — упал с ее плечи, и она наконец-то смогла вдохнуть свободно.

Может и не до конца исцелившись, но пройдя какой-то неощутимый рубикон. Очередной.

Еще один после той ночи, в которую они обнулили все и начали пытаться выстроить жизнь заново.

— Тебе идет синий, любимая, — ладонь Игоря собственнически скользнула по ее телу, дразня чувствительную, разгоряченную после ванной кожу, медленно, но уверенно подбираясь к груди, которую уже покалывало от нетерпеливого ожидания его прикосновения. — Ты такая красивая, маленькая моя, — он наклонился, нежно коснувшись своими губами ее губ.

Осторожно, словно боялся разбить ее, повредить чуть более напористым движением.

Игорь все это время так оберегал ее, даже обнимал с каким-то отчаянным трепетом, непрестанно сдерживая себя. Хотя Ира знала, что ему приходилось для этого все время контролировать собственную страсть и желание. Ее Игорь всегда был жадным, ненасытным. Таким же и оставался. Только не позволял себе требовать что-то от нее в последние годы.

— Не надо, — прошептала она ему в губы, забравшись ладонями под его футболку, и поглаживая горячую кожу напряженного, твердого тела, потянула ткань вверх, стянув ту через голову с любимого. — Я не хочу осторожности, Игорь. Не хочу прелюдий и ласк. Только тебя, такого, какой ты есть, — Ира привстала на носочки и обняла его шею рукам, жадно погрузив пальцы в его темные волосы. — Такого, каким ты всегда был, любимый, — она с уверенной улыбкой сильнее прижалась к его губам.

Он подался вперед, вжавшись в ее тело своим, и Ира почувствовала, насколько сильно Игорь возбужден. Это ощущение заставило ее собственный жар, огонь, растекающийся по венам вспыхнуть ярче, сильней.

— Уверена? — хрипло потребовал ответа кузен, обхватив пальцами ее щеку и крепко сжал, так, чтобы видеть глаза Иры, когда она отвечала.

— Даже не сомневайся, — улыбнулась она, подозревая, что слова терялись в частых и жадных вдохах, которыми Ирина пыталась насытить пылающее тело кислородом.

Игорь тяжело втянул в себя воздух.

— Ира..., маленькая моя, — ладонь Игоря надавила, прижав ее лицо к его щеке, и она видела, как он опасается за нее, как старается сдержать себя, несмотря на ее слова, потому что думает, будто и так требует слишком много для одного вечера.

— Я люблю тебя, — Ира опустила руки, потянув вниз его брюки, действиями аргументируя свою просьбу. — Пожалуйста, Игорь, заставь меня забыть эти годы, мои страхи и все, что случилось, пожалуйста, любимый, — она отодвинула голову и наклонилась, целуя его напряженную шею и грудь, ощущая, как дергается кадык Игоря, когда он взвешивал все "за" и "против", как обычно в первую очередь заботясь о сестре, защищая Иру даже от ее же желания.

Ира улыбнулась тайком и спустилась влажными губами на его твердый живот, лизнула впадинку пупка, упиваясь своей властью над Игорем, видя, как поджались мышцы преса любимого.

Она собиралась наглядно показать, что действительно понимает, о чем просит.

И потому, пробежав пальцами по его напряженную плоти, встала на колени, увернувшись от его ладоней, и обхватила губами тяжелую, возбужденную головку его члена.

Ира знала, что заставляет ее любимого терять голову. Знала все, чего никто не знал и никогда не узнает. Она не позволит такого.

Игорь низко застонал, и у нее прошла дрожь по позвоночнику от этого рокочущего горлового звука. Она не открывала глаз, наслаждаясь этим не меньше, чем он, но точно знала, что любимый запрокинул голову. Его пальцы погрузились в ее пряди, сжались, лишая Иру воли.

Игорь дышал тяжело, надрывно. Так же, как дышала бы она, если бы не послала дыхание к черту, стремясь получить нечто большее.

Он шептал ее имя, и звук казался рыком. Игорь не мог удержаться, она знала это, скользя по его плоти своими губами, дразня его языком. И застонала, когд он толкнулся бедрами вперед. Один раз. Второй.

Вдруг его пальцы сжались крепче.

Игорь потянул ее вверх, заставив Иру подняться, и алчно впился в ее рот своим, ворвался языком, раздвинул губы, которые она не успела недовольно надуть, демонстрируя, что не собиралась прерываться.

У него имелись свои планы, и он явно не думал откладывать их воплощение.

Игорь резко приподнял ее, забрав любую опору кроме него самого. Он вдавил ее спину в стену и одним толчком ворвался в ее тело, заставив Иру обхватить его пояс бедрами.

Она бы застонала от наслаждения, разрядом тока побежавшего по ее телу, пронзая каждую клеточку, да только его губы не давали воли, продолжая покорять ее рот.

— Моя, — Игорь выдохнул ей это слово в губы и толкнулся глубже, руками удерживая Иру на весу. — Моя, — он поцеловал ее щеки, горящие румянцем. — Моя, — с надрывом прохрипел он, будто все еще сомневался, что Ира с ним.

И снова погрузился внутрь ее лона, не прекращая того движения, без которого Ира сейчас себя не мыслила.

— Твоя, — она всхлипнула, прижав его голову к себе сильней. — Только твоя, любимый, — она вскрикнула, когда он сжал ее сосок губами, царапнул тот краем зубов, дразня, еще больше распаляя ее. И снова толкнулся. — Игорь! — Ира выгнулась. — Игорь...

Ей так много хотелось ему сказать, выразить словами непередаваемое ощущения парения и эйфории, которое тесно сплелось, сплавилось с нуждой и жаждой, с потребностью в его теле, в каждом его касании и движении.

Так много всего, для чего слов не было, просто не существовало. Не придумали их, потому что эти чувства были выше речи и разума. Бессознательные и жадные, необходимые, покоряющие потребности, без которых она не могла жить в это мгновение.

И все это отражалось в его имени, которое продолжали шептать губы Иры.

— Игорь..., любимый, — она застонала, когда его пальцы с силой сжали ее ягодицы, словно бы он пытался сплавить Иру с собой, сделать их по-настоящему цельными.

— Тише, маленькая, — он опять поймал ее губы, запечатав рот поцелуем. — Тише...

И тут же вновь заставил застонать, погрузившись еще глубже.

— Маленькая, тише, — с усмешкой протянул он, вдруг остановившись, хотя Ира точно знала, что ему не имелось дела до того, услышат ли их родители. Игорь давно переступил ту черту, за которую Ира испуганно спряталась после всего, что случилось.

Но любимый покорно шел ей навстречу, потакая Ирыной неуверенности и слабости, понимая, что она еще не готова поломать в себе и это.

— Пошли, — крепко поцеловав растерявшуюся Иру, он приподнял ее ладонями за бедра, и с коротким вздохом сожаления выскользнул из влажного жара ее тела.

— Игорь? — потерянно переспросила она, пытаясь понять, что происходит и сориентироваться в мире. Ира крепко вцепилась в его плечи, потому что ноги дрожали и подгибались, а тело вибрировало, требуя продолжения.

— Пошли в ту комнату, маленькая, — с самодовольной усмешкой прошептал он, легко шлепнув ее по попке. — Будешь кричать в подушку. Или ты готова поставить в известность родителей? — он приподнял бровь, подталкивая ее в двери ванной.

Она не знала готова или нет.

Все, чего Ира хотела, это чтобы он опять был в ней. Чтобы двигался, чтобы целовал, чтобы держал крепко настолько, что она не могла ни над чем задуматься, кроме исполнения их общих желаний. Потому Ира послушно ступила в темную ванную, воздух которой еще был пропитан горячим влажным паром, после того, как она купалась.

Игорь шел следом, то подгоняя ее, то притягивая к себе, впивался губами в ее затылок и шею. И Ира ощущала, как его твердый член, пульсируя, вдавливается в ее ягодицы при этом.

Это, определенно, мешало двигаться быстро. И они не преодолели и половины расстояния до двери, когда Игорь не выдержал.

— К черту, — резко выдохнул он, и надавил ей на плечи. — Я не могу без тебя, слишком хочу, маленькая.

Ира только жадно вдохнула, чувствуя, что кислорода не хватает горящим легким, и послушно опустилась коленями на пушистый коврик, поддавшись его указу, тут же ощутив, как и Игорь опускается следом.

Игорь навис над ней, уткнулся лицом между ее лопатками, щекоча кожу жадным дыханием. И медленно скользнул, опять наполнив собой тело Иры.

Она не удержалась. Застонала. Протяжно и низко, ей казалось, что все тело натянулось, как тонкая проволока и дрожало, от каждого его погружения и толчка.

— Ира, тише, — напомнил Игорь хрипло, а сам все двигался, двигался, плавно и мучительно протяжно, словно бы не знал, что она ничего не видит и не слышит, когда он занимается с ней любовью!

— Игорь..., — Ира простонала его имя, прося о большем, о...

Его руки накрыли ее пальцы, которыми Ира упиралась в плитку, и Игорь надавил, заставил ее лечь, едва не вдавив в пол, накрыв собою сверху.

Ее губы оказались вжатыми в его ладонь, когда они опустились, и Ира жадно впилась в кожу любимого поцелуем, зная, что он хоть так пытается заглушить ее стоны и крики. И это оказалось кстати.

Устав сдерживаться, испытывая такую же жажду, как и она по нему, Игорь отбросил свой контроль и сдержанность, и наконец-то дал Ире то, о чем она столько просила. Всю свою страсть в полной мере.

Пальцы его второй руки сильно сжали ее бедра, вскинув их, чтобы еще полнее в нее погрузиться. И Игорь с отчаянной силой стал входить в ее лоно, все глубже и глубже, наполняя, растягивая Иру.

— Моя,... моя,... маленькая, — он задыхался от того, что накатывало на них обоих, и позволял ей закусывать его руку.

Покрывал поцелуями затылок и плечи непрерывно стонущей Иры, и двигался. Двигался сильно, покоряюще. Пока ее тело не сдалось, пока не выдержало этого ощущения переполненности любимым человеком.

Ира задрожала, с силой сомкнув губы на его ладони, но все равно не сдержала низкого стона, когда ее сознание разлетелось на части.

— И-г-о-рь! — протяжный вскрик потерялся в его коже, заглушился горловым стоном самого Игоря, который в последний раз отчаянно толкнулся, вдавив себя в ее тело до невозможного сильно.

— Ира, любимая, — с благоговением выдохнул он ее имя в ее же волосы, и она почувствовала его оргазм, спаявшийся с ее собственным.

Слишком давно они были вместе. Слишком давно стали единым целым. И действительно делили все на двоих. И в горе, и в радости. И в боли, и в наслаждении, пусть никогда не произносили вслух этих клятв.

Его тело расслабилось, вдавливая Иру в плитку пола.

Тяжело и неудобно. И в то же время, вопреки любому пониманию — невероятно комфортно.

Она ни за что в мире не попросила бы его подвинуться. Этот момент их близости был не менее ценен, чем само действо. Когда вдохи и выдохи делались синхронно, а стук их успокаивающихся сердец был единственным звуком во вселенной.

— Я люблю тебя, маленькая, — наконец, тихо прошептал он, и приподнявшись на локтях, чуть сдвинулся, перекатившись на бок. Притянул Иру к себе на грудь, приподняв рукой, на которой она лежала. — Больше всего в этом мире.

Она устало, но до жути довольно улыбнулась, пусть Игорь и не мог увидеть этого в полутьме ванной, рассеиваемой только светом из его комнаты.

— И я тебя люблю, Игорь, — прошептала Ира немного сиплым голосом, поцеловав его подбородок, уже колючий от пробившейся к вечеру щетины. — Только тебя из всего, что есть в мире.

Не хотелось двигаться. Даже для того, чтобы добраться до кровати. Она так бы и пролежала на этом коврике, устилающем холодную плитку пола, в его объятиях, целую вечность. И знала, что была бы счастлива каждое мгновение.

Вот только у Игоря, похоже, имелись другие планы.

Еще раз крепко поцеловав Иру в мечтательно улыбающиеся губы, он со вздохом поднялся, усевшись, и ее потянул за собой.

— Ммм, — недовольно надув губы, Ира постаралась продемонстрировать любимому, что совершенно не желает шевелиться.

Но он только усмехнулся.

— Эй, я хочу еще душ принять, прежде чем укладываться, это же ты купалась, — ласково погладив ее по щеке, прошептал Игорь. — И потом, на кровати нам будет удобней, чем на тут, на кафеле, — кузен ей подмигнул.

Ира задумалась и решила согласиться.

Потому покорно поднялась, ухватившись за руку, которую он протянул ей и зажмурилась, когда Игорь щелкнул выключателем, включив свет.

А потом, подумав еще минутку, забралась следом за Игорем в душ, решив, что повторное намокание вместе с ним — не менее приятно, чем все остальное.

Игорь не спал, хотя, вроде бы, и устал за сегодня. День вышел каким-то сумбурным и длинным. Но все-таки, он ощущал себя слишком счастливым, чтобы тратить время на сон.

И не потому, что наконец-то поставил крест на том, что и начинать не стоило, тем более из-за обиды, гнева и мести, из-за непонимания давешнего поступка Иры. Сколько раз он потом жалел, что не остановился хоть на минуту, и не обдумал, что скрывалось за холодными словами и пустым взглядом любимой. Сколько боли причинил обоим, поверив в то, что так откровенно было шито белыми нитками.

Но сейчас Игорь думал не об этом. Прижав крепче к себе спящую Иру, он вслушался в ее дыхание, тихое и мерное, такое спокойное и умиротворяющее.

Они были почти постоянно вместе эти два года, пытаясь отстроить то, что сами и разрушили. За последние шесть месяцев Игорь ни разу не ночевал где-то, где бы Ира не спала с ним в одной постеле. И все равно, до сих пор он боялся открыть глаза и увидеть рядом с собой пустую подушку. Или, еще хуже — другую. Ту, которую, как сказал бы кто-то он предавал, но которая, на самом деле, была сама "изменой" настоящей и единственной любви Игоря.

Ира заворочалась и прижалась еще крепче к его боку. Игорь повернулся и обнял ее, уткнувшись носом в маленькую впадинку на затылке, под влажными после душа локонами.

Сколько ночей он мечтал когда-то о том, чтобы дышать ее запахом, погружаясь в дрему. Сколько имел таких ночей. И сколько потерял.

Их жизнь, одна на двоих, такая долгая, что и не все супружеские пары проживали столько. Двадцать шесть лет вместе. Можно было бы отпраздновать серебрянный юбилей еще в прошлом году...

Игорь криво усмехнулся в ее волосы и подумал, что зол на провидение, которое слишком часто ломало и прогибала его и Ирыны судьбы в угоду своим непонятным капризам. А они опять и опять шли навстречу один одному, не имея сил жить и дышать, если другого не было рядом. Но заставил себя смотреть в будущее, а не в прошлое.

За окнами дома завывал осенний ветер и ветки деревьев стучали по мокрым стеклам, напоминая Игорю совсем о другом вечере.

Он отогнал и эти мысли, хотя, все равно ощутил, как что-то внутри дрогнуло.

Он знал, верил Ире, что она поехала утром на то проклятое озеро только потому, что нуждалась в разрядке, не могла больше терпеть и притворяться, хотя Игорь давно уговаривал ее плюнуть на чье-либо мнение.

Но все равно, каждый раз, когда Ира вот так пропадала, когда он понимал, что она исчезла, никому не сообщив о своем местонахождении, Игорь сходил с ума от страха, вспоминая, как похожей ночью ему позвонил Никита, и заикаясь сказал, что его жена исчезла, и ее нигде нет. А на столе лежит записка, в которой Ира обещает, что больше не будет портить никому жизнь, и ей вообще не стоило, наверное, рождаться в этой жизни...

Только когда Ира во сне что-то недовольно забормотала, Игорь осознал, насколько крепко стиснул ее в своих руках.

Ему стоило отвлечься.

Сегодня они переступили через еще один барьер, сломали очередную стену в ее страхах и отчаянии, которыми Ира окружила свое сознание после того, как потеряла их ребенка.

И это было победой.

Не его. Игорь никогда бы не давил на любимую, принуждая к чему-то, что могло причинить ей боль. Ее победа, что она смогла стать свободней и счастливей.

Вот так улыбнуться, попробовать одеть синее. И не принять таблетку, которые всегда пила эти годы, панически боясь забеременеть.

Игорь вспомнил ее вопрос, который сестра сдавленно прошептала в зимнем саду, и улыбнулся. Не удержался, опять поцеловал ее теплую кожу.

Он смог бы прожить без детей. Ребенок никогда не являлся смыслом жизни или самоцелью Игоря. Нет, он был счастлив тогда, когда она забеременела, испытывал жгучую боль, когда узнал обо всем, что случилось. И знал, что любил и обожал бы их с Ирой малыша, независимо ни от чего.

Но коль так вышло...

Игорь смог бы жить дальше, не настаивая на детях. Он вообще не нуждался ни в ком и ни в чем, если с ним рядом находилась Ира.

Вот только ей ребенок был нужен, как бы Ира не отрицала свою жажду материнства, как бы не доказывала ему, что больше ни за что в мире не сможет такое пережить. Именно потому Игорь настаивал и давил, зная, что Ира не сумеет отказать ему.

И сейчас — действительно радовался, что они смогли, вместе смогли справиться с таким непростым и для обоих болезненным шагом.

Мелкий дождь перешел в ливень, капли которого отчаянно забарабанили по еще не опавшим листьям ореха под окном. Застучали по отливам и черепице крыши.

Последние годы Игорь ненавидел дождливые ночи.

Но он только глубже спрятал лицо в волосах сестры и накрыл одной ладонью ее грудь, ощущая ровные и спокойные удары сердца Иры. А второй рукой обхватил мягкую линию живота любимой. Она была с ним. Живая и невредимая. И Игорь больше никогда, никому и ничему не позволит встать между ними.

Он ощутил, что начинает засыпать, и заставил свой мозг переключиться, думать о чем угодно, только не о том, что могло закончиться молчаливым кошмаром. И в этот раз сознание пошло ему навстречу, наверное, умиротворенно и довольное всем, что произошло. Игорь уснул, понимая, что картины, проплывающие под сомкнутыми веками — всплывают из их прошлого. Но к счастью, из гораздо более давнего.

Глава 6

Он выключил будильник и сел в постели, откинув одеяло. С улыбкой посмотрел на то, как на соседнем диване Ира нахмурилась и попыталась поглубже зарыться в подушку.

Игорь покачал головой, даже немного удивившись. Обычно именно она первая вскакивала, часто просыпалась раньше будильника и тайком пробиралась к нему под бок. Хоть Игорь пытался образумить Иру, запугивая вероятным исходом подобной шалости, если кто-то вдруг зайдет к ним в комнату.

Сестра обычно виновато опускала глаза, кивала, шептала "прости", и крепко обнимала Игоря. А ему не хватало силы воли и дальше ворчать. Потому что Игорь сам получал столько удовольствия, просыпаясь рядом с ней, обнимая Иру, что не находил веской причины ее прогнать. А часто еще и удерживал Иру в своих объятиях, нежно целуя, уже после звона часов, пытаясь хоть на миг продлить их такой редкий контакт. Хотя, не мог не признать, что какая-то часть этого удовольствия была мазохистской. Ведь он так сильно хотел ее, но все еще не позволял себе ничего, больше нескольких поцелуев и ласк, сдерживая и свое, и Ирыно желание.

Протянув руку, Игорь тихо включил лампу на своем столе. И тут же направил ее на стену, услышав недовольный сонный всхлип сестры, когда отблеск попал ей на лицо. Ира почти с головой накрылась одеялом.

Игорь покачал головой. Ей сегодня можно было спать дольше. В предпоследний день второй четверти у них уроков не было, в планах значились только часы Гражданской обороны. Сегодня парни их класса шли на военную подготовку, а девушки должны были заниматься на курсах первой помощи в случае стихийных бедствий и катастроф.

У Игоря занятия начинались в восемь, а вот Ире надо было подойти в соседнюю школу, где проходили эти занятия только к половине десятого. Так что сестра имела право выспаться и он не собирался ей мешать.

Вот только Игоря как-то насторожила складка между ее бровей. Ведь Ира спала, а казалось, что ей больно.

Быстро встав, Игорь в два шага пересек их небольшую комнату и опустился на колени перед кроватью сестры.

— Ира, — тихо позвал он. — Маленькая, — Игорь провел рукой по ее распущенным волосам, наслаждаясь этим ощущением, когда она не открыла глаза и что-то невнятно заворчала. — Эй, с тобой все хорошо? — Игорь наклонился и нежно поцеловал ее в лоб.

Ира слабо улыбнулась и, моргнув несколько раз, открыла глаза, сонно посмотрев на него.

— Все хорошо? — повторил Игорь свой вопрос, почти впритык сблизив их лица.

— Угхм, — невнятно вздохнула она, но кивнула.

И опять закрыв глаза вдруг подвинулась, и легла щекой на его ладонь, которой Игорь опирался о ее подушку.

Ее кожа показалась ему горячей. Нахмурившись, он прижался губами к щеке сестры. Но вроде бы, все было хорошо.

Ира опять улыбнулась, и довольно вздохнула.

— Ладно, — Игорь погладил ее по волосам, не зная, кому это доставляет большее удовольствие, и поднялся, внимательно вслушиваясь в звуки блуждания родителей по квартире. — Спи, маленькая, только не забудь, что вставать, все-таки, надо не позже, чем через сорок минут, — напомнил ей Игорь, и потянул свою ладонь.

Ира опять нахмурилась и крепче вцепилась в его пальцы. Но так и не открыла глаз. И не сказала ничего.

Все-таки, что-то Игорю в этом не нравилось, но вроде повода для волнений не было.

— Эй, — тихо и ласково прошептал он, пощекотав ее под подбородком, как в детстве. — Мне-то надо раньше выходить, пусти, Ир. А то я позавтракать не успею, — усмехнулся Игорь, зная, что Ира всегда за этим строго следит.

Как-то так вышло, что уже много лет назад именно на нее родители переложили наблюдение за сытостью кузена. Наверное потому, что та была девочкой, хоть и уступала по возрасту брату. Практически с семи лет именно Ира готовила для них. Сначала несложные блюда, в основном бутерброды, да и подходила к опасным предметам или плите только под присмотром самого Игоря или родни. Но чем дальше, тем больше в этом плане взрослые полагались на нее, и спокойные уходили рано утром на работу, зная что Ира позаботиться и о завтраке, и об обеде, а порою и об ужине не только для брата, но и для всей семьи.

Она тут же открыла глаза и села в кровати, растирая ладонями лицо. Игорю не надо было разговаривать с ней, чтобы понять, отчего сестра подхватилась.

— Спи, — мягко, но непререкаемо надавил он на ее плечи, заставив Иру опять лечь. — Мне есть, чем позавтракать, хлеб маслом я как-нибудь намажу, — Игорь наклонился и поцеловав зевающую Иру в кончик носа. — Да и бабушка же есть. А у тебя все-таки, нечасто есть возможность выспаться, — добавил он.

Ира даже не спорила, только вздохнула, отчего-то с трудом сглотнув, что не мог не отметить Игорь, и опять попыталась натянуть одеяло на голову.

Ему не нравилось такое ее непонятное поведение и состояние. Но решив, что сам виноват, чересчур сильно нагрузил их занятиями, а тут еще и конец четверти с обязательными контрольными. Наверное она просто слишком устала.

Игорь пообещал себе, что даст ей сегодня отдых, да и на каникулах не будет особо настаивать на занятиях. И еще раз поцеловав уже вновь задремавшую Иру, только в этот раз в чуть приоткрытые губы, вышел из комнаты.

Когда он, спустя полчаса, уходил на занятия, она все еще спала.

Вернулся Игорь через пять часов, уставший, вымотанный, мечтающий о душе. Все-таки, бег по стадиону и преодоление полосы препятствий ползком с жалкой имитацией гранаты в виде носков, набитых песком — не являлось самым любимым его времяпрепровождением. Да еще и учитывая, что на улице декабрь подходил к своему завершению.

Однако, едва переступив порог, Игорь с недоумением замер, рассматривая незнакомые ему мужские поношенные туфли, стоящие на коврике перед дверью. В этот же момент он услышал, как бабушка с кем-то разговаривает. Бросив свою сумку, Игорь быстро скинул ботинки. И только начал расстегивать куртку, как из дверей его собственной комнаты вышел какой-то немолодой мужчина, снимая медицинскую маску с лица, а следом за ним и их бабушка.

— Я понимаю вас, — мужчина со вздохом кивнул, глядя на бабушку Любу. — Сейчас такие времена, что почти все отказываются ложить детей в больницу. И не только детей, в общем-то. Да и понятно, денег на еду государство не выделяет, топят там наверное, еще хуже, чем у нас в квартирах, да и просто, бедное сейчас здравоохранение. Но вот врачи, все же, опытные, хоть и лекарств нет, а под знающим присмотром находилась бы девочка. Тем более, что состояние не самое легко. И ангина... непростая это болезнь, плохо может закончиться, и на сердце, и на почки осложнение дать может. Следите внимательно, и чуть-что, вызывайте скорую, — он потер глаза рукой. — Плохо, что она даже теплое отказывается пить — ясно, что ее сильная боль в горле мучает, — мужчина вздохнул. — Но после чая стало бы легче. Да и жидкость при температуре, ой как нужна организму.

— Я не могу решить насчет больницы без моей дочки, ее матери, — со вздохом покачала головой бабушка. — Да и нет у нас денег, чтобы в больнице лечится. Попробую еще уговорить ее попить.

— Да, понятно, — мужчина кивнул. — Сейчас у большей части на моем участке нет денег на госпитализацию. Вы хоть те таблетки, что я выписал, купить постарайтесь. Они ей быстро помогут...

— Здравствуйте, — прервав их, поздоровался Игорь, ощущая внутри нехорошее предчувствие.

Мужчина поднял голову и приветливо кивнул.

— Игорек, — бабушка обошла мужчину и быстро направилась по коридору к нему. — Ты вернулся уже. Хорошо, — она указала ладонью в сторону незнакомца, — это доктор. Ирочка заболела...

Дальше он не слушал. Бросив куртку на трюмо, которое стояло у них возле вешалки, Игорь быстро проскочил мимо бабушки и врача, и едва не забежал в комнату, в уме ругая себя.

Ведь он же чувствовал, видел, что не так что-то утром, а не додумал до конца!

Ира потерянно сидела на все еще расстеленном диване в его старой футболке, которая заменяла ей ночную сорочку. Та была явно велика, да и растянулся хлопок, отчего сестра казалась еще более хрупкой и маленькой. Она как-то зябко обхватила колени руками, и уперла в них лоб. От этого зрелищ, видя ее такой потерянной и грустной, Игорь начал корить себя еще сильнее.

Будто ощутив, что он вошел, она подняла лицо и посмотрела на него уставшими, больными глазами.

— Что болит, маленькая? — хрипло спросил Игорь, быстро сев рядом с ней. — Где?

Ира молча показала на горло и, наверное, в поиске утешения и поддержки, потянулась к нему. Игорь тут же обнял Иру, ощутив, что теперь у нее совершенно точно есть лихорадка. Потянув сестру к себе, он усадил ее на свои колени.

В этот момент, вероятно, уже проводив врача, в комнату заглянула бабушка. Она немного удивленно посмотрела на них, но ничего не сказала. А Игорь слишком волновался за Иру, чтобы сейчас суметь играть роль и притворяться так, как продолжал вести себя при родителях и бабе Любе.

Хоть и понимал, что такое внезапное "потепление" отношений между кузенами не могло не удивить бабушку, считающую, что они не ладят друг с другом. Но ведь имеет же право даже самый нечуткий брат волноваться о здоровье сестры? Может же испытать желание ее утешить?

— Врач сказал, что у нее ангина, — объяснила бабушка Люба, подойдя к ним, и сама погладила Иру по голове, которая все еще покоилась на плече Игоря. — Я ее не пустила никуда утром, заметила, что не то что-то, попробовала лоб, а Ира почти горела. Но молчала, партизанка, не жаловалась,— бабушка с добрым укором покачала головой. — Пыталась ее чаем с малиной напоить — но она даже глоток отказалась сделать. Потому и вызвала врача — тот посмотрел, сказал, что там сильное воспаление, пробки какие-то, потому ей и говорить, и глотать больно, — бабушка вздохнула и подошла к столу, на котором лежал выписанный от руки рецепт. — Он лекарства выписал, я сейчас схожу в аптеку, посмотрю, что мы сможем купить. Потому что больница нам явно не по карману..., — бабушка Люба грустно и с виной в глазах посмотрела на внуков, словно лично она была в ответе за то, что не могла их обеспечить.

Хотя Игорь знал, останься у бабушки хоть что-то — она не раздумывая отдала бы все деньги, до последней копейки. Но последняя пенсия бабушка была полностью израсходована на нотариуса и оформление документов. Деньги же от продажи дома она отдала их родителям, как свою помощь внукам при будущем поступлении в университет, к которому вся семья готовилась. И те положили на депозит в банке.

Он крепче сжал руки, обнимающие Иру.

Ясно, что никто не будет жадничать, и лекарство купят. Да только пока родители придут, пройдет еще несколько часов... И каждый из них будет только усиливать муку его Иры.

Вздохнув, Игорь немного отстранил Иру от себя и приподнял ее подбородок пальцами, заставив посмотреть ему в глаза. Его сердце дрогнуло при виде того, что светилось в ее измученном зеленом взгляде.

Ира редко болела, собственно, как и он сам, наверное, не больше двух раз за последние лет десять. Да и то, несерьезно. И сейчас, вероятно, она ощущала себя совсем паршиво.

— Я сейчас пойду в аптеку, куплю все, что выписал врач, — переведя глаза на бабушку, серьезно произнес он. — У меня есть деньги, думаю, на это должно хватить, — добавил Игорь, когда баба Люба удивленно посмотрела на него и собралась возразить. — А ты, — Игорь опять посмотрел на сестру, вспоминая разговор, который услышал. — Пока меня не будет, ты должна выпить чай, Ира.

Сестра зажмурилась и отрицательно покачала головой, попытавшись спрятаться у него на плече. Но Игорь не позволил.

— Ира, — Игорь давил на нее своим тоном, используя все влияние, которое только имел на сестру. — Надо.

— Мне... больно, Игорь, — с отчаянием просипела она, и у него все внутри сжалось от того, с какой мукой Ире дались эти слова. От вида того, как тяжело она сглотнула, наверное, и от такого простого действия мучаясь.

— Я знаю, маленькая, — он прижал ее голову к своей груди, просто игнорируя то, что рядом все еще стояла бабушка и задумчиво смотрела на них. — Но ты должна пить, и от теплого станет легче...

Ира покачала головой, явно не соглашаясь с ним.

Игорь вздохнул. Он не хотел усиливать ее мучения. Господи! Этого он желал бы меньше всего на свете. Но если именно это могло ей помочь...

Осторожно ссадив ее со своих рук, Игорь погладил Иру по щеке. А потом быстро вышел из комнаты и пошел на кухню.

Помыв руки, он попробовал чайник. Тот оказался горячим, наверное бабушка пыталась напоить Иру незадолго до его прихода. Не имея времени на приготовление нормального чая, Игорь положил в чашку две ложки малинового варенья, ягоды которого они с Иркой сами собирали летом у бабушки на огороде, и залил то кипятком. Развернувшись, он направился в комнату. Но столкнулся на пороге с бабой Любой.

— Игорь, — голос бабушки звучал серьезно, но скорее задумчиво, чем с гневом. — Откуда у тебя деньги? — осторожно поинтересовалась она, наверное, волнуясь, чтобы внук не оказался ни в какой беде.

Взрослые вечно предостерегали их от наркотиков и общения с бандами, популярными среди сверстников Иры и Игоря.

— Я помогал одноклассникам с занятиями, — не останавливаясь пояснил он, — собирал Ире на подарок. Но..., — он пожал плечами. И дураку ясно, что ее здоровье важней новогоднего сюрприза.

Игорь опять зашел в их комнату и сел на кровать к Ире. Бабушка молча остановилась в дверях.

— Давай, маленькая, — он серьезно посмотрел в глаза едва не плачущей сестры. — Ты должна это все выпить.

Ира медленно покачала головой, и ее глаза...

Игорю хотелось зажмуриться, чтобы не видеть того, что в них светилось. Он понимал, что ей плохо, что больно, и хочется забиться в угол, спрятавшись от всех, пусть они и желали ей добра. Но вопреки этому пониманию, он не собирался пока давать сестре покоя.

— Ира, открой рот, — жестко приказал он, поднеся к ее губам чайную ложку, в которую набрал немного напитка, что приготовил.

Она вздохнула, зажмурилась так, что по щеке побежала маленькая слезинка, но послушно приоткрыла губы и попыталась глотнуть то, что он ей давал.

Игорь набрал еще и опять заставил ее выпить. Он снова и снова подносил к губам сестры ложку, делая вид, что не замечает, как она тихо плачет, глотая этот чай. Когда в чашке осталось около половины, он прижал к ее губам керамический край посудины. Вода уже немного остыла, и ей должно было стать легче глотнуть больший объем.

Ира вздохнула, но покорно начала пить.

Когда чашка оказалась пустой, Игорь молча отставил ту в сторону и крепко обнял Иру.

— Прости, маленькая, — хрипло прошептал он на ухо сестре, вытирая с ее щек слезы. — Но тебе надо пить. Скоро станет легче, обещаю, — почти поклялся он, надеясь, что не обманывает.

Ира только тихо спрятала лицо у него в шее.

Через минуту он со вздохом отстранился.

— Я пошел в аптеку, — глядя ей в глаза, объяснил Игорь. — Пока вернусь — ты выпьешь еще чашку, понятно? — приказал он.

И не ожидая ответа поднялся, повернувшись к бабушке.

— Сделай ей еще, — попросил Игорь, достав с полки над своим столом небольшую жестяную коробку. Вынув оттуда все деньги, которые сумел накопить за время их возвращения из Киева, Игорь отчаянно понадеялся, что этого хватит, и положил их в карман джинсов вместе с рецептом.

А потом, еще раз нежно погладив Иру по щеке, пошел в коридор.

— Ты совсем не так к ней относишься, как пытаешься всем показать, — задумчивый и тихий голос бабушки заставил его развернуться, когда Игорь уже застегивал куртку.

Он молча но упрямо и жестко выдержал ее взгляд.

— Разве я не могу о ней заботиться? — с напором спросил Игорь, показывая, что не собирается ничего объяснять.

Бабушка улыбнулась.

— Можешь, — со вздохом покачала она головой. — Иди, Игорек, я займусь ею пока, не волнуйся о своей Ире, — протянув руку, баба Люба погладила его по голове, как в детстве.

Но он не сомневался, что она поняла больше, чем Игорь или Ира хотели бы кому-то показать. Наверное, даже все. Однако, казалось, что бабушка не была шокирована или против.

Он на минуту замер, пристально глядя в глаза бабушки.

— Не трогай ее, — севшим голосом попросил Игорь, опасаясь, что бабушка решит сейчас отчитывать сестру за то, что считалось неправильным их родителями.

Та усмехнулась шире, но как-то грустно.

— Беги, давай, будем лечить Иру, — подтолкнула она его к двери. — И не бойся, не буду я ее ругать. Да и вас обоих. За что? Вы-то в чем виноваты?

Игорь не знал, можно ли ей поверить. Но купить таблетки, которые помогут быстрее облегчить состоянии Иры казалось ему очень важным в этот момент. Решив, что вернется так быстро, как только сумеет, он выскочил из дверей, надеясь, что эти лекарства есть в аптеке их района, и ему не придется мотаться по всему городу.

Даже воздух в доме казался сонным. Тишина и неторопливость, свойственные лишь небольшим загородным поселкам, в которых почти не было движения машин, и никто не занимался разведением хозяйственных животных, окутывала двор и вплеталась в покой комнат.

Утро только начиналось. За окнами еще стояла темнота, и все спали.

Но им не спалось.

Игорь знал, что тянуло ее вниз, и точно так же понимал, отчего Ира настолько крепко держала его за руку, словно боялась оторваться от его тела.

Потому без всяких слов и объяснений поднялся следом за нею и все в той же тишине спустился на первый этаж. Сейчас он сидел на просторной кухне за столом, и с непередаваемым ощущением какого-то благоговения следил за тем, как Ира готовит завтрак.

Игорь не просил ее, он бы обошелся и остатками вчерашнего плова, которого так и не поел нормально со всеми этими разговорами. Но Ира нуждалась в занятии, ей хотелось приготовить что-нибудь ему, занять руки и мозг, чтобы не оглядываться на сумку с таблетками — и он с радостью готов был сидеть и наслаждаться происходящим.

Давно, безумно давно у них не было такого завтрака. А может и никогда. Потому что раньше они меньше задумывались над ценностью и стоимостью того, что наполняло каждую секунду их дней. Теперь же, пройдя через слишком многое, они дорожили любой мелочью и моментом.

Но даже в последний месяцы, не отпуская друг друга и на шаг, они продолжали жить с болью и напряжением, боролись с прошлым, ее страхами, его самоосуждением.

Сегодня все было не так.

Пусть только на йоту, но что-то сместилось, что-то позволило им улыбаться друг другу чуть радостней, легче. И несмотря на то, что иногда сомнения еще проскальзывали в зеленых глазах сестры, Игорь знал — она ощущает себя свободней и проще.

Он мог по скупому жесту прочитать ее мысли и настроение, и сейчас наслаждался миром, который наполнял тишину между ними.

Продолжающийся дождь тихо стучал по стеклам, срывал с деревьев желтые листья и те, шурша падали на мокрую землю. А здесь, на кухне негромко потрескивало масло на сковороде, пока Ира жарила блины, и время от времени бросал в его сторону веселый взгляд из-под ресниц. А он знал, что в этот момент она "баловалась" и придавала своим творениям какую-то причудливую форму, вместо традиционной, круглой.

И Игорь не мог не улыбнуться, ловя эти озорные взоры.

— Вы — ранние пташки, — бабушка переступила порог с улыбкой, и Игорь видел в ее глазах радость.

Он улыбнулся в ответ, как и Ира, которая обернулась через плечо и приветливо кивнула бабушке. А потом с той же улыбкой перевела глаза на него.

— Это все она, — усмехнулся Игорь, шутливо жалуясь на кузину. — Как обычно, вскакивает ни свет, ни заря...

Усмешка бабушки стала еще шире.

— А ты, как и всегда, потакаешь ей во всем, — подмигнула она внуку и со вздохом опустилась на стул, растирая колени.

Игорь пожал плечами.

— Грех спать в такое замечательное утро, — все так же весело ответил он, поймав еще один взгляд довольной Иры.

Бабушка только покачала головой, но подмигнула им.

— Для меня дождливые дни давно перестали быть замечательными, — со смирением проговорила она, и внуки кивнули. Они знали, что в такую погоду у бабушки всегда сильнее крутит суставы. — Но я рада видеть вас такими..., — баба Люба замолчала ни миг, внимательно посмотрев на Игоря, и на Иру, которая как раз подошла к столу, держа в руках тарелку со стопкой свежих, горячих и ароматных блинов. — Умиротворенными, — наконец определилась с обозначением бабушка.

А они с Ирой только еще раз переглянулись, с улыбками, которые не желали гаснуть.

— Просто мы давно такими и не были, — со вздохом признал он, поднявшись, и обнял Иру за талию, не обращая внимания на то, что мешает сестре накрывать на стол.

Она его попыталась подвинуть бедром, но на самом деле, только крепче прижалась к телу Игоря и легко вздохнула.

Бабушка понимающе кивнула на его слова.

— Мм, люблю твои блины, Иришка, — баба Люба вдохнула аромат свежей сдобы. — В кладовке есть варенье, принесете?

— Я схожу, — тут же откликнулся Игорь, поцеловав Иру в плечо, чуть открытое вырезом старой футболки. Зеленой. Той, которую Игорь заставлял ее брать с собой последние три года, но только сегодня Ира послушно взяла ее из его рук, чтобы одеть, пусть и закусила губу. — Полагаю, ты будешь "немалиновое", — с усмешкой спросил у сестры Игорь.

От одного этого слова Ира скривила рожицу. С тех пор, как во время ангины, еще в детстве, он несколько дней заставлял ее пить чай с малиной — она ту на дух не переносила.

— Любое, только не его, — с дрожью в голосе подтвердила сестра, и улыбнулась, когда он опять поцеловал ее, теперь в щеку.

— Возьму вишневое, — решил Игорь, с неохотой разжав свои объятия.

— Там конфитюр есть, Игорек, — подсказала бабушка, зная вкусы внуков. — Только осторожно, — добавила баба Люба уже ему в спину, — твой отец перебирает вещи в погребе последнюю неделю, и все, что ему мешало — выставил сюда.

— Я заметил, — усмехнулся Игорь, уже распахнув дверь объемной кладовой, которая располагалась в коридоре сразу около кухни.

Протянув руку, Игорь щелкнул выключателем и в свете лампы присмотрелся к обилию предметов, заполняющих сейчас обычно пустой проход между стеллажами с консервацией.

Здесь стояли всевозможные коробки, старые чемоданы, стопки таких же старых книг и тетрадей, поверх которых кто-то набросил покрывала.

Покачав головой, он начал осторожно пробираться посреди этого бардака к банке с вишневым конфитюром, который заметил благодаря педантично наклеенной этикетке с почерком тети Милы.

Но в этот момент его нога что-то задела, и гулкий низкий звук заставил Игоря удивленно посмотреть вниз.

Ощущая какое-то нереальное ощущение переплетения сна с реальностью, он осторожно протянул руку и высвободил из завалов старую, покрытую пылью гитару. Провел пальцем по грифу, осторожно коснулся струн, чувствуя что-то странное в душе.

— Игорь? — Ира заглянула в кладовку. — Ты заблудился? Вон же банка, — он почувствовал как ее ладонь коснулась его плеча в легкой ласке, и краем глаза заметил как пальцы сестры указали направление.

Покачав головой Игорь повернулся к Ире, показав свою находку.

— Нет, — с усмешкой тихо ответил он на ее вопрос. — Скорее, нашелся, — пошутил Игорь, подняв глаза на сестру.

Выражение лица Иры, наверное, стало похоже на его собственное. Как вернуться в дом, где когда-то жили, и стены которого хранят слишком много воспоминаний и тайн. Только больше, глубже.

Эта память жила в их душах, и вид гитары, ради которой она когда-то простояла пять часов на холоде, ожидая редкого в те времена поступления инструмента в магазин, чтобы купить брату новую на Новый год в подарок — только всколыхнул эту память. Вытянул те чувства на поверхность.

Ира улыбнулась, но он видел, как она моргнула, пытаясь спрятать предательские слезы. Так много всего...

— Знаешь, я сегодня видел во сне то..., вспоминал ту ангину, — как-то потерянно признался он, и протянув руку и прижал к себе Иру. — Не стоило тебе так...

— Игорь, — Ира все-таки всхлипнула и легко боднула его лбом в грудь. — Стоило. Я так хотела сделать тебе подарок тогда. Что и не замечала холода.

Игорь вздохнул.

— Вот именно потому и заболела, — в который раз за их жизнь пожурил он сестру давней небрежностью, вспоминая, как волновался тогда, сходя с ума. Особенно, когда заставил признаться, где Ира умудрилась настолько переохладиться.

— Я любила тебя, — просто пожала плечами она. — И сейчас так же поступила бы.

Игорь обнял ее крепче.

— И я точно так же ругал бы тебя, — усмехнулся он, припоминая, какой разнос устроил кузине. Почти до слез довел. И сам же потом извинялся перед тихо плачущей Ирой. — Потому что твое здоровье важнее любого подарка для меня, любимая, — прошептал он ей в волосы.

Ира вздохнула, наверное, и сама вспоминая те дни.

— Ты давно не играл, Игорь, — вдруг хрипло прошептала она, теребя ворот его футболки, но не подняла лицо.

Игорь напряженно замер, вспомнив, что в последний раз его просили сыграть три года назад, а он наорал на мать после этой просьбы, глядя в напряженную спину Иры, уходящей из комнаты. И слушая хмыканье новоиспеченной жены, заявил, чтобы больше к нему за этим не обращались.

— И правда, — так же хрипло согласился он, опять проведя пальцами по ослабшим струнам.

— Сыграешь? — неуверенно спросила Ира, — мне, — она осторожно подняла на него глаза.

Игорь потерялся, глядя в зеленую глубину ее глаз.

— Конечно, маленькая, — вдруг с усмешкой и какой-то радостью согласился Игорь. — Только после завтрака, — добавил он, подтолкнув Иру к двери. — А то вдруг, я разучился, и ты в наказание меня голодным оставишь, — стараясь ее развеселить, пошутил Игорь, и подхватил с полки банку с вареньем.

Ира рассмеялась, чего он и добивался, в общем-то. И покачав головой, выключила свет и закрыла двери в кладовку.

Так же улыбаясь, они вернулись на кухню.

Бабушка подняла на них глаза от чая, который как раз себе готовила, но ничего не сказала, увидев гитару в руках Игоря. Только улыбнулась уголками губ и забрал у внука банку конфитюра, чтобы вытереть от пыли перед тем, как поставить на стол.

Глава 7

Первые несколько минут он играл медленно, осторожно и плавно перебирая струны, натягивая их, настраивая инструмент, которым три года никто не пользовался. А Ира, уперев локти в стол и положив подбородок на ладони, смотрела за тем, как двигались пальцы Игоря. И вспоминала то бесчисленное количество вечеров и дней, когда он играл для нее на этой гитаре.

Когда у Иры болело горло во время той ангины, и когда она, уже поправившись, смеялась, радостно рассматривая в окно пушистый снег, выпавший на улицы их города в первое же утро того Нового года.

Звуки этой гитары так часто утешали ее, когда Ира злилась и не могла найти взаимопонимания с миром и окружающими, лаская и успокаивая так же нежно, как пальцы любимого.

И только последние три года она прожила в тишине.

Они оба в ней жили.

Мелодия заполнила кухню, сплетаясь с шумом дождя за окном, словно продолжение этого тихого, и такого счастливого для нее утра.

Она следила за руками Игоря, любовалась его лицом, и тонула в глазах, которые с такой любовью смотрели на нее, пока сам кузен медленно перебирал струны.

Бабушка Люба задремала на своем стуле под переливы этой тихой музыки, и казалось, что никого нет в мире, кроме них двоих на этой, отгороженной дождем от целого света кухне.

Но как и обычно, слишком быстро их уединение было нарушено.

— Ты так давно не играл, Игорек, — тетя Марина со вздохом оперлась о косяк двери и замерла на пороге. — Я уже и забыла, как это красиво, — с довольной улыбкой она подошла к столу.

Игорь спокойно кивнул матери и тут же плавно завершил мелодию, увидев, как Ира вперила взгляд в поверхность стола.

— Настроения давно не было, мам, — пожал Игорь плечами, — доброе утро, — добавил он, в унисон с Ирой.

— Доброе, — с улыбкой согласилась ее тетя, и взяла еще теплый блин с тарелки. Поздоровалась с проснувшейся бабушкой. — Очень вкусно, Ира, — похвалила тетя ее стряпню, одобрительно погладив по плечу.

Она только улыбнулась уголками губ, чувствуя раздражение от того, что в их мирок вторглись. И подумала о том, что пора бы собираться домой. Общения с родственниками ей уже было достаточно.

— Я, пожалуй, пойду наверх, — она поднялась со своего стула, пока тетя наливала себе кофе из кофеварки. — Вещи соберу, — Ира повернулась к выходу, краем глаза поймав внимательный взгляд Игоря.

— Ой, Ира, ну зачем, еще же так рано, куда же ехать? Да и погода такая ужасная, побудь у нас еще..., — тетя Марина просяще смотрела на нее.

Но Ира знала, что не стоит поддаваться. Это чувство загнанности в тупик, зародившееся в душе с появлением тети будет только нарастать с каждой секундой, проведенной под их "слепым" наблюдением.

— Не могу, — она постаралась легко улыбнуться. — Мне сегодня еще проверить два заказа надо. Их во вторник клиенту отвозят, необходимо проследить, чтобы все было сделано как следует, — Ира почти вышла в коридор, слыша, как Игорь поставил гитару на пол.

— Ты слишком много работаешь, милая, — тетя наверняка покачала головой. — Лучше бы о себе подумала, — Ира прикусила язык, удержав ехидный смешок. — Ну, хоть ты-то, сынок, останешься?

Ира обернулась, наблюдая за тем, как Игорь встает из-за стола.

— Нет, мам, — ее кузен наклонился и поцеловал мать в висок. — Ира права, работа у нас и на выходных не стоит. Сроки — есть сроки, и если будем отдыхать — не сможем оплачивать счета за это все, — он шутливо обвел взмахом руки кухню.

Тетя Марина недовольно поджала губы и на миг Ире показалось, что в коротком, секундном взгляде, брошенном в ее сторону, появилось признание понимания. Но тетя только вздохнула с сожалением и покачала головой.

— Вечно вы этой компании все свое время отдаете, — пожурила она их. — Потому и семьи не смогли нормально построить, никто не любит, когда муж или жена столько работает.

Бабушка Люба, до этого молча следившая за беседой, насмешливо хмыкнула.

— Ой, Мариша, не смеши меня, — она покачал головой и опять растерла свои колени пальцами. — Там и сохранять было нечего, ясно же, что поторопились ребята, выбирая себе спутников. Не тем, чем стоило, руководствовались.

Ира улыбнулась таким словам бабушки, и поймала кривую улыбку Игоря, прошедшего мимо нее в коридор.

Как и обычно, баба Люба очень емко выразила причины.

Жертвенность, подпитываемая страхом, да обида, вперемешку с болью — не лучшие мотивы для создания семей. Тем более с нелюбимым человеком. Только объяснять это тете — желания не имелось.

— Мы для вас всех стараемся, тетя. Вы же сколько работали раньше, чтобы нас содержать. Теперь — наша очередь, — все с той же улыбкой пожала плечами она, и пошла вслед за братом.

Выехали они только через два часа, дождавшись, пока проснутся все родственники.

Повод отъезда не был надуманным, Ира действительно собиралась заехать на склад и проверить мебель, которую во вторник должны были доставить клиенту. Их фирма слишком долго и скрупулезно создавала себе репутацию, чтобы позволить допускать в продукции мелкие недочеты. А Игорь планировал в это время зайти в офис, расположенный неподалеку, и проверить отчеты за прошедшую неделю. Вчера на это у них не хватило времени.

В юности Ирина никогда бы не подумала, что они начнут заниматься продажей и изготовлением мебели под заказ. Пожалуй, скорее допустила бы, что устроятся с братом работать в какую-нибудь бухгалтерию, или банк, после того, как окончат экономический факультет.

Но жизнь и их собственная находчивость, нежелание и дальше едва-едва сводить концы с концами — повернули все иначе.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Ира улыбнулась, увидев почти впритык машину Игоря. Без всякого сомнения, брат внимательно наблюдал, чтобы она не превышала скорость и соблюдала осторожность на мокрой из-за продолжающегося дождя дороге. Они уже практически въехали в город.

Сейчас их компания занималась как выполнением индивидуальных заказов самостоятельно, так и доставкой мебели других фабрик. Причем география сотрудничества не ограничивалась пределами родной страны. Оттого приходилось работать и в выходные дни, закрывая глаза на усталость и элементарное желание выспаться. Понятия отпуск — для них вообще не существовало последние лет пять, если не больше. Однако Ира не жаловалась.

За все время существования их фирмы она только два месяца не появлялась на работе... и ни за что в мире не хотела бы опять вот так "отдыхать".

Мигнув поворотником, Ира съехала на боковую дорогу, ведущую к офису и складам их компании, размышляя над тем, что всколыхнулось утренней находкой и мелодией, все еще звучащей в ее голове.

Год перед поступлением в университет оказался для них таким выматывающим и сложным. Выпускной класс, подготовка к экзаменам, олимпиады, на которые возлагались огромные надежды — всего этого было достаточно, чтобы превратить и самого спокойного подростка в неврастеника. А если добавить ко всему еще и постоянную нужду скрывать то, что ощущаешь на самом деле, невозможность просто улыбнуться лишний раз самому близкому и дорогому человеку...

До сих пор Ира не могла без дрожи вспоминать то время.

Было так сложно. Да и собственные гормоны, играющие ее настроением и страстями не давали Ире спокойного житья.

Игорь же не собирался идти на поводу ни своего, ни ее желания. Он принял решение, что они даже обсуждать не будут подобную вероятность до того момента, пока Ире не исполнится шестнадцать и твердо стоял на этом. Он говорил, что не имеет право влиять на нее, поступая таким образом. А Ира спорила, что Игорь слишком много думает.

Брат качал головой и советовал ей вообще задуматься о том, чтобы переоценить свое отношение к нему. Может быть Ире кто-то другой больше понравится...

В такие минуты Ире, слушающей кузена, казалось, что Игорь готов кого-то избить или сломать первое, что попадется в руки. Он буквально через зубы цедил слова, а потом, бормоча какие-то ругательства, которые ей знать не полагалось, вдруг крепко обнимал и так целовал Иру, что они оба теряли и нить бессмысленного разговора, и желание о чем-то вспоминать.

И он, и она понимали неизбежность своего влечения друг к другу, но отчаянно старались сохранить на плечах трезвые головы и ответственное отношение. Хотя, Ира честно признавала, что ее брату это удавалось лучше.

Даже в ночь их выпускного, на который они не пошли, он не позволял себе ничего больше крепких объятий и поцелуев. И пусть те забирали у Иры дыхание, пусть кружили голову, заставляя едва не умолять Игоря пойти дальше — брат не сдавался.

И они просто гуляли всю ночь на набережной, наслаждаясь обществом друг друга, впервые, пожалуй, полностью осознав, что больше и не нуждаются ни в чьей компании.

Однако слово свое Игорь все же нарушил...

Ира затормозила на пустой стоянке и вышла из своей "хонды", почти сразу попав в руки брата, припарковавшегося рядом.

— О чем думаешь, маленькая? — с улыбкой спросил Игорь, похоже, довольный тем, что она сама смотрит на него с улыбкой.

— Да, так, о всяком, — слукавила Ира, пытаясь проскользнуть между ним и высоким боком автомобиля.

Но Игорь тут же отрезал ей путь к бегству, уперев ладони в мокрый металл.

— Эй, я знаю, когда у тебя так блестят глаза, — низко наклонившись к ее уху, хриплым шепотом протянул Игорь. — Точно так же, как и из-за чего щеки начинают вот так розоветь, — пальцы Игоря с небольшим нажимом скользнули по ее скулам, заставив Иру задохнуться. — Так что не увиливай и признавайся, о чем ты думаешь? — он нежно и быстро коснулся ее губ в коротком поцелуе.

— О том, как мы в университет поступали, — с тихим смехом призналась Ира, уткнувшись ему лицом в плечо.

Ей не надо было поднимать глаза, чтобы знать, что Игорь нахмурился.

— Не самые веселые и приятные воспоминания, — с некоторым недоумением проговорил он над ее ухом.

В принципе, она не могла не согласиться с ним.

— Да, но то, что в результате вышло, было очень даже приятно, — приподнявшись на кончики пальцев, прошептала уже она Игорю в ухо со смешком, и выскользнула из объятий брата, отскочив ему за спину.

Игорь думал не больше секунды, а потом так же широко улыбнулся и посмотрела на нее с нежностью и страстью.

— Давай, не будем засиживаться здесь? — предложил он, все-таки поймав ее за талию, и крепко прижал спиной к своему телу.

Она размышляла только мгновение.

— Я "за", — положив свои руки поверх его пальцев на своем поясе, кивнула Ира.

Они, и правда, не задерживались. Быстро проверив готовую мебель, Ира заглянула в офис и увидела, что Игорь уже закрывает документы в сейфе. Это радовало. Несмотря на то, что они якобы вчера отдыхали — она ощущала усталость. Визиты к родным всегда выматывали Иру, хоть она искренне любила и маму, и дядю с тетей. Но лучшего отдыха чем вечер вдвоем с Игорем — она не знала, и потому уже предвкушала, что сможет наконец-то расслабиться и перестать притворяться.

И любимый, как всегда, сумел разгадать ее желания и мысли в глазах Иры. Быстро закрыв сейф, он обнял ее и потянул на стоянку, к машинам.

Значительно позже, довольная и счастливая, засыпая в объятиях любимого мужчины, с предвкушением целого завтрашнего спокойного дня с ним, Ира вернулась к воспоминаниях, которые будоражили ее мысли весь день.

Сегодня они опять "официально" стали жить вместе. Хотя на самом деле, практически все последние шесть месяцев Игорь жил с ней, да и перед этим, два года после той ночи, он старался и на шаг не отходить от сестры.

И все-таки, именно сегодня была официально поставлена точка на том, что и начинать не стоило.

Тихо вздохнув, она глубже зарылась в объятия спящего Игоря и подумала о том, что впервые они начали жить только вдвоем именно в университете. И тут же улыбнулась, немного грустно, но с теплым чувством вспоминая то лето, когда с братом поступала в институт.

... Это лето выдалось особенно жарким, но не духота заставляла Иру ворочаться в кровати, откидывая в сторону тонкую простынь.

Не могла она спать, не могла есть, и успокоиться не могла, что бы не говорил Игорь!

Ей не казалось, что это правильно! Он не должен был так рисковать, только потому, что хотел обеспечить ей место в институте. Но если брат что-то вбивал в голову — его никто не мог переубедить. Не их родители, ни сама Ира, ни бабушка.

Как он мог так спокойно спать, если завтра собирался идти на первый экзамен?! Ира просто не понимала!

Она сама уже вся извелась, сердце колотилось в горле при одной мысли о том, на что Игорь обрек себя из-за нее, а ладони потели, и приходилось то и дело вытирать их о простыню.

Они так долго старались, занимались, тратили столько времени на занятия — и вот, результат. Даже то, что в этом году они заняли первое место в области на олимпиаде, и второе, призовое в стране — не спасло. Декан с огорчением сообщил им, что университет может принять только одного человека по результату олимпиады, и даже намекнул, что учитывая... "нежный" возраст Иры, он рекомендовал бы, чтобы это оказался Игорь.

"В конце концов, у девочки еще есть пара лет в запасе", пожал плечами декан.

Однако Игорь только спокойно покачал головой, и не обращая внимания на встревоженные намеки отца, который пошел с ними — заявил, что в таком случае — он будет поступать на общем основании, а его сестру должны зачислить по результатам собеседования и олимпиады. И никто не смог его отговорить.

А ведь это его, а нее могут забрать в армию, если вдруг что-то пойдет не так на экзаменах!

Ира не выдержала, села в кровати и потерла глаза пальцами.

Она не сомневалась в знаниях Игоря. Но ведь это университет! Конкурс на место, договоренности, взятки — любой фактор из перечисленного мог поставить крест на учебе Игоря, независимо от гениальности ее брата.

Да, Ира считала Игоря гениальным. И потому думала, что именно ему следует поступать по итогам их олимпиады. Ведь у нее, и правда, время еще есть.

Но ее кузен принял решение и теперь, как и обычно, ничто не могло его переубедить.

Она раздраженно фыркнула, понимая, что никак не может перестать нервничать из-за завтрашнего экзамена.

Поскольку, помимо итогов олимпиады, у Игоря имелась золотая медаль за отличное окончание школы — он имел шанс поступить с одного экзамена, если сдаст профильный предмет на "пять". Но снова-таки, где взять гарантию?!

— Ира, успокойся, — шепот Игоря заставил ее поднять глаза и посмотреть на соседнюю кровать.

Игорь повернулся и немного сонно смотрел на нее в темноте комнаты.

Ей стало стыдно за то, что она мешает спать брату перед таким важным днем в жизни. Но и сил тихо лежать — не имелось.

— Я не могу, — жалко прошептала Ира и, не выдержав, вылезла из-под своей простыни, забравшись на диван кузена. — Я боюсь, Игорь, — в который раз призналась она, спрятавшись у него на груди.

Сердце брата билось спокойно и размеренно, без всяких выкрутасов, которыми шалило ее собственное.

— Чего, маленькая? — он усмехнулся и прижал Иру крепче к себе, потерся щекой о волосы. — Ты сомневаешься в том, что я достаточно умный? — вздернув бровь, с улыбкой прошептал Игорь, пытаясь ее развеселить и запустил пальцы в длинные пряди, ласково перебирая те.

Только Ира не засмеялась. Наоборот, слабо ущипнула брата за бок.

— Ты же прекрасно знаешь, что я в тебе ни на секунду не усомнюсь, — обиженно надула она губы, не желая смотреть Игорю в глаза, хоть тот, тихо ойкнув от ее щипка, пытался поднять пальцами подбородок сестры.— Но ведь эти экзамены — хуже рулетки! — выплеснула она свой страх. — И знания тут мало что решают...

— Ира, — Игорь все же заставил ее посмотреть ему в глаза, хоть и мало что можно было заметить в темноте, кроме отражения тусклого света уличных фонарей в радужке. — Маленькая, все будет в порядке...

— Откуда ты знаешь?! — едва не закричала она, но вовремя прикусила язык, чтобы не разбудить родителей. — Это ты должен был поступить по результатам олимпиады...

— И что дальше? — насмешливо хмыкнул Игорь. — Бросить тебя на экзамены? Не выдумывай, — решительно отрезал он.

— Но мне-то не грозит армия, если я провалюсь! — зашипела Ира с экспрессией, пытаясь донести до брата очевидную истину. — И я всегда могу поступить в следующем году...

— Ира, прекрати, — Игорь провел пальцами по ее губам, мешая шептать. А потом, с тихим вздохом, на миг прижался к тем своим ртом в коротком поцелуе. — Не пойду я в армию, обещаю, — тихо прошептал он ей в ухо. Она почувствовала, как под ее ладонью его сердце начало биться чаще, да и тонкая сорочка не мешала ей ощутить жар и реакцию его тела на ее близость. Но Игорь продолжил говорить все так же спокойно и уверенно. — В следующем году результаты этой олимпиады будут недействительны, в новой — ты не сможешь принять участия. Так что на самом деле, возможности и у тебя, и у меня одинаковые. Тем более, при твоем возрасте, просто так еще и не захотят они тебя допускать к экзаменам, — он резко вздохнул и осторожно повернулся на бок, устроив ее голову в изгибе своей руки, другой ладонью продолжая удерживать лицо Иры.

— Но, Игорь..., — она попыталась высвободиться из его хватки.

— Тихо, маленькая, — Игорь покачал головой, демонстрируя ей, что весь этот спор не имеет смысла. — Я обещаю тебе, что сдам эти дурацкие экзамены и не уйду в армию, — с напором прошептал Игорь ей на ухо. — А сейчас, иди к себе на кровать, — Игорь еще на секунду жадно прижался к ее губам. — Пожалей меня, дай хоть немного выспаться, — отстранившись, тяжело и хрипло пробормотал кузен.

Ира вздохнула и с сожалением, но покорно подчинилась. Ее сердце билось еще сильнее, чем когда она начинала этот разговор, правда, теперь совсем от другого волнения. Но говорить о чем-то с братом когда он применял такой тон — смысла не было. Ира слишком хорошо знала Игоря, чтобы уметь вовремя отступить.

Да и прав Игорь, ночь перед экзаменом, не лучшее время чтобы поддаваться страху или... любым другим эмоциям и желаниям.

— Я люблю тебя, — со вздохом натянув свою простыню на ноющее тело, Ира легла на бок, чтобы видеть Игоря.

— И я тебя, — так же тихо, с усмешкой прошептал он в ответ, повернувшись на живот и посмотрел на нее. — Спи, все будет хорошо.

Ей не оставалось ничего другого, как поверить кузену. Ведь Игорь всегда держал свои обещания.

Глава 8

День экзамена Ира запомнила на всю жизнь. Слишком много всего успело уместиться в двадцать четыре часа.

И началось все еще утром, когда она молчаливо и нервно металась по кухне, пытаясь занять трясущиеся руки готовкой, а Игорь старался успокоить ее и заставить присесть хоть на минуту. Он с улыбкой говорил, что в него не влезет все, что сестра приготовила, и на полный желудок хуже думается. Но Ира никак не могла расслабиться.

В этот момент на кухню зашла тетя Марина. Она выглядела расстроенной. Никто из взрослых не мог пойти на экзамен с Игорем — все работали, а бабушке врач не советовал выходить по такой жаре.

Прислушавшись несколько минут к этому одностороннему "диалогу", тетя Марина поджала губы.

— Ничего, Игорек, не мешай Ире, — одернула она сына, и они оба обернулись на такой необычный тон. — Она тебе на всю жизнь обязана, в конце концов, пусть отрабатывает, — иронично скривила лицо мать Игоря.

Ира растерянно замерла посреди кухни, поняв, что вполне может уронить тарелку, которую держала. Ее взгляд метнулся к Игорю. Брат выглядел раздраженным и злым. Он отложил свою вилку в сторону и поднялся из-за стола.

— Не мели чепуху, мам, — достаточно резко ответил Игорь матери и, словно заметив, что Ира так и не может решить, что делать с тарелкой, полной блинов, аккуратно забрал ту из рук сестры. Поставил на тумбочку. — Никто мне ничем не обязан, — добавил он, раздраженно посмотрев на мать.

— Ничего себе?! — тетя Марина даже закашлялась кофе, который только приготовила. — Да, ты свою жизнь можешь угробить...

— Хватит! — Игорь отрывисто прервал возмущение матери. — Я даже слышать такого больше не хочу, — тихо, но настолько веско, словно он был здесь старшим, отрезал брат. — Пошли, мы опоздаем, — он повернулся к Ире и, взяв ее за руку, буквально вытащил с кухни, не дав матери шанса ничего добавить.

А Ира, все еще растерянно, с ощущением вины, оглянувшись назад, столкнулась с глазами тети Марины. И ей показалось, что внутри заледенело все от того, что она там увидела.

Впервые в жизни мама Игоря, ее родная тетя, смотрела на нее так — с каким-то негодованием и злобой.

Она действительно считала, что ее сын зря пожертвовал своим местом в университете ради сестры. И похоже, винила Иру в том, что Игорь вел себя настолько неразумно, более того, выступив сейчас против матери.

Он принял ее сторону. И Ирина поняла, что тетя Марина никогда этого не забудет.

Внутри все свернулось в тугой ком. Только теперь не только от страха за результаты экзамена. Впервые Игорь откровенно выступил против матери. Не пытаясь исподволь поменять их мнение, или ненавязчиво повлиять, как делал раньше. И Ира не могла не понимать, что такой поступок изменит их жизни. Вот только, каким образом?

Она думала об этом всю дорогу до университета, сидя у окна в троллейбусе.

Хоть с вымученной улыбкой и убеждала брата, что все нормально, и она волнуется только о предстоящем ему испытании.

Игорь не верил. Он слишком хорошо знал сестру, чтобы не понять — не только волнения о предстоящем занимают ее мысли. Но и не особо настаивал на разговоре. В конце концов брат и сам нервничал, пусть и делал вид, что все хорошо.

Потому они молча сидели в пустом салоне, спрятав между собой сплетенные пальцы, и смотрели как медленно просыпаются дома и районы, как неторопливо стекаются люди к остановкам. В шесть утра мало кто выбирался из дому, хоть и в четверг.

У них же выбора не было — экзамен начинался ровно в восемь. Но запускать в аудиторию начинали за полчаса до этого. А перед запуском — проводили инструктаж и сверяли присутствующих со списками абитуриентов. Таким образом, у Игоря в запасе оставалось не больше получаса.

В этот день Ира впервые поняла почему ожидание — одно из самых тяжелых испытаний. Когда ты можешь только сидеть или нервно мерить шагами небольшое пространство перед лавочкой, смотреть на других, таких же взволнованных, напряженных родственников абитуриентов — и ждать.

Это изматывало, давало чувство беспомощности и слабости. Рождало неуверенность в себе.

Ни ее знания, ни вся поддержка, которую Ире хотелось бы передать брату — не могли быть использованы здесь, за стенами зала, в котором он писал экзаменационные задания. И потому она просто молча смотрела в асфальт перед собой, уже забыв и об утре, и о ссоре с тетей, мысленно повторяя "пожалуйста", сама не зная, к кому обращает свою мольбу. Но ей отчаянно сильно хотелось, чтобы Игорь вступил. Он заслужил это место. А она... без него ей в университете все равно делать нечего.

Кузен вышел через четыре часа, которые показались Ире какой-то глухой и бесцельной вечностью. Увидев ее, сидящую на одной из самых дальних лавочек, Игорь улыбнулся и подошел.

А она даже встать не смогла. Ноги не держали после всех этих часов напряженных попыток сдержать нервозное дерганья.

— Пошли? — Игорь протянул ей руку, словно бы отходил куда-то на минутку, все с той же спокойной уверенностью глядя в глаза сестры, с которой и уходил на экзамен.

Ира ухватилась за его пальцы, чувствуя, как покалывают затекшие икроножные мышцы.

— Ну... как? — робко, почти шепотом, со страхом спросила она, опасаясь, что Игорь не захочет сейчас говорить о том, что только что было. Он вообще не любил обсуждать контрольные и экзамены после их сдачи. Весь разбор ошибок, если таковые и случались — откладывал на тот момент, когда уже точно знал результат. Говорил, что нечего зря мотать нервы ни себе, ни ей.

— Написал, — брат безразлично передернул плечами и протянул руку, вытащив из ее волос маленький листик акации, под ветками которой она сидела. — А там — узнаем послезавтра.

— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — в который раз за эти напряженные дни, почти с возмущением проворчала Ира, идя следом за Игорем.

Он рассмеялся, закинув рюкзак за спину.

— Ты все равно не то, что за двоих, за троих нервничаешь, какой смысл еще и мне волноваться? — шутливо пожурил он ее, притянув сестру к себе и прижал к своему боку. — Все, что мог — я сделал, теперь нам остается только ждать результатов. А пока, — Игорь лукаво посмотрел на нее сверху вниз и, стремительно наклонившись, неожиданно поцеловал Иру в губы. — Пошли, я накормлю тебя мороженным, все равно, по такой жаре ты от любого другого обеда откажешься, — ласково погладив ее по щеке, вздохнул брат.

Против воли Ира улыбнулась. Она действительно не могла заставить себя что-то есть до самого вечера, только на мороженное и соглашалась всю эту неделю, когда столбик термометра поднялся выше тридцати пяти градусов в тени. Но разве об этом сейчас стоило думать и говорить?

Впрочем, Игоря все равно переспорить было невозможно. А потому, смирившись с тем, что тема экзамена закрыта — она кивнула, соглашаясь на его предложение.

Домой они вернулись только к вечеру, успев прогуляться и по набережной, и по парку у дома. Все равно, в этот день сил готовиться к следующему экзамену у Игоря не было. Да и потом, они оба надеялись, что он наберет после первого достаточное количество баллов, чтобы пройти, учитывая медаль и результаты олимпиады. Потому и не торопились. А вот переступив порог квартиры — оба об этом пожалели.

Родители уже находились дома. И похоже тетя Марина не забыла, чем закончился утренний разговор. Во всяком случае, хмурый вид дяди Вовы и виноватые, грустные, наполненные стыдом глаза матери — ясно показали Ире, что уже досталось всем.

Бабушка сидела на кресле и недовольно смотрела на своих дочерей. Она оказалась единственной, кто улыбнулся Игорю и Ире, когда те застыли на пороге залы.

Игорь остановился прямо в дверях, не пустив сестру дальше. Она так и замерла, немного выглядывая из-за его плеча, пытаясь понять, что же именно творится сегодня со взрослыми.

— Как экзамен, Игореш? — несколько неуверенно и нервно поинтересовался дядя Вова, вытерев пальцами лоб. Видно он честно пытался разрядить атмосферу.

Игорь молча пожал плечами, все еще стоя в проходе.

— Написал, — скупо ответил он.

— А где вы шлялись?! — тут же взвилась тетя Марина, вскочив с дивана, на котором до этого нервно подпрыгивала. — Мы же с ума сходим, переживаем...

— Мы гуляли, — все тем же тоном ответил Игорь со спокойным выражением на лице.

— Гуляли?! — почти перейдя на крик переспросила тетя, отмахнувшись на попытку мужа ее окликнуть. — Мы тут волнуемся. Переживаем, а вы гуляете?! Да у вас совесть есть?! У тебя есть совесть?! — зло прищурив глаза, она ткнула пальцем в Иру, которую Игорь все еще не пускал в комнату. — Это опять ты придумала, да? Чтобы мы тут все волновались. А Игорь тебя развлекал?! Привыкла, что он для тебя что угодно делает? Опять козни строишь? — тетя кричала все громче, проигнорировав и окрик бабушки, и слабую попытку дяди Володи вмешаться в этот скандал.

Мама же Иры вообще, старалась сжаться. Видно, она разделяла мнение сестры и сейчас стыдилась дочери. Считала, что та и правда ведет себя отвратительно, сознательно портя жизнь всем вокруг.

Сама не заметив, Ира до боли вогнала ногти в ладони и отступила на шаг назад, качая головой, словно пыталась откреститься от всех несправедливых обвинений тети.

— Мам, что ты несешь?! — Игорь, наоборот, шагнул вперед, встав прямо напротив матери. — Это же полная чепуха...

— Замолчи! — почти завизжала тетя Марина, вызвав недоуменные и осторожные взгляды со стороны всех присутствующих. — Замолчи! Прекрати ее защищать! Хватит! Уже и так себе жизнь сломал из-за этой интриганки! Результаты олимпиады были единственным шансом для тебя поступить в университет! — на щеках у тети выступили неровные, почти лихорадочные, красные пятна. — Ведь у нас нет денег, чтобы заплатить или дать взятку. Но ты пожертвовал собой ради Ирки! Хотя у нее еще вся жизнь впереди! А тебя заберут в армию, и она даже не поморщится, будет жить припеваючи на наших шеях, как все это время жила, и займет твое место в университете, — трясущийся палец тети снова вперился в Иру.

— Неправда, — почти беззвучно возразила она, начав сильнее мотать головой. И отступила еще на шаг от залы. — Ложь! Это все неправда, — Ира даже в голос сказать этого не могла.

Внутри, перекрыв горло, комом стала детская и глупая уверенность в том, что она плохая. Что и отец потому "ушел", потому что не хотел быть с такой непослушной девочкой...

Ира пыталась призвать разум к здравости, напоминала себе, что ни капли не виновата в той аварии, которая забрала ее отца. Да только детский страх и комплексы, словно цепкий, колючий чертополох — никак не желал покидать ее душу, попав однажды на благодатную почву детской растерянности.

— Мама! — Игорь раздраженно повысил голос. — Прекрати говорить то, о чем сама пожалеешь, — Ира видела, как сжались кулаки ее брата. Он злился. Но изо всех сил старался держать себя и свой характер в руках.

Заметила это и тетя Марина.

— Эта девчонка важнее, чем мать?! — запричитала она, теперь ткнув пальцем в Игоря. — Ты готов ее защищать даже сейчас, когда она мешает тебе готовиться, чтобы хоть попытаться и пробиться в университет?! Тягает тебя гулять, вместо того, чтобы дать покой и не мешать учиться?! И так почти нет шансов пробиться, ведь там все куплено, в этом университете, а она еще и требует, чтобы ты ее развлекал, — тетя Марина схватилась за голову, оттолкнув мужа, который пытался ее обнять и утихомирить. — Сестра тебе совсем голову задурила?! Посмотри на нее, — закричала тетя Марина, перебив Игоря, который как раз хотел что-то возразить. — Посмотри на эту маленькую дрянь, забывшую, чем она обязана всем нам! — мать Игоря не обращала уже внимания ни на кого, расходясь все больше.

Казалось, что с каждым словом она накручивает себя все сильнее. И уже сама не помнит, с чего все началось.

— Из-за нее ты выступаешь против родной матери, Игорь! — тетя Марина заломила руки.

— Прекрати, — уже не скрывая гнева приказал Игорь, резко выдохнув. — Немедленно прекрати нести бред! И не смей так говорить об Ире. Она никому из вас ничего плохого в жизни не сделала! — возмущенно возразил он, нависнув над матерью, которую давно перерос.

— Вот именно, Марина, — сердито поддержала внука бабушка Люба. — Ты несешь ахинею, тебе самой стыдно будет перед девочкой, когда успокоишься и мозгами подумаешь, а не гормонами. Говорила я тебе, пей капли, климакс на всех влияет, — с осуждением покачала бабушка головой.

— Прекратите делать из меня истеричку! — снова завизжала тетя Марина. — Я прекрасно понимаю, о чем говорю! Эта девчонка портит жизнь моему сыну. И подзуживает его! Посмотрите, Игорь совсем потерял ко мне уважение! — обернувшись к матери и мужу запричитала тетя Марина. — Ни во что меня не ставит!

У Иры не было сил слушать это дальше. Ей было больно, обидно, страшно.

Она не понимала почему тетя Марина говорит такие несправедливые слова, отчего обвиняет ее во всем, зачем утверждает, будто бы она настолько плохая. Ира никогда бы не сделала ничего, чтобы навредить Игорю. Ни за что в жизни. Она бы умерла за него. Да только не хватало силы, чтобы хоть слово сказать в свое оправдание. Чтобы доказать хоть что-то кричащей тете и матери, стыдливо прячущей глаза.

Закусив кулак, чтобы не разреветься в полный голос, Ира резко развернулась, видя, как расплываются контуры мебели и стен из-за слез, застилающих глаза. И выбежала из квартиры, даже не обернувшись на перепуганный окрик дяди Володи и настойчивый голос Игоря. Она просто не могла здесь находиться и все.

Ира не знала, куда направляется, пешком сбежав по ступеням и с разбегу толкнув дверь подъезда. Ей просто надо было убраться куда-то далеко-далеко от всех этих слов и упреков. И она побежала в наступающие сумерки, не особо разбирая дорогу за текущими по щекам слезами.

Задумалась о направлении она гораздо позже. Ира даже точно не могла сказать, сколько именно потратила времени, прежде чем обратила внимание на то, где конкретно находится. Но когда наконец-то заметила, что давно покинула жилые районы и забрела достаточно глубоко в плавни — пугаться было поздно.

Да вот только стало очень страшно. Она вспомнила, как читал о состоянии аффекта по теме о человеческой психологии и долго мучила вопросами Игоря и учителя, никак не могла понять, как это можно не понимать кто ты и куда идешь? Теперь она на себе ощутила все тонкости.

Ирина совершенно не помнила, каким именно образом прошагала те четыре километра, что отделяли неосвещенную грунтовую дорогу, по которой Ира брела в эту минуту — от их дома. И пусть она неплохо знала район, достаточно часто выбираясь сюда с Игорем на рыбалку или просто — отдохнуть от жары города, сейчас, в темноте, рассеиваемой только лунным светом, в одиночку — знакомые вроде бы кусты, камыш и деревья казались пугающими, а звуки цикад и ночных птиц заставляли встревоженно вздрагивать.

Ира оглянулась, замерев посреди одной из троп, все еще не веря, что забралась так далеко и даже не поняла этого.

Зачем она пришла сюда? Ведь, кроме того, что здесь вполне можно было угодить в застоявшиеся, медленно превращающиеся в болота заводи, Ира могла наткнуться на каких-то бродяг. И она выслушала достаточно лекций и от родных, и от брата, чтобы иметь представления о последствиях подобного столкновения.

Но сожалеть о своей собственной невменяемости было поздно.

Внутри до сих пор все болело и жгло от несправедливых и таких обидных слов тети Марины. А мерные, пусть и потерянные шаги, казалось, немного отвлекали, помогали успокоиться, "убежать" от тех обвинений.

Ира точно помнила, что вон за той ивой находился поворот к небольшой поляне, полого спускавшейся к старому, стоячему пруду. Но где осина, по которой Игорь всегда находил ответвление дороги, ведущее к дому?

Ира несколько раз повернулась, осматривая каждое дерево, однако так и не заметила ни одного знакомого силуэта.

Ей становилось все страшнее.

Обхватив себя руками, она попыталась унять нарастающую дрожь. Такой способ не очень помог. Глупая, алогичная уверенность в том, что вон там, за тем кустом, и за тем старым, засохшим стволом ивы, а еще, под вон той, давно завалившейся в черную воду корягой — начинает шевелиться как минимум бродяга, а как максимум, какое-нибудь дикое чудовище из кошмара — заставляло сердце бежать все быстрей. Стараясь не поддаваться панике, Ира еще раз осмотрелась, но так и не заметила такой нужный ей сейчас ориентир.

"Господи! Ведь она должна была проходить мимо этого треклятого дерева не больше десяти минут назад, почему же его не видно?!", понимая, что все больше поддается собственному страху и панике, Ира присмотрелась к камышам, движение в которых показалось ей слишком подозрительным.

Вдруг, почти задев ее и издавая частые хлопающие звуки своими крыльями, над головой Иры пролетела летучая мышь. Это окончательно подорвало ее попытку контроля над собственным страхом. Отчаянно задрожав, сама не зная — как, но желая поскорее убраться хоть куда-то отсюда, Ирина побежала к единственному знакомому ей месту.

Свернув на тропинку под густыми ветвями ивы, она уже через пару минут выбежала на знакомую поляну, куда они с Игорем приходили всего три дня назад. Но и здесь ей не стало спокойней. Тихая гладь пруда, на которую Ира так любила смотреть часами, пока брат, позволяя Ире лежать у него на коленях, задумчиво посматривал то на нее саму, то на заброшенную им удочку — теперь казалась ужасной и таинственной. Непроглядной, скрывающей страшные тайны. Да и деревья, окружающие поляну, выглядели столь же устрашающе и мрачно, как и те, от которых Ира только-только убежала. Позади нее, перекрывая стрекот сверчков, прозвучало резкое уханье совы, вслед за которым вдруг что-то то ли всплеснулось, то ли вздохнуло.

Ира понимала — вода, плавни, заводи вполне могут издавать подобные звуки. Может рыба скинулась, может вышел воздушный пузырь из какой-то болотистой запруды. Только не успокаивали разумные доводы. Поняв, что бежать больше некуда, а дорогу к дому она в такой темноте точно не отыщет, Ира трясущимися руками обхватила колени, усевшись прямо под один из старых тополей, так, чтобы опереться на ствол спиной. И спрятала лицо в коленях. Ей было слишком страшно смотреть по сторонам. Впрочем, и такой метод помогал не особо. В голове смешались вопли тети, собственная обида и отчаяние от ее слов, и страх, который теперь главенствовал над прочими ощущениями. Закусив губу Ира пыталась уговорить себя, что все хорошо, все наладится. Только надо дождаться утра и вернуться в знакомую местность. Она сомневалась, что ее найдут. Да и кто, кроме Игоря, отправится ее разыскивать, если даже родная мать ни разу не заступилась за Иру перед сестрой?

На глаза навернулись горькие слезы обиды, которые Ира вытерла о колени.

Но даже если Игорь побежал за ней, а она не сомневалась в брате, как он сможет отыскать ее здесь? Ира не представляла. Так же, как и не знала, каким образом сможет завтра зайти в квартиру, где ее настолько презирают и не хотят видеть. Только и податься больше было некуда.

Тяжко вздохнув, чтобы подавить очередной всхлип, Ира вжала голову в плечи, делая вид, что не замечает шороха крыльев летучих мышей, но то и дело поглядывала сквозь прищуренные веки вокруг, опасаясь появления бродячих собак или того хуже.

— Ира!? — Игорь вглядывался в темноту, напрягая зрение так, что глаза пекло, но не мог обнаружить ни одного признака присутствия Иры.

Может Валентина Тимофеевна ошиблась?

Их соседка со второго этажа, которую Игорь встретил уже выбегая из двора, утверждала, будто видела Иру, всю в слезах бегущую вниз, в направлении "опытной станции". Потому он и пошел сюда, а не в парк, куда побежал отец вместе с тетей Милой и матерью Игоря. Бабушка же осталась дома на случай, если Ира вернется.

Теперь Игорь сомневался, что следовало слушать соседку.

Но и старушка, которая торговала семечками на конечной остановке автобуса, подтвердила Игорю, что действительно видела девочку, заливающуюся слезами, бегущую вниз, к плавням. Та столкнулась с несколькими пассажирами, как раз выходящими из автобуса, чем вызвала переполох. Однако, словно и не заметив этого, побежала дальше.

Что ей делать в плавнях?!

Игорь совершенно не понимал почему Ира побежала ночью именно туда?! Там же куча мест, где можно угодить в трясину, вывихнуть ногу, да и просто — глаз выколоть о ветку в темноте. И это если не вспоминать о том, сколько бродяг пряталось там иногда от патрулирующих нарядов милиции.

Такие мысли подгоняли его, заставляли с отчаянным вниманием всматриваться в темные силуэты деревьев и камыш, окружающие дорогу.

— Ира?! — шведка Игоря, которую он так и не успел переодеть после экзамена, промокла насквозь. Мать наверняка рассердится, но ему уже стало безразлично ее мнение.

После всего, что мама наговорила Ире... Игорь не знал, сможет ли хоть когда-то относиться к матери, как прежде. Подозревал, что это просто невозможно. В какой-то момент ему даже показалось, что он почти презирает ее.

Вытерев ладонью мокрый лоб, Игорь осмотрелся, выискивая знакомые ориентиры.

Было слишком душно и жарко, как и прошлой ночью, а он все бежал, периодически останавливаясь, и громко звал сестру по имени. Единственной его надеждой было то, что она пойдет на поляну, куда они часто выбирались этим летом. Если же там Иры не окажется... он не знал, что тогда сделает. Однако, определенно, не собирался сдаваться и прекращать поиски.

— Ира?! — голос Игоря уж сипел от постоянных криков, но он не умолкал, пытаясь ее найти. Выбежав на поляну, Игорь замер, внимательно осматривая каждый куст. — Ира..., — вдруг хрипло прошептал он, заметив сестру, скукожившуюся под одним из деревьев. — Маленькая..., — голос пропал, сменившись каким-то странным и непонятным хрипом.

Да и сам Игорь застыл, чувствуя странное опустошение от облегчения, что нашел ее.

— Игорь! — Ира заметила его, тут же подскочив с земли.

И бросилась к нему. Споткнулась в темноте, наверное, не обращая внимания на то, что под ногами. Едва не упала. Но все равно побежала дальше.

Его ступор словно рукой сняло. Игорь кинулся ей навстречу, опасаясь, чтобы Ира не сломала ничего.

— Ира! — Игорь обнял ее и прижал так крепко, что наверное и ребра затрещали, но не мог он держать ее слабее. — Маленькая, — облегчение от того, что он ее нашел, что с Ирой все в порядке обрушилось на Игоря с такой силой, что и ноги задрожали.

Он не мог сказать ничего нормального, пытался что-то спросить, потребовать ответа "за каким лешим она убежала в плавни?", но рот не слушался. И Игорь просто целовал ее лицо, которое сестра прятала у него на плече, гладил волосы, отдавая себе отчет, что это, вероятно, к лучшему.

Он слишком сильно испугался за Иру. И просто из-за волнения, из-за урагана чувств внутри, мог бы сейчас наговорить того, что никому из них не надо, а сестре уже и так досталось от его матери с лихвой.

А ведь Ире только пятнадцать. Игорь достаточно хорошо помнил себя несколько лет назад, когда гормоны и страхи ломали и скручивали внутренности, заполняли разум таким вопросами, что казалось — не найти решения. Только ему еще и за сестру отвечать надо было. Кроме Игоря ею заниматься всегда оказывалось некому, оттого Игорю всегда имелось чем отвлечься. Ире же и так пришлось сложнее.

— Игорь, — она глотала буквы и всхлипывала, обнимая его с такой же силой. — Я никогда..., никогда, честно, — Ира мотала головой, пытаясь его в чем-то убедить, а он никак не мог понять ее путанных слов. — И ни за что бы не сделала ничего, чтобы тебе навредить, или хуже..., — Ира подняла голову и он увидел ее испуганные, огромные глаза, полные слез, в которых слабо отражалась луна. — Честно. Я бы лучше умерла, чем тебе бы обидела или что-то отобрала..., — она с силой вцепилась в его шведку. Так, что нити треснули.

Игорь закусил щеку изнутри и еще крепче прижал ее к себе, начав легонько укачивать Иру.

Он давно заметил, что она всегда принимает вину на себя. Справедливо ее упрекали или нет, Ира никогда не спорила, и готова была поверить в самое худшее о себе. Ей не хватало сил бороться за свои убеждения. Словно бы Ира совершенно не верила, или даже не доверяла себе, своим порывам, собственному мнению.

Иногда ему даже казалось, что Ира до сих пор, неосознанно, где-то на уровне въевшегося страха, считает себя виновной в аварии и "уходе" из жизни отца. Он как-то пытался поговорить со своими родителями и тетей, чтобы убедить взрослых отвести Иру к психологу, помочь ей избавиться от этой нелепой убежденности. Но те только посмеялись и сказали, чтобы Игорь поменьше читал всякой чепухи и не выдумывал глупостей. Что Ира уже и не помнит всего того, что когда-то случилось.

Игорь больше не заговаривал об этом с ними. Только это ведь он гладил ее по волосам ночами, когда сестра, даже не просыпаясь, плакала и звала папу. И это он шептал ей на ухо, что все хорошо. А Ира, когда просыпалась, не помнила, когда перебиралась к нему на диван.

— Я знаю, маленькая, — прошептал Игорь ей в ухо, опять целуя мокрые щеки сестры. — Знаю, и никогда бы так не подумал, честно, — он обхватил ее лицо ладонями и попытался заставить Иру посмотреть прямо ему в глаза. — Не надо слушать то, что мама сказала. Ты же знаешь, на нее находит в последнее время. Права бабушка, ей стоит пить лекарство, только ведь маме не докажешь, она и на отца все время кричит, ты же сама слышала, — как мог, пытался донести Игорь до сестры очевидное.

Хотя, у него самого имелись сомнения, что дело только в климаксе. Слишком жестокими и злыми были обвинения матери в адрес Иры. Слишком личными, хоть та ее никогда и полусловом не ослушалась.

— Я никогда не думала, что она такое обо мне думает, — в который раз всхлипнула Ира, накрыв его ладони своими дрожащими и холодными пальцами. — Что я ее так злю, и..., — Ира закусила губу, глядя на него сквозь слезы. — За что? Ведь я никогда бы ничего не сделала, чтобы тебе хуже было. Почему она так меня ненавидит?

— Она не ненавидит тебя, маленькая, — Игорь говорил, а сам не знал, не врет ли ей. — Не надо слушать всего, что мама сказала, просто она сейчас нервничает сильно из-за всех этих экзаменов, — он присел на землю, ощущая, что сестру продолжает трясти, и усадил Иру себе на колени. — Вот увидишь, она совсем не так думает. Знаешь, как мама испугалась, когда ты убежала? Она тебя ищет. Наверняка она извинится, как только тебя увидит, — Игорь нежно гладил ее растрепанные волосы, думая о том, что не представляет себе, каким образом можно это все уладить.

Возвращение к прежнему миру в семье казалось слишком невероятным. После таких слов и обвинений, пусть и брошенных в запале, из-за нервов... Он не забудет всего, что произошло, да и Ира, наверняка, будет теперь каждую минуту об этих обвинениях помнить.

Глава 9

Ира промолчала. В конце концов, его сестра никогда не была дурой и наверняка понимала все, о чем Игорь не говорил.

— Как я вернусь? — едва слышно, неуверенно прошептала Ира, опять спрятав лицо у него на плече. — Как? — с растерянностью и опустошением в голосе, из-за которых у него внутри все свернулось узлом, спросила она. — Я же там никому не нужна...

— Неправда! — с такой яростью в голосе, которой сам от себя не ждал, вдруг прохрипел Игорь. Он с силой обхватил ее щеки ладонями и заставил сестру смотреть прямо себе в глаза. — Ты мне нужна! Всегда нужна, маленькая, — Игорь не ждал ответа. Просто с каким-то отчаянием, почти обидой впился в ее губы немного жестким поцелуем.

Наверное накопилось слишком много в его душе за этот вечер. За эти годы.

Как она могла говорить такое, если он готов был для нее что угодно сделать?! Как могла подумать о подобном, если являлась единственным, ради кого он просыпался по утрам?!

Она надрывно вздохнула ему в губы, охотно принимая даже такой, немного грубый поцелуй.

Он попытался заставить себя прийти в себя, сделать свое касание нежнее, мягче. Но в этот момент Ира подалась навстречу и обняла его шею руками, прижавшись к Игорю всем телом. Ее бедра заскользили по его ногам, на которых она сидела, обдав пах Игоря жаром.

Это уничтожило его контроль.

В одну, почти неуловимую минуту их растерянность и чувство безысходности сменилось чем-то, кардинально другим.

Слишком давно Игорь хотел Иру. Слишком сильно испугался за нее этим вечером. Чересчур напряженным вышел весь этот проклятый день.

Он нуждался в уверенности, что она здесь, с ним, что больше никуда не денется. Игорь просто в ней нуждался, так, как всегда запрещал себе даже думать.

Уже не отдавая себе отчета, он еще сильнее впился в губы Иры, раздвигая их, врываясь в ее рот языком.

Игорь действительно пытался вспомнить все те причины, которые столько лет помогали ему держаться подальше от нее. Только не выходило. Он понял, что уже пересек ту черту, из-за которой мог вернуться. Что нарушит собственное слово, которое давал сестре. Не сумеет Игорь дождаться ее совершеннолетия, как обещал, не выйдет у него предоставить ей выбор и возможно, пойти другим, более разумным путем...

Эта мысль, что кто-то другой вдруг сможет отобрать Иру у него, заставила Игоря еще сильнее сжать свои пальцы на ее щеках, еще яростней целовать ее такие любимые и желанные губы.

Она принадлежала ему. И Игорь не имел больше сил не прикасаться к Ире. Не в этот момент, во всяком случае.

В его разуме здравые идеи смешались, отодвинулись, затерлись жаждой и нуждой, которую Игорь так долго подавлял.

Он не совсем отдавал себе отчет о том, что происходит вокруг. Забыл обо всем, что привело их сюда. Игорю стало безразлично, что они в плавнях, что где-то там, далеко, их родители разыскивают Иру.

Имело значение только ее надрывное, жаркое дыхание, которое смешивалось с его короткими, резкими выдохами. Только ее руки, уже забравшиеся в расстегнутый ворот его шведки и теперь еще больше распаляющие Игоря робкими, нежными поглаживаниями.

В какой-то момент Игорь осознал, что заставил Иру откинуться ему на руку. Он надавил свободной ладонью ей на плечи и опрокинул сестру на траву, которая покрывала эту поляну, накрыв ее своим телом.

Одна часть Игоря бунтовала, вскипала ненавистью к самому себе от того, что он делал. Но ответный поцелуй Иры был таким безыскусным, таким радостным и сладким, движения ее тела навстречу ему оказались такими дурманящими и правильными, что разум и совесть проиграли борьбу с чувствами.

Он понимал, что ужасно впервые заниматься с ней любовью в таких условиях, но уже не имел сил остановить ни себя, ни ее.

Хотя Ира, похоже, и не собиралась останавливаться. А может быть не верила, что в этот раз Игорь переступит свои собственные правила? Но так или иначе, для них уже не было возврата. И он слишком хорошо это понимал, чувствуя, как дрожат его пальцы, сдирающие бретели ее сарафана с плеч Иры. Не от страха, ни от ужаса перед осознанием того, что он делал, а от жадности. От желания прикоснуться, сжать, сделать своей каждую клеточку ее тела. Получить то, что сам себе не позволял брать столько лет.

Она резко вздохнула, когда его губы добрались до ее груди, сдвинув в сторону край простого хлопкового лифчика, вцепилась в его волосы пальцами и прижала крепче. А он упивался тем, что Ира выгнулась навстречу его рту, что не оттолкнула, а охотно и открыто подставила свое тело его ласкам.

Он хотел ей рассказать, насколько она красива. Выразить словами то, как сильно Ира возбуждает его, тысячу раз повторить, как сильно ее любит, что похоже, стал совершенно безумным.

Но желание целовать, обнимать, касаться ее — перекрывало горло, лишало дыхания, и он только сильнее втягивал себе в рот ее кожу, покрывал жадными, короткими поцелуями каждый сантиметр тела Иры, продолжая стягивать с кузины платье. Его еще больше возбуждало то, как металась ее голова на его руке, когда его пальцы сжались, собирая длинные волосы узлом на ее затылке.

Шум пульса в сознании становился громоподобным от того, что она, расстегнув все пуговицы, неумело пыталась стянуть с него рубашку, и их обнаженная кожа впервые так полно соприкоснулась.

Игорь оказался не в состоянии больше терпеть то, что накалялось в тишине между ними, прерываемой только короткими хриплыми вздохами обоих.

Краем сознания подумав, что впервые в жизни благодарен отцу, который уже три года заставлял его всегда носить с собой презервативы "на всякий случай", как смущаясь пояснял папа. И искренне радуясь тому, что делал это, чтобы не вызвать у того подозрений, Игорь снова завладел губами сестры собственническим поцелуем, отбросив в сторону ее платье и белье, которое умудрился каким-то образом стянуть. Достав из заднего кармана своих брюк небольшой прямоугольник из фольги, он с трудом, неумело и неловко достал его содержимое. А потом, все еще продолжая целовать Иру, лег на нее.

Следовало двигаться медленно, раз уж он решился на такое. Надо было сделать все, чтобы и ей оказалось хорошо. Только не было сил у Игоря не торопиться.

Слишком долго он ее ждал, подавляя собственные гормоны и потребности. И потому, скользнув пальцами по влажному, обжигающему жару Иры, ощутив, как она захныкала, выгнувшись ему навстречу, как обхватила его бедра своими ногами — Игорь не удержался.

Ира тихо вскрикнула, когда он одним движением, не в силах растягивать проникновение, ворвался в ее тело. Игорь почувствовал, как Ира прикусила его плечо, но не оттолкнула, еще крепче обняла руками его спину.

Ему было хорошо. Так, как никогда в жизни. Так, что грохот сердца оглушал, а все тело ходило ходуном от жадных, хриплых вдохов, которыми он пытался себя хоть немного сдержать и ограничить. Но Игорь достаточно читал, чтобы понимать — Ирой сейчас владели немного иные чувства.

— Прости, — со всей виной, которую ощущал, от того, что повел себя настолько грубо, прошептал он, начав целовать ее щеки. — Прости, маленькая,— Игорь нежно-нежно поцеловал уголок ее рта, стараясь сдерживать собственное тело, которое против воли проталкивалось, погружалось все глубже внутрь ее. Каждым движением заставляя Иру глухо, надсадно стонать. — Прости, что так, — он уперся локтями в землю по бокам от ее головы и попытался отстраниться, чтобы хоть немного ослабить давление своего веса на ее хрупкое тело.

Но Ира потянулась за ним, пусть Игорь и чувствовал, как она закусила губу, наверняка, от боли.

— Не надо, не останавливайся, — хрипло прошептала сестра.

Игорь мог бы засмеяться, но удержался. Она чересчур льстила его выдержке — он не мог уже остановиться. Слишком непередаваемым было то, что Игорь чувствовал, ощущая, как от каждого непроизвольного движения Иры, ее тело все плотнее сжимало его. Да только помимо такого нереального удовольствия, его внутренности разрывало чувство вины за то, как он поступил с ней. Что не в состоянии сейчас доставить и Ире столько удовольствия.

— Маленькая моя, — Игорь сипло втянул воздух, уткнувшись носом в ее шею, как раз там, где быстро-быстро бился пульс. — Любимая, я не могу остановиться, — честно признался он со всей виной, которую чувствовал. — Это слишком хорошо. Так..., — он не мог подобрать слов и просто непроизвольно толкнулся опять, погрузившись в ее тело глубже. Ира резко выдохнула и сильнее прикусила его кожу. — Господи! — Игорь чувствовал, как на коже выступил пот от попыток сдержаться. — Я сволочь, да? — почти потерянно спросил он у сестры. — Ведь тебе же больно, а я ..., — он с самообвинением заглянул в ее глаза.

Ира вымученно улыбнулась, так и не перестав терзать его кожу. Но это казалось ему такой мелочью по сравнению с тем, какую боль он вероятно причинял ей.

— Думаю, иначе бы и не вышло, — с поразительным на его взгляд в такой ситуации спокойствием и мягкостью возразила Ира. — Мы оба знали, что мне будет больно в первый раз, — сестра тяжело втянула воздух в себя и неуверенно пошевелила бедрами, не позволяя Игорю выходить из нее. — Я люблю тебя, сильно-сильно. И хочу, чтобы сейчас тебе было хорошо, — она попыталась губами загладить след своего укуса.

Горло Игоря сжалось.

— Мне хорошо, маленькая, — прохрипел он, поняв, что не удержался, снова начал двигаться.— Очень хорошо, — так же сипло добавил Игорь, хоть это и вполовину не отражало того, что он чувствовал, раз за разом, каждым движением, делая Иру только своей.

Она протяжно выдохнула, спрятав лицо между его шеей и плечом, и с каждым погружением Игоря все сильнее вдавливала ногти в его спину. Но не пускала его.

Он не мог сдерживаться. Двигался, все сильнее, все глубже, все напористей, ощущая, как приближается что-то, слишком огромное и неописуемой, чтобы он мог подобрать сравнение. И наверное, для первого раза это было хорошо, что его выдержка подвела. Игорь не хотел мучить Иру, серьезно. Он сделала бы все, лишь бы и она могла разделить с ним это удовольствие, которое подкатывало, расцвечивая ночь под его веками яркими вспышками. Только не знал, каким образом это осуществить.

Ира снова застонала, и еще крепче прижалась к его плечу, вновь закусив кожу Игоря. Отчего-то это оказалось слишком много для него. Не выдержав, Игорь запрокинул голову и кончил, опять и опять хрипло шепча ее имя.

— С тобой, точно, все нормально? — Ира вздохнула, когда он спросил об этом в пятый раз.

Нет, ей была приятна забота Игоря. Настолько, что она могла не обращать внимания на саднящее покалывание между ног, ощущающееся ею при каждом шаге.

— Нормально, точно, — Ира потерлась щекой о его плечо. — Правда-правда,— добавила она, видя вину в глазах брата даже на этой ночной дороге.

На самом деле, понимание того, что она смогла доставить ему удовольствие — настолько будоражило Иру, что все внутри сжималось в какой-то щекочущий узел. Это понимание делало ее безумно счастливой. До такой степени, что все остальное, любой дискомфорт — просто забывался и становился незначительным. Воспоминания о том, как он двигался в ней, делая их одним целым, как целовал — они перевешивали по значимости все, что было до этого в их жизнях.

Ну, почти все.

Она вздохнула, крепче сжав его пальцы. Чтобы не произошло между ней и Игорем — это не меняло другой проблемы. Ира отчаянно боялась возвращаться домой. Особенно теперь. Когда казалось, что при первом же взгляде на нее — родители поймут, что произошло. И будут ненавидеть ее еще больше.

— Ира? — Игорь притянул ее ближе, видно поняв, что она испытывает страх. — Все будет хорошо, я обещаю, маленькая, — с такой нежностью, что у нее перехватило дыхание, прошептал брат, крепко обняв ее и прижал к своему боку. — Я все решу.

Она понятия не имела, как именно Игорь собирается уладить последствия того скандала. Как они будут дальше жить теперь, после всего.

Еще час назад она испуганно убегала от летучих мышей и страшных теней в этих плавнях. Теперь же ей отчаянно хотелось остаться в этой ночи навсегда, только бы Игорь был рядом. Больше Ира ни в ком и ни в чем не нуждалась.

Дойти до дома оказалось сложнее, чем убежать. Ира устала, вымоталась за этот день, да и ноги дрожали не только от восьми километрового перехода, которым обернулся для нее побег в плавни и путь назад. И даже опора руки Игоря не спасала от сонливости, накатывающей на нее. Ира то и дело зевала, терла глаза рукой, и опять зевала. Так часто, что в конце концов брат не выдержал, остановился, притянув ее к себе, и с нежной улыбкой посмотрел в глаза Ире.

— Может, передохнем несколько минут? — негромко спросил Игорь, отводя с ее щек влажные от духоты пряди волос, которые давно выбились из косы, растрепанные его же жадными пальцами.

Ира осмотрелась — они почти дошли до конечной остановки автобуса. Теперь до дома оставалось не больше километра. Улицы вокруг них казались совершенно пустыми, вероятно, уже было довольно поздно. А как бы она не страшилась вероятного приема родными — искушение добраться до постели было очень велико.

Вздохнув, она покачала головой, но все же, на минуту уперлась лбом в грудь Игоря.

— Нет, легче не станет, точно, — снова зевнув, пробормотала она, наслаждаясь запахом кожи брата. — Давай, уже лучше быстрее дойдем, — предложила она и, вопреки своим же словам, откинулась на его тело, прикрыв глаза.

Только на минуту. Ира точно не собиралась спать здесь.

Хотя тепло рук Игоря было таким желанным, таким... правильным, даже посреди летней жары.

Он усмехнулся так, что Ира ощутила это движение щекой, к которой Игорь прижался своими губами.

— Да, я вижу, что ты как раз в состоянии, — мягко пожурил ее брат, но тем не менее, удерживая так, чтобы брать на себя часть веса Иры, потянул ее дальше. — Ладно, пошли. В принципе, ты права, вряд ли короткий отдых тебе поможет, — он вздохнул и нахмурился, видно ругаясь на себя в уме.

Во всяком случае так показалось Ире, и она крепче обняла Игоря, хоть так и не смогла пока заставить себя открыть глаза. Так и шла на ощупь, ведомая братом.

— Игорь, — она сморщила нос, недовольная тем, что он имеет сомнения касательно того, что произошло между ними недавно. — Даже не думай жалеть, — в который раз зевнув, предупредила Ира.

Правда, не была уверена, что выговорила это достаточно четко и внятно.

Игорь обхватил ее лицо ладонью и поцеловал в губы, погладив большим пальцем закрытые глаза сестры.

— Я не жалею, маленькая, — хриплым и низким голосом проговорил он. Так, что ее кожа покрылась пупырышками. — Может и следовало бы. Но — нет, — честно признался брат. — Просто хочу скорее довести тебя до дома, до ванной, и до кровати. Чтобы ты отдохнула после этого дурного дня.

Ира прищурилась, заставив себя приоткрыть глаза. Ей очень понравился этот план.

Правда она подозревала, что перед тем, как им удастся воплотить тот в жизнь — ее еще ждет очередное объяснение с родными.

И вот это — огорчало.

Но Ира открыла глаза не для того, чтобы жаловаться.

— Я люблю тебя, — вместо этого негромко проговорила она, положив голову на плечо брата и покорно продолжала переставлять ноги.

— Маленькая, — голос Игоря сорвался. Брат обнял ее еще крепче, продолжая вести домой уставшую Иру. — Ира, — казалось, Игорь не может подобрать слов, чтобы что-то ей сказать. Потому, наверное, он просто уткнулся губами ей в макушку и глубоко вдохнул. — И я тебя, очень сильно, — наконец, тихо ответил брат.

Домой они добрались через двадцать минут, как оказалось, почти в половину двенадцатого ночи. К счастью или нет, но их родители еще не вернулись со своих поисков убежавшей Иры.

Дверь открыла бабушка.

Ира сжалась, со страхом ожидая первой реакции. Но бабушка Люба ничего не сказала. Только облегченно выдохнула, всплеснув руками и принялась суетиться вокруг нее, похвалил Игоря, что тот нашел сестру. Правда, она не могла не удивиться достаточно грязному платью внучки. Да и одежда Игоря изрядно испачкалась.

Однако, узнав, куда именно сбежала Ира, и прекрасно зная, что такое ночные плавни, бабушка, казалось, полностью успокоилась. Еще и порадовалась, что внуки ничего себе не сломали в тех чащах.

Не желая особо вдаваться в подробности, Ира быстро спряталась в ванной. Несмотря на жару, ей очень хотелось залезть в горячую воду, чтобы расслабить мышцы, хоть немного снять напряжение и саднящие ощущение, которое она все еще чувствовала, хоть и словом бы не обмолвилась бы об этом Игорю.

В целом, ей очень даже понравилось то, что случилось. Очень-очень. Это оказалось чем-то, несоизмеримо большим, чем все, что происходило между ними раньше. А боль... насколько Ира знала, больше такого не будет.

Забравшись в ванну, заполняющуюся теплой, почти обжигающей водой, она не слышала, что происходило в квартире.

Только потом, спустя несколько дней, Ира узнала, что брату пришлось выдержать несколько минут пристального, молчаливого и внимательного изучения бабушки, которая, тем не менее, ничего не сказала Игорю, по его словам. Только отправила в парк, разыскивать родителей, пообещав, что проследит за тем, чтобы Ира сразу легла в кровать.

И честно исполнила свое слово. Бабушка отправила внучку спать, сказав, чтобы та не дожидалась возвращения родных. "Поговорить и завтра сможете", заметила она, делая вид, что не замечает, как Ира отводит глаза.

Бабушка укрыла ее простыней и ласково погладила по влажным волосам перед тем, как выключить свет в их с Игорем в комнате. А потом плотно закрыла дверь.

И, несмотря на то, что Ира опасалась, будто родители посчитают разговор важнее ее отдыха, этой ночью ее не трогали. Она заснула практически сразу и только раз, казалось, всплыла на поверхность дремы, ощутив нежное касание губ Игоря. Но брат не будил ее и Ира не знала, не приснилось ли ей это.

В следующий раз, уже совершенно определенно, Ира проснулась утром. И разбудил ее тихий спор, который, похоже, происходил прямо под прикрытой дверью комнаты.

— Нет, — голос ее брата звучал приглушенно, он явно старался говорить шепотом. Однако даже сонной Ире был прекрасно слышен непокорный и решительный тон Игоря. — Я не дам ее будить. Ира имеет право выспаться после всего, что на нее вчера вывалили, — казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не повысить голос.

— Но..., Игорек, я просто хочу поговорить с ней, — ее мама, судя по всему, не ждала подобного отпора от племянника. И ее слова звучали неуверенно.— Хочу объяснить все до того, как уйду на работу. Понимаешь...

Игорь хмыкнул. И Ира наяву, словно сама наблюдала за разговором, а не подслушивала тот через дверь, так и не открыв веки, представила, как брат упрямо сжал губы и выдвинул подбородок вперед, скрестив руки на груди.

— Знаете, тетя Мила, — все так же тихо, сдержанно, проговорил Игорь. — Вам стоило вчера говорить. И объяснить все. Только не Ире, а моей матери, когда она такое говорила Ире. А вы — молчали, — с обвинением напомнил брат. Ира поджала ноги, сворачиваясь в клубок при одном воспоминании о вчерашнем вечере. — Так что сейчас ее трогать не стоит. Промолчали вчера, и до вечера потерпите, — неумолимо отрезал Игорь, в который раз сея сомнения в том, кто именно принимает решения в этом доме.

И что показалось самым удивительным — ее мать не возмутилась такими словами восемнадцатилетнего племянника.

Ира услышала ее тяжелый вздох.

— Ты не понимаешь, Игорь, мы же с ней живем здесь, только благодаря твоим родителям, — попыталась пояснить мама. — И я хочу, чтобы Ира поняла — Марина не хотела так на нее кричать, просто устала твоя мама, да и мы, действительно, стесняем вас, и уже давно, — неловко прошептала мама, — Ира должна понимать, скольким мы обязаны вашей семье, после того, как Паша погиб. А тут дело касается твоего будущего...

— Действительно, Игорь, — неожиданно к разговору подключился тихий голос тети Марины и Ира почти с головой укрылась простыней. — Я не хотела такое говорить Ирише. Просто сильно нервничаю, сынок. Тут дело о всем твоем будущем, а Ира попалась под горячую руку, — как-то не очень уверенно шептала тетя Марина. — Отойди от двери. Дай нам поговорить с ней. Я должна извиниться...

— Знаете что? — не повысив голоса, но тем не менее, как-то очень жестко проговорил Игорь. — Вы простите меня, конечно, но это полный бред. Как вы можете говорить, что кто-то тут, кому-то обязан?! — в шепоте Игоря слышалось возмущение. — Ире — пятнадцать лет, но она полностью ведет хозяйство. Когда ты в последний раз готовила что-то, мам? Или вы — тетя Мила? Даже бабушка готовит только тогда, когда Ире совсем некогда, — требовательно произнес ее брат. — Когда вы убирали в квартире?! Ира за все хватается, только бы никто не решил, что она мешает. Я запретил ей убирать, сказав, что это — моя обязанность, и все равно, Ира специально приходит раньше, чтобы "случайно" сделать это за меня, — теперь Игорь почти обвинял родных. — Потому что мне "учится надо", — возмущенно искривил Игорь тон матери. — А ведь и она учится! Ей даже просто книгу почитать некогда, а вы что-то о благодарности говорите!

Ира никогда не думала, что его это так злит. Она действительно старалась выполнить любое дело по дому, беспокоясь, чтобы родные были довольны. В конце концов, они же и правда содержали ее все это время.

Осторожно, стараясь не издать ни звука, она приподняла простынь и посмотрела на часы. Те показывали без десяти шесть. И ее матери, и тете Марине пора было выходить, если они не собирались сегодня опаздывать. Дядя Вова, очевидно, еще полчаса назад ушел на работу, потому и не участвовал в этом... "разговоре".

— Игорь, мы все понимаем, и очень ценим помощь твоей сестры, — тетя Марина явно утратила решимость, с которой подошла к сестре и сыну несколько минут назад. — Я же говорю, мне очень жаль, что вчера так вышло. Потому и хочу извиниться. И Мила тоже.

— Вечером извинитесь, — отрезал Игорь все тем же холодным шепотом. — Пусть она выспится, в конце концов.

— И правда, девочки, бегите, на работу опоздаете, — вмешался тихий голос бабушки. — Игорь прав, Ира вчера в плавнях наблукала, ей обид и волнений досталось столько, что девочка заслужила отдых. А вам не помешает до вечера подумать о том, что вы с ребенком творите, — немного сердито добавила бабушка.

Ее мать и тетя Марина что-то возражали, но судя по тому, что их голоса становились все тише, Ира поняла, что те сдались и теперь уходили на работу. Может и трусливо, но Ира расслабилась, безумно благодарная брату и бабушке еще за несколько часов передышки.

И почему-то улыбнулась, подумав о том, что она совсем не ребенок уже, кажется...

Ира размышляла над этим вопросом следующие минут двадцать. Пока за дверьми ее комнаты раздавались звуки, свидетельствующие об уходе матери и тети Марины. Думала об этом, слыша, как бабушка позвала ее брата, и они о чем-то тихо разговаривали в зале минут десять. Ире не было слышно слов, только неясное бормотание, которое убаюкивало ее, ведь она действительно не выспалась еще после вчерашних приключений.

И даже очередной хлопок входной двери, совершенно непонятный ей, не вывел Иру из дремы, в которую она вновь провалилась. И лишь когда теплые, такие любимые, немного шершавые руки брата обняли ее, а сам Игорь лег рядом, крепко прижав сестру к себе со спины, Ира сонно приоткрыла один глаз. Повернулась и прижалась щекой к месту, в котором слышалось ровное биение его сердца.

— Куда все делись? — немного невнятно из-за того, что не желала окончательно просыпаться, пробормотала она, легко целуя его кожу. Ира прекрасно знала Игоря, чтобы знать — он никогда бы не рискнул "подставить" их, так нагло демонстрируя свое отношение при наличии хоть кого-то в квартире.

— Родители на работе, а бабушка..., — он замолчал на пару минут, и Ира приоткрыла второй глаз, удивленная этой непонятной паузой. — Она сказала, что у нее свои дела, — закончил Игорь, мягко поцеловав ее губы. — Спи, сегодня можно, торопиться все равно некуда, — добавил брат, вслед за губами, касаясь поцелуями сначала одного, а потом и другого ее века.

Ира довольно вздохнула и теснее прижалась к нему.

— Спасибо, — тихо прошептала она, ничего не объясняя.

Игорь хмыкнул.

— Мы тебя все-таки разбудили? — немного раздосадованно вздохнул брат. — Извини, — он потерся щекой о ее макушку, и вдруг сам зевнул. — И — не за что, маленькая. Ты действительно заслуживаешь отдыха, — тихо добавил он, немного повозившись, стараясь удобней устроиться на узком диване.

В конце концов, Игорь положил себе на живот ногу Иры, и обнял сестру за шею, устроив ее голову на своем плече. Иначе он просто не помещался из-за своего роста и габаритов.

А Ира вздрогнула и невольно вспомнила о том, что вчера произошло. Ее дыхание сбилось, а пальцы крепче сжали кожу Игоря.

Он почувствовал это. И тоже не остался равнодушным.

Ира точно знала. Ощущал реакцию брата.

Но Игорь только глубоко вздохнул и еще раз тихо прошептал "Спи", поцеловав приоткрывшиеся губы Иры, а потом не очень ясно добавил " тебе надо отдохнуть, а потом... будет твоя очередь", не очень разборчиво, хриплым шепотом пообещал брат ей на ухо, но Ира уже подчинилась его первому указанию и начала проваливаться в сон.

Глава 10

Ира приоткрыла глаза и посмотрела на часы. Когда сонный взгляд все-таки сфокусировался на цифрах, она тяжко вздохнула, ощущая некоторую обреченность, и резко села в кровати. Вставать совершенно не хотелось, но куда деваться-то?

— Ты куда? — невнятно и немного хрипло со сна спросил Игорь, тут же подняв голову. Видно ее движение и его разбудило.

— В смысле? — усмехнулась Ира и наклонилась, прижав губы к колючей щеке брата. — Уже шесть, пора просыпаться и собираться...

Игорь ухватил ее за плечи и опрокинул назад, на подушку. Щекой, прижатой к его лицу, она чувствовала, как кузен усмехнулся.

— Маленькая, сегодня воскресенье, — зевнув, пробормотал он и почти с головой укрыл растерявшуюся Иру одеялом. — Можно спать хоть до обеда, — почти неразборчиво добавил Игорь, опять засыпая, хоть и не стал обнимать ее от этого слабее.

Ира даже немного растерялась.

"Это же надо настолько забегаться, чтобы день недели спутать", слабо улыбнувшись своей ошибке, сонно подумала она, удобней устраиваясь в объятиях любимого.

Ничего удивительного, в общем-то, визиты к родным всегда оказывались непростым испытанием для ее нервов.

В руках Игоря, окутанная его теплым телом, вдыхая запах кожи двоюродного брата, слушая сонное дыхание любимого — Ира почти забыла все то, что так давно и часто мучило ее душу. Только обрывки сна, встревоженные предыдущим днем еще крутились в памяти, заставляя ворочаться.

Спустя минут двадцать, поняв, что воспоминания сильнее ее желания доспать, Ира аккуратно отодвинулась, не собираясь мешать отдыху Игоря.

Впрочем, маневр не удался.

Брат, дыхание которого только-только выровнялось и стало глубоким, снова приоткрыл глаза.

— Теперь, что? — со смирением в голосе прошептал он.

Ире стало немного стыдно из-за того, что вновь ему мешает. Она наклонилась, нежно поцеловав Игоря, будто хотела успокоить его и загладить вину за свою непоседливость.

— Ничего. Все нормально, — шепотом ответила она. — Я кофе пойду попью, не могу заснуть теперь, почему-то, — попыталась объяснить Ира.

Игорь внимательно посмотрел на нее в темноте спальни, за окнами которой вновь шел дождь. Его руки все еще не пускали ее, мешая выбраться из-под теплого одеяла.

— Лежи, — наконец, с легким вздохом проговорил кузен и сам поднялся. — Я сварю тебе кофе. А ты — не двигайся с места, поняла? — он провел ладонью по лицу, видно стараясь проснуться.

— Игорь, ну что ты, — Ира села на колени, потянувшись за ним, и поймала брата за руку. — Не надо, любимый, спи. Я сама справлюсь, — она попыталась потянуть его назад, подобно тому, как он сделал это ранее.

Только Игорь не поддался. С легкой улыбкой погладив по ее по щеке теплыми пальцами, он покачал головой.

— Я что, не могу сделать тебе приятное? — с веселым требованием поинтересовался кузен. — Ведь в будние дни ты всегда раньше встаешь и суетишься вокруг меня. Так что — ляг назад и не двигайся, я хочу сварить тебе кофе и знать, что ты будешь пить его рядом со мной, а не вдалеке, где-то на кухне. Хочу, чтобы ты грела мне место, — Игорь наклонился и дополнил свой приказ легким поцелуем в губы.

Ира подчинилась с веселым смиренным вздохом. Ей была приятна его забота, хоть и не хотелось, чтобы Игорь напрягался.

— Возвращайся быстрее, — улыбнулась она ему.

Брат с такой же улыбкой обернулся уже с порога.

— Можешь быть уверена, — подмигнул ей Игорь и пошел на кухню.

Ира потянулась в кровати.

Их квартира была большой. Они ее перепланировали, перестроив все так, как хотелось им. И обставили самой лучшей и удобной мебелью. Завершили ремонт только пару месяцев назад. Но ведь для себя же делали. И сейчас Ира наслаждалась местом, в котором они с любимым жили. Да и в глазах Игоря видела удовлетворение, каждый раз, когда он осматривал "их", только их, общий дом, который словно подтверждал брату — что все вернулось, стало таким, каким было раньше. Нивелировал своим существованием то время, которое они прожили порознь.

Однако, несмотря на габариты этой квартиры, благодаря тишине и раннему времени суток она слышала, как Игорь добрался до цели и включил кофеварку, как смолол кофе.

Только сама, отчего-то, вспомнила совсем другое место. Маленькое, тесное, где и развернуться толком-то было негде. Но ведь и там они были безумно счастливы, потому что жили только вдвоем.

Ира перевернулась на бок и устроилась щекой на подушке Игоря, глубоко вдохнув его запах. Провела пальцами по ткани наволочки, наслаждаясь еще сохранившимся ощущение тепла тела брата.

Обрывки сна и воспоминаний не отпускали.

И она подумала о том, что если день экзамена казался ей страшным, то для того, что случилось спустя неделю — у нее до сих пор не имелось названия.

Подтянув одеяло повыше, так, чтобы укрыть плечи, озябшие от прохладного воздуха спальни, Ира прикрыла глаза.

Она помнила, как в семье восстановилось хрупкое подобие мира. Как извинялась тетя Марина, что-то объясняя про нервы и непростую взрослую жизнь. До сих пор помнила невнятные и разорванные объяснения матери, которая уговаривала дочку не злиться на тетю.

Но ей самой это все было не очень важно. Гораздо ярче и четче Ира помнила то ощущение безотчетного, яркого, пусть и робко, спрятанного ото всех ощущения счастья, которое владело ею в те дни. Она не знала, замечали ли их родные, что бессознательно Ира почти всегда старалась держаться ближе к брату, и как можно меньше выходить из комнаты, если его не было с ней, но и не акцентировала на этом внимание. В конце концов, ей не хотелось обострять то, что только-только начало сглаживаться.

На следующий день после извинений стали известны результаты экзаменов.

Ира усмехнулась, так и не открыв глаз, вспомнив как у нее дрожали колени, когда они с Игорем поднимались по ступеням корпуса, на двери которого вывесили списки с оценками поступающих. И как успокаивал ее брат, а сам не замечал того, с какой силой стискивает ее ладошку. Но Ира на боль не жаловалась. А потом, увидев его фамилию и оценку напротив — едва смогла дойти до ступенек, чтобы сесть. Не выдержала странного опустошения, которое нахлынуло от счастья и облегчения, что он смог, выполнил свое обещание.

Нет, Ира никогда не сомневалась в Игоре. Но ведь существовало столько мелочей и тонкостей... Однако брат сумел сдать этот, профильный экзамен на "отлично", и рядом с оценкой стояла пометка о его зачислении.

Кузен тогда долго пытался ее растормошить, и Ира видела его радость и облегчение в глазах Игоря. Она улыбалась, так крепко держа его руку, словно только благодаря ей и стояла на этой земле. И не могла отпустить. Ей хотелось обнять его, сильно-сильно, чтобы Игорь понял всю глубину ее счастья, только еще не хватало смелости сделать это на глазах у других, пусть и незнакомых людей.

Благодаря новости о том, что они оба поступили, отношения в семье почти полностью вернулись к прежним. Хотя Ира знала, что никогда не может забыть слов и обвинений тети Марины, и уже никогда не поверит в искренность показываемой ею любви и привязанности.

И она сполна получила подтверждения своим сомнениям спустя четыре дня. Когда бабушка, которая каждый день о чем-то шепталась с Игорем, все это время куда-то уходила с самого утра и возвращалась только под вечер — собрала всех в зале.

А потом, заявив, что это единственное, что она может сделать для внуков, учитывая нехватку отложенной суммы на оплату обучения и ненужность уже подобного — аккуратно раскрыла папку, лежащую на столе. Ира не поняла, что это за документы. Только удивленно посмотрела на напряженно застывшего Игоря, который стоял рядом. Казалось, что брат опасается чего-то. И совсем скоро она поняла, чего именно.

Наверное Игорь знал, что делала бабушка. Ира же осознала грандиозность ее подарка только тогда, когда тетя Марина и ее собственная мать возмущенно закричали, что никогда не позволят детям уйти жить на отдельную квартиру. Они кричали, что те еще сильно малы, что не сумеют себя обеспечить, тем более теперь, когда надо все силы бросить на учебы. И что... это просто непозволительно. Тем более Ире только пятнадцать... И это просто абсурд.

Бабушка Люба только пожимала плечами и заметила, что специально нашла квартиру возле университета и детям не придется ездить через весь город. Они смогут вставать немного позже и мороки меньше. А деньги — ведь никто не собирался детей бросать...

Дядя Вова молчал. Ира несколько раз смотрела в его сторону, потерявшись тогда в криках матери и тети, но так и не смогла понять, что же именно думает отец Игоря.

Однако на бабушку не произвели впечатления крики ее дочерей, что те не позволят детям так поступить и денег им не дадут. Она заявила, что ничего менять не будет, и дарственная на обоих внуков — ее единственная возможность хоть что-то сделать для них.

Казалось, что взрослые все крутились вокруг какой-то темы, но так и не решались вслух сказать то, что давило на всю семью. Они кричали о том, насколько это невозможно, нереально и просто... ужасно. А бабушка только качала головой и уверенно заявляла, что не сомневается в возможностях своих внуков и верит — те со всем справятся. И потом, тысячи студентов снимают комнаты или квартиры, а она дарит детям возможность жить в своем. Да и потом, это уже что-то на будущее, какой-то задел, которым они смогут воспользоваться и потом. А как делить будут, если возникнет такая необходимость — сами решат.

В конце концов, тетя Марина почти с криком заявила, что даже не будет слушать подобную чушь.

И вот тут заговорил Игорь. Впрочем, его слова оказались определенно не теми, на которые рассчитывала его мать.

Брат тогда спокойно и твердо, искренне поблагодарил бабушку, а потом посмотрел на Иру и велел ей собирать вещи, заявив, что лучше уж ночевать в пустой незнакомой квартире, чем опять и опять выносить такие скандалы.

После таких слов закричала уже мать Иры. Это напоминало истерику. Но ее категоричные заявления о том, что Мила никуда не отпустит дочь — не произвели уже на них никакого впечатления.

Даже странно, как сильно может измениться мировоззрение за несколько минут, просто от понимания, что у тебя есть выбор. Что ты имеешь другой выход.

Ира помнила, как на нее обрушилось ощущение какого-то нереального парения от осознания, что станет легче. И теперь она будет свободней. Они будут...

Кажется, именно в тот момент мать приказала ей отойти от брата и сесть на диван. А Ира, подняв голову и впервые за эту неделю посмотрев в глаз родных, молча отвернулась и пошла в комнату, собирать вещи, как сказал Игорь.

Наверное, это было самой наглядной демонстрацией их связи и отношений. Но и тогда родители предпочли просто закрыть на это глаза.

Как ни странно, но точку в том скандале поставил отец Игоря.

Он встал и впервые за все то время, что Ира знала его, резко приказал жене и невестке замолчать. А потом заявил, что не собирается добиваться ненависти собственного ребенка и племянницы. И он не оставит их, а судя по этому вечеру — его теща права — в этой квартире дети не смогут спокойно учиться.

Видимо, растерявшись тогда от подобного тона своего мужа — тетя Марина ошеломленно замолчала. А дядя Вова и бабушка поехали с ними смотреть на квартиру.

Та оказалась крохотной.

Двухкомнатная квартира на первом этаже пятиэтажной "хрущевки" явно нуждалась в ремонте. Да и понятно, что на большее тех денег, которые баба Люба когда-то отложила на депозит — не могло хватить. Но Ире это место казалось почти раем.

Она раз за разом ходила на малюсенькую кухню, в которой навряд ли было больше четырех квадратных метров, заглядывала в комнатушку, лишь на метр больше той кухни и, вновь и вновь обходила единственную полную комнату размером метров в десять. Здесь не было ничего, ни мебели, ни хотя бы каких-то приличных обоев. Ванна не позволяла разместить даже умывальник.

Однако до университета действительно было не больше семи минут ходьбы, что казалось весомым аргументом для отца Игоря.

И они здесь будут совсем одни — что привело в тот момент Иру в состояние эйфории.

— Эй, ты уснула? — добрая усмешка Игоря заставила ее лениво приоткрыть один глаз.

— Нет, — покачала головой Ира, потянувшись, и с удовольствием втянула в себя аромат свежезаваренного кофе. — Я честно грею тебе место, — добавила она, сев в кровати.

— Ммм, хорошо, послушная девочка, — насмешливо покачал головой брат, вручив Ире чашку с кофе, и крепко поцеловал в губы. После чего проворно забрался под одеяло и крепко обнял Иру за талию. — Пей кофе, маленькая, — зевнув, пробормотал Игорь. — И ложись снова, — Игорь улыбнулся, удобней устраиваясь на подушке щекой. — Сегодня мы будем отдыхать.

Ира потянулась губами к теплой керамики и, наслаждаясь первым глотком кофе, подумала, что ей подобный план весьма по душе.

— ИГОРЬ!!

Он чертыхнулся, когда рука дернулась от громкого крика сестры.

Отбросив бритву в умывальник, Игорь схватил первое попавшееся под руку полотенце и, прижав то к небольшому кровоточащему порезу на скуле, высунулся в дверь ванной, пытаясь понять, что случилось.

— Игорь!!

Ира заливалась смехом и явно бежала к нему из кухни. Он прекрасно слышал шлепанье ее босых ступней по плитке пола в их коридоре.

"Опять без тапок", со вздохом подумал он, "и наверняка не включала подогрев пола..."

Но ход его мыслей ту же прервался, едва Игорь увидел каким счастьем светится лицо сестры и как беззаботна она хохочет. А всего час назад Ира так горько рыдала у него в руках, что все внутри сворачивалось в тугой ком от чувства собственной беспомощности.

— Эй, — не удержавшись от широкой ответной улыбки, Игорь с жадностью поймал Иру в свои объятия, крепко прижав к себе. — Что случилась, маленькая? Где пожар?! — шутливо вздернул он бровь, наслаждаясь ее смехом.

— Там СНЕГ! — она вскинула руки и прижала тонкие пальцы к его скулам. — СНЕГ! Представляешь?! — все с тем же восторгом, даже немного задыхаясь от собственного смеха, повторила Ира и тут же прижалась губами к небольшому порезу, про который Игорь уже и забыл.

— Какой снег? — он с недоверчивой улыбкой покачал головой, накрыв одну ее ладонь своими пальцами, чтобы не позволить сестре убрать руку. — Только... пятое ноября, Ириш, рано еще, — Игорь едва не прикусил язык, обозвав себя идиотом от того, что назвал дату, когда ее брови дрогнули, а глаза подернулись поволокой.

Но тут же Ира плотно сжала губы, глубоко вздохнула и пожала плечами, а он не смог оторвать глаз от выражения восторга в ее взгляде, которое все равно перевесило боль.

— Рано, — легко согласилась Ира, почти пританцовывая на месте, в его руках. — И тем не менее — СНЕГ идет!! — она выскользнула из его объятий и закружилась по коридору. — Самый настоящий, представляешь, Игорь? — Ира вновь засмеялась.

Легко и свободно, словно ничто не мучило ее совсем недавно.

Он не ответил. Просто любовался видом сестры, которая так открыто радовалась настолько простому факту. Она не потрудилась завязать легкий атласный халат, который накинула, когда они все-таки выбрались из кровати в это непросто утро. И теперь Игорь все время отвлекался на мягкие очертания ее груди и живота, не мог не смотреть на бедра и кружевное белье, то и дело выглядывающие из-под шелковистой ткани.

Наверное заметив, что внимание брата занято вовсе не ее словами, Ира лукаво улыбнулась и, крепко ухватив того за руку, настойчиво потянула Игоря по коридору.

— Пошли, сам посмотришь, — даже не скрывая веселья в голосе, бросила она ему через плечо.

Игорь усмехнулся и дернул Иру назад за руку так, чтобы она упала ему на грудь.

Захватив ее подбородок пальцами, он перегнулся через плечо Иры и нежно прикоснулся губами ко рту любимой. Она приподнялась на носочки, стремясь стать ближе. И ему почудилось, словно ее смех щекочет его губы. Это заставило Игоря еще сильнее поцеловать сестру.

— Обожаю, когда ты смеешься, — довольно прошептал он, зная, что слишком крепко сжимает руками талию Иры. Слыша, как чересчур многое звучит в голосе. Но ничего не мог с собой поделать. — Хочу, чтобы ты всегда была такая... счастливая, — требовательно приказал он низким голосом и снова жарко поцеловал ее.

Чем вызвал очередной взрыв смеха у сестры.

— Я всегда знала, что ты — тиран, — все еще веселясь, заметила Ира, но все-же, настойчиво потянула его в сторону кухни.

В этот раз Игорь без возражений пошел за ней.

— Да, я такой, — усмехнулся он, не позволяя ей отходить от себя больше чем на полшага и угрожающе нахмурился, хотя на самом деле ему самому хотелось смеяться. — И тебе остается только беспрекословно меня слушаться, — наигранно грозно хмыкнул Игорь.

Он готов был что угодно сделать, лишь бы она действительно никогда больше не грустила. Каким бы сказочным не казалось такое намерение.

Ира оглянулась через плечо и Игорь увидел в ее глазах, что сестра знает, о чем он думает. Иногда ему казалось, что они действительно читают мысли друг друга. Даже тогда, когда между ними огромные расстояния. Слишком давно Ира была частью его существа. Столько времени прошло с тех пор, как они почти проникли под кожу друг другу. Ведь что такое мысль, если ты, кажется, ощущаешь каждый вздох, каждый удар сердца любимого человека?

— Вот, — тихо и хрипло прошептала Ира, махнув рукой в сторону окна.

Игорь осознал, что они уже несколько минут стоят в темной кухне, а он не может оторвать взгляд от ее зеленых глаз, таких спокойных и счастливых теперь.

Даже сейчас, когда она обратила его внимание, у Игоря не хватало сил переключиться на что-то, кроме самой Иры.

Она медленно и плавно улыбнулась, словно поняла это, и потянулась к нему всем телом, будто маленькая кошка. Потерлась о его грудь, кожу которой все еще холодили капли воды, упавшие во время бритья, забралась пальцами в волосы на затылке и так же нежно, как он несколько минут назад, губы Иры поцеловали рот Игоря.

— Прости, — прошептала она еле слышно, продолжая его целовать. — Прости, что с утра так вышло. Обещаю, буду только улыбаться, честно-честно, — Ира потерлась носом о его скулу.

Игорь резко выдохнул и резко притиснул ее руками к своему телу.

— Не надо, маленькая, тебе извиняться не за что, — так же тихо прошептал он в ответ. — Плачь, кричи, можешь даже биться, лишь бы тебе становилось легче, — он приподнял уголок рта, словно бросал ей вызов этой усмешкой.

А добился того, что она расхохоталась. И этот смех заставил сладко остановиться его сердце, дал надежду.

— Я никогда не ударю тебя, глупый, — фыркнула Ира, и подтолкнула брата бедром к подоконнику.

Игорь хмыкнул.

— Ну, а я припоминаю пару случаев..., — протянул он, отворачиваясь с насмешливым видом.

Ира привстала на носочки и не больно, но ощутимо укусила его за ухо.

— Это когда было?! — даже немного обиженно проворчала она, когда Игорь расхохотался на такую ее выходку.

— Давно, — согласился он и все-таки посмотрел в окно.

А там, в самом деле, шел снег.

Ночь медленно сменялась мглой раннего, пасмурного осеннего утра.

Странно и непривычно, учитывая, что не так уж и холодно было в последние недели. Но тем не менее, дожди не прекращая лили с той ночи, десять дней назад, что они провели в селе у родителей. А вот сегодня, похоже, температура резко упала, удивив настолько ранним снегом.

— Поедем на моей машине, — задумчиво следя за полетом снежинок в окне, тихо решил Игорь, уткнувшись подбородком в макушку сестры.

Ира только вздохнула, но кивнула, признавая, что из нее сегодня никудышный водитель. И не в снеге дело.

Она хотела отойти, видимо для того, чтобы налить ему кофе из потрескивающей и бурлящей кофеварки, но Игорь не позволил. Так и обнимая ее за плечи, прижав сестру спиной к своей груди, он с каким-то странным завороженным оцепенением следил за снегопадом.

— Тебе стало легче? — все тем же тихим тоном спросил он, опустив лицо в ее распущенные, взъерошенные после сна волосы.

Ира облизнула губы. Игорь только слышал звук, сообщающий ему о ее движении, но мог досконально представить то в мелочах.

— Да, — наконец ответила сестра. — Отпустило, — кивнула Ира, видимо, имея в виду, что таблетка аналгетика подействовала.

Но Игорь спрашивал ее не только о физическом состоянии. Хотя началось все именно с того, что утром выяснилось — последние две недели не привели к такому страшному для нее, и в то же время — настолько желанному для обоих результату. Ира не забеременела за это время.

И пусть было бы глупо и немного наивно надеяться на такое стремительное развитие событий — Игорь видел по глазам любимой, что она расстроилась.

Сама над собой пыталась иронизировать. Даже привела вслух доводы, что это к лучшему, ведь она так долго принимала таблетки и неплохо было бы, чтобы все лекарства вывелись из организма. И Игорь кивал.

Но оба знали — все равно надеялись.

Он без всякой просьбы с ее стороны принес таблетку и воду, прекрасно зная, что первые несколько часов Иру всегда мучает сильная боль. А она с благодарностью ту выпила. И только когда Ира поднялась, направившись к своему столику с зеркалом, где с вечера оставила телефон, он вспомнил какой сегодня день. Но поздно, сестра уже открыла календарь в своем телефоне.

Игорь знал, что она не хотела так реагировать, и только крепче обнимал, когда Ира опять и опять шептала "прости", пытаясь придушить ладонями собственные всхлипы.

Сегодня их ребенку могло бы исполниться два года. Если бы он родился в срок, установленный на УЗИ — пятого ноября.

Странное чувство владело сейчас Игорем.

Он вспомнил, как улыбался так давно, словно несколько жизней назад, когда сидел рядом с любимой на том обследовании. И как спустя шесть месяцев метался по ночному городу, боясь самого страшного — что именно этот день, уже понемногу сменяющийся шестым ноября — отобрал у него Иру.

Игорь глубоко вдохнул запах волос любимой, продолжая наблюдать как кружат снежинки.

В последние дни они не неслись стремглав на работу. Отчего-то, решение, принятое ими в зимнем саду родительского дома будто изменило их взгляд на вещи и жизнь в целом. Теперь Игорь и Ира просто наслаждались тем, что были друг у друга, тем, что каждый день проживали вместе, каждую ночь спали, обнимая друг друга.

Они шли пешком, бросив машины, если им хотелось прогуляться и нагло опаздывали, не обращая никакого внимания на удивление собственных сотрудников, привыкших совсем к другому поведению своих начальников.

— Давай завтракать? — негромкий, даже в чем-то будничный тон вопроса Иры заставил Игоря посмотреть в ее глаза.

Там все еще светился восторг от того, что погода так порадовала сестру сегодня.

Нет, боль и память не ушла из зеленых глаз. Но притупилась. Ира смирилась с той потерей. И Игорь искренне поблагодарил небо за то непонятное чудо, которое заставило тучи укрыть город метелью и развеселить его любимую.

— Давай, — с улыбкой кивнул он, неохотно отпустив ее из своих рук. И направился к кофеварке, пока Ира включала тостер.

Глава 11

Ира очень любила свою работу. И не только потому, что это было их с Игорем дело.

Нет, существовало множество причин, благодаря которым каждый рабочий день оказывался и для нее, и для брата желанным и интересным.

Сейчас, глядя через окна машины Игоря на здание офиса, припорошенное еще не растаявшим снегом, следя за тем, как гонит ветер кучки сухих листьев, все еще осыпающихся с невысоких дубов у склада — она не могла не улыбнуться.

Игорь обернулся на ее довольный вздох и Ира немного прижмурилась, когда теплые пальцы брата погладили ее щеку. Несмотря ни на что — она находилась в прекрасном настроении и знала что любимый заметил это.

— Ну, как? Готова выбраться из теплой и сухой машины и добежать до офиса? — немного насмешливо, но так ласково прошептал Игорь, наклонившись к ее уху и потерся носом о волосы Иры.

По коже побежали мурашки от этого прикосновения. Улыбка Иры стала еще шире.

— Не очень, — честно призналась она в своем нежелании выбираться под холодный дождь, сменивший утреннюю метель. — Но так как техникой телепортации я не владею..., — Ира ему подмигнула, радуясь, что брат негромко засмеялся на эту незатейливую шутку. Протянула руку и нежно взъерошила его волосы, понимая, что счастлива. — Только я на склад сначала зайду, Игорь, хочу посмотреть, как там они с заказами управляются.

Игорь кивнул, после чего посмотрел на часы.

— Хорошо, — брат поцеловал ее в губы и отстегнул свой ремень. — Я сразу в офис. А ты — чтоб через полчаса уже была в кабинете, — притворно нахмурив брови, приказал он, даже не пытаясь скрыть смешинки в синих глазах.

— Слушаюсь, товарищ начальник, — рассмеялась Ира, в свою очередь поцеловав брата и, отстегнув ремень, распахнула дверь.

Однако пока она размышляла над тем, как преодолеть сто метров, отделяющие ее от здания склада и при этом не промокнуть, Игорь оказался уже с ее стороны "хонды".

— Что, на практике не так и хочется вылазить под дождь? — понимающе подмигнул брат.

Его собственные волосы уже покрылись капельками дождя и Ира немного завороженно смотрела на то, как несколько из них блестело на ресницах брата. Почему-то вспомнилось, как маленькой девочкой она завидовала Игорю, жалуясь, что ее собственные ресницы не такие длинные и пушистые. Помнится, в десять лет это казалось ей довольно несправедливым.

Улыбнувшись своим воспоминаниям, Ира легко спрыгнула на тротуар, прямо в объятия брата.

— Да, мокнуть желания нет, — рассмеявшись признала она.

А потом приподнялась на носочках и крепко обняв за шею, медленно и нежно поцеловала его, не обращая никакого внимания на то, что ее собственные волосы мокнут и завиваются. Не прячась и таясь от любопытных глаз, которые без всякого сомнения, следили за ними из окон офиса.

Одной из причин, по которой Ира обожала их работу — было то, что ни один человек здесь не знал, что они являются друг для друга чем-то большим, нежели просто любящими мужчиной и женщиной. Не сговариваясь, они приложили все усилия, чтобы никогда не допускать сюда своих родных, даже когда те пытались напроситься на "осмотр" места работы детей. И исключали любую иную вероятность попадания нежелательной информации в свой коллектив.

Даже тогда, два с половиной года назад, когда Ира с Игорем метались, то ли ломая, то ли спасая свои жизни — их сотрудники не видели за этим ничего большего, чем ссору любовников.

Здесь они были свободны. И Ира искренне наслаждалась этим. Впрочем, как и сам Игорь.

Плотно закрыв за собой двери склада она с удовольствием вдохнула запах древесины и лака. Приветливо улыбнулась, отвечая на приветствия работников, здоровающихся с хозяйкой. Ире безумно нравилось то, что они с Игорем делали.

Никогда она не подумала бы, что займется подобным делом, однако сейчас Ира не променяла бы то ни на какое другое. И, как бы ни удивительно ей самой было вспоминать сейчас об этом, именно она, Ира — предложила брату данную сферу.

Остановившись у одного из столов, она внимательно всмотрелась в чертеж, который последний месяц придумывала и усовершенствовала вместе с несколькими помощниками. В этой части довольно большого помещения располагалась их "собственная" мастерская. Та, где изготавливалась мебель, разработанная сотрудниками фирмы, а не просто собиралась продукция партнеров.

В какой-то степени это была ее вотчина. Пространство, где даже Игорь только слушал ее мнение и выполнял решения Иры, признавая, что сам ни капли не смыслит ни в дизайне, ни в модных тенденциях мебельного рынка. Он отвечал за контракты и экономическую сторону бизнеса.

Обсудив с помощниками последние идеи, над которыми они размышляли уже пару недель, Ира посмотрела на часы. Прошло двадцать три минуты, и если она не хотела ослушаться распоряжения Игоря — стоило спешить.

"А она совсем не хотела ослушаться", — с улыбкой подумала Ира, прощаясь с мужчинами, покрытыми мелкой древесной стружкой, которые тут же погрузились в новые расчеты и измерения, учитывая те решения, к которым только что пришли.

Осмотрев напоследок все отсеки склада, Ира в последний раз вдохнула смесь запахов, наполняющих огромное, просторное помещение и прислушалась к шуму шлифовальных машин. Ей так нравилась вся это какофония и гам, почти так же, как музыка, которую Игорь умел извлекать из своей гитары.

Направляясь к выходу она подумала о том, как давно впервые оказалась в подобной мастерской, когда устроилась летом подрабатывать помощником реставратора мебели. Единственное место, куда согласились взять студентку, не имеющую опыта работы.

Ира тогда только закончила третий курс и у нее больше не имелось сил смотреть, как надрывается брат, пытаясь их обеспечить. Игорь был против, он считал, что ей еще слишком рано работать, и вообще, зарабатывать деньги — его дело. Однако Ира больше не могла смотреть на то, как он засыпает, едва голова касается хоть какой-то горизонтальной поверхности. Не хватало у нее выдержки видеть невыразимую усталость в глазах любимого и то, как непринужденно он улыбался каждый раз, когда она просила его отдохнуть, не устраиваться грузчиком, или не браться за ночные дежурства в охране. Ведь Игорь так же учился. Но брат только отмахивался и обнимал ее, ласково целуя.

Практически с самого своего переезда перед первым курсом они обеспечивали себя сами. Иногда бабушка или дядя Вова пытались дать Игорю деньги, но он никогда те не брал и категорически запретил принимать подобные "подарки" Ире.

Она не совсем точно знала, что привело к такой позиции брата. Просто однажды, после того, как ездил за их вещами, Игорь вернулся в ужасном настроении. Он до сих пор не рассказал Ире, что именно тогда ему высказали их матери, а она даже не могла представить, чем можно было разбудить подобную ярость в Игоре. Но с тех пор он заявил, что не возьмет ни у кого ни копейки и они в состоянии заработать для себя самостоятельно.

Наверное, довольно громкое и смелое заявление для восемнадцатилетнего парня, едва поступившего в университет. Но Ира никогда не сомневалась в брате. В ее глазах Игорю все было под силу. И он действительно справлялся. Хотя и Ира помогала чем могла, берясь за написание курсовых, или переводя небольшие тексты за деньги. Но по сравнению с нагрузкой Игоря — то были мелочи. И вот когда однажды брат, в очередной раз уснул у нее на коленях, присев отдохнуть рядом на диван, даже не успев поесть после возвращения с работы, Ира решила — хватит.

Пожалуй, разговор тем вечером можно по полному праву назвать их первой серьезной ссорой. Хотя оба просто старались сделать так, как считали лучшим для другого. В конце концов Ире удалось убедить любимого, что она достаточно выносливая, чтобы работать, тем более летом, и что ее желание заботиться о нем — не менее сильно, и имеет такое же право на существование, как и заботы Игоря о сестре.

Не то, чтобы Игорь был совсем согласен. Но и он, и она понимали, что невозможно день за днем жить так, как он жил — на износ. Потому Ира и начала тогда искать работу.

Вот так она и попала в мастерскую. Совершенно случайно. А там поняла, что готова заниматься этим делом каждый день — такое удовольствие получала аккуратно шлифуя старый лак на старинных венских стульях, или восстанавливая давно позабытый даже хозяевами рисунок на обеденных столах начала прошлого века.

Наверное восторг, с которым сестра рассказывала о своей работе не остался незамеченным для Игоря. Тайком от нее, так, что Ира очень долго ничего не подозревала, он стал искать возможность для них как-то изменить свою жизнь и ситуацию. Они продолжали учиться в университете, получая образование экономистов, работали вечерами, и долго лежали усталые ночами в объятиях друг друга мечтая о том, как сумеют добиться всего, чего так сильно хотелось. Ира и Игорь не обращали внимания на то, что чаще всего приходилось ужинать яичной лапшой, а завтракать только хлебом с вареньем — самым дешевым, на что оставались деньги после оплаты всех коммунальных счетов и откладывания мизерных сумм на следующий месяц. Не думали о том, что почти не пускали родных на порог, устав от упреков и прищуренных взглядов, с которыми матери осматривали комнаты, проверяя наличие двух отдельных диванов, и как пристально искали вдруг забытую в неположенном месте вещь.

Они тогда радовались тому, что вместе, а всего остального сумеют добиться, ни он, ни он не сомневались в этом.

И пусть у них совершенно не было денег, а единственным имуществом являлась квартира, которую никто никогда не вздумал бы продать, потому как ни за какие возможности в мире не захотел бы вернуться под крышу родителей — Игорь и Ира не сдавались, а искали пути.

А потом, совершенно случайно услышав по местному телеканалу о конкурсе, который проводила государственная служба занятости, именно Ира потащила брата на курсы. Игорь ворчал, но только на словах. Она прекрасно знала, что брату совершенно не хотелось работать бухгалтером или экономистом, погрязнув в решении и управлении чужими делами.

И потом, сама Ира искренне считала, что Игорь заслуживает большего. Потому, честно отучившись на курсах управления персоналом и посетив все занятия по столярному делу, пусть остальные двадцать слушателей-мужчин и смотрели на нее с огромным удивлением и некоторым превосходством, Игорь и Ира предоставили на конкурс свой бизнес-проект.

Тот занял второе место.

Видно по жизни им так написано было, на всех соревнованиях занимать именно это из призовых мест. Однако брат с сестрой не расстроились. Главное, что к призовому месту прилагался грант от государства, который они могли потратить на реализацию своего плана. Таким образом государство стремилось увеличить желание заниматься собственным бизнесом и, соответственно, увеличить приток налогов в местные бюджеты.

Так они и начали, сначала с очень небольшой фирмы, занимающейся изготовлением мебели на заказ. Гранта им хватило на аренду небольшого склада, расположенного на другом краю города, базового набора техники и минимального количества расходных материалов. Наняв еще двух человек, Ира и Игорь участвовали в каждом действии своего "производства" — от раздачи рекламных листовок и расклеивания объявлений на подъездах, до лакировки и натяжки оббивки готовых изделий.

Даже сейчас Ира помнила насколько тогда было тяжело. Теперь уже они оба практически не спали, сменяя друг друга в расчетах и подведении смет. Но тем не менее, им нравилось, и полная самоотдача не казалась такой уж большой ценой за то, чтобы заниматься собственным бизнесом. Наоборот, оба понимали, что иначе невозможно хоть чего-то достичь.

Это сейчас их штат насчитывал больше пятидесяти человек и Ира имела возможность только контролировать процесс реализации своих идей, а тогда, несмотря на все недовольство Игоря, она работала наравне с ним и с их двумя помощниками.

— Ира! — обернувшись на окрик, она взялась пальцами за ручку, приоткрыв дверь своего кабинета, следя за тем, как к ней приближается Тоня. — Мне надо обсудить заказ, — их менеджер по дизайну и поставкам с улыбкой приблизилась к ней.

Ира улыбнулась в ответ. Тоня работала у них почти шесть лет и, пожалуй, имела право называться ее самой близкой подругой. Разумеется, с теми ограничениями, которые вносила их с Игорем жизнь. Она никогда не рассказала бы ей безумное количество мелочей, которыми так любили делиться между собой девушки. Просто потому, что не испытывала потребности в подобном откровении. Ведь у Иры всегда был Игорь, с которым она могла обсудить что угодно.

И тем не менее, даже чувствуя, что Ира всегда держит дистанцию, Тоня с удовольствием общалась с ней не только по рабочим вопросам. Ире же это было приятно. К тому же, наличие у нее подруги радовало Игоря, который часто волновался, что отнимает у нее все то, что составляло жизнь других девушек. А Ира была готова на все, лишь бы любимый был доволен, хоть ей иногда и казалась такая болтовня совершенно пустой.

Но все же, Тоня часто помогала ей просто расслабиться и забыть о том, что они с Игорем хоть чем-то отличаются от других семей, о которых так любят посплетничать подчиненные.

Ира уже открыла рот, чтобы пригласить Тоню войти, когда увидела Игоря, остановившегося в дверях кабинета напротив и наблюдающего за ней с улыбкой, таящейся в чуть приподнятых уголках рта.

Не в силах сдержать полную радости улыбку при его виде, Ира отступила от двери.

— Заходи, — кивнула она Тоне, даже не смотря на подругу. — Я сейчас, — и пошла к любимому, оставив кабинет открытым. Но та понимающе хихикнула, ничуть не обидевшись на такое игнорирование.

Весь офис знал о том, как два их начальника относились друг к другу и давно недоуменно перешептывались, не в силах разобраться в сложных и тайных перипетиях отношений Игоря и Иры в последние годы.

— Ты опоздала на две минуты, — с недовольным упреком протянул Игорь, когда она подошла впритык к нему. Но в его глазах искрился смех.

— Извини, ты же знаешь, я всегда забываю о времени на производстве, — с улыбкой покачала головой Ира, повернувшись губами к ладони, которой он обхватил ее, еще мокрую от дождя, щеку. И нежно поцеловала любимые, немного грубоватые пальцы.

— Знаю, — усмехнулся Игорь, — потому и контролирую. Твоя б воля — сидела бы там целыми днями, вдыхая всю древесную пыль и кучу химикатов, что тебе и подавно не надо, — с легким укором покачал Игорь головой. — Что Антонина хочет? — спросил он, кивнув головой в сторону ее кабинета, но сам так и смотрел Ире в глаза, словно не мог и не хотел отрываться.

Ира понимала его, самой не хотелось переводить взгляд от лица Игоря. И она без всякого угрызения совести поддавалась своему желанию.

— Обсудить заказ, да и я хотела посмотреть новые каталоги. Пора расширять коллекции.

Игорь кивнул.

— Хорошо, иди, — разрешил брат, но так и не отпустил ее щеку, чем вызывал очередную довольную улыбку Иры. Ей тоже никуда уже не хотелось. Но работать было надо.

Быстро поцеловав его в губы, она все-таки отступила. Хоть оба вздохнули с сожалением.

— Я потом к тебе зайду, расскажу, что мы решили, — пообещала она и пошла к кабинету, где за столом уже сидела Тоня.

Тоня знала, что надо бы отвести глаза, но на этих двух просто невозможно было не смотреть, когда Игорь и Ира оказывались вместе. В этом признавались все сотрудники офиса. И не только романтично настроенные секретарши, но даже охранники и мужчины-менеджеры смущенно отводили глаза, а сами тайком косились в сторону начальников.

И что странно — вроде бы столько лет здесь работает, могла бы и привыкнуть... но не выходило.

Когда Антонина смотрел на этих двоих — она могла поверить в самые нелепые истории о двух половинках, разбросанных по земле. Игорь и Ира были созданы друг для друга. И это признавали все, кто их видел.

Серьезно, наблюдая за тем, как они оборачиваются, словно через целый коридор ощущают присутствие другого, или поднимают глаза на двери за минуту до того, как второй оказывается на пороге — невольно начнешь верить в что угодно.

Тоня работала на них шесть лет, а все никак не могла привыкнуть. Среди ее знакомых имелось достаточно даже расписанных супружеских пар, которые распадались через год-два, после пышных свадьб и привселюдных клятв в вечной верности. Антонина не знала, сколько лет отношениям ее начальников. Эти двое всегда молчали о своих чувствах и всем, что хоть как-то касалось личного. Но Тоне казалось, что даже слепой ощутил бы все то, что бушует между Ирой и Игорем, когда те были вместе.

Вот и сейчас, сидя за столом Иры, против всякой воли, Тоня обернулась через плечо. Просто не удержалась. На таких счастливых и любящих людей хотелось постоянно смотреть, как на пламя, которое, кажется, очищает душу от всего плохого всполохами своих языков. Так и любовь Игоря с Ирой — будто делала чище и счастливей людей, которые смотрели на них.

Невозможно было не мечтать, чтобы и на тебя смотрели с таким обожанием, с которым сейчас Игорь смотрел на ее подругу. Серьезно, какая женщина в здравом уме не мечтает, пусть и одинокими ночами, о такой любви?! Наверное, любая. Тоня, во всяком случае, мечтала. И после примера чувства этих двух, просто не могла смириться с чем-то меньшим и более обыденным. Ведь есть же любовь. Есть! Вот она, Тоня ее видит своими глазами.

Тайком улыбнувшись, она наблюдала за тем, как Ира, наверное даже не замечая этого, льнет к Игорю, словно не может представить себя без него. А тот все не отводил глаз от лица любимой. Они о чем-то тихо переговаривались, то и дело смеясь и улыбаясь, а у Тони в памяти отчего-то всплыл совсем другой день.

Наверное погода виновата, тогда тоже лил дождь и было холодно, несмотря на то, что только начался сентябрь. Правда снега в тот день, разумеется, не было.

Тогда, кажется, больше двух лет назад, в офисе царило совсем другое настроение.

Тоня помнила, что все здание казалось мрачным и пустым, несмотря на то, что каждый сотрудник был на месте.

Почти каждый... Иры не было. Уже второй месяц, как она вдруг "заболела" по словам Игоря и никто не знал, когда же начальница выздоровеет.

Ни одна, и самая любопытная секретарша даже не пыталась выйти в коридор, все сидели на своих местах и прилагали максимум усилий, чтобы не дай Бог не попасться на глаза Игорю Владимировичу. И что самое странное — с чего боялись-то? Никто сказать не мог.

Он не кричал и не ругал, никого не ущемлял. Более того, ходил по коридорам фирмы почти не замечая, что вокруг кто-то существует. Но если вдруг взгляд Игоря останавливался на ком-то — человек предпочел бы исчезнуть. Такого пустого, словно мертвого выражения в глазах исполнительного директора не видел никто, даже Степан Васильевич, по рассказам, работавший с начальниками с первого дня основания фирмы.

И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять — такое состояние Игоря Владимировича связанно именно с "болезнью" Ирины Павловны.

Даже Тоня не знала что с ее подругой. Та просто не брала телефон. А может и вовсе номер поменяла, кто ее знал? Просто почти на каждый звонок Антонины механический голос автомата отвечал "абонент вне зоны связи".

Тоня тогда никак не могла понять, что же произошло. Ира просто исчезла в один день, правда, и в самом деле, уезжая из офиса, она казалась нездоровой и объяснила, что едет на обследование. Но что же это за болезнь, которая длится уже почти три месяца?! И почему Игорь ничего не говорит?! Ей в голову уже приходило такое, что и самый больной сценарист рассмеялся бы. От комы, до похищения для пересадки органов.

Однако Тоня давно перестала подходить с вопросами к Игорю Владимировичу. Отчасти потому, что не могла выносить взгляд его безжизненных глаз, обращенный, казалось, сквозь нее в пространство, а отчасти потому, что каждый раз за эти месяцы он отвечал только одно — "Ирина Павловна болеет и вернется сразу же, как только ей позволит состояние". Такой ответ мог бы обнадежить, если бы не одно "но". Почему же тогда у него самого был такой вид, словно он каждый день ее хоронит?

Потому Тоня, подобно всем сотрудникам фирмы, старалась как можно меньше попадаться директору на глаза. Однако существовали вопросы, решать которые было не в ее компетенции.

И вот в то утро, она как раз столкнулась с необходимостью делать заказ материалов для новой коллекции корпусной мебели, который они с Ирой запланировали еще до этого непонятного "исчезновения". Будь все как прежде — Тоня пошла бы к подруге и все быстро решила. С кем согласовывать нюансы теперь — она просто не представляла. Потому и рискнула постучаться в дверь кабинета Игоря.

Даже сейчас, наблюдая через плечо, с какой нежностью тот целует ее подругу, Тоня помнила как у нее колотилось сердце и тряслись поджилки, когда она переступала порог полутемного, несмотря на дневное время, кабинета. Безусловно, в мрачной атмосфере был виноват пасмурный и дождливый день, да рассеянность директора, который часто, как и сегодня например, забывал включить свет, прикрыть окно, или забрать полную чашку кофе, которую поставил в кофеварку. Последние три дня на прошлой неделе на рукаве свитера директора многие заметили небольшую дыру, но никто так и не решился тому об этом сказать. Сегодня Игорь Владимирович надел другой свитер, но и этот, похоже, уже дышал на ладан. А еще, несколько раз за последний месяц, как ей казалось, директор приезжал на работу забыв побриться, чего раньше никогда не случалось. Вероятно, за этим всем всегда следила Ира и Тоня даже не подозревала, что и у Игоря Владимировича есть человеческие слабости, сейчас же то, что в любом другом показалось бы ей естественным — в директоре пугало. Потому что только усиливало атмосферу отчаяния и безысходности, которую, казалось, Игорь излучал.

Он даже не поднял глаза от монитора, слабое свечение которого являлось единственным источником света в кабинете

И только с третьего раза обернулся на ее неуверенное, тихое обращение.

Однако когда Тоня попыталась объяснить суть своего затруднения, лишь передернул плечами и опять уставился в какой-то документ, который изучал на экране.

— Положите бумаге на стол Ирине Павловне, — отрешенным голосом велел Игорь Владимирович, — она разберется с этим, как только вернется.

— Но заказ следует сделать не позднее завтрашнего дня! — почти с отчаянием простонала тогда Тоня, поняв, что директор не услышал ни слова из ее первого предложения.

Ее экспрессия, похоже, привлекла внимание и заставила Игоря вновь оторваться от монитора. Он резко встал и как-то неестественно подошел, заставив Тоню вспомнить о заводных механизмах. Все, от походки до манеры держаться — в эти дни казалось в Игоре ненастоящим. Она не забыла, как отчего-то явственно вспомнила детство, в котором у нее когда-то сломалась кукла и старший брат примотал голову игрушки к телу, используя лейкопластырь и линейку. Куклой можно было играться снова, вот только голова ее навсегда застыла под каким-то странно неестественным углом, так, что и не приглядываясь становилось очевидно — та поломана. Вот и глядя в тот момент на Игоря у нее мелькнула то же слово. Поломанный. Игорь был сломлен. Но отчаянно делал вид, что все хорошо, что все так же, как и раньше.

Когда "раньше" — Тоня не имела понятия, хоть и не сомневалась, к этому состоянию ее директора имеет отношение таинственная болезнь Иры.

— Что тут? — устало прижав глаза пальцами, Игорь посмотрел в бумаги, которые Тоня все еще держала в руках, не в состоянии сдвинуться с места.

— Это каталоги коллекций, которые мы с Ирой отобрали для следующего года, то, что соответствует последним веяниям и предпочтениям клиентов, — она пролистала перед ним каталог с яркими иллюстрациями. — Надо теперь окончательно утвердить и сообщить партнерам...

— Я ни черта не понимаю в этом, — не дав ей договорить, Игорь отвернулся, даже не взглянув на фото, и впервые за все то время, что Тоня его знала, ей почудилась в голосе начальника злость. — Этим занимается Ира. Отложите заказ до ее возвращения, — резко бросил он, отойдя к стене и остановился у той. — Ничего с нами не случится, если еще какое-то время мы поработаем на старых моделях, — отрезал директор.

В этот момент, словно кто-то дернул ее за язык, Тоня вдруг ляпнула такое, за что проклинала себя еще неделю. Но не смогла удержаться, почти каждый в офисе шептал этот вопрос.

— А если она не вернется, Игорь Владимирович? — еле слышно спросила Антонина, не решаясь поднять на директора глаза. — Нам же надо продолжать работать дальше...

— Она вернется! — он не кричал, но Тоне показалась, что она оглохла от этого короткого утверждения.

Игорь стремительно обернулся и смотрел на нее сейчас с таким гневом, словно Тоня проговорила какую-то ересь прямо в церкви, где он был приходским священником.

— Ира вернется и выберет эти ваши дурацкие диваны! Это ее дело, и она обожает этим заниматься! Она придет, потому что все это — для нее, — Игорь как-то непонятно для Антонины взмахнул рукой. Казалось, что он уже и не с ней разговаривает, потому как глаза директора опять приняли то пугающее отрешенное выражение, которым он обводил офис последние месяцы. — Иначе, какой вообще смысл что-то делать? — уже совсем иначе, еле слышно, спросил Игорь.

Вот тут Тоня могла побиться об заклад — директор точно забыл о ней.

— Какой тогда смысл просыпаться по утрам? Зачем? Чтобы смотреть на.. эту? — Игорь резко, почти яростно мотнул головой. — Зачем есть, зачем тогда двигаться, дышать зачем, жить? — он замолчал, и в кабинете повисла почти мертвая тишина. — Она вернется, — казалось, Игорь Владимирович пытается продавить этими тихими, яростными, потерянными словами стекло, в которое уперся лбом.

А Тоня стояла и не знала, куда себя деть.

Это все не для ее ушей было. И ясно, что Игорь просто уже не замечал ее. Она совершенно не представляла, что же там на самом деле у них происходило, но ей внезапно стало страшно. По настоящему. Так, как наверное становится страшно любому здравомыслящему человеку, случайно услышавшему задумчивые размышления самоубийцы, стоящего уже на самом краю крыши.

Она одергивала себя, говоря что это абсурд, что ее директор совсем не такой человек, чтобы... чтобы... Господи, Тоня даже в уме не могла произнести это слово!

А Игорь Владимирович все стоял у окна и смотрел на небольшую рощу дубов, растущую вокруг офиса.

Тоня решила, что ей лучше уйти. Гори они синими пламенем эти каталоги! Ей стало слишком не по себе от всех этих непонятных и пугающих намеков, слышащихся Антонине в словах Игоря.

Но в тот момент, когда Тоня почти добралась до двери, стараясь производить как можно меньше шума, на столе директора заиграл сигнал домофона и включился экран.

Никто точно не знал, зачем дублирующий аппарат стоял в кабинете директора. Ведь основной пульт открытия и мониторирования был установлен на рецепшене. Ира как-то говорила ей, что такая система уже стояла в здании, когда они приобрели то. Но сейчас, видя фигурку посетителя на черно-белом экране, Тоня даже не знала, кого благодарить — то ли инженеров-монтажников, то ли счастливый случай.

Она бросила настороженный взгляд на Игоря, все еще не обращающего внимания на помощницу, и увидела, с каким недоверием, почти страхом, но и дикой надеждой он смотрит на монитор, показывающий Иру, стоящую на крыльце с каким-то большим картонным пакетом. Будто только вышла из торгового центра.

Двери распахнулись, наверное администратор впустила начальницу.

А Тоня пораженно смотрела на директора, лицо которого вдруг превратилось в какую-то напряженную, бесчувственную маску, стирая все следы страха и надежды, которые Антонина только что видела.

Он сделал вид, что спокоен. Совершенно, абсолютно. Настолько, что так и не заметил, как она осторожно просочилась в двери, исчезая в коридоре, а по полу с шумом покатился стаканчик с канцелярскими принадлежностями, который Игорь Владимирович опрокинул, совершенно "невозмутимо" садясь в свое кресло.

Тоня, как и никто другой, впрочем, не знала, что происходило в кабинете директора в тот день, когда бледная и худая Ирина Павловна, почти с такими же безжизненными глазами, как и у Игоря Владимировича, не замечая любопытных глаз и лиц, выглядывающих из всех дверей, закрыла за своей спиной деревянную дверь.

Однако она осталась в офисе до вечера, покинув кабинет Игоря Владимировича через час, уже с пустыми руками, и пришла на работу на следующий день, и на следующий, и через день.

Дела, накопившиеся на ее столе стали решаться. И все вроде бы вернулось к давно налаженному распорядку.

Вот только выражение глаз обоих начальников продолжало пугать подчиненных.

Честно говоря, они до сих пор не имели понятия о том, что тогда творилось. И глядя на то, как сейчас счастливая Ира прикрывает за собой дверь кабинета и идет к своему креслу, Тоня подумала, что несмотря на все свое врожденное любопытство, не имеет ни малейшего желания расспрашивать подругу о тех временах.

Глава 12

После двух часов проведенных за рассматриванием фото и глянцевых страниц каталогов — в глазах рябило. Хотелось выйти из кабинета и вдохнуть свежего, пусть и влажного воздуха улицы. Несмотря на то, что за окном все еще шел дождь Иру тянуло на крыльцо.

Вместо этого она откинулась на спинку своего удобного кожаного кресла и с удовольствием потянулась.

— Все, на сегодня — хватит, — Тоня рассмеялась в ответ на облегчение, с которым Ира это произнесла. — Я уже видеть не могу все эти ткани, завитушки и оттенки дерева.

— Ну, мы уже все и выбрали, — как всегда практично отметила ее помощница, и начала собирать стопки фотографий. — Так что имеешь право на заслуженный отдых.

— И, слава Богу! — с энтузиазмом воскликнула Ира, поднявшись следом за Антониной. — Я люблю все это, но не в таком количестве. Да и, вообще, — она рассеянно махнула рукой, глядя на потеки дождя на оконном стекле. — Сегодня как-то лень, хочется забиться в подушки, укрыться пледом и читать, включив какую-нибудь музыку, — она мечтательно прикрыла глаза, почти наяву представив такую картину.

— Могу дать совет, — Тоня хитро прищурилась, — отпросись у начальника. Уверена, что он тебе не откажет, и вперед, реализовывать мечты, — подруга подмигнула Ире.

Она рассмеялась, искренне и совершенно свободно.

— Очень дельный совет, обязательно подумаю, — сквозь смех кивнула Ира, провожая подругу до двери. — Ладно, давай, заказывай, если будут какие-то вопросы — знаешь, как меня достать, — облокотившись на косяк двери она проследила как улыбающаяся Тоня пошла по коридору.

А потом перевела глаза на закрытую дверь кабинета Игоря напротив.

Не то чтобы она нуждалась в причинах для прихода к нему. Да и потом, чем желание увидеть любимого — не повод?

Еще раз усмехнувшись, вспомнив совет Тони, она покачала головой и после короткого стука распахнула дверь.

Игорь уже поднял голову от монитора, за которым сидел. Он посмотрел на сестру с улыбкой. Так, без всякого уважения к "авторитету" директора, рисковала заходить только она. Впрочем, для Иры подобные вещи риском нее были.

— Все выбрали? — Игорь приподнял бровь, наблюдая за тем, как она пересекает пространство кабинета.

— Ага, — протянула Ира, усевшись прямо на стол перед братом.

Ни его, ни ее такая позиция не смущала. Наоборот, довольно усмехнувшись, Игорь обхватил ладонями талию сестры и притянул ближе к себе.

— И что нынче в моде? — немного насмешливо поинтересовался брат.

Ира шутливо надула губы и, придав себе умный вид, принялась загибать пальцы.

— Классика, роскошь, и снова классика, — передернув плечами, она хихикнула, с удовольствием погрузив руки в густую шевелюру Игоря. Мимоходом отметила, что пора записывать его на стрижку. Да и ей не помешает что-то свежее с волосами сотворить. Довольно вздохнув, она погладила темные пряди любимого.

Игорь же, вопреки ей, наигранно ужаснулся.

— Чувствую, нам опять придется все линии менять, — шутливо возмутился он и, повернув голову, легко куснул Иру за пальцы, которые уже шаловливо щекотали его спину под воротом свитера. — Все эти модные веяния вечно обходятся в бешеные деньги, — проворчал он, уткнувшись лицом ей в живот, отчего Ире стало щекотно.

Она усмехнулась, любуясь его темным затылком.

Краем глаза заметила, что ткань свитера Игоря уже начала немного растягиваться. Попыталась вспомнить, когда в последний раз добиралась до магазинов. Не смогла, и поняла, что отдых под пледом на диване придется отложить.

— Но ведь они всегда оправдывают себя, — с некоторым самодовольством заметила она в ответ на реплику брата, продолжая перебирать его пряди. — Разве я хоть раз прогадала с тенденциями? — Ира вздернула бровь, заметив, что брат повернул лицо и поглядывает на нее сквозь полузакрытые веки.

— Ни разу, — с усмешкой признал Игорь. — Но сколько же это мороки, — все еще с шутливой ворчливостью пожаловался он, так и не убрав голову с коленей Иры.

— Ой, можно подумать, что ты сам будешь менять оборудование и схемы, — она засмеялась. — Наше дело уже малое — деньги вложить, — наклонившись, Ира чмокнула Игоря в нос.

— Ничего себе?! — возмутился брат. — Это самое главное, — он нахмурился, видно считая ее отношение несерьезным.

На Иру это не произвело впечатления. Ее мысли крутились уже совсем не в офисе.

Она перевела глаза в окно и опять задумалась. Может, и правда, послушать совета Тони? И не просто отпроситься, но и Игоря с собой утащить под видом страшно важной встречи?

Искус оказался велик.

Взвешивая "за" и "против", она посмотрела на любимого.

Он внимательно следил за ней. И Ира испытала счастье, поняв, что в синих глазах брата светится удовольствие и веселье, а не страх и волнения за нее.

— Я люблю тебя, — не ясно отчего, вдруг прошептала Ира. Просто испытала потребность сказать эти слова ему, пусть для Игоря не представляли тайны ее чувства. — Очень-очень, — она обхватила его щеки пальцами, любуясь лицом любимого.

Господи! В сознании вдруг мелькнула мысль, как же долго на самом деле они вместе — больше двадцати лет, а он до сих пор казался ей самым красивым из всех мужчин. И наверное, этого уже ничто не изменит. Однако такое понимание ничуть не уменьшало счастье Ирины.

— И я тебя, — улыбка Игоря стала такой ласковой, словно согревала ее своим теплом так же, как его губы, которые брат прижал к ладони Иры.

— Знаешь, — ей пришлось прокашляться, чтобы убрать непонятный комок, вдруг перекрывший горло. — Мне тут надоело сидеть в офисе, а умные люди посоветовали отпроситься у директора. Как думаешь, он меня отпустит? — Ира весело подмигнула.

Игорь сделал вид, что задумался. А потом внимательно посмотрел ей в глаза.

— Зависит от того, куда ты собралась, — тихо и серьезно ответил брат.

Она не могла и не собиралась винить его за настороженность.

— Я давно не выбиралась в магазины, — просто пояснила Ира. — Все не до того было.

Игорь посмотрел на нее еще несколько секунд. И медленно кивнул, снова устроившись щекой на коленях сестры. Его руки крепко-крепко сжали ее талию.

— Тогда — отпустит, — негромко ответил он. — Но, при одном условии, — пальцы брата вдруг пробрались под юбку черного трикотажного платья и пощекотали ее под коленкой.

Ира взвизгнула, не ожидая такой подлости.

— Каком условии? — сквозь смех уточнила она.

Игорь повернулся так, чтобы смотреть ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты купила себе зеленое платье. Или синие, или розовое. А лучше много всяких — цветных. Но, не дай Бог, увижу еще одно черное — ты будешь наказана, — он сурово сдвинул брови, видимо, демонстрируя серьезность угрозы.

А ее распирал смех. И радость. Хоть и Ира и не была уверена, что так уж легко справится с таким поручение. Черный цвет слишком долго служил ей броней, чтобы вот так, в одночасье, сбросить его. Однако ради Игоря — она могла и постараться, перетерпеть первые несколько дней, которые могут принести ей дискомфорт.

— Хорошо, я поищу, — ничего не обещая, но не сомневаясь, что он читает по глазам ее мысли, она наклонилась, целуя Игоря в губы.

— Тогда, можешь убегать с работы, я тебя прикрою перед начальником, — рассмеялся брат ей в губы. Впрочем, отпустил он ее только тогда, когда решил, что в данный момент удовлетворен поцелуем. — Возьми такси, а из магазина я тебя заберу, только позвонишь, как закончишь, — велел Игорь, все еще обнимая Иру за талию.

В этот момент она на миг пожалела, что утром не взяла машину. Однако, все еще прекрасно помня, чем однажды закончилось для нее вождение пятого ноября, решила, что план брата — оптимален.

Кивнув, она перегнулась через стол, не высвобождаясь из теплых объятий, и по памяти набрала номер такси на телефоне Игоря.

Машину ей пообещали через семь минут.

Еще раз выслушав напоминание об условии, и пообещав позвонить сразу же, как освободится, Ира пошла одеваться, позволив Игорю вернуться к работе.

Стоило машине отъехать от офиса, настроение медленно, но уверенно поползло вниз. Так всегда случалось, как только Ира оказывалась далеко от Игоря. Все-таки, эмоционально она еще очень зависела от него. Именно брат обеспечивал ей уверенность и оптимизм при мыслях о будущем. Хотя она прилагала все усилия, чтобы и самой с большей верой смотреть вперед.

Просто Ире это давалось еще не очень легко.

Да и понимание того, что она впритык приблизилась к поворотной точке и больше некуда откладывать — не добавляло радости. Как взрослый и разумный человек, прошедший не один курс реабилитации, пусть и не от того ее лечили, от чего стоило бы, Ира не могла не понимать — она должна отпустить все, что тяжким грузом эти годы давило душу и сердце изнутри.

Это невозможно было сделать не вспомнив все, что случилось. А вспоминания приносили боль, воскрешать и терпеть которую совершенно не хотелось. Легче казалось забиться в угол сознания, притвориться, что можно и так пережить. Опять переложить это на плечи брата...

Но Ира слишком сильно любила Игоря, чтобы так поступить. И эта любовь была сильнее страха перед болью.

Она задумчиво смотрела в стекло, следя за причудливыми потоками дождевых капель, слушала негромкую мелодию радиоприемника и тихие звуки, сопровождающие движения водителя. Тот не пытался с ней говорить, видимо понял после пары пробных попыток, что пассажирка в этот раз досталась неразговорчивая, и позволил Ире погрузиться в собственные думы, чем она и занималась.

Преодолевая внутреннее сопротивление, она начала перебирать воспоминания так, как другие перебирали карточки в фотоальбоме. У Иры и Игоря почти не было фотографий, они не стремились выставлять свои чувства напоказ, да и все свое время и так проводили вместе, потому и приходилось ей "перелистывать" страницы воображаемого архива.

Первым, отчего-то, вспомнился тот день, когда они впервые осознали, что заработали деньги.

Не те, которые обязательно надо было вкладывать снова в развитие производства, а свободные, которые могли с чистой совестью потратить на себя. Наверное, даже через сорок лет Ира не забудет, какой гордостью и торжеством светились глаза любимого, когда он положил перед ней на стол пачку денег, только что полученную в банке. Эти бумажки так странно неуместно смотрелись на старом столе в каморке, которая служила им тогда кабинетом. Но ни Игоря, и Иру это не смущало. Они просто не верили, что все — по-настоящему.

Ира помнила, как дрожали ее пальцы, которыми она недоверчиво, осторожно водила по купюрам. А Игорь, видно поняв насколько сестре непривычно, усмехнулся и велел потратить их все на себя.

Ира не послушалась. Накупила вещей поровну, и набрала столько продуктов, что сначала даже не знала, как их все спрятать в холодильник.

Тогда они казались себе такими богатыми и счастливыми.

Правда сейчас, после всего, что довелось пройти, то счастье виделось Ире каким-то мелким, мещанским. Но видимо все познается в сравнении.

Что толку в черной икре, которую они покупали только потому, что наконец-то имели возможность? Какая разница, сколько платьев или блузок она могла теперь себе купить?

Куда важнее, более бесценно было то, что тогда они оба были живы, здоровы и обладали возможностью друг друга любить. Ира и Игорь не понимали, что уже имели все для безграничного счастья, только не умели ценить вещи, которыми казалось, владели всегда.

Обернувшись — виднее.

А тогда они все время куда-то торопились. Бежали. Заключали все новые контракты, открывали еще больше линий производства. Выбирали куда поехать и чтобы еще купить.

Казалось таким важным приобрести именно такую, а не другую машину. Купить квартиру в строго определенном доме, и никак иначе.

Выйдя из машины после того, как расплатилась с таксистом, Ира не спеша направилась к крыльцу торгового центра. Но вместо того, чтобы спрятаться под козырек навеса — остановилась и запрокинула голову, ловя холодные, мокрые капли губами.

Отчего раньше она не понимала насколько уже богата?

В последний раз набрав в грудь холодного воздуха Ира шагнула внутрь магазина, вытирая влажные щеки.

Ира не плакала. Это дождь намочил кожу. Она дала себе слово честно разобраться во всем, что тогда произошло, и старательно выполняла свое обещание.

Следующее мысленное фото — они переступают порог новой квартиры, которую все-таки купили, несмотря на то, что было очень непросто.

... И Игорь, не обращая внимания на смущенное сопротивление Иры, подхватывает ее на руки, перенося через порог, будто невесту после свадьбы.

Как же она мечтала когда-нибудь в самом деле стать его женой! И тогда, и сейчас.

Ей с безумной силой хотелось по праву носить его фамилию.

Но мечты оставались только мечтами, причиняя ненужную боль.

Это жилье они купили полностью своими силами, а деньги, полученные от продажи первой квартиры, отложили на покупку дома, о котором стали поговаривать родители, устав от города, и наконец-то получив свободу в выборе занятий.

Ира так злилась на них. Так сердилась из-за того, что мать и тетя без всяких раздумий принимали все, что дети приносили, и в то же время — подозрительно, почти осуждая, косились в их сторону. Ее бесили постоянно задаваемые Игорю вопросы о том, когда же он познакомит их хоть с какой-то своей девушкой. Раздражали подобные намеки о ее парнях.

Не верила Ира, что родные не понимали. И не могла им простить подобного отрицания. А брат просто молча и незаметно поглаживал ее затылок пальцами, успокаивая, и отвечал матерям, что им не до того, работать надо...

Завернув в знакомую дверь, Ира приветливо улыбнулась продавцам, которые ее прекрасно знали.

А память, уже самостоятельно, в обход воли Иры, продолжала переворачивать все новые и новые страницы, вытаскивая на свет очередные "фото".

... Утро в ванной и "неправильный" результат на тесте, который ее уговорила вчера купить фармацевт в аптеке. Ира уже три раза перечитала инструкцию, не понимая, что именно сделала не так? Ведь они всегда предохранялись и она, ну никак, не могла забеременеть.

Это точно ошибка. Не могли ее подвести свечи, которые так надежно работали многие годы.

Не то, чтобы Ира не хотел ребенка. Хотела, наверное. И даже двух. Просто у них столько работы.

Нет, точно, ошибка...

И следующее воспоминание.

... Игорь, не скрывая счастья, кружит ее по квартире, убеждая, что она все сделала правильно и у них действительно будет малыш. Видно так судьбе угодно, несмотря на все их планы и предохранение. И Ира поняла, что работа вполне может подождать. Что угодно можно отложить ради такого чуда. Тем более, если и твой любимый разделят это счастье...

— Вот, смотрите, мы специально отложили этот свитер, помня о том, что вы всегда выбираете такой оттенок для вашего мужа, — молодая консультант магазинчика развернула перед ней одежду, а Ира только кивала, не в состоянии сосредоточиться на настоящем.

... Муж.

Как она тогда об этом мечтала. Они оба мечтали. Игорь даже пообещал, что несмотря ни на что, наплевав на мнение других, придумает, как жениться на ней. Что угодно сделает. И Ира ему верила. Она почти и не на Земле жила, витала в облаках, уже представляя, как именно обставит детскую и какие носочки купит их малышу. Наяву видела, как будет возиться с ребенком Игорь.

И не пугала предстоящая ему командировка в Китай. Наоборот, этот договор позволил бы выйти на такой уровень, когда можно будет вздохнуть свободней, меньше времени тратить на собственное производство и больше посвятить себя семье, которая скоро должна была расшириться...

Мысли и воспоминания мелькали все быстрее и дышать становилось сложно. Не в силах и дальше делать вид, что все хорошо, она присела на одну из лавочек в холле, поставив пакеты сбоку, и закрыла лицо ладонями. Казалось, что кто-то решил шутливо перелистать весь альбом одним движением, а фото рассыпались, и теперь падали со страниц, грозя засыпать, завалить Иру собой.

... Аэропорт, толкотня, потрескивание голоса диспетчера в громкоговорителе и улыбающийся Игорь с беспокойством в глазах, но так отчаянно старающийся казаться веселым. Он обещает, что все будет хорошо, и уже через месяц вернется и больше ни за что ее не оставит.

А Ира рыдает.

Знает, что нет повода, ведь они все обсудили и решили. А все равно — на душе тяжко и беспокойно. Да и не привыкла, не умела она жить без брата, не представляла, как проведет целый месяц одна. Но все равно, даже через слезы, улыбается, пытаясь показать, что все хорошо и она справится. "Они справятся", — твердила Ира Игорю, придерживая рукой уже начинающий проглядывать живот.

А он кладет свою большую ладонь поверх ее пальцев. Именно в этот момент они оба впервые ощущают слабый-слабый, почти неслышный удар своего ребенка.

И Ира снова плачет, только уже от счастья и чуда, которое в ней происходит. А Игорь жадно целует ее губы и щеки...

... Третий день без любимого.

Она все роняет из рук и не знает, что именно делать. Жизнь утратила привычный смысл. Она не может заботиться об Игоре, и сосредотачивается на том, что должна следить за своим распорядком...

А в итоге — весь день сводится к судорожному ожиданию его письма на электронный адрес.

Одиннадцатый день — позвонил ее гинеколог.

Странно, ведь Ира только позавчера посещала доктора. А теперь ее просят как можно быстрей прийти на консультацию.

Правда, ей и самой хотелось зайти — что-то ее беспокоит, то голова заболит, то глаза режет, будто песком засыпает. И такая слабость, какой и в первые два месяца беременности не было. Но может это нормально...?

Ира тяжело поднялась со скамьи и пошла дальше, выбрав самый удаленный столик в небольшом кафе. Села, заказав кофе, и невидящим взглядом уставилась в огромное окно, продолжив вспоминать.

... — Краснуха? — нет, она никогда не болела краснухой.

И только моргала, недоуменно глядя на своего гинеколога.

В детстве Ира вообще почти не болела. В садик она не ходила, а потом, практически сразу в пятый класс, возможности контактировать с детьми своего возраста у нее особо и не было. А новые одноклассники уже давно тот этап прошли.

...— Нет, она не обратила внимания на сыпь, только голова побаливает часто, и усталость. Да и что страшного, если она подхватила эту болезнь. Разве это опасно?

Ира искренне недоумевала, почему врач отводит глаза и не смотрит на нее прямо.

И только через двадцать минут, когда выслушала все, что ей могли сообщить о вероятных последствиях — раздавленная, закрыла лицо руками, чтобы доктор и акушерка не видели, как она пытается не расплакаться.

Конечно, они говорили, что еще не ясно ничего, и надо сделать анализы. Только Ира почему-то сразу поняла, что ей и их ребенку не повезет.

Хотелось закричать, выйти в коридор консультации и неясно у кого спросить "За что? Почему они? Почему какой-то студентке, знающей о том, что она больна, хватило ума и совести прийти в консультацию и сидеть в очереди рядом с беременными женщинами, ставя под угрозу жизни их будущих детей?!".

Внутри бушевала такая обида и злоба, почти ненависть, что и дышать было сложно. И больно так стало. Но вместо того, чтобы требовать у кого-то ответа, Ира послушно кивнула головой, соглашаясь приехать завтра в роддом на анализы. А сама едва доехала домой и села за компьютер, писать письмо Игорю.

А вот ответ его она так и не прочла...

Из роддома Иру уже не выпустили.

И не потому, что держали, словно в тюрьме. Просто куда, к кому ей было идти? Анализы оказались положительными, более того, врачи с огорчением сообщили ей, что вероятней всего вирусом нарушено нормальное развитие мозга плода.

Если бы она заболела хоть на две-три недели позже...

Ей хотелось закрыть уши и глаза, и сделать вид, что все — не настоящее и не с ней происходит. Только еще три таких же растерянных и ошарашенных горем женщины сидели неподалеку, так же как и она ставя крест на жизнях своих не рожденных деток.

Было так больно. Во всех смыслах. И душевно, и физически. И даже странным показалось именно в этот момент увидеть знакомое, удивленное лицо Ника, как оказалось, работающего здесь анестезиологом. Других пришли поддержать мужья или родители. А ей... кого было звать Ире? Единственный человек, которого она хотела бы видеть, находился сейчас слишком далеко. А без Игоря она ощущала себя беспомощной. Никак не могла собраться. Не видела ни перспективы, ни выхода...

Оттого, наверное, тогда ей хоть каким-то просветлением оказалось увидеть рядом человека, которого знаешь, и который тебе искренне сочувствует.

Нет, он не стал светом в той темноте, внезапно окутавшем мир Иры. Скорее менее темной вспышкой. И все-таки, в чем-то присутствие Ника удерживало ее в реальности, убеждало, что это настоящая жизнь, и нет смысла прятаться. Не поможет.

Она мало понимала в том, что делали с ней врачи потом. Не потому, что те не объясняли, Ира просто не хотела слушать про то, как именно они убьют ее ребенка. И сколько бы Никита не объяснял, что это единственный выход, все равно, с затаенной ненавистью смотрела на каждого человека, проходившего мимо в белом халате. В тот момент ей казалось, что они все виноваты не меньше, чем та неизвестная студентка, которая явилась первопричиной.

Именно Ник держал ее за руку, когда Ира пришла в себя после...

А ей все это казалось каким-то жестоким, сюрреалистическим издевательством. Медицинский аборт вместо родов, и совсем не тот человек около кровати, вместо любимого.

Никита смотрел с таким понимание. Утешал, убеждал, что все пройдет, и она сможет забеременеть еще раз. А депрессия — это нормально, это пройдет...

Только не столько в депрессии было дело — ей так хотелось к Игорю.

Сердце рвалось от сдерживаемого внутри крика, который душил ее, казалось, застряв в горле. Хотелось оказаться в его руках, ощутить прикосновение любимых губ. И услышать тихий шепот, убеждающий Иру, что все будет хорошо. Ведь Игорь всегда держал слово. С ним вместе, они с чем угодно справились бы.

Только вместо любимого в тот же день в дверях ее палаты появился совсем другой человек... И об этом визите она никогда не рассказывала брату.

Глава 13

— Я отпустил тебя с работы сюда, чтобы ты развеселилась, а не пугала весь персонал магазина слезами, — знакомые и такие родные руки закрыли ее от всего, и от любопытных, в самом деле немного испуганных взглядов официанток. И от мыслей, образов, которые так настойчиво завладели ее памятью.

Брат опустился на соседнее кресло.

Не понимая откуда он здесь взялся, Ира уткнулась в грудь Игоря, с такой жадностью вдыхая его запах, словно только так и могла удержать дыхание, спасаясь от боли, душившей ее не меньше, чем тогда, в прошлом.

— Я не пугаю, — невнятно пробормотала она, крепко обняв брата за пояс. — А ты тут что делаешь? Я же не звонила еще? — Ира подняла на него глаза. Вероятно опухшие и красные. Но Игорь видел ее и не в таком состоянии.

Игорь грустно улыбнулся, пару секунд рассматривая ее. После чего нежно поцеловал веки Иры, собирая губами оставшиеся на ресницах слезы.

— Решил последовать твоему примеру, и отпросился у начальства, — он лукаво подмигнул, видимо, надеясь рассмешить Иру. Она честно улыбнулась. — Причем мне удалось выбить у директора отгул для нас еще и на завтра, — с горделивым видом он посмотрел на нее немного свысока.

Она прыснула и рассмеялась в полный голос. И даже вздохнула свободней, увидев облегчение во взгляде любимого.

Он добился своего, заставил Иру позабыть о печалях. Хотя на самом деле, она и так не сомневалась в том, что завтра они останутся дома.

Шестое ноября всегда было только их днем. С того самого, нулевого часа, когда они начали все по-новой. С горечью, болью, страхом и опустошением, но все-таки рискнули остановиться на пути, ведущим к самоуничтожению, и снова стать единым целым. Может и не сразу, однако упорно шли к этому. Слишком велика была их любовь, слишком крепко повязаны они были друг с другом, чтобы пытаться жить по-одиночке.

И день, наступивший после той страшной и горькой ночи навсегда будет для них настолько ценным, насколько не сможет стать ни одна другая дата.

— Как мне повезло с тобой, однако, — она немного успокоилась и довольно опустила голову Игорю на плечо.

— Однозначно, — все тем же тоном согласился брат и заказал приблизившейся к их столику официантке чай. — Ты почему плакала? — уже совсем другим, тихим и ласковым голосом, спросил он, когда девчонка ушла выполнять заказ.

Ира вздохнула.

— Пытаюсь прошлое отпустить, — честно призналась она, бессмысленно водя пальцами по узору свитера Игоря. — А это не так просто, как мне казалось.

Игорь вздохнул и крепче обнял ее.

— Я всегда готов помочь и выслушать, маленькая, — его теплые губы поцеловали ее в лоб.

Ира закусила губу и задумалась.

Если уж она решила распрощаться с этой болью, обидой и горечью, вероятно стоило отпустить и все тайны. Хоть раз попытаться объяснить, почему она вообще так поступила. Пусть Игорь никогда и не требовал ее рассказывать, как Ира пришла к выводам, заставившим ее пустить все под откос.

— Я знаю, — так же тихо ответила она, не поднимая глаз от поверхности стола.

Вдохнула, поняв, что здесь внезапно стало душно. Но все-таки заставила свои губы выговаривать слова.

— Она приходила ко мне в роддом тогда... после..., когда тебя не было еще...

Ира сама не заметила, как сжала пальцы в кулак, сминая шерсть его свитера.

Тело Игоря напряженно замерло, она чувствовала это. Наверное он не ждал, что она все же решится услышать его предложение-просьбу. Но голос любимого остался таким же мягким и тихим.

— Кто приходил, маленькая? — губы Игоря касались ее кожи и это давало ей опору.

— Мама, — Ира проглотила опять подкатившие к горлу слезы. — Ей Ник позвонил. Думал, что мне поможет ее участие и поддержка... Только..., — она хмыкнула.

— Ты ей рассказала? — осторожно и с некоторым недоумением спросил брат.

Ира выпрямилась, высвобождаясь из его объятий, не в силах ни сидеть, ни стоять, никак не могла найти себе места. Но и остановить слова, уже полившиеся из ее души, из ее памяти, не могла.

— Нет, не говорила. Я вообще, молчала все время. И видеть ее не хотела. Да и слушать. Но мама пришла мне многое сообщить, — она хмыкнула и уткнулась лицом в ладони.

— Она знала? — Игорь внимательно смотрел на нее.

— Знала? — переспросила Ира зло передернув плечами. — А ты веришь, что они не знают? Что самые близкие нам люди, могут не знать? — с какой-то экспрессией возмутилась она, пусть и не в брате была причина. — Я не знаю! Только не верю в то, что они ничего не понимают! НЕ ВЕРЮ! Она два часа сидела в палате, читая мне морали про грех и грязь тайных связей. Говоря, что это даже хорошо, что так все закончилось. Что видимо, на то воля Божья. А то мало ли, каким родился бы этот ребенок... И все время смотрела так, что и дураку ясно станет, на что она намекала, — Ира закусила костяшки пальцев, стараясь успокоиться, потому что уже опять ревела и глотала слова вместе со слезами. — А мне так плохо было, и я никак не могла понять, за что с нами такое случилось. Никита говорил, что это депрессия, и пройдет, что всякое в голову прийти может. А ее слова... они тогда мне такими логичными показались. Жестокими, злыми. Но правильными. Ведь я с самого начала знала, что мы идем против всех, что кто угодно нас осудит. И мелькнула мысль, а вдруг и правда — все так. А потом... мне страшно стало, — она отклонила голову, уклонившись от ладони Игоря. Не подняла глаз на брата. Ей просто надо было договорить, хоть попытаться объяснить, пусть и самой сейчас такой дуростью казалось то, что Ира тогда пошла на поводу у осуждения и презрения матери. — Не за себя страшно. Ведь не со мной тогда беда случилась, а с ребенком, которого я так хотела. Уже так любила..., — она опять прикусила пальцы. — Я за тебя испугалась, Игорь. Мне показалось, что если это наказание, то вдруг и с тобой что-то случиться? Вдруг и тебя у меня заберут. Да и мать все бубнела над ухом, что не будет ничего хорошего, если это не прекратить...

Впервые за всю эту исповедь она подняла голову и посмотрела в мрачное, темное лицо Игоря. Увидела, как кружится в его глазах злость и ненависть, которую сама столько лет испытывала к родным. Накрыла своей ладошкой его сжатые кулаки.

— Знаешь, я сейчас понимаю, что это глупо и нелепо. Все мы ходим под Богом, и если Он дал нам друг друга, не стал бы так жестоко наказывать за то, что мы не могли и не можем изменить, — Ира вытерла мокрые щеки. — Только тогда мне это таким логичным показалось. А еще и после наркоза... Не поверишь, — она вдруг хихикнула, кажется удивив брата. — Мне мама тогда то и дело каким-то то чертиком, то гневным архангелом виделась. Никита предупреждал, что такое может быть, когда я просила его ввести мне лекарство, чтобы не понимать...

Она замолчала, попытавшись прекратить поток слов. И не удержалась, опять прижалась к груди Игоря, нуждаясь в нем, понимая, что и он сейчас нуждается в ней.

— Господи... — казалось Игорю не хватало слов. Его голос был низким и хриплым. И таким... колючим, жестоким. — Ты специально не говорила, да? — с каким-то обвинением он приподнял ее подбородок и заставил Иру посмотреть себе в глаза. — Знала, что я не прощу им. Ведь если твоя мать пришла, значит и моя знала..., — он грубо выругался сквозь зубы.

А потом резко дернул Иру на себя и уткнулся лицом ей в волосы.

Кажется как раз в этот момент пришла и ушла официантка, поставив на столик его чай. Только ни Ире, ни Игорю не до того было. Их прощание с прошлым оказалось слишком тяжелым.

— Я их ненавижу, — брат все еще крепко держал ее, обнимая так, что и вдохнуть не выходило. — Ведь они наши родители... за что же так? — казалось, он никак не мог принять и смириться с тем, что узнал.

Ира его понимала. Сама только-только осознала и приняла умом, что этого не поменять. Три года копила в себе ненависть, хоть и улыбалась в глаза. А теперь — отпустила. Поняла, что невозможно жить с этим. Иначе эта злость и обида съест ее заживо.

— Не знаю, — прошептала она брату. — и, если честно, уже и не хочу спрашивать или узнавать. Они для меня все больше чужими становятся. Как можно любить тех, кто раз за разом причиняет боль и ломает тебя?

Игорь хмыкнул, но ничего не ответил. Так и сидел, продолжая ее обнимать. Только минут через пять потянулся за своим чаем, все еще ничего не говоря.

А потом, вдруг, криво улыбнулся и поцеловал Иру в губы.

— Ну их, к черту! — со злой иронией заявил брат и посмотрел на пакеты, стоящие у стула Иры. — Лучше покажи, что купила, — он подмигнул ей, пусть в синих глазах еще и горела обида на родных. — Надеюсь, там нет ничего черного?

Ира улыбнулась, зная, чего стоит такое веселье. Сама сколько лет вот так же улыбалась. Но Игорь имел право знать.

— Есть, — она с лукавым признанием вины закусила губу, вспомнив о комплекте из трусиков и бюстгальтера, а так же кружевных чулках им в тон. Ну не могла Ира мимо этого всего пройти! — Но не платья, — тут же добавила она, видя, как Игорь хмурится. — Собственно, я вообще до платьев еще не дошла, — даже растерялась Ира. — Только тебе вещей накупила. Так что ты рано приехал.

— Ничего, — Игорь хмыкнул и еще отпил чая. — В кои-то веки прогуляюсь с тобой по магазинам. Ты ведь говоришь, что это успокаивает, — он усмехнулся. И даже почти без иронии.

Ира задумчиво вытянула губы в трубочку и оценивающе осмотрела Игоря с ног до головы.

— Ну, смотри. Сам напросился, — наконец, подмигнула она, допив одним глотком свой кофе. И поднялась вслед за братом, который протянул ей руку.

О прошлом они больше не говорили, не нуждаясь в словах, чтобы понять, что на душе у другого.

— Ты вареников не хочешь? — Игорь обернулся и несколько удивленно посмотрел на сестру.

Они только вернулись из магазина и сейчас как раз разбирались с обедом.

Ира подперла подбородок левой рукой, а правой выводила какие-то узоры на стеклянной поверхности их кухонного стола. Одну ногу она подтянула под себя, а второй пыталась покачивать, одновременно стараясь удержать на ней тапок, чтобы тот не упал.

— Каких вареников? — переспросил Игорь, опять развернувшись к холодильнику, у которого и стоял.

Полки были забиты едой, у Иры часто возникало желание наготовить всего и много. Вот и сейчас имелся широкий выбор из трех салатов, двух видов мяса — жаренного и запеченного, и к тому же, персикового пирога. Вареников здесь явно не наблюдалось.

— Ленивых, с творогом, — все так же покачивая ногой, ответила Ира, продолжая выводить спирали на стекле.

Тапок упал, но она не обратила на это внимания.

В принципе, он любил вареники. Да, собственно, он любил все, что она готовила. Но сейчас Игорь не видел необходимости в том, чтобы Ира снова стояла за плитой. Он хотел, чтобы она отдохнула.

— Так, вон сколько всего, маленькая, — Игорь махнул рукой на холодильник и потянулся к соседнему шкафу за тарелкой, решив выбрать салат и мясо. — Нам бы это все хоть дня за три съесть, — шутливо заметил он и посмотрел через плечо, потянув дверцу шкафчика.

— Да, наверное, — все так же отстранено кивнула Ира, наклонив голову. — Я, и правда, перестаралась, — вздохнула она, продолжая свои "художества".

Решив, что Ира просто устала, Игорь не комментировал это замечание и достал две тарелки с полки.

— Ты что сейчас будешь? — поинтересовался он у нее.

— Не знаю, — как-то отрешенно пробормотала сестра в ответ, — я и не голодная, вроде...

Игорь замер глядя на ровные ряды небольших баночек, стоящих в самой глубине шкафа, как раз за тарелками.

Она не ела с утра, та чашка кофе в кафе торгового центра — не в счет.

Он осторожно отставил тарелки на столешницу, все еще смотря на бутылочки с таблетками, у которых и срок годности-то уже давно истек, а Ира все таскала их из одной квартиры в другую, никак не решаясь выбросить.

Игорь точно знал, что было время, когда она питалась только ими. Да, может, йогуртом, который Нику иногда удавалась ее уговорить выпить.

Тот сам рассказывал об этом Игорю, считая, что друг подскажет, как уговорить его сестру и жену Никиты нормально питаться, несмотря на угнетенное настроение и депрессию. А Игорь готов был убить кого-угодно, душу продать за то, чтобы в тот момент оказаться с ней рядом. Только Ира его к себе и на шаг не подпускала.

Он закрыл холодильник и обернулся, глядя на сестру. Не просто же так она про вареники спрашивала...

Для себя Ира никогда стараться не будет, это он с детства знал. Слишком тщательно Ире внушалась мысль, что она и без того чересчур многим всем обязана, чтобы еще и продукты тратить на ту еду, которой ей хочется. Глупо, учитывая, что именно Ира и кормила всю семью. А Игорь всегда просил те блюда, которые сестра сама любила.

Иногда ему казалось, что уже все прошло, что она переросла ту неуверенность и комплексы но, словно в насмешку, именно в такие минуты на нее снова накатывало самоуничижение, словно коварные волны, которые только и ждут, чтобы накрыть с головой и утащить на дно.

— Ир, я хочу вареников, — Игорь подошел к ней, наклонился и крепко обнял любимую сзади за пояс. — Очень сильно хочу, маленькая.

Она тут же подняла голову и с оживившемся блеском в глазах поймала взгляд Игоря.

— Так, еды ж полно..., — неуверенно протянула Ира, но он-то чувствовал, что она уже пытается подняться со стула, хоть и удерживает себя на месте.

— Ну и что? — с усмешкой вздернул бровь Игорь. — Потом доедим, а испортится — выбросим, — он ей подмигнул.

А она расплылась в такой широкой и счастливой улыбке, что ему даже прищуриться захотелось, словно от яркого солнца. И уже вывернулась из его рук, быстро поцеловав в щеку, начала проворно доставать ингредиенты из холодильника.

Усмехнувшись, Игорь сел на ее стул. Почему-то у него имелось подозрение, что большая часть этих вареников, тесто на которые Ира уже так ловко замешивала, достанется вовсе не ему. Но он был только рад, если она поест то, чего ей хочется.

Ира, уже успевшая поставить на плиту кастрюлю с водой, поправила прядь волос, которая упорно падала на лицо. На щеке остался белый мучной след.

Игорь поднялся было, чтобы тот вытереть, и вдруг опустился назад, опустошенно глядя на эту белую широкую полосу. В голове, словно вспышкой, мелькнуло воспоминание, когда ее собственная кожа была едва ли не белей этой дурацкой муки. А у него не хватило ума и выдержки докопаться до сути...

Игорю тогда казалось, что весь мир сошел с ума. Что он улетал из одного пространства, а вернулся совершенно в другое. Потому что не могла его Ира, его любимая, смотреть на него такими пустыми глазами, стоя в дверях квартиры Никиты.

Он помнил свою злость, обиду, а еще непонимание, боль и такую усталость, что едва удавалось держать глаза открытыми.

Игорь сбился со счету, на сколько самолетов пересел, чтобы вернуться в родной город раньше времени. Прямые рейсы в его страну из Пекина и сейчас летали не так и часто, а уж тогда... и у него просто не было сил ждать свой самолет, когда он получил то письмо от Иры.

И вот он добрался, прилетел... и смотрел на нее — а узнать не мог.

Это была его Ира, и в то же время — не его. Совершенно незнакомый человек.

И не человек даже. Она не казалась живой. Словно кукла, или сомнамбул, даже стоять ровно не могла, ее все время покачивало.

И Игорь никак не мог добиться от нее ничего, кроме нескольких слов — "уходи, Игорь, так лучше всего будет".

"Для кого лучше?!", хотелось заорать ему тогда.

Хотя, чего уж там, он и орал. Кричал так, что несколько раз выглядывали перепуганные соседи, грозясь вызвать милицию. Но они с Ирой не обращали внимания на окружающих.

Он не обращал. Она, казалось, вообще ничего не видела, и не слышала ни слова из того, что Игорь говорил ей.

Игорь не мог понять, что именно она делает ТУТ, а не у них дома. Не понимал смысл предложения "я расписалась с Никитой". И ничего не объяснили ее слова " он предложил", произнесенные в пол, на его опустошенный, раздавленный вопрос " зачем?".

Наверное, никогда в жизни ему не было так больно и обидно.

В тот момент Игорь почти ненавидел ее.

Он уехал на месяц из страны, в которой у него была любимая женщина, обожавшая его, в которой у него скоро должен был родиться ребенок. А вернулся туда, где любимая вышла замуж за другого, а так и не рожденного ребенка забрала какая-то нелепая, детская болезнь.

В какой-то момент Игорь даже всерьез решил, что просто тронулся умом.

Не могло такого быть на самом деле. Не могла Ира, которая даже спать отказывалась без него, когда он подрабатывал в университете, и дежурила до двух-трех ночи, ожидая возвращения — вдруг уйти к другому.

И никак не удавалось избавиться от надежды, что это ему только снится. Что это кошмар, который дурманит мозг во время очередного перелета. И вот сейчас он проснется, сойдет с трапа в Борисполе, потом доберется до родного города, и любимая его обнимет.

Только сон не заканчивался, и Ира, которая казалась в два раза тоньше, чем он ее помнил, даже глаза на него свои больше не поднимала.

Игорь пытался увести ее, уговаривал, старался согреть дрожащими руками ледяные, словно мертвые пальцы.

А Ира раз за разом его прогоняла. Тихо, еле слышно, но велела уходить и жить дальше без нее.

Как, если он не умел, не представлял этого?!

Но, в конце концов, обида победила в уставшем, измотанном разуме.

Ревность, непонимание, ненависть ко всему происходящему, к ней... она заполонила сердце, толкая к дурным, глупым и ребяческим словам и поступкам.

Если бы он только знал тогда то, что ему Ира рассказала сегодня. Если бы понимал, почему она пытается одним махом разорвать все то, что было между ними.

"Если бы..." какое глупое, безнадежное слово.

Ведь ничего оно не изменит и не исправит.

Кто мешал Игорю самому понять, что стояло что-то за такими словами Иры?

Обида не давала открыть глаза и посмотреть здраво?

Она была с ним всю жизнь, разве он не знал, насколько сильно Ира его любила? Сколько раз доказывала, что он единственный, ради кого Ира вообще живет?

Ему бы остановиться и подумать, ведь должна была существовать причина, а вместо этого он в такой ярости ушел тогда, что ума хватило предложить Юльке пожениться.

Еще бы первой встречной предложение сделал. Хотя, и тогда, наверное, было бы лучше. Он прекрасно знал, насколько низкого мнения Ира о Юльке. И что та отвечает ей не менее "горячими" чувствами. Их бывшая однокурсница, учившаяся на параллельном потоке и у него самого никогда не вызывала никаких чувств, кроме полного непонимания жизненной позиции. Так какого черта он женился на ней?!

Потому что первая попалась на глаза на следующий день, когда он все еще бесился и сходил с ума от обиды, проведя кошмарную ночь в квартире, внезапно превратившуюся в пыточную? Потому что хотел сделать Ире так больно, как она ему сделала? Ответить таким же ударом, который сам получил от самого дорогого и любимого человека?!

Действительно, никто не может причинить большую боль, чем те, кто всего дороже. Он это понял и постиг во всей глубине.

Даже сейчас во рту появился горький привкус от этих мыслей. И такое же чувство вины, как в первую секунду в торговом центре, когда он в полной мере осознал, отчего Ира пыталась оттолкнуть его.

Она уже как-то говорила ему, что пыталась "выкупить" его жизнь у судьбы или Бога. Что боялась, будто и с ним случиться что-то. Не упоминала про визит тети Милы. Просто выкрикивала это между всхлипами, пытаясь вырваться из его рук.

Но тогда Игорю не особо до того было, да и не очень серьезно воспринял он слова Иры, учитывая степень истерики, в которой находилась сестра.

Он не понял, отчего ей вообще пришли в голову подобные идеи. И не упоминал тот "разговор". Просто закрыл тему, решив забыть все, что произошло.

Но после подобного разговора с матерью, проходившему сразу после аборта. После того, как ей буквально вложили в голову идею, что это "наказание за их грех", а Ира и так не была тогда адекватна — все становилось для него гораздо понятней.

Хоть и не менее стыдным и болезненным.

Она пыталась защитить его так, как казалось правильным ее сознанию, пусть и одурманенному транквилизаторами, погруженному в депрессию. А он... пытался отомстить ей.

Игорь поднялся со стула, потому что сил не хватало больше быть вдалеке от нее. Даже сейчас, когда все прошло и они начали заново — ему было страшно вспоминать все то.

Он никогда не отличался суеверностью, но те события... Казалось, что мысли о них могут каким-то образом все вернуть, повторить тот кошмар, растянувшийся на столько месяцев.

— Вареники сейчас будут, не надо меня есть, — Ира рассмеялась, когда он слишком сильно обнял ее и так крепко поцеловал в плечо, словно и правда намеревался откусить кусочек.

Она осторожно доставала уже готовые вареники из кипятка, стараясь, видимо, ни себя, ни его не обрызгать.

Игорь хмыкнул и кивнул, не считая разумным упоминать о своих мыслях.

— Смотри, если не поторопишься, точно съем, — шутливо пригрозил он, даже удивившись, что удалось выговорить это шутливым голосом. Вот и хорошо, нечего бередить душу сестре.

Ира хихикнула и толкнула его плечом.

— Лучше масло достань из холодильника, — попросила она, бросая в воду новую порцию шариков, которые тут же лепила из теста с творогом.

— Может, за сметаной сходить? — предложил Игорь, зная, что сестра обычно именно так предпочитает есть это блюдо.

Она на секунду задумалась, но тут же покачала головой, одновременно помешивая ложкой кипяток.

— Нет, не уходи, не хочу. Мне с маслом и сахаром хочется, — сообщила Ира.

Что ж, он и сам не хотел уходить. Не сейчас.

Потому послушно достал пачку и, отломив приличный кусок, бросил тот в миску, где уже поднимался пар над первой партией готовых вареников. Присыпал сахаром без всякой просьбы.

— Давай, в зале поедим, — вдруг предложил он, поняв, что не хочет сидеть напротив нее за столом.

Лучше усадит Иру себе на колени, поставит миску рядом на ковер и, плюнув на все, будет сам ее кормить.

— Чем тебе тут плохо? — Ира с удивленной улыбкой обернулась. — Вдруг намусорим? Маслом накапаем...

— Ничего, уберем потом, — он притянул ее к себе и поцеловал в бровь. — Не хочется за столом. Давай камин включим и перед ним посидим.

— Давай, — Ира больше не спорила, похоже, довольная таким планом.

Игорь быстро подхватил миску, все еще держа второй рукой Иру за талию, и потащил ее в зал.

Как он и предполагал, она съела большую часть вареников.

Но Игорь не возражал, в конце концов, все же насыпал себе потом еще салата и отрезал кусок пирога. Зато точно знал, что Ира сытая.

А она задремала у него на коленях, пока он, уже потом, после их трапезы, сидел и смотрел в наступающих сумерках на всполохи имитации огня в инфракрасном камине. И только теперь вспомнил, что поехал к ней в магазин, чтобы сообщить, что все — разведен. Как раз после отъезда Иры ему доставили документы, которые подтверждали, что с бракоразводным процессом, наконец-то покончено.

Игорь знал, что Ира удивилась, когда узнала о его разводе. Он не говорил ей. Но не потому, что пытался скрыть такое решение и новость. Не хотел говорить пока ничего ясно не было.

Игорь подал на развод гораздо раньше, чем она сама решилась послать документы на расторжение собственного брака.

Просто Никита оказался куда порядочней и лучше Юльки.

Эта отказывалась давать ему развод, вставляла палки в колеса на каждом шагу, а все из-за того, что официально документы, едва ли не вдвое увеличивающие прибыль их с Ирой фирмы, оформили уже после того, как у него хватило ума жениться. И Юля не желала упускать подобный куш, а неточности в законах могли и не в таком помочь. Главное было только знать, как этим воспользоваться.

Чего только не наслушались в суде он сам, его адвокаты и судья. Это только с виду Юля подавала себя сдержанной и интеллигентной. В суде же...

И обвинение в гомосексуализме на том ужине у родителей, заставившее опешить и родных, и Иру, было не единственным и не первым.

Он и правда, практически не прикасался к жене. И да, использовал ее как ширму, пусть и не то скрывая. В чем-то претензии Юли были оправданны и справедливы. Потому, видимо, он частично ощущал себя виноватым перед ней.

Не настолько, однако, чтобы отдать то, что принадлежало по праву Ире — не собирался он давать Юльке часть их фирмы, как та того требовала.

А она не хотела так просто сдаваться, считая, что имеет право на компенсацию. И только на ужинах при его родне, которые Игорь теперь не пропускал ни при каких обстоятельствах, потому как не имел иной возможности видеть Иру, пусть и в сопровождении Ника, Юля вела себя так, словно у них был едва ли не идеальный брак.

Его не волновали ее многочисленные романы и нарочитые измены. Не интересовало, какие сплетни Юля распускала за его спиной. Слишком быстро Игорь понял, что никто и никогда не заменит ему любимую.

Наверное он относился к тем мужчинам, которые за всю жизнь могли полюбить только одну. Иногда, в те непростые дни, ему вообще казалось, что он мало чем отличается от маньяка, зацикленного на одном единственном человеке во вселенной. Но, даже если все было именно так — Игорь осознал, что не боится подобного диагноза.

Он готов был на что угодно, лишь бы вернуть ее. Проблема состояла в том, что Ира не желала возвращаться. И тогда он решил брать сестру осадой...

Ира заворочалась на его коленях и сонно вздохнула, прервав воспоминания.

Игорь опустил глаза, любуясь ею. Сейчас, она определенно, ничем не напоминала тот призрак самой себя, который каждую пятницу Ник привозил в дом их родителей.

Протянув руку, он осторожно обхватил ладонь сестры своими пальцами. И только тут вспомнил о своем подарке.

Игорь чертыхнулся про себя, ругаясь, что забыл о настолько важном. Хотя, учитывая их разговор, немудрено, конечно. Но все-таки, надо быть полным дураком, чтобы едва не испортить самый важный сюрприз, который он приготовил для нее.

Игорь знал об Ире все. Во всяком случае, так ему казалось до того момента, пока он не зашел в ювелирный магазин на первом этаже того торгового центра, который так любила посещать Ира. Получив по почте документы, Игорь решил, что больше не будет слушать никого, кроме себя и ее. Он собирался сделать Ире предложение. И, определенно, он собирался жениться на ней. Хватит ждать того, что никогда не произойдет. Их родители никогда не поймут их, и не примут. А он уже не нуждался в них. Не после того, что узнал, так точно.

Главным была Ира, и Игорь уже не собирался ее терять из-за кого бы-то ни было.

И попросит он ее стать его женой шестого ноября.

В конце концов, один раз эта дата уже спасла их обоих.

Однако, выбрав кольцо, Игорь вдруг понял, что не знает размер ее пальца. Просто потому, что Ира никогда не носила колец. У нее были десятки цепочек, кулонов и сережек, подаренных Игорем. И ни одного кольца.

Они оба всегда старались обходить болезненную тему признания их отношений перед другими.

И вот сегодня днем — Игорь оказался в тупике. Не смогли помочь и продавцы — пусть сами они неоднократно видели Иру, на пальцы никто не обращал внимания.

Тогда менеджер предложил постоянному покупателю единственный вариант — Игорь оплатил кольцо. Теперь он должен был измерить безымянный палец сестры, сантиметром, что ли. И позвонить тому самому менеджеру. А тот пришлет эту модель кольца нужного размера курьером, хоть в пять утра, если заказчик пожелает.

Игорь смутно представлял себе, из чего формируется показатель размера кольца. Но надеялся, что менеджер в этом понимает больше.

Итак, он должен был заняться именно этим теперь, пока Ира спит.

Единственным подходящим, что сейчас нашлось поблизости — оказался лист бумаги, лежащий на журнальном столике.

Осторожно, чтобы не разбудить Иру, Игорь потянул тот за край. Бумага с шорохом подалась. Но в этот же момент Ира вновь начала шевелиться.

Игорь замер. Он не хотел, чтобы она узнала о кольце раньше времени. Иначе, какой же это будет сюрприз?

Переждав пару секунд, пока сестра вроде бы успокоилась, он достал бумагу и еще осторожней оторвал от нее полоску, проклиная шумный материал. Однако Ира, вроде бы, не тревожилась, спокойно спала.

Затаив дыхание, Игорь постарался как можно аккуратней просунуть полоску между тонкими пальцами сестры, которые держал своими. Зажав край, он быстро надорвал его, отмерив таким образом, обхват.

Стоило Игорю потянуть за оставшийся кусок, Ира открыла глаза и сонно посмотрела на него.

— Может, тебя в кровать отвести? — как можно непринужденней предложил он, пряча бумажку в карман домашних брюк.

— Не знаю, — все так же сонно улыбнулась Ира. — Все-таки, поход по магазинам, и правда, утомительная штука, — она оперлась на пол одной рукой и привстала.

— Именно это я всегда тебе и говорил, — немного самодовольно, со смешком ответил ей Игорь, поднявшись сам, и помогая встать Ире.

Ее нога поехала на белом надорванном листке, который все лежал на ковре.

— Ой! — Ира ухватилась за его руку и удивленно глянула себе под ноги. — А это тут откуда? — посмотрела она на него с недоумением.

— Да, это я от нечего делать, рвал, — Игорь безразлично пожал плечами.

Если Ира и засомневалась, то ничем этого не показала. Кивнув, как будто полностью удовлетворенная таким объяснением, она положила голову Игорю на плечо и позволила увести себя в спальню.

Менеджеру ювелирного магазина он звонил с балкона, измерив ленточку бумаги линейкой и только тогда, когда точно удостоверился, что Ира не может услышать.

Глава 14

Он заснул уже после полуночи, хоть и понимал, что вставать придется рано. Менеджер действительно согласился привезти кольцо к пяти утра. Сам, видимо побоялся посылать курьера с таким украшением. Так что Игорю явно не удастся выспаться сегодня. Но его это мало волновало.

Немного глупо, суеверно, возможно, но он должен был убедиться, что и в эту полночь, нового шестого ноября держит спящую Иру в своих руках.

Это было его маленькой тайной от сестры. Единственным секретом. Она не знала, что он никогда не засыпал, пока на электронных часах не обнулится счет. И только потом, с какой-то тихой радостью на душе, Игорь позволял себе погружаться в сон.

И сегодняшняя ночь не была исключением. Хотя, разбередив память рассказом Иры и воспоминаниями, он никак не мог перестать думать о том, сколько мог бы исправить тогда, как должен был бы поступить, но упустил возможность, не остановился, не подумал. Растянул мучения и Иры, и свои на многие месяцы.

Даже ее теплое сонное дыхание не помогало отстраниться от прошлого, и засыпая, Игорь знал, что и во сне, будет вспоминать дальше...

... Сороковой день после его возвращения.

Он хмыкнул — чем не дата для поминок?

Интересно, кто-нибудь проверял, сколько человек может вынести разумом своих смертей? Не физических, тут все ясно. Моральных...

Игорю казалось, что он умирал ежесекундно, а все никак не мог подохнуть. В который раз за эти беспросветные, горькие, полные ненависти и обиды дни, он задумчиво рассматривал сквозь лобовое стекло своей машины встречные полосы, заполненные автомобилями и задавался вопросом, а что чувствовал дядя Паша, когда его машину снесло с дороги?

Наверное так и приходит сумасшествие.

Тихо, неслышно заманивая в странную реальность обещанием избавления от слишком болезненных мыслей. Только Игорь не шел за этим шепотом.

— Сбрось скорость, я не собираюсь умереть из-за того, что кто-то любит лихачить на дороге, — злой голос Юльки не вызвал никакого интереса. Он ее с собой не звал, и ее мнение о способе его передвижения Игоря не волновало.

— Могу остановиться — выйдешь, — не глядя на жену, безразлично проговорил он. — Всем легче будет.

— Не дождешься, — хмыкнула Юлька и скрестила руки на груди. — Должна же я как-то развлекаться, и потом — разве это не семейный ужин? — ее голос просто сочился ироничной насмешкой.

Игорь проигнорировал жену. Как и всегда.

Она догнала его в последнюю минуту, и у Игоря имелось огромное искушение просто послать ту куда подальше. Его уже воротило от всего этого. Он не понимал, зачем вообще расписался с этой женщиной? Зачем она упорно делает вид перед всеми, что безумно любит его, когда никаких чувств, кроме взаимного раздражения и отвращения в их браке и в помине нет? Да и сразу не было, кроме его злобы, и ее расчета.

Но не толкать же Юльку из салона на дорогу?

Вот она и сидела на пассажирском сидение, периодически отпуская язвительные комментарии по поводу его манеры вождения, внешнего вида, или того, что опять придется общаться с его недалекими родственниками.

Игорь мог бы указать на противоречивость поведения Юли. Да только жена своим присутствием почти не затрагивала сознание Игоря.

Он ехал к родителям не для сомнительного удовольствия воссоединения семьи и не для приятного времяпрепровождения.

Игорь ехал, чтобы сделать себе больнее, чтобы в который раз попытаться добить себя, и в то же время, чтобы впервые за целую неделю вдохнуть на полную грудь. Он мчался в этот проклятый поселок с такой скоростью только для того, чтобы скорее увидеть сестру. Пусть на ее плечах и будет лежать рука другого мужчины, пусть она не поднимет на него глаз и не скажет ни слова за целый вечер.

Он не мог без Иры. Ненавидя, не понимая, злясь, он любил ее так, что готов был вытерпеть что угодно, лишь бы несколько часов просто смотреть на нее. Просто стать рядом, не пытаясь прикоснуться к коже, как бы сильно не хотелось до боли в своих же руках обнять ее.

Он больше не имел никаких других возможностей, чтобы увидеть Иру. Она перестала выходить на работу, не отвечала на его звонки. Да, что там! Он мог поклясться, что ее телефон просто напросто выключен.

Игорь не знал, как пробиться к ней. Не мог понять, зачем Ира так жестко поступила с ними. Порой, ему казалось, что он потерялся в мире и уже никогда не сможет найти дороги назад, домой. Туда, где она всегда рядом с ним. Но это не значило, что он собирался опускать руки. Нет, несмотря на всю свою злость, он собирался вернуть Иру. Просто еще не понял, как именно это сделать. А пока он будет просто так близко от нее, как это только возможно.

Юлька продолжала изгаляться по поводу умственных способностей людей, летающих со скоростью под двести, но при этом не умеющих поддержать элементарный, вежливый разговор с женой.

Игорь не реагировал. Он был согласен с ней в чем-то насчет скорости. Но просто не мог давить на педаль газа меньше. А до поселка оставалось каких-то десять километров.

Ее же недовольство по поводу его молчания Игоря не интересовало. Юлю никто не заставлял сидеть тут.

Он попросил у нее развод через десять дней после того, как они расписались. А она заявила, что он ненормальный, она вышла за него имея огромные планы, и уж тем более не станет посмешищем для всех знакомых, после такого короткого срока замужества.

Игорь предложил ей деньги. Только Юля по жадничала. А того, что она хотела, он ей давать не собирался. Его жена еще не знала, но Игорь уже подал документы в суд, и хоть его адвокаты не были уверены, что они смогут удержать свое, он собирался попробовать. А она... что ж, ей сообщит об этом ее адвокат, вероятно, уже этой ночью.

Насколько Игорь понимал и надеялся, Юля не станет задерживаться у "родственников", пропуская свидание со своим любовником.

У вывески с названием поселка, он сбросил скорость до более приемлемой.

Юлька выразительно вздохнула с показательным облегчением.

Игорь, в который раз, не заметил ее. Он уже въехал в распахнутые ворота родительского двора и буквально впился глазами в машину Иры, которая стояла на привычном месте. С водительского места, как и обычно за эти недели, вышел Ник.

Взгляд Игоря метнулся к дверце с другой стороны. Парковался он на полном автомате и не удивился бы, если бы разбил бампером пару гномов, которыми так гордилась его мать.

Ира вышла как раз тогда, когда он повернул ключ, заглушив двигатель.

Юлька быстро выбралась со своего места и уже что-то говорила Нику, повернувшемуся в их сторону с поднятой в приветствии рукой.

А Игорь смотрел в худую спину сестры, и не мог заставить себя пошевелиться.

Ира не обернулась. Очевидно, ее не заинтересовало ни приветствие Юльки, ни его машина. Ее плечи были опущены, она вся, будто ссутулилась, словно прячась от холода, хотя осень еще даже толком и не началась. И стояла у своей машины, глядя под ноги.

"Господи! Казалось, что она стала еще тоньше, чем шесть дней назад. Ник ее что, голодом морит?! Куда он смотрит, черт бы его побрал, а еще врач!", он сжал пальцы на руле с такой силой, что заломило суставы.

Но Игорь так и сидел на своем месте, как дурак, не зная, что делать дальше. Выйти, чтобы просто приветливо поздороваться с ее мужем, который, кажется, когда-то был его другом, сил не хватало. Он просто хотел сейчас усадить Иру к себе в автомобиль и увезти куда-нибудь, даже против силы. И не отпускать, пока она наконец-то не посмотрит ему в глаза, не заговорит с ним, не поймет, что без нее он мертвый.

Похоже, Игорь-таки успешно преодолел черту, отделяющую нормального, адекватного человека от маньяка. Только это его не волновало.

Наконец, когда с порога его окликнул уже вышедший отец, Игорь заставил себя оторвать глаза от тонкой фигурки Иры и выбраться на свежий воздух. Ира тут же юркнула в дом, что-то пробормотав в ответ на вопрос его отца. Игорь быстро пошел следом, не имея намерения выпускать ее из поля зрения.

Ужин, как и обычно, мало напоминал встречу любящих друг друга родственников.

Только мать, да тетя Мила искренне радовались тому, что все собрались.

Игорь же в упор не понимал, что именно вводит их в такое состояние блаженной радости? То, что Юлька придирается ко всему, на что только глаза наталкиваются? Или то, что он на них даже не смотрит? Или, может, то, что Ира не съела за весь вечер ни крошки и только медленно, по глоткам, будто ком стоял в горле, мешая, отпивала из стакана воду?

В нем закипала злость. Гнев такой силы, что хотелось с размаху поставить бокал на стол, так, чтобы стекло треснуло. Бросить вилку, и все-таки увезти Иру, наплевав на всех.

Но вместо этого он заставлял себя молча сидеть, игнорируя окружающих. И только редко вынуждал себя улыбаться уголками губ, когда бабушка, сидящая рядом, ободряюще клала свою руку поверх его напряженных кулаков.

Игорь честно держался. Встал из-за стола вместе со всеми. Уселся в кресло так, чтобы и дальше находиться напротив Иры, которая села на стул, спиной к комнате, рассматривая что-то в окне. И старательно делал вид, что все хорошо, до тех пор, пока мама не решила, что пришел его черед их развлекать.

— Игорь, сыграй нам, а? Так хочется, — перед его глазами появился знакомый гриф гитары.

Он молча покачал головой, даже не подняв голову.

А внутри будто что-то лопнуло.

— Ну, Игорешь, мы хотим послушать, правда же, Мила? — мать, видимо в поисках поддержки, обернулась к тете. — Сыграй.

Тишину ожидания в комнате резко нарушил скрип ножек стула, резанувших по паркету и по его нервам.

Ира молча, никому ничего не объясняя, вышла из комнаты.

Игнорируя негромкое едкое замечание Юльки, выказывающей удивление тем, что он что-то понимает в музыке, Игорь смотрел на дверь, медленно закрывающуюся за спиной сестры.

— Не буду, — наверное, он впервые заговорил с матерью подобным тоном, но притворяться сил уже не было. Игорь никогда не играл для них. Он всегда играл для Иры. — Я больше не играю, — грубо добавил он и резко поднялся, едва не заставив отскочить мать.

Он отошел к окну, чувствуя, что ему снова нечем дышать, и уставился в ту же точку, куда недавно смотрела Ира, сомневаясь, что видит больше, чем видела пять минут назад она.

— Игорь! Как ты... — возмущенное восклицание матери его мало заинтересовало.

— Марина! Оставь его в покое, и не лезь! — а вот вмешательства отца он никак не ожидал. — Парень давно взрослый. Сам пусть решает, что хочет делать, давай, лучше, посуду поможешь мне убрать, — папа прошел мимо него ничего не добавив. Только зачем-то похлопал по плечу.

Игорь был удивлен. Особенно тем, что мать в этот раз не прекословила отцу...

... Шестидесятый день после возвращения.

Он чуть не прибил Юльку, когда увидел машину жены во дворе. Да еще и припаркованную на месте Иры.

"Вот же ж, специально нарывается, хоть ей и доступно объяснили, где чьи места. Мстит за то, что судья все-таки принял к сведению аргументы его стороны", раздраженно хлопнув дверцей своей машины, Игорь выбрался под мелкий моросящий дождь.

Честно говоря, он надеялся, что сегодня обойдется без общества Сименко, так как ехал с работы, даже переодеться не успел. Но видимо, жена решила взять реванш, испортив ему вечер и явилась без приглашения. Хотя, что тут портить то?

Ад жарче не сделаешь, в конце концов. А все это время он жил именно в аду.

За первой обидой и злостью пришла горечь и боль. Раскаяние, и такое дикое, почти непереносимое желание вернуть любимую, что сосредоточиться хоть на чем-то еще не получалось.

У него все валилось из рук. Игорь не знал, как управлять фирмой без Иры.

Господи! Да он и что есть на ужин без нее не знал!

Наверное, до сих пор бы ездил на работу в шведке, если бы дня три назад один из менеджеров не спросил с удивлением, не закаляется ли босс?

Только тогда Игорь понял, что уже довольно ощутимо похолодало. А он не заметил.

Однако упорно старался делать вид, что все нормально и идет по плану, пусть и не имел представления, что говорить подчиненным, переглядывающимся и шепчущимся по углам коридора офиса.

Он не мог решить, какие ткани для оббивки заказывать, и не имел ни единого проклятого понятия о том, какая форма диванов будет модной следующей весной.

Но даже если все развалится и придется закрывать производство, это уже, похоже, не волновало его.

Сзади раздался шум работающего двигателя. Обернувшись, Игорь проследил за тем, как въехала машина Иры.

А за рулем снова Ник.

У Игоря не укладывалось в голове, почему Ира никогда не садится за руль сама? Ведь она настолько любила водить, что едва ли не требовала покупки отдельного автомобиля. А теперь даже не порывается забрать у Никиты ключи.

Если бы Игорь немного хуже разбирался в своем друге — решил бы, что Никита домашний тиран, который только тем и занимается, что угнетает жену. Да только не в характере Ника была причина того, что Ира чахла все больше.

Он не имел возможности ей позвонить, Ира все еще почти не включала свой телефон, а если тот вдруг и принимал вызов — Ира сбрасывала.

Зато Игорь нашел иной путь. Теперь он звонил Никите и всем своим видом показывал, что всегда с радостью поможет другу. Он следовал своему плану не брезгуя ничем, и придерживался принципа "держи друзей близко, а врагов еще ближе". Только никак не мог понять, к какой категории относится теперь Никита для него.

Но, поскольку тот теперь был его единственным пропуском в мир Иры, на корню душил вспышки ревности и заставлял голос оставаться ровным, не показывая, что с удовольствием бы заехал Нику в нос кулаком. Просто так, от все усиливающегося чувства безысходности. Хотя, и без черной ревности в этом желании не обошлось.

Вместо этого он кивнул Никите, который как раз вышел из машины и, быстро приблизившись, открыл дверь со стороны Иры.

Она сильнее втянула голову в плечи, ничего не ответив на тихое "привет", и вышла на улицу, сделав вид, что не заметила его руку. Запахнула плащ, под которым виднелось то же черное платье, в котором он видел ее в прошлую пятницу. Или, во всяком случае, очень на него похожее.

— Нормально доехали? — спросил Игорь, глядя прямо на Никиту, и все равно, не обратив внимания на ее попытку отойти, успел на миг поймать пальцы Иры и сжать их в своей руке.

Ничтожно мало. И в то же время, единственное, что она позволяла, пусть и не совсем добровольно, и что еще не давало ему окончательно сойти с ума.

— Без приключений, — усмехнулся Ник, пока Ира пыталась молча высвободить свои пальцы.

Игорь отпустил. Но тут же провел ладонью по ее спине, от затылка, ощутив пальцами щекочущее касание длинных волос, до пояса, настороженно подумав, что уже вполне способен полностью обхватить ее талию ладонями.

Ира попыталась отступить, но даже это движение вышло слабым и вялым. Каким-то обреченным и неживым.

Да она скоро просто умрет от истощения!

— Пошлите в дом, — махнул он Нику свободной рукой, пользуясь тем, что ранние осенние сумерки скрывают его действия, а Ира старается не привлекать внимания к тому, что он творит.

Хотя, если честно, Игорь серьезно начал волноваться, как у нее вообще хватает сил передвигаться без поддержки. Казалось, что Иру покачивает даже от слабого порыва ветра.

Ему хотелось крепко взять ее за плечи и встряхнуть, потребовать ответа, выяснить, какого черта любимая творит с собой, если уж не желает говорить, за что так с ними поступает? Однако Игорь не сделал ничего подобного.

Просто крепко держал ее за талию, все сильнее сжимая зубы каждый раз, когда она спотыкалась, едва ли не через шаг.

В этот раз их посадили рядом.

Он не знал, кому сказать спасибо. Может бабушка сегодня вызвалась накрывать стол?

Однако Игорь был настолько рад, что даже язвительные, полные насмешки и грубых намеков замечания Юльки, которая то и дело пыталась его в чем-то завуалировано обвинить — пропускал мимо ушей. Хотя жена, видимо, чтобы исключить игнорирование с его стороны, специально пересела, с ранее занятого места, попросив тетю Милу уступить ей место, а та и не думала спорить.

Впрочем, Игорь все равно видел и слышал только сестру, сидевшую по правую руку от него на расстоянии каких-то пяти сантиметров.

И хоть она упорно пыталась смотреть только перед собой, его это не останавливало.

— Ты что-то будешь? — Игорь поджал губы, услышав, как неуверенно Никита, сидящий по другую сторону от нее пытается убедить Иру поесть.

Ира молча покачала головой и потянулась к своему стакану с водой, который уже начинал его бесить, если честно.

Стараясь подавить раздражение на такое глупое поведение друга, который все еще думал, будто Ира отдает себе отчет в том, что делает, Игорь потянулся за блюдом с картошкой. Серьезно, неужели никто кроме него не понимал, что она своими руками пытается свести себя же в могилу, так, чтобы никого не обременять?

— Я не голодная, — кажется, это она впервые заговорила с ним за эти два с половиной чертовски длинных месяца.

Ира попыталась отодвинуть тарелку, на которую он насыпал приличную порцию столь любимого его матерью пюре.

Игорь положил руку на стол так, чтобы у нее ничего не вышло и начал отвечать на вопрос бабушки о работе, слушая, как Никита, воодушевленный его поступком, уговаривает Иру, хоть немного поесть.

Ответив бабушке, усиленно старающейся отвлечь всеобщее внимание от того, что у них происходит, все так же не глядя прямо на Иру, он насыпал ей на тарелку еще и салат, с удовлетворением отметив, что она хоть немного съела пюре.

Он уже услышал, как Ира набрала воздуха и открыла рот, чтобы возразить ( а он, между прочим, готов был что угодно насыпать ей в тарелку, лишь бы и дальше пробивать брешь в ее стене и заставлять обращать на него внимание), как ее перебила наигранно весела реплика его матери.

— Игорь, ты бы за своей половинкой поухаживал, что ли. Вон, у Юлечки тарелка пустая, — мама кивнул куда-то, предположительно в сторону его супруги, которая сейчас, вопреки любому воспитанному поведению за столом, как раз ворковала по телефону со своим адвокатом, если он правильно интерпретировал доносившиеся обрывки.

Однако Игорь не обернулся, чтобы это проверить.

— А я это и делаю, — спокойно заметил он в ответ матери, возвращая пустую ложку в блюдо с салатом.

Над столом только на секунду повисла пауза, когда так счастливо щебетавшая все это время с Ником тетя Мила замолкла и почти с ужасом посмотрела на племянника. Таким же взглядом одарила его и мать.

На тишину обернулись и отец с бабушкой, до этого обсуждавшие перспективы мебельного рынка.

Рядом тихо и судорожно вдохнула Ира. Но ее вздох был заглушен растерянным вопросом Никиты, который переспрашивал, в чем причина того, что все умолкли.

Ха, Игорю захотелось повторить, только куда более отчетливей и без всяких намеков, и посмотреть, что тогда на это вытворят родные.

Однако, будто почувствовав его желание, все еще ледяные, несмотря на включенное в доме отопление, тонкие пальцы легли ему на руку, закрытую от чужих взглядов тарелками и стаканами.

— Не надо.

Игорь замер, пусть и не перевел глаза на сестру. Он и сам не был до конца уверен, услышал ли ее слова, или сам додумал этот тихий шепот.

Однако с ней он не будет спорить. Для нее он всегда готов был сделать и пойти на что угодно.

Игорь плотно сжал зубы, удерживая рвущиеся с языка слова, которые просто устал скрывать и прятать то, на что имел право. Вместо этого крепко обхватил тонкие пальца Иры своими, теплыми, пряча их руки под скатертью.

Правда, она все равно те забрала, а он не мешал, заинтересованный в том, чтобы Ира поела.

В гостиную Ира после ужина не пошла, сослалась на духоту и зачем-то убежала во двор. Следом за внучкой вышла и бабушка.

Игорь продержался пятнадцать минут и пошел на улицу, пробормотав что-то о необходимости позвонить. Впрочем, никто, вроде бы, не собирался его останавливать. Мама пыталась что-то уточнить, но отец попросил ту помочь ему принести чай и сладкое, благодаря чему матери стало не до Игоря.

На улице уже стемнело, но с пасмурного, черного неба, так и моросил дождь. Игорь остановился на пороге, глядя на темный силуэт сестры, замерший посреди дорожки, выложенной камнем. Обернулся на тихое покашливание бабушки, которая сидела тут же под навесом, закутавшись в плед. Та грустно посмотрела на внука, но ничего не сказала, сохраняя странную тишину, нарушаемую только шелестом уже пожелтевшей листвы, да каплями.

Игорь спустился по двум ступенькам, мимоходом подумав, что от влаги его не спасет рубашка и свитер, которые он натянул с утра, не придумав ничего лучше.

Кажется, он так не одевался класса с восьмого. Но Игорь просто не знал, где ему разыскивать свою осеннюю куртку. Собственно, он даже не был уверен, имелась ли та у него или же Ира планировала покупать новую этой осенью. Правда и старую не сумел найти.

Похоже, в некоторых вопросах, без нее он был беспомощней пятилетнего ребенка.

Игорь замер в шаге от Иры, не сомневаясь, что она знает о его приближении.

Сестра не обернулась, но и не отодвинулась. Так и стояла посреди дорожки, в одном платье, обхватив себя руками, наверное, пытаясь согреться, так как на улице было уже довольно холодно.

А он застыл, и просто не знал, что сказать.

Слов не было. Ни гневных, ни обиженных, ни непонимающих.

Игорь уже ничего не хотел знать, не пытался понять, что же с ними случилось. Он хотел одного единственного.

Преодолев последний шаг, который еще имелся между ними, Игорь стянул свитер с себя и без всяких объяснений натянул тот сестре на голову. Практически сам продел руки в рукава, ощущая, как ее бьет дрожь. Только не знал, от холода ли?

Посмотрел в широкие, полные слез глаза и крепко обнял Иру за пояс, не позволив отступить в сторону. Он спрятал лицо в ее волосах, впервые за все эти ужасные шестьдесят дней глубоко вдохнув воздух пустыми легкими.

— Вернись, маленькая, — Игорь до хруста стиснул кулаки, стараясь не дать себе крепче сжать объятия.

Она стала такой худенькой. Казалось, что переломится, если он сожмет руки хоть на капельку сильнее.

Ира тяжело, прерывисто втянула воздух в себя.

— Игорь, — у него дыхание замерло в горле от того, как она прошептала его имя. Будто молитву начала. — Игорь, — Ира вдруг обернулась к нему и обхватила щеки Игоря своими ледяными пальцами.

Но в этот момент, прервав ее, входная дверь дома распахнулась и пятно света из прихожей упало на мокрый газон, высвечивая пожухлую траву, уже заплывающую грязью. До их места на дорожке мощности лампочки не хватало.

— Ир? — похоже, Никита решил разыскать свою пропавшую жену. — Вещи куда нести?

— Ненавижу, — едва слышно, сквозь зубы, процедил Игорь и обреченно закрыл глаза, ощутив, как холодит ветер кожу там, где только что лежали ее ладони.

Он точно знал, если бы не Ник...

Ира отступила, стоило скрипнуть петлям и снова замерла, обхватив себя руками, немного утопая в его свитере.

Однако она не повернулась на окрик мужа, наоборот, вдруг резко распрямила спину и посмотрела в сторону машины.

— Не надо их нести, — неожиданно твердо проговорила она. — Дай мне ключи, я уезжаю.

Игорь нахмурился.

Никите, похоже, такая идея, так же не пришлась по вкусу.

— Куда ты поедешь ночью? — немного удивленно спросил он, спустившись с крыльца. — Ты же говорила, что не хочешь машину водить, не уверена, что будешь достаточно внимательной. Давай, ляжешь, поспишь, а утром посмотрим.

— Нет, — Ира на удивление резко покачала головой, и резко обернувшись, протянула руку к Никите, делая вид, что не видит Игоря, твердо посмотрела на мужа. — Отдай ключи. Мне сейчас уехать надо.

— Зачем? — Игорь скрипнул зубами, видя, что несмотря на свое непонимание, Ник все же не спорит больше и послушно отдает Ире ключи. Он что, идиот?

— Мне в магазин надо, — немного неразборчиво пробормотала она, уже отвернувшись от них.

А Игорь и Никита пораженно уставились ей в спину, решив, что не поняли. Во всяком случае, до него — так не сразу дошло.

— Куда?! — это слово они выкрикнули одновременно. Только Игорь его почти проревел, а вот Ник просто удивленно переспросил жену.

И так же удивленно посмотрел на друга, видимо не находя причин для такой бурной реакции.

— Уже же закрыто все, — заметил Ник, когда Ира спокойно повторила.

— Значит, завтра с самого утра поеду, тем более в городе должна быть, — пожав плечами она быстро пошла к своей машине, больше не оборачиваясь.

— Ты что-то понимаешь? — Никита посмотрел на него.

Игорь медленно покачал головой, не собираясь делиться с Ником догадкой, которая заставила его еще сильнее сжать пальцы. А потом обернулся, и почему-то посмотрел на бабушку, все еще сидящую на лавочке под навесом.

Бабушка Люба ему улыбнулась. Пожалуй впервые за эти месяцы, пусть и не особо весело или уверенно, но и так было неплохо для начала.

Глава 15 ( очень прошу помнить, что Ира тогда не была адекватна)

Ира недовольно закусила губу и открыла глаза, проснувшись от того, что стопу свело судорогой из-за резкого движения во сне. Попытавшись расслабить пальцы, она глубже зарылась в подушки и в руки Игоря, которые обнимали ее, несмотря на то, что брат крепко спал. На часах была половина второго ночи.

Немного поворочавшись, Ира подумала, что больше ни за что не согласиться на совместные походы по магазинам с Игорем. Эта мысль вызвала улыбку.

Серьезно, она с детства знала, что ему там делать нечего. Игорь придирался к чему угодно, и не специально, а просто искренне не понимая, как можно носить ту, или иную вещь, казавшиеся ему бесполезными и уродливыми тряпками даже на манекене.

Доводы сестры о том, что она же никогда не покупала ни ему, ни себе такого, особого значения не имели, как и ее предложение, чтобы он посидел в кафе, пока она закончит.

Игорь каждый раз обещал, что больше не будет, но в другом отделе все начиналось по-новой.

На самом деле это даже веселило Иру.

Она прекрасно понимала, что в нем говорит непривычка так проводить время и нелюбовь к магазинам. Однако Игорь отчаянно старался подавить это, чтобы подольше побыть с ней. И Ира ценила то, что он так поступал.

Но купить что-то с ним было просто нереально. Он нещадно критиковал все платья, которые она мерила и показывала ему. И искренне удивлялся, спрашивая: "тебе, и правда, это нравится?".

Ира каждый раз едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться.

Самым забавным ей казалось понимание, что примеряй она это одна, и купи приглянувшееся — Игорь бы дома все одобрил. За столько лет это было проверено неоднократно. В тот же момент Ира просто послушно кивала, соглашаясь с мнением об отвратном качестве материи, и прятала улыбку. С огромным трудом они сошлись на двух платьях, голубого и нежно-розового цвета, которые Игорь признал "приемлемыми", но все равно, недостаточно хорошими для нее.

И то неплохо, как считала Ира. А все остальное она и одна купит во время следующего посещения торгового центра.

Хотя было и много забавного в этом походе по магазину. Такого, что заставило Иру напрочь забыть о тоске и слезах прошлого.

Больше всего ее рассмешило искреннее недоумение и удивление любимого, когда он заметил пристальное внимание к его персоне продавцов едва ли не в каждом отделе, куда они заходили.

Честно, она не сдержалась, начала хихикать, когда вытащив ее в коридор, брат спросил что с ним не так, и почему эти все консультанты на него пялятся. И ладно девчонки, а и парни же!

Серьезно, это было так смешно.

Ире пришлось долго успокаиваться, прежде чем удалось разборчиво говорить. И она попыталась объяснить хмурящемуся Игорю, что людей разбирает профессиональное любопытство. Все они помогали ей "одевать" его на протяжении многих лет. И впервые имели возможность видеть свою постоянную клиентку с мужем, вот и "пялятся". Присматриваются, чтобы лучше потом подсказывать Ире и еще больше продать им вещей.

Не то чтобы Игоря это успокоило, но все же брат вроде бы перестал так хмуриться.

И даже стоически вытерпел знакомство с Максом, владельцем одного из самых модных бутиков в этом торговом центре.

Хотя сначала Игорь, кажется, серьезно рассердился, когда завидев Иру, Макс тут же бросился обнимать ее и целовать в щеки. Причем разозлился любимый настолько, что не сразу обратил внимание на очевидный факт — Ира интересовала того только как очень хороший покупатель и друг. И только когда до Игоря дошло, что сам он представляет куда больше интереса для этого, фонтанирующего энергией, невысокого парня, брат немного ослабил тиски своих рук на ней. Но не позволял сестре отойти от себя и на шаг, похоже, всерьез заволновавшись уже о своей участи.

Ира, давясь смехом, заверила Игоря на ухо, что никому его не отдаст, скорее убьет посягнувшего на ее собственность мужчину ли, женщину.

Нельзя сказать, что брат после этого сильно расслабился, особенно на фоне заинтересованного взгляда Макса, бегающего по магазину и заваливающего их горой новых мужских джинсов и свитеров, "самых-самых модных" из только возможных супер стильных коллекций.

Игорь едва ли не силой вытащил Иру оттуда, не заметив прощального подмигивания Макса и воздушного поцелуя, который Ира послала тому.

Брат аргументировал поспешный уход тем, что у него на сегодня уже достаточно обновок. И совершенно серьезно поинтересовался уверена ли она, что ему стоит хоть что-то носить из купленного здесь ранее?

Ира постаралась успокоить любимого, заверив, что он не стал " не таким", только от того, что она покупала ему качественную и красивую одежду здесь. А сама подумала, что Игорь куда как благосклонней отнесся бы к Максу, знай, что именно тот когда-то сыграл весомую роль в их отношениях.

Но Ира не стала пока рассказывать о том, как когда-то рыдала на плечах у почти незнакомого мужчины, признавшись в том, что всегда любила и любит двоюродного брата. И встретила не осуждение, а сочувствие и понимание, поскольку и сам Макс слишком часто терпел презрение и непонимание у людей в своих сердечных предпочтениях.

Она зевнула сквозь улыбку этим воспоминаниям и повернулась в объятиях крепко спящего Игоря так, чтобы уткнуться лицом брату в грудь. И все равно хихикнула, опять вспомнив, как он шарахался от Макса. Мужчины такие предсказуемые в этом вопросе.

А ей Макс казался душкой. Очень часто она ходила в магазин только для того, чтобы поболтать с ним. Причем, они никогда не поднимали вопрос ее личной жизни после того, самого первого знакомства. Просто иногда он между делом, помогая Ире подобрать что-то для Игоря, мог невзначай бросить: " и как вы?". А она отвечала — лучше, гораздо лучше, чем когда-то. Макс довольно улыбался, больше ничего не спрашивая, и они возвращались к покупкам.

Несмотря на все веселье, по коже пробежал мороз при воспоминаниях о том, что именно Ира ощущала в тот день, когда познакомилась с этим экстравагантным, но таким милым человеком. И еще сильнее прижалась к Игорю.

Не просыпаясь, брат крепче обнял ее, и положил голову Ире на макушку.

Пригревшись у Игоря на груди, Ира снова начала засыпать, стараясь не думать о плохом.

... Она неслась по трассе, все еще не в силах прийти в себя.

Ира старалась сосредоточиться на дороге, пыталась следить за машинами, окружающими ее автомобиль, но мысли вертелись только вокруг одного факта, ужасающего для ее сознания в данный момент — на свитере Игоря была дыра!

Ира не поверила себе, когда отскочив от брата, нащупала огромную дыру на локте.

Это ввергло ее разум в состояние шока и впервые выдернуло из вязкого серого марева опустошения и апатичного смирения, в котором она плавала последние месяцы.

О ее Игоре никто не заботился!

Ире казалось, что если она немедленно не уберется как можно дальше от поселка — то вернется в дом и просто наорет на Юльку. А может и ударит. Как смела эта ... эта...

Она заставила себя сосредоточиться на дороге.

Как смела Сименко допустить такое?!

Почему Игорь приехал без куртки? Ведь на улице уже четвертый день не больше десяти градусов тепла, и дожди...

Нога против воли сильнее надавила на газ от злости.

Ира не для того давала ему свободу от себя. Не для того отказалась от любимого. Игорь заслуживал заботы, имел право на то, чтобы получать самое лучшее. Его надо было любить!

"Господи! Как, вообще, можно не любить Игоря?! Как можно допустить такое?!"

Она была зла на Юльку, на Бога. На весь мир.

— Почему?! — Ира обиженно, гневно выкрикивала этот вопрос в пустом салоне машины, и не находила ответа.

Может виноваты таблетки, которых все больше выписывал ей Никита? Может это они не давали Ире понять логичность и правильность этой нелепой жизни?!

Почему никто не заботится о ее Игоре, если уж ей не позволяли его лелеять и любить?!

Злой сигнал клаксона автомобиля, который Ира только что подрезала, не вызвал ее интереса.

Глупо ехать с такой скоростью ночью, да еще и на мокрой дороге, но она не смогла бы сидеть на месте. В ней неожиданно оказалось столько гнева, что даже руки тряслись, а все тело била дрожь.

Наверное, это был весь гнев, на себя, на жизнь, на людей, вынудивших ее отказаться от единственного, что имело смысл для Иры. На него — и за то, что послушал ее и ушел тогда, и за то, что теперь не прекращает попыток все вернуть.

И хоть она тут же одергивала себя, прекрасно отдавая отчет, что Игорь-то как раз не виновен ни в чем, Ира не могла взять себя в руки, не могла призвать разум к холодной отстраненности.

Депрессия, с которой все это время пытался справиться Никита против воли самой Иры в один миг сменилась такой злобой, что, казалось, тело не выдержит, сгорит от этого.

Ей хотелось..., хотелось...

Ира сама не знала, чего хотела, кроме того, чтобы резко выкрутить руль, развернув машину и на полной скорости вернуться.

Не к родным, а к нему.

Послать к черту всех — и родителей, и знакомых, и людские законы, и просто упасть перед Игорем на колени, умоляя простить ее и опять обнять.

Только Ира не избавилась от ужаса, посеянного словами и упреками матери.

Она каждую ночь просыпалась с криком, пугая Никиту, спящего в соседней комнате. Каждый раз говорила, что ничего не помнит, а сама отворачивалась к стене и боялась закрыть глаза, чтобы не увидеть знакомые с детства картинки ночного кошмара, в которых искореженное тело вынимали из разбитой, старой машины. Она смутно помнила, что это их машина, ее родителей, на которой и разбился отец. Точно такие же сны, как и те, что мучили ее все детство.

Вот только теперь во сне у мертвеца было лицо не ее отца, а Игоря.

И Ира не могла избавиться от мысли, что эти сны — предупреждение.

Какая-то, очень маленькая часть ее разума, еще сохранившая зерно рационализма, пыталась убедить Иру, что абсурдно верить снам. Они продукт переработки подсознанием ее страхов. Но другая, большая, вдруг ставшая суеверной часть сознания Иры приводила один единственный, но убийственный аргумент — "а если нет?".

Потому она не смела даже смотреть в его сторону, когда вдруг оказывалась рядом с Игорем. Хотя и в стороне остаться не могла. Все равно приезжала, пусть и молилась всю дорогу, клялась Богу, что и слова не скажет брату, только посмотрит на него, когда Игорь не будет видеть.

Бывали такие дни, когда Ира не сомневалась, она уже сошла с ума, и ее мозг просто бредит. И это случалось все чаще.

Дорога расплывалась перед глазами.

Включив поворотник Ира резко свернула на обочину и затормозила. Отстегнув ремень безопасности, она вцепилась в руль и вдруг уронила лицо на руки, пытаясь не разреветься. Не справилась, и уткнулась в ладони, плача над тем, что не имела права вернуть.

Не приносили эффект горсти антидепрессантов и транквилизаторов, которые Ира пила каждое утро. Не действовало снотворное. Не помогал ей и психоаналитик, к которому Никита записывал Иру каждую среду.

На его приемах Ира просто молча разглядывала стену, не желая говорить, что именно ее угнетает. А врач все обещал Никите, что она еще просто не готова открыться для контакта.

ДА, ИРА НИКОГДА НЕ БУДЕТ ГОТОВА!

И никогда никому не сможет рассказать то, что рвет душу.

Она лучше умрет сама, но не будет рисковать любимым и ставить под угрозу его жизнь так, как поставила под угрозу жизнь их ребенка.

Игорь всегда был важнее всего для нее.

Но это не значит, что Ира готова была позволить кому-то пренебрежительно относиться к нему.

Вытянув платок она попыталась успокоиться. Проклятая дыра на локте свитера, который все еще был на ней, не давала Ире покоя.

В тяжелую голову лезли сомнения и страхи. Теперь она не могла сидеть или думать спокойно без конца обдумывая, что он ел все это время? Вспоминал ли об этом? Во сколько уходил с работы?

Ира царапала ногтями кожаный чехол руля, не находя покоя.

То, что сама она почти не питалась в последние недели — не имело значения.

Ее жизнь, вообще, мало стоила.

Чем дальше, тем больше Ира убеждалась в мысли, что она зря появилась на свет. Всем, кого Ира любила, она приносила только проблемы и горе. Всех, кого она боготворила — у нее забирали. Быть может, не родись она, и у Игорь все сложилось бы иначе. Он не был бы вынужден о ней заботиться. Имел бы сейчас семью, нормальную, полноценную, которую признавала бы вся родня...

Так для чего же напрягаться, сохраняя иллюзию жизни? Чаще всего ей не хотелось ни двигаться, ни есть, ни даже открывать глаза.

Большую часть времени в сутках она просто лежала, свернувшись в клубочек и смотрела невидящим взглядом в потолок квартиры Ника, не понимая, что она делает тут? Однако ей никто не отвечал.

Когда Ник приходил, то начинал суетиться и взволнованно бегать рядом, уговаривая Иру хотя бы подняться с пола и лечь на диван.

А она смотрела на него, и понимала, что ей стыдно. Ира зря согласилась выйти за Ника. Совершенно напрасно превращала еще и его жизнь в ад. Занимала место той, которая могла сделать этого мужчину счастливым.

Никита не заслуживал этого. Он был добрым и милым, и искренне пытался помочь ей. Только Ира сама себе не хотела помогать.

И лишь ближе к дням визитов в село к ней приходило странное, лихорадочное возбуждение. Она начинала метаться по чужой квартире, не в силах дождаться той минуты, когда можно будет выезжать. И готова была предложить любую жертву небу, лишь бы ее желание увидеть любимого не обернулась для него катастрофой.

Даже сама Ира не считала себя адекватной.

Идея, зарожденная матерью в ее растерянном сознании доминировала над всем, подавляя и подминая любые иные размышления. Страх довлел над ее жизнью, не позволяя даже лишний раз вдохнуть в присутствии брата.

Но и понимая, что с ней что-то не так, что с каждым днем она все ближе к краю пропасти — Ира ничего не хотела предпринимать.

Зачем? Без Игоря ей все равно никогда не жить. А существовать, зная, насколько зияет пустотой каждая минута ее жизни — Ира не находила сил. И надеялась только на то, что Игорь сильнее. Он справится, и будет жить дальше. Пусть и без нее, зато невредимый.

Решив, что достаточно взяла себя в руки, Ира вновь завела машину.

Ночь она провела в комнате, которую никак не могла воспринимать своей, как бы Никита не убеждал, что она теперь хозяйка в этой квартире. Ира не ощущала себя даже гостьей. Она была то ли воровкой, без всякого права забравшейся в чужую жизнь под покровом темноты и отчаяния, то ли призраком, ни на что уже не имеющим права в материальном мире.

А с самого утра, не дожидаясь возвращения Никиты, Ира отправилась по магазинам.

Ее руки дрожали, когда она касалась рубашки или свитера, казавшегося ей подходящим для Игоря. Она закусывала губы, беря в руки куртки, чтобы выбрать какую-то для него. То, что раньше воспринималось ею как само собою разумеющееся, теперь казалось едва ли не блаженством. Но все равно, отравленным кислым привкусом страха, который так и не желала отступать, как бы не убеждала Ира себя, что покупать одежду брату имеет право любая сестра.

Она долго не могла выбрать, уже несколько часов ходила из магазина в магазин, не обращая внимания ни на шум в ушах, ни на то, что колени подламывались от слабости из-за постоянного недоедания. Но никак не могла определиться.

На Иру внезапно накатил новый страх и неуверенность, что она не сможет выбрать то, что понравится Игорю, что не сумеет найти необходимы ему вещи.

Ира пыталась образумить себя, шепотом напоминала себе же, что столько лет она прекрасно справлялась с этим, и вдруг испуганно закрывала рот ладонью, почти убеждаясь, что все-таки сходит с ума и уже болтает с самой собой.

И в один из таких моментов, за ее спиной прозвучал бодрый, энергичный голос.

— Неужели выбор в моем магазине настолько ужасный, что нагоняет столь глубокую печаль? — за ее спиной стоял невысокий мужчина, одетый в голубые классические джинсы и белый свитер, на его шее был повязан голубой же шарф, причем настолько небрежно, но красиво — что Ира даже залюбовалась на какую-то секунду. А ногти на пальцах этого парня, которыми он задумчиво постукивал по своему подбородку, блестели перламутровым лаком.

И без того растерянная, уже ни в чем не уверенная, Ира просто покачала головой.

— Эй, у тебя проблемы с аппетитом? — мужчина вдруг прищурился, осматривая ее с ног до головы. — Знаешь, милая, я имею понятие о булемии. Поверь, не стоит оно того. Ты очень красивая, а если наберешь пару кило, станешь еще краше, — он протянул руку и ласково погладил Иру по худой щеке. — Я — Макс, кстати, хозяин этого магазинчика. Если хочешь, могу тебе подсказать, ты ведь уже давно выбираешь? — он вопросительно посмотрел на нее.

А Ира глубоко вдохнула, не успевая следить за тем, как он перескакивал с мысли на мысль.

— У меня нет булемии, — как-то рассеянно возразила она, устало помассировав виски. — Просто есть не хочется в последнее время.

— Как знаешь, милая, как знаешь, — протянул Макс таким тоном, словно ни на секунду не поверил ей.

Ира решила, что спорить бессмысленно.

Просто попросила показать ей осенние куртки.

Макс долго раскладывал пред ней модели, а она отвергала одну за другой, пока вдруг не увидела предпоследнюю. Самое странное, что Ира отчего-то наяву представила, как Игорь будет выглядеть в ней.

— Эту, — не в силах оторвать глаз от куртки, она протянула руку и погладила мягкую, безупречно выделанную кожу.

— Может сравним с какой-то еще? — предложил Макс.

— Нет, — она покачала головой. — Ему эта подойдет лучше всего, — Ира не обернулась, чтобы еще раз осмотреть одежду.

— Для мужа покупаешь? — кажется, хозяин улыбнулся.

А у Иры опять не нашлось слов. Зато так по-глупому закапали слезы, что она даже не успела отвернуться.

— Для чужого, — непонятно зачем, прошептала Ира и попыталась достать салфетку из сумки.

Но тут у нее перед носом оказалась целая коробка. Макс смотрел с таким пониманием, и это еще больше выбило Иру из колеи. Хотя, она, кажется, ни разу за последние месяцы не приходила в себя до конца.

— Знаешь, милая, они ведь никогда не уходят, только играют нами, — вдруг заговорил Макс и потянул Иру за руку, заставив сесть на пуфик. — Им удобно, что мы всегда рядом и готовы на все, только они никогда не хотят отдать столько же и нам своего сердца, сколько мы им дарим, — в глазах мужчины мелькнула такая печаль, что Ира не сомневалась, он разбирается в том, о чем говорит.

Но у нее-то все было не так.

— Нет, вы не понимаете, — она покачала головой, игнорирую сочувствующий взгляд собеседника. — Игорь не такой. Он любит меня...

— Любит, — Макс кивнул, но иронично. — Они нас любят, только эгоистично, по-своему, и никогда не уйдут из семьи, даже если та их душит...

— Нет, — Ира замотала головой. — Нет, у нас не так все.

— Это всегда одинаково, — Макс с грустью похлопал ее по руке.

И тут Ира не выдержала. Она не знала почему ошибочное участие этого мужчины так повлияло на нее, а может просто психика не выдержала, устала скрывать ото всех то, что жило в душе.

— НЕТ! — Ира не заметила, что закричала. — Не так! Все не так! Игорь — мой брат..., — она вдруг ужаснулась, тому, что вырвалось, и почти неслышно прошептала — двоюродный.

А потом подняла глаза на Макса, даже не зная, чего ожидать — то ли гримасы отвращения и презрения, то ли требования уйти. После того разговора с матерью, который мама вела одна, Ира уже не сомневалась, что ее любовь воспринимается только как грязная и отвратительная.

Но вместо того, чтобы оттолкнуть, Макс всплеснул руками и искренне обнял ее, позволив выговориться.

Наверное, она еще никому не признавалась в том, что рассказала Максу. Только Игорю. Но каким-то странным образом, тот сумел разговорить ее. И сам рассказал про свои, далеко не счастливые отношения с мужчиной, который никак не желал признавать то, что несчастлив в традиционных отношениях и соглашался лишь на тайные встречи, стыдясь и Макса, и своего к нему чувства. Они просидели почти два часа, просто разговаривая.

А когда Ира уходила — Макс сказал ей, чтобы она никому не верила, только своему сердцу. Потому что, на самом деле, ничего не имеет значения, кроме любимого человека.

"Так ведь в том и дело!", хотелось возразить ей.

Но отчего-то Ира не поделилась своими страхами, не рассказала о кошмарах, в которых Игорь каждую ночь умирал.

Видимо той, рациональной крохой ума понимала, что ни один адекватный человек не воспримет это как реальный и веский довод, но страх слишком сильно владел ею самой.

Прямо из магазина она поехала в офис, где не появлялась уже почти три месяца. Однако Ира даже не заметила любопытных лиц сотрудников, не понимала, о чем те перешептываются.

Она медленно шла по коридорам, понимая, что сама себя мучает еще больше, но и развернуться не могла.

О ее Игоре должны были заботиться. Она ведь не возвращалась, просто одежду ему принесла.

Но даже такие мысленные торги с Богом не могли унять эйфорию от мысли, что сейчас она увидит брата опять.

Игорь сидел читая какие-то бумаги, когда она зашла. И так спокойно посмотрел на Иру, а у той колени задрожали и грудь сдавило, будто бетонной плитой.

Ей хотелось просто сесть здесь и смотреть на него. Даже не говоря ничего. Просто вспомнить, каково это — дышать одним с ним воздухом, быть рядом с ним.

Однако Ира заставила себя подойти к столу.

— Наверное, не мне следует заниматься этим теперь, — слова давались плохо, Ира то и дело закрывала глаза и делала паузы, чтобы вдохнуть воздуха. — Но, вот, — она поставила пакет с одеждой перед ним.

Игорь смотрел прямо на нее. В синих глазах светилось что-то такое, что Ира никак не могла понять.

— Этим больше заниматься некому, — тихо, но твердо возразил он. — Я в жизни ничего не возьму ни у кого больше, ни у той, ни у кого другого.

Потерявшись в его взгляде, Ира даже не заметила, что он уже подошел и стоял совсем рядом.

Ей так хотелось обнять его. До крика в груди, до боли в обессиленных руках. Но она ведь торговалась с небом, и обещала, что не будет делать этого.

Только и отступить, когда горячие губы брата медленно собрали с ее щек слезинку за слезинкой — не смогла, не сумела.

Он не спрашивал ничего, ни требовал ответов, и это убивало Иру. Пусть она и не сказала бы нечего. Его готовность принять все, что угодно, простить ей любой поступок — заставляла Иру себя ненавидеть.

Да, Игорь обещал ей, что ни за что не уйдет, даже если Ира поступит очень плохо, но неужели ради клятвы, данной в далеком детстве, он готов и сейчас обо всем забыть?

— Вернись, — Игорь опустил лицо так, что уткнулся лбом в ее скулу.

Ира промолчала. Она не могла сказать то, что хотела. А другие слова губы отказывались произносить.

Игорь вздохнул и обнял ее. У Иры не было сил отступать, она просто положила голову ему на грудь и стояла так. Они оба молчали.

Сколько времени продержалась эта тишина. Нарушаемая только тяжелым дыханием и полными боли взглядами — она не знала.

— Вернись хотя бы сюда, — вдруг тихо просил Игорь, упершись в стол позади себя. И потянул Иру за собой. — У меня ничего без тебя не получается, — синие глаза посмотрели так, что у Иры не осталось шансов.

Возвращение на работу, это ведь не нарушение клятвы?

Она должна помочь ему. И не имеет права бросить фирму, которую Игорь создал только из-за ее любви к производству мебели.

Ира не представляла, какой боли такая его просьба будет стоить обоим. Но отказывать Игорю она никогда не умела. Ни в чем. И пугала только цена, которую в этот раз может запросить судьба даже за такую возможность находиться с ним рядом.

С того дна Ира каждый день выходила на работу. Умирала от боли, видя такую же муку в глазах любимого, а наутро — бежала в офис опять, понимая, что не может его не увидеть.

И только горько смеялась в душе, когда Никита расценивал возвращение ее интереса к работе — улучшением.

Ничего не улучшилось. Мир Иры становился только чернее, а она еще и Игоря мучила...

Глава 16

Ежеминутное пребывание рядом с Игорем на протяжении рабочего дня давалось ей невероятно сложно. Она не позволяла себе смотреть на него, когда они обменивались документами, не поднимала головы, когда отчитывалась о заказах. Ира делала все, чтобы избегать брата.

Он же прилагал максимум усилий для того, чтобы они сталкивались как можно чаще. А ей не хватало сил отступить, когда Игорь приближался.

В душе Иры нарастало отчаяние и страх. За каждое его прикосновение, за каждый мимолетный поцелуй волос, которыми любимый щедро одаривал ее, игнорируя ее попытки увернуться — она ждала неминуемой расплаты.

И в один из дней Ира с ужасом уверилась в том, что судьба о ней не забыла...

Игорь тихо закрыл дверь за менеджером, крепко сжимая в руке небольшую коробочку.

— Кто это был? — настороженный, почти испуганный голос Иры заставил его резко обернуться и посмотреть во встревоженные глаза любимой.

Ее лоб хмурился, а сама Ира, не замечая этого, терзала пояс халата. Да уж, она явно не ожидала ничего хорошего. Хотя Игорь и мог ее понять. Они не очень любили сюрпризы и неожиданности. В их жизни те редко оказывались приятными.

— Менеджер, — не лучший ответ, но он просто растерялся и не знал, что сказать. Игорь рассчитывал, что ему удастся не потревожить сестру.

— Менеджер? — она еще больше заволновалась. — Почему ты меня не разбудил? Что случилось? Что-то с офисом? Складом? — сестра уже нервно затягивала пояс шелкового халата.

— Ира, — Игорь понял, что утро будет развиваться совсем по-другому сценарию, нежели воображалось ему вчера. — Все нормально, это не наш менеджер был, — он быстро поймал ее в свои объятия и крепко прижал Иру к себе, не позволяя встревоженно носиться по прихожей. — С офисом и складом все хорошо.

Ира замерла и растерянно посмотрела на него еще немного сонными глазами.

— Игорь, что происходит? — тихо и осторожно спросила она, так сильно вцепившись в его руки ногтями, что Игорю стало немного больно.

— Я развод получил вчера, — он решил начать с начала. — Потому и приехал вчера в магазин к тебе, а потом забыл сказать, когда увидел плачущей.

Ира растерялась еще больше, хоть он и видел, что она немного расслабилась. Случись что-то плохое, Игорь не про развод стал бы говорить.

— А причем тут менеджер какой-то? — пробормотала сестра, с облегчением прижавшись щекой к его груди.

— Я твой размер не знал, поэтому менеджеру пришлось сегодня приезжать, — Игорь понял, что вдруг заволновался. Не о своем решении, а о том, как она на это отреагирует. Но отступления у него и в мыслях не было.

Высвободив из-за ее спины руку с коробочкой, он пальцами второй ладони накрыл ее губы, с которых уже готов был сорваться очередной вопрос.

— Выходи за меня, маленькая, — проговорил он голосом, который вдруг поломался, словно Игорю было восемнадцать лет, и открыл футляр.

Ира сдавленно охнула в его пальцы и опять вцепилась ногтями в кожу Игоря. Ее глаза неотрывно смотрели на два кольца из белого золота, которые лежали на темно-синей подкладке. По одному из них, меньшему, шла волной линия бриллиантов, на втором, большем по размеру, повторяя такую же волну имелась гравировка, только без камней.

— Игорь, — казалось, что Ира задыхается, и он вполне мог в это поверить. — Игорь, ты уверен? — она подняла на него глаза, полные страха, слез, и такой надежды, что у него против воли сильнее сжались руки, обнимая ее еще крепче. — Ты уверен, что нам стоит? Что...

Ире не надо было договаривать, чтобы он понял вопрос.

— Уверен, — он прижался губами к ее рту, не дав продолжить. — Это ничего не изменит. Я любил тебя всю свою жизнь, и буду любить пока не умру, а может и дольше. И мы имеем право на это, Ира. Имеем право жить так, как мы хотим, не оглядываясь на чье-то мнение. И я хочу, чтобы все знали то, что и так есть, ты — моя жена. Была ею раньше, и всегда будешь.

Она зажмурилась.

Игорь знал, что ей страшно. Знал, что не только людского осуждения Ира боялась. Он боролся с этим ее страхом каждый день за последние годы, и вряд ли мог бы добавить что-то еще, ко всем сказанным словам. Игорь просто замолчал, ожидая решения любимой.

Он не верил, что их любовь отвратительная или грязная. Не верил, что они гневят Бога своим чувством. Слишком счастлив Игорь был рядом с Ирой. Не могло все то, что существовало между ними быть проклятым. И он готов был доказывать это кому угодно. Даже самому Всевышнему, пусть и сомневался, что тот их упрекнул бы.

Наконец, через минуту, показавшуюся ему вечностью, она медленно подняла веки и посмотрела таким взглядом, какого Игорь у нее не видел все эти годы.

— Ты прав, — легко и счастливо проговорила Ира и протянула пальцы, проведя ими по прохладному металлу колец. — Это ничего не изменит, а я так устала прятаться и притворяться. Я люблю тебя, Игорь, — Ира широко улыбнулась ему. — Только, думаю, вариант с пышной свадьбой не для нас.

Он рассмеялся, чувствуя себя так, будто пара крыльев вдруг выросла за спиной и Игорь неожиданно научился летать.

— Несущественно, — Игорь поднял ее и закружил по прихожей, в конце концов уперев спиной в зеркальную дверь шкафа. — Можем позвать весь офис и каждого столяра и курьера, а можем просто расписаться завтра тихо и спокойно, и сообщить остальным тем, что поменяем табличку с твоим именем на дверью. Как ты захочешь, — Игорь подмигнул.

Ира задумчиво поджала губы.

— Можно я Макса позову? — удивив его, вдруг робко спросила она. — Он будет искренне рад за нас. И Тоню. Бабушку привезем. А больше... больше мне и не нужен никто, — сестра со счастливым вздохом обвила его шею руками, грея затылок Игоря ладонями.

— Продавца того? — она кивнула, а Игорь недоуменно свел брови, не совсем поняв, но потом решил, что какая ему-то разница? Главное, что Ира не спорила, а искренне радовалась. — Можно, — он пожал плечами, все еще держа ее на весу. — Немного странный субъект для свидетеля, но если ты хочешь...

— Он очень хороший, — Ира наклонила лицо, прижав свой нос к его. — И уже давно знает все-все о нас, — тихо призналась она. — Я от него к тебе тогда пришла с вещами, — она нежно погладила Игоря по скуле.

Не то чтобы он понял, но кивнул, зная, что когда Ира захочет — расскажет все в самых мелких подробностях. И если этот человек помог ей — Игорь будет искренне рад видеть его на их свадьбе. Несмотря на то, что ощущал себя немного неловко в компании Макса.

Про то, чтобы позвать родителей ни один из них даже не упоминал.

Ни Игорь, ни Ира, он не сомневался, их видеть не хотели. Хотя, он скажет им, потом поставит в известность. Не спрашивая мнения или разрешения, а вероятно — навсегда разрывая эту связь с прошлым. Ну и пусть. После всего он практически не испытывал к тем сыновей привязанности.

Через две недели

Сложно было поверить, что именно сегодня тот день, который когда-то казался Ире совершенно невозможным и нереальным. С каким-то внутренним недоверием, почти страхом она провела рукой по атласной светло-голубой материи простого платья, которое купила специально для росписи.

Ей хотелось праздника. Хотелось настоящего ощущения этого ДНЯ.

Нет, Ира не нуждалась в фате, кринолине и десятках шумных гостей. Но это был день их с Игорем свадьбы, и она потратила несколько часов, с помощью Макса выбирая достаточно простое, в чем-то даже делового покроя, платье, не собираясь становиться женой любимого в черном. В конце концов, тот этап своей жизни они уже закончили.

— Боишься? — руки Игоря легли поверх ее талии и брат притянул ее к себе ближе, поцеловав затылок под длинными прядями.

Она улыбнулась самым краешком губ.

— Только того, что что-то нам помешает, — честно призналась Ира, глядя ему в лицо снизу вверх, и накрыла руки любимого своими. — Так страшно, кажется, что кто-нибудь обязательно вмешается, или что-то случится. До самого конца буду бояться, наверное, пока свидетельство не получу.

Игорь усмехнулся.

— Все будет хорошо, маленькая. Никто не помешает и ничего не случится. Все будет хорошо, — дважды повторил он медленно и внятно, так, словно пытался впечатать эту мысль ей в мозг. — Давай, одевайся, бабушка уже готова, поедем.

Ира кивнула и повернулась в его руках, осматривая своего жениха. Не то, чтобы это внушение так уж помогло, но она старалась отвлечься. И потому сосредоточилась на брате — Игорь уже тоже был почти собран. Он стоял в белой рубашке, черных классических брюках и темно-синем шелковом галстуке, который ей подарил Макс(о чем Ира брату не рассказала, вдруг не наденет? А он так хорошо оттенял цвет глаз Игоря). Пиджак был накинут на спинку стула.

Редкий случай, когда Игоря можно увидеть в костюме. И он сегодня отступил от своих принципов.

Ира улыбнулась чуть шире.

По сравнению с ним она и правда еще совсем не собрана — трусики, бюстгальтер, да цепочка с кулоном на шее — очень скромный наряд даже для не торжественной росписи в среду утром.

— Сейчас, мне пару минут надо, — кивнула она, потянувшись за чулками, упаковка которых почему-то валялась на полу. Видно уронила, когда Игорь ее обнял.

Игорь нежно поцеловал ее плечо, поддерживая Иру, чтобы сестра не упала.

— Все будет хорошо, — еще раз повторил он, словно ощущал, что страх еще не ушел из ее души.

Ира только кивнула, "ныряя" в материю платья.

— Помоги застегнуть молнию, — сквозь голубые складки пробормотала она брату, не видя веселого выражения лица Игоря, с которым тот следил за ней.

Как ни старалась, Ира не могла выбросить из души то, что подпитывало страх, хоть и понимала — дело прошлое, и к нынешнему не имеет никакого отношения. Сейчас, слава Богу, она могла трезво и здраво отнестись к своим страхам, не то что когда-то, когда мозг был полностью погружен в депрессию, оторвавшись от реальности.

... Ира смотрела прямо перед собой сквозь лобовое стекло автомобиля. По обе стороны ожидали такие же водители, как она. Те, кто немного опаздывал, но уже пропустил утренний час пик.

Немного правей мельтешили мигающие огни семафора, слышался перестук колес поезда по рельсам. Еще чуть-чуть и локомотив появится из-за поворота, потом три с половиной минуты — и шлагбаум поднимется, можно будет дальше ехать на работу. Она часто стояла здесь по пути. Правда, в основном Ира старалась выехать немного раньше, чтобы не пересечься с поездом. Но сегодня все выходило черти как.

Дурной день. Бессмысленный, глупый, жестокий.

Она попыталась глубже вдохнуть холодного воздуха, уже с привкусом легких, первых морозов. Но ничего не выходило. Искусанные губы жгло, однако дальше рта дыхание не проходило.

Пятое ноября.

Кошмарный день, и утро только подтвердило ее страхи.

Ире отчаянно хотелось скорей доехать на работу. Она знала, что почти побежит на второй этаж, не заботясь о том, что подумают сотрудники. Ей просто надо было увидеть Игоря. Только увидеть, она не будет претендовать ни на что большее, как и все это время. Уж тем более, не сегодня. И пусть обычно Ира старалась избегать брата пряталась в кабинете или прикрывалась сотрудниками от его напряженного, требовательного взгляда — сегодня она рвалась к нему.

Просто то, что случилось раздавило ее полностью.

Ира совершенно не понимала, почему судьбе именно сегодня было угодно так посмеяться над ней. Ведь Ира так отчаянно старалась, прилагала усилия, чтобы скрыть о том, что не забыла, помнит каким счастьем мог обернуться для нее этот день. И, похоже, постаралась уж очень активно.

Может ей стоило идти в актрисы?

Никита, судя по всему, поверил в ее игру.

Придушенный вой сорвался ехидным смешком с губ, но Ира заставила себя умолкнуть. Нельзя. Не имела она права позволить себе ни разрыдаться, ни закричать в полный голос от отчаяния и боли, которые душило.

Господи! Что же ей делать? За что ей все это?

Хотя... Ира должна была понимать, что рано или поздно придется переступить через себя еще и в этом.

Пальцы стиснули руль с такой силой, что шов кожаного чехла больно врезался в ладонь.

Никита поцеловал ее сегодня.

Не в щеку, как целовал все это время уходя на работу, а в губы. Так, как целует мужчина свою женщину.

А она отвернулась, едва не попытавшись его оттолкнуть.

Ира понимала, что Ник взрослый мужчина. Все понимала, и наверное, если бы ей было дело до того и охота думать над его жизнью, поняла бы, что он и так слишком долго терпел.

А может и не терпел, вполне вероятно, что Никита все это время находил удовлетворение в другом месте, видя ее состояние.

Ире было безразлично, на самом деле. Однако Никита, похоже, решил, что теперь она оправилась достаточно для того, чтобы "полноправно" стать его женой. И он, ничуть не смущенный ее испуганной попыткой увернуться, попросил ее ничего не готовить, сказал, что сам хочет порадовать Иру романтическим ужином.

Ей не было нужды уточнять, чего Ник ожидает в благодарность. В глазах мужа она все прочла и без слов.

Всхлип все же прорвался сквозь белые от напряжения губы. Но потерялся в перестуке проезжающего мимо поезда.

Ей не на что было жаловаться. Ира понимала, что это неизбежно, когда выходила за Никиту. Он и так оказался слишком терпеливым человеком. Но...

Ощутив касание его губ сегодня утром, почувствовав руки Ника на своем теле, Ира поняла, что не сможет. Просто не сможет все это сделать.

Даже сейчас при мысли об этом у нее все сжалось внутри и по рту разлилась горечь.

Она принадлежала Игорю! Всегда. И не хотела, не могла, не умела быть ничьей больше. И учиться этому у Иры желания не имелось.

Когда за весело насвистывающим Никитой, который, похоже, совершенно не заметил состояния Иры, захлопнулась дверь, она еле устояла на ногах, даже не представляя, что ей делать.

Наверное, Ира не имела права даже думать так, ведь это походило на предательство и трусость — увиливать после всего, что Ник сделал для нее. Но Ира просто не могла.

Однако и иного выхода не было. Она должна просто сжать зубы и пройти через это. Заплатить свою часть в той сделке, которую заключила с судьбой и Ником.

Только Ира осознавала, что не справится. И она даже не представляла себе, чем все может закончиться.

Поезд уже промчался и звон сигнала сопровождал медленное поднятие шлагбаума.

Вытерев слезы, Ира еще раз постаралась глубоко вдохнуть и переключила передачу, медленно отпуская педаль тормоза.

Сегодня дорогу покрыла тонкая корка льда, и как бы не хотелось быстрее доехать до офиса — об элементарных правилах не стоило забывать.

Аккуратно преодолев переезд она притормозила перед пешеходным переходом, собираясь пропустить ожидающую на том немолодую женщину.

Но машина так полностью и не остановилась. И вместе с автомобилем, как-то ураганно понеслась жизнь Иры.

Резкий звук удара и скрежет метала о метал прошел по краю сознания, она даже не пыталась оглянуться, чтобы узнать, кто именно врезался в ее машину сзади. Сердце загрохотало и пульс подскочил раз в пять, наверное, а Ира видела только бледное, испуганное лицо и огромные глаза женщины, застывшей посреди перехода, и понимала, что никак не может остановить машину, от удара заскользившую по обледеневшей проезжей части.

Тормоза почему-то визжали.

Хотя, может это не ее?

Странно, ей казалось, что она смотрит со стороны за всем и никак не могла поверить, что это все с ней происходит.

На долю секунды сознание Иры зависло перед выбором, но уже в следующий миг она приняла единственное допустимое для себя решение — ватными руками резко крутанув руль, Ира усилила занос, но по крайней мере, не сбила человека.

Она полностью утратила управление автомобилем.

Впрочем, это уже не имело значения — Ира отчетливо видела, что далеко ей не уехать.

Голова дернулась, все тело подалось вперед. Удар переднего бампера об столб прозвучал гораздо громче, чем первый, заглушая крики людей на улице. А может это ей так показалось на фоне трясущихся рук, колотящегося сердца и все еще надрывно работающего двигателя.

Не осознавая, она протянула непослушную руку и дернула рычаг передач.

Время снова остановилось.

Уши заложило. То ли от скачка давления, то ли от удара и рывка. Ремень безопасности с такой силой вдавился в грудь, отбросив ее назад, что наверняка оставил приличную гематому.

А подушки не было...

Она не сработала. Невероятное происшествие, если верить обещаниям продавца.

Словно сомнамбул Ира тупо смотрела на руль, не понимая, почему "мазда", которую им так расхваливали за безопасность, подвела?

Если только...

— Ира! — время и реальность опять рванули, ворвавшись в ее сознание испуганным, надсадным криком брата.

Она понятия не имела, что он делал здесь. Совершенно не представляла. И потому, не понимая, моргая и закрывая глаза, смотрела как брат резко распахнул немного покосившуюся дверь со стороны водителя.

Может она все-таки ударилась головой и теперь бредит?

— Ира! Господи! Маленькая..., — Игорь уже шептал вытягивая ее из салона. — Маленькая моя, ты цела?

За его плечом маячил бледный мужчина, которого Ира совершенно не знала, стояла та женщина, которую Ира чуть не сбила из-за врезавшейся в нее машины.

Ее потерянный взгляд вновь вцепился в брата. Игорь напряженно вглядывался в нее и почти до боли сжимал плечи Ира, немного тряся ее. А она видела какой дикий, безумный страх плескался в синих глазах, которые Ира так любила.

— Ира? — голос Игоря был надсадным и хриплым. — Ты не ударилась? Ничего не болит?

Она только покачала головой, понимая, что в который раз заставляет Игоря нервничать и беспокоит его. Если здесь было уместно это слово. Но ничего другого ее потерянный разум не придумал.

Она повернулась, зачем-то снова уставившись на руль.

Игорь дернул ее, повернув опять к себе.

— Подушка не сработала, Игорь, — для чего-то объяснила она.

— Не важно, — казалось, брат немного расслабился. — Главное, что ты цела, — Игорь ощупывал ее лоб и голову, наверное ища шишку.

Но Ира никак не могла избавиться от этой мысли.

И вдруг отступила назад, высвобождаясь из рук брата.

Как же она сразу не поняла? Это ведь так очевидно. Как ответ на все те вопросы, которые мучили, терзали, жгли ее на протяжении всех этих месяцев.

— Ира? — Игорь вновь напрягся, шагнув за ней.

Она подняла глаза, подумав, что брату все-таки очень идет эта куртка, хорошо, что Макс показал ей ту.

Мелькнула мысль "кто же теперь будет заботиться о нем?", но Ира не смогла за нее ухватиться.

Все так просто. Так просто.

И похоже на то, что уже давно так было. Только она не понимала.

Наверное, это Ира должна была умереть тогда, когда ей было четыре года. И никто бы не мучился. Игорь не мучился бы. Он был бы свободен. Родители пережили бы, родили бы себе другого ребенка, не позорящего, не разочаровавшего их.

И Никите не пришлось бы брать на себя заботы о ней.

Это все объяснило для нее в этот момент.

Подушка не сработала потому, что Ира не должна была выжить. Ее жизнь — лишняя в жизнях этих людей, окружающих Иру. Она только мешает им.

Ей просто надо уйти. И все. Перестать существовать так же, как перестал жить ребенок внутри нее самой.

— Игорь, — Ира вдруг улыбнулась, впервые за эти месяцы обретя какое-то странное, нереальное ощущения покоя и правильности. — Все нормально, — успокоила она брата, продолжающего внимательно, тревожно вглядываться в нее. — Все нормально, — опять повторила она, не особо понимая, что именно произносят губы.

Он крепко прижал ее к себе, обняв с такой силой, что Ире нельзя было сделать вдох. Но это не важно. В последний раз можно. Ира наконец-то поняла, что именно небо от нее хочет, к чему подталкивает.

— Разрешите? Доброе утро, капитан Палин, — голос гаишника, уже успевшего подъехать на место аварии по чьему-то вызову, заставил брата ее отпустить и повернуться. — Расскажите, что произошло?

Ира с сожалением отпустила Игоря, лишь на миг задержав свою ладонь на теплой коже его затылка.

— Я люблю тебя, — прошептала Ира тихо, зная, что больше уже никогда не сможет этого сделать.

Но брат тут же обернулся и посмотрел на нее так счастливо, что не оставалось сомнений — он услышал. И только продолжающий говорить милиционер не давал ему опять обнять ее.

Ей было безумно больно, сердце, казалось, действительно треснуло. Но на душе царил все тот же глухой и темный покой.

Он будет счастливее без нее.

Ира выполнила все, что от нее требовалась, ехала туда, куда ей сказал капитан. Игорь ездил с ней. Он рассказал, что уже два месяца каждое утро дожидался ее в своей машине за двором дома Никиты и ехал сзади до самой работы, боясь за Иру.

Что ж, это только подтверждало ее страхи и самообвинения — Ира мучила единственного человека, которого ей хотелось бы сделать самым счастливым на Земле.

Получив справку в ГАИ, она попросила у Игоря разрешения уехать домой. А он, наверное слишком довольный тем, что она не отталкивает его, что разрешает ее обнимать, целовать — позволил, сказав, что завтра они все решат.

Только Ира не сомневалась, что для него же лучше, чтобы у нее уже не было завтра. И она знала, что надо делать...

Игорь не мог ничем заниматься. Отбросив документы в сторону, он уперся локтями в стол и прижал глаза пальцами. Под веками, так ярко, будто увиденная только миг назад, все еще стояла картина, как "мазда" Иры врезается в столб. Никогда в жизни он еще не испытывал такого страха.

Судорожно втянув воздух в себя, Игорь подумал, что зря отпустил сестру. И не успокаивало то, что завтра он намеревался покончить с тем абсурдом, в который превратилась их жизнь в последние месяцы. Он нуждался в ней. Ира была необходима Игорю, чтобы он мог дотронуться для нее в этот момент и убедиться, что с любимой в самом деле все хорошо, что она не пострадала в этой аварии.

Что она его любит.

Воспоминание о том, как Ира прошептала это признание ему в спину позволило Игорю сделать еще один вздох. Не важно, что там было, не имело значения, чего им обоим стоил тот ад, в котором они сейчас жили. Пока Ира его любила — он мог вынести все. И терпел только потому, что верил — еще услышит эти слова от нее. Именно из-за этой надежды почти не давал ей прохода и старался быть рядом едва ли не каждую минуту, несмотря на все попытки Иры улизнуть.

Сегодня его ожидания сбылись.

Но почему же ему так страшно, будь оно все неладно?!

Игорь резко поднялся, не заметив, с какой силой оттолкнул кресло. То с ударом врезалось в стену позади его рабочего места. Но и это не вызвало интереса. Он не смог разобрать то тягучее, пугающее выражение, которое появилось у Иры в глазах. Игорь такого еще никогда не видел у сестры. Оно казалось мирным. И в то же время, настолько нервировало, вызвало ощущение, что он что-то пропустил, просчитался где-то.

"Все будет хорошо", Игорь повторял это себе последние часа три, с тех пор, как ответил согласием на на ее путанные объяснения, что Ира не сможет высидеть в офисе и ей надо собрать вещи. "Они преодолеют все. Завтра он поговорит с Ником".

Игорь и сегодня был готов, но Ира попросила не делать этого. Может она сама хотела что-то объяснить? Он не знал. Но согласился потерпеть. Теперь же каждая минута казалась ему вечностью.

Когда оно наступит, это чертово завтра?!

За окнами уже почти полностью потемнело. Сумерки осенью рано накрывали город.

Где-то на столе заиграла мелодия мобильного. Мерцание дисплея напомнило, что он вновь забыл включить свет — так и сидел в темноте. Звонила не Ира, а Игорь не был уверен, что хочет слышать кого-то еще. Однако, отчего-то, все-таки подошел к столу, чтобы посмотреть на номер.

На экране мигало имя Никиты.

Игорь понятия не имел, что может принести этот звонок в свете предполагаемого разговора Иры с мужем. Но поднял трубку.

— Алло? — проговорил он как можно более нейтральным тоном.

— Игорь, — Ник как-то странно выговорил его имя. Словно не знал, что произнести.

— Да, — а что сказать?

— Игорь..., слушай, — казалось, Ник никак не мог начать, а Игорь не имел представления, что именно у друга на уме, потому не спешил задавать вопросы или что-то говорить. — Ты на работе?

— Да, — все так же кратко ответил Игорь.

— А..., — Ник опять замолчал. — Ира там?

Игорь напряженно застыл, почти ощущая, как лихорадочно заметались в сознании мысли, подпитываемые все тем же страхом, что он что-то не разглядел.

— Нет, она уже часа три, как домой поехала, сразу после того, как мы закончили разбираться с аварией, — медленно проговорил. — Ее еще нет?— напряжение сдавило грудь, не позволяя ему сделать вдох.

Он же сам ей такси вызвал.

— Аварии? Какой аварии? Кто в аварию попал? — растерянность и непонимание в голосе Никиты звучали на удивление искренне.

— Ира, — Игорь пока все еще ничего не понимал, думая над тем куда же она делась. — Ее не было дома, когда ты пришел? — не представляя, куда сестра могла поехать, спросил он.

— Была, — сдавленный ответ Ника вызвал у Игоря еще большее недоумение. — Черт. Черт. Черт..., — друг прохрипел в трубку. — Я ни черта не знал об аварии. Я..., — Никита выругался. — Я был уверен, что ей лучше, — как-то потерянно и опустошенно пробормотал он.

Игорь все еще мало что понял. Только сердце сжалось от слишком нехорошего предчувствия.

— Ник, — его голос прозвучал слишком жестко. Властно. Но его уже не волновало, что подумает Никита. — Где Ира?

— Я не знаю, — голос друга прозвучал жалобно. — Она была дома. Но я не знал про аварию. А потом..., — Ник снова напряженно умолк, в то время как Игорь понял, что готов заорать на парня. — Мы немного... не сошлись в планах. Я вышел на балкон, чтобы попытаться успокоиться и посмотреть на все отстранено. Черт, Игорь, я же не знал, и думал, что вправе ждать от нее хоть немного тепла, — словно оправдываясь перед ним, продолжал бормотать Ник.

Игорь чувствовал, как что-то внутри него закручивается стальной пружиной. Такой раскаленной, что внутренности жгло. Он не хотел бы понимать, о чем говорил Ник. Раньше у него великолепно выходило отстраняться от подобных мыслей. Не сейчас. Не после признания Иры.

— Где Ира? — повторил он таким тоном, от которого вода вполне застыла бы.

— Ее не было в квартире уже через пять минут, когда я зашел с балкона, — все так же жалобно признался Ник. — А на столе записка. Но я подумал, может она на работу пошла. Или к тебе... Может к родителям...

— Какая записка?! — он почти прорычал этот вопрос, понимая, что Ира в жизни не поехала бы к родителям, случись что.

— Игорь, она написала, что не будет больше никому мешать и..., — Никита нервно сглотнул. Так громко, что Игорь услышал в трубке. — Что поняла — она зря вообще родилась...

Игорь прервал его лепет ругательством. В голове, словно щелкнули переключателем, вспыхнула картинка утра и голос Иры "она не раскрылась, Игорь", когда сестра потерянно смотрела на подушку.

"Я люблю тебя", — теперь он понял, что так испугало его в ее глазах при этом признании, которого он столько месяцев ждал. Ира не вернулась — она прощалась.

— Мать твою, идиот! Ты не мог сразу сказать?! — он не сдержался, заорал на Никиту, хоть и понимал, что друг оказался просто втянут в их с Ирой поломанные жизни.

Не слушая лепет друга он нажал на отбой и принялся лихорадочно набирать номер Иры, хоть и сомневался, что сестра возьмет трубку.

Глава 17

"Она была такой трусихой", Ира смотрела на горсть таблеток в своей руке и пыталась унять сердце, колотящееся в самом горле. Или это только так казалось?

Никита выписал их, чтобы помочь Ире совладать с собой. Это не сработало. Может быть хоть теперь они помогут?

"Это единственный вариант", в который повторяла Ира про себя, но вернуть покой, который снизошел на нее утром после аварии — не получалось. Ира не могла спокойно смотреть на эти капсулы и таблетки, понимая, что убегает от жизни и от Игоря.

Он не заслуживал этого. Нет, но иного выхода Ира все еще не могла обнаружить.

А после того, что случилось несколько часов назад — у нее не осталось и сил его искать. И хоть ее побег от Никиты казался ей не меньшей трусостью, чем все остальное — Ира не придумала ничего лучше. Она должна была принять последствия своего собственного решения. Не имела права уходить после того, как так воспользовалась Никитой.

Понимание этого заставляло Иру ощущать себя еще более ничтожной.

Но она просто не могла вытерпеть его касаний! Не имела сил терпеть его губа на своей коже, своем рту. Он был чужим. Не ее. От прикосновений Ника ее мутило. Ира пыталась образумить себя. Напоминала, что тысячи человек имеют секс вовсе не с любимым людьми. Но такие мысли не сработали. Она — не тысячи. Потому и оттолкнула Ника, не выдержав ласк того, кто считался ее законным мужем.

Ира слабачка.

Устав стоять, Ира сползла спиной по толстому стволу дерева, на который опиралась и села на землю, не ощущая холода промерзлой почвы. Какая разница, что можно заболеть? Какая, вообще, разница или смысл в чем-то?

Игорь никогда бы не поступил так.

Он никогда не убегал от решений и ответственности. А она подвела его, пусть и пыталась защитить любимого. Все равно не вышло у нее держаться от него подальше. Она продолжала подвергать его жизнь опасности, хоть и обещала себе, что никогда не допустит этого.

Какой-то камешек больно впился в затылок когда Ира улеглась на землю спиной, пытаясь рассмотреть звезды. Тех не было. Небо еще днем затянули тучи.

На щеку упала мокрая капля. Ира удивилась — она не плакала. Устало подняв руку, она провела пальцами по щеке.

Следующая капля упала на лоб. На другую щеку. На губы. Они падали все чаще, начался дождь.

Холодный, мокрый, грозящий превратить ее "ложе" в чавкающую жижу.

Иру это не волновало.

Какая разница в чем она лежит, или умрет, если уж на то пошло?

Никакой.

Протянув свободную ладонь, она обхватила пальцами горлышко литровой бутылки с водой и попыталась скрутить крышку.

Капли дождя барабанили по поверхности старого пруда, отвлекая, заставляя Иру то и дело застывать, созерцая еле заметные в темноте круги на воде. Она не знала, почему пришла именно сюда. Они с Игорем так давно не бывали на этой поляне. Наверно лет пять, а может и больше. Но отчего-то, сев в такси, которое поймала на проспекте, она назвала их старый адрес. И шла пешком от дома, в котором они с братом жили в детстве сюда, в плавни.

Когда-то давно она уже бродила по этим тропинкам ночью, но сегодня ей не было страшно. Точнее, она не боялась того, что кто-то нападет на нее. Хотя, вероятно, стоило бы. А Ира в тайне почти надеялась, что кто-то другой сделает то, ради чего ноги несли ее на забытую всему поляну. У самой нее смелости становилось все меньше. Однако Ира понимала, что должна покончить со всем этим.

Мысли совершили скачок, словно вырвавшись из гипнотичного шороха капель по воде и опавшим листья.

Она была трусихой. Но тянуть некуда. И так просидела здесь уже столько часов.

Наконец-то свинтив упрямую крышку, Ира поднесла бутылку к губам и глотнула немного колючей, солоноватой воды, единственной, которая имелась в наличии в аптеке, попавшейся по пути. Во рту пересохло и она не была уверена, что сможет в таком состоянии глотнуть хоть одну пилюлю. Теперь же должно стать легче.

Облизнув губы, Ира поднесла ко рту горсть и взяла первую таблетку. Та разлилась по влажному языку горечью...

Игорь не знал куда ехать. Не имел представления, куда могла деться Ира. Он почти не сомневался в том, что задумала сестра. И в какой-то степени даже ужасался пониманию что это его не шокировало.

Нет, Игорь был в ужасе, он лихорадочно гнал свою машину по темным улицам, слишком резко поворачивал на мокром асфальте, заливаемым начавшимся дождем, и отчаянно молился, чтобы понять, где искать любимую, пусть никогда и не отличался набожностью. Но тем не менее, он вдруг осознал, что давно подспудно понимал, до чего она пытается себя довести.

Одного понять Игорь не мог — отчего его понимания не хватило на то, чтобы предотвратить, помешать этому?!

Разум бился и не находил ответа. Сейчас, после нескольких слов о записке, которые Ник растерянно бормотал в трубку, ее поступки были так очевидны. Почему же он утром не сопоставил два плюс два?

Наверное потому, что Игорь совершенно не понимал, что толкает Иру к этому, а потому не верил собственным наблюдениям. На это "зачем?", у него не было ответа так же, как и на "почему?" о своей несообразительности.

Игорь вдруг понял, что почти затормозил во дворе какого-то дома. Он даже не совсем помнил, как именно заехал сюда. Немного наклонившись, Игорь осмотрелся через лобовое стекло. И чертыхнулся. Странно, он совершенно не понимал, что делал здесь, во дворе дома из которого они с Ирой так долго пытались вырваться.

Темные стены пестрели рядами одинаковых окон, горящих электрическим светом. В такой вечер никому не хочется бродить по улице. И у Игоря такого желания не имелось. Все, чего он хотел — обнять Иру и закрыться с ней где-нибудь, где никто и никогда не сможет встать между ними. Но для этого ему надо было срочно разыскать сестру.

Сердце колотилось так, что каждый удар грохотом отдавался в ушах, однако Игорь запрещал себе думать, что уже в это минуту она могла...

Нет. Такого не случится! Ира принадлежала ему. Он ее найдет живой и невредимой.

Стиснув руль Игорь опять осмотрелся. И вдруг вспомнил совсем другую ночь. Летнюю, жаркую, такую душную, что легкие горели огнем, когда он бежал из этого двора вниз, в плавни, куда побрела Ира.

Шины завизжали, когда его "аутлендер" рванул с места. Возможно Игорь хватался за соломинку. Вполне вероятно, она сама даже не помнит об этом. Но другой зацепки у Игоря не имелось. А Ира всегда отличалась завидным упорством и постоянством в своих убеждениях и поведении. Быть может и сейчас, когда ей так плохо, она пойдет на ту поляну?

Если он ее там не найдет... Игорь даже не представлял, что будет тогда делать. И кажется, он уже переживал все это сомнения и неуверенность.

Машине потребовалась гораздо меньше времени, чтобы преодолеть эти четыре километра, которые когда-то забрали у него чертовски большую уйму времени. Сейчас Игорь выскочил из внедорожника перед поворотом на узкую тропку всего лишь через десять минут после того, как выехал из двора их бывшего дома. Он не знал, есть ли смысл искать Иру тут, но так же, как когда-то давно, не смог удержаться, закричал:

— Ира!?

Страх, ужас при мысли о том, что она собиралась делать, где бы ни находилась — рвал его внутренности, словно когтями какого-то взбесившегося животного и требовал хоть такого выхода. Хотя бы в крике.

— Ира?! — возможно он сходил с ума, но Игорю показалось, что за деревьями в почти полной темноте, что-то или кто-то пошевелился. — Ира?!

Игорь вылетел на поляну и замер, увидев сестру.

— Ира..., — он сам не узнал свой голос, когда понял, что Ира лежит на мокрой земле, даже не пытаясь спрятаться от дождя. Он не мог опоздать, не мог, не мог... — Ира! — почему-то Игорю свой голос показался злым и жестким.

Нет, так и было, черт побери! Он дико разозлился.

Неожиданно Ира приподнялась, опираясь на локоть и посмотрела в его сторону. Игорь не мог бы утверждать, было слишком темно, чтобы нормально рассмотреть выражение ее лица, но в голосе сестры ему почудилось недоверие и удивление.

— Игорь? — она подтянула под себя ноги и попыталась сесть. — Игорь? Что ты тут делаешь? — все тем же недоверчивым голосом спросила она, приподнимаясь на коленях.

Почему-то именно эта картина добила его. Его Ира стояла на Богом забытой поляне посреди грязи на коленях и что-то сжимала в руках, он не видел, что именно, только для его разума уже было не важно.

— Что ты творишь?! — он не помнил, кричал ли хоть раз на нее так. Игорь подлетел к ней и схватил за плечи, силой подняв Иру с земли. — Что же ты делаешь?! — он тряс ее, но ничего не мог с собой поделать.

Страх, злость, непонимание и отчаяние смешались в такой бардак в его мозге, который просто уже не подчинялся логике и здравому смыслу.

Что-то застучало, забарабанило по его туфлям, посыпавшись из рук Иры, безвольно болтающихся под его пальцами. Не понимая, что это такое, Игорь посмотрел вниз, с трудом различия в грязи какие-то белые... кружочки? Он прищурился. А потом выругался, поняв, что под подошвами захрустели таблетки.

— Ты не должен быть здесь, — казалось, его ругательство вывело Иру из какого-то странного ступора. — Не должен, уходи, Игорь. Я же обещала, что не буду рядом, — она попыталась высвободиться.

Он ничего не понял, все еще пытаясь осмыслить то, что тут происходило до его появления. Проигнорировав ее неразборчивый лепет, Игорь снова встряхнул Иру.

— Что это?! — он не мог не кричать. Пытался говорить спокойней, боясь, что только больше напугает сестру, но его выдержка кончилась. Слишком много испытаний выносливости для одного человека, пропади оно все пропадом! — Что это за таблетки?!

— Транквилизаторы, — ее голос звучал заикаясь из-за того, что Игорь все еще тряс Иру. — Мне их Никита выписывал. Только, без толку..., — она вдруг сильно дернулась в его руках и отступила. — Уходи, Игорь, я обещала. Клялась... — по щекам сестры побежали слезы, он видел эти дорожки, которые никак не мог спутать с дождевыми каплями, и они выжигали дыры в душе.

Ее слова ничего не объясняли. Они казались Игорю бредом. Что она обещала? Кому? Зачем?

— Сколько?! — голос стал хриплым, но не утратил властной требовательности. Он знал, как заставить Иру подчиниться. — Сколько ты выпила?! — у Игоря холодело сердце, когда он лихорадочно пытался вспомнить, что делать при отравлении.

— Три..., — она не хотела отвечать, он видел ее попытку. Но Ира никогда не могла отказать Игорю, ни в чем.

Что-то внутри отпустило. Три, это не десять. Не двадцать. От трех ничего страшного не могло случится. О том, что произошло бы, не занеси его память в их старый двор Игорь предпочел не задумываться.

— Зачем? — все с той же требовательной интонацией спросил он, сделав шаг в ее направлении, став впритык к Ире. — Зачем ты это пытаешься сделать?!

Она сдавленно всхлипнула и вдруг закричала на него:

— Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УМЕР! НИКОГДА! Пусть лучше я! — голос Иры сорвался и последнюю часть она просто прохрипела, опять попятившись, пока не уткнулась спиной в дерево. — Уйди, Игорь. Пожалуйста, любимый, — она с такой мольбой посмотрела на него, что у Игоря все сжалось внутри. — Я обещала, что не буду к тебе приближаться...

Ему это ничего не объяснило. На какой-то миг Игорь замер, обдумывая, что делать? Он вполне реально осознавал, что сейчас сестра не была адекватной. Ее речь, слова — они казались какими-то ... ненормальными, сумасшедшими. Причем тут его смерть? Что за обмен такой — ее жизнь за его? О чем она толкует?!

Господи! Почему ни он, ни Никита, никто вокруг не замечали, что происходит?! Да, Игорь видел ее отчаяние. Но не то, что Ира вязнет в каком-то своем, выдуманном мире. Почему она его к себе не пустила?!

— Кому ты обещала? — резко спросил он, осознав, что для него не имело значения сошла она с ума или нет. Он все рано будет с Ирой. Сделает все, чтобы помочь. А нет..., неважно, просто будет рядом каждую минуту, следя, чтобы больше не случилось повторений этой ситуации.

— Богу..., — сквозь плач прохрипела Ира.

ЕЕ ответ не принес Игорю облегчения. Только утвердил в мнении, что ее разум вне пределов реальности.

Он не знал, что делать, и решил использовать единственное, что знал — свое влияние на любимую.

— Мне ты обещала первому, — зло и жестко проговорил Игорь, вновь обхватив своими пальцами ее плечи, он заставил Иру посмотреть себе в глаза. — Ты обещала, что всегда будешь со мной, что бы я не сделал. Ты врала! — с обвинением бросил Игорь ей в лицо.

Глаза Иры с ужасом распахнулись.

— Нет! — она покачала головой. — Нет, Игорь! Я просто...

Он прервал ее.

— Ты, вообще, меня любила?! Очевидно, нет! Если такое делаешь, — Игорь не мог смотреть на нее с презрением, он слишком сильно любил Иру. Но с обидой и жесткостью проблем не было. Черт возьми! Он и правда обиделся на нее, и чувствовал себя так, словно его предали.

— Игорь! — в ее голосе было столько же боли, сколько плескалось и внутри него самого, но он не замолчал. Знал, что сейчас не имеет права остановиться. Если Ира боялась его смерти, пусть и по совершенно непонятной для Игоря причине, что ж...

— Ты хоть понимаешь, что я не хочу жить без тебя?! — он оттолкнул ее. Слабо. Боясь причинить боль, но показывая все глубину своей обиды и отторжения. — Я обещал, что всегда буду с тобой, что бы ты ни сделала, — он посмотрел прямо в глаза сестре. Там плескался ужас и такое же непонимание, с которым, вероятно, он слушал ее. Игорь присел и поднял с земли горсть таблеток, ощущая, как пальцы увязли в грязи. — Хорошо, давай сделаем так, если это твой выбор, — он поднял руку полную таблеток и комьев земли.

— НЕТ!! — он никогда не слышал такого крика от Иры. — НЕТ! Ты не заслуживаешь этого. Ты — должен жить! Твоя жизнь важнее! — она подскочила к нему и с такой силой ударила по ладони, на которой лежали пилюлю, что у Игоря на пару секунд отнялись пальцы. Таблетки рассыпались снова. — Нет! Ты не будешь этого делать! — сестра кричала ему в лицо с такой решимостью, что у Игоря даже перехватило дыхание.

В глазах Иры не прибавилось ни грамма здравости или разума. Зато там появилась убийственная решимость.

— Если умрешь ты — я сделаю то же самое, — он крепко обнял ее, не обращая внимания на рыдания, которые сотрясали все тело Иры. — Ты обещала быть со мной, — опять напомнил он тот детский разговор, который, казалось, единственный определял их жизни. Хотя ни один разумный человек в это не поверил бы. — Если ты попытаешься опять это сделать...я буду точно знать, что ты всегда врала мне, каждую минуту нашей жизни. И все равно, сделаю то же, что и ты..., — это был шантаж, причем шитый такими белыми нитками, что ему казалось — те горят в темноте.

Но, похоже, Ира была не в том состоянии, чтобы отличить правду.

— А если ты умрешь? — она прохрипела эти слова. — Я же не переживу этого. Не хочу, чтобы ты умер из-за меня, — Ира вцепилась в него так, словно это она пыталась удержать его от самоубийства. Ее глаза буквально впились в него взглядом.

— Я не умру, — он понятия не имел, кто вбил ей в голову подобную бредовую идею. Откуда у Иры этот страх? Из-за смерти ребенка? Он понимал, что это не пошло бесследно, но как же она дошла до такой-то идеи? Игорь ничего не понимал. Да и не время сейчас было разбираться в тонкостях. Лишь бы сломать в ней эту убежденность, что ее смерть хоть кому-то поможет.

— Ты обещаешь? — она с таким напряжением выговорила эти слова. Словно решать жить или нет — действительно было в его власти и праве. Все ее тело закаменело под его пальцами.

— Обещаю, — Игорь с силой сжал ее тонкие плечи, стараясь внушить уверенность в этом ответе.

Ира вдруг рухнула ему на грудь, будто вмиг растеряла экспрессию и злость с которой только что кричала на Игоря.

— Ты всегда держишь обещания, — уже шепотом напомнила сестра ему, продолжая заливать его свитер слезами.

Или это дождь? Тот же, который стекал у него по спине холодными струйками?

— Я знаю, маленькая, — он обнял ее со всей силой, которая была в руках. — И это сдержу, ты мне можешь верить.

Ира только сильней вцепилась в его волосы и шею. И молчала. То ли его слова подействовали, то ли начался эффект тех таблеток, которые она успела проглотить до его приезда. Ира вдруг перестала сопротивляться, покорно выполняя все, что Игорь от нее требовал.

Игорь потянул ее в свою машину. Она послушно шла за ним, не отпуская руки, как-будто опасалась, что Игорь исчезнет.

Он не собирался больше говорить о том, что случилось. Знал, что не станет выяснять или вытягивать на поверхность причины и страх.

Сначала он внушит Ире, что защитит ее от всего. Что не имеют значения минувшие месяцы. А потом..., потом Игорь надеялся, что она сама расскажет, что ей станет лучше и сестра доверится ему так же, как и раньше, когда они просто друг друга любили.

— Ты будешь со мной, — повторил он Ире, усадив ее в свою машину. — Поняла? Ты больше никуда не уйдешь. Я не отпущу тебя, — он слишком много боли вложил в эти слова, наверное потому это прозвучало настолько требовательно, что почти резало слух грубостью.

Ира просто кивнула.

Она не сопротивлялась, когда они приехали в гостиницу и Игорь снял комнату. Он просто не знал, куда им ехать. Ту квартиру, в которой они жили раньше — Игорь продал, не было у него сил даже просто заходить в место, где витало столько воспоминаний.

Ира ничего не спрашивала, когда он, велев ей сидеть на кровати и ничего не делать, запер Иру в номере и ушел. Видит Бог, Игорь не хотел этого делать, но не посылать же в аптеку портье? И сидела на том же месте, когда Игорь примчался назад с упаковкой самых простых успокаивающих таблеток на травах.

И только после того, как полчаса простояла с ним в душе под струями почти обжигающей воды, вдруг посмотрела на него осмысленным, действительно разумным взглядом его маленькой Иры.

— Ты обещал, — еле слышно прошептала она, глотая воду, стекающую по ее щекам и ресницам.

А потом обняла его почти так же крепко, как и он обнимал ее на той проклятой поляне, наверное. А Игорь вдруг понял, что сейчас вполне может сделать то, что не делал лет с семи, с тех самых пор, как решил, что теперь он отвечает за Иру. Его глаза запекло от слез, но он только крепче сжал веки и обнял ее в ответ, чувствуя облегчение.

Нет, Игорь знал, что это только первый шаг, но, по крайней мере, у него появилась надежда, что он сумеет вернуть свою Иру.

Глава 18

Она, раз в двадцатый наверное, перечитывала свидетельство о браке.

— Тебе не надоело? — Игорь улегся рядом на кровать, глядя на Иру с улыбкой. — Уже наизусть можно было выучить, — он поерзал, устраиваясь затылком на ее животе.

— А я и выучила, — счастливо улыбнулась Ира, тут же погрузив пальцы в его волосы. — Но мне никогда не надоест смотреть на это, — она вновь перевела глаза на свидетельство. — Завтра же поеду, отдам паспорт, пусть меняют, — решительно кивнула Ира самой себе.

Игорь захохотал и это звук разлился у нее в животе теплом. Впрочем, Ира была уверенна, что любимый не меньше ее самой счастлив.

Жизнь теперь не просто казалась прекрасной. Ира точно знала, что именно такой она и была.

Следующий день в офисе запомнился ей до боли ярко. Невозможно было выразить словами ту эйфорию и счастье, удовольствие, которое испытываешь зная, что люди действительно искренне рады за тебя, что их пожелания счастья правдивы. Ира купалась в этой атмосфере так, как некоторые упиваются уважением или подчинением окружающих. И пусть понимание того, что печать в паспорте не является гарантией ни для чего, не защитит и не избавит от несчастий и горя — жило в ее душе, Ира наслаждалась нынешним днем, не имея ни сил, ни желания вновь жить в страхе от воображаемой кары.

Она наконец-то смеялась, почти не вспоминая о том, что умеет плакать, и радовалась любой минуте, что они с Игорем проводили вместе. Ира перестала таиться и прятаться, не боялась лишний раз на людях обнять любимого или выйти с ним туда, где существовал шанс встретить того, кто знал бы о них больше видимого. И однажды они действительно встретили знакомого. Никиту. Причем Ира того даже не заметила, смеясь над каким-то замечанием Игоря, который крепко обнимал ее пряча от пронизывающего ветра зимы, что все уверенней вступала в свои права. И не сразу поняла, почему Игорь так напряженно замер, глядя ей за спину. Только обернувшись осознала. Но даже порадовалась, что руки Игоря не разжались, сильней сомкнулись на ее талии, еще наглядней демонстрируя их отношения. А сама она, вдруг поддавшись какому-то порыву, кивнула, поздоровавшись с Никитой, имевшим несколько опешившей вид.

К чести Никиты и немалому удивлению их обоих, друг не только поздоровался в ответ, но почти со спокойным выражением лица подошел, чтобы пожать руку Игорю. И только уходя, после короткого, полного неловких пауз разговора о знакомых, Ник с насмешкой над собой заметил: "я должен был еще в школе понять, тупица", и пошел дальше, махнув им напоследок.

Честно говоря, глядя в спину своему "бывшему мужу", если так можно было назвать Никиту, Ира выдохнула с облегчением, ощутив, как какой-то камень упал с души. Отношение матерей слишком глубоко въелось в душу, и потому было так непривычно видеть, как другие люди, в чем-то близкие им, совершенно естественно воспринимали их с Игорем чувства, пусть и с некоторой растерянностью и недоумением.

Теперь они старалась редко наведываться к родителям, Игорь не обсуждал с ней этот вопрос, но Ира не сомневалась, что брат просто не хочет лишний раз бередить ей душу, нарушая тот покой, который окутал их, теперь уже настоящую и "официальную" семью. Но они не забывали часто звонить бабушке, и достаточно живо общаться с дядей Вовой по телефону, стараясь именно к нему свести все разговоры со старшим поколением. По крайней мере, дядя Вова никогда не пытался на них давить или учить, как устроить личную жизнь. О своем браке они так родителям и не рассказали. Ира понимала, что такое невозможно скрывать вечно, а так хотелось. Не было никакого желания в очередной раз участвовать в истеричном скандале, который, без всякого сомнения, закатят их матери.

Новый год они встретили в Карпатах, решив не уезжать из страны, и в полной мере насладились настоящими, снежными праздниками, оставив в прошлом году весь шлейф боли и страхов, опутывающий их жизни столько лет.

Начало февраля выдалось таким суматошным, что Ира чувствовала себя уставшей даже по утрам. Серьезно, казалось, что все внезапно проснулись, оглянулись по сторонам, вдруг осознали, что новогодние праздники закончились — и ринулись делать покупки, срочно меняя обстановку своих домов. После затишья в январе на их фирму посыпались десятки заказов, и порой Игорь шутил, что придется вспомнить старые времена и самим идти в цеха, настолько большие выполнялись объемы работы. Разумеется, брат шутил, но рук действительно порой не хватало, чтобы все успеть.

Зевнув, она улеглась щекой на кухонный стол, вяло отодвинув чашку с кофе и сквозь полуприкрытые веки наблюдала за тем, как зевающий Игорь перебирает полки в холодильнике. Ей самой есть ничего не хотелось, разве что мюсли с йогуртом, потому Ира методично отклоняла все варианты завтрака, которые Игорь ей озвучивал.

Наконец, когда она отказалась и от яичницы, которую Игорь предложил ей пожарить, брат закрыл холодильник и сел напротив, как-то странно посмотрев на нее.

— Ир, ты уже дней пять ничего не ешь по утрам, — протянув руку, Игорь поймал ее ладонь, второй рукой убрав пряди, которые упали Ире на лицо, щекоча нос. — Тебе плохо?

Ира задумалась.

— Да, нет, вроде бы, — немного приподнявшись, и посмотрела в глаза брату, зная, что они оба подумали об одном и том же. — Просто не хочется.

— Маленькая, а число сегодня какое? — приглушенным голосом, неуверенно, будто опасался зря ее обнадежить, спросил Игорь.

Прикинув в уме даты, Ира села совершенно прямо — с этим завалом на работе, она перестала обращать внимание на все остальное.

— Ой, — она облизнула губы. — Кажется, нам стоит сделать тест.

— Наверное, стоит, — все с той же осторожностью согласился любимый, но Ира-то видела, что уголки его губ подергиваются, пытаясь не растянуться в улыбке.

На работу они опоздали, правда предупредили помощников. Негоже было бросать подчиненных при такой нагрузке без четкого плана действий. А потом, вообще решили никуда не идти, когда увидели в маленьком окошке тонкой пластмассовой палочки две полоски.

Уже на следующий день Игорь заставил ее поехать в больницу. Причем перед этим он сам убедился в том, что никто и ничто не будет угрожать Ире в консультации. Впрочем врачи, узнав почему именно муж первым зашел в консультацию, начав требовать ответов у регистраторов и персонала, и только потом позволил войти в помещение своей беременной жене — отнеслись к ним с пониманием.

Последующие две недели Ира жила по строгому распорядку, за соблюдением которого зорко наблюдал Игорь. Она пила все витамины, сдавала кровь на все анализы, которые назначали врачи, и честно старалась не нервничать, даже когда клиенты начинали ее раздражать.

Ира послушно выполняла это все, потому что понимал — не будет лишней такая опека. Для ее же собственного покоя, для спокойствия любимого, который теперь вообще не отлучался от Иры ни на минуту. Однако, даже несмотря на все свои действия, Ира не могла не признать, что все равно в ней ожил тот же страх, с которым она провела годы после потери первого ребенка.

И на фоне всего этого напряжения, радости, страхов — над Игорем и Ирой нависла проблема, которую уже никуда было откладывать. Они оба понимали, что пришло время поговорить с родными. Не для того, чтобы получить их благословение или позволение, они не нуждались в подобном, да и не надеялись на внезапно проснувшееся понимание. Просто так стоило сделать, хотя бы для того, чтобы жить открыто, и не переносить на жизнь своего ребенка то, чем было так богато их детство.

В конце концов, потратив несколько дней на невеселое обсуждение, они решили поехать в поселок к родителям в ближайшие выходные.

Количество заказов не уменьшилось и к пятнице. И, словно назло, перед самым выездом, появились новые клиенты, которые ну никак не желали быстро подписать контракт и отправиться восвояси. А их фирма слишком долго пыталась тех заполучить, чтобы попросить вернуться в понедельник.

Ира раздраженно постукивала ногтями по стеклу окна, на которое опиралась. На улице стоял мороз, но снег остался только на тротуарах, машины давно разбили дороги, освободив асфальт ото льда и заносов. Со стоянки выехала машина последнего сотрудника, пятница — короткий день, и все кроме них самих уже отправились по домам. В офисе повисла тишина, нарушаемая только негромким треском работающих ламп.

Игорь уже два часа общался с этими заказчиками, отправив ее сюда, решив, что Ире нечего сидеть с ними. Еще нервничать начнет.

А она и так нервничала. Правда не из-за этого договора, а из-за задержки. Ее нервировало то, что уже запланированное посещение родных, с которым она стремилась рассчитаться, как с опостылевшим долгом, все оттягивается и оттягивается. Так хотелось наконец-то покончить со всем, что настолько пугало Иру едва ли всю сознательную жизнь...

Эта мысль заставила ее замереть, пальцы застыли на стекле и в кабинете повисла тишина.

Действительно, опасения, страх, ужас, которые она испытывала всегда, и которые настолько усилились в последние годы — отравляли ее жизнь, заставляя ломать и себя, и любимого. Это был ее крест, ее мука, от своего страха Игорь давно освободился. Как казалось Ире, он готов был прямо заявить обо всем, отринув чье бы то ни было осуждение уже тогда, когда она впервые призналась, что любит его.

Может быть это должно натолкнуть Иру на что-то?

Присев на подоконник Ира попыталась вспомнить, когда последний раз один на один по своему желанию оставалась с родственниками? Когда открыто и уверенно смотрела им в глаза не стыдясь и не пряча саму себя?

И не смогла.

Может тогда, когда еще не знала, что таят в душах мама и тетя? Когда едва-едва закончила школу?

После того дня, одного из нескольких, полностью переломивших их жизни — Ира на уровне подсознательного делала все, чтобы избежать любого контакта с родными, если только Игорь был не с ней.

Не для того ли дана ей эта задержка? Она и сейчас пыталась спрятаться за Игорем, как и всегда позволяла ему перенимать на себя всю тяжесть ее страха. Только ведь несправедливо это, и неправильно. Ире самой следует избавиться от своих кошмаров, тут Игорь не поможет, как бы не хотел, ведь корень этого иссушающего ужаса в ней...

Ира отошла от окна, придерживая рукой еще плоский живот, словно пыталась защитить такого крохотного пока малыша. А потом, не очень уверенная в правоте пришедшей в голову идее, однако уже настроенная решительно, набрала номер Игоря, сидящего в соседнем кабинете.

— Да? — любимый ответил после первого же гудка.

— Ты еще долго будешь занят? — осторожно поинтересовалась Ира.

— Час-два, не знаю точно, — с некоторым раздражением в голосе вздохнул Игорь. — Они никак определиться не могут, — проворчал он и Ира поняла, что любимый отошел от клиентов, вероятно смотря в окно. Как и она недавно.

— Игорь, — Ира неуверенно облизнула губы. Одно дело представлять такой вариант в мыслях и "видеть" его правильность, и совсем другое — озвучить свое решение. — Игорь, может мне самой поехать, а ты догонишь?

На том конце связи повисло тяжелое молчание.

— Кто ты? И откуда у тебя телефон моей Иры? — он явно пытался пошутить, но она-то слышала напряжение, прорезавшееся в голосе брата.

— Я не хочу всю жизнь их бояться, — почти шепотом ответила Ира, не зная, стоит ли настаивать. — Так устала считать, что разочаровала и позорю их.

— Ира, прекрати немедленно, — тут же отрезал Игорь. — Это они нас не стоят, раз не могут принять такими, каковы мы. И ты никому ничего не должна доказывать.

— Но мне это надо, наверное, понимаешь? Я должна переступить через это в себе, — она оперлась рукой о стол, не ощущая уверенной поддержки в ногах.

Игорь тяжело выдохнул и пробормотал что-то не очень приличное сквозь зубы.

— Ира, — сурово проговорил он в трубку.

— Игорь, — в тон ему, только просяще, протянула она.

В телефоне прозвучал еще один тяжелый вздох.

— Хорошо. Можешь ехать, — не особо довольно процедил Игорь. — Только осторожно, и звони мне постоянно, каждые пять минут, чтобы я точно знал, что все нормально. Или я сейчас пошлю этих умников подальше, и все брошу, поеду за тобой.

— Я буду звонить, — Ира вдруг ощутила какую-то легкость, даже улыбнулась.

Раз Игорь так быстро согласился, значит и сам считал, что ей необходимо нечто подобное. Он всегда все видел и замечал первым, так часто лучше самой Иры понимал, в чем она нуждается.

— Веди машину осторожно и не говори с ними без меня, я побыстрей спроважу этих, — почти шепотом проговорил Игорь, что тем не менее не приглушило приказной интонации его тона. — И приеду. Не вздумай одна с ними все решать, — еще раз повторил он.

— Не буду, — кивнула Ира, готовая сейчас пообещать и выполнить все. Ее нервозность сменилась каким-то приподнятым нетерпением. Определенно с положительным знаком.

Видимо слишком сильно хотелось Ире перечеркнуть все былое.

— Лучше, вообще, с бабой Любой посиди, — продолжал наставлять брат, видимо, не до конца довольный ее самостоятельным отъездом.

— Хорошо, — опять кивнула в трубку Ира и наклонилась, чтобы достать из-под стола свою сумку. — Я просто пересижу это время, но с ними, — добавила она, напоминая любимому, зачем решилась на такую "авантюру".

Игорь тяжело вздохнул.

— Ладно, — проворчал он, — только не нервничай, — добавил брат. — Помни, что они не имеют никакого отношения к нам и нашей жизни.

— Помню, не буду нервничать, — послушно согласилась она, подозревая, что еще пара секунд и он сам себя убедит в том, что стоит просто бросить клиентов в кабинете и отправиться с ней. Едва справляясь одной рукой, Ира застегнула шубу. — Я люблю тебя, — уже выходя в коридор, добавила она.

— И я тебя, маленькая, — голос Игоря смягчился. — Потому, пожалуйста, береги себя, и малыша. А я догоню вас в течении часа-полутора.

— Хорошо, — Ира не могла не улыбнуться шире, слыша такие нежные нотки в голосе любимого. — Приезжай скорее, я буду очень ждать тебя.

Сев за руль своей "хонды" она нажала на отбой, переключила телефон в режим гарнитуры и помахала Игорю в окно, безошибочно рассмотрев силуэт брата.

Тот поднял руку в ответном жесте.

Захлопнув двери, Ира завела двигатель.

Так медленно она еще до поселка не добиралась. Дорога, на которую редко уходило больше сорока минут, сегодня заняла у Иры не меньше полутора часов. Игорь уже успел распрощаться с клиентами и выехал за ней. Во всяком случае, именно об этом он сообщил ей во время последнего телефонного разговора, когда Ира уже поворачивала к дому родителей. И пусть у нее оставалось совсем много времени, чтобы выполнить задуманное, Ира не расстроилась. Она специально ехала медленно, даже останавливалась пару раз, когда на нее внезапно накатывал страх, подпитываемый детскими комплексами. Как нельзя лучше именно во время этого пути Ира осознала суть поговорки "тише едешь — дальше будешь". Ей некуда спешить, а их с малышом безопасность — важнее чего бы то ни было.

Да и потом, дорога все-таки положительно сказалась на ее нервах.

Вынимая ключ из замка зажигания Ира уже не волновалась. Она точно знала, что не позволит никому и ничему мешать их с Игорем счастью.

И увидев на пороге свою мать и тетю — Ира рассмотрела наконец в них тех, кем они и являлись — двух немолодых женщин, которые не имеют уже на нее влияния. Она больше не боялась ни их, ни того прищура, который синхронно появился у обоих, едва сестры заметили кольцо на безымянном пальце, что Ира совершенно не стремилась спрятать. Гордо вскинув голову, она твердо встретила их изучающие взгляды.

Но начать расспросы ни ее мать, ни тетя не успели. Едва ступив в холл, Ира попала в крепкие объятия дяди Володи, который, похоже, искренне радовался появлению племянницы. И начала отвечать на посыпавшиеся вопросы об их делах, здоровье, работе. Объяснила, куда запропастился Игорь, пообещала, что он вот-вот доберется.

Она не чувствовала привычного угнетения и подавленности в этом доме. Все было хорошо, потому что теперь она находилась в мире с собой. Крепко обняв бабушку, Ира расположилась на подлокотнике ее кресла и отстранено, словно впервые, принялась рассматривать фото на стенах и картины.

Непонятно отчего ей вдруг стало зябко, так, что мороз пробежал по коже и что-то сжалось в груди. Не тоска, не страх... нечто иное, что Ира не смогла определить. Она замолчала и тяжело сглотнула пересохшим горлом, подумав, что может в этот раз токсикоз вот такими финтами проявляется?

В этот момент дядя Вова вручил ей чашку горячего чая, заметив, как вздрагивает племянница. Ира благодарно кивнула, и не могла не отметить, что терпение у матери и тети заканчивается. Они явно хотели много чего выяснить.

— Ты замуж вышла? — вдруг, прервав ее рассказ о недавнем необычном заказе, на воплощение которого Ира с Игорем лично потратили несколько дней, прямо спросила мать, в упор рассматривая руки Иры.

Нельзя сказать, что ее голос звучал радостно. Скорее подозрительно и напряженно.

Дядя Вова что-то недовольно проворчал.

Ира спокойно отставила чашку на стол и посмотрела на них, ласково погладив тонкие пальцы бабушки, тут же ободряюще пожавшие ее ладонь.

— Да, — кратко ответила она.

Прошла пара минут прежде чем матери поняли, что Ира не будет продолжать.

— Ты не хочешь рассказать подробней? — с претензией нарушила повисшую тишину мать. — За кого? Когда? Почему мы, опять, не были приглашены на свадьбу?! — к концу она почти кричала.

Ира пожала плечами.

— Не сейчас, пожалуй, расскажу позже, — бросила она и вернулась к рассказу, продолжая поеживаться.

— Ира! — гневно воскликнула мать.

Но ее прервал звонок телефона.

Ира посмотрела на номер, мигающий на дисплее ее мобильного — тот не был ей знаком.

Не обращая внимания на возмущение матери, она нажала на прием, подумав, что Игорь уже должен подъезжать. Наверняка, совсем близко.

— Алло? — спросила она в трубку.

— Ирина Мазуренко? — поинтересовался напряженный мужской голос на том конце связи.

— Да, — отчего-то она не обрадовалась в душе как обычно, слыша свою фамилию, к которой еще не могла относиться спокойно. Отставив чашку Ира поднялась на ноги и отвернулась от остальных присутствующих в комнате. — Это я.

— Ваш муж — Игорь Мазуренко? — вновь уточнил неизвестный.

Происходящее нравилось Ире все меньше.

— Да, — напряженно ответила она. — А в чем дело?

— Понимаете, — говоривший вдруг прокашлялся и как-то неловко замолк, и Ира почему-то подумала, что с ней разговаривает еще довольно молодой человек. — дело в том, что ваш муж попал в аварию...

Говорил ли парень еще что-то, Ира не знала. Телефон упал из ее рук на пол, звонко ударившись о паркет, но Ира этого не заметила. Она отчаянно качала головой, не желая принимать то, что проникало в разум, не имея сил поверить в услышанное. И распахнутым ртом старалась вдохнуть воздух, который, против всяких законов физики убегал от нее.

— Нет..., — прохрипела она, отмахиваясь от вопросов родных, градом посыпавшихся на ее спину. — Нет, — повторила Ира, неосознанно охватывая себя руками так, будто пыталась защитить малыша от того, что не желала знать сама. — Нет! — Ире не хватало воздуха, но она не могла перестать это повторять.

Секунда за секундой эти несколько слов, произнесенных чужим голосом — убивали ее, несмотря на все попытки встряхнуться хотя бы ради ребенка.

Ира не могла поверить в то, что с Игорем случилось что-то плохое. Только перед глазами, почему-то, так ярко вспыхнули картинки кошмара, преследовавшего ее так долго — как тело Игоря вынимают из покореженной, разбитой машины.

Не отдавая себе отчета в том, что делает, Ира упала на колени, продолжая обхватывать живот руками, и начала раскачиваться из стороны в сторону, пытаясь унять неимоверную боль, разливающуюся внутри.

— Нет...

Глава 19

Она не знала, сколько прошло времени. Секунды? Часы?

Ира потерялась в ужасе, снова оставшись один на один с уверенность в том, что проклята Богом, и теперь он забрал у нее самое дорогое, в наказание за то, что не вняла в первый раз. Но и не это резало ее внутренности на части, а осознание, которое постепенно прорывалось в разум. Когда с пострадавшими в аварии все не плохо — родным звонят они сами, а не чужие...

Вдруг к ее уху что-то прижали. Ира дернулась, завыла, стараясь отвернуться, спрятаться от всех. Не желая ничего говорить, объяснять или осмысливать. И тут же замерла, вцепившись в руку дяди Вовы, который протягивал ей свой телефон.

— Ира! — она никак не могла понять, почему этот простенький аппарат надрывается голосом любимого.— Ира. Послушай меня, маленькая! — "это невозможно", говорила себе она, а сама уже прижимала телефон к ухо так, что стало больно.

— Игорь? — по звучанию голос Иры напоминал скрип наждака по металлу. — Игорь?! — она едва сумела выговорить это пересохшим горлом.

— Ира, со мной все хорошо, — голос брата, казалось, стремился подчинить себе ее сознание и мысли. — Все хорошо. Я в полном порядке, — говорил он, будто гипнотизируя Иру.

Вдох показался таким сладким.

— Где ты? — ощущая, как на глазах выступают слезы, Ира вскочила на трясущихся ногах, продолжая прикрывать ладонью живот.

Обвела невидящим взглядом комнату и ничего не понимающих родственников. Встретилась глазами с матерью, которая, судя по всему, совершенно верно истолковала защитный жест дочери. Но ничего не кольнуло внутри. Единственной мыслью, бившейся в сознании Иры — было желание как можно скорее добраться к любимому.

— Я сейчас буду, — прошептала она, слушая, как Игорь в трубке орет на какого-то "недоделанного идиота", судя по всему, звонившего ей перед этим.

Бросив телефон на стол она выбежала из холла, не имея сил что-то рассказать даже бабушке. И даже смогла порадоваться, что место, названное Игорем, оказалось совсем недалеко.

Потом Ира не могла вспомнить как именно преодолела те два квартала, которые разделяли дом их родителей и место аварии. Так близко, и от понимания этого становилось еще страшнее — Игорь мог погибнуть настолько недалеко от нее.

Выбежав на перекресток она на секунду растерялась, ослепнув после темноты улиц поселка от света множества фар и сине-красного мигания фонарей милиции. Наконец ее глаза сфокусировались на ярком боку машины скорой помощи и сердце Иры ушло в пятки — если вызвали врачей, значит кто-то все-таки пострадал...

В этот момент сильные руки любимого обхватили ее и Ира оказалась накрепко прижата к его телу. Игорь сжал пальцами ее подбородок и запрокинул голову, заставив посмотреть ему в глаза.

Взгляд Иры заскользил по растрепанным волосам, по распахнутой куртке, и тут же вернулся к синим глазам, блестящим лихорадочным отсветом милицейских мигалок.

— Игорь! — она со всей силы обхватила его руками. — Господи, Игорь! Я так испугалась..., — голос сорвался.

— Тсс, все хорошо, маленькая моя, — хриплым голосом прошептал он, успокаивая ее как в детстве. И обнял так же крепко, немного укачивая. — Прости меня, что переполошил этот придурок, — Игорь зарылся лицом ей в волосы. — Я попросил его номер твой набрать, пока с другим офицером заполнял рапорт, а он уже успел такое ляпнуть, — Игорь приподнял ее лицо со своего плеча и нежно прикоснулся губами к рту Иры. — Мой телефон вдребезги разлетелся...

— Неважно, — отмахнулась Ира и обхватила своими дрожащими пальцами его щеки. Так они и стояли посреди дороги, не разнимая губ и прикасающихся лиц. До безумия крепко обнимая друг друга. — Главное, что ты цел.

Вокруг сновали какие-то люди, кто-то пытался привлечь внимание Игоря, но он ни на кого кроме нее не смотрел, и Ира не нуждалась в словах, чтобы понять все то, что сейчас наполняет грудь брата. Эти чувства не нуждались в огласке.

Вот только ноги дрожали и подкашивались от пережитого ужаса и шока. Но теперь и это не пугало, ведь Игорь был рядом — Ире есть на кого опереться.

Спустя несколько минут они наконец-то нашли силы чтобы хоть немного отстраниться друг от друга.

К ним тут же подскочил какой-то паренек в форме милиционера и попросил Игоря поставить на бланке свою подпись. Брат раздраженно рыкнул на парня, и судя по такой реакции, а так же по полному вины взгляду, который паренек бросил в ее сторону, Ира поняла, что именно он и звонил ей недавно.

Быстро поставив росчерк, так и не отпустив ее талию, Игорь вдруг потянул Иру в тот бок, куда сдвинули машины, чтобы не перекрывать движение.

— Пошли, я хочу кое-что показать тебе, — как-то странно пробормотал он.

Ира послушно потянулась за ним, но уже через два шага они оба застыли.

Оказалось, что за их спинами стояли родители. Видно и они бросились вслед за Ирой, после такого странного и пугающего ее поведения.

Мать Иры и тетя Марина смотрели на них не в силах скрыть ужаса на лицах, но Иру уже ни капли не волновало их осуждение. Да и Игоря,похоже, потому как он, удостоив тех только кивком голову, продолжил свое движение.

Но тут вперед вышел дядя Вова. И вот он действительно выглядел обеспокоенным и взволнованным тем, что видел.

— Игорь, сынок! — дядя быстро подскочил к ним. — С тобой все хорошо? Ты не пострадал?!

Ире вдруг захотелось броситься дяде на шею и расцеловать того. Он, вообще, в последнее время проявлял к ним гораздо больше родительских чувств чем в детстве, и это было приятно. А его участие сейчас... Хоть кто-то из семьи отреагировал нормально, не акцентируя внимания на их отношениях. А может дядя Вова просто безоговорочно принял те. Так или иначе, он единственный повел себя так, как должны были реагировать любящие родители в представлении Иры.

Тронуло это и Игоря.

— Нормально, пап, — немного смущенно от того, что дядя принялся осматривать и крутить его в тусклом свете фонарей, ответил он. — У меня хорошая машина, мне повезло, и подушки все сработали. Максимум — синяк на груди будет. Переживу.

— Слава Богу! — дядя Вова искренне и горячо обнял сына, совершенно не пытаясь при этом оттолкнуть Иру, так, что они оба оказались в его объятиях. — Я очень рад, что все обошлось, — голос дяди дрожал, а в глазах явно блестели слезы, которые тот отчаянно старался спрятать. — Не пугайте меня так больше, ребятки, — погрозил он им обоим дрожащим пальцем, видимо имея ввиду безмолвный побег Иры из дому. — Я же старый, сердце еще раз такого не выдержит, — дядя вновь сжал их в объятиях, да так, что Ира забеспокоилась, но Игорь прикрывал ее.

— Пап, — с усмешкой ответил он и мягко отстранил дядю Вову от них. — Обещаем, что больше не будем, — словно мальчишка, лукаво улыбнулся он, хот все понимали, что это не от них зависит.

— Ладно, ладно, — дядя Вова вздохнул и посмотрел себе через плечо, туда где стояли машины. — Сильно машину разбил?

— Больше она ездить не будет, думаю, — совсем другим голос ответил ее любимый, крепче сжав руки на талии Иры. — Какой-то пацан, шестнадцать лет,..., — он проворчал ругательство и прижался губами к виску Иры. — Тайком взял "ладу" отца. И ездить-то толком не умеет, вылетел на перекресток, нарушая все, что можно, — Игорь резко выдохнул. — На полной скорости въехал мне в правый бок. Весь перед "лады" в лепешку. Чудо еще, что сам парень — отделался только сотрясением, да и то, не очень серьезным, — закончил брат.

Ира спрятала лицо у Игоря на плече, слишком страшно ей было слушать даже просто пересказ.

Дядя Вова тяжело вздохнул.

— Чудо, что с тобой все хорошо, — в который раз повторил он, а потом посмотрел на обоих детей. Перевел глаза на стоящих поодаль жену и золовку, и вновь обернулся к ним. — Думаю, к нам вы ехать не захотите? — почти утверждая, пусть и с грустью, констатировал дядя.

— Да, — Игорь привлек Иру ближе к себе и открыто положил руку ей на живот, не глядя в сторону матери. — Я лучше Иру домой отвезу, а может и к врачу сразу, слишком ее напугали, хочу быть уверенным, что с ребенком все хорошо, — он посмотрел прямо в глаза отцу.

Словно испытывал того в последний раз, открыв все карты. И дядя Вова выдержал испытание.

Он улыбнулся, и улыбнулся с радостью, счастливо, вновь обняв их, только теперь куда осторожней прижав Иру к своей груди.

— И правильно, — немного севшим голосом одобрил он план Игоря. — Лучше действительно к доктору заехать, чтоб спать спокойней.

Ее собственное робкое замечание о том, что и с ней, и с малышом все в порядке не было принято мужчинами во внимание.

Дядя Вова быстро выяснил где ее ключи и пообещал подогнать машину Иры сюда, прихватив и сумку. Пообещал так же успокоить бабушку, которая просто физически не смогла бы добраться сюда. После чего попросил приезжать почаще, или хоть его в гости звать...

Они только кивнули.

Отвернувшись, дядя Вова резко, с явным недовольством окрикнул тетю Марину и Ирину мать, заявив, что нечего им тут всем торчать, и так метушни хватает, и еще раз напоследок кивнув детям, пошел в сторону дома. Женщины, так и не сказавшие своим детям ни слова, в конце концов тоже пошли следом.

— Матери никогда не признают нас, — Ира произнесла это почти с облегчением.

— Для тебя это важно? — немного иронично поинтересовался Игорь, вновь куда-то ее потащив.

— Нет, — Ира покачала головой. — Уже нет. Но все равно приятно, что твой папа так отреагировал.

— Да, — Игорь тепло улыбнулся. — Приятно, что хоть кто-то кроме бабушки у нас есть, — он погладил ее по щеке, а Ира прочла в глазах брата, что не только ей все это время хотелось понимания семьи.

— А мы куда? — вдруг спросила она, заметив, что они остановились перед искореженными автомобилями.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на это, маленькая, посмотрела очень внимательно, — Игорь отчего-то вдруг заговорил хриплым, севшим голосом.

Он повернул ее лицом к машинам.

Зрелище было ужасным, особенно если вспомнить, что в одной из этих груд металлолома на момент столкновения находился самый дорогой для нее человек. От "лады", действительно, мало что осталось. Да и "хонда" смотрелась не лучше, пусть и целей. Было видно, что сработали все передние и боковые подушки, даже "шторки". И все равно, правый, пассажирский бок "хонды" вмяло так, что никакие подушки не спасли бы.

— Я знаю, что ты до сих пор считаешь, будто мы идем против Бога, — прошептал Игорь ей на ухо, задевая волосы Иры губами. Его руки лежали на ее животе, согревая и оберегая маленькую жизнь, появления которой оба так ждали. — Но посмотри на это, маленькая, — он указал подбородком на пассажирскую дверцу. — Не знаю, что заставило тебя поехать раньше, но если это не судьба, то что тогда? Ведь останься ты — и как обычно сидела бы там, — голос Игоря пресекся и он уткнулся ей в волосы. — Я бы потерял тебя, — после некоторой паузы закончил он то, что Ира уже и так додумала, до боли вцепившись пальцами в ладони Игоря. — Думаю, что все-таки судьба хранит нас, Ира, если раз за разом спасает тебя.

Она резко развернулась и спряталась у него на груди, обняв за пояс.

Ира никогда так не думала. Всегда считала с точностью до наоборот. Но... Игорь прав, с таким наглядным и веским доводом оказалось сложно спорить. Как бы там ни было, а походило на то, что Бог их оберегал, а не проклял, как она долго считала.

И от этой мысли даже ночной мороз на улице показался прекрасным. Потому что теперь она сможет не так бояться за их ребенка.

— Я хочу домой, Игорь, — прошептала она, подняв на любимого глаза, сверкающие счастливыми слезами.

— Обязательно поедем, — все тем же низким шепотом ответил ей он. — Но сначала, все-таки заедем к врачу... Ну, хоть позвоним, вредина, — со счастливым смехом добавил Игорь, когда она скорчила недовольную рожицу.

Эпилог

Холодная, практически ледяная маленькая ступня с силой наступила ей на бедро. Над ухом прозвучал придушенный тонкий смех. Ира протестующе застонала, попытавшись спрятаться под одеяло. И тут же получила острым локтем под ребро.

— Ай! — поняв, что попытки продлить сон бессмысленны, она резко села в постели, опрокинув на матрас двух заливающихся смехом мальчуганов. — Как не стыдно будить маму! — с укором посмотрела она в глаза сыновьям.

С другой стороны кровати раздалось протестующее ворчание Игоря, которого разбудил уже ее крик. Вот и замечательно, не одной же ей подниматься в такую рань. Ира отрыла рот, чтобы отчитать сорванцов — и тут же сдалась без боя на милость обезоруживающих улыбок.

— Так, уже утро! — воскликнул Димка, их старший сын, которому недавно исполнилось четыре. — Сейчас же дедушка за нами придет, — мальчуган принялся радостно подпрыгивать на матрасе, ничуть не испуганный первым окриком матери.

От этого в воздух подлетел и полуторагодовалый Олег, любопытным хвостиком везде снующий за братом.

— Смотли, мама! — на круглощеком личике появилось восторженное выражение и малыш весело завизжал.

На миг сердце Иры замерло, перед глазами уже встала картинка, как младший больно падает на пол и начинает плакать. Но тут же все рассеялась, когда Олежка с тем же смехом приземлился в большие и надежные ладони вездесущего папы.

Игорь сел рядом с ней и лукаво подмигнул малышу. Взъерошил волосы все еще прыгающего на кровати Димки, и нежно поцеловал Иру долгим поцелуем, не обращая внимания на продолжающего возиться в его руках Олега.

— Доброе утро, маленькая, — негромко проговорил он и с улыбкой отвел со лба Иры растрепавшиеся со сна волосы.

— Доброе, — совершенно искренне прошептала в ответ она, обводя глазами комнату, залитую солнечным светом.

Теперь каждое их утро и каждый день был прекрасным и добрым, и они с Игорем не могли насытиться этим счастьем.

— Так, Димка, прекращай буянить, — строго приказал Игорь, но тут же лукаво улыбнулся и подмигнул старшему сыну, спустив младшего на пол, где тот сразу же отправился к комоду и принялся выдвигать ящики. — Лучше бери брата и бегите вещи собирать. Дедушка ждать не будет, отстающих не возьмет, — шутливо пригрозил он. — А я пока маме кофе сварю.

Мягко надавив рукой Ире на плечо, Игорь заставил ее откинуться на подушки, зная, что она полночи просидела с Олегом, у которого резался очередной зуб. Малыш игрался, как ни в чем не бывало, а вот Ира зевнула, подумав, что ей и правда не помешает огромная чашка кофе.

— Пап, — уже в дверях остановился Дима, держа за руку младшего брата.

Ира не смогла удержаться от смеха, увидев, что Олежка натянул себе на руки носки Игоря.

— Что? — и сам смеясь, любимый подошел к сыновьям и стащил с маленьких кулачков "одежку". — Это не твое, разбойник.

— Мое! -Олежка недовольно насупил губы.

— А бабушки опять будут ругаться? — с обреченным вздохом протянул Дима.

Ира и сама вздохнула.

— Знаешь, — Игорь присел на корточки перед малышами и обнял сыновей за плечи. — А вы не обращайте на них внимания. И слушайтесь дедушку, обещаете? — он внимательно посмотрел на детей.

— Обещаем, — кивнули малыши и побежали в свою комнату.

— Они никогда не угомонятся, — проворчала Ира, имея в виду их матерей. — Вечно всем недовольны.

— А нам какая разница? — весело пожал плечами Игорь.

— Никакой, — согласилась Ира, перекатившись на бок. — Это ведь они теряют, не мы.

— Вот именно, — Игорь вернулся к постели и поцеловал ее. — Поспи еще, — добавил он, показывая, что предыдущую тему закрыли. — А я сейчас кофе приготовлю, моя ты зубная фея, — он шутливо стукнул ее по носу и ловко увернулся от подушки, полетевшей в его сторону.

— В следующий раз "феешь" ты, — уже прикрыв глаза проворчала Ира, пряча улыбку.

— Как скажешь, маленькая, — она ощутила еще один поцелуй на своих губах, а потом услышала как тихо прикрылись двери спальни.

Ира начала погружаться в дрему, успев напоследок подумать, что они, действительно, своего счастья все-таки не потеряли.