— Дальше я справлюсь, — ответил собеседник, выводя в воздухе затейливый символ при помощи своего волшебного прутика.
Сперва ничего не происходило, но прежде чем перевёртыш успел вставить свою реплику, земля под останками словно бы стала жидкой. Почерневшие кости, так и оставшиеся лежать одной кучей беззвучно ушли вниз, будто бы утонув в новообразованном болоте.
Земля снова застыла, но теперь уже напоминала сплошную каменную плиту, нежели утоптанный грунт. Мальчишка, снова спрятавший свою игрушку в рукав, повернулся к последнему волку стаи и вопросительно приподнял брови, беззвучно интересуясь дальнейшими планами.
"Дать бы тебе по твоей высокородной морде", — промелькнула беззлобная мысль на задворках разума Твиста, тут же откинутая как глупая.
— Сейчас я верну тебя в деревню, откуда мы пришли, а потом займусь делами, — всё же проворчал мужчина вслух. — Если хочешь ещё что-нибудь узнать — спрашивай по пути. У меня сейчас не так много времени, чтобы рассиживаться и тратить его попусту, удовлетворяя праздное любопытство всяких...
— Устраивает, — никак не отреагировав на прерванное оскорбление, Геллерт кивнул головой в сторону конца деревни, откуда они пришли. — Раз ты спешишь, то не будем задерживаться.
Комментарий к Глава 11
Всем добра и здоровья.
========== Отступление 1 ==========
В воздухе пахло сыростью и какой-то тухлятиной, холод пробирался под кожу и доставал до самых костей, а по ушам бил пронзительный звон ударов металла об металл, напоминая тиканье огромного часового механизма. В просторном зале, освещаемом вонючими масляными лампами, которые подвешивались на крючья под потолком, вдоль каменных стен рядами стояли клетки с толстыми покрытыми серебром металлическими прутьями, внутри коих сидели дети до десяти лет.
Мальчики и девочки, кутаясь в старые шерстяные одеяла и прижимаясь друг к другу в попытке сохранить хоть немного тепла, затравленными взглядами смотрели на молчаливых стражников в чёрном, лица коих скрывали уродливые маски чумных докторов. От этих людей, вооружённых короткими дубинками, с закреплёнными на них серебряными кольцами, кнутами и ножами из освящённого металла, которые они не стеснялись пускать в ход при первых же признаках неповиновения, отчётливо пахло чем-то настолько кислым, что глаза начинали слезиться если принюхаться. К счастью, если подобное вообще можно говорить о сложившейся ситуации, обход помещения совершался только три раза в день, когда приносили еду и уносили испражнения.
Говорить было запрещено, как и громко плакать, и играть, и ещё как-либо нарушать установленный надзирателями порядок. Впрочем, у этих правил было одно исключение, которое вступало в действия тогда, когда приводили новых "постояльцев", что в последнее время происходило всё чаще...
Когда в размеренный стук часового механизма вмешались громкие щелчки запоров, дети постарались сбиться ещё более плотными кучками, укрывая худыми телами и одеялами самых маленьких узников, ещё плохо понимающих происходящее вокруг. К тому моменту как тяжёлые створки распахнулись, впуская внутрь свежий воздух и слабые лучи дневного света, в клетках не наблюдалось уже никакого намёка на движение, но вот стражники наоборот оживились и поспешили выстроиться перед прибывшими.
— За время нашего дежурства не произошло никаких инцидентов, — отчеканил старший смены, обращаясь к высокому седому мужчине в чёрных одеждах без опознавательных знаков, с худым лицом и будто бы выцветшими глазами.
— Разместите новых питомцев, — приказал немолодой человек, небрежным жестом указывая на короткую колонну растерянных, испуганных, но молчаливых мальчишек и девчонок, руки которых были связаны за спинами, в то время как правые ноги оказались скованы цепью с кандалами. — До завтрашнего дня не кормить и не поить: пусть проникнутся положением.
Отдав последнее распоряжение седой человек развернулся на пятках и вышел из зала, более не произнеся ни слова. Тяжёлые двери вновь закрылись, прозвучал стук возвращаемых на место засовов, а затем вновь установилась тишина, нарушаемая лишь ходом невидимых часов.
Пока стражники вели новичков, уже успевшие смириться со своим положением мальчишки и девчонки разглядывали исцарапанных, одетых в грязные и рваные наряды пленников, которые явно были чем-то одурманены. До чутких носов доносились запахи крови, сырой земли, всё той же отвратительной кислятины. На лицах у одних можно было увидеть жалость, у других — надежду, у третьих — облегчение (ведь чем больше клеток будет занято, тем меньше вероятность, что следующим навсегда уведут именно его).
Тем временем, добравшись до пустых клеток, один из взрослых зазвенел ключами и начал открывать замки, в то время как другие при помощи ножей срезали одежду, наносили несильные удары дубинками по головам, от чего взгляды жертв на какое-то время становились расфокусированными, а затем отцепляли от общей цепи и вталкивали в клетку, где на полу лежали одеяла. Данная процедура заняла не так уж и много времени, после чего стражники собрали оставшиеся тряпки и отнесли их в угол к другому мусору.
На этом временное оживление завершилось и жизнь в темнице вновь вошла в свою безрадостную колею. А ещё через пять минут новые "постояльцы" начали приходить в себя...
...
Молодой черноволосый мужчина сидел в светлой трапезной и немигающим взглядом смотрел на своё отражение в бокале с вином, который стоял на краю стола. Он был облачён в чёрные одежды, на его шее висела серебряная цепь с серебряным же символом веры, а к поясу была прицеплена маска чумного доктора, позволявшая не чувствовать тех омерзительных запахов, что стояли в темнице.
— Вижу, тебе не по нраву пришлась наша работа? — спросил более старший человек, в чёрных волосах коего виднелись седые пряди, а на лице будто бы застыла чуть саркастичная улыбка.
Поставив на стол поднос с тарелкой, в которой находились горячие макароны с мясом, собеседник устроился на стуле напротив и взялся за вилку. Отправив в рот первую порцию своего обеда он спросил:
— И что тебя так сильно потрясло?
— А... — оторвав взгляд от отражения, младший стражник посмотрел на приятеля и несколько раз моргнул, будто бы только что заметил его присутствие.
— Да с тобой всё совсем плохо, — покачал головой собеседник. — Радуйся, я знаю способ лечения этого недуга: допивай лекарство и пойдём в бордель.
— Нет, — наконец вернув себе осознанный взгляд, категорично ответил младший мужчина. — Обойдусь.
— Поверь моему опыту: выпивка и женщины — это то, что помогает забыть самые неприятные вещи, — поучительным тоном продолжил уговаривать собеседник. — Ну а потом... постепенно ты свыкнешься с этим...
— Да как ты можешь так говорить?! — вспыхнул молодой человек, вскакивая на ноги и, чтобы наклонившись над столом сверкающим негодованием взором впиться в лицо старшего соратника. — Это же дети...
— Это ты их в полнолуние не видел, — фыркнул второй стражник, отправляя в рот ещё немного макарон. — Вот когда понимаешь, что внешность обманчива...
— Да послушай себя!.. — первый стражник потянулся к плечу собеседника, чтобы его встряхнуть, но тот одним движением воткнул вилку в столешницу, зубчиками попав точно между двух досок, слитным движением оказался на ногах и смял в кулаках воротник собеседника.
— Это ты себя послушай, — притянув младшего соратника к себе, из-за чего тот сбил со стола бокал, второй мужчина буквально зарычал ему в лицо. — Детишек жалко? Мне тоже жалко... тех, кого они уже порвали и только собирались взять на клыки. Думаешь, что оборотни — это невинные пушистые зверьки, которые ночью бегают по лесу и воют на луну? Это монстры, которые днём и ночью жаждут человечьей плоти. В полнолуние же они теряют над собой контроль и уже не могут притворяться нормальными. Знаешь ли ты, жалостливый мой, сколько жизней загубили эти "невинные" детишки? Они — дикие звери, которых нужно либо приручить, либо вырезать поголовно, чтобы не подвергать угрозе действительно невинных мужчин и женщин. Мы ещё поступаем гуманно, так как даём этим тварям шанс принести пользу и доказать, что они могут стать верными помощниками, а ведь вместо этого могли бы пустить всех на шкуры... Так что прекращай размазывать сопли, допивай свою отраву и идём в бордель. Ну а в ближайшее полнолуние я лично тебе покажу, кого именно ты решил защищать.
Отпустив воротник напарника, старший стражник посмотрел на стол и выругался, увидев как растеклось винное пятно. Вырвав вилку из столешницы, он подхватил тарелку и решительным шагом направился к соседнему столу, оставив младшего мужчину, упавшего обратно на стул, растерянным взглядом смотреть в пространство перед собой.
...
— Это должно мне о чём-то говорить? — пожилой седой мужчина, сидя за письменным столом в своём рабочем кабинете, обтянутой в кожаную перчатку рукой указал на металлическое широкое кольцо, похожее на ошейник с шипами, которое лежало на куске серого полотна, расстеленного на столешнице.
За окном светило заходящее солнце, верхушки деревьев покачивались под порывами ветра, от бронзовой пепельницы отчётливо тянуло табачным запахом. Невысокий сутулый человек с обширными залысинами, одетый в кожаный передник с большим карманом на животе, серую рубашку, чёрные штаны и кожаные туфли, поправил очки с толстыми линзами и утвердительно кивнул.
— Объяснитесь, — потребовал хозяин кабинета.
— М-мы из-з-значально ш-шли не по т-тому п-пути, — заикаясь, сцепив перед собой руки с тонкими пальцами, торопливо заговорил посетитель. — К-как м-мы зн-н-наем, об-боротни п-превр-ращаются в п-полнолуние из-з-за т-того, ч-что у н-них н-начинают выд-деляться ос-собые в-вещес-ства в кр-рови. Наше из-зобретен-ние п-позволит пр-ринудит-тельно з-заставить их п-превращаться...
— Достаточно, — поморщившись, старший мужчина достал из стола лист бумаги и карандаш, которые положил перед собеседником и приказал: — Пиши. И в следующий раз свой отчёт приноси в письменном виде. С кем только приходится работать...
Заика поспешно схватился за карандаш и начал быстро писать на листе бумаги, в то время как его помощник, который вовсе был немым, просто стоял у выхода и немигающим взглядом смотрел в окно. На какое-то время в помещении установилась тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов, стилизованных под деревянный скворечник.
Наконец скрип карандаша по бумаге прекратился и старшему мужчине был протянут краткий отчёт о проделанной работе. Пожилой человек невозмутимо прочитал текст, несколько раз задержавшись на наиболее заковыристых выражениях, после чего отложил листок и заговорил:
— Значит, вы утверждаете, что проклятье, из-за которого оборотни принимают звериную форму, можно активировать в любое время суток в любой день месяца... благодаря этой железке? — на последних словах седой мужчина указал рукой на ошейник, красующийся вставленными в него белыми камнями, похожими то ли на кость, то ли на жемчуг.
— Д-да, — закивал докладчик, вновь вызвав у собеседника недовольную гримасу. — Н-нужно т-только об-беспечить неп-прирывный д-доступ л-лунного с-света. Л-лунный ж-жемчуг п-подходит ид-деально. М-магический ф-фон м-мы об-беспечим н-накопителями.
— С этим всё ясно, — хозяин кабинета откинулся на спинку скрипнувшего стула. — Надеюсь, вы помните о том, что нам нужны не безмозглые злобные монстры, а послушные псы?
— З-заклинание п-подчинения н-нанесено н-на м-металл, — поспешно закивал заика. — Н-нужно т-только ак-ктивировать его к-кровью.
— Вам выделят подопытных для экспериментов, — после непродолжительной паузы решил седой мужчина. — Но мне нужны результаты. Если это будет очередной провал, то вам лучше героически покончить с собой предотвращая побег очередного эксперимента. Мы друг друга поняли?
— Д-да, — торопливо закивал учёный, жестом приказав напарнику забрать образец.
Немой мужчина подошёл к столу, завернул ошейник в ткань и сунул подмышку, после чего снова отошёл к выходу. Его более разговорчивый соратник продолжал стоять, нервно разминая кисти рук.
— Что-то ещё? — уточнил старший мужчина, порядком уставший от этих своих подчинённых.
— Н-нам п-понадобятся п-помощники, — выдавил из себя собеседник.
Седой человек молча достал из стола ещё один лист бумаги, быстро набросал на нём приказ, затем поставил на него печать и протянул результат посетителю. Учёный цепко схватил бумагу, попрощался и торопливо сбежал за дверь, напоследок громко хлопнув створкой.
— С кем только приходится работать, — старик скривился, посмотрел на пепельницу, но не без усилия над собой всё же отказался от соблазнительной мысли.
* * *
Солнце уже склонилось над горизонтом, но дюжина мужчин в рясах продолжала стоять на дороге у ровного поля, молча сложив руки в молитвенном жесте. Неподалёку фыркали и переступали с ноги на ногу лошади, запряжённые в колесницы, на дверцах и стенках коих красовались символы веры и короткие молитвы, выведенные на латыни.
Среди мужчин было двое стариков, двое совсем молодых послушников, но большинство являлось людьми средних лет и крепкого телосложения. Несмотря на то, что уже несколько часов их обдувал сильный ветер, изредка ослабевающий, но не затихающий окончательно, никто из присутствующих не проявлял усталости или дискомфорта, демонстрируя тем самым великолепную выносливость.
Вот наконец впереди, оттуда куда садилось солнце появилась маленькая чёрная точка, стремительно увеличивающаяся в размерах и обретающая форму. Вскоре взгляды церковников уже могли различить контуры дирижабля, будто бы специально подгоняемого ветром (впрочем, учитывая личность пассажира, из-за коего и отправили небесного кита, сомневаться в случайности погоды не приходилось).
Когда до группы церковников оставалось несколько сотен метров, ветер будто бы отрубило, а над землёй воцарился полный штиль, что в очередной раз подтвердило догадки о неестественности погоды. Сам дирижабль, плавно замедлившись и окончательно остановившись, завис над полем и сбросил канаты, к коим тут же устремились ожидавшие внизу мужчины. Лишь двое стариков остались неподвижны, в то время как их младшие братья по вере стали помогать спуститься людям в белых одеждах.
Последним на землю сошёл высокий и широкоплечий человек в красном, выглядящий молодо лицом, но с седыми волосами и стариковским взглядом. Осмотревшись вокруг, он доброжелательно кивнул двум пожилым мужчинам, затем махнул рукой в сторону дирижабля и небесный кит вновь начал подниматься ввысь, втягивая в себя канаты.
— Ваше Преосвященство, — поприветствовал главу прибывшей группы один из стариков. — Для нас большая честь приветствовать вас на сей заблудшей земле.
— Полно вам, братья, — добродушно улыбнулся молодой старец, разводя руки в стороны, словно бы желая обнять весь мир. — Я лишь обычный смертный, а не реликвия какая-нибудь, чтобы вокруг меня устраивать хороводы. Относитесь ко мне как к равному — этого будет достаточно.
— В таком случае, брат, прими наше приглашение и будь нашим гостем, — подал голос второй старик, перехватывая инициативу. — И если ты не слишком устал в дороге, то поведай о причинах своего прибытия, а также новостях из Ватикана.
