Одиночка

Разумеется, мы поехали за ними вместе, а когда Женька выскочил навстречу отцовской машине, то сразу понял: дело нечисто.

-Вы чего? — спросил он настороженно.

-Да нет, ничего, — невозмутимо ответил Ярослав, поставив сына наземь. — Собирайся давай, тебе в школу завтра!

-А мы уже собрались, и букет... вот! — тот с трудом приволок огромный веник из астр и цинний. Из него можно было сделать штук пять среднестатистических, если честно.

-Красиво, — оценил Ярослав. — Думаю, учительнице понравится. Только тащить этот сноп придется мне, а то ты надорвешься, а маму за ним просто видно не будет.

-Какую маму? — насторожился Женька.

-Ну ты же хотел, чтобы Ася была твоей мамой, — по-прежнему невозмутимо ответил тот, и мальчишка выронил букет.

-Учись, — сказала я Ярославу. — Твой сын — и тот знает, что женщинам нужно бросать под ноги цветы, а ты бы хоть ромашку занюханную подарил!

Он огляделся, нашел на обочине поздний одуванчик и преподнес его мне.

-Я вижу, — сердито сказала мама, собирая разбросанные по траве цветы, — никто не желает помочь старой больной женщине. Вам бы только шуры-муры, а старики и дети пусть сами выкручиваются!

-Ничего! — сказал Женька, сияя глазами, синими, как у отца. — Мы выкрутимся! Еще как, баб Люся!

-Чего это я баб Люся, я на бабушку еще не тяну! — возмутилась мама. — Как была тетей, так и останусь... И вообще, собирай давай, потом с этими обормотами пообнимаешься! Обормоты, а вы давайте, вещи грузите, не то мы до ночи не управимся...

Переглянувшись, мы вздохнули и пошли за сумками. И только после погрузки, когда мама с Женькой уже сидели в машине, а мы проверяли, надежно ли заперта дверь домика, Ярослав развернулся, прижал меня к стенке и поцеловал так, что у меня перед глазами потемнело.

-Я тебя люблю, — просто сказал он.

-С этого и надо было начинать, — ответила я.

-Ну, начать никогда не поздно, — серьезно ответил Ярослав.