Плата за одиночество

Спрашивать, что случилось с ее сестрой, я не стала. Для меня это лишь праздное любопытство, а для иноры Эберхардт — сама жизнь. Она прижимала обе руки к лицу, но слезы текли и текли непрерывным потоком, и мне было ее ужасно жалко, пока я не вспомнила, что они с Эдди собираются сделать. А значит, сейчас она вытягивает из себя последние силы, чтобы отправить в могилу мою мать. Пусть та и не самый хороший человек, но не убивать же ее за это? И ради чего? Ради репутации вот этого самого магазина, который по большему счету не нужен и самой владелице.

Инора Эберхардт успокоилась довольно быстро. Вытерла слезы платком, который вытащила из-за манжета и постаралась принять свой обычный спокойный вид.

— Извини, Штефани, — довольно сухо сказала она. — Мне не следовало говорить тебе все это. Что тебе до моей жизни?

— Возможно, вам стало от этого легче. А я все равно никому не расскажу.

— Да, наверно.

Она встала и чуть пошатываясь, пошла к выходу. Я бросилась ей помогать, но она лишь покачала головой и сказала, что сейчас ей уже намного легче. Двери в подвальное помещение она закрыла самостоятельно и даже защиту активировала. Да еще и покосилась на меня с подозрением.

— Инора Эберхардт, мне уж точно ваши рецепты не нужны, — обиженно сказала я.

Она явно смутилась.

— Вокруг моего магазина в последнее время столько всяких подозрительных личностей вертится, — извиняющимся тоном сказала инора. — Я когда тебя решила взять, основной причиной этого было то, что ты только что из приюти и ни с кем связана быть не можешь.

Да, за истекшие дни я наверняка успела с кем-нибудь связаться. Я укоризненно на нее посмотрела, и она поняла меня без слов.

— Нет, Штефани, я тебя ни в чем не подозреваю. Но есть порядок, которого я стараюсь придерживаться. Пожалуй, ты можешь уйти уже сейчас — я достаточно хорошо себя чувствую, чтобы подняться сама.

Я посмотрела на нее с огромным сомнением, я же видела, что ее и сейчас пошатывает, но инора ответила мне довольно твердым взглядом. Видно, она уже жалела о своей откровенности и проявленной слабости. Я попрощалась с ней и пошла на выход. На удивление у черного крыльца никого не было. Я даже огляделась по сторонам. Но ни Эдди, ни Рудольфа не наблюдалось. Видимо, на этот вечер у них обоих были другие планы. И я уж было решила, что этот вечер проведу в полном одиночестве, полностью обойденная мужским вниманием, как вдруг увидела торопящегося мне навстречу Петера.

— Штефани? — удивленно спросил он. — А где Сабина? Она же сегодня должна была работать в магазине.

Он выглядел таким встревоженным и несчастным, что я невольно ощутила злость на свою сменщицу. Вот чего ей еще нужно? Вышла замуж за человека, которого любит и который любит ее, а сама бегает неизвестно где, вместо того, чтобы сидеть дома. Да и мужа при этом обманывает! Но выдавать ее тоже не хотелось. Они поругаются, а в ее положении это может быть опасно.

— Так получилось, что сегодня работала я., — попыталась я расплывчато ему объяснить. Так чтобы потом любые слова Сабины подтвердились. — Она, наверно, сейчас дома...

— Дома я еще не был, — смутился он. — Просто время позднее, я решил ее встретить. Но если уж так получилось, давайте я провожу вас, Штефани.

— Спасибо, не надо, — сразу стала отказываться я.

Нет уж, нам чужих провожающих мужей не надо. Раз проводит, другой, потом опять вот так вот смущенно улыбнется, и мне ужасно захочется, чтобы он стал моим мужем, а не чужим. Нет, нельзя позволять себе мечтать. Лучше уж за Эдди замуж выйти, он-то точно никому не принадлежит...

— Да я спокойно спать не смогу, если не провожу вас, — твердо сказал Петер. — Нельзя в такое время ходить одной.

— Но Сабина уже наверняка волнуется, — слабо запротестовала я.

Сейчас он отметет мое последнее возражение, и мы пойдем вместе по темной улице, подсвечиваемой редкими магическими огнями, такими романтичными ...

— Не надо позволять Сабинам волноваться, — неожиданно раздался голос Рудольфа. — Штефани провожу я, а значит, все с ней будет хорошо.

— Я только что говорила, что могу дойти сама.

Но Рудольф моих возражений слушать не стал, он сразу подхватил меня под руку, помахал рукой хмурому Петеру, и в романтичную темноту пошли уже мы с ним. Пожалуй, это меня даже обрадовало, а то рядом с мужем Сабины мысли у меня появлялись какие-то неправильные.

— Завтра у тебя, получается, день свободный? — неожиданно спросил Рудольф.

— Да, а что? — несколько настороженно спросила я.

— Я хотел показать тебе город, — ответил он. — Ведь по-хорошему ты его еще не видела.

Да, не видела, хотя и очень хотела. Я посмотрела на своего спутника, он внимательно глядел на меня и ждал ответа. И все же очень интересно, что ему от меня нужно?

— Обещаю не говорить на неприятные для тебя темы, -добавил он, видя, что соглашаться я не тороплюсь. — А так же показать, где находится Академия магии.

И это решило все. Академию я непременно хочу увидеть.

— Только я с утра занят, отпрошусь ближе к обеду, — предупредил он. — Дождешься?

— Дождусь, — ответила я, уверенная в своем ответе.

Попрощались мы очень мирно. От поцелуя я увернулась уже почти привычно. А потом в кровати со счастливой улыбкой представляла завтрашний день Наконец-то я увижу Гаэрру изнутри! И для этого мне всего лишь придется немного посидеть в этой квартире. Но вот только сдержать обещание и дождаться Рудольфа мне не удалось. Утром прибежал мальчишка посыльный с запиской от иноры Эберхардт срочно прийти в магазин. А когда я прибежала на работу, гадая по дороге, что же там могло случиться со вчерашнего дня, то обнаружила свою нанимательницу там почти в предобморочном состоянии.

— Сабину убили, — с трудом выговорила она. — Приходили из городского Сыска.

Глава 14

В отделение Сыска мы отправились вместе с инорой Эберхардт, которая выглядела совсем потерянной. Здание было мрачным, даже внутри краски были с сероватым налетом. Мне и так было очень неуютно, а эти стены еще и давили, заставляя чувствовать себя совсем одинокой и беззащитной. Дверь у кабинета, в котором нам было надо, уже успела обшарпать до нас не одна сотня посетителей, и выглядела она, эта дверь, очень подходяще к той атмосфере какой-то унылой безнадежности, что царила вокруг.

Инора Эберхард неуверенно постучала и взялась за ручку.

— Вас вызовут, — буркнул изнутри мужской голос. — Посидите в коридоре.

Посидите? Я огляделась. Стульев было очень мало и все они были заняты лицами, не менее достойными, чем моя нанимательница. Найти что-то свободное было совершенно невозможно. Ладно, я, я и стоять привыкла, но иноре Эберхардт, в ее возрасте, каково? Да и чувствовала она себя явно не лучшим образом — возможно, еще не отошла от вчерашнего, а возможно, на нее так подействовало извести о смерти одной из продавщиц. Была она бледной, что особенно хорошо подчеркивал цвет стен, а руки едва заметно подрагивали.

— Богиня, да что это такое? — еле слышно сказала она. — Сначала пропала Марта, которая у меня почти три года отработала. Теперь такое несчастье с Сабиной.

Я подумала, что как-то странно называть несчастьем смерть, хотя с другой стороны счастливым это событие тоже никак не назовешь. О том, как и где это случилось, инора ничего не знала, лишь — что смерть была насильственной, почему нас сюда и вызвали.

— А с предыдущими вашими продавщицами ничего не случалось? — спросила я.

— Боишься за себя, детка? — от голоса незаметно подошедшего Эдди я вздрогнула. — И правильно делаешь, что боишься. Вокруг Маргареты в последнее время сплошные странности. Но мое предложение еще в силе.

— Инор Хофмайстер, сейчас не время для шуточек, — недовольно сказала я.

— Да какие уж тут шутки, если убивают, — возразил он.

— А почему вы думаете, что это как-то связано с ее работой, — не могла не спросить я.

— Последние года два мне поступают предложения от разных лиц продать им особый рецепт, — неохотно сказала инора Эберхард. — Поступали они и моим девочкам. Но я не думаю, что из-за такого могли пойти на убийство.

— Так все-таки, что случалось с вашими предыдущими продавщицами? — повторила я свой вопрос.

— По-разному, — ответила инора. — Кто выходил замуж, кто уходил на другое место. У Хелены, что была до Сабины, заболела мать, да так сильно, что нуждалась в постоянном уходе.

Эдди насмешливо на меня посмотрел — видно, все мои страхи лежали прямо на поверхности и вызывали у него лишь улыбку. Но мне дорога моя жизнь, поэтому рисковать я ей не собираюсь. Как и выходить замуж ради ее спасения, на что этот инор столь усиленно намекает. Уехать отсюда было бы хорошо, да только не с ним. Не лежало к нему мое сердце, и все тут. И тут мне в голову пришло, что Петер, получается, теперь свободен от все х обязательств. Мыслей своих я тут же устыдилась. Не успела Сабина умереть, а я уже думаю об ее муже в таком вот плане. Меня даже не извиняет то, что к ней самой я симпатий никогда не питала, ведь она искренне мне хотела помочь. Я пользуюсь ее вещами, живу в ее квартире, и даже на работу меня устроила она, пусть эта работа и казалась мне подозрительной. В списке того, чем я ей обязана, не хватало только ее мужа. В этот момент дверь кабинета открылась и оттуда вышел как раз тот, о ком я думала. Петер выглядел полностью убитым горем. Глаза красные, темными круга обведены, одежда помятая, видно, со вчерашнего дня ее и не снимал, даже легкая небритость заметна, хотя не так сильно, как если бы на его месте был Рудольф, у которого такие темные волосы.

— Петер, как вы? — участливо спросила я, пытаясь отогнать от себя неподходящие мысли.

— Штефани, вы? — он недоуменно обвел нашу компанию глазами, попеременно задерживаясь на каждом.

— Проходите, кто там пришел? — раздался голос из артефакта над кабинетом. — По одному.

— Маргарета, иди, — сказал Эдди. — Хоть сядешь там. Не думаю, что следователь заставит тебя стоять.

Инора Эберхард зашла, а мы остались втроем в коридоре.

— Что там случилось-то? — бесцеремонно спросил Эдди.

Я возмущенно на него посмотрела. Разве бедному вдовцу сейчас до его наглых расспросов? Или он хочет выведать, что известно следствию? Сам-то он до сих пор назад не уехал, а для этого должны быть веские причины, ведь из слов иноры Эберхардт было понятно, что для ее партнера такое совсем не свойственно. Теперь я смотрела на Эдди с немалым подозрением.

— Зарезали Сабину, — невнятно проговорил Петер, подавившись всхлипом.

Я опять посмотрела на Эдди, теперь с возмущением. Должен же он понять, что человека в таком состоянии допрашивать не стоит. Но Эдди моими взглядами не проникся.

— Значит, найдут быстро того, кто это сделал. Слепок ауры на месте наверняка взяли. Если быстро нашли тело, — при этих словах даже мне нехорошо стало, что уж говорить о вдовце, но Эдди невозмутимо продолжил, — то завтра ее убийца уже за решеткой будет. Понимаю, слабое утешение, — почти сочувственно добавил он.

— Так в том-то и дело, — горячо ответил Петер, — что не получилось этот слепок взять. Говорят, там такая магическая мешанина на месте убийства, что даже сказать нельзя, была ли она убита в том месте.

— Тю, — присвистнул Эдди, и это было так громко и непривычно для этого места, что на него начали озираться, а я даже покраснела от того, что стою рядом со столь невоспитанным инором, — маг, значит? Но зачем магу нож?

— Может, и не маг, — пояснил Петер, а я лишь поражалась его терпению, — может, просто была в месте, где что-то такое делалось, а на обратном пути...

Он потер переносицу и бросил короткий взгляд на меня. Вспомнил, видно, как предлагал вчера проводить, а в это время Сабину как раз и убивали. Или не в это время?

— А когда это случилось? — продолжал расспросы Эдди.

Он и не пытался хоть как-то смягчить слова, но такие деловые расспросы на удивление приводили Петера в порядок лучше, чем любое сочувствие. Он собрался, горе ушло на задний план. На переднем оказалось желание выяснить правду и отомстить.

— Незадолго до полуночи. И ведь совсем недалеко от нашего дома, — с отчаяньем сказал он, не удержав в себе эмоции. — Всего квартал. А нашли ее только под утро, когда светать стало. И все это время я ее искал, — голос его опять явственно дрогнул.

— Жена в такое время должна дома сидеть, — наставительно заявил Эдди. — Вторую заведешь — проследи, чтобы не бегала где попало.

Я не удержалась и постаралась как можно незаметнее стукнуть его кулаком в бок — шутки такие мне казались совсем неуместными и неподходящими ни к этому месту, ни к этой ситуации.Человек только что потерял не только жену, но и неродившегося ребенка, и это совсем не повод для шуток.

— Смотрю, детка, я начинаю тебе нравиться, — не преминул он откомментировать. — Уже заигрывать начинаешь?

— Я просто хотела вам, инор Хофмайстер, намекнуть, что нужно выбирать выражения, — недовольно сказала я.

— А что такого я сказал? Жизнь-то продолжается. Вот увидишь, Штеффи, погорюет наш безутешный вдовец, да и найдет себе кого-нибудь на замену.

— Да, жизнь продолжается, — эхом ответил Петер. — А Сабины больше нет...

Выглядел он таким несчастным, что хотелось его прижать к груди и поплакать с ним вместе. Но такой возможности мне не дали — обшарпанная дверь открылась и выпустила инору Эберхардт, которая выглядела еще более разбитой, чем когда она туда входила. Она довольно растеряно нас оглядела и сказала Петеру:

— Инор Гроссер, проводите меня, пожалуйста. Я понимаю, что вы сами не в лучшем состоянии, но я одна сейчас просто не дойду. Эдди, просили зайти тебя.

Эдди вошел внутрь кабинета, Петер пошел провожать мою нанимательницу, а я осталась в коридоре одна. На всякий случай я огляделась, но стульев свободных как не было, так и не появилось. Смотреть то же было не на что — могли бы хоть картинки какие-нибудь на стены повесить или правила в красивых рамочках. Потом я представила, какие картинки могли повесить в подобном заведении, и решила, что голые стены, пожалуй, лучше. Я прислонилась к стене и прикрыла глаза. Попытка размышления на тему, почему убили Сабину, ни к чему не привела. Она не была со мной откровенна, поэтому я знала о ней ничуть не больше, чем месяц назад, когда была еще в приюте и жизнь казалась расписанной наперед.

— Штефани? — удивленный возглас Рудольфа вывел меня из задумчивости. — Что ты здесь делаешь?

— Так Сабина же... — не менее удивленно ответила я, будучи уверенной, что он здесь по тому же поводу, но тут же поняла, что этого быть не может. — А что ты здесь делаешь?

— Я? — мне показалось, что он несколько смутился. — А что, говоришь с Сабиной?

— Брайнер? — из того кабинета, куда мне идти предстояло, выглянул подтянутый инор с легкой сединой на висках и недовольно сказал. — У тебя дел других нет, как с моими свидетельницами болтать? Я тебя куда отправлял, помнишь?

Рудольф покосился на меня и несколько смущенно ответил:

— Да, инор Шварц.

— Ты сделал?

— Нет пока.