Волчица и пергамент. Том 10

Судя по всему, канал помогал горожанам в их каждодневных заботах, Коул увидел проплывавшие по каналу лодки со свежей рыбой и курами. А на том судне, похоже, везли вино, которое этим вечером утолит жажду жителей города. Миюри пошла вдоль канала, расспрашивая по дороге лодочников, ожидавших погрузки или разгрузки.

Так же было и с хозяевами лавок и мастерских, причём в большинстве случаев они имели обыкновение случаях ругаться и кричать, когда их отрывали от дела, однако с Миюри этого, как ни странно, не происходило. Вероятно, её отличало умение застичь людей врасплох. Внезапно отвлечённые от своих мыслей, они тут же оказывались у неё в кармане, большие красноватые с любопытством смотрели прямо на них. Крепкие на вид хозяева и лодочники вздрагивали, а подмастерья ещё и краснели, а Миюри задавала свои вопросы.

Все они начинали отвечать, не успев ни о чём подумать, и, в конце концов, выкладывали ей всё. Это проделывалось с той же лёгкостью, с какой волк расправлялся с лисой.

Дочь мудрой волчицы и редкостного торговца обладала поистине устрашающими возможностями.

— Брат, — услышал вдруг Коул и только тогда осознал, что эта девушка уже стоит рядом и дёргает его за рукав. — Я проголодалась.

Наверняка маленький кусок сыра уже был съеден. А Миюри указывала на большую, открытую в течение всего дня таверну, расположившуюся на площади, у которой сходилось несколько водных путей.

Таверна — это лучше, чем есть на ходу, да и время вполне оправдывало желание обедать. Коул неохотно кивнул, и Миюри тут же устроилась на один из табуретов, выстроенных в ряд перед таверной. Быстро сделав заказ, она обыденным голосом, словно интересуясь завтрашней погодой, спросила:

— Вот что, брат. Если ты узнаешь дату пророчества, ты действительно хочешь сообщить её этому королю-наёмнику?

Коул даже не сразу понял, о чём речь.

— Э... это, это ты про что?

Они и прибыли в Арберк в поисках пропавшего астронома, возможно, располагавшего датой предстоявшего затмения. Выборщик Дюран пытался восстановить свой падавший авторитет предсказанием затмения.

Если удастся помочь выборщику возродиться, если удастся с помощью пророчества о затмении помешать Церкви восстановить её авторитет, это получится убить двух птах одним камнем. Однако Миюри, разглядывавшая только что купленный ей пояс из оленьей кожи, откровенно шла мимо такой возможности. Более того, её тон наводил на мысль о предательстве по отношению к выборщику Дюрану.

Рот Коула уже открылся, чтобы отругать Миюри за её себялюбие, но он остановил себя, почувствовав, что подобное уже не раз происходило за время их путешествия.

Миюри — волчица, которая всегда смотрит во все стороны, а Коул мог чего-то не увидеть, потому что всегда стоял за деревьями.

— Может, ты объяснишь? — спросил Коул, стараясь говорить спокойно.

Миюри немного сжала губы. Почему ты не разозлился? — словно спрашивало её лицо девушки-сорванца, наводя на мысль, что она проверяла Коула.

— Мой брат — человек, который борется с Церковью, — ровным голосом заговорила Миюри, — в связи с этим я подумала, что для него самого было бы хорошо выступить в роли пророка. Вместо того чтобы возрождать этого досточтимого короля, на которого нельзя положиться, хорошая мысль — самому преподобному Предрассветному кардиналу воспользоваться этим пророчеством, разве это не даст ему новых сторонников, причём быстро?

На первый взгляд разумное зерно в словах Миюри имелось.

— Понимаешь, это было бы своего рода присвоением, я не могу пойти на это. И для начала, чтобы избежать этого, выборщик держит господина Ханаана в заложниках, — ответил Коул несколько резко.

Мири лишь пожала хрупкими плечиками.

— Если сестрица Ив узнала бы о ситуации в этом городе, она бы не облизнулась тогда?

Коул нахмурился, не увидев связи её слов с темой разговора.

Миюри отвернулась к водному пути и посмотрела на Коула искоса.

— Я многих расспрашивала, но, у кого ни спроси, каждый говорил, что товар, выгружаеиый здесь в порту, в горном Убане продавался бы в утроенной цене, — сказала она и, когда принесли хлеб и суп, вздохнув, тихо заключила: — Бесчеловечная нажива.

Провести лодку вверх по реке при таком быстром течении очень непросто, большую часть грузов торговцы везли на спинах мулов или на собственных спинах. Но и при всей сложности пути и приложенных усилиях просто утроить цену было бы слишком сложно. Дорога от Арберка до Убана была не такой плохой, как горная тропа от Эшьютадта.

— И в то же время товары горного края покупаются по немыслимо низким ценам. В ходу нечто вроде простого обмена, когда за кучу железа давали мешок пшеницы. Подсчитывать соотношение, кажется, не имеет смысла.

Вероятно, это и было бы для Ив поводом облизнуться. Но как это могло оправдать вероломство?

Коул с вопросом посмотрел на Миюри, и та, прожевав хлеб, добавила:

— Люди гор лижут задницы людям моря.

Как грубо она выразилась! Однако Коул не мог отругать за это Миюри, потому что он теперь понимал, о чём она говорила.

— Есть причины, по которым короли-наёмники, предшествовавшие этому, из поколения в поколение, были суровыми и грубыми, и всем горным людям хотелось бы иметь такого правителя.

В Ньоххире она была сорванцом и вожаком деревенских мальчишек, часто дралась, сейчас красноватые глаза этой девушки всецело захватили её старшего брата, не имевшего подобного боевого опыта .

— Причина, по которой все короли удостаивались звания короля-наёмника, заключалась не в следовании традиции, а в настоятельной необходимости быть такими, чтобы, как я думаю, они были постоянной угрозой типа: "Вот я сейчас спущусь к вам, которые там, внизу, и всех вас перережу".

Отношения между городами отличались от перебранки соседей. Это было разновидностью войн за сферы влияния, похожие на войны зверей за территорию, и в них, в конечном счёте, решает всё сила и готовность к её использованию.

— Так вот я и подумала, — произнесла волчица, прекрасно знавшая тайны лесных отношений, — допустим, мой брат найдёт гадателя и узнает дату предсказания. Однако, если он честно и добросовестно расскажет о ней королю-наёмнику, тот не обязательно станет для брата соратником, на которого можно будет положиться.

Миюри обмакнула хлеб в суп и откусила кусок, будто стараясь согреть рот, замёрзший от суровой действительности её слов.

Вот о чём думала Миюри, когда с радостным видом шла за бродячими собаками по городу и с большим любопытством выслушивала, что ей говорили разные люди.

Коул, мучившийся проблемой использования силы не-людей, был не единственным, кто использовал свой разум.

— Кроме того, мой брат мог этого не понять, но пшеница, отвозимая в горы, была в основном низкого качества. Я подумала, что в этих местах нельзя найти хорошую пшеницу, но когда я присмотрелась к товарам в порту, там было полно пшеницы, выглядевшей замечательно вкусной. Вся плохая была подготовлена для отправки в Убан.

Для союза Рувика, державшего в своих руках торговлю Арберка, горный район, включая город Убан, являлся своим виноградником, который этот союз выжимал досуха.

Прежде на страже интересов горных жителей стояла военная мощь правителя, достойного звания короля-наёмника. Однако поскольку нынешний выборщик некрепко держался на ногах, в бою от него многого ожидать не приходилось, он мог бы ещё подойти в качестве мудрого правителя, но никак не военного предводителя, поэтому даже землевладельцы-хапуги вдоль реки делали, что хотели.

То, что правитель не пользовался уважением, объяснялось повседневными трудностями местного населения.

И тогда выборщик, загнанный в угол, вложился в гадание по звёздам и доверил свою судьбу молодому человеку, известного в мире под именем Предрассветный кардинал.

— Самый плохой исход этого дела: мой брат называет предсказанную дату этому дяде королю-наёмнику, после чего дядю сковырнут с трона. Ты думал всерьёз над этим?

Любительница помечтать — это лишь одна сторона Миюри. А в таких особенных случаях она без тени смущения проявляла бескомпромиссную жёсткость, достойную звания волка.

— И сможет ли на самом деле этот старик переломить такую невыгодную ситуацию одним-единственным чудом, ещё неизвестно, — сказала Миюри и бросила быстрый взгляд на Коула, и её красноватые, как у её матери, глаза вызвали у него чувства, что он смотрит в лицо мудрой волчицы. — Но если пророчество произнесёшь ты, брат, это наверняка станет чем-то удивительным. Чудо, свершённое могуществом монго брата, даст ему свободу. Разве нет?

Достаточно было вспомнить самозванца, выдавшего себя за Предрассветного кардинала в Эшьютадте. Самозванец просто поговорил об идеалах, и народ сошёл с ума и покинул город, чтобы создать новый на пустом месте посреди грязи. Трудно представить тогда, что могло бы произойти, если Коул предсказал момент исчезновение с неба светила.

В борьбе с Церковью завоевать сердца людей — то же самое, что взять в руки оружие.

— Ты перед множеством людей взмахнёшь посохом и объявишь о предстоящем событии на небе. Твой образ разойдётся в многочисленных рассказах тех, кто увидел чудо.

Уголки губ Миюри приподнялись, обнажив её острые клыки. Её шутливый тон контрастировал с серьёзным выражением глаз.

Коулу и самому было несложно представить себе это. В городе Эшьютадт он всерьёз принял на себя роль Предрассветного кардинала, принял со всеми последствиями этого, и решился вести сражение с Церковью до победы. Он понял, что должен крепко держать поводья, чтобы не опустить использования великой силы, заключённой в этом имени, во вред.

Раз так, то предложенный Миюри шаг мог оказаться лучшим решением. Пророчеством затмения Коул мог поднять власть Предрассветного кардинала ещё выше. Что стало бы огромным шагом вперёд в достижении целей его с Миюри путешествия.

— Одна...ко...

Коул вспомнил, как выборщик Дюран рассказывал ему свою тайну во дворе своего жилища. Внутри особняка было так пусто, что, хотя особняк стоял в центре города, окружённый большим числом зданий, в которых близко к нему жило много людей, всё равно казалось, что выборщик одинок.

Возможно, решение нанять астронома было его последней попыткой после стольких приложенных усилий.

Но чудо, возможно, уже созревшее было сорвано без ведома правителя.

Предрассветному кардиналу, вероятно, не пристало забирать этот чудесный плод себе.

А прежде всего то, что отозвалось болью в его душе. Миюри рассказывала ему обо всём этом с таким спокойствием.

Вырасти, стать взрослым не должно означать обрести хладнокровный взгляд глаз, не знающих, что такое слёзы.

Рассуждая здраво, возможно, следовало признать, что Миюри права. Но принять её такой было тяжело, видеть, что она росла такой — тоскливо.

Коул вдруг заметил, что неосознанно сдавил в кулаке кусок хлеба.

Тогда он поднял взгляд на Миюри и попытался объяснить ей то, в чём сам был убеждён.

— И что с того? — ответила она. — Братец Ханаан раскраснеется от счастья, когда ты станешь таким потрясным пророком, и тогда ты несомнено сможешь помочь этому королю-наёмнику.

Коул невольно дёрнулся, стукнувшись о крышку стола.

— Мм?.. Э?..

— Если бы мой великий брат признал этого короля, думаю, все бы покорились этому королю.

Пока до Коула доходило сказанное Миюри, сама она уже взялась за тушёные в масле сардины. Пересыпанные какой-то рубленой зеленью сардины были достаточно толстыми для этого времени года. Может быть, долгое время, проведённое в компании Хайленд и особенно Ив, не жалевшей денег на роскошь, привило Миюри весьма утончённый вкус.

Миюри взяла одну сардину, поднесла её головой к своему широко открытому рту и вмиг уплела рыбу целиком.

Коул, как заворожённый, следил за её действиями и казался сам себе барашком, встретившим в лесу волка, под взглядом которого он был не в состоянии ни бежать, ни пойти вперёд.

— Эй, брат, ты вообще слышал меня? — повысила голос Миюри, но она не злилась, а, напротив, радостно улыбалась.

Увидев это, Коул понял. Эта девушка с самого начала знала, что он будет потрясён.

Кража у выборщика даты предсказания, его последней надежды. Пусть это было разумно и продумано, но как мог отнестись её глупый брат, если ему неожиданно это предложить?

Прямодушный старший брат, конечно, выразит недовольство, но, разрываемый между отвращением и здравым смыслом, всё равно попытается сделать трудный шаг вперёд, к желанной цели.

Потому что овцы имеют свойство идти, глядя на то, что у них перед ногами.

Но волки следуют нехожеными путями, иногда даже залезают на ветви деревьев, устраивая засаду на свою добычу.

— Я та... хом... хом... которая не может предложить своему брату то, что ему не понравится, — радостно заявила Миюри, пожирая очередную капавшую маслом сардину.

Коул с чувством обиды ощутил себя одной из этих сардин.

Она знала, что её робкому брату точно бы не понравилось размахивать посохом, изображая пророка. Тем более присвоить то, чем выборщик Дюран собрался поднять свою репутацию. Но Миюри сумела добиться того же самого, использовав совершенно иную точку зрения.

Пророчество затмения даже из нищего в одну ночь может сделать почитаемого мудреца.

Именно поэтому Предрассветный кардинал, чьё пророчество принародно исполнится, наверняка сможет помочь несчастному выборщику, просто замолвив за него слово.

— А, да, когда Предрассветный кардинал взмахнёт своим посохом, святая с солнечной улыбкой, конечно, будет радом с ним! Это будет, я уверена, потрясающее зрелище, думаю, это надо показать на каждом углу города!

Баран продирается сквозь чащу леса, а следом за ним, помахивая хвостом, идёт волчица. Баран спотыкается на колдобинах пути, а волчица, не обращая на них внимания, играет с бараном и подбирается всё ближе.

Представив себе эту картину, Коул вздохнул. Миюри любила поиграть со своим старшим братом.

Чувствуя усталость, он поднёс ко рту раздавленный им кусок хлеба.

Итак, пророчество сделает Предрассветный кардинал, после чего, получив огромное влияние, использует его, чтобы выручить выборщика.

Коул вообще не рассматривал такой путь, но, возможно, стоило бы его изучить.

Но, став расписывать всё на бумаге, он ощутил невероятное высокомерие, исходившее от записей на бумаге, он чувствовал, что его чувства противились подобному, даже если это затевалось ради выборщика.

Одна мысль, что придётся убеждать выборщика, что лучше будет Коулу взять предсказание на себя, заставляла поёживаться от подобной наглости.

Волчица, показавшая этот обходной путь, не обращала на склонившегося над столом Коула внимания, она лежала на кровати, лениво листая книгу, взятую на время у Ле Руа. Там излагались легенды о святых, как-то связанные с созвездиями.

В детстве, путешествуя с родителями Миюри, Коул не раз видел склонившегося над столом торговца, в то время как мудрая волчица лениво лежала на кровати. Помня о невзгодах, выпавших на долю отца Миюри, Коул старательно собирал всё, что было связано с пророчеством, и записывал в письмо к Хайленд, чтобы помочь ей принять решение.