| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
С высоты крыльца охранительного участка хорошо просматривались чистые квадраты дворов, посыпанные белым морским песком и обнесенные низкими каменными оградами — где-то камни лежали глухими ровными рядами, словно соты, а у кого-то заборчик с просветами походил на ажурное вязаное полотно.
Кое-где перед домами буйствовали яркими красками цветники. Здесь живут истые хозяева, раз не поленились дошагать до моря, собрать выброшенные на берег водоросли и удобрить скудную почву. У таких и огороды, как у климов, с густой сочной зеленью, что даже клочка земли не видно. Но о климах селяне не любят вспоминать — на душе становится тошно.
Страж посмотрел в другую сторону.
Возле хлебной лавки о чем-то оживленно судачили бабы: на худощавых фигурах неброские платья из домотканого полотна; на шеях пестрые платочки; на ногах башмаки с большой пуговицей на тупом носке; в руках плетеные из лозы кошелки, наполненные всякой всячиной, необходимой любой хозяйке. И вряд ли ошеломляющая новость собрала товарок в кружок, скорее бабья слабость — чесать языками при любом удобном случае.
Перед витриной со сластями молчаливо толкались детишки. Сжимая в ладошках монетки, никак не могли решить — на что потратить свое "состояние". Чей-то пальчик уткнулся в стекло, указывая на большой, ярко украшенный пряничный домик, щедро политый медом и покрытый глазурью, и детвора загомонила, будто стайка взбудораженных воробьев.
Около калитки постоялого двора комнатная девка лениво трясла половичок, сшитый из пестрых обрезков ткани. Из окна гаркнул хозяин, и девка, перебросив коврик через плечо, поплелась на задворки.
Из трактира вывалился мужик и тотчас шмыгнул назад — неужто успел раскосыми глазенками заметить стража? Наверное, вытирает сейчас пот со лба и радуется, что пронесло, или клянет того, кто придумал открыть питейный дом в самом неудачном месте.
С заднего двора банка выехали две машины с тезарскими флажками на капоте. Первую в округе прозвали "сундуком": прямоугольная, как ящик; спереди узкая полоска стекла; сзади дверца; по бокам скобы; в середке драгоценные камни, которые прииск сдал в банк. Вторая — с большими темными окнами для хорошего обзора изнутри. В ней охрана, сколько человек и как они выглядят — никто не знал, даже командир стражей.
Еще не успели банковские машины скрыться за поворотом, как с другой стороны улицы донесся рев двигателя.
* * *
Адэр вел автомобиль по непривычно широкой улице, глядя то на баб и детишек, сгрудившихся перед магазинчиками, то на могучего стража, стоявшего на крыльце охранительного участка, то на мужика возле общественной бани, который, увидев машину, быстро принял важный вид. За окном проплыли трактир, постоялый двор и неизменно белое здание банка с синей вывеской на стене и объявлением на двери "Только для прииска". Остановиться бы да спросить, где живет начальник, но чересчур людно — лишний шум пока ни к чему.
Вдоль дороги теснились опрятные дома с узорчатыми оградами из камня. Девочки в ярких платьях прыгали на скакалках и громко выкрикивали считалки. Мальчишки в клетчатых штанах и в рубашках, расстегнутых до пупка, гоняли на велосипедах, раскручивая трещотки, от которых звенело в ушах. Помчались за машиной. Когда Адэр свернул на другую улицу, шумная детвора наконец-то отстала.
Адэр притормозил перед сидящим на лавочке стариком:
— Как называется ваше селение?
Селянин поднялся, снял выгоревшую на солнце кепку и с гордостью произнес, как гимн пропел:
— Прииск "Рисковый". — Улыбнувшись, добавил: — Заходите в гости.
— Благодарю. В следующий раз непременно зайдем, — ответил Адэр. — Как проехать к дому начальника прииска?
Селянин принялся водить протянутой плашмя ладонью из стороны в сторону, будто елозил тряпкой по столу:
— Поворот сюда, потом туда. Раз-два. Третий поворот сюда, а там и дом. Увидите резной конек на крыше — значит, не ошиблись.
Вскоре Адэр вел машину по нужной улице, выискивая конька. Хорошо, если он будет большой и сразу бросится в глаза. Нет, все-таки маленький — старик сказал бы "конь", а не "конек".
Достигнув конца улицы, Адэр развернул автомобиль и поехал еще медленнее, барабаня пальцами по рулю. Терпение иссякало.
— Заходите в гости, — раздался женский голос.
Адэр ответил селянке: "Непременно", — и поинтересовался, где дом начальника прииска.
— Вы его проехали. — Селянка вскинула руку, указывая назад. — Видите крышу с резным коньком?
Должно быть, этот злополучный конь совсем крошечный, раз он его не заметил.
— Я плохо вижу, — четко выговаривая каждое слово, промолвил Адэр. — Просто скажите, какой по счету дом.
— Четвертый, — пробормотала селянка и торопливо пошла вдоль забора.
Никаких коней на доме не было, зато к верхнему углу крыши была прибита тонкая доска — полукруглая, как раскрытый веер, с вырезанными насквозь завитушками. Это он?..
Адэр пробежался взором по низкой изгороди из прутьев, по старым каменным стенам в трещинках и расколах, по ситцевым занавескам в сборочку и глиняным горшкам с цветами. Сбоку дома под навесом из парусины стоял видавший виды мотоцикл.
Между дощечками калитки протиснулась маленькая собачка — ушки надломленным зонтиком, хвостик торчком — и мягко так: "Тяв".
Из окна выглянула женщина. Отодвинув цветок с разлапистыми листьями, спросила:
— Вы к Анатану?
Адэр смотрел в простоватое, в оспинках лицо, силясь вспомнить, от чьего имени приходили отчеты, а хозяйка, приподняв белесые брови, добродушно улыбалась. Ну, если веер с узорами — конек...
— К нему, — ответил Адэр и заглушил двигатель.
— Он на прииске.
— Папа на работе, — прозвучал детский голосочек.
Над изгородью показалась голова девчушки с тонкими, как карандаши, косичками.
— Аля! — окликнула ее мать.
Девочка уселась на крыльцо, уперлась кулаком в щеку.
— Заходите в гости, — пригласила хозяйка.
Девчушка взяла со ступени трещотку, крутанула.
— Аля! — Мать постучала пальцем по подоконнику. — Не видишь, мы разговариваем?
— Где контора вашего мужа? — поинтересовался Адэр.
— Где ж ей быть? На прииске. А зачем вам?
— Хотим посмотреть.
— Анатан ждет вас? — с тревогой в голосе произнесла хозяйка. — Подождите, я сейчас. — И скрылась за занавеской.
Над изгородью вновь появилась голова девчушки с круглыми от притворного страха глазками.
— Там чудища! — Аля подняла над прутьями трещотку. — Возьми.
Адэр щелкнул зубами, чем вызвал у девочки радостный визг, и завел машину.
На крыльцо выскочила хозяйка:
— Постойте! — Припустила к калитке. — Подождите!
Адэр вдавил педаль газа в пол. Посмотрел в зеркало заднего вида. Жена начальника со всех ног бежала за ними по улице, размахивая руками. Все повторялось, разве что распорядитель прииска додумался не выставлять напоказ свои доходы, а значит, придется потрудиться, чтобы уличить его в воровстве.
* * *
Всё вокруг казалось враждебным и лживым. Не желая разговаривать с криводушными селянами, Адэр разузнал у детворы, в какой стороне находится прииск. Из множества тропинок, уводящих от поселка в нужном направлении, выбрал самую протоптанную. Вполне возможно, что именно по ней сотни рабочих добираются до месторождения рубинов — одних из наиболее дорогостоящих драгоценных камней.
Адэр неторопливо объезжал валуны и ямы, кусты с колючками и засохшие деревья, стараясь не потерять из виду дорожку, бегущую через непривычно желтую с бронзовым отливом пустошь. Вдали виднелись туманные очертания холмов.
В песке появились странные серые нити — точно седые волоски в золотистой шевелюре. С каждой минутой нити делались шире, длиннее. И вскоре по пустоши потянулись дымчатые полосы-пряди.
Адэр затормозил. Открыв дверцу, набрал полную пригоршню седой пыли. Пепел... Отряхнул руку. На коже осталась скользкая, маслянистая пленка.
— Как думаете, о каких чудищах говорила девочка? — прозвучал взволнованный голос.
Вытирая ладонь тряпкой, Адэр покосился на Малику и промолчал. С недавних пор от ее черного взгляда нет-нет да и пробежит мороз по коже. Или он это придумал? Истосковался по нежному взору Галисии, по гибким рукам, тонкой талии и горячему дыханию на своих губах? Возможно. В Тезаре редкая ночь проходила в холодной постели. И чаще всего в ней была его хрупкая и кроткая Галисия Каналь...
Меньше чем через час Адэр заглушил двигатель примерно в сорока шагах от сторожки — к ней вела слишком узкая для проезда тропа, по бокам которой то там то тут темнели участки земли, покрытые пеплом. Дощатое строение с одним оконцем стояло на деревянных сваях. Высокие ступени взбегали к прочной двери. Ветерок перебирал на крыше темно-золотую солому. Чуть дальше — за домиком — возвышались кучи песка и камня.
Из сторожки вышел старик и, поигрывая трещоткой, направился к автомобилю. Местный дурачок? Хорош же начальник, если доверил охранять государственное добро больному человеку.
Адэр достал из бардачка блокнот, открыл дверцу.
— Что это с ним? — обеспокоенно произнесла Малика.
Старик опрометью несся к машине, лихорадочно дергая шнур с деревянными пластинками. Над пустошью летел сухой звонкий треск.
От вида сумасшедшего сторожа сердце ёкнуло и забилось где-то под коленками. Адэр захлопнул дверцу.
— Какого черта вам надо? — крикнул старик, прильнув к окну морщинистым лбом. Дурацкая детская игрушка в его руках не переставала трещать. — А ну вон отсюда!
Адэр сжался как пружина. Стиснув зубы так, что сам увидел на скулах собственные желваки, припечатал к стеклу предписание о проверке прииска.
— А ты мне бумажку не тычь, — не унимался старик. — Проваливайте! Живо!
Еще пытаясь совладать с рвущейся наружу яростью, Адэр толкнул дверцу, но сторож, видимо, подпер ее коленом.
— Проваливай и баста! Не то собак спущу.
— Он не шутит, — прошептала Малика. — Давайте уедем.
Пружина внутри Адэра резко распрямилась, даже показалось, что в ушах взвизгнула сталь витков. Он опустил стекло, схватил сторожа за ворот рубахи. Сделав молниеносный оборот кистью, намотал ткань на кулак и по плечи втянул горлодера в салон. Обветренное, с дряблой кожей лицо покраснело как переспевший арбуз, рот искривился ржавым гвоздем, глаза вылезли из впадин и стали похожи на глаза бульдога. Странное дело, но трещотка продолжала звонко трещать. И совсем уже странно: Адэр четко ощущал, как ему в спину бьется волной страх Малики.
Он ослабил захват и процедил сквозь зубы:
— Мне нужен начальник.
— Так бы сразу сказал, — прохрипел сторож. — Я провожу вас.
Адэр оттолкнул старика от машины:
— И выбрось эту идиотскую игрушку.
— Нельзя. Ады проснутся.
— Это кто?
— Собаки.
Пока, хлопая ладонью себя по груди, старик прокашливался, Адэр смотрел по сторонам, пытаясь не встречаться с Маликой взглядом.
— Я не горжусь собой, — неожиданно для себя промолвил он. — Но иного способа взять себя в руки я не нашел. — Открыл дверцу. — Можешь остаться.
Он шел, глядя Малике в спину, и усмехался. Как, должно быть, нелепо смотрится их маленькая компания, шагающая по извилистой дорожке между большими пятнами пепла, расплескавшимися точно грязные лужи. Впереди полоумный дед раскручивает трещотку, за ним идет Малика. Вертит головой туда-сюда, высматривая обещанных собак. И он — в рубашке, пожелтевшей от стирки дешевым мылом, в сморщенных, не первой свежести штанах, и в припыленных сапогах, по которым стоит пройтись щеткой, и в носках отразятся плывущие по небу облака.
Поднявшись по ступеням, старик толкнул плечом дверь сторожки, пропустил Адэра и Малику, сам вошел следом. Домик изнутри походил на палату в лечебнице для умалишенных: пол и стены были обиты толстым войлоком.
— Так вы, значит, ничего не знаете, — сказал сторож, и, не дожидаясь ни вопроса, ни ответа на свои слова, бросил трещотку на укрытый дерюжкой топчан. Смахнул рукавом паутину с оконной рамы. — Смотрите. — И когда Малика и Адэр уставились в окно, легонько хлопнул дверью.
Пятна пепла перед домиком взбугрились, встрепенулись, подняв в воздух серые хлопья. Миг, и хлопья вновь укрыли землю дымчатым слоем, открыв взору тонкокостные, обтянутые свинцовой кожей скелеты собак, замерших в стойке для нападения.
Адэр и Малика отпрянули от окна.
— А! Красавцы! Прям из ада встали, — с искренним восхищением произнес старик и постучал в стекло.
Собаки повернули морды к дому: литой, без отверстий нос, плотно прижатые к черепу уши-монетки, затянутые беловатой мутной пленкой глаза.
Адэр вновь прильнул к окну:
— Слепые.
— И глухие, и запахов не слышат. Зато чуют содрогание воздуха и земли, — сказал старик и через секунду тихо добавил: — Я так думаю.
— Откуда они? — спросила Малика.
— А кто ж их знает? Пытались прикормить, приручить, значит. И хлеб приносили и мясо — не едят, а птиц на лету хватают, и зайцев хватают, и мышей, и диких собак. Кровь им нужна. Живая кровь. А трещотки боятся. А теперь вашей машины боятся, значит, — говорил важно, с расстановкой старик. — А вам повезло, не загрузли в их норах. А могло не повезти.
— Норы глубокие? — спросил Адэр.
— Где по колено, а где батогом дна не достать. И спят они там, пока содрогание их не разбудит.
— Получается, к прииску никто незамеченным не пройдет, — произнес Адэр.
— Получается так, — согласился старик. — Трещотку за версту слышно. Слышите?
В сторожку сквозь войлок действительно пробивался звонкий треск. Вскоре мимо брошенной машины проехал на велосипеде человек, одной рукой держа руль, другой раскручивая шнур с пластинками. Ады повернули головы в его сторону, припали к пеплу и словно растеклись.
— Надо же, успел! — обрадовался курносый паренек, войдя в дом. — Тетя Тася отправила за вами вдогонку, предупредить о собаках.
— Пошли искать начальника, — нетерпеливо сказал Адэр.
Они шли по дорожке мимо нагромождений из камня и куч песка и глины. Норы адов исчезли. Старик надел на шею шнурок с дощечками и, шагая впереди, по-хозяйски размахивал руками:
— Там месторождение приказало долго жить. А там порода, что алмаз, ничем не пробьешь. А вон... — Указал на два небольших здания, виднеющихся между отвалами пустой породы. — ...Контора и приемный дом. Рубины принимают, значит. Мы сперва на объект заглянем, Анатан в конторе редко сидит. А оттуда... — Старик махнул рукой в сторону высокой деревянной вышки с шатровой крышей. — ...Прииск как на ладони.
Выйдя из-за очередной груды остроугольных камней, они остановились на краю глубокого котлована. Вероятно, именно так выглядит муравейник изнутри. Внизу, по колено в воде копошились рабочие: одни орудовали лопатами, другие раскачивали огромные сита. Облепив противоположный склон, люди отламывали твердую породу кирками и мотыгами. Над обрывом стояли несколько человек. Вцепившись в веревки, вытягивали из ямы ведра, наполненные глиной.
— Анатан! К тебе, — крикнул старик, сложив руки в рупор.
На дне котлована от толпы рабочих отделился невысокий худощавый человек в резиновых сапогах до середины бедра и устремился вверх по дорожке, похожей на сброшенный вниз серпантин.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
