Наследие ч. 2 Имеющий глаза да увидит (фрагмент)

Вот это да!!!

Клео быстро нашёл карты с той самой зловещей фигурой в плаще. На карте Сета глаза у фигуры белые, а на гадательной красные. На карте Сета изнанка плаща усеяна звёздами, а на гадательной плащ похож на паутину и без звёзд.

Паутина. Паук. Пауки с давних времён считались нечистыми созданиями и спутниками Чёрного Изгоя Деймоса. В деревнях пауков часто безжалостно убивали, когда находили — это была одна из любимых забав у маленьких "волчат". Родители Клео пауков никогда не убивали, а просто сгоняли с места, если считали, что здесь паутины быть не должно. В Птичьем гнезде делали точно так же, и на вопрос Клео Гриффит и Лука ответили: "Так они же мух ловят. Полезные." Ловчая сеть пауков часто появлялась в сказках, а сами пауки в тех же сказках пускались в погоню и ловили героев, а то и убивали... Карта мистика была поименована словом "Коварство".

Карта с двумя людьми в лесу единственная осталась без пары. Как и одна карта из колоды мистика — отличий между ними было больше, чем на остальных. На карте мистика вместо леса было колосящееся поле, пар две, и там было легко отличить альфу и бету от омег. Никаких зверей и птиц. И над всем этим светит солнце. Карта называлась "Благоденствие".

Клео нахмурился, размышляя. Здесь определённо есть над чем подумать! А потом подойти к господину Бенджамину и обсудить свои мысли.

— Я не перестарался? — виновато спросил Бенджамин, ухаживая за лежащим на животе другом.

— Нет — как и всегда, — качнул головой Рональд, не спеша открывать глаза и наслаждаясь его запахом в разворошенной постели. — В сравнении с Уэйландом ты просто сокровище. Кстати, что о нём слышно?

— Арестован. Правда, сидит с комфортом — Зингеры родственника, разумеется, опекают. Суд ожидаемо откладывают, ссылаясь на другие дела, хотя я не слышал, чтобы у императорского суда было много слушаний. Аристократические круги слишком узки, чтобы его перегружать работой, так что вынесение решения по этому делу попросту откладывают, пока утихнет скандал, а потом спустить по-тихому.

— Значит, отмажут.

— Наверняка, и это ожидаемо. Хотя бы отсюда мы его выкинули, и наши омеги вместе с тобой теперь в безопасности.

Бенджамин ласково провёл ладонью по обнажённому бедру любовника, и Рональд уткнулся в подушку.

— Бен, не надо. Пожалуйста.

— Опять стыдишься? Мне казалось, что ты это преодолел ещё к шестнадцати.

— Я не стыжусь. Я не хочу зря надеяться.

Бенджамин пересел ближе к изголовью и приобнял сородича.

— Рон, я же уже говорил тебе...

— И всё-таки не стоит. — Тот повёл плечами, давая понять, что сторонним рукам на нём сейчас лучше не быть.

Бенджамин только вздохнул. Рональд неисправим, как и Бруно!

— Ну, хорошо, как скажешь.

Бенджамин с удовольствием побыл бы с другом ещё пару часов, чтобы доказать, что ему не только близость нужна, однако дела звали. Как и Клео. К тому же к следующей зиме в усадьбе будет новый обитатель.

Убедившись, что Рональд в порядке, Бенджамин оделся сам, очень тепло попрощался и покинул дом. Сегодня он не заводил разговор о возвращении в Птичье гнездо — знал, что услышит в ответ в очередной раз.

— Рон, может, вернёшься? — спросил Бенджамин, глядя, как друг молча одевается. — Ты же знаешь, что...

— Как друга. Мне этого мало — я-то тебя люблю по-настоящему. Я хочу взаимности. Мне жалость не нужна. Я согласен спать с тобой и дальше, но не надо давать мне повод для надежды. — Катамит обернулся, и в его глазах Бенджамин увидел боль. — Я не вернусь, иначе мне захочется остаться.

Не единожды Бенджамин пытался заводить этот разговор снова, однако Рональд упёрся. Он упирался тогда, когда переселялся в новый дом, упирался, когда в усадьбе начали появляться возможные кандидаты на замужество, и стало ещё хуже, когда отыскался Клео. Неужели он окончательно расстался с надеждой на личное счастье? Насколько же глубоко засела в нём боль от разоблачения и публичного унижения? Насколько сильно над ним глумился Уэйланд? Бенджамин понимал, что они оба с рождения жили и учились слишком по-разному, и если не искоренить старые убеждения, то хотя бы частично изменить взгляд на них непросто. Тогда они были юны, а сейчас уже вполне взрослые. Неужели за столько лет Рональд так и не понял, насколько его друг-любовник искренен? Как теперь его вернуть?

Ладно, стоит попытаться снова чуть позже. Стоит познакомить Рональда с Клео ближе, и, быть может, что-то поменяется. Да, Клео пока не знает о сущности изгоя, но он, по идее, должен понять и принять беднягу — он добрый и смышлёный.

Домой Бенджамин вернулся с некоторым облегчением в душе и теле. Рано или поздно, но Рональд признает, что был неправ, и вернётся. А пока стоит посмотреть, чем занят Клео.

Омега обнаружился переходящим от одного витража к другому с картами в руках. Увидев это, Бенджамин едва не испустил ликующий возглас — с таким тщанием Клео сравнивал изображения на витражах с картами. Так и тянуло подбежать, обнять и расцеловать! Он начал понимать!!! Значит, уже очень скоро можно поговорить о вещах более сложных, потом рассказать о Рональде и аккуратно выспросить, что о катамитах думает сам Клео с высоты новых знаний.

Разумеется, Клео заметил хозяина, и Бенджамин едва не поплыл от его сияющей улыбки.

— Вы вернулись!

— Да, я вернулся.

— А куда вы ходили? Да ещё пешком?

— Рона навещал — он живёт не так далеко. Нужно было кое-что обсудить. А чем ты занят?

Бенджамин откровенно любовался своим Истинным. Неудивительно, что Рональд сейчас чувствует особое напряжение во время их близости — Флоренс исключений ни для кого не делает. Его законы работают везде и всегда, как бы люди их не толковали. И то, что Бенджамин может быть с ним и получать от этого удовольствие не только телом, но и душой, говорит, что их связь не противоречит божественным законам — там, где между двумя людьми может встать преградой тело, перешагнуть эту преграду может помочь сердце.

— Я понял, что вы заказывали витражи для дома по образу альхейнских карт. И я, кажется, начал понимать, чем они отличаются от гадательных. Только я ещё не понял, что стоит за этими изображениями.

— Что именно?

Вдруг Клео замер, его взор уставился в пустоту.

— "Именно"... Это слово похоже на слово "имя".

Бенджамин самым решительным образом подавил очередной порыв. Заметил!!! Клео уже замечает такие вещи!!!

— Да, это родственные слова, — кивнул бета. — У слова "имя" есть такая форма как "наименование", и она применяется к неживым предметам и явлениям. Она понемногу начинает применяться в торговле как один из терминов. А слово "именно" по сути обозначает "имеет своё имя", "поименованный"...

— ...и это имя обозначает определённый образ, который закрепила за ним традиция. — Клео снова взглянул на хозяина.

— Употребляя это слово, мы делаем особый упор на этом образе или его понятии.

— Да, я это и хотел сказать.

— Тебе объяснить по поводу смысла образов? — предложил Бенджамин.

— Спасибо, но не надо, — смутился омега, и это было так мило... — Я бы хотел понять это сам. Если не получится, то я приду к вам и спрошу.

— Вот и договорились.

Внутри всё пело и плясало от радости. Да, он не ошибся!!! Клео учится всего ничего, а уже так далеко продвинулся!!! Чувствует такие тонкости! А когда узнает ещё больше...

Бенджамин протянул было руку и тут же заметил, что Клео в тот же миг придвинулся ближе, догадываясь, что сейчас его снова погладят по волосам. Чудесным, шелковистым, светлым волосам. Он хочет этой ласки, стремится получить её. Добрый знак.

— Надо же, как у нас с тобой, оказывается, много общего, — заметил Бенджамин, снова сдерживаясь, чтобы не переступить черту. Если бы не Рональд, то это было бы делать куда труднее! — Когда я учился, и отец предлагал мне объяснить, то я тоже просил этого не делать — самому догадаться было интереснее, чем получать готовый ответ.

— Да, это, и правда, интереснее.

— И что ты уже заметил?

— Карты Сета очень отличаются от гадательных, и это наверняка влияет на их смысл. К примеру, вот это. — Клео показал на витраж с образом Многоликого. — На гадательной карте плащ другой — он из паутины, и глаза красные. Мне часто говорили, что пауки — это зло, и я видел, как их убивают. Они будто бы служат Деймосу. Мои родители пауков никогда не убивали — только сгоняли с места. Гриффит тоже говорит, что пауков убивать нельзя — они ловят мух и этим полезны. Пауки ловят мух — раскидывают на пути свои липкие сети, и мухи в них попадаются. Карта мистика называется "Коварство", а карта Сета не подписана. Если плащи и глаза разные, то это важно.

— Правильно, — снова похвалил Бенджамин. — А что означают звёзды?

— Пока не знаю, — пожал плечами омега, — но скоро разберусь.

— Конечно, разберёшься — ты смышлёный.

В голове Бенджамина мелькнула одна мысль, но для её воплощения придётся подождать наступления весны. Начнутся самые подходящие дни для долгих прогулок, бесед на свежем воздухе, можно будет и пошалить слегка... А, может, стоит научить Клео ездить верхом? Саванна отлично подойдёт.

— Ладно, я пойду переоденусь во что-нибудь полегче.

— А что потом делать будете?

— Пойду в мастерскую. Хочешь со мной?

— Если... если можно, — зарумянился Клео, вновь вызывая чувство неисчерпаемой нежности.

— Конечно, можно. И даже нужно.

— А что это? — спросил Клео, ткнув пальцем в один из листов бумаги, на котором было изображено одновременно и знакомое и необычное.

— Это называется "система координат", — объяснил господин Бенджамин. — Ничего не напоминает?

Клео нахмурился. Думал он долго — понятие новое, а внешне похоже много на что. Клео провёл пальцем по линиям и засечкам.

— Как на линейке. Только их тут две, и они... пересекаются...

— Совсем никаких мыслей? А если подумать? Ты подобное уже видел, причём не один раз.

Кончик пальца Клео замер на ноле в перекрестье...

— Глобус!!! Я видел это на глобусе!!! — воскликнул омега. — Это что-то вроде этого, да? Как широта и долгота?

— Да, только применяется в таком разделе математики, который называется "геометрия". То, что ты сейчас видишь — это пример для плоскости. В геометрии добавляют ещё одну величину для измерения... — Господин Бенджамин взял со стола грифель.

— Зачем? — удивился Клео.

— На плоскости есть две величины, которые можно применить — это длина и ширина. Как в квадрате или прямоугольнике. — Господин Бенджамин споро начал рисовать на доске. Клео придвинулся вплотную, чтобы лучше видеть. — Но геометрия оперирует не только плоскостями, но и таким понятием как "объём". Для этого не хватает ещё одной величины — высоты. Понимаешь?

Клео огляделся по сторонам, опустил глаза в пол, поднял на потолок...

— Комната... Любая комната измеряется этими величинами!

— Правильно, — довольно кивнул господин Бенджамин. — Производная этих трёх величин и называется "объём". Сетка координат, которую ты видел на глобусе — это условность для плоскости, которую представляет собой поверхность земного шара, и которая позволяет ориентироваться в пространстве. Здесь то же самое, но используется для других целей. Например, построения чертежей, и плоскости, на которых изображаются объёмные вещи с разных сторон, чтобы получить полное представление об их виде, называются "проекции". Такого рода проекции используются в архитектуре при проектировании, то есть планировании и расчётах в строительстве зданий. Особенно достаточно сложных пропорций и больших размеров.

— И масштаб применяется?

— Разумеется. Система координат, как и сетка на глобусе, имеет некую точку отсчёта. Начало этого самого отсчёта. Используется эта система и в других разделах математики. Только если в астрономии, географии и геометрии применяются обычные числовые значения, то в таком разделе математики как "алгебра" могут применяться и отрицательные.

— Это как? — непонимающе захлопал глазами Клео.

— А вот так. Рассмотрим сперва на плоскости. Вот перед нами две величины — длина и ширина. Есть точка отсчёта, из которой выходят две прямые линии под углом в девяносто градусов. Под таким же углом, если ты не забыл, находятся все меридианы по отношению к экватору.

— Не забыл, — кивнул Клео, цепко следя за руками хозяина и тем, что он пишет и чертит.

— А ты не догадываешься, почему угол составляет именно девяносто градусов?

— Это... имеет отношение к геометрии? — осторожно предположил Клео.

— Самое прямое. Сейчас... — Господин Бенджамин взял в руки большой циркуль. — Вот, смотри. Рисуем правильный круг, а теперь делим его пополам через центр... — В дело вступила линейка. — А теперь снова делим пополам, но уже не справа налево, а сверху вниз. Получаются четыре равные части, которые называются "сектор". Так вот, угол, образованный линиями пересечения, и составляет девяносто градусов. То есть четвёртую часть этого самого круга. Две стоящие рядом четвертины — это угол в сто восемьдесят градусов. И да — в геометрии это считается углом, пусть он и представляет собой прямую линию. А если сложить вместе две половины, то мы получим единое целое с общим углом в триста шестьдесят градусов. И внутри этого круга, если расставить засечки, принятые за условную единицу измерения, обозначить центр как точку отсчёта и оперировать получившейся системой координат, можно нарисовать что угодно, расставив точки с определёнными координатами и соединив их. Пока всё понятно?

— Почти, — уклончиво ответил Клео. — А как числа могут быть... отрицательными? И почему это понятие похоже на отказ от чего-то? Ведь оно тоже называется "отрицание". Например, когда человек отрицает собственные слова. То есть, отказывается от них.

— Хорошее замечание, — похвалил омегу господин Бенджамин. — А что касается отрицательных чисел, то тут всё на самом деле просто. Не так давно изобрели надёжный способ мерить "температуру". То есть, насколько холодно или горячо. За начальную точку отсчёта была принята точка, в которой начинает замерзать вода, поскольку вода — это самое распространённое вещество. Если температура увеличивается в сторону тепла, то она называется положительной, а если опускается, и вода начинает замерзать, то это называется отрицательным значением. От ноля отнимаются единицы, и это надо как-то обозначать, и в этом достаточно удобны отрицательные значения. В торговле, когда подводятся итоги по доходам и расходам, отрицательные значения называются убытками. Это то же самое, по сути, только их пишут без минуса. Пока всё понятно?