В мою дверь постучались, и вошла Петра — домовая.
— Дитятко, как спалось? Женихи снились? — ехидно улыбаясь, вопросила она. Вот опять она о своих женихах! Неймётся ей!
Я показала женщине все свои тридцать два зуба.
— Какие женихи, Петра-голубушка? Тут бы месяц в Университете прожить да вернуться живой, а Вы о женихах!
Я укоризненно покачала головой и взглянула на хозяйку из-под косой чёлки. Та расплывалась в широкой улыбке.
В общежитии было неимоверно скучно: одни и те же разговоры знакомых и одноклассниц, одни и те де взгляды, уткнутые либо в страницы книг, либо личных дневников, одни и те же двусмысленные, а порой и трехсмысленные ухмылочки. И во всей этой скукоте я неожиданно заметила своего ночного гостя — ветерка, для моего зрения поблёскивавшего золотистым светом. Он, прокрутившись вокруг меня, неожиданно принёс очень знакомый запах. Запах Университетской библиотеки.
Именно вот этот запах десятков тысяч типографских и ручных переплётов-страниц и привлёк меня. Он показался мне не столько странным, но невозможным. По всем правилам ароматы и другие coupe de grace не могли перенестись через стены да и ещё через огромное расстояние. Как они попали сюда?
Воровато оглянувшись, я сбежала от любопытных взглядов через запасной выход и направилась в сторону библиотеки. Насвистывая весёленькую песенку, я прокралась туда, всё ещё боясь, что меня кто-нибудь заметит — сейчас начнётся пара, а я не явлюсь на неё. Надеюсь, меня не особо ругать-то потом будут.
Вдохнула запах книг, корешков и свитков — почему мне кажется, что кроме запаха типографской краски, чернил и лёгкого аромата свежих страниц, здесь витает отзвук тысяч голосов тех людей, писавших эти книги? Ты закрываешь глаза и полностью растворяешься в их грубых и глубоких, нежных и тонких, обычных и совершенно писклявых тембрах. У меня, как у ученицы музыкальной школы, всегда имелся слишком обострённый слух, меня всегда коробило от неправильно пропетой ноты или же просто от нечаянно задетой клавиши. Неправильные звуки искажают всю красоту отзвучавшей мелодии, я поняла это при разучивании невероятно сложной в исполнении эмоционального плана "Элегии" Ж. Массне. В библиотеке Олимпа было именно то чувство — когда сотни и тысячи человек одновременно орут тебе в уши, всё важно, всё красиво, но образовавшиеся диссонансы заставляют уйти из проклятого места. Наверно, именно поэтому сюда могут заходить одни лишь боги — они настолько привыкли слышать голоса мёртвых и живых, что им всё по плечу.
Я зажала уши, зажмурилась и попробовала отвлечься. Куда бы обратить внимание? Найти свиток и прочесть? Что ж, посмотрим, что выйдет.
Я побежала в дальний конец библиотеки и затормозила только у стенда со свитками. Вокруг меня ещё сильнее начали витать голоса мёртвых, один раз мне показалось, что я видела чью-то голубую тень, будто от духа. Я схватила первый попавшийся свиток и с изумлением вскрикнула: голоса пропали. Странно.
Боясь возвращения мёртвых, я раскрыла пергамент и...
— "Родословная семьи Стихийус. От начала династии до наших времён", — прочла я и тут же стала искать знакомые имена: — Та-ак, ага, вот Ричард и мама с Эллондом, дяди родились один за одним, от мамы идёт линия ко мне (ага, на правильное число дня рождения исправили, поскуды!), от Эллонда — к Ларель, от Ричарда — к Клэри (ах ты, на день раньше меня родилась!). А это что такое? — Я пригляделась, и на моих глазах проявилась надпись: — "Ричард... — Джейн Гриффин. Дата рождения: 13 января 1999 года. Место рождения: Империя Стихий. Место проживания: Россия".
Я впала в ступор. Наморщив лоб, я не только попыталась одновременно подсчитать, когда родилась эта Джейн, но и прикинуть, когда мой любимый дядюшка успел сотворить и мне, и Клэри сестрёнку. Джейн Гриффин на год младше нас по земным меркам, родившись здесь. "Место проживания: Россия". Похоже, заботливый папочка сбросил её на Землю со своих плеч, дабы не мешалась под ногами. "Найти ради развлечения?" — промелькнула юркая мысль у мутантиков.
Внезапно я застыла. У той девчонки, с которой я была знакома по цирку, была та же самая фамилия! И имя! Совпадение? Едва ли.
Мне на плечо легла тёплая лёгкая рука. Полина.
— Ты думаешь, он никому об этом не сказал? — холодно спросила я, тыкая пальцем в строчку.
— Знаешь, у него были на то свои причины. — Мягкий голос моей единственной настоящей подруги привёл меня в чувство.
— Причины? — почти закричала я. — Причины? Поля, он своей родной дочери ничего не сказал, про меня и говорить нечего!
Внутри меня клокотала буря. Как мой дядя мог так поступить? Вот объявлюсь, честное слово, убью его! За Клариссу!
— Вдохни и выдохни. — За предложением последовал маленький толчок в лоб. — Джейн Гриффин — бастард.
Бастард. Слово отдалось в моих ушах пару раз. Бастард. Незаконнорождённый ребёнок.
В нашей семье бастард. Позор.
Вопреки моим ожиданиям, буря внутри утихла, оставив место чему-то наплевательскому.
Я фыркнула.
— Это и есть причина, по которой Клэр узнает обо всём последней? — Я добавила в голос побольше невозмутимости.
— Нет. — Лаврентьева оглянулась. — Пойдём, нас уже ждут.
— Зачем?
— Лихневски решил устроить экзамен. Те, кто его пройдут, сегодня вечером отправляются вместе с ним в Зачарованный Мрачный лес. Говорит, у него для нас сюрпрайз.
Экзамен был до неприличия лёгким. Прошли его, конечно, все — некоторые решили, что проректор решил взять с собой всех, а потому облегчил вопросы.
Адепты, толкаясь и хихикая, столпились около ворот Университета и преданно вылупились на вышагивающего перед ними проректора. Мы с Полинкой и Лееской, наоборот, смотрели только на нашего общего знакомого — учителя эльфийского целительства лорда Александра Лаврентьева. Аттоне фыркал и стоял среди всех нас особняком.
Заметив, что Лихневски собирается говорить, мы замерли в ожидании.
— Переговорив с лордом Зарвином и приняв во внимание некоторые факты, — на нас с Шуриком и Полей взглянули тёмно-карие глаза из-под толстых круглых очков, — мы приняли решение отправить вас всех на летнюю практику на месяц раньше.
В ту же секунду над Университетом поднялся крик. Хотя нет, хуже — вопль пятидесяти учеников был похож на вой полицейской сирены, усиленный в двадцать раз. В воздух полетели шляпы, брошки, туфли, шарфы. Шурик, спрыгнувший на землю, прижался к моим ногам и трусливо спрятал голову.
— Практика будет трудная, а потому мы всех вас разделим, — продолжал говорить проректор, будто ничего не замечая. — Несколько групп пойдут в Хеймсвелди, другие несколько — в Селрун. Сейчас я назову имена тех, кто пойдёт вместе со мной по сразу четырём странам.
Гомон и какофония пропали на пару секунд.
— Что?
— Какого хрена?
— Почему не все?
Эти и другие вопросы полетели в сторону Лихневски. Решением проректора были недовольны многие. Я, кстати, тоже.
— Итак, пойдут: Лаврентьевы оба, Аттоне, Ле Дейн и Стомин. — Поля и Лееска рядом со мной взвыли. — Нечего жаловаться, Полина, твой брат не захотел отпускать тебя одну. А ты, адептка Ле Дейн, одна из лучших, так что обе оставьте свои возражения сами знаете где.
Я округлила глаза, не одобряя слова учителя, и шутливо погрозила ему кулаком. Ишь, чего говорит! Совсем обезумел с того момента, как я тут появилась!
* * *
Я так больше не могу. Мы ещё даже на гору не забрались, прошли всего с два километра, а у меня уже ноги ноют, и спина болит, и мышцы не двигаются. И ведь пожаловаться нельзя — некоторые сразу пристанут со своими пятью копейками. Что делать, только богиня мглы ведает.
Шли мы вшестером по дороге, я мысленно ругалась, как матрос, Аттоне песню напевал, как вдруг прямо перед нашими ногами трещина по земле прошла, и за считанные секунды вниз обрушилась огромная лавина земли. Внизу обнаружилась река, до которой метров пятьсот-шестьсот спускаться. Перепрыгнуть нельзя — ширина обрушенной земли тоже великовата, сотня точно найдётся. Я испуганно взглянула на учителя, тот пожал плечами.
— Придётся идти вниз, — сказал он и указал на направление течения подземки: — Нам в ту сторону. Если идти прямо по реке можно выйти сразу же на Подземных.
Я моргнула и вопросительно уставилась на тонюсенькую глиняную тропинку, ведущую к реке.
— Не бойся, дойдём. Только ступай аккуратней.
Я выдохнула, спустилась на некоторое количество шагов и прижалась к земляной импровизированной стенке. Дальше я не шла, а карабкалась и ползла, пока не коснулась мыском сапога реки. Тут же рядом спрыгнули и все остальные.
— Полдела сделано! — весело крикнул учитель, перекрывая голосом шум реки. — Держись за меня!
Взял меня за руку и повёл прямо по реке, в водах которой находились довольно большие камни. Шурик, в который раз улёгшийся у меня на плечах, испуганно выпустил когти и вцепился в кожаную куртку. Трусишка, воды боится. Знает же, что не выкину ни в коем случае, он мне уже как третье тотемное существо стал.
Внезапно перед нами выросла преграда. Аттоне и Алекс недоумённо прищурились.
— А это что за чёрт-те что? — спросили они в один голос.
— Вот уж не знаю, разбирайтесь сами, — буркнула язвительно Лаврентьева и схватилась за левый бок: — И ни у кого обезболивающего нет.
Я повела плечами:
— "Слушай, друг, и войди". Ребус какой-нибудь.
— Думаешь? — Дружок мой почесал в затылке, сомневаясь в моей идее. — Я не представляю, чтобы гномы были знатоками загадок. Скорее всего просто препятствие.
— Тогда зачем спрашивал? Раз препятствие — так надо проходить. Всё в твоих руках — надо только постараться.
Брат-близнец вновь почесал в затылке. Я фыркнула и подошла к преграде. Прикоснулась. На поверхности земляной стены появилась надпись на Лунном.
— Алекс, ты знаешь этот язык? Я, максимум, могу руну Феху от руны Ансуз отличить. И ещё Эхваз от Манназ. Усё, на этом мои знания Лунного кончаются. — Я проигнорировала насмешливое хихиканье противника. Пусть хихикает, может он Веселящего Газа вдохнул?
Задумалась. Да я, в принципе, и Солнечный-то не знала. Осознав пробелы в моём обучении, мысленно схватилась за голову. Экая же я дура-а-а...
Лихневски присмотрелся и неуверенно выдал:
— Тут что-то про дары. Типа, зайди с дарами — выйди гостем дорогим.
Приподняла бровь. И что там нести надобно этим гномам? Топоры да алебарды? Или что-нибудь из стройматериалов? Я могу смотаться в наш мир за, допустим, киянкой или болгаркой, мне не сложно.
Проректор и учитель стихийной магии напряжённо думали. Потом до второго что-то дошло и он воскликнул:
— Эврика! Я знаю, что делать! Лиз, ты взяла свой магический ножик?
— Кинжал, дружок, кинжал! Конечно взяла. — Я подозрительная. Очень подозрительная. — Стой, ты захотел отдать его этим? Ну ты урод, дружок!
— Они такие ценят. — Он махнул рукой. — Да я тебе такой потом куплю. Обет даю.
Зло выдохнула и стала искать в своей сумке серебряный кинжал. Мне его мастер Тецуо подарил, я с ним вместе с гейшами в Мрачный лес ездила, на оборотней охотилась, а этот... Отдать Лунным! Чего только не сделаешь ради учёбы.
Едва не плача, протянула найденное оружие Алексу и даже не спросила, откуда он знает про кинжал, тот стал выводить пальцем руны на стенке, в виде ответа. Буквы зажглись белым светом, пропали, и образовался проход.
— Дар приняли, — пояснил Лаврентьев изумлённой сестре. Она поспешно закрыла рот.
Дальше шли при свете огня на наших ладонях. Вокруг темнота страшная, грязи по колено, ступить некуда. Шли долго, на часах уже было без пятнадцати семь, а мы, наверно, километров семь-восемь прошли. Я как представила, что мне ещё на гору взбираться, прям погрустнела вся и стала себя ругать, какая я глупая, раз идею повторной поездки вместе с гейшами в Зачарованный Мрачный лес отклонила. Лучше бы вместо возвращения в этот мир ещё раз на настоящих арахн посмотрела.
Мы в первый раз охотились как раз на оборотней (перед этим Рю-Тецуо как раз и подарил мне кинжальчик). На практику ездили я, Рика, Аканэ и Эми с Ашей, на некоторой время вылезшей из священного озера и решившей посмотреть мир. Как сейчас помню, я и Аша на конях замыкали процессию, Рика и Эми шли впереди, а опять малышка Аканэ посерединке, чтоб следили за ней. Рика диктовала нам простые способы отвлечения и убийства оборотня. Сказав, что нужны нам либо пульки серебряные, либо оружия холодные из того же металла, либо колья осиновые, девчонка схватилась за голову. Едва не заорав на весь лес, что, дескать, забыла она предупредить нас охранки на коней понавесить, а в лесу сделать это не получится, антимагическое поле на нём стоит, от того-тои назвали лес Зачарованным. Мы с Ашей это проигнорировали, сказав, что в крайнем случае нападать будут на нас, а не на коняк.
Дальше описывать не буду, странно всё получилось, сама не знаю, как. Просто внезапно я, Тьма (конь наставника, которого мне дали на время), Аша и её конь Алан оказались одни в глухом месте. Страшно было до жути — вокруг обгорелые деревья, туман, болота. И вой. Мы с ундиной аж подпрыгнули и задрожали, кони прижались друг к другу. Здесь у меня родилась бе-э-эзумная мысль: дальше пойти, вперёд, не останавливаясь. Русалка на меня посмотрела, как на сумасшедшую, и отказалась. Я ж попёрлась напролом.
Тьма шла аккуратно, стараясь не наступать даже на край болота, как вдруг перед нами оказался сам... ликан который. Оборотень стоял на задних лапах, чёрный весь, мускулы на животе подрагивают. Страшно красивый, на Ван Хельсинга чем-то похож был. Оскалился и облизнулся, глядя на бледную меня. А я крест серебряный достала и ка-ак кинула в него. Крест в мгновение ока долетел до ликана и коснулся его живота. Как только шерсть на ликане загорелась, мне стало его жаль. Только захотела помочь, ведь не его вина, что монстром стал, на меня ни с того ни с сего откуда-то сбоку налетели гейши и наперебой ругать стали. Даже лишением пятёрки по их предметам грозили.
Раздался протяжный крик. Вместо ликана в болото затягивало уже человека. Я почувствовала, как по моим щекам текли слёзы, и я мысленно ругала себя, что рванула, не послушала подружку. Лучше б он живой был, чем мёртвый. До сих пор виню себя в этом.
Вот и сейчас такая же история — вдруг попадём к кому-нибудь в лапы? Ведь я буду виновата в этом, я! А хотя что с меня взять, как была дурой, так и осталась. Не поумнела ни на йоту.
Из моих мрачных мыслей меня вывел голос Алекса. Он с кем-то разговаривал. Я же не понимала ни слова из разговора.
— Эй, ты о чём задумалась? — толкнула меня в бок Полинка.
— Да так...
— Лунный подвезёт нас до Селены — столицы Лунной долины, — услышала я объяснения друга, говорившего уже с Лихневски.
— Хорошо.
Лаврентьев подозвал нас к себе.
— Кстати, я не говорил тебе, что Подземные гномы не пользуются естественным светом? — Я отрицательно помотала головой, следом за другом садясь в повозку. — Так вот, слушай тогда. Подземные вовсю используют электричество и изредка огонь для освещения. Они лучше нас знают, как правильно установить фонари на улицах, как провести проводку и тому подобное. Огонь, конечно, чаще используется в их кузнях, нежели просто для лампадок.
