— Помню, — погрустнел Салли. — Когда я в последний раз был дома, то папа Лексус мне сказал, что он умер при родах. Малыша тоже не спасли.
— Распробовав секс как следует, я первым делом вспомнил тебя, но потом вспомнил, как за тобой бегают старшие, и побоялся, что ты и меня начнёшь бояться. А я этого не хотел. От меня и так все омежки шарахаться начали, когда меня пригласили в стаю Михая.
Спустя какое-то время мне начало казаться, что в лекциях по репродукции как будто чего-то не хватает. Чего именно не хватает, я узнал только по пути сюда. А тогда у меня уже был кой-какой опыт, и я всё оценивал с его колокольни. Ты всё ещё оставался девственником, и я, когда предложил тебе переспать, окончательно понял, что не хочу спать с тобой так же, как с другими омегами раньше. О них я думал только как о способе получить удовольствие, а о тебе так же думать не получалось, ведь ты был другим. И когда ты попросил помочь с уроками, я понял, что это мой шанс. Я не сразу начал выстраивать линию сближения — сначала хотел убедиться, что ты меня не боишься, а потом у нас случился первый секс, и я попытался сделать как-то иначе, чем с другими омегами. Но тебе не понравилось, я это видел и чуял всё время, когда мы общались. Особенно, когда я пытался тебя целовать.
— Но ты старался сделать так, чтобы для меня всё прошло как можно менее болезненно, — возразил Салли. — И ты не был грубым сверх того, как мы договаривались. Я и сейчас тебе благодарен за это.
— Серьёзно? — Дон был приятно удивлён.
— Да.
— Надо же... Значит, что-то я всё-таки сделал правильно. А я всего лишь пытался понять, что тебе может понравиться и от чего тебе будет хорошо. Одно дело — спровоцировать специфическую реакцию при помощи стимуляции, а вот добиться того же без подобных ухищрений — это высший пилотаж, учил Адриан, мой знакомец из поезда. И он был прав. Я сейчас всего лишь тебя целую и обнимаю, а ты уже начинаешь возбуждаться. — Салли, краснея, только рот приоткрыть успел. — Да-да, и не вздумай сказать, что это не так! Я же чувствую, как твой член начинает крепнуть. — Дон положил ладонь ниже живота Салли, неторопливо погладил в паху, и омега покраснел ещё хлеще, вызвав у приятеля очередную довольную улыбку. Зуд в заднем проходе усилился, и Салли почувствовал, что там ещё и стало влажно. — И пахнуть ты стал сильнее. Может, ваши члены и не способны вставать полностью, как у нас, и зачинать детей, но при сексуальном возбуждении наливаются кровью точно так же. Может, они и удовольствие могут испытывать такое же, как и наши?
— Удовольствие?.. — Салли понял, что снова начинает дрожать, но уже как-то по-другому. В паху становилось слишком горячо, а Дон как будто нарочно добивался усиления этой реакции, чуть сжимая и гладя. — Но ведь при омежьей мастурбации этого не происходит...
— А ты вспомни, что вам про мастурбацию для омег говорили в школе. Поскольку ваши семенные железы остаются в недоразвитом состоянии и вырабатывают до крайности мало семени, то вам необходимо стимулировать себя гораздо реже, чем альфам или бетам, чтобы высвободить семя и не допустить токсикоза, который, как я слышал, доставляет немало беспокойств. — Салли вспомнил, как мастурбировал, согласно школьным лекциям. Какие-то ощущения были, конечно, и довольно приятные, но очень слабые, на настоящее удовольствие это не тянуло и занимало немало времени. В результате это больше походило на нудное и бессмысленное занятие, которое проще отложить до течки, чтобы не возиться — тогда это получалось само собой при попытках унять мучительный зуд в анусе. На занятиях это объясняли тем, что в членах омег меньше нервных окончаний и рецепторов, чем у альф и бет — атрофировались с течением времени — а специфическая реакция осталась. — Ага, помнишь. А вот у Адриана была полноценная эрекция и богатое семя. Когда я не поверил ему на слово и он, обидевшись, расстегнул штаны и начал дрочить у меня на глазах, то я просто прихренел! Он делал это точно так же, как мы, чувствовался солидный опыт, и я видел, как ближе к концу у него начал набухать узел. Настоящий! Он оказался самым настоящим "ненормалом", представляешь?! И у них члены и в самом деле больше, чем у вас, пусть и не такие, как у нас.
— Ты спал с омегой-"ненормалом"? — Салли невольно привстал.
— Ага. Адриан оказался классным парнем, мы довольно быстро разговорились... Он чем-то был похож на тебя в школе — никого и ничего не боялся, грубил направо и налево. Мы даже на перроне едва не поцапались, когда я спешил забраться в вагон и случайно сшиб сумкой двух детей. Он на меня как гаркнет! В общем, потом оказалось, что мы ещё и соседи по купе. Потом он ко мне пригляделся, угостил из своих запасов, а там слово за слово... Я его коньячком угостил, он поделился своими запасами хавчика... Потом он передо мной раскрылся, я заинтересовался, он рассказал о себе... Он всё-таки омега и знает, каково вам приходится. Даже сказал, что у него дома есть муж-омега, старший сын-альфа и скоро родится ещё один ребёнок. Поделился своими соображениями, научил кое-чему. Я всю дорогу думал о тебе. Мне захотелось поделиться этим знанием с тобой. А поскольку у вас какая-никакая, а эрекция бывает, мне стало любопытно, насколько это может быть сильно у тебя. И я собираюсь попробовать.
— Как? — Салли словно начал таять. Жар во всём теле нарастал, расплываясь до самых кончиков пальцев как на руках, так и на ногах. Это тоже отдалённо напоминало ощущения во время течки, но страха, как тогда, не было.
— Скоро узнаешь, а пока... Ты отдохнул? Отлично, поехали дальше.
Дон бросил короткий взгляд в окно, многозначительно усмехнулся, и Салли понял, что за ними действительно подглядывают и очень внимательно. Дон ласково погладил его по шее самыми кончиками пальцев, словно изучая, спустился чуть ниже и начал расстёгивать верхние пуговицы блузы. Салли не знал, чего ещё ожидать. Сердце колотилось всё сильнее. Наконец Дон вытянул подол из-под края его брюк и распахнул её, любуясь стройным телом любовника. В глазах вспыхнул восторг.
— Боги, Салли... Каким же ты стал красивым! — И бета благоговейно скользнул по гладкой груди своего омеги, по животу, который моментально напрягся.
— Что?.. — растерялся тот.
— Какой же ты доходяга? Ты просто стройный омежка, а не доходяга. И у тебя просто шикарное тело! — Дон жадно прильнул губами к груди любовника, обдав жарким дыханием, и Салли весь сжался, не сдержав слабого стона. Ощущение было удивительно приятное! — Да ты и без течки очень чувствителен! Если твой папа-омега был таким же, то нет ничего удивительного, что альфа заделал ему ребёнка. Я бы и сам не отказался посмотреть, как ты будешь смотреться с пузиком.
— Не вздумай... — простонал Салли от нового поцелуя — на этот раз в межключичную ямку. От запаха приятеля начала кружиться голова, а непонятное чувство, напоминающее тянущее напряжение во время течки, усилилось.
— Само собой. И всё же советую подумать. Если вдруг захочешь ребёнка, но не от кого попало, то я к твоим услугам.
Салли просто поплыл, когда Дон начал зацеловывать его тело, попутно поглаживая и безошибочно находя участки, от прикосновений к которым по телу расплывалась истома, тоже знакомая омеге по течкам, но не мучительная, а сладкая. Которую хотелось. Прихватил напрягшиеся сосочки, облизал их, осторожно покусывая, отчего они быстро затвердели, спустился чередой лёгких поцелуев ниже... Дон не трогал его задницу, не спешил снимать штаны и не прибегал к дополнительной стимуляции — просто продолжал неторопливо поглаживать в паху, но Салли вдруг захотелось избавиться от одежды — становилось слишком жарко. Голову вело как от спиртного на выпускном.
— Видят предки, Салли, я видел самых разных омег голышом, но ещё никого мне не хотелось просто целовать и не отпускать, как тебя. Я безумно хочу тебя трахнуть как следует, но оторваться от тебя сейчас — это же невозможно! И ведь тебе это нравится, верно? — Салли торопливо закивал, не в силах произнести ни слова — просто промычал что-то, поскольку все слова попросту застряли на полпути. — Именно поэтому я не буду трахать тебя сегодня, а просто подготовлю на завтра. Наш плюшевый альфа очень стеснителен, он уже дико волнуется, и в какой-то момент тебе придётся взять инициативу в свои руки, чтобы подбодрить его. Ты только его не бойся, он хороший парень.
— Я и... не... боюсь... Алекс его тоже... хорошим... называл...
Стоило бете упомянуть альфу, как Салли снова померещился его удивительный аромат.
— Да. А Алекс в этом толк знает.
Вот Дон начал расстёгивать брючный ремень омеги, и Салли снова весь сжался. Что теперь?
— Да не толкайся ты! Мне не видно!
— Пшёл вон, вообще. Я первый это место занял...
— А этот мокряк ничего! Симпотный. Как думаешь, Дон поделится? Я бы от такого сладкого не отказался.
— Да, пахнет он сладко... Ничего, столкуемся.
— Чего он резину тянет? Ведь знает, что мы смотрим! Когда он его на свой кол насадит уже?
— А, может, Салли девственник, и Дон не хочет его пугать раньше времени? Наши шлюхи его не боятся уже.
— Ага, как же, девственник! Дон его отъездил ещё в школе. Они любовниками были. Он мне сам говорил. Да и в университете его декан несколько раз пользовал...
— Что он делает? С каких пор он мокряков балует?! Ещё один плюшевый что ли в наших рядах?..
— Да тихо вы! Не видите, что ли, что Дон его завёл уже? Не знаю, как, но я хочу нормально досмотреть всё до конца и послушать, кончит этот Салли или нет, и если кончит, то будет ли он при этом кричать.
— Дон... что ты делаешь?.. — Салли выгнуло дугой, и омега вцепился в простыню.
— Доставляю тебе удовольствие. А что?
— Но ведь ты мне...
— И что? Тебе не нравится?
— Но ведь мы... не можем... этого чувствовать...
— Получается, что в школе вам и нам втюхивали дезу. Ты очень даже чувствуешь.
Салли глухо застонал, выгибаясь снова. Когда Дон отодвинул тонкую кожицу на его откровенно возбуждённом члене и облизал головку, его будто током пронзило. Ни разу Салли такого не чувствовал! Даже в самые сильные моменты вспышек, когда пальцами и стимуляцией основания пениса всё же доводил себя до оргазма! Особенно это остро чувствовалось из-за того, как Дон поглаживал его напряжённые бёдра и сжавшиеся ягодицы, между которыми уже вовсю сочилась смазка, время от времени касался и поглаживал у самого основания согнутых ног, игрался с поджимающимися яичками, дразнил ноющий анус. Это было безумно приятно! Из головы вылетело всё, осталось только бесконечное удовольствие. Напряжение в самом низу живота нарастало, пульсация в паху усиливалась, становясь невыносимой, а потом на члене у самого основания начало потихоньку ломить.
Дон наслаждался тем, как Салли тихо стонет. Сравнительно небольшой омежий член, знакомый по их сексу у школьного бассейна — Дон тогда ещё удивился, что тот несколько больше, чем положено — обрамлённый тонким тёмным пушком, всё больше креп и поднимался, безволосые аккуратные яички поджимались. Это было совсем не похоже на то, что он прежде видел у других омег, кроме... И в мозгу беты зашевелилось смутное подозрение. Всё больше было очевидно, что Салли приближается к пику. Так быстро? И вдруг бета почувствовал, как под тонкой нежной кожей начал набухать узел. Едва ощутимый, но он был!!! Что происходит?
— Дон... я так не могу... больше не могу... — стонал омега, мечась по постели и выгибаясь. Пальцы вцеплялись в простыню, сминая её, пятки тёрлись о постель, пальцы на ногах поджимались. Бета с трудом удерживал ноги своего любовника в удобном для себя положении — чтобы зрители не увидели, что именно он делает. — Сделай что-нибудь... пожалуйста...
Дон недоумённо хмыкнул, продолжая облизывать и ласкать губами его член, ускорил движения. Собственное возбуждение становилось болезненным — от того, как стонет Салли, безумно хотелось довести дело до конца и всё-таки взять его, но бета всё же сдержался. Чувствуя, как начинает ныть и набухать его собственный узел, он обхватил свой член рукой сквозь бельё, и спустя минуту Салли взорвался одновременно с ним. Комнату наполнил его сдавленный хриплый вскрик. Багровая головка начала извергать... самую настоящую сперму, а не почти прозрачную омежью жидкость, которую обычно называли "мёртвой" за неспособность оплодотворить. Тело омеги снова выгнулось, подаваясь навстречу...
Постепенно всё улеглось, и дыхание начало выравниваться. Салли чувствовал, какой он потный, как его тело расслабленно вытягивается на постели. Его охватывала лёгкая, удивительно приятная пустота, похожая на расслабленную истому после вспышки. Наконец Салли рискнул открыть глаза и увидел, как Дон задумчиво облизывается, сидя рядом с ним. На его трусах, в которых опадал член, расплывалось влажное пятно, но бета даже не обращал на это внимания. Он о чём-то сосредоточенно думал.
— Ты... всё проглотил? — потрясённо ахнул Салли.
— Ага. А ты вкусный, Салли. Очень вкусный. Попробуем как-нибудь ещё?
— То есть я... кончил? — Салли не поверил услышанному. — Так быстро?
— Ага. Причём точно так же, как мы — с полным стояком, и узел чувствовался под кожей. Еле-еле, но чувствовался. И, знаешь... — Дон взглянул на друга с каким-то новым любопытством. — Когда ты "прочищался" в последний раз?
— Во время последней течки. А что?
— У тебя много скопилось. Так странно... И на обычное омежье семя это не очень-то похоже. Я пробовал семя Адриана, и своё тоже... Или я чего-то не знаю или нас безбожно обманывают в школе, а вам что-то подсыпают.
— Ничего нам не подсыпают! И раньше у меня такого не было.
— Не было? Точно? — нахмурился Дон.
— Точно! Всё как у всех!
— Ну, тогда... тогда я не знаю, что думать. — Дон тряхнул головой, решив разобраться со всеми странностями позже, когда суматоха вокруг выборов уляжется. — И, знаешь, ты больше не будешь дрочить сам. Я буду тебе помогать. Договорились? Раз тебе это так понравилось, то я просто обязан делать тебе хорошо в обмен на своё удовольствие.
Дон лёг рядом с Салли и ласково обнял, зарываясь носом в его растрёпанные волосы. Это тоже было приятно. Особенно то, как бета прижимал его к себе.
— Дон, ты кончил в трусы... — чуть виновато подал голос Салли, снова смежив веки.
— Да, я знаю. Это произошло, когда кончил ты. Я специально так подогнал, чтобы мы кончили вместе, когда заметил, что с тобой что-то не то творится. А когда мы будем заниматься нормальным сексом и доставлять удовольствие друг другу, то будет ещё лучше, вот увидишь. Симпатия, выражаемая таким образом, доставляет гораздо больше удовольствия, чем тупой перепихон.
— За нами подсматривали...
— Ага, я видел, как Ролло чуть ли не в окно лез. Он дико любопытный. И Скип мелькал пару раз.
— А тебя не беспокоит, что они потом скажут? Ты же так и не трахнул меня, да и... Надо как-то объяснить, что это было.
— Отбоярюсь. Я в школе так насобачился это делать, что никто не усомнится. Тебе ведь понравилось?
— Пока не понял. Это было... неожиданно. — Салли отвёл взгляд, чувствуя, как начинают гореть уши.
