Омегаверс Взгляд сквозь туман ч.2

— Я в розыске, — напомнил Оливье. — У меня и выбора-то особого нет... Но Салли тут кое-что сказать успел, и я хочу понять, на чём вы собираетесь строить свою основу. Я так понимаю, что некоторые ваши взгляды расходятся с официальной наукой?

— Это не просто расхождения, а прямое противостояние, замешанное на многовековой лжи по самым разным направлениям, начиная с религии и заканчивая мировой историей. За века Великого Холода и того, что сложилось после него, получился такой ком искажений и наслоений, выстроилось столько внутренних связей, опутавших всю нашу жизнь, что одним махом не разрубишь. Нужны целые поколения, чтобы разгрести всё это дерьмо, но кое-кому эти изменения просто невыгодны — они пошатнут всё, что было выстроено ими раньше. Если мы не справимся или ошибёмся, то может начаться хаос, и тогда нашей цивилизации придёт конец. Рейган потому и затеял своё восстание, поскольку ещё не поздно. Точка невозврата ещё не пройдена. Если ты хочешь узнать побольше, то на нашей базе всё увидишь сам. Мы уже живём без предрассудков и в мире друг с другом, всё больше людей в городах сами приходят к мысли, что в нашем обществе творится что-то не то, но нынешняя Система связывает им руки, вынуждая тратить больше времени на обеспечение себе должного уровня жизни, чем на борьбу за права. Мы собираемся поднять их, предложив альтернативу уже на ближайших парламентских выборах, и для этого мы затеваем большую перестройку у себя.

— Короче, таких, как ваш полковник, гораздо больше, но после казни Рейгана они были вынуждены затаиться, а тем временем новое поколение подросло, — объяснил проще Рикки. — Система продолжает выкручивать руки и пудрить мозги, но и мы не зеваем. К тому же те, что уже всё поняли и не загремели в лагеря, начали передавать свой опыт другим, да и вместе проще, чем по одиночке, особенно там, где жить трудно. До официальной регистрации нашей партии осталось уже немного времени, и сейчас пора вовсю готовиться к выборам, чтобы показать кукловодам, что они не всесильны и без нас просто никто.

— Больше? — Оливье хмуро покосился на Рауля.

— Ага. Алекс тебе про мужа рассказывал? Рассказывал. А Дон с Дензом? Что, плохие ребята? Да классные! А этот... как его?.. Скиперич, про которого Салли как-то рассказывал? Он ведь сейчас с Гиллом, верно? Вроде даже жениться собирается. Что, плохой парень? Да чистое золото!

Оливье вздрогнул, и его губы задрожали. Омега-врач поднялся с табурета и отошёл к кухонному окну, трясущейся рукой снимая очки и прикрывая глаза ладонью.

— О-о... — тихонько протянул Дэн. — Похоже, Рик, ты его чем-то задел.

— Чем? Я же правду сказал...

Салли вдруг вспомнил случайно услышанный разговор между Оливье и Дерком Дроу... и всё понял. Он поспешил к другу, который уже едва сдерживал слёзы.

— Оливье, ты что? Вспомнил что ли кого?

Омега нервно повёл плечом.

— Ничего... это просто от усталости...

— Дерк, да? Я слышал, как вы в столовой про его спину разговаривали...

Оливье испуганно вскинулся.

— Слышал?

— Случайно. Дерк тогда был не такой, как обычно...

Оливье всхлипнул и отвернулся.

— Салли... я не понимаю, что происходит... Когда ты подписал свой договор, мы с парнями всё никак не могли понять, почему ты такой довольный ходишь. Да, твои — ребята нормальные, отлично пахнут... Дензел и вовсе на отличку... но ведь нас всегда считали людьми второго сорта, а то и вовсе отбросами... Да, кто-то из наших сумел подняться наверх, но это мало что изменило, поверь. Я, Стив и Рэй ходили по рукам начальства, и они постоянно норовили нас унизить, поставить на место. Про самих хозяев и говорить нечего. А мы... Мы были рады за тебя, правда... но и обида была. А когда Дон тебя ко мне перед течкой притащил, я окончательно понял, как искренне они о тебе заботятся. А однажды я случайно увидел, как полковник с мужем милуются. Полковник очень хороший человек, умный, и мы какое-то время думали, что он просто очень практичный... пока не нужны были какая-то помощь и поддержка. Полковник всегда находил нужные слова, мог зайти и поговорить просто так, пошутить, и сразу легче становилось... Он ведь очень хорошо пахнет тоже, пусть и не так, как Саммерс. А когда с Ронни стало совсем плохо, и полковник с капитаном пытались что-то сделать реально, то это нас потрясло. Прямо как в романе! И я начал надеяться, что когда-нибудь и я встречу достойного человека. Кого-нибудь исключительного... В меде было нашёл, но всё оказалось куда циничнее и больнее... а сейчас... я не знаю, что думать.

— Дерк тебе нравится? — Салли приобнял друга, и Оливье уткнулся в его плечо.

— Я не знаю. После того, как твоя течка закончилась, Дерк отбыл в рейд, в котором его изрядно потрепали. Сразу после отчёта он пришёл ко мне и впервые за эти три года не насмехался, не ругался, а просто молча сносил все процедуры. Едва я закончил, он попросил воды... Ты представляешь... Он... ПОПРОСИЛ!!! Нормально попросил воды! Я ему налил из графина, он начал пить... и вдруг начал про рейд рассказывать. Они тогда зачистку проводили в каком-то квартале, где окопались ваши... а, может, и не было ничего... Так вот, Дерк тогда едва не пристрелил двух детей, которые внезапно на него налетели. Дерк едва успел среагировать. Тут выбежал омега, увидел вооруженного парня, испугался и начал молить не стрелять. Забрал детей, и они убежали... Ты бы видел, как Дерк об этом рассказывал... Допил, встал и ушёл. Я потом полночи заснуть не мог — всё думал, не показалось ли мне это всё, было ли оно. Потом он ещё раз зашёл, ничего не говорил, пока я повязки проверял, поблагодарил... по плечу похлопал... вот так... — Оливье пару раз хлопнул Двуликого по плечу — очень неуверенно. — И мне вдруг показалось, что он стал лучше пахнуть. А после Нового Года он опять ко мне пришёл. Ты, наверно, именно это слышал... Оказалось, что его спине тогда сильнее досталось, но аукнулось это именно на Новый Год — сорвал в поединке. Пока шли допросы, я его спиной занимался, и он пытался что-то говорить, я что-то отвечал... потом чаем его напоил, и Дерк вдруг сказал, что жаль, что молока нет... Потом меня арестовали. Когда меня уже увозили и в наручниках в машину сажали, Дерк у выезда на дежурстве был. Я, когда его увидел, испугался — что он теперь обо мне подумает? Пока меня в машину заводили, Дерк смотрел на меня... так смотрел... — Оливье прижался сильнее. — И внутри меня что-то ёкнуло. Я всю дорогу об этом думал, а когда сбежал и Лев меня подобрал... а потом по пути сюда трахал на заднем сидении, я вдруг о Дерке подумал... и у меня случилась сцепка. Впервые за всю мою жизнь сцепка без течки! Я всё время о нём думаю... — Медик всхлипнул, и Салли обнял его крепче. — даже во сне его вижу... Всё думаю — жив ли он...

— Значит, Дерк всё-таки задумался... Так это же хорошо.

— Салли... я что... влюбился? С чего вдруг? Я же этих кобелей всегда терпеть не мог!

— Тут я тебе не советчик. Это только ты сам себе ответить можешь. А ты бы хотел ещё раз увидеть Дерка? — Оливье кивнул. — Значит, он тебе небезразличен.

— Что мне делать?

— Я не знаю. Будем надеяться, что вам ещё удастся встретиться и поговорить, и всё разъяснится.

— Но разве мог он мной всерьёз заинтересоваться?

— А почему нет? — Салли заглянул в глаза сородичу. — Ты хороший парень, умный, симпатичный... — Оливье порозовел. — И мы, омеги, гораздо восприимчивее, чем они. Если в твоей душе появился отклик на один-единственный взгляд, то там точно что-то было.

Оливье неуверенно улыбнулся. Заметив это, подпольщики переглянулись, а Антон задумался.

— Рикки... — тихо начал Рауль.

— Понял. Поговорю, — кивнул омега.

Утром Антон выглядел получше, рана в бедре опасений не вызывала, и Дэн решил ехать дальше. Впереди был Дормут. Оба омеги согласились ехать на центральную базу — им стало ещё любопытнее, когда за ужином им немало всего рассказали. Если бы не необходимость ложиться спать, то поговорили бы дольше. Информация, что Риан Сантана и его отец Рейган Мариус — потомки легендарных Спенсеров и Баалов, потрясла новеньких не меньше самого родства Салли со знаменитым комиссаром подполья. Когда Салли и Рикки пересказывали альтернативную версию мировой истории, Оливье и Антон только головами покачивали. Рауль и Дэн вызывали в них всё меньше опасений, особенно после того, как Дэн долго и с гордостью рассказывал о своём супруге. Немало вопросов у Оливье было и по теоретической части.

— А что такое импринтинг?

— Это так сразу не объяснишь, — пожал плечами Салли. — Это надо с самого начала рассказывать.

— Ну, мы никуда и не спешим... — хмыкнул Рикки, взявший своего рода шефство над новичками. — Да и в Дормуте могут получше рассказать — там наши лаборанты сидят. Они лучше разбираются.

— Лаборанты? — удивился Оливье.

— Ну да. — Рикки повернулся к ним. — Нам же предстоит дискутировать, чтобы обосновать свою точку зрения, нужны доказательства и аргументы. Рейган Мариус, опираясь на легенды древних и находки непризнанных исследователей, начал это делать, но учёный совет того времени и те, кто давал деньги на исследования и разработки, отвергли его теорию, поскольку та переворачивала все представления, уже укоренившиеся к тому времени, и грозила изменить начавшую выстраиваться Систему, замешанную на принижении роли омег в развитии нашей расы и самого общества. То, что знали наши предки и вывели в своих законах, было выброшено на обочину во времена Великого Холода, и это стало началом нашего вырождения, которое сейчас становится вполне ощутимым. Потому-то альфы и беты и воняют, и вообще, мы начали мельчать и слабеть — наши предки были крупнее и здоровее.

— Но ведь это последствия крайне тяжёлых условий во времена Великого Холода...

— Но если это так, то почему мы не стали расти после Радужной Весны, когда климат сильно смягчился? — возразил Дэн. — Ты никогда не замечал, что выставленные в музеях старые альфьи доспехи нынешним богатырям велики. Мало кто вырастает настолько, чтобы эти раритеты сели на них, как родные. Да и старые мечи и булавы мало кто способен поднять.

— Так ведь это только сохранившиеся предметы, рассказывающие об особенно выдающихся воинах...

— ...однако если подробно исследовать захоронения, относящиеся к самым разным временным периодам, то эта версия опрокинется. Ещё Донован Лайсерг проводил эти исследования до рождения нашего вождя и Учителя и оставил после себя очень интересные записи. За что его с братом и расстреляли, обвинив в шпионаже.

Оливье продолжал хмуриться.

— И люди готовы вам поверить?

— Многие уже готовы идти за нами, — подтвердил Рауль. — Я не раз ездил с отрядами и всё видел собственными глазами, разговаривал с людьми. Здравый смысл всё больше берёт верх, но опасность быть арестованными остаётся. Чем больше укрепляются наши позиции, чем чаще люди сообща выходят на митинги, тем сильнее ужесточают наказание для арестованных. Многие просто боятся говорить в полный голос, чтобы не потерять то, что у них уже есть, и мы собираемся показать, что бояться нечего. Но сначала надо выбить почву из-под ног врага, показать его ложь и лицемерие. Мы уже накопили немало материала, который и станет нашим оружием, когда наши кандидаты начнут обращаться к избирателям со страниц газет и экранов телевизоров. До самого верха добраться будет непросто, но мы уже работаем над этим. И потому нам нужны знающие люди, чтобы быть во всеоружии. Именно в этом и состоял план Рейгана. Сначала расшевелить людей, показать им, что всё не так просто, как им всегда говорили, заставить их думать и начать искать ответы, а потом, как только общество созреет, начать давать информацию, чтобы каждый решил для себя сам. Он учил и давал возможность учиться тем, кто пошёл за ним, чтобы потом, когда они, устав от боёв, могли устроиться в мирной жизни и нести полученное знание дальше. Словом, делом, личным примером. И с каждым поколением таких становится всё больше. Иные альфы и беты ходят по Ярмаркам, чтобы помочь несчастным, освободить их, дать шанс на нормальную жизнь, и их дети, если складывалась семья, потом росли в атмосфере поддержки, взаимопонимания и заботы, уже готовые противостоять школьной программе, которая промывает мозги с началом периода активного созревания. Процент разводов повышается ещё и потому, что люди, особенно самые здравомыслящие, женятся, чтобы освободить бывших невольников, помочь им с документами, которые дадут им статус свободных, а потом, как только всё налаживается, разводятся, давая ребятам жить самостоятельно. Сейчас, когда люди созрели для поиска истины, мы начинаем понемногу давать им знания, сохранённые Спенсерами и Баалами, распространяем работы Мариусов, чтобы любой мог на досуге почитать и подумать. И это работает. Не хватает только последнего шага, чтобы свершить бескровную революцию и привести во власть наших представителей официально, законным путём. Показать кукловодам, что созданные ими самими правила можно обратить против них самих. Рейган в своём Манифесте перед казнью говорил об этом. И многие его услышали. Он уже тогда понимал, что силовой захват власти только усугубит ситуацию, ведь богачи и аристократы никуда не денутся и будут сопротивляться.

— А как же наша природа? Инстинкты? Ведь их не получится просто выбросить на обочину...

— Тут всё и просто и сложно одновременно. Дело в том, — вздохнул Рикки, — что за века Великого Холода наша кровь стала грязной. Законы генетики, которые соблюдали наши предки, были проигнорированы, рождение детей начало происходить с нарушениями, количество перебило качество, и в результате мы ослабели, а звериное начало усиливается. Чем грязнее кровь, тем сильнее инстинкты и слабее их контроль.

— Ты говорил, что общий уровень агрессии альф вырос, — снова заговорил Рауль. — Это прекрасно доказывает, что мы правы. Плохая наследственность вызывает сбои в выработке гормонов, что влияет на это тоже. Но существуют и предохранители, которые до сих пор препятствовали нашему полному вырождению, иначе уже сейчас было бы гораздо хуже.

— И что это за предохранители?

— Импринтинг и Двуликие, — объяснил Рикки. — Импринтинг означает, что альфа и омега настолько идеально подходят друг другу в плане рождения здорового потомства, что их начинает тянуть друг к другу, а альфы теряют восприимчивость к другим омегам даже в период течки. Этот механизм призван для того, чтобы от таких пар рождалось как можно больше детей, которые собирают в себе самое лучшее, что есть в родителях, и передают дальше. Они в целом умнее, сильнее и здоровее. Двуликие, как и все другие омеги, несут в себе механизм, который позволяет отфильтровывать негодящих кандидатов, которые пахнут непривлекательно. От союза Двуликого и простого омеги рождаются чистокровные омеги, которые точно так же собирают в себе самое лучшее, что есть в родителях, усиливая эффект. Но и без этого могут рождаться нормальные дети — если союз заключён по согласию и взаимной симпатии. И так можно очистить нашу кровь со временем. То, что прилично пахнущие ещё встречаются, доказывает, что то разнообразие вариантов, что есть в низу общества, даёт такую возможность. А среди богатеев выбор крайне ограничен, и в результате их отвратительная наследственность начала отражаться и на омегах тоже. Особенно, когда от их "развлечений" рождаются новые дети.