— Ну и пусть будет. Причём тут твой отец?!
— Злится, — вздохнула девочка, вяло расковыривая один из своих шариков.
— Тебя тоже мурыжит?
— Мурыжит, — кивнула Рита. — И почему только мама за него замуж вышла?!
— Не слушай его, — посоветовал Гектор. — Тебе жить, а не ему. Тебе и решать, как жить дальше.
— А разве я ему не должна? Он же меня кормит и одевает! — удивилась Рита.
— Ничего подобного, — возразил пилот. — Это его обязанность, раз он дал тебе жизнь, но только до тех пор, пока ты не вырастешь и не станешь самостоятельной. И мы имеем право сами решать, как нам жить. Родители могут только давать нам советы и делиться своим опытом. Решаем мы сами. Меня вообще хотели в офис засадить, а я послал их подальше и стал гонщиком. А теперь я пилот космического корабля, и скоро мы с Данькой в космос полетим. Мне это нравится, я хочу этим заниматься, и я буду этим заниматься.
— А как ты решил стать навигатором? — повернулась к Даниэлю девочка.
— Я видел, как работают навигаторы, — ответил Даниэль, приканчивая свою порцию. — А ещё мне нравится, что навигаторы приводят корабли в самые разные места, интересные и красивые. Я хочу увидеть все эти места.
— А много ты их уже видел?
— Не очень. Я хочу увидеть больше.
— А ты почему сам мороженое не ешь? — Рита заметила, что Гектор свою порцию даже не трогает.
— Не хочу. Пусть Данька ест — ему нужнее.
— Ты тоже добрый, — заулыбалась Рита.
— Да, Гек очень добрый, — согласился Даниэль, слизывая с ложечки остатки мороженого с карамельной прослойкой. — Это он помог мне на работу устроиться.
— И куда вы полетите?
— На недавно открытую планету. — Даниэль придвинул к себе вторую порцию, заметив, что внутренняя рамка пожелтела. Пока некритично, но ведь мороженое такое вкусное! — Туда полетят студенты, а мы будем им помогать.
— А надолго вы полетите?
— Почти на два месяца. — Даниэль попробовал черничный шарик и облизнулся. Вкусно!
— А это далеко?
— Пока не знаем, но скоро узнаем.
— Наверно, это будет опасно.
— Не будет, — заверил девочку Гектор. — Наш капитан бывший военный с наградами. Он серьёзный мужик и не допустит, чтобы что-то случилось.
— Ух, ты! — вытаращила глаза Рита. Вдруг в её кармане зазвонил её собственный коммуникатор, и девочка скуксилась. — Это папа.
— Домой, да? — сочувственно уточнил Гектор.
— Угу. Я пойду, а то он рассердится.
— А твоё мороженое? — встревожился Даниэль.
— Доешь ты.
— Возьми с собой — по пути доешь...
— Папа встречать будет. Он не одобряет, если я часто мороженое ем. И Дёмке опять влетит. Пока, Данька. Мы ещё увидимся?
— Конечно. Я буду рад снова тебя увидеть.
Рита обняла навигатора, постояла так немного и побрела к выходу. Даниэль недоумённо взглянул на напарника.
— Бедная девчонка, — покачал головой пилот. — Не позавидуешь ей.
— Да уж! Не позволять есть такую вкусную штуку, когда хочется! — возмутился Даниэль.
— У меня мама почти такая же, — признался Гектор. — Нет, мороженое она мне есть не запрещала — растущий организм и всё такое, а вот кучу всего другого — постоянно.
— Например?
— Например, то, что я тебе сейчас показать хочу. Как только потеряет меня — тут же в игровой центр неслась, находила и силком из кабины вытаскивала, а потом при всех ругать начинала. Что я бездельник, не ценю родителей, которые меня кормят, что учиться надо, а не в игрушки играть...
— А ты не учился?
— Учился, конечно, но не проявлял того энтузиазма, что от меня родители ждали. Они рассчитывали, что я получу хороший аттестат, поступлю в какой-нибудь задрипанный университет и стану большим начальником, а я хотел быть гоночным пилотом. Я технические-то предметы учить начал, чтобы лучше знать, как болид ездит вообще. Я именно благодаря этим играм понял, чего хочу. Что это моё призвание. И какая разница, сколько в дневнике "неудов"?!
— Призвание? А что это такое?
— А ты не знаешь? — уже почти не удивился Гектор.
— Знаю, но плохо понимаю. Я слышал это слово на разных языках, но не во всех оно было одинаковым.
— А какой язык для тебя родной? — поинтересовался пилот.
— Ну... — Даниэль задумался. Он вполне сносно разговаривал на унилингве, английском — эти языки были основными в его программе — и на русском. Русский язык его заинтересовал своими носителями, которые были необычными людьми. Когда он выучил первые слова и их смысл, то поразился тому, какие формы и смысл способно приобретать простое слово за счёт изменения отдельных его частей. Куда бы его не отправляли по службе, Даниэль сразу замечал русскоговорящих солдат и офицеров и начинал их слушать и запоминать. — Русский.
— Русский? А я думал, что английский — имя у тебя характерное.
— Я знаю английский и унилингву, но русский мне нравится больше.
— Ого! Да ты полиглот!
— А что это значит?
Гектор тихо рассмеялся.
— Данька, ты чудик! Ты знаешь об этом?
— Знаю — меня так уже называли, — ничуть не обиделся Даниэль, доедая вторую порцию мороженого.
— И тебе это нормально?
— А почему нет?
— Ладно, проехали.
— Куда?
Гектор снова прыснул.
— С тобой всё ясно. Слушай, Дань, ты хорошо по-русски говоришь?
— Кажется, хорошо.
— Подучишь меня? А то экипаж почти весь русскоговорящий, и я один с английским в активе быть не хочу.
Даниэль задумался. Учить? А он сможет? Ведь не назовёшь же опытом по обучению стандартные извещения и комментарии программы!
— Попробую — я ещё никого никогда ничему не учил. Гек, а откуда унилингва взялась?
— Так ведь языков много, все не выучишь, вот и придумали один общий. Сама унилингва довольно простая, удобная, её разрабатывали лучшие учёные-лингвисты. А почему ты только на унилингве говоришь, раз три языка знаешь?
— На ней говорят все. И так удобно.
— Вот и договорились. Ладно, доедай мороженое, и мы пойдём наверх. Уверен, тебе понравится. Это не может не понравится!
Даниэль слушал друга очень внимательно, подмечая особенности его речи — интонацию, скорость, порядок построения слов и предложений, внутреннюю логику фраз. Всё это сопровождалось достаточно оживлённой жестикуляцией и мимикой. С унилингвой было проще всего, английский брал краткостью, но путал отсутствием половой определённости многих слов и строго фиксированным в большинстве случаев порядком слов. Русский был и сложным и увлекательным одновременно. С обычными формулировками и построениями проблем было немного — это были стандартные алгоритмы, а вариации определялись конкретным местом и обстоятельствами. Сложнее было с "фигурами речи" — они часто не отображали подлинный смысл слов и понятий, а то и вовсе несли взаимоисключающие понятия. Например, Даниэль долго пытался понять смысл словосочетания "живой труп", пока до него не дошло, что этим понятием обозначают и людей, находящихся в заведомо безвыходной ситуации в боевой обстановке, а также людей или киборгов настолько тяжело больных и раненых, что лечить не было никакого смысла. И таких выражений было немало. Во всех трёх языках. Логика языка и словесных формулировок не всегда становились надёжными опорами для изучения самого языка — Даниэль то и дело "заходил в тупик". Очень точное словосочетание, которое он усвоил полностью уже в Глазго, когда бродил по улицам. В изучении языков очень способствовали программы, стоящие на процессоре — адаптивная, аналитическая и коммуникативная, генерировавшая фразы из стандартных наборов, а живой мозг киборга это всё подмечал и вёл свою аналитическую работу. Часто именно там, где искусственный интеллект был бессилен.
Даниэль довольно быстро понял, что речь является одним из важных инструментов в человеческой коммуникации — это способ звуковой передачи самой разной информации от одного объекта другому. Как в военных гарнизонах на местах приписки, так и в дикой природе во время рейдов безымянный тогда ARES заметил, что подобные системы коммуникации есть и у животных — собак, птиц, крыс и других видов, неизвестных ему. Только у людей речевая коммуникация осложнялась наличием множества условных кодов — языков, отдельные понятия в которых не только отличались по внешней форме, но и могли нести разные вариации одного и того же смысла. Наличие всевозможных артиклей, префиксов и присущих тому или иному языку особенностей добавляли сложностей. Даниэля это регулярно сбивало с толку, он мог потратить не один час, день или неделю, пока поймёт, что означает то или иное словосочетание или новая форма знакомого слова. Даже научиться говорить самостоятельно было не так сложно, как определиться с тем, какой именно код будет, в основном, им использоваться для общения с людьми! Унилингва в этом плане была самой предпочтительной — большая часть интерфейса программы несла подписи и словесные обозначения именно на ней, большинство хорошо известных и просто знакомых надписей была на унилингве — как в армии, так и на гражданке. Где-то проблема усугублялась такой вещью как произношение. Словом, языковой барьер был солидным как на речевом, так и на понятийном уровнях.
Почти полгода на улице худо-бедно подготовили Даниэля к нынешней жизни, пусть и были трудными. Сейчас Даниэль больше всего боялся разоблачения и продолжал учиться, чтобы максимально эффективно слиться с окружением. Ему нравилась новая жизнь — тёплая, сытая, вкусная, познавательная. Нравились люди, которые его теперь окружали. Очень нравились.
— Вот с чего я начинал, — с изрядной долей гордости сказал Гектор.
Напарники стояли перед входом в комнату, в которой толпились дети от шести до четырнадцати лет. В самой комнате было несколько каркасных кабин с сидениями, в которых уже кто-то сидел, сами кабины раскачивались в разные стороны, на стене висели большие экраны, на которых шло видео с какого-то трека... кажется. Даниэль присмотрелся к ближайшему, и система выдала сообщение, что перед ним трёхмерное цифровое изображение, а не стандартная съёмка. Сами игроки имели причудливый вид — на руках перчатки, а верхнюю половину лица закрывал прибор, похожий на прибор ночного видения для людей. Даниэль понял, что это нужно для игры.
— А что это?
— Дань, ты меня просто убиваешь, — вздохнул Гектор. Эту фигуру речи Даниэль уже знал и переспрашивать не стал. — Ты знаешь, что такое "виртуальная реальность"?
Даниэль задумался и вспомнил разговор двух штурмовиков на привале.
— Это масштабная цифровая 3D-модель, создаваемая программой и проецируемая на специальный экран, с помощью которого человек может воспринимать эту модель как реальную, а так же взаимодействовать с ней с помощью различных устройств.
— Именно. Перчатки работают на сенсорах, а шлем-визор как раз и работает как тот самый экран. В той части зала стоит рабочий терминал, на который загружается сама игра. Кабина имитирует болид, на котором можно пройти самую настоящую трассу. Разработчики создают неплохие симуляторы, и я не один час убил на них. Даже с уроков сбегал, на что мама особенно ругалась!
— А почему этот мальчик играет один, а в той кабине двое сидят?
— Есть два режима прохождения — одиночный и парный. На настоящем треке всё то же самое. В экипаже помимо пилота есть ещё и штурман — он прокладывает трассу, по которой поедет болид.
— Как пилот и навигатор на космическом корабле? — догадался Даниэль.
— Именно, — подтвердил Гектор, подкрепив свои слова выразительным и уже знакомым жестом с вытянутым указательным пальцем. — Поскольку от слаженной работы пилота и навигатора зависит изрядная часть работы космического дальнобойщика, то на таком симуляторе мы и попробуем поиграть, чтобы потренироваться.
— На этом? — Даниэль с сомнением оглядел ближайшую кабину. — Кабина будет не по размеру.
— Само собой, поэтому мы пойдём дальше. Это симулятор для детей, а рядом зал для взрослых. Там и трассы посложнее. Идём.
— А у тебя был штурман?
— Нет. Я участвовал только в одиночных заездах.
— Почему?
— Не мог найти себе напарника. Когда меня оценили, то предложили перейти в парный разряд, я даже поездил с двумя ребятами на тренировках, но мы не сработались, и я остался в одиночном разряде.
— Почему?
— Ты помнишь, как именно выставляют оценки на профессиональном треке?
— Да. Назначаемые баллы зависят от скорости прохождения, сложности трассы, способов прохождения и приёмов, которые используют пилоты.
— Именно. В одиночном заезде пилот сам определяет, куда ехать, и от его реакций очень многое зависит, поскольку скорости на треках бешеные. В парном заезде обязанности распределены — пилот рулит, штурман выстраивает путь, по которому помчится болид. От слаженности их работы зависит победа экипажа. Если согласия нет, то один будет перетягивать ведущую роль на себя, и не видать им достойных баллов. И им крупно повезёт, если из-за этих свар они не попадут в аварию. Знаешь, Данька, я даже рад, что так и остался без напарника. Если бы в той аварии со мной был штурман, и он погиб бы, то мы бы с тобой сейчас не разговаривали.
— Почему?
— Потому что я бы повесился. Не так-то просто жить, зная, что по твоей вине погиб человек.
Даниэль остановился, словно на стену налетел. Эти слова... Внутренняя рамка снова начала желтеть, а потом к желтизне начал примешиваться оранжевый оттенок.
Гектор обернулся и заметил, как друг изменился в лице.
— Дань, ты чего?
— Нет... ничего.
— Что значит "ничего"? Я же вижу!
— Не спрашивай, не надо. Я... не хочу об этом говорить.
Гектор помолчал, молча приобнял парня и сказал:
— Не хочешь — не говори.
— Ты серьёзно?
— Серьёзно. Потом расскажешь, если захочешь.
Щенячьи глаза Даниэля уставились на друга, и в них ясно читалось замешательство.
— И ты...
— Дань, успокойся. Это твоё дело, понял? Только твоё. Всё, забудь. Мы пришли сюда, чтобы повеселиться, а не диспуты вести.
Даниэль сглотнул — в горле словно что-то застряло, а глаза заболели. Иногда у него возникало такое чувство, система определяла его как недопустимую реакцию и пыталась устранить. Не всегда это получалось. Слова Гектора лишний раз напомнили о прошлой жизни, в которой были и смерти. По его вине.
— Гек...
— Проехали. Всё, забудь. Идём.
Даниэль увидел, что внутренняя рамка стала густого оранжевого цвета, и запустил регулировку.
— Да... идём.
В зале для взрослых кабины были не только больше, но и внешне практически копировали настоящие болиды, которые Даниэль видел на экране в спорт-баре. Они тоже были разные — одни только на пилота, другие на двух человек. Экраны показывали самые разные локации и как двигаются по ней игроки, зрители смотрели на происходящее и "болели". Даниэль до сих пор не понимал, в чём связь между гонками, заболеваниями и травмами, но саму фигуру речи принял по умолчанию. Раз люди так говорят, значит, так надо.
— А почему так важна согласованность между пилотом и штурманом?
— У каждого пилота свой стиль вождения и предпочтения, — объяснил Гектор, радуясь, что напарник снова прежний. — Штурману очень важно именно договориться с пилотом, а не спорить с ним. Я не раз сам видел, как из-за таких споров на обычных тренировках болид начинал вихлять, терять скорость, упускать время, а если это будет происходить во время настоящей гонки, то любая ошибка может стать фатальной. Напарники должны друг другу доверять.
