Королевский шпион. Победив, заточи нож

— Неужели соврал?! — невольно вырвалось у меня.

Пьер вскинулся, посмотрел на меня, открыл рот, но спрашивать ничего не стал, решил промолчать, глядя, как я медленно перебираю, одну за другой, бумаги.

— Ха! Не соврал, сукин сын! — когда я развернул небольшой листок бумаги, лежавший между двумя чьими-то расписками.

Я впился глазами в текст.

"Подчерк легко можно узнать, сравнив. Как-никак писал королевский нотариус, а суть написанного прямо на виселицу тянет. Хоть и двусмысленно, но при этом легко можно понять, что надо срочно убрать плохого человека по имени Гавьо Деко. Именно этот парень, оказался неосторожным, и упав с лошади, сломал себе шею. По крайней мере, тебя, Фонтен, можно обвинить в смерти королевского казначея".

Я был доволен, вот только радость моя была далеко не полной. У меня были свидетельские показания мертвеца, но только на словах. Имелась записка о причастности нотариуса к преступлению, но при этом именно она являлась доказательством, что не он убил Деко.

"Вот же хрень собачья, — сердито подумал я, после чего открыл маленькую шкатулку, но тут же сердито отодвинул ее в сторону, так как там не было бумаг, а лежали ювелирные изделия, как мужские, так и женские. В другое время я мог бы посмотреть на эти украшения, но сейчас у меня не было настроения любоваться драгоценными побрякушками.

— Ого! — не удержался от восхищенного возгласа, приподнявшийся со стула, Фурне, при виде разноцветных искорок, заигравших в солнечных лучах на многочисленных гранях драгоценных камней. — Славные такие побрякушки.

— Хватить глазеть, лучше разберись с бумагами, — и я сунул бумаги Фурне.

Оторвавшись, наконец, от разглядывания ювелирных изделий, Пьер взялся просматривать документы. Я сел напротив него. Пьер, внимательно пробегая листы глазами, один за другим откладывал их на стол. Закончив, посмотрел на меня и покачал головой: — Если ты имел в виду что-то изобличающие деятельность шайки, то вынужден тебя огорчить, для тебя тут ничего нет. Расписки от четырех должников на общую сумму в двести двадцать золотых монет. Вексель на крупную сумму, заверенный банкиром. Восемьсот золотом. Купчая на землю, заверенная королевским нотариусом, а еще купчая на дом, заверенная в ратуше.

— Плохо.

Я собирался рассчитаться по-свойски с экс-лейтенантом, получить от него компрометирующие документы, а затем отсидеться, в тихом месте, до приезда королевского эмиссара. Вот только кроме пресловутой записки у меня на руках ничего не имелось. Да еще убийство. Все-таки сумел меня провести шевалье, хотя и сам этого не сознавал. Нетрудно было догадаться, что последует за смертью де Мони. Казначеи подчистят свои документы и лягут на дно, а разбойники из шайки лейтенанта разбегутся в разные стороны, и я при этом ничего сделать, в этой ситуации, не мог. Не мог прийти ни к прево, ни к королевскому наместнику, да и ни к кому другому, облеченному властью, в этом городе. У меня не было даже знака власти — печатки, украденной во время моего ареста. С другой стороны, она являлась только опознавательным знаком для отдельных людей и действовала только вкупе с определенными словами — паролями. В городе была королевская почтовая станция, но, чтобы отправить через нее письмо, нужны были специальные полномочия, которых у меня не было.

Я понимал, что меня послали с одной целью: собрать и по возможности, проверить полученные сведения, а также наблюдать за указанными в списке людьми. Я бы так и сделал, если бы меня, с первых дней моего прибывания в Бурже, не старались убить. Я защищался. Вот только это потом еще надо будет доказать! К тому же в замок Божон именно экс-лейтенант ездил с документами и деньгами, а значит, основного свидетеля нет. То есть будут мои показания против их слов, а значит, ничего им не будет. Ну, погонят со службы... И что? Они за год столько нахапали, что на две жизни хватит. Их прямо сейчас надо брать и колоть на месте, тепленьких! Вот только при таких доказательствах комиссия будет колоть меня! Мать вашу! Бессонная и нервная ночь плюс дурацкое положение, в котором я оказался — все это меня начало меня бесить. Пришлось приложить усилие, взять себя в руки и сделать то единственное, что я мог себе позволить предпринять: пойти на постоялый двор "Голова сарацина" и потребовать у хозяина, чтобы тот срочно отправил курьера в Тур. По крайней мере в этом случае у меня будет хоть какое-то оправдание, что я что-то сделал, чтобы поймать преступников. С другой стороны, о постоялом дворе было известно людям Оливье де Мони, а значит, там меня могли ждать.

— Пьер, у тебя есть какое-нибудь оружие, кроме ножа?

— Не держу. Но могу найти.

Немного подумав, я отдал ему кусок листа, на котором записал имена преступников.

— Сохрани.

Бретонец пробежал список глазами, потом посмотрел на меня, саркастически хмыкнул и сказал: — Ну ты и свору собрал. Член городского совета, капитан городской стражи, главный казначей налоговой палаты. Кстати, если ты еще не знаешь, то на должность главного казначея человека назначает сам король. К чему я тебе это говорю: никто не любит, когда его тыкают носом в свое дерьмо.

— Я прекрасно знаю, как это выглядит, потому что прямо сейчас стою в куче дерьма, причем обеими ногами.

— Что, все так плохо? Хотя, судя по твоему списку, так и есть. На твоем месте я бы забился в самую глубокую нору до прибытия комиссии. Когда они приедут, их слова будут против твоих обвинений, вот только я не знаю, кому из вас больше поверят.

— Если тебе больше нечего сказать, топай в свою ратушу, а я навещу хозяина постоялого двора "Голова сарацина". Отправлю через него письмо.

— Погоди, Клод. А с этим что? — и он махнул в сторону лежащих на столе мешочков, в которые я, так занятый своими мыслями, не удосужился посмотреть.

Два кошелька были набиты золотыми монетами, а три других — серебром. Я отсыпал себе серебра, после чего взял несколько золотых монет.

— Тебе надо? — спросил я Бретонца, кивая головой на открытый мешочек с серебром.

— Не откажусь.

— Забирай. Остальное пока спрячь.

Мне с самого начала службы вбивалось в голову: для того, чтобы выжить и решить поставленную перед тобой задачу — необходимо заблаговременно, предвосхищая действия противника, действовать, не давая ему расслабиться, чтобы потом нанести ему удар там, где он не ждет. Так как мне приходилось вести свою личную "войну" всегда на чужой территории и выступать против профессионалов, то борьба очень редко облегалась в цивилизованную форму, в основном была безжалостной и грязной, поэтому про мораль и говорить не приходиться, так как она никак не стыкуется с истинным профессионализмом. Хотя беззакония и самодурства в этом времени хватало, но при этом был свод законов, согласно которым смерть экс-лейтенанта арбалетчиков грозит мне виселицей, а если я еще предприму жесткие меры против королевских чиновников, то... шансов на жизнь практически не остается. Я словно набросил на зверей ловчую сеть, вот только в последний момент оказалось, что та соткана из тумана. Взойдет солнце, она исчезнет, и я останусь один против стаи хищников. Такие мысли не радовали, заставляя еще более напрячься.

До постоялого двора уже было рукой подать. Еще две извилистые улочки, потом ряд лавок, а там я уже буду на месте. Чувство тревоги нарастало, и я невольно прибавил шаг. Ноги оскальзывались на гниющих остатках овощей, упавших с подвод и раздавленных копытами и ногами. Прошел мимо очередной кучи мусора, откуда слышалось шуршание и писк крыс. На подходе к постоялому двору резко замедлил шаг и пошел уже неторопливо, осторожно, внимательно осматриваясь по сторонам и проверяясь. Сразу отметил, что у коновязи прибавилось лошадей, но их было все равно не было столько много, как если бы приехала королевская комиссия во главе с эмиссаром. Впереди меня шел слепец, которого вела маленькая девочка, лет семи. Неожиданно они остановились. Девочка присела, у стены, пописать. Обходя остановившегося слепого, я вдруг увидел выходящего из конюшни знакомого мне человека и от неожиданности встречи даже невольно замедлил шаг. Это был один из трех солдат Жильбера Гошье, принимавший участие в деле с францисканским монахом. Он тоже узнал меня. Я поднял руку в приветственном жесте, солдат несколько секунд растерянно смотрел на меня, не зная, признать меня или нет, но увидев, что я направляюсь к нему, остановился и неуверенно кивнул. Я подошел.

— Привет, приятель.

— Здравствуйте, сударь, — настороженно поздоровался со мной солдат, так как знал о вражде своего начальника с этим человеком.

— Приехал королевский эмиссар? — сразу спросил я его о том, что меня больше всего волновало.

— Мне ничего не известно о королевском эмиссаре, — сейчас в голосе солдата звучала растерянность.

— Тогда с кем ты приехал, черт тебя возьми?! — не сдерживаясь, вспылил я.

— Мы сопровождаем господина Антуана де Парэ.

Я на секунду не поверил тому, что услышал. Антуан де Парэ! Антошка здесь?!

"Я уже верю в бога и ангелов, но еще больше верю в чудеса! Ведь оно только что случилось!".

— Где он?

— В таверне.

Я обрадовался, но не настолько чтобы потерять голову. Войдя в зал таверны в сопровождении солдата, бросил быстрый взгляд по сторонам и сразу увидел, сидевших за столом, четверых бандитов. Судя по тому, что они здесь находились, до них еще не дошла весть о смерти главаря. Двоих из них, я сразу узнал — это были подручные бывшего лейтенанта арбалетчиков, Жюль и Гийом. Стоило мне войти, как все четверо головорезов, повернули головы в нашу сторону, и сразу один из бандитов, которого мне никогда раньше не приходилось видеть, узнал меня, так как сразу начал что-то тихо шептать остальным. В этот самый момент меня увидел, а затем, приглашающе, махнул рукой, Антуан де Парэ. Недалеко от него, сидело двое солдат. Его жест не остался незамеченным бандитами, и я увидел, как они между собой недоуменно переглянулись, не понимая, что происходит. Когда их посылали, им было приказано поймать трусливого зайца, вот только кто тогда этот человек, которого только что поприветствовал дворянин, приехавший в сопровождении королевских солдат. Что теперь делать?

Как и бандиты, я тоже растерялся, так как неожиданно получил еще один подарок — четырех свидетелей бандитских дел экс-лейтенанта. После смерти де Мони мне позарез были нужны свидетели, которые не просто подтвердят слова главаря, но и расскажут, в чем я не сомневался, много чего нового о действиях банды! И вот они, прямо сейчас, сидят передо мной, но по законам средневекового правосудия я их и пальцем тронуть не мог. Не пойман — не вор! Бандиты, тем временем, принялись тихо, но ожесточенно, спорить. Скорее всего, они сейчас решали: уходить или нет? Они сейчас уйдут, потом узнают о смерти своего главаря и разбегутся в разные стороны. Ищи их потом! Мне нужны живые свидетели! Вот только я плохо знал Антуана де Парэ, поэтому не знал: пойдет ли тот на жесткие меры? Что делать?! Нервы натянулись как струны, адреналин закипел в крови, а тело напряглось, готовое броситься в схватку. И я решился.

"Отсидеться в углу?! Да плевать! Спровоцирую схватку, а там будь, что будет!"

На половине пути к шевалье, я вдруг резко поменял направление и зашагал к столу бандитов, которые молча и настороженно следили за мной. В следующее мгновение мой нож вылетел из ножен и воткнулся в бицепс одного из бандитов. Тот дико заорал. Выпустив рукоять, я тычком костяшек пальцев резко и быстро ударил в горло, сидевшего напротив него бандита, который только что выхватил нож. Когда тот захрипел, выпучив глаза, я заорал: — Государственная измена!! Это враги короля!!

Люди королевского прево, по своей сути, были хорошо обученными боевыми псами, которые при подобных словах, не раздумывая, сразу бросались рвать глотку врагу. Не успел я крикнуть, как через минуту завязалась схватка. Впрочем, все закончилось довольно быстро, так как

бандиты окончательно растерялись, да и мечам солдат им нечего было противопоставить. Только один из них попытался оказать серьезное сопротивление и был зарублен. Это был Жюль. Когда все трое бандитов оказались лежащими на полу, а над ними встали солдаты с обнаженными мечами, ко мне быстрым шагом подошел шевалье, с перекошенным от злости лицом, и потребовал объяснений.

— Если ты, Ватель, прямо сейчас мне не объяснишь, что произошло, ты будешь арестован и отправлен в тюрьму, где будешь дожидаться приезда комиссии.

Я вежливо попросил его отойти в сторону, а затем негромко и вкратце объяснил сложившуюся обстановку. Не сразу, но он вник в ситуацию, даже где-то поверил мне, но стоило ему услышать, что один из преступников является главным казначеем, как на его лице появилось кислое выражение, словно его только что заставили съесть лимон.

— Может все так и обстоит, как ты говоришь, вот только документы, подтверждающие твою правоту, у тебя есть?

— Нет, — был вынужден признаться я. — Зато мне известно, как они крали деньги из королевской казны.

— И что? Нет документов — нет дела! За что их арестовывать?! За что?!

Тебе что было приказано?! Узнать, кто стоит за этим преступлениями, а потом доложить! Это все! А ты что творишь? Да тебя самого в тюрьму посадить надо!

Антуан де Парэ был близок к панике. Этот идиот Ватель пытается сделать его соучастником собственного преступления. Того ждет тюрьма и виселица, но почему при этом он должен рисковать своей карьерой?! Я считал мысли Антоши с его лица, как со страниц открытой книги, настолько он не контролировал себя и пока тот не сделал непоправимого шага, решил обезопасить себя.

— Раз, ваша милость, вы так ставите вопрос, то я, как королевский слуга и ваш подчиненный, заявляю, что прямо сейчас доложил вам собранные мною сведения о шайке, которая не только грабила королевскую казну, но и порочила честь его величества! — тут я возвысил голос, чтобы мои слова слышал не только он, но также солдаты, хозяин гостиницы и те посетители, которые не сбежали сразу после схватки. — Теперь, вы, господин Антуан де Парэ, как мой начальник, должны принимать решения, а поэтому вся ответственность за это дело теперь ложиться на вас!

Возмущение и злость с лица представителя короля мигом исчезло, а вместо этого появилась растерянность. Он только сейчас понял, что в данном случае действительно является представителем королевской власти и моим начальником, которому придется, в конечном счете, разделить ответственность вместе со своим подчиненным. Стоило ему все это понять, как он опять растерялся. Надо прямо сейчас принимать решения, но какие?

У меня тоже, пусть и поздно, в голове возник вопрос: — А какого черта Антошка здесь делает? Ведь он с комиссией должен был приехать?".

— Ватель, я приехал сюда совсем по другому делу. У меня поручение...

— Нижайше прошу извинить меня, ваша милость, за то, что перебиваю вас. Вы член королевской комиссии, а больше мне знать не положено. Мне было приказано собрать сведения, я их собрал и вам прямо сейчас доложил.

Я был в своем праве, узнав и доложив о преступлениях, и шевалье это прекрасно понимал, к тому же он знал, что человек, знающий о преступлении против короны и не доложивший об этом властям, является таким же злоумышленником, кто и замыслил это гнусное злодеяние. Шевалье Антуану де Парэ, стоило окончательно осознать во что он влип, стало страшно, а тут еще труп на полу, зарубленный его солдатами. И теперь он за все это отвечает! Что-то надо было решать. Но что? Проклятый Ватель! Гореть ему в аду за его подлые дела!