Dxd - Доппель

Тут вдруг ни с того, ни с сего ей вспомнились обстоятельства их первой встречи.

И неожиданно для себя, аловолосая девушка слегка покраснела. И свободной рукой прикоснулась к своей груди.

'... Каору... хм'

Ослабленный взгляд Акено взирал на нее удивленно.

...

Если что-нибудь Каору и перенял от своего первого Учителя, так это простой принцип — 'если уж опоздал, то суетиться бесполезно' — этим же принципом он руководствовался и в этой ситуации.

Маме уже будет абсолютно безразлично, придет он домой в час ночи или в два. Она его все равно убьет.

Так зачем тогда на всех парах спешить домой? Лучше немного насладиться моментом, раз уж выдалась такая возможность. Ну... и немного отсрочить неминуемый исход.

— Спокойная ночь в спокойном городе. Хм, теперь, раз уж война закончилась.

Прелесть способностей Ширануи в том, что она не существует в одном месте и в одно время, поэтому достаточно просто ее позвать и она обязательно услышит, где бы ты ни находился.

— Шира,— только произнес он и тут же почувствовал рядом ее спокойное, ненавязчивое присутствие.— ... Пройдись со мной.

Такая просьба отнюдь не была ей в новинку, но все же Ширануи заметно удивилась. В последний раз, когда мальчик просил ее побыть с ним, просто побыть, ему было... девять лет?

А ведь подумать, когда-то он боялся темноты. И не мог уснуть, если ее не было рядом.

Это время кажется уже... таким давним.

...

— Акено-сан.

Сквозь беспокойный сон доносился мягкий мужской голос.

— Акено-сан.

В своем нынешнем состоянии Акено долго и старательно пыталась уснуть, поэтому, когда ей это, наконец-таки, удалось, как и любой другой нормальный человек (даже если демон) она отнюдь не могла проснуться мгновенно. Но все же этот странный голос, казалось, легко проник через фазу быстрого сна и теперь был занят тем, что твердо, но мягко (как мама ребенка за руку — вдруг, ни с того ни с сего в затуманенный разум пришла аналогия) вытаскивал ее сознание обратно в явь. Честно говоря, девушка сопротивлялась, как могла— с каждой секундой все отчетливей проявлялось ощущение ужасающей слабости и тяжести раненного тела.

— Акено-сан.

— М-м-м,— дочь четы Химедзима слегка повернула голову и, наконец, открыла глаза. Ее комната в традиционном японском антураже, погруженная в темноту, хорошо гармонировала с мягким лунным светом.

Борясь с легким головокружением, девушка повернула голову в другую строну, и ей едва удалось подавить порыв вздрогнуть.

На полу возле ее футона сидела невысокая фигура, разглядывая ее сейчас ярко-красными глазами. Свет струился из-за ее спины, поэтому разглядеть черты лица или даже одежды было невозможно. Но это уже не имело значения, потому что только один человек на ее памяти имел такое хрупкое на вид телосложение, и такой красивый цвет глаз. Как странно, что она так легко его запомнила и узнала, ведь они виделись всего лишь два раза.

— ... Каору-кун?— несколько удивленно, хрипло спросила девушка, невольно напрягаясь.

Так просто проникнуть в ее дом, он же и местный храм, было невозможно. Печати барьеров против ангелов, посторонних демонов и падших сдержали бы чужака, а если бы и не справились, то предупредили бы хозяев.

Кажется, он улыбнулся — глазные щели чуть-чуть сузились.

— Доброй ночи вам, семпай. Простите за вторжение, но я не мог ждать утра,— да, это точно Каору, и его голос. Такой же, как и сегодня днем. Только сейчас в нем было меньше задорных ноток.

— Как ты проник внутрь?— не смотря на свое состояние, противоречивые чувства и все то, что недавно Риас сказала на встрече, Акено все же не могла подавить нервозность и расслабить сжатые под одеялом пальцы, между которыми уже начали меняться полярности молекул. Слишком неожиданно было его появление. И явно подросток сделал это не просто так.

— О, вы про барьер...,— Тачибана поднял взгляд вверх.— Ну, против представителей библейской мифологии он достаточно эффективен, должен сказать. Но на меня он не будет действовать...

Он опять посмотрел на нее. Нежно.

— ... Я человек.

Удивление явно проявилось на ее лице, потому что она была настолько удивлена, что даже не успела его сокрыть. И Каору явно это разглядел, тем более что в отличие от него ее фигура полностью освещалась светом полной луны, заглядывающей в широкое окно.

Запоздало пришла смущающая мысль, что стоит прикрыться — пока она спала, легкое белое кимоно успело слегка спасть с плеч.

— По крайней мере, сейчас,— добавил, казалось, совсем не почувствовавший неловкости подросток.

'Он опять говорит загадками'— Химедзима одной рукой подтянула свой халат за складки и приподнялась, приняв сидячее положение. Распущенные волосы едва заметно всколыхнулись вслед за ней.— '... Как и сказала Конеко'

— Хорошо,— Акено поборола нервозность и постаралась улыбнуться, как всегда. Постаралась. Сон еще не покинул ее глаз, в отличие от сознания, но все же ее насыщенные фиолетовые глаза задорно блеснули.— В таком случае, чем могу помочь?

Вся веселость покинула Каору, стоило ей это сделать. Перемены в сидящем возле нее мальчике были пугающе молниеносными.

— Акено-сан,— он мягко прикоснулся к ее плечам, обхватив их пальцами, и бережно опустил ее обратно на футон...

Все это казалось настолько невероятным, что Акено даже слова не смогла сказать, только широко раскрыла глаза и вся покрылась испариной. Сейчас она молилась всем японским богам, надеясь, что Каору не расслышал, как громко она сглотнула поступивший к шее комок.

— Как вы себя чувствуете?— внешне оставшийся безучастным к ее внутренним страданиям, Као приложил ладонь к ее лбу.— ... Пот холодный ...

— Я-я... мм,— девушка с силой заставила себя сделать напряженный выдох, успокаивая нервы.

Он прикоснулся к ней...

Она не могла поверить, он ПРИКОСНУЛСЯ к ней!!!

...

И она даже не почувствовала в ответ никакого негатива! Никакой злости, ярости или отвращения...

Напротив, это показалось естественным...

Как мама бы прикасалась к своему ребенку — опять вдруг пришла странная аналогия.

Еще раз сделав вдох, на этот раз прозвучавший не так жалко, она отвела взгляд в сторону и тихо произнесла:

— Все в порядке.

— Нет,— безжалостно отсек он любые ее попытки отвернуться от ответа. Горячая волна (ЦЕЛОЕ ЦУНАМИ!) прошлась по телу, когда Акено почувствовала, как к ее щеке мягко прикоснулись чужие пальцы. Каору повернул ее лицом к себе, заставляя посмотреть в глаза. Чувство, как будто она не лежит, а парит над воздухом.

Его глаза, красные, словно свежая кровь. Спокойные, и такие бездонные, словно стоит вглядеться и ты упадешь. Падаешь в них и паришь...

— Гьюки ранил вас.

Он не спрашивал, он утверждал. Тем более что видел это сам.

Воспоминания о сегодняшнем сражении с высшим екаем неприятно всколыхнули сознание, заставляя вновь вспомнить о раненном теле, о состоянии которого она, казалось бы, уже забыла.

Но вместе с этим пришло еще кое-что.

Акено доверяла Каору.

Всего три слова, которые она уже слышала от Риас, Тсубаки и Соны, даже от бедной, волновавшейся Конеко, которая подошла потом поинтересоваться о ее самочувствии и наличии чего-нибудь, что она могла бы сделать, и от тактичного, но не менее беспокоившегося Кибы, уж кто-кто, а он точно не смог бы так просто успокоиться при виде раненного товарища.

Всего три этих слова, и она поняла — Каору знал, что с ней происходит. Каким тоном он выделил имя 'Гьюки', он явно понимал гораздо больше остальных.

Осознание этого плавно отрезвило девушку, и она неожиданно нашла в себе силы тепло улыбнуться.

Он волновался за нее. Волновался, поэтому пришел.

— Все хорошо... Президент уже высвободила всю отравленную энергию из моих ран.

— Да, я вижу,— мальчик опустил взгляд на ее грудь, сердце предательски еркнуло. Почему вдруг показалось, будто он рассматривает обнаженную в разрезе ее кимоно белоснежную кожу?— Но дело тут не в этом. Сама энергия Гьюки имеет мало значения.

'... Что?'

Отравляющая, подобно пламени, энергия высшего екая... не имеет значения? Тогда...

Акено всегда была умной девушкой, поэтому некоторое время удивленно рассматривая следящего за ней мальчика, она тут же поняла:

— Катана,— и повернулась, находя взглядом покоящийся в отдалении на стойке для мечей забинтованный нодачи, который она взяла на хранение в свой храм, как и любой другой предмет, имеющий связь с потусторонним миром.

— Верно,— проследив за ее взглядом, подтвердил ее опасения Каору. Оружие, конечно, он уже заметил, еще когда входил.

— Только она принадлежит не Гьюки,— покачал головой.— За столько лет он мог научиться ей пользоваться, но она никогда ему не принадлежала.

— Но тогда,— удивленная такими откровениями, Химедзима опять повернулась к нему.— Чья она?

— Важнее не это,— неожиданно он склонился над ней.— А то, на что она способна... Вы позволите?

Прежде, чем девушка успела бы возразить, тонкие белые пальцы взялись за края одежды, и раздвинули в стороны. Не полностью, конечно — он отнюдь не пытался обнажить ее тело, но достаточно, чтобы ее объемная грудь оказалась едва прикрытой.

Сейчас он, наверное, слышит, как бешено стучит ее сердце, когда находится так близко. Кровь прилила к щекам, Химедзима с силой сжала в руках простыню, чтобы подавить порыв запахнуть кимоно обратно.

Но Каору не сильно волновала ее грудь, гораздо больше его внимание привлекал к себе ровный, длинный, посеревший шрам, оставшийся на том месте, где Гьюки прошелся лезвием своего оружия.

— ... Так и думал.

Несмотря на ситуацию, девушка почувствовала себя едва ли не оскорбленной таким пренебрежением. Едва ли — но не оскорбленной, потому что понимала, что Каору на самом деле не особо заинтересован ее телом, ведь его сейчас больше беспокоит ее состояние. Он беспокоится о ней.

...

А потом Акено ударилась в немую панику: когда это она успела позволить себе ТАКИЕ мысли?

'Успокойся... сосредоточься'

— На самом деле этот шрам — не на вашем теле,— привлек ее внимание его мягкий голос, вновь заставляя обратить на себя внимание. Эм... что?

— Что?— продублировала Химедзима свои мысли вслух.

— 'Шепот',— красные глаза оторвались от серой линии и обратились к покоящемуся на стойке двух-с-половиной-метровому нодачи.— Он никогда не трогает тело. Считает это ниже себя. Настоящий владелец этого меча когда-то окунул его лезвие в воду реки Сандзу. Поэтому оно никогда не трогает физическую плоть человека... или демона.

(Прим.: Река Сандзу (яп. 三途の川, Сандзу-но кава, 'Река Трех Перекрёстков', 'Река Трёх Дорог') — в японской буддистской народной традиции, река, являющаяся границей между миром живых и мертвых)

— Но тогда...

— Духовный палач,— коротко ответил мальчик и внутри нее все похолодело.— Лезвие разрезает душу. А видимые нам раны — последствия. Душа и тело слишком тесно связаны. Гораздо теснее, чем это кто-либо сейчас понимает. Как будут лечить физические раны — неважно, рана никогда не исчезнет. Даже если закроется. Отражение бесполезно лечить.

Дыхание Акено было поверхностным, глаза плотно закрыты. Так вот в чем дело. Неудивительно, что ни Тсубаки, ни Риас так и не смогли привести ее в норму. Так все ее состояние, причина всего этого в том, что кто-то посмел притронулся к ее душе!

Паника и злость планомерно начали затоплять разум.

Потом пришло ощущение знакомого прикосновения — маленькие пальцы, ладонь на ее щеке. Глаза полуоткрылись.

— Все будет хорошо,— Каору улыбался ей доброй улыбкой. И мягкий взгляд его глаз.

Злость исчезла, как будто ее и не бывало, следом ушла паника.

Акено доверяла Каору.

Он на короткий миг закрыл глаза. И открыл их уже с вертикальными зрачками.

Еще раз внимательно осмотрел ее тело, а потом на конце его указательного пальца вспыхнул небольшой огонек красного пламени.

— Расслабьтесь,— Каору обнажил ее плечи полностью, чтобы видеть начало идущего поперек тела шрама. Грудь, разумеется, тоже обнажилась. Акено, покраснев, отвела взгляд.

Кончик пальца едва коснулся ее кожи, как пламя сгустилось, приобретая насыщенный цвет. Оно не жгло и даже не было теплым. Почему-то ощущения от него больше напоминали прикосновение сухим льдом.

...

— Это довольно известный храм,— спокойно заметил подросток, держащий в руке чашку зеленого чая, и сейчас разглядывающий окружения.— И не только в городе. До этого я и не знал, что вы им руководите.

— Хм-м,— сидящая напротив него девушка тепло улыбнулась.— Он семейный.

Конеко забавно повела носиком во сне, потом ее лицо разгладилось, и девочка засопела дальше.

Сейчас они сидели в гостевой комнате за котатсу. Акено приготовила чай — традиционно-зеленый, и Као был вынужден признать: настолько насыщенный, терпкий вкус зеленого чая он пробовал впервые.

Хм...

Хм?

Откуда здесь Конеко?

А, она все это время была здесь. Девочка не могла оставить свою семпай и подругу одну в таком состоянии. Поэтому она пришла ночевать в храм, и заодно присмотреть за ней, если вдруг что-то понадобиться.

Уснула она, конечно, гораздо позже Акено, свернувшись калачиком в соседней комнате за котатсу.

— Вы живете здесь одни?

— Да, уже несколько лет.

— А ваша семья?

Глаза девушки потускнели.

— ... У меня нет семьи.

Небольшое молчание.

— Извините.

— Ничего,— она непринужденно улыбнулась.— Все в порядке. А как насчет твоей семьи, Каору?

— Хм, ну...— напоминание о семье, заставило Каору вспомнить, что его ожидает по прибытию домой. И невольно поежиться.— М-м, дайте подумать... Мама, она очень хороший человек. Да-да, очень хороший...

Как забавно, как быстро протекает время за беседой в приятной компании.

...

Настоящее время. Токио. Резиденция Тачибана. 6:58

...

Телефон звонил надрыво.

Знаете такую занятную тенденцию, что если поставить на звонок вызова свою самую любимую мелодию (как многие наивные люди обычно и поступают), то со временем она перестает быть любимой? С течением нескольких месяцев уже начинает надоедать. А для особо забывчивых или просто рассеянных скоро только первая трель этой бывшей любимой мелодии ассоциируется с чем-то близким к взрыву газа или падению метеорита. Поэтому даже когда человек, наконец, меняет злосчастный звонок, то просто случайно услышав ее, скажем в салоне автомобиля из радиоприемника, тут же вздрагивает, напрягается и невольно тянет к молчащему мобильнику.

Но это еще цветочки, ягодки — это будильник.

Тут люди преимущественно делятся на две категории. Одни считают, что на эту роль нужно ставить самую громкую или же ВПЕЧАТЛЯЮЩУЮ музыку, чтобы просыпаться сразу же, рывком (взрывом), чтобы уже точно не уснуть после, даже если приходиться жертвовать своим утренним настроением или нервами. А вот вторые свято верят, что выбирать нужно только самую приятную музыку, желательно по пребывающей, чтобы просыпаться плавно и выходить из состояния сна полноценно и со вкусом.