Dxd - Доппель

Пролог

— Что скажешь? Как назовем его?

— У него твои глаза, разве нет? Если бы был девочкой, назвали бы Акако.

— Хи-хи, но он мальчик. Наш сын. Наш с тобой сын.

— Да... кажется, я знаю как его назвать.

— М?

— Каору. Тачибана Каору.

...

Четырнадцать лет спустя. Токио. 6:59. Рассвет.

Черноволосый мальчик в черной футболке сладко посапывает на кровати, укрытый по пояс смятым одеялом, с высунувшимися из-под него ногами в клетчатой пижаме.

Рядом на невысокой тумбочке покоились наручные часы модели Ulysse Nardin Marine Chronometer Manufacture, выполненные в стиле классического морского хронометра, подарок от отца на день рождения, а возле них стоял старенький потрепанный будильник.

Часовые стрелки на обоих счетчиках времени одновременно сделали ход, указав на цифру семь. В ту же секунду будильник надрывисто зазвенел, подрыгивая от усердия.

Из-под кровати медленно высунулся силуэт черной руки, стелящийся по полу, словно тень, поднялся по вертикальной поверхности тумбочки, навис над звенящим механизмом, обретая трехмерные очертания, и со взмахом опустился, мягко прерывая шум.

Тишина. За окном слышится пение редких птиц, между белых штор пробиваются первые лучи солнца.

Каору приподнимает веки, являя миру свои насыщенно-красные глаза, и с силой потягивается, хрустя суставами.

— А-ах! Доброе утро,— пожелал сам себе и откинулся обратно, потирая слипающиеся глаза. Ну и ночка выдалась. Десять случаев за восемь часов. Никогда прежде такого не случалось.

Как там Джендэйи?

Взгляд покосился в сторону большого стеклянного террариума в длину всей противоположенной стены. Пустого террариума... Пустого?

Та-а-ак! Куда она делась?

— Ииииииииии!!!— вдруг на весь дом раздался женский визг.

Вопрос снимается...

...

— Каору! Убери отсюда это чудовище!!!

Быстро спустившись на первый этаж, и забежав на кухню, мальчик увидел, как облаченная в фартук Татсуки Тачибана загораживается широкой сковородой от открытой дверцы массивного холодильника, из которого доносится сдавленное шипение.

— Змеи ведь хладнокровные животные! Почему она постоянно лезет в холодильник?!

— Просто там мясо,— спокойно ответил ее сын, подходя и заглядывая внутрь.

Огромная по габаритам змея с блестящей черной чешуей и двумя весьма выделяющимися рожками на голове, как в добычу, вглядывалась в пакетик с ростбифом вертикальными желтыми глазами. Ее длинное тело занимало восемь из десяти отделений, закономерно сперва опустошив их от всего содержимого. Еды, то есть.

— Ссс!— змея, наконец, обратила на него свое внимание.

— Доброе утро, девочка,— невозмутимо ответил Каору, начиная вытаскивать ее многочисленные кольца и перекладывать их себе на плечи.

Джендэйи, египетская змея, которую еще совсем маленькой, не больше двадцати сантиметров в длину, привезли из семейной поездки в страну пирамид. Вообще, их семья очень часто путешествовала, и не только по густонаселенным мировым мегаполисам и туристическим центрам, но и проникая в первозданную природу, от джунглей амазонки, до снежных вершин Гималаев. Однажды отец Каору даже сумел откуда-то достать билеты на исследовательский лайнер в Антарктиду, у него была куча знакомых в самых разнообразных сферах, что не удивительно, учитывая, что он побывал, можно сказать, во всех странах мира. Но теми билетами так и не воспользовались, мама уперлась рогом, утверждая, что такой суровый климат — это уже перебор по отношению к здоровью их десятилетнего сына. И как отец не отнекивался, отшучивался, рассказывая, как его самого в таком же возрасте дед повсюду таскал за собой, и как он провалился в прорубь в Сибири и даже выжил без всяких последствий, но Татсуки была непреклонна. И, в конце концов, билеты пришлось отдать. Не то, чтобы Каору когда-либо жалел об этом.

Змея, кстати, была неизвестного науке вида. Внешне схожа с египетской эфой, но очень нестандартных для этого вида размеров — девять с половиной метров, не считая рогов. Толщиной тела примерно с мяч для регби. И весит... Очень много весит.

Но, не смотря на тяжесть, Каору легко поднял ее полностью, оплетенный кольцами так, что только кончик хвоста касался пола. Невысоким и худощавым он может и был (как бы не объедался, все уходило по ускоренному метаболизму), но это не означало, что он был слабым.

— Доброе утро, мам,— улыбнулся мальчик, так словно ничего и не произошло.— Что у нас на завтрак?

— Завтрак?— его мать со вздохом опустила руки, помассировала переносицу и своеобразным взглядом окинула опустошенный холодильник. А потом припечатала.— Яичница с зеленью... Сыр.

— Ням-ням,— младший Тачибана бодрым шагом отправился по направлению к лестнице в коридор, а змея все это время не сводила желтых глаз с черноволосой женщины.

...

В принципе это был обычный весенний денек. Ясное небо, прохладный утренний воздух, ни дуновения ветра.

Совершив все водные процедуры, позавтракав с семьей, переодевшись в неизменную черную толстовку с высоким воротником и перекинув через плечо однолямочный рюкзак, Каору вышел из дома и двинулся вдоль дороги, на ходу одевая наушники.

Обычный, если не считать того, что сегодня он сдает документы на поступление в прославленную Академию Куо, бывшую школу-интернат для девушек, которая только в этом году стала принимать парней на все курсы обучения. Престиж, полномочия на звание элитного заведения и прочее и прочее. Почему-то родителям взбрело в голову, что их сын должен учиться именно в этом месте.

'Как бы то ни было'— Каору быстро пролистал названия песен на экране плеера и выбрал так понравившуюся ему 'This will be the day' из недавно вышедшего сериала 'RWBY'.

Мелодия началась с отличной игры на гитаре и...

Они видят тебя маленьким и беспомощным...

Они видят тебя всего лишь ребенком...

Удивятся же, когда узнают, что воин скоро выйдет из-под контроля!

О, да!

Пожалуй, после сыра, самое лучшее творение в истории человечества!

Главное — тематично.

Подергивая головой в такт музыке, мальчик неспешной походкой продвигался к месту своего назначения.

...

Академия Куо представляла собой студенческий комплекс посреди огражденной зеленой территории, выполненный в старо-европейском, даже слегка готическом стиле, что довольно странно, поскольку дожди в здешнем климате не такое частое явление, чтобы строить остроконечные крыши.

Но тем не менее...

'Неплохо'— Каору разглядывал высокое четырехэтажное здание с мраморными колонами, что представляло собой главный корпус, остановившись, пройдя через металлические ворота с шипами и карикатурными лозами. Двор простирался вокруг зеленым ковром с многочисленными высокими деревьями с густой листвой.

Так как сегодня был последний день принятия документов (любит он все напоследок оставлять) его заполняло довольно большое количество людей, но все было так спокойно и цивилизованно, что контраст между этим 'элитным' и прочими учебными заведениями был невероятно ярким. Согласно брошюре здесь учится подавляющее большинство зарубежных студентов, приезжающих в страну, в основном европейских. И, как правило, очень много детей богачей, что было видно по вытянувшимся вдоль дороги лимузинам, а внутри по одетым в деловые костюмы 'сопровождениям', что сбивались в небольшие группки.

Хотя и простых студентов здесь хватало, так что Каору не чувствовал себя белой вороной, хотя, кажется, был единственным, кто пришел вообще без каких-либо знакомых или родственников.

'Совсем неплохо'— задумчивым взглядом красноглазый мальчик обвел большое количество молоденьких девушек весьма привлекательной наружности.

Выстояв в очереди, он забрал свой порядковый номер, сдал документы и стал ожидать собеседования. Однако же, сдача и собеседование в один день. Очень оперативно.

...

— Итак,— молодой мужчина в очках поднял взгляд с папки в руках.— Тачибана Каору. 14 лет. Окончили среднюю школу в прошлом году, перескочив несколько классов. Вы акселерат, я смотрю.

Каору подавил напрашивающийся зевок.

— Я не вижу проблем в ваших оценках. Никаких,— мужчина перелистнул несколько страниц.— Единственное, что меня несколько тревожит это вот эти заметки в вашей характеристике.

'Зараза, я думал, что сте... Мама'

— Вы знаете, что собираетесь поступать в элитную академию?— папка с документами была захлопнута и отложена в сторону.— Академию, которая получила свой статус, заработанный усердным трудом и дисциплиной. Каждый учащийся здесь имеет полное право называться светлым будущим их родных стран. А наша задача — указать им путь, по которому им следует следовать.

— Вы к чему-то ведете, Бао-сан?

— Да. Рад, что вы заметили. Дисциплина, Тачибана-кун. Дисциплина — важная часть здешнего обучения. Я смотрю, она у вас довольно сильно хромает, судя по записям вашего бывшего классного руководителя...

'Боров несчастный, а еще он был екаем чревоугодия'

— ... и я нахожу это неприемлемым. Вещи, подобные указанным здесь, не могут происходить в стенах нашей академии...

'О-хо-хо, какие знакомые слова! А как они потом пели!'

— ... но у вас прекрасные оценки и хорошие результаты в спорте. Поэтому, думаю, вам следует дать шанс. Если! Если сможете объяснить мне причину вашего поведения.

'Ультиматум, хм?'— красные глаза вгляделись в сидящего напротив человека.— 'Как же такие люди любят покудахтать... ... покудахтать? Ну ладно...'

— Вы позволите мне дать вам развернутый ответ, Бао-сан?.. Хорошо, тогда ответьте на один мой вопрос. Он очень простой, и не займет у вас много времени. Что было первым — курица или яйцо?

Тишина. Тяжелый взгляд опрашивающего, который вдруг посчитал, что над ним издеваются.

— Тачибана-кун, я не вижу...

— Дайте, пожалуйста, ответ. И если он будет правильным, то я отвечу на ваш вопрос.

— Вы считаете, у меня так много времени, чтобы тратить его на игры с вами,— так, мы уже перешли на повышенный тон.

— Вы сами ведь разрешили мне ответить развернуто. Не так ли?

Продолжающаяся тишина. Мерное тиканье рабочего механизма старинных стоячих часов, очень подходящих под классическую обстановку кабинета.

Бао выглядел недовольным, но он сам начал лезть с 'некорректными' вопросами.

— Вы сказали: 'если я отвечу правильно'?— холодно начал он.— Значит, подразумеваете, что 'правильный' ответ вам известен? Хотя это очень давний философский и научный спор? Логический парадокс использования понятий с нечетким объемом, который до сих пор пытаются объяснить ученые всего мира.

— Да.

— Ах, и давно уже вы знаете?

— Очень давно, если быть откровенным. Так ответ?

Бао отчетливо скрипнул зубами. Каору улыбался.

— Чтобы появилась курица необходимо яйцо, а, чтобы появилось яйцо — необходима курица. Это порочный круг причинно-следственных отношений... То есть, правильного ответа не существует.

— Во-о-от как?— задумчиво протянул мальчик.

— Верно. Ну, а что же вы?— снисходительно улыбнулся мужчина.

— Ответ: яйцо.

— Ооо?

— Да, а знаете почему? Эту проблему изучали по анналам всемирной истории еще в Древней Греции. Тогда вопрос шел не о курице, а о птице вообще. Так вот, если брать под курицей понятия вида, то она относится к птицам, а кем являются птицы? Правильно, прямыми потомками динозавров. А как размножались динозавры? Откладывая яйца, разве нет? Но! Если брать под общий класс птиц и динозавров, как прямых предков и потомков — свойственно один вид, разделенный лишь миллионами лет эволюции (хм), то яйца появились еще раньше. Теоретические предки динозавров и млекопитающих — древние рептилии, такие как архозавры ведь тоже откладывали яйца. А до них первые водные организмы, панцирные рыбы и прочие. Хотя икра и не считается тем яйцом, которое мы подразумеваем, в силу отсутствия скорлупы, но все же тоже может относиться к этому понятию. Вот видите, Бао-сан? 'Яйцо' появилось гораздо раньше 'птицы', и уж тем более раньше 'курицы'. Значит, курицу оно учить вполне может, хм?

Тишина...

— К чему вы ведете?— еле выдавил из себя собеседник с дергающейся бровью.

— К тому, что я не собираюсь перед вами отчитываться,— уже другим тоном отрезал Каору.— Если вы не можете отбросить рамки, чтобы немного шире поразмыслить над таким простым вопросом, то и причины моего поведения понять не сможете. А зачем тогда мне открывать вам душу?

На этот раз молчание длилась долго. Очень долго.

Но мальчик спокойно выдержал тяжелый взгляд своего оппонента.

А потом мистер Бао глубоко-о вздохнул, откинувшись на спинку кресла.

...

'Надо же, меня все-таки приняли'

Каору нашел свое имя в списке, вывешенном на доске объявлений в широком холле. Вокруг стояла толпа таких же молодых людей, так же занятых поисками своих имен.

Теперь он официально ученик первого года, класс 1С.

— Добро пожаловать в академию,— спокойно пожелал он сам себе.

— ОТЛИЧНО!!!— раздался рядом радостный голос, резко контрастирующий с его тихим монотоном.

Стоящий справа высокий парень с взлохмаченными коричневыми волосами подпрыгивал от переизбытка чувств.

— Я прошел! Да! Да! Да! Я прошел!

Кажется, второгодник, судя по расположению списков, на которые он смотрел. Поступил сразу во второй класс?

— Семпай,— Каору осторожно подергал возвышающегося над ним на полголовы подростка за отворот куртки.

— А? Что?— парень удивленно посмотрел на него своими светло-карими глазами, прекратив подскакивать.— С-семпай?

— Потише, пожалуйста. Вы мешаете окружающим.

И правда, вокруг них образовался небольшой круг отчуждения, и парни с девушками разглядывали их со странной смесью неприязни и удивления. Ну да, элита ведь, к тому же зарубежная, даже порадоваться с нормальной экспрессией не могут, все чинно, сдержанно и благородно. Простые люди вон в сторонке в группах прыгают от счастья. А они стоят тут перед стендами и 'цивилизованно' ведут разговор и поздравляют друг друга, умеренно улыбаясь.

— А-а... ха,— парень, заметив окружающие взгляды, смущенно почесал затылок.— Прошу прощения?

'Хм!'— именно так можно было интерпретировать немой ответ толпы.

...

— Жлобы!— Иссей приложился к бутылке с минеральной водой.— Даже порадоваться за меня не могли! Весь момент испортили!

Каору с индифферентным видом жевал свое печенье.

Стоять в толпе дальше — удовольствие было ниже среднего, поэтому они вышли на свежий воздух, на ходу успев познакомиться.

— Эх-эх, говорю, Каору, учиться здесь с таким отношением окружающих будет очень проблемно,— за раз опустошив бутылку, видимо от напряженного ожидания окончательного вердикта, Хедо откинулся на траву, положив руки под голову.

— Тогда почему вы так радовались, когда поступили, Хедо-сан?— спросил Каору, не отрываясь от пачки своего лакомства, заменяющей ланч.

— Разве не очевидно?— на лице парня расплылась широкая улыбка, которую можно было назвать похотливой. Глазами он провожал проходящих мимо по дорожке весело щебечущих девушек.

Тут же он резко осел и положил руку на плечо своего невысокого собеседника, доверительно понизив голос:

— Ты знаешь, Каору, что Академия Куо еще год назад была исключительно женским заведением? Другими словами, не смотря на поступление парней в этом году, девушек все равно будет больше! А еще многие из них ИНОСТРАНКИ!

'Ясно, он бабник'

— Но даже это не главное!— Иссей уже отпустил его плечо и теперь дергано шевелил пальцами обеих рук, словно сжимая что-то невидимое.— Тут высший сорт, тренированные тела, сливки общества! Ты только посмотри, даже в повседневной одежде они такие красотки! Представляешь, как они будут выглядеть на уроках физкультуры или плаванья?!

Успокоив дыхание после такой эмоциональной речи, Иссей продолжил уже с видом мудреца, достигшего просветления:

— Кохай, ответь мне, что самое важное в женщине?

Пропустив 'кохая' мимо ушей, Каору поднял глаза, призадумавшись:

— Ум, характер и внешность?— выдал он 'стандартный' вариант.

— Нет,— шатен расправил пальцы, а потом с силой сжал кулак.— Это... СИСЬКИ!!!

'Ошибся, он извращенец'

...

Телефон завибрировал внезапно, тут же прервав их продолжающийся разговор.

Каору, уже давно закончивший печенья и теперь попивающий воду, одной рукой вытащил плоский прибор из кармана штанов.

Сообщение от 'Д'. Краткий адрес и время.

— Одиннадцатый раз за день,— тихо пробормотал хмурящий брови Тачибана.— Что-то слишком много.

— М? Что такое?— поинтересовался Иссей.

— Ничего. Мне пора идти,— опустошив бутылку и закинув ее в отдаленную урну, Каору поднялся, отряхивая штаны от травы, и взял свою сумку.— До свидания, Иссей-семпай. Рад был с вами познакомиться.

— А, конечно,— парень слегка растерянно улыбнулся, и тоже поднялся.— Увидимся в учебном году!

— Ага!

Выйдя за пределы академии, Каору припустился в бег по городским улицам.

'Только не сожри их там всех, умоляю тебя!'

...

Посреди огромного склада, предназначенного для хранения товаров танкерных перевозок, в портовой части города, среди осколков разбитого стекла и разрубленных ящиков и железных контейнеров возвышалась стройная высокая фигура. Девушка стояла, широко расставив босые ноги в свободных темных брюках, опустив голые плечи и слегка согнувшись вперед, с опущенной головой. Длинные, блестящие, черные, как смоль, волосы свисали вниз сплошным потоком, обрамляя лицо и раскрытый рот с острыми клыками. Привлекательный темный оттенок кожи был скрыт темной майкой и бинтами на предплечьях.

Рядом с ней лежали гигантские тела в глухой броне, которые не могли принадлежать людям. Массивные фигуры, облаченные в изодранные самурайские доспехи, ростом под три метра и метр в плечах были разрезаны своими же несуразными катанами. Один висел, пригвожденный сломанным лезвием к стене, все еще сжимая черными пальцами бесполезную рукоять. Маска 'ревущего демона', по которой пришел удар, повисла на одной стороне черного шлема, так что под ней хорошо была видна посеревшая от времени шершавая поверхность голый кости с пустым провалом глазницы и носа. Череп, из которого еще минуту назад вырывалось зеленое пламя.

— Слабые,— тихо прошелестел женский голос и девушка медленно выпрямилась, подняла голову и откинулась назад, так что волосы спали за спину, открывая ее лицо. Очень красивое лицо с холодными глазами ядовито-желтого цвета.— Какие же вы все... слабые.

Перед ней в отдалении с обнаженным оружием стояло еще восемь таких же древних духов-воинов, горящих зеленым пламенем потустороннего мира.

— Ои-Ои!!! Атаковать, что не собираетесь?!— вдруг ни с того ни с сего разозлилась девушка.— Прославленные екаи Эдо! Ну и где же ваш боевой дух?! Увидели сильного противника, так сразу в штаны наложили?!

Два воина тут же сорвались в атаку, моментально преодолев разделяющее их расстояние, на диво синхронно с разных сторон занося длинные лезвия своих мечей.

— Слишком... медленно.

В следующий миг, не сменив позы, они застыли с опустевшими пальцами, а мечи оказались в руках противницы, возвышающейся уже позади них. Движение, быстрее, чем может заметить человеческий глаз.

По бронированным телам прочертили горизонтальные линии два идеальных разреза, и четыре половинки подкошено упали на землю. Зеленый огонь, охватывающий мертвые тела, стремительно угасал.

— Скука. Вас даже съесть нельзя,— вздохнув и покачав головой, огорченно произнесла девушка.— Скука... скука...

— Постойте, постойте!!! Мне не нужны проблемы!!!— раздался визгливый голос из-за спин оставшихся воинов.— Скажите, что вам нужно?!

Девушка даже не удосужилась взглянуть в сторону говорившего. Ее полуприкрытые глаза бессмысленно смотрели в пространство.

— Нужно? А что может быть нужно богам? Поклонение? Молитвы? Приношения? Любовь...?

На последнем слове она вдруг осеклась и отвернулась, с силой зажмурив глаза.

— Пройденный этап. Ерунда. Да и я уже давно не бог.

— Б-бог?

— Заткнись,— ледяным тоном припечатала девушка, поворачивая голову.— Твои лепетания меня бесят.

Высокий мужчина в белом костюме ощутимо вздрогнул. Капли холодного пота стекали по его лбу и вискам.

Неупокоенные духи, которых он призвал, даже коснуться этой особы не смогли, хотя считались одними из самых высокоуровневых и грозных стражей, в бою не знающих ни сомнений, ни страха. То, с какой легкостью она с ними расправлялась, собственным же оружием отправляя души мертвых воинов на окончательное перерождение, внушало трепет и ужас, но еще и восторг... и вожделение.

Он сглотнул, сам уже не понимая, что чувствует больше.

Но все же... бог?

О чем она говорит? Она — бог?

— Эй, крыса,— тем временем девушка указала на него лезвием катаны.— Ты — ведь не Онмедзи, но пользуешься шикигами и призванными духами. Екаи не могут владеть подобными способностями, но таких же, как ты, я за последнюю неделю встречала огромное количество раз. И это его напрягает, а когда он напряжен, то и я на взводе. Кто дает вам амулеты заклинаний? Как зовут этого мага?

— Я-я... н-не могу сказать!— отчаянно закричал он.— О-он убьет меня!

— В противном случае, засранец, Я УБЬЮ ТЕБЯ! И ждать не придется, сделаю это сейчас же!

— Гх!— очевидно, что ее не волновала его жизнь.

— На кого ты работаешь, крыса? Кто твой покровитель?

...

Осколки стекла и дерева хрустели под ногами.

Каору медленным шагом продвигался внутрь темного помещения, окидывая взглядом раскореженные контейнеры, огромные цистерны, ящики и разбросанные повсюду железные пласты.

Совсем другого взгляда удостоилось тело бронированного воина, пришпиленное к полу железной рельсой, одной из кучи вывалившихся из красного контейнера.

Рядом лежало еще одно, с нодачи, торчащим из груди.

К концу его пути он их насчитал двадцать пять штук.

Тело и голова последнего покоились у основания ящика, на котором сейчас сидела девушка, с независимым выражением лица что-то жующая.

Хрум... хрум... хрум...

Она даже не обратила внимания, когда он приблизился и встал прямо перед ней.

Хрум... хрум... хрум...

Подождав пока девушка прожует и проглотит то, что находилось во рту, Каору недовольно закрыл глаза и произнес:

— Джен.

Полуприкрытые золотистые глаза поднялись, посмотрели на него, приподняли брови.

Моргнули, узнавая.

На лице девушки медленно появилась радостная улыбка.

— Каору.

— Джен, ты снова их всех съела,— недовольно заявил мальчик, потирая переносицу.— Хотя я и просил...

Он не мог ее винить, ей нужно было восстанавливать силы. Но это не означает, что это должно ему нравиться. Да и потерян еще один возможный источник информации.

— Нет!— вскочив, воскликнула девушка. А закончила грустным шепотом.— Он был тут только один.

Видно было, что не на такое отношение она надеялась. А что же ожидала?

— Один? Контролирующий двадцать пять стражников? Это просто... чудесно,— Каору развернулся к лежащему рядом телу и вытащил руку из карманов, расправив вверх пальцы. На ладони разгорелось темно-красное пламя, он слегка взмахнул ей и несколько его капель пролились на стража, как жидкость, моментально его сжигая. В воздух поднялись черные хлопья.— Значит, он был достаточно силен, чтобы быть приближенным к главе.

— Он был его левой рукой, выполнял поручения в Токийском заливе,— Джен говорила тихо, виновато опустив взгляд, и двинулась вслед за ним, когда он начал сжигать второе тело.— Контрабанда, перевозки... не имеет значения. Он не знал имени того, кто сотрудничает с городскими екаями.

— В принципе, он и не мог знать,— Каору наблюдал за очередной пляской красных языков.— Никто из рядовых, исполнителей, даже ближайших помощников, хотя они все и становятся борзее получая дармовую силу. Только босс. Что-нибудь еще известно?

— Глава ведет с ним дела лично, запирая кабинет, и никого не впускает в течении нескольких часов. Каким образом и откуда он там появляется, никто не имеет представления. Деньги готовят заранее.

Еще несколько трупов исчезли в красном свете.

'Значит, появляется из ниоткуда. Как... знакомо. Неужели нашел?'

— И-и? Ты ведь узнала, где находится этот кабинет?— стараясь совладать с голосом, чтобы не выдать предвкушения спросил он.

Последний мертвец распался черной сажей. Рельса с лязгом упала на пол.

— Конечно, Каору,— тихий ответ.

Каору наконец посмотрел на нее. Девушка сжимала руки за спиной, не смея встречаться с ним взглядом, и вообще выглядела, так, словно он пнул ее любимого котенка.

'Пожалуй, я на самом деле был слишком резок'

Но все же она даже не пытается контролировать порывы своих инстинктов. В конце концов, скольких потенциальных информаторов она за ночь уже успела съесть?

Тридцать шесть. ТРИДЦАТЬ! ШЕСТЬ!

Это не считая половины холодильника.

Но...

Тридцать седьмого ведь все-таки допросила. Ровно перед тем, как...

Блин!

Каору еще раз взглянул на ее грустную мордашку.

'Нет, не могу на нее сердиться'

— Хорошая работа, девочка,— улыбнулся он и погладил ее по голове. Хотя для этого ему и пришлось встать на носочки своих кроссовок.

Джен широко распахнула глаза и подняла на него взгляд, услышав похвалу.

А потом на ее лице опять появилась счастливая улыбка, и она стала ластиться к его ладони, как котенок.

'И, кажется, никогда не смогу'

...

Ночь. Игровая улица. 23:06

Перед входом в клуб, искрящимся разноцветными огнями, как музыкальная сцена, собралась огромная толпа, которую не пропускали внутрь двое охранников в темных пиджаках, стоящих за красной оградой. Изнутри доносились мощные басы зажигательной музыки, от которой дрожали стекла здания и стоящих рядом автомобилей.

— Значит, здесь,— оглядел место Каору, стоящий на противоположенной стороне улицы.

'Никакой защиты. Никаких постовых. Запах помойки. Крысы'

— Действуй,— коротко шепнул он своей напарнице и растворился в толпе.

...

— Эй, куда это вы?— секьюрити-бодибилдеры двинулись было наперерез шагающей к открытым дверям девушке в черной куртке.

Но натолкнулись на толчки небольших, в сравнении с их собственными, ладоней и впечатались в стену, как куклы из папье-маше.

Сползли со стены они уже с покосившимися глазами.

Толпа притихла на миг, а потом взорвалась овациями. Не обращая на них внимания, лишь коротко мазнув взглядом, Джен целенаправленно вошла в здание.

...

— Ах! Така-сама-а!— смеясь, визжала девушка во фривольном наряде, сидящая на коленях у блондина в белом костюме.

— Ха-ха-ха, сегодня мы развлекаемся, братва!— воскликнул Така.— Эта ночь принадлежит нам! Пейте и веселитесь! Мы — короли ночного города!

Сидящие вокруг него на диванах подельники разразились согласным ревом, тиская своих девушек, которые издавали провокационные стеснительные возгласы.

Алкоголь и дорогущее пиво лилось рекой, вся компания была уже давно 'навеселе'.

Вокруг на ярко-освещенных танцполах ритмично двигались сотни людей, молодежь развлекалась под гармоничное светопреставление и громкий трэш.

Така с ухмылкой, которую можно было бы назвать наглой, отхлебнул из стакана с коктейлем. Все идет так, как он и планировал. Все эти мелкие дрязги между екаями города, наконец, достигли своего апогея, завтра утром поднимется мятеж и главенствующая верхушка смениться.

Главное не упустить шанс отхватить себе территорию побольше. Только болван полезет на самый верх и будет пытаться удержать весь город, когда за ним наблюдают европейские демоны. Вести с ними постоянные переговоры — себе дороже.

Но самое приятное во всем этом, что ни один из старикашек так и не догадается, что это именно он стоит за раскачиванием переполненного котелка.

Да-а, все прекрасно! Жизнь прекрасна!

Грохот, раздавшийся в зале, мигом выветрил из его головы все опьянение.

Многие подпрыгнули на сиденьях и теперь с усилием ковырялись в ушах — таким громким он был. Толпа перестала шевелиться. Музыка как-то резко разом поутихла на несколько уровней. И неожиданно вдруг грохот повторился, заставив его вскочить на ноги, сбросив с себя прижавшуюся девушку, а людей с криками начать выбегать из зала.

— Така-сама!— следом стали подниматься его подручные.

Искрились габаритные колонки по две стороны от диджейского стенда, сам ди-джей осторожно выглядывал, боясь высунуться полностью. Музыка, разумеется, уже не играла.

— Кто тут?— выкрикнул Така, до боли сжимая кулаки. Кто посмел вторгнуться в его клуб?!

Шагая сквозь редеющую толпу, как ледокол, к их столу приближалась высокая, стройная фигура.

Женщина, или скорее девушка в открытой черной куртке, черной майке до пупка, свободных штанах и сапогах на заклепках. У нее были нечеловеческие (что в принципе было неудивительно) желтые глаза с вертикальными зрачками, привлекательный темный оттенок кожи и длинные черные волосы.

И еще она пахла... как что-то незнакомое. Нездешнее. Но один привкус запаха был отчетлив — змеиный.

Девушка повела носом, пару раз втянула воздух и поморщилась. В зале в этот момент они остались наедине.

— Пахнет крысятиной,— произнесла она холодным голосом.

Какие бы планы на ее счет не строил Така, в этот миг после ее слов все они полетели к чертям. Капилляры его глаз резко вздулись, руки скривились, отращивая когти, рот оскалился множеством клыков.

— Разорвать ее!— взревел взбешенный предводитель. И несколько его подручных тут же прыгнули на танцпол, на ходу перебрасываясь в истинную форму.

Крысы с длинными хвостами, ни на секунду не перестающими извиваться, и кривыми, черными когтями, от которых отчетливо доносился запах запекшейся, старой крови. В пиджаках они смотрелись нелепо, но отнюдь не вызывали смеха. Скорее отвращение.

Джен неспешно вытащила из-за спины два длинных нодачи, которые просто физически там не могли поместиться.

— Не хочу марать об вас руки,— оскалилась девушка, перекрещивая их перед собой.

...

— Закрыть двери!— рявкнул Така, влетая в свой кабинет. Охранники тут же захлопнули за ним массивные деревянные створки, обитые изнутри железом.

'Отродье египетское!'— взбешенно подумал глава, один за другим вытаскивая из своего рабочего стола все ящики. Он таки понял, кем является эта девушка, шинкующая сейчас его подчиненных внизу. И это открытие его не порадовало. С таким существом собственными силами не справиться. Но есть и другие методы.

'Думаешь, ты такое всемогущее создание'— крысино оскалился мужчина, держа в руках стопку бумажных заклинаний.— 'Посмотрим, чего ты на самом деле стоишь!'

— Ойа? Как интересно!

Десяток его лучших телохранителей тут же развернулась к двери. Но ее никто и не открывал.

Опираясь на закрытые створки, перед их компанией стоял невысокий подросток, даже ребенок — мальчишка в черной толстовке с высоким воротником и широкими рукавами, руки он держал сложенными в карманах.

— Высшие заклинания? Меня очень радует, что городские екаи так тесно дружат с отделением онмедзи,— мальчишка улыбнулся, а потом его красные глаза заледенели.— Или только с одним его представителем? Потому что почерк схож на всех печатях.

Така, как ни странно, не стал ничего говорить. Никаких шуток, подколок или издевательств.

Потому что этот ребенок, в отличие от той бестии, вызвал у него неприятное предчувствие сразу.

Он... не пах.

— Не скажете мне, когда вы с ним встречаетесь?— наклонил он голову.

В этот момент глава совершил ошибку. Он дернул руку, готовый запустить один из призывов.

Грохнуло так же громко, как и в зале.

Така сразу же оглох. В голове поселился отчетливый звон. Рука, которой он держал веер заклинаний, едва не вылетела из сустава. А сами бумаги сейчас бесполезными прожженными клочками ниспадали на пол.

...

Каору не ожидал, что крысиные екаи пойдут на переговоры. Сложно говорить с тем, кого считаешь слабее себя. Даже если твоя сила заемная.

Высшие призывы — это не духи-стражники, которых он уже несколько раз видел за ночь. Онмедзи в свое время и куда более опасных монстров поставили себе на службу, поэтому наибольшую опасность в этой ситуации представляли именно эти печати в руках их главаря.

— Не советую,— спокойно произнес он, указывая на него двумя пальцами, на которых полыхало алое пламя.— Иначе следующей будет ваша голова.

Крысы-телохранители оскалились, начиная превращаться. В тот момент Така окончательно осознал, что зря так много идиотов взял на службу.

Мальчик сжал кулак, усилив огонь, и сделал им широкий взмах. Языки пламени ударили по рядам екаев, как хлысты, мгновенно сжигая их до полыхающей кучки черной сажи.

— Я может быть и не так силен, как моя напарница, но на вас меня вполне хватит,— обратился он к выглядывающему из-за стола главе. А потом сделал пустым пальцем жест в сторону. Тяжелый стол, повинуясь, кувыркнулся в воздухе и разбился о барную стойку, оставляя екая без укрытия.— Не усложняйте.

— Отчего же,— вдруг оскалился Така и вокруг него неожиданно вспыхнул синий барьер. Громко расхохотавшись, мужчина выпрямился, бросая на пол использованное заклинание.

— Ойа, неожиданно. Даже 'Барьер',— полуприкрыл глаза Каору.— Когда получите 'Высшее изгнание' или 'Божественную клеть'?

— Пусть тебя это не волнует,— Така взмахом ладони поправил свои длинные волосы.— Потому, что вы со своей напарницей останетесь здесь.

В его пальцах вдруг появилась еще одна листовка-заклинание. И вот печать на ней Каору не понравилась. Прямо совсем.

Полыхнула вспышка и все вокруг заволокло белым паром. Отчетливо запахло серой и застоявшимся саке.

Пол содрогнулся от тяжелых шагов. И над миниатюрным подростком возвысилась широкая тень, достающая до потолка.

Японский Они — четырехметровый гигант с красной кожей, горами могучих мускулов и длинным рогом на лысой голове. В его ушах были вдеты серьги из зубов поверженных противников — таких же Они, а на шее висело ожерелье из мелких человеческих косточек. Его клыки выделялись своими размерами, черные глаза с желтыми зрачками вглядывались в Каору. Отнюдь не безмозгло — в них было куда больше разума, чем у обычного человека. Но кроме этого они горели такой жгучей яростью, настолько глубокой и древней, что любая мысль начать разговор улетучилась мигом.

Больше всего опасения вызывала просто гигантских размеров железная булава с шипами, рукоять которой он сжимал когтистыми пальцами.

— Ха-ха-ха-ха!— истерично смеялся глава местных крыс.— Ты умрешь, мальчишка! Умрешь!

'Может быть'— подумал Каору, отступая назад.

Таких противников ему еще не встречалось. Природный охотник на людей.

Они оскалился в улыбке и тут же взмахнул своим оружием.

Декоративные колонны кабинета от соприкосновения с шипами разлетелись в пыль.

'Главная особенность Они — их хитрость'

Краснокожий гигант тут же впечатал ступню, одетую в сабо, стремясь раздавить откинувшегося на спину мальчишку. Мальчишка укатился в сторону.

'Менее известная, но оттого не менее опасная — их сила'

Они тут же развернулся и удар булавы пришелся по все катящейся цели, лишь на несколько сантиметров с ней разминувшись. Пол всего кабинета с грохотом просел.

'Ни усталости, ни сомнений, природная немыслимая жестокость'

Подскочил на ноги и тут же изогнулся, уворачиваясь от пролетевших рядом железных шипов.

Успокоить дыхание, очистить разум.

Удар, уворот, удар, уворот.

Небольшие размеры Каору его спасали. Демону, не смотря на всю свою скорость, было сложно попасть здоровой булавой по такой маленькой, прыткой цели.

'Вглядись!'

Закрытые глаза распахнулись. Красные зрачки вытянулись в вертикаль, немигающим взглядом соприкоснувшись с желтыми с черным белком.

'Вижу тебя!'

Они оскалился, чувствуя предвкушение. Давно уже, с сотню лет он не ощущал подобного чувства. Последние, кто мог вызвать у него азарт битвы, были его братья, чьи клыки он теперь носит на ушах. Даже постоянно убегая, этот небольшой противник внушал. И весьма-весьма. Хрррр!

Он поднял свое оружие над головой и с такой скоростью его опустил, что железная булава издала гулкий свист. И подняла огромное облако пыли и щебня, разворотив покрытие.

Попал, хы-хы-хы!

— Ах-ха-ха-ха-ха!— смеялся Така, наблюдавший за всем побоищем.— Вот и все! Не такой уж ты и грозный оказался! Ах-ха-ха...

— Ойа?— донеслось из поднятого облака пыли.

— Э?!— тут же осекся екай.

Краснокожий демон давил на рукоять своего оружия обеими руками и его лицо с каждой секундой все больше приобретало ошарашенное выражение.

— Впечатляющая сила,— пыль осела, и его взору предстал Каору, удерживающий стальную булаву над головой одной рукой. Ребенок улыбнулся своему противнику.

— ГРРРРРААААААААААА!!!— широко распахнув пасть, взревел Они. На его лице преобладала не ярость, нет — РАДОСТЬ, НЕОПИСУМЕАЯ РАДОСТЬ, и рожденная из нее всепоглощающая НЕНАВИСТЬ.

ДА! ДА! ДА!

ДОСТОЙНЫЙ, ДОСТОЙНЫЙ ПРОТИВНИК!!!!!! НАКОНЕЦ!!! НАКОНЕЦ!!!

УБЬЮ, РАЗОРВУ, ВЫПОТРОШУ!!! ИЗ КРОВИ СВАРЮ САКЕ, А ИЗ КОЖИ — НАКИДКУ!!! ГЛАЗА БУДУ НОСИТЬ ИХ, КАК СЕРЬГИ, А ИЗ КОСТЕЙ СОБЕРУ ОЖЕРЕЛЬЕ!!!

Демон уже оттянул свое оружие и замахивался им, как бейсбольной битой.

— Ойа-ойа,— вдруг грустно закрыл глаза мальчик, засовывая руку обратно в карман.

'Не суждено'

Широкое окно, представляющее собой одну из стен кабинета, из которого открывался отличный вид на зал внизу, вдруг полностью заволокла тень.

А в следующий миг, с грохотом разбив стекло на тысячи осколков, в помещение влетела голова гигантской змеи с распахнутой во всю ширь огромной пастью. Фиолетового-черная чешуя блеснула в разноцветных огнях танцевального светопреставления. В глаза бросились большие, плоские рога на тупой голове.

Они был поглощён целиком. Он даже среагировать толком не успел.

Два мощных жевательных движения челюстями с быстро распахнувшей и захлопнувшейся пастью, и вот красная рука, торчащая среди острых зубов, бессильно разжимает свои пальцы, и железная булава с грохотом падает на пол.

'Приятного аппетита'

На каждого монстра найдется чудовище посильнее.

...

Барьер спал и Така обессиленно осел на пол, потрясенный до глубины души. Это же просто невозможно!

Большие желтые глаза с вертикальными зрачками повернулись в его сторону.

— Хиииии!!!— екай в страхе попытался отползти.

— Тише, девочка,— красноглазый ребенок, не глядя, положил руку на боковую поверхность исполинской головы. Гигантская рептилия с необычайной для своих размеров ловкостью извернулась и потеребила его ладонь кончиком раздвоенного языка.

— Т-так и думал,— не сводя глаз с фиолетово-черной чешуи, нервно заговорил мужчина.— Запах пустынных недр, черная чешуя, рогатая 'корона'... Апоп — змей Египта, изначальная сила мрака и олицетворение... Хаоса.

— Не совсем,— поправил его Каору, почесывая змею под челюстью.— Его потомок по первой линии, дочь-первенец, Джендэйи.

— Сшшшш-ссссс!

Крысиный екай отчетливо сглотнул. Сама мысль о том, что несколько минут назад он хотел одолеть эту практически божественную сущность шикигами или высшими Они, вдруг показалась ему такой абсурдной, что он едва не разразился гомерическим хохотом.

А еще он отчетливо понял, что проиграл. Проиграл свою жизнь. Да, его план, конечно, будет приведен в исполнения уже и без его дальнейшего участия — он уже вышел на финальную стадию, но какой теперь в этом смысл, если после некому будет собрать плоды успешных трудов.

Така тихо и отчаянно рассмеялся.

— Вижу, вы понимаете теперь ситуацию, в которой находитесь?

— Да, отчетливо.

— Будете отвечать на мои вопросы?

— А что остается-то?

— Когда вы начали получать эти амулеты?

— А-а... три месяца назад. Тогда после встречи...

— Онмедзи, с которым вы сотрудничали, что он просил взамен?

— Два раза в неделю четырех человек — двух мужчин и двух женщин.

— ... Откуда вы их брали и как перевозили?

— Переправляли в контейнерах через морские пути...

— ... Этот человек, он ведь только один раз предстал перед вами лично, а дальнейшие дела вел через... учеников?

— ... Да... откуда ты...

— Он ведь не японец?

— ... Нет... европеец.

— Под пятьдесят лет, высокого роста? Седой, бородатый, в темном плаще и шляпе?

— Да.

— Говорил вам что-нибудь о том, где сейчас находиться?

Пустая надежда, конечно. Но вдруг...

— ... Нет.

... Ожидаемо.

...

Проклятье!

Каору с силой зажмурил глаза. Джен, почувствовавшая смену его настроения, осторожно прикоснулась к его плечу, потеребив языком.

'Я знаю, девочка, знаю. Злость никогда не помогает. Все хорошо. Спасибо'

Он посмотрел на разглядывающего их пустыми глазами екая.

Вообще-то в последнем вопросе уже отпала всякая нужда. Он и так понял личность того, с кем он сотрудничал. Точнее убедился, что это был именно тот, кого он искал.

Да и к тому же если он задаст его...

...

Хотя...

— Как его имя?— спокойным тоном поинтересовался Каору.

Така слегка приподнял брови.

— Я думал, ты его и так уже знаешь... Имя, которым он мне представился...

Тело мальчика невольно напряглось. У того человека есть небольшая фишка — всегда представляться своим настоящим именем.

Значит...

— ... Вайд Штейн.

Стоило последнему отзвуку этих слов покинуть губы мужчины, как он вдруг резко согнулся, держась за грудь.

— А! А-а! Ааа! АААААА!!!

Столь же резко изогнулся, и из его рта, глаз и ушей вырвались языки синего пламени.

'Так и есть'

Огонь выжег конвульсивно дернувшееся тело изнутри, в мгновенье ока поглотив его полностью. Но не погас, а начал увеличиваться, тянуться ввысь, закручиваясь в спираль и приобретая четкие очертания.

Угрожающе зашипела Джендэйи, поднимая голову.

Каору смотрел на это представление, как и на многие такие же до него — абсолютно безразлично.

Пламя сформировалось в силуэт высокого человека без каких-либо отчетливых черт. Лишь заметно было, что он облачен в длинный плащ и шляпу, переднее поле которой слегка опускал, держась за него рукой.

Этот человек любит смотреть в лицо своим врагам. А еще он совершенно безжалостен.

Ко всем...

— Ох-ох, кого же я вижу,— край шляпы приподнялся, являя взору светящиеся, белые глаза.— Вот уж не ожидал. Давно не виделись, давно.

— Два года уже как,— улыбнулся Каору.— Я вижу, вы не жалуетесь на здоровье. Все так же активны?

— О, нет нужды волноваться за меня, нет нужды,— покивал человек.— Я так занят в последнее время, что у меня не хватает времени даже проведать своих старых знакомых. Как тебе живется? С семьей все хорошо? Питаешься регулярно?

— Сегодня заменил обед и ланч пачкой печенья,— пожал плечами мальчик.— А на ужин быстро перекусил шоколадным батончиком.

— Что же ты так? Плохо! Так нельзя!— помотал головой силуэт.— Только здоровая пища, никаких перекусов. Я ведь говорил о недостаче питательных веществ, ты так никогда и не вырастешь! Первое и второе — обязательно!

— О, ну знаете, у меня тоже часто не хватает времени,— помахал рукой ребенок.— Школьная пора, понимаете? Так много дел!

— Ааа! Вот как! Школа, да, да, да, конечно же. Ну, чтож, тогда бери с собой из дома готовый обед. Никогда не пропускай ни один из приемов. Школа, весна, хм? Девушкой обзавелся? Давай побыстрее, хорошие девушки нынче на вес золота, знаешь?

— Женщина дополняет мужчину. Но только хорошего мужчину — хорошая женщина,— процитировал мальчик.

— Помнишь уроки, помнишь,— покивал мужчина.— Сердце радуется, что кто-то следует моим советам. Я плохого ведь не посоветую. Все из многолетнего жизненного опыта.

— И многочисленных провалов,— усмехнулся Каору.

— Ай-ай-ай,— покачивание головой.— Как не стыдно издеваться над старшими! Плохой поступок, плохой.

Каору тихо посмеялся.

— Скучал по вашим наставлениям, учитель.

— Да. А я соскучился по твоей пустой голове, в которую знания нужно было постоянно вдалбливать, мой нерадивый ученик,— усмехнулся человек.

— Надеюсь, мы с вами встретиться в ближайшем будущем?

— Постараюсь уделить время для встречи, постараюсь. Но знаешь, у меня в последние месяцы такой плотный график. Посмотрим, что получится. Помнишь, что я говорил? 'Загадывать не надо!'

— Тогда не буду вас больше отвлекать. До свидания, учитель.

— До скорой встречи, мой юный ученик.

Силуэт вновь положил ладонь на шляпу, вспыхнул напоследок и распался языками пламени, которые тут же объяли пол.

Глядя в их синюю белизну, Каору думал лишь об одном.

'Я увижу, как ты будешь гореть в адском пламени, старик'

...

Резиденция Тачибана. 03:00

Джендэйи все никак не желала отпускать его из своих объятий.

— Джен, все нормально. Иди уже спать,— тихо произнес Каору, стараясь не шуметь, чтобы не тревожить родителей.

Он сидел на балкончике своей комнаты на мягкой подстилке, уже переодетый ко сну, и смотрел на звезды. Девушка сидела позади него, тоже одетая в домашнюю одежду — легкие серые штаны и темную майку, обнимая его за живот и шею, прижимая к своей мягкой груди и прижавшись щекой к голове.

— Нет,— шепнула она ему на ухо.— Ты злишься, я чувствую... Мне это не нравится.

Ее дыхание было теплым, а голос — полным эмоций. Каору невольно опустил взгляд.

— Прости,— он закрыл глаза.— Ничего не могу поделать. Да, злюсь. Честно говоря, не знаю, как не взрываюсь от злости. Поэтому отпусти меня, пожалуйста, и иди спать. Дай мне побыть одному.

— Нет!— тут же ответила она и еще сильнее обняла, даже поджав колени.

— Джен?— удивленно попытался обернуться Каору.

— Нет, нет. Ты не должен злиться. Я не позволю этому человеку озлобить тебя!

— ... Прости. Я уже озлобился...

— Нет! Не правда! Ты не такой!— он вдруг почувствовал, как она прижимает губы к его макушке.

А потом вдруг понял, что ее тело сотрясает тихая дрожь.

'Что?'

— Ты не злой, Каору. Ты не можешь быть злым. Ты хороший.

'Хороший...'

— Нет, я зол,— его губы зашевелились сами собой.— Два года копил эту злость, чтобы...

— Я помню, как ты впервые нашел меня,— он тут же осекся.

— Помнишь, в Египте? Я лежала в песках, ослабленная, не способная пошевелиться. До сих пор помню, как сильно мне было плохо. Мне хотелось умереть. Смерть казалась лучшим, что могло со мной произойти. И тогда появился ты. Ты помог мне, напоил водой, и ухаживал, пока я не пришла в норму...

Конечно, он помнил. Как вчерашний день. Поездка в страну пирамид. Песчаная буря и слабая аура, которую он в ней почувствовал.

— За всю свою жизнь я никогда не встречала такого человека, как ты. А я долгое время живу на свете. Мое одиночество длилось столетиями, год за годом, год за годом, долгие века. И вот на пороге смерти, отчаявшись, я встретила тебя. Ты озарил мою жизнь, подобно лучам восходящего солнца... Ты — мой свет. Моя любовь. Я последую за тобой хоть на другой материк, хоть на край земли. Мне все равно где, лишь бы ты был рядом.

Джендэйи плакала. Горячие слезы стекали по ее щекам, падая ему на шею.

— Каору, ты — очень-очень добрый... и хороший. Поэтому, пожалуйста... Если чувствуешь злость, то злись, но не держи в себе. Не позволяй злобе менять себя, не зацикливайся на ней... Пожалуйста.

...

'Зацикливаться...'

Младшему Тачибана вдруг вспомнилась древняя легенда. О великом египетском змее — Апопе, о том кто был настолько могущественным и огромным, что даже боги боялись его силы.

Но всякая власть имеет свою цену. Апоп испытывал голод, которого не знает ни один живший, живущий или тот, который будет жить на свете. С каждым днем его могущество росло, власть увеличивалась, и с ними рос голод.

Змея терзали страшные муки, которые он мог вымещать только на людях. Боги противостояли ему, и он превратился в олицетворение мрака и Хаоса. Исчадием, повинным в ужасных деяниях.

Но он не мог остановиться, он был бессмертен.

В конце концов, окончательно обезумев, Апоп решил утолить свой великий голод, съев обжигающе-яркое солнце.

И каждый день до сих пор пытается.

...

'Какого было Джендэйи наблюдать за мучениями своего отца?'

Каору почувствовал, как горячий шар в груди, который он ощущал, каждое утро и вечер, ложась спать и просыпаясь, начал вдруг развязываться.

'Она ведь видела все, что с ним происходило'

Тело наливалось неприятным горячим чувством.

'Как он из божественной сущности превращается в олицетворение зла'

Руки дрогнули.

'... зациклившись на голоде'

...

Голод — Пустота внутри — Предательство — Жажда мести — ЗЛОСТЬ — ...

Ярость... горячий шар, заполняющий пустоту. Не греющий, а обжигающий душу.

...

Шар в груди распутался. Тело заполнилось жаром.

Каору медленно выдохнул. Словно выталкивая что-то изнутри.

Ярость на учителя, казавшаяся уже таким привычным, даже обыденным чувством, вдруг показалась чем-то... чужим, ненужным.

И мальчик вдруг понял, насколько сильно она сказывалась на его привычном поведении. Сколько он лишних слов сказал, сколько действий совершил.

И самое главное...

Джен тихо всхлипывала, все еще сжимая его в объятиях.

Каору медленно и осторожно отстранил ее руки и развернулся к ней лицом. Девушка подняла на него заплаканные, но такие родные глаза.

'Чувствую себя последней мразью'

Он бережно провел пальцами по ее щеке, стирая дорожку слез.

— Все хорошо,— искренняя улыбка получилась теперь так легко.— Прости, что заставил волноваться. Спасибо.

Девушка медленно искренне улыбнулась в ответ. Но ее губы дрожали.

Он обнял ее, бережно обхватив за плечи и голову, и она расплакалась, прижавшись к его шее и груди. Но на этот раз это были слезы облегчения.

Она ведь на самом деле испугалась. И тревожилась за него все это время. А теперь дала волю чувствам.

А он даже не замечал.

— Прости,— раз за разом шептал он плачущей девушке.

'Вот теперь на самом деле ощущаю себя последней мразью'

Но все же облегченная улыбка не желала сходить с лица, потому что ему было очень плохо, но и очень-очень хорошо.

Наконец-то.

...

'Как вы там сказали, учитель?'— подумал Каору, поднимая взгляд на звезды.— 'Только хорошего мужчину дополняет хорошая женщина? Ну, если вы правы, значит, 'хорошим мужчиной' я могу называться, разве нет?'

Глава 1.

Солнце медленно клонилось к закату, окрашивая небо в бурый оттенок.

Татсуки Тачибана, мерно напевая себе под нос незамысловатую мелодию, нарезала тонкими ломтиками овощи к салату. Рядом кипела большая кастрюля с бульоном, а возле него стояла сковородка с шипящим куском розового мяса.

Последние дни весенних каникул выдались на удивление спокойными. И это не могло не радовать молодую женщину.

'Каору в последнее время как-то странно присмирел'— женщина облизнула пальцы от сока, а потом сняла поварешкой пробу с супа.

'М-м, хорошо'

...

— Каору! Ринтаро! Ужин готов!

Татсуки заглянула в гостиную, надеясь поймать двух мужчин семейства за привычными делами, вроде совместной игры в приставку, обсуждением новостей последнего журнала археологии или задумчиво-размышляющими за партией в шахматы или сеги.

ТУ-ДУУМ!!!

Но вместо этого нашла их сидящими напротив друг друга на креслах за кофейным столиком. И все бы ничего, если бы не хмурое выражение лиц, скрещенные на груди руки и тяжелая атмосфера, просто-таки витающая в воздухе.

'Та-а-ак'

Пожалуй, про смирение это она поторопилась.

Подобные сцены в прошлом уже бывали, не так часто, но бывали. И, как правило, заканчивались абсолютной капитуляцией одной из противоборствующих сторон. А вот стороны менялись от случая к случаю.

— Каору,— после продолжительного молчания подал голос отец семейства.

— Отец,— в тон ему произнес мальчик.

'Отцом' он Ринтаро называл только в определенных условиях, обычно говорил 'папа'.

На призыв к ужину, разумеется, ни один не обратил внимания.

— Завтра у тебя первый учебный день,— делая акцент на каждом слове, спокойно произнес Ринтаро.— Ты поступил в одно из самых престижных образовательных заведений в стране. Знаешь, чего я от тебя ожидаю?

— Полной самоотдачи?— особо не задумываясь, предположил Каору.

— Об этом и речи не идет,— продолжил Ринтаро.— Это для тебя и так в порядке вещей.

— Тогда не имею ни малейшего представления,— абсолютно неискренне заметил Каору.

Если бы он на самом деле не понимал о чем речь, то не выглядел бы сейчас как ощетинившийся еж.

— Взрослое поведение, вот что я желаю увидеть,— его отец как всегда не любит долго ходить вокруг да около.— И услышать тоже. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия постоянные звонки домой от твоих учителей. И я надеюсь, что в будущем их не предвидится.

— Ойа-ойа?— Тачибана младший откинулся на спинку кресла.— Пап, ты на самом деле будешь мешать мне самовыражаться? Ты всерьез против того, как я самореализуюсь? А что если у меня в обратном случае комплекс неполноценности образуется, или (не дай бог!) полноценности?

— Так,— такой спор они могли вести до самого утра, прецеденты бывали. А у старшего Тачибана уже были планы на сегодняшний вечер, так что он решил пойти по другому пути.— Я, кажется, не совсем доходчиво выразил свою мысль?

Он с хлопком опустил руки на колени и наклонился вперед.

— Чтоб никаких больше выходок, подобных тем, которые ты проворачивал в младшей школе! И уж тем более в средней!!! Не хочу больше криков на тему, что ты подстриг газон в некультурное выражение, обмотал корпус пожарным шлангом или покрасил сиденья в учительской и облил чужие обеды горчицей! Что еще там было?! Разлил гель при входе в уборную, под зиму открутил трубы в системе отопления, насыпал мешок муки в водохранилище и заменил туалетную бумагу наждачной! Я не говорю уже про афродизиак в напитках во время школьной поездки на природу!.. И уж тем более — НИКАКИХ больше известий о том, как ты домогаешься очередной учительницы!!!

— ... Наоко-сенсей страдала от недостатка внимания,— Каору помахал ладонью, как бы говоря 'это же очевидно'.— Иначе я ее манеру одеваться объяснить не могу, кто же знал, что она окажется такой стеснительной?

— Каору!— Ринтаро хлопнул себя по лбу. А потом впился взглядом в невинные красные очи своего сына.— ТЫ ее ПОЦЕЛОВАЛ на глазах у всего класса!!!

Где-то наверху что-то приглушенно грохнуло, но никто не обратил внимания.

— Ну, первый поцелуй должен быть с красавицей,— мальчик почесал себя за шею, смущенно отводя взгляд.— Но ты прав, в следующий раз лучше в безлюдном месте.

Ринтаро со свистом выпустил воздух из легких и откинулся обратно на спинку кресла.

Так, похоже, и эта тактика не дала ощутимых результатов. В последние годы влиять на поведение сына становилось все сложнее и сложнее.

Но он не был бы главой семьи и отцом этой миниатюрной аномалии, если бы не имел запасные планы на все случаи жизни.

Похоже, остался последний вариант. Придется прибегнуть к ЭТОМУ!

— Каору,— мужчина медленно опустил взгляд на все с таким же 'интересом' разглядывающего его сына.— Слушай внимательно. Я требую, чтобы ты НЕ устраивал в новой школе очередного ажиотажа своими действиями. Никаких больше заскоков, понимаешь меня?

— Ойа?— когда отец говорит так, это уже деловой разговор. Каору неспешно положил локти на подлокотники и скрестил пальцы перед лицом.— Это... серьезные требования. А у вас есть, чем их подкрепить, мистер?

'МИСТЕР?!'

— Что, любви сына к отцу уже недостаточно?

— Неа.

Моментальный ответ.

На заднем плане громыхнула ветвистая молния, и два собеседника уставились друг на друга прищуренными взглядами, между которыми заискрились электрические разряды.

Но недолго это продолжалось.

— Хм!— старший Тачибана одним неуловимым движением достал откуда-то объемистый сверток и с грохотом опустил его на стол.

Обвертка слетела моментально, обнажая содержимое.

— Caciocavallo Podolico 650 долларов за 450 граммов, из провинции Кампания, Италии.

— Согласен на три месяца,— тут же ответил мальчик, не сводя взгляда с одного из самых дорогих сортов СЫРА.

— Год!— тут же нашелся Ринтаро.

— Четыре.

— Девять!

— Пять.

— Сойдемся на шести!

— Хорошо.

Дзинь-дзинь.

Отец и сын совершенно искренне улыбнулись друг другу, полностью довольные достигнутым компромиссом.

'Неспортивно, пап. Совсем. Но достойно. Уважаю'

'Ты хитрый, сынишка. Но и мы не лыком шиты. Похоже, начинаешь забывать, кто тебя всю жизнь воспитывал!'

Татсуки, все это время наблюдавшая за разговором, со вздохом прикрыла дверь и помотала головой.

'Мужчины!'

...

Ужин прошел в непринужденной обстановке.

Насладившись вкусом говяжьего стейка по особому маминому рецепту (никто больше так не умеет), Каору быстро перебрал свою электронную почту на домашнем компьютере в гостиной, почистил зубы и, наконец, закрыл за собой дверь своей комнаты.

И только теперь позволил себе устало опустить плечи и вздохнуть.

'Тяжелый денек'

Джендэйи мирно спала, свернувшись кольцами в своем террариуме, и никак не отреагировала на его появление. Вообще-то, у змей нет век, но то, что она именно спит, можно было понять, если присмотреться, как потускнели ее обычно ярко-желтые глаза.

Последние две недели она провела в постоянных сражениях и наелась, наверное, на месяц вперед.

На следующее утро после того 'инцидента' со сгоревшим клубом все екаи города как с цепи сорвались.

С Каору и другими специалистами по профилю уже к обеду связались люди из Токийского отделения онмедзи с просьбой о помощи. Они обычно проглатывают свою гордость, когда ситуация полностью выходит из-под их контроля.

Но говоря откровенно, Каору не особо волновали гангстерские разборки между екаями. И он не стал бы вмешиваться в этот конфликт. Не стал, если бы только спустя десять минут ему уже на персональный номер не позвонил Нурарихьен.

После того как старик лично попросил помочь ему утихомирить беснующуюся 'молодежь', оставаться в стороне уже не было вариантом. И ему с Джен пришлось несколько раз совершать выходы в ночной город, чтобы настучать по тыковкам самым неугомонным и отмороженным представителям духов ночи.

...

Надев пижаму, мальчик устало забрался в постель и натянул на себя теплое одеяло.

'Насыщенные каникулы выдались. А завтра еще и в академию'

Из-под тени окна медленно вытянулись длинные черные руки и, взявшись за края штор, плавным движением задернули их, отрезав комнату от темно-багряного света заходящего солнца. И погрузив ее в полумрак.

'Приятных снов'— пожелал он себе, засыпая.

...

Глубокой ночью мальчик вдруг проснулся, почувствовав, как кто-то забирается в его постель.

В темноте сверкая золотистыми глазами с полуопущенными веками, над ним нависла женская фигура, чьи руки упирались по обе стороны подушки.

Не говоря ни слова, Джен медленно наклонилась к его лицу и нежно поцеловала в лоб. И, кажется, даже кончиком языка облизнула.

Бесшумно опустилась рядом. Ее сильные руки обняли его очень бережно, прижав к себе, и она уткнулась носом в его волосы.

— Джен... я не плюшевый... мишка...— чувствуя ее приятное тепло и притягательный запах, Каору едва успел возмутиться, как умиротворенный снова уснул, прижавшись к девушке.

...

На следующий день. 8:55

Светит солнце, мирно поют птицы, дует приятный ветерок. Территория академии Куо бурлит активностью.

По каменной дорожке, весело переговариваясь, бродят толпы очаровательных девушек в форме академии. Парни глазеют на них украдкой, а некоторые и вовсе, останавливаясь и натурально пуская слюни. Толпа молодежи выходит из спортзала, где только что закончилась церемония открытия нового учебного года.

Президент студенческого совета собрала листовки своей речи, отряхнула и ровным шагом спустилась с трибуны. И только убедившись, что рядом не осталось посторонних, позволила себе устало потереть глаза под очками и подавила напрашивающийся зевок.

Для Соны последние недели каникул выдались весьма напряженными и богатыми на события. Внезапная война банд на подконтрольной ей территории, плюс — сгоревший ночной клуб в центре города (причем, бетонное здание сгорело дотла). Добавить ко всему необходимость вести постоянные переговоры с главами кланов высших екаев для координации боевых действий, а еще эти старые пердуны из онмедзи, вдруг вздумавшие вмешаться в самый неподходящий момент. Где они, спрашивается, сидели все это время, чтобы до такого запустить текущую ситуацию?

'Куда ни глянь, везде нужны руки'— девушка, хмурясь, помассировала висок.

— Отличная речь, Сона,— вдруг раздался рядом знакомый голос.— Как всегда. Но выглядишь неважно.

— Риас,— Сона поправила очки и посмотрела на стоящую перед ней со скрещенными на груди руками подругу детства, чьи алые волосы во время церемонии заметила в одном из первых рядов.— Спасибо. И за заботу тоже. Но лучше скажи, как прошла ночь?

Наследницы двух кланов вынуждены были делить между собой ночные операции, поскольку просто физически не могли успеть везде. Город огромен, и число екаев в нем соответственно.

— Неважно,— слегка поморщилась Риас.— Гражданская война никогда не бывает красивой. Даже в таких маленьких масштабах.

— Что на этот раз?

— Клан Гьюки. Весьма неприятная ситуация... Как оказалось, за подготовкой всего восстания стоит его глава. Использование нескольких банд, как прикрытие, не позволило ему скрыться от шпионов главного дома.

Пока говорили, мерным шагом успели выйти во внутренний двор.

— Он схвачен?— слегка заинтересованно спросила Сона. Ей успела надоесть эта муравьиная активность, а также необходимость каждый день разделять и отправлять в бой своих слуг.

— Нет,— как и подруга Риас хорошо держала лицо, не подавая признаков усталости. Хотя переговоры по большей части и вела ее подруга, это не значило, что Алая Принцесса Разрушения осталась без работы в этой короткой (как они надеялись) войне. Если точнее, бои в основном велись как раз представителями ее дома.— Его подчиненные выиграли ему время, для того чтобы он успел бежать.

— Верность даже в смерти. Похвально,— холодно произнесла Ситри. Проходящие мимо студенты с уважением кланялись двум девушкам.— Не смотря даже на то, что он заговорщик и предатель, его подчиненные готовы были и отдали за него свои жизни. Если он смог заслужить такую лояльность, то это достойно уважения.

— Неважно. Мне претит сама мысль о том, что хозяин может бросить своих слуг. В моих глазах это поступок никак не достойный главы. И никакого уважения.

— Уважение бывает разным, Риас,— черноволосая девушка остановилась и повернулась к своей подруге.— Есть уважение слуг к своему хозяину, уважение подчиненных к главе, уважения главы к подчиненным. Уважение к чужой жизни и к чужой смерти, а еще — уважение к чужой жертве. Понимая, что битва проиграна, екаи, присягнувшие на верность, пожертвовали собой, чтобы их глава смог остаться в живых. Уважение к их жертве, вот что двигало им, когда он убегал, вместо того, чтобы остаться и принять бой. Я уверена в этом, потому что другой человек вряд ли заслужил бы такой самоотверженности.

Аловолосая девушка прикрыла глаза. Учитывая широко известную политику семьи Гремори по отношению к своим слугам, ее подруга не бралась предполагать, что она должна была чувствовать сегодня ночью.

— Тем не менее, мне это не нравиться. Вся история очень сильно попахивает гнилью.

— Я с тобой согласна, Риас,— Сона развернулась и продолжила идти.— И мне тоже не нравиться все, что происходит.

Некоторое время они шли в молчании. Вокруг в коридорах множество учеников искали свои классные комнаты, а некоторые переговаривались, пока было свободное время. Девушки и парни, отвлекаясь от своих дел, а некоторые даже останавливаясь, восхищенно разглядывали двух идущих вместе самых представительных девушек школы.

— Кстати, Нурарихьен-сама приносил извинения за действия своего подчиненного,— вдруг вновь заговорила Сона.— Хотя он и не выглядел особо удивленным фактом его предательства.

— И почему мне кажется, что он с самого начала знал личность зачинщика мятежа?— хмыкнула Риас.— Пожалуй, если бы глава екаев не сражался наравне с бойцами своего клана, я бы окончательно потеряла все почтение к главному дому.

— Он главнокомандующий, в этом нет ничего удивительного,— Сона вновь поправила очки.— Несмотря на все, Нурарихьен-сама на самом деле заботиться о своих подопечных и присягнувших кланах. Да и взаимоотношения между екаями гораздо легче, чем у людей и даже у нашего народа. Если вдруг нарастает угроза, то она подавляется всеми силами — достойная политика.

— Подавляется, это уж точно... к слову, что ты узнала насчет тех слухов, циркулирующих между бойцами?

— Что? 'В городе появился Апофис'? Полная ерунда. Как только услышала впервые, сразу отправила запрос к разведчикам клана: Апофис никогда не покидал места своего пребывания. Забудь об этом.

— И все же,— Гремори скосила взгляд на подругу.— Слухи не возникают на пустом месте, тем более такие.

— Возможно, эта была другая змея. Хеби. Или даже дракон. Чтобы опустошить целый клан инугами, все же нужна немалая сила. А возможно кто-то прикрылся, чтобы остаться неизвестным... Может быть, это были шикигами охотников онмедзи.

— В этом отсутствует логика,— покачала головой Риас. И добавила спустя пару секунд.— Как и во всем восстании. Они ведь не могли всерьез рассчитывать сместить правящую верхушку верховных кланов? Я уже не говорю про онмедзи, которых точно заинтересовала бы внезапная активность. Это не считая того факта, что все происходило под нашим непосредственным наблюдением. На что рассчитывал глава Гьюки?

— Пожалуй, я не хочу этого знать,— Сона краем глаза заметила два знакомых лица.— Что важнее — главное сражение закончилось.

— Осталась лишь охота на ведьм,— согласилась с ней Риас.

В это время к ним подошли две черноволосые девушки.

— Президент.

— Президент.

Поприветствовали они одновременно, делая легкий поклон.

— Тсубаки.

— Акено.

Тсубаки Шинра и Акено Химедзима, вице-президенты студенческого совета и оккультного клуба соответственно.

Под очками Шинры залегли отчетливые тени, что тоже выдавало проведенную бессонную ночь. А вот невероятно изящная Акено просто-таки лучилась светом.

Глядя на ее счастливую улыбку, принцесса Гремори не смогла удержаться от смешка. Вот уж кто действительно искренне радуется каждому сражению.

— Время уже поджимает,— поглядела на часы Сона.— Скоро начнутся уроки. Риас поговорим после занятий.

— Можешь зайти к нам в клуб.

— Так и сделаю.

Представители клана Ситри мерно удалились.

— Ара-ара, президент, вы выглядите уставшей,— приложив руку к щеке, пропела Акено. Учитывая, что сегодня они вместе уничтожали целый клан враждебных аякаси, это прозвучало, как насмешка.

Риас усмехнулась.

— А вот ты — не очень, Акено.

— Ара-ра, что же может со мной сделаться?

— Действительно,— аловолосая принцесса продолжила свой путь.

'Что может с тобой сделаться? Ты же никогда не сможешь устать от того, чтобы жарить врагов своими молниями. Мой ферзь'

— Что-то тревожит тебя, Риас?— уже другим тоном поинтересовалась идущая за ней подруга.

— Не знаю,— Риас задумчиво приложила палец к подбородку.— Меня не оставляет чувство, что что-то происходит... за кулисами этой 'войны'. Что-то, о чем мы еще не догадываемся. Хм-м... Акено, пожалуйста, собери сегодня информацию в последних кругах.

— Конечно, Риас.

— И зови меня 'президент' пока мы в школе.

— Разумеется, президент,— на ходу склонила голову Химедзима.

...

В это время на первом этаже.

— Смотри, смотри!

— Вон, вон, видишь!

— Кья-я-я! Какой миленький!

— Кавай-и!

— Милашка!

— Это же форма нашей академии! Он будет учиться с нами?!

— Так, 1С, 1С,— Каору, не обращая внимания на сопровождающие его по дороге возгласы, вертел в руках карту корпуса, пытаясь найти местоположение своей классной комнаты.

'Однако же, эта форма'— потер он подбородок, украдкой бросив взгляд на небольшую группу красивых девушек, которые увидев его внимание возопили: 'Кья-я-я!'.— 'Вроде и не скажешь, что она такая откровенная, но очень выгодно подчеркивает все изгибы женского тела. И этот разрез под грудь — очень даже недвусмысленное дополнение. В сочетании с мини юбкой... хм-м, значит, интернат для девушек? Ну-ну'

— Йо, Каору!— раздался рядом знакомый энергичный голос.

— Доброе утро, Иссей-сан.

Иссей подошел, сверкая довольной улыбкой. Парень проявлял свою бунтарскую натуру, нося под распахнутой рубашкой под пиджаком красную футболку.

'Кстати, хорошая идея'

— Как дела? Как прошли каникулы?

— Увлекательно,— усмехнулся мальчик, на время отвлекаясь от разглядывания плана школы.— Даже очень.

— А вот я все каникулы провел в ожидании этого дня,— Хедо поднял вверх сжатый кулак и скорчил потешную рожицу. Кажется, у него даже слезы потекли.— Наконец-то, я в раю... Рай!

'Рай? Хотя, в какой-то мере...'

— Очень рад за вас, семпай. По-видимому, вы уже успели забыть свои собственные слова во время поступления.

— Эй! Это были три недели назад! А сейчас, нет! Я нисколечко не жалею, что поступил сюда! Да-да!

— Понятно.

Взгляд Каору вернулся к карте. А похотливый взгляд Иссея провожал вздрагивающих студенток, сам он довольно скалился и брел следом.

— Кохай, мы обязаны постараться в этом году! Просто обязаны!

— ... Я надеюсь, вы об учебе говорите.

В этот момент они как раз проходили рядом с выходом на лестничный проход, ведущий на второй этаж...

...

ПУНЬ!

— Ау-у!— невольно вырвался стон у Риас.

...

— ЭЭЭ?!— чуть было на ровном месте не споткнувшись, воскликнул Хедо.

— Ара-ара?— удивленно поднесла ладошку к губам Акено.

Другие студенты, находящиеся поблизости, в шоке застыли на своих местах, некоторые даже остановились на полушаге.

Мысли Каору все еще занимали поиски его класса, поэтому он не сразу понял, что именно произошло.

— Хм?— поднял он голову, чувствуя лицом что-то мягкое и упругое. Смешно, что из-за своего невысокого роста, он все равно ничего не увидел.

— Ау!— вновь вырвалось у Риас.

'Что это? Темно'

— Где это я?— вдобавок еще и повертел головой, пытаясь осмотреться.

— У-у-уа-ах!— совсем уж эротично простонала девушка.

...

'...'

'Секундочку...'

'Это же не то, о чем я подумал?'

Мальчик медленно поднял руки, положил их на предметы, зажимающие его голову.

Плотно сжал пальцы... Пощупал.

И еще раз.

— ЭЭЭЭЭЭЭ?!— возопил Иссей.

— Ара-ара,— в голосе Акено добавилось веселых ноток.

— А-ах!— тело Риас чуть покачнулась.

...

В следующую секунду Тачи одним движением, как пробка от шампанского, отпрыгнув, вылетел спиной вперед.

— Ойа-ойа!— и кажется, налетел на стоящего сзади Хедо. Благо парень быстро сориентировался и успел поддержать его.— Извините, мне жаль. Не смотрел куда шел. Просто я действительно не ожидал, что могу оказаться в... В смысле, влететь... Эм, то есть, между...

Стоило уточнить, что смущение было вызвано не тем фактом, что он уперся лицом в ГРУДЬ незнакомой девушки, а тем, что он уперся лицом в грудь НЕЗНАКОМОЙ девушки.

— Все в порядке,— опустив веки и борясь со смущенной краской на щеках, слегка отряхнула свою форму Гремори. Химедзима лучезарно улыбалась за ее спиной.

— Будь осторожен в следующий раз, хорошо?— вернув себе самообладание, улыбнулась Риас, сложив руки на груди.

— Конечно,— смущенно почесал пальцем висок Каору,— хм... семпай. Кстати, раз уж мы начали говорить, не подскажите, где находиться класс 1С?

— 1С?— слегка сбитая с толку такой быстрой сменой темы девушка пару раз хлопнула глазами.

— Второй этаж, коридор направо, третий пролет слева, последняя комната,— ответила Акено.

— Спасибо,— улыбнулся уже ей Каору.— Семпай.

Девушка улыбнулась еще ярче и наклонилась вперед. При этом ее грудь слегка покачнулась.

— Акено,— указала она на себя пальчиком.— Химедзима Акено.

'Меня, что совсем за ребенка принимают?'

— Каору,— в точности повторил ее жест подросток.— Тачибана Каору. Приятно познакомиться, Химедзима-сан.

В эту игру можно играть и вдвоем.

— Акено,— окликнула своего заместителя Риас.

— Да, президент,— вновь выпрямилась девушка, явно очарованная красноглазым мальчишкой.

Аловолосая девушка вновь посмотрела на Каору. Внимательно, оценивающе. А потом улыбнулась:

— Первогодка? Добро пожаловать в Академию Куо. Мое имя — Риас Гремори, я президент клуба оккультных наук. Рада нашему знакомству.

— Конечно...

— А меня зовут — Хедо Иссей!— как чертик из табакерки выпрыгнул перед ней парень.— Я тоже поступил в этом году, во второй класс. Приятно познакомится, Гремори-сан!

— Ара-ара,— раздался смешок Акено.

— Хедо Иссей, Тачибана Каору,— весело повторила Риас.— Я запомню вас. Скоро прозвенит звонок, поспешите на занятия. Давайте постараемся в этом учебном году.

— Конечно!— чуть не заплакал Иссей.

— Увидимся, семпай,— помахал Каору вслед удаляющимся девушкам, словив последний оценивающий взгляд аловолосой красавицы.

'Гремори. Вот уж не ожидал...'

— Каору!!!— крепко схватил его за плечи Хедо.— Гхк! Я знал! Я знал! Гхк! Еще с первой встречи понял, что ты — мой кохай! Настоящий!!! Кохай!!! Я сразу понял, что у нас идентичные интересы! Ты — молодец, кохай! Просто молодец! Уважаю, всем сердцем уважаю! Какие они были на ощупь, а? Какие?!

— Семпай, поставьте меня на место...

...

Первый день, ознакомительные уроки. Все прошло довольно непринужденно.

Правда, взгляды некоторых представительниц женской половины учащихся немного напрягали, но ничего особенно страшного. Первый урок начался с общим приветствием и знакомством друг с другом. После того, как каждый ученик представился, учитель — толстенький мужчина в летах с отчетливой лысиной написал на доске тему и начал занятия. На обеденном перерыве Каору перекусил во дворе своим бен-то, специально приготовленным и взятым из дому, наблюдая за занятиями девушек в клубе легкой атлетики. А еще он заметил Хедо, тоже наблюдавшего за бегающими в спортивных шортиках девушками, только из кустов с биноклем. И спрашивается — зачем?

Впрочем, мысли Каору занимало не только странное поведение его друга.

Риас Гремори. Для учащихся — первая красавица академии, отличница, спортсменка, выдающаяся личность и глава клуба оккультизма. Для посвященных — наследница семьи чистокровных демонов. Весьма и весьма неординарная особа. Хм...

...

— Значит, повстречал малышку Гремори,— небольшой лысый старичок в зеленом кимоно пыхнул дымом из длинной трубки и улыбнулся.— Молодец, мальчик, быстро действуешь.

— Спасибо за похвалу,— Као поднял палочками лапшу со своей широкой чаши.— Но меня она сейчас больше интересует как личность, а не как девушка.

Под лучами закатного солнца они сидели за столиком в открытом ресторане. Вокруг располагалось еще несколько людей, в основном это были семейные пары, иногда даже с детьми.

— А что рассказывать-то?— Нурарихьен сделал еще пару затяжек и с расслабленным выражением лица выдохнул тонкую струю дыма.— Малышка Гремори, я ее еще маленькой однажды видел. С тех пор ничуть не изменилась, разве что тогда идеальной дочерью для родителей хотела быть, а теперь уж больно взрослой выглядеть хочет.

— Алая Принцесса Разрушения? Хочет выглядеть взрослой?— выцедив еще одну порцию и пережевывая, поинтересовался черноволосый мальчик.

— Ну, возможно не совсем так. Ответственная она уже достаточно, умная, силы ей не занимать, умеет принимать решения. Хороших слуг имеет, кстати. Очень хороших. И преданных, что главное. Но хочет более этого свободы от решений своей семьи, и свободы принимать свои, не оглядываясь.

— Птица в клетке?

— Ну, вроде того. Хотя любят ее, что отец, что мать. Да и что брат ее. Все, как один. Но уж больно потакать им в детстве привыкла, теперь хочет жизнь свою жить,— старичок постучал по поверхности стола кончиком трубки, вытряхивая пепел, который тут же испарялся, как туман.

Тачибана неспешно закончил свою порцию рамена и выпил бульон. Нурарихьен в это время забивал свою трубку новой порцией табака.

— Еще помолвлена малышка Риас,— молвил он через некоторое время.— И как знать, возможно, помолвка эта не нравиться ей ничуть.

— Хм, вот оно значит что,— а хороший здесь чай. И что главное — темный. Не так уж легко найти заведение, где умеют заваривать не только зеленые сорта.

— Заинтересовала она тебя,— хмыкнул старик, глядя на него своими янтарными глазами.— По глазам вижу.

— Твое зрение обманывает тебя, дедуль.

— Да не, сто лет еще не должно. А дальше опыт спасет. Кстати, я в последнее время то и дело про твою девушку слышу. Хор-р-рошая она у тебя, м-м-м, огонек! Приручил ее, Каору, а? Настоящий мужчина! Таких вот, как ты, во времена Эдо истинными самураями называли.

Мальчик подавился чаем и тихо рассмеялся. Ох, если бы только глава екаев знал в каких они отношениях с Джендэйи. Хотя знает он, просто прикалывается.

— Кстати, дедуль,— поспешил он перевести тему, пока снова не захлебнулся.— Почему это у тебя сегодня рост такой маленький?

'Даже меньше, чем мой'

На что старик странно медленно растянул свой рот в улыбке. Пыхнул дымом.

— Эх-эх, Као, Као, все-таки слишком ты еще мал, чтобы сразу понять такие вещи. Расти тебе нужно, мальчик, только не снаружи, а внутри. Снаружи таким и оставайся, преимуществ больше. Вот смотри,— как раз в этот момент рядом с чужим заказом проходила молоденькая официантка в форменной одежде.

Нурарихьен медленно втянул носом воздух и резко выдохнул ртом. Низкий порыв туманного ветра тут же разнесся по округе.

— Кьяяяя!!!— вскричала девушка, отчаянно пытаясь одной рукой прикрыть поднявшуюся юбку.

— Кха-кха-кха-кха,— это он не закашлялся, это смех у него такой.— Видишь, и пригибаться не нужно.

'Тебя бы с Хедо познакомить, дед. Уверен, вы быстро найдете общий язык'

...

Если кто-нибудь подумает, что этот миниатюрный пожилой человечек — добренький и безобидный старичок, Каору лично тому на лоб табличку 'идиот' повесит.

Чтобы пояснить. Есть такие люди в стране, объединенные в преступное сообщество, влияющее на политическую жизнь Японии, и раскиданное по группировкам. Якудза называются.

Образовались еще в период Эдо, как известный исторический факт. Так вот, первые борекудан — Хякки-яко высших кланов. Екаи, объединенные под одним предводителем, составляющие 'Ночной парад ста духов' или же 'Ночное шествие сотни демонов'. Правда, их была не сотня, а гораздо больше.

Войны за территорию в тот неспокойный период времени были обыденным действием, только если самураи и феодалы сражались за земли, то аякаси — за захваченные города.

Объединенные разрозненные кланы уничтожали всех беспредельщиков и диких екаев, сунувшихся пировать на ночные улицы, а от прочих кланов либо требовали клятву верности, либо безжалостно избавлялись. За власть воевали многие, а вот удержать ее в руках не всем было под силу.

Поэтому Нурарихьен, уже 900 лет являющийся единственным главой всех кланов (что бы там ни думали екаи Киото, ему просто интересно наблюдать за их возней), не просто внушал уважение, он был и есть легендарная личность среди людей и духов. Посвященные до сих пор не смеют произносить его имя без трепета. Это конечно те, которые не имеют отношения к высшим представителям.

Все нынешние людские кланы якудза — подражание тогдашнему объединению аякаси, поэтому сейчас они все, как один, подчинены главному дому екаев и соответственно его главе.

Чтобы все это время удерживать полную власть в своих руках нужно быть выдающимся лидером, но не только...

Каору руку даст на отсечение (удобно-то как) если старик не продумал весь этот мятеж от начала и до конца. Раз в несколько столетий всегда требуется небольшая взбучка, чтобы взбить пыль с оружия. А еще периодический поиск недовольных, такие всегда найдутся.

'Молодежь современная совсем уже распоясалась'— такие вот слова он слышал из его уст за месяц до начала этих событий.

А раз уж у деда все было под контролем, то зачем такой шум? А чтобы онмедзи тоже жизнь медом не казалась. 'Борзеть начали в последние годы, ох, борзеть!'. С демонами у кланов отношения были нормальные, никаких претензий к ним не нашлось. 'Нормальные ребята, а уж девочки, м-м-м!'. Поэтому собственно все действия и были согласованы.

В таком случае, зачем Нурарихьен попросил вмешаться Каору? О, тут все просто. 'Не заржаветь бы тебе без своего 'учителя', мальчик' Да и старика, честно говоря, он уже давно не навещал. Некрасиво, как-то получилось. Выходит, чтобы встретиться с дедом, потребовался тяжелый конфликт. К тому же, это молодые должны навещать старших, а не старшие приглашать молодых.

— Давай еще заказывай, угощаю я сегодня,— махнул он рукой, другой придерживая трубку.

— Конечно, дедуль.

Между главой аякаси всей страны и ним особые отношения: старик Нура знал Каору еще с пеленок. Поэтому он в какой-то мере считает его своим родным.

Панибратское обращение 'дедуля' — это особая привилегия, которая есть только у двух человек. Каору и внука Нурарихьена. Любой другой за такое может и пальцев лишиться. А то и чего поважнее.

...

— Эх, не жалеешь ты себя, не жалеешь,— старик откинулся на спинку сиденья, делая очередную долгую затяжку.— Хотя правильно, себя жалеть должны только беременные женщины. Им положено. Но вот загоняться так все же не стоит. Никому лучше не станет-то.

— Дедуль, пока я молод, я могу тратить свою энергию,— мальчик расправился уже с пятой порцией рамена.

— Это да. Молодость — это такое дело,— покивал он.— Но осторожнее тебе надо быть, Каору. Не все так просто дается. Ничего вообще-то. Когда-нибудь наступит откат.

— Контролирую свои силы,— 'тьфу блин, уже как дед начинаю говорить'.— В смысле, мой предел увеличивается. Я просто не переступаю за него, пока он не вырастает.

— Вижу я твой предел, и да, увеличился он. Да вот не мешает это мне почему-то за тебя волноваться, мальчик. Изменился ты в последние недели. В лучшую сторону, что хорошо. Не зациклен больше на своем 'наставнике'?

— Нет,— как легко теперь говорить об этом.— Зачем гробить свою жизнь? Месть была таким детским решением.

— Кха-кха-кха,— довольно улыбнулся Нура.— Говоришь, как взрослый. Я тобой могу гордиться. Сам преодолен свою обиду? Или помог тебе кто?

— Помогла,— невольно улыбнулся мальчик.

— Ох-хо-хо-хо! Говорю тебе, хорошую женщину ты нашел. И не вздумай упускать! Потеряешь, по голове настучу и себе заберу, понятно?

— Мечтать не вредно! Старички не в ее вкусе!

— Кха-кха-кха, много ты знаешь, мальчишка! Я каким угодно могу быть! Все решает воображение!

— Вот и представь себе, что у тебя грудь четвертого размера и тискай на здоровье!

— Кхак!— вот теперь он подавился.— Я тебе сейчас уши огрею за такие предложения!

— Поговори еще про мою девушку, я тебе сам уши надеру!

— Кха-кха-кха! Кха-кха-кха! Молодец! Так и надо! Защищай свое, оберегай и не отпускай, но ни на мгновенье не смей забыть, что живое существо — не вещь и мнение свое имеет. Самое неприятное — по глупости потерять, с остальным можно побороться.

— Понятно, дедуль, понятно.

Старик Нурарихьен довольно хмыкнул и закрыл глаза. Некоторое время посидели в молчании.

— С Гьюки поосторожней будь,— внезапно серьезно сказал он.— Разочарованный, потерянный, он уже смысла в жизни не видит. Опасности бы не представлял, если бы не за что было ему мстить. А теперь за что — есть. Клан уничтоженный.

— Я знаю,— Каору спокойно пил чай. Только его глаза тоже посерьезнели.— Загнанная крыса.

— Не крыса он. Стал ей почти, но не до конца. А теперь он — волк, у которого отняли семью. Зверем опасней может быть только волчица.

Опять помолчали.

Нурарихьен открыл глаза и уставился на мальчика перед ним тяжелым, цепким взглядом. А потом вдруг вздохнул. Совсем по-стариковски.

— Жаль ты не екай, Каору. Ой, как жаль,— приложился к трубке, смотря вдаль.— Было бы мне кому тогда дела свои все завещать.

— Старик,— мальчик слегка поражен таким откровением.— Ты же не умирать собираешься?

— Пф-хе! Поговори мне еще, мальчишка! С какой это мне умирать, когда вокруг так много прекрасных... в смысле, так много прекрасного, да! Мир прекрасен! Я так молод, как сам захочу, стар тоже настолько, насколько самому мне хочется. А девушками... в смысле, делами кроме меня заняться некому! Что улыбаешься? Не веришь, что ли в мое величие? Мальчишка! Сейчас я тебе покажу всю силу великого Нурарихьена-сама! Смотри и трепещи!

— Жду не дождусь,— усмехнулся Тачи.

...

Официант, выходящий с очередным заказом в ступоре замер перед столиком.

Ступор длился пару секунд, потом он дернул головой вправо, влево. После чего медленно опять перевел взгляд на столик.

— Куда это они делись?! ААА!!! Они сбежали, НЕ ЗАПЛАТИВ!!!!!!— спустя мгновенье сотряс округи крик души.

...

— Видал?— на цыпочках удаляющийся Нурарихьен сверкал довольной улыбкой.— Я называю это 'хавчик на халяву'!

— Дедуль,— тоже на цыпочках следующий за ним Каору улыбался не меньше.— Ты крут!

(Примечание: Дети, ни в коем случае не повторяйте этого!)

...

Закаты в местном климате и территориальной зоне — очень длительное и очень красивое зрелище.

Наблюдая за алыми окрасками темнеющего неба, облокотившись о перила моста, Каору неспешно предавался размышлениям. В его руках покоилась открытая пачка поки, а на ушах висели большие наушники, провод от которых тянулся к карману.

Sweet dreams are made of this Все мечты были сделаны так.

Who am I to disagree Кто я, чтобы опровергать?

Travel the world and the seven seas Я был везде, объездил весь мир.

Everybody's looking for something Абсолютно все что-то ищут.

Some of them want to use you Кто-то хочет использовать вас,

Some of them want to get used by you Кто-то хочет это от вас,

Some of them want to abuse you Кто-то хочет унижать,

Some of them want to be abused Кто-то хочет унижения.

— В странном городе я живу,— усмехнулся красноглазый мальчишка, положив в рот еще одну сладкую палочку.

Телефон внезапно завибрировал, выводя его из мечтательного состояния. Одной рукой достал его, посмотрел на экран.

Сообщение от 'Ш':

'Центральный парк. Странная активность. Чернокрылые'

— Центральный?— Тачибана задумчиво покрутил во рту поки.— Падшие? Вот и они пожаловали. Только... что она там делает?

...

Конеко забавно вела носиком, пробираясь между листьями.

Окружающие запахи говорили ей многое, а чутье и интуиция никогда еще не подводили. Недаром президент всегда полагается на ее сенсорные способности.

Миниатюрная светловолосая девочка выбралась на каменный тротуар, еще раз повела носом и огляделась. Запахи определенно смешивались здесь.

Падшие ангелы и экзорцисты. Извращенный свет.

— Воняет,— тихо произнесла Тодзе, сохранив абсолютно непроницаемое выражение лица.

Инстинкты все, как один, твердили, что это — опасное место. Свет противоположен тьме. Но она должна была собрать информацию о так неожиданно перебазировавшихся в город падших ангелах. В конце концов, если вдруг обстоятельства приму неприятный оборот, всегда можно активировать фамильную печать.

— Широ,— тихо произнесла Конеко, заметив, как из дальних кустов выбегает белый котенок.

Ее фамильяр быстро преодолел разделяющее их расстояние и прыгнул ей на руки. И только тут девочка вдруг заметила, как сильно она вся дрожит.

— Широ, в чем дело?— осторожно прижимая ее к себе, с легкой тревогой в голосе спросила девочка. На ее памяти, Широ никогда еще так не пугали.

Котенок посмотрел в ее желтые глаза своими, так похожими на ее собственные, и коротко мяукнул.

...

Фонтан работал. Множество тонких водяных струй били в воздух, создавая красивые блики, переливающиеся между собой в свете закатного солнца.

Каору остановился посреди небольшой круглой площади между деревьев. Сейчас она и ведущие к ней дорожки пустовали.

— Хм-хм,— взгляд упал вниз, зацепившись за блеснувшее черное перо.

Подняв его, потеребил между пальцами, осматривая со всех сторон. Подобные вещи простые люди не могли увидеть, а даже если увидели бы, что уже говорило о том, что простыми они не являются, то не смогли бы прикоснуться. Оно для них, как мираж, находящийся на другом плане.

'Так...'

— Шестикрылые? Хм-хм,— похоже, в Токио пожаловали немалые гости. Знать бы еще, что подобным особам могло здесь понадобиться.

Падшие не будут просто так срываться со своих мест, по крайней мере, не из-за дел средней значимости.

Насколько ему было известно, их группу сейчас больше интересует изучение обнаруженных тайных артефактов. Хм... артефактов?

— Уходи,— коротко бросил Као своей невидимой спутнице. Та поклонилась и растворилась в воздухе окончательно.

А сам подросток повернулся в сторону скопления деревьев, туда, откуда почувствовал чужое присутствие.

На свет из высоких теней медленно вышла...

— Добрый вечер, Тодзе.

Конеко Тодзе — одна из его одноклассниц, с которой он только сегодня познакомился. Каору никогда не считал себя гигантом (ну да, при росте — 155 см), но эта девочка была миниатюрной даже на его фоне. Беловолосая, с ярко-желтыми глазами и вечно отрешенным лицом она была ниже его на целую голову.

Но сейчас ее лицо забавно хмурилось. Впрочем, она вся была довольно забавной.

— Ты... Тачибана Каору,— вспомнила его имя Конеко. И вытянула палец.— Ты... неправильный.

'... Чего?'

— Почему?— приподнял бровь Тачибана. Ее слова слегка выбили его из колеи.

— Ты не пахнешь,— обвинительно произнесла девочка.— Такого не бывает. Все пахнут, а ты — нет. Ты — не живой?

— Пф-ф,— Каору чуть не подавился вытащенным из кармана поки.

'Вот тебе раз'

— Нет, вообще-то, живой. Сейчас, по крайней мере,— улыбнулся он.— У каждого ведь есть свои особенности. К примеру, скажем — у тебя хороший нюх...

— А ты — не пахнешь.

— По умолчанию — нет,— усмехнулся парень.— Но я могу пахнуть. Умею. Даже по-разному, смотря, на что буду опираться и какую сторону использовать.

Конеко некоторое время молчала, сохраняя лицо истинного игрока в покер.

— Не понимаю.

— Не обращай внимания, Тодзе,— помахал рукой, как бы говоря: 'обыденное дело'.— Это лирика, не имеет значения. Лучше скажи мне, что ты здесь делаешь?

— Не имеет значения,— с тем же лицом ответила девушка.

— Во-от как? Тогда совсем не обращай на меня внимания. Я тут постою.

— ...Что ты здесь делаешь?

— А имеет значение?— улыбнулся Тачибана.

Тодзе нахмурилась. Забавная она. И милая. Прямо, как котенок.

— Я ищу,— наконец отозвалась беловолосая девочка.

— Я тоже.

— Ты ищешь тоже, что и я?

— Не знаю.

— Что у тебя в руке?

— Перо ангела.

— ...

— Падшего.

— Ты видел их?

— Ищешь падших?

— ... Да.

— Их здесь нет. И сегодня они вряд ли уже появятся.

— ...

...

— Будешь поки?

Конеко немного удивилась. Ее тонкие брови чуть-чуть приподнялись. Но она быстро вернула прежнее невозмутимое выражение и спокойно вытянула одну палочку из протянутой пачки.

— ... Конеко.

— Что?

— Меня зовут — Конеко. Зови меня так.

— Хорошо. Тогда называй меня — Каору.

— Каору... Мы увидимся завтра на уроках.

— Если захочешь, то увидимся.

Наблюдая за мерно удаляющейся, на ходу жующей поки девочкой, Као не мог стереть с лица слабую улыбку.

'Котенок'

— Шира,— тут же позвал он в относительную тишину, вернув лицу серьезное выражение. Рядом с ним сгустился воздух.— Что у нас происходит на востоке города?

В вечернем воздухе разливалась знакомая энергия.

...

— Добрый вечер, Риас Гремори, Сона Ситри.

Сона всегда понимала, что в жизни может случиться все что угодно, что безопасных мест не существует в принципе. Тем более безопасными нельзя считать улицы Токио, на которых только этой ночью велась битва.

Но все же весь ее ум, прогнозы и предостережения не могли подготовить девушку к такой ситуации. Потому что почувствовать и увидеть воочию — это совсем не то же, что знать, как это происходит в теории.

После уроков зайдя в старое здание школы и переговорив с Риас, они вместе со своими заместителями воспользовались печатями переноса, собираясь добраться до токийской башни, где как обычно должна была пройти встреча с представителями екайских кланов.

Но стоило им активировать совместный рунный круг, как предчувствие опасности, хорошо развитое у высших демонов, внезапно подало голос.

А потом они вчетвером очутились на развалинах разрушенного особняка в старинно-японском стиле. Того самого, на территории которого этой ночью велась битва.

Перед ними стоял высокий, широкоплечий человек в полном фиолетово-пурпурном кимоно с длинными черными волосами и редкой бородой. Его темно-зеленые глаза были наполнены кровью.

В следующую секунду вдруг, как рябь от капли упавшей на ровную поверхность воды, раскрылся огромный барьер, окрасивший небо в грязно-зеленый цвет.

— На этом,— одной рукой мужчина оттянул край своего длинного одеяния, обнажая рукоять катаны, и положил на нее пальцы другой,— предлагаю закончить наш разговор.

— Гьюки,— скрестив руки на груди, холодно произнесла Риас.

— Ара-ара, какая неприятность,— улыбаясь, приложила ладонь к щеке Акено.

— Как он сумел вмешаться в демоническую магию?— нахмурилась под очками Тсубаки.

— Сейчас это не имеет значения,— оставаясь хладнокровной, не смотря на внутренний трепет, Сона холодным взглядом наблюдала за обнаженным лезвием катаны.

Разговоры на данный момент уже на самом деле потеряли смысл. Все и так знают, почему они сейчас здесь.

— Что же, похоже, эту войну нам вчетвером придется закончить самим,— скрещивая руки, полыхающие темно-багряным пламенем энергии, угрожающе произнесла наследница Гремори.— Акено.

— Да, президент,— черноволосая девушка взмахнула пальцами руки и в яркой вспышке с красным рунным кругом на ней оказалась надета одежда японской жрицы. Взмахнув крыльями, она поднялась в воздух.

— Тсубаки,— вторая черноволосая девушка одной рукой активировала светло-синего цвета круг, второй доставая из-за спины длинную нагинату.

Сама наследница Ситри хлопком соединила ладони рук на уровне лица. Рунный круг активизировался, чтобы тут же погаснуть, как и у ее ферзя.

— Что это?

— Подавление магии,— все так же спокойно ответила президент студенческого совета, наблюдая, как светятся глаза у их единственного врага.— Похоже, ловушка гораздо продуманнее, чем можно было ожидать.

Шинра тут же раскрутила над головой свое оружие.

— Ара-ара, какая неожиданность,— пропела парящая в воздухе Химедзима, и тут же между ее рук пронеслись заряды электричества.— На индивидуальные особенности не действует, не так ли?

Гьюки ничего не сказал. Он вообще так ни разу и не пошевелился.

— Акено!

Ветвистые молнии с силой ударили на то место, где стоял один из бывших клановых глав. Он сорвался с места за момент до удара, на невероятной скорости кинувшись в сторону оставшихся девушек.

Сона и Риас тут же расправили крылья и взлетели в воздух, поливая врага сгустками концентрированной 'Силы разрушения' и водными лезвиями. Тсубаки отпрыгнула в сторону, в любой момент готовая сойтись с врагом в рукопашную.

— Жалкое зрелище,— медленно прошептал Гьюки.

В следующую секунду он прыгнул так высоко, что сразу оказался перед лицом парящей Химедзимы.

— Ара?— удивленно прошептала девушка. Молниеносный взмах катаны оставил разрез на ее теле от правого плеча до левого бедра, из которого тут же хлынула кровь

— АКЕНОО!!!— Риас тут же сорвалась с места, в полете пытаясь достать стоящего в воздухе мужчину. Все ее атаки тот, не меняя позиции, парировал мечом. Но ее это сейчас не волновало, ее волновала стремительно падающая подруга.

— Акено! Акено!— поймав ее и прижав к себе, Риас осторожно коснулась земли, стараясь не обращать внимания на кровь, окрасившую белую одежду ее ферзя.

— ... Риас,— слабо улыбнулась девушка.

— Я оставлю тебя напоследок, Гремори,— раздался откуда-то сверху голос Гьюки.— Сначала я убью каждого твоего компаньона. Чтобы ты могла испытать хоть сотую долю тех мучений, которые я сегодня испытал.

Мгновенье спустя мужчина вытянул руку, держа лезвие вертикально, разрезая напористый поток воды.

— Не смей смотреть на нас свысока,— ледяным тоном заметила Сона.

— Ситри,— зеленые, светящиеся глаза сузились до щелок.— Юное дарование своей семьи. Я укорочу твой одаренный язычок, прежде чем выпить твою душу.

КЛАНГ!

Высекая искры от столкновения металла об металл, Тсубаки атаковала парящего в воздухе врага раскрученной нагинатой.

— Не смей так говорить с президентом!

Тень закрыла лицо Гьюки.

— Муравьи...

Широким взмахом он откинул от себя вскрикнувшую девушку и очередным взмахом послал темную-зеленую волну, от которой Соне пришлось закрываться обеими руками на мгновенье вспыхнувшим щитом.

— Вы напали на меня в сопровождении тысячи моих бывших братьев в мирную ночь, исподтишка, закрывшись барьером главнокомандующего, от которого половина моих сил оказалась бесполезна. Вы уничтожили моих подчиненных, заставили меня бежать, как труса. А теперь смеете еще и насмехаться надо мной, до конца недооценивая. Я выпью ваши души, как дорогое саке...

— Не прощу.

— Хм?

Риас прижимала к себе свою раненную фигуру, ее лицо было опущено, но были видны с силой стиснутые зубы.

— ТЫ ПОСМЕЛ ПОДНЯТЬ РУКУ НА МОЕГО ДРУГА!!!— резко вскинувшись, прокричала она со злыми слезами.— НИКОГДА НЕ ПРОЩУ!!!

Огромный темно-красный шар сформировался за считанные секунды и выстрелил сплошным широким потоком 'Силы разрушения'.

В глазах Гьюки впервые за весь бой появилось потрясение. Он тут же обеими руками поднял свою катану, покрытую всполохами энергии, над головой и выпустил навстречу широкий, огромный полумесяц своей атаки.

Две враждующие энергии столкнулись в воздухе, но алый поток мгновенье спустя смял собой темно-зеленый и силуэт мужчины скрылся за непрерывным гулом демонической магии.

...

Как только он прекратился, Гьюки вновь появился в поле зрения. Его кимоно было изжарено, оголяя мощный торс и сильные руки. Лезвие меча сверкало все так же, а вот рукоять вместе с пальцами покрылась черной коркой.

— Впечатляет,— все также спокойно произнес он, сделав глубокий вдох.— Даже ограниченная твоя сила настолько огромна, Алая Принцесса Разрушения. В таком случае, покажи мне все. Будет прискорбно убить тебя беззащитной, в то время как...

— Привет, Гьюки.

...

Екай замер, осекшись на полуслове.

Замерли и все остальные.

Никто до самого последнего момента не почувствовал чужого присутствия.

Гьюки медленно повернул голову, посмотрев на стоящего в воздухе сбоку от него со скрещенными на груди руками черноволосого мальчишку, чьи полуприкрытые красные глаза сейчас выражали леденящий холод.

— Тачибана,— медленно произнес мужчина.

...

— Тачибана?— эхом произнесла Сона, тоже рассматривая невысокого подростка в форме академии с однолямочным рюкзаком за спиной.

— Каору,— вдруг услышала она тихий потрясенный голос Риас.

...

Каору в этот момент посмотрел на окровавленную Акено, лежащую в руках президента оккультного клуба. Его лицо едва заметно накрыла тень.

— Гьюки,— закрыл он глаза, а открыв, сверкнул вертикальными зрачками,— поговорим этажом ниже.

Тут же положил ладонь ему на плечо, и они вдвоем исчезли в вертикальном рассеивании. Катана со звоном вонзилась в землю.

...

— Тсубаки,— мгновенно сориентировалась в новой обстановке Сона.

— Есть,— сразу поняв, что от нее требуется, ферзь Ситри приземлился рядом с их раненным компаньоном. Стоило екаю исчезнуть, барьер спал, поэтому, как ферзь, она легко могла использовать исцеляющую магию. И лучше было сделать это побыстрей.

— Тише, Акено. Все будет хорошо,— сквозь слезы улыбаясь, шептала ей Риас.

— Президент,— слабо отозвалась Химедзима. Улыбнулась.— Это же был Каору, да?

— Да, это был Каору,— с легкой дрожью в голосе ответила ей Риас.

— Каору Тачибана? Кто он такой?— приземлилась рядом наследница Ситри.

— Я не знаю,— рассеянно произнесла красноволосая девушка.— Я встретила его только сегодня.

— Это был Каору,— тихо подала голос Акено.

— Все будет хорошо,— стараясь совладать с голосом, спокойно произнесла Шинра.

Сона потерла глаза под очками и посмотрела вдаль. Подумала немного и приняла решение:

— Я пойду за ними. Должна воочию это увидеть. Тсубаки, ты останешься здесь.

— Да, президент.

— Сона...

— Риас,— взяла ее за руку Химедзима,— ты тоже иди.

— Акено...

— Со мной все будет хорошо,— улыбнулась ее подруга.— Иди.

Риас поджала губы и решительно вытерла слезы.

— Хорошо.

...

Тянущее ощущение в груди и вот они стоят посреди шевелящихся камней, трясущейся травы и раз за разом разрушающихся и вновь восстанавливающихся стен особняка.

Коротко оглядевшись, Сона дала заключение:

— Их здесь нет. Нужно ниже.

...

Опять тянущее ощущение. На этот раз сильнее.

Особняк был цел. Трава пожелтела, а вокруг вели медленный хоровод неясные тени.

— Я не чувствую присутствия,— закрыла глаза Риас.— Пойдем дальше.

...

И вновь тянущее ощущение. На этот раз оно было таким, словно кто-то проталкивал их сквозь резиновый шланг.

Особняк выглядел новее. Вернее, он был таким же древним, но явно был построен недавно. Трава была зеленой и очень высокой. А тень была одна — гигантская.

Они невольно сделали шаг назад.

— Они на уровень ниже.

— Постой,— Сона тут же положила руку ей на плечо.— Дальше нам нельзя.

— Но они там.

— Я знаю, но наши силы не будут действовать ниже.

Их черные крылья увеличивались в размерах, чем глубже они спускались.

— Неважно. Почему-то меня не покидает ощущение, что силы нам и не понадобятся.

— Но...

Риас исчезла.

— М-м-м...— Сона в смятении закрыла глаза, но последовала следом.

...

Гьюки — это гигантский екай, химера с паукообразным телом и головой коровы. По крайней мере, так их описывают люди.

Гьюки возвышался перед ним как гора. Ростом он был с девятиэтажное здание. Неимоверное тело с огромными мускулистыми руками, клыками, которым позавидует любой Они (кстати, он сам относится к их семейству) на вытянутой голове с огромными, изогнутыми рогами. Его торс покрывали тысячи длинных лап насекомого, а тело дальше удлинялось в гармоничное сочетание гигантской сколопендры и скорпиона. Если кто-то думает, что он выглядит нелепо, то он ошибается, и весьма серьезно.

Екай, способный в одиночку уничтожать армии, его сила была сравнима с высшими демонами (что, в принципе, неудивительно, учитывая, что Нурарихьен на пике способен составить конкуренцию Сатане).

Но самое страшное в нем был не размер, хотя он весьма внушал, а то, что, не смотря на этот самый размер, Гьюки настолько проворен и ловок, что ни в одном из сражений за территорию кланов во времена разгара Эдо не получил ни одной царапины. С подобными габаритами, это более чем внушало.

Вокруг простирался обыденный пейзаж: высокая трава, которую так любят изображать в фильмах про самураев, зеленая долина с редкими, почти декоративными деревьями и гигантский особняк посреди всего этого. Пейзаж вполне обыденный для древней Японии.

Большой толпой возле особняка сидели екаи уничтоженного клана. Они молчали. Мертвецы, как правило, всегда молчат.

...

— Чувствуешь себя победителем. Гьюки?— Каору висел в воздухе, сложив руки в карманы. Если бы на земле стоял перед такой махиной, то чувствовал бы себя совсем неудобно.

Вертикальные зеленые глаза екая были непроницаемы.

— Столько сил ты потратил на осуществление своего плана. Но вот он осуществился — среди екаев наступила гражданская война. Или разборки, если уж тебе так удобней. И что? Каковы ощущения от проделанной работы?

Огромный хвост с острым жалом мерно вспарывает воздух.

— Сказать нечего?— полуприкрытые глаза не выражают ничего.— Понимаю. Разочаровался во всем, не так ли? Мир — не совершенен, тяжелая правда.

— Замолчи, мальчишка,— несколько голосов смешались воедино в этом ответе.— Что ты можешь понимать в устройстве этого мира?

— Ну, уж не знаю,— Каору почесал висок указательным пальцем.— Возможно, я побывал в таких местах, о которых тебе и не снилось.

— И что, чувствуешь удовлетворение, насмехаясь над старым екаем, который все потерял?

— Нет. На самом деле ничего к тебе не ощущаю. Ты, как пустое место. Вроде ты и есть, вроде тебя и нет.

— Гррррр!— любой другой под таким рыком струхнул бы.

— Все это — ерунда. Главнокомандующий послал тебя, не так ли?

— Мной никто не командует. Даже старик. Об этом все прекрасно осведомлены. Даже ты должен быть.

— Хм-м, никто не командует. Да, когда-то и я был таким, не признающим авторитеты. А потом в мою жизнь вторгся Нурарихьен. Сперва он сломал меня, а потом вдруг предложил служить. Под его командованием я достиг всего, о чем мечтал. Да, великий был екай. Великий глава. А потом он размяк, времена изменились. Не вижу никаких причин, по которым нам нужно сотрудничать с демонами и уж тем более терпеть этих ничтожества с Киото. А он терпел. Сколько лет я пытался достучаться до него, вернуть те времена, которые принесли нам славу. Тогда никто не смел даже голос повышать в присутствие главнокомандующего. А теперь посмотри на нас. Что мы, гордые екаи, из себя сегодня представляем? Жалкую горстку бесхребетных стариков? Трусов, скрывающихся в тенях?

— Гьюки,— закрыл глаза мальчик.— Я более чем уверен, что ты придумал не одно достойное оправдание, чтобы предать своего господина, которому клялся в верности. Но, честно говоря, меня они не особо волнуют. Ты — предатель, одного этого достаточно. И послушай хотя бы свои слова. Ты что-то говоришь, но твоя душа молчит. Ты мертв внутри, умер еще когда впервые допустил саму мысль о том, чтобы ударить в спину своего господина.

Гьюки замолк. И молчал он долго. Даже его хвост перестал шевелиться.

— Да,— наконец вновь подал он голос.— Ты прав. Полностью. Жалкое зрелище. Моя душа вскрыта несносным ребенком.

— Несносным быть — это талант,— улыбнулся Тачибана.

В этот момент вдруг всколыхнулась темная гладь неба и в яркой вспышке в воздухе внезапно появились Риас и Сона, скованные огромными цепями, тянущимися ввысь по рукам и ногам.

— Даже двигаться здесь мы не имеем права,— безуспешно попытавшись освободиться, тяжело произнесла черноволосая девушка.

— Это Гьюки?— потрясенно произнесла Риас, впервые почувствовав его реальную мощь.

— Ойа,— Каору удивленно почесал затылок.— Неожиданно.

— Глупые демоницы,— екай выдохнул зеленый огонь из ноздрей.

— Что же, маленький Тачибана. Нам осталось закончить наш разговор.

— Так сильно хочешь умереть?

— То, что я не вижу смысла в жизни, возможно и правда. Как и то, что я ищу смерти. Но перед этим хотя бы ... ТЕБЯ Я УНИЧТОЖУ!!!

— Меньшего и не ожидал,— пулей уклоняясь от таранного взмаха мощной рукой, улыбнулся Каору.

Звериные инстинкты, с ними не поспоришь, даже если ты высокоинтеллектуальное существо.

— Только я не собираюсь с тобой тягаться в силе,— закончил он, вытягивая вперед руку.

...

Тыльная сторона правой ладони вспыхнула белым светом, который спустя пару секунд образовался в большую печать с симметричными кругами и карикатурным изображением множества рук, по центру которых высветилось рунное имя.

— Слышишь меня, Эгеон?

И ответ последовал.

— ...!!!

Какой бы извращенной пародией на голос не обладал Гьюки, все же у него был голос.

А вот то, что прозвучало, голосом назвать было сложно.

Низкий, гулкий, вибрирующий инфразвук. Он слился в единую мелодию с несколькими высокими и низкими тонами.

— Мне нужна твоя помощь.

— ...!!! ...!!!

— Готов?

— ...!!! ...!!! ...!!!

...

Мальчик резко сжал пальцы в кулак, над которым образовался ярко-желтый рунный круг. Только не похожий на демонический.

В ту же секунду с грохотом такой же круг, куда больших размеров, высветил небо.

Рунные надписи и карикатурные изображения рук, и наконец, в центре вспыхнуло имя.

Земля содрогнулась, когда из яркой вспышки, сопровождаемой плясками желтых молний, появился фигура.

Гьюки гигантский, да? Так вот, Эгеон, выпрямившийся за спиной Каору, никак не уступал ему в размерах.

Только в отличие от екая, его фамильяр выглядел гораздо грациознее. Широкий торс, выходящий в узкую талию и мощные, но достаточно узкие ноги. Голова облачена в некое подобие древнегреческого полного шлема, шесть мощных, утонченных рук, скрещеных на груди, еще несколько пар крепятся в плечевых суставах на двух круговых платформах.

Все его тело, закованное в зеленую с желтым и красным броню, говорило о том, что оно подстроено больше под ловкость, а не под силу. Но недооценивать силу Эгеона — это смертельная ошибка.

...

— Это же...— Сона не поверила своим глазам.

— Не может быть...— прошептала солидарная с ней Риас.

...

— Ты-ы? Это,— Гьюки медленно отступал.— Что это такое?!

— Мой фамильяр,— как ни в чем не бывало ответил мальчик. А потом, не оборачиваясь, обратился к гиганту.— Действуй, Амби.

Эгеон тут же одну за другой освободил шесть своих передних рук. В это время десятки его боковых на подвижных платформах одновременно раскрутились, сгибаясь вместе в суставах.

Он дернул телом и встал в боевую стойку. Весьма эффектно.

...

Они двое впервые встретились три года назад, когда Каору было одиннадцать. В Греции.

Тогда мальчику была нужна помощь, и Эгеона он нашел как нельзя кстати. Его новый друг взял с него слово, что он освободит его и поможет выбраться из тартара. А взамен Каору потребовал от него клятву фамильяра. Потому что тогда он не особо ему доверял.

Правда, после того, как они совместно выбрались из царства мертвых, им обоим уже казалось, что ближе друг друга у них друзей нет.

Он — околобожественная сущность, такой же, как Джендэйи.

Хотя нет, боги для него — младшие. Однажды он их даже защищал.

Потому что он — Гекатонхейр.

Бриарей, среди людей также известный, как Эгеон. Гигантский сторукий великан, заключенный в броню из адамантина, небесной бронзы и золота Аида.

В броню он, кстати, был закован не просто так. После тысячелетий пыток во тьме царства мертвых от его бессмертного тела мало что осталось. Достаточно просто сказать, что из сотен рук более-менее целыми остались только шесть передних. А остальные, так или иначе, пришлось отрезать, потому через них и были продеты все его кандалы.

Конечно, было бы лучше найти магию исцеления, но где ее найти посреди мертвецов?

Так что, Каору тогда решил пойти по другому пути. Без силы Гекатонхейра из царства мертвых он бы никогда не смог выбраться, поэтому искалеченное тело Бриарея пришлось модернизировать.

Соединив его душу и плоть воедино с доспехом.

Упросить об этом Гефеста было не так уж и сложно, просто обменяв его услуги на одну из сфер отражения. Небесной бронзы и адамантина у бога-кузнеца было в достатке, правда, он заявил, что два металла никогда не образуют новое тело, если только их не сплавить вместе с золотом мертвых.

Как мальчик добирался до дворца Аида — об этом он не любит вспоминать. (Харон — просто страшный скупердяй)

А пробраться в сокровищницу и овладеть золотом ему очень тогда помогла супруга повелителя мертвых — царица Персефона. Весьма занимательная личность, кстати.

Правда и взамен она попросила... кое-что...

...

Об этом лучше тоже не вспоминать.

...

Честно говоря, Эгеон спас ему жизнь. Он может и освободил его и дал новое тело, но путь из тартара проложил именно Гекатонхейр.

В тот день наблюдая, как он своими новыми руками просто прорубает проход сквозь полчища местных жителей, он в шутку прозвал его амбидекстром. И ему показалось, что Эгеон рассмеялся.

Более верного, надежного и сильного напарника до встречи с Джен у Каору не было. Но он отпустил его с легким сердцем.

Правда, он почему-то не захотел уходить.

'Хочу с тобой'— вырезались в памяти слова.

Как же тогда родители были счастливы когда, наконец, нашли своего сына всего измазанного в грязи и копоти! Правая ягодица, вроде бы, до сих пор носит на себе следы их 'любви'. Его заставили дать слово, что он больше не будет в одиночку бродить по древним катакомбам. Но в катакомбы залезать он сам после этого не горел желанием.

...

Гьюки лежал посреди уничтоженного лесного ландшафта.

Его гигантские руки были сломаны и обожжены. Бесчисленные мелкие — вырваны с корнем. Правый рог отломан, из носа и рта течет кровь.

Множественные разрезы на теле, которые Бриарей оставил острыми пальцами, запеклись под неимоверной температурой поверхности брони.

Сам Гекатонхейр возвышался над поверженным противником. В его позе не было ни гордыни, ни насмешки. Он словно избивал ребенка. Хотя Гьюки для него и был ребенком.

Но все же гордым. Даже предавший, утративший смысл жизни и смирившийся со смертью у него оставалась гордость.

Поэтому, дергаясь, и шипя сквозь сломанные клыки, екай медленно поднялся, насколько это позволяло его израненное тело:

— ... Вот... и все.

Бриарей слегка поднял голову и повернулся, находя взглядом белых глаз парящего невдалеке Каору.

Подросток посмотрел на него и медленно закрыл глаза.

Никакой ненависти, никакой злости. Сейчас враг вызывал скорее жалость.

Но никакой жалости древний воин не имел. Ему нужно было только разрешение.

Подпрыгнув в воздух, он с разворота влепил Гьюки ногой, одним ударом отрывая ему голову. Казалось, невозможным, что такая массивная фигура может так изворачиваться и подниматься в воздух.

Обезглавленное тело екая слегка покачалось и тут же начало испаряться. Под конец от него не осталось ничего. Даже праха.

Немного парадоксально — не смотря на такое большое количество рук, самая сильная атака Гекатонхейра — удар ногой.

Хотя если подумать, довольно логично. Достаточно просто представить реальный вес всего его огромного тела, плюс — броня и платформы с руками. А теперь подумать, какая мощь должна заключаться в ногах, чтобы не только спокойно удерживать такую массу, но и позволять ему с ловкостью маневрировать и развивать в прямом направлении скорость бега до шести ста километров в час (проверено). Не говоря уже о прыжках...

...

Эгеон отвернулся от в прямом смысле уничтоженного противника и неспешно приблизился к своему хозяину, остановившись, не доходя до него двух шагов. Своих.

— Спасибо за помощь,— слабо улыбнулся Каору.

— ...!!!

Его фамильяр коротко откликнулся и снова сложил руки на груди. В ту же секунду над ним распростерся круг призыва, и его массивная фигура исчезла во вспышке света, полыхнув разрядами молний.

'И тебе удачи'

...

В лицо ударил порыв холодного ветра.

Выпрыгнув на крышу многоэтажного здания, Каору устало вздохнул и опустился на самый край, свесив ноги и вытаскивая из кармана незаконченную пачку поки.

Возвращаться на первый слой реальности — это как играть в русскую рулетку, никогда не знаешь, в каком месте можешь очутиться в следующий момент.

Демонам в этом плане гораздо легче, у них есть фамильные печати, позволяющие переноситься на стартовую точку, правда они же действуют, как ограничители, не позволяющие слишком глубоко вниз спускаться. Потому что нижние слои пространства — это родная территория духов и аякаси. Не демонов или ангелов.

— Веселый денек,— мальчик задумчиво пожевал сладкую палочку.— А еще и в академию завтра ...

Риас и Сона, к слову, освободились, стоило Гьюки исчезнуть. Сильные екаи своим присутствием увеличивают природную сопротивляемость средних слоев.

Немного беспокоило состояние Акено, но вроде с ней сейчас все в порядке. В конце концов, она — ферзь, сильнейшая фигура. А рядом была еще одна.

...

Значит, в академии вполне мирно живут вместе целых две семьи чистокровных демонов. В городе вдруг начали появляться падшие. Только-только закончилось противостояние между аякаси, в котором он невольно оказался замешен. Вдобавок тому, что онмедзи получили заметный щелчок по носу и вряд ли так просто это оставят.

— Похоже, нас ждут интересные времена,— откидываясь назад, спокойно произнес мальчик. И только теперь осознал, что уже некоторое время наблюдает за звездным небом.

'Упс'

Тут же дернул рукав левой руки и посмотрел на свои часы. 00:27

— Мама меня убьет.

...

Глава 2.

Резиденция Тачибана. 8:29

Каору полоскал рот, в одной руке держа кружкой с водой, и медленно спускался по лестнице на первый этаж. Пройдясь по коридору, на ходу поправив слегка скосившуюся картину, потянул на себя входную дверь и забрал с порога утреннюю доставку свежего молока в бутылках. Захлопнул дверь ногой.

— Доброе утро,— поприветствовал сына Ринтаро, тоже спускающийся вниз, на ходу вытирающий шею и щеки полотенцем. Видимо, решил побриться с утра.

Мальчик пробулькал в ответ что-то невразумительное и опять запрокинул голову.

Все это время на кухне уже раздавались звуки ходьбы и готовящейся еды. Мама всегда встает раньше них.

Не снижая темпа, как эстафетную палочку передав отцу корзину с бутылками, который также спокойно ее принял, младший Тачибана поспешил закончить водные процедуры в ванной под лестницей, совмещенной с душевой (традиционная — на втором этаже).

Уже посвежевшим выйдя в коридор, он замер, пропуская Джендэйи, которая с приглушенным шипением проползла мимо, как поезд, явно привлеченная запахами свежего жареного мяса. Подождав, пока все ее огромное тело скроется за дверным проемом, мальчик, не спеша, проследовал следом.

— Ииииииии!!!— и звук упавшего железного предмета. Поварешки, наверное.

'Мама в своем репертуаре'

— Тише, Татсуки, это — всего лишь змея,— индифферентный голос отца семейства.

'Папа тоже'

— Всего лишь? ВСЕГО ЛИШЬ?! Этот монстр опять самостоятельно вылез из своего террариума!

— Каору выпустил...

— Ничего подобного! Я сама проверяла недавно!

— Ссссс!— египетская змея нависла над освободившейся плитой и готовящимся на ней завтраком.

'Ну, и Джен в своем'

...

Уже десять дней прошло с памятного первого дня и сражения с Гьюки.

Каору незаметно для себя втянулся в школьные будни, теперь уже совершенно не чувствуя никакого дискомфорта или напряжения.

Академия Куо все-таки внушала. Совершенно иной уровень образования и студенческой деятельности. Как пример, даже самый незначительный клуб здесь не просто эфемерно существовал, как во многих других школах, позволяя своим членам свободно прогуливать клубную деятельность, а весьма четко функционировал, контролируемый студенческим советом. Студенческий совет тоже не являлся органом власти всегда находящимся где-то там далеко, а все время пребывал очень даже близко. То и дело можно было заметить его членов, расхаживающих по всем корпусам с индивидуальными заданиями, причем студенты кланялись им не просто по привычке, а весьма уважительно.

Занятия тоже проходили интересно, не сравнить с наплевательским отношением преподавателей в средних школах. Преподаватели в академии, кстати, проходят очень тщательный отбор, и им всегда требуется соответствовать высокой планке учителей элитного заведения. По слухам, в обязательном порядке раз в год они сдают экзамен на профпригодность, который без сомнений отсеивает тех, кто не смог набрать до проходного хоть один балл.

По-настоящему элитное интернациональное заведение. Такой высокий уровень.

Именно поэтому у Каору почти всегда руки просто чесались сделать что-нибудь такое, чтобы поставить всех на уши, тем более что предпосылки и идеальные обстоятельства появлялись здесь и там. Но он свято чтил условия договора, а воспоминания о знаменитом блаженном фруктовом привкусе каждого ломтика итальянского сыра должны были продержать его еще полгода. Как раз к тому моменту, когда срок действия контракта истечет. Отец ведь не думает, что он согласится на продление, мху-ху-ху...

...

Единственная небольша-ая проблемка...

— Кьяяяя-я!!!

Это подавляющая женская половина учащихся.

Хедо-семпай был абсолютно прав — девушек тут о-очень много. Как-то не особо задумываешься, но когда бродишь по коридорам и территории, этот факт сильно бросается в глаза. Что хуже — многие из них иностранки, и их очень заинтересовал 'миленький' японский мальчик.

Но ладно-то иностранки, но вот почему и остальные девушки так сильно на него реагируют? Что у них, комплекс сетакона, что ли? Пожалуй, лучше не интересоваться.

И еще, наверное, следует выделить одно знаменательное событие, произошедшее на третий день учебы.

...

— Доброе утро, класс,— Морисава-сенсей, пожилой, полноватый, седовласый японец с лысиной и в очках, являющийся также их классным руководителем, зашел в аудиторию в приподнятом настроении.— У меня есть объявление: сегодняшний урок по классической литературе, к сожалению, мисс Клэр вести не сможет, по причине того, что вчера вечером она получила путевку на посещение исторических мест Европы и участие в международном саммите ценителей искусства...

По классу прошелся дружный вздох. Мисс Клэр всего за два дня учебы успела прочно закрепить за собой звание души компании. Ее манера общения со студентами просто не могла не расположить к ней молодые умы, а веселый характер превращал уроки в приятный отдых с небольшой долей юмористического шоу.

Поэтому многие были отнюдь не в восторге из-за этой новости. И кто теперь будет вести уроки? Что, Морисава-сенсей? Он, конечно, хороший, но нудный до ужаса. Теперь придется тратить просто львиную долю концентрации, чтобы не уснуть во время лекций.

— Но это не все,— примирительно поднял руки старый учитель, вполне понимающий реакцию учеников, и все также улыбаясь, продолжил.— В связи с уходом мисс Клэр и освободившимся местом в нашем преподавательском составе в академию был принят новый учитель. Прошу вас...

Дверь аудитории открылась... и внутрь шагнуло чудо.

Высокая, стройная, просто сногсшибательно выглядящая девушка. Длинные черные волосы. Экзотический темноватый цвет кожи. Грудь не менее четвертого размера, черные брюки, расстегнутая до половины белая блузка, под которой виднелся темный топик. И вдобавок — прямоугольные очки половинки на светло-карих глазах.

Это чудесное видение лучезарно улыбнулось, глядя на застывших подростков. Пожилой сенсей галантно поцеловал ее руку, что было совсем, кстати, не в японских традициях.

— Прошу любить и жаловать,— заявил он со слегка покрасневшим лицом.

Очень быстрым движением написав на доске свое имя, девушка развернулась лицом к аудитории и коротко поклонилась.

— Меня зовут Джен Дэйи, я родом из Египта. Пожалуйста, зовите меня Дэйи-сенсей, а девочки могут звать просто Джен. С этого дня я буду вести у вас классическую литературу. Надеюсь, мы поладим!— и еще одна потрясающая улыбка.

...

... ...

... ... ...

Да, да? Мисс Клэр? Кто такая мисс Клэр? Не знаем мы никакую Клэр.

— УооооооооооООО!!!— класс буквально взорвался всеобщим ликованием. Больше всего старались парни. Многие даже подскочили с мест.

'Странно пахнет'— подумалось нахмурившейся Конеко, которая внимательным взглядом изучала новую учительницу. В это время парни уже начали возбужденно пританцовывать, парочка с энтузиазмом пожимала друг другу руки, а остальные вскидывали вверх сжатые кулаки. Девушки тоже, кстати, не отставали, восхищенно пища.

— Кьяяяяя!!!

В то время как Морисава-сенсей пытался успокоить взорвавшуюся аудиторию, Дэйи-сенсей вдруг, слегка склонив голову, посмотрела в ее сторону, приоткрыв глаза. Неожиданно тепло улыбнулась и помахала пальчиками.

'Это что?'— девочка неосознанно дернулась, и у нее слегка покраснели щеки. Но она тут же поняла, что махали не ей, едва взглянув на соседнюю парту.

— Господи...

Тачибана сидел, сцепив пальцы перед лицом в замок. Увидев действия сенсей, он расцепил руки, выпрямился и со звучным хлопком сделал двойной прием 'рука-лицо'

'Так это ему?'

...

'Господи, господи. Умоляю, это же мне мерещиться, да? Пусть будет так, пожалуйста. Мне просто показалось, просто показалось'

...

... ...

'Не показалось...'

Тут совсем к месту вдруг вспомнился выпуск одной передачи, которую он смотрел по интернету, в нем два русских парня делали обзор на вышедшие компьютерные игры. Так вот, там во втором сезоне, кажется, в третьем эпизоде играла очень запоминающаяся заставочная песня, которой сейчас точно можно охарактеризовать охватившее его состояние.

'Твою мааать! Твою маа-аать! Твою Мааа-ааать!'

...

В учительской царило возбужденное оживление.

Преподаватели академии, ветераны и молодые таланты обступили новенькую со всех сторон. Мужчины, упражняясь в красноречии, сыпали комплиментами и вовсю старались показать своей новой коллеге все выдающиеся стороны своего характера, одновременно пытаясь заслужить в ее глазах роли интересных личностей и собеседников, так как сразу уяснили, что учителем по Классической литературе это девушка стала не просто за красивые глазки.

Сама же Джен Дэйи отвечала мягким тоном, очень мило улыбалась, обвораживая всех своих коллег. Она никак не смущалась иногда неуместных, а иногда и весьма прямых комплиментов, шутила и говорила весьма открыто.

Все прочие рабочие места, конечно, пустовали. За исключением двух столов: особняком за одним из них собрались все женские представительницы преподавательского состава, шипяще перешептываясь и то и дело бросая грозные взгляды на 'идиотов-чурбанов' и на 'зазнобу-гайдзинку', а за другим с газетой в руках устроился заместитель директора — пожилой, подтянутый мужчина в сером костюме, у которого уже два внука поступили в токийский университет, и которого, конечно, не волновали молодежные щебетания.

'Эх-эх, ну понимаю Александр-кун, ему и тридцати еще нет, да и к тому же иностранец, а их нравы... Но вот ты-то куда лезешь Аикава-сан? Тебе же пятьдесят на прошлой неделе исполнилось! И даже про Саю-сан забыл, а ведь твоя жена — хорошая женщина!'

Заместитель приподнял взгляд от строк печатного слова и коротко окинул им происходящее.

'Ох, надо же, никогда за Бао такого поведения не замечал. А он оказывается — тот еще ловелас! Видать, правда, что и с Сузуми-кун в свое время имел отношения'

Взглянув в сторону женщин, он увидел, как вышеупомянутая Сузуми, которая только два года назад окончила педагогический университет, убийственным взглядом смотрит на стелящегося перед новенькой мужчину. И перед ней ведь в свое время также выступал.

'Мда. Ну, пока это не отражается на учебной деятельности, думаю можно закрыть глаза'

Он привык уже наблюдать за всем происходящим в академии. Касательно и студентов, и преподавателей — должность у него такая, что поделать.

'Балаган'— подумалось ему, когда разговоры перешли уже на новый уровень — это мужчины начали спорить между собой, теперь уже припоминая все свои прошлые грешки, забыв уже про свою изначальную цель, и совсем не обращая внимания на Бао, который целиком и полностью завладел вниманием Дэйи-сенсей.

В это время, наконец, прозвенел звонок на обеденный перерыв и спустя десяток секунд с верхних этажей начал доноситься топот множества ног.

'Ну, наконец-то'— заместитель поднялся, сложил газету, и уже хотел было направиться в столовую, в относительную тишину.

Дверь резко отъехала в сторону. На пороге учительской стоял невысокий, черноволосый мальчишка в академической форме с распахнутым пиджаком и рубашкой, под которыми виднелась темная футболка. Весь его вид говорил о том, что он бежал, но он совсем не запыхался.

'Так... класс 1С, если не ошибаюсь'— уже на автомате начал размышлять старик.— 'Тачибана К...'

— Добрый день, сенсей-тачи!— ярко улыбнувшись, и совершенно не стесняясь, мальчик зашел внутрь. (пер. яп. 'Товарищи-учителя' — разговорная форма)

'Вот наглец!'— невольно восхитился заместитель.

— Большое спасибо за все ваши старания! Как студенты, мы вас очень ценим и уважаем!— продолжал меж тем красноглазый ребенок, ловя слегка заторможенные взгляды окружающих.— О, Бао-сан, здравствуйте! Отличный костюм! Вижу вы в полном порядке? Как здоровье? Хорошо, хорошо! Рад за вас!

Не давая и слова вставить до предела возмущенному преподавателю, Тачибана протиснулся между толпой учителей и предстал перед глазами Джен Дэйи.

— Дэйи-сенсей, выглядите безупречно,— его улыбка стала еще ярче, и... так, а учебник у него в руках, откуда появился?— Ваш урок был очень познавательным. Но у меня возникли некоторые вопросы касательно вот этих двух глав 'Илиады'. Честно говоря, я не совсем понял их смысл. Давайте я угощу вас обедом, а вы уделите мне свое время и объясните этот текст еще раз?

Кажется, где-то умер опоссум.

Тишина...

Преподаватели смотрели на красноглазого подростка настолько ошалело, словно перед ними — чебурашка. (Примечание: и не удивляться, между прочим, этот мультфильм очень даже популярен в Японии и Китае)

Некоторые скривили лица, уже готовые возмутиться его поведением. Бао длительно, со свистом втянул носом воздух, и открыл рот...

— Конечно, Каору,— с очаровательной улыбкой ответила их новая коллега.

Аут...

— Прекрасно! Тогда пойдемте,— бесцеремонно и безо всяких сомнений взяв ее за руку (кажется, у парочки парней чуть глаза на лоб не вылезли), Каору быстрым шагом вылетел из помещения, чуть ли не силком таща за собой девушку.

...

Хлопнула дверь. И тишина-а...

С пару секунд никто даже не шевелился.

Бао так и остался стоять с открытым ртом. Прочие явно не могли понять, что именно случилось, а до других еще только начало доходить...

— Пфф!

Все взгляды мигом скрестились на фыркнувшем заместителе.

— Пф! ПФ-ХА-ХА-ХА-ха-ха-ха-ха-ха-ха!!!

Пожилой мужчина, не сдерживаясь, громко рассмеялся.

— Ха-ха-хах! Ха-ха! Хе-хе-хо-ооо! О-ох! Уф-ф! Хм, м-да, берите пример: настоящие мужчины никогда не тратят времени на хождение вокруг да около.

— А-э?— все еще ошарашенные взгляды были ему в ответ.

— Хе-хе-хе-хе!

В это время начали тихо похихикивать сидящие в уголке женщины, но когда мужские взгляды обратились и на них, не смогли сдержаться и тоже рассмеялись во все горло.

Только тут молодой учитель додумался, наконец, захлопнуть свой рот.

'Хм, а парень-то не промах. Тачибана Каору, значит. Надо бы за ним присмотреть'

...

В это же время в коридоре...

— О, я нашла, я нашла ту самую новую учительницу!

— Ой-ой! Смотрите! Она с Каору-куном!

— Каору-кун?!

— Слышали, все сюда!

— Сюда!

— Где? Где?

— Они тут!

— Вы что встали? Отойдите!

— Девочки, они уходят, вы все пропустите!

— Ой! Смотрите, они держаться за руки!

...

Переводя дыхание под тенью высокого дерева в саду, Као отчетливо сглотнул.

Мда. Это было опасней, чем он представлял.

— Ты в порядке, Каору?— наклонившись, заглянула ему в лицо Джендэйи.

'Нет! Черт возьми! Я не в порядке!'— весь сдвоенный урок он просидел как на иголках, не в состоянии успокоиться!

А уж когда прозвенел звонок, и Джен, попрощавшись, направилась вести урок литературы у старших классов, то первой мыслью вообще было плюнуть на все и сорваться с места.

Кажется, он пару лет своей жизни потерял за эти гребанные четыре часа.

— Да-а, в полном,— медленно выпрямившись, сделал глубокий вздох, чтобы немного успокоиться, а потом задал животрепещущий вопрос.— Джендэйи-сама, объясни мне, пожалуйста, что вы здесь делаете?

Дочь Апофиса удивленно моргнула. Ух ты, а очки ей, оказывается, идут.

— Работаю преподавателем,— улыбнулась она.— Ты не рад меня видеть?

— Не то, чтобы не рад... но это к вопросу не относиться... Почему ты здесь?

— Чтобы быть ближе к тебе, разве не очевидно?— совсем по-другому улыбнулась Дэйи.

— Джен,— Каору устало сполз спиной по теплому стволу дерева и опустился на траву, согнув ноги в коленях и положив на них руки.— Пожалуйста, в следующий раз предупреждай.

'Господи... а я и не думал, что буду ревновать... но эти среднестатистические засранцы в костюмах здорово взбесили меня своими похотливыми взглядами'

Это он о преподавателях, если что. Как только удержался от того, чтобы не профутболить им по местам, расположенным прямо промеж ног, и сам не представляет. Наверное, договор с отцом все же имеет достаточную силу.

— Да и... ближе ко мне, чем ты? Кто? Ты же проводишь со мной времени больше, чем Шира, Гюнше и Амби вместе взятые?

— Но когда на тебя напал Гьюки, меня рядом не было,— тоже присев рядом, уже другим голосом заметила девушка, смотря перед собой опустевшим взглядом. Она слегка наклонилась, прислонилась к его плечу, и из-за разницы в росте, показалось, что это Каору к ней прислонился.— Думаешь, мне было приятно узнать, что ты участвовал в сражении без моего участия.

— На Гьюки вообще-то я напал, а не он на меня,— заметил мальчик, стараясь незаметно наблюдать за ее реакцией. Порой непосредственность Джендэйи немного его напрягала, потому что очень тесно переплеталась с ее же непредсказуемостью.— К тому же с ним не было проблем.

— Ты и вправду считаешь, что меня это успокоит?

— Нет, вряд ли. Но ты и не должна была знать, если честно. Я не хотел тебя беспокоить... лишний раз. Кто рассказал?

— Ширануи.

— И почему я не удивлен? Наверное, потому что ожидал. В конце концов, Шира никогда не могла в чем-либо тебе отказать.

Какое-то время помолчали, пока Каору неприметным движением вытащил на свет небольшую коробку с обен-то, обернутую в непроницаемую ткань. А вот откуда он ее достал, Джен так и не поняла.

Внутри оказался стандартный обед для студента, включая рис, рыбу, зелень, овощи и мясные ингредиенты. За единственным исключением того, что все это великолепие приготовила Тачибана Татсуки. В тот день она все же успела заметить, как Каору самостоятельно готовит себе еду на обед, и теперь каждое утро взяла за привычку делать это сама. Жалоб, конечно, никаких не было.

Джендэйи, наблюдая за его действиями, не смогла удержаться и облизнулась. И Каору прекрасно ее понимал. Запах был божественным. Несмотря на то, что она недолюбливает его мать, ее готовка — это отдельный разговор.

Двумя палочками он отделил кусочек рыбы, 'обмакнул' его в васаби и медленно протянул ей:

— А-а-а-а...

— ...

Господи, как же мило покраснели ее щеки! Она даже чуть отодвинулась, но тут же взяла себя в руки:

— А-ам!— сомкнулись ее губки на палочках. И, как хомячок, начала пережевывать, невольно от удовольствия закрыв глаза.

К тому времени, как, смакуя вкус, Дэйи прожевала кусочек полностью, Каору уже успел взять новый.

— Королевская форель,— безошибочно определила девушка, открыв глаза.

— Именно,— новую порцию мальчик отправил себе в рот. И учитывая, что сделал он это теми же палочками, которыми только что кормил ее, чуть успокоившаяся было Джендэйи вновь вспыхнула красным.

'Ну и что же ты так реагируешь, девочка? Так легко пристаешь ко мне в темноте, а при свете дня смущаешься'

— Ва-ва-ва,— отреагировала она странным движением рук, когда Као провокационно облизнул кончики палочек.

В общем, пока еда кончилась, Джен более менее успокоилась, хотя во время ее употребления и была вся красная, как рак, что в сочетании со смуглым оттенком кожи смотрелось очень мило.

...

— Ты не мог бы... не делать этого больше?

— Что? Делиться обедом?

— Нет!

— Хи-хи.

...

Комната студенческого совета. После уроков.

Классический европейский стиль преобладал в антураже академии, и зал собрания представителей студенческого совета не был исключением. Большие, высокие окна с открытыми темно-зелеными шторами, широкий стол, огромные шкафы, заполненные книгами, ряды рабочих кресел и настенных досок с записями, два компьютера, длинные диваны у стен, декоративные растения.

Сейчас по всей комнате расположились несколько девушек, с усердием листающих старые на вид и очень толстые фолианты, подбирая с пола то один, то другой свиток пергамента, рассматривая свежие данные на листках А4 или одну за другой просматривая стопки фотографий.

— Нет, это неправильно, Момо,— Сона указала на предоставленную ей страницу книги.— Учитывая его внешний вид, это был скорее Бриарей, а не Гиес.

— Как вы можете об этом знать, президент?

— А вы вообще уверены, что это был Гекатонхейр?— Тсубаса Юра поморщилась, рассматривая древние изображения вышеупомянутых существ.— Я имею в виду, если такая образина, да еще настолько гигантских размеров, появиться перед моими глазами, я не буду чувствовать никакого трепета, только ужас.

— Он был не таким,— Тсубаки, сидящая напротив нее, уже давно ознакомилась со всеми данными, касающимися мифологических существ древней Греции, которые успели собрать по этой теме. И они ее, честно говоря, не впечатлили.— То, что видела президент, было гораздо... изящнее на вид. И, насколько известно, у него не было замечено наличия на плечах пятидесяти голов.

— Эм, Сона-сама, а сколько рук у него было?— уточнила листающая на коленях огромный том с множеством закладок Кусака Рея.

— Очень много. Более шести десятков. Они постоянно шевелились, поэтому я не смогла сосчитать точнее,— ответила ей Сона, а потом повернулась к все так же стоящей возле нее Момо.— Потому что, братья Гиес и Котт, согласно информации, сейчас находятся в заточении в глубинах индийского и тихого океанов. И только Бриарей был заключен в тартар, а учитывая хорошо известные нравы обиталища неупокоенных душ, я думаю, что он — единственный, кого могли настолько сильно изувечить, что теперь он обладает искусственным телом.

— Искусственным?— подняла взгляд Тсубаса.

— Запах небесной бронзы. Я почувствовала его даже на расстоянии,— принцесса Ситри закрыла глаза и сняла очки, потирая их салфеткой.— Невероятная мощь, заключенная в относительно-небольшую форму, от которой она накаляется до температуры плавки. Но не плавилась, значит, была слита вместе с другим металлом. И мне кажется, это был адамантин, учитывая его свойства оставаться крепким даже под жаром, под которым священные элементы начинают терять свою форму.

'Все эти выводы, лишь от одного взгляда со стороны'— Кусака смотрела на свою госпожу в потрясении и восхищении.

'Президент невероятна'— а вот взгляд Тсубаки был полон уважения.

— Так значит, эти рисунки бесполезны,— синеволосая девушка с облегчением отложила в сторону стопку пергаментов и заглянула через плечо сидящей рядом Мегуру.— Хм?

— Гуи-хи-хи,— Томое Мегуру, странно смеясь, во все глаза разглядывала фотографии, закрепленные в папке с личным делом.

'Ох, забыла, ей же нравятся маленькие мальчики'— покачала головой Тсубаса.— 'Хотя... он на самом деле миленький'

— Что это ты делаешь, Мегуру?

— Разве он не милашка?!— Томое, видимо, не смогла понять подноготную вопроса, и повернулась к ней, выставляя одну из страниц. На ней была фотография мальчишки Тачибана в красной футбольной форме. Он стоял рядом с тренером и с командой на заднем фоне и весело улыбался.

Выглядел он конечно... конечно...

Конечно...

...

... ...

'... Охренеть...'

Тсубаса слегка отодвинулась в сторону.

...

— Тсубаки?— Сона закрыла фолиант и посмотрела на свою заместительницу.

— Нет, президент. В записях не нашлось ни одного намека,— Тсубаки покачала головой, собирая вместе раскрытые свитки.

Сона устало вздохнула.

— Подведем итоги,— заключила она. Все тут же навострили уши.— За полтора часа поисков в истории, мифах, пособии и предоставленной информации мы не нашли ничего, что указывало бы на возможность обратить Гекатонхейра в фамильяра. Плюс — нет ни одного упоминания о наличии у него боевой брони, подобно которой я видела.

— Нет, президент.

— К чему это нас ведет?

— Это был не настоящий Гекатонхейр?— неуверенно протянула Момо.

— Абсурд,— открыла глаза наследница Ситри, невольно заставив Ханакай дернуться.— Что-что, а вот аура у него была настоящей. И ощущения от нее... подавляли.

— Тогда...

— Это ведет к тому, что мы ничего не понимаем,— потерла переносицу Ситри. Неведенье всегда ее раздражало.— Гекатонхейры — древнегреческие чудовища. Относятся к европейским монстрам, и хотя местный пантеон и отрицает всякие связи с их родом, однако всем нам хорошо известно, что они — родственники, как богов, так и титанов. Три божественные сущности. Подумать только, что одна такая появилась так далеко на востоке, да еще и на моей территории...

— Вы ожидаете проблем?— деловито поинтересовалась Тсубаки, одним пальцем поправив очки.

— Не уверена, чего вообще ожидать. Совсем не уверена. Но что можно ждать от фамильяра, нужно ожидать от его хозяина. Томое?

— Тачибана Каору, 14 лет, весы, родился в Токио. Родители: отец — Тачибана Ринтаро, 37 лет, ученый-археолог, профессор, мать — Тачибана Татсуки, 35 лет, специалист по древним языкам, признанный авторитет в мировой истории. Это общие сведения. А вот интереснее: за месяц до его поступления семья Тачибана вернулась из поездки в Австралию, три месяца до этого была в Канаде, а еще раньше — в Индии. В прошлом году ездили в Турцию, Россию, Казахстан и Китай, начав турне с Египта. Два года назад — Англия, Швейцария, Южная Америка, Ватикан — Рим, Италия...

— Вау,— невольно вырвалось у Тсубасы.

— ... Три года назад — Северная Америка, Колумбия и... Греция.

— Греция,— шепотом повторила Сона, сузив глаза.— Вот оно что.

— Эм... э, вот, в общем. Дальше... Занимался футболом, баскетболом, плаваньем. Отличник...

— Достаточно, Томое,— вставила президент студ. совета. Девушка нехотя прикрыла личное дело.— В этом деле все равно нет ничего полезного.

В помещении повисла тишина.

...

Уже после, распустив всех остальных членов, Сона все же просмотрела дело. Она не любила злоупотреблять своими полномочиями, но только в том случае, если это не касается безопасности жителей на ее территории.

Поэтому личное дело на одного из учеников достаточно просто оказалось в ее руках с условием его возвращения на следующий день. Более строгие правила перекрывают те, которыми руководствуются обычно.

— ... Кто же ты такой, Тачибана Каору?

На всех изображениях, кроме фронтальной фотографии, мальчик всегда улыбался. Его улыбка была самой обыкновенной, не несла в себе никакого ехидства, пренебрежения или высокомерия. Просто искренняя радость.

Ей вдруг вспомнилось его лицо в тот день, когда они сражались с Гьюки. И как устало он улыбнулся своему фамильяру, уничтожившему вражеского екая.

'Что скрывается за твоими глазами?'

Красные глаза, краснее, чем свежая кровь, ярче спелой клубники. Такого же цвета, как волосы у Риас. Только на фотографиях они были человеческими, а она помнит их звериными, вертикальными.

— Хм-м-м...

Президент студенческого совета некоторое время просидела в тишине, рассматривая открытые страницы папки. Рабочий день закончился, во дворе уже давно стихли отдаленные голоса направляющихся на выход студентов. Только ветер сквозь открытое окно порой плавно поднимал и опускал тяжелые шторы.

— Ладно. Думаю, со временем все проясниться,— улыбнулась себе девушка и перелистнула последнюю страницу.

На ней была характеристика учителей бывших школ. Как-то они обделили это вниманием, больше интересуясь достижениями в учебе, спорте и личной историей.

...

... ...

... ... ...

Прочитав эти пятьдесят заметок от пятидесяти разных людей, Сона с грохотом впечатала папку в стол и резко поднялась со своего кресла. Верхнюю половину лица накрыла тень, очки сверкнули, тело пробила дрожь.

— Недопустимо.

Девушка мигом распрощалась со своим умиротворенным состоянием и задрожала еще сильнее.

— Я ни в коем случае не могу подобное допустить!

Предстоящие дни обещали быть захватывающими.

...

Пятый день учебы ознаменовался еще одним событием, залегендировавшим шестерых парней в стенах академии.

Но обо всем по порядку.

...

Стоило ли говорить, что Джендэйи приобрела просто бешеную популярность среди учеников и преподавателей, которую она еще больше закрепила на последующих занятиях, сделав их чуть ли не самыми ожидаемыми среди всех прочих предметов.

Парней, конечно, понять можно, не всем ведь преподает, да еще и интересно преподает, ТАКАЯ девушка. А учитывая, что большинство событий, описываемых в книгах, она узрела воочию (вроде 'Трои' или 'Одиссея'), а с авторами прочих была знакома лично, то не стоило говорить о том, с какими сверкающими глазами все слушали ее мнения касательно того или иного произведения. Но то парни, но большинство ее фан-клуба составляли девушки!

Целые группы студенток собирались на больших переменах, и их совершенно не интересовало, у какого класса по сути должны были идти уроки. Насколько удалось понять из всех тех слухов, циркулирующих среди их общества, Дэйи-сенсей просто превосходно разбирается во всех вещах, которыми могут интересоваться нормальные девушки их возраста. Учитывая ее веселый, открытый характер, и тот факт, что опыта у нее в этих делах гораздо больше, она всегда готова выслушать всех без всяких предрассудков и дает по-настоящему стоящие советы. Если идя по коридору, слышишь пищащее 'Нее-сама!', то сразу можно понять, о ком идет речь. Женская часть учащихся теперь поголовно считает ее старшой сестрой.

...

— О-оО-о-ох! Дэйи-сенсей великолепна!— с чувством выдавил из себя Мацуда, зажмурив глаза и сжав кулак, наблюдая как в тени перехода из корпуса в корпус, весело улыбающаяся девушка идет в окружении десятка студентов и студенток, сопровождаемая сторонними выкриками вроде: 'Кьяяяя! Нее-сама-а!'

— Не могу с тобой не согласиться. Девяносто четыре — пятьдесят семь — девяносто,— с довольной улыбкой сверкнул очками сидящий рядышком на траве Мотохама.

— Превосходные стандарты Академии Куо,— блаженно добавил Иссей.

— Вообще-то, стандарты академии здесь ни при чем,— протянул Каору, держа в руках одноразовый стакан кофе.— Высокий уровень академических знаний, психопортрет без отклонений. Никаких заметок об обязательных минимумах трех размеров.

— Ты не понимаешь, Као! Академия Куо одним фактом своего существования собирает вокруг самых прекрасных девушек со всего света! Умницы, спортсменки, выдающиеся таланты, творческие гении и прочие и прочие! А главное — ...

— Все они — красотки?

— ДА!!!

'Как-то просмотрел логическую взаимосвязанность'

— Не грузи его, Исе,— заступился за него парень в квадратных очках.— Каору, не слушай этого извращенца и этого 'лысого' тоже. Лучше делай, как я. В отличие от этих болванов мы же с тобой умеем пользоваться своими мозгами.

— Эй!

— Ты не охренел?!

Следя за последующей перепалкой, красноглазый мальчик отпил свое кофе.

Мацуда и Мотохама. С ними он познакомился на второй день учебы. Хедо представил их друг другу и со слезами и огнем в глазах заявил своим друзьям, что теперь он — их кохай. В принципе, вообще-то, так и есть, но почему, кажется, что у его слов был двойной смысл?

'Так или иначе, извращенцем становиться не собираюсь'

Казалось бы, Као закономерно должен взбеситься от картины того, какими глазами они пожирают Дэйи, но честно говоря, он вообще ничего не чувствовал по этому поводу. Принять это было так легко. В том смысле, что подавляющая часть парней в академии смотрят на нее так же, и что теперь? Все-таки внешность Джен — это предмет зависти мировых топ-моделей, но плюс к этому она еще и обладает прекрасным характером (если только ее не злить, охо-хо). Конечно, парни будут на нее глазеть, это вполне нормально, даже наоборот, если бы не глазели, то можно было бы сомневаться в их нормальности. Подростки в периоде полового созревания, что с них взять?

А вот когда эти пижоны среднего возраста начинают такими же глазами на нее пялиться (это он опять же о преподавателях), вот тогда это его выбешивает! Реально выбешивает! Они-то не подростки, их ничего не оправдывает!

...

— Йо-йо, смотри, это же Рейка-чан!— отвлекшись от того, чтобы перекручивать своему другу шею, заметил одну из приближающихся девушек парень с короткой стрижкой.

— Семьдесят девять — пятьдесят четыре — восемьдесят,— умудрился в таком положении поправить очки его заложник. Да, кстати, стоило упомянуть, у его очков есть специальная возможность — безошибочное определение трех размеров любой девушки.

— Ах, юное тело юной девы прекрасно в своей чистоте,— у Иссея, перекручивающего ноги Мотохамы, взгляд стал, как у извращенного старика.

Под громкий шепот толпа прошла мимо, то и дело, бросая косые взгляды на застывших в странной позе парней.

— Мда, похоже, мы опозорились еще раз,— горестно произнес очкарик.

— А все твоя вина!

— Ах, ты, засранец!

— Руки! Руки!

Иссей присел рядом с Каору, пока на заднем плане извивалось пыльное облачко.

— Эх, и почему у меня такие друзья?— задал он вопрос, горестно глядя в небо.

'Риторика'

...

— Каору-кун, что он делает рядом с этими отбросами?!

— Нееет! Каору-кун, не становись таким же, как они! Не разрушай мою мечту!

— Девочки, мы обязаны его спасти!

— Давай, ты первая.

— Н-нет, ты что?! Давай ты!

— П-почему это должна начинать я?!

...

'... Твою-то мать...'

Два дня назад 'трио извращенцев', как их окрестили в первую же неделю, успело засветиться во всех доступных для подглядывания за девушками местах. Вообще, ВО ВСЕХ!

Однако хорошо, что он тогда с ними не пошел в 'интересное', как они выразились, место. Хотя... это с какой стороны посмотреть. Может, тогда бы за ним перестали ходить эти 'сталкерши'.

— И почему за мной никто так не бегает?— пробубнил Иссей.

'Это тоже риторика'

...

Достаточно мирный обеденный перерыв был неожиданно прерван.

— Тачибана!!!— вдруг раздался громкий рев, донесшийся откуда-то из-за корпуса. Кажется с площадки главного входа. Так-то все студенты обычно сидят на заднем дворе.

— Что это было?— 'трио извращенцев' недоуменно заозирались.

— Не знаю. Но, кажется меня,— Као поднялся на ноги.

— Тачибана!!!— вновь раздался этот рев. Однако тот, кому он принадлежит, явно хорошо тренирует свои голосовые связки.

— Я знаю ты тут, Тачибана!!! Если сейчас же не выйдешь, то этим девчонкам конец!!!

...

Студенты, по каким-то своим причинам в это время оказавшиеся у главных ворот, не понимали, что происходит. С таким прежде они никогда не сталкивались.

Какая-то банда дико-выглядящих парней открыто зашла на территорию академии. Многие из них держали в руках бейсбольные биты или куски арматуры, кое-кто сверкал цепочками пирсингов, а некоторые и вовсе были оголены по пояс и покрыты огромным количеством татуировок.

Но что хуже, эти парни схватили попавшихся у ворот студенток и теперь с остервенелыми лицами лапали кричащих девушек. Впереди стоял, по-видимому, глава — высокий, здоровенный мужик с пышной прической и длинным плащом с иероглифами. В руке он зажимал боккен.

— Эй, Тачибана!!! Тачибана!!! А ну вылезай!!! Я знаю, что ты здесь!!!— чуть не оглушил он окружающих своим криком.

На академию прежде никогда не нападали хулиганы. Да и какие хулиганы, когда здесь учиться элита многих стран?

Поэтому дети этой самой элиты не имели представления, как поступить в данной ситуации. Конечно, многие из них читали и мангу и комиксы, но вот их героями себя отнюдь не считали.

— Тачибана, ты что оглох?!?! Если сейчас же не появишься, этим курицам не поздоровиться!!!

— Не-е-ет! Уа-а-а!

— Помоги-ите!

— Эй, вы, что это тут делаете?!

Внезапно сквозь собравшуюся толпу прорезался мистер Бао. Выглядел он весьма внушительно, решительными шагами в одиночку приближающийся к целой банде.

— Немедленно отпустите этих девочек и покиньте территорию Академии!— тыкнул он пальцем в грудь возвышающегося перед ним главаря.— Иначе я буду вынужден вызвать полицию! И как вы вообще прошли мимо охранников?!

Какое-то время мужчина разглядывал Бао с приподнятой бровью, а потом вдруг откинул голову и громко рассмеялся, даже скорее заржал. Ему вторили его подручные.

— Охранников? Ты про этих что ли?— указал он пальцем за спину, где двух человек в серой форме, не смеющих поднять взгляд с земли, перекинув руки через плечи, 'по-братски' обнимали два мордоворота совсем уж зверского вида. При этом они еще угрожающе скалились им в лица.

— Вы! Да как вы смеете? Это — элитное учебное заведение! Здесь собираются ярчайшие дети со всех стран! Тут нет места таким, как вы! Немедленно отпустите этих девочек и убирайтесь отсюда!

Глава только добродушно улыбнулся на слова мужчины, а потом, не меняя выражения лица, пропечатал ему лбом в нос. Под аккомпанемент неприятного хруста Бао упал на каменную дорожку.

— Ах!

— Слушай, ты, очкарик,— наклонился он к нему.— Да мне насрать, что это за академия. И на тебя мне тоже насрать, и будь благодарен за это, иначе я бы тебе челюсть порвал. Ползи отсюда и вызывай полицию, или что ты там собираешься делать? Давай, пошел.

Пнув под конец прогундевшего что-то преподавателя, он выпрямился и оглядел собравшихся подростков, из которых ни один не смел встречаться с ним глазами.

— Что за сборище хлюпиков. ЭЙ!!! Тачибана!!! Ты меня уже достал!!! Хорош прятаться!!! Выходи и дерись как...!!!

— Немедленно прекратите!— раздался над площадью властный женский голос.

В толпе прошлись шепотки.

— Это же Сона-семпай.

— Президент.

— И студ. совет тоже.

— Остановите их, вы что!

— Да как я это сделаю?

— Нет, семпай, постойте.

Не обращая внимания на голоса, вперед на свет вышел студенческий совет в полном составе во главе с президентом. Сона Ситри коротко оглядела собравшихся парней, провела взглядом по девушкам в их руках и мимолетно посмотрела на учителя, сейчас пытающегося подняться на ноги, зажимая разбитый нос.

— Я президент студенческого совета. В этом месте мы отвечаем за дисциплину. Что вы себе позволяете, проникнув на территорию академии?

— Охо-хо, Като-сан, да они — милашки. Как думаете, захватим их с собой?

— Заткнись.

— А... м... да.

— Президент, значит, так? Ну и что же вам нужно?

— Это неправильный вопрос. Что ВАМ тут нужно? Отпустите этих девушек.

— Ох-хо, да неужели? А если скажу нет, что вы тогда сделаете, прези...

Пока говорил, не успел заметить быстро приближающуюся тень. Тень же, подпрыгнув в воздух и в одно мгновение пролетев оставшееся расстояние, в замедленной съемке впечатало подошвы своих кроссовок в оскаленное лицо, оставляя на нем заметную вмятину и снося с прямой траектории. Грузно тело с переворотом укатилось под ноги своих подельников. Сона изумленно хлопнула глазами.

...

— А-а!

— Като-сан! Като-сан!

— Ублюдок!

— Ты че охренел?!

— Ты еще кто?

Представ перед толпой, оставив за спиной девушек студ. совета, медленно выпрямилась невысокая фигура.

— Так орали, что я чуть не оглох. А теперь, оказывается, что и в лицо меня не знаете?— взглядом Каору можно было воду замораживать. Каким бы хилым на вид он не выглядел, но пробрало даже этих 'гопников'. Студенты притихли. Мальчик коротко вздохнул и закрыл глаза:

— Ну, и? Что нужно?

— Урод!

— Да ты вообще кто такой?!

— Смелый что ли, а?!

— Заткнулись!

— О! Като-сан!

Като поднялся на ноги, сверкая разбитым носом, из которого обильно стекала кровь. Но в остальном он выглядел в полном порядке.

А потом он вбил окружающих в дрожь, с хрустом вставив себе нос на место, и вытерев кровь тыльной стороной ладони.

— Йо, Тачибана. Давно не виделись. Много времени прошло, а?!

— ...

Каору старательно вгляделся в его лицо, а потом выдал:

— Не знаю. А мы что, знакомы?

— ...

С лица Като можно было рисовать картину: 'Полное охреневание'.

— Да ты офигел?!— тут же схватил он его за грудки, подняв над землей.— Что значит: 'мы знакомы?'? Ты, что забыл меня, коротышка?! В последнюю встречу ты мне пять зубов выбил! Я Като Сумураги!

— ... Нет, прости, не помню.

Глаза Като превратились в щелочки, лицо покраснело. Он запыхтел, как паровоз.

— Полгода назад в парке вечером ты избил меня и моего кореша.

Мысли толпы четко отразились у них на лицах.

'Полгода?'

'Полгода? Этот парень целых шесть месяцев таил обиду?'

'Избил?.. Че?'

'Каору?! Избил?! Такого бугая?!'

Тачи вгляделся в угрожающе-сморщенное лицо чуть внимательней.

— Погоди-ка... Я тебя об фонарь кинул?

— Р-ррр, помнишь, значит?!

— Конечно, помню!— мальчик столкнулся с ним лоб в лоб, и они оба оскалились.— Ты же мне мороженое из рук выбил!

— ДА ПОДАВИСЬ ТЫ СВОИМ МОРОЖЕННЫМ!!! ПЯТЬ ЗУБОВ, ЗАСРАНЕЦ!!! ТЫ ХОТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, СКОЛЬКО МНЕ ПРИШЛОСЬ ЗАПЛАТИТЬ ДАНТИСТУ, ЧТОБЫ ОН МЕНЯ ВЫЛЕЧИЛ?!

— ЭТО БЫЛ СЛИВОЧНО-ОРЕХОВЫЙ ПЛОМБИР ОТ РОШЕ!!! СКОЛЬКО, ПО-ТВОЕМУ, КАРМАННЫХ ДЕНЕГ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОТКЛАДЫВАТЬ, ЧТОБЫ КУПИТЬ ЕГО?!

— ... Я. Щас. Тебя. Прикончу!

Внезапно руки, удерживающие мальчика на весу, вдруг сжали в тисках. Все еще скалясь, Като обратил внимание вниз и увидел коротко-обритого подростка, который крепко сжимал его предплечья.

Раз — пальцы глубоко впиваются ему в мышцы. Он даже на миг почувствовал, как они проходят между локтевой и лучевой костью.

Два — от боли он выпускает, чуть отбрасывая от себя свою ношу. Тачибана ловко приземляется на ноги.

Три — лысая голова с размаха впечатывается ему прямо в только что вправленный нос.

Четыре — небо, лица, каменное покрытие...

...

— Като-сан! Като-сан!

Мацуда хрустнул шейными позвонками, сложив одну руку в карман.

— Я че-т не понял?!— угрожающе протянул он.— Тут кто-то лезет до моего кохая?!— и состроил физиономию, как у якудза.— АаАА?!

— Ублюдок!

— Да вы...!

— Совсем уже...!

— Двадцать пять 'тел',— спокойно произнес появившийся слева от Каору Мотохама, поправляя очки одним пальцем.— Четыре дзюдоиста, двое занимались кендо, уровень — любители, еще пятеро — минимум синий пояс по карате.

— Ои-ои, я думал, ты не любишь смотреть на мужские тела?— предвкушающе улыбающийся Иссей появился справа, одной рукой потирая кулак противоположной.

— В свободное время. Когда это не касается... дел,— ответил Мотохама, хрустнув пальцами.

— Ну, все, вам конец!

— Проучим их!

— Вы, сосунки!

— Теперь девчонки наши! Слышали?!

Хедо, пожав плечами, указал пальцем:

— Какие девчонки?

— А?

Толпа гопников только сейчас заметила отсутствие двух своих заложниц. Парни, которые их держали, в разных конфигурациях лежали у ворот.

— Какого?!

— Вы не сильно пострадали, леди?— стоящий рядом светловолосый парень в форме академии держал двух студенток за руки и обезоруживающе улыбался, так что даже их испуганные и заплаканные лица чуть покраснели.

— М-м... у-у... н-нет.

— Простите, что действовал так долго. Мне очень жаль,— коротко поклонился он им, а потом отвернулся от красных девушек, и встал лицом к происходящему. Его улыбка мигом поблекла.— Презираю тех, кто угрожает девушкам. Тем более презираю тех, кто причиняет им боль!

Среди студенток прошлись едва слышимые вздохи.

— Ах! Ах! Киба-кун! Киба-кун такой крутой!

— Достаточно!— вдруг, откуда не возьмись, со стороны выступил вперед еще один парень в форме академии.— Раз девушки в безопасности то я не буду больше стоять в стороне. Я собираюсь вступить в студенческий совет. И как будущий его представитель уже сейчас должен следить за дисциплиной на территории Академии. И терпеть на ней хулиганов, тревожащих покой студентов, я не намерен!

— Да, с этим можно согласиться,— Киба, улыбаясь, неспешно расстегнул запонки на рукавах, обнажая предплечья.— Урок агрессии?

— Не думайте, что можете так спокойно угрожать студентам и уйти безнаказанными!

— Да вас все равно никто бы уже не выпустил,— оскалился Хедо.

— Че-е-е?!

— Да вы вообще...!

— Порвем их!

— Прикончим!

В этот момент в себя вновь пришел Като, резко принявший сидячее положение.

— ААА!!! Тачибана!!!

— Да закройся ты!— Каору в прыжке с разгона выбил ему ногой еще с десяток зубов.

Понеслась!

...

Мацуда одной рукой взял в захват шею решившего его протаранить противника, головой вмазал второму, заходившему сбоку, третьего встретил ногой прямо в живот, и резким движением откинул от себя первого. Мотохама невозмутимо выждал вражеский удар, перехватил и с размахом впечатал противника в каменное покрытие.

Каору круговым движением уклонился от взмаха бейсбольной битой, одновременно подсекая атакующего, и пока тот падал, извернулся и впечатал ему в живот подошву второй ноги. В это время сзади на него летел еще один, получивший в итоге локтем в живот (хотя, учитывая его рост, скорее попал в пах) и скрючившийся на земле.

Третьего, со здоровым кольцом в ухе, когда он взмахнул своей ручищей, он схватил за это же кольцо и, визжащего, как девчонку, с разворота отправил в сторону приближающегося Иссея. Иссей встретил его мощным 'лариатом', эффективно затыкая и опрокидывая на землю, а потом подпрыгнул и с разворота заехал ногой по морде очередному гопнику.

Киба просто протекал через ряды противников, которые падали за его спиной, как спелые колосья, на загляденье четкими движениями ребрами ладоней рубя по локтевым суставам, ногами — по коленным, а раскрытыми ладонями — по шеям и лицам, отправляя всех в нокауты. А вот Саджи ломился вперед, как бегемот. С такой же грацией. Бравада бравадой, но у него не было никакого боевого опыта.

— Стойте, стойте! Не смейте устраивать драки на территории Академии!— надрывался где-то в сторонке Бао.

Сона поджала губы, подавляя желание горестно вздохнуть.

Половина собравшихся студентов ликовала, половина — не знала, как реагировать.

И так прошел обеденный перерыв.

...

Кабинет директора. Некоторое время спустя.

— ВЫ, ИДИОТЫ!!!

Посреди большой комнаты на широком персидском ковре в ряд стояли шестеро парней. При этом у каждого из них было совершено разное выражение лица.

Каору индифферентно разглядывал антураж, Иссей недовольно кривил щеку, на которой красовался большой синяк, Мацуда возводил глаза к потолку, Мотохама просто 'сверкал очками', Киба чуть виновато улыбался, а Саджи стоял, опустив взгляд (у него на обоих глазах было по фингалу, как у панды).

Перед ними за широким столом, сложив на его поверхности руки, сидел пожилой директор, чуть в стороне на кресле для гостей устроилась Дэйи-сенсей, а перед столом из стороны в сторону расхаживал недовольный Бао.

Инцидент замяли. Никаких обращений в полицию, никаких мер — можно навредить престижу Академии. Хотя, кажется, нынешних охранников уволят, а на их место собираются найти более профпригодных. Но студентов это, конечно, не касается.

— Вы, что там устроили сегодня у ворот?! Это неприемлемо!

Бао все надрывался.

— Драка в пределах Академии! Недопустимо! Вы серьезно нарушили дисциплину!

...

— За всю свою преподавательскую деятельность я еще не сталкивался с таким...

...

— Как обычно, получил только Исе,— чуть ухмыльнулся Мотохама, не обращая внимания на фоновый шум.

— За-аткнись,— беззлобно ответил Хедо.

Саджи они, конечно, в счет не брали, потому до этого дня вообще не были с ним знакомы.

А Киба, этот первый красавчик академии, ходящий на устах у каждой студентки, очень даже удивил их компанию, когда вдруг решил вмешаться. Не то, чтобы от этого он не перестал быть врагом.

...

Между тем, 'фоновый шум' и не думал стихать. Кажется, даже директору, который и слова-то не сказал с самого начала выволочки, это уже успело надоесть.

— Мальчики,— вдруг подал он голос. Очень глубокий мужской голос, пробирающий до костей.

Бао резко заткнулся, как жабу проглотил.

Подростки тоже подобрались.

— Мы прекрасно понимаем, что в вашем возрасте порой происходят вещи, которые требуют от вас решения их самыми прямыми методами,— слегка усмехнулся он. Наверное, тоже в свое время решал их такими 'методами'.— Однако я хочу удостовериться, что в будущем вы постараетесь избегать подобных проблем и их решений. По крайней мере, пока не закончите обучение в этой Академии.

Тут он обвел всех строгим взглядом, ясно давая понять, что это ультиматум. Под конец его взгляд смягчился.

— В этот раз же, учитывая все обстоятельства, я думаю, что мы просто...

— Подождите, директор!— тут же встрял мужчина, явно понимая к какому заключению ведет глава.— Подобное нельзя пускать на самотек! В их возрасте это может расцениваться, как слабость взрослого надзора! Любые проступки должны быть наказаны! Тем более, такой!

— Вот как?— устало и незаинтересованно протянул директор. Ему явно хотелось уже закончить этот разговор.

— Верно, именно так. Я не раз сталкивался с детьми, которые уходили по кривой дорожке, всего раз поучаствовав в таких потасовках! Ответственность лежит на нас, поэтому мы...

Хнык!

Бао мгновенно осекся, когда сидящая рядом Дэйи вдруг начала вытирать слезы.

— Это моя вина,— Джен выглядела настолько жалостливо, что не могла не привлечь к себе внимание.— То, что сподвигло этих детей к насилию, это отсутствие взрослого надзора. А я ведь была там, но ничего не смогла сделать. Просто стояла в стороне, беспомощно глядя, как мои дорогие ученики... хнык...

— А-аа-а-аа, нет, нет, что вы, Дэйи-сенсей!— мужчина в панике поднял руки.— Нет-нет, вы ничего не смогли бы сделать, я ведь тоже был там и...

— Ничего, ничего, совсем ничего! Мои дорогие ученики, хнык! Я провалилась, как учитель! Уа-а-а!

— ААА! Дэйи-сенсей, не плачьте, пожалуйста!!!

Глядя на паникующего преподавателя, директор скривил уголки губ. Уж он-то в отличие от этого юнца умел отличать настоящие слезы от притворных. Да и для студентов, судя по их лицам, тоже притворство Дэйи-сенсей не стало секретом. Но ради чего она так старается?

...

Каору с Иссеем одновременно переглянулись, потом посмотрели на Мацуду с Мотохамой, и поймали взгляд Кибы и Саджи.

Не сговариваясь, их шестерка потянулась в сторону одного из окон, выходящего во внутренний двор. Под занимательным взглядом старика-директора его открыли и с коротким прощальным поклоном начали один за другим перелезать наружу.

Бао заметил неладное, только когда последний, по стечению обстоятельств оказавшийся Хедо-семпаем, уже перекинул через проем одну ногу и подтягивал вторую.

— Э? Э-э? ААА! А ну стоять!!!

Вшшшшууууууууххххх!!!

...

Находящиеся снаружи студенты могли наблюдать странную картину, как шестеро студентов, уже засветившихся сегодня во время инцидента у ворот, во всю прыть драпали по двору от вывалившегося вслед за ними и теперь преследующего их разъяренного преподавателя.

Да тот день прошел весело.

...

Но вернемся к сегодняшнему дню.

Вторая неделя занятий началась довольно неожиданно. Время пролетело очень быстро.

...

У ворот академии теперь весь учебный день стояли два здоровенных шкафа в серой форме, выполняющие роль охраны. В первый день, конечно, они вызвали немалое опасение, но со временем учащиеся к ним привыкли, особенно когда поняли, что эти парни — добрейшей души люди. По отношению к детям, по крайней мере.

— Доброе утро, Мато, Сагаджи.

— О, доброе утро, Каору. Удачи на занятиях.

— Спасибо. Я принесу сегодня вам перекусить во время перерыва.

— А, не утруждайся. Нас и так девушки все время угощают.

— Тогда чай?

— Зеленый, если можно?

— Без проблем. Увидимся.

— Давай!

Пройдя мимо ворот, Каору втянул полной грудью запах цветущих деревьев. Разгар весеннего периода — деревья в саду начинали распускать свои лепестки.

'Красота'

Прямо на входе в корпус его ждала еще одна встреча.

— Шинра-семпай, доброе утро! Прекрасно выглядите.

Придерживающая одной рукой толстую книгу-журнал посещаемости, высокая, черноволосая девушка в очках-половинках чуть сощурила свои светло-карие глаза.

— Као-ору. Я знаю этот тон. Снова что-то затеваешь?

— Что вы? Конечно, нет. Моя совесть чиста, как белый лист... на полгода, по крайней мере,— последнее он произнес совсем тихо, но чуткие уши заместителя студ. совета, конечно, услышали его слова. Девушка еще больше нахмурилась.

— Не думай, что у тебя что-то получиться. Я везде буду за тобой присматривать!

— Правда?— мальчик удивленно приподнял брови.— Даже в туалете?

— Б-бака!— лицо Тсубаки стало красным, как маков цвет.

— Я и не знал, что вы настолько смелая. Чувствую опасность. Мне стоит опасаться за свое молодое тело?

— Н-н... н... н-не...

— Не следует? Вы не заинтересованы? Я-я что настолько непривлекательный?

— Да ты... да я... м-м-м...

— Удачи на занятиях, семпай,— оставив в покое возмущенную девушку, Као поспешил зайти внутрь, пока Тсубаки не подумала его своим томиком по голове стукнуть. Уж больно у нее руки дрожали.

Внутри у шкафчиков он заметил еще одно знакомое лицо.

— Развлекаешься, Каору?

— Привет, Киба.

Юто в отличие от других парней сразу попросил называть его по имени. Так как японцем он не являлся и не совсем понимал некоторые устойчивые нормативы обращения в обществе, проблем это, в принципе, не составило. После путешествий по разным странам, эти устои как-то потеряли ту значимость, которую имели в детстве.

— Что нового?

— Все так же,— светловолосый парень с улыбкой открыл свой шкафчик с обувью, и изнутри на пол посыпались многочисленные розовые конверты с сердечками.— Все-е так же.

Каору лишь усмехнулся, постаравшись сделать это как можно сочувственней.

Слава богу, ему никто из девушек не писал. Он уже свыкся с тем фактом, что за ним любят наблюдать, ну, как за миленьким домашним животным — он своей внешностью вызывает у женской аудитории примерно те же чувства, но если бы ему стали еще в любви признаваться — это был бы уже маразм.

Открыл шкафчик и протянул руку за обувью...

Пальцы утонули в бумажных конвертах.

...

'... Поздравляю, с сегодняшнего дня у нас официальное начало маразма'

Где-то на периферии восприятия усмехнулся Киба.

...

Обеденный перерыв.

Наблюдая, как за Иссеем гоняется целая толпа разъяренных девушек из клуба кендо с боккенами наперевес, Као неспешно придавался размышлениям.

Причина его апатичного состояния — сегодняшнее сообщение, которое он получил на последней перемене.

Похоже, город принял незваных гостей. И эти гости — не Падшие, с которыми, кстати, он пока еще не столкнулся. Они одновременно и опасней и одновременно же от них меньше проблем. Потому, что точно знаешь, что от них ожидать, но не знаешь, где это будет происходить.

А они охотятся на людей. Это — большая проблема.

Задумчиво пожевал травинку. Шира уже прочесывает весь город, но шансов найти их у нее очень мало. Не в дневное время. Онмедзи в таком деле бессильны (как обычно), а о вольных охотниках сейчас только мечтать.

Мальчик устало откинулся на траву спиной.

Видимо, придется опять возобновлять ночные прогулки. А ведь он только начинал радоваться нормальному течению жизни.

...

Вечер.

Хедо Иссей стоял, облокотившись о перила пешеходного моста под лучами закатного солнца.

— Э-эх! Жизнь жестока. Наивно, наверное, было предполагать, что я стану популярней после драки в тот день,— тяжело вздохнул он.— Хотя... не боятся, и этого достаточно.

Подобное уже случалось в средней школе. Они с друзьями уже успели привыкнуть к косым взглядам учеников и преподавателей, но что удивительно, что в академии за ними прочно закрепилась репутация 'извращенцев', но никак не 'хулиганов'. И это было... удивительно.

Возможно, сыграл фактор того, что они заступились за друга, а может то, что они защищали от нападения девушек. Ведь если бы те парни специально вломились на 'разборки' с ними, то мнение о них в пределах академии явно упало бы до уровня 'отбросов'. А так эти придурки не просто вломились, они еще и заложниц взяли, так что полностью примерили на себя роли 'плохих' парней, а вот их шестерка, раз противостояла им, стало быть 'хорошие' парни. Эх, стереотипы. Но с другой стороны, стереотипы меньшие, чем у этих 'детей' из обычных школ.

А еще снятию напряжения по отношению к ним наверняка способствовал тот эпизод с погоней за ними Бао-сенсея на протяжении всех корпусов.

Мда, веселые деньки. Все-таки первое впечатление обманчиво. Кажется, этими тремя годами учебы можно будет насладиться.

Но все же...

— Блин, как же хочется реальную грудь помацать,— растекся по перилам грустный парень.— Весна, школьная пора, а у меня даже девушки нет. М-м.

Вообще-то, отношение к ним девушек после того раза слегка сдвинулось в положительную сторону. Да-да, так и было. Но они сами же на следующий день угробили это 'потепление', когда опять попались на подглядывании.

— Блин! Как же несправедливо! Эх!

Внизу по проспекту то и дело проезжали машины. Провожая их ленивым взглядом, Иссей покачал головой и потянулся.

— Ладно, уже пора идти.

— А, ано...

Вдруг раздался возле него женский голос.

Парень развернулся и с удивлением обнаружил перед собой девушку в незнакомой униформе.

'Что это? Она не из нашей академии... ВАУ! Милашка!'

Девушка стояла, смущенно опустив лицо, которое едва обрамляли длинные волосы цвета вороного крыла. Ее глаза имели очень красивый темно-пурпурный цвет, а кожа была очень светлой и нежной на вид.

'Господи! Какое чудесное видение!'

— Ано... ты ведь — Хедо Иссей из Академии Куо, да?

— А... да.

— А, м, з-знаешь...

— Ты что-то хотела?

— Скажи, Хедо... а у тебя есть девушка?

'ЧТО это за вопрос?!'

— Нет, у меня никого нет.

— Вот как, хорошо!— мило улыбнулась красавица. У парня сердце дрогнуло.— А... а ты не против встречаться со мной?

— Хэ?

'Эй-эй, неужели это...'

— Я... я все это время наблюдала за тобой. И вот теперь... Пожалуйста, давай встречаться!

...

... ...

'Я ОСЛЫШАЛСЯ-Я-Я-А-А?!'

...

Вечер. Позднее.

Каору стоял у окна, отодвинув край шторы, а потом закрыл ее и застегнул молнию своей толстовки. Солнце уже почти село. Пора выходить.

Вампиры. Европейские монстры, одни из самых высокоуровневых созданий, близких по природе к демонам. Чистые и нечистые, истинные и обращенные, еще — предки и лорды. Как отдельный класс — носферату — те, кто обратил себя сам. Маги и люди с несгибаемой волей.

Хозяева ночных улиц. Но не здесь. Восточная территория — нетипичная для них среда, здесь слишком высокий духовный уровень, а екаи и духи, как правило, не терпят конкурентов.

Так что из всего этого можно сделать вывод. Заезжие вампиры — во-первых, достаточно сильны, во-вторых, достаточно отморожены, чтобы проникать на абсолютно чужую территорию. В конце концов, вампиров тут не то, чтобы не приветствуют, но и особо им не рады. Каждому кровососу следует сразу заявить о себе ближайшему 'главарю' города, чтобы потом не возникло никаких осложнений с их пребыванием. А вот эти — не заявили, их следы обнаружили случайно. Остатки.

Перелетая прыжками с крыши на крышу, Каору все отчетливее концентрировался на чужеродных энергиях. Когда живешь в таком многомиллионном городе, его жители, его ритм — они невольно пропитывают тебя, поэтому лишние элементы сначала очень легко ощущаются. К сожалению, он не владеет никакими сверхсильными чувствами, кроме этого. По умолчанию.

Поэтому когда, приземлившись на одном из пустынных перекрестков, почувствовал знакомое присутствие, не смог подавить вздох.

— Шира, ты, что теперь за мной шпионишь?

Рябь прошлась по воздуху. Она поклонилась.

— Я знаю, что тебя попросили. Не волнуйся так, я не сержусь. Где Джен?

Стоило спросить, как теплые руки обняли его сзади за шею и плечи.

— Као-Као, выходи погулять!— пропел на ушко знакомый игривый голосок.

С тех пор, как девушка стала преподавателем, ей пришлось искать себе отдельное жилье. Потому, что слишком много вопросов возникло бы, если бы кто-то увидел, как Дэйи-сенсей и Тачибана Каору выходят из одного дома. К тому же выходить из дома, пока внутри находились родители, не представлялось возможным. Это еще не считая того, что преподаватели проходят полную проверку и проверку жилья в том числе.

Каким широким спектром сверхъестественных способностей не обладает дочь Апофиса, к сожалению, среди них нет ни телепатии, ни невидимости. Конечно, был гипноз, но его применение было направлено в совсем другую сферу. В общем, с Джен они виделись теперь не так часто.

А еще она почему-то попросила его не выбрасывать ее террариум. Это еще почему, интересно?

...

— Вампиры. Мне доводилось с ними встречаться. Правда, в Египте они появлялись довольно редко, большинство предпочитало земли гораздо севернее. (Имеется в виду Европа)

Немного странно было видеть Джен в ее обычной ночной одежде, к которой она привыкла за все это время, а не в костюме учительницы, к которому, честно говоря, уже он успел привыкнуть. Но, тем не менее, смотреть на нее вновь одетую в знакомую черную куртку, штаны и топик, и как она по-свойски сложила руки в карманы, было очень даже приятно. Как напоминание, что это — все та же Джендэйи, которая иногда ведет себя как ребенок, а иногда как взрослый человек. И какой бы она ни выглядела для окружающих, для него она — такая же, как и всегда. Даже если стала вдруг учителем в академии.

— Кровососы никогда мне не нравились. От них всегда ужасно пахнет... по крайней мере, от многих из них. Правда, среди прочих иногда попадались достойные личности. Но за все время их было так мало, что всех вместе можно пересчитать по пальцам одной руки.

— Да, не сомневаюсь. На сотню вампиров, которых мне доводилось встречать, едва ли один был достоин того, чтобы сохранить ему жизнь,— провожая глазами каждую тень по старой дороге, спокойно отозвался Каору.

Кажется, Джендэйи удивилась.

— Као, ты встречался с ними?

— Да. До того, как мы познакомились, я побывал в Англии, а там...

Ночной ветер глухо прошелестел, поднимая в воздух несколько кусочков старой бумаги. Перекошенные фонари часто заморгали.

Клоака. Трущобы. Бедные районы, вот где они сейчас находились, вокруг — сплошные одноэтажные старые дома, некоторые покосились настолько, что если в них кто и проживал, то только неофициально, но даже здесь всегда была стабильная подача электроэнергии.

Девушка замерла на миг, подняла голову, зажмурилась и несколько раз втянула носом воздух.

'Нет, что-то тут не так. Определенно. Обычные вампиры, хоть убей, не могут ощущаться ТАКИМ образом'

— Джен, никаких лишних движений. Идем.

Быстрым шагом Као двинулся в направлении источника странной энергии. Странной, но... знакомой.

Да ну?

Так, поворот направо, за домом, до конца улицы, налево.

Тут была граница — мост через иссохший искусственный канал, через который соединялись трущобы и нормальные районы. На той стороне даже заметно было несколько прохожих в такое позднее время, работали магазины и забегаловки, ровно светились высокие фонари.

Подросток и девушка медленным шагом ступили на гладкую поверхность.

Безоблачное, темное небо, миллиарды звезд, серебристый свет полной луны.

Каору остановился, пройдя половину расстояния, точно посередине. Джен — в одном шаге позади него.

Ветер подул сильнее, так как над пустым каналом у него не было препятствий. Черные волосы едва заметно всколыхнулись.

...

Одинокая, высокая фигура неспешно двигалась с другой стороны моста, мерно шагая в их сторону. Лакированные черные туфли с каждым движением отчетливым стуком отдавались о гладкий камень.

Подолы длинного, старинного покроя, но яркого, красивого, красного плаща, развивались под дуновениями холодного воздуха. Под этим же дуновением слегка шевелились края широкополой красной шляпы.

Свет луны отражали в себе круглые, желтые стекла эксклюзивных очков.

Идеально сидящий черный костюм, белая рубашка, повязанная на воротнике красным галстуком-бабочкой. На руках — белые перчатки.

...

Человек остановился, пройдя половину расстояния, точно посередине. Точно перед ними.

Контраст между мальчиком и мужчиной в этот момент был ярок как никогда.

...

— Доброй ночи,— спокойно произнес Каору, чуть улыбнувшись уголками губ.

— Прекрасная ночь,— согласился с ним незнакомец. Умеренно улыбнулся, обнажая клыки.

...

Као никогда не был гением. Нет. Все, чего он достиг в своей жизни, все достигалось только упорным трудом и усердием.

Он всегда был готов учиться чему-то новому, всегда был открыт бесконечностям новых возможностей. И никогда не страдал никакими предрассудками.

Поэтому за всю свою относительно недолгую жизнь у мальчика было шесть Учителей.

Один из них сейчас доживает свой век в тропиках на берегу тихого океана.

Второй — умер в прошлом году в окружении своей семьи.

Третий — погиб, когда защищал деревню от войска неупокоенных. Достойная смерть, но от того не менее печальная.

Четвертого он убил сам.

Пятого — ищет до сих пор, пусть уже и не так рьяно.

А шестой. Шестой в данный момент возвышается прямо перед ним.

...

— Как и обещано, мы встретились вновь,— улыбаясь, обратился к нему Учитель, и посмотрел вверх на звездное небо.— И я предполагал, что это произойдет под такой же луной, как и в тот день.

Каору усмехнулся.

— А вы не изменились за эти два года.

— Да, а вот ты изменился,— вертикальные темно-желтые глаза всмотрелись в него. А потом ладонь в белой перчатке пару раз похлопала его по голове.— Подрос, я вижу.

— Каждый день пью молоко.

— ... Однако же, пахнет от тебя не молоком.

— Ах-а, да. Прежде чем выйти сегодня, я съел немного чеснока.

— Хм-м-м-м,— мужчина не изменился в лице, а потом поднял взгляд. На ту девушку, которая стояла за его спиной.

Джендэйи недолго разглядывала незнакомца. Ее губы вдруг расползлись в улыбке, а потом она широко оскалилась, обнажая клыки, почувствовав все, чего желала.

Незнакомец ответил ей той же улыбкой-оскалом. Слегка щелкнул расправленными пальцами.

Какое-то время они вглядывались друг в друга, и казалось, что что-то должно произойти.

— Эм, простите. Я все еще здесь,— мальчишка между ними поднял ладонь на уровень их глаз.

Джен растерянно проследила за его рукой, а потом ухмыльнулась. Мужчина в красном ухмыльнулся в ответ.

— Кажется, я слегка увлекся,— он вдруг снял свою шляпу, под которой мгновенно распустились длинные черные волосы, и одел ее на голову Тачи.— И, кажется, я задолжал тебе шляпу.

Шляпа оказалась тяжелее, чем можно было предположить на вид, но все же это была та самая, та самая шляпа!

— Как поживает леди?

— Все красивее с каждым днем.

— А святой отец?

— Хм-м? Я думал, он пишет тебе?

— Последние два письма были очень расплывчатыми.

— Все должно быть в порядке. С делами не было никаких проблем. С тех пор, как ты ушел, разве что стало довольно скучно.

— Возможно, я вернусь, но не хочу загадывать.

— И не нужно. Все должно идти так, как идет. Если нам будет суждено сойтись вновь, то это произойдет, хотим мы этого или нет.

В этот момент опять поднялся сильный ветер, расправивший полы красного плаща, и заставивший Каору прижать рукой свой головной убор. Во тьме отражался чужой зов. Начало...

— Не буду больше занимать ваше время. Приятной вам ночи.

— Приятной ночи,— улыбнулся ему Учитель, обогнул его и направился дальше в сторону трущоб, одной рукой надевая на голову новую шляпу.

— Не зайдете ко мне домой завтра?— бросил Каору ему вслед.

— Я в городе проездом. Завтра меня уже здесь не будет. Но спасибо за приглашение.

...

Каору проводил взглядом исчезнувшую в темноте узких переулков высокую фигуру, а потом перевел его на крышу одного из противоположенных высотных зданий. На фоне ночного неба на самом краю промелькнул небольшой силуэт, помахал ему ручкой и быстрым движением скрылся в том же направлении.

Он улыбнулся.

...

— Хозяин! Хозяин! Это же был Каору, да? Каору?

— Мы знали, что обязательно встретим его в этой стране. Но ты должна лучше меня его чувствовать.

— А кто это был рядом с ним?— недовольно протянул женский голос.— Кто?

— Хм-м,— на ходу оскалился мужчина.— Кто? Ручное чудовище. Такое же, как я.

— Хм... Да?

— ...— продолжая улыбаться, мужчина вдруг остановился и посмотрел на небо.

'Ты никогда не можешь остаться в стороне, ты всегда вмешиваешься в чужие судьбы, изменяешь чужие жизни. Но именно это привлекает к тебе людей. Ты изменяешь их в лучшую сторону'

— Хозяин?

— Идем, хы-хы... Какая все-таки прекрасная сегодня ночь.

...

— Као, почему мы идем туда? Разве мы не собирались искать вампиров?

— Нет.

— Нет?

— В том смысле,— обернулся мальчик.— Если ОН появился в городе, то можно считать, что вампиров здесь больше нет.

— Ах вот как?— улыбнулась девушка.

— Да, именно так,— Као вертел в руках широкую шляпу.

'А вы все же изменились за эти два года'— улыбнулся он своим мыслям.

— Джен?

— М?

— Знаешь, тут через один квартал есть Баскин Робинс, работающий круглосуточно. Не хочешь мороженого?

Джен остановилась на полушаге, а потом вдруг прыгнула, обвив его руками.

— Ау!

— Я люблю тебя, Каору!

...

Глава 3.

Период Эдо в японской истории ознаменовался не только своими военными походами, но и становлением множества легенд.

Можно уделить немного времени для того, чтобы послушать одну из них.

...

Эта легенда повествует о женщине, в малом возрасте потерявшей весь свой клан и поэтому посвятившей свою жизнь мести. О мечнице, одно упоминание о которой заставляло закаленных кровью воинов покрываться холодным потом. Та, что отказалась от своего имени, и взяла прозвище Демона ночного ветра, посвященная в самые тайные практики и техники уничтожения, убийства. Ее противники никогда не получали посмертие, их души оставались проклятыми и бороздили землю живых, превращаясь в неупокоенных воинов.

Кровавый путь Демона ночного ветра взял свое начало с той ночи, когда ее меч стер с лица земли родственный клан, повинный в уничтожении ее рода.

После этого ее имя прославилось на все регионы разделенной империи, с последующими годами все больше укрепляя свою позицию на вершине силы, привлекая лучших воинов со всех сторон империи. Страх и любовь, вот что преследовало ее на каждом шагу.

Время не пощадило ее соперников, однако. Люди — преклонялись, воины — кланялись. И не было равных.

Спустя однообразие Демона охватило одиночество. Давняя боль ожила вновь.

Кровь обагрила ее меч в очередной раз, и теперь ей было все равно, чья это была кровь. Моменты битвы позволяли отстраниться от своего холодного прошлого. Но эти мгновения скоротечны, а жизнь длиться очень долго. Поэтому сражения приходилось искать, каждое, неважно от того кто и где, виновны ли, или защищают справедливость, важен лишь момент, когда блестящее лезвие ее меча окрашивается в теплый красный цвет.

И действия не остаются без последствий. Бесконечные попытки мести Демону показали ей хрупкость человеческих желаний, поэтому она начала жаждать настоящей мести. Один остается жить, все остальные умирают — в поисках утоления своей жажды она превратилась в то, что изначально превратило ее жизнь в ад. Но теперь ее уже не волновало представление о морали, о невинности. Люди перед ней перестали различаться: крестьяне, лорды, ниндзя, самураи... мужчины, женщины, старики, дети — все они лишь кровь на ее мече, а то, что остается от них лежать на земле внимания уже недостойно.

В конце концов, конец периода Эдо ознаменовался смертью Демона ночного ветра.

Экзорцисты и легендарные воины всех кланов объединили усилия, чтобы прервать ее земной путь. И на каменистом берегу под плеск беспощадных волн она пала, сраженная лезвиями чужих мечей. Месть свершилась, поэтому пока длинные волосы застилали глаза, на ее лице играла простая человеческая улыбка.

Ее тело выбросили с обрыва, не удостоив никаких погребальных почестей или церемоний, посчитав, что у нее просто нет души.

В тот день они, сами того не подозревая, прокляли ее, и обрекли на посмертие, лишенное покоя.

...

Говорят, что люди, живущие рядом с заливом, спустя столько лет до сих пор иногда замечают ее дух, безмолвно стоящий над волнами. Не способная покинуть этот мир, но уже не принадлежащая ему, она пребывает в абсолютном одиночестве уже несколько столетий.

Говорят, что она обрела внутренний мир, приняла свое прошлое и, наконец, успокоила своего Демона.

Говорят, что моряки видят порой под лучами закатного солнца женщину с длинной косой темно-красных волос, с грустью разглядывающую далекий горизонт.

Это легенда о Демоне ночного ветра, которую вам может пересказать любой старик, живущий рядом с заливом, или учитель истории в школе.

...

И еще одна вещь, та, что уже не относиться к легенде. И та, о которой мало кто знает.

Однажды, эта женщина встретила маленького ребенка, с ведерком собирающего ракушки на песчаном берегу залива.

У этого мальчика были удивительные красные глаза. Уникальные в своем роде, нечеловеческие.

— ... Прошлое тянет нас назад, когда мы не смотрим в будущее... А твое — слишком тяжелое, чтобы ты могла от него отвернуться... Дать тебе новое имя?... Отныне тебя зовут Ширануи... Приятно познакомиться...

...

Ночной воздух над низкой травой центрального парка сгустился, приобретая очертания высокой, стройной фигуры, переливающейся подобно серебру под лунным светом.

Прозрачный силуэт медленно расправил руки, запрокидывая назад голову. Сила, мистическим шепотом разливающаяся вокруг.

Шелест листьев. Высокие деревья шевелились в ответ.

И в следующий момент она развеялась, подобно туманному ветру.

...

Несколько дней назад. Старое школьное здание. 00:35.

В шикарно обставленной комнате с большими окнами, высокими, темными шторами, мебелью из красного дерева, даже на вид мягкими диванами и креслами, освещенной лишь горсткой свечей, в данный момент пребывали представители клана Гремори в полном составе. Точнее в полном, касательно наличия слуг, так как у принцессы все еще оставались неиспользованные фигуры.

Юто и Конеко расположились в креслах рядом с кофейным столиком, а с противоположенной от них стороны на диване сидела Риас. Но что важнее, аловолосая девушка бережно держала у себя на коленях голову устроившейся рядом Акено.

Учитывая помощь Тсубаки и Соны, девушке было намного легче, но все же недостаточно, чтобы ее можно было в ближайшее время оставлять одну. Катана Гьюки, сейчас обинтованная и закрытая под шестью печатями покоилась на одном из боковых столиков, оставила странную рану, справиться с которой даже для высшего демона было достаточно сложно. И даже залечив ранение, все равно состояние Акено нельзя было охарактеризовать никак иначе, как стабильно тяжелым, очень сильно ослабленным. Под ее глазами залегли серые тени, яркие, лиловые очи потускнели, веки были полуопущены, словно у нее не хватало сил, чтобы их поднять. Она прерывисто дышала, ее нежная кожа приобрела хорошо заметный бледноватый оттенок.

Но девушка не прекращала попыток показать, что с ней все в порядке. Не очень выходило.

Вообще, все эти признаки очень четко указывали бы на большую потерю крови у человека. Учитывая, что недавно ее достаточно серьезно ранили, вывод был бы достаточно логичен. Был бы, не будь Акено демоном.

— Президент... со мной все хорошо.

— Достаточно, Акено. Просто постарайся отдохнуть. Не говори, пожалуйста.

Риас не просто так держала свою подругу на руках, хотя и просто физически теперь не хотела, да и не смогла бы ее отпустить, после того, как на своих глазах чуть не потеряла ее. Принцесса Разрушения вливала в ее тело энергию, медленно, но верно делясь своей силой. Акено — ее ферзь. Как обратившая ее, она в состоянии это делать, вот бы еще процесс не был таким заторможенным.

— Значит, вы говорите, это был Каору Тачибана?— задал вопрос все это время молча слушающий Киба.

— Да. Я почувствовала что-то странное еще в первую нашу встречу, но никак не ожидала, что он может оказаться обладателем такой огромной силы. Призывать Гекатонхейра — не думала, что когда-нибудь увижу подобное воочию... даже не думала, что такое вообще возможно.

— Гекатонхейр,— парень задумчиво потер подбородок.— Титан?

— Родственник титанов,— Риас говорила, не отвлекаясь от процесса и не поднимая взгляда.— Старший родственник греческих богов. Чтобы обрести фамильяра, нужно быть сильнее него... Либо пользоваться его безоговорочным уважением и принять добровольную клятву... Какой бы из этих вариантов не был, ясно одно. Этот мальчик — весьма неординарная личность.

Акено неожиданно тепло улыбнулась и прошептала: 'Каору...'

Киба посмотрел на нее удивленно. А Риас с нежной улыбкой погладила по волосам.

— Я встречала его сегодня в парке,— вдруг подала голос спокойная Конеко.— Он знает о существовании падших ангелов. Кроме того, он явно владеет гораздо более обширными знаниями касательно этого мира. Услышав то, что вы рассказали, я еще больше в этом убедилась.

— Конеко, вы ведь учитесь в одном классе?

— Да. Сегодня были ознакомительные уроки, на них он ничем особым не выделялся. Разве что... он не пахнет, госпожа президент. Такого не может быть.

— Ты считаешь, он — не человек?— заинтересованно посмотрел на нее единственный парень в семье.— Екай? Волшебник?

(Общеизвестно, что волшебники перестают быть людьми в духовном плане, как только начинают читать свое первое заклинание)

— Нет,— отрицательно помотала головой девочка.— Он ощущался, как человек, никаких примесей. Но он не пах. Такого не бывает,— снова повторила она, а потом, немного посидев с задумчиво опущенной головой, продолжила.— Еще он сказал, что у каждого есть свои особенности. И что он умеет пахнуть, когда 'использует стороны' и 'на что-то опирается'. Даже по-разному.

— Хм-м, как интересно,— протянула Риас.

— Президент,— неожиданно подала голос все еще лежащая у нее на руках Химедзима.— Что вы намереваетесь делать?

— Я не знаю, Акено. Я на самом деле не знаю,— наследница Гремори погладила ее по голове.— Но одно мне понятно предельно хорошо — он не представляет для нас никакой угрозы или опасности. Я уверена, что Сона наверняка посчитает такую позицию наивной, но все же мне кажется именно так. У него было множество возможностей сегодня атаковать нас или каким-либо другим способом причинить вред, если и не тогда, когда мы были ослаблены во время сражения, то хотя бы во время уроков, когда мы были достаточно беспечны, чтобы позволить себе расслабиться в стенах академии. Но он не сделал этого, более того... он помог нам. Я считаю, что такое поведение достойно вознаграждения. Даже если мы ничего о нем не знаем сейчас, это ведь не мешает нам попытаться понять друг друга и подружиться. И со временем, возможно, узнать друг друга получше. Кроме того, предчувствие не говорит мне, что его следует опасаться.

— Тогда нам постараться с ним подружиться?— с улыбкой спросил Киба.

— Конечно,— улыбнулась в ответ Риас.— Только не будьте навязчивыми. Я уверена, что все будет хорошо.

— Хи-хи,— тихо хихикнула Химедзима.

— Я не хочу с ним дружить,— неожиданно, помотав головой, заявила Конеко и отвела взгляд. У нее явно покраснели щечки.— Мне неприятно рядом с ним. Он, как пустое место, которое вдруг умеет разговаривать.

— Ауч!— весело усмехнулся Юто.— Если бы я не знал тебя получше, я бы посчитал, что ты издеваешься.

Деловой разговор плавно перешел в атмосферу семейной беседы.

'Стоит ли приглашать его в семью?'— с улыбкой наблюдая за своими дорогими слугами, подумала Риас.— 'Ввести в клан? Нет, для этого все же еще слишком рано. Я ведь до сих пор ничего о нем толком не знаю. Хм, может пока просто пригласить его в клуб? Тачибана Каору, хм-м-м'

Тут вдруг ни с того, ни с сего ей вспомнились обстоятельства их первой встречи.

И неожиданно для себя, аловолосая девушка слегка покраснела. И свободной рукой прикоснулась к своей груди.

'... Каору... хм'

Ослабленный взгляд Акено взирал на нее удивленно.

...

Если что-нибудь Каору и перенял от своего первого Учителя, так это простой принцип — 'если уж опоздал, то суетиться бесполезно' — этим же принципом он руководствовался и в этой ситуации.

Маме уже будет абсолютно безразлично, придет он домой в час ночи или в два. Она его все равно убьет.

Так зачем тогда на всех парах спешить домой? Лучше немного насладиться моментом, раз уж выдалась такая возможность. Ну... и немного отсрочить неминуемый исход.

— Спокойная ночь в спокойном городе. Хм, теперь, раз уж война закончилась.

Прелесть способностей Ширануи в том, что она не существует в одном месте и в одно время, поэтому достаточно просто ее позвать и она обязательно услышит, где бы ты ни находился.

— Шира,— только произнес он и тут же почувствовал рядом ее спокойное, ненавязчивое присутствие.— ... Пройдись со мной.

Такая просьба отнюдь не была ей в новинку, но все же Ширануи заметно удивилась. В последний раз, когда мальчик просил ее побыть с ним, просто побыть, ему было... девять лет?

А ведь подумать, когда-то он боялся темноты. И не мог уснуть, если ее не было рядом.

Это время кажется уже... таким давним.

...

— Акено-сан.

Сквозь беспокойный сон доносился мягкий мужской голос.

— Акено-сан.

В своем нынешнем состоянии Акено долго и старательно пыталась уснуть, поэтому, когда ей это, наконец-таки, удалось, как и любой другой нормальный человек (даже если демон) она отнюдь не могла проснуться мгновенно. Но все же этот странный голос, казалось, легко проник через фазу быстрого сна и теперь был занят тем, что твердо, но мягко (как мама ребенка за руку — вдруг, ни с того ни с сего в затуманенный разум пришла аналогия) вытаскивал ее сознание обратно в явь. Честно говоря, девушка сопротивлялась, как могла— с каждой секундой все отчетливей проявлялось ощущение ужасающей слабости и тяжести раненного тела.

— Акено-сан.

— М-м-м,— дочь четы Химедзима слегка повернула голову и, наконец, открыла глаза. Ее комната в традиционном японском антураже, погруженная в темноту, хорошо гармонировала с мягким лунным светом.

Борясь с легким головокружением, девушка повернула голову в другую строну, и ей едва удалось подавить порыв вздрогнуть.

На полу возле ее футона сидела невысокая фигура, разглядывая ее сейчас ярко-красными глазами. Свет струился из-за ее спины, поэтому разглядеть черты лица или даже одежды было невозможно. Но это уже не имело значения, потому что только один человек на ее памяти имел такое хрупкое на вид телосложение, и такой красивый цвет глаз. Как странно, что она так легко его запомнила и узнала, ведь они виделись всего лишь два раза.

— ... Каору-кун?— несколько удивленно, хрипло спросила девушка, невольно напрягаясь.

Так просто проникнуть в ее дом, он же и местный храм, было невозможно. Печати барьеров против ангелов, посторонних демонов и падших сдержали бы чужака, а если бы и не справились, то предупредили бы хозяев.

Кажется, он улыбнулся — глазные щели чуть-чуть сузились.

— Доброй ночи вам, семпай. Простите за вторжение, но я не мог ждать утра,— да, это точно Каору, и его голос. Такой же, как и сегодня днем. Только сейчас в нем было меньше задорных ноток.

— Как ты проник внутрь?— не смотря на свое состояние, противоречивые чувства и все то, что недавно Риас сказала на встрече, Акено все же не могла подавить нервозность и расслабить сжатые под одеялом пальцы, между которыми уже начали меняться полярности молекул. Слишком неожиданно было его появление. И явно подросток сделал это не просто так.

— О, вы про барьер...,— Тачибана поднял взгляд вверх.— Ну, против представителей библейской мифологии он достаточно эффективен, должен сказать. Но на меня он не будет действовать...

Он опять посмотрел на нее. Нежно.

— ... Я человек.

Удивление явно проявилось на ее лице, потому что она была настолько удивлена, что даже не успела его сокрыть. И Каору явно это разглядел, тем более что в отличие от него ее фигура полностью освещалась светом полной луны, заглядывающей в широкое окно.

Запоздало пришла смущающая мысль, что стоит прикрыться — пока она спала, легкое белое кимоно успело слегка спасть с плеч.

— По крайней мере, сейчас,— добавил, казалось, совсем не почувствовавший неловкости подросток.

'Он опять говорит загадками'— Химедзима одной рукой подтянула свой халат за складки и приподнялась, приняв сидячее положение. Распущенные волосы едва заметно всколыхнулись вслед за ней.— '... Как и сказала Конеко'

— Хорошо,— Акено поборола нервозность и постаралась улыбнуться, как всегда. Постаралась. Сон еще не покинул ее глаз, в отличие от сознания, но все же ее насыщенные фиолетовые глаза задорно блеснули.— В таком случае, чем могу помочь?

Вся веселость покинула Каору, стоило ей это сделать. Перемены в сидящем возле нее мальчике были пугающе молниеносными.

— Акено-сан,— он мягко прикоснулся к ее плечам, обхватив их пальцами, и бережно опустил ее обратно на футон...

Все это казалось настолько невероятным, что Акено даже слова не смогла сказать, только широко раскрыла глаза и вся покрылась испариной. Сейчас она молилась всем японским богам, надеясь, что Каору не расслышал, как громко она сглотнула поступивший к шее комок.

— Как вы себя чувствуете?— внешне оставшийся безучастным к ее внутренним страданиям, Као приложил ладонь к ее лбу.— ... Пот холодный ...

— Я-я... мм,— девушка с силой заставила себя сделать напряженный выдох, успокаивая нервы.

Он прикоснулся к ней...

Она не могла поверить, он ПРИКОСНУЛСЯ к ней!!!

...

И она даже не почувствовала в ответ никакого негатива! Никакой злости, ярости или отвращения...

Напротив, это показалось естественным...

Как мама бы прикасалась к своему ребенку — опять вдруг пришла странная аналогия.

Еще раз сделав вдох, на этот раз прозвучавший не так жалко, она отвела взгляд в сторону и тихо произнесла:

— Все в порядке.

— Нет,— безжалостно отсек он любые ее попытки отвернуться от ответа. Горячая волна (ЦЕЛОЕ ЦУНАМИ!) прошлась по телу, когда Акено почувствовала, как к ее щеке мягко прикоснулись чужие пальцы. Каору повернул ее лицом к себе, заставляя посмотреть в глаза. Чувство, как будто она не лежит, а парит над воздухом.

Его глаза, красные, словно свежая кровь. Спокойные, и такие бездонные, словно стоит вглядеться и ты упадешь. Падаешь в них и паришь...

— Гьюки ранил вас.

Он не спрашивал, он утверждал. Тем более что видел это сам.

Воспоминания о сегодняшнем сражении с высшим екаем неприятно всколыхнули сознание, заставляя вновь вспомнить о раненном теле, о состоянии которого она, казалось бы, уже забыла.

Но вместе с этим пришло еще кое-что.

Акено доверяла Каору.

Всего три слова, которые она уже слышала от Риас, Тсубаки и Соны, даже от бедной, волновавшейся Конеко, которая подошла потом поинтересоваться о ее самочувствии и наличии чего-нибудь, что она могла бы сделать, и от тактичного, но не менее беспокоившегося Кибы, уж кто-кто, а он точно не смог бы так просто успокоиться при виде раненного товарища.

Всего три этих слова, и она поняла — Каору знал, что с ней происходит. Каким тоном он выделил имя 'Гьюки', он явно понимал гораздо больше остальных.

Осознание этого плавно отрезвило девушку, и она неожиданно нашла в себе силы тепло улыбнуться.

Он волновался за нее. Волновался, поэтому пришел.

— Все хорошо... Президент уже высвободила всю отравленную энергию из моих ран.

— Да, я вижу,— мальчик опустил взгляд на ее грудь, сердце предательски еркнуло. Почему вдруг показалось, будто он рассматривает обнаженную в разрезе ее кимоно белоснежную кожу?— Но дело тут не в этом. Сама энергия Гьюки имеет мало значения.

'... Что?'

Отравляющая, подобно пламени, энергия высшего екая... не имеет значения? Тогда...

Акено всегда была умной девушкой, поэтому некоторое время удивленно рассматривая следящего за ней мальчика, она тут же поняла:

— Катана,— и повернулась, находя взглядом покоящийся в отдалении на стойке для мечей забинтованный нодачи, который она взяла на хранение в свой храм, как и любой другой предмет, имеющий связь с потусторонним миром.

— Верно,— проследив за ее взглядом, подтвердил ее опасения Каору. Оружие, конечно, он уже заметил, еще когда входил.

— Только она принадлежит не Гьюки,— покачал головой.— За столько лет он мог научиться ей пользоваться, но она никогда ему не принадлежала.

— Но тогда,— удивленная такими откровениями, Химедзима опять повернулась к нему.— Чья она?

— Важнее не это,— неожиданно он склонился над ней.— А то, на что она способна... Вы позволите?

Прежде, чем девушка успела бы возразить, тонкие белые пальцы взялись за края одежды, и раздвинули в стороны. Не полностью, конечно — он отнюдь не пытался обнажить ее тело, но достаточно, чтобы ее объемная грудь оказалась едва прикрытой.

Сейчас он, наверное, слышит, как бешено стучит ее сердце, когда находится так близко. Кровь прилила к щекам, Химедзима с силой сжала в руках простыню, чтобы подавить порыв запахнуть кимоно обратно.

Но Каору не сильно волновала ее грудь, гораздо больше его внимание привлекал к себе ровный, длинный, посеревший шрам, оставшийся на том месте, где Гьюки прошелся лезвием своего оружия.

— ... Так и думал.

Несмотря на ситуацию, девушка почувствовала себя едва ли не оскорбленной таким пренебрежением. Едва ли — но не оскорбленной, потому что понимала, что Каору на самом деле не особо заинтересован ее телом, ведь его сейчас больше беспокоит ее состояние. Он беспокоится о ней.

...

А потом Акено ударилась в немую панику: когда это она успела позволить себе ТАКИЕ мысли?

'Успокойся... сосредоточься'

— На самом деле этот шрам — не на вашем теле,— привлек ее внимание его мягкий голос, вновь заставляя обратить на себя внимание. Эм... что?

— Что?— продублировала Химедзима свои мысли вслух.

— 'Шепот',— красные глаза оторвались от серой линии и обратились к покоящемуся на стойке двух-с-половиной-метровому нодачи.— Он никогда не трогает тело. Считает это ниже себя. Настоящий владелец этого меча когда-то окунул его лезвие в воду реки Сандзу. Поэтому оно никогда не трогает физическую плоть человека... или демона.

(Прим.: Река Сандзу (яп. 三途の川, Сандзу-но кава, 'Река Трех Перекрёстков', 'Река Трёх Дорог') — в японской буддистской народной традиции, река, являющаяся границей между миром живых и мертвых)

— Но тогда...

— Духовный палач,— коротко ответил мальчик и внутри нее все похолодело.— Лезвие разрезает душу. А видимые нам раны — последствия. Душа и тело слишком тесно связаны. Гораздо теснее, чем это кто-либо сейчас понимает. Как будут лечить физические раны — неважно, рана никогда не исчезнет. Даже если закроется. Отражение бесполезно лечить.

Дыхание Акено было поверхностным, глаза плотно закрыты. Так вот в чем дело. Неудивительно, что ни Тсубаки, ни Риас так и не смогли привести ее в норму. Так все ее состояние, причина всего этого в том, что кто-то посмел притронулся к ее душе!

Паника и злость планомерно начали затоплять разум.

Потом пришло ощущение знакомого прикосновения — маленькие пальцы, ладонь на ее щеке. Глаза полуоткрылись.

— Все будет хорошо,— Каору улыбался ей доброй улыбкой. И мягкий взгляд его глаз.

Злость исчезла, как будто ее и не бывало, следом ушла паника.

Акено доверяла Каору.

Он на короткий миг закрыл глаза. И открыл их уже с вертикальными зрачками.

Еще раз внимательно осмотрел ее тело, а потом на конце его указательного пальца вспыхнул небольшой огонек красного пламени.

— Расслабьтесь,— Каору обнажил ее плечи полностью, чтобы видеть начало идущего поперек тела шрама. Грудь, разумеется, тоже обнажилась. Акено, покраснев, отвела взгляд.

Кончик пальца едва коснулся ее кожи, как пламя сгустилось, приобретая насыщенный цвет. Оно не жгло и даже не было теплым. Почему-то ощущения от него больше напоминали прикосновение сухим льдом.

...

— Это довольно известный храм,— спокойно заметил подросток, держащий в руке чашку зеленого чая, и сейчас разглядывающий окружения.— И не только в городе. До этого я и не знал, что вы им руководите.

— Хм-м,— сидящая напротив него девушка тепло улыбнулась.— Он семейный.

Конеко забавно повела носиком во сне, потом ее лицо разгладилось, и девочка засопела дальше.

Сейчас они сидели в гостевой комнате за котатсу. Акено приготовила чай — традиционно-зеленый, и Као был вынужден признать: настолько насыщенный, терпкий вкус зеленого чая он пробовал впервые.

Хм...

Хм?

Откуда здесь Конеко?

А, она все это время была здесь. Девочка не могла оставить свою семпай и подругу одну в таком состоянии. Поэтому она пришла ночевать в храм, и заодно присмотреть за ней, если вдруг что-то понадобиться.

Уснула она, конечно, гораздо позже Акено, свернувшись калачиком в соседней комнате за котатсу.

— Вы живете здесь одни?

— Да, уже несколько лет.

— А ваша семья?

Глаза девушки потускнели.

— ... У меня нет семьи.

Небольшое молчание.

— Извините.

— Ничего,— она непринужденно улыбнулась.— Все в порядке. А как насчет твоей семьи, Каору?

— Хм, ну...— напоминание о семье, заставило Каору вспомнить, что его ожидает по прибытию домой. И невольно поежиться.— М-м, дайте подумать... Мама, она очень хороший человек. Да-да, очень хороший...

Как забавно, как быстро протекает время за беседой в приятной компании.

...

Настоящее время. Токио. Резиденция Тачибана. 6:58

...

Телефон звонил надрыво.

Знаете такую занятную тенденцию, что если поставить на звонок вызова свою самую любимую мелодию (как многие наивные люди обычно и поступают), то со временем она перестает быть любимой? С течением нескольких месяцев уже начинает надоедать. А для особо забывчивых или просто рассеянных скоро только первая трель этой бывшей любимой мелодии ассоциируется с чем-то близким к взрыву газа или падению метеорита. Поэтому даже когда человек, наконец, меняет злосчастный звонок, то просто случайно услышав ее, скажем в салоне автомобиля из радиоприемника, тут же вздрагивает, напрягается и невольно тянет к молчащему мобильнику.

Но это еще цветочки, ягодки — это будильник.

Тут люди преимущественно делятся на две категории. Одни считают, что на эту роль нужно ставить самую громкую или же ВПЕЧАТЛЯЮЩУЮ музыку, чтобы просыпаться сразу же, рывком (взрывом), чтобы уже точно не уснуть после, даже если приходиться жертвовать своим утренним настроением или нервами. А вот вторые свято верят, что выбирать нужно только самую приятную музыку, желательно по пребывающей, чтобы просыпаться плавно и выходить из состояния сна полноценно и со вкусом.

Но по сути к какой категории вы себя относите — неважно, это не отменит того факта, что со временем вы станете НЕНАВИДЕТЬ выбранную вами музыку.

...

У Каору, если кто-то не помнит, не было будильника на сотовом.

Вместо этого, в спальне находился настоящий раритет — будильник с заводным механизмом, трещание которого, конечно же, как и у любого нормального подростка, сидело у него уже в печенках.

И факт того, что проснулся он не от трели будильника, а от звонящего телефона никак не прибавил настроения.

— Да?— несколько раз прокляв злосчастный девайс, который с гудением ездил по тумбочке, он, наконец, с третьей попытки, не размыкая глаз, поймал его, провел пальцем по экрану и поднес к уху.

— Эге-гей, малыш! Как дела?— веселый, задорный даже мужской голос по ту сторону.

— Одуванчик,— констатировал Каору. Не узнать было решительно невозможно.— Слушаю?

— Эй, что с голосом? Ты, как будто спишь.

— Ну...— Као протер глаза и проморгался,— спал, вообще-то.

— Оу, забыл разницу во времени. Сколько у вас там? Плюс, минус... Семь? Малыш, мирная жизнь приручила? Что так рано ложишься-то?

— Я, вообще-то, как раз проснулся...

— ... Ты, что ночью спал?

— Ты точно кое-что забыл: в отличие от некоторых на меня вполне действуют законы человеческой жизни,— и, зевнув, твердым голосом добавил.— Одуванчики не в счет.

— Ладно... так или иначе... Как там твое ничего? Тишина в городе? Слышал, у вас неплохая заварушка затеялась не иначе как шесть недель назад.

— Было весело,— невольно улыбаясь, потянулся, хрустнув позвонками.— Пять из десяти, если десять — это ночевка в Лондоне.

— Екаи,— с чувством произнес его собеседник.— Обретшие плоть фантазии, материальные духи из нижних слоев реальности? Не стоят траченных на них пуль. Два из десяти — самое то.

— Копившие злость от безделья несколько поколений среднего и высокого уровня восемнадцать кланов, рассредоточенных по ключевым районам Токио. Пять.

— Высших там участвовало только два, шестнадцать средних... не-не, максимум — тройка.

— Два высших — это с одной стороны. С другой — все остальные.

— Скажи еще, что все их представители поголовно принимали участие. Ладно, если пару-тройку бойцов кинули, как обычно и поступают старперы.

— Интересно откуда... Хотя забей, неинтересно. Нурарихьен принимал участие лично. Урон чести — серьезная штука, даже если все было спланировано изначально.

— И что ему не сидится спокойно в своем зоопарке?— мужчина отчетливо хмыкнул, судя по звукам, что-то с хрустом пережевывая в данный момент.— Собрал вокруг себя шоу уродов, и раз в пятьдесят-сто лет сам же их число и сокращает.

— Ты только ему такое не ляпни,— весело заметил Каору, однако имел он это в виду на полном серьезе. Потому, что с его собеседника станется сказать это ему прямо в лицо, и хорошо, если в тот момент он не будет присутствовать на собрании глав.— Порвет ведь.

— Мда?— пауза: опять он что-то хрустящее откусил и начал жевать (почему-то мозг отчетливо рисовал картину ароматного куска пиццы из широкой, раскрытой настежь упаковки).— Интересно было бы посмотреть, на что способен этот старик, если уж он на самом деле представляет собой хоть немногое из того, что ты описывал.

Као все же пересилил себя и поднялся на ноги и сейчас, почесывая голову, водил взглядом по углам комнаты, высматривая тапочки.

Хм-м... Искомые предметы гардероба, скорее всего, обнаружатся, только когда он заглянет под кровать.

— Так что произошло, что ты звонишь?

— Э-эй, да ладно! Что нельзя позвонить просто? Малыш, ты явно зачерствел.

Из-под кровати донеслось низкое рычание, когда он, не глядя, засунул туда руку и начал шарить на ощупь.

— Подвинься... Ладно, одуванчик, а если серьезно? С чего вдруг ты решил со мной связаться?

Некоторое время в трубке стояло молчание, а потом раздался все тот же веселый голос, разве что с чуть более серьезными нотками.

— ... Гремори, хм? Наследница высших демонов?

— Если ты об аристократии семейства демонов, то их здесь две,— вытащив, наконец, один тапочек (правый, кажется), он зажал его в руке, а второй опять потянулся внутрь. Кровать с нарастающим рыком заходила ходуном.— Такая фамилия, как Ситри, тебе о чем-нибудь говорит?

— Охо-хо, сестра Левиафана. Недурно. Ты тоже почувствовал запах жаренного в своем городе?

— Нет,— Каору уперся обеими ногами в деревянную плоскость и вытянул на свет второй тапочек, за которым тянулась длинная черная 'клякса', уцепившаяся в него зубами.— Как ни странно... это их территория... они давно на ней закреплены... а ну отдай!

— Территория, подконтрольная демонам?— задумчиво протянул его собеседник.— И что ничего похожего на посвященные им ордены или секты? Никаких толп фанатиков или богохульников, готовых сжигать свои души, чтобы насытить вечно голодных хозяев?

— Не-ет...— вытянувшись горизонтально во весь рост, Каору кое-как придерживал трубку плечом.— И никаких отступников, даже неофициальных... Политика новых демонов во всей красе. Алая принцесса разрушения вполне оправдывает титул сестры Красного Сатаны... Да отпусти...!

К сожалению (для Тачи), так он и поступил, резко разжав челюсти и нырнув обратно под кровать. Мальчик последовательно отлетел, со всей дури шандарахнувшись затылком о пристеночный шкаф, заполненный книгами и прочими значимыми вещами, и тут же, обхватив голову, скрючился на полу.

— ... Эй, малыш? С кем ты там воюешь?

— ... Тапочки надеваю,— потирая затылок и вытирая непрошеные слезы, ответил Каору.

— Хм, ну да... Так о чем мы говорили. Ответь мне на вопрос: учитывая турне, которое мы провели по Европе, и все, что понатворяли, подчищая за представителями Ада, ты считаешь они стоят того. Фракция новых Сатан?

— Знаешь, одуванчик,— Каору, наконец, натянул на ноги свои тапочки. Вздохнул и, поднявшись, открыл дверь своей комнаты и вышел в корридор, широко зевая, шагая в сторону ванны.— Я пока присматриваюсь, но... кажется, они достойны.

Выдержав небольшую паузу, которой хватило для вдумчивого осмысления ответа, голос 'одуванчика' опять отдал нотками веселья:

— О-хоу, присматриваешься? К какой из наследниц? Брюнеткой или рыженькой? Оп! Подожди, Триш, не отвлекай! Или за двумя сразу? Ведь, зная тебя... Оп!... У тебя же было несколько девушек, насколько я помню. Это еще не считая твоей маленькой змейки, хотя сейчас, наверное, она уже... Оп! Оп! Ладно-ладно! Я больше не буду об этом, хорошо?... Так все же, сколько у тебя уже... Оп! Оп! Оп-оп! Ха-ха, хорошо-хорошо, успокойся. Закрыли тему, малыш!

— Я ничего и не говорил,— усмехнулся Као.

...

То, что происходило сейчас на ровной дорожке пересечения трех улиц, не иначе как Армагеддоном, назвать было нельзя.

Что происходит?! Почему Мир еще движется?! Что за ужасающая насмешка судьбы?!

Неужели Бог на самом деле мог допустить подобное?!

— ААА?!?! ЧЕГО?!?!

— ДА БЫТЬ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ!!!

Крики души двух приятелей, когда они увидели, как Иссей идет в школу под ручку с девушкой...

Вашу мать, ИССЕЙ, нет-нет, вы подумайте, ИССЕЙ, тот самый, да-да!!! ИДЕТ, ПОХОТЛИВАЯ РОЖА, ПОД РУЧКУ С ДЕВУШКОЙ!!!

Да не может быть же!!! Явно они же просто идут рядом! Да, такое бывает, иногда когда люди идут в толпе, два человека, шагающие близко, порой равняются, и со стороны кажется будто они идут вместе. Да-да, скорее всего, так и есть!

Только какого тогда хрена, ОНИ ДЕРЖАТЬСЯ ЗА РУЧКИ?!?!

— О-о! Мацуда, Мотохама! — какого извращенного СЫРА любишься, засранец?! Че за тупая улыбка?! Только не говори нам, что...!— Доброе утро! Позвольте вам представить, это Амано Юма-чан! А это — мои друзья, Мацуда и Мотохама. Она моя...

Тут парень приблизился к застывшим приятелям вплотную и положил руки им на плечи.

— ... д-е-в-у-ш-к-а.

И даже по слогам произнес, чтобы точно донести эту мысль до их разумов.

Мацуда и Мотохама зашатались, как марионетки, у которых отрезали ниточки.

— Приятно познакомится!— с лучезарной улыбкой поприветствовала их красавица с такими прекрасными черными волосами.

— Ну ладно, нам нужно идти в школу. Ребят,— донельзя довольная рожа Иссея снова оказалась в доверительной близости,— вы бы тоже бы себе уже девушек нашли, а? Давайте, увидимся на занятиях! Пойдем, Юма-чан.

— Конечно!— нет, пожалуйста, не улыбайся так ярко, ведь возникает ощущение, что ты на самом деле счастлива...

Девушка поклонилась окаменевшим парням и, двумя руками держа свой портфель, вприпрыжку двинулась вслед за своим парнем.

Улавливая, как отдаляются позади их шаги, два парня окончательно осознали произошедшее.

— П-предательская скотина!— проливая слезы, схватился за волосы Мотохама.

— Кха-а-а...— Мацуда же окаменевшим горлом не мог выдавиться ни слова. А вот слезы у него текли в два ручья.

...

Академия Куо. Старое школьное здание. 8:40

Сона Ситри одним движением пальцев поправила очки и подняла взгляд на сидящую напротив нее подругу детства и извечную соперницу.

— Твой ход, Риас.

Риас Гремори сидела со скрещенными руками, приложив палец к подбородку, и размышляла над настоящей партией.

Иногда двум подругам доводилось проводить некоторое время за непринужденной беседой, редкие моменты, но и они случались. Как правило, обе девушки любили сочетать приятное с полезным, поэтому обычно проводили это время за игрой в шахматы, недолгими прогулками на свежем воздухе или расслаблением в сауне местного поместья Ситри.

Но сейчас был не такой момент. Сейчас у обеих наследниц аристократии демонов не было свободного времени, они вели разговор на не очень-то приятную тему.

Аловолосая девушка, наконец, передвинула пешку на один ход вперед, таким образом угрожая открытому вражескому коню.

— Сона.

Ситри прикрыла глаза.

— Ты все такая же предсказуемая.

— Я могу вернуть тебе эти слова.

Стоящие сейчас у них за спинами члены студенческого совета и оккультного клуба соответственно не смели проронить ни слова, молча наблюдая за их партией и прислушиваясь к разговору.

— Я уверена, что ты сама предпочтешь справиться с текущей ситуацией,— Сона не позволила себе даже намека на внешние эмоции, хотя в данный момент ей больше всего хотелось устало вздохнуть.— Но ты должна понимать, что это уже несравнимо с войной екаев.

— Тем не менее,— с таким же непроницаемым лицом глядя на полуприкрытые, словно заледеневшие глаза подруги, Риас, не разжимая руки, потеребила пальцами свое предплечье.— Это не то событие, из-за которого стоит беспокоить Дом.

— Пожалуйста,— черноволосая девушка сделала ход ладьей, съедая атакующую пешку,— не заставляй меня сейчас сомневаться в твоем суждении. Мы ведь недавно вместе вели боевые действия.

— Именно,— Гремори, не заставляя себя ждать, ходила ферзем, убирая с шахматной доски чужую ладью,— мы прошли войну, Сона. Разве этого не достаточно, чтобы иметь настоящие доводы доверять нашим силам?

— Я не люблю повторяться,— слон Ситри передвинулся на три клетки в сторону.— Риас, это не то же самое. Политическая ситуация между нашими фракциями сейчас до ужаса нестабильна, ближе к горючему состоянию. Достаточно одной искры, чтобы все взорвалось.

— Это возможно,— кивнула Риас, не став отрицать очевидное.— Поэтому мы и собираемся сейчас все обговорить, составить план действий. Мы не будем рубить сплеча, чтобы избежать большинства неприятных последствий.

Пешка сделала двойной ход вперед.

— В таком случае, ты выслушала мое мнение. Ситуация требует от нас известить главные Дома.

Конь встал между ладьей и пешкой.

— Это будет расценено, как слабость. И ты понимаешь это. Но это и не главное — важнее, что взросление подразумевает самостоятельность. Мы не можем оглядываться на наши семьи в поисках решений постоянно.

Вторая пешка сделала ход вперед.

— Слабость — это не то понятие, которое следует путать с ответственностью...

Слон пересек почти все поле, встав в опасной близости от вражеского ферзя.

— ... которое также подразумевается во взрослении. Если мы собираемся принимать самостоятельные решения, это не мешает нам ставить в известность тех, у кого больше опыта, чем у нас. И тех, ради кого мы и собираемся принять удар.

— И, разумеется, они тут же начнут давать советы, если только не соберут все свои силы, чтобы превентивно избавить нас от проблем,— теперь тон Риас заметно изменился. В ее голосе отчетливо чувствовалась горькая насмешка.— Я так и не смогла понять, как же ты до сих пор не устала от этого?

— Некоторым приходиться жертвовать своей гордостью,— закрыла глаза Сона.— Но это не означает, что это должно им нравиться. Это не означает, что они поддерживают это. Просто понимают, что это правильный поступок. Ведь их волнует благополучие их народа.

Ферзь съел так опасно приблизившуюся фигуру.

— Мы не можем знать, к каким последствиям приведут наши действия,— продолжила девушка, опять уводя фигуру в сторону. На этот раз ладью.— Все, что мы можем — это просчитать наши поступки, насколько это возможно, чтобы минимизировать возможный ущерб.

Лиловые глаза поднялись с игральной доски на задумчивое лицо удрученно-молчащей подруги.

— Я не вижу подобного с твоей стороны, Риас.

Риас передвинула своего ферзя вперед на открывшуюся позицию.

— ... Порой приходит момент, и ты понимаешь, что этот момент именно тот. Тот, который ты ждала, на который надеялась, и за который нужно уцепиться. Потому, что ты будешь сожалеть о том, что не сделала этого всю оставшуюся жизнь. Иногда нужно действовать. Просто действовать, не боясь и не оглядываясь. Порой... судьба благоволит тем, кто решается.

Ей не нужно было приводить десятки, а то и сотни примеров из истории, как демонов, так и людей. Уж кто-кто, а ее подруга изучила все эти примеры гораздо лучше, чем она.

Сона некоторое время вглядывалась в синие, как сапфиры, глаза Риас. А потом перевела взгляд вниз на игральную доску и сделала ход.

— А в остальных случаях, судьба предпочитает тех, кто подготовлен и может смотреть в глаза своим страхам... Шах. И мат.

Партия закончилась неожиданно, но это отнюдь не означало окончание беседы.

Пожертвовавшая несколькими фигурами, чтобы обеспечить себе победу (в очередной раз), Сона откинулась на спинку дивана.

Честно, если бы они с Риас не были такими близкими подругами, то она бы уже давно самостоятельно известила главные Дома о настоящих событиях.

Но ситуацию, которая возникнет, если наследница одной из семей посчитает нужным известить Владык о том, что на ее территории происходят события, которые могут иметь неожиданные последствия для всех демонов, как расы, а наследница второй семьи, которой подконтрольна эта же территория, не посчитает нужным этого делать, нельзя будет назвать приятной, с какой стороны на нее не посмотри. Поэтому Сона сейчас здесь, чтобы поговорить со своей подругой, которая порой бывает через-чур уж импульсивной и недальновидной, и куда в таких ситуациях только девается ее привычная для аристократов хладнокровность?

— Ты хочешь, чтобы мы рассказали о возможных проблемах нашим семьям, вместо того, чтобы попытаться предотвратить какие-бы то ни было проблемы в зародыше самим?— задала вопрос проигравшая игру, но не спор, Риас.

— Нам не обязательно говорить все,— медленно отрицательно покачала головой Сона.— Но такая внезапная активизация Падших не может не привлекать внимания. Вопрос доверия будет стоять боком, если они узнают от нас, или же через свои источники.

Падшие — одна сторона проблемы, их группы и раньше проявляли внезапную активность, гораздо важнее, что это за Падшие. И Сона, разумеется, разузнала об этом. Поэтому она и начала этот разговор. Как будто бы он самой ей приносит удовольствие!

Но шестикрылые — это не курицы в загоне. Потребовалось бы что-то экстраординарное, чтобы подобные ранги в иерархии темных ангелов лично собрались бы в каком-либо месте. К сожалению, именно это произошло в их городе.

— Вопрос доверия,— продолжила Риас,— будет заключаться в том, позволят ли Владыки Сатана и Левиафан действовать нам? Или же они до сих пор считают нас детьми, если не могут доверить справиться с подобной ситуацией?

'И это тоже'— была согласна Сона.

— То есть...

— Мы не будем говорить.

— ... Подумай о последствиях.

— Именно об этом стоит подумать тебе.

— Я не боюсь того, что тень моей сестры будет закрывать меня немного дольше.

— А я не хочу этого. Больше нет. Они вверили нам эту территорию, Сона. Если мы не можем справиться с возникшими проблемами, и будем при каждом случае бежать обратно домой, мы никогда не вырастем в их глазах.

— Ты ведь понимаешь, что это ситуация не та, на которую смогут при худшем исходе посмотреть сквозь пальцы, Риас. Если они захотят, то могут расценить это, даже как объявление войны. Подобных личностей достаточно.

— Я знаю! Но и ты понимаешь, что если в нашем сообщении будет хоть небольшой намек на реальную угрозу со стороны, то нам никогда не позволят разрешить данную ситуацию самостоятельно.

— ... Неужели твое желание заявить о себе настолько важно, что реальная угроза не может заставить тебя изменить свое мнение?

— Нет... я никогда не хотела бы, чтобы кто-то пострадал из-за моей гордыни. Но здесь вопрос не в гордыне... Мы должны попытаться, Сона, просто ради себя.

— Я... не могу на подобное пойти. Это безответственно.

Черноволосая девушка сняла очки, и устало потерла переносицу. Этот спор, кажется, уже затронул её по-настоящему.

Обладательница алых волос же, наоборот, подняла взгляд вверх, к потолку, раздумывая о том, что долг и шанс порой так сильно перечат друг-другу, что готовы просто-напросто разорвать душу на части.

Она невольно скосила взгляд назад на стоящую позади нее фигуру второй подруги детства. Акено заметила ее нерешительность, и едва заметно улыбнулась.

Сердце словно наполнилось силой. Они поддержат ее, ее дорогие друзья. Ее семья. Всегда поддержат, всегда будут рядом.

Как же легко стало на душе.

— Поговорим об этом, когда узнаем побольше,— наконец, вынесла вердикт Сона, вновь одевая очки.— До этого... я не буду оповещать Дом. Но Риас, если, когда мы столкнемся с ними, их цель окажется достаточно серьезной, я не буду больше ждать и сделаю все сама.

— Я поняла тебя,— в душе устало и облегченно выдохнув, кивнула наследница Гремори.— И спасибо, Сона.

Наследница Ситри с невозмутимым видом поднялась на ноги, все так же держа руки скрещенными, а глаза закрытыми.

— Мы пойдем. Остальные темы можно обговорить и после уроков. Счастливо, Риас.

— До скорой встречи.

...

Академия Куо. Обеденный перерыв. 14:05

...

Ничто не предвещало беды. Вообще.

Но, как обычно, беда пришла незвано, откуда ее и не ждали.

Это — настоящее испытание для его нервов и терпения. Чувство такое же, как наличие до жути зудящей точки, до которой не дотянуться руками, и доводящей до зубного скрежета и желания проползать спиной по осколкам стекла.

Взгляды, вы только посмотрите на эти взгляды! Если бы только взглядами можно было убивать, то Као был бы мертв и похоронен, а потом воскрешен и похоронен заново уже несколько десятков раз.

Но не это его бесило. В конце концов, что ему чужое отношение? Тем более, подростков.

Бесила его потеря таких потрясающих возможностей, ох, этот сырой, но такой притягательный, незамутненный, нереализованный потенциал! Чтобы в иной раз до такого состояния, такой кондиции довести окружающих одноклассников, необходимы были недели, а то и месяцы кропотливого капанья на мозги, сдобренного острыми, но редкими возмущениями спокойствия. Иными словами — издевательскими выходками, вроде проливания чернил на новую обувь, или подсовывания желе под задний край воротника.

Потому, что под таким отношением удовлетворение от допущенных ими его проделок увеличивается в несколько раз, а в некоторых случаях вообще экспансивно. Ведь они ожидают их, в настороженной готовности к любым сюрпризам, знаете, такие параноидальные взгляды, бросаемые вокруг, когда заходят или выходят из кабинета, и все равно ведь допускают! Конечно, кропотливая работа с полной отдачей, но чувство духовной удовлетворенности того стоит.

Но вот... данное в момент слабости согласие. Контракт на прекращение внутришкольной деятельности сроком в шесть месяцев... ж-жестоко.

Нет!

Сыр!

... ... ...

И почему возникает ощущение, что отец здорово над ним постебался?! Воспоминания о вкусовой гамме итальянского сыра, разумеется, все еще держали его в узде, но со временем, как с ужасом понял сам мальчик, они постепенно блекнут, стираются под наплывом новых ощущений. А вот возможности действия, как назло, проявляют себя то тут, то там.

Сыр!

С-с-ы-ыр...!

Господи, дай мне с-сыр!

...

— Каору-кун, скажи: 'Ааа'! — лучезарно-улыбающаяся Акено оставалась совершенно безучастной к его внутренним терзаниям. Справедливости ради, следует уточнить, что терзания в свою очередь тоже оставались полностью внутренними, то есть никак внешне ни на мимике лица, ни в расслабленной позе не проявились. А еще девушка явно была слишком увлечена своим занятием. А именно сейчас она протягивала ему на палочках исходящий приятным ароматом пряностей, аппетитно-выглядящий мясной шарик — терияки, со стекающим сверху насыщенно-красного цвета соусом и покрытый блестящим, тонким слоем в виде крошек специй, с едва заметным поднимающимся парком, предварительно (разумеется!) подув на него, приблизившись своими сексуальными губами, при этом одной рукой (как без этого!) поправив, заплетая за ухо, сбившийся локон блестящих черных волос.

... Как уже было сказано, сопровождали это просто у-уб-бийственные взгляды парней! Судя по некоторым из них, Тачи готовы были линчевать за каждый кусочек.

И шокированные и охреневающие взгляды женской половины учащихся. Девушки пребывали в состояниях от когнитивного диссонанса, до первобытного бешенства.

'Люди, расслабьтесь...'

...

В кои-то веки сегодня перед занятиями по громкоговорителю, а потом и со стороны учителей на уроках было объявлено, что столовая на территории академии начала свою работу. Конечно же, столовая такого престижного заведения, как элитная международная академия — это не какой-то там захудалый буфет с прикрепленным к нему залом для трапезы, а самый настоящий Ресторан 'высшего' класса. И если кто не в курсе, то выше 'высшего' класса — только рестораны класса 'Люкс'.

Отполированный до зеркального блеска, кремового цвета мраморный пол, многочисленные круглые столики, покрытые белоснежной скатертью без единого изъяна, огромный зал с высоким потолком, большие окна, сейчас открытые, но обычно задрапированные светлого цвета тяжелыми шторами, красные стены и картины, как апогей — возвышающаяся у противоположенной входной арке стены громада стоячих механических часов, гораздо больше и стариннее своих собратьев в кабинете Бао.

Красота. Или же до ужаса огромные затраты на имидж и престиж. А может, и то и другое одновременно.

Свойственно любому миниобществу, студенты не занимали столы просто так. Рассаживались, следуя своим группам по интересам, или группировкам по принципам, члены кружков и клубов, 'элита' с окружением, простые, сбивающиеся в рабочие кучи, которые потом делятся на такие же группы по интересам или принципам. В общем, найти человека, озирающегося в поисках свободного места, не представлялось возможным, потому что четко сформированные сообщества уже не собирались менять свой распорядок. И такие люди обычно, если, конечно, не обделены умом (что в принципе невозможно в стенах этой академии) и никого не знают, или же опоздали занять место в знакомой компании, улетают в окраины зала. Там, куда собираются другие такие же опоздавшие или особо ни с кем не знакомые, и где проходит куда более жесткий процесс распределения сообщества.

Изредка богатым или знаменитым студентам, которые тоже в силу различных причин не успевали прийти вовремя, уступали места, добровольно уходя искать себе другое пристанище. Как правило, таких индивидуумов сопровождали 'свиты', поэтому порой целые столики меняли своих хозяев, конечно, только те, что стояли ближе к центру.

Такая галиматья из-за простого обеда. Ну, чтож, высшее общество со своими прибамбахами.

И все это, все это, блекло перед тем, что происходило за столиком, за которым сидели Каору и Акено (одним из центральных, надо бы заметить). Повторяясь, Каору и Акено. Вдвоем, хотя столики были рассчитаны на шестерых человек.

И никто из студентов не посмел попроситься сесть вместе с ними, хотя некоторые девочки вроде бы и пытались, но, так не произнеся и слова, быстренько уходили.

Причиной этому, разумеется, был не Каору, как бы ни хотелось потешить свое самолюбие. Парень, конечно, уже имел свою репутацию в стенах академии, в которой учитывалось все: начиная от оценок, достижений, отношений со своими сверстниками, учителями, заканчивая такими событиями, как участие в драке за 'честь' девушек, и обстоятельствами знакомства с Риас Гремори. Но все же, ничего из этого не меняло факта того, что Каору учился только первый год, и его голос не имел пока особого веса.

Нет, причиной была Химедзима-семпай.

Акено Химедзима, одна из двух королев академии Куо, черноволосая красавица, эталон японской девушки, сочетающей в себе самое лучшее из представлений современных и традиционных поколений, сейчас излучала такое незамутненное счастье и довольство, что просто прерывать процесс их общения, могли посчитать за страшнейшее святотатство.

А для того же, кто в бронепоезде (или просто — дундук), хватало и едва заметного изменения в окружающей девушку ауре, стоило только приблизиться к их столику. Задница всем была дорога, поэтому ретировались они (и это были в основном девушки, хотя и пара рисковых парней затесалась), поддерживая определенный темп.

...

— Что случилось... с этим миром?— в прострации пустым голосом поинтересовался Мотохама. Стекла его очков блестели, поэтому глаз не было видно, но вряд ли они имели сейчас осмысленный вид. Особенно учитывая то, что парень сидел, прислонившись головой к ладони, смотря в пространство, а второй рукой в это время мешал вилкой спагетти, судя по движениям, явно перепутав блюдо с чашкой чая.

— Солнце вставало с востока,— вспомнив, утвердительно покивал Мацуда, внешний вид которого был не менее лихой и ошарашенный.— Вроде бы...

Сидящие рядом с ними четверо парней не разделяли их настроя, полными ярости глазами наблюдая, как их обожаемая семпай (В таком амплуа они ее видели впервые!) кормит с рук этого красноглазого мальчишку (З-засранец!). Один даже на полном серьезе плакал, потирая нос.

Но это был не Иссей, вопреки ожиданиям многих парней и девушек (за исключением двух его друзей-извращенцев, видевших его этим утром). Потому что Хедо сидел за соседним столиком вместе с Саджи и несколькими другими парнями, и с довольным видом жевал свои галеты. При этом он явно был где-то далеко, судя по мечтательной улыбке и витающему где-то в облаках взгляду.

...

Каору и сам не заметил, в какой момент они так сильно сблизились с Акено.

Все началось с той ночи в храме, когда он помог ей восстановить целостность своей души. И, казалось бы, все так хорошо закончилось...

На следующий день девушка с улыбкой встретила его при выходе из дома. Честно, он чуть в ступор не впал. Тем более что точно был уверен, что во время ночной беседы ни разу не упоминал о том, где живет. Как он узнал впоследствии, Акено прекрасно умела собирать и управляться с информацией.

Конечно, до академии они добрались вместе. Неспешно. И в чем в процессе убедились, так это в том, что компания друг друга отнюдь не была им неприятна.

Как сейчас помнит...

...

— ... никогда не отличался сообразительностью, поэтому я просто добавил к его еде щепотку соли,— улыбаясь, рассказал Као.— Упаковки две-три.

— Ара-ара,— Акено рассмеялась, приложив ладошку к губам.— И что же дальше случилось с бедным учителем?

— Он не был бедным,— отрицательно помахал рукой мальчик.— Этот слизистый екай так разросся на подношениях учеников, что едва вмещался в свой костюм. А случилось с ним то же, что случается с простыми слизняками, если на них посыпать соли. К тому же его сгубила собственная жадность, обжорство было довеском, если бы он не проглотил все порцию целиком, то его тело бы просто немного сморщилось.

Девушка опять рассмеялась. История не казалась бы смешной, если бы имела грустный конец, но так как учитель простым слизняком не был, а все-таки был екаем, то, все свелось к тому, что он, как ошпаренный, с визгом носился по всем корпусам средней школы. Поднимающийся с него в процессе дым, был вонючим настолько, что ученики и учителя, все как один, просто попадали в обморок. С тех пор он даже рта не смел раскрывать в присутствии Каору, а уж о том, чтобы, как свинья, глотать еду, и речи не шло. Да и от учеников отстал.

К слову об учениках...

Только в этот момент Као заметил, что они вдвоем уже добрались до ворот академии, и увидел проказно-скалящиеся рожи Мато и Сагаджи, уже давно наблюдаюших за приближающейся парочкой.

...

Появление слухов было подобно подступающей волне-цунами. Но перешептывание в первые дни не было столь интенсивным, как в последующие. В конце концов, хоть студенты, находящиеся в тот день во дворе, и замерли в шоке, когда они вместе входили на территорию академии, но их тогда было не так уж и много. Да и с чего вдруг трубить тестостероновую тревогу? Ну, встретились по дороге семпай и кохай, ну дошли вместе, тем более что идти-то им в одном направлении? Ну, познакомились заодно, поговорили, учебный год ведь только начался? Ничего сверхъестественного!

Что-что? Акено-сан смеялась, когда шла вместе с Каору?

...

... ...

... ... ...

Э-эм... шутка была удачной.

В общем, парни и девушки достаточно быстро себя успокоили.

Хотя, разумеется, от заинтересованных или косых взглядов это не уберегало. Особенно интересным взглядом на Као смотрела Конеко. Бедная девочка, кажется, приняла факт того, что просмотрела появление в храме постороннего человека очень близко к сердцу — к концу их чаепития она проснулась.

Простой факт того, что данным человеком был Каору, а он не пахнет, от слова вообще, отнюдь не служил в ее глазах оправданием.

...

Второй день ознаменовался взрывом. И начался он с родителей четы Тачибана.

Ринтаро был счастлив. Точнее сказать, отец был в экстазе! То, с каким чувством он улыбался, когда взлохмачивал шевелюру сына, явно показывало все, что он имел в виду, если бы был в состоянии озвучить свои мысли.

Татсуки совсем не разделяла взглядов своего мужа. В ее голове уже проносились сотни сценариев, как ее сын познакомился с этой девушкой, и роль Акено в них всегда определялась, как 'плохой парень'.

Джен была в бешенстве. Но она была учителем... Мда.

Забавней всего реакция была у трио извращенцев. Если сначала ни Иссей, ни Мацуда с Мотохамой не могли поверить, всячески убеждали себя, что подобное невозможно, а потом всерьез обиделись, озлобились и дулись на него при каждом удобном случае, то на следующий день разом его простили и с сияющими глазами потребовали подробностей, а еще лучше — представить их девушке. Находившиеся при этом в ряду различных причин поблизости девушки и парни, услышав, о чем просят трио самых извращенных студентов академии, тут же поспешили отпинать их всей группой. От всей души, как говориться!

...

Две недели пролетели, как один длинный сон.

И если кто-нибудь подумал, что за это время кто-то из студентов уже что-то для себя понял, извлек и решил, то реальность, как обычно, внесла свои корректировки.

...

— Каору, 'ааа'!

Шестой? Нет, это уже ни в какие ворота! Он так окончательно растолстеет (и пусть это даже в теории невозможно), если семпай постоянно будет его кормить!

Одним движением смахнув губами приближающийся ко рту терияки, Каору решительно перехватил девушку за руку (Акено удивленно хлопнула своими фиолетовыми глазами), ловким движением пальцев захватил в свое пользование палочки, опустил их в коробку обен-то и вытянул один из исходящих паром мясных шариков, покоящихся внутри в окружении листьев салата (разумеется, еда была приготовлена вручную, иначе с чего бы ей кормить его с рук ресторанной пищей — зато они заказали две чашки холодного чая), пару раз тихо, показательно на него подул, и бережно протянул к замершей девушке.

— Семпай, 'ааа'!

... ... ...

— ПФ-Ф-Ф-Ф-Ф-Ф-Ф-Ф!!!!!!— сидящие вокруг парни разом выплюнули все, что держали во рту.

— А? А?... Арэ? Кья-я!!!— реакция девушек была более сдержана.

Но больше всего его умилила реакция самой девушки, румянец, появившийся на щеках, чуть, едва заметно, участившееся дыхание, раскрывшие губки.

— ... Ара-ара,— улыбнулась Акено и приняла предложенный ей терияки, сняв его губами с палочек.

Описывать полностью в этот момент охреневшие лица студентов, треснувшие очки на миг пришедшего в себя Мотохамы, упавшую челюсть Мацуды, и оставшегося абсолютно инертным Иссея, безмятежное лицо которого показательно представляло собой иллюстрацию высшей степени удовлетворенности и счастья, вряд ли имеет смысл.

...

Академия Куо. Старое школьное здание. 18:56

— Киба,— кивком поприветствовал он стоящего у книжного шкафа парня. Юто улыбнулся в ответ.

Закатный свет проникал в полутемное помещение через закрытое окно, оставляя симметричные багровые пятна на персидском ковре и окружающем его широких сегментах деревянного пола.

Конеко, сидящая на диване, уже рефлекторно несколько раз втянула носом воздух, на миг отвлекшись от пережевывания булочки, которую держала в руке. Девочка все не оставляла попыток научиться чувствовать его запах.

— Привет, Конеко,— улыбнулся он ей, присаживаясь на противоположенный диван.

— Ум,— кивнула в ответ его одноклассница, возвращаясь к еде.

— Гремори-семпай не в душе, нет?— оглядевшись вокруг, повернулся он к подошедшему с книгой парню.

— Нет, президент сейчас будет,— Киба устроился рядом, открывая первую страницу.

Риас на самом деле появилась довольно скоро, не прошло и минуты, а Конеко не успела доесть свое лакомство.

— Каору, добрый вечер,— приветственно улыбнулась аловоласая демонесса, проходя внутрь, в то время как Акено затворила за ней широкие двойные двери.— Спасибо, что пришел.

— Конечно, семпай. И вам приятного вечера.

— Кстати, ты не изменил свое решение? Мое предложение еще в силе.

— Боюсь, и мой ответ тоже не изменился,— стоило пояснить, что Риас Гремори вот уже неделю, как при каждом удобном случае делает ему предложения присоединиться к ее свите. Разумеется, он не согласился.

— Вот как? Жаль,— президент клуба оккультных наук заняла свое место за большим рабочим столом из красного дерева и, улыбнувшись, сцепила руки перед лицом.— Но тема не закрыта, Каору.

— Я не сомневаюсь,— мальчик проказно пожал плечами и тут же мысленно добавил: 'Тише, Шира'

Ширануи, воспитанная в верности самурайским традициям и кодексу воина, была не в восторге от пусть и напускного, но нахальства со стороны девушки. Конечно же, о ее невидимом пребывании в комнате никто не знал.

— Следует дождаться Сону,— взглянула на настольные часы девушка,— потом мы начнем.

...

Президент студенческого совета вместе со всеми своими подчиненными появилась лишь спустя десять минут. Киба к тому моменту дочитал книгу до половины (неплохо), а Конеко съела вторую булочку.

— Добрый вечер, Тачибана-кун,— умеренная улыбка Соны Ситри производила впечатление дуновения ветерка арктического холода.

А уж, каким холодным взглядом, с легкой примесью нервозности, практически незаметной, но Каору бы собой не был, если бы не смог ее разглядеть, она на него сверху-вниз смотрела. Взгляд был в точности такой же, как и у ее заместителя, Тсубаки Шинры. А если точнее, то это у Тсубаки взгляд был, как у ее президента.

Прибавить к этому тот факт, что Шинра-семпай следовала за ним неусыпной тенью каждую перемену, как и обещала (разве что, в туалет следом не заходила, оставаясь ждать снаружи), и вырисовывается занятная картинка, в которой определенная особа с определенным положением и с определенными возможностями близко ознакомилась с его личным делом.

'Мху-ху-ху'

Сона едва подавила порыв вздрогнуть, когда мальчик как-то по-особенному ей улыбнулся.

'Он знает'— мгновенно поняла девушка.

Какое-то время глава дисциплинарного (если уж отбросить все излишества) комитета и потенциально-опасный возмутитель спокойствия вглядывались друг в друга.

— Эм, президент?— неуверенно подала голос Момо.— С-собрание...?

А потом на заднем плане громыхнула ветвистая молния. И электрические разряды заискрились между прищуренных глаз сидящего подростка и стоящей девушки.

''Война объявлена''

...

Глава 4.

Настоящее время. Неаполь. 04:32

...

По проезжей дороге, погруженной в темноту, изредка попадая в круги света, освещенные высокими фонарями, прерываясь на тяжелое дыхание, бежала женская фигура. Спасаясь бегством, девушка то и дело оборачивалась, кидая быстрые взгляды через плечо, из-за чего развевались ее длинные темные волосы. И не могла остановиться, страшась того, что может увидеть.

Широко раскрытые, испуганные глаза горели нечеловеческим красным светом. Зрачки были вытянутыми, словно у зверя.

Она судорожно дышала, часто раскрывая рот, и хорошо были видны ее длинные, блестящие клыки.

Девушка-Вампир прижимала к груди изувеченную руку, придерживая ее второй. Белый рукав блузки был полностью окрашен в красный цвет никак не останавливающейся кровью.

'Нет. Нет. Этого не может быть'

Невероятно медленно, в сравнении со своей обычной скоростью, пробежав несколько улиц и сделав пару резких поворотов, она остановилась в тени узкого переулка под неработающим разбитым фонарем, рядом с большим мусорным ящиком. Прижалась спиной к холодной кирпичной стене.

'Этого не может быть'

Уперлась затылком, откинув голову назад, жадно хватая губами воздух.

'Нет. Нет. Я не могу, не могу умереть'

Алые очи поднялись к звездному небу. В уголках глаз медленно собирались слезы.

'Нет... Нет. Не хочу...'

Ковен уничтожен.

Такой мысли никем никогда не допускалось даже в теории самого невероятного развития событий. Что огромный клан может вдруг исчезнуть.

Но за одну ночь, эта немыслимая во всех чертах возможность воплотилась в реальности.

Один из столпов, древнейший клан, ее клан, стерт с лица земли. Это словно плохой сон.

Кошмар.

— Точно,— уголки губ дрогнули и приподнялись, широко раскрылись мерцающие глаза. Улыбка безумца.— Это сон. Просто плохой сон... Такого же не могло произойти, правда, дорогой?

Свежий морской воздух дрогнул и всколыхнулся, легко и естественно. Словно в ответ. Словно играясь.

В узком просвете меж двух зданий нет места для неожиданных появлений. Но лишь секунду назад в нем стояла только представительница вида, охотящегося за людской кровью, а теперь прямо напротив нее, всего в одном шаге, учитывая ширину переулка, возвышалась монументальная фигура. Которой здесь не могло быть.

Великан немигающе смотрел прямо на вампира. Не смотря на скудный свет, горящие алым, нечеловеческие глаза четко выделялись на скрытом в тени, непроницаемом лице. Но это был не вампир. И тем более не ее муж.

Замерев на какой-то момент, девушка с все еще играющей на губах улыбкой медленно опустила голову, переводя на него свой взгляд.

Улыбка начала меркнуть, словно таящее на раскаленной сковороде масло, с каждым мгновением, что она разглядывала незнакомца.

— А... а... а-а...

Две прозрачные дорожки пробежали по бледным щекам.

— А-а... а... а-а...

В красных глазах отразился ужас.

— Ак... А-а... А-а-а...

Напротив, глаза мужчины оставались беспристрастными. Слезы — есть лишь признак отчаяния. Они ничего для него не значили. Добыча всегда так себя ведет в окончании охоты.

— НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!!!

Миг и на здоровой руке образовались длинные когти, и девушка взмахнула ими уже давно привычным движением, целясь прямо в открытое горло. Таким же образом она уже много раз обрывала чужие жизни, проверенная временем, эффективная техника: скорость вампиров слишком высока для большинства видов мифических и потусторонних существ (даже не все представители библейской мифологии, которая считается сильнейшей, способны им что-либо противопоставить).

Рана не сыграет здесь большую роль, она специально не напрягала правую руку, чтобы пустить в нее все силы в решающий момент.

Когти вспарывают воздух, прочерчивая изогнутую линию в направлении горячей, живой плоти.

'Ты — мой!'

Влажный хруст раздается в ограниченном пространстве.

И разум вампира затапливает свежая боль.

— К-кх!

Он не стал ни уворачиваться, ни отклоняться, ни блокировать. Он отмахнулся.

В момент, когда ее рука достаточно приблизилась, он смахнул ее в сторону тыльной стороной ладони. С силой, достаточной, чтобы переломать половину костей в ее кисти.

И тут же выстрелил этой же рукой, с силой сомкнув ее лицо в стальной хватке больших пальцев.

— М-М-М!!!

Обе ее руки были недееспособны, девушка уже ничего не могла противопоставить — просто повисла в воздухе. Ноги слишком устали, чтобы ими махать.

Да, скорость вампиров недостижима для большинства других видов. Но именно для большинства.

Существует в природе один вид, который считает вампиров своими естественными врагами. Который может сравниться с ними во всем: в скорости, в силе, в ловкости, в способностях. И что важнее — в кровожадности.

Но даже среди представителей этого вида существует особая каста, которая считается высшей. Каковой является для кровососов вампирская аристократия.

Их всего единицы. И до сих пор никто не знает, как именно они появляются.

Их называют 'Истинными'.

Взгляд мужчины так и не изменился. С такими же глазами он мог смотреть и на океан, и на счастливую парочку гуляющих по побережью подростков, и на веселящуюся толпу людей на мостовой, и на высшее общество в одном из эксклюзивных ресторанов.

И на агонию вампиров, и на заживо сгорающих под солнцем детей с длинными клыками, и на простреленные туши своих 'родственников', и на людей, бесчисленным количеством падающих под градом проносящихся пуль.

Холодный, беспристрастный взгляд широко раскрытых красных глаз.

Он в последний раз встретил полные ужаса, заплаканные глаза своей последней по контракту жертвы, и сомкнул пальцы.

Громкий, отвратительный, влажный хруст пронзил утреннюю тишину прибрежного города.

Тело с хлопком упало на колени и медленно завалилось в сторону.

Не удостоив его и взглядом, незнакомец сделал два скупых движения окровавленной ладонью, нарисовав на забрызганной кровью кирпичной стене христианский крест (как было оговорено), после чего сложил обе руки в карманы широкой куртки и, ни разу не оглянувшись, вышел из переулка, неспешной походкой направляясь вверх по дороге.

...

— Ох-хо, как и предполагал, вы не подводите своих ожиданий,— скупой улыбкой, сложив обе ладони на серебряной рукояти темной трости, встретил его на одном из широких проспектов высокий старик в черном костюме, поверх которого было надето дорогое пальто. За его спиной перед длинным лимузином стояла двойка телохранителей в темных костюмах, еще одна двойка находились на крышах двух ближайших зданий, и над всем этим районом сиял в магическом плане мощный барьер.

Это было естественным предостережением.

Он смерил своего временного работодателя бесстрастным взглядом, не став ничего отвечать. Почти полная минута прошла в относительной, обоюдной тишине.

От внимания не ускользнуло, как чуть поджались губы у одного из парней, стоящих за стариком. Похоже, им не понравилось его отношение. И еще, похоже, они искренне уважают своего хозяина.

Это он может понять. Но лишь понять, и на этом все.

— Сумма переведена на указанный счет,— стерев с лица подобие улыбки, после того, как пауза уж слишком затянулась, известил его пожилой джентльмен.— Контракт выполнен в полной мере.

Сомнений изначально не было. В таком случае осталось еще одна вещь.

Охотник с бесстрастными глазами едва заметно наклонил голову.

Старик чуть ухмыльнулся — ему даже чем-то импонировала молчаливая манера его поведения.

Без лишних слов он приподнял руку, и в его ладонь тут была вложена толстая папка.

— Здесь вся оговоренная прежде информация,— продемонстрировал он ее и протянул вперед.— К сожалению, наши возможности не безграничны, но удалось узнать еще кое-что. В Париже проживают несколько лиц, у которых тоже найдется, что вам рассказать. Досье на них приложено.

Молча приняв папку, седоволосый мужчина под легким удивлением окружающих (не продемонстрированного внешне) тут же открыл застежку, распахнул и очень быстро пролистал, приподнимая каждый листок скрепленный скрепкой, затратив на все не больше пяти секунд, после чего захлопнул вновь.

— И нашлась еще одна интересующая вас работа,— невозмутимо продолжил волшебник.— Один из старых контактов в Колумбии нуждается в решении возникшей проблемы. Как раз по вашему профилю.

Он приподнял глаза. Работа не была нежелательной. Но существеннее было то, что она, по словам, могла касаться его профиля. Это... могло его даже заинтересовать.

— Более подробные детали узнаете при встрече. Мне известно лишь, что некоторые ученые продолжили деятельность известного нам доктора, обнаружив одну из забытых лабораторий со старыми разработками. Я уже заказал билет на прямой рейс. Можете...

Внезапно он осекся, острым слухом уловив посторонний звук.

С небольшой паузой звук повторился.

Приглушенное гудение. Вибрация.

Стоящий напротив него широкоплечий мужчина, совершенно потеряв к нему интерес, свободной рукой вынул из заднего кармана темных брюк небольшой смартфон, в памяти которого до сих пор был лишь один номер, и провел пальцем по плоскому экрану.

Сообщение от 'К.Т.':

'В Токио'

...

С секунду с непроницаемым лицом вглядывался в экран с текстом.

Потом перевел взгляд на своего нанимателя, коротко в отрицательном жесте мотнул головой. Телефон вновь уместился в кармане брюк, а папка, содержимое которой он запомнил до последней черточки, была подкинута в сторону одного из телохранителей.

И, не став дожидаться ответной реакции, развернулся к ним спиной, сложил руки в карманы, отправился вниз по улице, держа направление в сторону порта.

...

Парни были просто поражены настолько открыто проявленным неуважением. Пожилой волшебник же, возвышающийся перед ними и смотрящий вслед уходящему наемнику, был гораздо опытнее и мудрее. Его морщинистое лицо скривила скупая улыбка.

Все-таки, пес по-настоящему верен лишь своему хозяину.

...

День назад. Кафе-бар 'Рассвет'. Токио. 22:09

...

— Кажется, в последнее время он перестал уделять мне внимание...

...

Спокойный голос прозвучал настолько неожиданно, что заставил сидящих вокруг женщин замереть с широко раскрытыми глазами. Руки, которыми они держали палочки с едой, застыли на полпути в воздухе.

Приложившийся к кружке пива Александр чуть не захлебнулся следующим глотком.

... ... ...

... Показалось?

Была первая общая мысль.

В центре приземистого стола на жаровне с горящими углями шипели прямоугольные кусочки нежно-розового мяса. А сидящие вокруг стола на мягком П-образном диване и нескольких креслах преподаватели отмечали первые сдавшиеся экзамены у студентов, и свойственно хорошо проделанную ими работу.

И сейчас они пребывали в предшоковом состоянии.

Их новая коллега, Джен Дэйи, как это наглядно показали многочисленные прецеденты и попытки, предпринимаемые со стороны всего коллектива, как скажем, на последней вечеринке в честь ее прибытия, отмечании дня рождения Александра на прошлой неделе, да и просто обычных 'девчачьих' сходках, обладала просто невероятно высокой толерантностью к алкоголю. Любые спиртные напитки (про пиво уже все молчат) девушка употребляла с таким же видом, с каким обычно пьют минеральную воду. И никогда не пьянела. Никогда...

Складывалось ощущение, что она просто не воспринимает алкоголь, как алкоголь.

Некоторые представители сильного пола восприняли это, как вызов. Хм-хм!!!

Ну...

И с треском провалились, признав абсолютный, безоговорочный разгром.

Это случилось на следующий день после того 'инцидента' когда высокой египтянке впервые пришлось поддерживать всю их неустойчивую, во всю глотку горланящую песни, а местами и откровенно спящую на ходу компанию под плечи на протяжении всего пути до ночной стоянки такси. Самое обидное-то, что никаких воспоминаний относительно этого 'инцидента' ни у кого не осталось. Были не в том состоянии.

Самые стойкие после поделились, что единственное, что они запомнили — так это размытые образы, переплетенные руки, темные волосы. Вроде бы они тогда еще что-то говорили, но в отдельные слова все это связать было сложно.

Кажется после двух таких случаев (настоящий японский мужик не сдается ни в войне, ни в любви, даже с позором проиграв первое сражение!), Дэйи-сенсей приобрела непререкаемый авторитет у женской части их коллектива.

И скорее за поистине гранитную невозмутимость и снисходительное отношение — на следующий день она все так же мило улыбалась раскрасневшимся, пристыженным представителям сильного пола, и отношения между ними в тот момент уж очень походили на отношения старшей сестры и прошалившихся маленьких братьев — чем за ее более чем выдающиеся физические возможности. Такую ораву, да еще и пьяную, поддерживать на ходу — не такое уж и простое занятие.

Это послужило окончательным стимулом для становления четкой иерархии в группе. Дамы осознали, что их мужчин за мужчин в прямом смысле этого слова девушка не воспринимает в принципе. Хотя и некоторые из них даже после произошедших событий не подумали сдаваться (в отличие от остальных, которые в кои-то веки устыдились своих выходок и вспомнили, что у них есть семьи). Но этим мужланам придется очень-очень-очень сильно попотеть, чтобы добиться расположения черноволосой красавицы и выйти в ее глазах из категории 'нашкодивших' малолеток. Этот расклад их вполне устраивал, и новая коллега открылась совершенно с другой стороны.

Теперь в их разговорах не проскальзывало откровенной фальши и холода, и с Дэйи-сенсей, наконец-то, можно было поговорить нормально. После нескольких таких разговоров, как правило, авторитет девушки в их кругах поднимался просто до заоблачных высот.

...

И вот, возвращаясь к настоящему, в данный момент спокойно сидящая на внутреннем углу дивана возле широкого окна на фоне ночного Токио Джен Дэйи меланхолично прислонилась подбородком к ладони. Устремленный в сторону взгляд ее золотистых глаз как будто бы потускнел, и она вдруг ни с того, ни с сего отрешенным голосом озвучила гнетущие ее мысли.

Пьяной она быть не могла. Так что...

Последовал эффект разорвавшейся бомбы.

— Ч-ч-ч-т-то?— Саюки издала что-то близкое к писку, но тут же взяла себя в руки и, прочистив горло, переспросила. Только голос все еще заметно дрожал.— Д-джен-сан, что вы сказали?

— Хм?— девушка непонимающе перевела взгляд в ее сторону. И заметила, что глаза всей группы сейчас обращены к ней.— ... Что...? А... не обращайте внимание. Просто мысли вслух.

— Подожди, Джен,— решительно отложив в сторону столовые приборы, с силой покачала головой Сузуми.— Ты же не можешь просто ожидать, что мы можем взять и забыть, что только что...

— Это...— умудренная годами Цугуми-сан поправила пальцем очки и утвердительно закивала.— ... Это не какая-нибудь заурядная вещь!

— Джен, Джен,— энергичная Макото уже перевесилась через весь стол — тот факт, что она сидела на противоположенной от нее стороне ее ни капли не смущал.— Ты сказала 'Уделяет внимание'? Да? Да?! Значит, у тебя...?

— Джен, неужели...

— Это правда?

— Дэйи-сан!— близкий к плачу вопль Бао разом перекрыл собой все остальные.— Вы сказали... сказали: 'Не уделяет внимания'? Неужели у вас есть м... м-мужчина?

— Макото, у тебя грудь подгорает,— заметила Цугуми, повернув голову и блеснув линзами очков.

— Ой! АЙ!

— И что это за вопрос, Бао-сенсей?— косо посмотрела женщина на молодого человека.— Не вижу, каким образом это должно вас касаться.

— Эм... но... нет... п-просто...

— Джен,— между тем, не обращая на него внимания, вновь обратилась к девушке Цугуми.— Мы все понимаем — скорее всего, это не наше дело. Но пойми и ты — о тебе вообще ничего неизвестно. Ты стала загадкой, с того же самого момента, как только появилась. Коллеги в работе не лезут в чужие жизни, если человек не хочет открываться. Поэтому если не хочешь, можешь ничего не говорить, мы поймем. Но... сейчас нам... очень-очень интересно...

Она подвинулась вперед, и ее очки опять блеснули.

— ... Что ты имела ввиду, говоря про внимание?

— Да-да! Скажи, Джен!

— Джен, ну пожалуйста!

— Дэйи-сан! Как так?!

— Так, Бао-сенсей,— школьный учитель по физ. культуре — Сагара, сидящий на мужской половине в своей неизменной зеленой спортивке, решительно протянул руку через весь диван и сграбастал за шею разошедшегося учителя.— Давайте-ка отойдем на секунду.

— Чт-то... Но я не...

— Бао-сенсей. Нам. Нужно. Отойти.

Есть вещи, которые определяют настоящего мужчину. Поступки и характер.

И судя по взглядам вслед удаляющегося преподавателя, тянущего за собой понурого Бао, некоторых женщин, они прекрасно понимали, что это за вещи.

Но не прошло и пары секунд, как любопытство вновь взяло верх.

— Джен, ну ты нам скажешь, ну пожа-алуйста,— сложив ладони перед лицом, взмолилась Макото.

— Макото-сенсей, ведите себя прилично, мы в общественном месте,— строго отчитала свою коллегу Цугуми, совершенно беспричинно, скорее, из-за привычки, опять поправив очки. И тут же разбила свой образ интеллигентной женщины.— Джен, так как?

— Джен, Джен, ну пожалуйста.

Глядя на весь этот каламбур, Джендэйи невольно улыбнулась и хихикнула. Какие же они все-таки непоследовательные и смешные. И как забавно и полноценно проходит с ними время.

Все-таки, не зря она решилась заняться этой профессией, пусть это и было всего лишь временным и удобным увлечением.

Интересно, а как Каору бы отнесся к происходящему?

Стоило только подумать об этом, как приподнявшееся было настроение, испарилось, как его и не было. Наверное, это отразилось у нее на лице, потому что девушки и женщины, сидящие вокруг нее, вдруг разом притихли.

Каору. Интересно, о чем он сейчас думает...

Чем он занят сейчас? Что замышляет?

Может быть, он в этот самый момент думает о ней? Или же... о этой своей черноволосой, длинноногой, японской... УУуу-гкх!!! РРРРРРРРР-ррр!!!

Девушка, повинуясь какому-то первобытному инстинкту, схватила стоящую на столе двухлитровую бутылку саке и, опрокинув, присосалась к горлышку.

Гылп-гылп-гылп-гылп...

Преподаватели наблюдали за этим с совершенно ошалевшими лицами, и глазами, которые с каждой секундой все больше и больше выползали на лоб.

— Кха!— в один присест опустошив всю бутылку, Джен с силой опустила ее на стол и сама же улеглась рядом, положив голову на скрещенные руки.— Уууу... чертова япошка. (прим.: Сказано на египетском)

Оставшаяся компания переглянулась.

'... Что это было?'

...

— Постой, ты хочешь сказать, что перебралась в Японию только из-за своего парня?!

— Угу.

Вечер откровений с Джендэйи никак не мог остановиться. Никак. Да и никто не желал его останавливать.

Преподаватели, пользуясь внезапно представившимся случаем, пытались выжать из ситуации все, что было возможно. А точнее — любые сведенья, касающиеся неожиданно разговорившейся девушки, которая 'вроде бы' в кои-то веки была пьяна.

А точнее опьянела от обстановки после продолжительного стресса, но этого они не могли знать.

Шок, который испытала мужская половина коллектива, был непередаваем. Посеревшие, потрескавшиеся статуи с витающими над головами темными облачками — было точным изображением тех парней, что еще не потеряли надежду. До этого самого момента.

— Стало быть, твой мужчина — японец,— Цугуми выглядела и звучала какой-то невероятно довольной, о чем дополнительно говорила и ее превосходящая полуулыбка.— Вижу, новое поколение все же не окончательно потеряно. М-м, определенно еще рано терять надежду.

'О чем это она?'— так и было написано на невыразительных лицах девушек.— 'Что? Так радуется, что Джен очаровал именно парень-японец?'

Секунда... вторая... взгляды всех девушек, за исключением все еще витающей в облаках женщины среднего возраста и сидящей в уголке и медленно стакан за стаканом опустошающей уже четвертую бутылку саке Джендэйи, скрещиваются друг с другом.

'Стоп!'

'Парень — японец'

'Японец'

'То есть, наш'

'То есть, НАШ!'

'Джен — египтянка'

'А еще — сногсшибательная'

'В данном случае, м-м-м... стоит признать. Она — прекрасная девушка'

'Она всегда была прекрасной, смотри правде в глаза, плоскогрудая'

'ЧТО?!'

'А еще она — красавица'

'КТО ТУТ ПЛОСКОГРУДАЯ?!'

'Очень умная и эрудированная'

'Не говоря уже про смекалку'

'Я СПРАШИВАЮ...'

'''''ЗАТКНИСЬ!!!'''''

'...'

'Ее вкусы — просто супер. Однажды, когда мы в четверг...'

'А ЕЩЕ, у нее прекрасные физические данные'

'Характер на десяточку'

'Девятку'

'НЕТ'

'НЕТ'

'НЕТ'

'Завидуй молча'

'Я и так молчу'

'Не завидуй. Десятку'

'... Я не плоскогрудая'

'''''Сказали же, замолчи'''''

'...'

'Если кратко, она — почти идеал'

'Я бы убрала 'почти''

'Неважно, суть уловили'

'В Египте развит туризм'

'Ни за что не поверю, что такая девушка как Джен была обделена мужским вниманием'

'Интернациональным'

'Звучит пошло'

'Каждая думает в меру своей испорченности'

'Это ты на что намекаешь, арбузики?'

'Попрошу вас обеих замолчать'

'О, Цугуми-сан, решили присоединиться?'

'Кхм-кхм, суммируя все, что вы обсудили...'

'Это когда она успевает за всем следить?'

'... напрашивается простой вывод: некий юноша-японец...'

'То есть, наш'

'То есть, НАШ!'

'... сумел настолько очаровать такую невероятную девушку, как наша уважаемая Джен Дэйи-сенсей...'

'Сногсшибательную'

'Поразительную'

'Несмотря на всю конкуренцию'

'Интернациональную'

'КХМ! Итак, настолько очаровать, что она решилась последовать за ним на другой материк в совершенно незнакомую ей страну'

'Родину этого парня'

'Гордость берет! Мы еще не потеряли это!'

'Эм, Цугуми-сан?'

'Япония! Япония!'

'... Кажется, она снова...'

'Ладно'

'Оставим так'

'Парень-японец...'

'Хм?'

'Ты о чем?'

'... А Джен — первоклассная девушка...'

'Эй! Прием!'

'Мы это уже проходили. Ты зачем повторяешь?'

'... А учитывая, как она смотрит на наших мужчин...'

'Точнее, как она на них не смотрит'

'Как на мужчин то есть'

'Ну?'

'... Суметь очаровать такую девушку, как Джен. Стало быть...'

'Стало быть, что?'

'Ты к чему ведешь-то?'

'... Стало быть, этот парень...!'

'Парень?...'

'... Тааак-тааак!'

'Оооооо!'

'... Стало быть, этот парень — ...'

'''''Просто СУПЕР'''''

В глазах женщин зажглись огоньки предвкушения. Каждая из них в мыслях уже представляла себе идеал своего мужчины.

'Вы думаете о том же, о чем и я?'

Ответа уже не дождались, так как неугомонная Макото решила сразу брать быка за рога.

— Джен! Джен! А расскажи нам про своего парня!

Статуи мужчин чуть дрогнули и начали оживать, медленно поворачивая головы со стремительно наливающимися эмоциями лицами. А бывшие собеседницы чуть было не подавились воздухом!

'Не так же прямо!'

Джендэйи медленно опустила устремленный в пространство взгляд золотистых глаз с полуопущенными веками. Ее щеки покрывал легкий румянец.

Сидящие за столом мужчины еще ничего не знали об этом ее 'избраннике', но уже готовы были ему глотку перегрызть.

'!!!!!!!!!'

— ... ... М.

'Э-э?'

Вот такое поведение ТОЧНО было нетипично для всегда уверенной в себе и никогда неунывающей девушки. Она только что неуверенно запнулась!

— Рассказать? М...

Все затаили дыхание, но чего бы они ни ожидали, но последовавшего — точно нет.

— Он... — очень непостоянный.

Удивление от такой характеристики отразилось на лицах всех участников, а в памяти Джен, как сейчас, всплывали моменты, когда Каору безудержно смеялся, воплощая в жизнь свои розыгрыши.

— И очень любит сыр.

'... А?'

— Порой он может вести себя, как маленький ребенок, а иногда что-нибудь случается, событие... неординарное, и мне вдруг начинает казаться, что он старше меня. Хотя он младше.

'ОН МЛАДШЕ?!'— сверкающие глаза женской половины, и зубной скрип и прокусанные до крови губы — мужской.

Неожиданно для себя Джен втянулась. Одни за другими мысли и воспоминания о Каору всплывали перед ее внутренним взором, и она все живее начала рассказывать о своем 'парне'. Какой он веселый, какой добрый и терпеливый, какой непосредственный и неадекватно реагирующий при определенных обстоятельствах, как он обожает черный кофе и такояки, и так далее. Все это, разумеется, не вдаваясь в подробности, но достаточно детально, чтобы окружающие смогли прочувствовать каждое слово.

На лицах внимающих девушек одна за другой появлялись понимающие улыбки. Сейчас глядя на зарядившуюся энергией, с веселой улыбкой вспоминающую очередной забавный случай из их совместной жизни, яркую девушку, даже самому слепому и тупому человеку на свете станет понятно, что она любит его всем сердцем.

'Похоже, планы отменяются'

'Угу'

'Тише! Сейчас будет самый интересный момент... '

Интересным он был бы или нет, но случилось кое-что, что прервало рассказ девушки прежде, чем до него дошло.

— Добрый вечер.

Раздавшийся рядом голос был, несомненно, мужским. Глубоким, низким, приятным на слух. Если бы снимали аниме, то можно было бы ожидать, что таким озвучат самого крутого персонажа из всех героев.

Джен Дэйи застыла, как статуя, осекшись на полуслове, ее рот захлопнулся, а глаза изумленно расширились. Девушка замерла, не поднимая взгляда со стола.

Сидящие рядом женщины и мужчины, однако, не были столь сдержаны в своей реакции и уставились на пришельца, остановившегося возле их стола с нескрываемым живым интересом. Только он варьировался от враждебного — от мужчин, и изумленного — от женщин.

А пришелец на первый момент остался безразличен к такому странному приему.

Перед их столиком стоял высокий черноволосый мужчина. Умеренная, веселая улыбка не сходила с молодого лица, в то время как насыщенные алые глаза обвели взглядом, поочередно остановившись на лице каждого человека за столом.

Незнакомец был одет в дорогой темный костюм, который сидел на нем настолько идеально и так ему подходил, что не оставалось никаких сомнений, что он сшит на заказ. Под костюмом была темная рубашка с расстегнутыми двумя верхними пуговицами. Правая его рука лежала в кармане брюк, а на левой были надеты фирменные часы модели Ulysse Nardin Marine Chronometer Manufacture, выполненные в стиле классического морского хронометра.

В следующую секунду все женщины и девушки в составе учителей академии покрылись обильным румянцем. Макото превзошла их всех, умудрившись помимо этого еще и подавиться воздухом, и сидящей рядом с ней Цугуми пришлось, не отрывая глаз, рассеянно похлопать ее по спине. Если это только возможно, взгляды парней и мужчин стали еще враждебней.

— Приятного отдыха,— казалось бы, не заметив ничего особенного, пожелал им незнакомец. Перевел взгляд на не шевелящуюся девушку.— Джен...

Вот на этом моменте взгляды мужчин из просто враждебных перешли на новый уровень и стали просто убийственными.

'Что за хмырь?!'

'Че ему надо?!'

— А...— Джен, наконец, подняла глаза, все еще расширенные в неверии, показавшимся почти детским. Это делало ее еще милее.— К... Каору. Я-я... я...

— Развлекаешься с коллегами?— улыбка Каору стала чуть шире. Лица девушек стали чуть краснее.— Я вижу. Представишь нас?

— Эм, конечно. Друзья... эм, коллеги, это...

— КАОРУ!!!— завопил Бао, подпрыгнув на месте и с хлопком уперев ладони в поверхность стола, так что даже тарелки подпрыгнули.— Каору Тачибана! И глаза красные!

Миг тишины. Нервно дышащий преподаватель привлек внимание не только своих коллег, но и людей, сидящих за соседними столиками.

— ... Прошу прощения?— чуть иначе улыбнулся ему парень.

— Эм...— Бао в надежде обвел взглядом сидящих за столом коллег.— Э...

— Разве мы знакомы?

— Э... Нет. Я... нет, не знакомы. Дело в том, что... я... ААААХХХ!!!— отчаянно пытающийся связать несколько слов преподаватель стиснул зубы и с силой запустил пальцы себе в волосы, выгнувшись назад.— ЫЫЫЫ!!! Черт возьми! Этот мальчишка уже преследует меня! АААА!!!

— Бао-сенсей!

— Сенсей!

— Сенсей, успокойтесь!

...

Джендэйи еще никогда доселе не ощущала столь противоречивых чувств. С одной стороны, она была счастлива, что Каору, наконец-то, уделил ей должное количество своего времени, особенно учитывая, какими делами он в последнее время занят. С другой — ей все еще было обидно, что он не хочет ее вмешательства и ей приходится держаться в сторонке. С третьей — девушку умиляло, что ради этого случая он принял свой зрелый облик. И с четвертой — ее реально ВЫБЕШИВАЛО, какими глазами просто нагло 'пожирали' его женщины, сидящие за их столом, и за соседними столиками довольно просторного кафе.

Поэтому, когда Каору, так спокойно и естественно (не смотря на ярое стороннее сопротивление) влившийся в их вечерние посиделки, заявил, что он на вечер украдет у них Джен, она тут же с улыбкой согласилась, прежде чем уже готовые возмутиться мужики успели набрать в грудь воздуха.

Какими взглядами их провожали до выхода! О-о-о! Забавно! Это действительно нужно было видеть!

Некоторые раскрасневшиеся мужчины серьезно едва не сдерживали слезы, особенно в тот момент, когда Као положил руку ей на талию, таким образом приобняв и прижав к себе (в таком виде он заметно выше нее). Александр, чтобы не заорать, до крови прикусил себе пальцы руки. Бао явно вопил, что есть мочи, но твердая рука Сагары плотно залепила ему рот и всю нижнюю половину лица.

Ее коллеги-девушки были не лучше — настолько необъемлемой скорби она в их глазах никогда не видела. В самой их глубине так и горело: 'Раунд два'. Ну, ладно. Пусть только попробуют заикнуться назавтра о 'ее парне', ПРИДУШ...

— Джен,— в этот момент Каору прикоснулся своими губами к ее левому виску, и Джен резко стало не до окружающей обстановки. Хотя изменения вокруг, последующие этому простому действу, были действительно невероятными.— Ты все еще рядом?

— А-а,— вспыхнувшая красными щеками египетская девушка повернула голову и всмотрелась в такие близкие, улыбающиеся красные глаза. И покраснела еще сильнее.— Да. Конечно.

— Тогда,— Каору приблизился чуть ближе и коснулся губами ее лба, обдав горячим дыханием.— Смотри на меня.

'... Постоянно ты так'— смущенно опустив голову и доверчиво прильнув к сильному телу, прикрыла глаза девушка. Звякнул колокольчик открываемой двери.— 'Издеваешься. Исчезаешь, когда захочешь. Постоянно шутишь, и никогда не говоришь, о чем думаешь на самом деле... Даже будучи вблизи, ты так далеко'

Холодный ночной воздух приятно освежил разгоряченную кожу. И в этой прохладе она отчетливо почувствовала тепло его тела.

'Но...'— сквозь ткань блузки пальцы Каору чуть сжались на ее коже, плотнее прижав к себе ее податливое тело. Губы тронула легкая улыбка.— 'Даже если и так... я совсем не против'

...

Настоящее время. Резиденция Тачибана. Токио. 10:43

...

Красноглазый подросток, медленно развернувшись, захлопнул локтем массивную дверцу серебристого холодильника и приложился к бутылке с молоком.

'Черт... овы преподаватели. Третьи-четвертые десятки, как есть, а поведение, как у детей малых'

В несколько глотков, не отрываясь, опустошив литровую бутылочку, мальчик постоял немного, задумчиво изучая ее взглядом, а потом решительно развернулся обратно.

'Нужно избавиться от этого привкуса во рту'— раскрыв дверцу, взял он изнутри еще одну.

— Као? Као, ты же знаешь, что это полная ерунда, что якобы каждый день выпивая молоко, человек прибавляет в росте?

Не обращая никакого внимания на раздавшийся в пустой кухне детский голосок, Каору, снял крышку и сделал несколько глотков.

— Ты всегда можешь поговорить со мной, если у тебя есть проблемы. Хотя я не думаю, что нужно комплексовать по поводу невысокого роста, ты очень гармонично сложен. Поэтому, пожалуйста, не нужно прислушиваться к белиберде, крутящейся в интернете.

Прошествовав к обеденному столу и присев на отодвинутое сиденье, мальчик со вздохом отлип от горлышка и опустил бутылку.

— ... Меня мой рост не беспокоит, Чиби,— растекся он по гладкой поверхности (Вру, конечно, но не актуально).— И вообще, что это ты делаешь в открытую средь бела дня?

— Ну-у, профессор с женой ведь уехали на выставку,— теперь было достаточно отчетливо разобрать, что источник голоса с шебуршанием копается во внутреннем отделе раскрытого комода возле раковины.— Я давно уже не ела чернослив.

— Он на верхней полке, вообще-то,— Као приподнял голову и уперся подбородком о деревянную твердь, наблюдая за траекторией полета пакетика с клубничным печеньем. Пакетик вылетел из открытого отдела и приземлился прямо на столешницу.

— Да-а? ... А, неважно. Тут вроде и так хватает вкусняшек!

— Кому я обязан репутацией сладкоежки?— мальчик медленно откинулся на спинку и сделал еще несколько глотков молока.

— Нда-а? Подсказать? Ее имя начинается на 'Ч' и заканчивается 'И'.

— Джендэйи,— опустив веки и скосив взгляд в сторону, ляпнул Као.

— ... ЧЭЭЭЭЭЭ!? АААА!?!?— разлетевшись осколками, об пол с треском разбился кувшин с гречневой крупой, до этого спокойно покоящийся внутри.— Какая, на##ен, Джедэйи!?

'Единственная и неповторимая...'— не обращая внимания на поднявшийся галдеж и вылетающие из ящика новые сосуды с крупой, Тачибана младший вышел в коридор, на ходу скинув пустую бутылку в корзину для мусора.— '... вечно голодная, веселая и непосредственная. И очень-очень обидчивая'

— Да, чтоб эта египетская с##а смела...!!!— между тем не прерывался вопль на кухне.— Да я... !!! Да и вообще, какого Х##НА, ее имя же на 'Д' начинается!!!

Ойа-ойа-а, кажется он задел Чиби за живое.

...

Центральный парк. Токио. 19:48

...

Этот день должен был быть идеальным.

Первое свидание. Первое свидание с девушкой.

Он все перепроверил столько раз: подробный план был составлен еще в среду, в тот же день, когда ему признались, и до субботнего вечера оброс сотнями уточнений и деталей.

Иссей раз десять перечистил зубы, до красной кожи продраил себя мочалкой, перегладил всю одежду, пока, наконец, не выбрал из всего комплекта подходящую рубашку и штаны. Стыбрил у отца из комнаты лучший одеколон и гель для волос. Два часа провел перед зеркалом, приводя себя в совершенный вид, репетировал улыбку и взгляд.

Ооо, под конец, сам себе удивился. Да он же — просто Чачо!.. Кхм, эм, то есть, Мачо.

...

Целый день!

Целый день, проведенный наедине с Юмой-чан. Мечта, наконец, воплотившаяся в реальности.

Улыбающаяся черноволосая девушка с пурпурными глазами, что с радостным смехом тянула его обеими ручками за ладонь. Наблюдать за ней — просто счастье. Глаза не нарадуются.

События перемешались в памяти. Остались только впечатления.

С раннего утра и до позднего вечера — план полностью оправдал себя. Можно было гордиться, что не ударил в грязь лицом на своем первом свидании.

Именно поэтому сейчас, стоя перед фонтаном на пустынной площадке под вечерними лучами заходящего солнца, парень не мог понять, что происходит.

Что? Ему послышалось?

— Юма-чан,— на лице Иссея появилась растерянная улыбка.— Прости, кажется, я тебя не расслышал.

Девушка по имени Юма чуть наклонила голову набок, улыбаясь все так же ослепительно.

— Нет, Иссей. Ты все правильно расслышал.

Ее глаза приоткрылись, сверкнув фиолетовым светом.

— Я не человек.

Иссей все еще не мог понять, что она подразумевала под этой фразой. И как ему это понимать.

— Не человек? Это, что, какая-то новая игра?

— Игра?— изумленно переспросила Юма.— Можно и так сказать. Вся наша жизнь — игра. Одна большая, ГРАНДИОЗНАЯ игра.

Силуэт девушки вдруг начал как-то неестественно размываться, вокруг оголенных участков светлой кожи и по контуру одежды образовываться какие-то странные фиолетовые завихрения, похожие на спецэффекты из фантастических фильмов.

Ранее теплый взгляд заледенел, веки полуопустились и ее улыбка вдруг стала невероятно жестокой.

— Имеет значение лишь, игрок ты или фигура на доске.

— Юма... чан?

'Это что-то не то...'— вдруг понял Иссей, непроизвольно делая шаг назад. Чувства, которые он выработал в постоянных сходках, разборках и драках за территорию в младшей и средних школах, вдруг подняли голову, мгновенно выводя его из романтического транса, в котором он сладостно пребывал целый день.

'Опасность'— осознал он каким-то шестым чувством.

— Юма-чан?— окликнул он ее уже совсем другим голосом, делая еще один шаг назад.

— Хорошие инстинкты, Иссей,— вроде и похвалила его девушка, вот только значение этой ее похвалы и неизменившаяся улыбка не предвещали ничего хорошего.— Весьма неплохо. Но все же: 'Юма'? Красивое имя, не так ли? 'Закат'... Прямо как... сейчас.

Юма приподняла пальцы и отвела в сторону руку. Этот жест казался бы картинным, театральным даже, если бы точно повторяя ее движения, за ее телом не следовал шлейф из фиолетового света.

— Догадываешься, что я имею в виду?

Ему не хотелось верить. Нет, никак не хотелось, слишком хорошо все шло, и в какой-то момент он позволили себе мысль, что возможно в жизни наступила светлая полоса.

Однако его опять опустили в холодную воду. Отрезвляющее ощущение.

— Ты придумала его,— лицо Иссея заметно нахмурилось.— Это ложь, да? Все это?

— В какой-то мере, в какой-то нет. Все зависит от перспективы,— девушка, представившаяся, как 'Юма', скрестила руки на груди и чуть наклонила голову. Показалось, или ее улыбка стала вдруг более человечной.— Ты — умный парень, Иссей, и должен понимать, что я делала все это не для того, чтобы над тобой здесь шутить или издеваться. И когда я говорю, что я не человек — я это имею в виду.

— Кто ты?— парень проглотил все, что вертелось у него на языке, и задал наиболее важный сейчас вопрос.

Девушка перед ним улыбалась все это время. Но в этот момент ее лицо изменилось, и она вдруг улыбнулась по-другому, лишь чуть приподняв краешки губ. И он вдруг осознал, что все ее улыбки до этого, даже те, полные счастья, что она посылала ему во время их свидания — абсолютная фальшь.

Улыбка 'Юмы' была полна грустной гордости.

— Мы — Григори. Те, что пали с небес. Ангелы, как вы, люди, нас называете.

Ее словам последовал порыв ветра. Неестественный, сильный и заставивший его прикрыть руками лицо.

Огромные черные крылья мощным взмахом сотрясли воздух, на какое-то мгновенье полностью расправившись во всей своей противоречивой красоте. Вокруг разлетелись светящиеся и ловящие блики от потускневшего света черные перья.

'Что это за...?'— Исе поднял взгляд вверх, туда, где высоко над ними простиралось налитое неестественно-фиолетовым цветом вечернее небо. Больше не было ни вечерних солнечных лучей, не слышно ни шума автомобилей, ни шелеста ветра. Только низкий гул. Почти незаметный, если к нему не прислушиваться.

Девушка стояла в обрамлении гигантских черных крыльев, заботливо и любовно обнимающих ее обнаженное тело с обеих сторон. Мелкие лоскуты разорванной одежды спадали на землю.

— ... Ангел?— ему вдруг сильно захотелось ущипнуть себя. Глупое желание. Даже если бы это было сном, от такого действия он бы не проснулся.

— Григори,— любезно поправила его собеседница.— ПАДШИЙ Ангел.

— ... Я... не понимаю.

— И не удивительно. Тысячелетия тянутся за тысячелетиями, а люди продолжают верить, что наше существование — миф. Однако же...

Светящиеся фиолетовые глаза опустились, посмотрев на что-то ниже уровня его глаз.

— ... в тебе есть кое-что, что помнит нас прекрасно.

Парень застыл, только сейчас почувствовав в должной мере неприятные ощущения в теле. Медленно перевел взгляд на свою левую руку. Его конечность сводилась в судорогах, пальцы и кисть дергались из стороны в сторону.

— Гх!— он тут же схватил ее второй.

— Не сопротивляйся,— тонкие пальчики, невероятно холодные на ощупь, коснулись подбородка и приподняли голову. Мягкий голос, заставивший кожу покрыться ледяными мурашками. Прямо перед его лицом были холодные фиолетовые глаза. Она так близко, хотя всего миг до этого их разделяло как минимум метров семь.— Позволь Силе течь. Не забивай ее глупыми страхами.

Голова опустела. Почему-то в этот момент Иссей не мог думать ни о чем, кроме того, что прямо сейчас абсолютно голая девушка практически прижимается к нему.

Она так близко. Невероятно близко...

Вспышка света ослепила его. Следом его ослепила жгучая боль. Его рука словно пылала в огне.

Он упал на колени, кажется, даже закричал, и вдруг почувствовал пальцами правой руки гладкую металлическую поверхность. Прошел пик боли.

Он проморгался, стиснул зубы... и изумленно уставился на метаморфозу его руки.

Ярко-красная, латная перчатка. Металл, теплый, блестящий, без единого изъяна. Словно живая плоть. Пульсирующий, огромный изумруд в центре ладони с тыльной стороны. Светящийся изнутри. 'Сила!'— слышал он его немой клич.

— Впечатляет,— отнюдь не впечатленным голосом заметила смотрящая на него сверху-вниз, приподняв подбородок, девушка-Григори.

— Что... это?— Иссей не мог сосредоточиться на реальности, потому что она была слишком сюрреалистичной. Плюс ко всему, в его уши словно набили ваты, а тело даже на минимальные движения слушалось с таким запозданием, словно было не его. И голос. Изнутри. Этот неразборчивый шум, что бьет в его мозг, с каждой пульсацией света в изумруде алой перчатки.

— Божественный дар. Священный механизм. Сверхартефакт. Лонгинус, один из двенадцати. Можно называть как угодно, но суть в том,— изящный белый пальчик медленно поднялся и указал на его голову,— что в тебе живет Дракон, Иссей.

Иссей не ответил. Он даже никак не отреагировал, сидя в полном трансе.

— Багровый император, Драйг. Один из сильнейших драконов.

Это имя прошлось по сознанию звоном разбитого стекла.

Это рухнула преграда, что стояла между и...

Он словно вынырнул из тягучей воды.

— Артефакт... Кровавая Длань... Императора... Драконов,— сами собой зашевелились его губы.

Улыбка девушки стала чуть шире, когда она заметила что взгляд карих глаз Хедо прояснился.

— Скажи мне, Иссей... что тебе известно о Библии?

...

Это не было сном.

Иссей молча слушал все, что ему рассказывали, и каким-то шестым чувством понимал, что все это абсолютная правда. Если гигантский дракон, сидящий в его голове — не достаточное доказательство.

Парень даже не подумал подняться и, приняв положение поудобнее, все также продолжал сидеть на прогретом весенним солнцем и все еще теплом от асфальте парковой площади.

— Так вам нужен мой сверхартефакт?— наконец, прервал он паузу, возникшую, после того, как Рейналь закончила свой рассказ и замолчала.— ... Падшим Ангелам?

— Артефакты в мире не существуют без своего хозяина,— спокойно заметила возвышающаяся перед ним, сложив руки под грудью, девушка-Ангел.— Сам по себе он столь же бесполезен, как и тот, кто его создал.

'Это... она про Бога?'

Рейналь улыбнулась краешками губ. Ее настоящая улыбка, все еще сохранившая немного настоящего тепла.

— Пойдем со мной, Иссей.

Она протянула ему свою изящную руку, обтянутую черной кожей длинной перчатки, которая заканчивалась на ладони, оставляя открытыми утонченные пальцы.

Хедо едва подавил внезапный порыв расхохотаться. Если не брать во внимание всю серьезность этой невероятной ситуации, то это здорово напомнило ему о тех многочисленных попытках 'местных альфа' различных школ заманить его в свою 'стаю'.

Девушка улыбнулась еще раз, казалось, совершенно точно поняв ход его мыслей.

— Знаешь...— ее рука вновь вернулась на свое место под грудью. Взгляд фиолетовых глаз сместился в сторону. Небольшая пауза.— Я убивала своих братьев и сестер... Ангелов, которые до сих пор продолжают верить в Отца Всеобщего. Я сражалась с демонами, теми, кто отринули его волю так же, как и мы, но погрязли во тьме, утонули в ней, все ради утоления своих грязных комплексов неполноценности или полноценности. Ничтожествами. Я убивала людей. Раз за разом стирала с лица земли цивилизации вместе с верными братьями и сестрами, манипулировала миллионами, развращала их. Словно стадо, они верили каждому моему слову.

Верхние веки Рейналь опустились, взгляд стал далеким.

— Война... Она длилась так долго. Несколько человеческих эпох сменилось. Но, кроме этого, ничего не изменялось, ни люди, ни демоны, ни ангелы. Мы проливали кровь, мы питались ею, она стала нашей жизнью, пропитала каждого из нас. Ангелы падали один за другим, демоны начинали пожирать друг друга. Обнажались мечи и копья, которые навсегда должны были оставаться лишь символами... Жестокость за жестокостью, и вот в какой-то момент забываешь, что когда-то было иначе. Забываешь, что Небесный Собор не всегда был разрушен, и когда-то его золотые купола возвышались над светилом и освещали священную землю наравне с утренней звездой и солнцем. Забываешь, что мудрость Отца всеобъемлюща, и он не мог не предвидеть такое настоящее...

— ... Я видела, как глаза Серафов наливаются кровью от безумства сражений и как они смеются, пронзая противников священным оружием. Видела, как демоны плачут золотыми слезами, падая на колени от груза грехов своих и раскаиваясь. Я видела бесконечные сражения, и я сражалась. Сражалась и сражалась. Раз за разом, раз за разом. Война Трех Фракций — такая красивая история... на самом деле ничего красивого не имела в сути. Это был даже не Ад, в Ад мы ВРЫВАЛИСЬ, как и в Небеса... Правил балом истинный Хаос. И казалось, он будет продолжаться и не будет ему конца... пока не случилось одно событие...

— И война закончилась. В один момент вдруг, словно все разом опомнились и потратили мгновенье, чтобы оглянуться вокруг. Я помню, как я стояла посреди поля битвы и смотрела, как Мир горел. И представители всех стороны падали и роняли оружия в изнеможении. И так случилось, что Великая Война закончилась не потому, что одна из сторон одержала верх над другими, а потому что все стороны устали от нее.

Падший Ангел улыбнулась молча внимающему парню.

— Но все это было так далеко в прошлом, что сейчас и не поверишь, что это на самом деле происходило. Если только ты не стоял там же в тот момент и не принимал участие. Сейчас, если посмотреть на представителей трех фракций, то невозможно провести параллели между современными представителями и их предшественниками, а бессмертные лидеры, что продолжают вести нас за собой, славятся своей мудростью, потому что получили бесценные уроки, и оплатили их очень большой кровью. И я знаю — они хотели бы, чтобы это кровь была только их...

— Это — реалии мира, Иссей. И хочешь ты этого или нет, но ты — тоже его часть, неотъемлемая и незаменимая часть. Красный Император драконов, что спал в тебе до этого момента, а теперь пробудился, будет постоянно притягивать потустороннее, все сильнее с прошествием времени. И поверь, с некоторыми его представителями не хотят иметь дела даже самые ужасные чудовища трех сторон и остальных мифологий.

...

Идиот. Он.

Каким тупоголовым-то нужно быть. Школьные гопники, да? Гребанные держалы территории?

Игры в песочнице... да нет, все равно, что возня муравьев под ногами.

Поражаясь своей недавней наивности, Иссей глубоко и незаметно выдохнул. Стыдно признать, но до этого момента он не совсем всерьез воспринимал все, что происходило с ним в этот день. А теперь...

— Ты умный парень, Иссей,— дав ему момент, чтобы прийти в себя и осмыслить сказанные слова, спокойно продолжила Рейналь.— Немного наивный, конечно, но умный. И ты должен понимать, что есть предложения, от которых не отказываются.

'А вот мы и подошли к этому'— поднимаясь с земли, подумал Хедо. Умный он там или нет, но он понимал, что сейчас решается вопрос, который может касаться всей его жизни.

— Так Падшим Ангелам нужен я, как носитель артефакт?— немного изменил он свой вопрос, клацнув железными когтями, сжимая кулак.

— Нет,— вопреки ожиданиям, покачала головой девушка Григори.— Ты безразличен нам. Как и Небесным Ангелам. А вот Демоны могут быть в тебе заинтересованы.

— Тогда,— недоуменно, впервые за весь разговор, протянул Иссей.— Зачем ты мне все это рассказываешь?

Рейналь улыбнулась по-настоящему. Опять. И у него опять чуть-чуть еркнуло сердце.

— Ты не безразличен мне,— ровным тоном произнесла она. И ему хотелось бы, чтобы ее слова имели под собой именно то значение, о котором он, услышав их, подумал в первую очередь, очень бы хотелось. Но это было не так.— Ты ведь не думаешь, что являешься единственным носителем Кровавой Длани Императора Драконов за всю историю человечества? Каждый носитель в свое время сотрясал весь мир, и всегда вокруг него происходили все самые значимые события соответствующей эпохи. Многие даже считают, что самим своим наличием, носитель Драйга создает новые вероятности развития событий. Судьба — жестокая штука.

— Так вся эта игра, 'свидание', была для... для чего?— что-то поднималось внутри. Что-то родное и в то же время нет, потому что он точно впервые в жизни чувствовал такую жуткую ярость, которая мгновенно зацепилась за едва возникшее чувство легкого раздражения и чуть ли не полностью затопила все мысли. 'Что за?' Он едва сумел совладать с голосом, чтобы не прорычать последующие слова.— Желала сблизиться со мной? Тоже быть в центре событий?

Это даже прозвучало немного как оскорбление.

'Блин! Да что за черт?! Это на меня не похоже!'

Вопреки опасению, Рейналь спокойно улыбнулась. Настоящей улыбкой.

'Успокойся...'

— Узнать, что ты собой представляешь,— она ответила и повернулась к нему спиной. Как только он перестал видеть перед собой эти сверкающие потусторонним светом, фиолетовые глаза ему неожиданно быстро полегчало.— Что ты за человек, что тобой движет.

Пожала плечами. Сложенные крылья чуть всколыхнулись.

— Ты — извращенец, Хедо Иссей. Простой и обыденный. Но, несмотря на это, очень невинный и нерешительный рядом с настоящими девушками. Боишься обидеть неверным действием. Ты можешь хоть сколько угодно строить из себя альфа-хищника в соответствующей компании, но в душе ты очень добрый и мягкий человек.

— Откуда ты можешь это знать?— чуть не поперхнувшись, спросил Хедо.— Мы только один день провели вместе.

— Один день вместе, но за тобой наблюдали задолго до того, как я прибыла в город,— вновь обернулась к нему лицом девушка. Так как Ярость больше не показывала головы, Иссей заставил себя стоять ровно.— Ты же не думаешь, что мы — единственные, кто будет следить за развитием событий, если достоверно известно, что в мире появился новый носитель Красного Дракона?

— Я же должен быть вам безразличен. Разве нет?

— Как индивид — верно. Как в боевой единице в тебе нет нужды, потому у нас уже есть один из сильнейших Драконов. Противовес ему — это ты, но как показывает история, вас двоих не стоит держать слишком близко друг от друга, и безо всякой причины сближать сверх меры. Можешь узнать подробности у своего артефакта.

— Тогда почему ты хочешь, чтобы я присоединился к тебе?

— Мы тебя не искали,— немного промолчав и помотав головой, разъяснила Рейналь.— Но нашли. Многие предпочитают просто не вмешиваться и сохранять наблюдение, но я не из их числа. Я уже говорила тебе, что представители всех фракций претерпели изменения. И демоны теперь проявляют особый интерес к людям с врожденными способностями. Да, такими, как твой артефакт. Последние столетия они... улучшили свою политику... стоит признать. И ввели практику обращать в новых демонов особенных людей.

— Ты не хочешь этого,— мгновенно осознал парень.

В ответ взгляд Рейналь сместился в сторону. Она словно вспоминала что-то.

— ... Не желаю. Как усиления демонов, так теперь и твоего обращения. Хороших людей следует оставлять людьми.

— С чего бы вдруг...— припоминая ее рассказы, мерно задал провокационный вопрос Исе,— ты начала ценить людей?

— Не людей,— посмотрев ему прямо в глаза, мгновенно ответила Григори.— Хороших людей. Они всегда умели сопротивляться. Когда я была юна, меня это забавляло. Теперь — я умею это уважать. Большинство демонов — не умеет. Большинству — все равно.

— А ты очень сильно не любишь демонов,— заметил парень. И под молчаливым взглядом фиолетовых глаз немного осунулся.— Прости, глупые слова.

— Весьма,— холодное выражение вернулось на идеальное лицо. Уголок губы дернулся в невеселой усмешке.

Какое-то время прошло в обоюдном молчании, которое парень и девушка потратили на пристальное разглядывание друг друга.

— Ответь мне только на еще один вопрос,— наконец, решился нарушить его Хедо.— Все это было игрой? Весь сегодняшний день? Я один... чувствовал что-то?

'Господи, я на самом деле это спросил!'— это было глупо, да. Да и звучало ужасно. Как будто влюбленный первоклашка. Но ему на самом деле хотелось услышать ответ прямо из ее уст. Это бы сразу решило кучу проблем.

— Знаешь, как говорят,— Рейналь прикоснулась кончиками пальцев к своему лицу,— когда в общении происходит 'контакт масок'? Свойственно современному обществу, нет? Но мне кажется еще и то, что... как бы не была не похожа на тебя твоя 'маска', все-таки она — твоя. И возникает она не на пустом месте...

Вот и пойми... что она имела в виду.

Ясности ее слова его разрозненным чувствам не принесли. Мысли же прояснились полностью.

— Так твой ответ, Хедо Иссей,— наконец, Рейналь решила напомнить ему саму суть их разговора.— Я желаю его услышать.

Иссей сложил руки на груди.

— Отказываюсь.

...

... ...

— Удивлена,— изумленно протянула Рейналь. В соответствии с ее словами ее лицо имело весьма удивленное выражение.

— Не стоило бы,— он понял, откуда появилась та поглощающая здравый смысл ярость, и откуда же сейчас пришла эта невероятная уверенность в себе. Все-таки в нем живет Дракон.— Ты появляешься из ниоткуда, играешь со мной, потом шатаешь мое представление о мире и считаешь, что я пойду за тобой, доверчиво держась за ручку?

Голова опустилась, челка закрыла глаза.

— Тебе ведь легко это, не так ли? Манипулировать людьми... играть на их чувствах?

Рейналь сохраняла абсолютно-невозмутимое, спокойное выражение лица. Ее губы зашевелились, в то время как выражение осталось неизменным.

— Глупый мальчик. Я думала ты умнее этого. Выше... Принимать такие решения, основываясь на кратковременных эмоциях... Неужели ты не понимаешь, что решаешь вопрос, касающийся всей твоей жизни? И то, что на кону стоит куда больше, чем один ты?

Смысл сообщения был понятен.

Ярость вернулась. В трехкратном размере.

— Если вы... только посмеете... притронуться... к моим близким,— буквально не своим голосом прорычал Хедо. Каким-то инстинктивным порывом поднял левую руку на уровень лица, и изумруд ярко вспыхнул на мгновенье, издав низкий крик:

— Усиляю!

Падший Ангел лишь медленно покачала головой.

— Нам и не нужно будет. Ты меня разочаровываешь. Я ведь говорила, что тебе нет пути назад. Ты уже часть этого мира, и ты ничего о нем не знаешь. Твоя сила будет привлекать потустороннее, и поверь не каждый из них будет иметь желание вести с тобой диалог. И в таком случае мы не сможем гарантировать безопасность близких тебе людей.

— О, я это понимаю,— ярость затапливала сознание все больше. Он уже не мог понять, почему он до сих пор слушает ее.— И мне тебя благодарить за то, что ты ее пробудила. Спасибо! И я прекрасно понял, что все вокруг ее хотят! Скажу тебе сразу, все эти ваши демоны и ангелы могут подтереться! Я использую эту Силу, чтобы защитить всех дорогих мне людей! Никто не посмеет им угрожать!

— Ты наивен, мальчик,— невероятно холодным тоном произнесла Рейналь.— И сильно недооцениваешь демонов.

— Я понял, что ты ненавидишь демонов. Спасибо за совет, но обойдусь без него. Я не собираюсь разбрасываться своим доверием!

...

Воздух потяжелел. И это было не образное выражение для обозначения психического давления, это происходило БУКВАЛЬНО.

Вокруг волнами разливалась черно-фиолетовая энергия. Она буквально закрыла собой все окружающее пространство.

Уши заложил низкий, вибрирующий гул. Земля под ногами, казалось, дрожала, или это сходил с ума его вестибулярный аппарат.

Все, что он мог сейчас видеть, это парящую высоко над поверхностью земли черноволосую девушку. Шесть гигантских, черных крыльев равномерными, плавными взмахами сотрясали воздух за ее спиной.

Ее идеальное лицо было маской холодного безразличья. Насыщенные фиолетовые зрачки горели пламенем.

— Наивный, наивный, глупый ребенок,— ее голос был под стать новому облику. Ничего человеческого в нем не осталось. Она позволила ему увидеть свою мягкую сторону, но раз он не хочет ее понимать, то пришла пора поднять голову другой ее стороне. Бездушной, безжалостной, жестокой.— Я говорила, что не допущу усиления Демонов. И я готова пойти ради этого на крайние меры.

Она вытянула руку в сторону, и под электрический треск в ее ладони образовалось ослепительное копье из материализовавшегося алого света. Резкий взмах крыльями и вот она застыла в положении, замахнувшись своим орудием.

— Requiescat in pace.

И именно в этот миг Иссей пришел в себя. Отрезвляющее чувство страха, что поднялся из глубины его человеческой души, вытеснил собой как необоснованную уверенность, так и безосновательную ярость.

'Господи...'— его взгляд сфокусировался на картине перед ним.

Он же сейчас умрет.

Он едва успевал рефлекторно поднять ладони, чтобы закрыть лицо.

И тогда произошло чудо. Точнее так ему показалось в тот момент... И-и... эм...

И еще, кажется, он влюбился с первого взгляда.

...

Потому что не успел Иссей поднять скрещенные руки, а Рейналь запустить в полет копья света, как перед парнем, лицом к падшему ангелу возникла высокая фигура. Причем так естественно, словно все это время там и стояла, и словно защищать подростков от мифических существ — это самое обыденное дело.

Лезвие катаны взмахнуло лишь один раз, молниеносно, разрезав световое копье на две продольные половины, которые распались с электрическим треском. И рукоять меча снова оказалась на поясе, катана — в ножнах. Один момент и всего лишь одним, едва заметным для глаза движением она спасла ему жизнь.

— О-о,— давление, генерируемое силой Рейналь, пропало, стоило ей получше разглядеть новоприбывшую. Упавший на задницу от неожиданности парень ошарашенно моргнул несколько раз.

Обращенная к нему левой стороной тела, внимательно следя за движениями парящего в высоте ангела, перед ним стояла очень высокая, молодая и невероятно-красивая женщина с длинным хвостом темно-красных волос, который развивался за ее спиной под затихающим порывом поднявшегося ветра. Несмотря на выдающийся рост, фигура ее тела была невероятно изящной и стройной, но одновременно же, хрупкой ее никак нельзя было назвать.

На девушке было надето легкое кимоно светло-бежевого оттенка с длинными рукавами, скрепленное на животе широким кожаным поясом с двумя застежками, и украшенное красивым цветочным рисунком, которое оставляло обнаженными плечи и полуобнаженной спину, позволяя разглядеть чистую кожу светлого оттенка. И открывая хороший вид на красную татуировку в виде язычка пламени, расположенную чуть выше лопаток.

Помимо одеяния естественную красоту девушки подчеркивало множество драгоценностей. Высокая шея была украшена колье с золотой цепочкой. Золотые серьги с алыми рубинами. И золотая заколка, которая держала длинные волосы собранными в хвост, выполненная в виде карикатурного солнца.

На обхватывающем стройную талию красном поясе вместе с длинным украшением были закреплены красные ножны с двумя катанами, одна из которых являлась вакидзаши — коротким мечом, покрытые золотыми иероглифами.

В общем, это зрелище было захватывающем дыхание. В прямом смысле слова.

Светло-карие глаза, что не сводили взгляда с опустившейся на землю Григори, были... бесстрастными в лучшем случае. Они не были холодными, но и не теплыми. Скорее такой взгляд может быть у тех, кто очень-очень долго наблюдал за жизнью и видел разные ее проявления. У тех, кого уже не удивить.

— Вот это неожиданность,— лишь губами холодно улыбнулась Рейналь. Три пары крыльев сомкнулись, каждая в своем положении обрамляя ее тело и пространство за спиной.— Сегодняшний день просто полон сюрпризов. Какой был шанс встретить Демона Ночного Ветра?

— Ширануи — имя мое,— спокойно поправила ее Ширануи. Ее голос был под стать внешности, таким же чарующим. Лишенным тяжелых эмоций, негромким, но отчетливым, и с легкой хрипотцой.

— Вот как? Почему ты вмешиваешься в мои дела? Зачем защищаешь этого ребенка?

— Не позволено,— острый подбородок Ширануи чуть опустился, но это было единственное изменение в ее позе.

'Не позволено причинять ему вред'— расшифровала для себя Рейналь.

— Вот как?— падший ангел сложила руки под грудью, внешне не проявляя никаких признаков агрессии. Себе дороже.— Токио, значит. Источники не врали. Все-таки, он в этом городе. Не скажешь мне, что у Него за интерес?

Ответом ей была тишина. Ширануи была не из тех, кто любит поговорить. И она прекрасно это поняла.

— Понятно,— любой след улыбки исчез с лица, и огромные крылья расправились во всю длину.— В таком случае, мне здесь больше нечего делать. Иссей, тебе повезло. Если не с умом, по крайней мере, то со знакомыми. Цени это, если сумеешь, носитель Красного дракона.

Падший ангел взмахнул крыльями и моментально скрылся высоко в небесах, одновременно же с этим фиолетовый купол сомкнулся, и небо приобрело свой оранжевый оттенок заката. Вокруг медленно опадали маленькие, черные перья.

Иссей едва подавил порыв вздрогнуть, когда Ширануи развернулась к нему лицом. Но бешено колотящееся сердце заставить успокоиться он был не в состоянии.

— Хедо-доно,— обратилась она к нему.— Мой господин желает вам безопасного возвращения в ваш дом. Прошу вас.

...

Резиденция Тачибана. Токио. 20:53

...

Этого следовало ожидать.

Каору, уже переодевшись ко сну, сидел на перилах балкона, выходящего из его комнаты, держа в руке широкий смартфон. Сообщение на экране говорило о том, что его предположения подтвердились.

Свернув его, он открыл окно нового сообщения и, напечатав краткий текст, отправил его адресату. Потом нажал на зеленую иконку телефонной трубки.

'Так, этот номер должен быть во входящих'

Выбрав из длинного списка звонков один из безымянных номеров, кликнул на него и поднес девайс к уху.

... Гудок.

... Гудок.

... Гудок.

...

— 'Devil May Cry',— раздался на том конце линии очень сексапильный, мелодичный женский голос.

— Hey, Trish. How're you doing? 'Привет, Триш. Как дела?'

— Why if it isn't our little prankster? 'Надо же, разве это не наш маленький проказник?'

— Flattered. Been awhile. What have you been up to? 'Польщен. Прошло немало времени. Чем занималась?

— Nothing much. At least nothing as big as Fortuna. 'Ничего особенного. По крайней мере, ничего такого большого, как Фортуна'

— Yeah? ... Are those gunshots I hear? 'Да? ... Это я там выстрелы слышу?'

— Oh, the Witch is visiting. She's been hanging out here quiet a lot lately. 'О, Ведьма посещает. Она часто тусуется здесь в последнее время.

— Witch? Which witch? 'Ведьма? Какая ведьма?'

— The Left Eye? 'Левый Глаз?'

— Left... 'Левый...'

...

Као едва не упал с перил. В последний момент изменил траекторию и взамен грохнулся назад. Тут же вскочил и, быстро оглянувшись по сторонам — вечерний район был привычно тих — зашептал в трубку.

...

— If she asks, I'm in Canada. 'Если спросит, я в Канаде'

— Oh now? 'Да ну?'

— Yep, really. 'Да, серьезно'

...

'Господи, господи. Пожалуйста, пусть это будет просто приступом паранойи... Но... но тогда, зачем ей заходить к ним, если... если только не для того, чтобы узнать, где... Нет! Нет! Паранойя! Паранойя!'

...

— Anyways. Pass me to Dandelion, would you? 'В любом случае. Передай трубку одуванчику, ладно?'

— Oh, you sound stressful. Something happened? Where's the party? 'О, звучишь напряженным. Что-то произошло? Где вечеринка?'

— Nothing much. It's just... I've found the Red. 'Ничего особенного. Просто... Я нашел Красного'

...

Глава 5.1.

Кафе-бар 'Кейс'. Токио. 22:19

Просторное, уютно обставленное помещение бара с преобладанием во внутренней атмосфере европейского стиля. По сути, интерьер 'Кейс' согласно задумке владельца, был больше приближен к бару, а не к классическому кафе. Соответственно атмосфере контингент людей в нем собирался подходящий. А точнее...

Под легкий блюз, играющий из классического, подсвеченного музыкального аппарата, негромко переговаривались сидящие на угловых диванах посетители, а за барной стойкой потирал стакан высокий, худой мужчина пожилого возраста в черном фартуке поверх белой рубашки и черных штанов с остроконечными туфлями. Седые волосы были аккуратно собраны и прилизаны назад, на узком лице выделялись аккуратные 'джентльменские' усы и бородка. Мистер 'Сильвер', как называли этого человека постоянные посетители этого заведения, был известен своей невероятной, поистине легендарной невозмутимостью, а его аристократические манеры, ловкость и низкий тембр речи были достойны подражания.

Он и был тем единственным человеком, на которого мог положиться владелец, чтобы заведовать этим особенным баром. И который успешно справлялся с этой обязанностью вот уже на протяжении двадцати шести с половиной лет. Будучи единственным чистокровным человеком в этом вечернем заведении.

В данный конкретный вечер его (отнюдь не легкое на подъем) внимание привлекла к себе новая посетительница — одинокая женская фигура, разместившаяся на высоком сиденье перед барной стойкой. И совершенно новое лицо в городе. Насколько он был уверен в своем умении идеально смешать и правильно подать девятьсот сорок четыре варианта коктейлей и гораздо большее количество спиртных, малоалкогольных и безалкогольных напитков, настолько же был уверен, что никогда не видел и не замечал эту женщину прежде.

Золотистые глаза, красивые и безупречные в чистоте цвета, распущенные, объемистые, длинные темно-синие волосы — он был уверен, что даже если позволит себе внимательно приглядеться, не сможет найти в них ни одного изъяна — возможно, самое прекрасное лицо, которое он когда-либо видел, бледная, чистая, идеальная кожа. Выражение лица спокойное, незаинтересованное, холодное. Прекрасная фигура. Темно-бардовый кожаный пиджак с высоким воротником, того же цвета короткая юбка с четырьмя застежками по бокам, белый пояс. Длинные, привлекательные ноги, согнутые в коленях одна на другой, на ступнях — черные туфли с высокими каблуками.

Новое лицо в Токио.

Как и многие другие люди с достаточным жизненным опытом в определенной сфере деятельности он полагался на привычные его глазу действия незнакомки, чтобы судить о том, что она из себя представляет.

В первую очередь, конечно же, заказ — итальянское виски Dalwhinnie, пятнадцатилетнее, которое неплохо подходит к малосоленой семге... Неплохой вкус.

Однако никакой семги к нему и лишнего девушка не заказала. И после того, как мистер Сильвер, соответствуя ее пожеланиям, подал охлажденную бутылку, двумя пальцами снял крышку и наполнил поставленный на стойку тумблер, преподнесла его к губам и принялась неспешно отпивать небольшими глотками, в перерывах между которыми кончиками пальцев одной руки придерживала стакан на весу, изредка чуть-чуть взбалтывая содержимое.

Хм-м, если уж говорить о закуске, то в современных реалиях, когда многим посетителям главное — напиться, то следует подумать о хорошей сытной закуске, чтобы растянуть процесс. Но вообще-то, виски не принято закусывать, в крайнем случае, сочетая его лишь с ароматной сигарой. Хороший напиток пьют в чистом виде. Добавлять лед, разбавлять содовой и смешивать с колой можно лишь виски невысокого качества, ароматический букет и вкус которых не представляют ценности, и задача которых — быстро опьянять.

Перед употреблением виски охлаждают до 18-20RC, так как более теплый напиток сильно разит спиртом, а при температуре ниже 18RC можно не почувствовать аромата даже самого лучшего виски.

Выбор сосуда зависит от индивидуальных предпочтений человека. Первая группа 'экспертов' считает, что виски правильно пить из тумблеров — специальных бокалов с широким толстым дном. Другие 'эксперты' советуют использовать бокалы для вина, так как они лучше передают аромат. Но на самом деле, разница между ними несущественная.

Очень важно чтобы поблизости от охлаждённой бутылки не было цветов или других источников сильного запаха, которые будут перебивать аромат.

Если смотреть на картину в целом, то его мнение о незнакомке было весьма высоко.

Особенно ему понравилось то, как она дегустирует алкогольный напиток — небольшими глотками, сначала оценивая аромат, потом несколько секунд держа напиток во рту и делая глоток, что должно усиливать приятное послевкусие. И даже если одно из правил пяти 'S', которыми пользуются шотландцы, как — Sight (любоваться), Smell (вдыхать), Swish (смаковать), Swallow (проглотить), Splash (разбавить) — не было соблюдено, это, скорее всего, было ее личным предпочтением.

Мистер Сильвер поймал себя на мысли, что будет не против, если она станет постоянным посетителем.

Прервав его размышления, в этот момент нараспашку раскрылась входная дверь бара, моментально впустив в помещение прохладный ночной воздух. На пороге кафе появился высокий человек в длинном сером пальто и черной шляпе, из-под которой ниспадали темные волосы. Мужчина осмотрелся по сторонам, цепким взглядом обвел всех посетителей 'Кейса', и застыл, когда его взгляд упал на сидящую за стойкой синеволосую женщину.

Рукой, облаченной в темную перчатку, сняв свой головной убор, целеустремленно приблизился к ее месту, небрежно хлопнул шляпой, опуская ее на стойку, и посмотрел на бармена напротив очень недружелюбными глазами.

— Прочь,— произнес он грубым, низким голосом безо всякого намека на приличные манеры.

Атмосфера в кафе изменилась моментально, чего нельзя было сказать о выражении лица пожилого бармена.

Как простого человека, наверняка считалось, что представители рас, стоящих на более высокой ступени, могут не воспринимать его всерьез, помыкать или шпынять по любому поводу. Но это было не так.

Что-что, а за долгий срок своего пребывания заведующим 'Кейс' уважение других он заслужил. Его знали и с ним считались, как молодые, лихие и веселые, так и старые, спокойные и рассудительные. Не говоря уже о том, что позволять какой-то залетной швали, а этого 'новенького' из сидящих здесь никто не знал, так разговаривать с человеком, который 'свой' никто позволять не собирался.

Разговоры вокруг тут же разом стихли, взгляды всех посетителей обратились к открывшему рот незнакомцу. Дружелюбных среди них не было, холодно-яростные превалировали.

Видимо, мужчина почувствовал изменения. Он обернулся и скосил глаза за спину. В сиреневых глазах не было страха, но отчетливо выделялось презрение. Он был уверен в своих силах, и в праве, что сила позволяла ему приказывать.

Воздух накалился, некоторые молодые парни в расстегнутых черных пиджаках уже начали приподниматься со своих мест, пожилой бармен невозмутимо наполнил из бутылки опущенный на стойку тумблер. И когда до точки кипения оставались считанные мгновения, медленно взбалтывающая кончиками пальцев придерживаемый на весу стакан с алкоголем синеволосая женщина прикрыла глаза и спокойным тоном приказала:

— Извинись.

Мужчина повернул к ней голову настолько быстро, что вызвало опасение, что он мог нечаянно свернуть себе шейные позвонки. Неверяще посмотрев на свою знакомую, которая никак не подала виду, что вообще заметила его присутствие, он стиснул зубы, развернулся лицом к стойке, скривился еще сильнее, несколько раз опять скосил на нее взгляд и, наконец, открыл рот:

— Прошу прощения,— выдавил он из себя слова, которые искренностью и не пахли.

— Извинись еще раз,— спокойно отдали ему еще один приказ.

Недовольство было яркими буквами буквально напечатано на его лице. Широкие плечи заметно задрожали.

Никто в помещении не шевелился — всем было интересно посмотреть, что произойдет дальше. Предвкушение. Сильвер позволил себе мысленно усмехнуться: 'Похоже, всем нравиться это представление'

Наконец, совладав с собой, сделав пару входов и справившись с выражением лица, Дохнасек, понявший, что продолжаться это может долго, пока он не сделает это правильно, спокойно посмотрел в глаза человека напротив.

— Я прошу прощения за свои недавние слова,— отчетливо произнес он, чуть склонившись.— Пожалуйста, простите.

Кривые улыбки украсили лица тех, кто наблюдал за его действиями со стороны столиков. Но они все равно дождались, пока седовласый бармен чуть кивнет в ответ, прежде чем вернуться к своим разговорам.

Падший ангел опустился за раннее примеченное место за стойкой, но теперь уже не так сильно горел желанием заводить разговор.

У Калаварнер же подобного желания не было изначально, поэтому она, не обращая на него внимания, продолжала уделять его выпивке.

В течение продолжительного времени Дохнасек собирался с мыслями.

— Госпо...— повернулся было он к ней, но его тут же перебили.

— Nashornkäfer,— не глядя на него, холодно произнесла падшая ангел.— Сколько еще мне тебе повторять, прежде чем ты научишься вести себя прилично, мальчишка? (пер. нем. 'болван, жук-носорог')

— ...! Я не...

— Halt deinen mund,— Дохнасек поспешил заткнуться, когда Калаварнер, на миг обратила на него внимание, пронзив обжигающе-холодным взглядом.— Что тебе нужно, dummkopf? Я уже говорила, что Рейналь может действовать так, как заблагорассудит. (пер. нем. 'заткни свой рот', 'идиот, дурак')

Этот бар она решила посетить из-за его репутации, которая распространилась за границы Японии. Она отдыхала, ведь никогда не позволила бы себе пить во время работы, неважно действует ли на нее алкоголь или нет. Собрание, созванное Рейналь закончилось, и ей, как главе одной из групп, не представляло никакого удовольствия лицезреть лицо Дохнасека, неважно был ли он, будучи рожденным на земле и более низкого ранга, однажды ее воспитанником. Сейчас этот падший ангел пребывал в подчинении Рейналь и его характер, который ничто не смогло исправить, стал еще хуже. Винить в этом Рейналь, конечно, бессмысленно — она держала своих подчиненных в ежовых рукавицах, и ни один не мог и подумать взбрыкнуть. Другое дело, что ей было наплевать на их настоящие характеры и чем они занимаются в свободное время.

Честно говоря, Дохнасек был одним из худших представителей их расы. Когда-то она верила, что его молодежный гонор пройдет со временем, но разочаровалась в нем полностью.

Решив не затягивать, падший ангел сразу перешел к делу.

— Госпожа Рейналь встретилась с носителем Красного Дракона.

Девушка молча взбалтывала свой стакан.

— Он жив. Его защитила Демон Ночного Ветра.

Вот ЭТО привлекло ее внимание, судя по удивленному лицу. Она даже развернулась к нему всем телом, прислонившись к стойке локтем.

Ее движения, ее фигура, ее длинные, стройные ноги, открытая кожа — все это манило его еще с момента их первой встречи. Недосягаемая и вожделенная, Калаварнер вызывала в нем жгучее желание обладать, присущее темной стороне его ангельской личности.

Дохнасек плохо управлял своими эмоциями, поэтому они отразились на его лице.

— Knalltüte. Убери свой взгляд, пока не лишился глаз... Du machst mich krank. (пер. нем. 'ничтожество', 'меня от тебя тошнит')

— Я... извините, я не хотел...

— Хотел,— отрезали его на полуслове.— Теперь говори, что собирался или перестань меня донимать.

'Как это у нее получается?'— мужчина стиснул зубы.— 'Хотел заинтересовать ее, а теперь выходит так, словно делаю ей одолжение. Черт!'

— Госпожа Рейналь уверена, что это Доппельгангер приказал ей это сделать,— выдал он, наконец, главную новость, приготовившись лицезреть ответную реакцию. Однако его слова имели совсем не тот эффект, на который он рассчитывал.

Веки ее желтых глаз опустились, придав лицу незаинтересованное выражение. Калаварнер снова повернулась лицом к стойке и подняла опущенный бокал.

Примерно с минуту подождав ее ответа, и поняв, что не дождется его, Дохнасек чуть наклонился вперед.

— Госпожа Калаварнер?

— В этом городе... в этой стране... нет Доппельгангеров,— спокойно ответила падший ангел.— Души этих существ, их жуткий запах ни с чем не спутать. И я не чувствую его.

— Но...

— Рейналь ни разу не сталкивалась даже с одним представителем их вида. Так скажи мне, откуда ей это знать?

— Но это сказала сама Демон Ночного Ветра!

— ... Сколько себя помню, Демон Ночного Ветра была не из болтливых. Что ИМЕННО она сказала? И не лги.

Порой он начинал забывать, с кем разговаривает.

— Cказала, что ее имя — Ширануи...

— Хм-м?— Калаварнер отпила уже теплеющий виски.— Ширануи? Interessant. (пер. нем. 'Интересно')

...

Калаварнер знала этого духа. Если вообще верить, что возможно узнать кого-то в бою, но если брать за истину, то она знала ее очень хорошо. Примерно двести лет назад, когда женщина-самурай все еще была близка к человечеству, она нашла ее, как одного из сильнейших воинов своего времени.

И чуть в тот же день и не погибла.

За последующие двадцать лет правые крылья отросли до присущих им в нормальном состоянии размеров. К тому времени ее противницу превратили в дух мщения.

Очередная их стычка окончилась тем, что Калаварнер разрезали пополам. Шемхазай пять лет самостоятельно ее выхаживал.

Подобного не случалось на протяжении очень многих веков.

Сколько она себя помнит, то, что заставляло ее двигаться вперед, то, что давало ей стимул, силы, энергию — это желание противопоставить себя в битве с самыми сильными противниками. Ее мотив, определяющая черта характера, то, что заставляло ее действовать. Искать их везде, где только представлялась такая возможность.

Мифические существа, вампиры, монстры, демоны, ангелы, екаи, духи, проклятые, языческие боги, воплощения — ей было безразлично их происхождение. Важнее было, что они могли ей противопоставить.

Это заслужило определенную репутацию среди ее сородичей. И ее боялись. Но Калаварнер не обращала на это внимание. Она никогда не обращала внимание на слабаков.

Как один из сильнейших воинов своей расы, она была обязана поддерживать свои навыки на соответствующем уровне и постоянно улучшать их. Болваны, что этого не понимают, их мнения не стоят и ломаного гроша.

И она никогда не спорила, что ей Нравятся сражения. Блеск алой крови, стали, звон священного оружия, треск энергетических разрядов. Калаварнер Оживала на поле битвы. Будучи боевым Архангелом еще в те времена, когда она была Святым Ангелом, это было лишь вопросом времени, когда во время Войны Трех Фракций в одном из ключевых сражений на территории Ада она упилась кровью своих врагов. И пала.

Пала окончательно и бесповоротно.

Когда азарт битвы полностью заполнил собой ее сердце, ее белоснежные перья окрасились в черный цвет. В тот миг она в мгновение ока всем своим нутром поняла, что произошло. Поняла и рассмеялась.

Суеверный ужас в глазах своих подчиненных, что не боялись выступать и против архидемонов, до сих пор стоит перед ее взором яркой картиной.

Тот момент...

Владыка Ада, Вельзевул, повелитель мух, его лицо, прижатое к кипящим в магме камням подошвой ее латного ботинка, не выглядело настолько устрашающим. Прорубив путь сквозь полчища его миньонов и последователей, она сразилась с ним в эпицентре его владений. И закономерно одолела.

Пришпилив гигантское тело десятками святых копий, она пронзила оглушающе громко бьющееся в монструозной груди сердце его собственными костяным посохом.

Миллионы и миллионы его плотоядных слуг, что заживо пожирали священных воинов, с жужжанием рассыпались в воздухе черным прахом, образуя вокруг огромные темное полотно. Ее священные серебряные доспехи были истерзаны, наплечник и покрытие правой руки с кусками кольчуги вырваны напрочь. Светящаяся, золотая кровь струилась по лицу, застилая правый глаз, левым она, не отрывая взгляда, смотрела на своего Врага.

В тот краткий момент, насколько она помнит, она все еще верила в святость своей миссии, верила, что исполняет волю Его, уничтожая врагов Его яростным священным пламенем. Краткий момент, ровно до того, как Вельзевул, умирающий Демон, собрав остатки своих сил, пересилил натиск ее брони и сумел повернуть к ней свою чудовищную голову.

Красные, фасеточные, горящие изнутри глаза смотрели прямо в ее золотые очи. Она до сих пор помнит тысячи своих отражений в этих сферических, алых, зеркалах.

Вельзевул был уникальным даже среди демонов, таинственным и чудовищно-непохожим ни на кого из собственных собратьев. Никто даже не был до конца уверен, что он вообще когда-либо был Падшим Ангелом или Ангелом Святым. Он никогда не говорил, и даже во время сражений не издавал ни звука. Лишь четыре огромных крыла, что создавали гулкую вибрацию, поднимая в воздух огромное тело, можно было считать чем-то вроде его боевого клича.

Он посмотрел в ее душу. В самую ее глубь.

И языком, который отличался, как от небесного, так и от демонического — безмолвным, ссылающим образы слов напрямую в открытый разум, СОЗДАЛ посвященное ей одно утверждение.

Единственное, что он сказал, за всю свою тысячелетнюю жизнь:

Уважение.

...

Он погиб несколько мгновений спустя, когда красный свет в округлых глазах погас, и огромное тело задеревенело — смерть уже простирала над ним свои крылья, и этого было не избежать. И свои последние мгновения в этом мире потратил, чтобы обратиться к ней, Калаварнер, архангелу, что убила его.

Она поняла его, как никого другого в своей жизни.

Когда Вельзевул обратился к ней на языке, что был древнее всех пантеонов, включая библейский, он открыл ее разум, чтобы создать свою мысль в ее сознании. И в тот момент его собственный разум был открыт.

Калаварнер поняла его полностью: все мысли, все замыслы, все убеждения, все принципы, все эмоции. Но самым неожиданным для нее было то, что она поняла его совсем не так, как понимают открытую книгу по мере прочтения, а нашла в мыслях Вельзевула... свои собственные.

...

Он мог потратить это мгновение, чтобы откусить от ее души.

Он мог внушить ей мысль, что она мертва, и ее разум бы поверил в это настолько, что тело умерло бы на самом деле.

Он мог поселить самого СЕБЯ в ее сознании, а ее личность стереть.

... Он ничего этого не сделал.

Потому, что признал, что она его одолела.

Он увидел в ней Воина.

И что было гораздо важнее, как она могла сейчас себе признаться — признал ее, как Воина.

...

Как забавно.

До этого самого момента она искренне считала себя Святым Мечом Его — Боевым Архангелом.

Удобное убеждение.

Выступая против врагов Его, она приносила им смерть, обрывая нечестивые жизни, дабы воцарился Свет.

Поводы и оправдания.

Любовь Его — все, что нужно ей, и не убоится она ни тьмы, ни смерти, не возгордиться и не будет слушать речей сладких, полных обмана.

... Какой самообман.

Он всегда видел в ней свою любимую дочь, Он очищал ее душу, как и души братьев и сестер. Но Отец никогда не понимал ее.

Сейчас Калаварнер понимает, что было глупо ожидать от Него иного. В конце концов, как может ТОТ, кто создавал, понять того, кто был создан.

... Она хотела бы, чтобы Он, Отец Всеобщий, увидел в ней Воина. Тогда еще она этого толком не осознавала, но если бы это произошло, то счастью ее не было бы предела.

Но тем, кто увидел в ней Воина, был Вельзевул. Ее враг. Ее драгоценный и незаменимый враг.

...

В тот самый момент она поняла, кем является на самом деле, и что на самом деле ей движет. Доселе эти мысли отбрасывались, стоило им только появиться, но теперь Ангел приняла их.

Потому, что это было правдой.

Уважение Воина может заслужить только Воин.

Святотатство, ересь — удобная причина дабы обнажать священное оружие. Глупость — оружию не нужно причины, чтобы быть обнаженным. Оружие создается, чтобы Воины его использовали. Это его честь.

Она любила сражения. Всю свою жизнь. Но оправдывала это ненавистью к врагам Его, с силой подавляя те эмоции, что возникали у нее на поле битвы. Бред — ты не можешь отвернуться от самой себя.

Посмотри себе в глаза. Кого ты видишь?

...

Труп архидемона не успел остыть, а шесть ее огромных, прекрасных, белоснежных крыльев, что освещали багровое подземелье священным светом, окрасились в черный цвет, наполнив все вокруг фиолетовыми отблесками.

Следом подземелье наполнилось ее смехом.

Калаварнер смеялась так громко, как никогда в своей жизни, и со смехом из ее души вырывались, словно из разорванных оков, все подавленные эмоции, застоявшиеся в сердце за столетия служения.

Боевые Ангелы и Архангелы, что сопровождали ее, что признавали ее главенство и следовали за ней по всем полям битв, на которых проливалась кровь, стояли и не могли поверить своим глазам. Чего они ожидали: победы, поражения, отступления, разгрома — неважно — они готовы были идти до конца. Но подобного исхода никто из них даже предположить не мог.

Отсмеявшись, Калаварнер остудила свое полыхающее новыми чувствами сердце и спрыгнула с огромного трупа на кипящую землю. Ни один из ее застывших на месте бывших подчиненных не посмел и пошевелиться, когда она прошла прямо между их рядами, не удостоив даже взглядом лица, большая часть которых была сокрыта безликими шлемами.

Они должны были остановить ее, ведь отныне она была их Врагом. Падшим Ангелом.

Но не сделали этого. Не посмели...

'... Слабаки'

...

Эта была славная битва.

Как эпилог ее жизни в самообмане.

Она не почувствовала ровным счетом ничего противоречивого, когда принимала приглашение Азазеля, не потратившего лишнего мгновения, чтобы предстать перед ней лично, как лидеру Падших Ангелов.

У него была давняя история знакомства с Калаварнер, тянувшаяся своими корнями еще в те далекие времена, когда Хелель, утренняя звезда, пребывал на небесах и был любимым сыном Божьим.

Он не мог не испытывать изощренное удовольствие впервые с того самого момента, когда услышал, что любимая дщерь Божья и Боевой Архангел, которую приветствовал небольшим кивком головы даже Зеруил, Архангел Мощи, что не признавал равным себе никого, а стоящими выше лишь Гласа Божьего, Метатрона, прямо после своей поражающей воображения победы отринула свой небесный пост.

И, судя по всему, его совершенно не удивило, что, едва приняв его предложение, она вызвала его на поединок. В конце концов, это было в ее природе. Титулом Боевого Архангела наделяют не за красивые глаза.

Баракиель принял тот вызов, не позволив своему лидеру сражаться с претендентом, пока он в состоянии стоять на ногах.

Занятней всего было то, что Калаварнер не волновали ни власть, ни титулы, ни вознесение. Только победа в сражении — достоин ли был Азазель того, чтобы стать ее лидером?

Он оказался достойным хотя бы тем, что за ним следуют такие, как сам Баракиель, которого она, не смотря ни на что, не смогла решительно одолеть, но которой и сам не был в состоянии нанести ей поражение.

Подлинное уважение Воина заслуживает только Воин.

...

Поэтому...

Поэтому было лишь удивительнее, что после всех противников, что ей противостояли, и которым противостояла она, тех ужасающих врагов, что были истреблены ей без сожалений, немногих достойных оппонентов, по смерти которых она скорбела, словно не сама преподнесла ее им в битвах за жизнь — после всего этого и гораздо большего, что происходило за тысячелетия... поражение ей нанес человек.

Женщина со стойким выражением лица, которую Калаварнер нашла просто как очередного смертного воина, которая могла быть достойна хотя бы того, чтобы отточить на ней свои боевые навыки.

Ведь люди такие хрупкие создания. Она даже не собиралась ее убивать. Какой смысл так издеваться над изначально нижестоящей расой?

Демон Ночного Ветра. Женщина-воин, что отреклась от своего настоящего имени, чтобы лишить себя прошлого. Какая глупость, но не ей было об этом судить — в конце концов, она тоже отреклась однажды.

Однако, ей не понравилось то, что это смертное создание называло себя 'Демоном'. Воином она могла быть, но должна была знать свое место. И если люди уже мало, что могли противопоставить, это не означало, что она имела право подражать этим чудовищам.

Подумать только, какая немыслимая гордыня наполняла в тот момент ее душу.

Когда тяжелое нодачи 'Шепот' без малейшего сопротивления, подобно воздуху, разрезало ее священные копья, а аловласая женщина-самурай, двигаясь так стремительно, как никто никогда при ней не двигался, бесстрастно смотрела в ее наполненные потрясением золотые очи, Падший Ангел осознала одну вещь.

Настоящему воину ПЛЕВАТЬ на то, КТО противостоит ему — хоть даже сам дьявол — он будет сражаться. Так же, как и всегда сражается.

Потому что настоящий воин ВСЕГДА сражается со своей жизнью на кону.

Это был последний урок, который она получила, чтобы стать такой, какая она есть сейчас.

...

Калаварнер чуть пригубила виски из стакана и прикрыла глаза.

...

Еще при их первой встрече ей следовало предстать перед 'Ширануи' в полном боевом облачении, на пике своей формы, с правильным моральным настроем и, как равную, вызвать ее на бой.

Но ЭТО она проделала лишь спустя все те годы, когда, наконец, нашла ее во второй раз, уже обращенную к тому времени в потустороннее существо, призрака мести.

Произошедшее, однако, не сильно ее коробило. То, что случилось, должно было произойти.

Ведь части крыльев она лишилась вместе с наивностью, глупостью и бессмысленной гордыней. Боль поражения — отрезвляющее ощущение.

И даже факт того, что она и во второй раз проиграла, никак не ослабил сладость осознания того, что у нее, наконец, появилось, к чему стремиться. Кого превзойти.

Человек она, дух, или кто — не важно.

Ведь ее никто никогда раньше не мог одолеть.

...

Идеальные губы тронула легкая усмешка.

— 'Не позволено'?— медленно повторила она.— Это мальчишке-дракону не позволено причинять вред? За-а-бавно.

— Госпожа Рейналь того же мнения,— Дохнасек всегда был идиотом. И судя по всему вдобавок за прошедшее время ни капли не поумнел, так как решил, что она обращалась к нему.— Но все же она запретила своим подчиненным связываться в дальнейшем с Хедо Иссеем.

Однако идиотом он был в какой-то мере полезным, потому что совершенно не умел держать язык за зубами, и запросто выдавал любую закрытую информацию. Другое дело, что Рейналь прекрасно знала об этой его особенности. И раз Дохнасеку не закрыли рот непрямым (а то и прямым) предупреждением, и даже 'позволили' неофициально прибежать к ней делиться интересными новостями...

Женщина прислонилась ладонью к щеке и усмехнулась, скосив глаза в сторону автоматически-сменившего пластинку музыкального аппарата.

'Грубый ход, девчонка'

Факт тошнотворный трусости того, что Рейналь не захотела самостоятельно связываться с древним духом, вполне себе обоснованно опасаясь за свою жизнь, как и жизни своих подчиненных, и решила скинуть проблему в ее сторону, совершенно не волновал Калаварнер. Ведь он полностью блек перед перспективой очередной встречи со своим давним оппонентом. Которого она, кстати, не могла найти в течение последних десятилетий.

'Стало быть, она следит за безопасностью Красного Дракона'— бывший Боевой Архангел улыбнулась своему отражение в светло-янтарной жидкости (вопреки мнению большинства людей — виски не обязан быть темного цвета, чтобы считаться хорошим).— 'Следуя приказу своего господина. Хм...'

— A-а-аmüsant,— с искренностью в голосе проговорила Калаварнер.— Кто же достоин быть твоим господином? (пер. нем. 'За-а-бавно')

...

Резиденция Тачибана. Токио. 22:25

— Пчхи!!!

Неожиданно подскочил на кровати мерно сопящий до этого момента подросток.

— Ф-ф-ф!— сонно потер нос Каору.

'... Как же... неприятно так просыпаться'— перевел недоумевающий, несфокусированный до конца взгляд на стоящий на тумбочке будильник.— '... Двадцать пять? Еще... вечер? Еще не завтра?'

— Го-осподи,— тут же откинулся обратно на подушку, перевернулся и накинул одеяло на голову.— Всего полчаса поспал... Дайте мне отдохнуть!

...