6.2. Мертвая долина. Книга 2.

Я оторопело проследила за тем, как следом за ним потянулись в темноту остальные жрецы. Как перед каждым из них незнакомая девчонка угодливо прогибалась и еще более униженно кланялась, чиркая набухшими от возбуждения сосками по холодному камню. Как они медленно и неторопливо удалялись, не удостаивая ее даже взглядом. И как один за другим пропадали в темноте, уходя куда-то влево и вглубь пещеры, где, вероятно, имелся незамеченный мною раньше выход.

Сколько это длилось, не знаю. В тот момент меня поразил совершенно необъяснимый ступор, из которого я никак не могла выйти. То, что случилось, было чудовищно. Страшно. Я ничего не понимала. И больше всего не понимала девушку, которая была готова унижаться и ложиться под некроманта за какой-то драный шнурок, сулящий ей мимолетную защиту. Я не могла поверить, что она искренна сейчас. Я все время искала в ней признаки отчаяния, отголоски пережитой боли, пыталась услышать первые всхлипы, сказавшие бы о том, что на самом деле ее принудили и гнусно использовали.

Но она молчала. И она подобострастно гнулась перед некромантами, провожая их горящими глазами, в которых светилось лишь благодарность и неподдельное торжество.

Наконец, жрецы ушли все до одного, и мы остались одни. Я — растерянная и ничего не понимающая, и она — облегченно поднявшаяся на ноги и набросившая на себя белую простыню с алтаря со следами собственной крови. Наскоро оглядевшись и убедившись, что больше никого поблизости нет, она бесстыдно вытерлась и, обмотав вокруг тела испачканную ткань, громко шмыгнула носом, явно начиная подмерзать. Затем каким-то детским жестом потерла одну ступню о другую. Снова быстро огляделась, подумала. Полюбовалась на обвивающее ее запястье "украшение", сделавшее ее на целый год неприкосновенной ни для кого в целом свете. Довольно хмыкнула. Наконец, гордо вскинула голову, широко улыбнулась и, подхватив повыше полы свисающей простыни, почти бегом кинулась к выходу. Не заметив ни меня, ни трепещущих от моего гнева свечей и ничего вообще. Кроме собственного триумфа и радостного осознания того, что ее "выбрали", милосердно "приняли ее жертву" и даже отпустили живой.

Блин... выходит, вот почему Лин так грубо ошибся: на самом деле у красного цвета в Невироне было два назначения. Один, как в моем случае, говорил о том, что избранный жрецами в скором времени должен будет принести "добровольную" жертву. А другой...

Проводив обрадованную девушку неподвижным, каким-то помертвевшим взором, я медленно выпрямилась и еще медленнее подняла голову, пристально всматриваясь в темноту и силясь угадать в ней лицо бога, перед которым только что совершился ритуал зачатия нового некроманта. В душе тяжелой волной поднималась глухая ярость. Потом забурлил давно не испытываемый гнев. Меня буквально разрывало на части от внезапно вспыхнувшей ненависти.

Владыка Ночи, значит... Оберегатель... Хранитель... и Господин...

Сжав зубы, чтобы не выругаться от души, я медленно подошла к статуе, постепенно задирая голову все выше и испытывая сильное желание заглянуть Айду в глаза. Молча сверля его бешеным взглядом. Тяжело дыша. С трудом удерживая бушующие внутри чувства. Приблизившись к алтарю, выточенному из такого же черного камня, как сам Айд, с яростью увидела небольшое углубление в центре, куда как раз поместился бы взрослый человек. Мгновенно узнала узкие канавки для стока крови и предназначенные для чаш места. Наконец, заметила небольшое кольцо в полу, служащее, видимо, для прикрепления цепей...

А потом снова подняла голову и, задыхаясь от ярости, прошептала:

— Сволочь... какая же ты все-таки сволочь...!

Айд промолчал, буравя меня из темноты таким же напряженным взглядом.

— Я тебя уничтожу... я все здесь уничтожу... ни камня, ни куска от проклятого алтаря не оставлю! Слышишь?!

Но он опять промолчал, неподвижно глядя в пустоту прямо перед собой, и тогда я внезапно рассмеялась. Тихо, все с той же ненавистью и какой-то несвойственной себе прежде злостью. После чего вернулась к алтарю, положила правую руку на еще теплый камень и прикрыла глаза, всерьез опасаясь, что горящие в них искры способны поджечь все вокруг. А потом глубоко вздохнула и выпустила наружу давно просящийся Эриол. Позволив ему прошить проклятый алтарь насквозь, бесшумно разрубив его на две неравные половины и заставив сперва с жалобным стоном осесть, а затем со скрипом развалиться на мелкие осколки.

От неслышного, но тяжелого удара каменный пол мягко дрогнул, заставив покачнуться многочисленные светильники и пустив гулять по залу странноватые тени. Пещера тоже содрогнулась, словно в агонии, как будто уничтоженный алтарь потянул за собой стоящие по периметру колонны и вынудил их опасно прогнуться. Потом мелко задрожала сама статуя, став в неверном свете еще более мрачной. А затем все внезапно успокоилось. Замолчало. С усталым вздохом застыло снова. Только густая пыль вилась в том месте, где недавно стояло жертвенное ложе, да в воздухе появился слабый привкус пыли.

— Вот так, — прошептала я, отняв руку и зло взглянув на неподвижного бога. — Больше тебе не будет отсюда жертв! Никогда! Ни в каком виде?! Ты понял?!

Однако Айд и сейчас ничего не ответил. Никак не отреагировал на разрушенный алтарь и оскверненный храм, хотя на миг мне показалось, что его каменные глаза странно сверкнули. Однако секундой спустя тьма вокруг него снова сгустилась, раскинувшись вширь огромными черными крыльями, а потом скользнула сверху еще одной стремительной тенью и тихим голосом Лина прошептала:

"Все правильно, юная Ишта. Я не зря так долго ждал: из тебя действительно получился превосходный Игрок"...

— Глава 8 -

В себя Гор пришел мгновенно — все в той же Пустоте, на том же (кажется) самом месте. Человеком. Живым. И вроде бы разумным. Хотя ему понадобилось некоторое время, чтобы заново привыкнуть к своему телу, вспомнить о себе, прежнем, и приглушить странное чувство безнадежности, которое захлестнуло недавно его в состоянии Тени.

— Уходи, — свистящим шепотом велели ему из-за спины, и Гор ошарашенно обернулся. Но почти сразу замер, обнаружив там кровного брата, стоящего рядом с абсолютно кошмарной тварью, для которой он даже названия не смог с ходу подобрать. Шесть кривых лап, гибкое тело ящера, вытянутая морда ищейки с острыми кинжалами-зубами... мощный хвост, оканчивающийся на кончике настоящей булавой... на спине — костяные наросты толщиной с кулак... Гор внутренне содрогнулся, когда на него взглянули вечно голодные, кроваво-красные глаза, в которых не было ни капли узнавания, и невольно отступил на шаг.

— Уходи, — чуть громче повторил брат, властно положив руку на холку зверя. — Охотник всегда голоден. Сейчас только я сдерживаю его от нападения. Но это не продлится долго. Уходи.

— А ты? — внезапно опомнился Гор и резко остановился.

— Тень — мой дом, — усмехнулся призрак. — А Тварь, которую ты видишь, всего лишь один из способов существования. Особенно на глубоких слоях.

— Как ты его держишь?

— Я тоже — Тень, — напомнил брат. — Такая же, как охотник. Будь уверен: отличий между нами очень немного.

— Но разве...?

— Тебя это пока не касается. Я призываю лишь того, кого могу удержать.

Гор прикусил губу, только теперь начиная понимать, как именно его необычный брат живет в этом пугающем месте. Не имеющий обычного тела, сполна познавший этот жуткий голод, свободно перемещающийся сразу по нескольким слоям в поисках добычи. Тоже — рыскающий по Тени, как дикий зверь. Тоже — жаждущий сытости и крови. Тоже — способный поддаться этой безумной жажде, но все еще почему-то сохранивший остатки человеческого тепла.

— Значит, то, что я видел — действительно было? — спросил он, пристально глядя на собственную Тень.

— Да.

— Как ты это сделал?

— Очень просто: позволил тебе недолго побыть мной, — усмехнулся призрак. — Правда, для этого пришлось покинуть человеческое тело, но не волнуйся: это только первый опыт. Когда-нибудь ты сумеешь войти сюда по-настоящему. И мне уже не придется отделять твой разум от разума Твари, опасаясь за ваш общий рассудок.

Гор невольно передернул плечами.

— Это что, всегда так?

— Да, — спокойно кивнул брат. — Каждая Тень, в первую очередь, это хищник — голодный, опасный и смертоносный для всех, кто слабее него. Охотник — одно из наиболее быстрых существ в этом мире. И одно из сильнейших... разумеется, среди тех, кто обитает не ниже четвертого слоя. Глубже есть Твари и пострашнее, но с ними нелегко управиться. А охотник, хоть и быстр, все же довольно податлив, поэтому я выбрал именно его. А теперь уходи, брат. Ты должен помочь Асу — еще две минки, и он себя уничтожит.

Гор вздрогнул и, вспомнив о "красном", переменился в лице.

— Шетт! АС! Я совсем о нем забыл!

— Все в порядке, не переживай: время здесь течет совсем иначе, чем в мире живых. С того момента, как мы ушли на этот слой, там прошло меньше одного сина. Ты успеешь. Но для этого придется постараться: ваша дверь заперта снаружи тремя слоями заклятий. За ней вас ждут почти три десятка воинов, которым велено следить за вами в оба. Я покажу тебе расположение коридоров — запоминай. Но потом мне придется вернуться.

— Куда? — растерянно моргнул Гор.

— Обратно к Асу, конечно. Он сейчас беззащитен, а там осталась, как минимум, одна Тень, которая может ускорить его сгорание... я должен ее остановить.

— Но как ты это сделаешь?!

— Во Дворце я сильнее, — криво усмехнулась Тень. — Здесь мои возможности на порядок больше. Так что не переживай — справлюсь. Вот только постарайся не опоздать — в нынешнем состоянии я тоже могу... не удержаться.

Гор снова вздрогнул, когда глаза брата сверкнули недобрыми красноватыми огоньками. И в них промелькнул все тот же жутковатый голод, при виде которого Адамант почувствовал, что покрывается холодными мурашками.

— Брат... так ты тоже...

— Да, — нетерпеливо бросил призрак, крепче сжав холку нервно переступившего охотника. — Повторяю: я — Тень. У меня та же сила и те же слабости, что и у всех остальных. Думаешь, я ради собственного удовольствия иногда оседлываю местных хищников? Нет, брат — просто так легче добывать себе пищу. Просто я чуть лучше контролирую свой голод, но иногда это очень нелегко. Настолько, что сейчас я бы настоятельно посоветовал тебе поторопиться.

Гор растерянно отступил, пожалуй, впервые испытав чувство, похожее на страх. Но вид стоящего рядом с Тварью брата... их поразительное сходство и тревожная мысль о том, что они действительно похожи, как будто одним творцом созданы... заставила его по-другому взглянуть на Тень. И вынудила невольно отступить, до последнего держа глазами эту необычную парочку, лихорадочно пытаясь себе представить, как именно происходит их слияние. Ведь это было какое-то слияние, правда? На какое-то время они по-настоящему стали одним целым? Он ведь чувствовал себя Тварью, ощущал ее эмоции, голод, стремление убивать. Он хорошо чувствовал ее тело. И даже сквозь оберегающее присутствие брата с трудом сдерживался, чтобы не поддаться.

— Быстрее! — прикрикнула Тень, заметив, как жадно облизнулось чудовище у нее под рукой, и швырнула в Адаманта небольшой темный сгусток. — Вот карта! Используй ее! Ас во Втором зале! Найди его и останови, пока есть время!

Гор поежился, когда холодный липкий комок коснулся его виска, и с трудом подавил желание отбросить его подальше. Прикрыв глаза, терпеливо снес вспышку ослепительной боли, пронзившей голову до самого затылка. Молча скривился, отступил еще дальше, настороженно следя за глухо урчащей Тварью, которая ни на миг не сводила с него глаз. Наконец, сжал зубы и, резко отвернувшись, опрометью ринулся прочь. Сквозь кромешный мрак, холодную Пустоту, куда-то вперед — к смутно мелькающему вдалеке источнику света, почему-то раскрашенному в сине-зеленые тона.

Почти сразу за его спиной раздался негодующий рык голодного охотника, скрип громадных когтей, раздраженное ворчание, за которым тут же последовал хлесткий удар и тихий испуганный взвизг, но Гор не стал оборачиваться. Только помчался еще быстрее, думая лишь о том, чтобы не опоздать. При этом откуда-то точно знал, что надо делать и куда бежать.

Вот только Тень не больно-то хотела его отпускать — отчаянно сопротивлялась, хваталась за одежду, морозила уши, щеки, пальцы. Настойчиво шептала в уши, уговаривая остаться еще ненадолго. Хотя бы на мгновение, чтобы получить долгожданный покой и быстрое избавление от всех тревог. Но Гор лишь раздраженно отмахнулся, с ходу пробил сперва один слой Тени, потом второй. Наконец, вывалился в обычное пространство, которое показалось ему раскаленной печкой, и, подскочив с обледеневшего кресла, громко выдохнул:

— Ас!..

Из комнаты они выскочили одновременно — встревоженный Адамант, перед которым стелилась на редкость послушная черная мгла; взбудораженный Сапфир, несущий в ладони грозно посверкивающий сгусток молний; и странно заледеневший Изумруд, внезапная ярость которого выплеснулась наружу через диковато расширившиеся зрачки и разошлась во все стороны настоящим зеленым морем.

Надежно опутанная заклятиями дверь не смогла этому помешать — обозлившийся Ван, едва узнав об Асе, зашипел так, что ему могла бы позавидовать даже грозная Тень уважаемого господина Чеоро. После чего бешено сверкнул ярко-синими радужками и швырнул перед собой огромный, угрожающе потрескивающий воздушный поток, который с легкостью снес и саму дверь, и косяк, и часть стены рядом с ним, и даже нескольких скаронов, бдительно несущих караул снаружи.

Гор не стал его останавливать — сейчас любая задержка могла стоить им слишком дорого. Да и Бера на этот раз не стал попрекать. Только покосился на окаменевшие лица шарахнувшихся стражников, с мрачным удовлетворением подметил в их зрачках стремительно разгорающиеся зеленые огоньки, сквозь которые начали проступать отголоски какого-то животного ужаса, и тут же устремился в лабиринт коридоров, по-прежнему четко зная, куда бежать: аура Аса горела перед его внутренним взором яркой красноватой точкой. Где-то совсем недалеко, буквально в нескольких минках быстрого бега. Поэтому он не стал советовать Вану поберечь свои силы и только посторонился перед выскочившими навстречу вторыми дверьми, чтобы призванный братом ураган избавил их от ненужного препятствия.

От удара воздушного кулака массивные створки не просто распахнулись, а с диким грохотом врезались в стены, оставив там целую сеть глубоких трещин и громадное облако пыли. Обернувшиеся на шум стражи только успели схватиться за оружие, но мчащаяся впереди троицы Фантомов зеленая волна мгновенно накрыла их с головой и заставила отшатнуться точно так же, как и предыдущих. Что уж там сделал Бер и как сумел добиться того, чтобы неуязвимые, неподкупные и неустрашимые скароны вдруг начали шарахаться от него, как от исчадья самого Айда, непонятно. Как он сумел заставить их позабыть об оружии и превратил лица в восковые маски мертвецов, тоже неясно. Но сейчас это было только на руку. И сейчас ничто не имело значения, кроме того, что они теряют драгоценное время.