— Хорошо, любимая. На всякий случай мы можем перейти к какой-нибудь другой теме. Алрой, например! — ухмыльнулся Кин, и Минерва была рада поговорить на одну из двух любимых тем Квина — о его сыне и дочери — и рассказать ему о Сортировке и Распределяющей шляпе, а также о разных Домах и их основателях. Кин уже знал довольно много, но у него было много вопросов, на многие из которых Минерва не могла ответить, да и сама никогда об этом не задумывалась.

Минерва улыбнулась, выпуская его из своей комнаты, и сначала осмотрела холл в поисках других гостей.

— Теперь мне нужно сделать кое-какую домашнюю работу, спасибо тебе. Я думал, что, прочитав "Хогвартс: История", я подготовлюсь к этому, но, похоже, мне нужно еще немного изучить историю основателей и домов, когда я вернусь в замок.

— Я бы хотел как-нибудь побывать там. Я много раз бывал в Хогсмиде, но никогда не видел ничего, кроме того, что находится за пределами замка.

— Я уверена, что мы сможем это устроить. Я бы с удовольствием показала вам все вокруг. И поскольку в школе сейчас не занятия, я, вероятно, смогу даже устроить вас в другие общежития, если главы факультетов разрешат.

— Мне бы этого хотелось, Минерва. И это даст мне повод увидеться с тобой снова, — сказал он с усмешкой.

— Спокойной ночи, Куин, и спасибо тебе.

— Спокойной ночи, Минерва, спи спокойно и сладких снов. — Куин улыбнулся ей и нежно поцеловал в щеку.

Минерва посмотрела на него снизу вверх и погладила по лицу, прежде чем притянуть к себе и легко поцеловать в губы.

— Увидимся завтра утром, Кин, приятных снов, — тихо сказала она и закрыла дверь.

И вот теперь, приняв горячий душ, она куталась в халат, пила ромашковый чай, подслащенный медом, и перечитывала письмо Альбуса. Она закрыла глаза и снова вспомнила, как он шагнул к ней, взял за руку, положил другую ладонь ей на плечо, а затем наклонился и поцеловал ее. Минерва пожалела, что не ответила на его поцелуй, что не подошла к нему ближе, что он не обнял ее... Она представила, что было бы, если бы он провел губами от ее щеки к губам, как бы она бросила свою сумку и обняла его. . . . Минерва открыла глаза и вздохнула.

Альбус заботился о ней. Это радовало ее, но в то же время усиливало боль в груди. Это всегда будет только так, и не более того, и она никогда не сможет сказать ему о своих чувствах к нему, что бы ни говорил Кин о том, что она не позволит своей радости угаснуть и даст ему понять, что любит его. Она была уверена, что это принесет только еще большее горе. Альбус отдалился бы от нее, и у нее не было бы даже той привязанности, которую он сейчас проявлял к ней.

Минерва снова просмотрела его письмо. Когда она вернется в Хогвартс, она положит его вместе с остальными его письмами к ней. Она хранила все, что он написал ей, с пятого курса; даже до того, как она полюбила его, она сохраняла их. Конечно, тогда она любила его, но не так сильно, как позже. Минерва даже сохранила небольшие записки, которые он оставлял ей, едва ли превышавшие дюжину слов. Минерва очень дорожила первым письмом, которое он подписал просто "Альбус". Она все еще училась в школе, летом помогала опекунам, и он быстро набросал записку, в которой просил ее встретиться с ним в тот день позже обычного. Без сомнения, он не задумывался о том, как подписал записку, но для ее юношеского сознания это означало, что он видел в ней нечто большее, чем просто ученицу, возможно, даже друга. Конечно, она старательно пыталась подавить эти мысли, но все равно обнаружила, что ее мысли возвращаются к одному простому слову в конце обычной записки: "Альбус". Возможно, со временем они могли бы стать друзьями, с тоской подумала она. И когда в день ее последнего студенческого праздника он снова предложил ей обращаться к нему по имени, она улыбнулась и сказала:

— Спасибо, Альбус, мне бы этого хотелось.

И вот теперь они, наконец, стали хорошими друзьями. Она не собиралась портить это, ведя себя как взбалмошный подросток. Она приняла бы любовь, которую он мог ей дать, и не предъявляла бы к нему никаких требований, даже косвенно не рассказывая ему о глубине своих чувств. И он хотел проводить с ней время. . . . Минерва улыбнулась, перечитав его заявление о том, что он всегда будет искать предлог, чтобы провести с ней время. Если бы он только знал, что ему не нужны оправдания для нее, что она всегда захочет проводить с ним время.

Минерва вскочила с кровати, поставив пустую кружку на прикроватную тумбочку, и подошла к маленькому письменному столу, чтобы найти лист пергамента.

"10 июля

Поместье Гэмпов

Дорогой Альбус,

Несмотря на долгий и утомительный день, я все еще не сплю в час ночи, поэтому я выпила чашечку ароматного ромашкового чая и подумала о тебе."

Не слишком прямолинейно? Слишком много информации? Минерва перечитала это. Было бы естественно думать о нем, пока она пила чай, которым он ее угостил. И, в конце концов, ей не обязательно было отправлять письмо, если она решила, что оно слишком откровенное.

"Я достала ваше письмо и перечитал его — ваши дружеские слова подействовали на меня так же успокаивающе, как чашка чая, если не больше. Однако я должен исправить ваше недоразумение. Похоже, ты считаешь, что тебе нужен повод, чтобы провести время со мной, и я хочу заверить тебя, что никаких оправданий не требуется. Я всегда буду хотеть проводить время с тобой, Альбус. Я не знаю, скучаешь ли ты по мне, как ты ожидал, но я скучала по тебе, хотя, возможно, для тебя это звучит глупо. Это были очень напряженные два дня, но мои мысли постоянно возвращаются к тебе, и я ловлю себя на том, что хочу, чтобы ты был здесь, со мной."

Минерва перечитала абзац и вычеркнула слова "со мной".

"Это были очень напряженные два дня, но мои мысли постоянно возвращаются к тебе, и я ловлю себя на том, что жалею, что тебя здесь нет.

Мне, однако, понравилось общение с некоторыми из присутствующих. Квин был особенно приятной компанией, и я обнаружил, что у него было много вопросов о Хогвартсе, на которые я не мог ответить. Мне нужно кое-что выяснить!

Как вы и предполагали, я пытаюсь получше узнать Гертруду. До этого визита я понятия не имела, что она была замужем, и даже после того, как узнала об этом, мне и в голову не приходило, что у нее могут быть дети, поэтому вы можете себе представить, как я был удивлена, познакомившись с ее сыном Робертом. Он с теплотой отзывался о тебе и выразил разочарование, что тебя здесь не было. Видишь ли, Альбус, нам тебя не хватало!

— Вы, должно быть, также знакомы с Эллой, невесткой Гертруды. Она кажется очень милой, хотя и молчаливой, а Квин, как правило, доминирует в разговорах, когда он рядом, так что я не очень хорошо ее знаю.

Минерва сделала паузу. Следует ли ей назвать Валериану по имени? Это может вызвать у него неловкость; она подождет, пока не увидит его, и тогда сможет лучше оценить его реакцию. И, возможно, он не хочет, чтобы ему напоминали о ней; Минерва сомневалась, что ведьма разбила ему сердце, но все, что могло вызвать такую реакцию с ее стороны, не могло принести ему никаких счастливых воспоминаний, не говоря уже о том, что Квин сказал, что они явно избегали друг друга, когда посещали школу. те же события. Лучше подождать.

"Завтра вечером состоится вечеринка. Мы с Куином решили пойти на нее вместе, как союзники. Думаю, наличие кого-то, к кому можно обратиться в случае встречи с особенно неприятной ведьмой или волшебником, придаст уверенности нам обоим.

Я надеюсь, что ты спокойно спишь, пока я пишу это письмо, и я думаю, что теперь мне самой будет легче заснуть, потому что я написала его.

Я с нетерпением жду встречи с тобой в четверг, если ты будешь в замке, когда я вернусь, и расскажу тебе все о своей поездке, как ты предлагала в своем письме.

До

встречи, Твоя,

Минерва"

Минерва написала имя Альбуса на обратной стороне пергамента, а затем перечитала свое письмо. Она решила, что не отправит его. Или только после того, как перепишет его. Это было слишком знакомо. Но ей было приятно написать это и подписать так, как она это сделала. Поговорив с Куинном и написав свое письмо, она почувствовала себя расслабленной, довольной и сонной. Она погасила свет, забралась в постель, прижала к себе клетчатый плед и быстро заснула.

Глава 48: Уроки написания писем

Резюме:

Минерва усваивает важный урок, которым она делится с Куином и Гертрудой, и мы снова видим Альбуса. Он пишет Минерве еще одно письмо.

Персонажи этой главы: Минерва Макгонагалл, Глаффи, Куин Макэрт, Гертруда Гэмп, Альбус Дамблдор и Поппи Помфри.

Текст главы

Баннер с Куином

XLVIII: Уроки письма.

Минерва проснулась от того же мрачного голоса, что и прошлым утром.

— Доброе утро, госпожа профессор! Уже утро, госпожа профессор!

Минерва застонала и натянула подушку на голову. Она все еще слышала, как домашний эльф что-то бормочет. Наконец, она отодвинула подушку в сторону и сказала:

— Чай с молоком.

Минерва услышала треск, когда эльф Трансгрессировал. Она открыла глаза и призвала свою палочку. Моргая, она произнесла Темпус. Семь тридцать. Что ж, это было лучше, чем вчера, подумала Минерва, но к тому времени, как она забралась в постель накануне вечером, было уже почти два часа, и ей хотелось поспать еще часок. Она потянулась, вспоминая прошедшую ночь и письмо, которое написала Альбусу. Ей следовало бы переписать его, если она вообще его отправила... Два письма за столько дней — это, наверное, слишком много. Как раз в тот момент, когда она думала о своем письме Альбусу, она услышала стук в окно. Минерва обернулась и прищурилась. На подоконнике сидела сова и стучала клювом по стеклу.

Минерва спустила ноги с кровати и подошла к сове, чтобы впустить ее и взять у нее письмо. Вероятно, еще одно письмо от Поппи в ответ на то, которое она отправила накануне.

— Подожди, у меня где-то здесь есть печенье.

Сова не очень хорошо следовала указаниям, запрыгнула в комнату и уселась на маленький письменный стол у окна. Минерва вернулась с маленьким пакетиком имбирных тритонов и отломила кусочек для птицы. Протягивая его, она посмотрела на стол. Минерва уставилась на нее. Ее письмо. Оно исчезло. Минерва посмотрела на сову. Сова грызла печенье. Единственное письмо, которое она видела, было у нее в руке. Письмо, которое она написала в час ночи, исчезло.

— Глаффи! — закричала Минерва. — Глаффи! Давай, Глаффи!

Появился Глаффи, над его головой парил маленький чайный поднос. Он улыбнулся своей широкой зубастой улыбкой.

— Да, госпожа профессор? Глаффи подает!

— Глаффи, сегодня утром на столе было письмо. Где оно?

— Глаффи не знает, госпожа профессор. Сова где-то витает в воздухе. — Глаффи продолжал улыбаться ей, его заостренные, щетинистые уши радостно торчали вперед.

— Сова? Какая сова?

— Сова из "Гэмп Пост", мадам профессор. Хороший, сильный филин! — Глаффи, казалось, не беспокоило растущее волнение Минервы. — Глаффи выбрал хорошую сову для письма мадам профессору! И ваш чай. С молоком! — Глаффи энергично кивнул Минерве, прежде чем исчезнуть с громким хлопком.

Минерва опустилась на стул, не обращая внимания на то, что сова, сидевшая рядом с ней, взяла еще одно печенье и рассыпала крошки повсюду. Проклятье! Что она сказала? По крайней мере, она была всего лишь уставшей, а не навеселе, подумала она со вздохом. Она понимала, что была слишком откровенна, но, по крайней мере, не призналась ему в своих чувствах, как советовал Кин. Минерва взяла со стола пачку печенья, прежде чем птица успела съесть еще одно и ее затошнило, затем посмотрела на письмо, которое она сжимала в кулаке.

Минерва разгладила пергамент. Это было от Альбуса. Что ж, по крайней мере, она знала, что это ответ на ее предыдущее письмо, а не на то опрометчивое, которое она написала сегодня утром и которое Глаффи так любезно отправил.

* * *

Альбус улыбнулся, наблюдая, как Минерва с помощью портключа отправляется в поместье Гэмпов, а затем вздохнул, когда она исчезла. Он стоял в спальне Минервы, и ему пришло в голову, что было бы невежливо задерживаться в ее комнате теперь, когда она ушла. Однако он не был здесь с тех пор, как в декабре прошлого года впервые показал Минерве ее жилище, и огляделся по сторонам. В этой комнате было всего несколько предметов, указывающих на личность Минервы: ее расческа, заколки в маленькой вазочке на туалетном столике, цветной шарф, накинутый на угол зеркала, фотография ее родителей и трех братьев с одной стороны туалетного столика, фотография Мелины и Мердока с другой. другой, и... его очень маленькая фотография. Альбус уставился на неё, затем взял в руки.

Это была фотография, вырезанная из "Ежедневного пророка"; он узнал в ней фотографию, сделанную вскоре после того, как он победил Гриндельвальда. Он покидал пресс-конференцию в Министерстве и пересекал атриум с несколькими другими волшебниками и ведьмами, когда вокруг них начали вспыхивать вспышки. Минерва обрезала большую часть газетной фотографии, чтобы создать портрет, на котором были видны только голова и плечи Альбуса. Его профиль выглядел почти как на маггловской фотографии, так мало он двигался, лишь слегка поворачиваясь к камере, прежде чем снова отвернуться. Минерва поместила маленькую фотографию в крошечную серебряную рамку и прикрепила к ней заклинание, чтобы сделать бумагу прочнее. Альбуса охватило теплое чувство, когда он посмотрел на маленькую фотографию в маленькой рамке. Как мило с ее стороны... что она поместила его фотографию рядом с фотографиями своей семьи. Он сглотнул. После стольких лет знакомства ей пришлось вырезать фотографию из газеты. Конечно, это было больше десяти лет назад, но с тех пор не было другой фотографии, которая могла бы заменить ее.

Альбус задумчиво улыбнулся. У него были собственные фотографии Минервы. Он хранил их в ящике маленького письменного стола в своей комнате. На самом деле на первом снимке была не Минерва; снимок был сделан на матче по квиддичу, на котором она училась на седьмом курсе, и на нем была изображена гриффиндорская часть трибун. Минерва поднялась со своего места, приветствуя особенно смелый бросок Ловца Равенкло, который мелькнул на снимке, подняв снитч в руке и помахав им в сторону Минервы. Карсон, конечно же. Странно, что до того ужасного дня во Франции он не осознавал, что Карсон и Минерва были парой. Конечно, Карсон, а позже и Минерва отрицали это, но глаза Минервы на фотографии сверкали, и было ясно, что полет Рейвенкло через трибуны Гриффиндора был чем-то большим, чем обычный круг почета.

Вторая фотография Минервы, которая хранилась у Альбуса, была сделана на Балу победы после поражения Гриндельвальда. Альбус увидел это, когда фотограф пришел к нему, чтобы получить разрешение Альбуса на его фотографию для включения в памятную книгу, которую выпускало министерство. Альбусу не понравилась идея создания памятной книги — по крайней мере, в том виде, в каком ее задумало министерство, — но он мог бы, по крайней мере, попытаться убедиться, что они не будут использовать его нелепую фотографию. На одной из фотографий Спрэнгл был похож на какого-то древнеримского полководца; Дамблдор считал, что такие снимки понравились бы самому Гриндевальду. Когда Альбус просматривал фотографии, фотограф вытащил одну из них, сказав, что она, должно быть, была неправильно оформлена, но Альбус остановил его и посмотрел на снимок. Снимок был сделан в дальнем конце бального зала; с задумчивым выражением на лице Минерва стояла рядом с одним из французских послов и смотрела в другой конец зала на что-то или кого-то, кого не было на фотографии. Аластор Грюм, поднеся бокал к губам, стоял по другую сторону от иностранного волшебника, который смотрел на Минерву, улыбался и что-то говорил. Несколько других ведьм и волшебничков стояли в стороне и болтали. Минерва была единственной фигурой на фотографии, которая, казалось, вообще не двигалась, но Альбус заметил, как выражение ее лица слегка смягчилось, когда в уголках ее рта появилась легкая улыбка, а вокруг глаз появились морщинки. Альбус предположил, что французский волшебник сказал что-то, чтобы развеселить Минерву, но она казалась такой рассеянной, и ему всегда было интересно, на что это она смотрела и что вызвало легкую улыбку на ее лице.