По сути, они делают механизмы и големов и заставляют их делать другие механизмы и големов. А мы можем делать амулеты, которые делают что-то без участия магов, но мы не можем заставить амулеты делать другие амулеты, даже при помощи вычислителей. Но я отвлеклась.

Взрослеют дети всех трех рас — и наши, и богомольские, и рлашские — примерно с одинаковой скоростью. Богомолы считали, что это связано с размерами мозга. Мы, конечно, знали, что наши дети взрослеют намного медленнее детенышей животных, даже близко родственных нам енотов и гиеновидных енотов, но считали, что это связано со способностью использовать разные виды магии, а не с мозгом самим по себе. Тем более, что у животных, владеющих магией, детеныши тоже взрослеют медленнее, чем у родственных видов. Например, драконы и даже летучие кошки взрослеют раза в два дольше обычных кошек того же размера. Впрочем, у них и мозг больше.

Ккехн вместе со сводными сестрами ходила в богомольскую школу, и они учились там по богомольской программе. В их классе они были только одним выводком рлаши, но в школе были и другие.

Богомолы рассказывали, что очень мало спортивных игр, в которые рлаши и богомолы могут играть вместе. Рлаши происходят от засадных хищников, поэтому они могут бегать очень быстро, но не могут делать это долго. А богомолы, хотя и происходят от обезьян, но, возможно, какое-то время их предки питались загонной охотой. Поэтому они хвастаются, что могут догнать любое земное наземное животное — если смогут выбирать дистанцию. И даже всех наземных животных в своем Известном Космосе. Разумеется, не все, а только достаточно тренированные. Впрочем, легко понять, что это вовсе не значит, что они могут убежать от любого животного.

Говоря проще, они не могут бегать по-настоящему быстро, но могут бегать гораздо дольше, чем рлаши. Поэтому в любой игре, где надо бегать, результат соревнования богомолов и рлаши очень легко предсказуем (хотя не всегда в пользу богомолов). А еще, богомолы обычно носят доспехи на ногах, а рлаши нет, поэтому если они будут бегать вместе, они рискуют оттоптать рлаши лапы.

Одна из немногих игр, в которые рлаши и богомолы играют вместе, называется волейбол. Правда, даже там они обычно распределяются так, чтобы рлаши в командах было поровну. Там команды стоят на двух половинах поля и перекидывают мяч через сетку руками. Рлаши еще разрешалось его отбивать головой и носом. Кто его первый уронит, тот и проиграл. Но в эту игру почти не могла играть Ккехн.

Как и дркнз, стоящий на четырех ногах рлаши достает богомолу чуть выше верхних суставов ног. Но рлаши может встать на задние ноги, и тогда окажется выше богомола. А у Ккехн задние ноги ближе к середине тела, поэтому, даже встав на них и полностью их выпрямив, она доставала богомолу только до середины его тела. Поэтому ей не хватало высоты для волейбола. И вверх она прыгала гораздо хуже богомолов.

К тому же богомолы все-таки происходят от животных, которые ходили на руках. Поэтому руки у них почти такой же длины, как наши, но существенно сильнее, и кости в них массивнее. Получалось, что богомольский мяч для Ккехн был слишком тяжел. Во всяком случае, она не могла его отбить ударом одной руки. И она не могла заводить руку так далеко вверх и за спину, как богомолы. Поэтому даже когда богомолы играли в волейбол не по правилам, а просто покидать мячик, ей было тяжело.

Зато у богомолов были игры, где надо было отбивать очень маленький и легкий мячик специальными дощечками. Секрет в том, что поле очень маленькое и надо реагировать очень быстро. Рлаши в эти игры играть не могли, потому что рука у них двигалась слишком медленно. А Ккехн силы как раз хватало, и при этом у нее была хорошая реакция. Как сказали богомолы, такая хорошая, как будто она может предсказывать события.

Вот тут наши лингвисты, наверное, поступили правильно, не став допытываться, метафора это была или эту фразу стоило понимать буквально. А может, зная, как все обернулось, и неправильно. Впрочем, зная, как все обернулось, может быть, проще сказать, что зря богомолы это тогда сказали. Из чего я делаю вывод, что как раз они-то предсказывать события не могли.

А еще, впрочем, может, как раз они такого развития событий и хотели. И даже можно предположить, почему. В общем, все эти предсказания и самосогласованные решения для меня слишком сложно.

Так или иначе, о прилете Ккехн было объявлено, и все ее ждали, и на планете, и, тем более, на станции. Большую делегацию для первой встречи, разумеется, собирать не стали. Там было двое лингвистов, эмпат доктор Фшк — мне говорили, они нашли лучшего эмпата, занимающегося подростками, она работала психологом в какой-то крутой частной школе. Была еще советник с железным ножом — разумеется, не Чнкх, ее после первого полета я больше не встречала, но не помню, как звали эту. Впрочем, кому интересно, все имена есть в открытом доступе. По-моему, еще кто-то из натуромантов как-то туда проник.

Строго говоря, я тоже туда "как-то проникла", по статусу меня там быть не должно было. Доктора Фшк я уговорила тем, что знала мать Ккехн. И вообще, как выяснилось, сама я эмпатией не особо владею, но эмпатов мне уговаривать легче, чем большинство других дркнз.

Впечатление, конечно, было незабываемое. Описать мне это помогают пилотские привычки и рефлексы.

Во-первых, когда происходит что-то неожиданное, потом, скорее всего, придется писать отчет о летном происшествии. А если не придется, то, очень может быть, потому что писать его будет некому. А я ведь не просто пилот, а по курсу обучения и сертификату — пилот-испытатель. Хотя не так уж много новых самолетов я облетала, да и типов космических кораблей всего четыре. Но космические корабли не получают самолетного сертификата типа, поэтому летать на них могут только испытатели.

Поэтому один из первых рефлексов на неожиданное событие у меня — это описать происходящее словами. Опять же, может помочь при поиске решения в летном руководстве.

Второй рефлекс — тоже пилотский. Эмоции сильно взаимодействуют с магией, поэтому могут помешать ею пользоваться. А пилоту в экстремальной ситуации магия нужна почти всегда. К тому же эмоциональные реакции в полете почти всегда неправильные. Все-таки, в отличие от драконов, умение летать у нас не врожденное. Поэтому при моем обучении много внимания уделяли контролю эмоций.

Всадникам и возницам — кроме аэробусных, разумеется — в этом отношении проще. У дракона-то как раз инстинктивные реакции к полетам приспособлены. Поэтому непрофессиональных всадников учат, если все плохо, отпускать поводья и доверяться дракону. Она не меньше тебя жить хочет. А мне положиться не на кого.

Кстати, мне казалось, что эмпаты ведь тоже должны уметь контролировать свои эмоции — как иначе они смогут избежать конфликтов с чужими эмоциями? Доктор Фшк мне потом говорила, что их этому тоже учат, просто она была не готова к такому.

И третий рефлекс, который мне помогает все это описать, тоже пилотский: когда происходит что-то неожиданное, первым делом нужно оглядеться, то есть обратить внимание на все, что видно всеми глазами. Да и вообще, в нашей профессии не глядеть постоянно во все глаза — кратчайший путь к летным происшествиям.

Так вот, сначала я увидела, как скалятся переводчики и эмпат. Даже не как дикари, прямо как животные. Я никогда не видела такой гримасы у культурных дркнз. Да, островитяне, когда танцуют хаку, скалятся но все-таки там видно, что это актерство. А тут прямо из глубины души. И шерсть у них встала дыбом, не только на спине, но и по всему телу.

Потом я разглядела саму Ккехн. И хорошо помню, что я тогда подумала.

А подумала я примерно так. Что если это девочка с членом, то это проблема, по сути, чисто медицинская. Даже если неразрешимая средствами нашей медицины. А если это, и правда, выросший мальчик, то это настоящая проблема. Сущностная проблема. Не только для нее и для нас, но для всей нашей культуры. И даже для всего нашего образа жизни.

Мимика у Ккехн, конечно, была не наша, но она, поглядев на нас, тоже начала скалиться, правда, быстро подавила эту гримасу. Но шерсть у нее тоже встала дыбом, и я видела, как она подалась назад, как будто хотела выбежать из отсека. Мимику богомолов я знала далеко не всю, но вытянувшиеся лица и круглые глаза распознавать научилась.

И это все произошло до того, как кто-то успел сказать хоть слово. Кто-то из богомолов схватила Ккехн за руку и бегом увела.

Надо сказать, что первыми дар речи восстановили богомолы. И начали выяснять, что, собственно, произошло, но тут же уперлись в недостаток слов. К счастью, там было двое лингвистов, поэтому они относительно быстро выяснили, какого слова не хватает.

Одна из богомолов сняла нижнюю часть доспехов, и оказалось, что у нее тоже есть член.

Кстати, с их стороны тоже можно подозревать слепое пятно и ошибку подтверждения. Как они потом пытались объяснить, они видели, что у всех дркнз, с кем они работали в невесомости, членов нету. Но они также видели экипаж Звездного дракона, и считали, что мы почему-то не допускаем мальчиков к работе в космосе. А почему — надеялись разобраться потом, когда наберем больше словарного запаса.

Более интересный вопрос — это, конечно, богомолы, которые высаживались на планете для представления. Они-то видели массы дркнз и с дюжинами разговаривали, с некоторыми довольно долго общались. Можно объяснить это тем, что они на нас смотрели с высоты удвоенного нашего роста, почти всегда сверху вниз. А брюшко и расставленные ноги мешали разглядеть, что у нас там на животе ближе к основанию брюшка.

А если у кого-то и удавалось разглядеть, у богомолов члены ведь есть только у половины взрослых, поэтому его отсутствие у одной конкретной дркнз даже не годится как повод для подозрений.

Еще потом я слышала, что даже в тех субкультурах, где богомолы ходят без доспехов, считается неприлично разглядывать чужие половые органы.

И еще, кстати, есть причина упрекнуть лингвистов. Они замечали, что, в отличие от нашей системы грамматических родов, вместо разумного, одушевленного и неодушевленного, у богомолов есть неодушевленный и два каких-то других рода, которые могут применяться как для разумных, так и просто одушевленных существ. Но почему-то всегда находились более приоритетные вопросы, чем разобраться в этом.

В общем, ситуация напоминала расследование летного происшествия. Они тоже всегда бывают от сочетания причин, и некоторые причины часто так и не удается выяснить. И тоже часто возникают вопросы, чем и о чем думали участники событий. Особенно когда участников было много.

Короче, вместо торжественного знакомства Ккехн с собратьями по расе получилась экспресс-сессия по набору слов для описания процессов размножения. Все показать в натуре было, конечно, невозможно, большую часть обсуждали на картинках. Кстати, тогда не только я, но и бывшая там натуромант решили, что богомолы яйцеживородящие, как животные Тчун. Что такое плацента выяснили гораздо позже.

После этого мне показалось, что мы во всем разобрались, и вопрос остался только в том, как это деликатнее объяснить Ккехн. Как я думала, у нас есть эмпаты, и у богомолов есть какие-то специалисты по психологии, а Ккехн они все-таки вырастили, то есть что-то в ее психологии понимают. То есть проблема есть, но одна и, вроде, решаемая.

Кошмар, который нас ждал, я даже представить себе не могла.

Когда я села, прямо на площадке меня встретила командир. И начала сразу с плохих новостей:

— !тзт, у нас проблемы, — сказала она.

— Какие?

— Тебе надо лететь в Нрнк.

— Зачем?

— На парламентские слушания.

— Что я там буду делать???

— Показания давать.

— О чем???

— Ты единственная дркнз, которая лично общалась с Выжившей, и которая сейчас находится на Дкз.

— Видеосвязь же работает!

— С этим-то как раз проблема. Чтобы участвовать в слушаниях по видеосвязи, нужно привести к присяге всех магов, которые участвовали в изготовлении амулетов.

— Может, проще так и сделать?

— Как ты себе это представляешь? Их же всех там лично собрать надо. И созвездие ретрансляторов — это тоже амулеты, а их же целая корпорация закупоривала. Короче, деваться, похоже, некуда. Зато тебе компенсируют питание, беспокойство и потери в зарплате. Я зарплату запишу как будто ты была в космосе. Полетишь на нашей комете.

— Сама???

— Может я и изверг, но не до такой степени. Пассажиром, конечно. Но лететь надо сейчас.

— А когда слушания? Мы же по солнцу полетим, быстрее терминатора...

— На утро поставили. На взлете и посадке ты медленнее терминатора. Зато комета может лететь по улицам, дверь в дверь довезем.

И я влезла в комету, на этот раз в салон. Кстати, вопреки названию, у нашей нынешней кометы салон вполне чистый. Тошноту в невесомости мы научились контролировать простым заклинанием. Но салон оббит со всех сторон мягкими матами. Я хотела спать, поэтому не стала даже залезать в кресло, а свернулась на полу и заснула.

Когда меня разбудили, мы уже стояли на парковке перед зданием Парламента.

Здание Парламента Конфедерации я много раз видела с воздуха и с земли, но внутри ни разу не была. Оно было похоже на здание Парламента Островов, только существенно больше. И статуи, и резные украшения были мраморные. Поэтому оно выглядело как зефирный торт без шоколада.

Меня встретила какой-то политик с железным ножом, представившаяся как секретарь комиссии. К сожалению, ее имени я не запомнила. У нас еще было время до начала заседания. Я спросила, можно ли тут где-то позавтракать. Она повела меня в буфет. По дороге я набралась смелости и все-таки спросила, чему будут посвящены слушания и что от меня требуется.

Советник сказала, что поступили сообщения, что хмнс ненадлежащим образом обошлись с выжившими членами экипажа Звездного Дракона, и парламент считает необходимым в этом разобраться. Я сказала, что если бы они с ними что-то не то делали, наверное, они не планировали бы передать нам выжившую и тела. Советник сказала, что это, в общем, и есть предмет слушаний, поэтому сейчас она со мной это обсуждать не будет.

Политика не моя сильная сторона, и я испугалась, что скажу что-нибудь не то и дело кончится плохо. И решила говорить только правду. В таком случае, решила я, даже если дело кончится плохо, я буду не виновата.

Советник предложила мне кофе, но перед миссиями нам не рекомендовали пользоваться стимуляторами. Кстати, сестра моя перед полетами хлебала этот кофе галлонами, даже в полет часто термос брала. Да еще обычно не легальный кофе, а бутлегерский. За это я с ней ругалась, а она мне говорила, что я зануда и работаю на правительство, а у бутлегеров он сильнее вштыривает.

Потом мы пошли в зал заседаний. Главный зал Парламента — это шестиугольное помещение около пятидесяти метров по диагонали, перекрытое стрельчатым куполом из пуццолана и кирпича. Стрельчатым потому, что такая форма создает гораздо меньшую распирающую нагрузку, чем сферическая. Но все равно, большая часть остального здания служит контрфорсами для колонн купола. У восточной стены зала размещены трибуны для выступающих, к которым меня и вывели, а остальная часть занята пологим амфитеатром для депутатов.