| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но создать коалицию не получилось, а при вторжении османов, империя лишилась всех своих союзников, которые могли прийти на помощь. И которые, кроме конфедерации Аюк-Коюнлу, сдались османам. А единственный оставшийся союзник не мог прийти быстро на помощь. Так как крепости, оборонявшие Зиганский проход, или же Понтийские ворота, оказались заняты османами. Что и вынудило трапезундского императора сдаться османскому султану.
После чего турки поступили по своему обычаю. Все значимые христиане из Трапезунда были выселены в Стамбул. Часть юношей и красивых девушек стали рабами султана. Да и часть детей были отобраны для подготовки в янычары. Все христиане оказались выселены из Верхнего и Среднего города. А в бывшем императорском дворце обосновался турецкий наместник. И христиане, которым запретили пользоваться родными языками, так как султан предложил им выбор, вера или язык, оказались буквально запертыми в христианском районе Нижнего города. Хотя часть жителей и приняли ислам. Но в любом случае до трети населения города составили христиане. Ну а, при вторжении русских, мусульмане, в том числе и большая часть из тех, что проживала в Нижнем городе, собрались в цитадели. Приготовившись к длительной обороне. Благо в город, из Стамбула, доставили как новых воинов, включая стрелков янычар, пусть и только что ими ставших, так и пушки. С необходимым для них количеством пороха.
Вот это всё, как и то, что на территории бывшей Трапезундской империи, добывали не только железо, но и серебро, с медью. При этом серебряные руды были полиметаллическими и в них содержались необходимые для производства добавки. Медь, в районе Синопа, была в виде медного купороса, а железо в виде пирита. И плюс имелись залежи сырья для выработки алюминия. Ну и просто приятным бонусом, на занятой территории было то, что имелись залежи угля, пусть и бурого. Но это в любом случае давало источник столь необходимой для промышленности энергии. Что, и озвучил Конев, на совещании, когда в город прибыл отряд Ги де Бланшофа. И всё руководство армии и флота собралось в Прекрасной крепости. Что бы обсудить свои планы. И о том, как они будут действовать дальше, захватывая крепости. Да все населённые пункты восточнее Трапезунда и севернее идущих параллельно берегу моря горных хребтов захватить получилось. Но вот горные крепости, защищавшие Понтийские ворота, да и цитадель самого Трапезунда, ещё предстояло взять. А без их захвата всё остальное было бесполезно. Но вопрос в том, что если пушки, к стенам Среднего города Трапезунда, ещё можно было доставить, то вот подтянуть морские орудия к стенам находящихся в полусотне километров от берега крепостям Тцанихита, Ардесы, Сорогены и Месохаядия, было делом сложным и долгим. А легкие и прочные наземные лафеты, под такие орудия, сделать пока не могли. Пушки мало того что были большого калибра, так и они ещё были чугунные. А значит априори более тяжёлые, чем бронзовые орудия того же калибра и длинны ствола. Что и определяло, что до появления железных лафетов второй половины девятнадцатого века, чугунные орудия использовались только как морские и крепостные орудия. А пушки применявшиеся на суше были обычно бронзовыми. Хотя чугунные орудия были известны ещё с времён средневековья.
И тут с предложением о применении авиации выступила Рудницкая. По её данным, им, вместе с Зинаидой, удалось создать пригодные для сброса с дронов боеприпасы. Используя, для это, начинённые чёрных порохом, с готовыми элементами, банки от напитков, оснащённых оперёнными хвостовиками и парой тёрочных запалов. По мнению девушек, применение дронов и таких боеприпасов должно было вызвать панику у защитников крепостей. Что должно было обеспечить захват стен крепостей. Плюс она предложила использовать для ударов по крепостям воздушных змеев. С подвешенными под ними такими боеприпасами. И используя ветер подводить парящего воздушного змея к крепости, а потом сбрасывать бомбочку сверху на противника. Подобное предложение встретило поддержку, и Рудницкой было приказано приготовить как воздушные змеи, так и дроны к боевым вылетам. Благо, в сильный ветер, когда использование дронов было уже затруднено, воздушные змеи можно было использовать не только как средство нападения, но и для наблюдения за противником. Начав подобные атаки, как можно скорее, против Верхнего города Трабзона.
Подобное предложение было принято. Как и предложение Зинаиды взрывать ворота зарядами взрывчатки. Правда, её оставалось не много, всего около двух килограммов. Включая и полученную уже здесь шимозу, которую Конев приказал использовать в первую очередь, помня об её способности самопроизвольно взрываться. И он же приказал приготовить несколько петард, для вышибания ими ворот крепостей. Но это предлагалось в первую очередь использовать для штурма крепостей, находящихся южнее Зиганского прохода. Ну и захвата населённых пунктов, в том числе и укреплённых, северных берегов цепочки рек. Долины, которых проходили параллельно уже горным хребтам, что раньше служили границами империи. Что бы провести границы уже по руслам этих рек. Благо, переименованный в Амасию, Кавак уже был под контролем возрождающейся империи. И именно там Конев планировал начать концентрировать отряды конных наёмников, для их рейдов в глубину контролируемой османами территории. В то время как именно отряды пехоты из наёмников предполагалось использовать в качестве гарнизонов городов, укреплений и значимых населённых пунктов. Набирая в регулярные части именно уроженцев занимаемых территорий. При этом флоту надлежало выслать часть сил для занятия населённых пунктов, всё ещё являющихся турецкими, восточнее Трапезунда. Но делать это следовало позднее. После полного занятия Трапезунда и захвата крепостей перед Понтийскими воротами.
А вот саму цитадель Трапезунда было решено штурмовать в первую очередь. Благо установить брешь-батареи из тяжёлых морских орудий напротив северной стены Среднего города больших проблем не составляло. И эти батареи уже были готовы. И только ожидая подхода своей пехоты из отряда Ги де Бланшофа. Которой и предстояло в первых рядах штурмовать укрепления. Турки пытались было несколько атаковать и вывести из строя орудия. Но они сами находились в укреплениях. Плюс, подходы к ним прикрывались полевыми орудиями и многоствольными установками, снятыми с кораблей. Которые сами стояли в укреплениях. Да и прикрытия из пехоты находилось на своих местах. Так что вылазки турок не увенчались успехом. И были отбиты с большими для них потерями. Хотя и ворваться в цитадель на плечах противника не получилось. Уж больно не обучены были ещё солдаты.
Но когда все приготовления оказались, закончены, а над цитаделью практически всё время парил хоть один воздушный змей, то турецкому аге было предложено сдаться. Конев, в своих предложениях, предложил гарнизону не только покинуть город со знамёнами, оружием, музыкой, забрав с собой всех, кто пожелал бы покинуть город и уйти с турками, но и даже потом, после войны, передать турецкой стороне, все находившиеся в цитадели, орудия. На что осман, которого, правда, все эти летающие машины шайтанов весьма беспокоили, высокомерно отказался. Что, в общем, то было и предсказуемо, город был, по местным меркам, хорошо укреплён, гарнизон был многочисленен и отменно вооружён, а припасов должно было хватить до прихода армии султана. И тогда заговорили тяжёлые орудия брешь-батарей. Орудия, рассчитанные на борьбу с совсем другими укреплениями.
3
Сидя в белом пластиковом кресле, в своём латном доспехе, только откинув забрало шлема и положив меч между ног, под навесом, над которым развивалось красное, с золотым двуглавым орлом, знамя деспот Конев наблюдал, как бреш-батареи занимались тем, для чего они и были предназначены. Проделывали бреши в северной стене цитадели Трапезунда. Правда, формально так мог называться только Нижний город. В то время как цитадель продолжала называться Трабзоном. И на стенах цитаделей в проделанных в них проломах были видны люди в красной одежде и, в большинстве своём с красными бёрками[6], хотя порой и мелькали эти головные уборы янычар белого цвета. Но очень редко. Рядом же с деспотом находился такой же пластиковый столик, как и его кресло. На котором сопровождавшая Конева в походе Аминэт, сверкая на солнце подаренными ей украшениями, как раз готовилась заварить кофе в королевской кофеварке. В то время как её господин, который уже предложил ей выйти за него замуж, руководил захватом крепости. И в этом момент к Коневу подошла его секретарь Анаит, которая тоже согласилась сопровождать правительство в этом походе, и произнесла:
— Господин деспот, с вами хотят встретиться послы Венеции и папы Римского. И они просят аудиенции, что им ответит?
— Кто? — переспросил Конев, пытаясь понять, как направленные к нему послы с севера Италии могли бы так быстро прибыть. Но ответ молодой женщины всё поставил на свои места:
— Посол Венеции, Амброджо Контарини и посол Римского папы Сикста IV, Лудовик да Болонья.
— Понятно, по возвращению из Тебриза они решили свернуть к нам, — усмехнувшись, ответил историк, отлично зная что, эти два человека были послами у правителя Аюк-Коюнлу. Безрезультатно пытаясь убедить его, после прошлогоднего разгрома от турок, продолжить войну. Ну и тут, похоже, они решили встретиться с внезапно появившимся перспективным союзником. Пришлось Коневу, кивнув, ответить:
— Проси, их.
Так что он принял послов сидя, как и подобает главному, в кресле, на фоне обрушения очередного участка крепостной стены вместе с находившимися там османами. При этом кофе стал вливаться в стеклянную ёмкость кофеварки, одновременно поднимая блестящий медный цилиндр. Освобождая крышку спиртовки, которая, под силой гравитации захлопнулась, погасив огонь. И увидев это оба европейца, которые до этого косо посматривали на сопровождавшую их молодую женщину, теперь широко распахнув глаза стали истово креститься. На что Конев назидательно произнёс, а Анаит перевела на латынь:
— Господа, вы же не креститесь, увидев морские волны, или почувствовав ветер. Так и тут это просто механизм, подчиняющийся законам мироздания, установленным господом богом нашим, — Конев воздал руки к небу, — Господь бог определяет, а мы, познав его законы определяем. И, как и он, будучи его подобием, тоже являемся творцами. И слушаю вас, с чем вы прибыли ко мне? И попрошу вас быть краткими. Война господа.
Оба посла представились, согласно средневековому этикету. Произнесли приветствия, заставив и Конева произнести вежливые слова в адрес, как дожа Венецианской республики, так и папы римского. И тут он увидел, как папский посол украдкой креститься. Поглядывая на кофеварку. Деспот обернулся и увидел, что в этот момент кофе вновь втягивается в остывший медный цилиндр. И усмехнувшись, произнёс:
— Аминэт, душечка, сделай кофе не только мне, но и господам послам, а так же себе и Анаит, — после чего приподнялся и, принимая первую чашечку из рук женщины, добавил, — Господа послы, думаю, подобная императорская кофеварка станет весьма приятным подарком для папы римского и дожа венецианского. Аминэт научит вас как ей пользоваться, чтобы и получить напиток, и не дать, неумолимым силам природы, разорвать это чудо механики.
В это время молодая женщина приготовила мужчинам чёрный кофе с коньяком и сахаром, а себе и переводчице вариант со сливками. После чего, сделав первый вежливый глоток, Амброджо Контарини, произнёс:
— Ваша светлость, и Венеция, и вы, воюем с одним противником, и я от имени Венецианской республики, хочу предложить военный союз. Освещённый папой Римским, что может подтвердить господин Лудовик да Болонья. Думаю, совместными усилиями мы сможем сокрушить общего врага.
— Видите ли, господин Контарини, — покачав головой Конев, — Мы оказались в состоянии войны не по своей воле, и намеренны, завершить её как можно скорее. Так как у нас отсутствуют силы для продолжения войны. У нас имеется флот, доминирующий на Русском море, но практически отсутствует в достаточном количестве армия. Необходимая для войны в глубине территории осман. И способная обеспечить победу. Да и нам необходимо заняться становлением государства. Плюс я ожидаю, в следующем году, уже оплаченное Венецией, вторжение князя Большой Орды в Крым, — при этих словах деспота венецианский посол помрачнел. А при последующих словах, ещё и недовольно поджал губы. А деспот продолжил говорить:
— Так что я буду занят войной с татарами. Я с ними уже воюю, подчинённые хану Ахмату ногайцы осадили город Азов, известный вам как Тана. Замок Ейск, известный вам как Бальзамиха. И мы с трудом отогнали их от развалин Славянска-на-Кубани, известно вам как Кора или Копарио. Увы, я вынужден буду в ближайшей перспективе решить вопросы, как с ними, так и с грузинскими князьями, которые предпочли воевать со мной, а не с османским султаном. Да и насколько я знаю силы, как Венеции, так и её союзников подорваны. Да, быть может в следующем году королю Венгрии и удастся отвоевать Валахию. Гарантировать это, мы с ханом Ахматом, сможем точно, — при этих словах Конев печально усмехнулся, — воевать, за Крым, мы с ним будем крепко. А так как флота у турок нет, да и мой флот их в Русское море не допустит, то король Корвин может смело вторгаться в Валахию. Но, война идёт долго, ослаблены все. Пора мириться на завоёванных позициях. И кстати, как завершила ваша миссия к Узун-Хасану? Удалось уговорить его продолжить войну?
— Увы, ваше светлость... — начал было говорить венецианец, но тут его глаза и глаза папского посла расширились, и они начали истово креститься, глядя в сторону осаждённой цитадели. Конев посмотрел в ту сторону и увидел взмывающего, над крепостными стенами воздушного змея, после чего произнёс:
— А старинная забава одного из восточных государств, империи Мин[8]. Называется воздушный змей.
— Но он летит! — буквально выдохнул из себя Лудовик да Болонья, наблюдая, как в крепости засуетились османы, пытаясь запускать в змея стрелы. На что Конев, пожав плечами, ответил:
— Ничего удивительного его держит, в воздухе, сила ветра. А удерживает на месте верёвка, которую сейчас держат люди на земле, — и в этот момент все увидели, как от воздушного змея оторвалось несколько точек, которые понеслись к земле и из мест их падения послышались гроты взрывов. А Конев, осенив себя православным крестом, добавил:
— А несут они кару небесную, на головы неверных.
После чего все присутствующие осенили себя крестным знамением и, наблюдая, как воздушный змей исчезает, уходя вниз за стенами цитадели, папский посол произнёс:
— Воистину чудо небесное. Когда разверзлись небеса, и на сарацин, обрушилась кара небесная, по воле господней, — всё так же пафосно произнёс папский посол, и все по примеру Конева снова осенили себя крестным знамением, а сам деспот, посмотрев на Амброджо Контарини сказал:
— Но оставим дела господни и опустимся с неба на землю. Господин посол, так что вам ответил султан Узун-Хасан? Просто для меня тоже было бы выгодно, что бы Аюк-Коюнлу заняло земли южнее владений Трапезундской империи.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
