Нф-100: Звездная карусель

Решившись, Ваня побежал. Лапти непривычно скрипели о крошеный камень, ногам было неуютно. Зато кусты остались позади — мальчик выскочил на древнюю улицу и едва не бросился плашмя на землю. Вблизи огромные дома выглядели гораздо страшнее, чем издали. Нависали над ним, как горы, смотрели черными глазницами выбитых окон, блистали бельмами запыленных стекол. Страшно! А улица уходила куда-то в дальнюю даль. Один дом, другой, третий, четвертый...

Ваня сбавил шаг. В каждом доме могли скрываться враги. Стая голодных ос, волк-людоед, бешеный слизень, морок... Кого только не встретишь в городе — охотники рассказывали о здешних чудищах-страшилищах шепотом. А у него пять стрел в колчане, одна в руке, да короткий нож на поясе. Только у Аленушки ни ножа, ни стрел нет, и она где-то здесь, в каменных чащобах. И если он не отыщет ее до вечера, обглодают сестрины белые косточки черные змеи, разнесут их по белу свету вороны...

До самого центра, а потом налево. Семь тысяч шагов, и еще неведомо сколько. Главное — слушать. Главное — смотреть. И ничего не бояться.

Поперек дороги лежал длинный каменный столб. Наверное, раньше он стоял сбоку дороги — старший брат Василий рассказывал, что прежде фонари на таких столбах освещали весь город, и огромное людское поселение сияло так, что его было видно издалека. Теперь города, как темные пятна на ткани мироздания — светлячки здесь не живут, сети пауков-птицеедов не мерцают, да и костры в старых развалинах разжигать некому.

Иван перепрыгнул через столб, едва не наступил на змею, гревшуюся на солнце. Он шарахнулся в одну сторону, змея — в другую.

— Не так и страшно, — пробормотал мальчик, стуча зубами. — Подумаешь, змея... Обычная гадюка.

Если бы наступил — точно укусила бы. А лес с целебными травками, такими, как русалочий волос или трилистник, что от змеиных укусов помогают, далеко. С собой у него, конечно, никаких травок не было. Что он, знахарь, чтобы в котомке лекарства носить? Несколько листьев подорожника в кармане, которыми можно унять кровь, да головка чеснока — на всякий случай — вот и весь целебный запас.

Больше смотреть по сторонам, больше слушать. Только так можно целым и невредимым выйти из любой передряги. А он уже давно не слышит ничего, кроме хруста гравия под ногами да посвиста ветра в скелетах домов. И серые стены вокруг примелькались.

Ваня замер, прислушиваясь. По коже пробежали мурашки. Из соседнего дома доносилось не то постанывание, не то кряхтение.

Что делать? Каждый охотник знает: если встретил что-то странное в лесу, лучше обойти его десятой дорогой. Но здесь ведь не лес — город. Вряд ли такими звуками заманивает доверчивых зверюшек болотная кикимора, не похоже, что в доме притаился морок. Ведь еще и солнце высоко в небе! Может, это Аленушка? Утащили ее гуси из лесу, от родной деревни, да далеко нести не захотели — вот и бросили на плоской крыше дома, что поближе. А она сама сейчас спускается по шаткой лестнице — и боится...

Не верил Ваня, что нашел сестру так легко, но и мимо пройти не мог. Наложил стрелу на тетиву — только натянуть осталось — и начал красться вперед, к огромному темному окну. Шаг, другой, третий. Как ни старается, хрустят камни.

Вот и окно. Мальчик заглянул внутрь, ничего интересного не заметил. Серые груды праха, каменные колонны. Плесени, и той нет — сухо в домах. А откуда-то снизу снова раздалось кряхтение.

Иван перелез через подоконник и увидел, что пол в одном месте провалился — черная дыра зияла между двух колонн. Из окна на втором этаже падал рядом солнечный луч.

Может, и не дыра это вовсе, а нора какого-то зверя? Ничего глупее, чем заглядывать в нее, придумать невозможно. Да только уйти все равно нельзя. Набравшись смелости, мальчик склонился над дырой. И увидел, что внизу вовсе не так темно, как казалось от окна. Квадратная комнатка с гладкими стенами, без окон и дверей, а в углу шевелится что-то мохнатое.

Ваня вгляделся внимательнее. Не поверил своим глазам, сморгнул, посмотрел еще раз. Потом тихо присвистнул и пробормотал:

— Мишка! Откуда он здесь взялся? И вылезти, небось, не может!

— А то! — донеслось снизу. — Не могу, конечно. Сам кто будешь?

Ваня чуть не грохнулся в яму.

— Я-то Иван.

— Откуда?

— Из деревни.

— Из дер-ревни... И что ты тут делаешь, Иван?

— Сестру ищу.

— Сестр-ру... Дело ясное. А нашел меня. Вот.

Медвежонок поднял мордочку. Бусинки глаз весело блестели на широкой морде. Шерсть была светлой, перепачканной пылью. На шее у медвежонка болтались какие-то тесемки — вроде бы, не ошейник, но что такое — понять нельзя.

— Вылезти не можешь? — спросил Ваня.

— Вер-рно заметил.

— Помочь?

— Ну, если не очень спешишь...

Медвежонок поднялся во весь рост, и стало понятно, что ему уже лет восемь — еще не взрослый медведь, но уже и не совсем малыш. Голова большая, уши торчком, когти черные. Протянув лапы, Мишка попытался ухватиться за верхний край комнаты-ямы — не смог.

— Пр-рыгать я не очень умею, — пояснил медвежонок. — Вот и сижу здесь. Так-то, р-ребенок.

— Я не ребенок! Мне двенадцать лет уже! Поболе, чем тебе!

— Это по возр-расту побольше. Я зато опытнее, и знаю много. Вот что нам надо сделать, чтобы я вылез?

— Веревку найти, — предположил Иван.

— Вер-ревку. Ер-рунда какая. У тебя есть, что ли, с собой?

— Нет.

— А туда же... Где ты ее найдешь? Не вер-ревка мне нужна, а подставка. Скинь сюда стол какой-нибудь. Их на втор-ром этаже много осталось.

Ваня подумал, что медведь и правда соображает. Если до края ему оставалось совсем немного, и прыгнуть он не мог, нужно было всего лишь стать на что-то. А там вылезет — лазать все медведи горазды.

— Я сейчас, — пообещал он медвежонку, осторожно ступая среди камней.

Лестница, перила которой давно обвалились, вела на второй этаж. Перед самым входом потолок поднимался высоко, а дальше было что-то вроде балкона. Туда и лез Ваня.

— Покр-репче стол выбир-рай, — командовал снизу медвежонок.

Коробку из погнутого, потрескавшегося пластика удалось найти почти сразу. Может быть, когда-то она и правда была столом. Ваня начал толкать ее вниз. Сначала дело шло как нельзя лучше, но потом коробка выскользнула из рук и загрохотала по ступенькам, ударилась об пол, раскололась и ухнула в яму к медведю.

— Эй, остор-рожнее! — возмутился он. — И стол такой замечательный сломал. Ну, ничего, я сейчас доску пр-рислоню и выбер-русь.

Ваня выглянул в окно. Шум они подняли такой, что слышно за сотню шагов, а то и дальше. Нехорошо. Но вдвоем было уже не так страшно.

Медведь прислонил доску из пластика к обложенной плиткой стене, разбежался, ухватился передними лапами за край ямы и тут же оказался наверху.

— Отлично, — проворчал он. — Спасибо тебе, Иван. Молодец, что меня вытащил. Я тебе еще пр-ригожусь!

— А ты живешь в городе?

— Нет, по делу забр-рел. Дисков на плеер-р набр-рать.

Ваня недоуменно взглянул на медвежонка, а тот встал на задние лапы, снял с шеи тесемочки-проводочки и, не спрашивая разрешения, всунул их мальчику в уши. Тот даже испугаться не успел. Да и бояться было нечего — на конце проводков были мягкие подушечки.

Медведь стукнул когтем по плоской пластиковой коробочке, висевшей у него на шерсти, и словно бы прямо в голове у Вани зазвучала музыка — казалось, играет целый оркестр, человек двадцать. Прекрасный женский голос пел:

По лазоревой степи

Ходит месяц молодой,

С белой гривой до копыт,

С позолоченной уздой.

— Здорово, — прошептал мальчик. — Но ведь это...

— Я знаю, люди сейчас не слушают такую музыку, — медвежонок опустился на четыре лапы и кивнул. — У вас запр-рещена всякая техника. Но мы не видим в ней ничего плохого.

Иван вытащил из ушей подушечки, повесил проводки на шею медвежонку.

— Спасибо. Так ты пришел в город за этой музыкой?

— Почти так. Слушал плеер-р, не услышал, как тр-реснула балка. И упал в подвал. А ты, значит, ищешь сестр-ру? Куда она делась?

— Ее гуси унесли.

— Чего вдр-руг?

— Ну, не совсем вдруг... Мы к Яге пошли, на полянке поиграть. Сестра баловаться начала, у Яги желание выпрашивать. Маленькая она еще, семь лет. А Яга гусям свистнула — пока я слово против молвить успел, они Аленушку и утащили. Железная Нога только и сказала мне, где ее искать. От центра города налево.

— И чего сам пошел? Р-родители где?

— Уехали родители, на свадьбу в соседнюю деревню. Мне сестренку доверили. Теперь я ее вытащить должен.

— Хм... Ну, будем вместе вытаскивать. Пошли. Только неподалеку от центр-ра я осиное гнездо знаю. Мимо него идти пр-ридется.

— Значит, пойдем...

— Тебе хор-рошо говор-рить. Они медвежий дух за вер-рсту чуют.

— Я тебя с собой не зову... — Ваня загрустил. Идти вместе с медвежонком не в пример веселее.

— Ладно, пр-рор-рвемся. Из лука хор-рошо стр-реляешь?

— В осу попаду.

— И у меня когти не совсем затупились. Не пр-ропадем!

Ваня вздохнул. Взрослый медведь и не одну осу уложит, прежде чем его покусают. Только у него ведь в напарниках медвежонок... Да и сам он не взрослый охотник. С одной осой справится, а если штуки три налетят — туго придется. А около гнезда их куда больше трех может быть. И двадцать, и тридцать, а то и пятьдесят...

Вышли на улицу, побрели вдоль домов, держась правой стороны — чтобы дома прикрывали от солнца. Медвежонок бежал рядом, как крупная собака. Если бы не плеер — совсем дикий зверь. Хотя диких медведей сейчас почти что и не осталось, все больше разумные. Да еще и себе на уме...

— Звать-то тебя как? — спросил Иван, сообразив, что с медвежонком так и не познакомился.

— Ты же сказал! Мишкой, или Мишуткой.

— Это я так, наугад.

— Тут угадать нетяжело. Папа у меня тоже Михайло. Михайло Потапыч...

— А мама?

— Настасьей кличут.

В небе промелькнула быстрая тень.

— Гусь? — спросил Ваня.

— Не заметил, — ответил Мишутка. — По звуку на осу похоже. Хотя до гнезда еще топать и топать. Километр-ра два.

— Десять раз по полтораста шагов?

— Два р-раза по тысяче метр-ров, — фыркнул медвежонок. — Ладно, электр-ричеством вы пользоваться пер-рестали. Чем вам метр-рическая система не угодила?

— Я не знаю. В шагах ведь проще мерить.

— Только шаг у каждого р-разный, а метр-р для всех один.

Взобрались на небольшой холмик — похоже, раньше здесь стоял дом, да только давно обрушился, и его занесло песком, засыпало щебнем... На вершине холмика, в редкой траве, грелись на солнце несколько черных змей — в руку толщиной, пару шагов длиной каждая. Ваня кинулся было прочь, а Мишутка проворно схватил одну из змеюк ближе к голове, чтобы не вывернулась, ударил о камень.

— Что ты делаешь? — испугался мальчик. — А если они нападут?

— Змеи не нападают вместе, — Мишутка оскалился. — Мне надо подкр-репиться. Я в подвале со вчер-рашнего дня сижу.

— Правда? А ночью? Морок не подкрадывался?

— Посчастливилось. Да и с мороками бор-роться можно — если не спать... Когда их не очень много.

— Папа с мамой, наверное, беспокоятся? А ты со мной дальше идешь.

— Ничего. До вечер-ра вер-рнемся.

Медвежонок оторвал змее голову так же спокойно, как отец отрывал голову вяленой рыбешке, впился в сочное мясо зубами. Ваня искоса наблюдал за тем, как он ест.

— Хочешь? — Мишка истолковал интерес мальчика по-своему, протягивая змею ему.

— Пока нет. Я завтракал.

— А, ну если что, ты скажи. Мне одному мяса много.

В воздухе послышалось низкое гудение. Невысоко над землей к ним летела оса — не очень крупная, с ведро величиной.

— Р-разведчица, — предположил медвежонок. Лапа со змеиным мясом остановилась у самой пасти. — На свежую кр-ровь летит.

— И что теперь?

— Будем пр-рятаться.

Он отшвырнул от себя недоеденную змеиную тушку и неожиданно проворно юркнул в окно ближайшего дома. Ваня последовал за ним. Уже в комнате он снял с плеча лук и положил на тетиву стрелу.

— Сбить ее?

— Не помешает.

Мальчик натянул тетиву, прицелился. Оса деловито жужжала над камнями. Выстрел. И стрела, чиркнув по камням, улетела на противоположную сторону улицы.

— Что же ты мажешь? — медвежонок даже закрыл морду лапами. — Сейчас она сюда двинет. Они не любят, когда в них из лука.

Оса действительно повернулась и зигзагами помчалась к окну.

— К стене! — крикнул Ваня. — Сейчас...

Он торопливо наложил на тетиву вторую стрелу, и, когда желто-черная туша закрыла свет в окне, ударил почти в упор. С противным хрустом стрела вонзилась в голову осы и отбросила ее назад.

— Готова, — Мишутка обрадовался. — А тепер-рь подбирай стрелы — и ходу отсюда!

Ваня нашел стрелу, которой промахнулся, превозмогая дрожь в руках, вырвал вторую из еще шевелящейся осы. Они побежали по улице.

— Свер-рнем в пер-реулок, — предложил медвежонок. — Я там бр-родил — на соседней улице неплохой музыкальный магазинчик.

— А книжного там нет? — задыхаясь, спросил Иван.

— Тебе сейчас до этого? Сестр-ру не собираешься выручать?

— Я так... На будущее.

— Не интересовался я. У отца библиотека хор-рошая, — проворчал на ходу медвежонок.

Бежали шагов девятьсот. Улочка, по которой вел Мишутка, оказалась не такой широкой, как центральная. Пустые дома нависали прямо над головой. Некоторые из них совсем развалились — торчали одиноко стены, а где-то и стены рухнули.

— Далеко еще? — спросил Ваня.

— До осиного гнезда — как р-раз рукой подать. Давай ход сбавим.

Мишка остановился, тяжело переводя дыхание.

— А до центра?

— И центр-р уже близко. Только я смекнуть не могу, что твоей сестр-рице в гор-роде пожелалось, зачем гуси ее сюда потащили?

Ваня вздохнул.

— Ребенок, что с нее взять? Хотела попробовать то, что еще никто не пробовал. Диковинку. А Яга... Ну, ты же Ягу знаешь?

— Слышал. Они на медведей внимание не обр-ращают. Это гуси Ягам подчиняются, а люди, говор-рят, сами командовать Ягами могут, хоть они и железные.

— У нашей только нога железная.

— Это ты смотрел плохо. Вся она железная, только сверху пластик. Так и что Яга?

— Она пощелкала немного — наша Яга часто так делает, потом говорит: хочешь того, что из косточек вышло? А эта дуреха борщ любит, мама ей часто костный мозг в ложку выбивает. Она и говорит: хочу. Тут гуси ее и подхватили, потащили прочь.

Мордочка медвежонка вытянулась.

— Ваня, а Ваня, ты хоть пр-редставляешь, куда они ее понесли? Что это за косточки такие? И кому они пр-ринадлежат?

— Не представляю.

— Но как подумаешь — как-то стр-рашно, а?

— Боязно. Только мне без сестры никуда. Лучше уж вместе пропадем.

— Ладно, авось, не пр-ропадем. Я тебе точно пр-ригожусь.