Книга 8. Воздушный Стрелок. Турист

— Э-э, с вашего позволения... А кто такой этот Бабур Варма? — растеряно пробормотал сержант.

— Бабур Варма, первый брахман Дома Сканды, Рука Ветра Махасены. Если кто и сможет помочь вам в поисках ответов, то это он, а я... извините, не брахман и не философ. Я практик, — с готовностью пояснил я, чувствуя, как сильнее и сильнее накатывает головная боль. Чёрт, встреча с иезуитами, кажется, и для меня не прошла без проблем. Надо отдохнуть. Очень надо. Я покосился на сидящую рядом Ольгу и та, явно поняв меня без всяких слов, поднялась со стула.

— Господа, прошу вас, пользуйтесь гостеприимством дома моего отца, а мы с мужем, с вашего позволения, удалимся. Господин капитан, если у вашего начальства возникнут какие-то вопросы, прошу их отложить хотя бы до утра. Мы все устали и нуждаемся в отдыхе. И да, слуги уже готовят для вас и ваших людей покои. На этом позвольте проститься. Всего хорошего, господа гвардейцы.

— Э-э, да... конечно, — в своей растерянности капитан сейчас был весьма похож на своего подчинённого минутой ранее. Так что он и сказать-то ничего не успел, как мы с Олей уже оказались в нашей спальне.

— Что, Кир, совсем тяжко, да? — я ещё слышал голос жены и ощущал её прикосновения, когда она раздевала моё тело, шатающееся от одолевающей его слабости, но... всё это было словно сон... призрачно и сумбурно. Как отключился, я уже не помнил.

А утром... утром от вчерашней слабости не осталось и следа. Проснулся я свежим и таким бодрым, словно во время сна мне кофейную "систему" поставили. Литра так на четыре ристретто, ага. Энергия била ключом, так что даже к предстоящему разбору полётов, посвящённому событиям вчерашнего вечера, я отнёсся с каким-то даже удивившим меня самого энтузиазмом. Да и Оля была рада видеть, что я перестал изображать сонную муху. В результате, к завтраку мы вышли довольными собой и друг другом, и даже присутствие за столом тяжёлой артиллерии представленной тестем и главой Преображенского приказа, за спинами которых откровенно терялись фигуры отца Иллариона и капитана Джевецкого, не смогло пошатнуть наше с женой хорошее настроение. Одно на двоих.

— Итак, подведём итоги вчерашнего... провала, — после прошедшего в тишине завтрака, разрушаемой лишь редким стуком приборов и просьбами передать то или иное блюдо, посерьёзневший и даже можно сказать, потяжелевший тон Вербицкого показался бы похоронным маршем, но... как я уже сказал, и мне и Ольге, ввиду нашего превосходного настроения, было плевать на подобные мелочи. А вот Джевецкий, кажется, принял слова генерала чересчур близко к сердцу. Вон, как вскинулся!

— Успокойтесь, господин капитан, — тут же примиряюще улыбнулся тесть. — Речь не о действиях вашего отряда. А ты, Анатолий Семёнович, будь любезен, не дави на окружающих и не сгущай краски. Пусть всего желаемого нам воплотить не удалось, но даже имеющиеся на данный момент результаты, позволяют считать проведённую операцию вполне успешной.

— Но потери, — тихо пробормотал недовольный Джевецкий себе под нос. Тем не менее, Валентин Эдуардович его услышал.

— Один убитый гвардеец. Гвардеец полка созданного для ведения боевых действий с применением тяжёлых техник, но убитый в противостоянии с врагом, обладающим возможностью глушить Эфир и стихийные эгрегоры. Да не просто обладающим, а применившим эту самую возможность! При равном количественном составе противников? Батенька, да вы перфекционист-мечтатель! — с интересом глянув на гвардейца, протянул Бестужев с лёгким, едва заметным намёком на издёвку в голосе. И Джевецкий отвёл глаза.

— К гвардии претензий нет и быть не может, — подтверждающе кивнул Вербицкий и, повернувшись всем корпусом к капитану, чётко и недвусмысленно произнёс, словно сваю забил: — государь доволен тем, что Преображенский полк по-прежнему остаётся образцом для подражания как его армии вообще, так и гвардии в частности. Даже потеряв две трети боеспособности, вы не отступили, не сложили оружия, и правильно распорядились оставшимися в вашем распоряжении возможностями. Как показал осмотр места боестолкновения, именно вашими людьми, капитан, была уничтожена четверть напавших на боярскую вотчину Николаева-Скуратова людей. Одним стрелковым оружием, против боевых техник. Это достойно. Так что, ждите приглашения на высочайшую аудиенцию, Никита Вячеславович. Она непременно состоится в самом скором времени... и, подготовьте списки к награждению своих бойцов. Пригодятся, уж поверьте, — Вербицкий перевёл взгляд на сидящего тише мыши Иллариона. — Собственно, такая же встреча ждёт и ваше начальство, "святой отец", но ему я бы порекомендовал запастись не списками награждаемых, а лубрикантами. Хотя бы вазелином.

— Я передам ваши слова моему начальству, Анатолий Семёнович, — скривился тот. — Но прошу заметить, ещё до начала операции мы предупреждали о возможных проблемах. И какова была реакция? "Мы учтём ваше мнение". Ну, учли... да. Видно.

— Костыль нашли? — перебил я явно выходящего из себя эфирника. Тот дёрнулся. — Значит, нашли. Могу я увидеть артефакт святош?

— Он находится на экспертизе, — хмуро ответил тот. — И до окончания исследований, боюсь...

— Что за артефакт, Кирилл? — повернулся ко мне тесть, одним жестом прервав виляния эфирника.

— Ну, вы же не думаете, что люди епископа решились бы на атаку гранда, пусть и "калеки", без серьёзной подготовки? Или верите, что у них завёлся собственный круг грандов, способный отрезать территорию целого поместья от Эфира? — пожал я плечами. — Нет же, по прибытии в мою вотчину, они разместили где-то рядом артефакт, который, собственно, и глушил как сам Эфир, так и его стихийные проявления. Это я успел ощутить. Собственно, именно благодаря этой дряни, святоши и смогли застать врасплох гвардейцев, и пока те не очухались, били техниками лишённым щитов бойцов, как уток. Влёт... Я прав, отец Илларион?

— Ну да, да, — со вздохом признал тот. Впрочем, насколько я знаю сего ушлого типа, и насколько могу чувствовать его эмоции, которые тот, кстати, даже не пытается скрывать, особо сопротивляться такому давлению, эфирник и не собирался. Так, покочевряжился для... отчётности, лояльность своему начальству показал, и хватит. — Результаты первого, поверхностного исследования показали, что иезуиты при нападении действительно использовали весьма специфический артефакт собственного производства. Пока что, мы определили три его функции. Первая, уже знакомая вам, Кирилл Николаевич. Превращение земли, на которой он находится, в место действия эгрегора католической веры. Вторая функция направлена на глушение Эфира и его стихийных проявлений... В этом мы пока не особо разобрались, но дайте срок... Ну и третья — самая кривая. По сути, костыль накачивает силой эгрегора, всех кто с ним связан.

— И превращает их в текущих крышей фанатиков, — дошло до меня.

Глава 13. Воспоминания и сюрпризы

— И тебя совсем не волнует, что засада, фактически, провалилась? И вся эта рискованная игра оказалась зряшной? — поинтересовалась Оля, когда я рассказал ей о результатах нашей "встречи в верхах". В ответ, я пожал плечами.

— Почему же? — затушив сигарету, я поднялся с кресла и, шагнув к окну, уставился на открывающийся за ним вид летней Москвы. — Провала не было, солнце. Да, я порубил в капусту нападавших, не оставив ни одного из святош для допроса. Но тут вина их же артефакта. Проецируемый им эгрегор веры долбит по мозгам не только самим святошам, но всем, кто попадает в зону его действия. Но если самих католиков артефакт превращает чуть ли не в паладинов, бьющихся за веру в лучших традициях Крестовых походов, то в людях не связанных с эгрегором их веры, "костыль" будит страх и ужас. А у меня... весьма специфическая реакция на эти чувства. Планка падает, знаешь ли... М-да. Но главное, не это. Во-первых, благодаря происшедшему в вотчине, мы теперь совершенно точно знаем, как именно выкормышы Лойолы Проклятого умудрились провернуть убийства некоторых грандов, а это уже дорогого стоит. А во-вторых... кто сказал, что напавшие на меня бойцы с возглавлявшим их епископом, были единственными "гостями" в тот вечер?

— То есть? — не поняла Оля. Процокав каблуками по наборному паркету, она встала передо мной, и пытливо уставилась мне в глаза.

— То и есть, — вздохнул я. — Помимо группы зачистки епископа, там присутствовали наблюдатели для фиксации происходящего. Вот они-то уйти от развёрнутой Вербицким сети и не смогли. Так что, помимо информации о способе ликвидации грандов, в распоряжении Преображенского приказа и государя имеются вполне себе живые участники нашей встречи с епископом. И честно слово, милая, я им не завидую. Какими бы фанатиками они ни были, какими бы несгибаемыми бойцами за веру себя ни мнили, утаить что-либо во время профессионального допроса им точно не удастся. Так что, день-другой и запоют они певчими птичками. Уверен. А значит, есть шанс, что помимо уже попавших в поле зрения преображенцев агентов иезуитов, тех, что устроили епископу и его людям "экскурсию" в нашу вотчину, вскроются и иные интересанты. В общем, можно считать, что вкупе со смертью самого коадъютора, интрига с моей "немощью" выполнила свою задачу на все сто процентов.

— Вот, кстати, — Оля поёжилась. — Я почему-то считала, что тебе достанется от моего батюшки и Анатолия Семёновича за смерть епископа. Всё же, разведчиков такого уровня обычно убивать не принято...

— Не принято, если они сами не нарушают неписанные правила игры, — весёлый голос ворвавшегося в гостиную тестя, заставил нас обоих обернуться. — Так что, если бы у его преподобия хватило ума не соваться на место проведения операции, он остался бы жив, и максимум, что ему грозило даже в случае успеха его дурной затеи, это высылка за пределы государства Российского. Но епископ совершил феерическую глупость, самолично напав на подданного русского государя в его собственной вотчине. Так что теперь и с нас взятки гладки. Удачно получилось, да... — рухнув в кресло у камина, Валентин Эдуардович довольно ухмыльнулся и, подмигнув нам, развёл руками: — но вот на официальную награду за ликвидацию этого святоши, Кирилл, можешь не рассчитывать. Не те условия, и не тот случай. Впрочем, я буду не я, если государь не выкажет тебе свое благоволение каким-то иным способом.

— Да ещё, небось, обставит всё так, что не поймут реальных причин этого самого благоволения только белые медведи на острове Врангеля, да и то лишь потому, что газет не читают, да? — понимающе усмехнулся я в ответ. Бестужев вновь развёл руками и, плеснув коньяка в стоящий здесь же на столике хрустальный "тюльпан", с широкой улыбкой отсалютовал им в нашу с Олей сторону. Ну да, ну да, кто бы сомневался. Чего-чего, а злить врагов наш государь умеет лучше многих. И ведь не отмазаться никак.

— Не забивай себе голову ерундой, Кирилл, — словно прочитав мои мысли, прогудел тесть. — Под молотки тебя совать никто не собирается. О смерти коадъютора в газетах не напишут, и в салонах болтать не будут. Выехал епископ из своих владений и пропал. Эка невидаль, в Речи Посполитой-то! Там и магнаты порой без следа пропадают... А уж про всяких ксёндзов и говорить нечего.

— А если вдруг... — начала Ольга, но отец её перебил.

— А вот если вдруг, тогда и запись визита епископа в звенигородскую вотчину Скуратовых всплывёт, а с ней и информация о войне с Вишневецкими и её причины, а там и кадры вызволения из застенков иезуитских вивисекторов, умученных ими девушек по Паутинке гулять начнут... Поверь, доча, если всё это правильно подать, такая волна поднимется, что нынешний епископ Римский замается каяться, а иезуитам не останется ничего иного, кроме как свернуть свою лавочку и убраться с территории Европы обратно в Новый Свет. Тем более, что у них там то ли очередной Крестовый поход намечается, то ли шестая Война Ересей...

— Вот только я сильно сомневаюсь, что Анатолий Семёнович или тот же отец Илларион согласятся обнародовать такой компромат без купюр и цензуры, — вздохнул я. — Не любят спецслужбы такими знаниями делиться. Ой, не любят.

— А кто их спрашивать будет? — в голосе тестя неожиданно лязгнула сталь, а улыбку словно в момент стёрло с лица. — Государь прикажет, и поделятся, как миленькие. Ещё и подерутся за право представить свою подборку. И это не моё мнение, если что. Понятно?

— Понятно, — протянул я. Что ж, такой расклад не может не радовать. В отличие от своего наследника, государь пока не давал повода сомневаться в его слове. А в том, что именно его обещание Бестужев нам сейчас и озвучил, я был практически уверен. Плавали, знаем.

— Вот и замечательно, — потянувшись огромным котом, Валентин Эдуардович вновь расслабился и на его губах снова появилась довольная улыбка. Прикончив коньяк, он вернул хрустальный бокал на столик и кивнул. — Ну а теперь, скажите, когда уезжать надумали.

— После презентации новых машин в ателье, — отозвалась повеселевшая Оля. — Послезавтра проведём демонстрацию, потом день на проверку спасплатформы и сборы. Думаю, одного дня нам для этого вполне хватит, так что следующим утром отправимся в дорогу.

— Значит, четыре дня, да? — задумчиво протянул тесть. — Зверей своих оставите где-то, или с собой возьмёте? Про учениц-учеников не спрашиваю, и так понятно, что они вам в путешествии только помехой будут. Всё ж, медовый месяц, пусть и чуть запоздалый, м-да...

— Блюфросты наши — ребята самостоятельные, — рассмеялся я. — Они сами себе место выбирают. Захотят, догонят. Захотят, вернутся.

— Это как? — удивился Валентин Эдуардович.

— Да кто бы знал?! — развёл я руками... чуть покривив душой. Всё же, кое-какие исследования способностей и умений песцов я провести успел. — Но они мне то в Костроме попадались под ноги, то на базе в столовой проходу не дают. Да и в доме, что в Сокольниках, я их неоднократно из собственной постели выдворял, хотя сам туда зверят не привозил. Не иначе, "окнами" пробираются.

— Во дела! — тесть изумлённо и совсем не по-боярски почесал затылок. — Гранды животного мира, чтоб их... А это точно, Кирилл?

— Точнее не бывает, — кивнул я в ответ и поторопился успокоить заволновавшегося Бестужева, явно вспомнившего террор, устроенный блюфростами оставленными мною на охране его московского особняка, когда мы с учениками ездили "в европы". — Да вы не волнуйтесь, Валентин Эдуардович. Как я понял, шастают они не абы как, а лишь когда поблизости есть один из "их" людей. Нас с Олей, например, они частенько навещают. Анну с Ингой тоже... Бывает и к другим ученицам заглядывают за почесушками и угощением. А вот к тому же Гдовицкому, например, или к Ведьме не суются. Да и майора "Гремлинов" тоже стороной обходят.

— И Вячеслава, — поддержала меня Оля. — Так что, не волнуйся, пап. Если нас здесь не будет, песцы сами в особняк не сунутся.

— Ты не представляешь, как меня это радует, — покачал головой тесть, поднимаясь с кресла. — Пока вас не было, они мне чуть охрану до инфаркта не довели. А Сергей Львович, так и вовсе до сих пор от них обувь прячет, чтоб не погрызли, аспиды. Успокоили вы меня, дети. Эх... ладно, пойду жену отыщу. Узнаю, что нас сегодня на ужин ждёт. Не скучайте здесь...