Жнец

Раздался шорох, и в проходе возник Бакер, его управляющий. Старикан негромко кашлянул, привлекая внимание.

Барон слыл человеком рассудительным, хотя и жестоким. Управление таким замком требовало от хозяина требовательности и скрупулёзности.

— Тебе чего? — раздраженно спросил Антор, приподнявшись на локтях. — Мало тебе дня?

— Хозяин, дело есть, — загадочно проскрипел гнусавый голос.

— До завтра нельзя подождать? — барон упал на спину, скорчив недовольное выражение на лице.

— Завтра поздно будет, а сегодня в самый раз, — заискивающим голосом протянул старик.

— Ну, что тебе?

— Я докладывал, что у нас гостят два путника.

— И что? Ты сказал, они заплатят.

— Тут дело в другом, один из них — жнец, и у него есть ядовитый порошочек, да оружие интересное.

— Что? — барон вскочил с кровати, надел кожаные тапки и стал расхаживать по комнате, закинув руки за спину. — Что он здесь делает? Неужели по мою душу?

— А что, есть грешки? — ехидным голосом прошептал старикан.

— Хватает, ты, что ли паинька, — обрезал Антор. — Сколько мы богатых путников вместе порешили? Неужели узнал кто?

— У меня на них зуб точится давно, — нервно зашепелявил старик, показывая наполовину беззубый рот. — Жнец убил моего сына. Не думаю, чтобы кто-то узнал о наших проделках, но жнеца надо порешить, а добро забрать.

— Да, надо убить! Вдруг он к нам что-то имеет? А прихлопнем, спокойней будет на душе, — решил барон после паузы. — А вдруг прознают, что мы его...? У меня от одной мысли становятся волосы дыбом.

— Никто не прознает, ведь мы никому не скажем, — Бакер захихикал. Остальные не знают, кто он.

— Жнец опасен, надо бить без промаха, иначе нам всем конец будет бесславный, — Антор неспешно расхаживал по комнате. — Надо так сделать, чтобы комар носа не подточил.

— Жнеца этого в каменный мешок посажу, а северянина удавим. Ох и здоров же он, только ума маловато.

— А северянин не из этих?

— Нет, он не жнец, это точно. Так я делаю?

— Делай, только смотри, не опростоволосься, — с этими словами барон сел на кровать и ногами сбросил тапки.

* * *

Корн продолжал поглощать пищу, уже порядком захмелевший. Сартай сидел, задумавшись, Анта не выходила из головы.

— Вот мне интересно, на что вы живёте? — спросил Корн, наливая вина в свою чашу.

— Нам платят те, кто хочет справедливости, возмездия за содеянное зло с ними или с родственниками, — Сартай пристально поглядел на громилу. — Еще нас нанимают, за немалые деньги, для охраны или защиты.

— А если наврут, а было не так? Что тогда?

— Мы проверяем, чтобы все было правильно.

— Где мои девки? — громко пробасил Корн. Он встал, пошатываясь, направился во двор. Через минуту снаружи раздался зычный голос громилы, с кем-то беседующий.

— Ну как? Наелись? — у входа стоял правила Бакер.

— Спасибо, от души накормили, — вставая, ответил Сартай.

Бакер приблизился, смотря Сартаю в глаза. За маской приветствия миротворец разглядел колючий взгляд.

— Есть работа для жнеца, — интригующе произнес Бакер.

— Что за работа? — шепнул Сартай, его взгляд прошелся по трапезной, та оказалась пуста.

— Пошли к барону, он расскажет, — Бакер направился к выходу, Сартай двинулся следом. Уже стемнело, хотя видно было неплохо — полная луна заливала холодным светом весь двор.

Корн уже тискал какую-то девицу возле стены, которая визжала и громко смеялась.

— Корн! — громко позвал Сартай.

Громила, не поворачиваясь, показал неприличный жест левой рукой. Девица захохотала.

Старик с миротворцем зашли в здание замка. Правила взял на полке у входа масляную лампу, которая давала тускловатый свет, и они пошли по тёмным коридорам. Внезапно старик остановился, Сартай почти натолкнулся на правилу.

— Стой здесь, сейчас я налью в лампу масла, а то кончается, — с этими словами старик исчез в боковых дверях.

Сартай остался ждать у дверей. Через несколько мгновений раздался грохот, одновременно с ним Сартай понял, что летит вниз. Опора под ногами исчезла. Руками пытался ухватиться за что-нибудь, но тщетно.

Удар...

Темнота и тишина. Запах сырости и прохлада. Сверху заскрежетало железо, трущееся о камни. Боль в спине и ноге вернула к реальности.

— Жнец, пришел твой конееец! — пропел сверху гнусавым голосом Бакер. Сверху показался горящий факел, осветивший очертаний каменных стен и решётку вверху. Две створки пола висели ниже решётки. До верха метров пять.

Факел полетел вниз, издавая гул. Миротворец сидел на каменном полу, потирая ушибленную ногу. Факел упал перед ним, Сартай подвинулся.

— Что тебе жнецы сделали? — спросил он, подняв лицо кверху. Глаза ощупывали камни, цепляясь за каждый выступ. Все это приводило к неутешительному выводу, что выбраться отсюда без посторонней помощи не получится.

— Ни много, ни мало — убили сына, — выкрикнул со злобой старикан.

— Значит, он заслужил это, ты же знаешь, миротворцы справедливы.

— Мне всё равно, что он заслужил, ты ответишь за пропавший мой род, за не родившихся внуков! За не прожитую моим сыном жизнь, и страдания старого одинокого правилы!

— Вот видишь, ты тоже хочешь справедливости, только не понял за свою длинную жизнь одну вещь.

— Какую такую вещь, ну-ка, просвети, — Бакер навис над решёткой.

— Просто у тебя справедливость твоя, повернута к собственным интересам. Люди в основном по ней и судят. А должна быть справедливость настоящая. А она говорит: виновник — тот, кто задумал. Первым задумал твой сын, за это и расплатился.

— Справедливость настоящая? Тьфу, какая гадость! Знаешь, мне как-то всё равно. Хочешь, я расскажу, что тебя ждет? — голос Бакера стал слащавым.

— Ничего хорошего, — ответил Сартай. — Только смотри, за убийство миротворца казнь будет страшной.

— Это тебе будет страшно, — зловеще прогнусавил старикан. — Когда ты обессилишь от голода и сырости, я сам спущусь к тебе, и ты узнаешь всю силу моей злобы. Ах, да! Надо еще с твоим дружком разобраться. Ты пока отдыхай, привыкай к своей комнатке, — правила захихикал, его шаркающие шаги стали удаляться, оставляя Сартая с тишиной и догорающим факелом, пламя которого начало мигать...

Корн лежал в своей комнате раздетый на кровати. Возле него лежала нагая девушка, её голова покоилась на могучей груди громилы.

На столе стоял кувшин вина, две чаши и широкий глиняный подсвечник, в нём три толстых восковых свечи, пламя которых мягко освещало комнату. Громила болтал, шутил, рассказывая девице разные истории. Её озорные глаза вспыхивали каждый раз, когда северянин рассказывал острые моменты своей жизни. Курносый носик, пухлые щечки — она понравилась Корну, но хмельные глаза чаще поглядывали на вздымающуюся обнаженную грудь, которая так и притягивала взгляд.

Звали девицу Санита, она мало что видела в жизни интересного, жадно ловя моменты чужих приключений. Скотный двор — вот все приключения, которые были в её жизни. Санита не помнила своих родителей, в этот замок её продали маленькой девочкой. На неё положил глаз Арват-кожемяка, который опьяни лупил свою жену каждый день, пока та не наложила на себя руки. Незавидным было будущее Саниты... и тут появился Корн, весёлый и добродушный.

— Возьмешь меня с собой? — лицо девушки вспыхнуло краской.

— А чего, нравишься ты мне, только на обратном пути заберу. Сейчас у нас опасная дорога! Корн встал, потянулся. Его слегка шатало.

— Ты такой большой, — улыбнуласьСанита, разглядывая громадные мускулистые плечи. — Только меня надо будет выкупить.

— Санита! — раздался за дверью громкий мужской голос. — Тебя зовет правила!

— Чего это они? Среди ночи? — удивился Корн.

— Не знаю... я сейчас!

Санита встала, быстро набросила рубаху, надела юбку и, скрипнув дверью, вышла на свежий воздух. Там она чуть не вскрикнула. Десяток вооружённых мужчин притаились за пристройкой. Мечи и вилы тускло поблёскивали в полутьме. Впереди всех, сгорбившись, стоял Бакер.

— Как там этот бродяга, не спит ещё? — раздался его гнусавый голос.

— Нет, а что случилось? — голос Саниты задрожал от страха.

— Он злой бандит! Они проникли в замок для разведки, потом придут другие, злые-презлые. Он сильно пьян?

— Да не очень. Он добрый, рассказывал истории разные, — растерянно выдавила девушка.

— Ты подливай ему вина побольше, а когда уснёт, позови нас, надо этого разбойничка удавить.

— А где второй? Ну, что с ним был? — испуганно прошептала Санита.

— Не твоего ума дело, исполняй, что велено, — прошипел старикан. — Иди!

Ноги не слушались, когда Санита вернулась в комнату. Её переполняли противоречивые чувства. Вот так вот разом всё рухнуло. Её мечты обрывались на самом интересном месте, никогда не воплотятся в жизнь. Надежды на счастливую жизнь, на семейное счастье... — всё, всё растворилось в один миг из-за злых людских сердец!

— Чего звали? — спросил Корн, его язык заплетался. Громила сидел на стуле в одних штанах, держа в руках полупустую чашу.

— Правила дал распоряжения на завтра, — деревянным языком ответила девушка. Душевная тяжесть переполняла ее душу. — А ты встречал разбойников?

— И не раз, у меня семью убили такие твари. Может, кого в плен забрали, не знаю, я в то время пахал в поле.

Санита налила полную чашу вина, внимательно взглянув на Корна, выпила вино залпом.

— Ты ведь не разбойник, правда? Скажи честно!

— Да ты что? Я с Сартаем иду, а он жнец! Слыхала про таких?

— Корн... — Санита сделала паузу, затем зашептала. — Тебя хотят удавить, когда уснёшь.

— Что? — тихо спросил громила, затем встал. — А Сартай где? Вот дурень, жру тут вино... а про друга забыл.

— Я не знаю, где твой друг, — Санита опустилась на стул и, закрыв лицо ладонями, заплакала.

— Не плачь, ты еще не знаешь, на что я способен! — громила обнял девушку за плечи. Всё будет хорошо. Вот бы еще Сартай не спал сейчас.

Корн огляделся. Стулья и подсвечник годились для боя, больше ничего не было. Еще кувшин и чаши. Одев рубаху и доспехи, нахлобучил шлем. Затем дунул на свечи, комнату окутал непроглядный мрак.

— Иди, скажи, что я сплю, — прошептал он.

— А что они тогда со мной сделают? — растерянно пролепетала девушка.

— Не бойся, им пока не до тебя будет. Смойся под шумок, который я устрою.

— Я боюсь, — голос Саниты дрожал.

— Не надо было мне говорить, не было бы и страха.

— Ты лучше их всех, будь они прокляты, — она встала. Нежные руки нащупали в темноте голову Корна, мокрые губы поцеловали в лицо.

Скрипнула дверь, Санита тихо вышла во двор.

— Ну что? Уже спит? — раздался тихий гнусавый голос — Бакер стоял в тени стены.

— Да, — обречённо прошептала Санита.

— Сматывайся отсюда подальше, и чтобы никому не болтала лишнего, а то язык отрежу!

Санита не знала, куда идти. Ноги понесли сами, она направилась на скотный двор, чтобы спрятаться на сеновале. Через минуту она уже была внутри, схватив в руку висевший на стене серп, девушка зарылась в сено.

— Давайте, заходите тихонько. Когда человек шесть зайдет, валитесь на этого бройлера все вместе, — тихо дал команду старикан.

Слуги двинулись к дверям, она предательски заскрипела.

Корн стоял неподвижно во тьме напротив входа, правая рука держала за ножку стул, левая сжимала ручку кувшина.

Темный силуэт показался в проеме дверей, ноги ступали медленно и бесшумно. За ним показался второй.

— У вас стулья крепкие? — шепотом спросил громила.

— Что? — вошедший опешил и остановился.

— А вот что! — взревел Корн и стул врезался в голову первого. Он с треском разлетелся на куски, противник сразу свалился под ноги. В лицо второго полетел кувшин, бессознательное тело вылетело во двор, упало на спину, раскинув в стороны руки.

Корн мгновенно выскочил следом, сжимая в руках ножку от стула. Несколько безоружных людей кинулось в сторону. Несмотря на устрашающий вид громилы, двое кинулись в атаку, в руках один держал топор, у другого короткий меч.

Корн прямым ударом ноги попал замахивающемуся топором врагу в живот. Тот рявкнул от боли, согнулся и отлетел метра на три, подняв подошвами пыль. Ножка стула полетела в лицо второму врагу, который приближался с мечом.

Несмотря на свою массу, Корн оказался довольно шустрым, быстро продвинулся вперед и подхватил топор, на котором оказалось длинное топорище. Навстречу ему уже двигались пять человек, вооружённые, чем попало.

— Сартай, наших бьют! — заорал во всю силу лёгких Корн. — Сааартааай!

— Зовите всех мужиков! — раздался гнусавый визг за углом. — Кто его убьет, дам десять золотых! Карпей, Арват! Найдите Саниту, эта шлюшка нас предала!

Пять человек осторожно приближались, двое держали в руках вилы, один меч, ещё двое дубины, усеянные шипами гвоздей. Шум наполнил двор.

Корн держал лёгкий для него топор в одной руке. Когда противники приблизились, он сбил в сторону вилы первого атакующего топором, вторые отвел в сторону маховым движением ноги. Затем врубился в ближний бой, ловко орудуя топором, топорищем. Лезвие и ручка секиры били в головы противников. Через минуту двое лежало на земле с разрубленными головами, трое убегало, не оглядываясь.

Корн кинулся за угол, там притаились трое. Они сразу пустились наутек, хотя в руках у двоих были молотильные цепы. Безоружным был только правила, дряхлое тело которого не могло бежать быстро. Корн догнал Бакера в три прыжка, бросил топор и схватил правилу за шею, пальцы так сжались, что правила истошно заверещал, словно младенец.

— Так вот откуда ветер дует! Где Сартай? Отвечай, заскорузлый! — рычал громила.

— Я не знаю, где твой дружок шляется! Бооольнооо! Пусти! Не трогай меня, а то будет тебе хуже! — верещал перепуганный старикан, выпучив от боли глаза.

— Хуже уже не будет! — стиснув зубы, прорычал Корн. Он свалил высохшее тело правилы на живот и, надавив коленом на спину, начал складывать его в обратную сторону. Раздался дикий крик боли, но мощные руки продолжали неумолимую казнь. Крик оборвался, только был слышен треск переламываемого хребта. Тело правилы обмякло, руки повисли, словно плети.

Корн тяжело поднялся, огляделся. В этот миг раздался тонкий и короткий свист летящей стрелы. Жало впилось в ногу, боль обожгла. Корн бросился в сторону, в непроглядную тень, на ходу подхватив топор.

— Сартай! — сдавленно крикнул он, пытаясь вытащить стрелу. Но наконечник оказался зазубрен, и та не хотела выходить.

Корн со стоном вырвал стрелу, отшвырнув в сторону. На крыше притаились два стрелка. Третий крался на соседнюю, она была повыше, его тень зловеще двигалась на фоне темного неба.

Корн рванул вперед, метнув топор в ближнего стрелка, руки на ходу подхватили двое валявшихся вил.

Стрелок сдавленно охнул, тело полетело вниз головой, глухо встретившись с землей. Стрелы засвистели, Корн снова спрятался в тени большого амбара.

Крики раздавались отовсюду, люди выскакивали из домов и замка. У многих в руках было оружие.

'Один я вас не поваляю, надо уносить ноги' — прошептал Корн.