Незаслуженное звание пудовыми звёздами давило на плечи. Единственная оставшаяся в строю офицер Корпуса стояла перед самым незавидным выбором в своей жизни — сдаться врагу сразу, или же после того, как ещё сотня защитников земли русской поляжет на поле боя. Третьего дано не было, как Татьяна ни старалась его найти. Всё сводилось к тому, что первым (и, скорее всего, единственным) приказом Великой Княжны в качестве офицера и командира должен был стать приказ о капитуляции гарнизона.

Дочь российского Императора усталым взглядом окинула гавань. До окончания данного англичанами перемирия оставалось ещё больше часа. Под белым флагом переговорщиков, как на плацу, стояли британские офицеры во главе, насколько она знала британские знаки различия, аж с целым контр-адмиралом. С трудом подавив желание увидеть его предсмертный взгляд через прицел своей "десятки", Татьяна перевела взгляд чуть дальше. Там, медленно обходя затопленного "Мушкетёра Архипа Осипова", встречаемый санитарными командами к причалу подходил очередной британский транспортный корабль.

Задумчиво оглядев русский и английский пароходы, Татьяна Николаевна приняла, наконец, решение — возможно, самое главное в своей жизни. Нетерпеливым жестом подозвав своих добровольных сопровождающих, командующая гарнизоном направилась к причалам.

Сэр Орас Ламберт Александр Худ откровенно скучал. Уже почти два часа он, во главе с группой офицеров эскадры, по приказу Джеллико направившейся для переговоров о капитуляции гарнизона, был вынужден стоять на щедро политом кровью солдат Британской короны причале, ожидая прибытия русской делегации. В исходе переговоров он не сомневался ни секунды — подошедшие от Суэца суда подвезли ещё четыре тысячи солдат, долженствующих, наконец, занять этот проклятый остров. Русские сопротивлялись отчаянно и на редкость умело, но качественное, а теперь уже и количественное превосходство британского корпуса должно было расставить все точки над i. Впрочем, в столь тяжёлых потерях Худ прежде всего винил тупость ныне покойного вице-адмирала Берни, о недалёкости которого в среди офицеров в Лондоне ходило множество анекдотов.

Согласившись на перемирие, русские, тем не менее, отнюдь не спешили начинать переговоры о капитуляции. В душе контр-адмирал уже начал сомневаться, вспоминая опасения Фишера о том, что гарнизон Тенедоса может составлять и большее число, нежели им было сообщено из Адмиралтейства, и даже подошедшего подкрепления может оказаться недостаточно. Пока что англичанам удалось лишь занять припортовый квартал города и два плацдарма на востоке острова, но на дальнейшее продвижение сил у Худа до сегодняшнего утра не хватало. Если же и подошедших сил окажется недостаточно, то, учитывая подходящие к концу запасы снарядов в эскадре, положение войск Короны Его Величества Георга V может оказаться весьма и весьма шатким.

Наконец, со стороны ведущей к наполовину срытой огнём линкоров древней крепости дороги, показались четверо русских офицеров. Возглавляла делегацию судя по лицу — смертельно уставшая — совсем юная девушка в синей форме русской политической полиции с двумя звёздами на каждом погоне. В глаза бросилась её забинтованная, почти полностью скрытая под разорванным рукавом шинели правая рука. "Поручик, по статусу примерно соответствует капитану третьего ранга Флота Его Величества" — пришёл на помощь адъютант. Ничем внешне этого не выдав, контр-адмирал поразился: получить подобное звание девушке, тем более ещё не достигнув совершеннолетия — подобное не укладывалось у него в голове.

— Её Императорское Высочество Великая Княгиня Татьяна Николаевна, командующая гарнизоном! — звонко произнёс один из сопровождавших девушку офицеров. Командующий британской эскадрой про себя с пониманием усмехнулся, как только услышал перевод. Царская дочь и не могла занимать иного поста, кроме того, что позволяет изображать командира. Несколько странным был лишь избранный для неё род деятельности — тайная политическая полиция...

— Сэр Орас Ламберт Александр Худ, контр-адмирал Флота Его Императорского Величества Георга V, — в свою очередь представился он. — Командующий четвёртой линейной эскадрой Гранд-Флита.

— Я прибыла, дабы обсудить условия подписания капитуляции гарнизона перед командующим Гранд-Флитом, — Татьяна была спокойна, хотя ранение, очевидно полученное во время очередного обстрела крепости, должно было её сильно беспокоить.

Как и подобает достопочтенному британскому джентльмену, внешне контр-адмирал ничем не выдал своего волнения. Всё же Фишер ошибался, силы русских оказались на исходе. А значит — уже в худшем случае к вечеру, когда адмирал Джеллико примет капитуляцию, можно будет сойти на берег, и наконец-то отдохнуть, пока будет вестись ремонт и погрузка боеприпасов. Верному "Уотчестеру", вместе с эсминцами, конечно же сразу придётся присоединится к осаде Имброса — вчерашний неожиданный удар русских подводных лодок был слишком силён, даже несмотря на понесённые противником потери, и противолодочную оборону стремились укрепить чем только можно. Самому же контр-адмиралу придётся остаться в "Русской Венеции", ожидая пока "Мальборо" снова станет в строй: линкор хоть и держался на плаву, но не представлял из себя практически никакой военной силы — прощальный подарок береговой артиллерии острова.

— Я полагаю, что сэр Джон Рашуорт Джеллико сможет прибыть на "Мальборо" уже к полудню, — на всякий случай, Худ добавил час, во избежание форс-мажорных обстоятельств, которыми так богата любая война.

— Капитуляция должна быть подписана на "Айрон Дьюке", — английское произношение царской дочери было безупречным.

— Могу я поинтересоваться причиной столь странного требования? — причина англичанину была ясна, как Божий день — отозвать от осаждённой Цитадели один из наиболее современных сверхдредноутов, причём — счастливо избежавший ночной атаки. С другой стороны, отсутствие лишь одного линкора ненамного ослабляло осаждающий Имброс флот. На всякий случай, командующий эскадрой решил поделиться с Джеллико своими сомнениями, но в прибытии флагмана по случаю капитуляции он не сомневался.

— Как Великая Княжна и командир обороной Венетики ("Русское название Тенедоса" — подсказал адъютант) я капитулирую только перед высшим по званию командиром противника, на его флагманском корабле.

Худ с сомнением посмотрел на адъютанта. Тот, наморщив лоб и кусая губы, явно пытался понять сущность требования Татьяны. Внезапно его лицо просветлело.

— Сэр, согласно русской системе чинов, Великие Князья и Княгини по праву рождения имеют наивысший чин вне зависимости от звания. То есть, несмотря на её офицерское звание, её официальный чин выше, чем у адмирала Джеллико. С рождения.

— Хорошо, я сообщу адмиралу, — обратился Худ к Татьяне. — Это единственное условие?

— Я прибуду на "Айрон Дьюк" через час после прибытия флагмана на рейд, на собственном катере. До этого момента все английские войска остаются на ныне занятых позициях. Вместе с тем, мы не будем препятствовать эвакуации раненых из города, но только безоружными солдатами.

— "Айрон Дьюк" прибудет в течение сорока минут. Честь имею!

Не дожидаясь, пока англичане свернут флаг переговоров, русские развернулись и быстрым шагом направились к крепости. Фишер недовольно хмыкнул.

— Своенравная девица, сэр. Никаких манер. И это называют русской аристократией?

— Не стоит принимать всё так близко к сердцу, Вильям. Её первая кампания завершилась полным разгромом и капитуляцией через два дня после начала. Неужели у тебя был бы лучшее настроение в таком случае?

— Если бы на месте Вас, сэр, был бы вице-адмирал Уоррендер... её первая кампания могла бы увенчаться сокрушительным успехом, хотелось бы заметить!

— Вы слишком суровы к сэру Джорджу, капитан первого ранга! — смеясь, Худ поднялся на борт катера. — Но вот если бы Вами командовал, скажем, Милн...

— Упаси Господь!!! — Фишер искренне ужаснулся и перекрестился. — Мы бы уже шли полным ходом к Гибралтару, сразу после первого выстрела береговых пушек!

Катер отошёл от причала и на всех парах помчался к "Мальборо". Сэр Орас Ламберт Александр Худ спешил как можно скорее завершить свою роль в плане русского разгрома.

— Капитуляция?! — Костин был полностью подавлен. — Её Высочество приняло такое решение?

Прежняя иллюзия равенства в отношении Татьяны Николаевны была забыта. Вторая дочь Императора Всероссийского отныне выступала уже не в качестве офицера Корпуса, но как представительница царствующего Дома. Закрывшись в своей комнате, она обсуждала детали предстоящей церемонии с оставшимися на ногах друзьями, командирами и просто бывалыми солдатами.

— Да, — Гурьев тяжело вздохнул. — И поверь мне, такое решение ей далось нелегко.

— Мы же ещё можем сражаться! Англичане положат немало своих, пытаясь выбить нас из города!

— Но в конце-концов, они нас выбьют, и остров окажется в их руках, самое большее к завтрашнему полудню. А вот в каком положении тогда останутся наши тяжелораненые бойцы, ополчение, женщины и дети — гадать особо не стоит. Сейчас же возможно договориться даже об их вывозе в Севастополь...

— А что по этому поводу сказал Василий Фёдорович? — Олег ухватился за свою последнюю соломинку. — Он же сейчас самый старший по званию на острове!

— Василий Фёдорович согласен с тем, что дальнейшее сопротивление будет бессмысленно и приведёт к неоправданным жертвам. Увы, Олег, сделать уже ничего нельзя...

Шум обсуждения, порой весьма бурного, неожиданно усилился до уж совсем неприличных размеров. Обеспокоенный Гурьев, в сопровождении Костина, чуть-чуть не срываясь на бег, поспешил к комнате Её Высочества. Когда же в криках послышался грохот ломаемой мебели, оба юноши, не сговариваясь припустили со всех ног. Открывшаяся их глазам картина ужасала своей ненормальностью.

Алексей Дмитриевич, граф Сольский и неизменный второй номер Татьяниного расчёта, белый как мел стоял, вжавшись в стену напротив распахнутой настежь двери комнаты, в которой и проходило обсуждение. В его лоб упирался взведённый армейский наган, чуть подрагивающий в левой руке разъярённой Татьяны Николаевны. На самой же Великой Княжне повисла удерживаемая подпоручиком Полянским тяжело раненая, но вернувшаяся в крепость баронесса Местмахер, безуспешно пытавшаяся оттащить свой первый номер от Алексея.

— Это. Моё. Окончательное. Решение. Ясно? — сквозь сведённые будто судорогой зубы, процедила командир гарнизона. — Как старшей по званию и чину. Оно — не обсуждается. Оно — выполняется.

— Татьяна Николаевна, — Гурьев постарался взять себя в руки. — Можно узнать, что здесь произошло?

Татьяна медленно, будто бы во сне, убрала револьвер в кобуру. Анна расцепила руки и, тяжело вздохнув, обмякла на руках Полянского и помогающего тому Фокина. Сольский медленно сполз на пол, да там и остался.

— Мы обсуждали капитуляцию Венетики, — решила пояснить баронесса, стараясь не свалиться в беспамятстве.

Сэр Джон Рашуорт Джеллико, адмирал Флота Его Величества Георга V, стоял на палубе "Айрон Дьюка" с исконно британским достоинством. По его распоряжению матросы спешно готовили судно как для приёма высоких гостей. Будучи опытным политиком — а иные и не пробиваются наверх по неверным течениям морской политики и интриг лордов Адмиралтейства — он стремился как можно больше смягчить для русский принцессы ожидаемую церемонию. Ведь при любых обстоятельствах капитуляция чертовски унизительна, даже если она "почётна", а вопреки мнению большинства своих подчинённых, адмирал хотел предложить Татьяне именно почётную капитуляцию, с сохранением оружия и даже с предоставлением гарнизону и жителям острова возможности отбыть на Родину. Цель, поставленная Адмиралтейством, хоть потери и превышали ожидаемые, была близка к завершению, а Россия ещё понадобится старой доброй Англии для войны на континенте — неплохая цена за эти два клочка суши. По слухам, Флот Открытого Моря вскоре собирался покинуть свою привычную стоянку в Вильгельмсхафене, что, наряду с последними успехами кайзеровских войск на севере Франции, весьма тревожило Британию. Да вдобавок ко всему ещё и русские.

Вековая мечта русских царей — контроль над Босфором и Дарданеллами, воплощённая имперской дипломатией четыре с половиной года назад — вопреки мнению многих британских моряков отнюдь не являлась причиной этой "неожиданной войны", которая обещала стать очень и очень короткой. То, что Россия, плетущаяся в хвосте ведущих мировых держав всё же сможет контролировать собственный экспорт зерна было неприятным, но даже не сказать чтобы болезненным явлением. Даже печальной памяти салоникский десант — обвинения в атаке на транспортные суда Россия, Турция, Греция и Германия спихивали друг на друга, а доказательства причастности хоть кого бы то ни было отсутствовали — был хоть и серьёзной, но всё же недостаточной причиной для того, чтобы рисковать получить ещё одного не самого слабого врага на континенте.

Настоящей причиной войны — и безусловным условием её окончания — были Китай, Маньчжурия и Монголия. Восстановившись после тяжелейшего поражения в русско-японской войне и последовавшей за ним революции, Россия отнюдь не утратила колониальных амбиций. Сумев благодаря богатым урожаям более-менее расплатиться с долгами, русские вновь полезли на Дальний Восток, положив глаз на богатый Китай. Понимая, что прямой конфронтации страна не выдержит, русский царь продемонстрировал всю свою азиатскую хитрость — вместо ввода войск Россия принялась поддерживать местных бандитов и мятежников, подбивая тех на восстания и бунты. Вооружённые уже не примитивными фитильными мушкетами и копьями, но винтовками и даже пулемётами, туземные бунты охватывали всё большие и большие области. Не имеющие из-за европейских событий возможности послать в Китай дополнительные войска, англичане начали терять контроль над ситуацией, а поток серебра в Метрополию начал резко уменьшаться. Но даже этим русские не ограничивались — насколько сэр Джеллико слышал в Лондоне, в колониальных владениях уже чуть ли не в открытую действовали "гусарские части" — конечно же, ничего общего с доблестной кавалерией эти варвары, набираемые из беднейших слоёв русского общества и натасканные до фанатического исступления, не имели. Более того, даже ранее не ставящая под сомнения британское величие Япония уже не спешила угрожать недавно побеждённому врагу, а сама с интересом присматривалась к тонущим в беспорядках владениям Британской короны. Ходили слухи о ведущихся в Харбине тайных переговорах о возврате Японией России ряда некоторых десять лет назад отторгнутых территорий, вроде Сахалина, в обмен на некоторые ныне ещё удерживаемые в лапах британского льва, китайские земли. Сам адмирал в подобные переговоры не верил, но не сомневался, что стоит старушке Англии лишь ослабить хватку, как на её владения сразу налетят не только враги, но и вчерашние друзья, даже на первый взгляд вернейшие и преданнейшие.

Дело дошло вплоть до того, что — опять же, по слухам — в Лондоне ставился вопрос о том, чтобы заплатить России за её отказ от поддержки китайцев и монголов. Заплатить — во время самой масштабной за всю историю Владычицы Морей войну, да и кому — тем, с чьим мнением не так давно было неприлично считаться!