#20 восьмая

'Или — получила?..'

— Андрей, а вы смогли разобраться, как была куплена квартира Ларионовой, и есть ли у Елены Григорьевны дача или машина? — задал я Исаеву очень простой и очень конкретный вопрос.

— А вы зрите в корень, — усмехнулся Исаев. — Нет, у Ларионовой нет ни дачи, ни автомобиля — у неё даже водительских прав нет. Из собственности у неё только двухкомнатная квартира на Ленинском проспекте, в доме сто пять. Кстати, не новостройка. Квартира была приобретена на её имя пять лет назад. Не спрашивайте, как я узнал об этом. — ('Видимо, Исаев очередной сайт взломал', — сообразил я.) — Но взнос за квартиру был сделан не с личного счёта Ларионовой.

— А оплату за квартиру не мог произвести её отец, который работал в Газпроме? — подумав, спросил я.

— Не мог. Абсолютно точно. Потому что в ПАО 'Газпром', в должности вице-президента по разработке стратегических месторождений работал некто Ярослав Аркадьевич Ларионов. Но он умер за год до покупки этой квартиры.

— Подождите, вы не ошибаетесь? — насторожился я. — Может быть, это был Ларионов Григорий Аркадьевич?

— Да нет, я не ошибаюсь. Так что Ларионов Ярослав Аркадьевич Ларионовой не отец, а...

— ...отчим, — закончил я фразу. — Тогда кто же её настоящий отец?

— А вот этой информации нигде нет.

'Странно... А, может, деньги за квартиру Лене могла дать её мать? Или — её архитектор?..'

— А теперь, то основное, что вы хотели узнать, — прервал ход моих мыслей Исаев. — Окружение Ларионовой. Оно, скажем так, миниатюрное и замкнуто ровно на двух людях: её мать, Ларионова Элина Витальевна, и некий Максим Евгеньевич Сафронов. Про мать Ларионовой я не стал узнавать, так как это в ваш запрос не входило. А что касается Сафронова, то тут данные небезынтересные. Начнём с того, что родился он 12 августа 1972 года в городе Челябинске. Он старше Ларионовой на тринадцать лет. В 1997-м перебрался в Москву, где и женился на женщине много себя старше. Она занималась недвижимостью. Впрочем, развёлся Сафронов с ней уже через год, получив неплохие отступные: квартиру в Москве, в доме на Набережной, и деньги на свой личный счёт в банке. Именно тогда Сафронов стал выставлять свои работы: отделку ресторанов, ночных клубов, а также квартир и дач состоятельных людей. На одной из своих заказчиц он впоследствии и женился. Но и этот брак тоже не задался, и уже через два года Сафронов и его вторая жена развелись. И тем не менее, хорошие отношения они поддерживают до сих пор.

— А это вы как узнали?

— Как узнал? — Исаев помолчал. — А вы никогда не задумывались, как много сведений можно подчерпнуть из социальных сетей? — ('Я никогда не задумывался: я в социальных сетях не фигурирую!') — Начнём с того, что вторую жену Сафронова Максима Евгеньевича зовут Инна Робер. Она работает вице-президентом сети фэшн-магазинов. И не так давно в одном из интервью она похвасталась, что у неё растёт трёхлетняя дочь. И я отправился на личную страницу госпожи Робер в 'Facebook', где и нашел фотографию её дочери, которую держал на руках... Максим Евгеньевич Сафронов. А фотография была подписана 'наш любимый папа'.

Я растерянно моргнул. Впрочем, настоящее потрясение ожидало меня впереди.

— А теперь личная жизнь Ларионовой. — Исаев помолчал, после чего я услышал характерный щелчок зажигалки, вдох глубокой затяжки — и бархатный голос, который безжалостно убивал меня наповал. — Алексей, я скажу вам то, что есть, а вы постарайтесь просто принять это. Собственно, эту информацию я вряд ли бы смог раскопать, если б по странному стечению обстоятельств моя младшая сестра не училась в той же школе, что и Елена Григорьевна. Ларионову там помнят. На выпускном её изнасиловал одноклассник.

— Что? — Я вытянулся на стуле. — Что вы сейчас сказали?

— Простите, — извинился Исаев. — Я знаю, насколько тяжело слышать такие вещи — но лично я, юрист, так трактую деяние, при котором девушку подпаивают и тащат в пустой класс. Почему Ларионова не подала на этого одноклассника в суд, я тоже выяснил. Вам нужна эта информация? — Я кивнул, не понимая, что Исаев меня не видит. Но, очевидно, мой полу-тёзка умел читать мои мысли.

— В школе у Ларионовой была лучшая подруга, некая Савельева. И у этой Савельевой как раз и был роман с этим одноклассником. А информацию о фактическом изнасиловании вывалил сам молодой человек. После произошедшего он прилюдно объяснил Савельевой, что Ларионова теперь 'его' и 'никуда от него не денется'. Впрочем, к его чести стоит добавить только то, что после произошедшего он дважды просил Ларионову выйти за него замуж. Но она ему, как вы понимаете, согласием не ответила.

— Я могу узнать его имя? — очень тихо спросил я.

— Можете. Но оно того не стоит. Я уже навёл справки. Жизнь парня не сложилась. Кто-то выписал ему волчий билет. В институт он не смог поступить, в армию его не взяли, на нормальную работу он также не смог устроиться. И тогда он переехал к родственникам в Тольятти. Те с трудом устроили его на автозавод. Но что-то в нем, видимо, всё-таки надломилось. Он не смог построить свою жизнь. И сейчас еле-еле сводит концы с концами. Кажется, пьёт... Впрочем, точно не знаю, так как эту информацию я вытащил из сплетен его одноклассников, которые упоминали о биографии этого 'героя' в одноименных соцсетях. Так что кто-то влиятельный наказал парня и без вас. — Я помолчал. — Мне рассказывать дальше, или вы предпочитаете продолжить разговор потом? — сухо поинтересовался Исаев.

— Продолжайте. — Я сунул сигарету в рот.

— Второй роман был у Ларионовой в институте. Это я подчерпнул из переписки её однокурсниц в 'ВКонтакте', где многие из них общаются, обсуждая свою и чужую личную жизнь. Я зацепился за фразу: 'Роман у Ленки был коротким и закончился абортом'. Я проверил: на четвертом курсе Ларионова действительно брала академический отпуск. Пришлось совместить собственную интуицию, догадки и опыт и порыться в архивах. Таким образом я и нашёл данные, что операцию Ларионовой делали в больнице Юго-Западного округа Москвы, причем операцию проводила врач-акушер Аушева Маргарита Ивановна. И я подумал — и перебрал все фамилии однокурсников Ларионовой. Среди них я и нашёл Александра Аушева. Я разыскал о нём данные. Аушев прописан и живет в том же Юго-Западном округе. Женат, воспитывает дочь, которая родилась пять месяцев тому назад. А роды у жены Аушева принимала её свекровь. Та самая врач-акушер, которая делала аборт Ларионовой.

У человеческой подлости и любви некоторых матерей к сыновьям, вообще-то, нет границ. Но верить в эти границы порой мне всё-таки хочется...

— А если ребёнок у Ларионовой был не от Аушева? — тихо спросил я.

— Ну, — невесело усмехнулся Исаев, — если бы Аушев был её добрым другом, а его мать помогла бы ей в её трудных обстоятельствах, то Ларионова общалась бы с ними. По крайней мере, поздравила бы их с рождением долгожданной дочки и внучки. Но она с ними не общается.

— Откуда вы знаете?

Исаев вздохнул.

— У Аушева есть папка в социальных сетях. Однокурсники его поздравили. А у Ларионовой есть папка в 'Instagram'. И там — только фотографии её и Максима Евгеньевича Сафронова. Только его — на протяжении всех пяти лет...

Я поднялся со стула, на котором сидел. Подошёл к подоконнику, прижался лбом к холодному стеклу. Я получил правду, которую искал. Не было у Ларионовой никакого второго дна — а была чистая, запретная для меня девочка, чей полудетский отпор я принял за желание как следует раздразнить меня. Двадцать восьмая, кого со вкусом поимел я — я, её четвёртый...

Так тошно от себя мне ещё никогда не было. А потом в моей голове сложилось то решение, которое я подспудно искал весь день.

— Алексей Михайлович, — вырвал меня из размышлений голос Исаева. — Мне жаль, если информация о Ларионовой вас расстроила. Но, к сожалению, так иногда бывает. Если вы соберётесь продлевать контракт, вы знаете, как найти меня. А пока я прощаюсь.

— Нет, погодите. Мне нужно от вас ещё кое-что.

— Да? И что именно?

И я выложил Исаеву свою схему.

— Но я не знаю, как мне проникнуть в систему 'Systems One' под именем Кристенссена, — признался я. — Я могу лишь от себя поставить подтверждение, но это всего лишь затормозит процесс и подозрений с Ларионовой не снимет.

— Кажется, я знаю, как вам помочь, — помедлив, ответил Исаев. — Алексей, вы имеете представление, что такое административный пароль?

— Да, — кивнул я.

— В таком случае, я пришлю его вам ровно через десять минут.

— Сколько это стоит?

— Ни сколько, — отрезал Исаев. — Я дам вам только ссылку. Всё остальное сделать вы сами. Удачи — и до свидания.

Исаев сдержал своё обещание, и я получил код. Разобрался с системой и выполнил задуманное. Потом закрыл компьютер. Но мысли о моей двадцать восьмой преследовали меня до конца дня. Я курил, пил воду, садился на постель и снова вставал.

На рассвете я, наконец, выбрался из номера, отправился в бар, взял двойной кофе. К семи утра на веранду, по которой кружил я, подтянулись служащие 'Марриотта'. К семи тридцати — первые гости на завтрак. В восемь я увидел оживлённую Аверину и хмурую Савельеву. Светка кивнула мне, не отнимая от уха мобильный, и показала пальцем на бар и на себя: мол, сейчас возьму кофе и подойду к тебе поболтать. Савельева прошла мимо, но, разглядев жест Светы, немедленно развернулась и зашагала ко мне. Впрочем, после услышанного о её похождениях в школе я не то что разговаривать с ней — я видеть её не хотел. И я демонстративно повернулся к ней спиной. Савельева опустила глаза вниз и медленно отошла. Зато ко мне подлетела Светка.

— Доброе утро, Алексей Михайлович, — светясь улыбкой, жизнерадостно прочирикала она. — Вы сегодня просто прекрасно выглядите. Можно узнать, какие у вас планы на сегодняшний день?

— Самые радужные.

— Например? — и Аверина кокетливо подняла бровь.

— Например, позавтракать, потом посетить две первых сессии. В четыре часа дня провести круглый стол. А дальше по обстоятельствам.

— А вы не хотите в перерыве найти для меня время и показать мне город? — Света отпила кофе и медленно облизнула нижнюю губу. Я проследил за движением её розового языка.

— Света, — тихо сказал я, — мне казалось, мы с тобой уже обо всём договорились?

Аверина прищурилась:

— Ну, ведь планы могут и меняться?

— Могут. Но не в твоём случае.

— А что со мной, интересно, не так? — с вызовом спросила Света. — Я что, так плохо выгляжу?

'Так, пора заканчивать эту длинную историю', — подумал я и произнёс:

— Хорошо выглядишь. Дорого. И, главное, доступно.

Пауза. А потом в глазах Авериной промелькнула такая ярость, что, если бы взглядом можно было убивать, я бы уже лежал мёртвым.

— Ты, ты... ты, сволочь, — задыхаясь, с перекошенным лицом, зашипела Аверина.

— Я знаю, кто я, — кивнул я. — Главное, что теперь это поняла и ты. На этом и остановимся.

Светка попятилась. Развернулась, передёрнула плечами и промаршировала к буфетной стойке. А я отвернулся и принялся изучать взглядом окрестности, одновременно контролируя вход на террасу. Увидел, как на веранду вошли двое мальчиков Ларионовой. Пошатываясь, за ними увязался Денис из 'Корсы'. И только Лены не было нигде, а она-то и была нужна мне. Я хотел поговорить с ней, объяснить, что всё вчерашнее было ошибкой. И одновременно дать ей понять, что мы можем остаться друзьями.

К девяти утра, перездоровавшись с двадцатью русскими, сонным Эрлихом и бодрым Ричардссоном, я окончательно убедился, что Ларионова на завтрак не придёт. К девяти тридцати у меня было ровно три объяснения её отсутствия: а) Ларионова ещё спит, б) Ларионова уже встала и первым же рейсом сбежала от меня в Москву, и в) Ларионова окопалась в номере на все дни конференции. Но на утреннюю сессию она могла и пойти. И я отправился в вестибюль.

Пристроив себя у входа в конференц-зал, увидел поджавшую губы Аверину, которая с видом 'ух, как я тебе отомщу!' промаршировала мимо меня. Потом — двух 'киндер-сюрпризов' Лены, которые вежливо мне кивнули. Покачивающегося Дениса, с утра пораньше приложившего к коньяку. И, наконец, Савельеву, которая, вместо того, чтобы пройти в конференц-зал, опять, как акула, начала нарезать круги вокруг меня. Чертыхнувшись, отодрал плечо от стены и отправился в конференц-центр. Отсидел там ровно до без пятнадцати двенадцать и выбрался на улицу. Сел на лавочку, выкурил три сигареты подряд, встал и направился прямиком к консьержке.

— Goddag, — улыбнулась мне новая мисс 'Услужливость'.

— Goddag. Подскажите, гостья, проживающая в номере 'тридцать три — двадцать шесть', из номера не выезжала?

— Нет.

— Так, супер, — я потёр ладонями лицо. — А из номера она выходила?

Консьержка наморщила лоб, подумала, обернулась к стойке и пересчитала все сданные ей ключи:

— Нет, сегодня эта гостья карточку нам не сдавала.

— А вы не могли бы соединить меня с её сьютом? — попросил я.

— Да, конечно. Пожалуйста. — Консьержка, прижав трубку к уху, нащёлкала пальцами телефонный номер. Послушала гудки и сделала печальное лицо:

— К сожалению, гостья не отвечает.

— Ясно, спасибо. Tak.

И я, наплевав на всё, быстро пошёл к лифтам.

Доехал до третьего этажа, вышел в коридор. Подошёл к номеру Лены. Табличка с красной этикеткой 'не беспокоить' висела ровно так, как я её и повесил, и я постучал в дверь. Потом позвал:

— Лен, открой... Лена!

В ответ — гробовая тишина, зазвеневшая в моей голове мыслью: 'Она тебе не ответит, потому что она либо плачет, либо вообще... наложила на себя руки, после того, что ты сделал с ней, похотливый ублюдок'.

Я сжал челюсти и примерился к хлипкой двери. 'Вломить в дверь ногой и войти туда? Или всё-таки соблюсти приличия и сгонять за помощью? Но если Лена из номера не выходила, а я был последним, кто закрывал эту дверь, то и дверь могла остаться не запертой...' Убрав ногу, я потянул дверь за ручку. Раздался характерный щелчок. Вошел в прихожую и сразу же услышал шум воды из-за двери в ванной комнате. '...М-мать ... а вдруг она вены там вскрыла?'

Моё воображение тут же преподнесло мне картину белых тоненьких ручек, раскинутых в бессильном призыве, красную воду, капли крови на полу... Да, я — неврастеник. И очевидные проблемы сначала повергают меня в ужас, после чего в моей голове возникает ахтунг и только потом созревает решение. Матерясь, я дёрнул на себя ручку двери ванной. Влетел в периметр, глотнул влажный горячий воздух, упёрся глазами в ванну. Моргнул. И уже через секунду, сотрясаясь от бессильного смеха, сполз вниз по противоположной стенке. Ещё бы: в ванной, в пене, сидела голенькая Лена и застывшими от ужаса глазами смотрела на идиота, ворвавшегося к ней в тот самый момент, когда она, сунув в рот щётку, чистила зубы и задумчиво мычала 'maybe...'.

— Лен, прости, — простонал я.

— При-придурок! — В голову мне полетела зубная щетка. Потом мокрая губка. Мимо правого уха просвистела пластиковая бутылка с шампунем.

— Идиот, ты хоть понимаешь, что ты до смерти меня напугал? — Ларионова тряслась от гнева и от шока, пережитого пару секунд назад. — Да я чуть не умерла, когда ты сюда ворвался. Я вообще только проснулась. И я... что ты смеёшься, Андреев, псих ты ненормальный?