Вернер, как и Ют, хранил не так уж много готовых препаратов, предпочитая смешивать микстуры и настойки прямо на месте. А ещё он разрешал использовать свои ингредиенты, если травнице вдруг требовалось что-то особенное, и ни разу не спросил с Ют ни единого медяка, хотя, по её собственным подсчётам, с начала весны она одного только спирта позаимствовала крон на двадцать, если не больше.
'Добрая ты душа, старик', — подумала Ют, раскладывая на столе связки лекарственных трав.
Она приготовила несколько чистых реторт, ступку, мерные мензурки и пипетки, разожгла несколько спиртовок и закрепила над одной из них колбу с чистой водой.
Работа закипела. Сверяясь с заранее заготовленным списком, Ют без остановки перетирала ингредиенты в ступке, кипятила и процеживала отвары, выпаривала, экстрагировала, перегоняла и уже в который раз задавалась вопросом, чего бы могла достичь её бабка, если бы хоть немного шла в ногу со временем и не отвергала все новшества подряд. Ют же на собственном опыте убедилась, насколько всё становится проще и быстрее.
Тем не менее, задача перед травницей стояла не из простых. Проклятая болезнь, изуверски мучившая несчастных шахтёров, словно играла с докторами в какую-то жестокую игру. Все попытки облегчить состояние больных приводили лишь к тому, что через несколько дней все снадобья, микстуры и прочие средства словно выдыхались, теряя свою силу. Кровяная лихорадка хитро обходила все возводимые на её пути преграды. В какой-то момент Ют поймала себя на том, что думает об этой болезни, как о живом существе, поскольку не могла ничем иным объяснить такую удивительную стойкость заразы к любым методам лечения.
Клемм и его партнёры уже не ждали чуда, однако средств на лекарства не жалели. Да, спасти бедолаг-шахтёров вряд ли получится, однако у артели, чьи учредители когда-то поднимались из самых низов, были свои принципы: своих работяг они не бросали, облегчая по мере возможности их страдания, а усопших тут же хоронили, опять же за счёт артели. К тому же большинство шахтёров были родом с севера, земляками, и вне зависимости от своего положения и должности чувство локтя ценили выше денег.
В борьбе с напастью немного помогала только регулярная смена лекарств, и уж тут все городские аптекари, как ни крути, сильно уступали Ют, знавшей сотни рецептов на все случаи жизни. Более того, подспорьем ей был доставшийся от матери медицинский справочник Кейльцера. Книга эта, написанная некогда одним из авторитетнейших профессоров Королевской медицинской школы, содержала в себе огромное количество рецептур и методик, дополненных многочисленными заметками прежних владельцев. Интересное издание, включившее в себя как проверенную на практике народную мудрость, так и строгие экспериментальные данные, вот уже второй месяц помогало Ют бороться с коварным невидимым врагом.
'...Эликсир Холодная Кровь. Повышает скорость теплообмена организма с окружающей средой за счёт изменения свойств крови и лимфы. Применяется при лечении чёрной лихорадки, ослабляя ключевой симптом: сильный жар. Вводится в организм перорально, разбавленный ключевой водой в соотношении 1:5. Рецептура записана со слов алхимика Джузеппе Морони, 1582 г. от в.п.
...Экстракт остролиста горного. Снотворное средство растительного происхождения. Принимать из расчёта три капли на пять килограмм живого веса. В связи с определёнными особенностями жизненного цикла растения, эффект, оказываемый на жителей районов произрастания остролиста горного, значительно ослаблен. Неочищенный экстракт, не прошедший перегонку и стерилизацию, может вызывать сильнейшее привыкание. Рецептура записана со слов травницы Мелинды Хорс, округ Верден, 1617 г. от в.п.
...Микстура из крапивницы и липы. Успокоительное, болеутоляющее. Изготавливается из перемолотых листьев крапивницы с добавлением липового сиропа. Разбавленная водой смесь выдерживается на водяной бане в течение сорока минут, а затем охлаждается ещё пятнадцать. Употребляется неразбавленной, по одной столовой ложке три раза в день. Рецептура записана королевским аптекарем Шульке Бойдом, 1720 г. от в.п.'
Ют работала не покладая рук, а на столике в тёмном углу комнаты выстраивались в стройные ряды маленькие разноцветные флакончики, узкие горлышки которых украшали заполненные аккуратным убористым почерком бирки.
Закончила она только во втором часу дня и, довольная собой, позволила Вернеру накормить себя обедом и напоить чаем. Старик-аптекарь был сама учтивость, угощение оказалось вкусным, а чай терпким и ароматным, и утомлённая работой Ют невольно расслабилась и задремала. Бросив на неё взгляд, полный отеческой заботы, Вернер удалился в свою комнату и вернулся с одеялом, которым осторожно укрыл спящую.
— Вот так, девочка, — пробормотал он, задёрнув шторку на окне, — вздремни немного — сон тебе сейчас не помешает.
К сожалению, сон Ют не был мирным. Ворочаясь на старом узеньком диване, она то и дело бормотала что-то про себя, лоб её покрыла испарина, а веки нервно дёргались, отзываясь на беспокойные движения глаз.
Вернер, оторвавшись от чтения старой потрёпанной книжки, бросил на неё мимолётный взгляд и невольно задался вопросом, не переборщил ли он с медовыми пряниками, которыми потчевал гостью, однако, пожав плечами, списал всё на её усталость.
Во сне Ют брела по обезлюдевшему городу. Вальцберг или Марбург — ей было непонятно. Просто город. Серые стены, серая брусчатка, серые облака, плывущие по неестественно низкому небу.
Ют беспокойно оглядывалась по сторонам, пытаясь отыскать хоть одну живую душу, но тщетно. Город был не просто безлюден, как это порой бывает в ранний час, когда ночная жизнь уже стихла, а дневная ещё не началась, — нет, он был мёртв. Мрачные кресты, намалёванные чёрной краской, испещрили стены домов. Чёрные птицы низко кружили над землей, словно в преддверии грозы.
Ют остановилась посреди площади и окинула взглядом горизонт: там собирались тяжёлые тучи, и ветер гнал их в её сторону. Съежившись от холода, Ют закуталась в свой старый рваный плащ.
'Странно, — мельком подумала она, — у меня же теперь есть новый'.
Но эта мысль тут же улетучилась, а травница ускорила шаг, пытаясь как можно быстрее пересечь пустое пространство площади.
Дождь настиг её у потрескавшегося фонтана, стоявшего напротив богато отделанного здания с колоннадой и высоким шпилем — судя по всему, ратуши или резиденции какого-нибудь местного богача. Холодные струи неистово обрушились на неё, и Ют поспешила укрыться под просторным козырьком у парадного входа, однако всё равно вымокла до нитки. Уже в укрытии она заметила, что фасад здания весь измазан всё той же чёрной краской, причём, судя по всему, совсем недавно, так как от дождя уже успели появиться многочисленные потёки, и ручейки, бегущие по зазорам между булыжниками мостовой, потемнели.
Дождь барабанил так, что Ют едва слышала свои шаги и стук собственных зубов. Мокрая и продрогшая, она подняла взгляд и увидела, что чёрные птицы всё так же деловито снуют над крышами домов, словно льющая с неба вода не была для них помехой. Впрочем, птицы эти скорее походили на юркие бесплотные тени, чем на живых существ. Быть может, это и не птицы вовсе?
Она вздрогнула, ощутив рядом чьё-то присутствие. Это чувство давило, царапало изнутри, лишало покоя, словно что-то злое и агрессивное наблюдало за травницей, прожигая её взглядом. Ют резко обернулась — никого. Лишь грязные чёрные стены и почти непроницаемая стена дождя.
Над головой что-то пролетело, и Ют инстинктивно пригнулась. Взгляд её проследовал за странной чёрной птицей, которая, воссоединившись с сородичами, продолжала кружить над площадью. От этой стаи то и дело отделялись мелкие группы птиц, садились на водостоки зданий и тут же, словно смытые дождём, растекались потоками чёрной грязи, что стекала вниз по стенам, смешиваясь с чёрными крестами в замысловатые узоры.
Узоры эти казались живыми, и любые попытки рассмотреть их приводили к тому, что головная боль и рябь в глазах заставляли Ют отводить взгляд. Эти жуткие каракули, не имевшие, казалось, никакого смысла и системы, так давили на неё, словно что-то страшное грозило вот-вот явиться миру.
Ют застонала и рухнула на колени, зажмурившись и закрыв ладонями уши, но отгородиться от происходящего это не помогло. Шум ливня, мельтешащие в небе тени и потоки тёмной воды сводили с ума. В отчаянии она осмотрелась вокруг, ища, за что бы зацепиться взглядом. Этим предметом неожиданно оказалась старая кожаная маска с длинным клювом, что лежала на ступенях неподалёку. Ют подползла поближе и взяла маску в руки. На неё уставились два безжизненных стеклянных окуляра, и травница, как ни странно, почувствовала облегчение.
Маска была крепко сшита из лоскутов грубо выделанной кожи, окрашена фуксином в насыщенный бордовый цвет, и выглядела такой знакомой, что Ют на какое-то время даже забыла о творящемся вокруг кошмаре, пытаясь вспомнить, где же она видела эту чудную птичью физиономию. Бесполезно — память подводила её.
Ют подняла взгляд. Тёмно-синее небо казалось таким низким, словно готовилось вот-вот раздавить её, все дома вокруг и сам город. Тени носились среди струй дождя и таяли на лету, выпадая на землю вязкими чёрными каплями. Вся площадь была плотно усеяна мёртвыми телами, побледневшими, распухшими и обескровленными. Фонтан бил чёрной жижей, которая, стекая по краям чаши, жадно тянулась к телам, обволакивая их и поглощая. Чёрные кляксы на стенах расползались, набухали, вытягивали длинные конечности и отчаянно упирались ими в каменную кладку, словно пытались вырваться из её толщи наружу.
Не в силах смотреть на это, Ют снова опустила взгляд. На руках у неё лежала маска. Другая. То была холодная и безликая маска из белого фарфора. И лишь глаза в узких прорезях казались живыми и злобными. Глаза эти в упор посмотрели на Ют, и она, вздрогнув от неожиданности, выронила маску на пол — та разлетелась на сотни мелких окровавленных осколков.
В этот момент кто-то тронул травницу за плечо, и от испуга у неё потемнело в глазах.
— Ют!
Схватив чьё-то запястье, она открыла глаза, и тут же сощурилась от яркого света. Сердце бешено колотилось, легкие судорожно втягивали воздух.
— Ют, что с тобой? Дурной сон? — голос, обращавшийся к ней, принадлежал Вернеру.
Сонная пелена понемногу рассеивалась и ошеломлённая внезапным пробуждением травница приходила в себя. Старый аптекарь, склонившись над ней, заботливо протягивал стакан воды. Она взяла его дрожащими руками и, кое-как сдерживая нервную икоту, стала медленно пить прохладную жидкость, в которой, судя по вкусу, было разбавлено какое-то лекарство. Допив до дна, Ют уже почти полностью взяла себя в руки.
— Ты так металась во сне, — сказал Вернер, забрав у неё стакан, — что я в конце концов решил, что лучше будет тебя разбудить, — старик откашлялся, поглядел за окно и добавил: — К тому же за тобой пришли.
— К-кто пришёл? — с трудом выдавила Ют, лихорадочно роясь в памяти.
— Двое молодых людей. Солидные такие, опрятные. Подкатили к крыльцу на крытой бричке, представились работниками Кирилла Клемма и спросили тебя. Я попросил их подождать снаружи, хотя по ним видно, что оба сильно торопятся.
У Ют отлегло от сердца. Ну конечно, люди из артели. Её же там ждут сегодня.
— Хорошо, спасибо тебе, Вернер, — сказала она, поднимаясь с кровати. — А мне, похоже, и впрямь пора ехать.
— Так скоро? — жалобно, почти с обидой протянул аптекарь.
— Больные не могут ждать, сам знаешь. Поможешь мне собрать лекарства в саквояж?
Вернер расплылся в улыбке.
— Все твои снадобья я уже уложил, так что езжай скорее. Только... Ют, девочка моя, побереги себя.
— Вернер, ты чудо, — Ют поцеловала старика в макушку. — Спасибо тебе ещё раз. Обещаю, я буду осторожна.
Когда Ют, нагруженная лекарствами, садилась в бричку, Вернер вышел на крыльцо, чтобы проводить её.
— Ют, кстати, а что тебе снилось-то? — бросил он ей вслед, когда бричка уже была готова тронуться.
Ют вздрогнула, вспоминая видение мёртвого города, залитого чёрной жижей и хищных птиц, снующих в небе цвета старого кровоподтёка. Она помотала головой, отгоняя нахлынувшую жуть и, выглянув в окно, тихо ответила:
— Ничего особенного. Обычный кошмар.
Светлый и просторный кабинет был обставлен скромно даже по меркам провинции. Голубовато-серые стены были украшены несколькими акварельными натюрмортами и парой неказистых парадных шпаг, а на самом видном месте висел портрет короля. Большой рабочий стол, два кресла, два стула и вешалка в углу — вот и всё убранство.
Владу обстановка очень понравилась. Никаких излишеств, только простые и функциональные вещи, необходимые для повседневной работы, — мечта любого делового человека. Таковым — прагматиком до мозга костей — и был его собеседник, который медленно прохаживался взад-вперёд по кабинету.
— Итак, выходит, что вы понятия не имеете о том, кто были нападавшие и каковы их мотивы?
— Именно так, господин Блюгер. Рискну лишь предположить, что это мог быть обычный разбой.
Начальник марбургской городской стражи Блюгер потёр переносицу, силясь унять назойливую головную боль. Был убит видный и уважаемый горожанин, потому-то он и решил заняться этим делом лично, однако допрашивать Влада Де'Сенда оказалось не самым лёгким занятием. На первый взгляд столичный чиновник показался Блюгеру мягкотелым щёголем, раздавить которого не составит труда, однако тот проявил такую изворотливость вкупе со знанием законов, что начальник стражи волей-неволей решил сбавить обороты и поискать к своему гостю иной подход.
— Поймите меня правильно, господин Де'Сенд, — проговорил он, — вы — единственный свидетель, который у нас есть. Никто из местных ничего не видел, а стрельба и вовсе отбила у них желание выходить на улицу, хотя за это их винить нельзя. К тому же, кроме господина Фереса и того бродяги, которого вы подстрелили в соседнем переулке, мы ни кого не нашли. Ни раненых, ни убитых — только кровь. Поэтому нам нужна ваша помощь. Расскажите, что вас связывало с господином Фересом? Когда вы познакомились?
— Я с ним знаком не был, — сказал Влад. — Когда я его обнаружил, он был уже при смерти, и лишь успел показать, куда побежали убийцы. Что он делал на улице в столь позднее время, мне неведомо.
— А что вы там делали? Чиновнику Королевской канцелярии не пристало бродить ночью по подворотням.
— У меня были дела в районе южных ворот, и так уж вышло, что возвращаться пришлось поздней ночью. Я услышал крики о помощи и решил вмешаться. Этих негодяев было пятеро, и двое из них погнались за господином Фересом. Мне жаль, но помочь ему я не успел — слишком долго пришлось возиться с нападавшими.
— Это я уже слышал, — Блюгер со вздохом положил подбородок на кулаки и вперил в Де'Сенда усталый взгляд. — А что вы делали ночью на городской окраине?
Влад замялся, сжал губы и, после короткого молчания, недовольно процедил:
— Провожал даму.
Блюгер выдохнул:
— Вот, значит, как. Что ж, тогда я вынужден спросить, как зовут эту даму и может ли она подтвердить ваши слова? Надеюсь, её личность и ваша, кхм, прогулка не являются секретом?
