Сезон Колдовства

Продолжая лихорадочно соображать, я сместился слегка в сторону и заметил, как монах, выставив вперед деревянные вилы, начал осторожно двигаться навстречу клыкастым животным.

— Стой! — приказал я. — Сам с ними разберусь.

— А мне что прикажешь — опустить руки и взирать?

— Ну можешь заодно прочитать какую-нибудь бесполезную молитву, — предложил я.

Тем временем из кустов показались ободранные морды. Грубые клочки шерсти торчали пучками, а там, где зияли проплешины, виднелись мерзкие рытвины шрамов.

Я сделал пару шагов, стая остановилась. Видимо, дожидалась приказа. Значит, вожак уже близко, и лишь этот факт вселял уверенность в благостный исход.

Через минуту я насчитал уже добрую сотню вурдлаков. Они скалились, показывая свои острые клыки, но нападать все же не решались. Практически полностью окружив жилище бедного монаха, лисы ловко оттеснили меня от слепца и поводыря. За спиной послышались протяжные слова молитвы, от которых подсознательно все-таки стало немного легче. Но ненадолго, потому как атаковали лисы внезапно.

В следующую секунду на меня кинулся первый вурдлак. Я даже не успел наставить на него ствол, просто резко ударил по морде прикладом. Заскулив, лис улетел в ближайший куст. Зато второй умер уже от пули. И третий тоже...

Осторожные выпады превратились в настоящую кровавую потасовку. Лисы нападали хаотично. Кто-то отскакивал в сторону, чтобы осуществить очередную попытку, а кто-то неподвижно замирал на земле.

Выстрел, еще один...

— Скорее в дом! — рявкнул Патрик.

Видимо, даже крепкие нервы моего старого друга достигли предела, не оставив ему иного выбора. Перестав петь очередной бездейственный псалом, он потянул меня за собой. Но в пылу борьбы я не сразу расслышал его предложение. У меня оставалось всего пару патронов, когда стало понятно, что нам не сдюжить. Схватившись за ручку двери, я потянул ее на себя, и под протяжный вой слепца, которого явно веселило все происходящее, попытался укрыться за каменными стенами. Не успел — острые клыки вцепились мне в ключицу, и я ощутил невероятный прилив боли.

— Не шевелились, — посоветовал монах.

Был бы рад, только силы уже начали покидать меня. Укус вурдлаков обездвиживал жертву практически мгновенно. Достаточно яду проникнуть в податливую кровь, и небольшой хищник выйдет победителем даже со Слепым ревуном. Не совсем удачный пример. Мохнатый шатун обладал иммунитетом практически к любой известной магии.

Патрик затащил меня внутрь и захлопнул задвижку. Надо заметить, сделал это вовремя. Послышались бешенные удары в дверь и стены. Преграда выдержала. Но лисы оказались куда как хитрее. Взяв паузу, они переместились к узким оконным проемам. Сначала вурдлаки нервно скребли лапами толстое стекло. Призрачный свет их пылающих глаз проникал внутрь, выискивая обездвиженную жертву. Впрочем, я и не собирался от них прятаться. Узрев меня сквозь мутную завесу, лисы одна за другой принялись протяжно выть, словно требуя чьей-то помощи. И вскоре раздался ответ, громкий, почти оглушительный, напоминающий рык заспавшегося барлуга. Получается, вожак не подходит близко, но пристально следит за своей клыкастой армией.

Призывая к скорейшему взятию нашего скромного укрытия, вожак подал голос еще раз. Его верные солдаты ответили странным свистом, и в ту же секунду послышался звук бьющегося стекла. Рыча и подвывая, вурдлаки мешали друг дружке в попытке протиснуться внутрь, где их ждал довольно неприятный сюрприз.

Позабыв про Патрика, я судорожно искал выход из сложившейся ситуации, когда меня оглушил его певучий баритон. Уж не знаю, что за псалом он решил исполнить, но последняя строчка оказалась просто оглушительной, в самом прямом смысле этого слова. Завершающую фразу он не спел, а выплюнул с ненавистью к противнику. Меня охватил жар, и я ошарашенно попятился подальше от узких окон. Только волна задела не меня одного. Уткнув морды в пол и жалобно повизгивая, лисы все-таки отступили и повалили наружу.

Второй куплет закончился еще более разгромным крещендо. Теперь жалобные голоса раздались из-за стен. Но самое главное, никто не хотел предпринимать новый штурм.

Мы с Патриком переглянулись.

— Сила слова? — догадался я.

— Единственное оружие просвещённого человека, — кивнул он в ответ.

— Сможешь их задержать?

— Мои возможности не безграничны, перегрин. Но на пару смачных пощечин думаю меня хватит.

— Этого вполне достаточно, — кивнул я в ответ и устремился на чердак.

Выбрался через узкий лаз и попытался как можно шире обогнуть дом, попасть в тыл к врагу со стороны густого леса. Могу сказать только, что мне невероятно повезло. Патрик удачно отвлек эту оголтелую ораву. Почувствовав как легкий ветерок коснулся моего лица, я улыбнулся с облегчением. Сегодня сами Пустые звезды на моей стороне. Подкрасться к врагу с подветренной стороны — считай, половина успеха.

С карабином наперевес я осторожно, шаг за шагом, двинулся к тому самому месту, где, по моему мнению, и прятался вожак стаи. Подавшись вперед и затаив дыхание, замер. Задача передо мной сейчас стояла одна — почувствовать его раньше, чем он раскроет присутствие постороннего.

Под ногой предательски хрустнула сухая ветка. Я перенес вес тела с носка на пятку, звук повторился. Медлить и дальше было бессмысленно. Через пару секунд я уже был на месте. Примятая трава, обгрызенная крона дерева и клоки шерсти. Он где-то рядом. Но где именно? От недавней уверенности не осталось и следа. Мнимое преимущество таяло на глазах, как кусок растапливаемого масла. Хотелось верить, что зверь поменял свое убежище совершенно случайно, но стоило ли тешить себя пустыми иллюзиями? За спиной раздался недовольный рык. Медленно опустив оружие, я положил 'Игрока' на землю и обернулся.

Он был гораздо крупнее других представителей вурдлаков. Желтые глаза сверкали в ночи, вытянутая морда усыпана глубокими рытвинами, а вместо уха торчал лишь острый огрызок. Ощетинившись, он выгнулся дугой, но приближаться не спешил.

— Вот мои руки. — Я выставил ладони вперед.

В ответ последовал грозный оскал.

— Неужели боишься?

Я присел на корточки, но продолжал держать ладони на виду. Вожак недовольно повел носом, словно пытаясь уловить наполняющий меня страх. Напрасно, приятель. Я никогда не пасовал перед мерзкими чадамимрака. И пускай клыки моего врага достигают размера фаланги, а когти длиннее ткацкой иглы — он с самого начала проиграл эту схватку.

Прижав уши, лис тоже пригнулся к земле. Рык повторился, но на этот раз более грозный. Я, наконец, позволил себе осторожно опустить руки. Вытер со лба пот, снял шляпу.

— У тебя нет надо мной власти, — тихо прошептал я.

Яркие буркала сверкнули во тьме. Он не хотел принимать эту правду. Она была для него чужда. Как истинный охотник, вурдлак настроился только на победу.

— Не веришь? — удивился я.

Рык превратился в нечто похожее на стон.

— Тогда докажи!

Вожак клацнул зубами.

— Ну давай, докажи! Докажи, пустые звезды! Слышишь?! Жалкое подобие скунса!

Я добился желаемой реакции. Хищник совершил свой коронный прыжок. Резко и отчаянно, силясь вцепиться мне в горло. Впиться зубами в сонную артерию и вырвать пульсирующие жилы! Уцепиться и вытащить наружу пучок вен. Жажда крови переполнила его до кроев. И сосуд его ненависти не выдержал напряжения, лопнул. В последний миг лис промахнулся. Мне достаточно было слегка отстраниться с линии атаки, как тот клацнул зубами, сцапал пустоту. Рука моя скользнула к голенищу. Выдернув кинжал, я всадил его вожаку прямехонько в сердце. Один короткий мир, и схватка была закончена. Возможно, вожак даже не понял, где именно совершил ошибку. Но уж точно ощутил ее результат на собственной шкуре. А хруст разрываемой плоти стал лучшим доказательством его поражения.

Прижав пасть лиса к земле, я резко повернул лезвие по часовой стрелке, заставив своего врага закатить глаза. Умереть второй раз не столько страшно, сколько обидно. Вытерев нож об рукав, я прижался к уху животного и едва слышно прошептал слова упокоения.

— Сегодня не твой день, сегодня не твоя битва. Главная охота придет с новым рассветом, зверь.

Он немного поскулил, а потом затих, окончательно признав за мной превосходство.

* * *

Мы свалили мертвые тела вурдлаков в выгребную яму под веселое улюлюканье слепца. Он все еще надеялся, что это не последняя схватка, и вскоре дорожая жижа родит новых тварей. Я не стал его разочаровывать. Пусть хоть оборется, все без толку. Стрелки моего компаса сгрудились на нуле и не собирались смещаться в опасную зону.

Зашвырнув последнюю тушку в огненный капкан, я вернулся к проводнику и со всего маха засадил ему лопатой. Его голова скривилась и плетью повисла на плече.

— Ты что же, решил, будто я собираюсь терпеть подобные выходки?! — сквозь зубы процедил я.

Смех тут же стих, сменившись оханьем.

— Запомни, выродок, — я наставил на проводника указательный палец. — Еще хоть одна подобная выходка, и твоя рожа превратится в такое же кровавое месиво, что и рука!

Патрик ждал меня в доме. После недолгой осады дел было невпроворот. Одно из разбитых окон уже украшали доски. Крест на крест, для пущей защиты. Согнув спину, монах пытался избавиться от кровавого пятна на столе.

— Я с самого начала тебя предупреждал: с твоими новыми друзьями бед не оберешься. Разве не так?

— Они образумятся, главное дать шанс. — Я устало присел на скамью и откинул голову назад.

Монах остановился, оглянулся и с интересом уставился на мою измученную физиономию.

— Надо заметить, у тебя довольно прагматичный подход к происходящему.

Я закрыл глаза.

— Знаешь, моя грань добра и зла уже давно смешалась с дорожной пылью. Хотя, если быть до конца откровенным, ее никогда не существовало. И осознавая жизнь становится какой-то простой и вполне понятной. Есть просто две силы, и каждая из них стремится к нулю. Ноль в нашем случае — это цель. А когда конечная точка достигается, все начинается заново. Вот и все. Такая вот арифметика, друг мой.

Патрик нахмурился:

— Как-то все слишком просто.

— Да что же тут плохого? На то она и истина. Понятна как день.

— Может оно и так, — задумался Патрик. — Но от перегрина я ожидал некой вселенской мудрости, а тут...

— Только не говори, что разочарован.

— Нисколечко, — покачал головой монах. -В твоих словах явно есть зерно мудрости. Знаешь, ведь чем старше становишься, тем отчетливее наблюдаешь, как оно прорастает среди навоза сквернословия. Главное, хорошенько моргнуть, чтобы шелуха напыщенности и величия слетели с твоих глаз.

— Как бы я хотел, чтобы тебя сейчас услышали мои коллеги, — не стал лукавить я. — Уж тогда бы они точно не спорили насчет обреченности вашего мира.

Присев напротив монаха, я покосился на свои окровавленные руки и недовольно поморщился.

— А тут и спорить нечего. Твои братья по ордену во многом правы, отзываясь о нас не столь лестно, — внезапно произнес Патрик.

— Вот как?..

— А что тебя удивляет?

— Честно признаться, я ожидал другого ответа, — не поверил я своим ушам.

— Ты ожидал услышать очередную ложь, муренмук. Люди привыкли лгать не только друг другу, но и самим себе. Наверное, там, среди крохотных светил, должно существовать больше правды. Хотя, судя по твоему лицу, я слишком хорошо думаю о лунных странниках.

Мне не пришлось ему отвечать. Патрик слишком хорошо умел выдерживать паузу и уводить разговор в другое русло. Он только коротко кивнул и вернулся к нашей встрече:

— Как я понял, ты собираешься продолжить свои поиски...

— Безусловно, — подтвердил я. — Лицедейство это или что иное, мне все равно. Главное, вернуть Неру.

— А как же Договор? — поинтересовался Патрик.

— Плевать я на него хотел! — огрызнулся я. — Этот мир уже давно не признает никаких законов, так на кой ляд мне поступать иначе!

— Неужели готов избавиться от Дорожного плаща?

— В конце концов, это же не кардинальская мантия, — выдал я очередную жалкую шутку.

— Тут ты абсолютно прав, муренмук. Человеческая жизнь ценнее широкополой шляпы, — перефразировал меня монах и, немного подумав, добавил: — Тогда, добро пожаловать в компанию рваных сердец, друг...

Сборы заняли совсем немного времени. Патрик обошелся небольшим мешочком, хорошенько подпоясал рясу и протянул мне новое одеяние.

— Что это еще такое? — уставился я на шерстяное облачение.

— Интересно, а как ты собираешься попасть в Цитадель?

— Ну, если честно, я предполагал, что найдется иной способ... — растерянно протянул я, но Патрик только покачал головой.

— Других способов нет и быть не может. Только через Скорбные ворота, прямиком в огненную печь. Минуя образ святой Марии-избранницы и семи ее отступниц. Так что, примеряйте ваш новый образ, брат Святус.

От 'Игрока' мне все-таки пришлось отказаться. Слишком уж приметная вещичка. Взял только шестизарядный револьвер и дюжину запасных патронов. Впрочем, если наш замысел обернется провалом, то не поможет ни карабин, ни 'Ослепляющий луч'. Да что там луч, все ухищрения мира будут бесполезны в застенках кровавой инквизиции.

Сунув руки в рукава, я со смиренным взором вышел на улицу. Издевательский смех слепца мог продолжаться еще очень долго, если бы мой испепеляющий взгляд не пронзил его насквозь, вынудив хохмача нервно вздрогнуть и зайтись в приступе кашля.

— Ты уверен, что он нам пригодится? — поинтересовался за моей спиной монах.

— Скажу так — с ним наша прогулка выйдет более короткой.

— Но допускать в святую обитель подобное зло... это по меньшей мере кощунство, — с сомнением заявил Патрик.

Я равнодушно пожал плечами:

— Когда в их стенах располагался папский легат, зло попадало туда чуть ли не каждый день. Так что, ничего предосудительного мы не совершим.

— Хорошо, но исключительно в кандалах и под охраной, — парировал монах.

— А кто сказал, что я собираюсь отпускать его на волю?

— А еще кляп в рот и рубаху-смирения, — тут же добавил Патрик.

На моем лице проступила едва заметная улыбка:

— Обряд святого очищения все еще в ходу, не так ли?

— В дни великой пятницы святое воинство проводит обряд излечения помешанных и одержимых в зале святого Густава-презренного, — подтвердил монах.

— Стало быть, мы прибудем как раз к сроку.

Слуга суккуба следил за нашим разговором, не смея проронить ни слова. Видимо, посчитал услышанное пустым трепом. Но когда мы спеленали его и усадили на повозку, не на шутку заволновался. Переступить порог бывшей обители догманианцев, первого инквизиторского легата, для него было подобно превращению в прах. Впрочем, меня мало интересовали его страхи, главное — отыскать вериги бывшей пленницы, передать их поводырю и ухватить след. Остальное пустой треп.

Поправив уздечку и желая поскорее отправиться в путь, я ощутил на себе тяжелый взгляд Патрика.

— Что-то не так? — спросил я.

Ему было трудно обратиться ко мне с подобной просьбой, но он пересилил себя.